"Фальшак": высокое искусство по сходной цене
В вашем доме уже появились антикварные вещички? И как они смотрятся? Гармонирует ли английская мебель с китайским фарфором, картинами Левитана и серебряными напольными часами? Вот и славно. Вкушайте свою тихую радость. Правда, впоследствии может оказаться, что единственная ценность этих, с позволения сказать, произведений искусства заключается в стоимости красок и холста, на котором они были написаны.

Рембрандта вам нарисуют в Одессе
Возьмите холст, краски и кисти. Теперь нарисуйте что-нибудь веселенькое и подпишите. Нет, нет, не собственными инициалами, а, скажем, "Рафаэль", "Дали", или "Левитан".
Готово? Теперь быстренько свой труд скатайте в трубочку и в холодильник. Нет, еще не все — потом в духовочку.
Закончили? Поздравляем с фальшивкой.
Между прочим, карается законом. Не нравится? Бросьте.
Люди на этом бешеные деньги делали во все времена. Правда, некоторые окончили свой путь в местах не столь отдаленных. Но это уж каприз судьбы. Голландцу Хану ван Меегерну, например, Фортуна все улыбалась, улыбалась... да и перестала.
Поначалу ван Меегерна интересовали не деньги, но слава. Этот гений фальсификации жаждал увидеть свои произведения в лучших музеях и коллекциях мира. Собственного художественного дарования для этого явно не хватало, поэтому Меегерну захотелось принять на себя часть славы великих голландцев XVII века.
К своему дебюту в качестве автора старинных картин он готовился более десяти лет. После нескольких неудачных проб Меегерн обратил свой взор к работам Яна ван дер Меера из Дельфта или, точнее говоря, великого Вермеера Дельфтского.
Вермеер долгое время оставался в тени своих более знаменитых соотечественников. Вознесли его на художественный Олимп только в начале нашего века импрессионисты. Поэтому сохранились далеко не все его работы. Некоторые же периоды жизни и творчества не были известны историкам искусства вовсе.
Меегерн решил помочь страждущим любителям искусства, готовым платить за полотна Вермеера большие деньги, и несколько пополнил наследие художника.
Специалисты утверждают, что картины Вермеера трудно не то что подделать, а даже просто копировать. Работа над первым полотном заняла более семи месяцев.
Придумав романтическую историю о находке неизвестной картины Вермеера в Италии, Меегерн сумел заинтриговать европейский художественный рынок. К тому же, он получил у авторитетных специалистов заключение о подлинности полотна.
В итоге картина была продана музею Бойманса в Роттердаме за 550 тыс. гульденов и имела сногсшибательный успех. Специалисты и критики признали полотно одним из наиболее совершенных произведений Вермеера.
В общей сложности наш герой заработал на голландской живописи около шести миллионов гульденов.
Но так случилось, что один из его "Вермееров" попал в коллекцию Геринга (1650 тысяч гульденов), и после войны возникли проблемы. Меегерна обвинили в коллаборационизме и в продаже нацистам национального достояния Нидерландов.
Пришлось лихорадочно доказывать, что он продал нацистскому рейхсмаршалу картину, которую нарисовал сам. И следователи, и эксперты верить решительно отказались.
Художник был вынужден под надзором полиции создать свой седьмой (и последний) шедевр. В итоге Хан ван Меегерн получил не высшую меру, а всего год тюрьмы за подделку произведений искусства с целью наживы.
Самое забавное в этой истории, что некоторые владельцы "Вермееров" кисти ван Меегерна до сих пор игнорируют заключения экспертов и признания автора. Они настаивают, что Меегерна обуяла мания величия, а картины продолжают считать работами Вермеера.
В нелегком деле фальсификации произведений искусства Хан ван Меегерн был, безусловно, блистательным, однако далеко не первым деятелем.
Подделка — непременный атрибут антикварного рынка с тех незапамятных времен, с которых рынок этот существует. А провоцирует умельцев на массовое изготовление "фальшаков" наша готовность приобретать что попало — лишь бы имя автора было погромче.

Коллекция фальшивок тоже дорожает
Чем популярней то или иное направление искусства, тем скорее при покупке подобной вещи вам всучат фальшак.
Например, покупаете вы стекло французского модерна — оказывается, что изделия прославленных французских фирм Галле, Даума и американца Тиффани с пятидесятых годов повторяли многие стеклянные заводы Европы и Америки. На этих вещах клеймо отсутствует, так что при покупке разглядеть подлог нетрудно. Впрочем, часто никто и не выдает их за подлинник.
Исключение составляют "даумы" и "галле", выполненные в Румынии — это качественные маркированные образцы, отличить которые можно, только имея значительный опыт и наметанный глаз именно на стекло.
Цена их всегда была достаточно высока — до $ 1000, в то время как подлинные стоили до $ 10000. Такой румынский "даум" появлялся и на московском рынке и продавался как подлинный.
В большей степени гарантированы от подделок собиратели старинной мебели — хороший новодел здесь стоит почти столько же, сколько подлинник. Но довольно часто можно встретить предметы, собранные из старых деталей с добавкой новых. Их цена при "чистой" сделке (когда детали не выдаются за "родные") на треть, а то и на половину ниже аналогичных подлинных образцов. В зависимости от того, насколько много новых деталей включено в изделие.
То же — с подсвечниками и прочими светильниками, среди которых сборные изделия сегодня составляют подавляющее большинство.
Вольготнее всего фальсификаторы чувствуют себя среди старого серебра, икон, живописи и графики. Здесь фальшивки, как правило, весьма и весьма качественны и при "чистой продаже" могли бы рассчитывать на половину, а иногда и две трети цены подлинника.
На Западе (главным образом в США) давно и успешно действуют мастерские, подделывающие ювелирные изделия. У нас в основном подделывают так называемое "лежачее серебро" — столовые приборы. Верная примета, позволяющая отличить фальшак — слишком глубокая — до выхода на изнанку — проба клейма.
На легальный рынок выходили и подделки "стоячего серебра" — хрустальные сосуды в серебряной оправе и роскошные серебряные каминные часы.
Наибольшего мастерства удалось достичь в фальсификации живописи и графики, где изготовление новоделов менее всего связано с технологическими трудностями и зависит от дарования фальсификатора.
Чрезвычайно почитаемы петербургские мастера, специализирующиеся на подделке русской школы живописи XIX века. Качество работы бывает столь высоким, что выявить подделку может только опытный специалист при посредстве ультрафиолета и химико-технологической экспертизы.
Купиться можно и на фальшивку, которая сама достаточно солидного возраста. Любой коллекционер знаком с ренессансными подделками античных бронзовых статуэток, коллекционирование которых было столь модным в XVI веке. Некоторые из них сделаны с таким мастерством, что и по сей день красуются в витринах античных залов музеев.
О том же, что почти вся древнегреческая скульптура сохранилась до нашего времени, в основном, в более поздних римских копиях, известно всем.
Если вы — не специалист, вас обязательно надуют. И не один раз. Но это совсем не означает, что если вы по дешевке купили вещицу, а она оказалась просто качественной подделкой, вам следует ее выбросить.
Цена новодела высокого уровня достигает часто 70%-80% от стоимости подлинника. Не исключено к тому же, что через некоторое (правда, длительное) время возможен рост и его стоимости.
Ренессансные подделки античной бронзы, например, имеют сегодня самостоятельное художественное и коллекционное значение. В экспертном же заключении вы не раз прочитаете: "После удаления подписи имеет самостоятельную антикварную ценность".

В заботливых руках Рембрандтом станет каждый
Фальсификация произведений искусства является хоть и доходным, но чрезвычайно трудоемким процессом.
Для изготовления высококачественной фальшивки необходимо обладать незаурядным талантом, хоть в какой-то степени сравнимым с талантом подделываемого мастера. Правда, требуется это в том случае, если фальшивка делается с нуля.
Самая главная беда фальсификаторов — материал, а точнее, его возраст. Большинство материалов, из которых делается антиквариат, выдают фальшивки.
Идеальный материал для подделок — золото. Оно не меняется даже в том случае, если пролежало в земле не одну сотню лет.
Именно на этом сыграл в конце прошлого века одесский антиквар Шепсель Гохман. Он предложил сначала в Императорский музей в Вене, а затем в Лувр золотую тиару скифского царя Сайтоферна, якобы найденную при раскопках древнего кургана недалеко от Очакова. Лучшие венские, а потом и французские эксперты подтвердили подлинность тиары.
В итоге вещь была продана в Лувр за двести тысяч франков, сумму по тем временам грандиозную.
Через некоторое время выяснилось, что тиара была сделана если не на Малой Арнаутской, то уж в Одессе точно: "раскололся" ювелир, сделавший Гохману тиару. (То ли заплатили мало, то ли еще что). Если бы не это признание, Лувр, возможно, до сих пор гордился бы уникальным античным экспонатом.
Если по материалу, из которого сделана вещь, с первого взгляда можно определить возраст, ее приходится состарить на несколько сотен лет.
Для этой процедуры требуется доскональное знание не только стиля и манеры подлинника, но и составы и рецептуры грунтов, красок, лаков прежних времен, умение пользоваться старинными инструментами и техникой.
Для изготовления подделок живописи используют старые холсты, с которых смывают изображение, после чего пишут новую картину. Когда картина готова, ее покрывают темным лаком (якобы потемневшим от времени), который придает полотну особый "музейный" колорит.
После этой процедуры картину подвергают суровым испытаниям, чтобы придать ей вид потрепанного временем полотна: сушат, нагревают, накатывают на цилиндр. Часто трещины красочного слоя (каркелюры, как их называют специалисты) получаются настолько естественные, что даже опытный реставратор берется восстанавливать их, как настоящие.
Как говорят эксперты, хороших преднамеренно "состаренных" фальшивок встречается не так много (они составляют примерно три процента работ, проходящих экспертизу).
Самый простой и циничный способ фальсификации произведений искусства — подделка подписи художника, клейма мастерской или завода на уже имеющейся работе, близкой по духу и стилю к оригиналу. Для этого используют более дешевые вещи, авторы которых не котируются среди коллекционеров.
В том случае, если авторская отметка сделана достаточно грамотно, определить фальшивку может только искусствоведческая экспертиза, результаты которой в значительной степени субъективны.

