Ко дню рождения Марка Шагала (1887 - 1985)"Я протестую против терминов «фантазия» и «символизм». Наш внутренний мир реален, быть может, даже более реален, чем мир, окружающий нас."
Марк Шагал
6 июля 1887года в Витебске, в простой еврейской семье в Витебске родился мальчик по имени Мойша, ставший одним из самых известных мастеров художественного авангарда 20 века, известный всему миру как Марк Шагал.
6 июля 1887 года в Витебске родился Мойша Сегал. Его отец Захар был грузчиком у торговца селедкой, мать Фейга-Ита держала маленькую лавку, дед служил учителем и кантором в синагоге. В детстве Мойша посещал начальную еврейскую религиозную школу, затем - гимназию. В возрасте девятнадцати лет, несмотря на категорические протесты отца, но благодаря влиянию матери, Мойша поступил на обучение в частную "Школу живописи и рисунка художника Пэна". Он проучился в этой школе всего два месяца, но это было началом. Смелым началом. Пэн был настолько поражен его дерзкой работой с цветом, что позволил посещать свою школу бесплатно.
Мойша был старшим из девяти детей и все домашние, а также соседи и торговцы да и простые мужики были тогда его моделями. Деревянные дома, луковки церквушек, бакалейная лавка матери, еврейские заповеди, обычаи и праздники - эта простая и трудная, но такая "основательная" жизнь навсегда влилась в сердце мальчика и образы родного любимого Витебска будут постоянно повторяться в творчестве художника.
Завет Одиссея. Фрагмент. 1910, мозаика
Летом 1909 года в Витебске художник познакомился с Беллой Розенфельд, дочерью витебского ювелира.
... Она молчит, я тоже. Она смотрит - о, ее глаза! - я тоже. Как будто мы давным-давно знакомы и она знает обо мне все: мое детство, мою теперешнюю жизнь и что со мной будет; как-будто всегда наблюдала за мной, была где-то рядом, хотя я видел ее в первый раз. И я понял: это моя жена. На бледном лице сияют глаза. Большие, выпуклые, черные! Это мои глаза, моя душа..." .
Марк Шагал, "Моя жизнь".
"Серые любовники". 1917
Они поженятся 25 июля 1915 года и Белла навсегда останется его первой возлюбленной, женой и музой.
Дом в Сером, 1917
Марк Шагал при содействии Луначарского получает предложение: уполномоченный по делам искусств в Витебской губернии. К годовщине Октябрьской революции Шагал , как оказалось, отличный организатор, с огромным энтузиазмом разукрасил Витебск, "выводя искусство в массы". Также в это время публикуется его статья "Революция в искусстве".
Интерьер с цветами. ок. 1918
В полную силу под его руководством в Витебске работает Свободная академия, ставшая крупным творческим центром. В ней преподают многие известные художники, местные и приезжие. Но, однажды, вернувшись из Москвы Шагал обнаруживает, что Свободная Академия превращена в Академию Супрематизма. Это было первым итогом усиливавшегося недовольства со стороны новой власти.
Введение в еврейский национальный театр, 1920
ЛЮБОВЬ, ЦВЕТЫ С КАРТИН МОИХ ЗОВУТ МЕНЯ.....
Годы мои - как рассыпанная листва.
Кто-то раскрашивает мои картины,
И ТЫ озаряешь их своим светом.
Улыбка на ТВОЕМ лице
Всё яснее сияет из-за облака -
И я тороплюсь вернуться туда,
Где ТЫ, задумавшись, меня ожидаешь.
........................................ ...........................
Закат - и мое тело в ночь вступает.
Любовь, цветы с картин моих
Зовут меня вперед и сзади окликают.
Мою ладонь без свечки не оставь,
Когда наполнит темнота сей дом:
Когда в темноте ТВОЙ свет вдали увижу?
Как зов услышу ТВОЙ,
Когда останусь на постели
И хлад безмолвный тело охладит?
........................................ ..........................
Как нежен зову лучей, завет его:
Не слезы лить, а, уложив в котомку надежду,
Продолжать свой путь земной
........................................ .........................
Теперь туда - туда, в края надзвездные,
Где ночь светла, а не темна.....
Марк Шагал
Любовная тема в творчестве Шагала неизменно связана с образом Беллы. С полотен всех периодов, включая позднейший (после смерти Беллы), на нас смотрят ее выпуклые черные глаза, ее черты узнаваемы в лицах почти всех изображенных им женщин. Характерный для живописи Шагала мотив воспарения, отрыва от реальности - это их совместный с Беллой полет.
"Деревенская Мадонна", 1938-42
Шагал остался русским художником, не растворившим, а обогатившим свою национальную составляющую. Как отмечали критики, его манера стала свободнее, а краски - ярче. В отличие от многих русских эмигрантов, лишившихся вдали от родины самобытности, жизненной силы или вдохновения, Шагал лишь обрел в Париже новую жизнь: его Россия, его Витебск, его молодость всегда были с ним, воплощенные в его обожаемой Белле. Она неизменно вдохновляла его, оставаясь музой, подругой, помощником и любимой женщиной - единственной и неповторимой.
"Три свечи". 1938-40
Шагал прожил с Валентиной три десятка лет и период его позднего творчества стал необычайно плодотворным. Специалисты считали новые картины и иллюстрации более светлыми и жизнерадостными, чем прежние, а о цветах отзывались как о более ярких и разнообразных.
Автопортрет с кистями
Валентина уделяла больше внимания творчеству Шагала, чем кто-либо когда-либо. Она стала фактически еще и менеджером, так что благосостояние семьи постоянно росло. Но это привело к тому, что Шагал, по мнению многих, стал слишком заботиться о материальной стороне.
Портрет Вавы. 1953 - 56
Однажды Пикассо поддел его в беседе: "Я знаю, почему ты не выставляешься в России, - ведь там нельзя заработать!" Кроме того, с подачи Валентины "самый еврейский художник столетия" начал сторониться еврейства - перестал рисовать раввинов, грозил подать в суд на человека, предлагавшего включить статью о нём в еврейскую энциклопедию. Старый друг Шагала рассказывает, что на улице между собой они разговаривали на идише, но в присутствии прохожих Шагал мгновенно переходил на французский.
Часы с голубым крылом. 1949
В 1972 Шагал, спустя полвека, снова оказывается в России: он открыл выставку в Москве и, пользуясь случаем, подписал панно, созданные когда-то для еврейского театра. Много лет панно, подписанные лишь на иврите, хранились в запасниках Третьяковской галереи, дожидаясь возвращения своего творца, чтобы снова увидеть свет. В Ленинграде художник снова встретился с двумя своими сестрами
Колено Вениаминово 1960-62. Витраж
До последних дней Шагал работал без устали, создавая один шедевр за другим. Книжные иллюстрации и церковные мозаики, гравюры и гобелены, витражи и гуаши - они полны детской радости жизни, молодых ярких красок и воздуха, не знающего силы тяжести. Невозможно поверить, что их автору уже давно перевалило за восемьдесят. Он не прекращал работы до последнего дня.
"Лунник ". 1967
"Букет цветов". 1982
Марк Захарович Шагал умер 28 марта 1985 года в лифте, поднимавшемся на второй этаж в мастерскую в Сен-Поль-де-Вансе не дожив двух лет до столетнего юбилея.
В Витебске показали мультфильм "Марк Шагал. Начало".
Два месяца его будут показывать посетителям выставки в шагаловском Арт-центре
В Витебске 5 июля показали новый мультфильм о Шагале. 13-минутная лента снята кинематографистами Национальной киностудии «Беларусьфильм». Посетителям Арт-центра Марка Шагала ее будут показывать два месяца.
Ещё: Марк Захарович Шагал (1887-1985)
Оригинал записи и комментарии на
/ Инго Ф. Вальтер, Райнер Метцгер. «Марк Шагал»
Марк Шагал. 1887-1985: Летопись жизни и творчества
1887 - Марк Шагал родился 7 июля в Витебске (Белоруссия), в еврейской семье; старший из девяти детей. Его мать, Фейга-Ита - простая домохозяйка, отец, Захар - рабочий на селедочном складе.
1906 - Оканчивает школу и занимается в мастерской художника Иегуды Пэна.
1907 - Со своим другом Меклером едет в Санкт-Петербург, учится в Обществе поощрения художеств.
1908-1910 - Учится в художественной школе Е.Н. Званцевой у Льва Бакста.
1909 - Наездами бывает в Витебске, где знакомится с Беллой Розенфельд, дочерью ювелира, впоследствии ставшей его женой.
1910 - Едет в Париж на средства, данные меценатом. Сильное впечатление от интенсивного колорита Ван Гога и фовистов. «Рождение».
