Леонид Николаевич Андреев - выдающийся русский писатель. Родился 21 августа 1871 года в Орле в семье землемера, который (по семейным преданиям) был внебрачным сыном помещика. Мать тоже была из знатного рода, поэтому можно утверждать, что явившийся в этот мир человек был аристократом как по духу, так и по крови.

В 1882 году его отдали в орловскую гимназию, в которой Леонид, по собственному признанию, «учился скверно». Зато много читал: Жюля Верна, Эдгара По, Чарльза Диккенса, Дмитрия Ивановича Писарева, Льва Николаевича Толстого, Эдуарда Гартмана, Артура Шопенгауэра. Последний оказал на мировоззрение будущего писателя особенно сильное влияние: шопенгауэровские мотивы пронизывают многие его произведения.

В 1889 году юноша тяжело переживает потерю отца. В этом же году его поджидает еще одно испытание - тяжелейший душевный кризис из-за несчастной любви. Психика впечатлительного молодого человека не выдержала, и он попытался даже покончить с собой: чтобы испытать судьбу, лег под поезд между рельсов. К счастью, все обошлось, и отечественная литература обогатилась еще одним великим именем.

В 1891 году, окончив гимназию, Леонид Андреев поступил на юридический факультет Петербургского университета, откуда в 1893 году был отчислен за неуплату. Ему удалось перевестись в Московский университет, за обучение в котором плату внесло Общество пособия нуждающимся. В это же время Андреев начинает печататься: в 1892 в журнале «Звезда» выходит его рассказ «В холоде и золоте», повествующий о голодном студенте. Однако жизненные неурядицы снова доводят начинающего писателя до самоубийства, но попытка опять неудачна. (Еще раз он испытает судьбу в 1894 году. И вновь остается жив.)

Все это время бедный студент влачит полуголодное существование, живет частными уроками, рисует портреты на заказ. Вдобавок, в 1895 году Леонид Андреев попадает под полицейский надзор за участие в делах Орловского студенческого землячества в Москве, так как деятельность подобных организаций была под запретом.

Тем не менее, он продолжает печататься в «Орловском вестнике». А в 1896 году он знакомится с будущей женой - Александрой Михайловной Велигорской.

В 1897 году Леонид Андреев окончил университет кандидатом права. Он начал служить помощником присяжного поверенного, выступая в суде в качестве защитника. Может быть, из своей практики он и вынес сюжет произведения, которое считается началом его литературной карьеры: 5 апреля 1898 года в газете «Курьер» (в которой в ближайшие годы будут также публиковаться - под псевдонимами Джеймс Линч и Л.-ев - фельетоны Андреева) выходит рассказ «Баргамот и Гараська». Дебют этот не остался незамеченным - первый рассказ Андреева был одобрен М. Горьким, получил высокую оценку тогдашних влиятельных критиков. Окрыленный успехом, начинающий писатель ощутил в себе необыкновенный прилив творческой энергии. С 1898 по 1904 год он написал свыше пятидесяти рассказов, а в 1901 году издательство «Знание» выпустило одно за другим восемь изданий первого тома его сочинений. Перед молодым писателем, быстро снискавшим у своего поколения репутацию «властителя дум», широко распахнулись двери редакций лучших журналов, его талант признали Толстой, Чехов, Короленко, не говоря уже о Горьком, с которым у него завязались тесные дружеские отношения (переросшие со временем в «дружбу-вражду» и завершившиеся разрывом).

В 1900 году Горький ввел его молодого писателя в литературный кружок «Среда». Вот как сам Горький описывает встречу с Леонидом: «Одетый в старенькое пальто-тулупчик, в мохнатой бараньей шапке набекрень, он напоминал молодого актера украинской труппы. Красивое лицо его мне показалось малоподвижным, но пристальный взгляд темных глаз светился той улыбкой, которая так хорошо сияла в его рассказах и фельетонах. Говорил он торопливо, глуховатым, бухающим голосом, простуженно кашляя, немножко захлебываясь словами и однообразно размахивая рукой, - точно дирижировал. Мне показалось, что это здоровый, неизменно веселый человек, способный жить посмеиваясь над невзгодами бытия».

Горький привлек Андреева к работе в «Журнале для всех» и литературно-политическом журнале «Жизнь». Но из-за этой работы (а также сбора денег для нелегальных студенческих касс) писатель вновь попал в поле зрения полиции. И он сам, и его произведения широко обсуждались литературными критиками. Розанов, например, писал: «Господин Арцыбашев и господа Леонид Андреев и Максим Горький сорвали покров фантазии с действительности и показали ее, как она есть».

10 января 1902 года в газете «Курьер» вышел рассказ «Бездна», всколыхнувший читающую публику. В нем человек представлен рабом низменных, животных инстинктов. Вокруг этого произведения Л. Андреева сразу развернулась широкая полемика, характер которой носил уже не литературоведческий, а, скорее, философский характер. (Позже писатель даже замыслил «Антибездну», где хотел изобразить лучшие стороны человека, но так и не осуществил задуманное.)

