Медины-Сидонии. В результате нескольких кровопролитных боёв, Непобедимая армада была сильно потрепана англо-голландским флотом из лёгких и манёвренных кораблей, которым командовал лорд Эффингам, в серии стычек завершившихся Гравелинским сражением . В боях отличились «пираты Елизаветы», среди них самый известный - сэр Фрэнсис Дрейк . Сражения длились 2 недели. Армада сумела перегруппироваться и уйти к северу, причем английский флот тревожил ее на некотором отдалении, идя вдоль восточного побережья Англии. Возвращение в Испанию было трудным: Армада пошла через северную Атлантику , вдоль западного побережья Ирландии . Но сильные штормы нарушили строй флота, и свыше 24 судов были выброшены на берег на северном и западном побережье Ирландии. Около 50 судов не смогли добраться обратно в Испанию. Из 130 боевых единиц испанского флота, домой вернулось только 65 (или 67) судов, а 3/4 личного состава погибло.

Цель похода армады

На протяжении десятков лет английские флибустьеры грабили и топили испанские суда. Кроме того, королева Англии Елизавета I поддерживала восстание голландцев против испанского засилья. Испанский монарх Филипп II считал своим долгом помочь английским католикам в их борьбе с протестантами. Поэтому на палубах Непобедимой армады было собрано почти 180 священников и духовников. Даже во время вербовки каждый солдат и матрос должен был исповедаться перед священником и причаститься.

Религиозные настроения испанского короля и его подданных отражены в словах выдающегося иезуита Педро де Рибаденейры:

«Нас поведет сам Господь Бог, чье дело и святейшую веру мы защищаем, а с таким Капитаном нам нечего бояться».

Англичане со своей стороны тоже питали надежду на решающую победу, которая открыла бы путь для экономического господства Англии в Европе, доминированию на море, а так же для протестантской мысли в Европе.

План похода

Алессандро Фарнезе, герцог Пармский

Испанский король отдал приказ армаде подойти к проливу Ла-Манш и объединиться с герцогом Пармским и его 30-тысячной гвардией, расположенной во Фландрии, голландской провинцией, где в то время хозяйничали испанцы. Эти объединенные силы должны были пересечь Ла-Манш , высадиться в графстве Эссекс , после чего маршем пойти на Лондон . Филипп II рассчитывал на то, что английские католики оставят свою королеву-протестантку и перейдут на его сторону. План Филиппа, однако, не был до конца продуман. Хотя он и рассчитывал на Божье провидение, но не учел двух важнейших обстоятельств: мощь английского флота и мелководье, не позволившее кораблям подойти к берегу и взять на борт войска герцога Пармы. Главным флотоводцем Филипп назначил герцога Медина-Сидония. Хотя герцог не был искушен в мореходном деле, зато был умелым организатором, который быстро нашел подход к опытным капитанам. Совместными усилиями они создали мощный флот, снабдили его провизией и оснастили всем необходимым. Они тщательно разработали систему сигналов, команд и боевого порядка, объединившую многонациональное войско.

Организация

В состав флота входили 130 судов, 2430 орудий, 30 500 человек, из них 18 973 солдата, 8 050 матросов, 2 088 рабов-гребцов, 1 389 офицеров, дворян, священников и врачей. Запасы питания включали в себя миллионы галет, 600 000 фунтов солёной рыбы и солонины, 400 000 фунтов риса, 300 000 фунтов сыра, 40 000 галлонов оливкового масла, 14 000 бочек вина, 6000 мешков бобов. Боеприпасы: 500 000 зарядов пороха, 124 000 ядер. Главные силы флота были разделены на 6 эскадр: «Андалусия » (Педро де Вальдес), «Бискайя » (Хуан Мартинес де Рекальдо), «Левант » (Мартин де Бертендона), «Кастилия » (Диего Флорес де Вальдес), «Гипускоа » (Мигель де Окендо) и «Португалия » (Алонсо Переса де Гусмана). В состав флота также входили: 4 неаполитанских галеаса - 635 человек, 50 орудий (Гуго де Монкада); 4 португальских галеры - 320 человек, 20 орудий; множество лёгких судов для разведки и посылок (Антонио де Мендоса) и судов с запасами (Хуан Гомес де Медина).

Начало похода

Алонзо Перез де Гусман, герцог Медина-Сидония

29 мая 1588 года испанская армада вышла из лиссабонской гавани . Но шторм загнал армаду в порт Ла-Корунья , расположенный на северо-западе Испании. Там испанцам пришлось ремонтировать корабли и пополнять запасы провизии. Обеспокоенный недостатком продовольствия и болезнями среди моряков, герцог Медина-Сидония откровенно написал королю, что сомневается в успехе всего предприятия. Но Филипп настаивал, чтобы его адмирал твердо придерживался плана. И вот, только через два месяца после выхода из лиссабонской гавани, огромный и неповоротливый флот наконец добрался до Ла-Манша.

Сражения в Ла-Манше

Сражение Непобедимой армады с английским флотом.

Когда испанский флот приблизился к юго-западному побережью английского графства Плимут, его уже поджидали английские военные суда. У сторон было одинаковое количество кораблей, отличавшиеся по конструкции. Испанский флот состоял из высокобортных судов, с множеством пушек малой дальнобойности. С массивными башнями на носу и корме, они напоминали плавучие крепости, хорошо приспособленные к абордажному бою и штурмовой атаке. Корабли англичан были ниже, но маневреннее. Кроме того, они были оснащены бо́льшим количеством дальнобойных пушек. Англичане рассчитывали на то, что не будут близко подходить к противнику и уничтожат его на расстоянии. Учитывая бо́льшую маневренность и артиллерийскую силу английского флота, испанский адмирал для лучшей защиты расположил свой флот полумесяцем, поставив по краям самые сильные военные корабли с дальнобойной артиллерией. С какой стороны ни подошел бы противник, армада могла развернуться и, как буйвол, поднять на рога приближающегося льва. На всем протяжении Ла-Манша оба флота вели перестрелку и приняли два небольших сражения. Занятая испанцами оборонная позиция оправдала себя: англичанам с помощью дальнобойного оружия так и не удалось потопить ни одного испанского корабля. Английские капитаны решили во что бы то ни стало нарушить строевой порядок врага и приблизиться к нему на расстояние выстрела. Это им удалось 7 августа. Медина-Сидония не уклонялся от приказов командования и направил армаду на встречу с герцогом Пармы и его войсками. Ожидая ответа от Пармы, Медина-Сидония приказал флоту встать на якорь у Кале́, возле побережья Франции. Воспользовавшись уязвимым положением стоявших на якоре испанских кораблей, англичане направили к армаде восемь брандеров - подожженных лодок с горючими материалами и взрывчаткой. Большинство испанских капитанов лихорадочно пытались уйти от опасности. Затем мощный ветер и сильное течение понесли их на север. Следующим днем на рассвете состоялся решающий бой. Англичане с близкого расстояния обстреливали испанские корабли. По крайней мере три судна были уничтожены, и многие корабли получили повреждения. Поскольку у испанцев не хватало боеприпасов, они оказались беспомощными перед лицом противника. Из-за сильного шторма англичане приостановили свою атаку. Утром следующего дня испанская армада, имея совсем мало боеприпасов, снова выстроилась в виде полумесяца и приготовилась к сражению. Не успели англичане открыть огонь, как сильный ветер и морское течение понесли испанские корабли на песчаные берега голландской провинции Зеландия. Казалось, катастрофа неизбежна. Однако ветер изменил направление и погнал армаду на север, подальше от опасных берегов. Обратный путь в Кале́ преграждал английский флот; ветра продолжали нести побитые испанские корабли на север. Герцогу Медина-Сидония ничего не оставалось, как прекратить кампанию, чтобы спасти побольше кораблей и матросов. Он решил вернуться в Испанию окружным путем, обогнув Шотландию и Ирландию.

Штормы и крушения

Поход Непобедимой армады

Возвращение домой побитой армады было сущим кошмаром. Продовольствие кончалось, бочки протекали, воды не хватало. В ходе боев с англичанами многие корабли получили серьезные повреждения и еле держались на плаву. У северо-западных берегов Ирландии корабли попали в жуткий двухнедельный шторм, во время которого многие суда пропали без вести или разбились у скалистых берегов Ирландии. В итоге, 23 сентября первые корабли армады после долгих мытарств достигли Сантандера , города на севере Испании. Домой вернулось всего лишь около 60 кораблей и половина экипажа, вышедшего из Лиссабона. Тысячи человек утонули. Многие скончались от ран и болезней по пути домой. Даже для тех, кто все-таки смог вернуться на родную землю, испытания не закончились. В книге «Поражение Непобедимой армады» говорится, что, уже встав на якорь в испанском порту, «экипажи нескольких кораблей буквально умирали от голода из-за того, что у них совсем не было еды». В той же книге сказано, что в испанском порту Лоредо один корабль сел на мель, «поскольку у выживших матросов не было сил, чтобы спустить паруса и бросить якорь».

Значение

После поражения армады, Испания так и не оправилась. Гибель испанского флота ускорила окончание англо-испанской войны, приблизила освобождение Фландрии от испанского засилья. Испания стала сдавать позиции доминирования на море, постепенно уступая место Великобритании, которая, в свою очередь, стала превращаться в могущественную морскую державу. Хотя религиозные войны на этом не прекратились, поражение армады вселило уверенность в сердца протестантов Северной Европы. Они верили, что триумф был дарован им свыше.

