Советская эстрадная певица.
Заслуженная артистка РСФСР (15.08.1974).

Во время учёбы в школе занималась в детском хоре Центрального дворца детей железнодорожника, которым руководил Исаак Дунаевский. После окончания школы в 1950 году поступила в Московский авиационный институт. В институте она занималась в художественной самодеятельности. После окончания института она уехала по распределению в Новосибирск и работала в авиационном конструкторском бюро. После окончания срока распределения вернулась в Москву и стала работать в КБ А. Яковлева.

В 1957 году Майя Кристалинская стала лауреатом Московского международного фестиваля молодёжи и студентов, на котором выступала с самодеятельным ансамблем «Первые шаги» под руководством Ю. Саульского. В том же году она вышла замуж за писателя Аркадия Арканова. Брак был недолгим и вскоре распался.

В 1960 году она записала песню Маши для кинофильма «Жажда» и с выходом фильма стала популярна в СССР. Она много гастролировала по стране, работала с джаз-оркестрами Эдди Рознера и Олега Лундстрема, тиражи пластинок с исполняемыми ею песнями быстро раскупались. В возрасте 29 лет врачи обнаружили у неё тяжёлую болезнь - лимфогранулематоз. Она прошла тяжёлый курс лечения, но с тех пор ей пришлось выходить на сцену с косынкой на шее, чтобы скрыть следы болезни от зрителей. В 1966 году Майя Кристалинская была признана лучшей эстрадной певицей года.

В 1970 году председателем Гостелерадио был назначен С. Лапин. Многие певцы оказались в опале, в том числе и Майя Кристалинская. С тех пор и до конца жизни ей пришлось гастролировать в сельских клубах, в райцентрах Тульской, Рязанской, Орловской областей. Другими словами, её убрали с радио за «пропаганду грусти».

В последние годы жизни она переводила с немецкого языка книгу Марлен Дитрих «Размышления». Книга вышла в СССР уже после смерти Майи Кристалинской. В 1984 году у Майи Кристалинской резко ухудшилось состояние здоровья и летом 1985 года она скончалась. Похоронена на Донском кладбище в Москве.

Биография М.В. Кристалинской из сборника
"Эстрада России, ХХ век". Энциклопедия
М., "Олма-Пресс", 2004. Стр. 312.

Е.Д. Уварова

Кристалинская Майя Владимировна
(24.02.1932. Москва - 19.06.1985. Москва)

Певица. Заслуженная артистка РСФСР (1974). Окончила Московский авиационный институт, работала на заводе инженером-экономистом, участвовала в заводской самодеятельности. С молодежным эстрадным оркестром Центрального дома работников искусств выступила на VI Всемирном фестивале молодежи и студентов в Москве (1957). Недолго (1959-1960) работала солисткой в оркестре под управлением О. Лундстрема. С 1961 в Москонцерте. В 1962 стала лауреатом II Всеросского конкурса артистов эстрады. Известность принесли песни "Я тебя подожду" А. Островского (ст. Л. Ошанина), "Письмо на Усть-Илим" А. Пахмутовой (ст. С. Гребенникова и Н. Добронравова), "Мы с тобой два берега" А. Эшпая (ст. Г. Поженяна), "Опять плывут куда-то корабли" А. Колкера (ст. И. Кашежевой) и др.