Искусствоведом быть обязан
Должен вас сразу огорчить — радикального средства, как уберечься от подделок, не существует. Если уж Эрмитаж и Пушкинский периодически нарывались на подделки, что уж говорить о нас — сирых и неразумных.
Одно из главных правил, которое вслед за медиками повторяют антиквары — опасайтесь случайных связей.
Лучше всего, особенно на начальном этапе, вообще отказаться от покупки вещей, которые предлагаются незнакомыми людьми, дилерами с сомнительной репутацией или по явно заниженным ценам.
Покупайте произведения искусства на авторитетных аукционах, галереях или магазинах. Но помните, что на престижных аукционах все вещи продаются по максимальным, а то и завышенным ценам, и сделать приобретение, выгодное с точки зрения вложения капиталов, непросто.
Оптимальным для коллекционера, не обладающего многолетним опытом, представляется наличие постоянных партнеров — регулярно разыскивающих для вас достойные внимания предметы и экспертов, столь же регулярно атрибутирующих произведения искусства, которые вы намерены приобрести.
Но даже покупка в известных аукционных домах — Sotheby`s, Christie`s, или Drouot — не может полностью застраховать вас от ошибок.
Например, именно этими солидными домами, а также несколькими вполне уважаемыми галереями в 1991 году были проданы фальшивые Джакометти (Giacometti) более чем на 28 миллионов долларов.
Думаете, экспертное заключение специалиста или сертификат, подписанный ближайшими наследниками художника, дает стопроцентную гарантию подлинности произведения?
Скорее всего нет. Виртуозу, изготовившему качественную подделку картины или другого произведения искусства, не составит особого труда подделать сертификат.
В середине шестидесятых к экспертам обратился канадец, купивший в Париже полотно Матисса и желающий удостовериться в в подлинности полотна, которое обошлось ему в 240 тысяч долларов.
Картина под названием "Отдыхающий натурщик" была сопровождена фотографией того же произведения, на обратной стороне которого имелась надпись: "Я, нижеподписавшаяся Маргарита Дютюи-Матисс, подтверждаю, что изображенная на этой фотографии произведение действительно принадлежит кисти моего отца — Анри Матисса".
На основании этой фотографии эксперты выдали официальное свидетельство о подлинности полотна. Однако дочь Матисса, узнав об этой истории, заявила, что ее подпись подделана.
Не стоит с самого начала стремиться покупать самые дорогие произведения искусства. Один из крупнейших дореволюционных русских коллекционеров давал замечательный совет: "Начинайте коллекционировать с гравюр. Если вы вляпаетесь — к примеру, нарветесь на трех-четырех фальшивых Рембрандтов по полтора рубля (дореволюционных) за штуку, — убыток не велик, и учение обойдется вам дешево".
История картины также может многое сказать о том, действительно ли это подлинник. Глупо предполагать, например, что предлагаемая вам Джиоконда действительно принадлежит кисти Леонардо — даже школьник знает, что она находится в Лувре.
Правда, не всегда можно получить информацию о местонахождении произведений рангом пониже. Но существуют каталоги музеев, частных коллекций и аукционов, по которым можно проследить перемещение тех или иных ценностей.
Увы, даже самая безупречная и известная во всех деталях судьба произведения искусства (провенанс) не может служить гарантией подлинности.
Прежде чем заниматься коллекционированием, необходимо хотя бы немного познакомиться с историей искусства.
Одного известного немецкого фальсификатора, например, подвело незнание того, что в XIII веке Европа не знала такой птицы, как индюк, которого он изобразил на якобы подлинной фреске храма. Но вам следует быть тем "профи", который это заметил.
Вам могут пригодиться знания: что до XVI века включительно художники предпочитали доски, а в более поздние времена — холст.
Что в разных местах использовали доски различных пород деревьев и холста разных типов.
Что более или менее регулярно подписывать картины художники стали только с XVII века.
Что законы точного построения перспективы в живописи и графике открыты только в начале XV века.
Что берлинская лазурь была изобретена только в XVIII веке.
Да мало ли тонкостей, которые говорят о подлинности картины, которые вам стоит иметь в виду.
Чтобы самому не становиться специалистом в области всеобщей истории, истории культуры, литературы, мифологии, теологии, геральдики, — при покупке произведений искусства, лучше сразу обращаться к экспертам.

Эксперт — persona grata
Система экспертизы, которая используется для определения подлинности произведения даже в странах с развитой художественной культурой, весьма упрощена и субъективна.
Экспертами иногда становятся лишь потому, что когда-то написали книгу или защитили диссертацию. Или являются прямыми наследниками автора. Если в случае с супругами и детьми еще как-то можно понять достоверность подобной экспертизы, то заключения о подлинности произведения, выданные внуками и правнуками, вызывают сомнения.
История арт-экспертизы не обходилась без курьезов, ставивших под сомнение компетентность арбитров искусства.
Так, в начале века неожиданным образом закончился давний спор между двумя знаменитыми "знатоками" античной пластики — Анатолем Франсом и Огюстом Роденом: собранные ими коллекции антиков оказались состоящими в основном из поздних подделок.
Для экспертизы своей картины вы можете обратиться либо в музей, либо к реставраторам.
Отличительная особенность экспертной школы — Всероссийский художественный научно-реставрационный центр им. Грабаря (ВХНРЦ) — комплексное исследование произведения с использованием различных технических методов анализа (рентген, ультрафиолет, инфракрасные лучи, фотофиксация фактуры, химико-технологический анализ).
Из технических методов наиболее точные результаты дает спектральный анализ, но он дорог, к тому же не исключает необходимости использовать другие методы и проводится в исключительных случаях.
В музеях к услугам технологов прибегают значительно реже (в 10% случаев — в Пушкинском и 30% — в Третьяковке). Здесь, в основном, используют классический искусствоведческий метод атрибуции "на глаз". Как показывает опыт, метод вполне достойный.
Правда, как сказал один московский собиратель живописи: "Если мне надо продать картину и я сомневаюсь в ее подлинности, то заключение пойду получать в Третьяковке. А вот если я покупаю картину — сделаю полную техническую экспертизу в центре Грабаря".
Качественная экспертиза требует высококлассных специалистов и сложных технических средств. Поэтому не рекомендуем доверять экспертизу приобретаемых вами произведений вновь создаваемым фирмам или частным экспертам, которые не располагают необходимыми материалами, оборудованием и квалификацией.
Если вам предлагают произведение с квитанцией об атрибуции, ее следует проверить, так как известны случаи, когда квитанции оказывались фальшивыми или же выписывались на другие работы.
Чтобы избежать таких ситуаций, в музеях заключение экспертной комиссии теперь пишут на обороте фотографии работы. К аннотированной фотографии должна прилагаться квитанция с датой и номером, по которым в специальной книге экспертиз можно найти подробную запись атрибуции данной работы.
Однако такие сведения предоставляются, в основном, государственным организациям (музеям, таможне и правоохранительным органам).
Гораздо большим авторитетом обладает документированное экспертное заключение (на бланке и с печатью). В музеях их по-прежнему выдают только государственным организациям или фирмам, заключившим специальный договор. Это соответствует западной практике. На Западе музеи вообще не консультируют частных лиц.
"Частники" пользуются заключениями специалистов антикварных фирм, прибегают к помощи специализированных экспертных контор или получают экспертизы сотрудников музеев и государственных реставрационных структур частным порядком. Что не возбраняется и у нас.
Сегодня единственным местом в Москве, где частное лицо может получить документированное подробное экспертное заключение, остается ВХНРЦ.
В зависимости от сложности работы такое заключение на одно произведение стоит до 200 тысяч рублей. Консультация же (с оформлением квитанции) стоит здесь от 20 тысяч.

Подлинность — проблема тщеславия
Итак, абсолютных гарантий подлинности не существует. При пристрастной проверке собраний многих музеев, не говоря уже о частных коллекциях, непременно обнаружилась бы изрядная доля фальшивых или сомнительных работ.
Скандалы такого рода происходят едва ли не каждый год, но ровно ничего не доказывают и ничего не предотвращают. К примеру, в американских музеях подделок, жалких имитаций — от мебели до живописи — около 35%. Гораздо больше, чем в Европе.
Если вы покупаете произведение искусства только для украшения вашей гостиной, возможно, есть смысл как бы запамятовать об определении подлинности вещицы.
Требование подлинности связано с тем, что покупатель платит не за работу, а за подпись. Разоблаченная же фальшивка теряет только одно — свою легенду. Но вы ее (картину) уже купили, и быть может, уже успели полюбить. Именно здесь: над вашей тумбочкой с маминой вазочкой.
Ну, так и Бог с ней, с этой подлинностью, в самом деле.
Когда речь заходит о коллекционерах-неудачниках, вспоминают историю с собранием техасского нефтяного магната Мидауза, владельца собрания произведений современной живописи и признанного знатока искусства.
Обнаружилось, что в прославленной коллекции стоимостью около $ 2,5 млн из 58 исследованных группой экспертов экспонатов 44 оказались подделками, 11 — "возможно, подлинниками", 3 — "внушающими сильное подозрение".
Среди безусловных фальшивок были "работы" Дюфи, Дерена, Модильяни, Вламинка и Боннара.
Все они были приобретены во Франции по "льготным" ценам, причем на каждую картину имелся сертификат о подлинности.
"Изготовить подобные гарантии еще легче, чем подделать картины", — прокомментировал этот факт журнал Stern.
Обманутый же Мидауз разместил коллекцию своих фальшивок в особом зале своей виллы, присовокупив к ней собственный портрет с подписью — "Болван".

Как правило, на фальсифицирование картин решаются очень талантливые, но неудачливые художники, чье самостоятельное творчество по каким-то причинам никому не интересно.

Другое дело - вечно живые классики изобразительного искусства, чьи знаменитые имена придают ценность даже самым незначительным вещам. Как же можно упустить такую возможность и не заработать денег на тиражировании их безграничного таланта?

Подобным образом рассуждали и герои этой статьи, прославившиеся как удивительные арт-фальсификаторы XX–XXI веков.

Хан ван Мегерен

В начале двадцатого века этот голландский живописец сделал целое состояние на искусной имитации картин Питера де Хоха и Яна Вермеера. В пересчете на нынешний курс ван Мегерен заработал на подделках около тридцати миллионов долларов. Самой известной и прибыльной его картиной считается «Христос в Эммаусе», созданной после ряда довольно успешных полотен в стиле Вермеера.

Однако более интересная история у «Христоса и судей» – другой «вермеерской» картины, покупателем которой стал сам Герман Геринг. Однако этот факт оказался для ван Мегерена символом признания и краха одновременно. Американские военные, изучавшие имущество рейхсмаршала после его гибели, быстро установили личность продавца столь ценного полотна. Власти Голландии обвинили художника в коллаборационизме и продаже культурного достояния нации.

Впрочем, ван Мегерен сразу же признался в изготовлении подделок, за что и получил всего один год тюрьмы. К сожалению, один из самых известных фальсификаторов двадцатого столетия умер от сердечного приступа через месяц после оглашения приговора.

Эльмир де Хори

Этот венгерский художник является одним из наиболее успешных мастеров арт-фальсификации в истории. После окончания Второй Мировой войны и до конца 1960-х годов де Хори сумел реализовать тысячи поддельных картин, выдавая их за оригинальные произведения Пабло Пикассо, Поля Гогена, Анри Матисса, Амедео Модильяни и Пьера Ренуара. Иной раз де Хори подделывал не только картины, но и каталоги, иллюстрируя их фотографиями своих фальшивок.

