заимствованный из «Одиссеи» (XIX, 360) и здесь неуместный.
Стих, заимствованный из «Одиссеи» (XIX, 360) и здесь совершенно неуместен; был, очевидно, введен в текст для того, чтобы объяснить предыдущий стих, в некоторых списках читавшийся: «…болезней, несущих людям старость» (В. В. ).
И в самом деле, речь пойдет дальше не о появлении богов и людей, а о смене веков.
В те времена слово демон еще не имело значения злого духа, а означало просто низшее божество.
Поскольку, по Гесиоду, Зевс отправил Крона в Тартар, стих этот считается позднейшей вставкой, когда возникла версия о прощении Крона и отправлении его на острова Блаженных.
Орк (клятва) - сын богини Эриды. См. (В. В. ).
Гесиод, называя своего брата Перса «потомком богов», подчеркивает свое благородное происхождение.
Ст. 370- 372. Часть рукописей, и в том числе древний папирус, опускают эти строки. Вероятно, это позднейшая вставка.
Голым работай всегда! - Обычай работать обнаженным засвидетельствован также рисунками на вазах. Ср. также Вергилий, : «Голым сей и паши»; ср. Евангелие от Матфея, XXIV, 18: «И кто на поле, тот да не обращается назад взять одежды свои».
Рассоха - развилка.
Гесиод считает, что посев надо производить до солнцеворота. Однако и поздний сев может быть успешным, если в это время пойдут дожди такие, чтобы заполнились водой следы от воловьих копыт. Тогда и поздно засеянные поля принесут хороший урожай.
Ленеон - декабрь - январь. Название месяца ионическое (В. В. ).
Триногий - обозначение старика в известной загадке Сфинкса, разгаданной Эдипом: утром на четырех ногах, в полдень на двух, вечером на трех. Возможно, что текст испорчен и имеется в виду какой-то зверь.
Благосклонная - обозначение ночи. Долгота ночи помогает в том отношении, что люди больше спят, а следовательно меньше едят (В. В. ).
Одно из произведений Гесиода - поэма «Труды и дни», где описываются:
Обращения к брату поэта Персу, который ведёт с Гесиодом тяжбу о наследстве;
- истории о Прометее
и Пандоре;
- об ухудшении человеческого рода;
- о важности здравого размышления, честного труда и справедливого обогащения;
- необходимые условия для разумного хозяйствования;
- подготовка к пахоте и озимому севу;
- меры предосторожности от холода и болезней;
- сбор винограда;
- мореплавание: наставления и предостережения;
- выбор жены и т.п.
История Прометея, кратко рассказанная у Гесиода, легла в основу сюжета трагедии «Прометей прикованный» древнегреческого драматурга Эсхила , жившего на два века позже.
«Труды и дни» относятся к той группе величайших шедевров мировой литературы, центральные темы которого знает любой образованный человек, даже никогда не читавший само произведение и с трудом припоминающий имя его автора.
Гесиод призывает сограждан к праведному труду. Он даже придумал вторую Эриду - богиню трудового соревнования (тогда как в «Илиаде» Эрида является богиней раздора). Гесиод жил в те времена, когда политическая власть в Греции ещё принадлежала родовой аристократии, но экономическое господство перешло уже в руки богатых, зачастую безродных. Быть бедным становилось стыдно, богач же мог быть горд и смел. Фантазёр Гесиод признавал не всякое богатство. Одно дело богатство, нажитое насилием и обманом. Другое - то, что приобретено честным трудом. В реальной жизни второго было слишком мало, а первое торжествовало. Всюду царил произвол сильного. И главное - лучшие времена позади! Гесиод рассказывает легенду о пяти поколениях людей - золотом, серебряном, бронзовом, героическом и железном. Золотое и серебряное поколения относятся ко временам господства отца Зевса - Крона, три последних - к эпохе владычества Зевса. Первое поколение было создано богами из золота, и жили те люди как боги. Так последующие поколения становились все хуже и хуже, а дальше будут ещё худшие. Сейчас настало время железных людей:
Землю теперь населяют железные люди. Не будет им передышки ни ночью, ни днем от труда и от горя, и от несчастий. Заботы тяжелые дадут им боги... Железные люди непременно погибнут. А потом станет легче.
От этого рассказа Гесиода пошло выражение «золотой век» - время, когда люди были честными, совестливыми, трудолюбивыми и жили счастливо. Хорошо было бы вернуться в прежние времена и восстановить добрые отношения между людьми.