1911 - Выставляет картину «Я и деревня» в Салоне Независимых. Переезжает в мастерскую в «La Ruche» («Улей»), где живут также Леже, Модильяни и Сутин. Начало дружбы с Леже, Сандраром, Аполлинером и Делоне.
1912 - Выставляется в Салоне Независимых и в Осеннем Салоне. «Продавец скота».
1913 - Через Аполлинера знакомится с берлинским торговцем живописью Гервартом Вальденом и выставляется на осенней выставке в Берлине.
1914 - Первая персональная выставка в берлинской галерее Вальдена «Der Sturm» («Буря»). Из Берлина едет в Витебск, где его застает начало первой мировой войны. Почти все работы, оставленные в Париже и Берлине, утрачены. В Петербурге работает в военной конторе.
1915 - 25 июля женится в Витебске на Белле Розенфельд. Осенью возвращается в Петроград. «Лежащий поэт» и «День рождения».
1916 - Рождение дочери Иды. Выставки в Москве и Петрограде.
1917-1918 - Шагал назначен уполномоченным по делам искусств в Витебской губернии. Основывает там художественную школу, где преподают также Лисицкий и Малевич. Оформляет городские улицы к празднованию первой годовщины Октябрьской революции. Издана первая монография о Шагале. После ссоры с Малевичем покидает школу. «Ворота кладбища».
1919-1920 - Выставляется на первой официальной выставке революционного искусства в Петрограде; государство покупает у него 12 картин. Переезжает в Москву, где делает настенные росписи и декорации для Камерного еврейского театра.
1921 - Работает учителем рисования и живописи в детской колонии в Малаховке под Москвой.
1922 - Навсегда покидает Россию и едет в Париж с женой и дочерью. Судебная тяжба по поводу 150 картин, оставленных в Берлине и проданных. Серия гравюр «Моя жизнь» для торговца произведениями искусства Кассирера.
1923 - Обосновывается в Париже. Для издателя Воллара создает иллюстрации к «Мертвым душам» Гоголя (изданы только в 1948 г.).
1924 - Первая ретроспективная выставка в Париже. Летние каникулы в Бретани.
1925 - Иллюстрации к басням Лафонтена, заказанные Волларом (изданы только в 1952 г.). «Деревенская жизнь».
1925-1926 - Первая персональная выставка в Нью-Йорке. Создает 19 гуашей цирковой серии. Лето проводит в Оверни.
1928 - Работает над баснями Лафонтена. Лето проводит в Сере, зиму - в Савойе.
1930 - Воллар заказывает иллюстрации к Библии. «Акробатка».
1931 - Автобиография Шагала «Моя жизнь» напечатана в Париже в переводе Беллы. Вместе с семьей едет в Тель-Авив на открытие музея; изучает библейские ландшафты Палестины, Сирии и Египта.
1932 - Поездка в Голландию. Впервые знакомится с гравюрами Рембрандта.
1933 - Большая ретроспективная выставка в базельском Кунстхалле.
1934-1935 - Поездка в Испанию. Восторгается полотнами Эль Греко. Едет в Вильно и Варшаву; ощущение опасности, угрожающей евреям.
1937 - Получает французское гражданство. Многие его картины попали на устроенную нацистами выставку «Entartete Kunst» («Дегенеративное искусство»); 59 его картин конфисковано. Поездка во Флоренцию. «Революция».
1938 - Картины с изображением распятия, напоминающие о страданиях его народа. Выставка в Брюсселе. «Белое распятие».
1939-1940 - Получает премию Карнеги. С началом войны, взяв с собой картины, переезжает на Луару, а позднее в Горд, расположенный в свободном от немецкой оккупации Провансе.
1941 - Едет в Марсель, а потом - в Нью-Йорк по приглашению Музея современного искусства; прибывает 23 июня, на следующий день после вторжения немецких войск на территорию Советского Союза.
1942 - Проводит лето в Мексике. Оформляет балет Мясина «Алеко» на музыку Чайковского для нью-йоркской Метрополитен Опера.
1943 - Лето на озере Крэнбери близ Нью-Йорка. Шагал глубоко переживает военные события в Европе. «Одержимость».
1944 - 2 сентября Белла умирает от вирусной инфекции. Несколько месяцев Шагал не в состоянии работать. «Дом с зеленым глазом».
1945 - Возвращается к работе. Оформляет балет Стравинского «Жар-птица» для Метрополитен Опера.
1946 - Ретроспективная выставка в Музее современного искусства в Нью-Йорке и затем в Чикаго. Первая после войны поездка в Париж. Цветные литографии к сказкам «Тысяча и одна ночь».
1947 - Выставка в Национальном музее современного искусства в Париже, затем в Амстердаме и Лондоне. «Мадонна с санями».
1948 - Окончательное возвращение в Париж в августе. Живет в Оржевале около Сен-Жермен-ан-Ле. На 25-й Биеннале в Венеции получает первую премию за графические работы.
1949 - Переезжает в Сен-Жан-Кап-Ферра на Лазурном берегу. Настенные росписи для театра Уотергейт в Лондоне.
1950 - Поселяется в Венеции. Первые работы в технике керамики. Ретроспективные выставки в Цюрихе и Берне.
1951 - Поездка в Иерусалим на открытие выставки. Первые скульптуры.
1952 - 12 июля женится на Юлии-Валентине (Ваве) Бродской. Издатель Териад заказывает литографии к «Дафнису и Хлое». Опубликованы иллюстрации к басням Лафонтена. Первое путешествие в Грецию с Вавой.
1953 - Выставка в Турине. Серия картин, посвященных Парижу. «Набережная Берси», «Мосты над Сеной».
1954 - Вторая поездка в Грецию. Работа над картиной «Дафнис и Хлоя».
1955-1956 - Выставки в Ганновере, Базеле и Берне. Серия литографий на цирковые темы.
1957 - Поездка в Хайфу на открытие «Дома Шагала». Териад издает Библию с иллюстрациями Шагала.
1958 - Оформляет балет Равеля «Дафнис и Хлоя» в Парижской Опере. Лекции в Чикаго и Брюсселе. Делает эскизы витражей для собора в Меце.
1959 - Избран почетным членом Американской академии искусств и словесности и почетным доктором университета Глазго. Выставки в Париже, Мюнхене и Гамбурге. Настенная роспись для театра во Франкфурте.
1960 - Вместе с Оскаром Кокошкой получает премию Эразма в Копенгагене. Витражи для Университетской клиники Хадасса в Иерусалиме.
1962 - Поездка в Иерусалим на освящение витражей. Заканчивает витражи для собора в Меце. Почетный гражданин Ванса.
1963 - Ретроспективные выставки в Токио и Киото. Поездка в Вашингтон.
1964 - Поездка в Нью-Йорк. Витражи для здания ООН. Завершает роспись плафона Парижской Оперы.
1965 - Настенные росписи в Токио и Тель-Авиве. Начинает росписи для нового здания Метрополитен Опера и Линкольн-центра в Нью-Йорке; занимается сценическим оформлением «Волшебной флейты» Моцарта. Кавалер ордена Почетного легиона.
1966 - Мозаики и 12 стенных панелей для нового здания кнессета в Иерусалиме. Поездка в Нью-Йорк на открытие его росписей в Линкольн-центре. Переезжает из Венеции в новый дом около Сен-Поль де Ванса. Завершает картины «Исход» и «Война».
1967 - Посещает премьеру «Волшебной флейты» Моцарта в Нью-Йорке. Ретроспективные выставки в честь его 80-летия в Цюрихе и Кельне. Эскизы к трем большим гобеленам для здания кнессета в Иерусалиме.
1968 - Поездка в Вашингтон. Витражи для собора в Меце. Мозаики для университета Ниццы.
1969 - Закладывает первый камень здания Национального музея «Библейское послание» в Ницце. Поездка в Израиль на презентацию его гобеленов в здании кнессета.
1970 - Освящение витражей собора в Цюрихе. Выставка «В честь Шагала» в парижском Гран Пале.
1972 - Начинает работу над мозаикой для Первого национального банка в Чикаго.
1973 - Поездка в Москву и Ленинград. Открывает Национальный музей «Библейское послание» в Ницце.
1974 - Освящение витражей Реймского собора. Поездка в Россию. Присутствует на открытии своей мозаики в Чикаго.
1975-1976 - Выставка графики в Чикаго. Поездка с выставкой по пяти японским городам. «Падение Икара».
1977-1978 - Президент Франции вручает Шагалу Большой крест Почетного легиона. Посещает Италию и Израиль. Начинает работу над витражами для собора св. Стефана в Майнце. Выставка во Флоренции.