Тем не менее, спустя двадцать лет после начала карьеры де Хори был вынужден прекратить изготовление подделок. Мошенническая суть его деятельности была раскрыта при участии американского нефтяного магната Алгура Мэдоуза, который подал судебный иск против де Хори и его представителя Фернана Легро. В итоге де Хори переключился на создание собственных картин, которые стали весьма востребованными после его смерти в 1976 году.

Интересно, что некоторые якобы самостоятельные работы де Хори, продававшиеся на аукционах за солидные деньги, также вызывали у экспертов подозрения в своем истинном происхождении.

Том Китинг

Английский художник-самоучка и реставратор Томас Патрик Китинг годами сбывал арт-дилерам и богатым коллекционерам превосходные копии Питера Брейгеля, Жана-Батиста Шардена, Томаса Гейнсборо, Питера Рубенса и других известнейших мастеров кисти. За время своей работы Китинг изготовил свыше двух тысяч подделок, распространившихся по множеству галерей и музеев.

Китинг был сторонником социализма, поэтому считал систему современного искусства «гнилой и порочной». Протестуя против американской авангардной моды, алчных торговцев и продажных критиков, Китинг намерено допускал мелкие недоработки и анахронизмы, а также обязательно делал надпись «fake» прежде, чем наносить краску на холст.

В конце 1970-х Китинг дал интервью журналу The Times, раскрыв всю правду о своем ремесле. Замаячивший тюремный срок удалось избежать лишь по состоянию здоровья и чистосердечному признанию художника. Впоследствии Том Китинг написал книгу и даже участвовал в съемках телепрограмм об искусстве.

Вольфганг Бельтракки

Одним из самых оригинальных арт-фальсификаторов является немецкий художник Вольфганг Бельтракки. Основным источником вдохновения для него являлись такие авангардисты и экспрессионисты, как Макс Эрнст, Андре Лот, Кес ван Донген, Генрих Кампендонк и другие. При этом Вольфганг писал не только тривиальные копии, но и создавал новые шедевры в стиле вышеупомянутых авторов, которые позже выставлялись на ведущих аукционах.

Самая успешная подделка Бельтракки - «Лес» Макса Эрнста. Качество работы произвело огромное впечатление не только на экс-главу Национального центра искусства и культуры имени Жоржа Помпиду, где творчество Эрнста является магистральной специализацией, но и на вдову знаменитого художника. В итоге картина была продана почти за два с половиной миллиона долларов, а чуть позже перекуплена уже за семь миллионов для коллекции известного французского издателя Даниэля Филипаччи.

За свою карьеру Бельтракки подделал, по разным подсчетам, от пятидесяти до трехсот картин, в продаже которых ему помогали жена Елена и ее сестра Жаннетт. В 2011 году все вместе они и пошли под суд: Бельтракки получил шесть лет тюремного заключения, его супруга - четыре года, ее сестра - всего полтора года.

Пэй-Шен Цянь

Китайский художник Пэй-Шен Цянь начинал свою карьеру на родине с портретов солнцеликого Мао Цзэдуна. После иммиграции в США в начале 1980-х годов Цянь в основном торговал своим творчеством на улицах Манхэттена. Однако спустя несколько лет Пэй-Шен познакомился с предприимчивыми торговцами живописью, что изменило его жизнь навсегда. Подделка Джексона Поллока кисти Пэй-Шен Цяня

Спустя много лет обман был раскрыт Федеральным бюро расследований. По сведениям компетентных источников, Цянь и его сообщники, пользуясь услугами подставных фирм, заработали на копиях картин около восьмидесяти миллионов долларов.

Как отличить подделку от шедевра?

Самое интересное, что главному действующему лицу этой аферы все же удалось избежать наказания! В то время как Диас и Энжэл готовились к тюремных срокам, Цянь вместе с тридцатью миллионами долларов благополучно растворился на просторах родного Китая, откуда, как известно, своих граждан в лапы чужого правосудия не отдают.

На данный момент Пэй-Шен Цяню далеко за 70, и он продолжает заниматься любимым делом.
Подпишитесь на наш канал в Яндекс.Дзен

История подделок насчитывает не одну тысячу лет. В сокращенном переложении статьи французского исследователя Адриана Дармона приводятся основные вехи развития ремесла, а порой и искусства мошенников и фальсификаторов с незапамятных времен до наших дней

История неподлинных предметов искусства насчитывает тысячи лет. Для соблюдения ритуалов и поклонения богам требовались статуэтки и священные предметы, причем в большом количестве. Оригинальных предметов на всех не хватало. Так появились копии. Если хотите - суть те же подделки. Сначала люди научились имитировать методы производства этих объектов, потом их стили… В эпоху древних цивилизаций спрос на искусство был очень большим. Египетские художники и ремесленники поставляли «источники вдохновения» различным копиистам из соседних стран, а позже – грекам. Искусство Месопотамии активно копировалось в странах Ближнего Востока и Средней Азии и даже в Китае.

В могущественной Римской империи главным вдохновителем для всех художников стало наследие древних греков. Некоторые шедевры греческого искусства легли в основу канонов красоты у римлян. Сначала с греческих статуй просто делались копии, но богатые патриции во что бы то ни стало хотели владеть оригиналами. Так некоторые торговцы открыли для себя возможность быстро обогатиться: в совершенстве овладев искусством фальсификации, они продавали богачам копии под видом настоящих древнегреческих скульптур.

Стоит разграничить понятия «копия» и «подделка». Создание копий может быть вполне себе невинным занятием - так, многие начинающие художники с самых древних времен копировали работы мастеров, дабы научиться так же хорошо создавать произведения искусства, как они. Судьба этих копий была разной: одни художники уничтожали их, считая за обычные штудии, другие честно продавали их как простые имитации подлинников. Третьи просто забывали о них и оставляли в мастерской (где их потом могли найти и принять/выдать за оригиналы знаменитых художников). А некоторые увидели в этом способ заработать деньги и стали создавать копии исключительно с целью продажи под видом каких-либо известных произведений. В общем, когда целью того, кто копирует произведение искусства, становится обман, то обычная копия становится подделкой, «фальшаком». Как мы видим, еще в эпоху античности многие уяснили, что на штамповке таких вот «обманок» можно очень неплохо заработать…

Индустрия подделок в Древнем Риме была подавлена с приходом варваров. Варвары не отличались веротерпимостью и толерантностью: они разрушали храмы (напомним, большая часть произведений искусства были религиозными), уничтожали античные статуи. С распространением ислама угроз для античных и христианских произведений стало еще больше: Коран запрещает всякое изображение человека и животных. Многие памятники античной, а позже и христианской культуры были потеряны навсегда.

Прочно утвердившееся в Европе христианство, в свою очередь, установило свои нерушимые каноны создания произведений искусства. Религиозным теперь стало все искусство. С VI по XIV век фальшивки почти не появлялись. Подделывали только мощи святых и различные христианские реликвии. Самым знаменитым примером такой религиозной подделки считается Туринская плащаница. Долгое время считалось, что эта реликвия - то самое полотно, в которое Иосиф из Аримафеи завернул тело Иисуса Христа после его страданий на кресте. Научный анализ плащаницы показал, что она была создана никак не ранее XIII века, но даже это не разубедило христиан, которые продолжают считать, что на этом полотне - действительно отпечаток тела Сына Божьего.

На заре эпохи Ренессанса наметилась новая тенденция: заказы художникам стали поступать не только от церкви. Короли и князья, так же как и римские патриции за много веков до них, стали собирать произведения искусства и покровительствовать их создателям. В конце XIII века было заново открыто искусство античности. Художники и скульпторы итальянского Возрождения принялись изображать в своих произведениях мифологических персонажей, обнаженную натуру… Античностью восхищались такие знаменитые творцы, как Донателло (Donatello), Андреа Верроккьо (Andrea Verrocchio), Антонио дель Поллайоло (Antonio del Pollaiolo), Андреа Риччо (Andrea Riccio), Якопо Сансовино (Jacopo Sansovino), Микеланджело (Michelangelo), Джамболонья (Giambologna), Стефано Мадерно (Stefano Maderno), Пьетро Такка (Pietro Tacca) и т. д. Копирование греческих и римских мастеров стало обычной практикой и обязательным элементом обучения молодых художников и скульпторов. Конечно же, увлечение мастерами античности привело к появлению множества подделок, изготовления которых не чурались и знаменитые художники. Микеланджело, например, использовал фальшивку, дабы проучить одного кардинала, обидевшего его словами, что его творчество «не дотягивает» до уровня античных творцов. Знаменитый художник создал скульптуру и презентовал ее кардиналу под видом римской. Узнав о том, что его обманули, прелат в ярости разбил статуэтку. Уже тогда подлиннику произведения искусства придавалось огромное значение. Но «баловаться» созданием подделок художники не прекратили. В XVII веке многие из них, желая добиться благосклонности монархов, дарили им свои копии произведений любимых художников. В начале карьеры этим занимались и такие творцы, как Веласкес (Diego Rodríguez de Silva y Velázquez) и Лебрен (Charles Le Brun).

Некоторые художники копировали работы знаменитостей, дабы эпатировать публику: так, например, титан Ренессанса Рафаэль (Raphael) создал несколько «картин Перуджино» (Pietro Perugino). Веком позже Ван Дейк (Anthony Van Dyck) забавлялся написанием «Рубенсов», а еще через два столетия картины в манере того же Рубенса (Peter Paul Rubens), а также Греза (Jean-Baptiste Greuze), Ватто (Jean-Antoine Watteau) и Веласкеса создавал французский романтик Эжен Делакруа (Eugène Delacroix).

В XIX веке индустрия подделок достигла приличного размаха. Коллекционирование произведений искусства перестало быть привилегией аристократов. Роль промышленников и коммерсантов в обществе становилась все более значительной, в их руках сосредоточились огромные богатства, и, соответственно, спрос на искусство возрос многократно.

В XVIII веке стали популярными произведения фламандских живописцев столетней давности, которые активно копировались художниками второго ранга. Многие из этих копий были позже обнаружены продавцами картин и продавались как оригиналы. Столетием позже возросла популярность XVIII века - Ватто, Фрагонара (Jean-Honoré Fragonard), Буше (François Boucher), Рейнолдса (Joshua Reynolds) и Гейнсборо (Thomas Gainsborough), - следовательно, появилось огромное количество имитаторов, чьи творения оседали в коллекциях богатых буржуа под видом картин великих мастеров.

На спрос повлиял и такой фактор, как мода на путешествия по Европе, введенная английскими аристократами в начале XVIII века. Нуворишу XIX века, решившему следовать этой моде и отправиться, например, в Италию, хотелось приобрести там полотно-другое какого-нибудь известного старого мастера. Конечно же, наивных туристов нередко одурачивали предприимчивые продавцы, подсовывая им подделки. Расцвет туризма в Италии привел к появлению целых артелей производителей «фальшаков», специализирующихся на изготовлении «картин итальянских примитивов», которые продавались как горячие пирожки. Фальсификаторы начали осваивать новые технологии: например, механическое производство уменьшенных копий скульптур, «благодаря» чему бронзовые статуи стали подделываться в промышленных размерах. Французский архитектор и теоретик Эжен Эмманюэль Виолле-ле-Дюк (Eugène Emmanuel Viollet-le-Duc) стал зачинателем моды на средневековье, и копиисты сразу же бросились производить фальшивую лиможскую эмаль. Тем не менее в XIX веке «масштаб» деятельности фальсификаторов все же был не столь огромен. Только один раз дело о фальшивке по-настоящему всколыхнуло общественность - когда Лувр купил золотую тиару, якобы созданную скифскими кочевниками, а на деле оказавшуюся работой одесского ювелира Израиля Рухомовского.

