А.И. ЖУРАВЛЁВА, М.С. МАКЕЕВ. ГЛАВА 5

ПОРЕФОРМЕННАЯ РОССИЯ ОСТРОВСКОГО. КОМЕДИЯ «ЛЕС»

Театр Островского по преимуществу комедийный. И это вы­ражается не только в количественном преобладании комедий в его наследии, но и в той важной, мировоззренческой роли, ко­торую смех и комическое играют во всех других, некомедий­ных в основе, пьесах Островского. Даже в «Грозе» и «Бесприданнице», с их сгущенным драматизмом и гибелью главных ге­роинь, есть комические сцены и персонажи и художественная функция смеха очень существенна.

Уже при вступлении в литературу драматург осознавал свою одаренность именно в этой области: «Согласно понятиям моим об изящном, считая комедию лучшей формою к достижению нравственных целей и признавая в себе способность воспроиз­водить жизнь преимущественно в этой форме, я должен был написать комедию или ничего не написать» (11, 17).

Островский, возражая тем, кто позднее вхождение театра в русскую культуру связывал с особенностями нашей истории и русского национального склада, не дававших якобы материала для драматической формы воспроизведения жизни, писал: «Как отказать народу в драматической и тем более комической про­изводительности, когда на каждом шагу мы видим опровержение этому и в сатирическом складе русского ума, и в богатом, летком языке; когда нет почти ни одного явления в народной жизни, которое не было бы схвачено народным сознанием и очерчено бойким, живым словом; сословия, местности, народные типы - все это ярко обозначено в языке и запечатлено навеки. Такой народ должен производить комиков, и писате­ли, и исполнителей» (10, 36). Но не только характер одаренности и личный взгляд Ост­ровского на значение комедии объясняют его приверженность к ней. К моменту вступления Островского в литературу в гла­зах русских читателей авторитет высокой общественной коме­дии, созданной Грибоедовым и Гоголем, был очень велик. Дело в том, что в русской драматургии комедия стала универсаль­ным жанром, средоточием социального критицизма и нравст­венного самопознания современного человека. Это был жанр, принявший на себя те функции, которые в европейской лите­ратуре уже выполняла драма (в узком значении термина). В конечном итоге в художественном мире Островского и драма формировалась в недрах комедии.

Мы уже видели в предшествующих главах, что Островский пришел в литературу как создатель национально-самобытного театрального стиля, опирающегося в поэтике на фольклорную традицию. Это оказалось возможным потому, что начинал дра­матург с изображения патриархальных слоев русского народа, сохранивших допетровский, в основе своей почти ещё неевро­пеизированный семейно-бытовой и культурный уклад. Это была ещё «доличностная» среда, для изображения её могла быть мак­симально широко использована поэтика фольклора с её пре­дельной обобщенностью, с устойчивыми типами, как бы сразу узнаваемыми слушателем и зрителем, и даже с повторяющейся основной сюжетной ситуацией - борьбой молодой влюбленной пары за свое счастье. На этой основе был создан тип «на­родной комедии» Островского, с такой комедии начинался и его путь на сцене: в 1853 г. в Москве впервые пошла пьеса Островского «Не в свои сани не садись».

Но уже в «Грозе» этот с любовью нарисованный молодым Островским мир был показан на историческом переломе. Ос­новой конфликта здесь стало не столкновение «правильного» патриархального мира и европеизированной современности, а перемены, зреющие внутри самого этого замкнутого «калиновского» мира.

До конца жизни Островский будет использовать многие ху­дожественные открытия своей творческой молодости. Народ­но-поэтическая краска сохранится в его творчестве навсегда, но русская жизнь предстанет в самых разных срезах и аспектах, исчезнут границы между патриархальным миром Замоскворе­чья и всей остальной современной Россией. Да и само понятие современности будет становиться все более универсальным. Эта новая «современность» Островского длится и сегодня. Тем не менее, как сказал однажды сам драматург, «только те произве­дения пережили века, которые были истинно народными у себя дома». И можно было бы добавить: «современными своему вре­мени». Таким писателем всегда был Островский. «Лес» тесно связан со своим временем, автор как будто бы совсем не занят тем, чтобы вписать судьбы своих героев в «большое историчес­кое время», но это происходит само собой, органично, поскольку всякая частная судьба связана с общеисторическими и в конеч­ном счете общечеловеческими проблемами.

Островский приходит в литературу как писатель непривиле­гированных слоев общества, жизнь которых и становится пре­обладающим предметом изображения в его раннем творчестве, где дворянские герои, всегда сатирически обрисованные, появляются лишь эпизодически.

В «Воспитаннице», не случайно вызвавшей безоговорочную поддержку наиболее радикальной критики (Чернышевский, Добролюбов, Писарев отозвались о ней одобрительно), драма­тург рисует дворянскую усадьбу с бескомпромиссным осуждением. Здесь для изображения подчеркнуто выбрано не культур­ное «дворянское гнездо», а поместье темной, жестокой и лицемерной крепостницы.

К типу дворянского интеллигента Островский впервые об­ратится в конце 60-х годов, но в его мире попытка освоения образа дворянского личностного героя завершится созданием сатирической комедии «На всякого мудреца довольно простоты» и других антидворянских комедий (наиболее яркая из них - сатирическая комедия «Волки и овцы»). Высоким героем в пореформенной драматургии Островского оказывается не благо­родный дворянин, а нищий провинциальный актер Несчастлив­цев. И «путь в герои» этот деклассированный дворянин проходит на глазах у зрителей.

Широкая картина сложных социальных процессов, проис­ходивших в России после десятилетия реформ, роднит «Лес» (1870) с великими русскими романами этого времени. Пьеса Островского открывает десятилетие, когда создавались семейные романы, пронизанные мыслью о нерасторжимой связи семьи и общества. Как Толстой и Щедрин, Островский замечательно почувствовал, что в России «все переворотилось и только укла­дывается», как сказано в «Анне Карениной». И именно семья отражает эти перемены в обществе в концентрированном виде.

Быстрое разрушение авторитарной (основанной на власти «старших» и незыблемых правилах) морали, характерной для феодального уклада, несет с собой, конечно, освобождение лич­ности, открывает перед индивидуальным человеком гораздо больше возможностей. Но эти же процессы лишают личность тех опор, которые предоставляли ей патриархальные формы организации общества. Эти патриархальные формы, и прежде всего семейная мораль, разумеется, сковывали человека, но они же давали ему и некоторые гарантии существования: как бы ни сложилась его судьба в жизненной борьбе, он оставался членом семейного коллектива, семья брала на себя заботу о его суще­ствовании в силу традиции, под давлением общественного мне­ния среды. Та же патриархальная мораль, основанная на авто­ритете старших и, главное, традиционных моральных норм, не обсуждаемых и не подвергаемых сомнениям, налагала узду на своеволие личности, вводила отношения людей в известные границы.

Конечно, разложение патриархальной морали и патриархаль­ных форм жизни совершалось постепенно и уже в предреформенный период зашло достаточно далеко. Именно Островский, опоэтизировавший в своих первых пьесах идеальную модель патриархальной семьи, как никто другой в русской литературе, по­казал и процессы разложения этой морали, ярко выразившиеся в открытом им и художественно освоенном явлении - само­дурстве. Но с крушением крепостного права процесс разруше­ния патриархальных устоев и нравственных норм, можно ска­зать, завершился, во всяком случае в привилегированных клас­сах. Распались последние скрепы. Человек оказался покинутым на самого себя. Достоевский гениально запечатлел нравствен­ные искания и духовную тревогу этих одиночек, членов «слу­чайных семейств», как он говорил. Но в то время как люди с чуткой совестью и привычкой к самоанализу бились над выра­боткой иных принципов нравственного самостояния, большин­ство, миллионы людей плыли по течению, не особо задумыва­ясь над сложными проблемами. Вот эти обычные, ни в чем не исключительные люди и были героями Островского. Но разнообразие лиц и судеб здесь ничуть не меньшее, чем среди интел­лектуальных героев русского романа.

Старая мораль утрачена, новая не сложилась. Перед каждым решением человек одинок, он сам должен сделать выбор. Нрав­ственные катастрофы, как и медленное сползание в жизнь без всяких представлений о нравственных нормах, с мыслью лишь о материальных успехах и удовольствиях, происходят на фоне совершенно иных, чем прежде, непривычных экономических отношений в обществе. «Бешеных денег», по выражению Ост­ровского, не стало хватать для людей, привыкших жить на до­ходы от крепостных имений. Дворяне втягивались в борьбу за наживу, а то и за средства существования, ведя её каждый в соответствии со своими способностями и деловыми качества­ми: одни становились предпринимателями, другие сводили леса и спускали родовые вотчины, некоторые теряли экономичес­кий статус своего класса, пополняя ряды трудовой интеллиген­ции, а то и люмпен-пролетариата.

Пореформенная драматургия Островского широко отразила все эти процессы. Но в «Лесе», затрагивая и их, драматург все же сосредоточен на нравственном аспекте происходящих в Рос­сии перемен. Через семейный конфликт в комедии просвечи­вают огромные сдвиги, происходящие в русской жизни. В этом «глухом помещичьем захолустье» (слова одного из недоброже­лательных критиков «Леса») поистине чувствуется ветер исто­рии, сдвинувший с привычных мест, из жестких и прочных ячеек вчерашнего иерархически организованного государства многих и многих людей. И вот они сталкиваются и спорят, воюют друг с другом в гостиной помещицы Гурмыжской, люди, которых раньше немыслимо было представить в каком бы то ни было диалогическом общении: уездная знать, серый неграмотный купчина, бедная (но вовсе не бессловесная) воспитанница, не­доучившийся гимназист из разорившегося дворянского семей­ства, помещик Гурмыжский, ставший провинциальным траги­ком Несчастливцевым, беспаспортный актер из мещан Счаст­ливцев.