1979-1980 - Выставки в Нью-Йорке и Женеве. «Псалмы Давида» для Национальном музея «Библейское послание» в Ницце.
1981-1982 - Выставки графики в Ганновере, Париже и Цюрихе. Ретроспективные выставки в Музее модерна в Стокгольме и в датском Музее Луизиана в Хумлебеке (до марта 1983 года).
1984 - Ретроспективные выставки в Центре Жоржа Помпиду в Париже, в Ницце, Сен-Поль де Вансе и Базеле.
1985 - Ретроспективные выставки в Лондонской Королевской академии искусств и в Филадельфийском художественном музее. 28 марта Шагал умер в Сен-Поль де Вансе. Ретроспективные выставки его графики в Ганновере, Чикаго и Цюрихе.
«Молчат пророки, глотки надорвав» , – эта строка, написанная на идиш, звучит сегодня песнью песен. Никто как Марк Шагал. Его слова – свидетельство немого бессилия ума накануне катастрофы – «молчат пророки». В его образах, восторженно приятных, тонут (тают) серятина, страдание и страх. И девочка, раскрывшаяся в цветок, держит в руках минору – «Сон Иакова» (1954). 54-ый – у Шагала своя французская студия, и фотография есть, где он в зеленых штанах у мольберта.
Марк Шагал (1887-1985) – очень странный авангардист. Жизнь в еврейском местечке научила его мыслить нетрадиционно. Он не отвергает старые формы, как это делает , называвший все прежнее без сентиментальности «бабушкиным кошельком», но соглашается – жить надо новым и настоящим. И вместо манифестов у него - стихи. Шагал – более чем странный авангардист: он находит в прошлом поддержку себе, в своих «чудаковатых родственниках». Сезанн, Рембрандт – это его родное.
Дядя Нех, Дядя Лейба, Дядя Юда, Дядя Исраель… и читаешь эти имена как молитву. Отдельного упоминания достоин дядя Зюся. Шагал – это авангард, в котором нет любви к Маяковскому, а есть - к Блоку, Есенину. «Мы хотели вместе сбросить бремя / И лететь…» , – смятение чувств, в поэзии зафиксированное Блоком, Шагал расцветил и привел в соответствие с желаниями человека, свежий воздух у него имеет свой цвет – голубой, а глубокая молитва – синий. И небо перестает быть перевернутым корытом.
Дядя Нех «играл на скрипке, играл как сапожник» (если бы у меня была сейчас возможность включить звуковую дорожку, в наушниках бы заиграл «Музыкант» Окуджавы , на youtubе иллюстрацией ему – Шагал, так что я в своих ассоциациях не оригинален). «Играл как сапожник», а слышится – как Б-г. Б-г не должен быть назван, то, что мы сейчас трясем это слово, говорит о нас с не лучшей стороны - «Слова не нужны. Всё во мне» . Но вернемся к Дяде Зюсе, парикмахеру, Кларку Гейблу Могилева (пусть информированный читатель меня поправит – принц Лиозно).
«Дядя стриг и брил меня безжалостно и любовно и гордился мною (один из всей родни!) перед соседями и даже перед Господом, не обошедшим благостью и наше захолустье». («Моя жизнь», Марк Шагал, 1922).
Читателю предлагается оценить, сколько любви и юмора автор мемуаров вкладывает в это слово «захолустье», краски жизни которого ныне парят под потолком Гранд Опера. «Я и деревня» (1911) - в самом названии заметна дистанцированность художника от родного Витебска и их взаимное притяжение. Он будет уезжать и возвращаться, пока в один из дней не эмигрирует окончательно, c левого берега Двины – на правый Сены. Дядя Зюся – первый в жизни Шагала, кто восхитился им, художник взрослеет в его цирюльне: «брил меня» означает не что иное, как обряд инициации.
Одинокий мечтатель, и кобыла у него «улыбается в траву»; о Дяде, в руках которого не бритва, а смычок, художник напишет по-другому, но столь же трогательно: «играет на скрипке перед окном, заляпанным дождевыми брызгами и следами жирных пальцев» , играет руками, которыми только что загонял коров. Да, еще Дядя Юда: «лицо у него желтое, и желтизна сползает с оконного переплета на улицу, ложится на церковный купол» . Читателю снова предлагается оценить красоту фразы.
Шагал не делит людей на тех, кого бы он нарисовал быстро, и над кем надо было бы потрудиться, но замечает: Дядю Юдю «я бы мигом нарисовал» . Блок выразил несостоятельность жизни и наши несбывшиеся мечты, у Шагала мечта безобманчива и бесхитростно обнажена. Его «предощущение чуда» ясно противоречит блоковской «дремоте тайны». Нет в руках отца, пахнущих селедкой (или в руках Дяди Неха, пропахших коровьим навозом), никакой «тайны», хотелось бы, чтобы эти руки работали меньше и легче. Шагал благодарен не за хлеб в достатке, не за 27 рублей до Петербурга:
«Я один понимал отца, плоть от плоти своего народа, взволнованно-молчаливую, поэтическую душу»
Путешествуя, все отчетливее видишь, что мир несовершенен, нужно научиться жить с этим, жить без иллюзий, но в довольствии и душевном покое – к этому знанию, интуитивно, Шагал приходит, наблюдая отца, и за это он благодарен ему, еще не старому еврею, сыну кантора (священник, нараспев читающий молитвы). Этого пояснения в скобках не достаточно. Дед - еще торговец и мясник. Марк мальчиком помогает старику, и на заднем дворе, в хлеву, как под сводами синагоги, ему открывается тайна, в которую Блок не был посвящен – не более в руке человека тайны, чем в копыте животного, и проявляется она под ножом палача в страдающем взгляде…
…то, что ищет Шагал в поэте, – и находит в Блоке, в Есенине – боль и переживание, «печаль, печаль моя»; как душа прошлого века он шатается – шагает - по петербургским переулкам, и совершенно справедливо теперь обыгрывается его фамилия в прошедшем времени. Революцию ждали, как совершенную женщину, она обернулась стервой, и навстречу идут «молодые мужчины, уродливые, наглые и торопливые» .
Блок в своем кабинете на набережной реки Пряжки, куда чуть не явился с тетрадкой своих стихов начинающий художник, пишет статью, в которой сразу усмотрели подражание Ницше (поэт и не скрывал), «Крушение гуманизма». Шагал разнообразил Витебск, к юбилею, но в облике жертвенной коровы вывел художника, «жертву катастрофы». Шагал не придумывает революции поэтических метафор, он называет ее прямо – катастрофой, и желтый огонь миноры – это ли не «крик души»? Его же собственное звонкое сопрано в коровьем мыча…
…взволнованном молчании.
Шагал – депрессивный меланхолик, зря я затеял писать о нем, но раз уж так вышло… Антиномия Шагала «не волнует – молчу, волнует – высказываюсь», «взволнованно-молчаливая», в этом есть противоречие, то есть антиномия – это его трактовка национального сознания. «Улыбнись, удивись, усмехнись, посторонний» . Это к тому, чтобы не преумножать уродливых, наглых, торопливых. Всё в творчестве Шагала направлено против них, «агрессивно-послушных», а это было время, когда с голов слетали шляпки соломенные (о чем вспоминает в «Горящих огнях» жена Белла), легкости необыкновенной, и ворота в Кремль не запирались.
Заказ, полученный им до войны, на иллюстрацию Библии, Шагал отрабатывает в течение всей жизни, а начинал он как иллюстратор Гоголя. В год, когда Шагал заканчивает «Белое распятие» (1938), Бухарин из внутренней тюрьмы Лубянки напишет Сталину предсмертное: «…нет ангела, который отвел бы меч Аврамов, и роковые судьбы осуществятся» . Бухарин умирает, не понимая того, что открылось Шагалу в хлеву, на заднем дворе, той тайны, над которой сломался и Блок – не потому ли Шагал постеснялся показать ему тетрадку своих стихов?..
«Я тяну к ней руки, обнимаю морду, шепчу ей в ухо: пусть не думает, я не стану есть ее мясо; что же еще я мог?»
Это и раскаяние Иакова, обманывавший будет обманут, и причитания самого Шагала... Существует взгляд, что искренность искупает, искренен - и сразу лестница с неба, и вдоль нее блуждающие ангелы, тех, кто не искренен, отсеивают. Бухарин, смешно сказать, ровесник Шагала, даже младше на один год, но он не понимает главного: искренность сама по себе не оправдывает. Нет Ангела, чтобы отвести нож, но есть ангел, чтобы вручить лиру. К слову, увидевшими его, будут называть Шагала, а затем еще одного, погребенного в земле Франции, – Андрея Тарковского.