Знаменитый музей был обманут двумя жуликами, братьями Хохманами (Hochman). Они объявили, что тиара (на которой была выгравирована надпись «Царю великому и непобедимому Сайтафарну. Совет и народ ольвиополитов») была найдена на юге России, на территории древней Ольвии, и продали Лувру за миллион франков. Тиара была выставлена на обозрение зрителей 1 апреля 1897 года (какая симптоматичная дата!). Однако скоро специалисты засомневались в аутентичности драгоценного экспоната: очень уж хорошо сохранилась надпись на тиаре, как будто ее сделали совсем недавно, а не 23 века назад! Хранитель Мюнхенского музея объявил, что тиара была «слеплена» из античных элементов разного происхождения. Расследование привело в мастерскую братьев Хохманов в Очакове. Израиль Рухомовский заявил, что именно он создал тиару, но не знал, что она будет использоваться как подделка и попадет в Лувр под видом античного произведения. Чтобы французские специалисты поверили, что именно он изготовил тиару, Рухомовский приехал в Париж и на глазах у изумленных экспертов Лувра воссоздал часть драгоценного головного убора.

Похожий случай произошел в 1873 году, когда другие братья, по фамилии Пенелли (Penelli), изготовили «этрусский саркофаг» и продали его Британскому музею. Несколько десятков лет саркофаг находился в качестве главного экспоната в этрусском зале музея, пока один из братьев, мучимый угрызениями совести, не рассказал правду.

Одним из самых подделываемых живописцев в то время был знаменитый Жан-Батист Камиль Коро (Jean-Baptiste Camille Corot). Более того, он часто собирал в своей мастерской восторженных подражателей, чьи картины он иногда «подправлял». Для пущего шика он ставил на них свою подпись. Сейчас почти невозможно разобраться: какие из «Коро» подлинные, а какие нет… Возможно, то, что мы можем увидеть в некоторых музеях, - произведения талантливых имитаторов. Другим художником, чьи картины много подделывали при его жизни, был Адольф Монтичелли (Adolphe Monticelli), знаменитый своим виртуозным владением техникой импасто.

В конце 1870-х годов на художественную арену вышли импрессионисты. Прогрессивные и дальновидные арт-дилеры, такие как Поль Дюран-Рюэль (Paul Durand-Ruel), а также всемогущие американские коллекционеры-магнаты и некоторые русские аристократы первыми увидели неоспоримую художественную ценность работ Эдуара Мане (Edouard Manet), Клода Моне (Claude Monet), Камиля Писсарро (Camille Pissarro), Пьера-Огюста Ренуара (Pierre-Auguste Renoir) и других. Активно подделывать этих художников стали в годы Первой мировой войны. Тогда индустрия «фальшаков» достигла неведомого прежде расцвета: в конце войны брюссельские фальсификаторы продавали огромное количество подделок офицерам немецкой оккупационной армии. Одних только «Коро» было продано по меньшей мере 10 тысяч!.. Многие начали подделывать картины импрессионистов, а также произведения Сезанна (Paul Cézanne) и Ван Гога (Vincent van Gogh). Даже сам Морис де Вламинк (Maurice de Vlaminck) в начале своей карьеры занимался изготовлением «Коро» и «Сезаннов», чтобы было на что жить…

В 1920-х годах вырос спрос на произведения Винсента Ван Гога, ставшего известным лет через пятнадцать после смерти. Поскольку каталог-резоне художника еще не был опубликован, выдать за картину Ван Гога какую-нибудь искусно сделанную фальшивку было не очень сложно. В 1920-х годах число любителей искусства увеличилось, и многие продавцы художественных произведений (даже такие уважаемые, как знаменитый антиквар лорд Дювин (Lord Duveen)) не брезговали поставлять поддельных «Ван Гогов» не очень искушенным в живописи богачам.

«Золотой век» фальсификаторов настал во второй половине 1920-х годов. Подделывали не только живопись - в Орлеане, например, существовал салон Андре Майфера (André Maifert), где изготовляли «мебель XVIII века». Копии были настолько хорошими, что никто и не думал усомниться в том, что это подлинники. Сам Андре Майфер не участвовал в сбыте своей продукции. Он никогда не опротестовывал «аутентичность» предметов, которые он поставлял в антикварные салоны, и очень гордился тем, что выпускает мебель такого превосходного качества.

В 1930-х годах нидерландский художник Хан ван Меегерен (Han van Meegeren), недовольный тем, что его живопись не пользовалась успехом у критиков, решил им отомстить и провернул грандиозную аферу. Ван Меегерен долго занимался реставрацией картин, а также преподавал живопись в Дельфте, что позволило ему получить глубокие знания о творчестве великого голландца Яна Вермеера (Jan Vermeer), чьих картин историки искусства знали не более сорока. Он загорелся идеей «дополнить» наследие знаменитого мастера из Дельфта: решил написать несколько картин на религиозные темы и выдать их за произведения Вермеера, для чего скрупулезно изучил все его живописные техники.

«Случайно обнаружить никому не известную картину Вермеера» было легко: произведения дельфтского мастера были открыты только в середине XIX века, а первая ретроспектива (в Роттердаме) была организована аж в 1935-м. Тремя годами ранее предприимчивый фальсификатор Ван Меегерен поселился в Провансе, где принялся изучать технику Вермеера и красочные пигменты, используемые им при создании своих шедевров. В 1934-м он приобрел картину XVII века, стер с нее красочный слой и написал на старинном холсте «Христос в Эммаусе». Под видом «случайно найденного Вермеера» он представил эту картину эксперту по истории искусства Абрахаму Бредиусу (Abraham Bredius), который, увидев сенсационную находку, чуть не потерял сознание от избытка чувств - так хороша была работа.

Фальшивка была куплена в 1937-м Королевской галереей Роттердама (за 500 тысяч флоринов). Воодушевленный Ван Меегерен принялся штамповать новых «Вермееров». Подделки появлялись одна за другой: сначала «Исаак, благословляющий Иакова», потом «Тайная вечеря», «Христос и грешница», «Страсти Христовы», «Прачка»… В 1943 году была написана картина «Омовение ног», которая была продана на аукционе за 1,25 миллиона флоринов.

Конечно, некоторые специалисты не могли не удивляться: с чего это на рынке стало появляться так много неизвестных Вермееров, да еще и с неясной историей бытования?.. Но в смутные военные годы мало кто имел желание серьезно заниматься этим вопросом, поэтому бизнес Ван Меегерена процветал. Только когда нацисты были побеждены, власти освобожденных стран всерьез занялись проблемой разграбленных шедевров. Ван Меегерен, не брезговавший продавать своих «Вермееров» врагу, тоже попал под подозрение. Во время войны он продал «Христа и грешницу» и еще четыре работы маршалу Герингу (Hermann Goering) и другим высокопоставленным немецким чиновникам. По окончании войны Ван Меегерен был обвинен в коллаборационизме за продажу национальных сокровищ приспешникам Гитлера. И он сделал шокирующее признание: оказывается, все шедевры, которыми он почти десять лет пичкал рынок искусства, были написаны не Яном Вермеером из Дельфта, а им самим… По словам Ван Меегерена, продажа Герингу «фальшаков» была на самом деле актом патриотизма - он просто желал одурачить нацистов.

Фальсификатор сообщил, как он приобретал холсты XVII века и какие пигменты использовал, подробно рассказал о своей технологии состаривания подделок… Но нидерландский суд Ван Меегерену не поверил, и он предложил написать еще одного «Вермеера» в присутствии двух экспертов. Картина «Молодой Христос, проповедующий в храме» получилась не очень хорошей, но, тем не менее, убедила судей в том, что Ван Меегерен не разбазаривал национальные сокровища, а всего лишь продавал свои подделки. В мастерской Ван Меегерена были найдены пигменты, похожие на те, которые использовал Вермеер, а также незаконченная картина, изображающая женщину, читающую письмо.

Ван Меегерен был приговорен всего к одному году тюрьмы. Но стресс, испытанный фальсификатором во время суда, привел к его преждевременной смерти. Ван Меегерен скончался от сердечного приступа 31 октября 1947 года, всего через две недели после заключения под стражу.

Однако можно сказать, что Ван Меегерен умер победителем: ему-таки удалось утереть нос всем критикам, когда-то называвшим его плохим художником. Благодаря этой истории живопись Яна Вермеера приобрела неслыханную ранее популярность, хотя хранители музеев по всему миру были в панике: оказалось, что многие «Вермееры» из их коллекций - фальшивки. Даже знаменитое полотно «Девушка за клавесином» было объявлено ненастоящим. В 1993 году эта картина была представлена на экспертизу аукционного дома Sotheby’s, и специалистам потребовалось десять лет, чтобы установить, что работа на самом деле подлинная. После реставрации «Девушка за клавесином» была продана в 2003 году за более чем 24 миллиона евро.

Сейчас Ван Меегерену, наверное, не удалось бы одурачить специалистов: методы химического анализа произведений искусства сейчас гораздо более совершенны, чем в 1930-х годах. Однако и в послевоенный период находились умельцы, которые смогли обмануть не только любителей искусства, но и профессионалов высокого класса. Например, в 1980-х годах английский аферист Джон Коккетт (John Cockett, он же Джон Дрю (John Drewe)) продавал фальшивые картины Бена Николсона (Ben Nicholson) и других известных живописцев, написанные его сообщником - непризнанным художником Джоном Майаттом (John Myatt). Коккетт подбил своих знакомых, имеющих влияние на арт-рынке, подписать документы, свидетельствующие о том, что картины принадлежат им, а также изготовил письма, якобы написанные подделанными художниками. Мало того, он также нашел способ проникнуть в архивы известных музеев (таких, как Галерея Тейт или Институт современного искусства в Лондоне) и внес названия своих подделок в официальные реестры работ! Коккетт был арестован Скотленд-Ярдом в 1999 году и приговорен к шести годам тюремного заключения, из которых провел в тюрьме два.

Одна из самых известных афер в мире искусства относится к концу 1960-х годов. Главными действующими лицами стали венгр Элмир де Хори (Elmyr de Hory) и его напарник, бывший танцор балета Фернан Легро (Fernand Legros), которым удалось реализовать на американском рынке множество подделок.