Летом 1588 года Испания построила огромный флот, назвала его Непобедимой армадой и отправила к берегам Англии. Англичане пустили армаду ко дну, испанской гегемонии в мире пришел конец, а Британия стала именоваться «владычицей морей»…
Так представлено это событие в исторической литературе. На самом деле разгром Непобедимой армады - исторический миф.

XVI век: Англия против Испании

Разгром Непобедимой армады - исторический миф

Испания в то время во главе с королем Филиппом II была громадной державой, включавшей в себя Южную Италию, Нидерланды, части Франции, Португалию и обширные территории в Африке, Индии, на Филиппинах, в Южной и Центральной Америке. Говорили, что «во владениях испанского короля никогда не заходит солнце». Численность населения Испании составляла более восьми миллионов человек. Ее армия считалась лучшей в мире, флот - непобедимым. Из Перу и Мексики шли суда, груженные золотом, а из Индии - караваны с пряностями. И вот Англия решила оторвать кусок от этого «пирога».

В 1498 году Колумб уже расценивал Англию как морскую державу и предлагал королю Генриху VII организовать западную экспедицию в поисках Индии. Король отказал, и скоро ему пришлось пожалеть о своем решении. Вслед за Колумбом англичане отправили свою экспедицию, открывшую Ньюфаундленд, но пушнина и древесина Северной Америки англичан не вдохновили. Все жаждали золота.

Грабеж как средство пополнения казны

Королева Британии Елизавета

Вступившей на английский престол в 1558 году Елизавете I достались пустая казна и долги. И тогда она дала негласное разрешение грабить испанские суда и поселения в Вест-Индии. По всей Англии организовывались акционерные общества. Пайщики снаряжали судно, нанимали команду головорезов, и корабль отправлялся в путь. А Елизавета I все это время занималась, выражаясь современным сленгом, крышеванием, на все письма «возлюбленного брата Филиппа» отвечая: «Виновные будут найдены и наказаны!» − но никого не находила и не наказывала.

В 1577 году королева решила поставить грабеж Испании на государственную основу, снарядив экспедицию и отправив ее «открывать новые земли». Во главе экспедиции стоял Фрэнсис Дрейк, имевший славу разбойника с большой дороги. Дрейк посетил испанские порты в Перу и привез добычу на 500 000 фунтов, что в полтора раза превышало годовой доход страны. Филипп II потребовал выдачи пирата - а Елизавета I посвятила Дрейка в рыцари.

Доходы Филиппа падали, а Елизаветы росли. Только в 1582 году Испания была ограблена английскими приватирами на 1 900 000 дукатов!

Вдобавок Елизавета I поддержала восстание Нидерландов против испанского владычества, отправив туда в 1585 году воинский контингент из 5000 пехотинцев и 1000 кавалеристов.

Вмешательство Британии в свои дела Филипп воспринимал как бунт вассалов: после четырехлетнего брака с королевой Англии Марией I (старшей сестрой Елизаветы) формально Филипп мог претендовать на трон Туманного Альбиона. Советники нашептывали королю, что угнетаемые в протестантской Англии католики будут счастливы увидеть на престоле верного служителя Католической церкви.

Во главе армады

Идею организации военной экспедиции с целью завоевания Англии предложил Филиппу в 1583 году боевой адмирал маркиз Санта-Круc. Монарху идея понравилась, и он назначил маркиза ответственным за подготовку операции.

Все это время англичане мешали подготовке экспедиции: перехватывали и топили корабли с грузами, организовывали акции саботажа.

В 1587 году Дрейк совершил налет на порт Кадис, где разграбил и сжег провиантские склады для строящегося флота. Пять лет Санта-Крус работал, чтобы выполнить волю короля. В феврале 1588 года маркиз умер, и армада осталась без командира.

Король назначил на место умершего маркиза герцога Медина-Сидония, своего кузена, человека совсем не военного.

Герцог умолял короля отменить назначения, но тот был непоколебим. Боевой флот повел человек, над чьими военными «успехами» упражнялся в остроумии Сервантес.

Casus belli

Официальным поводом для отправки эскадры стало полученное испанцами известие о казни в Англии шотландской королевы Марии Стюарт. Справедливости ради надо сказать, что Мария не была невинной жертвой. Она неоднократно оказывалась в центре заговоров с целью свержения и убийства Елизаветы I. В январе 1587 года был раскрыт очередной заговор. Мария предстала перед судом, были предъявлены изобличающие ее письма, и Елизавета «со слезами на глазах» подписала смертный приговор.

Казнь «праведной католички» вызвала бурю возмущения в Испании. Филипп решил, что пора приступать к решительным действиям. Срочно вспомнили об угнетаемых в Англии католиках, которых надо спасать. 29 мая 1588 года матросам и офицерам эскадры отпустили грехи, и под звон колоколов Непобедимая армада покинула Лиссабон.

Это была действительно армада: более 130 судов, из них половина боевые, 2430 орудий, около 19 000 солдат, почти 1400 офицеров, матросы, священники, лекари − всего 30 500 человек. Кроме того, испанцы рассчитывали воссоединиться с воевавшей во Фландрии армией герцога Пармского - еще 30 000 человек. Моряки собирались высадиться в Эссексе и, опираясь на поддержку местных католиков, двинуться на Лондон. Угроза вторжения была более чем реальна.

В Англии, узнав об отплытии армады, срочно принялись формировать ополчение и строить новые суда. К лету был готов флот из 100 кораблей. 29 июля с берегов Корнуолла англичане увидели армаду.

Морские сражения

Мария Стюарт идет на эшафот. Ее казнь послужила формальным поводом к вторжению

31 июля под Плимутом испанцы понесли первые потери: «Розарио» столкнулся с «Санта-Каталиной» и остался без мачты, на «Сан-Сальвадоре» вспыхнул пожар. Медина-Сидония приказал бросить ставшие обузой поврежденные суда. 1 августа англичане захватили их и отпраздновали первую победу. Следующие четыре дня прошли в стычках, в ходе которых ни одна из сторон не потеряла ни одного корабля. 8 августа два флота встретились близ Гравелина.

Сражение начали англичане. Развернувшись в боевой порядок, они открыли артиллерийский огонь. Испанцы вяло отвечали. Медина-Сидония имел четкие инструкции от короля избегать боя: цель похода - десант, а не уничтожение английского флота. Сражение продолжалось более девяти часов. Два корабля англичане пустили на дно, четыре поврежденных испанских судна сели на мель, были оставлены командами и впоследствии захвачены англичанами и голландцами. И хотя англичане не потеряли ни одного корабля, общее мнение о сражении выразил один из офицеров королевского флота: «Столько пороха потратили, и все впустую».

А потом поднялся сильный ветер и стал отгонять армаду от берега. Поскольку от герцога Пармского никаких известий не было, Медина-Сидония принял решение отступить и двинуться на север, намереваясь обогнуть Шотландию. Когда армада ушла, на берег вышла армия герцога Пармского. Она опоздала буквально на несколько дней.

Путь домой

«Сражение Непобедимой армады с английским флотом». Неизвестный британский художник (XVI век)

Возвращение испанского флота было ужасным. Суда требовали ремонта, не хватало воды и продовольствия, у моряков не было карт этих районов. У северо-западных берегов Ирландии армада попала в сильнейший двухнедельный шторм. Здесь и состоялся ее разгром. В Испанию вернулись 60 судов из 130 и около 10 000 человек. Это был действительно разгром, только англичане не имели к этому никакого отношения.

В 1588 году англичане честно признавались: «Господь спас Англию» − и не приписывали себе лишнего. Отдышавшись и оценив подарок, они стали срочно готовить ответный визит и к 1589 году снарядили свою армаду из 150 кораблей. Конец английской армады был такой же, как у испанской, только в этот раз обошлось без Божьего участия. Испанцы, усвоив урок неудачного похода, вместо огромных неповоротливых кораблей стали строить небольшие маневренные суда и оснастили их дальнобойной артиллерией. Обновленный испанский флот отбил нападение англичан. А через два года испанцы нанесли англичанам несколько серьезных поражений. Действительно «владычицей морей» Британия стала только через 150 лет.

Нужны ли исторические мифы?

У каждого народа есть свои исторические мифы. Французы каждый год празднуют День взятия Бастилии, хотя ее штурм - такая же сказка, как штурм большевиками Зимнего в 1917 году. Англичане приравнивают сражение при Эль-Аламейне к Сталинградской битве, хотя по масштабам это все равно что приравнять слона к кролику. Для воспитания гражданственности и патриотизма просто необходимы подходящие примеры. Если таких нет - их выдумывают.

А испанский десант в Англии все-таки состоялся! В 1595 году 400 бывших участников трагического похода высадились в Корнуолле. Местное ополчение разбежалось. Чужеземцев встретили 12 солдат во главе с командиром, они вступили в бой и все погибли. Испанцы на поле боя отслужили католическую мессу и пообещали, что в следующий раз на этом месте будет заложен храм.

Летом 1588 года Испания построила огромный флот, назвала его Непобедимой Армадой, загрузила пехотинцами и отправила к берегам Англии завоевывать непокорный Альбион. В жесточайшем сражении англичане пустили Армаду ко дну, испанской гегемонии в мире пришел конец, а Британия стала именоваться «Владычицей морей».