В поэме Гесиода высказана еще одна важнейшая мысль, на которой обычно не акцентируют внимание. Меняются не только времена - меняются человеческие рода, то есть люди золотого поколения родственно не связаны с людьми железного поколения. Со временем люди золотого поколения стали добрыми демонами, следящими за делами людей на земле; люди серебряного рода стали блаженными под землёй; воинственные люди медного (или бронзового) рода самоистребились и сошли в Аид безвестными; люди рода героев либо погибли в боях, либо в счастье и изобилии проводят жизнь на Островах блаженных. Железные люди ни с кем из прежних людей родства не имеют и стать счастливыми не могут и не имеют на то права.
Поэма «Труды и Дни» пользовалась в Греции грандиозным успехом, а потому сохранилась целиком. Для древних греков она была сокровищницей моральных сентенций и полезных советов.
Пока Гесиод занимался созданием поэмы, Перс вновь подал на него в суд и с помощью неправедных судей отсудил у поэта большую часть его достояния. Процесс был долгий и дорогостоящий. Гесиод разорился, впал в нищету. Тяжёлым трудом пришлось ему восстанавливать свое состояние».
Еремин В.И., 100 великих поэтов, М., «Вече», 2006 г., с. 19-20.
Петроград, середина 20-х гг. Главный герой - Андрей Николаевич Свистонов - писатель. «Свистонов творил не планомерно, не вдруг перед ним появлялся образ мира, не вдруг все становилось ясно, и не тогда он писал. Напротив, все его вещи возникали из безобразных заметок на полях книг, из украденных сравнений, из умело переписанных страниц, из подслушанных разговоров, из повернутых сплетен». В сущности, ему не о чем было писать. Он просто берет человека и «переводит» его в роман. Для Свистонова люди не делятся на добрых и злых. Они делятся на необходимых для его романа и ненужных. В поисках персонажей для новой книги Свистонов знакомится с супругами-старичками, пестующими свою старенькую собачку Травиаточку, становится своим человеком в доме «борца с мещанством» Дерябкина и его жены Липочки, ходит в гости к «советскому Калиостро» (он же - «собиратель гадостей») Психачеву. Психачев, как он сам признается, поступил в университет, «чтобы его охаять», и философию изучал без всякой веры, и докторский диплом получил, чтобы над ним посмеяться. Но есть вещи вполне серьезные и для Психачева. В его библиотеке множество книг по оккультизму, масонству, волшебству. Не особенно веря во все это, Психачев основывает «орден», тайное общество. Он посвящает Свистонова в рыцари ордена, в древность которого незыблемо верит. Поэтому насмешки Свистонова над процедурой посвящения и над самим орденом глубоко задевают Психачева. Тем не менее дружба двух гениев продолжается, Свистонов - частый посетитель в доме Психачева, и однажды, когда четырнадцатилетняя Маша, дочь Психачева, просит Свистонова почитать роман, он, после некоторых колебаний, соглашается (его заинтересовало, какое впечатление произведет роман на подростка). «С первых строк Машеньке показалось, что она вступает в незнакомый мир, пустой, уродливый и зловещий, пустое пространство и беседующие фигуры, и среди этих беседующих фигур вдруг она узнала своего папашу. На нем была старая просаленная шляпа, у него был огромный нос полишинеля. Он держал в одной руке магическое зеркало…» Другой «жертвой» Свистонова становится Иван Иванович Куку. Иван Иванович - «толстый сорокалетний человек, великолепно сохранившийся». Умное лицо, холеные баки, вдумчивые глаза. Поначалу всем своим знакомым Иван Иванович кажется человеком безусловно значительным. Это впечатление он стремится поддерживать. Все он совершает с величием. Бреется - величаво, курит - пленительно.