После женитьбы на Александре Михайловне Велигорской 10 февраля 1902 года начался самый спокойный и счастливый период в жизни Андреева, продолжавшийся, однако, недолго. В январе 1903 года его избрали членом Общества любителей российской словесности при Московском университете. Он продолжил литературную деятельность, причем теперь в его творчестве появлялось все больше бунтарских мотивов. В январе 1904 года в «Курьере» был опубликован рассказ «Нет прощения», направленный против агентов царской охранки. Из-за него газета была закрыта.

Важным событием - не только литературным, но и общественным - стала антивоенная повесть «Красный смех». Писатель с восторгом приветствует первую русскую революцию, пытается активно содействовать ей: работает в большевистской газете «Борьба», участвует в секретном совещании финской Красной Гвардии. Он снова вступает в конфликт с властями, и в феврале 1905 года за предоставление квартиры для заседаний ЦК РСДРП его заключают в одиночную камеру. Благодаря залогу, внесенному Саввой Морозовым, ему удается выйти из тюрьмы. Несмотря ни на что, Андреев не прекращает революционную деятельность: в июле 1905 года он вместе с Горьким выступает на литературно-музыкальном вечере, сбор от которого идет в пользу Петербургского комитета РСДРП и семей бастующих рабочих Путиловского завода. От преследований властей теперь ему приходится скрываться за границей: в конце 1905 года писатель выезжает в Германию.

Там он пережил одну из самых страшных трагедий своей жизни - смерть любимой супруги при рождении второго сына. В это время он работал над пьесой «Жизнь человека», о которой впоследствии написал Вере Фигнер: «за Ваш отзыв о «Жизни человека» спасибо. Вещь эта очень мне дорога; а уже теперь я вижу, что ее не поймут. И это очень больно обижает меня, не как автора (самолюбия у меня нету), а как «Человека». Ведь эта вещь была последней мыслью, последним чувством и гордостью моей жены - и когда разбирают ее холодно, бранят, то мне чувствуется в этом какое-то огромное оскорбление. Конечно, какое дело критикам до того, что «жена человека» умерла, - но мне больно. Вчера и сегодня пьеса ставится в Спб., и мне тошно об этом подумать». В декабре 1907 года Л. Андреев встретился с М. Горьким на Капри, а в мае 1908-го, кое-как оправившись от горя, вернулся в Россию.

Он продолжает содействовать революции: поддерживает нелегальный фонд узников Шлиссельбургской крепости, укрывает революционеров в своем доме.

Писатель работает редактором в альманахе «Шиповник» и сборнике «Знание». Приглашает в «Знание» А. Блока, которого высоко ценит. Блок, в свою очередь, так отзывается об Андрееве: «В нем находят нечто общее с Эдгаром По. Это до известной степени верно, но огромная разница в том, что в рассказах г. Андреева нет ничего «необыкновенного», «странного», «фантастического», «таинственного». Все простые житейские случаи».

Но из «Знания» писателю пришлось уйти: Горький решительно восстал против публикаций Блока и Сологуба. Порвал Андреев и с «Шиповником», который напечатал романы Б. Савинова и Ф. Сологуба после того, как он их отклонил.

Однако работа, большая и плодотворная, продолжается. Самым, пожалуй, значительным произведением этого периода стал «Иуда Искариот», где подвергается переосмыслению известный всем библейский сюжет. Ученики Христа предстают трусливыми обывателями, а Иуда - посредником между Христом и людьми. Образ Иуды двойствен: формально - предатель, а по сути - единственно преданный Христу человек. Предает же Христа он, чтобы выяснить, способен ли кто-нибудь из его последователей пожертвовать собой ради спасения учителя. Он приносит апостолам оружие, предупреждает их о грозящей Христу опасности, а после смерти Учителя следует за ним. В уста Иуды автор вкладывает весьма глубокий этический постулат: «Жертва - это страдания для одного и позор для всех. Вы на себя взяли весь грех. Вы скоро будете целовать крест, на котором вы распяли Христа!.. Разве он запретил вам умирать? Почему же вы живы, когда он мертв?.. Что такое сама правда в устах предателей? Разве не ложью становится она?». Сам автор охарактеризовал это произведение как «нечто по психологии, этике и практике предательства».

Леонид Андреев постоянно занят поисками стиля. Он разрабатывает приемы и принципы не изобразительного, а выразительного письма. В это время рождаются такие произведения, как «Рассказ о семи повешенных» (1908), повествующий о правительственных репрессиях, пьесы «Дни нашей жизни» (1908), «Анатэма» (1910), «Екатерина Ивановна» (1913), роман «Сашка Жегулев» (1911).

Первую мировую войну Л. Андреев приветствовал как «борьбу демократии всего мира с цезаризмом и деспотией, представителем каковой является Германия». Того же он ждал от всех деятелей русской культуры. В начале 1914 года писатель даже поехал к Горькому на Капри, чтобы убедить его отказаться от «пораженческой» позиции и заодно восстановить пошатнувшиеся дружеские отношения. Вернувшись в Россию, он начал работать в газете «Утро России», органе либеральной буржуазии, а в 1916 году стал редактором газеты «Русская воля».

