Александр Иванович Куприн - выдающийся русский писатель, творчество которого пришлось на рубеж 19-20 века. В своей уникальной и самобытной прозе он отобразил жизнь разных слоев и сословий русского общества.

Говоря о Куприне, как о писателе, стоит помнить о том, что в своем творчестве он наследовал А. П. Чехова и Л.Н. Толстого, а это значит, что он наследовал, прежде всего, гуманистические, демократические традиции их литературы. Произведения Куприна поражают разнообразием тематик и многоплановостью персонажей, таким образом он пытался воссоздать широкую и полноценную картину реальной русской жизни - Куприну были очень близки актуальные проблемы его времени, и ему удалось реализовать взгляд на образ той жизни в своем творчестве. Причем, он сумел сделать это самобытно и в присущей ему лирической манере.

Гуманистические традиции в раннем творчестве Куприна

Если говорить о гуманистических традициях в творчестве Куприна, то стоит обратить внимание на его раннее произведение - «Киевские типы », которое представляет собой серию очерков, начатых в 1894 году. Очерки разнообразны и насыщенными самыми различными персонажами и образами - здесь можно встретить студента, пожарного, певицу, квартирную хозяйку, художника-модерниста и ярких жителей трущоб. Этим многообразием Куприн, будучи талантливым и чутким писателем, желал показать основные черты и характеристики городской обывательщины, обрисовать читателю образы тех, кто живет «на дне».

Ярким примером гуманистического настроя в его творчестве служит рассказ «Дознание », который был написан в 1890-ых годах. Прежде всего, именно благодаря этому рассказу мы можем говорить о наследовании Л. Н. Толстого Куприным. В этом произведении писатель поднимает острые моральные и нравственные проблемы того времени, которые говорят о том, что ответственность за трагическую и несчастную судьбу народа необходимо возложить на интеллигенцию.

Проблематика гуманизма в произведении «Молох »

Нельзя забывать и о знаменитом произведении Куприна «Молох ». Он написал эту повесть, когда работал корреспондентом газеты и был отправлен в Донецкий бассейн, где и увидел условия быта и труда простых рабочих. Увиденное значительно повлияло на писателя, в повести «Молох» он отобразил нелегкую жизнь большого завода, быт рабочих поселков, вызывающий жалость, и протесты рабочих, которые там живут и трудятся. Тем самым Куприн пытался показать извечное противоречие между капиталом и рабочим классом, и это удалось ему лучше и глубже, чем его предшественникам. Полную и живую картину жизни рабочих и завода он показал глазами интеллигента Боброва, который очень остро реагировал на несправедливость и боль окружающих его людей. А символом капиталистического процесса в повести можно назвать Молоха и его воплощением - дельца Квашнина, который заботится только о том, как бы добыть больше денег и не брезговал человеческими жертвами.

А. И. Куприн пишет о простых человеческих тягостях и проблемах с присущим ему тонким мастерством и самое главное - любовью к людям. Тему любви Куприн раскрывает в рассказе «Гранатовый браслет ». Уже сами замыслы его произведений говорят о том, насколько сильно его волнуют гуманистические проблемы его современности. Писателю было присуще тонкое понимание психологии людей и острое восприятие того, что реально происходит на его родине, и как это сказывается на обычных людях. Гуманистические традиции в творчестве Куприна позволяют совершенно по-иному взглянуть на картину нравственной жизни России в конце 19-го века и начале 20-го, писатель пытается наиболее реально отобразить действительность.

Александра Ивановича Куприна с уверенностью можно назвать одним из лучших русских писателей начала 20 века!? Если говорить о месте в русской литературе А. С. Пушкина, Л Н. Толстого, А. М Горького, то здесь всё ясно, это уже не обсуждается. А вот говоря о Куприне, его современники, критики и литературоведы постоянно уточняют его место в отечественной литературе. Так А. В. Воронцов в своей статье «130 лет со дня рождения» пишет: «…Вряд ли кто-нибудь с уверенностью назовет Куприна фигурой, равной как его великим современникам - Чехову и Бунину, так и рангом помельче - Горькому и А. Толстому. А почему, собственно? Разве произведения его устарели, забылись…? Ничуть не бывало. Дети читают "Белого Пуделя", "Барбоса и Жульку", взрослые - "Олесю", "Поединок", "Яму", "Гранатовый браслет". …Так в чем же дело? Где "не дотянул" Куприн, чтобы войти в сонм "великих" или быть первым среди "выдающихся"?». А действительно, почему? По словам всё того же Воронцова, он, «талантливый писатель, так и не изжил в себе журналиста».

А Ю. Дружинин в статье «Куприн в дёгте и патоке» с сожалением говорит о незамеченных юбилеях такого великого писателя, как А. Куприн. Почему так получилось? А потому что дата «знаменовала то, что не хотелось вспоминать, вот и сделали вид, будто не вспомнили». В советском литературоведении времён «перестройки» много чего пересматривали.. Из черного списка в белый стали переходить отдельные запрещённые ранее на родине писатели. Куприн давно был разрешен, только правда о нем оставалась половинчатой, сокрытой. Видимо, поэтому его творчество ещё недостаточно изучено, как творчество тех, к кому судьба была более благосклонна.Советская критика не обходила вниманием его жизнь и творчество, но на разных этапах жизни рассматривалось оно по-разному. Постоянно выяснялось: «наш« или «не наш»?

Также с сожалением говорит о забытом Куприне и С. Чупринин во вступительной статье «Перечитывая Куприна» к одному из изданий произведений автора: «О Куприне сейчас вспоминают нечасто. Его переиздают, пишут диссертации, но не спорят».

Обидно было, открыв книгу «100 лучших писателей 20 века», не найти там Куприна, хотя мало кто из его современников писал так, как он. У него был дар вживаться в каждый созданный образ. Недаром он когда-то сказал слова, которые после повторит один из героев «Ямы»: «Ей-богу, я хотел бы на несколько дней сделаться лошадью, растением или рыбой или побыть женщиной и испытать роды; я бы хотел пожить внутренней жизнью и посмотреть на мир глазами каждого человека, которого встречаю». Кроме того, Куприн первым затронул проблемы армии, («Поединок»), открыл мир продажной любви («Яма»).