«Лес» - одно из самых совершенных и самых сложных про­изведений Островского. Эта пьеса вобрала в себя черты трех типов его комедий - народной, сатирической и комедии с высоким героем. В ней гармонично сочетаются многие их жанро­вые признаки, но в целом она выходит за рамки каждой из этих жанровых разновидностей, как бы являя собой обобщен­ный образ комедийного театра Островского.

Эта жанровая сложность отразилась в конструкции пьесы, проявилась в сложности её сюжетного построения, в котором Островский достиг удивительного равновесия. Любовная линия Аксюши и Петра, разработанная автором в форме народной

комедии и живо напоминающая начало пути драматурга, не выдвигается здесь на первый план, хотя развитие действия и драматическая борьба в своем фабульном выражении сосредоточены именно в судьбе этих героев. Можно сказать, что участь Аксюши становится в пьесе поводом для развертывания другой линии действия - борьбы между сатирически обрисованным миром помещичьей усадьбы, центром которой, её идеологом становится Гурмыжская, и блудным сыном дворянского рода Гурмыжских Несчастливцевым, свободным художником, «бла­городным артистом».

Несчастливцев, являющийся в усадьбу с самыми мирными намерениями, втягивается в борьбу с большим трудом. Тем блистательнее его нравственная победа в финале. С образом Несчастливцева в пьесе связана героическая, высокая линия. Она как будто бы преобладает в общем балансе жанровых тенденций пьесы, ярче всего окрашивает её. Но бесспорно, что во всей полноте и духовной значительности эта линия рас­крывается на фоне и в тесной связи с сатирической стихией комедии. Здесь в рамках семейного конфликта дается острая социальная (а отчасти и политическая) характеристика общест­ва пореформенной эпохи. Именно в столкновении с такими антагонистами Несчастливцев выглядит подлинно высоким героем.

При своем появлении «Лес» вызвал массу упреков в несо­временности и самоповторах, но вскоре стал одной из самых репертуарных пьес Островского, классикой из классики, и уп­реки критиков забылись ещё при жизни автора. А между тем, как это часто бывает, недоброжелатели отметили - правда, в осудительном тоне - существенные стороны театра Остров­ского, блистательно проявившиеся в комедии: тяготение к ус­тойчивым типажам, черты каноничности, эпической устойчи­вости его мира, глубоко залегающие пласты культурных (прежде всего театрально-культурных) ассоциаций. Простые житейские истории, лежащие в основе фабулы, понятны каждому зрите­лю, их можно воспринять, опираясь исключительно на свой житейский опыт, но зритель, способный почувствовать литера­турно-театральный пласт пьес Островского, получит многократ­но большее художественное наслаждение. В «Лесе» и эти свой­ства театра Островского выражены особенно ярко. Пожалуй, именно благодаря им «Лес», сохраняя качество характерной для Островского эпичности, широкого, неодностороннего взгляда на жизнь и человека, оказывается одной из наиболее сатири­чески острых пьес драматурга, буквально пронизанной злободневностью.

Вместе с тем в комедии хорошо видно многообразие смеха Островского. Здесь и уничтожающий, презрительный смех, гра­ничащий с сарказмом, и лукаво-добродушный, и смешанный с состраданием и жалостью. Но главное - смешное и высокое в мире Островского не противопоставленные понятия, одно не исключает другого. Вдумчиво прочитав «Лес», можно предста­вить себе театр Островского как единое целое.

Топография пьес Островского обладает одним удивительным свойством: это очень конкретное, замкнутое и самодостаточ­ное место. Происходит ли действие в Москве, в вымышленном провинциальном городке, стеснено ли оно до размеров богато­го купеческого или маленького мещанского дома, - в любом случае оно незаметно и будто бы ненамеренно, с величайшей естественностью соотнесено со всей Россией, с общерусскими чаяниями и проблемами. И происходит это прежде всего потому, что герои Островского в своих ежедневных заботах и хлопотах, в своих служебных и семейных делах - словом, в своей повседневности оказываются вовсе не чуждыми общих идей и понятий о чести, долге, справедливости и патриотизме. Все это у Островского проявляется в человеческой жизни еже­минутно и ежечасно - только тут, в живой реальности, всякое слово и общее понятие подтверждают свою истинность и цену. Или нет - не подтверждают. Полем выяснения самых серьез­ных истин нередко оказывается комический диалог, как, например, спор о патриотизме в пьесе «Правда - хорошо, а счастье лучше»:

Барабошев. Какой ты можешь быть патриот? Ты не смеешь и произносить, потому это высоко и не тебе понимать.

П л а т о н. Понимаю, очень хорошо понимаю. Всякий человек, что большой, что маленький, - это все одно, если он живет по правде, как следует, хорошо, честно, благородно, делает свое дело себе и другим на пользу, - вот он и патриот своего отечества.

Какая это, в сущности, основополагающая, фундаменталь­ная истина! И как естественно, без натуги и патетики она пре­подносится зрителю...

В мире Островского герои побеждают словом, и параллель­но борьбе интересов, реализуемой в сюжетно-событийном ряду, идет и борьба слов. Всем героям присуще какое-то почти сак­ральное, магическое понимание слова. Овладеть им, назвать - значит овладеть обстоятельствами, одержать победу в жизнен­ной битве. Слово для всех важнейшее оружие. Но не все равны в отношении к нему: у одних слово - маска, у других слово честное, такое, за которым стоит правда, которое поддержано и подтверждено поступком, выбором. Как во всей драматургии Островского, в «Лесе» тоже идет сражение слов. Но тут слово особенно сложно и многомерно. Дело в том, что вся эта бата­лия слов соотнесена, с одной стороны, с социальной реальнос­тью современной России, отразившейся в этом «глухом поме­щичьем захолустье», в усадьбе Пеньки. Усадьба эта, однако, стоит на пути из Керчи в Вологду, т.е. на географической оси, соединяющей юг и север России. Образ дороги - один из са­мых важных в комедии, он вообще тяготеет к символу пути, своего рода вечной метафоре русской истории. Но как эта тема просто, непатетически разработана Островским, всегда умевшим разглядеть значительное в обыденном, - мы ещё увидим. С другой же стороны, словесная битва соотнесена с миром ис­кусства, самая суть которого в том, чтобы расширить границы опыта одной человеческой жизни, вооружить каждого мудростью и опытом, накопленным поколениями до него, и, следовательно, раздвинуть время.

Да, верно широко распространенное мнение, ставшее уже общим местом в работах о «Лесе»: в этой пьесе искусству (и людям искусства) дано судить жизнь, причем жизнь, достаточ­но далекую от идеалов. «Без такого глубокого и яркого проти­воречия между душой артиста и невежеством «леса» нет роман­тизма, нет поэзии», - писал В.И. Немирович-Данченко, кри­тикуя современные ему постановки комедии. Но, думается, все ещё сложнее: само искусство в «Лесе» не парит над жизнью, а несет в себе её черты. Островский не склонен патетически идеа­лизировать даже глубоко любимый им театр, он и на него смот­рит трезво и с усмешкой. Вся война идет на почве искусства и, если можно так выразиться, ведется средствами искусства. И путь к высоте и торжеству нелегок, не легче, чем пешее хожде­ние из Керчи в Вологду.

«Лес» - театр в театре, потому что основные участники ин­триги стремятся достичь своих целей, задумывая и ставя каждый свой спектакль. Но прежде чем развернутся и придут в столкновение эти спектакли, драматург готовит сцену и зрителей. Помимо действующих лиц, «актеров» Гурмыжской и Несчастливцева, Улиты и Счастливцева, Островский вводит в пьесу и «зрителей» - соседей Гурмыжской. Не участвуя в интриге, они абсолютно необходимы не только для характеристики того мира, в котором развернутся события (это обычно в театре Остров­ского), но ещё и как те, для кого разыграны спектакли.

Сатирические цели комедии требуют точных социальных характеристик, и драматург, конечно, не пренебрегает ими. Каждый из обитателей «Леса», которым противостоит высокий герой, самораскрывается в своих общественных и социальных устремлениях, в собственных обезоруживающе откровенных, как бы наивных рассуждениях.

Особенно выразительны «богатые соседи Гурмыжской» (так в ремарке) - бывший кавалерист Уар Кирилыч Бодаев, так ска­зать, Скалозуб в отставке, кипящий ненавистью к земству; Ев­гений Аполлонович Милонов, произносящий сладкие речи о добродетели и тоскующий об ушедших временах крепостниче­ства. Его монолог, рисующий «нравственную идиллию» крепост­ной усадьбы, написан вполне в щедринских тонах: «...Уар Ки­рилыч, когда были счастливы люди? Под кущами. Как жаль, что мы удалились от первобытной простоты, что наши отечес­кие отношения и отеческие меры в применении к нашим мень­шим братьям прекратились! Строгость в обращении и любовь в душе - как это гармонически изящно! Теперь между нами явил­ся закон, явилась и холодность; прежде, говорят, был произ­вол, но зато была теплота».