Восторженно приветствовал Андреев и Февральскую революцию. Он даже допускал насилие, если оно применялось ради достижения «высоких целей» и служило народному благу и торжеству свободы.

Однако эйфория его убывала по мере того, как большевики укрепляли свои позиции. Уже в сентябре 1917 года он писал, что «завоеватель Ленин» ступает «по лужам крови». Противник любой диктатуры, он не смог смириться и с диктатурой большевистской. В октябре 1917 года он уехал в Финляндию, что стало фактически началом эмиграции (на самом деле, благодаря печальному курьезу: когда по реке Сестре установилась граница между Советской Россией и Финляндией, Андреев с семьей жил на даче и волей-неволей оказался «за границей»).

22 марта 1919 года в парижской газете «Общее дело» вышла его статья «S.O.S!», в которой он обратился к «благородным» гражданам за помощью и призвал их к объединению, чтобы спасти Россию от «дикарей Европы, восставших против ее культуры, законов и морали», превративших ее «в пепел, огонь, убийство, разрушение, кладбище, темницы и сумасшедшие дома».

Неспокойное душевное состояние писателя сказалось и на его физическом самочувствии. 9 декабря Леонид Андреев скончался от паралича сердца в деревне Нейвала в Финляндии на даче у друга, писателя Ф. Н. Вальковского. Тело его было временно захоронено в местной церкви.

Этот «временный» период продолжался до 1956 года, когда его прах перезахоронили в Ленинграде на Литераторских мостках Волкова кладбища.

Идеи и сюжеты Леонида Андреева оказались плохо совместимыми с идеологией советского государства, и на долгие годы имя писателя было позабыто. Первой ласточкой возрождения стал сборник рассказов и повестей, выпущенный Государственным издательством художественной литературы в 1957 году. Через два года за ним последовал сборник пьес. Состав этих книг подчеркнуто нейтрален; «опасные» произведения вроде «Бездны» и «Мысли» в них не вошли.

Первое и единственное на сегодняшний день (если не считать двухтомника 1971 года) посмертное собрание сочинений Леонида Андреева вышло в издательстве Художественная литература (Москва) в 1990-1996 годах.

В последние годы историческая справедливость восстановлена: сборники Андреева выходят из года в год и переиздаются, отдельные рассказы и повести писателя включены в школьную программу.

Фантастика в творчестве Леонида Андреева

Многие произведения Леонида Андреева непосредственно относятся к жанру фантастики и ужасов. Прежде всего следует упомянуть следующие:

«Дневник Сатаны» - неоконченный роман, в котором Князь Тьмы является в мир начала XX века в человеческом обличье;

мистический рассказ «Он», близкий по духу произведениям Говарда Филлипса Лавкрафта;

жуткая повесть «Красный смех» - об ужасах войны, нашедших сверхъествественное воплощение;

сюрреалистический кошмар «Стена»;

рассказ «Елеазар», который своеобразно трактует историю библейского Лазаря и неоднократно включался в западные антологии историй о привидениях;

озорная басенка «Черт на свадьбе»;

рассказ о конце света «Воскресение всех мертвых», жанр которого сам автор определил как «мечта»;

философская сказка «Так было»;

притча «Правила добра» - о черте, возлюбившем добро;

сатирический рассказ «Смерть Гулливера», повествующий о похоронах свифтовского героя;

фантастико-символистские пьесы («Царь голод», «Анатэма»).

Кроме того, значительное число рассказов и повестей (включая такие выдающиеся, как «Полет», «Большой шлем», «Бездна», «Жизнь Василия Фивейского», «Проклятие зверя», «Набат» и др.) нельзя с уверенностью отнести ни к фантастике, ни к традиционной литературе. В наши дни это назвали бы магическим реализмом.

«Дневник Сатаны» - очень наивный роман, на мой взгляд. Не значит, что плохой, но наивный. Знаете, это как в 13 лет все написали хоть одно стихотворение. И идеи приходят людям в голову одни и те же в определенном возрасте и историческом периоде. Так же и с Дневником - нет ничего логичнее и естественней того, что именно в 20-е годы в России Андреев задумался написать дневник воплотившегося в человеческое обличье Сатаны. Это мило, но... очень наивно, что ли. Революция, развенчание православия и религии вообще с одной стороны (попробуй такое напиши в 19 веке при самодержавии-православии-народности), и при этом общие эсхатологические настроения из-за происходящего вокруг ужаса. Бедный Сатана у Андреева оказывается жалким слабым неудачником по сравнению с первыми попавшимися ему человеками, которые его жестоко облапошивают. Ах, куда катится этот мир, если сам Сатана не может их переплюнуть! И всетакое. В наше время такого уже не напишут. Да и вообще роман, несмотря на очевидные художественные достоинства, производит впечатление, будто его написал человек очень молодой. Лет примерно пятнадцати (притом, что Андрееву на самом деле было под пятьдесят). И это не критика, а констатация факта; текст пафосен не по содержанию, а по сути, по самой своей идее. К тому же увы, это ни разу не уровень Булгакова, и Сатана у Андреева скорее под стать нежным трепетным тургеневским юношам, которые так и мечтают «погрязнуть в бездне порока», однако теряют дар речи, увидев скромную дочку соседей в белом платье. Это мило, но разочаровывает, потому что абсолютно не оправдывает ожиданий.