Рассматривая темы и проблемы, уже изученные в творчестве А. И. Куприна, постараемся расположить их в градационной последовательности: от наиболее исследованных к малоисследованным.

Одна из самых исследованных тем в творчестве Александра Ивановича Куприна – это тема любви. Любовь всегда была главной темой его больших произведений и миниатюр, так считали все исследователи его творчества. И, пожалуй, самой поэтичной вещью Куприна, по мнению большинства критиков, стал “Гранатовый браслет” - прекрасный рассказ о неразделенной великой любви, любви, “которая повторяется только один раз в тысячу лет”.

Но вот В. Н.Афанасьев в своей статье «А. И. Куприн» пишет, что «сделав своего «маленького человека» способным лишь на самоотверженную… любовь и отказав ему при этом во всяких других интересах, Куприн невольно обеднил, ограничил образ героя. Отгородившийся любовью от жизни со всеми ее волнениями и тревогами… Желтков тем самым обедняет и саму любовь…это тихое, покорное обожание… без борьбы за любимого человека… иссушает душу, делает ее робкой и бессильной». А вот А. А. Волков в работе «Творчество А. И. Куприна» говорит именно о неразделённой любви в произведениях писателя, которая «открывает возможность передать высокий накал человеческих переживаний, показать, как губительны для человека моральные устои буржуазного общества». В «Поединке» Назанский, рассуждая о любви, говорит именно о неразделённой любви: «И любовь имеет свои вершины, доступные лишь единицам из миллионов… Понимаете ли вы, сколько разнообразного счастья и очаровательных мучений заключается в неразделенной, безнадежной любви». Волков, рассуждая о счастье безответной любви, приходит к выводу, что «чувство неразделённой любви никогда не притупляется, потому что любовь эта безнадёжна, она не утоляется ответным чувством». Именно неразделённую любовь герои Куприна считают настоящей.

В «Гранатовом браслете» генерал Аносов утверждает, что настоящая любовь – это всегда величайшая трагедия. По мнению Волкова, истинная «любовь может возникнуть там, где человек близок к природе, где не так ощущаются социальные контрасты и губительное влияние Молоха» («Олеся»). Лесная сказка заканчивается трагически. Волков считает, виновата среда, в которой воспитывались герои: девушка, «воспитанная среди природы и свободная от всяких условностей мещанского общежития и мужчина, «слабый» перед этими условностями не смогли быть вместе. А вот по поводу «Суламифи» можно встретить совершенно противоположные точки зрения. Это произведение Куприна, одно из немногих, о взаимном чувстве, погубленном ревностью. По словам Сергея Чупринина, Горький «причислил «Суламифь» к аморальной литературе», а у Волкова читаем: «И. Корецкая в комментариях к «Суламифи» выносит следующий приговор: «Перенасыщенность экзотикой, стилизаторство, пряная эротика сближали повесть с модернистским искусством». П. Н. Берков, не столь безоговорочно, но тоже осуждает автора за «Суламифь». Но и Волков, и Чупринин называют повесть талантливой, так как автор опоэтизировал в ней нежную страсть возлюбленных. В этом произведении появляется новая мысль о любви, которая «сильна, как смерть».

Также хорошо исследованная тема в творчестве Куприна – это проблемы армии. Многие критики и литературоведы называли Куприна Колумбом «армейского материка». Кому, как не ему, доподлинно известны законы, царящие в армии, всю военную муштру он испытал на себе. Когда вышел «Поединок», он был сразу же восторженно встречен передовой критикой. Первым отозвался М. Чуносов статьёй «Чудовище милитаризма», он увидел в «Поединке «армейскую жизнь во всей её ужасной и трагической неприглядности». Об обвинительном акте солдатчине писал и В. Львов в статье «Жрецы и жертвы». Афанасьев считал, что, изображая царскую армию, Куприн «сумел затронуть … ряд вопросов, глубоко волновавших всё русское общество и особенно остро стоявших накануне и в период первой русской революции». Но самое главное заключалось в концепции, позволившей, по словам Плоткина, « в частных явлениях открыть … пороки военного быта…как выражение общего неизлечимого недуга монархического строя». А. Волков считал, что в «Поединке» автор стремился показать, «до какого ужасающего состояния доводили бессмысленная муштровка, палочная дисциплина и без того забитую, невежественную солдатскую массу» Но вот революционных веяний в армии, описываемой Куприным, Волков не увидел. А Паустовский в книге «Поток жизни» назвал «Поединок» «тяжелейшей пощёчиной политическому строю царской России», «документом о тупой и сгнившей до сердцевины офицерской касте, об армии, державшейся только на страхе и унижении солдат, об армии, как бы нарочно созданной для неизбежного и постыдного разгрома в первых же боях». Реакционная же критика обрушилась на Куприна с обвинением в клевете на армию (А. Басаргин «Литературная вылазка против военных»). И Львов, и Волков, и Афанасьев, и многие другие критики и литературоведы говорили о таланте Куприна – сатирика, сумевшего обличить армейскую жизнь царских времён. К до боли ему знакомым проблемам армии Куприн вернётся ещё не раз в своих рассказах. Действительно, взаимоотношения офицеров и солдат, бюрократическая машина государства, требующая обязательной службы даже тех, кто не способен физически или психологически, развращающая молодых офицеров служба в провинции – все эти проблемы Куприн в литературе открыл первым.