Так представлено это событие в исторической литературе, на живописных полотнах английских мастеров, так это показано в фильме «Елизавета. Золотой век» (Великобритания, 2007год). На самом деле разгром Непобедимой Армады, на котором взрастили не одно поколение британских патриотов - исторический миф. Не было решающего морского сражения, не смотрела Елизавета с берега как горит испанский флот, не было величественной победы английского флота. А что же было?

XVI век: Англия против Испании

Испания того времени была громаднейшей державой, включавшей в себя кроме самой Испании европейские территории (Южную Италию, Нидерланды, части Франции, Португалию) и обширнейшие заморские территории в Африке, Индии, Филиппинах, Южной и Центральной Америке. Как говорили современники, «во владениях испанского короля никогда не заходит солнце». Население Испании перевалило за 8 миллионов, 20% испанцев жили в городах. Армия считалась лучшей в мире, флот - непобедимым. Из Перу и Мексики шли суда, груженые золотом, а из Индии - караваны с пряностями. В то время как соседи только завидовали, Англия решила оторвать кусок от этого пирога.

Все случилось не сразу и не вдруг. В 1498 году Колумб уже расценивал Англию как морскую державу и предлагал королю Генриху VII организовать западную экспедицию в поисках Индии. Король отказал, и ему пришлось вскорости горько пожалеть о своем опрометчивом решении. Ну кто же знал, что этот идиотский проект принесет столь потрясающие результаты! Вслед Колумбу англичане отправили свою экспедицию, открывшую Ньюфаундленд, но пушнина и древесина Северной Америки не англичан не вдохновили. Все жаждали золота.

Грабёж как средство пополнения казны

Вступившей на английский престол в 1558 году Елизавете достались пустая казна и долги. Вместо того чтобы организовывать дорогостоящие морские экспедиции с неясными перспективами, она дала негласное «фас!» грабить испанские суда и поселения в Вест-Индии. По всей Англии стали организовываться акционерные общества. Пайщики снаряжали военные суда, нанимали команду головорезов во главе с «капитаном Флинтом» и корабль отправлялся в «туристическое турне». А Елизавета I все это время занималась (за мзду) банальным крышеванием, на все письма «возлюбленного брата Филиппа» отвечая: «Виновные будут найдены и наказаны!», но никого не находила и никого не наказывала.

В 1577 году королева решила поставить грабеж Испании на государственную основу, снарядила экспедицию и отправила ее «открывать новые земли». Во главе экспедиции стоял Фрэнсис Дрейк, к тому времени уже имевший славу разбойника с большой дороги. Дрейк посетил «с дружеским визитом» испанские порты в Перу и привез своей королеве добычи на 500.000 фунтов, что более чем в полтора раза превышало годовой доход короны (300.000). Филипп II потребовал выдачи пирата - Елизавета I посвятила Дрейка в рыцари.

Доходы Филиппа падали, а Елизаветы росли. Только в 1582 году Испания была ограблена английскими приватирами на 1.900.000 дукатов - сногсшибательная сумма по тем временам!

Дополнительные предпосылки

Вдобавок, Елизавета активно поддерживала восстание Нидерландов против Испанского владычества, вплоть до отправки туда в 1585 году воинского контингента из 5.000 пехотинцев и 1.000 кавалеристов.

Вмешательство Англии в испанские дела Филипп воспринимал как бунт вассалов: четырехлетний брак на королеве Англии Марии I (старшей сестре Елизаветы) давал ему право именоваться королем Англии. Титул был пустым, но формально Филипп мог притязать на английскую корону. Советники жужжали в ухо королю, что угнетаемые в протестантской Англии правоверные католики будут просто счастливы увидеть на престоле верного служителя католической церкви. В таких условиях война просто не могла не начаться.

Создатель Армады Санта-Крус

Идею организации военной экспедиции с целью завоевания Англии предложил Филиппу в 1583 году маркиз Санта-Круc, боевой адмирал, одержавший немало морских побед во славу Испании, и ее короля. Испанскому монарху идея понравилась (зернышко упало на подготовленную почву) и исходя из принципа «ты предложил - ты и делай», назначил маркиза ответственным за подготовку операции вторжения. Санта-Крус занялся хозяйственными работами, договорами, воевал с недобросовестными подрядчиками, жуликами-поставщиками и чиновниками - взяточниками и казнокрадами.

Все это время англичане как могли подготовке экспедиции: перехватывали и топили корабли с грузами для Армады, организовывали акции саботажа. В 1587 году Дрейк совершил дерзкий налет на Кадис, где разграбил и сжег главные провиантские склады для строящегося флота. 5 лет практически в одиночку тянул этот воз Санта-Крус, выполняя волю короля. В феврале 1588 года 62-летний маркиз таки надорвался - умер. В момент, когда Армада уже вот-вот должна была выйти в море, она осталась без боевого командира.

Адмирал Медино-Седония

Чтобы пресечь склоки среди высших офицеров, каждый из которых считал себя самым достойным кандидатом на пост главнокомандующего, король назначил на место умершего маркиза герцога Медино-Седонию, своего кузена, беззаветно ему преданного. У кузена был только один недостаток: он был абсолютно невоенным человеком. Герцог писал письма, в которых умолял короля назначить вместо него более подходящего на это место человека, но Филпп II своего решения менять не стал. Вот так получилось, что боевой флот повел в сражение человек, над чьими "военными успехами" упражнялся в остроумии сатирик Сервантес.

Casus belli

Официальным поводом для отправки эскадры стало полученное испанцами известие о казни в Англии шотландской королевы Марии Стюарт. Справедливости ради надо сказать, что Мария не была невинной жертвой. Постоянно предъявляя претензии на английскую корону, она неоднократно оказывалась в центре заговоров с целью свержения и убийства Елизаветы. Это не могло продолжаться бесконечно. В январе 1588 года был раскрыт очередной заговор. Мария предстала перед судом, были предъявлены изобличающие ее письма, Елизавета «со слезами на глазах» подписала вынесенный судьями смертный приговор.

Казнь «праведной католички» вызвала бурю возмущения в Испании. Филипп решил, что пора приступать к решительным действиям. Срочно вспомнили об угнетаемых в Англии католиках, которых надо спасать. И совершенно случайно, как рояль в кустах, под руками оказалась снаряженная боевая эскадра. 29 мая 1588 года матросам и офицерам эскадры отпустили грехи, и под звон колоколов Непобедимая Армада покинула Лиссабон.

Англия под угрозой

Это была действительно армада: более 130 судов, из них половина боевые, 2430 орудий, 19.000 солдат, 1.400 офицеров, матросы, священники, лекари - всего на кораблях отплывали около 30.500 человек. Флот держал курс во Фландрию, где должен был принять на борт воевавшую там с гезами армию герцога Пармского - еще 30.000 человек. Десант планировали высадить в Эссексе и, опираясь на поддержку местных католиков, двинуть на Лондон. Угроза вторжения была более чем реальна.

В Англии, узнав об отплытии Армады. Срочно принялись формировать ополчение и строить новые суда. К лету был готов флот из 100 судов, 20 из которых были боевыми. 29 июля с берегов Корнуолла англичане увидели Армаду.

Сражения в Ла-Манше

30 июля под Плимутом испанцы понесли первые потери: «Розарио» столкнулся с «Санта-Каталиной» и остался без мачты, на «Сан-Сальвадоре» вспыхнул пожар. Медина-Садония приказал бросить ставшие обузой поврежденные суда. 1 августа англичане захватили их и отпраздновали первую победу. Следующие 4 дня прошли в стычках и артиллерийских дуэлях, в ходе которых ни одна из сторон не потеряла ни одного корабля. 8 августа два флота встретились близ Гревелина.

Гревелинская битва

Бой начали англичане. Развернувшись в боевой порядок, они открыли артиллерийский огонь. Испанцы вяло отвечали. Медина имел четкие инструкции от короля избегать боя: цель похода - десант, а не уничтожение английского флота. Бой продолжался 9 часов. Два корабля англичане пустили на дно, 4 поврежденных испанских судна сели на мель, были оставлены командами и впоследствии захвачены англичанами и голландцами. И хотя англичане не потеряли ни одного корабля, общее мнение о сражении выразил один из офицеров флота Ее Величества: «Столько пороха потратили, и все впустую».

А потом поднялся сильный ветер и стал отгонять Армаду от берега. Поскольку от Герцога Пармского никаких известий не было, Седония принял решение возвращаться в Испанию. Будь во главе Армады Санта-Крус, он непременно пошел бы через Ла-Манш, было бы еще одно сражение и кто знает, с каким результатом. Седония же боялся битвы и дал приказ возвращаться, огибая Англию. Когда Армада ушла на север, на берег вышла армия герцога Пармского. Он опоздал буквально на несколько дней.

Путь домой

Возвращение было ужасным. Суда требовали ремонта, не хватало воды и продовольствия, моряки не имели карт этих районов. У северо-западных берегов Ирландии Армада попала в сильнейший двухнедельный шторм. Здесь и состоялся ее разгром. В Испанию вернулись 67 судов из 130 и около 10.000 человек из 30.000. Это был действительно разгром, только англичане не имели к этому никакого отношения.