Элмир де Хори (он же Элмир фон Хоури, он же барон Элмир Хоффман, он же Жозеф Дори, он же Жозеф Дори-Бутен) родился в Венгрии в 1905 году, с 1961 года жил на острове Ибица, выдав себя за богатого аристократа в изгнании. На Ибице де Хори поселился в шикарном особняке, где устраивал светские вечера, отмеченные пристствием всей элиты острова. Согласно легенде, де Хори нажил себе огромное состояние на продаже произведений искусства и дружил со многими знаменитостями, включая Сальвадора Дали (Salvador Dali). Его безоблачная жизнь на Ибице продолжалась до того момента, как он узнал об аресте своего главного сообщника. Фернан Легро и его любовник Реаль Лессар (Réal Lessard) попались на продаже фальшивых картин модернистов техасскому нефтяному магнату и коллекционеру Элгеру Хертлу Медоусу (Algur Hurtle Meadows).

Элмир де Хори рано увлекся искусством. В 18 лет молодой человек, представитель будапештской «золотой молодежи» решил изучать живопись и поехал в Мюнхен. Позже он переехал в Париж, где с 1926 по 1932 годы занимался в мастерской великого Фернана Леже (Fernand Léger). Но известным художником де Хори так и не стал. В конце Второй мировой войны де Хори оказался без гроша: коммунистические власти Венгрии отобрали всю собственность у его состоятельных родителей. Эстет, сибарит и приверженец гомосексуальных отношений, он оказался перед необходимостью самостоятельно обеспечивать себе пропитание. Но обычным конторским служащим де Хори становиться не захотел. Без гроша в кармане он принялся создавать имитации работ знаменитых художников - Пабло Пикассо (Pablo Picasso), Анри Матисса (Henri Matisse), Амедео Модильяни (Amedeo Modigliani). Вскоре несколько не очень хорошо разбирающихся в искусстве богачей стали покупать у него работы. Так де Хори нашел способ выжить в разодранном войной Париже и даже нашел себе заграничных клиентов. Он продолжал обманывать коллекционеров и галеристов до 1952 года, когда один лос-анджелесский дилер разоблачил его и пригрозил обратиться в полицию.

Де Хори был очень напуган перспективой ареста и тюремного заключения, и даже предпринял попытку самоубийства. Но в 1958 году, познакомившись с 27-летним «арт-дилером» Фернаном Легро, он снова решил встать на неправедный путь. Легро, который в ту пору был уже отцом семейства, но не отказывал себе в удовольствии поразвлечься с юными аполлонами, был вхож в высшие круги общества. По слухам, кумиром Легро был Отто Ваккер (Otto Wacker, он же Олиндо Ловаэль (Olindo Lovael)), тоже бывший танцор, ставший торговцем произведениями искусства. В середине 1920-х годов в Берлине Ваккер провернул несколько очень удачных афер с тридцатью картинами Ван Гога. Известный эксперт Берт де ла Фай (Bert de la Faille) сначала признал их подлинными, но потом догадался, что его обманули. В 1932 году Ваккера судили, и де ла Фай объявил, что пять из его «Ван Гогов» - все-таки настоящие.

Де Хори сначала чувствовал себя очень неловко перед молодым эксцентричным Легро. Тот вел себя как ковбой с Дикого Запада, при этом носил хипповскую бороду, огромное количество украшений, черные очки, меховое манто и сапоги из крокодиловой кожи. Но именно этот светский оригинал помог де Хори вновь обрести вкус к жизни. Он убедил его поехать с ним в Соединенные Штаты, где фальсификатор снова принялся штамповать подделки картин модернистов.

Задачей стареющего венгерского афериста стало исключительно написание картин, а его молодой напарник взял на себя поиск богатых клиентов. Он также очень любил дурить головы американским таможенникам. При перевозке фальшивок, выполненных де Хори, на вопрос таможенников «Что в чемодане?» Легро неизменно отвечал: «Копии». Труженики таможни отказывались ему верить и приглашали экспертов, которые заключали, что картины на самом деле подлинные, - столь хорошим было качество работы де Хори. Легро приходилось платить немалые штрафы, но на руках все же оставались экспертные заключения, что позволяло ему продавать свои подделки за огромные суммы.

Несмотря на успех, де Хори не нравилось работать с Легро. Молодой подельник был ему невероятно противен. Поэтому, прожив всего год в Соединенных Штатах, фальсификатор отправился на Ибицу. Легро тем временем познакомился с 19-летним художником Реалем Лессаром, которого сначала соблазнил, а потом привлек к своему бизнесу. Позже он нанял еще одного художника-плагиатора, Алена Мартуре (Alin Marthouret).

Тем не менее де Хори продолжал время от времени присылать Легро фальшивки. А тот, долго искавший идеального клиента, в конце концов нашел его в лице Элгера Хертла Медоуса. Ему удалось сбыть магнату около сорока картин, главным образом подделки Пикассо, Модильяни, Андре Дерена (André Derain) и Рауля Дюфи (Raoul Dufy). Подделки были такими хорошими, что французские эксперты не моргнув глазом подписывали сертификаты о подлинности работ.

Поняв, что был обманут, Медоус подал в суд на Легро. Его арестовали после долгого расследования, ставшего любимой темой журналистов. Лессар и де Хори тоже попали под огонь. А на рынке произведений искусства началась форменная паника: стало ясно, что по Америке циркулировали сотни, если не тысячи фальшивок. А американские коллекционеры хоть и любили искусство, но были не так натренированы в определении поддельных работ, как наученные горьким опытом европейцы. Из страха потерять лицо мало кто из собирателей признался в том, что покупал произведения искусства у Легро.

Элмир де Хори погрузился в пучину депрессии. В 1976 году он покончил жизнь самоубийством. Но до этого он успел написать мемуары и стать главным героем фильма, снятого знаменитым Орсоном Уэллсом (Orson Welles). Уэллс был большим поклонником де Хори и считал его одним из главных фальсификаторов XX века. «Мне оказали большую честь - мою подпись подделал сам Элмир де Хори!» - говорил режиссер.

А Легро в 1979 году приговорили к двум годам тюрьмы. Но этот срок был полностью покрыт тем временем, что он провел в камере предварительного заключения во Франции и за границей, и поэтому афериста отпустили. Легро, заядлый курильщик, недолго наслаждался свободой (и поддержкой дочери миллиардера Аристотеля Онассиса (Aristotle Onassis)) и в апреле 1983 года умер от рака горла. Его подельник Реаль Лессар поселился в Марокко и написал мемуары. А Ален Мартуре очень боялся наказания за пособничество Легро, поэтому он решился опубликовать свои воспоминания гораздо позже, в 2003 году.

Другим фальсификатором, обманывавшим преимущественно американских коллекционеров, был Дэвид Штайн (David Stein). Но его вывел на чистую воду Марк Шагал . Знаменитый художник увидел якобы свою работу в витрине одной галереи, и заявил, что она является подделкой. Штайн был арестован, его имя появилось на страницах всех газет. Но его талант фальсификатора помог ему и дальше зарабатывать на жизнь: многие желали купить его теперь уже официальные имитации картин знаменитых живописцев.

Разоблачить фальсификатора - дело невероятно сложное. Существует множество причин, по которым люди изготовляют подделки. Трудно понять, что творится у них в душе. Одни создают «фальшаки» только потому, что это легкий способ заработать деньги, другие, как Хан ван Меегерен, хотят проучить критиков и экспертов, третьи делают это просто ради развлечения…

Кто больше всех поразвлекся, так это таинственный фальсификатор по прозвищу «Факсимиле», сумевший в 1980-х годах обвести вокруг пальца самых искушенных парижских экспертов. Он специализировался на натюрмортах XVII века. Проработав изрядное время реставратором Государственной службы по сохранению памятников истории и искусства, «Факсимиле» приобрел исчерпывающие знания пигментов, которые использовали художники XVII века. К тому же его работа позволила ему досконально изучить живописные произведения, хранящиеся в музейных коллекциях. Чтобы создавать имитации, невероятно близкие к оригиналу, ему оставалось только найти адекватную основу, холст или медную доску нужной эпохи. Он принялся продавать свои произведения (сначала просто как копии) любителям. Но в один прекрасный момент картины увидели дилеры и решили, что они просто не могут не быть подлинниками! Некоторые копии были признаны оригиналами, и галеристы закидали их изготовителя заказами на натюрморты, которые можно было бы потом приписать великим французским, голландским и фламандским живописцам. Около сорока работ фальсификатора получили сертификаты подлинности, и «Факсимиле», почувствовав, что вступает на опасную тропу, решил уехать из Парижа - от греха подальше.

В конце 1970-х на арт-рынке начался бум, и для фальсификаторов наступило настоящее раздолье. До этого их деятельность все-таки не имела настоящего размаха - главным образом потому, что большинство аукционных продаж совершались в Париже, где эксперты уже «набили руку» на отслеживании подделок. Но постепенно аукционные дома в Великобритании и США освоили новые маркетинговые стратегии, и деньги потекли в их страны. Экономика США продолжала развиваться, и все больше появлялось богачей, жаждущих обладать большими коллекциями произведений искусства. Цены на работы импрессионистов и модернистов поползли вверх. В Нью-Йорке, Чикаго, Лос-Анджелесе, Далласе и Сан-Франциско чуть ли не каждую неделю появлялись новые галереи.

Главная проблема была в том, что большинство экспертов, способных отличить подлинную картину от «фальшака», были французами, а не американцами. Неопытные покупатели приобретали картины пачками, не принимая даже самых элементарных мер предосторожности, - например, не проверяя достоверность сертификата подлинности. Многие сертификаты были выданы экспертами, совершенно не разбирающимися в творчестве художников. А некоторые покупали работы вообще без всяких документов.

Многочисленные владельцы маленьких галерей воспользовались ситуацией, и начали сбывать сомнительные произведения. Некоторые не гнушались выдавать собственные сертификаты, которые, понятное дело, не имели никакой ценности. Появилось также множество предприимчивых дельцов, подобно Фернану Легро, строивших свой бизнес на продаже подделок.

Конечно, не только американских коллекционеров обманывали почем зря. Европа тоже знавала «смутные» времена. Стоит только вспомнить, как несколькими десятилетиями ранее жертвой фальсификаторов оказался знаменитый парижский коллекционер Дюре (Théodore Duret). После его смерти наследники узнали жестокую правду: множество картин импрессионистов и других художников, купленных Дюре, оказались подделками.

Рынок искусства достиг невиданных высот, но не смог уберечься от неизбежного: от краж и «фальшаков». Число преступлений, связанных с искусством, росло с каждым годом. Хитрецы из стран Восточного блока быстро смекнули, что на возросшей любви к высокому можно хорошо заработать. Произведения Марка Шагала, Эля Лисицкого , супрематистов, конструктивистов и других представителей русского авангарда становились все более популярными, и на Запад «потекли» подделки их работ. В советские времена существовала целая преступная сеть, поставлявшая в Европу и США фальшивые работы Казимира Малевича , Наталии Гончаровой , Николая Суетина , Любови Поповой .