Исполнение привлекало обезоруживающей простотой и искренностью. Одетая в скромный костюм, почти аскетичная в выборе выразительных средств, она никак не отвечала имиджу эстрадной звезды. Красивый, низкий, хотя и небольшой голос звучал легко, свободно. Каждую песню трактовала по-своему, как ее чувствовала, покоряя глубиной и правдивостью переживания. Примером для Кристалинской оставался М. Бернес, гастролировала с ним в Польше в 1964. В репертуаре многих певиц была "Нежность" Пахмутовой (ст. Добронравова), но, по свидетельству композитора, решила судьбу этой песни Кристалинская (1966). Ее негромкое, задушевное пение передавало верность, ожидание, мужество, нежность без сентиментальности, выспренности. Стремилась исполнять песни, по своему содержанию отвечавшие ее личной теме, так полно выразившейся в "Нежности". Становилась соавтором своих песен. В репертуаре песни "Девчонки танцуют на палубе" Пахмутовой, "Садовое кольцо" М. Таривердиева (обе на ст. Гребенникова и Добронравова). "Ненаглядный мой" Пахмутовой (ст. Р. Казаковой), "Неужели это мне одной" Г. Портнова (ст. Ю. Принцева). В ее исполнении по-новому зазвучали знаменитая "Землянка" А. Листова, "В лесу прифронтовом" М. Блантера, "Колыбельная Светланы" Т. Хренникова. В одной из последних сольных программ "В песне жизнь моя" (по названию одноименной песни Пахмутовой - Добронравова) наряду со своими признанными шедеврами исполняла русские романсы (в том числе "Все, как прежде" И. Дунаевского), читала стихи О.Берггольц, Р. Рождественского, а также "Как хороши, как свежи были розы" И. Тургенева с музыкой А. Аренского. Одна из первых начала широко использовать световые эффекты, помогавшие создать нужное настроение. Непринужденно общалась с публикой, исполняемую песню обычно объявляла сама. Записала на английском языке "Подмосковные вечера" В. Соловьева-Седого, "Течет Волга" М. Фрадкина, на польском "Старый клен" Пахмутовой, "Москвичи" Эшпая. Голос Кристалинской звучит за кадром более 20 кинофильмов ("Три тополя на Плющихе", "Тишина", "Когда песня не кончается" и др.). Перевела и подготовила к изданию книгу: Марлен Дитрих. Размышления (М., 1985).

Лит.: Пахмутова А. Нежность // Кругозор. 1976. № 1; Серебренникова Б. Майя Кристалинская // Певцы советской эстрады. М., 1977. Вып. 1; Сибирский В. Майя Кристалинская // Муз. жизнь. 1978. № 22; Драбкин А. Когда душа поет // СЭЦ. 1979. №9.

Имя: Майя Кристалинская (Maya Kristalinskaya)

Возраст: 53 года

Место рождения: Москва

Место смерти: Москва

Деятельность: эстрадная певица

Семейное положение: вдова

Майя Кристалинская - биография

Песни Кристалинской узнавали с первых нот - по теплому тембру голоса, по особой душевной интонации. Зрители и не подозревали, что певица неизлечимо больна, и, выходя на сцену, каждый раз прощается со своими слушателями.

Двадцать пять лет Кристалинская боролась со своим страшным недугом. Она пела, преодолевая боль и слабость, и оживала. Для нее не существовало ничего, кроме музыки. Она забывала о том тяжелом грузе, который лежал на ее хрупких плечах. И молила Бога лишь об одном: чтобы он дал ей силы еще немного пожить, еще немного попеть...

Детство Майи Кристалинской

Майя росла смышленой и ласковой девочкой, хорошо училась, все ее любили за легкий нрав и отзывчивость. А еще - за прекрасный голос. Петь Майя начала, кажется, с самого начала ее биографии, сразу, как появилась на свет. Даже во время войны она училась музыке под вой сирен, грохот разрывов и выстрелы зениток.

Пережить за четыре года пришлось так много, что наступивший мир стал счастьем. И бытовые невзгоды казались пустяками. Особенно тем, кто был молод и полон радужных надежд. Такой была в пятидесятые годы и Майя Кристалинская.

Образование

Кристалинская Майя после школы поступила в Московский авиационный институт, хотела получить основательную профессию. Если бы тогда кто-то сказал ей, что она станет профессиональной певицей, она бы только рассмеялась: ведь поет она просто для души.

После института девушка по распределению уехала в Новосибирск, потом вернулась, стала работать в конструкторском бюро. А вечерами пела в самодеятельном ансамбле, который выступал на площадках Москвы.

Музыкальная биография певицы, песни

Ее заметили и начали узнавать. А в 1957 году в составе самодеятельного ансамбля «Первые шаги» под руководством Юрия Сеульского она стала лауреатом Всемирного фестиваля молодежи и студентов в Москве. Майя была невероятно счастлива, но о том, чтобы сделать песню своей профессией даже и не думала.