Непобедимая Армада «Made in England»

В 1588 году англичане честно признавались: «Господь спас Англию», и не приписывали себе лишнего. Отдышавшись и оценив подарок, они стали срочно готовить ответный визит и к 1589 году снарядили свою Непобедимую Армаду из 150 кораблей. Конец английской Армады был такой же, как у испанской, только в этот раз обошлось без Божьего участия. Испанцы, усвоив урок неудачного похода, вместо огромных неповоротливых кораблей стали строить небольшие маневренные суда и оснастили их дальнобойной артиллерией. Обновленный испанский флот отбил нападение англичан, а через 2 года испанцы нанесли англичанам несколько серьезных поражений. Действительно «Владычицей морей» Англия станет только через 150 лет.

Нужны ли исторические мифы?

У каждого народа есть свои исторические мифы. Французы каждый год празднуют День взятия Бастилии, хотя ее штурм - такая же сказка, как штурм большевиками Зимнего в 1917 году. Англичане приравнивают сражение при Эль-Аламейне к Сталинградской битве, хотя по масштабности это все равно что приравнять слона к кролику. Для воспитания гражданственности и патриотизма просто необходимы для образца подходящие примеры. Если таких нет - их выдумывают. И не надо делать из этого трагедии. Пропаганда есть пропаганда, а историю оставим историкам.

Испанский триумф

А испанский десант в Англию все-таки состоялся! В 1595 году 400 бывших участников трагического похода высадились в Корнуолле. Местное ополчение разбежалось. Чужеземцев встретили 12 солдат во главе с командиром, они вступили в бой и погибли все до одного. Испанцы на поле боя отслужили католическую мессу и пообещали, что в следующий раз на этом месте будет заложен католический храм. Ну чем не сюжет для исторического фильма?

Подписывайтесь на в Яндекс.Дзен!
Нажмите " ", чтобы читать "Завтра" в ленте "Яндекса"

Летом 1588 года у берегов Франции англичане разгромили мощную испанскую флотилию. Что это было: стечение обстоятельств или закономерный итог противостояния двух морских держав?

Гибель Непобедимой армады: Что случилось на самом деле?

Журнал: , июль 2018 года
Рубрика: Политика
Текст: Тарас Репин

Предыстория

В XVI веке Испания была настоящей империей. В период правления Филиппа II она включала в себя Португалию, Нидерланды, часть Франции, южную Италию, а также территории Африки, Азии, Центральной и Южной Америки. Недаром говорили, что «во владениях испанского короля никогда не заходит солнце». Испания обладала сильнейшей в мире армией и флотом и превосходила всех в могуществе и богатстве.
Англия уже давно покушалась на испанские колониальные сокровища, и для того были причины. Вступившая в 1558 году на английский престол Елизавета I обнаружила лишь пустую казну и массу долгов. Единственным способом быстро решить проблему государственного дефицита стал грабёж испанских торговых судов и поселений в Вест-Индии. В течение десятков лет английские приватиры нападали на корабли Испании, нанося ей серьёзный ущерб. Только за один 1582 год Англия лишила империю Габсбургов почти двух миллионов дукатов. Кроме того, Елизавета досаждала Филиппу II в Голландии, она поддержала там восстание против испанского владычества. Для испанского короля это было равносильно покушению на Святую католическую церковь. Каплей, переполнившей чашу терпения Филиппа, стала казнь «праведной католички» Марии Стюарт.
Приближённые советовали испанскому монарху положить конец бесчинствам английских безбожников. Они были уверены: если Габсбурги войдут в Лондон, их обязательно поддержат тысячи английских католиков, притесняемых в протестантской Англии. Военный поход был лишь вопросом времени.

Армада

Идея организации военной экспедиции на Британские острова принадлежала адмиралу Санта-Крусу. Он же начал заниматься подготовкой флота. Однако вскоре он внезапно скончался, так и не успев довести начатое до конца. Его место занял герцог Перес де Гусман, человек не военный, но весьма амбициозный.
Подготовку экспедиции ускорили участившиеся вылазки англичан. Так, в 1587 году корсар Фрэнсис Дрейк напал на город Кадис, уничтожив склады с провиантом, предназначавшегося для строителей флота, однако это не нарушило планов испанцев. К лету 1588 года испанский флот был готов к выходу в море. На 130 кораблях были размещены 30 тысяч военных и 2 430 орудий. Кроме того, испанцы рассчитывали на союзное войско герцога Пармского в составе ещё 30 тысяч человек.
Не сидели сложа руки и в Англии: там всю весну и часть лета 1588 года наращивали силы своей флотилии. К июлю она увеличилась с 34 до 100 кораблей. Нужно сказать, что на Туманном Альбионе создали чрезмерный ажиотаж вокруг намечавшегося вторжения испанского флота, преувеличив мощь своего будущего противника. Собственно, название «Непобедимая армада», которую англичане впервые увидели 29 июля с берегов Корнуолла, придумали сами жители Британии.

Битва

Перед тем как пойти в наступление, де Гусман в письме королю выразил беспокойство по поводу предстоящей операции: по его словам, испанские силы «отнюдь не превосходили неприятельские». Вдобавок Армаду начали преследовать неудачи: сильный встречный ветер, массовое отравление экипажей, шторм, повредивший часть судов. Однако Филипп был уверен, что таким образом Господь испытывает силу его веры. Он заставил адмирала продолжить плавание.
Но главные напасти ждали испанцев впереди. Вместо того чтобы оперативно атаковать корабли противника, пока они стояли на якоре, Армада пропустила удар от флотилии Фрэнсиса Дрейка, которая с ходу захватила два испанских галеона. Перегруппироваться у де Гусмана не было времени - английские корабли повторили свой атакующий манёвр, вынудив испанцев отойти к французским берегам.
В ночь на 8 августа 1588 года произошло событие, которое во многом предрешило ход противостояния: в сторону стоящих на якоре в Дуврском проливе кораблей Армады на всех парусах понеслись 8 горящих английских брандеров, гружёных хворостом, смолой и соломой. Испанцы стали в панике срываться с места и уходить в сторону - туда, где их уже поджидали галеоны Дрейка. Решающее сражение состоялось близ Гравелина - укреплённого порта на границе Франции и Нидерландов. Англичане не потеряли ни одного судна, испанцы лишились десяти, ещё пять были захвачены. Несмотря на примерно равные силы, испанцы под напором англичан отступили. Кто знает, решился бы герцог де Гусман на вторую попытку прорваться к британским берегам, если бы не шторм, который в течение нескольких дней трепал Непобедимую армаду и довершил дело, начатое Дрейком.

Итог

В Испанию вернулось около половины галеонов Армады и менее трети моряков. Значительная часть испанских потерь не была боевыми - многие умерли от голода, обезвоживания и болезней. Поражение вопреки ожиданиям не привело к утрате Испанией своего могущества. Через год англичане решили повторить свой подвиг, только уже у испанских берегов. Они снарядили в экспедицию 150 судов, однако им пришлось вернуться назад несолоно хлебавши.
Тем не менее победа под Гравелином пошатнула господство испанского флота. Именно здесь стало вырисовываться превосходство англичан в военно-морском искусстве: тяжеловесная и неповоротливая Армада заметно проигрывала лёгкому и манёвренному британскому флоту. Но пройдёт ещё столетие, прежде чем Англия сможет назвать себя «владычицей морей».
Упадок Испании может быть лишь опосредованно связан с ростом могущества Британии. Основными его причинами были всё-таки внутриполитические проблемы в стране. Наследовавшие после Филиппа II престол Габсбурги не отличались ни управленческим талантом, ни масштабом личности. Испания была вынуждена неоднократно объявлять себя банкротом прежде всего из-за переизбытка американского золота, вызвавшего в экономике гиперинфляцию.
Поражение Непобедимой армады символизирует не просто закат империи Габсбургов, но и завершение экспансии католицизма. В Европе наступала эра протестантизма, привнёсшего в европейское общество принципиально новые культурные, экономические и социально-политические отношения.

– Гронинген – Йемгум – Жодуань – Брилле – Гус – Харлем – Флиссинген – Борселе – Харлеммермер – Зёйдерзе – Алкмар – Лейден – Реймерсвал – Мок – Зирикзе – Антверпен(1) – Жамблу – Рейменам – Девентер(1) – Маастрихт(1) – Бреда(1) – Антверпен(2) – Эмпел – Боксум – Зютфен – Берген-оп-Зом(1) – Непобедимая армада – Английская армада – Бреда(2) – Девентер(2) – Хюлст(1) – Грунло(2) – Хюлст(2) – Тюрнхаут – Грунло(3) – Ньивпорт – Хертогенбос(1) – Остенде – Слёйс – Грунло(4) – Гибралтар(1) – Плайя-Хонда – Гибралтар(2) – Берген-оп-Зом(2) – Бреда(3) – Баия – Пуэрто-Рико – Грунло(5) – Матансас – Хертогенбос(2) – Албролос – Bruges – Слак – Маастрихт(2) – Синт-Мартен – Лёвен – Шенкеншанс – Лизард-Пойнт – Бреда(4) – Венло – Калло – Гелдерн – Дюнкерк – Даунс – Провиденсия – Хюлст(3) – Сан-Висенте – Хюлст(4) – Манильский залив – Пуэрто-де-Кавите

Непобедимая армада была потрёпана англо-голландским флотом из лёгких и манёвренных кораблей, которым командовал Чарльз Говард , в серии боёв, завершившихся Гравелинским сражением . В них отличились «пираты Елизаветы», самый известный из которых - Фрэнсис Дрейк . Сражения длились 2 недели. Армада не сумела перегруппироваться и ушла к северу, отказавшись от вторжения, причём английский флот следовал за ней на некотором отдалении, идя вдоль восточного побережья Англии. Возвращение в Испанию было трудным: Армада пошла через северную Атлантику , вдоль западного побережья Ирландии . В результате сильных штормов многие суда были выброшены на северное и западное побережье этого острова. В ходе экспедиции было потеряно более 60 кораблей (причём только 7 из них - боевые потери) .