Число художников, котирующихся на рынке, росло не переставая, и индустрия фальшивой живописи превратилась в гигантскую махину, уступающую только индустрии подделок дизайнерской одежды и парфюмерии. Когда колумбийский художник Фернандо Ботеро (Fernando Botero) стал знаменитым, появилась целая армия плагиаторов, копирующих его полотна и скульптуры. Американский рынок наводнили поддельные скульптуры Эрте , Генри Мура (Henry Moore), Огюста Родена (Auguste Rodin), Александра Архипенко , Анри Матисса. Явление достигло пика с появлением онлайн-аукциона eBay, где каждую неделю продаются сотни копий и фальшивок, атрибутированных Пикассо, Матиссу, Поповой, Ботеро, Дали, Ренуару, Писсарро, Модильяни, Коро, Моне, Родену, Генри Муру, Диего Ривере (Diego Rivera), Фриде Кало (Frida Kahlo), Наталии Гончаровой, Чайлду Хэссэму (Childe Hassam), Францу Марку (Franz Marc), Августу Макке (August Macke), Тамаре де Лемпицка (Tamara de Lempicka) и многим другим. Настоящая эпидемия! Неизвестно, убьет ли ее мировой экономический кризис…

Таковы законы рынка: если возникает спрос на произведения какого-то художника, то сразу появляются и подделки. Так было с Микеланджело, Рембрандтом, Ватто, позже с Морисом де Вламинком, Андре Дереном, Джорджо де Кирико (Giorgio de Chirico), Цугухару Фудзита (Tsuguharu Fujita), Энди Уорхолом (Andy Warhol), Джексоном Поллоком (Jackson Pollock), Жаном-Мишелем Баскиа (Jean-Michel Basquiat), а сейчас происходит с Робером Комба (Robert Combas) и другими современными художниками. Помимо «фальшаков», появляются еще и обычные копии. Но, как мы уже поняли, от копии до фальшивки - один шаг. И многие преступники быстро соображают, что гораздо легче подделывать картины, чем купюры.

Мы не можем называть фальшивками копии, сделанные начинающими живописцами в ходе обучения. Нельзя также принимать за подделки работы, начатые самими художниками и завершенные их учениками или ассистентами. Картины многих знаменитых мастеров, например Рубенса и Рембрандта, были созданы именно так. Вообще копия - это точное воспроизведение картины, в то время как подделка -самостоятельная работа, имитация стиля художника. То есть «фальшак» легче выдать за оригинал, чем за копию: больше вероятность обмануть специалиста.

Для того чтобы легко и быстро заработать, фальсификатору следует прежде всего выбрать художника, которого он будет подделывать. Конечно же, это должен быть известный живописец или скульптор, хорошо котирующийся на рынке. Кроме того, изготовитель фальшивок должен обладать талантом, быть знакомым со старинными техниками и красочными пигментами, «дружить» с химией, досконально изучить композиционные приемы подделываемого художника и придумать правдоподобную историю бытования работы - чтобы было чем объяснить внезапное появление «чудесно найденного» шедевра. Дабы избежать каверзных вопросов экспертов, аферист также должен хорошо знать биографию художника и все обстоятельства его жизни.

Да, быть фальсификатором дано далеко не каждому. После изготовления «фальшака» наступает следующий сложный этап: нужно найти простофилю, которому можно его сбыть. Но многие создатели подделок не обладают деловой хваткой (ведь они прежде всего художники), и поэтому им необходим какой-нибудь предприимчивый Легро, который может с успехом вести их бизнес. А без помощи прожженных дельцов многие, даже самые талантливые, имитаторы попадают впросак: продают первым встречным свои «потом и кровью» написанные подделки, да еще и за маленькую цену. Без знания технологий маркетинга и пиара здесь делать нечего.

Нужно заметить, что созданием подделок и использованием их в своих целях не брезговали даже очень известные исторические персонажи. Например, папа Климент VII заказал копию рафаэлевского портрета другого папы, Льва X, и подарил ее Фредерику II Гонзага, уверив его, что это подлинник. Индустрия «фальшаков» не разрослась бы до таких размеров, если бы не персонажи, хорошо умеющие обманывать наивных людей. К таким можно отнести человека с говорящими инициалами P. R. - очень обаятельного афериста.

P. R. с блеском исполнял роль успешного топ-менеджера, живущего с обворожительной молодой женой и очаровательными детьми на роскошной вилле в фешенебельном предместье. Все это было частью его стратегии по обману доверчивых любителей искусства. Он размещал в газетах и журналах, посвященных искусству, объявления, где предлагал купить некоторые произведения из его большого художественного собрания. Он придумывал различные причины, по которым он «вынужден» продать картины и скульптуры: то бассейн нужно построить, то профинансировать какую-то срочную работу. Нашедшим его по объявлению покупателям P. R. продавал подлинные работы по небольшой цене, не забывая показать им другие предметы из его коллекции, которые он «в случае нужды» также собирался продавать. Естественно, окрыленные клиенты приходили к P. R. снова, но на этот раз получали уже «фальшаки». Он даже пользовался доверием парижских дилеров, которым иногда давал взаймы шедевры из своего собрания. Картины некоторое время висели на стенах галерей, но желающим их купить P. R. недвусмысленно давал понять, что расставаться с ними не собирается. Естественно, работы приобретали славу очень редких и недоступных произведений, то есть «лакомых кусочков» для коллекционеров. P. R. также нередко посещал парижские аукционы в Отеле Друо, где время от времени делал ставки и беседовал с оценщиками. Так предприимчивый делец создал себе славу серьезного коллекционера и очень важной персоны на рынке искусства. За десять с лишним лет, что развивалась афера, он сумел обвести вокруг пальца десятки человек. Даже после появления в еженедельнике Le Point разоблачительной статьи P. R. продолжал появляться на антикварных салонах и торговать фальшивками на своей вилле! Он предлагал гостям шампанское, в то время как его милая жена с ребенком на руках развлекала их разговорами. Но руки правосудия все-таки дотянулись до фальсификатора. В начале июля 2005 года он был осужден на пять лет тюрьмы. А у его обаятельной супруги взяли подписку о невыезде.

Интересно, сколько еще таких аферистов бродит по свету? Совершенно точно можно сказать, что фальсификаторы будут существовать, пока существуют любители искусства, желающие купить какое-нибудь качественное произведение по выгодной цене. Когда бриллиант стал считаться драгоценным камнем, то сразу же появились подделки. То же самое и с искусством.

Фальшивки, как и кражи, - настоящее проклятие для коллекционера. От обеих напастей можно защититься. Но если можно избежать кражи, усилив меры безопасности в своем доме или квартире, то от подделки уберечься куда как сложнее. Обнаружить неизвестное произведение искусства и определить его подлинность не одно и то же. Последнее гораздо сложнее, тем более что чаще всего вердикт экспертов бывает отрицательным или неоднозначным. Узнав, что модель статуэтки Джамболонья, сделанная во Флоренции около 1660 года, недавно была выставлена на торгах в Отеле Друо по неслыханной цене в 1,2 миллиона евро, некий коллекционер, который 20 лет назад приобрел похожую, обратился к эксперту, думая, что и его статуэтка достигнет соответствующей цены. Однако эксперт разъяснил ему, что его статуэтка была сделана на полвека позже, в мастерской Гобеленов, и что, по его мнению, ее цена не превысит 50 тысяч евро. Впрочем, тот же эксперт оценил лишь в 30 тысяч модель, проданную позднее по умопомрачительной цене, на том основании, что инвентарный номер, указывающий на принадлежность к коллекции Ришелье, был выгравирован под патиной, что, по мнению эксперта, указывало на подделку. Однако если этот номер находился под патиной, то это означало, что на бронзовую статуэтку был позже нанесен еще один слой патины, что теоретически должно было снизить ее цену.

То есть то, что считается подлинником, далеко не всегда им является. Иногда происходит и наоборот - эксперт принимает за фальшивку самый настоящий оригинал. Можно сказать, все зависит от сертификата.

Все знают, что художники часто копировали своих учителей в ходе обучения, но часто забывают, что плагиат может быть бессознательным. При поиске собственного стиля живописцы часто используют чужие находки, не отдавая себе в этом отчета. А критики это подмечают… или закрывают на это глаза.

В начале 1950-х годов знаменитый американский критик и теоретик искусства Клемент Гринберг (Clement Greenberg) возносил до небес некоторых художников, главным образом абстрактных экспрессионистов (например, Кеннета Ноланда (Kenneth Noland)). Если бы не энтузиазм Гринберга, история искусства была бы совершенно другой. Критик утверждал, что работы Ноланда не имеют ничего общего с произведениями Робера Делоне (Robert Delaunay) 1910-х годов, а также доказывал, что другой американский экспрессионист, Барнетт Ньюман (Barnett Newman), ничем не обязан одному из «отцов абстракции» Питу Мондриану (Piet Mondrian).

В книге «Как я стал продавцом картин» Сами Тарика (Sami Tarica) цитирует французского психоаналитика Даниэля Сибони (Daniel Sibony), который пишет о комплексе «первого-второго»: «эта стратегия, примерами которой изобилует история… заключается в том, что тот, кто идет вторым, не признает, что он что-то заимствовал у первого, не говорит о своих намерениях его превзойти или что-нибудь еще, но делает все возможное, чтобы быть первым, несмотря на то, что им не является. И из-за этого насилия над хронологией событий происходят различные безумства». То есть прямые вертикальные линии Барнетта Ньюмана, благодаря которым он стал знаменитым, имеют своих предшественников, причем очень знаменитых.

Клемент Гринберг причислял к художникам-абстракционистам и знаменитого представителя французского «неформального искусства» (Art Informel) Жана Фотрье (Jean Fautrier), хотя тот с горячностью отрицал его утверждения. Путь к успеху Фотрье был тернистым. Его игнорировали галереи и коллекционеры. В 1955 году, после очередной неудачной выставки, он написал Жану Полану (Jean Paulhan): «Вы мне всегда говорили, что великим художникам в начале карьеры никогда не удается продавать свои картины. Можете порадоваться за меня: ни одной моей работы на выставке продано не было!» Только благодаря Сами Тарика, продавцу ковров, переквалифицировавшемуся в арт-дилера, картины Фотрье наконец нашли покупателей. Однажды Тарика показал художнику дюжину работ Сержа Полякова , которыми очень гордился. Фотрье сказал ему, что из всех посткубистов Поляков, наверное, самый лучший. Под этими словами он подразумевал то, что между «пост-» и «подлинным» существует фундаментальная разница. В другой раз Тарика привел к Фотрье клиента-американца, у которого художник запросил 1 000 франков за картину. Американец сказал, что это слишком дорого. Тогда Фотрье достал из шкафа шесть похожих полотен и объявил, что они продаются по цене 10 франков за штуку. На вопрос ошарашенного клиента, почему одна картина продается так дорого, а остальные так дешево, Фотрье с пафосом ответил: «Потому что вот эти [за 10 франков. - Ред.] написала моя домработница». Американец ушел, так ничего и не купив. А зря: на самом деле речь шла о серии «Множественные оригиналы», которая позже стала знаменитой.