Все решил случай: из оркестра известного джазиста Эдди Рознера ушла солистка, и в тот же вечер он увидел на сцене Майю. Она не смогла отказаться от его предложения, и с этого момента жизнь конструктора Кристалинской круто изменилась. Вместо монотонных будней в КБ - постоянные выступления, гастроли, разъезды. Это было то, чего ей давно хотелось и в чем она боялась признаться даже самой себе.

Болезнь Майи Кристалинской

В первое время Майя летала как на крыльях, а потом стала сильно уставать. Она не могла понять, что с ней происходит: только проснулась, а уже нет сил. Вернувшись с гастролей в Москву, Кристалинская заболела. Температура была под сорок, участковый врач сказал: нетипичная ангина, надо показаться специалистам. Майя только махнула рукой, некогда ей по больницам ходить. Она выздоровела, но через пару недель на шее появились небольшие узелки. Тут уж забил тревогу руководитель оркестра - он сам отвел ее к доктору.

Сомнений в диагнозе у медиков не было: злокачественная опухоль лимфатических желез. При Майе ни разу не произнесли слова «рак», но она быстро обо всем догадалась. Нашла медицинскую энциклопедию, прочитала, что прогноз при этом заболевании неблагоприятный... При врачах и коллегах она крепилась, но, оставаясь одна, не могла удержаться от рыданий. Ей ведь всего двадцать восемь лет, она только-только нашла свое призвание, а теперь должна умереть! Это было так нелепо, так несправедливо!

Доктора успокаивали молодую певицу: существуют современные методы лечения, болезнь может отступить. У нее есть шансы прожить еще много лет, если будет соблюдать все предписания.

Кристалинская прошла курс облучения, от которого на шее остались ожоги. Позже этот курс пришлось повторять неоднократно. Никому и в голову не приходило, что изящный платок на шее певицы - это не дань элегантности и стилю, а способ скрыть следы смертельного недуга.

Лекарства тоже требовалось принимать постоянно, у многих из них были побочные эффекты: тошнота, тяжесть во всем теле, апатия. Но Майя терпела. Заставляла себя радоваться, общаться с близкими, ездить на гастроли, а главное - петь. Ей повезло с врачами: они продлили певице жизнь на четверть века.

Майя Кристалинская - биография личной жизни

У женщины, так много певшей о любви, очень долго не складывалась личная жизнь. В двадцать пять лет Майя вышла замуж за Аркадия Арканова, в то время никому не известного студента-медика. Это был стремительный роман: познакомились 30 апреля, а 1 июня уже вышли из загса мужем и женой. Распался их союз так же быстро: через десять месяцев Аркадий ушел, хлопнув дверью. Оба переживали, но не смогли спокойно обсудить произошедшее. Казалось, что разрыв - это единственный выход из бесконечной череды ссор.

После этого Майя долго оставалась одна. Она была занята музыкой, а когда узнала, что больна и не сможет иметь детей, то и вовсе поставила на себе крест. Ее окружали поклонники и многие из них были готовы на все, но она закрылась в своей раковине и никого к себе не подпускала.

И все же судьба сделала ей прощальный подарок - Кристалинская встретила мужчину, с которым обрела настоящее счастье. Московский архитектор Эдуард Барклай долго за ней ухаживал. Приходил на каждый концерт с огромным букетом красных роз, но не навязывал Майе свое общество, скромно держался в стороне. Она чувствовала, что ее все сильнее тянет к нему.

И в конце концов решилась: рассказала ему все на первом же свидании. Это его не остановило. Эдуард хотел быть с любимой до конца, столько, сколько ей осталось. Он стал для нее всем: советчиком, другом, сиделкой. Следил, чтобы Майя вовремя принимала лекарства, поддерживал во время болезненных процедур.