Оценка: 4

Последняя книга Леонида Андреева производит сильное и жуткое впечатление. Но психологически она несколько слабее, чем ранние рассказы. Сатана, решивший походить в шкуре человека, выглядит слишком уж простоватым и беспомощным. Пожалуй, это и не Сатана на самом деле, а так, черт среднего ранга, вроде льюисовского Баламута.

Книга глубоко депрессивна, с налетом мизантропии. Это неудивительно, если вспомнить о душевном состоянии Андреева в последний год его жизни. Демократическая интеллигенция призывала революцию, торопила ее, по мере сил помогала, а когда началось, пришла в ужас. Пришлось признать крушение своих идеалов и либо браться за оружие, либо впасть в черную меланхолию. Андрееву по возрасту и складу характера оставалась только меланхолия. В такой обстановке и родился «Дневник Сатаны».

Самое поразительное в «Дневнике» - не рассуждения о природе человека, а процесс очеловечивания черта, оказавшегося в теле Вандергуда. Процесс оказался исключительно интересным. А вот люди, окружающие Вандергуда, не очень получились. Ну, в самом деле, кто может присосаться к заезжему чудаковатому олигарху? Тот, кто хочет его обаять (по-глупому или по-умному), выманить побольше денег, а потом, разумеется, кинуть. То есть, людишки хуже самого последнего олигарха. Удивительно, что в таком окружении процесс очеловечения черта не пошел вспять.

Из всех человеческих персонажей выделяются неверующий кардинал и Фома Магнус. Причем кардинал даже интереснее Фомы. Фома виделся автору чем-то вроде сверхчеловека-сверхреволюционера, земным двойником Сатаны. Не тянет. И вообще, революционеры всех наций или делали свое дело у себя дома, или тусовались в Швейцарии и вели там дискуссии по третьестепенным вопросам. Фома же явно не из их компании. Довольно заурядный человек, сумевший придать себе ложную значительность и обмануть дьявола. Причем сам даже не понял, что натворил. Золото дьявола еще никому не шло на пользу.

Оценка: 9

В великом романе Михаила Булгакова «Мастер и Маргарита» дьявол по имени Воланд произносит следующую фразу: «Они - люди как люди. Любят деньги, но ведь это всегда было... [...] Ну, легкомысленны... [...] обыкновенные люди... в общем, напоминают прежних».

У Андреева все совершенно наоборот. Люди все еще любят деньги, но прежних более не напоминают. И они уж явно не легкомысленны.

Скорее, в крайней степени доверчивым оказывается Сатана, который стал жертвой самой дерзкой аферы в вымышленной истории человечества. А еще князь лжи! Впору брать уроки у нашего жулья.

«Дневник Сатаны» можно смело назвать антиутопией. Андреев рисует общество, которое уже начало превращаться в ад. В грехе погрязли абсолютно все: не только воры и убийцы, но и священники всех мастей - причем последних автор рисует еще более темными красками. Хотя... Может ли у черного быть степень сравнения?

Сама идея пришествия дьявола на Землю во время последней битвы добра и зла не нова. Но Апокалисис Андреева страшен в первую очередь тем, что он предлагает бояться не чертей с вилами, а зла, сокрытого внутри каждого из нас.

Сумеем ли мы победить? Андреев дает не больно-то утешительный ответ. И оборванное на кульминационном монологе повествование повергает читателя в пучину совершеннейшей безысходности.

Наверное, если бы Леонид Николаевич дописал книгу, он не сумел бы добиться такого эффекта.

Впрочем, в «Дневнике Сатаны», при желании, можно найти и светлый мотив. Если даже сам дьявол на Земле начал в некотором роде служить добру, быть может, и мы научимся этому?

Оценка: 9

В мировой литературе неоднократно обыгрывался один и тот же прием - приход Сатаны на Землю.

Леонид Андреев нашел для своего романа новые, достаточно оригинальные сюжетные повороты. Дьявол воплощается в американского миллиардера Генри Вандергуда, с целью одарить людей благотворительностью, обмануть ложными благородными действиями, лозунгами и обещаниями. Вместе с Сатаной появляется и его подручный - черт из ада, принявший облик слуги Топпи.

Уже первые дни пребывания на Земле ошарашивают Сатану. Люди изменились, стали злее, хитрее, коварнее. Божьи заповеди попраны и забыты. Люди ненавидят друг друга, ни во что не верят, готовы извести друг друга с помощью насилия, войн, революций. На Земле царят ханжество, среблолюбие, обман и разврат. Капиталисты разжигают пламя войны, террористы заливают улицы кровью... Сатана терпит фиаско, его наивные планы одурачить человечество - детский лепет, в сравнении с реальностью!

Особенно удались Андрееву сцены с папой римским, жаждущим лишь власти и денег любыми способами. Даже адского слугу Топпи церковники принимают за святого.