Также критики, изучавшие творчество Куприна, говорили о традициях таких великих классиков нашей литературы, как Л. Н. Толстой и А. П. Чехов, в его произведениях. Ранние произведения Куприна содержали целые отрывки из произведений русских и зарубежных писателей, многие упрекали его даже в плагиате: абзац из «Санина» Арцыбашева, монолог Вершинина из «Трёх сестёр» Чехова, но больше всего разногласий по этому поводу было у Куприна с И. Буниным. С. Чупринин писал: «Читая Куприна, ловишь себя на мысли, что вот промелькнул Мопассан, а вот Д. Лондон, тут Чехов, а тут Горький и т.д. Куприн пропускал через себя все идеи и образы. Жадно впитывал их, и… они иногда воплощались в его произведениях». Это было просто подражанием. Но каким бы ни было подражательным его творчество, особенно раннее, в нём можно увидеть глубокие и разнообразные связи с традициями классической литературы. Говоря об «Олесе», исследователи вспоминают толстовских «Казаков», в которых их автор ставил перед собой задачу показать образцового человека-дикаря, неиспорченного цивилизацией, в соприкосновении с «культурным» обществом. По мнению Афанасьева, Кулешова, Крутиковой, Беркова и других, Куприн продолжал Чеховские традиции, связанные с лирико-публицистической линией. Страстные монологи и диалоги, которые мы читали в «Палате № 6», невольно всплывают в памяти, когда слышим беседы Боброва и Гольдберга из «Молоха», Ромашова и Назанского в «Поединке». Но всё те же критики и литературоведы говорили, что Куприн «далеко не всегда был поборником чрезвычайной краткости, лаконичности», как Чехов, и, преклоняясь перед Толстым-художником, у которого перенял «диалектику души», он был совершенно равнодушным к Толстому-философу и Толстому-проповеднику. В. В. Воровский писал о Куприне, что у его героев, как и у героев Чехова, наблюдается «жажда освобождения… от цепей рабства и пошлости». А. Волков считал, что «социальные мотивы поведения у героев Куприна значительно более обнажены, чем у героев Чехова». В «Русском биографическом словаре» сказано ещё об одном различии: « Купринские герои в отличие от чеховских пессимистов, органически любят жизнь, цепляются за неё». Это всё говорит о том, что, несмотря на подражание и следование традициям Толстого и Чехова, Куприн ищет свой стиль, свою манеру письма.

Продолжая традиции Пушкина и Достоевского, Куприн раскрывает тему «маленького человека», которому сочувствует, раскрывает его душевные качества в противовес писателям-декадентам, хотя и видит свойственные ему слабости, которые порой изображает с дружеской иронией. Накануне революции и в её годы тема «маленького человека была главной, по мнению Афанасьева, в творчестве Куприна. И Афанасьев как бы упрекает Куприна в том, что он «не видит истинных борцов,… не помышляет вступить в единоборство со злом». Но внимание к «маленькому человеку», защита способности его чувствовать, любить, страдать вполне в духе Достоевского и Гоголя. Вспомним хотя бы Желткова из «Гранатового браслета».

О Куприне, как о приверженце реализма (критического и традиционного) писали все передовые критики и литературоведы. Афанасьев считал: «Успех Куприна был успехом не только его самого, но и всего того литературного направления, к которому он примкнул. Именно в начале нового века становятся особенно ощутимыми достижения писателей критического реализма». Об этом писали и видные критики революционного времени А. Богданович и Ю. Веселовский. Хотя те же критики наблюдали в творчестве Куприна и веянья декаданса. Далеко ушли от реализма и лирико-философские миниатюры, написанные в 1904 году («Бриллианты», «Белые ночи»). Афанасьев называет причину, по которой Куприн отходит временами от реализма – эта причина кроется в неустойчивости его философских взглядов. Кстати, многие критики замечали в реалистических произведениях Куприна и романтическую приподнятость, и чрезмерное внимание к быту (даже называли «бытовиком») одновременно. По словам Волкова, о чём бы ни писал писатель, какой бы моде не отдавал дань, «он как был, так и остался реалистом». Хотя П. Берков, как говорит Волков, «путаясь в противоречиях», заключает, что «непостижимое и случайное», ощутимые в некоторых произведениях Куприна, определяют всё его творчество. Волков в корне не согласен с мнением Беркова, он говорит, что «Куприн не был бы реалистом, если бы «случайность» являлась основой его произведений. Также с восторгом говорит о Куприне, как о «талантливом реалисте-демократе, развивавшем традиции писателей «старого реализма», Ф. Кулешов в книге «Творческий путь А. И. Куприна».

А вот ещё одна проблема, достаточно изученная исследователями творчества А. И. Куприна, - особенности развития капитализма в России. По словам Крутиковой, именно в повести "Молох" затронуты многие актуальные проблемы конца века. В ней идет речь о развитии капитализма в России, трагедии личности, взаимоотношении буржуазии и интеллигенции, положении рабочего класса, перспективах капиталистической цивилизации и технического прогресса, моральном облике мещанства и буржуазии». Но вместе с тем Крутикова, говоря о творческом росте Куприна, смело взявшегося за постановку жгучих вопросов эпохи, говорит и о внутренней неподготовленности автора к раскрытию этих вопросов, которая выразилась в беллетризированно-традиционной и облегченной трактовке названных проблем. По мнению Афанасьева, «многие писатели, современники Куприна, как, например Д. Н. Мамин-Сибиряк, каждый по-своему изображали «рыцарей наживы», крупных фабрикантов, выколачивающих миллионные барыши и считающих себя при этом создателями культуры и прогресса. Куприна волновали те же проблемы, но он стремится вскрыть и обнажить язвы капитализма, его развращающую силу. Так появляется на страницах повести образ фабриканта Квашнина, олицетворяющий кровожадного бога древности Молоха, символа жестокости и бесчеловечия капитализма - эта мысль проходит сквозь всё произведение «Молох». Но, по мнению всех критиков, даже прогрессивных, «протест Боброва против капитализма не имеет никакого практического значения, потому что он человек слабый, неврастеничный, бесхарактерный, не способный к борьбе и действию», впрочем, как и сам Куприн. Осуждение капитализма порой переходит у него в отрицание техники, культуры, цивилизации, ведет к наивному прославлению «доброго старого времени». На появление «Молоха» откликнулся ряд журналов и газет. При всей разноречивости оценок все писавшие о повести сходились на признании ее большого социального значения. Так, критик киевской газеты «Жизнь и искусство» отмечал, что «Молох» «является сильным протестом…против общего поклонения золотому тельцу, против всего направления современной цивилизации».