Настоящий сатирик всегда одинок – он безжалостен к себе и окружающим. Прежде всего - к себе. Себя Шагал рисует искаженным, почти с заячьей губой, можно подумать, что он себе отвратителен. Долгожитель, покоривший Монпарнас, и робкий ненавязчивый юноша, с лицом «белым как мел». Скромный сельский учитель и большой художник Иегуда Пэн таким представляет его на своем портрете: и рубашку надел зеленую, и в руки дал палитру, словно лиру Ваганту, и узнаваемая синева от бритвы Дяди Зюси.
«Он не похож ни на друзей, «…» ни на кого. «…» Спутанные кудрявые волосы «…». И каждый глаз смотрит в свою сторону» . (Из воспоминаний Беллы), если приглядеться к портрету первого учителя - сходство есть.
Сопереживание в живописи едва ли возможно, каждый завидует, каждому нужно своё, но есть ли в мире художник, который бы сказал, что Шагал в чем-то плох? Мне в это трудно поверить. Шагал – учитель многих и сегодня, и каждый день, один начинающий художник забывает пририсовать его взлетающей крестьянке ноги. И, правда, если можно объявить творческий конкурс «Зеленый луч звезды Есенина», почему нельзя произвести на свет летающего скрипача?.. На могиле у Гоголя горела лампада, ею, припадая руками к решетке, любовался Есенин.
Полет «Над городом» (1914-1918), с плавающей датировкой, о настроениях от свадьбы с Беллой (1915), и «Перед судом» Блока (1915) – это прекрасное совпадение, бессвязное… никак не соотносящиеся части... но иллюстрирует то, общее, что над человеком. В «Войне» (1915) того же года слепой еврей с котомкой, за его спиной в окне прощаются влюбленные, их оплетает, по выражению Беллы, «нескончаемая словесная нить» с названиями стран.
Люди все равно что пыльца, куда занесет их ветер – там и осядут, и вся человеческая жизнь – дистанция от детства. Крик души, интуиция, данная клятва – это та канва, по которой строится творчество Марка Шагала.
В качестве послесловия:
«Марк Шагал» (1982) .
(стихи Р. Рождественского в исполнении В. Берковского).
МАРК ШАГАЛ
И изрек Бог все слова сии, говоря:
Я Господь, Бог твой, Который вывел тебя из земли Египетской, из дома рабства;
Да не будет у тебя других богов пред лицом Моим.
Не делай себе кумира и никакого изображения того, что на небе вверху, и что на земле внизу, и что в воде ниже земли…
Исход 20, 1–4.
До Камиля Писсарро, Хаима Сутина, Жака Лифшица, Амедео Модильяни и Марка Шагала не было великих художников-евреев. Библейский запрет изобразительного искусства подавлял какие бы то ни было творческие порывы изобразить образы живыми красками. Евреи мастеровые могли вырезать львов из дерева для украшения священных ковчегов или делать витражное стекло мрачных цветов, но не позволялись ни портреты аристократов, ни пасторальные сцены, и вообразить нельзя было классических обнаженных, раскинувшихся в траве.
Один из грандов импрессионизма, Писсарро бесспорно повлиял на своих великих преемников Поля Гогена и Поля Сезанна. Однако наследие Писсарро было слишком большим, не всегда изысканным, а в его последние годы часто оказывалось шаблонным и повторяющимся.
Некоторые критики сходным образом характеризовали и творчество Шагала, и все же его ранний период был поистине необычайно выразительным, уникальным по своей вдохновенности и чем-то большим, нежели просто искусством. Работы Шагала передавали в живописи безнадежно утраченную культуру восточноевропейских местечек, ее самую чистую суть. В его картинах надменно улыбающиеся синие коровы вечно летают над соломенными крышами домов. Деревенские жители празднуют свадьбу, навсегда собранные вместе на праздничном костре, а жених и невеста, стоящие под балдахином, поднимаются почти за пределы картины. Искусство Шагала сохранило на все времена бесследно исчезнувший мир.
В своей мягкой манере Шагал символизировал индивидуальное сопротивление художника политическому угнетению и господству искусства так называемых авангардистов. Он считал негодными научные подходы к искусству. Импрессионизм и строго геометрический кубизм были «чужды» ему.
В первые годы независимости Израиля Шагал стал также международным символом процветающего еврейского художественного творчества. В отличие от Писсарро или Модильяни, которые никогда не занимались еврейской темой, Шагал явно стремился создать из опыта своей юности в России еврейское искусство – сверкающее, новое и современное. (Единственными художниками, которых в этом смысле можно сравнить с Шагалом, были швейцарский композитор Эрнест Блох, сочинивший среди прочего большую рапсодию «Шеломо» для виолончели с оркестром, посвященную царю Соломону, и трогательное «Богослужение»; автор новелл и драматург Шолом-Алейхем и Нобелевский лауреат романист Исаак Башевис Зингер). Фрески и витражи Шагала на библейские темы для церквей во Франции, Швейцарии, Покантико-Хилсе, Нью-Йорке; для медицинского центра «Гадаса» и кнессета в Израиле, Ватикана, нью-йоркской «Метрополитен-Опера» и Секретариата ООН представляют собой публичные свидетельства его гуманистической, полной любви и утешения позиции.
Шагал родился в Лиозно под городом Витебском в царской России, и его настоящая фамилия была Сегал (великий американский композитор Аарон Копленд также проследил свои корни до Витебска). Отец Шагала проработал тридцать лет разнорабочим на селедочном складе. Он так и не сумел оценить удивительные способности сына. Марк поступил сначала в хедер (начальную религиозную школу для маленьких детей), затем в государственную школу. Когда его друг высказал восхищение его работами, Шагал уговорил мать оплатить его уроки у местного портретиста.
В 1906 г. Шагал рискнул поехать в Санкт-Петербург учиться в Императорском обществе поддержки искусств. Позже он познакомился с евреем Львом Бакстом – театральным художником, оформлявшим спектакли «Русского балета» Дягилева, и некоторое время учился у него (в классе Бакста рядом с ним стоял великий танцор Вацлав Нижинский, почему-то решивший, что и он может живописать). Получив стипендию от одного адвоката, Шагал смог выехать из России на четыре года плодотворной работы в Париже. Приобщившись к жизни французской богемы перед Первой мировой войной и к сокровищам Лувра, Шагал почувствовал себя свободным. Во Франции он стал великим художником российско-еврейского происхождения. Его особый вид экспрессионизма – лиричный, фантастичный, рожденный на плодородной витебской почве – проявился в исступленно ярких красках его полотнищ. Шагал бесспорно стал одним из величайших и влиятельнейших художников-колористов XX в.
После персональной выставки в Берлине в 1914 г. Шагал вернулся в Витебск, был призван на службу в императорскую армию и в ходе массового дезертирства российских солдат в конце войны оставил свою штабную должность. Когда в 1917 г. пришли к власти большевики, Шагала назначили комиссаром Витебска по изящным искусствам. Его полотна выставлялись в Зимнем дворце в Петрограде. Его рекламировали как великого художника советской Новой эры. Однако его индивидуализм оказался слишком теплым и человечным для холодного конформизма развивавшегося социалистического реализма, и его сняли с поста комиссара.
После новаторской работы в Еврейском государственном театре в Москве в 1922 г. Шагал вместе с женой и дочерью бежал из России. Его имя было уже хорошо известно в Западной Европе, и он получил финансирование со стороны влиятельного еврейского биржевика Поля Касирера и француза Амбруаза Вояра, заказавших ему офорты на библейские темы. К 1930-м гг. Шагала признали в Европе как одного из величайших современных живописцев. В 1937 г. нацисты запретили его творчество, уничтожили часть его полотен и включили другие в свою позорную выставку «Дегенеративное искусство» (на которой высмеивалась также музыка Курта Вейля) в Мюнхене. В 1941 г. по приглашению нью-йоркского Музея современного искусства опасавшиеся нацистской угрозы Шагалы бежали в Америку.
После Второй мировой войны Шагал стал благодаря своим удивительным витражам и пользовавшимся большим спросом литографиям одним из самых знаменитых художников в мире. Однако на протяжении многих оставшихся ему лет жизни он не поддался воздействию послевоенных движений – от абстрактного экспрессионизма до поп-искусства и фотографического реализма – и не изменил в сколько-нибудь значимой степени направления и философии своего искусства (за исключением разве что применения цвета). Нельзя сказать, что Шагал повлиял на целые поколения художников, как, например, Пикассо. Как Шолом-Алейхем и Исаак Башевис Зингер не изменили художественной литературы, сочиняя свои произведения в манере Кафки и Гертруды Стайн. Тем не менее шедевры Шагала затрагивали его народ глубокой религиозностью, чувством юмора и магией, почти хасидской страстью к экстазу. Он навсегда обогатил мировую культуру видениями своего Витебска, фантасмагорического и, все же всеми узнаваемого местечка, угнездившегося в сердцевине еврейской души.