Когда Сами Тарика приехал в Нью-Йорк, его потрясло то значение, которое американцы придают творчеству абстрактных экспрессионистов. Для него картины Бена Шана (Ben Shahn), Джека Творкова (Jack Tworkov), Филипа Гастона (Philip Guston), Роберта Мазеруэлла (Robert Motherwell), Франца Клайна (Franz Kline), Марка Ротко (Mark Rothko) , Барнетта Ньюмана и других были всего лишь «повторением пройденного», эксплуатацией идей, выдвинутых тридцатью годами ранее Василием Кандинским , Казимиром Малевичем и Питом Мондрианом. Это «сверхраскрученное» искусство напоминало ему грандиозные статуи Римской империи, которыми восхищались ровно до тех пор, пока не обнаружили их поразительное сходство с «архаическими» скульптурами, созданными несколькими веками ранее в маленьком государстве Греция.

А его подопечный Жан Фотрье, глядя на полотна абстрактных экспрессионистов, спрашивал себя, как художник может сохранить целостность своего «я», принеся всего себя в жертву моде. В то время как американский экспрессионизм набирал популярность, на его произведения никто не обращал внимания. Даже когда Фотрье передал одну из своих картин в дар парижскому Музею современного искусства, музей отказался принять ее по причине того, что «это не живопись». Тогда Сами Тарика и задумался о том, что, может быть, тем, кто говорит правду раньше времени, сложнее всего быть услышанными.

В 1959 году Фотрье пригласили на биеннале в Венецию - к вящему неудовольствию Гильдо Капуто (Gildo Caputo), тогдашнего президента французского Профессионального союза продавцов картин. Он хотел, чтобы на биеннале от Франции поехал Альфред Манессье (Alfred Manessier), но члены профсоюза предпочли ему франко-немецкого художника Ханса Хартунга (Hans Hartung). С последним Фотрье и разделил Гран-при. Жюри хотело отдать большинство голосов Хартунгу, но Сами Тарика удалось убедить многих его членов (в частности, тех, кто приехал из Польши) в том, что чем голосовать за «выдвиженца капиталистов», лучше поддержать бедного художника, у которого даже нет галериста.

Как-то Сами Тарика попытался уговорить миллионера Гюнтера Закса (Gunter Sachs) поддержать деньгами другого знаменитого художника, Ива Кляйна (Yves Klein). Закс согласился, но за обедом Тарика рассказал ему о перформансе Кляйна под названием «Зоны нематериальной живописной чувствительности», в котором тот обменивал пустые пространства в городе на золото, то есть фактически продавал «ничто». Миллионер рассердился: «Как, вы хотите, чтобы я покупал ничто?.. Все, я больше в этом не участвую». Не каждому дано понять разницу между жестом в искусстве и потраченными «в пустоту» деньгами.

Кроме Фотрье, Кляйна и некоторых других, большинство современных художников бессознательно экспроприировали элементы стилей своих предшественников. Даже такой мэтр, как Пабло Пикассо, вдохновлялся творчеством других художников и многое у них позаимствовал. Можно сказать, что Пикассо был самым главным плагиатором в истории живописи - он ведь ничего своего не придумал, даже кубизм и тот основал Жорж Брак (Georges Braque). А у истоков этого стиля стоял Поль Сезанн. Тем не менее приверженность Пикассо к заимствованиям ничуть не умаляет его гения, и испанско-французский художник по праву считается самым великим живописцем XX века.

Многие художники впитывали в себя идеи и стиль других, что делало их творчество более привлекательным для крупных коллекционеров. Почему Альфред Манессье, которого превозносили в 1959 году, не обрел такой славы, как Серж Поляков и Николя де Сталь ? Да просто потому, что последние были гораздо более «раскручены» на рынке. Все любители искусства знают Бернара Бюффе (Bernard Buffet), но никто уже не помнит тех, чьи работы в середине 1940-х годов были очень похожи на творения Бюффе. В конце 1950-х многие дилеры издевались над Фотрье и Кляйном, которые немного позже стали гораздо более почитаемыми художниками, чем те, чьи произведения они продавали в своих галереях. Фотрье называл таких художников «посткубистами», а себя считал творцом «подлинной» живописи.

Заимствование - это не совсем копирование или плагиат, но демонстрация (чаще всего бессознательная) какого-то влияния. Когда мы смотрим на картину одного художника, мы часто ловим себя на мысли о том, что она напоминает произведения кого-то другого. Можно совершить эксперимент: пойти в музей, встать на расстоянии десяти метров от картины и постараться угадать автора. На таком расстоянии Себастьяна Бурдона (Sébastien Bourdon) можно спутать с Николя Пуссеном (Nicolas Poussin), Антуана Ватто - с Николя Ланкре (Nicolas Lancret), Йохана Бартольда Йонгкинда (Johan Barthold Jongkind) - с Эженом Буденом (Eugène Boudin), Поля Гогена (Paul Gauguin) - с Полем Серюзье (Paul Sérusier), Анри-Эдмона Кросса (Henri-Edmond Cross) - с Полем Синьяком (Paul Signac). До того как вдохновить Ланкре и Жана-Батиста Патера (Jean-Baptiste Pater), Пуссен многое позаимствовал у Клода Жилло (Claude Gillot). Джон Констебл многим обязан Клоду Желе (Claude Gelée), Констеблу в свою очередь обязан Жан-Батист Камиль Коро, живописью Коро вдохновлялся Эжен Буден, а Буденом - Клод Моне. А уже упомянутый Пикассо, до того как стать отцом кубизма, прошел через увлечение академизмом, а позже при создании скульптур вдохновлялся творчеством Хулио Гонсалеса (Julio González).

В общем, искусство на заимствованиях держится. Они необходимы для его эволюции. Когда появляются новые течения искусства, художники постоянно заимствуют идеи друг у друга и у своих предшественников. Некоторым из них везет - они находят себе дилера с хорошим маркетинговым чутьем. Конечно, некоторые будут считать их обманщиками (как Фотрье абстрактных экспрессионистов), но это не помешает их восхождению на Олимп. Многим это покажется несправедливым, но успех в мире искусства зависит главным образом от удачи. Называть того же Сержа Полякова плагиатором было бы по меньшей мере неуважительно, но нельзя отрицать того факта, что он, как и множество других известных художников, подсознательно «воровал» у своих коллег.

А можно ли называть плагиат тенденцией?.. Например, фовизм стал наследником дивизионизма: дело, начатое Жоржем Сера (Georges Seurat), было продолжено Андре Дереном и Морисом де Вламинком, а у них эстафету перехватили Жорж Брак, Анри Матисс, Анри Манген (Henri Manguin), Отон Фриез (Othon Friesz), Кеес ван Донген (Kees van Dongen), Жан Пюи (Jean Puy) и другие. То же самое с кубизмом: зачинателями выступили Брак и Пикассо, «подхватили» Хуан Грис (Juan Gris), Анри Эйдан (Henri Hayden) и Луи Маркусси (Louis Marcoussis), а развили их идеи художники-абстракционисты. Принципы, провозглашенные инициаторами различных движений (кубизма, супрематизма, конструктивизма, футуризма, сюрреализма, абстракционизма, музыкализма и многих других), были основаны на сознательных и бессознательных заимствованиях. Но их работы, конечно же, нельзя назвать подделками. Фальсификаторы - вот кто настоящие арт-террористы. Это вам скажет любой эксперт.

По рассказу художника и историка эпохи Возрождения Джорджо Вазари, скульптура гениального Микеланджело «Спящий купидон» была закопана в землю, затем откопана и выдана за античную статую. Изваяние было признано подлинно античным и продано кардиналу Сан-Джорджио Рафаэлло Риарио за 200 дукатов, что лишний раз подтвердило исключительное мастерство Микеланджело.

Современные подделки изготавливаются отнюдь не для подтверждения мастерства их автора. Цена вопроса (от сотен тысяч до нескольких миллионов долларов за картину признанного гения) такова, что одна удачная попытка подделки из сотни может разом обогатить ловкача. Поэтому вместе с развитием методов экспертизы подлинности, которой обязательно подвергаются все стоящие картины, столь же стремительно развиваются и способы, с помощью которых их можно обойти.

По понятным причинам участники этой «гонки» — искусствоведы, технологи и, конечно, сами авторы подделок — не ищут лишней известности и не спешат раскрывать свои методы. Для «Популярной механики» специалист одной из ведущих московских лабораторий сделал исключение, рассказав об основных методах экспертизы произведений живописи.

Первый взгляд

Изучение любой картины включает искусствоведческую и технологическую экспертизу. Чтобы установить подлинность, специалисты работают в двух основных направлениях — определение даты изготовления картины и поиск применяемых в ней творческих и технологических приемов, характерных для конкретного художника. С датой все ясно — Рафаэль не мог писать красками, изобретенными в середине XX века. Датировочная информация, как говорят эксперты, может содержаться в каждой части картины, а устроены классические шедевры не так просто, как кажется на первый взгляд.

Картина пишется на основе — это может быть холст, дерево, металл, камень. Простой холст уже содержит датировочный момент — с распространением новых видов ткацких станков качество холста кардинально менялось.

Холст художник покрывает грунтом для придания ему гладкости. Степень гладкости и количество слоев грунта определяются модой вполне определенных времен. В тех случаях, когда грунт может впитывать связующую основу краски (большинство красок представляют собой порошковый пигмент и связующее — например, ореховое или льняное масло), на него приходится класть изолирующий слой — имприматуру. Типичная имприматура — это тонкий слой масляной краски.

Первый слой картины, относящийся собственно к живописи, — это белильный подмалевок. Белила — оптическая основа цвета, своего рода «подсветка» изнутри картины. Она не видна зрителю, но имеет большое значение — конечные цвета получаются путем наложения на подмалевок прозрачных красок. К примеру, когда художник выполняет портрет, форму лица он сначала строит толстым слоем белил. Белила не только создают красивый оптический эффект, но и помогают экономить дорогостоящий пигмент, значительно меньшее количество которого требуется для прозрачных красок.

Следующие слои создают визуальное содержание картины. Они пишутся красками, которые содержат больше лака, чем масла, и потому прозрачны. Эти слои технологи называют лессировками. Поверх лессировок кладется лак — прозрачный защитный слой.

Для каждого из описанных слоев существуют методы исследования, указывающие на дату изготовления картины. В то же время, экспертов подстерегает масса подводных камней. К примеру, картина, написанная при жизни великого мастера, вовсе не обязательно принадлежит его перу. Во времена, когда эстетическая ценность картин считалась выше коллекционной, из мастерских гениев выходила масса копий, выполненных учениками, а подписанных самим маэстро. Наконец, на творении неизвестного современника великого художника уже наши современники могли просто подделать подпись. Искусствоведы тщательно анализируют сходство изучаемой картины с известными произведениями тех или иных периодов творчества художника, принимая во внимание технические и стилистические приемы, тематику работы, детали биографии мастера. Однако нетипичная картина может оказаться «пробой пера» или «шуткой гения»…

К сожалению, абсолютно точных способов определить подлинность картины на сегодняшний день не существует и не предвидится. Тем не менее опытный специалист, взглянув на картину невооруженным взглядом, уже может многое о ней рассказать.