Нависшая над ними тень трагедии придавала особую ценность каждому дню, проведенному вместе. Майя думала, что уйдет первой, переживала, как он будет без нее. Все вышло иначе: Эдуард Барклай скоропостижно скончался от инсульта, вызванного диабетом. Майя осталась одна. Она была сильной женщиной, привыкшей бороться за свою жизнь, но теперь силы ее оставили. Все вокруг казалось пустым и бессмысленным без любимого.

Последние дни певицы

Состояние певицы начало стремительно ухудшаться. Через несколько месяцев у нее пропал голос, затем она слегла...

Майя Кристалинская ушла из жизни ровно через год после похорон мужа, 19 июня 1985 года, в возрасте 53 лет. «Ты не ушла, ты просто вышла, вернешься - и опять споешь» - такую трогательную эпитафию написали на ее могиле друзья и поклонники.

Автор биографии: Тати 3606

Ма́йя Влади́мировна Кристали́нская (24 февраля , Москва - 19 июня , там же) - советская эстрадная певица, заслуженная артистка РСФСР ().

Биография

Майя Кристалинская родилась 24 февраля 1932 года в Москве , в русско-еврейской семье . Её отец, Владимир Григорьевич Кристалинский (1904-1972), происходил из Мглина Черниговской губернии , окончил реальное училище в Могилёве . Её мать, Валентина Яковлевна Кристалинская (урождённая Пыткина, 1911-1996), происходила из Павлодара . Родители поженились в Саратове и вскоре переехали в Москву, где отец окончил художественно-конструкторский факультет Высших художественно-технических курсов (ВХУТЕМАС) и работал во Всероссийском обществе слепых, был сочинителем игр, головоломок и кроссвордов для детей, которые печатались в газете «Пионерская правда », автором книги «Шутки-минутки» (М.: Детский мир, 1958).

Во время учёбы в школе занималась в детском хоровом коллективе Народного ансамбля песни и танца Центрального дома детей железнодорожников, которым руководил Семён Осипович Дунаевский, брат Исаака Дунаевского. После окончания школы в 1950 году поступила в . В институте она занималась художественной самодеятельностью. После окончания института уехала по распределению в Новосибирск на завод имени Чкалова. Но, по воспоминаниям подруги и одногруппницы Валентины Котёлкиной, они вскоре вернулись в Москву, и Майя стала работать в КБ А. Яковлева .

В 1970 году новым председателем Гостелерадио стал С. Лапин . Обладая безграничной властью, Лапин проводил на ТВ политику антисемитизма. Попали в чёрный список и практически остались без работы (а многие и уехали из страны) известные певцы и певицы: Вадим Мулерман , Эмиль Горовец , Аида Ведищева , Нина Бродская , Лариса Мондрус . Путь на телеэкран и в радиоэфир был практически закрыт и для Майи Кристалинской .Однако для Кристалинской изредка всё же делались исключения и её приглашали участвовать в творческих вечерах известных поэтов и композиторов-песенников проводившихся в Колонном зале Дома Союзов под давлением авторитета этих мэтров таких как Колмановский, Пахмутова, Френкель, Ошанин и др. и бессменного дирижёра Ю. Силантьева.

Кристалинская стала персоной нон грата на Центральном телевидении, кроме описанных выше исключений. Последние десять лет жизни звезда советской эстрады выступала в сельских клубах, в райцентрах Тульской, Рязанской, Орловской областей. Добиться разрешения на концерты в областных центрах, не говоря уже о Москве, оказалось очень сложно .

Майя Кристалинская была человеком большой эрудиции, безгранично любила театр, разбиралась в живописи, её интересовали проблемы психологии, она знала литературу так, как её знают только специалисты.

Любила она и кино. Её любимой актрисой была Марлен Дитрих . В последние годы жизни она взялась за перевод книги Дитрих «Размышления» с немецкого языка на русский. Книга вышла в СССР уже после смерти Майи Кристалинской.

В 1984 году её болезнь обострилась, и прожить ей удалось ещё только год. 19 июня 1985 года в возрасте 53 лет Майя Кристалинская скончалась, чуть больше, чем на год пережив своего спутника жизни, архитектора Эдуарда Барклая, который умер от сахарного диабета 15 июня 1984 года . Прощались с Майей в ЦДРИ, звучали её песни, выносили под песню "Русь".