Из книги Скандалы советской эпохи автора Раззаков ФедорМарк, ты не прав! (Марк Донской / Эльдар Рязанов) В начале 1972 года нешуточный скандал случился между двумя известными кинорежиссерами – Марком Донским и Эльдаром Рязановым. А начался он 16 февраля, когда Главным управлением по художественному кинематографу была принята
Из книги Император Мэйдзи и его Япония автора Мещеряков Александр Николаевич Из книги Заговор против мира. Кто развязал Первую мировую войну автора Брюханов Владимир Андреевич2.4. Первое марта 1887 года. Этот, казалось бы, знаменитый революционный подвиг, был освящен участием и героической гибелью старшего брата Ленина.Но, если разобраться, в советские времена о нем публиковалось крайне мало – помимо ставших стандартными скупых хрестоматийных
Из книги Французская волчица - королева Англии. Изабелла автора Уир Элисон1887 CCR. Мортимер.
Из книги 100 знаменитых ученых автора Скляренко Валентина МарковнаШРЁДИНГЕР ЭРВИН (1887 г. – 1961 г.) Эрвин Шрёдингер родился 12 августа 1887 года в Вене. Его отец, Рудольф Шрёдингер, в свое время унаследовал небольшое семейное предприятие – фабрику по производству линолеума. Материальных трудностей семья не испытывала, и Рудольф, человек
Из книги Об искусстве [Том 2. Русское советское искусство] автора Луначарский Анатолий Васильевич Из книги Великая ложь нашего времени автора Победоносцев Константин Петрович1887 ГОД 54Сегодня слушалось в общем собрании Государственного Совета внесенное Манассеиным дело об ограничении публичности в судах. К сожалению, мы оказались в меньшинстве - 20, тогда как на противной стороне 31. Разногласие по вопросу, имеет ли право министр юстиции в
Из книги Александр III и его время автора Толмачев Евгений ПетровичБолгарский кризис 1885-1887 гг. Как отмечалось выше, в сентябре 1883 г. Александр Баттенберг восстановил Тырновскую конституцию, что временно стабилизировало обстановку в Болгарии. Однако внутренняя борьба в стране не прекращалась. Ещё в более накалённой атмосфере находилась
Из книги История человечества. Восток автора Згурская Мария ПавловнаЧан Кайши (Род. в 1887 г. – ум. в 1975 г.) Организатор военного переворота в Нанкине, глава диктаторского гоминьдановского режима в Китае, генералиссимус, главнокомандующий. «Отец и Учитель» – такими словами начиналось письмо диктатора Чана грозному соседу и властелину 1/6
автораМанштейн Эрих фон (род. в 1887 г. – ум. в 1973 г.) Генерал-фельдмаршал германской армии, один из теоретиков и практиков блицкрига. Участник Первой и Второй мировых войн, осужден как военный преступник.Автор книг мемуаров «Утраченные победы» и «Из солдатской жизни». 24 ноября
Из книги Знаменитые полководцы автора Зиолковская Алина ВитальевнаМонтгомери Бернард Лоу (род. в 1887 г. – ум. в 1976 г.) 1-й виконт Монтгомери Аламейнский.Британский фельдмаршал, участник Первой и Второй мировых войн, главный разработчик операции «Оверлорд» по открытию Второго фронта.Награжден высшими наградами Великобритании и
Из книги Стратегии счастливых пар автора Бадрак Валентин ВладимировичМарк и Белла Шагал И я понял: это моя жена… Мои глаза, моя душа. Долгие годы ее любовь освещала все, что я делал. Марк Шагал Ты закружил меня в вихре красок. И вдруг оторвал от земли и сам оттолкнулся ногой, как будто тебе стало тесно в маленькой комнатушке. Вытянулся,
Из книги «Святая инквизиция» в России до 1917 года автора Булгаков Александр Григорьевич1887 год По стране распространялся христианский рационализм. Проклятия, возглашаемые с церковных амвонов, действовали малоэффектно. Очередной миссионерский Съезд в Москве признал желательным (лучше сказать - необходимым): а) ввести в круг предметов, преподаваемых в
Из книги Хрущевская «оттепель» и общественные настроения в СССР в 1953-1964 гг. автора Аксютин Юрий Васильевич1887 Там же. Л. 102.
Из книги Историческое описание одежды и вооружения российских войск. Том 14 автора Висковатов Александр Васильевич Из книги Скрытый Тибет. История независимости и оккупации автора Кузьмин Сергей Львович1887 Ланьков А.»Мандат Неба»…
Шагал Марк Захарович (1887–1985)
Когда Марку Шагалу шел уже девяносто восьмой год, он жил во Франции. Совсем незадолго до кончины он вдруг решил, что находится в своем родном Витебске. Французский пейзаж представлялся витебской окраиной, где теснятся маленькие домишки, торгуют лавочники и никуда не спешат прохожие. Ему все казалось: вот-вот придет отец с работы, достанет из кармана маленькие подарки, зажжет керосиновую лампу и начнется привычный вечер. Жизнь как началась, так и закончилась. Призрак родины никогда не оставлял живописца; так или иначе, все его творчество было связано с Россией, что бы он ни изображал - даже рай небесный, даже библейские долины и праздник музыки…
Марк Шагал родился на окраине Витебска. Его отец служил у купца, торговавшего селедкой, мать занималась своей лавочкой. Кроме Марка, в семье было девять детей - семь сестер и два брата. Принято считать, что Шагал является чуть ли не самоучкой, однако на самом деле все обстоит далеко не так. Образование Шагала было фундаментальным и профессиональным в техническом отношении, однако его творческая натура неустанно искала собственный путь в искусстве. Начальное художественное образование Шагал получил в Витебске у Ю. Пэна, ученика П. Чистякова. По своей инициативе Пэн организовал в Витебске художественную школу, где Марк если и не успел в полной мере изучить мастерство живописца, то приобрел умение создавать профессиональные живописные композиции. Далее это умение было отшлифовано в нескольких художественных студиях Петербурга, важнейшей из которых оказалась студия Е. Званцевой, где преподавание вели крупнейшие представители объединения «Мир искусства» М. Добужинский и Л. Бакст.
Петербургские впечатления Шагала нашли выражение в работах, которые можно считать своеобразным дневником, где отразились самые разнообразные влияния различных систем цветового построения полотна - это импрессионизм, манера П. Гогена и художников «Мира искусства», «Голубой розы». Единственное, чего не было в ранних композициях Шагала, - академизма. Живописец всегда стремился к широкой обобщенности цвета.
Ярким примером ранних образцов творчества Шагала служит «Маленькая комната» (1908), где декоративность берет верх над тщательностью проработки форм. Объемное изображение отступает перед силуэтными абрисами. Вся композиция представляется неустойчивой, плывущей, дрожащей от неясного волнения. Окраска предметов далека от реальной и больше напоминает ковер, цветовая гамма создается в розовых, коричневых и светло-зеленых тонах. В результате бедная комнатушка деда из Лиозно превращается в некое видение, красочное и праздничное, которое лишь немного потревожено каким-то тайным беспокойством.
Подобная двойственность вообще свойственна петербургскому периоду Шагала. Здесь смешаны тревога и восхищение; художник старается быть верным непосредственному впечатлению, но в то же время постоянно отходит от него. Вероятно, именно из-за этого в работах раннего периода так сильны примитивистские тенденции, хотя в данном случае имеет место не наивность, а непосредственность изображения. Доверчивость способствует свободному упрощению в творчестве живописца.
Однако одновременно с такими примитивистскими картинами мастер создает и работы, в которых звучат почти классические интонации. Таковы «Марья-Сенька» (1907), «Автопортрет с кистями» (1908), «Моя невеста в черных перчатках» (1909).
Особенно интересным представляется «Автопортрет с кистями», где отчетливо прослеживается классическая тема. Шагал изображает себя в традиционной позе художника, стоящего перед невидимым мольбертом. Цветовое решение также классическое - строгий черный костюм, ослепительно-белый воротничок, коричневато-золотистый цвет лица. Похоже, Шагал хочет показать свою приобщенность к миру высоких художественных ценностей и изображает себя в облике старинного мастера. Шагал чувствует себя равным среди равных на пиру великих. Безусловно, в подобной трактовке присутствует желание самоутвердиться, о чем свидетельствует подчеркнуто-горделивая поза автора. Однако все это - не более чем игра, театр.