Вообще Милонов - персонаж по видимости второстепен­ный, по существу же - главный идеологический оппонент ав­тора. В пьесе он выступает в паре с Бодаевым, глуховатым, а иной раз, похоже, и преувеличивающим свою глуховатость ради удовольствия рявкнуть в полный голос что-нибудь неудобное - как это простительно слабослышащим людям. И Раисе Пав­ловне Гурмыжской от Уара Кирилыча время от времени доста­ется более или менее по заслугам. «Какая героиня, просто бла­жит», - кидает он реплику Милонову, когда тот называет ге­роиней пятидесятилетнюю Гурмыжскую, объявившую о своем решении выйти замуж за гимназиста-недоучку Буланова.

Сам же Евгений Аполлонович Милонов совершенно не та­ков. Евгений - «благородный» - Аполлонович (отчество ком­ментариев не требует) со своей типично классицисте кой фами­лией едва ли не большинство реплик, относящихся к Гурмыж­ской, начинает одними и теми же словами: «Все высокое и все прекрасное...» Так же звучит и поздравление хозяйки имения с замужеством. Пара соседей-помещиков Милонов - Бодаев обо­значает местную общественность, дворянское собрание и по­мещичий хор, мнение высшего губернского общества. И не­смотря на меткое и беспардонное, хоть и топорное резонерство Бодаева, за Милоновым в этой паре все-таки последнее слово. Конечно, Милонов моложе и лишен, в отличие от напарника, видимых физических недостатков, но главное все же в ином: что там ни бурчи Уар Кирилыч, как ни бодайся, а оба они с Милоновым остаются помещиками, людьми привилегирован­ного сословия, и приторное, тошнотворное словоблудие Милонова и призвано охранять его привилегии. Словоблудие ретро­градное, обветшалое, несмотря на сравнительную молодость Милонова: его липовые «аркадские кущи», конечно, в первую очередь из «золотого» (для дворянства) екатерининского и елизаветинского века, да и весь он с его речами как-то пропах стилизованной эстетикой той эпохи, как и большинство щед­ринских градоначальников (особенно градоначальниц) или исторические анекдоты Пруткова-деда... Словоблудие обвет­шало, так ведь обветшали и привилегии, которые оно призвано оправдывать...

Если речи Гурмыжской лишены черт карикатурности, то Милонов - весь острейшая карикатура на некую сверхдворян­скую сверхтрадиционность и сверхутонченность. Потому что Гурмыжская - комедиантка чисто практическая, её дело не выступать, а проскользнуть, выходить сухой из воды в не со­всем удобных обстоятельствах. А Милонов берет на себя задачу оправдывать и эстетизировать подобные неудобные обстоятель­ства и, по сути, весь строй, всю систему, которыми они дер­жатся. Он комедиант идейный, если не сказать идеологический клоун, и тоже в своем роде единственный у Островского.

И хоть первые критики и недоумевали по поводу интереса драматурга к «глухому помещичьему захолустью», но в том-то и дело, что ни о каком «застое» тут и говорить не приходится. В «Лесе» как раз передана атмосфера взволнованного возбужде­ния переменами, все сдвинулось со своих мест, все чувствуют

невозвратность прошлого. Недаром в последних сценах по по­воду чисто барских прожектов относительно чистки прудов и заведения конного завода Буланова, положение которого вне­запно переменилось, Бодаев трезво бросает: «Врет! Все промо­тает!» Остальные суетливо стараются сохранить что можно, всеми силами воспрепятствовать переменам (Бодаев о земстве: «Я не заплачу ни копейки, пока жив; пускай описывают имение... Никакой пользы, один грабеж») или хоть скорее взять от жизни побольше.

Спор о причинах дворянского разорения причудливо соеди­няет все эти тенденции:

Б о д а е в. ...Нужна любовнику ермолка с кисточкой, она лес продает строевой, береженый, первому плуту...

М и л о н о в. ...Не от дам разорены имения, а оттого, что свободы много.

Столь же тщательно, как «зрителей», рисует Островский и пассивного участника интриги Буланова, которому на наших глазах суждено возвыситься от двусмысленной роли прижива­лы богатой барыни до почтенного члена уездного дворянского общества, по достижении совершеннолетия ему даже сулят по­четную выборную должность. Характеристика Буланова завер­шается простодушной репликой Гурмыжской, за которой так и чувствуется лукавая усмешка автора: «Ужасно! Он рожден по­велевать, а его заставляли чему-то учиться в гимназии».

Мотив игры двух разножанровых и разнонаправленных спек­таклей скрепляет, собирает воедино все сюжетные линии пьесы.

На первый взгляд Островский реализует знаменитую мета­фору Шекспира «мир - театр, люди - актеры». Но возрож­денческого взгляда на искусство как абсолютно освобождаю­щую от всех запретов и скреп обычая силу и на человека как в идеале абсолютно свободную индивидуальность нет и не может быть у Островского, человека XIX столетия. «Свобода и неразрывно связанная с ней ответственность», «искусство и нравст­венность» - эти формулы Аполлона Григорьева, поэта и заме­чательного критика, друга молодости Островского, безусловно, точнее выражают отношение драматурга к проблеме. Заверша­ется этот мотив предпринятого в «Лесе» испытания жизни те­атром, но в равной мере и театра жизнью, своеобразной «искусствоведческой формулой» Несчастливцева в его обращении к Гурмыжской и её гостям: «Комедианты? Нет, мы артисты, а комедианты - вы... Вы комедианты, шуты, а не мы».

Перенесение театра в жизнь, использование игры как мас­ки, скрывающей подлинное лицо и цели, - это, по Островско­му, нравственно недоброкачественное комедиантство. Все так, но только к формуле этой и сам Несчастливцев пробивается с трудом, после того как он, актер-профессионал, потерпел по­ражение в комедиантстве от дилетантки Гурмыжской.

Герои-антагонисты вступают в борьбу, сочиняя и разыгры­вая разные в жанровом отношении «пьесы»: Гурмыжская - комедию интриги, временами переходящую в фарс. её роль-маска - добродетель и благопристойность. При первом же по­явлении на сцене она подробно раскрывает перед зрителем свое амплуа, выбранную роль, которую играет вот уже шесть лет (о чем мы узнаем несколько позже из её беседы с Улитой). За­тем в разговоре слуг с Аркашкой та же её роль комментируется Улитой и Карпом. Улита дает официальную версию: деньги Гур­мыжской идут на благотворительность, «всё родственникам». Карп говорит правду: барыня проматывает состояние с лю­бовниками.

В речах Гурмыжской и в разговорах о ней все время мелька­ют слова «роль», «игра», «комедия» и т.п. её затея выдать Була­нова за жениха Аксюши не вызывает доверия у хорошо знаю­щей её прислуги: и Карп и Улита предвидят, что роль, отведен­ная Буланову, переменится. Аксюша говорит: «Я ведь не выйду за него, так к чему же эта комедия?» «Комедия! - подхватыва­ет её благодетельница. - Как ты смеешь? Да хоть бы и коме­дия; я тебя кормлю, одеваю и заставлю играть комедию».

Сама Гурмыжская постоянно говорит о своей жизни как о некоем спектакле. «С чего это я расчувствовалась! Играешь-играешь роль, да и заиграешься. Ты не поверишь, мой друг, как я не люблю денег отдавать!» - признается она Буланову после того, как Несчастливцев отобрал у Восмибратова и вер­нул тетке причитающуюся ей за проданный лес тысячу. После того как Гурмыжская решила судьбу Буланова, она оценивает свою прежнюю «игру» так: «Сколько я перенесла неприятностей за эту глупую комедию с родственниками!»

Надо сказать, героиня «Леса» - персонаж, находящийся на особом положении не только в этой пьесе, как абсолютный антагонист её героя трагика Несчастливцева, но, пожалуй, и во всей драматургии Островского как столь же абсолютный анта­гонист самого автора. Во-первых, автор непримирим к Гурмыж­ской по-своему, может быть, сильней, чем даже к Липочке из комедии «Свои люди - сочтемся!». А во-вторых, такой редкой для Островского непримиримости соответствует совершенно уникальное положение Гурмыжской в важнейшей для Остров­ского системе речевого мира, речевого обличия персонажей.

Буквально отождествлять писателя Островского с героями его пьес - верх наивности, но весь его творческий путь начи­ная с молодой редакции «Москвитянина», в сущности, одушев­лен одной задачей - полноценной художественной реабилита­ции русской просторечности. И в мире его пьес у любого ге­роя, из какой среды его ни возьми (будь он из «благородных», «цивилизованных», театральных или даже высокопоставленных), хоть на миг в чем-то да прорежутся черточки, ощутятся следы такой живой просторечности. Кроме Гурмыжской. Ей в этом отказано полностью. Причем речь Гурмыжской никак не назо­вешь карикатурной. В сущности, этот персонаж показывает, как уверенно Островский мог бы писать пьесы в стилистике, ска­жем, Тургенева, во всяком случае владеть внешне речью, по­добной речи его персонажей. Раиса Павловна изъясняется непринужденно, иногда даже по-своему живо («Ах, так он Несчастливцев...»), как бы теперь сказали, - нормально. Но, вслушиваясь в текст, начинаешь понимать, что такая вот сти­левая выдержанность как бы диктуется одним - функциональ­ностью. Речь Гурмыжской именно такая, потому что она ника­кая, это ловкая - в меру ума Раисы Павловны - речь, нужная ей речь, которая обслуживает её планы и тайные до поры на­мерения, её притворство, её театр. В мире Островского речь комедиантки Гурмыжской принципиально не художественна, поскольку никогда не бескорыстна, как и все её поведение и натура.