Похоронена на Новом Донском кладбище в Москве. Эпитафия на её могиле гласит: «Ты не ушла, ты просто вышла, вернёшься - и опять споёшь».

Известный поэт Роберт Рождественский называл Майю Кристалинскую «Эхом нашей юности».

Семья

Песни

Переводы

• Марлен Дитрих . Размышления

Напишите отзыв о статье "Кристалинская, Майя Владимировна"

Примечания

Ссылки

• (Производство: Медиасфера, 2006, Первый канал)

Отрывок, характеризующий Кристалинская, Майя Владимировна

В ночь с 6 го на 7 е октября началось движение выступавших французов: ломались кухни, балаганы, укладывались повозки и двигались войска и обозы.
В семь часов утра конвой французов, в походной форме, в киверах, с ружьями, ранцами и огромными мешками, стоял перед балаганами, и французский оживленный говор, пересыпаемый ругательствами, перекатывался по всей линии.
В балагане все были готовы, одеты, подпоясаны, обуты и ждали только приказания выходить. Больной солдат Соколов, бледный, худой, с синими кругами вокруг глаз, один, не обутый и не одетый, сидел на своем месте и выкатившимися от худобы глазами вопросительно смотрел на не обращавших на него внимания товарищей и негромко и равномерно стонал. Видимо, не столько страдания – он был болен кровавым поносом, – сколько страх и горе оставаться одному заставляли его стонать.
Пьер, обутый в башмаки, сшитые для него Каратаевым из цибика, который принес француз для подшивки себе подошв, подпоясанный веревкою, подошел к больному и присел перед ним на корточки.
– Что ж, Соколов, они ведь не совсем уходят! У них тут гошпиталь. Может, тебе еще лучше нашего будет, – сказал Пьер.
– О господи! О смерть моя! О господи! – громче застонал солдат.
– Да я сейчас еще спрошу их, – сказал Пьер и, поднявшись, пошел к двери балагана. В то время как Пьер подходил к двери, снаружи подходил с двумя солдатами тот капрал, который вчера угощал Пьера трубкой. И капрал и солдаты были в походной форме, в ранцах и киверах с застегнутыми чешуями, изменявшими их знакомые лица.
Капрал шел к двери с тем, чтобы, по приказанию начальства, затворить ее. Перед выпуском надо было пересчитать пленных.
– Caporal, que fera t on du malade?.. [Капрал, что с больным делать?..] – начал Пьер; но в ту минуту, как он говорил это, он усумнился, тот ли это знакомый его капрал или другой, неизвестный человек: так непохож был на себя капрал в эту минуту. Кроме того, в ту минуту, как Пьер говорил это, с двух сторон вдруг послышался треск барабанов. Капрал нахмурился на слова Пьера и, проговорив бессмысленное ругательство, захлопнул дверь. В балагане стало полутемно; с двух сторон резко трещали барабаны, заглушая стоны больного.
«Вот оно!.. Опять оно!» – сказал себе Пьер, и невольный холод пробежал по его спине. В измененном лице капрала, в звуке его голоса, в возбуждающем и заглушающем треске барабанов Пьер узнал ту таинственную, безучастную силу, которая заставляла людей против своей воли умерщвлять себе подобных, ту силу, действие которой он видел во время казни. Бояться, стараться избегать этой силы, обращаться с просьбами или увещаниями к людям, которые служили орудиями ее, было бесполезно. Это знал теперь Пьер. Надо было ждать и терпеть. Пьер не подошел больше к больному и не оглянулся на него. Он, молча, нахмурившись, стоял у двери балагана.
Когда двери балагана отворились и пленные, как стадо баранов, давя друг друга, затеснились в выходе, Пьер пробился вперед их и подошел к тому самому капитану, который, по уверению капрала, готов был все сделать для Пьера. Капитан тоже был в походной форме, и из холодного лица его смотрело тоже «оно», которое Пьер узнал в словах капрала и в треске барабанов.