Особенно зловещим получился у писателя образ настоящего «Дьявола» - Фомы Магнуса, рядящегося в тогу «борца за светлое будущее человечества», но реально готового «взорвать его», залить кровью. Фома ненавидит людей и не верит людям. Он легко обманывает Вандергуда, присваивая себе его капиталы, оставив предпринимателя фактически нищим.

Поначалу «лучом света» кажется Сатане Мария - девушка необыкновенной красоты и кротости, представленная как дочь Магнуса. Он даже считает ее воплощением Мадонны. Но и она оказывается лишь любовницей Магнуса, лишенной чувств и мыслей, воплощением похоти и разврата, вступившей в половую связь еще в юные годы...

Роман читать горько, он пронизан неверием в Человека. И еще. Найдя оригинальный сюжетный ход, писатель не может его развить. Сюжет вязнет в необязательных разговорах персонажей, бесконечных повторах. Все же удел Андреева - рассказы и небольшие повести.

Писатель так и не сумел закончить роман.

Оценка: 8

Сатана пришёл на Землю...

Казалось бы, свита Воланда через два десятка лет весело прокатилась по Москве, а у Мережковского - и того ранее Антихрист довлел своим суровым ликом над человечеством. Но мрачный романтик Леонид Андреев привёл на лик своего мира, мира умирающего человека, другого Сатану. Мы никогда не узнаем, каков же он на самом деле - ведь ему пришлось вочеловечится, чтобы прочувствовать все нюансы тварного бытия, и отразить, таким образом, в кривом зеркале Человека как такового - существо, которое падший ангел так презирает...

Но даже в своём презрении он верит в Венец Творения, верит в заповеди и изначально светлую природу человека. Именно поэтому он приходит в сей мир как романтик, эдакий добродушный прожигатель жизни, искренне любящий людей. Он воплощает в себе благородство и искреннюю, светлую и чистую любовь, любовь к прекрасно духовной сути Человека, его пути к совершенству и добродетели, его смирению и глубинной святости.

Некоторые литературоведы говорят о том, что Сатана Андреева - это ницшеанский Ubermensch, «сверхчеловек». Но мне кажется, он скорее «Aussermensch», «внечеловек», какое-то идеалистическое представление о нём, и, да, в этом автор смыкается с классической немецкой философией. Сатана - существо вне Человечества, точнее, он сущность внекультурная, надкультурная, он пришёл сюда познавать. Он индивидуалистичен до предела, безумно одинок и безудержно романтичен. Никакие узы не связывают Очеловечевшееся Зло, уже Злом не являющееся, с этим тварным и жестоким миром. Сатана - идеалист, последний романтик, пытающийся смело искать в людях изначально доброе и светлое начало, которое взяло бы верх при разрушении устоев этого слегка гротескного мира. Сатана в отрыве от всего воплощает в себе идеал Человека.

«Ubermensch» - это Фома Магнус, отринувший от себя принципы и швы социального уклада, возжелавший стать Царём в новом, земном Аду, жестокий и умный покоритель мира... Но все его стремления разбиваются о приземлённость, об отсутствие полёта фантазии и мелкотравчатость творимого зла. Он, словно собственный тёзка - апостол Фома - поставил под сомнение идею Человека, и встал над ней, отринул её. Но он не стал чем-то более высоким, из-под сокрушённой Идеи выползла лишь обезьяна, злая, лысая и бесхвостая обезьяна, которая и является сутью Человека без святого идеала. А Мария... что Мария? Она несёт в себе образ, но не суть. Она переплетение двух начал, начала святости, точнее, образа святости, и саморазоблачающего Зла, порока и гнусных, словно украденных, сладостно-гнилостных страстей.

Так в мир пришёл новый анти-герой, противоположность героя. В прошлое ушли метущийся Печорин, подлый Лужин, пустоцветы Элен и Анатоль Куракины, болтливый и простоватый Фамусов. Теперь в новом литературном пространстве, вслед за растерянным мошенником Магнусом вступили неунывающий Хулио Хуренито, большой ловкач Невзоров с Ибикусом под мышкой, растерянный «вор», сотворённый фантазией Алексея Леонова, великий комбинатор Остап-Сулейман-Берта-Мария Бендер и - как апофеоз - свита Воланда, славно погулявшая на просторах этого мира, и закольцевавшая его само в себе. Это мир жуликов, строящих новый мир на совсем иных принципах, где нет места Идее Человека.

Так умирающий Леонид Андреев предвосхитил всю эпоху, которая последовала за Революцией. Действительно, шла другая эпоха, но это был вовсе не тот Человек, о котором мечтали просветители и энциклопедисты, марксисты и народники, не тот, кого искала Американская Мечта и христианские проповедники.

P.S. Но в мрачном мире Леонида Андреева есть что-то, что ещё несёт в себе частичку Идеала, нечто, вносящее покой в душу излишне вочеловечившегося Сатаны. Это Искусство, несущее на себе отпечаток гения, не опошленное и не изуродованное массой обезьяноподобной «человечности». Ведь действительно, есть нечто правильное в том, что люди берегут искусство и держат его в тиши и покое, чтобы оно было само по себе, а несовершенный человек чувствовал рядом с ним робость...