Здесь надо сказать вот о чем. Видимое отсутствие надрыв­ных нот экологической патетики в «Лесе» не должно вводить в заблуждение относительно широты проблематики пьесы. Ост­ровский, автор «Снегурочки», тяжелым трудом приобретший свое лесное Щелыково, к деятельности гурмыжских и восмибратовых относился вполне определенно. И одно заданное изначально, доминантное сопоставление слов «Лес» как назва­ния пьесы и «Пеньки» как названия усадьбы Гурмыжской стоит многих дискуссий. Речь ведь идет не о какой-то цивили­зованной лесопромышленности, лесном хозяйствовании и т.д. Пеньки - оставленные стоять пни - не признак хозяйствен­ности, и вальяжный Восмибратов, за день поспевший и срубить и вывезти фактически уворованный лес, конечно, рвач и хищ­ник не лучше Гурмыжской. Но речь о разорении и разворовы­вании, приобретающем национальные масштабы, и именно хо­зяйка лесного поместья Гурмыжская с её постыдными прихо­тями, к своей земле относящаяся не лучше, чем к своей воспитаннице Аксюше, - причина и источник этого зла и во­ровства в стране, где леса и земли на добрую долю состояли из таких вот поместий с их хозяевами.

Несчастливцев оказывается чуть ли не всю свою жизнь втя­нутым в ту комедию, которую играет Гурмыжская. Благодаря ей он остался полуграмотным - вспомним сцену чтения пись­ма и разговор о нем с Милоновым и Бодаевым. Гурмыжская, пожалевшая денег на воспитание племянника, прикидывается, что учила его на медные деньги из принципиальных соображе­ний, полагая, что образованность не приносит счастья. Она, видимо, была его опекуншей и осталась ему должна тысячу рублей. В той комедии, которую разыгрывает Гурмыжская на протяжении сценического действия «Леса», Несчастливцеву, по верному замечанию Ар кашки, отведена роль «простака», а не «благородного героя», каким считает себя сам Геннадий Демьяныч.

Но и Несчастливцев тоже, появляясь в Пеньках, надевает маску и ставит свой спектакль, сочиняя и разыгрывая мелодра­му. Островский в общем не щадит героя: трагик постоянно попадает в нелепые положения. Театральные штампы совершенно заслоняют от него реальность, мешают понять происходящее в усадьбе. Невозможно придумать что-нибудь более неподходя­щее к случаю, чем обратиться к Гурмыжской словами Гамлета, адресованными Офелии, но Несчастливцев совершает такую нелепость. Сочинив себе роль благородного офицера в отстав­ке, герой на протяжении третьего действия как будто вполне успешно обманывает обитателей Пеньков, но на самом деле его речи здесь, по существу, монтаж из сыгранных ролей. Эта игра увенчивается его отказом от наследственной тысячи, ко­торую задолжала ему Гурмыжская и которую она пытается ему вернуть после того, как, можно считать, Несчастливцев все-таки победил Восмибратова своим актерским искусством и заста­вил его возвратить деньги тетке. И тем не менее зритель видит, что на самом деле герой становится невольным участником той пьесы, которую разыгрывает в жизни его тетка. И в прошлом он покорно принял и выполнял предначертанную ею роль облагодетельствованного родственника, и сейчас как бы слу­жит живым подтверждением её репутации благотворительни­цы. Изображая из себя отставного офицера, рисуясь перед тет­кой и немного перед Аксюшей, слегка куражась над Булано­вым, благодушно беседуя с Карпом, Несчастливцев проявляет полную слепоту к тому, что происходит в усадьбе. Сочиненная им самим литературная, условная ситуация совершенно засло­нила перед ним подлинную жизнь. В ответ на его великодуш­ные жесты с деньгами Гурмыжская за глаза говорит о племян­нике: «Он какой-то восторженный! Просто, мне кажется, он глупый человек». А Несчастливцев надеется, что поражает ок­ружающих великодушием и широтой натуры!

Спектакли главных антагонистов - Гурмыжской и Несчастливцева - имеют свои пародийные варианты, своих снижаю­щих двойников. Аристократ между актерами трагик Несчастлив­цев изображает и между дворянами если не аристократа, то как-никак представителя элиты дворянского сословия - офицера, пусть и отставного. А его двойник Счастливцев, «маленький человек» театрального мира, изображает аристократа между слу­гами - лакея-иностранца. Стремящаяся к наслаждениям и на склоне лет покупающая их Гурмыжская имеет зеркальное отражение в Улите, которая тоже платит за свои женские ра­дости - наушничеством барыне и настоечкой кавалерам.

Трагик гордится своим амплуа, принципиально третируя комедию и комиков («Комики - шуты, а трагики - люди, братец...»), гордится прямо-таки сословной, дворянской гор­достью.

Островский, считавший комедию основой национального репертуара своего общенародного, несословного театра и не­однократно вкладывавший суждения, подобные тем, что про­износит здесь Геннадий Демьяныч, в уста героев-ретроградов (например, Крутицкого в комедии «На всякого мудреца довольно простоты»), конечно, понимает эту черту своего героя как ко­мическую и «наказывает» его тем, что именно презренный ко­мик прекрасно разбирается в истинном положении дел в усадь­бе и раскрывает на него глаза и Несчастливцеву. Зато после этого герой оказывается вовсе уже не таким беспомощным ро­мантическим идеалистом, а человеком умным и житейски опыт­ным. Отбросив мелодраму, сняв маску и отказавшись от цитат, а точнее, отстранившись от своего театрального реквизита, используя его уже только по мере надобности, Геннадий Демьяныч Несчастливцев действует четко, прекрасно понимая психологию тетки, точно предугадывая все её возможные пси­хологические реакции. Он развязывает все узлы интриги и при­водит к счастливому концу любовную линию пьесы.

«Тайна» Несчастливцева раскрыта, все узнают о том, что «последний Гурмыжский» - провинциальный актер, и вот здесь-то в нем проявляется настоящее благородство артиста и гордость человека труда. Последний монолог Несчастливцева плав­но переходит в монолог Карла Моора из «Разбойников» Шил­лера - на помощь актеру приходит как бы само искусство театра, искусство драмы в самых авторитетных его образцах, во всяком случае для зрителей и читателей его эпохи. Примечательно, что, начиная с опоры на роли, причем в этом ряду равны Гамлет, Велизарий и совсем ныне невосстановимые, но современни­кам-театралам прекрасно известные персонажи мелодрам, в конце концов Несчастливцев уже может опереться даже не на Карла Моора, а на самого Шиллера, автора. «Я говорю, как Шиллер, а ты, - как подьячий», - презрительно бросает он Милонову.

Как уже говорилось, широкое использование литературных реминисценций, прямых цитат, образных перекличек и ассо­циаций - одно из важных свойств театра Островского, весьма полно представленное в «Лесе». Мы видели, что в значитель­ной мере оно проявилось и в построении фабулы.

На богатой литературной почве вырастает и характер героя. «Помесь Гамлета с Любимом Торцовым», - неплохо сострил враждебный критик. Ну, точнее было бы с героем знаменитой комедии «Бедность не порок» поставить в ряд не Гамлета, а Чацкого. Чацкий - Гамлет русской сцены, «единственное ге­роическое лицо в нашей литературе», «одно из высоких вдох­новений Островского», как сказал Ал. Григорьев, до «Леса» не доживший. Лицо, которому дано выразить авторскую пози­цию, - вот суть высокого героя драмы. Первым классическим образцом такого героя стал Чацкий, впитавший лирическую сти­хию грибоедовской пьесы и потому уже не резонер. В Чацком фактура образа героя как бы сложилась в канон, образец, она исполнена цельности, непротиворечива. Островский создает свой вариант высокого героя, функционально сходного с грибоедовским, но с фактурой, прямо противоположной Чацкому. Классическую ясность «героя во фраке» сменяет великое шутовство и юродство. Любим Торцов глубоко отвечал духу времени: «неблагообразные» герои, открывающие некую истину, приходящие со своим проникновенным словом о мире, в 60-е годы появляются у Некрасова, Достоевского и писателей мень­шего масштаба. Островский - открыватель этого типа.

Цитатность речей Несчастливцева реалистически мотивиро­вана сюжетно. Но характеристика героев с помощью литера­турных реминисценций используется в «Лесе» гораздо шире. Гурмыжскую не раз называли Тартюфом в юбке. Счастливцев сам именует себя Сганарелем, сразу вызывая в памяти зрите­лей целую группу комедий Мольера с участием этого героя, бытовавших на русской сцене до появления «Леса». Но, несо­мненно, среди всех западноевропейских наиболее значительны ассоциации с «Дон Кихотом» Сервантеса. Сближение Несчас­тливцева с героем Сервантеса мелькало уже в современной Ост­ровскому критике, правда, там оно было довольно поверхност­ным, имело, скорее, метафорический характер: Дон Кихот трак­товался как комический безумец, имеющий извращенное понятие об окружающей действительности. При этом Несчас­тливцева рассматривают, очевидно, как статическую фигуру, не изменяющуюся во время действия, как человека, который от начала до конца остается комическим слепцом.

Параллели между актерами в «Лесе» и комической парой сервантесовского романа проводил, как известно, Вс.Э. Мей­ерхольд, полагавший, что «Островский высмеивает Счастливцева и Несчастливцева, это Дон Кихот и Санчо Панса».