Цель похода

На протяжении десятков лет английские приватиры грабили и топили испанские суда. Так, за один только 1582 год убытки Испании составили фантастическую сумму в более чем 1 900 000 дукатов . Кроме того, королева Англии Елизавета I поддержала восстание голландцев против испанского владычества . Испанский монарх Филипп II считал своим долгом помочь английским католикам в их борьбе с протестантами . Поэтому на палубах Непобедимой армады было собрано почти 180 священников и духовников. Даже во время вербовки каждый солдат и матрос должен был исповедаться перед священником и причаститься . Религиозные настроения испанского короля и его подданных отражены в словах выдающегося иезуита Педро де Рибаденейры :

Англичане со своей стороны тоже питали надежду на решающую победу, которая открыла бы Англии путь для свободного пользования морем, сломала монополию Испании на торговлю с Новым светом , а также способствовала бы распространению протестантской мысли в Европе .

План похода

Испанский король отдал приказ Армаде подойти к проливу Ла-Манш и объединиться с герцогом Пармским и его 30-тысячной армией, расположенной во Фландрии (Испанские Нидерланды). Эти объединённые силы должны были пересечь Ла-Манш , высадиться в графстве Эссекс , после чего маршем пойти на Лондон . Филипп II рассчитывал на то, что английские католики оставят свою королеву-протестантку и перейдут на его сторону. План испанцев, однако, не был до конца продуман и не учитывал двух важнейших обстоятельств: мощь английского флота и мелководье, не позволившее кораблям подойти к берегу и взять на борт войска герцога Пармского.

Возглавить Армаду должен был Альваро де Базан, маркиз Санта-Крус , по праву считавшийся лучшим адмиралом Испании. Он был автором идеи и первым её организатором. По мнению современников, если бы он действительно вёл флот, исход кампании мог быть иным . Однако в феврале 1588 года 62-летний адмирал умер, и вместо него Филипп назначил Алонсо Переса де Гусмана, герцога Медина-Сидония. Хотя герцог не был искушён в мореходном деле, зато был умелым организатором, сумевшим быстро найти подход к опытным капитанам. Совместными усилиями они создали мощный флот, снабдили его провизией и оснастили всем необходимым. Они тщательно разработали систему сигналов, команд и боевого порядка, объединившую многонациональное войско.

    PhilipIIofSpain.jpg

    Портрет короля Испании Филиппа II
    работы неизвестного художника (XVI век)

    Alonso Pérez de Guzmán.jpg

    Портрет герцога Медина-Сидония работы неизвестного художника (XVI век)

Организация

В состав флота входили около 130 судов, 2430 орудий, 30 500 человек, из них 18 973 солдата, 8050 матросов, 2088 рабов-гребцов, 1389 офицеров, дворян, священников и врачей. Главные силы флота были разделены на 6 эскадр: «Португалия» (Алонсо Перес де Гусман, герцог Медина-Сидония), «Кастилия» (Диего Флорес де Вальдес), «Бискайя» (Хуан Мартинес де Рекальдо), «Гипускоа» (Мигель де Окендо), «Андалусия» (Педро де Вальдес), «Левант» (Мартин де Бертендона). Армада также включала: 4 неаполитанских галеаса - 635 человек, 50 орудий (Хуго де Монкада), 4 португальских галеры - 320 человек, 20 орудий, множество лёгких судов для разведки и посыльной службы (Антонио де Мендоса) и судов с припасами (Хуан Гомес де Медина).

Запасы продовольствия включали в себя миллионы галет, 600 000 фунтов солёной рыбы и солонины , 400 000 фунтов риса, 300 000 фунтов сыра, 40 000 галлонов оливкового масла, 14 000 бочек вина, 6000 мешков бобов. Боеприпасы: 500 000 зарядов пороха, 124 000 ядер.

Начало похода

29 мая 1588 года Армада вышла из лиссабонской гавани. Но шторм загнал её в порт Ла-Корунья , расположенный на северо-западе Испании. Там испанцам пришлось ремонтировать корабли и пополнять запасы провизии. Обеспокоенный недостатком продовольствия и болезнями среди моряков, герцог Медина-Сидония откровенно написал королю, что сомневается в успехе всего предприятия. Но Филипп настаивал, чтобы его адмирал твёрдо придерживался плана. И вот, только через два месяца после выхода из лиссабонской гавани, огромный и неповоротливый флот наконец добрался до Ла-Манша.

Сражения в Ла-Манше

Когда Армада приблизилась к юго-западному побережью Англии, её уже поджидал английский флот. У сторон было одинаковое количество кораблей, отличавшихся по конструкции. Испанский флот состоял из высокобортных судов, со множеством пушек малой дальнобойности. С массивными башнями на носу и корме, они напоминали плавучие крепости, хорошо приспособленные к абордажному бою. Корабли англичан были ниже, но манёвреннее. Кроме того, они были оснащены бо́льшим количеством дальнобойных пушек. Англичане рассчитывали на то, что не будут близко подходить к противнику и уничтожат его на расстоянии.

30 июля Армада была в виду английских берегов, и посты наблюдения оповестили английское командование. Первое столкновение произошло днём 31 июля на меридиане Плимута . Лорд-адмирал послал свой личный пинас к центру испанского флота бросить вызов испанскому флагману. «Флагманом» оказался La Rata Santa Maria Encoronada , галеон Алонсо де Лейва. Тем не менее, первый выстрел был сделан, и Медина Сидония на San Martin поднял адмиральский штандарт, во избежание дальнейших ошибок.

Учитывая бо́льшую манёвренность и артиллерийскую мощь английского флота, испанский адмирал для лучшей защиты расположил свой флот полумесяцем, поставив по краям самые сильные военные корабли с дальнобойной артиллерией. Кроме того, ближе к противнику он выставил «авангард» (фактически арьергард) из самых лучших кораблей под командованием Рекальде, которому отвёл роль «пожарной команды». С какой бы стороны ни подошёл противник, этот отряд мог развернуться и отразить атаку. От остального флота требовалось держать строй и не терять взаимной поддержки.

Пользуясь преимуществом в манёвренности, англичане с самого начала вышли Армаде на ветер . С этой выгодной позиции они могли атаковать или уклоняться по желанию. При преобладавших западных ветрах это означало, что они преследовали Армаду по мере её движения Ла-Маншем, беспокоя её атаками. Однако разорвать оборонительный порядок испанцев долго не удавалось.

На всём протяжении Ла-Манша оба флота вели перестрелку и провели несколько небольших сражений. За Плимутом последовали стычки при Старт Пойнт (1 августа), Портленд-Билл (2 августа) и острове Уайт (3-4 августа). Занятая испанцами оборонительная позиция оправдала себя: англичанам с помощью дальнобойного оружия так и не удалось потопить ни одного испанского корабля. Однако сильно повреждённый Nuestra Señora del Rosario выпал из строя и 1 августа был захвачен Дрейком. Подобным же образом испанцы покинули обездвиженный San Salvador , и к вечеру 2 августа его захватила эскадра Хокинса . Английские капитаны решили во что бы то ни стало нарушить боевой порядок врага и приблизиться к нему на расстояние выстрела. Это им удалось только 7 августа при Кале .

Медина-Сидония не уклонялся от приказов командования и направил Армаду навстречу герцогу Пармскому и его войскам. Ожидая ответа от герцога Пармского, Медина-Сидония приказал флоту встать на якорь у Кале. Воспользовавшись уязвимым положением стоявших на якоре испанских кораблей, англичане ночью направили к Армаде восемь брандеров - подожжённых судов с горючими материалами и взрывчаткой. Большинство испанских капитанов рубили якоря и лихорадочно пытались уйти от опасности. Затем мощный ветер и сильное течение понесли их на север. Вернуться к месту рандеву с герцогом Пармским они уже не могли.

Следующим днём на рассвете состоялся решающий бой . Англичане с близкого расстояния обстреливали испанские корабли. По крайней мере три корабля были уничтожены и многие получили повреждения. Поскольку у испанцев не хватало боеприпасов, они оказались беспомощными перед лицом противника.

Из-за сильного шторма англичане приостановили атаку. Утром следующего дня Армада, у которой истощались боеприпасы, снова выстроилась в виде полумесяца и приготовилась к сражению. Не успели англичане открыть огонь, как сильный ветер и морское течение понесли испанские корабли на песчаные берега голландской провинции Зеландия . Казалось, катастрофа неизбежна. Однако ветер изменил направление и погнал Армаду на север, подальше от опасных берегов. Обратный путь в Кале преграждал английский флот, а ветры продолжали нести побитые испанские корабли на север. Герцогу Медина-Сидония ничего не оставалось, как прекратить кампанию, чтобы спасти побольше кораблей и людей. Он решил вернуться в Испанию кружным путём, обогнув Шотландию и Ирландию.