Как видим, критики упрекают Куприна в том, что он не смог создать сильного революционного борца. А Кулешов писал, что «в купринском «Молохе» - произведении середины девяностых годов нет, и не могло быть гордого, грозного и революционного пролетария…даже Горький, стоявший гораздо ближе к трудовому народу…не создал в ту пору образа рабочего-революционера…, потому что жизнь, русская действительность еще не давала писателям достаточного материала для создания нового литературного героя». «Молох» - первое в русской литературе произведение о рабочем классе, но, как и у Золя в «Жерминали», пролетариат – безмолвная масса, толпа, которую легко обмануть обещаниями. Выступления толпы стихийны. И протест, бунт начинает интеллигент, инженер, уничтожающий машины, а не человека, систему. И причина протеста в большей степени личная: деньги и власть погубили любовь.

Проблема пассивной, не способной к борьбе интеллигенциихорошо исследована в творчестве Куприна. Волков пишет: «Тема интеллигенции разработана в «Поединке» так ярко, горячо и правдиво потому, что она была личной, выстраданной темой для самого писателя». В годы подъема освободительной борьбы писатель особенно остро интересовался проблемой бытия честного, но разуверившегося во всем интеллигента, утратившего вместе с верой в жизнь силу характера и воли. Для такого интеллигента, трагедия которого была отчасти трагедией самого Куприна, характерны пылкие рассуждения на отвлеченные темы красоты, правды, справедливости, рассуждения, не подкрепленные строгим историческим и социальным анализом и практическим действием. При рассмотрении художественной структуры образов Назанского и Ромашова становится очевидным, какое громадное значение придавал Куприн художественному исследованию души рефлектирующего интеллигента. Назанский наиболее полно выражает положительные идеи Куприна, а посему он и наиболее противоречивый образ во всем творчестве писателя. Если в Ромашове воплощены лишь черты бездейственности, бессилия духа, то в речах Назанского писатель пытался начертать программу идейного оздоровления интеллигенции, систему философских, этических и эстетических взглядов. В образе Назанского отразились и сила Куприна и его слабость - непоследовательность и эклектичность мировоззрения писателя.

Также нашими куприноведами хорошо изучено раннее творчество Александра Ивановича. Все они выделяют одинаковые границы раннего творчества - это примерно семилетие с 1889 по 1896 год, т. е. от первого выступления писателя в печати с рассказом «Последний дебют» до создания им повести «Молох» - первого крупного в идейно-художественном отношении, самобытного произведения. Афанасьев считал, что в ранних рассказах, несмотря на их неравноценность, «проявляется главная, ведущая линия, связанная со стремлением их автора раскрыть духовную красоту человека-труженика, человека из народа, показать неприглядный облик «хозяев жизни». Эти характерные особенности раннего творчества Куприна найдут отчетливое воплощение в его первом крупном произведении повести «Молох». Крутикова говорила о не совсем правомерном отнесении ранних произведений Куприна некоторыми критиками к декадентским, так как сам автор выступал против этого. Также, по мнению Крутиковой, в «ранних рассказах Куприна о любви еще много литературного штампа, экстравагантности и сентиментальности». Лучшими произведениями молодого Куприна считаются его "военные" рассказы - "Дознание", "Прапорщик армейский". Кулешов считает, что именно в раннем творчестве «намечается круг излюбленных писателем тем и начинаются поиски положительного героя». За семь - восемь лет своей писательской молодости Куприн напечатал примерно сорок рассказов, две повести, четырнадцать бытовых очерков, полдесятка «производственных» очерков, ряд стихотворений, бессчетное количество репортерских заметок, газетных статей, фельетонов, корреспонденций и хроник.

Хорошо изучен в работах исследователей и такой жанр, как очерк. Из всех газетных жанров, в которых пробовал свои силы ранний Куприн, по словам Кулешова, самым излюбленным был этот жанр. Очерк был выражением здоровой и естественной любознательности молодого писателя, жадно всматривавшегося в окружающее, в жизнь и быт людей всех сословий и профессий. В очерках на производственные темы Куприн пользуется аналитическим приемом изображения производства, идя от общего к детализации, к частностям.

Афанасьев, Волков и другие считали, что «характерные особенности Куприна-очеркиста - тонкая наблюдательность, повышенный интерес и внимание к маленьким, незаметным, а иногда и деклассированным, брошенным на дно жизни людям». Некоторые очерки интересны тем, что являются как бы эскизами, набросками к более поздним произведениям писателя. Наиболее значительными, по мнению Волкова, являются очерки: «Босяк», «Вор», «Доктор», «Ханжушка». Как-то Арамилев в своей статье упрекнул Куприна в том, что его очерки похожи на фотографии. Но, критикуя статью В. Арамилева, Горький писал И. Жиге: «Ни Короленко, ни Гамсун, а тем более Куприн не являются фотографами, они слишком много привносят от себя». Это замечание Горького точно определяет общее свойство цикла «Листригоны» и отдает должное Куприну - крупному мастеру очеркового жанра.

Первым среди русских писателей Куприн раскрывает в повести «Яма» тему проституции, тему продажной любви. Эта тема ещё недостаточно исследована, так как и при жизни автора и при советской власти это произведение считалось аморальным, непристойным. Хотя для царской России, да и для нашего времени эта проблема стояла и стоит довольно остро. Бурное развитие капитализма, массовое обнищание деревни, а также моральное разложение верхов буржуазного общества, напуганных революцией и ищущих забвения в «острых ощущениях», привело к значительному росту проституции, особенно в больших городах России. Но к этой теме Куприн подошел как художник-гуманист, глубоко сочувствующий «униженным и оскорбленным», стремившийся в ожесточенной душе найти светлое, человеческое начало…
Но главное, что «раскритиковали» критики – это то, что оказывается «не социальные причины, а извечные биологические инстинкты, заложенные в человеческой натуре, вот что, по мнению Платонова, порождает и поддерживает проституцию». Затруднения Куприна в работе над «Ямой» не были случайны. Прежде всего, они объяснялись отсутствием у писателя четкой позиции. То он приближался к пониманию зависимости проституции от частной собственности и эксплуатации человека человеком, то отклонялся от этого в сторону рассуждений об извечных свойствах порочной человеческой натуры. Советской критикой о «Яме» почти ничего не написано, и вряд ли следует целиком соглашаться с мнением, высказанным о повести П. Н. Берковым: «Непониманием законов общественного развития, признанием низменности человеческой природы объясняется неудача самого крупного по объему и наименее сохранившего для советского читателя значение произведения Куприна - повести «Яма». Но этим и другим положительным оценкам противостоят иные мнения. Л. Толстой прочитал только первые страницы повести и …оценил ее следующим образом: «Я знаю, что он как будто обличает. Но сам-то он, описывая это, наслаждается. И этого от человека с художественным чутьем скрыть нельзя». В. В. Воровский писал о первой части «Ямы», что она носит «чуждый Куприну характер идеализации, и самый стиль последней его повести пропитан чуждой ему слащавостью». В эстетических декларациях, сделанных в «Яме», Куприн во многом смыкается с эстетикой натурализма.