Наконец, и в рассуждениях В.И. Немировича-Данченко, ко­торые мы здесь уже цитировали, чувствуется отзвук трактовки Несчастливцева как возвышенного идеалиста Дон Кихота.

Все параллели с романом Сервантеса подкрепляются, конеч­но, не только известным сходством между Несчастливцевым и Дон Кихотом, но и самим наличием такой контрастной пары, какими являются Дон Кихот и Санчо Панса у Сервантеса, Несчастливцев и Счастливцев у Островского. Отметим, что «пар­ность» театральных героев Островского подчеркнута почти цир­ковым приемом - смысловой «парностью» их сценических псев­донимов, почти как у клоунов. При этом «парность» не имеет никакой реально-бытовой мотивировки: ведь герои Островско­го отнюдь не близкие друзья и не партнеры по какому-нибудь эстрадному номеру. Это чисто гротесковая условная краска в комедии. Противоположность смысла этих фамилий тоже от­нюдь не житейская. В этом отношении оба героя как минимум равны, а может быть, в житейском смысле Несчастливцев и благополучнее: ведь Счастливцев совсем уж неудачливый ма­ленький актеришка, в отличие от пользующегося некоторой известностью трагика. Зато псевдонимы их контрастируют в соответствии с их сценическими амплуа, с излюбленными каждым из героев драматическими жанрами. Эти фамилии - знаки жанровой принадлежности и соответствующего этому поведения.

Но как ни бесспорна параллель с «Дон Кихотом», хотелось бы подчеркнуть и явное различие. Пропасть между Рыцарем Печального Образа и его верным оруженосцем гораздо глубже и непроходимей, чем между Несчастливцевым и Аркашкой. Дон Кихот поистине ничего не ведает о том реальном мире, в кото­ром он живет, точнее, о том мире, в котором существует его тело и который так ясен для Санчо. Несчастливцев и Счастливцев гораздо ближе между собой, у них общий жизненный и житейский опыт, они все знают друг о друге. Несчастливцев пытается жить в своем амплуа, перенести свой любимый дра­матический жанр с подмостков в жизнь и по этой модели стро­ить свой облик и поведение. Однако трагический герой, обу­чающий Буланова карточным «штукам», - герой, конечно, весь­ма своеобразный. Иными словами, для Геннадия Демьяныча тоже, оказывается, могут подчас мирно уживаться рядышком самые, казалось бы, противоположные жанры и амплуа. Нель­зя упускать из виду, что актер Несчастливцев - человек весьма и весьма бывалый, житейски опытный, а если иногда он явно и уступает в этом своему двойнику, то, во-первых, такая изворотливость - именно ведущее амплуа, основная специальность Ар кашки (основная же специальность Несчастливцева иная). А во-вторых, похоже, что иной раз Геннадий Демьяныч просто не хочет, до поры не считает нужным как-то обнаруживать свои практические качества: «Комики - шуты, а трагики - люди, братец...» Вообще, некое двуединство пафоса и лукавства пред­ставляется очень важным и для интонации всего произведения, и для характера Несчастливцева. Жанровая многослойность пьесы фокусируется в одной точке, оживляется необыкновен­но богатым, своеобразным и очень житейски достоверным ха­рактером главного героя.

Чрезвычайно живо и интересно пишет о «Лесе» и фигуре Несчастливцева большой знаток и поклонник Островского, не­когда очень популярный, а теперь незаслуженно забытый кри­тик А.Р. Кугель: «В «Лесе» Островский нашел самый естествен­ный, самый театральный выход из создавшегося положения - в подлинном театре. Островский вплетает театр в жизнь. Его deus ex machina в «Лесе» - сам актер персонально, как дейст­вующее лицо. Пришел актер с чарами своего обмана, вечно живущих в нем иллюзий, с бутафорией револьверов, орденов, жестов и вытверженных на память монологов - и у самого края пруда, в который готова броситься Аксюша, история «Леса» завершается благополучным концом».

Блестяще сказано, но хочется кое-что уточнить. Может быть, не «пришел актер и все распутал» и вообще не «пришел и что-то сделал», а «пришел и всем показал». Разве не «показывать», в самом деле, профессия актера? Пришел актер и восторжест­вовал профессионально как актер. Восторжествовал театр, те­атральность как искусство над театральностью как комедиант­ством. Причем над комедиантством не только Гурмыжских с Булановыми, но и над комедиантством самого Геннадия Демьяныча Несчастливцева... Не совсем, собственно, понятно, каким способом, какой силой повернул он ход событий. Так, ничем. Разговором. Пришел актер пешком, пешком и ушел. Пришел актер - и тысяча рублей как попала сперва к Восмибратову, так к нему и вернулась. Аксюша же с Петром ни жан­ровых, ни житейских точек соприкосновения с «братцем» по-настоящему не находят, и это недаром. Так что выходит: при­шел актер и сочинил все очень даже благородно...

Вспомним ещё раз характернейшую особенность Островского: он не чужд интриге, отнюдь, но силы этой интриги стремится передавать не через механические зубчики ясных причинно-следственных отношений и связей - игру секретами, поте­рянные и найденные записки, недоразумения и проч., - а боль­ше через нечто неосязаемое, порой и условное - какие-то словесные прения, разговоры, некие непосредственные моменты борьбы за личностное преобладание. Словом, через речь, речь и речь. Речь бывает и мерилом, и способом, и главным резуль­татом. «Лес» - яркий пример речи как результата, вывода, доминирующего, пожалуй, и над сюжетом как таковым. И разве не видим мы в этом прямого продолжения грибоедовской традиции? Житейски и Чацкий потерпел поражение: потерял возлюбленную, изгнан из общества, к которому принадлежит по рождению. Но прямое слово Чацкого возобладало над ловкими и такими, казалось бы, основательными речами его противников.

Две великие пьесы русского театра в разрешении конфлик­та, в качестве и смысле финала выявляют саму суть и перво­основу классической драмы как рода - выяснение истины через слово.

В усадьбе Раисы Павловны Гурмыжской, «очень богатой помещицы», к воспитаннице Аксюше пристает Буланов, «молодой человек, не доучившийся в гимназии». Аксюша уходит, и лакей Карп намекает Буланову: не обратить ли ему внимание на саму барыню. В это время появляются сама Гурмыжская и вместе с ней «богатые соседи-помещики»: отставной кавалерист Бодаев и Милонов. Хозяйка рассказывает, что хочет сделать «три добрых дела разом» - выдать Аксюшу за Буланова и позаботиться о племяннике покойного мужа; его она не видела пятнадцать лет, и он её единственный родственник и законный наследник. Он шлет ей небольшие подарки со всей России, но где он, что с ним - неизвестно.

Купец Восмибратов пришел купить лес и сватать сына Петра за Аксюшу. Денег за уже купленный лес он, однако, «не захватил». Гурмыжская отказывает: «Уже есть жених, в доме живет. Может быть, в городе говорят вздор какой-нибудь, так вы знайте: это жених». «Только отца в дураки ставишь. Погоди ж ты у меня!» - грозит сыну купец. Зато лес куплен с выгодой. На этот раз как бы случайно купец не оставляет и расписки. Отец с сыном уходят. Карп приводит Аксюшу и Улиту. Стараясь унизить Аксюшу, Раиса Павловна велит ей играть роль невесты Буланова: «мне так нужно». Но презрение, выказываемое Аксюшей Буланову, её бесит. Она выспрашивает про них Улиту, та ей угождает: «Она-то к нему очень ласкова, а он как будто так… …не желаю».

В лесу встречаются Петр и Аксюша. Они любят друг друга, но отец Петра не хочет и слышать о снохе без приданого. Они уходят. Появляются с разных сторон Счастливцев и Несчастливцев, два знакомых актера: комик и трагик. Они встречаются случайно на пути один из Вологды в Керчь, другой из Керчи в Вологду. И теперь сообщают друг другу, что ни в Керчи, ни в Вологде труппы нет, играть негде. Оба идут пешком, без денег. В ранце Геннадия Демьяновича Несчастливцева «пара платья хорошего», «шляпа складная», еще что-то и сломанный пистолет. У Аркадия Счастливцева все имущество - узелок на палке и «самое легкое» пальто, а в узелке «библиотека», «пьес тридцать», да бутафорские ордена. «И все ты это стяжал?» (в значении стащил, стянул). «И за грех не считаю: жалованье задерживают». Они мечтают о собственной труппе: «Вот если бы нам найти актрису драматическую, молодую, хорошую Бросится женщина в омут головой от любви - вот актриса. Да чтоб я сам видел, а то не поверю. Вытащу из омута, тогда поверю. Ну, видно, идти». «Куда?» - спрашивает Аркадий. И читает надпись: «В усадьбу „Пеньки» г-жи Гурмыжской». Они «медленно уходят».

Утром в саду имения Гурмыжская, кокетничая с Булановым, рассказывает ему сон, будто её племянник «приехал и убил тебя из пистолета при моих глазах». Она озабочена: «…И вдруг он явится! Надо будет и ему дать какую-нибудь часть! И я должна буду отнять у того, кого люблю». Они решают лучше и не говорить о племяннике. Входит Карп и докладывает: самовар готов, а ночью «барин приехали». И со словами «Вот и не верь снам» Гурмыжская с Булановым уходят пить чай.

Входят актеры. Несчастливцев, «одетый очень прилично», решает Аркадия, который в «прежнем костюме», объявить здесь своим лакеем, а самого себя - офицером в отставке.