Он привлекает на улице внимание даже учеников трудовой школы. Но все дело в том, что у Ивана Ивановича нет ничего своего - «ни ума, ни сердца, ни выражения». Он одобряет только то, что одобряют другие, читает только книги, уважаемые всеми. Попеременно увлекается то религиозными вопросами, то фрейдизмом - вместе с остальными. Ему хочется походить на какого-нибудь великого человека («Поверите ли, - признается Куку Свистонову, - в детстве меня чрезвычайно расстраивало, что у меня нос не такой, как у Гоголя, что я не хромаю, как Байрон, что я не страдаю разлитием желчи, как Ювенал»). Его чувство к Наденьке (она кажется ему Наташей Ростовой) искренне, хотя и облечено в пошлые фразы («Будьте воском в моих руках» и т. п.). Иван Иванович оказывается для Свистонова находкой и тотчас почти целиком перекочевывает в его роман. Свистонов, не сильно задумываясь, для своего героя слегка переиначивает фамилию Куку, превращая его в Кукуреку, а любимую девушку героя называет Верочкой. Неоднократно слыша о замечательном новом романе Свистонова, Иван Иванович накануне свадьбы с Наденькой приходит к писателю с просьбой прочитать написанное. Свистонов отнекивается, но Ивану Ивановичу удается настоять. Он сражен услышанным. Ему кажется, что всем уже ясно видно его ничтожество, он боится встретиться со знакомыми. Он не идет, как обычно, вечером к Наденьке, чтобы вместе пойти погулять, а запирается в своей комнате, не зная, что делать, - другой человек прожил за него жизнь, прожил жалко и презренно, и ему самому, Куку, уже нечего делать на этом свете. Ивану Ивановичу становятся не нужны ни Наденька, ни женитьба, он чувствует, что невозможно идти проторенными романом путями. Наутро Иван Иванович идет к Свистонову и умоляет порвать написанное, хотя твердо знает, что, даже если тот и порвет рукопись, все равно самоуважение в нем безвозвратно погибло и жизнь потеряла всю привлекательность. Но Свистонов не собирается рвать рукопись, утешая Ивана Ивановича тем, что взял для своего героя лишь «некоторые детали». Иван Иванович меняется: бреет баки, меняет костюм, не ездит больше по пригородам, переезжает в другую часть города. Он чувствует, что у него похищено все, что было в нем, а осталась только грязь, озлобленность, подозрение и недоверие к себе. Наденька безрезультатно старается встретиться с ним. Наконец Иван Иванович Куку переезжает в другой город.
А Свистонов вдохновенно кончает свой роман. «Работалось хорошо, дышалось свободно. Свистонову писалось сегодня так, как никогда еще не писалось. Весь город вставал перед ним, и в воображаемом городе двигались, пели, разговаривали, женились и выходили замуж его герои и героини. Свистонов чувствовал себя в пустоте, или, скорее, в театре, в полутемной ложе, сидящим в роли молодого, элегантного, романтически настроенного зрителя. В этот момент он в высшей степени любил своих героев». Вокруг Свистонова растут кипы бумаг. Он составляет из нескольких героев один образ, переносит начало в конец, а конец превращает в начало. Многие фразы писатель вырезает, другие вставляет… Закончив роман, утомленный работой, он идет по улице «с пустым мозгом, с выветрившейся душой». Город кажется ему игрушечным, дома и деревья - расставленными, люди и трамваи - заводными. Он ощущает одиночество и скуку.
Описанные Свистоновым места превращаются для него в пустыни, люди, с которыми он был знаком, теряют для него всякий интерес. Чем больше он раздумывает над вышедшим из печати романом, тем большая пустота образуется вокруг него. Наконец он чувствует, что окончательно заперт в своем романе.
Где ни появляется Свистонов, всюду он видит своих героев. У них другие фамилии, другие тела, другие манеры, но он тотчас же узнает их.
Таким образом Свистонов целиком переходит в свое произведение.
Вы прочитали краткое содержание романа "Труды и дни Свистонова". Предлагаем вам также посетить раздел Краткие содержания , чтобы ознакомиться с изложениями других популярных писателей.
Само по себе произведение Гесиода не такое уж длинное, Вы вполне можете прочитать его.
Петроград, середина 20-х гг. Главный герой - Андрей Николаевич Свистонов - писатель. «Свистонов творил не планомерно, не вдруг перед ним появлялся образ мира, не вдруг все становилось ясно, и не тогда он писал. Напротив, все его вещи возникали из безобразных заметок на полях книг, из украденных сравнений, из умело переписанных страниц, из подслушанных разговоров, из повернутых сплетен». В сущности, ему не о чем было писать. Он просто берет человека и «переводит» его в роман. Для Свистонова люди не делятся на добрых и злых. Они делятся на необходимых для его романа и ненужных. В поисках персонажей для новой книги Свистонов знакомится с супругами-старичками, пестующими свою старенькую собачку Травиаточку, становится своим человеком в доме «борца с мещанством» Дерябкина и его жены Липочки, ходит в гости к «советскому Калиостро» (он же - «собиратель гадостей») Психачеву. Психачев, как он сам признается, поступил в университет, «чтобы его охаять», и философию изучал без всякой веры, и докторский диплом получил, чтобы над ним посмеяться. Но есть вещи вполне серьезные и для Психачева. В его библиотеке множество книг по оккультизму, масонству, волшебству. Не особенно веря во все это, Психачев основывает «орден», тайное общество.