Натуралистические тенденции в произведениях Куприна отдельно не изучались куприноведами, но каждый о них говорит в своих монографиях и статьях. Во второй и третьей частях повести «Яма» значительно усиливаются элементы натурализма, сказавшиеся, прежде всего, в чрезмерном подчеркивании тех сторон жизни публичного дома, которые сообщают повествованию излишнюю грубость и физиологичность. Это-то, по мнению Афанасьева, Волкова, Крутиковой и других передовых критиков и литературоведов, и послужило поводом для обвинения Куприна в склонности к порнографии. Названные литературоведы считают Куприна последовательным реалистом и пристрастие писателя к «живым документам», по их мнению, не превращало его в натуралиста… «Я лично люблю правду голую, бьющую по головам…, - говорил он в беседе с одним из журналистов в 1905 году. - Потому нахожу, что писатель должен изучить жизнь, не отворачиваясь ни от чего... Скверно ли пахнет, грязно ли …».

И ещё одна недостаточно изученная тема – народные массы в творчестве Куприна. Специального исследования по этой теме нет, хотя каждый критик отводит ей место в своей статье или монографии. Куприн, как и Тургенев, по–другому взглянул на народ. В изображении простых людей Куприн отличался от склонных к народопоклонству литераторов (хотя и получил одобрение маститого критика-народника Н. Михайловского). Его демократизм не сводился только к слезливой демонстрации их «униженности и оскорбленности». Простой человек у Куприна оказывался не только слабым, но и способным постоять за себя. Народная жизнь представала в его произведениях в своем вольном, стихийном, естественном течении, со своим кругом обычных забот - не только горестями, но также радостями и утешениями, например, «Листригоны». Как и Горький, описывающий жизнь босяков, Куприн тоже присматривается к жизни «отверженных». Только, по мнению Волкова, «для горьковских босяков характерны поиски правды, поиски смысла жизни. У Куприна в зарисовках «отверженных» нет этого горьковского углубления в характер. Его, прежде всего, привлекает живописность, красочность, необычность этих людей. Он любовно коллекционирует типы «отверженных». Описывая воров, он добросовестно перечисляет все отрасли этой древней «профессии». Он рассказывает нам о разновидностях нищих («Стрелки»), маклеров («Заяц»), богомолок («Ханжушка»), рассказывает спокойно, без негодования. И, тем не менее, все «коллекционируемое» превращается в обвинительный материал против буржуазного общества». Но многие критики говорили, что известная ограниченность мировоззрения писателя приводила порой к идеализации деклассированных элементов.

Ещё одна тема – Куприн-психолог. По мнению Волкова, «Куприн обнаруживает большую способность к художественному перевоплощению, «вхождению» в образ, что позволяло ему создавать живые характеры и с глубокой правдивостью передавать сложный ход мыслей и переживаний своих героев. Сила Куприна-художника обнаружилась в раскрытии психологии людей, поставленных в различные жизненные обстоятельства, особенно такие, в которых проявляется благородство, сила духа. Однако порой он склонен углубляться в дебри патологической психики, изучать сложные изгибы больной души. Хорошо, когда художник, проникая в сущность патологической психики, выясняет ее социальный генезис. Ошибка начинается тогда, когда свойства больной психики выдаются за извечное начало души человека, не поддающейся контролю со стороны разума. Подобные психологические эксперименты мы видим в рассказах «Ясь», «Безумие». К сожалению, и в этих рассказах дают о себе знать мистические мотивы, свидетельствующие о влиянии декаданса».

Литература:

1. П. Н. Берков. Александр Иванович Куприн. М.-Л., Издательство Академии наук СССР, 1956.
2. В. В. Воровский. Литературно-критические статьи. М., Гослитиздат, 1956.
3. В. Афанасьев. Александр Иванович Куприн, М., Гослитиздат, 1960.
4. Измайлов А. Песни земной радости//Измайлов А. Лит. Олимп. М., 1911.
5. Кранихфельд В. Поэт радостной случайности (А. И. Куприн)// Кранихфельд В. В мире идей и образов. СПб., 1912. Т. 2
6. Волков А. А. Творчество Куприна. 2-е изд. М., 1981.
7. Кулешов Ф. Творческий путь Куприна. Мск, 1987.

Москве за Куприна были написаны панегирические очер­ ки и появились покаянные интервью; но только нацара­ панная немощной рукой подпись принадлежала достоверно ему. Он умер от рака в Ленинграде в 1938 г., там же по­ кончила с собой в пору блокады его жена Елизавета Морицевна.

1. Какие направления реалистической прозы существовали в нача­ ле века?

2. Каковы особенности ранних рассказов Куприна?

3. Какие впечатления детства и отрочества питали гуманистическую устремленность Куприна, его внимание и сострадание к «слабому ма­

ленькому человеку» («Поединок», «Олеся», «Гамбринус»)?

4. Какова роль культа физической красоты и силы в предреволю­ ционных произведениях Куприна? Почему в условиях жестокой действи­ тельности эти качества обречены на гибель («В цирке», «Изумруд»)?

5. В чем проявляется верность Куприна реалистическим заветам? Какое место занимает в творчестве писателя «река жизни» - профес­ сиональный, военный, заводской, рыбацкий, чиновничный уклад или на­ циональный быт - русский, украинский, белорусский?

6. В чем близость Куприна с его вниманием к внутренней жизни че­ ловека Льву Толстому и Чехову как мастеру малых форм прозы («Оле­ ся», «В цирке», «Жидовка»)?