Приходят Восмибратов и Петр. Карп не желает докладывать о них барыне: «…Заняты с полковником. Племянник ихний приехал». «Полковник?» «Разумеется, полковник». Купцы уходят.

Буланов откровенничает с Несчастливцевым: «Маменька говорит, у меня ум не такой, не для ученья-с». «Какой же?» «Практический-с». «Ну, благодари творца, что хоть „какой-нибудь» есть. А то часто бывает, что и никакого нет». «Да и это ничего-с. Было бы только земли побольше, да понимать свой интерес, помещичий; а то и без ума Можно прожить-с!» «Да ты, брат, молодец совсем!», - восклицает актер, когда Буланов просит научить его карточным «вольтам», чтобы шулерствовать.

Поселили гостей в беседке. И когда Несчастливцев уходит туда с Булановым, Восмибратов тут же является к Гурмыжской и простейшим образом обманывает её, забрав расписку, недодав тысячу рублей и намекнув на неудачное сватовство. «Денной грабеж», - говорит Раиса Павловна и делится неприятностью с вошедшим Булановым. С ним Несчастливцев. Он на слова Гурмыжской: «Уж теперь нечего делать» по ремарке «с жаром» восклицает: «Как нечего? Воротить его! (Поднимая глаза к небу.) Что я с ним сделаю! Боже, что я с ним сделаю! Аркашка, подай мои ордена!»

Приводят Восмибратова с сыном, и трагик пускает в ход самые громкие слова, чтоб изобразить грозного барина. Хозяйка пугается, купцы - не очень. Но в конце концов актеру удается задеть «честь» купца, и тот отдает деньги.

«Вот ваши деньги, получите», - говорит Несчастливцев Гурмыжской. («Отходит к стороне и стоит, скрести руки и спустя голову».) Гурмыжская благодарит и говорит, что должна ему «ровно такую сумму» (о чем речь шла еще и до его прихода в усадьбу). Актер отвечает: «Не верю», говорит цветистые фразы о деликатности, благородстве Гурмыжской и со слезами и словами: «Довольно милостей! Довольно ласк! Я сделаюсь идолопоклонником, я буду молиться на тебя!», - закрывает лицо руками и уходит. Возмущенный Аркадий прячется в кустах и наблюдает, как Гурмыжская, посмеиваясь над Несчастливцевым, отдает деньги Буланову.

И ночью в другой части сада хвалится Несчастливцеву: «Умный человек нигде не пропадет». «Умный? Это ты про кого же?» «Про себя-с». «Ну, кто ж это тебе сказал, что ты умный? Ты, братец, не верь, тебя обманули». Но Аркадий собой вполне доволен: поужинал с барского стола, «сказал, что так приучен у вас», «сошелся с ключницей и по такому случаю занял у нее денег, да еще у меня бутылка наливки в уголку подле кровати, будто вакса». А товарища порицает: «Вот вы говорите, что умны, а гимназист-то, видно, умнее: он здесь получше вашего роль-то играет». «Какая роль, братец? Ну, что он такое? Мальчишка, больше ничего». «Какая роль? Первый любовник-с». «Любовник? Чей?» «Тетеньки вашей! Он-то любовника играет, а вы-то… простака!» Последние слова Аркадий говорит «из-за куста», спасаясь от всерьез уже разъяренного трагика. Аркадий убегает, но дело сделано. «Он солгал, бесстыдно солгал», - начинает монолог трагик. И продолжает: «Но если моя благочестивая тетушка…», кончая так: «Посмеяться над чувством, над теплыми слезами артиста! Нет, такой обиды не прощает Несчастливцев!»

Появляются Карп, Улита, затем Аркадий. Карп подтрунивает над УЛИТОЙ, явившейся, видимо, на свидание; сплетничает про разорительные романы барыни: он сам возил на почту деньги доктору-французу, топографу, какому-то итальянцу. Улита ахает, а оставшись с Аркадием, начинает изливать ему душу, жалуясь на зависимое положение. Аркадий боится Несчастливцева, который бродит по саду, и пробалтывается с досады Улите, что тот не офицер, сам он не слуга ему, оба - актеры «и оба пьяницы».

В сад приходят Петр и Аксинья. Восмибратов-отец опять час ругал сына, зато теперь согласен приданого взять две тысячи - но уж не меньше. Пара приходит к мысли просить денег «у братца, у Геннадия Демьяновича» - больше не у кого. Аксинья между тем начинает отчаиваться: «Все в воду тянет, все на озеро поглядываю».

Петр испуган, она его успокаивает, он уходит, и Аксинья внезапно встречается с Несчастливцевым. Он в некотором экстазе и актерствует сам перед собой и Аксиньей: «Женщина, прекрасная женщина… Ты женщина или тень?.. А! я вижу, что ты женщина. А я желал бы в эту прекрасную ночь побеседовать с загробными жителями… Много тайн, много страданий унесли они с собой в могилу. Душа моя мрачна, мне живых не надо… Прочь!» «Братец, и я много страдала и страдаю». Живая, до конца открытая речь Аксюши вдруг попадает в тон аффектации Несчастливцева - он у Аксюши, видимо, вызывает полное доверие - а главное, у обоих свои несчастья. Они тут же и выясняются: на отчаянную просьбу о двух тысячах актер может только ответить: «Прости меня, прости! Я бедней тебя не тебе у меня денег просить, а ты мне не откажи в пятачке медном, когда я постучусь под твоим окном и попрошу похмелиться. Мне пятачок, пятачок! Вот кто я». Тут пафос трагика вполне отвечает реальности: Аксинья бежит к озеру. За ней Несчастливцев с криком: «Нет, нет, сестра! Тебе рано умирать!» Со словами: «Ну, убежал куда-то. УЖ не топиться ли? Вот бы хорошо-то. Туда ему и дорога…» - идет в беседку Аркадий.

Собираясь, уходить, он сталкивается с товарищем и спасенной им девушкой. Трагик на пике душевного подъема: все словно бы следует его тону, словам, декламациям: женщина от любви бросилась на его глазах в воду. И он убеждает Аксюшу идти в актрисы: буквально, вот сейчас в его труппу. Отчаявшаяся, полузавороженная, Аксюша как будто соглашается: «Хуже не будет. Как вам угодно. Я готова на все». «У меня есть несколько ролей, я тебе почитаю. В эту ночь я посвящаю тебя в актрисы. Стой, беглец! Я великодушен, я тебя прощаю. Торжествуй, Аркашка! У нас есть актриса; мы с тобой объедем все театры и удивим всю Россию».

Они втроем уходят в беседку, их сменяют Раиса Павловна с УЛИТОЙ, та передает новости барыне; оборот событий её устраивает.

Проблемы, конфликты, сюжеты горьковских пьес принадлежат вчерашнему дню,воспитательная же их роль,их сильное и умное влияние обращены к дню нашему,сегоднешнему.(И.Вишневская) Пьеса начинается с описания мрачного быта костылёвской ночлежки,который изображён Горьким как воплощение социального зла. Автор описывает этот приют убогих и. .Здесь собрались разные люди: мужчины и женщины,старые и молодые, здоровые и больные.Уэтих людей настоящее ужасно,а будущего нет.И из всех этих ночлежников Горький выделяет двоих:Сатина и странника Луку-это две противоположные философии. С появлением Луки в ночл

Мое любимое животное - кошка. Я с детства хотел иметь кота. И, наконец, моя мечта сбылась - у меня дома появился сиамский кот Кузя. У Кузи светло-коричневая мордочка, темные ушки, лапки и длинный полосатый хвост; гибкое удлиненное тело, большая круглая голова, на мордочке щетинистые усы, бородка и ярко-голубые глаза. Цвет глаз меняется, когда он злится или угрожает, зрачки становятся то красные, то зеленые. Уши у кота всегда настороже; они улавливают малейший шорох. Кузя - животное капризное. Если у него хорошее настроение, он играет, позволяет себя гладить, разрешает другому животному есть и

Действие первое

Раиса Павловна Гурмыжская , вдова, лет 50-ти с небольшим, очень богатая помещица, одевается скромно, почти в трауре, постоянно с рабочим ящиком на руке.

Аксинья Даниловна (Аксюша) , ее дальняя родственница, бедная девушка лет 20-ти, одета чисто, но бедно, немного лучше горничной.

Евгений Аполлоныч Милонов , лет 45-ти, гладко причесан, одет изысканно, в розовом галстуке. Богатый сосед Гурмыжской.

Уар Кирилыч Бодаев , лет 60-ти, отставной кавалерист, седой, гладко стриженный, с большими усами и бакенбардами, в черном сюртуке, наглухо застегнутом, с крестами и медалями по-солдатски, с костылем в руке, немного глух. Богатый сосед Гурмыжской.

Иван Петров Восмибратов , купец, торгующий лесом.

Петр , его сын.

Алексей Сергеевич Буланов , молодой человек, недоучившийся в гимназии.

Карп , лакей Гурмыжской.

Улита , ключница.

Усадьба Гурмыжской, верстах в пяти от уездного города. Большая зала. Прямо две двери: одна выходная, другая в столовую; направо от зрителей окно и дверь в сад; налево две двери: одна во внутренние комнаты, другая в коридор. Богатая старинная мебель, трельяжи, цветы, у окна рабочий столик, налево круглый стол и несколько кресел.

Явление первое

Карп стоит у двери в сад, входит Аксюша .

Аксюша . Раиса Павловна звали меня?