Вооруженным глазом

При изучении картин эксперты используют несколько видов микроскопов. Участок картины, увеличенный в 20−50 крат, — зрелище едва ли не более красивое, чем сама картина. Холст превращается в череду холмов и впадин, лессировочные мазки приобретают форму то ли морских волн, то ли горных каньонов. Особенно хорош бинокулярный микроскоп, позволяющий заглянуть в глубь картины, ощутить толщину и качество лака и, разумеется, рассмотреть реставрационные вмешательства или дефекты. В ломаных трещинах, заполненных пылью, отражается долгая жизнь шедевра или же попытки состарить его искусственно (нагревая и резко охлаждая).

В такой микроскоп полезно взглянуть на подпись автора. Смывание и изменение подписи — один из простейших и в то же время эффективных способов подделки картин. В микроскоп отлично видно, лежит ли подпись под лаком, над ним или «парит» между двумя лаковыми слоями. Так называемая «подпись в тесте», которую художник ставил на невысохшем лаке, должна быть слегка утоплена. Вышеупомянутые трещины на старом лаке называются кракелюром. Если подпись лежит поверх трещин или затекает в них, — это показатель фальшивки. Хотя и подлинная подпись могла быть просто неудачно обведена (как правило, подписи не реставрируют).

Под поляризационным микроскопом (600 крат и более) проба с картины выглядит как россыпь сверкающих драгоценных камней. Эти «самоцветы» — не что иное, как частицы пигмента. Подавляющее большинство пигментов в классической живописи представляют собой растертые в порошок минералы. Вид и сочетание пигментов дает эксперту представление не только о дате изготовления картины (разные пигменты использовались в разное время), но и об индивидуальном «почерке» конкретного художника: разные мастера получали одни и те же цветовые оттенки, смешивая разные краски на палитре.

В невидимых лучах

Один из главных инструментов экспертов — ультрафиолетовое, рентгеновское и инфракрасное излучение. Ультрафиолетовые лучи позволяют определить старение лаковой пленки — более свежий лак в ультрафиолете выглядит темнее. В свете большой лабораторной ультрафиолетовой лампы более темными пятнами проступают отреставрированные участки (понятно, что нетронутые реставраторами картины ценятся значительно выше, чем дописанные) и кустарно переписанные подписи. Правда, этот тест легко обойти. Опытные реставраторы сохраняют тампоны, которыми они смывают лак, прежде чем восстанавливать утерянные участки полотна. Промыв впоследствии эти тампоны в растворителе, они получают… тот же самый старый лак, идентичный оригинальному. В настоящее время лаки, не темнеющие в УФ-лучах, даже выпускают серийно.

Рентгеновские лучи задерживаются наиболее тяжелыми элементами. В человеческом теле это костная ткань, а на картине — белила. Основой белил в большинстве случаев является свинец, в XIX веке стали применять цинк, а в XX-м — титан. Все это тяжелые металлы. В конечном счете на пленке мы получаем изображение белильного подмалевка. Подмалевок — это индивидуальный «почерк» художника, элемент его собственной уникальной техники, часть картины, которую он делал для себя, а не для заказчика. Для анализа подмалевка используются базы рентгенограмм картин великих мастеров. К сожалению, их публикации играют на руку не только экспертам.

Инфракрасные лучи, напротив, позволяют увидеть другую часть спектра картины. Эксперты используют специальные тепловизоры, воспринимающие волны длиной свыше 1000 нм. В инфракрасном свете проявляется нижележащий рисунок, сделанный художником черной краской или карандашом, или… сетка координат, с помощью которой писалась точная копия оригинальной картины.

Химическое оружие

Химический анализ в живописи делится на две категории: с отбором и без отбора проб. Изучение картины без отбора проб осуществляется с помощью рентген-флюоресцентного анализатора (РФА). Этот прибор определяет металлы, содержащиеся в веществе. Именно металлы являются хромофорами, то есть отвечают за цвет тех или иных веществ, отражая определенные световые волны (например, свинец — белый, желтый, оранжевый; медь — голубой, зеленый; железо — красный, желтый).

Более точный и детальный поэлементный анализ вещества дает микрорентгеноспектральный анализатор, или микрозонд. Для микрозонда с картины забирается проба. Она настолько мала, что не видна невооруженным глазом, зато содержит части всех слоев картины. Для каждого из них микрозонд составляет спектр элементного состава вещества. Кроме того, микрозонд может работать в режиме электронного микроскопа. Для химического анализа используются также такие методы, как эмиссионный спектральный анализ, эмиссионный спектральный рентгенофазовый анализ и многие другие.

Химический состав — чрезвычайно полезная информация. В помощь экспертам выпускаются подробные справочники с указанием дат выпуска заводских красок, лаков, грунтов, изготовленных по тому или иному рецепту.

В настоящее время на службе экспертов находится неорганическая химия. Связующими красок, представляющими собой органические вещества, во всем мире начали заниматься сравнительно недавно. Некоторые передовые методы органической химии, которые могли бы применяться в экспертизе, уже существуют, но находятся в распоряжении военных, криминалистов и академических институтов, которые не спешат делиться технологиями с искусствоведами. В экспертизе картин уже используются методы жидкостной и газовой хроматографии, ИК-спектроскопии.

Так сложилось, что в «гонке технологий» всегда лидировали эксперты: изготовителям подделок приходилось оперативно реагировать на появление новых методов экспертизы и пытаться их обойти. Специалисты говорят: «Если нам удастся окончательно разобраться в органической химии связующих, то мы победили на 50 лет вперед!»

Музеи, аукционы, частные коллекции часто нуждаются в проведении такого типа исследований, как определение точных подробностей производства живописных и графических полотен, рисунков и других произведений, которые можно классифицировать как картины. Такие исследования, классифицируемые как экспертиза картин, вам готов предложить сотрудники НП «Федерация Судебных Экспертов». Его специалисты могут подробно разъяснить любому клиенту все детали, касающиеся возможной классификации того или иного произведения, и другие вопросы. Сегодня квалифицированная экспертиза картин и произведений искусства стоит впереди технического уровня тех, кто производит подделки, поэтому обращение к нам наверняка сможет решить любые проблемы по определению подлинности.

НП «Федерация Судебных Экспертов» углубленно и ответственно проводит работы по изучению практики и методологии исследования предметов искусства, в том числе самых разнообразных картин. Эта деятельность, особенно в Российской федерации, нужна и востребована. Так как здесь существует и создается огромное количество культурных и художественных произведений в самых различных жанрах. Спектр исследуемых художественными экспертами видов работ может быть настолько широк, что для его описания понадобился бы целый научный отчет.

При покупке, продаже, выставлении на аукцион предметов искусства, очень важным и востребованным является экспертиза картин, их оценка и изучение. Только с помощью таких работ, проводимых достаточно квалифицированными экспертами, могут быть точно названы методики и технологии производства тех или иных произведений. Могут быть определены материалы, которые использовались для производства тех или иных произведений. Наши квалифицированные художественные специалисты в области экспертизы картин обладают достаточными знаниями для того, чтобы в результате обследования произведений искусства называть время их изготовления и другие сведения.

Так называемый провенанс, или происхождение живописи является той совокупностью сведений, которая определяет ее стоимость и художественную ценность. В таких исследованиях, как экспертиза картин или живописи, самый главный признак и вопрос, на который дают ответ экспертные специалисты – подлинность изучаемого объекта. Особенно это касается редких художественных произведений, имеющих особую ценность.

Почти всегда в тех случаях, когда производятся сделки с участием таких предметов, к этому привлекаются квалифицированные художественные специалисты в области экспертизы картин. Серьезные федеральные и независимые организации имеют возможность проводить подобные исследования, и давать задокументированные отчеты о подлинности и деталях производства художественных произведений.

Одной из подобных организаций, самых крупных и квалифицированных в России, является НП «ФСЭ». Уже на протяжении нескольких лет этот институт предоставляет российским гражданам, официальным лицам, музеям и организациям, углубленное и методологически правильное исследование самых различных произведений искусства, графики, живописи, любых культурных, исторических и художественных объектов, являющихся памятниками культурного наследия или произведениями современных мастеров. В этой организации такие качественные услуги предоставляются россиянам с полным соблюдением методологии, соблюдением Российского законодательства и других регламентов и правил получения наиболее точных данных.

Любые клиенты, которые обращаются в эту организацию для проведения экспертизы картин, могут не сомневаться в том, что получат услуги самого высокого профессионального уровня. Сама организация и работники НП «Федерация Судебных Экспертов» обладают теми тремя составляющими, которые обеспечивают наиболее высокий и эффективный уровень обслуживания по экспертизе в любой возможной области. Это отличная техническая база, широкая база знаний – к чему можно отнести и опыт практической работы.

И, в-третьих – прекрасное знание самых различных правил — это знание методов проведения любого исследования, позволяющие получать даже неожиданные результаты, знание российского законодательства, и подкрепляющая эти знания связь с правительственными организациями.

Хорошим доказательством прочных контактов этого учреждения с государственными структурами могут служить рекомендации от арбитражных судов России, которые можно увидеть на сайте организации. Результатом такого сотрудничества является опыт работы и ее высокое качество, а также – информированность о самых разных изменениях в законодательстве, которые могут происходить в тех его статьях и актах, что относятся к разным типам исследований и учитываются при их проведении.

На сегодняшний день НП «Федерация Судебных Экспертов» представляет самый широкий ассортимент исследований, какой находится в наличии российской экспертологии как науки и практики. Это означает, что к нам вы можете обращаться по любому поводу, который может у вас возникнуть. Приходить за разрешением любой проблемы, которая перед вами встает.

Мы окажем квалифицированную помощь в любом направлении и решении любого вопроса в области экспертизы картин. Обращаться в НП «Федерация Судебных Экспертов» могут любые лица, физические или юридические, зарегистрированные в Российской федерации. Как это и происходило раньше, сюда за проведением самых разных исследований обращаются частные персоны, правительственные и общественные организации, коммерческие и производственные компании.

Всех этих и многих других заказчиков специалисты НП «Федерация Судебных Экспертов» имеют возможность обслуживать на большей части Российской федерации. Это еще одна немаловажная деталь, которая отличает нашу организацию от многих российских экспертных учреждений. Охват такой территории становится возможен потому, что во всех российских округах работают наши региональные лаборатории. Сейчас их уже больше семидесяти.

Для того чтобы предоставлять широчайший спектр услуг на такой большой территории, в организации работает крупнейший штат экспертов, насчитывающий более трехсот штатных и внештатных сотрудников. За подробными консультациями о наших услугах приглашаем вас в центральный офис НП «Федерация Судебных Экспертов», для проведения экспертизы картин.