7. В чем, на ваш взгляд, своеобразие композиции повести «Олеся»? Какую роль в ней играют картины природы?

8. Что такое «естественная личность» и как она воплощена в пове­ сти «Олеся»?

9. В чем следует Куприн («Олеся») традиции Л. Толстого («Каза­ ки») и в чем полемизирует с классиком литературы?

10. Считаете ли вы, что Куприн в повестях «Олеся» и «Гранатовый браслет» понимает любовь как духовное возрождение?

11. Как изображена русская армия в повести «Поединок»? В чем это изображение перекликается с действительностью того времени?

12. Как соотносятся позиции героя и автора в повести «Поединок»?

13. Какова и как запечатлена «диалектика» души Ромашова («Пое­

14. Какие изменения в отношении А. Куприна к русской армии и ее

традициям вы проследите, если сравните повести «Поединок» (1905) и «Юнкера» (1933)?

Темы сочинений

Тема трагической любви в творчестве Куприна («Олеся», «Гранато­ вый браслет»).

Темы рефератов

1. Традиции Толстого в произведениях Куприна.

2. Русская армия в произведениях Куприна («Поединок», «Юн­

К у п р и н а К. А. Куприн - мой отец.- М., 1979.

В этой книге дочь писателя рассказывает о своем отце прежде всего как о человеке, современнике грандиозных событий XX столе­ тия. Особый интерес представляют главы книги, посвященные па­ рижской жизни Куприна, друзьям писателя по эмиграции - Баль­ монту, Шмелеву, Саше Черному и др.

М и х а й л о в Олег. Куприн.- М., 1981.- (Серия «Жизнь заме­ чательных людей»).

Беллетризованные главы книги в живой, увлекательной форме содержат рассказ о драматической, полной приключений и глубо­ ких потрясений жизни Куприна.

Специальные разделы книги посвящены анализу творчества пи­ сателя и вводят читателя в его художественную лабораторию, под­ черкивая своеобразие дарования.

ЛЕОНИД НИКОЛАЕВИЧ АНДРЕЕВ (1871-1919)

Леонид Андреев был «новым» писателем, целиком при­ надлежащим наступившему XX в. Его рассказы, повести, драмы поражали воображение силой и искренностью в желании автора разделить страдания человека, необыкно­ венным, порою болезненным темпераментом в отстаива­ нии излюбленных - то героических, то мрачно-упадни­ ческих - идей, стремлении к скоплению эффектов и дра­ матических - часто мелодраматических - ситуаций. Его произведения были непохожи на «традиционную» литера­ туру: они увлекали или отталкивали, но никогда не остав­ ляли равнодушным.

Надломленность юной души. Внук орловского предводи-, теля дворянства и крестьянки, сын бедного землемера, пи­ сатель познал ужасы городской окраины, полуголодный студенческий быт, мучительный разлад с самим собой, не-

нависть к бессмысленному существо­ ванию «толпы». Шестнадцатилетним гимназистом он записал в дневнике: «Придет время, я нарисую людям по­ трясающую картину их жизни». Он испытал приступы жестокого душев­ ного отчаяния, несколько раз поку­ шался на самоубийство (ладонь левой руки у него была пробита пулей, паль­ цы скрючены) и одновременно был обуреваем жгучими, разъедающими, честолюбивыми помыслами, жаждой

славы и известности. Как-то признался Горькому: «Еще че­ тырнадцати лет я сказал себе, что буду знаменит, или - не стоит жить».

Раннее творчество. Леонид Андреев вошел в литературу в самом конце XIX в. (5 апреля 1898 г. в газете «Курьер» впервые за его полной подписью был помещен пасхальный рассказ «Баргамот и Гараська»). И его ранние рассказы - «Жили-были», «Большой шлем», «Петька на даче», «Го­ стинец», «Из жизни штабс-капитана Каблукова» и т. д.- явили нам традиционный реализм, демократическую устрем­ ленность, заметное влияние Чехова и Горького. Пример - рассказ «Петька на даче» (1898), вызывающий сострада­ ние к грязному и забитому парикмахерскому «мальчику», похожему не на десятилетнего ребенка, а на «состаривше­ гося карлика». Однако уже здесь мотивы, знакомые по че­ ховскому «Ваньке Жукову», осложнены демонстратив­ ным вмешательством автора в судьбу своих героев. Даже

в этих по фактуре своей крепких реалистических расска­ зах ощутимо и нечто иное, новое. «Так бывает; так мо­ жет быть»,- утверждали своими произведениями писате­ ли XIX в. «Да будет так»,- как бы говорит Андреев. Уже

в этих ранних произведениях ощущаются зачатки того, что Горький назвал «изображением мятежей внутри человека». С течением времени в творчестве Андреева все более пре­

обладали мотивы «социального пессимизма», тяготение к «безднам» человеческой психики и символическим обоб­ щениям в изображении людей. В этом было уже отличие Андреева от писателей традиционного реализма. Он шел не от непосредственных впечатлений жизни, а с поразитель­ ным художественным умением подводил материал под заго­ дя заданную схему.

Вот ранний рассказ «Большой шлем» (1899), герой ко­ торого Николай Дмитриевич Масленников умирает за кар­ точным столом в момент своего наивысшего «игроцкого» счастья. И тут - неслыханное дело - оказывается, что партнеры Масленникова, с которыми он много лет коро­ тал в маленьком городке долгие вечера, не знают о нем ничего, даже его адреса... Здесь все подчинено (пусть и в ущерб правдоподобию) идее о трагической разобщенности людей.