Как всегда, я не совсем согласен с ощущением Леонида Андреева... Но склоняю пред ним голову, со всем уважением...

Оценка: 8

Дьявол вочеловечился, чтобы разыграть театральную пьесу на грешной земле. Он хочет лицедействовать. Облечённый в тело, он уже стал немного человеком, но пока что он равнодушен. Он играет роль благодетеля человечества перед первым, кто повстречался на Его пути - Фомой Магнусом, жестоким, но умным человеком, убийцей, поселившимся в уединённом доме в Кампанье со своей дочерью Марией. Магнус видит в глазах американского миллиардера и мецената, тело которого занял Дьявол, неземное равнодушие, и противопоставляет этой равнодушной, наигранной любви к Человеку, жгучую и тяжёлую ненависть. Сначала выяснится, что он играет, чуть позже - что он играет лишь отчасти.

Мир начнёт стремительно менять Дьявола; вочеловечивание зайдёт дальше, чем Он ожидал. Всё дело в Марии, которая до боли напоминает другую, что жила за два тысячелетия до. И Дьявол влюбится. Боже мой, как хорош Андреев! Как он прекрасно, мастерски, показал через дневник этого неудачливого Дьявола, как тот меняется и в какой-то момент оказывается меж двух глухих стен. По одну сторону - мир человека, до которого Ему всё ещё далеко, по другую - вечность, откуда он пришёл - с её невыразимыми на земных языках сущностями, о которых придётся забыть ради... Марии. Пока что у Чёрта есть возможность вернуться обратно, сохранив гордость, оставшись равнодушыным - выстрелить в висок мистера Вандергуда, тело которого он занял; вернуться, унеся с собой лёгкое презрение к людям, червячкам, уползающим от смерти, создающим культы в надежде найти утешения в жизни, которая заканчивается и, таким образом, призревающим ratio, выбирающим вместо этого чудо - чудо монарха, даденого Богом, вместо «низкого» парламента, чудо сотворения вместо разумных доводов; людям, которые даже самые чистые начинания Великих, из-за серости основной массы своей, превращают в фарс и грязь. Дьявол окажется слеп. Именно потому, что вначале Он ставил так низко человека, человек его обманет и унизит - беззащитного, совсем вочеловечивавшегося, «опустившегося» до своего секретаря по имени Топпи, мелкого чёрта, который из любви к церковным ритуалам почти сразу забыл откуда он родом. И даже алчный кардинал, похожий на старую обезьяну, будет смеяться, приговаривая шутливо «Vade retro, Satane».

Мне всегда очень нравились монологи про «тварь дрожащую» и всё в этом духе (в данном случае герои «право имеют»); тем не менее, на жизненные реалии постулаты таких рефлексий книжных героев я никогда не проецировал. Если спроецировать - выйдет страшно. И, как по мне, неправильно. Пусть пища для ума таковой и останется. Андреев прав, но он прав в рамках своего взгляда на человечество - разочарованного взгляда уставшего человека, которому смерть наступает на пятки. В рамках его «мирокартины» я принимаю его выводы, так красиво и логично выписанные. Но не более того.

Оценка: 8

Одна из чудеснейших черт произведений Леонида Андреева на мой взляд - почти полная невозможность проложить границу между реальным и ирреальным, фантастическим, трансцендентным. Не столь важно Сатана это, или обезумевший Вандергуд, вообразивщий себя Сатаной. В рамках фантасмогорического бреда, происходящего на глазах несчастного Сатаны, в Апокалипсисе, который благополучно начался без участияпотусторонних сил, когда роль князя тьмы простому человеку удается лучше, чем Сатане - Сатана и не нужен.

Леонид Андреев

Дневник Сатаны

На борте «Атлантика»

Сегодня ровно десять дней, как Я вочеловечился и веду земную жизнь.

Мое одиночество очень велико. Я не нуждаюсь в друзьях, но Мне надо говорить о себе, и Мне не с кем говорить. Одних мыслей недостаточно, и они не вполне ясны, отчетливы и точны, пока Я не выражу их словом: их надо выстроить в ряд, как солдат или телеграфные столбы, протянуть, как железнодорожный путь, перебросить мосты и виадуки, построить насыпи и закругления, сделать в известных местах остановки – и лишь тогда все становится ясно. Этот каторжный инженерный путь называется у них, кажется, логикой и последовательностью и обязателен для тех, кто хочет быть умным; для всех остальных он не обязателен, и они могут блуждать, как им угодно.

Работа медленная, трудная и отвратительная для того, кто привык единым… не знаю, как это назвать, – единым дыханием схватывать все и единым дыханием все выражать. И недаром они так уважают своих мыслителей, а эти несчастные мыслители, если они честны и не мошенничают при постройке, как обыкновенные инженеры, не напрасно попадают в сумасшедший дом. Я всего несколько дней на земле, а уж не раз предо Мною мелькали его желтые стены и приветливо раскрытая дверь.