Штормы и крушения

Возвращение домой Армады также было непростым. Продовольствие кончалось, бочки протекали, воды не хватало. В ходе боёв с англичанами многие корабли получили серьёзные повреждения и еле держались на плаву. У северо-западных берегов Ирландии флот попал в сильный двухнедельный шторм, во время которого многие суда пропали без вести или разбились о скалы.

В итоге 23 сентября первые корабли Армады после долгих мытарств достигли Сантандера на севере Испании. Домой вернулось всего лишь около 60 (из 130) кораблей; потери в людях оценивались от 1/3 до 3/4 численности экипажей. Тысячи человек утонули, многие скончались от ран и болезней по пути домой. Даже для тех, кто всё-таки смог вернуться на Родину, испытания не закончились: уже встав на якорь в испанском порту, экипажи нескольких кораблей буквально умирали от голода из-за того, что запасы продовольствия полностью истощились. В порту Ларедо один корабль сел на мель , поскольку у выживших матросов не было сил, чтобы спустить паруса и бросить якорь .

Значение

Испания понесла тяжёлые потери. Однако это не привело к немедленному крушению испанского морского могущества: в целом 90-е годы XVI века прошли под знаком успешной защиты Испанией, казалось бы, пошатнувшихся позиций. Попытка англичан организовать «симметричный ответ», отправив к берегам Испании собственную «Армаду» , завершилась сокрушительным поражением (1589), а через два года испанский флот нанёс английскому несколько поражений в Атлантическом океане, правда, не компенсировавших гибели Непобедимой армады. Испанцы извлекли урок из неудачи Армады, отказавшись от тяжёлых, неповоротливых кораблей в пользу более лёгких судов, оснащённых дальнобойными орудиями.

Тем не менее, неудача Армады похоронила надежды на реставрацию католицизма в Англии и вовлечение последней в той или иной форме в орбиту внешней политики Испанской империи, что означало также ухудшение позиций испанцев в Нидерландах. Для Англии поражение Армады стало первым шагом на пути к будущему статусу «владычицы морей». В глазах протестантов это событие, положившее предел экспансии католической империи Габсбургов , было проявлением воли Божьей (Фрэнсису Бэкону принадлежат слова «Господь - англичанин»). По мнению многих в протестантской Европе, только Божественное вмешательство помогло справиться с флотом, который, по словам современника , «было тяжело нести ветру и под тяжестью его стонал океан» .

В культуре

  • Р. Сабатини . «Псы Господни» (1928)
  • «Золотой век» (2007, режиссёр Ш. Капур)

Напишите отзыв о статье "Непобедимая армада"

Примечания

  1. Martin C., Parker G. The Spanish Armada. - Penguin Books, 1999. - P. 40. - ISBN 1-901341-14-3 .
  2. Martin C., Parker G. The Spanish Armada. - Penguin Books, 1999. - P. 10, 13, 19, 26. - ISBN 1-901341-14-3 .
  3. Laughton J. K. State Papers Relating to the Defeat of the Spanish Armada, Anno 1588. - printed for the Navy Records Society, MDCCCXCV. - Vol. II. Pp. 8-9: Wynter to Walsyngham: indicates that the ships used as fire-ships were drawn from those at hand in the fleet and not hulks from Dover.
  4. Lewis M. The Spanish Armada. - New York: T. Y. Crowell Co., 1968. - P. 182.
  5. Lewis M. The Spanish Armada. - New York: T. Y. Crowell Co., 1968. - P. 208.
  6. Махов С. П., Созаев Э. Б. Захватить Англию! Забытые тайны непотопляемого Альбиона. - М .: Вече, 2012. - 400 с. - (Морская летопись). - 2500 экз. - ISBN 978-5-9533-2745-9 .
  7. , с. 21.
  8. The Armada campaign, 1588 / By Angus Konstam. - Osprey, 2001. - ISBN 978-1-84176-192-3 .
  9. Для португальских кораблей приведены испанские версии их названий.
  10. Mattingly G. The Defeat of the Spanish Armada. - Random House, 2011. - 384 p. - ISBN 1446467686 , 9781446467688.
  11. Карцев Д. Побежденная Непобедимая // Вокруг света . - 2008. - № 11 (2818) .
  12. , с. 90-91.
  13. Martin C., Parker G. The Spanish Armada. - Manchester University Press, 1999. - P. 184.

Литература

  • Стенюи Р. Сокровища Непобедимой армады. - М .: Мысль, 1979. - 168 с. - 100 000 экз.
  • Альтамира-и-Кревеа Р. Политическая гегемония Испании и её упадок. Австрийский дом // История Испании / Сокр. пер. с исп. Е. А. Вадковской и О. М. Гармсен. Под ред. С. Д. Сказкина и Я. М. Света . - М .: Издательство иностранной литературы, 1951. - Т. 2. - 359 с.

Ссылки

  • // Энциклопедический словарь Брокгауза и Ефрона : в 86 т. (82 т. и 4 доп.). - СПб. , 1890-1907.

Отрывок, характеризующий Непобедимая армада

– Получил известие. В числе пленных нет, в числе убитых нет. Кутузов пишет, – крикнул он пронзительно, как будто желая прогнать княжну этим криком, – убит!
Княжна не упала, с ней не сделалось дурноты. Она была уже бледна, но когда она услыхала эти слова, лицо ее изменилось, и что то просияло в ее лучистых, прекрасных глазах. Как будто радость, высшая радость, независимая от печалей и радостей этого мира, разлилась сверх той сильной печали, которая была в ней. Она забыла весь страх к отцу, подошла к нему, взяла его за руку, потянула к себе и обняла за сухую, жилистую шею.
– Mon pere, – сказала она. – Не отвертывайтесь от меня, будемте плакать вместе.
– Мерзавцы, подлецы! – закричал старик, отстраняя от нее лицо. – Губить армию, губить людей! За что? Поди, поди, скажи Лизе. – Княжна бессильно опустилась в кресло подле отца и заплакала. Она видела теперь брата в ту минуту, как он прощался с ней и с Лизой, с своим нежным и вместе высокомерным видом. Она видела его в ту минуту, как он нежно и насмешливо надевал образок на себя. «Верил ли он? Раскаялся ли он в своем неверии? Там ли он теперь? Там ли, в обители вечного спокойствия и блаженства?» думала она.
– Mon pere, [Отец,] скажите мне, как это было? – спросила она сквозь слезы.
– Иди, иди, убит в сражении, в котором повели убивать русских лучших людей и русскую славу. Идите, княжна Марья. Иди и скажи Лизе. Я приду.
Когда княжна Марья вернулась от отца, маленькая княгиня сидела за работой, и с тем особенным выражением внутреннего и счастливо спокойного взгляда, свойственного только беременным женщинам, посмотрела на княжну Марью. Видно было, что глаза ее не видали княжну Марью, а смотрели вглубь – в себя – во что то счастливое и таинственное, совершающееся в ней.
– Marie, – сказала она, отстраняясь от пялец и переваливаясь назад, – дай сюда твою руку. – Она взяла руку княжны и наложила ее себе на живот.
Глаза ее улыбались ожидая, губка с усиками поднялась, и детски счастливо осталась поднятой.
Княжна Марья стала на колени перед ней, и спрятала лицо в складках платья невестки.
– Вот, вот – слышишь? Мне так странно. И знаешь, Мари, я очень буду любить его, – сказала Лиза, блестящими, счастливыми глазами глядя на золовку. Княжна Марья не могла поднять головы: она плакала.
– Что с тобой, Маша?
– Ничего… так мне грустно стало… грустно об Андрее, – сказала она, отирая слезы о колени невестки. Несколько раз, в продолжение утра, княжна Марья начинала приготавливать невестку, и всякий раз начинала плакать. Слезы эти, которых причину не понимала маленькая княгиня, встревожили ее, как ни мало она была наблюдательна. Она ничего не говорила, но беспокойно оглядывалась, отыскивая чего то. Перед обедом в ее комнату вошел старый князь, которого она всегда боялась, теперь с особенно неспокойным, злым лицом и, ни слова не сказав, вышел. Она посмотрела на княжну Марью, потом задумалась с тем выражением глаз устремленного внутрь себя внимания, которое бывает у беременных женщин, и вдруг заплакала.
– Получили от Андрея что нибудь? – сказала она.
– Нет, ты знаешь, что еще не могло притти известие, но mon реrе беспокоится, и мне страшно.
– Так ничего?
– Ничего, – сказала княжна Марья, лучистыми глазами твердо глядя на невестку. Она решилась не говорить ей и уговорила отца скрыть получение страшного известия от невестки до ее разрешения, которое должно было быть на днях. Княжна Марья и старый князь, каждый по своему, носили и скрывали свое горе. Старый князь не хотел надеяться: он решил, что князь Андрей убит, и не смотря на то, что он послал чиновника в Австрию розыскивать след сына, он заказал ему в Москве памятник, который намерен был поставить в своем саду, и всем говорил, что сын его убит. Он старался не изменяя вести прежний образ жизни, но силы изменяли ему: он меньше ходил, меньше ел, меньше спал, и с каждым днем делался слабее. Княжна Марья надеялась. Она молилась за брата, как за живого и каждую минуту ждала известия о его возвращении.