Карп . Так точное; только теперь гости приехали, так они в саду.

Аксюша (вынув из кармана письмо) . Послушай, Карп Савельич, не можешь ли ты?..

Карп . Что вам угодно-с?

Аксюша . Передать. Ты уж знаешь кому.

Карп . Да как же, барышня? Теперь ведь уж словно как неловко. Правда ль, нет ли, у тетеньки такое есть желание, чтоб вам за барчонком быть.

Аксюша . Ну, не надо; как хочешь. (Отворачивается к окну.)

Карп . Да уж пожалуйте. Для вас отчего же… (Берет письмо.)

Аксюша (глядя в окно) . Продала Раиса Павловна лес?

Карп . Продали Ивану Петрову. Все продаем-с, а чего ради?

Аксюша . Не хочет, чтоб наследникам осталось; а деньги можно и чужим отдать.

Карп . Надо полагать-с. Мудрено сотворено.

Аксюша . Говорят, она эти деньги хочет за мной в приданое дать.

Карп . Дай-то бог!

Аксюша (очень серьезно) . Не дай бог, Карп Савельич!

Карп . Ну, как угодно-с. Я к тому, что все же лучше, пусть в приданое пойдут, чем туда же, куда и прочие.

Аксюша . Куда прочие… а куда же прочие?

Карп . Ну, это вам, барышня, и понимать-то невозможно, да и язык-то не поворотится сказать вам. Алексей Сергеич идут. (Отходит от двери.)

Аксюша смотрит в окно, Буланов входит.

Явление второе

Аксюша , Буланов , Карп , потом Улита .

Буланов (Карпу) . Что ж, ты набил мне папиросы?

Карп . Никак нет-с.

Буланов . Отчего же нет? Ведь я тебе велел.

Карп . Мало что велели! А когда мне?

Буланов . Нет, уж вы здесь зазнались очень. Вот что. Я вот Раисе Павловне скажу.

Карп . Не скажете; вы при них и курить-то боитесь.

Буланов . Боитесь… Чтоб были набиты! Не десять раз тебе говорить! (Увидав Аксюшу, подходит к ней и очень развязно кладет ей на плечо руку.)

Аксюша (быстро обернувшись) . Что вы! С ума сошли?

Буланов (обидясь) . Ах!! Извините! Что вы такой герцогиней смотрите, красавица вы моя?

Аксюша (почти сквозь слезы) . За что вы меня обижаете? Я вам ничего не сделала. Что я здесь за игрушка для всех? Я такой же человек, как и вы.

Буланов (равнодушно) . Нет, послушайте; вы в самом деле мне нравитесь.

Аксюша . Ах, да мне-то что до этого за дело! Какое вы имеете право трогать меня?

Буланов . Что вы все сердитесь неизвестно за что? Эка важность! Уж и тронуть нельзя! Свое, да не трогать! Кто ж мне запретит?

Аксюша (строго) . А если не ваше, если чужое? Тогда что?

Буланов . Что за капризы! Надоело. Этак вы все дело испортите.

Аксюша . Какое дело?

Буланов . Какое… Будто не знаете? Вот какое: Раисе Павловне угодно, чтоб я женился на вас. А что Раисе Павловне угодно…

Аксюша . Тому и быть?

Буланов . Разумеется. Мы с вами люди бедные… Дожидаться, покуда прогонят? Нет, уж покорно благодарю. Куда мне? Опять к маменьке? Бить сорок-ворон за чужим двором?

Карп . Потише, сударь! Улита идет.

Входит Улита и чего-то ищет.

Вам чего здесь?

Улита . Я, кажется, забыла…

Карп . Ничего вы не забыли, это вы напрасно. У вас есть свой департамент, мы к вам не ходим.

Улита уходит.

Вот так-то лучше!.. Самая проклятая женщина!

Буланов . Расчет прямой; кажется, можно понять.

Аксюша . Да, я понимаю.

Буланов . Так и упрямиться нечего. Перед кем здесь неприступность-то разыгрывать? Ведь Раиса Павловна обещает много денег дать; чего ж еще? Креститься надо обеими руками.

Аксюша . Иное можно купить за деньги, а другого нельзя.

Буланов (презрительно улыбаясь) . Философия! (Серьезно.) Вы толку в деньгах не знаете, оттого так и разговариваете. Видно, нужды-то не видали? А тут впереди жизнь приятная… За деньги-то люди черту душу закладывают, а не то чтоб отказываться.

Показывается Улита .

Карп . Что вы шмыгаете взад и вперед? Не видали вас тут? Здесь комнаты чистые.

Улита . Уж и войти нельзя!

Карп . Как это вы себе покою не найдете? Мечетесь вы, как угорелая кошка. Позовут вас, тогда другое дело.

Улита уходит.

Аксюша . Насильно мил не будешь, Алексей Сергеич.

Буланов . Ну, да уж я добьюсь своего; у меня не отвертитесь. Ведь вам лучше меня здесь не найти.

Аксюша (тихо) . Ошибаетесь. Захочу поискать, так найду; а может, уж и нашла. (Карпу.) Если Раиса Павловна спросит, я буду в своей комнате. (Уходит.)

Явление третье

Буланов , Карп .

Аркадий ГАЙДАР
Совесть
инсценированный рассказ

Предположительное время написания рассказа - весна 1941 года. Впервые опубликован в журнале «Мурзилка», 1946, No 8-9.
Т.А.Гайдар

Аркадий Петрович Гайдар (настоящая фамилия - Голиков) (1904-1941), прозаик.
Родился 9 (22) января 1904 года в городе Льгов Курской губернии в семье учителя. Детские годы прошли в Арзамасе. Учился в реальном училище, но когда началась Первая мировая война и отца забрали в солдаты, он через месяц сбежал из дома, чтобы ехать к отцу на фронт. В девяноста километрах от Арзамаса его задержали и вернули.
Позже, подростком четырнадцати лет, он встретился с "хорошими людьми - большевиками" и в 1918 году ушел "воевать за светлое царство социализма". Он был физически крепким и рослым парнем, и после некоторых колебаний его приняли на курсы красных командиров. В четырнадцать с половиной лет он командовал на петлюровском фронте ротой курсантов, а в семнадцать лет был командиром отдельного полка по борьбе с бандитизмом ("это на антоновщине").
В декабре 1924 года Гайдар ушел из армии по болезни (после ранения и контузии). Начал писать. Его учителями в писательском ремесле были К. Федин, М. Слонимский и С. Семенов, которые разбирали с ним буквально каждую строчку, критиковали и объясняли приему литературного мастерства.

Лучшими своими сочинениями он считал повести "P.B.C." (1925), "Дальние страны", "Четвертый блиндаж" и "Школа" (1930), "Тимур и его команда" (1940). Он много ездил по стране, встречался с разными людьми, жадно впитывал жизнь. Он не умел писать, закрывшись в кабинете, за удобным столом. Он сочинял на ходу, обдумывал свои книги в дороге, твердил наизусть целые страницы, а потом записывал их в простых тетрадках. "Родина его книг - разные города, деревни, даже поезда". Когда началась Отечественная война, писатель стал вновь в ряды армии, уехав на фронт военным корреспондентом. Его часть попала в окружение, и писателя хотели вывезти на самолете, но он отказался покинуть товарищей и остался в партизанском отряде как рядовой пулеметчик. 26 октября 1941 года на Украине, под деревней Ляплявою, Гайдар погиб в схватке с фашистами.

Нина Карнаухова не приготовила урока по алгебре и решила не идти в школу.
Но, чтобы знакомые случайно не увидели, как она во время рабочего дня болтается с книгами по городу, Нина украдкой прошла в рощу.
Положив пакет с завтраком и связку книг под куст, она побежала догонять красивую бабочку и наткнулась на малыша, который смотрел на нее добрыми, доверчивыми глазами.
А так как в руке он сжимал букварь с заложенной в него тетрадкой, то Нина смекнула, в чем дело, и решила над ним подшутить.
- Несчастный прогульщик! - строго сказала она. - И это с таких юных лет ты уже обманываешь родителей и школу?
- Нет! - удивленно ответил малыш. - Я просто шел на урок. Но тут в лесу ходит большая собака. Она залаяла, и я заблудился.
Нина нахмурилась. Но этот малыш был такой смешной и добродушный, что ей пришлось взять его за руку и повести через рощу.
А связка Нининых книг и завтрак так и остались лежать под кустом, потому что поднять их перед малышом теперь было бы стыдно.
Вышмыгнула из-за ветвей собака, книг не тронула, а завтрак съела.
Вернулась Нина, села и заплакала. Нет! Не жалко ей было украденного завтрака. Но слишком хорошо пели над ее головой веселые птицы. И очень тяжело было на ее сердце, которое грызла беспощадная совесть.

Назад Вперёд

Внимание! Предварительный просмотр слайдов используется исключительно в ознакомительных целях и может не давать представления о всех возможностях презентации. Если вас заинтересовала данная работа, пожалуйста, загрузите полную версию.

Цель: слайд

• создание условий для работы над развитием нравственных качеств личности, понятием «совесть» при работе с художественным текстом.

Задачи: слайд

• показать детям, что тема, затронутая автором, актуальна в жизни каждого человека;
• развивать интерес к чтению;
• учить видеть позицию автора, прогнозировать события, отвечать на вопросы;
• развивать творчество (изменять сюжет, придумывать продолжение рассказа);
• формировать коммуникативные навыки работы в группах;
• воспитывать уважение и вежливость во взаимоотношениях со старшими, любовь к своим близким, желание совершать добрые поступки;
• воспитывать стремление поступать по совести.