Да, чрезвычайно трудно и раздражает «нервы» (тоже хорошенькая вещь!). Вот сейчас – для выражения маленькой и обыкновенной мысли о недостаточности их слов и логики Я принужден был испортить столько прекрасной пароходной бумаги… а что же нужно, чтобы выразить большое и необыкновенное? Скажу заранее, – чтобы ты не слишком разевал твой любопытный рот, мой земной читатель! – что необыкновенное на языке твоего ворчания невыразимо. Если не веришь Мне, сходи в ближайший сумасшедший дом и послушай тех: они все познали что-то и хотели выразить его… и ты слышишь, как шипят и вертят в воздухе колесами эти свалившиеся паровозы, ты замечаешь, с каким трудом они удерживают на месте разбегающиеся черты своих изумленных и пораженных лиц?

Вижу, как ты и сейчас уже готов закидать Меня вопросами, узнав, что Я – вочеловечившийся Сатана: ведь это так интересно! Откуда Я? Каковы порядки у нас в аду? Существует ли бессмертие, а также каковы цены на каменный уголь на последней адской бирже? К несчастью, мой дорогой читатель, при всем моем желании, если бы таковое и существовало у Меня, Я не в силах удовлетворить твое законное любопытство. Я мог бы сочинить тебе одну из тех смешных историек о рогатых и волосатых чертях, которые так любезны твоему скудному воображению, но ты имеешь их уже достаточно, и Я не хочу тебе лгать так грубо и так плоско. Я солгу тебе где-нибудь в другом месте, где ты ничего не ждешь, и это будет интереснее для нас обоих.

А правду – как ее скажу, если даже мое Имя невыразимо на твоем языке? Сатаною назвал меня ты, и Я принимаю эту кличку, как принял бы и всякую другую: пусть Я – Сатана. Но мое истинное имя звучит совсем иначе, совсем иначе! Оно звучит необыкновенно, и Я никак не могу втиснуть его в твое узкое ухо, не разодрав его вместе с твоими мозгами: пусть Я – Сатана, и только.

И ты сам виноват в этом, мой друг: зачем в твоем разуме так мало понятий? Твой разум как нищенская сума, в которой только куски черствого хлеба, а здесь нужно больше, чем хлеб. Ты имеешь только два понятия о существовании: жизнь и смерть – как же Я объясню тебе третье? Все существование твое является чепухой только из-за того, что ты не имеешь этого третьего, и где же Я возьму его? Ныне Я человек, как и ты, в моей голове твои мозги, в моем рту мешкотно толкутся и колются углами твои кубические слова, и Я не могу рассказать тебе о Необыкновенном.

Если Я скажу, что чертей нет, Я обману тебя. Но если Я скажу, что они есть, Я также обману тебя… Видишь, как это трудно, какая это бессмыслица, мой друг! Но даже о моем вочеловечении, с которого десять дней назад началась моя земная жизнь, Я могу рассказать тебе очень мало понятного. Прежде всего забудь о твоих любимых волосатых, рогатых и крылатах чертях, которые дышат огнем, превращают в золото глиняные осколки, а старцев – в обольстительных юношей и, сделав все это и наболтав много пустяков, мгновенно проваливаются сквозь сцену, – и запомни: когда мы хотим прийти на твою землю, мы должны вочеловечиться. Почему это так, ты узнаешь после смерти, а пока запомни: Я сейчас человек, как и ты, от Меня пахнет не вонючим козлом, а недурными духами, и ты спокойно можешь пожать мою руку, нисколько не боясь оцарапаться о когти: Я их так же стригу, как и ты.

Но как это случилось? Очень… просто. Когда Я захотел прийти на землю, Я нашел одного подходящего, как помещение, тридцативосьмилетнего американца, мистера Генри Вандергуда, миллиардера, и убил его… конечно, ночью и без свидетелей. Но притянуть Меня к суду, несмотря на Мое сознание, ты все-таки не можешь, так как американец жив, и мы оба в одном почтительном поклоне приветствуем тебя: Я и Вандергуд. Он просто сдал мне пустое помещение, понимаешь – да и то не все, черт его побери! И вернуться обратно Я могу, к сожалению, лишь той дверью, которая и тебя ведет к свободе: через смерть.

Вот главное. Но в дальнейшем и ты можешь кое-что понять, хотя говорить о таких вещах твоими словами – все едино, что пытаться засунуть гору в жилетный карман или наперстком вычерпать Ниагару! Вообрази, что ты, дорогой мой царь природы, пожелал стать ближе к муравьям и силою чуда или волшебства сделался муравьем, настоящим крохотным муравьем, таскающим яйца, – и тогда ты немного почувствуешь ту пропасть, что отделяет Меня бывшего от настоящего… нет, еще хуже! Ты был звуком, а стал нотным значком на бумаге… Нет, еще хуже, еще хуже, и никакие сравнения не расскажут тебе о той страшной пропасти, дна которой Я еще сам не вижу. Или у нее совсем нет дна?

Подумай: Я двое суток, по выходе из Нью-Йорка, страдал морской болезнью! Это смешно для тебя, привыкшего валяться в собственных нечистотах? Ну, а Я – Я тоже валялся, но это не было смешно нисколько. Я только раз улыбнулся, когда подумал, что это не Я, а Вандергуд, и сказал:

– Качай, Вандергуд, качай!