– Ma bonne amie, [Мой добрый друг,] – сказала маленькая княгиня утром 19 го марта после завтрака, и губка ее с усиками поднялась по старой привычке; но как и во всех не только улыбках, но звуках речей, даже походках в этом доме со дня получения страшного известия была печаль, то и теперь улыбка маленькой княгини, поддавшейся общему настроению, хотя и не знавшей его причины, – была такая, что она еще более напоминала об общей печали.
– Ma bonne amie, je crains que le fruschtique (comme dit Фока – повар) de ce matin ne m"aie pas fait du mal. [Дружочек, боюсь, чтоб от нынешнего фриштика (как называет его повар Фока) мне не было дурно.]
– А что с тобой, моя душа? Ты бледна. Ах, ты очень бледна, – испуганно сказала княжна Марья, своими тяжелыми, мягкими шагами подбегая к невестке.
– Ваше сиятельство, не послать ли за Марьей Богдановной? – сказала одна из бывших тут горничных. (Марья Богдановна была акушерка из уездного города, жившая в Лысых Горах уже другую неделю.)
– И в самом деле, – подхватила княжна Марья, – может быть, точно. Я пойду. Courage, mon ange! [Не бойся, мой ангел.] Она поцеловала Лизу и хотела выйти из комнаты.
– Ах, нет, нет! – И кроме бледности, на лице маленькой княгини выразился детский страх неотвратимого физического страдания.
– Non, c"est l"estomac… dites que c"est l"estomac, dites, Marie, dites…, [Нет это желудок… скажи, Маша, что это желудок…] – и княгиня заплакала детски страдальчески, капризно и даже несколько притворно, ломая свои маленькие ручки. Княжна выбежала из комнаты за Марьей Богдановной.
– Mon Dieu! Mon Dieu! [Боже мой! Боже мой!] Oh! – слышала она сзади себя.
Потирая полные, небольшие, белые руки, ей навстречу, с значительно спокойным лицом, уже шла акушерка.
– Марья Богдановна! Кажется началось, – сказала княжна Марья, испуганно раскрытыми глазами глядя на бабушку.
– Ну и слава Богу, княжна, – не прибавляя шага, сказала Марья Богдановна. – Вам девицам про это знать не следует.
– Но как же из Москвы доктор еще не приехал? – сказала княжна. (По желанию Лизы и князя Андрея к сроку было послано в Москву за акушером, и его ждали каждую минуту.)
– Ничего, княжна, не беспокойтесь, – сказала Марья Богдановна, – и без доктора всё хорошо будет.
Через пять минут княжна из своей комнаты услыхала, что несут что то тяжелое. Она выглянула – официанты несли для чего то в спальню кожаный диван, стоявший в кабинете князя Андрея. На лицах несших людей было что то торжественное и тихое.
Княжна Марья сидела одна в своей комнате, прислушиваясь к звукам дома, изредка отворяя дверь, когда проходили мимо, и приглядываясь к тому, что происходило в коридоре. Несколько женщин тихими шагами проходили туда и оттуда, оглядывались на княжну и отворачивались от нее. Она не смела спрашивать, затворяла дверь, возвращалась к себе, и то садилась в свое кресло, то бралась за молитвенник, то становилась на колена пред киотом. К несчастию и удивлению своему, она чувствовала, что молитва не утишала ее волнения. Вдруг дверь ее комнаты тихо отворилась и на пороге ее показалась повязанная платком ее старая няня Прасковья Савишна, почти никогда, вследствие запрещения князя,не входившая к ней в комнату.
– С тобой, Машенька, пришла посидеть, – сказала няня, – да вот княжовы свечи венчальные перед угодником зажечь принесла, мой ангел, – сказала она вздохнув.
– Ах как я рада, няня.
– Бог милостив, голубка. – Няня зажгла перед киотом обвитые золотом свечи и с чулком села у двери. Княжна Марья взяла книгу и стала читать. Только когда слышались шаги или голоса, княжна испуганно, вопросительно, а няня успокоительно смотрели друг на друга. Во всех концах дома было разлито и владело всеми то же чувство, которое испытывала княжна Марья, сидя в своей комнате. По поверью, что чем меньше людей знает о страданиях родильницы, тем меньше она страдает, все старались притвориться незнающими; никто не говорил об этом, но во всех людях, кроме обычной степенности и почтительности хороших манер, царствовавших в доме князя, видна была одна какая то общая забота, смягченность сердца и сознание чего то великого, непостижимого, совершающегося в эту минуту.
В большой девичьей не слышно было смеха. В официантской все люди сидели и молчали, на готове чего то. На дворне жгли лучины и свечи и не спали. Старый князь, ступая на пятку, ходил по кабинету и послал Тихона к Марье Богдановне спросить: что? – Только скажи: князь приказал спросить что? и приди скажи, что она скажет.
– Доложи князю, что роды начались, – сказала Марья Богдановна, значительно посмотрев на посланного. Тихон пошел и доложил князю.
– Хорошо, – сказал князь, затворяя за собою дверь, и Тихон не слыхал более ни малейшего звука в кабинете. Немного погодя, Тихон вошел в кабинет, как будто для того, чтобы поправить свечи. Увидав, что князь лежал на диване, Тихон посмотрел на князя, на его расстроенное лицо, покачал головой, молча приблизился к нему и, поцеловав его в плечо, вышел, не поправив свечей и не сказав, зачем он приходил. Таинство торжественнейшее в мире продолжало совершаться. Прошел вечер, наступила ночь. И чувство ожидания и смягчения сердечного перед непостижимым не падало, а возвышалось. Никто не спал.

Была одна из тех мартовских ночей, когда зима как будто хочет взять свое и высыпает с отчаянной злобой свои последние снега и бураны. Навстречу немца доктора из Москвы, которого ждали каждую минуту и за которым была выслана подстава на большую дорогу, к повороту на проселок, были высланы верховые с фонарями, чтобы проводить его по ухабам и зажорам.
Княжна Марья уже давно оставила книгу: она сидела молча, устремив лучистые глаза на сморщенное, до малейших подробностей знакомое, лицо няни: на прядку седых волос, выбившуюся из под платка, на висящий мешочек кожи под подбородком.
Няня Савишна, с чулком в руках, тихим голосом рассказывала, сама не слыша и не понимая своих слов, сотни раз рассказанное о том, как покойница княгиня в Кишиневе рожала княжну Марью, с крестьянской бабой молдаванкой, вместо бабушки.
– Бог помилует, никогда дохтура не нужны, – говорила она. Вдруг порыв ветра налег на одну из выставленных рам комнаты (по воле князя всегда с жаворонками выставлялось по одной раме в каждой комнате) и, отбив плохо задвинутую задвижку, затрепал штофной гардиной, и пахнув холодом, снегом, задул свечу. Княжна Марья вздрогнула; няня, положив чулок, подошла к окну и высунувшись стала ловить откинутую раму. Холодный ветер трепал концами ее платка и седыми, выбившимися прядями волос.
– Княжна, матушка, едут по прешпекту кто то! – сказала она, держа раму и не затворяя ее. – С фонарями, должно, дохтур…
– Ах Боже мой! Слава Богу! – сказала княжна Марья, – надо пойти встретить его: он не знает по русски.
Княжна Марья накинула шаль и побежала навстречу ехавшим. Когда она проходила переднюю, она в окно видела, что какой то экипаж и фонари стояли у подъезда. Она вышла на лестницу. На столбике перил стояла сальная свеча и текла от ветра. Официант Филипп, с испуганным лицом и с другой свечей в руке, стоял ниже, на первой площадке лестницы. Еще пониже, за поворотом, по лестнице, слышны были подвигавшиеся шаги в теплых сапогах. И какой то знакомый, как показалось княжне Марье, голос, говорил что то.
– Слава Богу! – сказал голос. – А батюшка?
– Почивать легли, – отвечал голос дворецкого Демьяна, бывшего уже внизу.
Потом еще что то сказал голос, что то ответил Демьян, и шаги в теплых сапогах стали быстрее приближаться по невидному повороту лестницы. «Это Андрей! – подумала княжна Марья. Нет, это не может быть, это было бы слишком необыкновенно», подумала она, и в ту же минуту, как она думала это, на площадке, на которой стоял официант со свечой, показались лицо и фигура князя Андрея в шубе с воротником, обсыпанным снегом. Да, это был он, но бледный и худой, и с измененным, странно смягченным, но тревожным выражением лица. Он вошел на лестницу и обнял сестру.
– Вы не получили моего письма? – спросил он, и не дожидаясь ответа, которого бы он и не получил, потому что княжна не могла говорить, он вернулся, и с акушером, который вошел вслед за ним (он съехался с ним на последней станции), быстрыми шагами опять вошел на лестницу и опять обнял сестру. – Какая судьба! – проговорил он, – Маша милая – и, скинув шубу и сапоги, пошел на половину княгини.