– Filez, filez, [Проходите, проходите.] – приговаривал капитан, строго хмурясь и глядя на толпившихся мимо него пленных. Пьер знал, что его попытка будет напрасна, но подошел к нему.
– Eh bien, qu"est ce qu"il y a? [Ну, что еще?] – холодно оглянувшись, как бы не узнав, сказал офицер. Пьер сказал про больного.
– Il pourra marcher, que diable! – сказал капитан. – Filez, filez, [Он пойдет, черт возьми! Проходите, проходите] – продолжал он приговаривать, не глядя на Пьера.
– Mais non, il est a l"agonie… [Да нет же, он умирает…] – начал было Пьер.
– Voulez vous bien?! [Пойди ты к…] – злобно нахмурившись, крикнул капитан.
Драм да да дам, дам, дам, трещали барабаны. И Пьер понял, что таинственная сила уже вполне овладела этими людьми и что теперь говорить еще что нибудь было бесполезно.
Пленных офицеров отделили от солдат и велели им идти впереди. Офицеров, в числе которых был Пьер, было человек тридцать, солдатов человек триста.
Пленные офицеры, выпущенные из других балаганов, были все чужие, были гораздо лучше одеты, чем Пьер, и смотрели на него, в его обуви, с недоверчивостью и отчужденностью. Недалеко от Пьера шел, видимо, пользующийся общим уважением своих товарищей пленных, толстый майор в казанском халате, подпоясанный полотенцем, с пухлым, желтым, сердитым лицом. Он одну руку с кисетом держал за пазухой, другою опирался на чубук. Майор, пыхтя и отдуваясь, ворчал и сердился на всех за то, что ему казалось, что его толкают и что все торопятся, когда торопиться некуда, все чему то удивляются, когда ни в чем ничего нет удивительного. Другой, маленький худой офицер, со всеми заговаривал, делая предположения о том, куда их ведут теперь и как далеко они успеют пройти нынешний день. Чиновник, в валеных сапогах и комиссариатской форме, забегал с разных сторон и высматривал сгоревшую Москву, громко сообщая свои наблюдения о том, что сгорело и какая была та или эта видневшаяся часть Москвы. Третий офицер, польского происхождения по акценту, спорил с комиссариатским чиновником, доказывая ему, что он ошибался в определении кварталов Москвы.
– О чем спорите? – сердито говорил майор. – Николы ли, Власа ли, все одно; видите, все сгорело, ну и конец… Что толкаетесь то, разве дороги мало, – обратился он сердито к шедшему сзади и вовсе не толкавшему его.
– Ай, ай, ай, что наделали! – слышались, однако, то с той, то с другой стороны голоса пленных, оглядывающих пожарища. – И Замоскворечье то, и Зубово, и в Кремле то, смотрите, половины нет… Да я вам говорил, что все Замоскворечье, вон так и есть.
– Ну, знаете, что сгорело, ну о чем же толковать! – говорил майор.
Проходя через Хамовники (один из немногих несгоревших кварталов Москвы) мимо церкви, вся толпа пленных вдруг пожалась к одной стороне, и послышались восклицания ужаса и омерзения.
– Ишь мерзавцы! То то нехристи! Да мертвый, мертвый и есть… Вымазали чем то.
Пьер тоже подвинулся к церкви, у которой было то, что вызывало восклицания, и смутно увидал что то, прислоненное к ограде церкви. Из слов товарищей, видевших лучше его, он узнал, что это что то был труп человека, поставленный стоймя у ограды и вымазанный в лице сажей…
– Marchez, sacre nom… Filez… trente mille diables… [Иди! иди! Черти! Дьяволы!] – послышались ругательства конвойных, и французские солдаты с новым озлоблением разогнали тесаками толпу пленных, смотревшую на мертвого человека.