Он посвящает Свистонова в рыцари ордена, в древность которого незыблемо верит. Поэтому насмешки Свистонова над процедурой посвящения и над самим орденом глубоко задевают Психачева. Тем не менее дружба двух гениев продолжается, Свистонов - частый посетитель в доме Психачева, и однажды, когда четырнадцатилетняя Маша, дочь Психачева, просит Свистонова почитать роман, он, после некоторых колебаний, соглашается (его заинтересовало, какое впечатление произведет роман на подростка). «С первых строк Машеньке показалось, что она вступает в незнакомый мир, пустой, уродливый и зловещий, пустое пространство и беседующие фигуры, и среди этих беседующих фигур вдруг она узнала своего папашу. На нем была старая просаленная шляпа, у него был огромный нос полишинеля. Он держал в одной руке магическое зеркало...» Другой «жертвой» Свистонова становится Иван Иванович Куку. Иван Иванович - «толстый сорокалетний человек, великолепно сохранившийся». Умное лицо, холеные баки, вдумчивые глаза. Поначалу всем своим знакомым Иван Иванович кажется человеком безусловно значительным. Это впечатление он стремится поддерживать. Все он совершает с величием. Бреется - величаво, курит - пленительно.
Он привлекает на улице внимание даже учеников трудовой школы. Но все дело в том, что у Ивана Ивановича нет ничего своего - «ни ума, ни сердца, ни выражения». Он одобряет только то, что одобряют другие, читает только книги, уважаемые всеми. Попеременно увлекается то религиозными вопросами, то фрейдизмом - вместе с остальными. Ему хочется походить на какого-нибудь великого человека («Поверите ли, - признается Куку Свистонову, - в детстве меня чрезвычайно расстраивало, что у меня нос не такой, как у Гоголя, что я не хромаю, как Байрон, что я не страдаю разлитием желчи, как Ювенал»). Его чувство к Наденьке (она кажется ему Наташей Ростовой) искренне, хотя и облечено в пошлые фразы («Будьте воском в моих руках» и т. п.). Иван Иванович оказывается для Свистонова находкой и тотчас почти целиком перекочевывает в его роман. Свистонов, не сильно задумываясь, для своего героя слегка переиначивает фамилию Куку, превращая его в Кукуреку, а любимую девушку героя называет Верочкой. Неоднократно слыша о замечательном новом романе Свистонова, Иван Иванович накануне свадьбы с Наденькой приходит к писателю с просьбой прочитать написанное. Свистонов отнекивается, но Ивану Ивановичу удается настоять. Он сражен услышанным. Ему кажется, что всем уже ясно видно его ничтожество, он боится встретиться со знакомыми.
Он не идет, как обычно, вечером к Наденьке, чтобы вместе пойти погулять, а запирается в своей комнате, не зная, что делать, - другой человек прожил за него жизнь, прожил жалко и презренно, и ему самому, Куку, уже нечего делать на этом свете. Ивану Ивановичу становятся не нужны ни Наденька, ни женитьба, он чувствует, что невозможно идти проторенными романом путями. Наутро Иван Иванович идет к Свистонову и умоляет порвать написанное, хотя твердо знает, что, даже если тот и порвет рукопись, все равно самоуважение в нем безвозвратно погибло и жизнь потеряла всю привлекательность. Но Свистонов не собирается рвать рукопись, утешая Ивана Ивановича тем, что взял для своего героя лишь «некоторые детали». Иван Иванович меняется: бреет баки, меняет костюм, не ездит больше по пригородам, переезжает в другую часть города. Он чувствует, что у него похищено все, что было в нем, а осталась только грязь, озлобленность, подозрение и недоверие к себе. Наденька безрезультатно старается встретиться с ним. Наконец Иван Иванович Куку переезжает в другой город.
Работы и дни
Вас, пиерийские Музы, дающие песнями славу,
Я призываю,- воспойте родителя вашего Зевса!