Маленькая княгиня лежала на подушках, в белом чепчике. (Страдания только что отпустили ее.) Черные волосы прядями вились у ее воспаленных, вспотевших щек; румяный, прелестный ротик с губкой, покрытой черными волосиками, был раскрыт, и она радостно улыбалась. Князь Андрей вошел в комнату и остановился перед ней, у изножья дивана, на котором она лежала. Блестящие глаза, смотревшие детски, испуганно и взволнованно, остановились на нем, не изменяя выражения. «Я вас всех люблю, я никому зла не делала, за что я страдаю? помогите мне», говорило ее выражение. Она видела мужа, но не понимала значения его появления теперь перед нею. Князь Андрей обошел диван и в лоб поцеловал ее.
– Душенька моя, – сказал он: слово, которое никогда не говорил ей. – Бог милостив. – Она вопросительно, детски укоризненно посмотрела на него.
– Я от тебя ждала помощи, и ничего, ничего, и ты тоже! – сказали ее глаза. Она не удивилась, что он приехал; она не поняла того, что он приехал. Его приезд не имел никакого отношения до ее страданий и облегчения их. Муки вновь начались, и Марья Богдановна посоветовала князю Андрею выйти из комнаты.
Акушер вошел в комнату. Князь Андрей вышел и, встретив княжну Марью, опять подошел к ней. Они шопотом заговорили, но всякую минуту разговор замолкал. Они ждали и прислушивались.
– Allez, mon ami, [Иди, мой друг,] – сказала княжна Марья. Князь Андрей опять пошел к жене, и в соседней комнате сел дожидаясь. Какая то женщина вышла из ее комнаты с испуганным лицом и смутилась, увидав князя Андрея. Он закрыл лицо руками и просидел так несколько минут. Жалкие, беспомощно животные стоны слышались из за двери. Князь Андрей встал, подошел к двери и хотел отворить ее. Дверь держал кто то.
– Нельзя, нельзя! – проговорил оттуда испуганный голос. – Он стал ходить по комнате. Крики замолкли, еще прошло несколько секунд. Вдруг страшный крик – не ее крик, она не могла так кричать, – раздался в соседней комнате. Князь Андрей подбежал к двери; крик замолк, послышался крик ребенка.
«Зачем принесли туда ребенка? подумал в первую секунду князь Андрей. Ребенок? Какой?… Зачем там ребенок? Или это родился ребенок?» Когда он вдруг понял всё радостное значение этого крика, слезы задушили его, и он, облокотившись обеими руками на подоконник, всхлипывая, заплакал, как плачут дети. Дверь отворилась. Доктор, с засученными рукавами рубашки, без сюртука, бледный и с трясущейся челюстью, вышел из комнаты. Князь Андрей обратился к нему, но доктор растерянно взглянул на него и, ни слова не сказав, прошел мимо. Женщина выбежала и, увидав князя Андрея, замялась на пороге. Он вошел в комнату жены. Она мертвая лежала в том же положении, в котором он видел ее пять минут тому назад, и то же выражение, несмотря на остановившиеся глаза и на бледность щек, было на этом прелестном, детском личике с губкой, покрытой черными волосиками.
«Я вас всех люблю и никому дурного не делала, и что вы со мной сделали?» говорило ее прелестное, жалкое, мертвое лицо. В углу комнаты хрюкнуло и пискнуло что то маленькое, красное в белых трясущихся руках Марьи Богдановны.

Через два часа после этого князь Андрей тихими шагами вошел в кабинет к отцу. Старик всё уже знал. Он стоял у самой двери, и, как только она отворилась, старик молча старческими, жесткими руками, как тисками, обхватил шею сына и зарыдал как ребенок.

Через три дня отпевали маленькую княгиню, и, прощаясь с нею, князь Андрей взошел на ступени гроба. И в гробу было то же лицо, хотя и с закрытыми глазами. «Ах, что вы со мной сделали?» всё говорило оно, и князь Андрей почувствовал, что в душе его оторвалось что то, что он виноват в вине, которую ему не поправить и не забыть. Он не мог плакать. Старик тоже вошел и поцеловал ее восковую ручку, спокойно и высоко лежащую на другой, и ему ее лицо сказало: «Ах, что и за что вы это со мной сделали?» И старик сердито отвернулся, увидав это лицо.

Еще через пять дней крестили молодого князя Николая Андреича. Мамушка подбородком придерживала пеленки, в то время, как гусиным перышком священник мазал сморщенные красные ладонки и ступеньки мальчика.
Крестный отец дед, боясь уронить, вздрагивая, носил младенца вокруг жестяной помятой купели и передавал его крестной матери, княжне Марье. Князь Андрей, замирая от страха, чтоб не утопили ребенка, сидел в другой комнате, ожидая окончания таинства. Он радостно взглянул на ребенка, когда ему вынесла его нянюшка, и одобрительно кивнул головой, когда нянюшка сообщила ему, что брошенный в купель вощечок с волосками не потонул, а поплыл по купели.

Участие Ростова в дуэли Долохова с Безуховым было замято стараниями старого графа, и Ростов вместо того, чтобы быть разжалованным, как он ожидал, был определен адъютантом к московскому генерал губернатору. Вследствие этого он не мог ехать в деревню со всем семейством, а оставался при своей новой должности всё лето в Москве. Долохов выздоровел, и Ростов особенно сдружился с ним в это время его выздоровления. Долохов больной лежал у матери, страстно и нежно любившей его. Старушка Марья Ивановна, полюбившая Ростова за его дружбу к Феде, часто говорила ему про своего сына.
– Да, граф, он слишком благороден и чист душою, – говаривала она, – для нашего нынешнего, развращенного света. Добродетели никто не любит, она всем глаза колет. Ну скажите, граф, справедливо это, честно это со стороны Безухова? А Федя по своему благородству любил его, и теперь никогда ничего дурного про него не говорит. В Петербурге эти шалости с квартальным там что то шутили, ведь они вместе делали? Что ж, Безухову ничего, а Федя все на своих плечах перенес! Ведь что он перенес! Положим, возвратили, да ведь как же и не возвратить? Я думаю таких, как он, храбрецов и сынов отечества не много там было. Что ж теперь – эта дуэль! Есть ли чувство, честь у этих людей! Зная, что он единственный сын, вызвать на дуэль и стрелять так прямо! Хорошо, что Бог помиловал нас. И за что же? Ну кто же в наше время не имеет интриги? Что ж, коли он так ревнив? Я понимаю, ведь он прежде мог дать почувствовать, а то год ведь продолжалось. И что же, вызвал на дуэль, полагая, что Федя не будет драться, потому что он ему должен. Какая низость! Какая гадость! Я знаю, вы Федю поняли, мой милый граф, оттого то я вас душой люблю, верьте мне. Его редкие понимают. Это такая высокая, небесная душа!
Сам Долохов часто во время своего выздоровления говорил Ростову такие слова, которых никак нельзя было ожидать от него. – Меня считают злым человеком, я знаю, – говаривал он, – и пускай. Я никого знать не хочу кроме тех, кого люблю; но кого я люблю, того люблю так, что жизнь отдам, а остальных передавлю всех, коли станут на дороге. У меня есть обожаемая, неоцененная мать, два три друга, ты в том числе, а на остальных я обращаю внимание только на столько, на сколько они полезны или вредны. И все почти вредны, в особенности женщины. Да, душа моя, – продолжал он, – мужчин я встречал любящих, благородных, возвышенных; но женщин, кроме продажных тварей – графинь или кухарок, всё равно – я не встречал еще. Я не встречал еще той небесной чистоты, преданности, которых я ищу в женщине. Ежели бы я нашел такую женщину, я бы жизнь отдал за нее. А эти!… – Он сделал презрительный жест. – И веришь ли мне, ежели я еще дорожу жизнью, то дорожу только потому, что надеюсь еще встретить такое небесное существо, которое бы возродило, очистило и возвысило меня. Но ты не понимаешь этого.
– Нет, я очень понимаю, – отвечал Ростов, находившийся под влиянием своего нового друга.

Осенью семейство Ростовых вернулось в Москву. В начале зимы вернулся и Денисов и остановился у Ростовых. Это первое время зимы 1806 года, проведенное Николаем Ростовым в Москве, было одно из самых счастливых и веселых для него и для всего его семейства. Николай привлек с собой в дом родителей много молодых людей. Вера была двадцати летняя, красивая девица; Соня шестнадцати летняя девушка во всей прелести только что распустившегося цветка; Наташа полу барышня, полу девочка, то детски смешная, то девически обворожительная.
В доме Ростовых завелась в это время какая то особенная атмосфера любовности, как это бывает в доме, где очень милые и очень молодые девушки. Всякий молодой человек, приезжавший в дом Ростовых, глядя на эти молодые, восприимчивые, чему то (вероятно своему счастию) улыбающиеся, девические лица, на эту оживленную беготню, слушая этот непоследовательный, но ласковый ко всем, на всё готовый, исполненный надежды лепет женской молодежи, слушая эти непоследовательные звуки, то пенья, то музыки, испытывал одно и то же чувство готовности к любви и ожидания счастья, которое испытывала и сама молодежь дома Ростовых.
В числе молодых людей, введенных Ростовым, был одним из первых – Долохов, который понравился всем в доме, исключая Наташи. За Долохова она чуть не поссорилась с братом. Она настаивала на том, что он злой человек, что в дуэли с Безуховым Пьер был прав, а Долохов виноват, что он неприятен и неестествен.