Восхождение. Литературная карьера Леонида Андреева складывалась необыкновенно счастливо. Безвестный това­ рищ присяжного поверенного, вчерашний судебный хро­ никер газеты «Курьер», он в короткое время выдвигается в первые ряды русских писателей, становится властите­ лем дум читающей публики. Много значило для него зна­ комство с Горьким (в 1898 г.), перешедшее вскоре в дли­ тельную, хотя и неровную, но очень благотворную для него дружбу. «...Если говорить о лицах, оказавших действи­ тельное влияние на мою писательскую судьбу,- сказал Андреев,- то я могу указать только на одного Максима Горького, исключительно верного друга литературы и лите­ ратора». Вслед за Горьким Андреев вошел в телешовский литературный кружок «Среда» и демократическое изда­ тельство «Знание». Появившийся в1901 г. сборник его рассказов разошелся вдвенадцати изданиях общим тира­ жом для того времени необычайным - сорок семь тысяч экземпляров. В эту пору он один из ведущих писателей- «знаниевцев», едва ли не самая яркая звезда в созвездии «Большого Максима». Но та же самая сила - зависимость от времени, его приливов и отливов,- которая сделала Ан­ дреева соратником Горького, и отдалила его, уведя к друго­ му полюсу литературы.

На все перемены общественной, политической жизни Леонид Андреев откликался с какой-то, хочется сказать, сейсмографической чуткостью. Подхваченный обществен­ ным подъемом, он создает жизнеутверждающую новеллу «Весной»(1902) и «Марсельезу»(1903) - рассказ о про­ буждении героического чувства под влиянием товарище­ ской солидарности в робком и аполитичном обывателе. Ко­ гда вспыхнула Русско-японская война, он откликается на нее обличительным «Красным смехом», пронизанным паци­ фистским протестом против бессмысленной бойни. А когда разгорается революция1905 г., он пишет В. В. Вересаеву:

«Вы поверите, ни одной мысли в голове не осталось, кроме революции, революции, революции...» И это не было пу­ стой фразой. Андреева, предоставившего свою квартиру для проведения заседания ЦК РСДРП Москвы, заключают

в Таганскую тюрьму. Он выступает с пьесой «К звездам»,

в которой создает образ рабочего-революционера Трейча, близкого Нилу из горьковских «Мещан». Затем наступает реакция, и тот же Андреев оказывается автором антирево­ люционного рассказа «Тьма» (1907), появление которого усугубило его расхождения с Горьким. Сам Андреев сказал

однажды: «Сегодня я мистик и анархист - ладно; завтра я буду писать революционные вывески... а послезавтра я, быть может, пойду к Иверской с молебном, а оттуда на пи­ рог к частному приставу».

На перепутьях реализма и модернизма. Однако за все­ ми этими колебаниями маятника - влево, вправо, снова влево и т. д.- все более явственно вырисовывалась общая устремленность художнических поисков Андреева. Писа­ тель, чуткий к социальным противоречиям, он довольно быстро изживает иллюзии сентиментального и несколько благодушного гуманизма и, начиная с «Красного смеха», стремится в обобщенных образах-символах выразить всю противоречивость жизни человеческого общества в его глав­ ных, узловых моментах. «Вопрос об отдельных индивиду­ альностях как-то исчерпан, отошел,- признается Андреев в письме к В. В. Вересаеву в 1906г.,- хочется все эти раз­ ношерстные индивидуальности так или иначе, войною или миром, связать с общим, с человеческим». Человек «вооб­ ще», оказавшийся в исключительной ситуации,- вот что привлекает его внимание. «Мне не важно, кто „он" - герой моих рассказов: поп, чиновник, добряк или скотина,- де­ лится он в письме к К. Чуковскому.- Мне важно только одно - что он человек и как таковой несет одни и те же тя­ готы жизни».

Если говорить об успехе произведений Андреева у чита­ теля, то в течение всех 1900-х гг. он только растет. Отве­ том на расправу с революционерами является знаменитый «Рассказ о семи повешенных» (1908). Однако внимание писателя концентрируется и здесь на «общих» пережи­ ваниях приговоренных к смерти, когда они проходят че­ рез этапы мученичества: судилище, пребывание в камере, последнее свидание с близкими, казнь. Все конкретное убрано, остались лишь мучительные ощущения семерых

людей вблизи неумолимо надвигающейся смерти. Человек и смерть - такова философская проблема, которую ставит Андреев в «Рассказе о семи повешенных». Преступление и возмездие - суть повести «Губернатор» (1905), где цар­ ский сановник, отдавший приказ стрелять в безоруж­ ных людей, сам понимает неизбежность расплаты за соде­ янное и покорно ожидает черный револьверный глазок тер­ рориста.

Протест Леонида Андреева, при всем его максимализме, нес в себе глубокое внутреннее противоречие. Увлеченный мрачной философией Шопенгауэра и психологией «под­ польного человека» Достоевского, писатель страстно обли­ чает современную культуру, современный город, современ­ ное общество, идет, кажется, до последней черты в критике религии, морали, разума. Однако у этой черты его героев встречают скепсис, безверие, мысль о неизбежности страда­ ния и невозможности счастья. Отец Василий («Жизнь Васи­ лия Фивейского») внезапно открывает, что там ничего нет, и бросает проклятие не существующему уже для него Богу: «Так зачем же всю жизнь мою Ты держал меня в плену, в рабстве, в оковах? Ни мысли, ни свободы! Ни чувства! Ни вздоха!» Но что ждет его теперь, в свободе безверия? Отчая­ ние бессмысленной жизни. Доктор Керженцев («Мысль»), совершивший убийство из ревности, постигает тщету чело­ веческого разума и морали, в ницшеанском порыве подни­ маетсянад обществом: «Вы скажете, что нельзя красть, убивать, а я вам скажу, что можно убивать и грабить, и это очень нравственно». Однако слабость разума оборачивается против него самого, когда, помещенный в психиатрическую больницу, Керженцев остается наедине «со своим жалким, бессильным, до ужаса одиноким „я"». Анархист Савва (од­ ноименная драма) познает всю нелепость общественного устройства и мечтает взорвать общество, культуру и оста­ вить «голого человека» на «голой земле». Но первая же по­ пытка Саввы сломить устои общества (он взрывает в мона­

Революционные мятежи ведут у Андреева к перерожде­ нию рыцарей идеи в разбойников, «лесных братьев» (ро­ ман «Сашка Жегулев», 1911), вызывают разгул первобыт­ ных инстинктов, оргию бессмысленных убийств, уничтожение культурных ценностей, самоистребление (пьеса «Царь-Голод») и, как результат, завершаются реставрацией деспотической власти, торжеством угнетателей (рассказ

«Так было», пьеса «Царь-Голод»). Анархический протест, максималистское отрицание буржуазного общества обора­ чиваются неверием в человека, в его здоровое, творческое начало.