Портрет невесты художника Беллы полон откровенного восторга и даже любовного преклонения. В этой работе также учитываются классические традиции. Фигуру девушки Шагал размещает на первом плане, и она занимает по высоте все полотно, что напоминает об образцах эпохи Ренессанса. Уроки Гойи и Веласкеса чувствуются в контрастах между темным фоном и белым платьем. Здесь присутствуют лишь незначительные вкрапления узорчатой скатерти, зеленой ветки, лилового берета и броши такого же оттенка. Впрочем, у французских импрессионистов, в частности у Эдуарда Мане, также встречается похожая цветовая оркестровка.
Если предыдущие работы, несомненно, связаны с классикой, то чуть позже Шагал обращается к идеям русских символистов. Программной считается работа художника «Деревенская ярмарка (Кермесса)» (1908). По свидетельству современников, сюжет полотна во многом был навеян постановкой «Балаганчика» А. Блока в театре В. Ф. Комиссаржевской. Однако впечатления от представления воплощены в совершенно другом мире, живущем по иным законам. Произведение Блока обладает своей внутренней логикой и единством. В то же время Шагал сочетает порой совершенно разнородные фабульно-предметные элементы, которые лишь при долгом рассмотрении складываются в некую общность.
На первом плане художник изображает лежащую плоскую фигурку клоуна (у Блока: «Пьеро… беспомощно лежит на пустой сцене в белом балахоне с красными пуговицами»). На полотне Шагала все именно так и показано, нет только красных пуговиц. Есть и еще интересная деталь. Пьеро сжимает в руках красную керосиновую лампу, которая так часто встречается на полотнах художника, посвященных Витебску. Этот светильник и освещает все происходящее. Первая половина композиции погружена во мрак ночи, а фон озаряется золотистыми отблесками заката, которые достигают переднего плана и смешиваются с лучами светильника. Подобное смешение дает начало особому действу, где переплетаются реальность и наваждение, тем более что и на дальнем плане видна весьма существенная деталь - балаганчик-театр. В центре показана похоронная процессия, медленно движущаяся за гробом. Таким образом художник хочет сказать, что жизнь и смерть - понятия условные, и границы между ними порой установить чрезвычайно трудно; рядом живут радость и грусть, высокое и приземленное.
Картины Шагала петербургского периода характеризуются на первый взгляд бессмысленным скоплением людей, которые движутся в неизвестном направлении. Подлинна в этих композициях только жизнь памяти. Особенно показательна в этом отношении работа «Покойник» (1908). Здесь снова изображены сразу два источника освещения - желто-зеленый рассвет и полыхающее пламя больших свечей, стоящих вокруг тела покойника, лежащего прямо на мостовой. Подобная ситуация представляется нарочито условной. Улица небольшого городка пустынна, покойника провожают в последний путь лишь горящие свечи; кроме того, странным кажется на первый взгляд, что он не положен в гроб и лежит на земле. Скорее всего, в данном случае Шагал обращается к стилю древнерусской иконы, который прежде всего предполагает определенное мировосприятие, где человек и окружающая его среда сопоставляются чрезвычайно свободно. Художник поместил действие в открытом пространстве, как это делали иконописцы, видевшие пространство «панорамным» зрением, во вселенском масштабе. Это пространство настолько велико, что представляется абсолютно невозможным показывать интерьеры и детали.
В это же время Шагал исполняет ряд картин, представляющих собой, по сути, притчи. Такова композиция «Рождение» (1910) - итоговая и для петербургского периода, и для всего творчества мастера. Эта тема была чрезвычайно популярна в среде русских символистов; она завораживала своей тайной, гранью между реальностью и небытием. Оригинальность Шагала состоит в том, что он прост и далек от изысканности, он не боится житейской прозы, но в то же время поднимается до почти пророческих предчувствий и высокого драматизма.
Полотно состоит из двухчастного действия. Основная сцена рождения находится слева, где откровенно и приземленно изображены лохань с водой и искаженное лицо женщины. И тем не менее зрителя не оставляет ощущение того, что перед ним разворачивается поистине торжественное событие. Пестрый полог над кроватью раздвинут наподобие занавеса, который позволяет увидеть зрелище мировой значимости. Повивальная бабка, в руках которой находится младенец, стоит прямо на кровати; ее осанка строга, а взгляд суров и отрешен. Она вглядывается вдаль, как будто видит перед собой огромную толпу. Таким образом, появление на свет человека становится актом великого значения, поскольку обязательно преображает житейскую среду. В правой части картины действие по характеру тревожно-взволнованное: в двери дома толпой заходят мужчины и корова. Вероятно, в этом мотиве слышны отголоски евангельского сюжета о поклонении волхвов, направляющихся в хлев, к месту рождения Христа-спасителя.
Летом 1910 года Марк Шагал приехал в Париж. Его слова о мировой столице искусств звучат с подкупающей искренностью: «Париж, ты мой второй Витебск!» Впрочем, сначала художник не мог избавиться от чувства неуверенности и растерянности, преодолеть которые удалось лишь благодаря критику Я. Тугенхольду, также жившему в то время во Франции. Художник вспоминал впоследствии: «Никого не знал я в Париже, никто меня не знал. С вокзала спускаясь, смотрел я робко на крыши домов, на серый горизонт и думал о моей судьбе в этом городе. Хотел вернуться на четвертый день обратно домой. Мой Витебск, мои заборы… Но Тугенхольд взял в руки мои полотна… Он начал, торопясь, звонить одному, другому, звать меня туда, сюда… Не раз допрашивал я его, как я должен работать, и я часто, признаюсь, хныкал… Он утешал…»
Однако конец всем колебаниям положило знакомство с Лувром. Париж дал Шагалу небывалую возможность самореализации, здесь произошла «революция взгляда» художника. В старости мастер говорил о французском искусстве: «Я мог вообразить все это в моем далеком городе, в кругу моих друзей. Но я, видя собственными глазами то, о чем я только говорил вдалеке, всасывал в себя впечатления: эта революция взгляда, это вращение цветов, которые спонтанно и осознанно погружаются один в другой в потоке обдуманных линий, как этого хотел Сезанн, и свободно доминирующих, как указывал Матисс. Этого я не мог видеть в моем городе… Пейзажи, образы Сезанна, Сёра, Ренуара, Ван Гога, фовизм Матисса и многое другое меня ошеломили. Они привлекли меня как природный феномен».
М. Шагал. «Суббота», 1910 год, Музей Валлраф-Рихартц-Людвиг, Кёльн
В результате полученных впечатлений начинает меняться живописная манера Шагала, хотя и в петербургский период он был уже сложившимся художником. Тем не менее влияние французской живописи бесспорно. Так, на первом из парижских полотен - «Суббота» (1910) - уже проявилась невиданная до этого динамичность, усложненность пространства и насыщенная эмоциональность - и все это исключительно за счет выразительности колористической гаммы. Стена комнаты представляется вибрирующей - настолько сложные цветовые оттенки ее составляют - зеленые, желтые, коричневые, красные, фиолетовые. Золотистый круг в центре кажется не светом керосиновой лампы, а солнечным сиянием. Это не только настоящее пиршество цвета, но и удивительное настроение, где тревога соседствует с радостью, беспокойство - с восторгом. Герои картины как будто переживают потрясение: даже тела их, прижатые к стульям, изогнуты неведомой силой. Быть может, невероятное известие несет гость, входящий в дверь? Быть может, к этому событию стремится время так, что погнуло даже часы?
М. Шагал. «Я и деревня», 1911 год, Музей современного искусства, Нью-Йорк
С 1911 по 1914 год Шагал проживал в парижской мансарде «Ля рюш», здесь им были созданы сотни картин. В это время в Париже наибольшее распространение получил кубизм. Шагал также воспринял новые веяния, однако переосмыслил их в соответствии с собственными, российскими, представлениями. В 1912 году художник написал «Кубистический натюрморт». Предметы помещены на темно-синей, словно колышущейся и коробящейся, плоскости. Все предметы легко узнаваемы, однако ирреальность достигается мастером за счет изображения пространства, которое с равным успехом может быть и скатертью, и прилавком, и космосом. Кубизм в этой композиции не выглядит догмой; здесь нельзя увидеть даже намек на рационализм. Художник, скорее, хочет показать мир сквозь некую призму, «закутанным в цветной туман». В подобном случае российская чувственная избыточность переходит границы типичного для Запада рационализма. Эту черту подметил и Я. Тугенхольд, писавший под впечатлением Осеннего салона и сравнивавший композиции Шагала и Делоне: «Тогда как от кирпичных построений французов веяло холодом интеллектуализма, логикой аналитической мысли, в картинах Шагала изумляла какая-то детская вдохновенность, нечто подсознательное, инстинктивное, необузданно-красочное. Точно по ошибке рядом со взрослыми, слишком взрослыми произведениями попали произведения какого-то ребенка, подлинно свежие, “варварские” и фантастические».