Оборудование:

• учебник «Литературное чтение» 2 класс Э.Э. Кац.
• портрет писателя;
• рассказ А.П. Гайдара «Совесть»;
• иллюстрации к рассказу;
• выставка книг А.П. Гайдара;
• презентация к уроку ‏;
• мультимедийный проектор;
• карточки с заданиями (для работы в группах);
• плакаты «Настроение»;
• видео «Заочная экскурсия в сельскую библиотеку»;
• буклет «Поучительные рассказы А.П. Гайдара»;
• кроссворд «Совесть»;
• светофорчики.

Тип урока: работа с художественным текстом, новый материал.

Технология: слайд развитие критического мышления через чтение и письмо.

Приёмы: слайд

• чтение с остановками;
• обращение к личному опыту учащихся;
• прогнозирование по названию;
• кластер;
• синквейн;
• использование «толстых» и «тонких» вопросов.

Девиз урока: (Записано на доске)

«Живи так, чтобы тебе не было стыдно за свои поступки».

Ход урока

I. Организационный момент

II. Психологический настрой

Слайд.

Дети читают хором:

Начинается урок,
Он пойдёт ребятам впрок.
Будем вместе мы трудиться,
Чтобы весело учиться.

– Посмотрите друг на друга, улыбнитесь.

– Что вы почувствовали?

– Какое у вас настроение?

III. Проверка домашнего задания

– Ребята, что вы приготовили дома к сегодняшнему уроку? (Домашнее задание было дифференцированным)

1. Чтение по ролям

2. Пересказ рассказа Л.Н. Толстого «Косточка»

• От лица Вани,
• От лица папы.. дети готовили одно из заданий по выбору)

– Как вы думаете, слова «струсил» и «трус» это одно и то же?

– Что ты думаешь о словах «соврал» и «врун»?

3. Дети пересказывают рассказы Л.Н. Толстого слайды «Бабка и внучка», «Два товарища», «Прыжок»,

«Гроза», «Собака и кость», «Яблоня», «Котенок», «Осёл и лошадь», подготовленные дополнительно.

– Что объединяет все эти рассказы? (Все эти рассказы поучительные. В них автор затронул важные качества человека: умение дружить, быть заботливым, добрым, уважать людей, любить своих близких, приходить на помощь.)

Заполнение бортового журнала

IV. Изучение нового материала

1. Стадия вызова

Предлагается синквейн без первой строчки

Слайд.

1. ----------- (совесть)
2. отзывчивый, понятливый, скромный, доброжелательный
3. переживает, стыдится, чувствует
4. он всегда слушает зов своего сердца. Контролирует свои поступки
5. Человек.

Вопрос:

– Определите первое слово синквейна. (Дети говорят свои предположения. Выбирается ключевое слово «совесть») ‏

– Как вы думаете, что такое совесть?

Определение темы урока.

– О чём мы будем говорить на уроке?

(О том, что человек должен поступать по совести, уважать других людей, обдумывать свои поступки).

– Каким должен быть совестливый человек? (Человек, который ведет себя достойно по отношению к другим людям в любых обстоятельствах, не обманывает, не хвастается, не указывает на недостатки других людей).

Слайд. А.П. Гайдар – портрет писателя.

– Сегодня мы познакомимся с творчеством писателя А.П. Гайдара

– Определить название рассказа мы можем, когда закончим произведение и разгадаем кроссворд.

Кроссворд

1. За знаниями уже не в первый раз
   Мы в свой просторный входим…. (класс).
2. Недаром молвится народная … (пословица).
3. Чтобы было понимание
   Напрягай своё … (внимание).
4. На вопрос найти ответ
   Поможет мудрый нам … (совет).
5. Как яркая раскраска,
   Волшебством пестреет … (сказка).
6. Будто сказочная дверь
   В знанья, это наш – … (портфель).
7. Мама, папа, брат и я
   Все мы – дружная … (семья).

– слайд Прочитайте название рассказа, с которым мы сегодня познакомимся.

– Ключевое слово «Совесть».

Прогнозирование по названию . – О чем может быть рассказ с таким названием? (Дети говорят свои предположения)

– Можно ли по названию определить, будет ли он юмористический, серьёзный, поучительный?

Физминутка для глаз «Солнечные зайчики»

2. Стадия осмысления

• Словарная разминка. Слайд.

– Как вы понимаете слова: украдкой, шмыгнуть, смекнуть?

Работа со словарём

– Проверь себя по словарю на стр. 169–171 учебника.

• Чтение с остановками. Дети читают «цепочкой»

Чтение 1 фрагмента (1, 2, 3 абзацы).

Вопросы по осмыслению текста:

– Почему девочка оказалась в роще?

– Что она там делала?

– Какое у неё было настроение?

Дети выбирают плакат «Веселое настроение» (рисунок улыбающегося детского лица).

Проведём исследование.

– Какое впечатление произвела на вас Нина?

Заполнение кластера . слайд

Чтение 2 фрагмента (3-4 абзацы до слов «… я заблудился»). Выбор настроения Нины – «сердитая».

Слайд. Иллюстрация встреча Нины с малышом.

Исследование.

– Каким был мальчик, которого встретила Нина?

Работа с карандашом: (Дети выделяют отрывки в тексте и читают)

– Почему Нина строго назвала малыша «несчастный прогульщик»?

– Как вы думаете, она сердилась на мальчика? (Нет. Она решила подшутить). Выбор настроения – «серьезное».

– Давайте подберем слова, характеризующие малыша.

Заполнение кластера.

Чтение 3 фрагмента (до конца рассказа). Переносное значение выражения: «Грызла беспощадная совесть»

– Почему Нина решила помочь малышу и повела его через рощу?

Слайд. Встреча Нины с малышом.

Выбор плаката «Грустное настроение. Слёзы.»

Физминутка под музыку «Перемена».

Работа в группах:

Исследование:

– Сейчас мы поработаем в группах.

– Какие правила работы в группе нужно соблюдать?

– Каждая группа получит задание. Постарайтесь прийти к общему мнению и четко высказать его.

Задания группам:

Группа 1. Как вы думаете, почему девочка услышала голос своей совести только после того, как проводила мальчика?

Группа 2. Почему Аркадий Гайдар назвал рассказ «Совесть», а не «История с Ниной», или «Как Нина Карнаухова прогуляла уроки»?

Группа 3. Надо ли человеку слушать голос своей совести? Может ли совесть замолчать, и ты никогда её не услышишь?

Группа 4. Как, по вашему мнению, автор рассказа относится к своей героине:

А) неисправима;
Б) надеется, что девочка исправится;
В) он верит, что голос совести поможет Нине в жизни.

Группа 5. Каким человеком, по вашему мнению, станет Нина? Кто помог ей измениться?

Дети работают в группах выбирают лидера. Высказывают своё мнение. Происходит взамопроверка и взаимооценка с помощью «светофоров»: зеленый цвет – согласны, желтый – можно добавить, красный – не согласен.

– Что чувствовала Нина, когда осталась одна?

Заполнение кластера .

– Как вы понимаете выражение «Грызла беспощадная совесть»

Творческие задания.

– Представьте, что вы писатели…

– Можете ли вы предположить, что могло произойти с Ниной в роще? Какие опасности могли её подстерегать?

– Как поступок Нины (её прогул уроков) мог отразиться на окружающих её людях (родители, учитель, одноклассники)?

– Придумайте окончание рассказа.

Стадия рефлексии

– Какое настроение было у Нины в начале рассказа?

– А в конце? Антонимы: веселый – грустный.

– Считаете ли вы, что СОВЕСТЬ может изменить человека?

– Были ли в вашей жизни случаи, когда вы слышали голос своей совести? Расскажите об этом.

– Что может подсказать СОВЕСТЬ?

Индивидуальные задания.

Чтение предложений.

Слайд.

Поступай по совести

Посеешь привычку – пожнёшь характер.

– Что нужно делать для того, чтобы твоя совесть была спокойна? Высказывание детей.(Быть добрым, делиться с теми, кто нуждается, помогать в беде, любить свою семью, уважать старших).

Слайд. Наши добрые дела

– Давайте вспомним, какие добрые дела мы делаем с вами. Эти фотографии я взяла из нашего классного альбома.

Домашнее задание: – Какое задание вы предложили бы выполнить дома?

– Что нового мы узнали на уроке?

Заполнение бортового журнала

– Куда вы обратитесь, чтобы взять книги А.П. Гайдара? (В библиотеку)

Видеозапись «Заочная экскурсия в сельскую детскую библиотеку». (Обзор произведений А.П. Гайдара. Выступление заведующей сельской детской библиотеки Толстиковой Натальи Анатольевны).

Вручение детям буклетов «Поучительные рассказы А.П. Гайдара».

V. Итог урока.

Чтение плаката:

«Живи так, чтобы тебе не было стыдно за свои поступки».

– Могут ли эти слова быть итогом нашей работы на уроке?

Дети проявляют своё отношение к происходящему на уроке с помощью «солнечных зайчиков», которые они приклеивают вокруг яркого, улыбающегося солнышка.

• Зеленые «зайчики» – я всегда поступаю по совести.
• Розовые «зайчики» – после сегодняшнего урока я постараюсь поступать по совести.
• Коричневые «зайчики» – мне трудно быть всегда правдивым и прислушиваться к зову совести.

– Спасибо за урок!