…Есть еще один вопрос, на который ты ждешь ответа: зачем Я пришел на землю и решился на такой невыгодный обмен – из Сатаны, «всемогущего, бессмертного, повелителя и властелина», превратился в… тебя? Я устал искать слова, которых нет, и я отвечу тебе по-английски, французски, итальянски и немецки, на языках, которые мы оба с тобою хорошо понимаем: мне стало скучно… в аду, и Я пришел на землю, чтобы лгать и играть.

Что такое скука, тебе известно. Что такое ложь, ты хорошо знаешь, и об игре ты можешь несколько судить по твоим театрам и знаменитым актерам. Может быть, ты и сам играешь какую-нибудь маленькую вещичку в парламенте, дома или в церкви? – тогда ты кое-что поймешь и в чувстве наслаждения игрою. Если же ты вдобавок знаешь таблицу умножения, то помножь этот восторг и наслаждение игры на любую многозначную цифру, и тогда получится мое наслаждение, моя игра. Нет, еще больше! Вообрази, что ты океанская волна, которая вечно играет и живет только в игре, – вот эта, которую сейчас я вижу за стеклом и которая хочет поднять наш «Атлантик»… Впрочем, я опять ищу слов и сравнений!

Просто Я хочу играть. В настоящую минуту Я еще неведомый артист, скромный дебютант, но надеюсь стать знаменитым не менее твоего Гаррика или Ольриджа – когда сыграю, что хочу. Я горд, самолюбив и даже, пожалуй, тщеславен… ты ведь знаешь, что такое тщеславие, когда хочется похвалы и аплодисментов хотя бы дурака? Далее, Я дерзко думаю, что Я гениален, – Сатана известен своею дерзостью, – и вот вообрази, что мне надоел ад, где все эти волосатые и рогатые мошенники играют и лгут почти не хуже, чем Я, и что Мне недостаточно адских лавров, в которых Я проницательно усматриваю немало низкой лести и простого тупоумия. О тебе же, мой земной друг, я слыхал, что ты умен, довольно честен, в меру недоверчив, чуток к вопросам вечного искусства и настолько скверно играешь и лжешь сам, что способен высоко

» не дописан автором, он был опубликован уже после смерти Леонида Андреева. В книге рассказывается о перевоплощении сатаны в человека. Ему захотелось понять, чем человек дышит, о чем думает , как живет. Чтобы описать свои ощущения, Князь Тьмы ведет дневник. Он думал, что человек намного проще , однако оказалось, что, в некоторых случаях, последний в своей жестокости, циничности и безбожности может переплюнуть самого Люцифера.

Об авторе

• «Реквием»

Начинается роман с того, что Сатана сидит в аду и ему становится скучно. Чтобы развлечься, он решает спуститься на Землю и пожить среди простых людей, окутать ложью и поиграть с ними . Перевоплощается он в тело миллиардера из Америки по имени Генри Вандергуд, который приезжает в Рим. Именно в Италии и происходят все события .

Рядом с ним находится чёрт, мистер Топпи . Их поезд терпит крушение, и они попадают в дом некоего Магнуса . Вид которого не внушает доверия , у него мрачный взгляд, наглый вид, который свидетельствует, что человек - мошенник. В доме Магнуса живет девушка, которую он выдает за свою дочь. Зовут ее Мария . Внешне она напоминает мадонну, так она красива. Вандергуд не может оторвать от нее взгляд.

Он понимает, что настал час поиграть с людьми, для этого он и спустился на эту грешную Землю. Сатана хочет испытать все человеческие чувства . Он вживается в роль. Имея миллиарды, мистер Вандергуд предлагает Магнусу быть распорядителем его денег и жизни . Поначалу тот не соглашается, однако искушение настолько велико, что Магнус все-таки дает согласие.

Видя расположение к себе богатого человека, он якобы хочет пристроить Марию и обещает выдать ее замуж за Вандергуда . Поначалу этот человек молчит, но однажды рассказывает миллиардеру о своих намерениях - он хочет изобрести динамит, но не простой, а с разумом . Таким динамитом может быть только человек. Именно он, если его уколоть, может взорвать весь мир. Необходимо провести опыты.

Мистер Вандергуд слушает Магнуса с большим интересом, он предлагает поскорей провести взрыв. Тот обещает, что все произойдет через две недели. По прошествии четырнадцати дней, Вандергуд понимает, что он стал нищим, а миллиарды перекочевали в карман умелого обманщика . Мало того Мария оказывается не дочерью, а любовницей , да и на богородицу похожа только лицом. Она просто проститутка , занимается этим с четырнадцати лет, в деле секса профи, но глупа, как пробка , что не мешает ей быть, лживой и страшно жадной.

Магнус считает, что именно она сделала его таким беспринципным. Он не просто раздел миллиардера, но еще и глумится над ним, рассказывая о своем отношении к жизни и людям. Сатана в бешенстве и, чтобы хоть как-то отомстить обманщику и запугать его, раскрывает свои карты - он Сатана. Но Магнус в ответ только смеется над ним …