В 1911 году Шагал создает ряд композиций, в которых раздвигает земные рамки, показывая таким образом космическое пространство. Ярким примером подобных картин служит полотно «России, ослам и другим», где обычная крестьянка с подойником летит над церковью и деревенскими крышами в ночном пространстве. Так непривычно женщина с отделенной от туловища головой направляется к корове, стоящей на крыше, надоить молока. Интересно, что один из детенышей домашнего животного имеет человеческий облик. Здесь художник не только очеловечивает космос, но и человека изображает существом космическим, а потому и картины земной жизни показаны так, словно увидены с далеких орбит. Именно отсюда идет внешняя странность и парадоксальность образов; здесь буквально, по словам Пастернака, «предмет сечет предмет».
М. Шагал. «России, ослам и другим», 1911 год, Национальный музей современного искусства, Нью-Йорк
Написанное в 1911 году полотно «Я и деревня» искусствоведы называют «энциклопедией искусства Шагала». Фрагменты, из которых состоит композиция, очевидно, космизированы. Так, в центре помещен солнечный диск. Этот диск повторяется в форме головы коровы, а внутри него словно в калейдоскопе зафиксированы осколки житейских сюжетов, в которых равноправно сочетается фантастическое и обыденное, прошлое и настоящее, оставшееся вдали и близкое. Фрагменты воспоминаний то соседствуют друг с другом, не нарушая целостности, то пересекаются. Они кажутся только всплывающими в сознании жизненными фрагментами, мечтами или размышлениями.
С 1911 по 1914 год Шагал создает ряд шедевров - «Солдат пьет», «Святой возница», «В честь Аполлинера», «Адам и Ева», «Летящая повозка», «Поэт. Три с половиной часа», «Голгофа». Шагал говорил об этом времени: «Приобщившись к этой уникальной технической революции искусства во Франции, я, однако, возвращался в мыслях к моей собственной стране. Я жил спиной к тому, что находилось передо мной». Итак, в Париж Шагал приехал ищущим новых впечатлений молодым художником, а вернулся в Россию в 1914 году зрелым мастером.
Когда Шагал писал свой родной Витебск в Париже, город представал всегда окутанным романтическим флером воспоминаний, которые, впрочем, содержали приметы быта. Можно сказать, что это были, по сути, метафоры. Витебск был в известной степени узнаваем, однако жил такой необычной жизнью, словно он являлся сонным видением, где привычное растворяется в причудливой фантазии.
Вернувшись домой, Шагал вновь изображал Витебск, однако уже более реальный, так что порой казалось, будто он отказался от фантастики. Подобное обстоятельство, без сомнения, можно объяснить стремительной сменой обстановки и впечатлений. После яркого Парижа художник вновь всматривался в неторопливую, почти дремотную жизнь городка с каким-то удивлением. Большинство работ 1914 года отличает умиротворенно-прозрачный характер. Таков «Дом в местечке Лиозно», где реалистично показана местная панорама: покосившийся домик с многочисленными вывесками торговцев, местные жители, скучающие у порогов домов, остановившаяся жизнь и низкое серое небо. Это не насмешка, как может показаться на первый взгляд; художник сам чувствует себя частью родного местечка.
Как продолжение «Местечка в Лиозно» выглядит другая композиция - «Парикмахерская». Кажется, что художник пригласил зрителя проследовать в одну из дверей под вывесками. Помещение парикмахерской выглядит так же убого, как и все остальное в городишке. Ее обстановка предельно бедна, безграмотно написано объявление на стене: «абонены платят вперед», а хозяин заведения - маленький и изможденный - совершенно замучен неудачливой судьбой. И тем не менее Я. Тугенхольд точно подметил скромное очарование этого полотна; он говорит об этом грошовом интерьере: «один из лучших… виденных мной на выставках последних лет… провинциальная парикмахерская, проникнутая кротким солнцем, пыльным воздухом и жалкой улыбкой дешевых обоев». Эта застенчивая любовь на время заслонила замах молодого мастера на мировую проблематику; на время остались в стороне кубические эксперименты, уступив место несложной повествовательности. Так трогательна и так наполнена светом каждая частица композиции, что чувствуется растроганность художника, вернувшегося на родину, подобно блудному сыну, к своим тихим старикам.
Особенно заметны такие настроения в пейзажах Шагала, из которых лучшие - «Вид из окна. Витебск», «Аптека в Витебске». Насколько сильно они отличаются от парижской лихорадочности («Париж из моего окна»), почти неправдоподобно. «Вид из окна» показывает безмятежный ландшафт: привычные заборы, палисадник с гуляющими курами и теленком, домишки и церкви. Петляющая дорога уходит вдаль, что, однако, не вызывает чувства влекущей вдаль перспективы, поскольку здесь, в родном местечке, все начинается и здесь же все заканчивается.
Казалось бы, заурядная и часто нелепая провинция пронизана необыкновенной поэтичностью, секрет которой кроется прежде всего в удивительном умении владения цветом. Светом наполнены на первый взгляд заурядные коричневые, зеленые, синие цвета. Мастер так необычно и в таких непривычных пропорциях смешивает краски, что основной тон не остается неизменным, а постоянно меняет интенсивность. Оригинальная живописная система Шагала сформировалась в результате усвоения основных принципов иконописи, лубочных картинок, вывесок и новейших приемов западного искусства. В то же время в основе живописи мастера находится прежде всего эстетика классического русского искусства.
Чрезвычайно драматичны произведения Шагала, созданные во второй половине 1914 года. Такова картина «Продавец газет», изображающая провинциального старика, прижимающего к груди газеты, на одной из которых крупно написан заголовок: «Война». Черты лица персонажа кажутся смещенными, поскольку созданы рвущимися и отталкивающимися друг от друга линиями. Старик полон тревоги и тяжелых предчувствий. Окружающий человека пейзаж также показан в экспрессивной манере: на темной мостовой громоздятся покосившиеся дома, а верх собора врезается в багровое небо. Благодаря этому контрасту композиция приобретает вселенский трагизм.
К концу 1914 года Шагал увидел и в родном окружении отзвуки мировых потрясений и парадоксов. Художник пишет ряд картин, в которых приходит к глобальным обобщениям, отталкиваясь от простых на первый взгляд и обыденных деталей. В подобном духе исполнена композиция «Часы», где обычные жизненные реалии предстают решительно смещенными. Около окна сидит крохотный человечек, в то время как огромные часы занимают всю центральную вертикаль картины. Мастер видит в жизни новую логику, он убежден, что мир сдвинулся с привычной оси. Из-за этого и происходит смещение реальных пропорций. Фигурка человека сопоставляется с метафорой материализовавшегося времени. Однако часы не выглядят угрожающими; просто они существуют в ином измерении, нежели человек.
Подобным же образом трактуется пространство на полотне «Зеркало». У Шагала пространство превращается в носителя неких духовных качеств. В бездонных глубинах зеркала отражается керосиновая лампа в сияющем ореоле, но это отражение - не механическое, и зеркало отражает не так, как оно должно на самом деле отражать реальный мир. Мало того, благодаря зеркалу обстановка видоизменяется и приобретает новый облик и новое значение. Художник предлагает и ключ к пониманию подобной метаморфозы. Это фигурка человека, уснувшего за столом. По сравнению с ним предметы просто колоссальны; таким образом, вещи не только символизируют пространство и время, но и являются метафорами человеческого воображения. Поэтому в картине «Часы» человек сосредоточенно размышляет, а в картине «Зеркало» - спит.
Полотна витебского цикла начинает композиция «Над Витебском», где основное пространство полотна занимает тщательно выписанный провинциальный пейзаж с заснеженной улицей и собором. Перспектива выглядела бы совершенно будничной и реалистичной, если бы не поднимающаяся вверх, в небо, фигура бородатого старика с дорожным посохом и котомкой за плечами. Его лицо задумчиво и печально; человек, совершив над собой усилие, поднимается над рутиной ленивых будней. Возможно, именно так художник хотел выразить непреодолимое желание встать над тоской необустроенной жизни. Движение вперед противоречит жизненной логике и в конце концов берет над ней верх.
На двух других полотнах, относящихся к витебскому периоду, показан один и тот же человек - «Красный еврей» и «Зеленый еврей». Это некий проповедник, случайно встреченный художником на улице. «Красный еврей» изображает мудреца; он живет не в затхлой провинции, а в безграничном мире собственных мыслей. Повседневная жизнь причудливо сплетается с древними библейскими преданиями, и их слова - тексты на священных скрижалях - возникают на втором плане. Бытовые детали приобретают значение символов. Так, чернильница - атрибут пророческих записей, а цветущее деревце рядом с человеком намекает на расцветший жезл Аарона. Шагал показывает, насколько сильным может быть дух человека, который способен преобразить даже жалкую внешнюю оболочку, делая героя исполином с резкими изломами черт лица, которые, кажется, с трудом выдерживают напор его мыслей. Борода написана таким интенсивным цветом, что вызывает ассоциации с потоками лавы.