Слава ль кого посетит, неизвестность ли, честь иль бесчестье -
Все происходит по воле великого Зевса-владыки.
Силу бессильному дать и в ничтожество сильного ввергнуть,
Счастье отнять у счастливца, безвестного вдруг возвеличить,
Выпрямить сгорбленный стан или спину надменному сгорбить -
Очень легко громовержцу Крониду, живущему в вышних.
Глазом и ухом внимай мне, во всем соблюдай справедливость,
Я же, о Перс, говорить тебе чистую правду желаю.
Знай же, что две существует различных Эриды на свете,
А не одна лишь всего. С одобреньем отнесся б разумный
К первой. Другая достойна упреков. И духом различны:
Эта – свирепые войны и злую вражду вызывает,
Грозная. Люди не любят ее. Лишь по воле бессмертных
Чтут они против желанья тяжелую эту Эриду.
Первая раньше второй рождена многосумрачной Ночью;
Между корнями земли поместил ее кормчий всевышний,
Зевс, в эфире живущий, и более сделал полезной:
Эта способна понудить к труду и ленивого даже;
Видит ленивец, что рядом другой близ него богатеет,
Станет и сам торопиться с насадками, с севом, с устройством
Дома. Сосед соревнует соседу, который к богатству
Сердцем стремится. Вот эта Эрида для смертных полезна.
Зависть питает гончар к гончару и к плотнику плотник;
Нищему нищий, певцу же певец соревнуют усердно.
Перс! Глубоко себе в душу сложи, что тебе говорю я:
Не поддавайся Эриде злорадной, душою от дела
Не отвращайся, беги словопрений судебных и тяжеб.
Некогда времени тратить на всякие тяжбы и речи
Тем, у кого невелики в дому годовые запасы
Вызревших зерен Деметры, землей посылаемых людям,
Пусть, кто этим богат, затевает раздоры и тяжбы
Из-за чужого достатка. Тебе же совсем не пристало б
Сызнова так поступать: но давай-ка рассудим сейчас же
Спор наш с тобою по правде, чтоб было приятно Крониду.
Мы уж участок с тобой поделили, но много другого,
Силой забравши, унес ты и славишь царей-дароядцев,
Спор наш с тобою вполне, как желалось тебе, рассудивших.
Дурни не знают, что больше бывает, чем все, половина,
Что на великую пользу идут асфодели и мальва.
Скрыли великие боги от смертных источники пищи:
Иначе каждый легко бы в течение дня наработал
Столько, что целый бы год, не трудяся, имел пропитанье.
Тотчас в дыму очага он повесил бы руль корабельный,
Стала б ненужной работа волов и выносливых мулов.
Но далеко Громовержец источники пищи запрятал,
В гневе на то, что его обманул Прометей хитроумный.
Этого ради жестокой заботой людей поразил он…
* * * * * * * * * * *Спрятал огонь. Но опять благороднейший сын Напета
Выкрал его для людей у всемудрого Зевса-Кронида,
В нарфекс порожний запрятав от Зевса, метателя молний.
В гневе к нему обратился Кронид, облаков собиратель:
"Сын Иапета, меж всеми искуснейший в замыслах хитрых!
Рад ты, что выкрал огонь и мой разум обманом опутал
На величайшее горе себе и людским поколеньям!
Им за огонь ниспошлю я беду. И душой веселиться
Станут они на нее и возлюбят, что гибель несет им".
Так говоря, засмеялся родитель бессмертных и смертных.
Славному отдал приказ он Гефесту, как можно скорее
Внутрь заложить и обличье прелестное девы прекрасной,
Схожее с вечной богиней, придать изваянью. Афине
Он приказал обучить ее ткать превосходные ткани,
А золотой Афродите – обвеять ей голову дивной
Прелестью, мучащей страстью, грызущею члены заботой.
Аргоубийце ж Гермесу, вожатаю, разум собачий
Внутрь ей вложить приказал и двуличную, лживую душу.
Так он сказал. И Кронида-владыки послушались боги.
Зевсов приказ исполняя, подобие девы стыдливой
Тотчас слепил из земли знаменитый хромец обеногий.
Пояс надела, оправив одежды, богиня Афина.
Девы-Хариты с царицей Пейто золотым ожерельем
Нежную шею обвили. Прекрасноволосые Оры
Пышные кудри цветами весенними ей увенчали.
[Все украшенья на теле оправила дева Афина.]