По переулкам Хамовников пленные шли одни с своим конвоем и повозками и фурами, принадлежавшими конвойным и ехавшими сзади; но, выйдя к провиантским магазинам, они попали в середину огромного, тесно двигавшегося артиллерийского обоза, перемешанного с частными повозками.
У самого моста все остановились, дожидаясь того, чтобы продвинулись ехавшие впереди. С моста пленным открылись сзади и впереди бесконечные ряды других двигавшихся обозов. Направо, там, где загибалась Калужская дорога мимо Нескучного, пропадая вдали, тянулись бесконечные ряды войск и обозов. Это были вышедшие прежде всех войска корпуса Богарне; назади, по набережной и через Каменный мост, тянулись войска и обозы Нея.
Войска Даву, к которым принадлежали пленные, шли через Крымский брод и уже отчасти вступали в Калужскую улицу. Но обозы так растянулись, что последние обозы Богарне еще не вышли из Москвы в Калужскую улицу, а голова войск Нея уже выходила из Большой Ордынки.
Пройдя Крымский брод, пленные двигались по нескольку шагов и останавливались, и опять двигались, и со всех сторон экипажи и люди все больше и больше стеснялись. Пройдя более часа те несколько сот шагов, которые отделяют мост от Калужской улицы, и дойдя до площади, где сходятся Замоскворецкие улицы с Калужскою, пленные, сжатые в кучу, остановились и несколько часов простояли на этом перекрестке. Со всех сторон слышался неумолкаемый, как шум моря, грохот колес, и топот ног, и неумолкаемые сердитые крики и ругательства. Пьер стоял прижатый к стене обгорелого дома, слушая этот звук, сливавшийся в его воображении с звуками барабана.
Несколько пленных офицеров, чтобы лучше видеть, влезли на стену обгорелого дома, подле которого стоял Пьер.