«Зеленый еврей» является для Шагала программным произведением. Мастер говорит, что персонаж должен быть узнаваем, но зрительная форма лишь служит поводом для раскрытия внутренней сути. Отсюда и необычайная экспрессия цвета. Сам Шагал признавался: «Мне казалось, что старик был зеленым, быть может, тень падала на него из моего сердца».
С 1912 по 1923 год во множестве вариантов мастер изображал своего знаменитого «Скрипача на крыше». Этот скрипач не только вдохновенно играет мелодию, но словно рассказывает всю свою жизнь. В его воображении проносится все, чем он живет, - деревня с домиками, покосившимися церквями и поле, покрытое снежной пеленой.
М. Шагал. «Зеркало», 1915 год
М. Шагал. «Окно на даче», 1915 год
С 1915 по 1917 год Шагал создал цикл биографических полотен. В эти годы главным в жизни художника стала женитьба на Белле Розенфельд. Благодаря ей появилась серия картин, посвященных любви. Центральное полотно этого времени - «День рождения», где связь сказочного и реального представляется абсолютно естественной. Фантастичен основной мотив - взлет влюбленных, преодолевших земное притяжение. В то же время окружающая обстановка совершенно реальна - Витебск за окном, вышитый коврик на стене, стол с нехитрым убранством. Вся эта сцена проникнута ощущением счастья, душевной полноты, безграничности любовного чувства. Метафору «полет чувств» Шагал воспринимает буквально. Это так же естественно для него, как привычный пейзаж за окном или узор на коврике.
Удивительна цветовая среда «Зеленых любовников», похожая на витраж, поскольку все оттенки розового, зеленого и синего пронизаны струящимся светом, который, кажется, идет изнутри и не подчиняется оптическим законам. Эта цветовая среда и создает ощущение романтического, мечтательного сновидения. Именно краски здесь являются главными действующими лицами, поскольку только их посредством, а не изображением застывших лиц, похожих больше на маски, создается облик любви, которая обладает цветом и светом.
Перед революцией имя Шагала уже сделалось знаменитым, однако несмотря на то, что он мог бы занять видное положение в обществе, художник предпочел делать революцию в Витебской губернии. Благодаря его стараниям в Витебске появились народная художественная школа и музей; в дни революционных празднеств художник принимал самое активное участие в украшении города. Сохранился эскиз транспаранта, созданного Шагалом, - «Вперед», где изображен молодой человек, который, раскинув руки подобно крыльям, летит в бездонно-синем небе над землей. Так проявилось всегда присущее Шагалу тяготение к космизированности образов. В этом транспаранте выражено всеобъемлющее чувство свободы, которое понимается как счастье.
Способность Шагала объединять повседневное и фантастическое проявилась и в полотнах его великого триптиха, созданного в 1915–1918 годах, - «Над городом», «Прогулка» и «Двойной портрет с бокалом вина».
В качестве главного мотива всех картин используется тема победы над земным притяжением и свободного полета людей в просторах неба. Здесь летящие персонажи выглядят настолько естественно, что у зрителя даже мысли не возникает о нереальности происходящего. Фантастичность действия показана так просто и убедительно, как будто невероятный полет происходит наяву. Полет, изображенный в картине «Над городом», показывает молодую пару, существующую в иных масштабах, нежели находящаяся под ними провинциальная патриархальная жизнь. Их вознесло над повседневностью счастье; счастье изменило их самих.
Восторженное чувство пронизывает полотно «Прогулка», где художник, стоящий на земле, держит за руку молодую жену, которая взвилась в воздух, как знамя на ветру. Впрочем, и сам молодой персонаж стоит на поверхности земли так, как будто готов взлететь в любую минуту.
М. Шагал. «Над городом», 1915 год
М. Шагал. «Муза», 1917–1918 годы
В «Двойном портрете…», наоборот, женщина стоит на земле, а художник, осеняемый ангелом, спускается к ней на плечи. Это настоящий апофеоз счастья, парафраз рембрандтовского «Автопортрета с Саскией на коленях», любви, переполняющей душу.
В 1920 году Шагал навсегда покинул свой Витебск из-за острой размолвки с К. Малевичем, хотя, надо сказать, что и сам художник охладел к преподавательской деятельности. Вместе с семьей он переехал в Москву, где преподавал рисование для детей-сирот в подмосковной колонии в Малаховке.
Через два года художник покинул Москву и через Каунас уехал в Берлин. Он слишком устал от пережитого в годы Гражданской войны и тяжелого быта периода военного коммунизма. В то же время, покинув Россию, мастер унес ее в своей душе; до конца дней он находил в воспоминаниях о России источник образов и чувств. «Отъезд на Запад не означал внутреннего разрыва с родиной. Десятки лет спустя Шагал продолжал ощущать себя таким же близким России, как в день отъезда» (Ф. Мейер).
Осенью 1923 года Шагал переехал в Париж, много путешествовал по Франции, познакомился с видными деятелями французского искусства - П. Пикассо, А. Матиссом, Ж. Руо, П. Боннаром, М. Вламинком. Когда в 1924 году группа сюрреалистов предложила Шагалу присоединиться к ним, художник ответил отказом. «…Я был удивлен группой сюрреалистов, - вспоминал Шагал. - Почему провозглашают они так называемый автоматизм? Какими бы фантастическими или алогичными ни казались мои холсты, я всегда боялся, что их смешают с этим автоматизмом. Если я писал смерть на улице и скрипача на крыше в 1908 году, а в картине «Я и деревня» 1911 года поместил в голове коровы маленькую корову и доярку, я не делал этого автоматически… В искусстве все должно отвечать движению нашей крови, всему нашему существу, включая бессознательное. Но что касается меня, то я всегда спал спокойно без Фрейда… автоматизм сюрреалистов… кажется мне обедненным».
В 1930-е годы художник путешествовал за пределами Франции. Работая над иллюстрациями к «Библии», он побывал в Палестине, Сирии, Египте. В это же время стали открываться его ретроспективные выставки (в 1933 году в Базеле и в 1937 году - в Брюсселе). В 1939 году он удостоился премии культурного фонда Карнеги. В то же время в Германии в 1933 году по личному приказу Геббельса прошло публичное сожжение полотен Шагала как представителя «дегенеративного искусства».
М. Шагал. «Зеленый скрипач», 1923 год, Музей С. Гуггенхейма, Нью-Йорк
М. Шагал. «Рыбы в Сен-Жан», 1949 год
В 1937 году Шагал получил французское гражданство. По этому поводу художник писал: «Меня хоть в мире и считают интернациональным, и французы берут в свои отделы, но я считаю себя русским художником, и мне это приятно».
В 1941 году среди прочей творческой интеллигенции художник бежал в США. В 1944 году умерла Белла, после чего Шагал долго не мог работать. В этом же году в одной из газет Нью-Йорка появилось письмо мастера, обращенное к родному Витебску, в котором звучала его непроходящая тоска: «Давно уже, мой любимый город, я тебя не видел, не слышал и не говорил с тобой, с твоим народом, не упирался в твои ограды.
Как грустный путник, я только нес все годы твой образ на моих картинах и так с тобой разговаривал и, как в зеркале, тебя видел…
Я не жил с тобой, но не было ни одной моей картины, которая бы не отражала твою радость и печаль».
М. Шагал. «Вечер у окна», 1950 год
М. Шагал. «Синяя деревня», 1968 год
В 1948 году Шагал вернулся во Францию, занимался главным образом печатной графикой. В 1952 году художник женился на Валентине Бродской и вместе с ней совершил поездки в Грецию и Италию. Новая любовь и открытие античности дали мощный стимул дальнейшему развитию его творчества. Чем старше становился мастер, тем все более одухотворенными и жизнеутверждающими делались его композиции; они буквально излучали свет и любовь. После войны Шагал получил мировое признание. В 1961 году во дворе Лувра был открыт временный павильон для демонстрации витражей мастера, в 1969 году началось строительство музея «Библейское послание» в Ницце. В 1960-е годы художник занимался росписями плафона «Гранд-опера», выполнял витражи и керамические панно во многих соборах Франции. Как оказалось, работы современного художника могут органично существовать в едином контексте с величайшими творениями средневековых мастеров. Шагал оформлял старые и новые церкви также во многих странах Европы и в США.