Аргоубийца ж, вожатай, вложил после этого в грудь ей
Льстивые речи, обманы и лживую, хитрую душу.
Женщину эту глашатай бессмертных Пандорою назвал,
Ибо из вечных богов, населяющих домы Олимпа,
Каждый свой дар приложил, хлебоядным мужам на погибель.
Хитрый, губительный замысел тот приводя в исполненье,
Славному Аргоубийце, бессмертных гонцу, свой подарок
К Эпиметею родитель велел отвести. И не вспомнил
Эпиметей, как ему Прометей говорил, чтобы дара
От олимпийского Зевса брать никогда, но обратно
Тотчас его отправлять, чтобы людям беды не случилось.
Принял он дар и тогда лишь, как зло получил, догадался.
В прежнее время людей племена на земле обитали,
Горестей тяжких не зная, не зная ни трудной работы,
Ни вредоносных болезней, погибель несущих для смертных.
Снявши великую крышку с сосуда, их все распустила
Женщина эта и беды лихие наслала на смертных.
Только Надежда одна в середине за краем сосуда
В крепком осталась своем обиталище,- вместе с другими
Не улетела наружу: успела захлопнуть Пандора
Крышку сосуда, по воле эгидодержавного Зевса.
Тысячи ж бед улетевших меж нами блуждают повсюду,
Ибо исполнена ими земля, исполнено море.
К людям болезни, которые днем, а которые ночью,
Горе неся и страданья, по собственной воле приходят
Замыслов Зевса, как видишь, избегнуть никак невозможно.
Если желаешь, тебе расскажу хорошо и разумно
Повесть другую теперь. И запомни ее хорошенько.
Создали прежде всего поколенье людей золотое
Вечноживущие боги, владельцы жилищ олимпийских,
Был еще Крон-повелитель в то время владыкою неба.
Жили те люди, как боги, с спокойной и ясной душою,
Горя не зная, не зная трудов. И печальная старость
К ним приближаться не смела. Всегда одинаково сильны
Были их руки и ноги. В пирах они жизнь проводили.
А умирали, как будто объятые сном. Недостаток
Был им ни в чем неизвестен. Большой урожай и обильный
Сами давали собой хлебодарные земли. Они же,
Сколько хотелось, трудились, спокойно сбирая богатства,-
Стад обладатели многих, любезные сердцу блаженных.
После того как земля поколение это покрыла,
В благостных демонов все превратились они наземельных
Волей великого Зевса: людей на земле охраняют,
Зорко на правые наши дела и неправые смотрят.
Тьмою туманной одевшись, обходят всю землю, давая
Людям богатство. Такая им царская почесть досталась.
После того поколенье другое, уж много похуже,
Из серебра сотворили великие боги Олимпа.
Было не схоже оно с золотым ни обличьем, ни мыслью.
Сотню годов возрастал человек неразумным ребенком,
Дома близ матери доброй забавами детскими тешась.
А наконец, возмужавши и зрелости полной достигнув,
Жили лишь малое время, на беды себя обрекая
Собственной глупостью: ибо от гордости дикой не в силах
Были они воздержаться, бессмертным служить не желали,
Не приносили и жертв на святых алтарях олимпийцам,
Как по обычаю людям положено. Их под землею
Зевс-громовержец сокрыл, негодуя, что почестей люди
Не воздавали блаженным богам, на Олимпе живущим.
Дали им люди названье подземных смертных блаженных,
Хоть и на месте втором, по в почете у смертных и эти.
Третье родитель Кронид поколенье людей говорящих,
Медное создал, ни в чем с поколеньем несхожее прежним.
С копьями. Были те люди могучи и страшны. Любили
Грозное дело Арея, насильщину. Хлеба не ели.
Крепче железа был дух их могучий. Никто приближаться
К ним не решался: великою силой они обладали,
И необорные руки росли на плечах многомощных.
Были из меди доспехи у них и из меди жилища,
Медью работы свершали: никто о железе не ведал.
Сила ужасная собственных рук принесла им погибель.
Все низошли безыменно: и, как ни страшны они были,
Черная смерть их взяла и лишила сияния солнца.
После того как земля поколенье и это покрыла,
Снова еще поколенье, четвертое, создал Кронион
На многодарной земле, справедливее прежних и лучше,-
Славных героев божественный род. Называют их люди
Полубогами: они на земле обитали пред нами.
Грозная их погубила война и ужасная битва.