Сейчас на улице июнь месяц. Самая красивая волшебная пора года, когда всё заново оживает и расцветает..... Но для Майи Владимировны это был последний, самый тяжёлый месяц жизни. Некоторые думают, что имя Майя связано с месяцем её рождения. Нет, Майя родилась в феврале. А это имя ей дали родители в честь их первой дочери, умершей в младенчестве..... Как можно было назвать таким же именем другую появившуюся дочь???
Майя родилась в скромной семье, в московской коммуналке, с сырыми стенами..... Может быть там, ещё в детстве и зародилась у Майи Владимировны эта коварная болезнь. Майя росла заботливой, доброй девочкой. В детстве, в военные годы пела в госпитале для раненых - наверное, пока незатейливые песенки.......
.Майя всегда пела: в школе, в самодеятельности, в институте. Однажды её услышал Юрий Саульский и пригласил в свой оркестр. Потом Майя Кристалинская работала у Э.Рознера, О. Лунстрема...потом - со своим ансамблем.
В 1960 году Майя была на гастролях с оркестром Э.Рознера в Ленинграде. Неожиданно она плохо себя почувствовала: болело горло, повысилась температура. Она обнаружила вспухшие желёзки на шее. Майя рассказала Э. Рознеру. А у него был знакомый врач - брат А.Райкина. Тот осмотрел Майю и посоветовал обратиться в московский институт Онкологии, к профессору Каширскому.....
И в 28 лет Майе поставили страшный диагноз: рак. Её лечили лучшие врачи. Время от времени она проходила химиотерапию и облучение. Но.... Майя никогда не жаловалась. И только самые близкие знали, чтО скрывает Майя под шейным платочком. Майя спешила жить. Она во всём искала интерес. Она была талантлива и любознательна. Посещала музеи, театры, изучала языки: английский, французский, польский, немецкий. В конце жизни Майя перевела с немецкого книгу своей любимой актрисы Марлен Дитрих. Успела сдать в печать, но готовое издание не увидела...так же как и благодарственную телеграмму от самой Марлен Дитрих.
Большой поддержкой для Майи Вл. был её муж, Эдуард Максимович - скульптор, засл. деятель искусств. Он очень сильно следил за здоровьем Майи, порой заставляя принимать лекарства.
И вдруг случилось неожиданное: умирает Эдуард Максимович..... Майя очень переживает эту утрату. Она осталась совсем одна. Хотя была ещё мама, сестра, племянница....и друзья... и была поддержка от её любимых композиторов и друзей-поклонников. У Майи началась депрессия. Помогла Марья Борисовна, близкая подруга - редактор ГЦКЗ"Россия"(который неизвестно зачем снесли)и Татьяна Григорьевна Рейнова - она работала с Майей в последние годы,артисткой разговорного жанра. Они ездили вместе на гастроли по городам и весям, и в "тьму тараканью" (Тат. Гр. много мне рассказывала об этих ужасных поездках).
Майя заметно стала сдавать... Профессор, у которого наблюдалась Майя Владимировна, сказал, что никаких лекарств сейчас принимать не надо, и никаких облучений. Пусть отдыхает,гуляет, спит, и побольше положительных эмоций. А где взять эти добрые эмоции?
Марья Борисовна устроила Майю в хороший правительственный санаторий...... Вернулась оттуда Майя Владимировна в хорошем состоянии.
Но тут она встречает врача, женщину, с которой она была знакома, когда лечилась у Кассирского - в самом начале своей болезни. И ещё тогда, зная Майины связи, она попросила походатайствовать о включении её в группу врачей, уезжающих во Францию. И Майя, добрая душа, помогла ей. ..... И вот зта врачиха решила отблагодарить Майю и предложила ей лечь в уже свою экспериментальную клинику..... Майю все отговаривали. Но та врачиха настаивала, доказывая,что вся эта профессура уже устарела, что у неё новые методы, и уже есть положительные результаты. Майя решилась лечь в эту клинику, надеясь на лучшее. Там же отметили и её последний день рождения (24 февраля). Приезжали артисты, космонавты, друзья, верные поклонницы.
Лечение проходило долго. И вдруг...у Майи отнялась рука......потом нога. Врачиха говорит: "....ничего, это побочные явления, скоро отойдёт......" С гастролей прилетел И.Кобзон, пришёл к Майе, принёс охапку цветов. У Майи тогда только что вышла последняя пластинка. Она хотела подписать Иосифу, но рука никак не слушалась....она заплакала. Кобзон сказал: "Маюшка,да Не мучайся....поправишься, выйдешь из больницы, и подпишешь.." А она: "Нет, Иосиф, уже не выйду..." От Майечки Кобзон вышел в слезах. Но и ему врачиха заморочила голову.
Марья Борисовна устроила скандал. "Что вы сделали? Она пришла к вам своими ногами, в хорошем состоянии!"........
Потом у Майи парализовало речь....она не говорила, только молча плакала..... А врачиха говорит:"Заберите её на две недели домой, а то у нас ремонт намечается, а она - неходячая". В общем, привезли Майю домой. Сестра и мать в растерянности. Началась настоящая трагедия. У Майи начались провалы в памяти.. Вызвали скорую помощь из Боткинской больницы. Там все врачи встали "на уши", пытаясь помочь. Стали запрашивать историю болезни из той клиники, чтобы установить, чем лечили. Но та врачиха, как истинный посланец ада, как сквозь землю провалилась. Ни её, ни следов прибытия Майи в той клинике так и не нашли..............(подробности - из книги М.Б.Мульяш)

Майя Кристалинская ушла из жизни на Земле 19 июня, в самое светлое, тёплое, красивое время года. Прощание проходило в ЦДРИ.....звучали её песни, её голос. Народа было очень много....люди всё шли и шли.........многие плакали.....Майе было 53года. На Донском кладбище, в центре Москвы, стоит памятник из розового камня.....на нём высечен музыкальный ключ и слова "Ты не ушла, ты просто вышла. Вернёшься и опять споёшь". Хотели написать "Опустела без тебя Земля".....но оставили слова её матери.
Я стараюсь приезжать каждый год на день памяти, встречаюсь с москвичами, с которыми я познакомилась уже после...........
Хотела ещё кое-что написать, своё.....но.....спасибо всем, кто читал.
Напишу только последний куплет стихотворения, написанное в день похорон МАЙИ КРИСТАЛИНСКОЙ.............
................................
Нет,Майя, ты останешься с нами.
Пока мы живём, мы тебе подпоём.
И "Нежность" твою пронесём, словно знамя.
Нет, мы не случайно встретились с тобой....

(последняя пластинка называлась "Мы с тобой случайно встретились")