Л. Андреев и символизм. Подобно символистам, Андреев отвергал бытовизм, «плоское описательство». Он устрем­ лялся, пренебрегая реальностью, «вглубь» - к метафизиче­ ской сущности вещей, чтобы открыть вожделенную «тай­ ну». Но полное безверие приводило его к тотальному отрицанию смысла жизни и ценности человека как таково­ го. Как замечал по этому поводу один из мэтров символизма Вяч. Иванов, «соединение символизма с атеизмом обрекает личность на вынужденное уединение среди бесконечно зия­ ющих вокруг него провалов в ужас небытия. Герою „Моих записок" (1908), который из-за судебной ошибки много лет просидел в тюрьме, свобода представляется хуже заключе­ ния: весь мир видится ему огромной «бессмертной тюрь­ мой». И выхода из этой тюрьмы, избавления, по Андрееву, нет и не может быть.

«Кто я? - размышлял Андреев в 1912 г.- Для благорожденных декадентов - презренный реалист; для наслед­ ственных реалистов - подозрительный символист». Осо­ знавая некую двойственность своей идейной позиции и художественного метода, писатель человечески остро пере­ живал это, страдая от глубоких расхождений со своим не­ давним другом Горьким.

Писатель-экспрессионист. Кто же был Леонид Андреев? К какому направлению принадлежит его творчество? Он явился одним из первых, самых ранних представителейэкспрессионизма в литературе(фр. expression - выраже­ ние, выразительность) - направления, сложившегося в пе­ риод Первой мировой войны и последовавших за ней рево­ люционных потрясений и передавшего ощущение кризиса буржуазного мира. «Русские модернисты,- замечает теоре­ тик литературы П. В. Палиевский,- часто шли впереди своих западных коллег, но им явно не везло с международ­ ным признанием...»

Экспрессионизм, возникший в Германии сначала как направление в живописи, пришел на смену импрессиониз­ му: «изображение» заменяется «выражением», кричащее «я» художника вытесняет предмет; в сравнении с предше­ ствующим искусством «это не глаза, а рот» (по характери-

стике австрийского писателя Германа Бара). Этот крик на самой высокой ноте, рационалистическая символика, наро­ читый схематизм в построении характеров, «освобожден­ ных» от всего неконкретного, скопление таинственных и ужасных событий чрезвычайно характерны для произведе­ ний Андреева.

Под оплывающей свечой, которую держит Некто в се­ ром, проходит бессмысленная жизньЧеловека, сопровож­ даемая равнодушными словами зловещего резонера: «В ночи небытия вспыхнет светильник и будет гореть, пока человек, ограниченный зрением, не видя следующей ступе­ ни жизни, пройдет все их и возвратится к той же ночи, из которой вышел, и сгинет бесследно. И жестокая судьба лю­ дей станет и его судьбой» (драма «Жизнь Человека»). На пышный карнавал кгерцогу Лоренцо вместо друзей явля­ ются страшные призраки. И, окруженный наступающими на него черными масками, сходит с ума молодой герцог и, безумный, гибнет в пламени пожара («Черные маски»,

Впрочем, Леонид Андреев почти одновременно работал над произведениями абстрактно-символического характе­ ра и произведениями реалистической ориентации. Одним и тем же 1908 г. помечены глубоко психологический «Рас­ сказ о семи повешенных» и фантастическая драма «Чер­ ные маски», в 1910 г. появляются бытовая пьеса о студен­ честве «Gaudeamus» и сугубо символистская «Анатема». Более того, в самих произведениях, насыщенных абстракт­ ной символикой, мы встретим и сугубо реалистические сце­ ны («Жизнь Человека»). Андреев ищет новые формы изоб­ разительности, стремится расширить возможности литера­ туры.

Художественное своеобразие. Протест против подавле­ ния личности - вот проблема проблем андреевского твор­ чества. Этой цели подчинены все художественные средст­ ва - приподнятая риторика в пьесах и прозе, исключи­ тельные ситуации, неожиданные повороты мысли, обилие парадоксов, форма исповеди, записок, дневника, когда до предела обнажается душа «разобществленного человека». Горький сетовал в воспоминаниях на то, что Андреев, в то­ варищеских беседах умевший «пользоваться юмором гибко, и красиво», в рассказах «терял - к сожалению - эту спо­ собность». Но и это было связано у Андреева с концепцией обезличенного человека, возникающей даже из комических

и как будто безобидных положений. Маленький, робкий чи­ новник второго департамента Котельников в легком подпи­ тии выпаливает: «Я очень люблю негритянок», вызывая хо­ хот сослуживцев и начальства («Оригинальный человек»). Бытовой анекдот? Но Андреев разворачивает его в трагико­ медию. Вырвавшаяся фраза так сильно «метит» чиновника, что подчиняет всю его судьбу. Им гордятся безликие сослу­ живцы, безликий столоначальник.

В большинстве произведений Андреева остродраматиче­ ские столкновения мысли и воли разворачиваются в «очи­ щенной» от внешнего мира среде, которой становится сама мятущаяся душа героя. Идея обезличенности людей вопло­ щается в серии масок, лишенных конкретных и индивиду­ альных черт: Человек, Отец Человека, Соседи, Доктор, Ста­ рухи и т. д. (драма «Жизнь Человека»). Появляются и пер­ сонажи, выражающие состояние души или отвлеченные идеи, как-то: Зло, Рок, Разум, Бедность и т. п. Обезличен­ ные люди безвольно отдаются во власть действующихвне их таинственных сил. Отсюда значительная роль фантасти­ ки в творчестве Андреева, который обращается к наследству Эдгара По («Маска красной смерти», «Праздник мертве­ цов», «Яма и часы») или прямо переосмысляет его новеллу «Падение дома Эшер» в рассказе «Он» (1912). Драма идей, которой является все творчество Андреева, приводит его к увлечению Достоевским, чье воздействие ощущается и в нервном, напряженном языке, и в выборе героя, самоуглуб­ ленного фанатика, одержимого сверхидеей «человека из подполья». Задолго до немецких экспрессионистов (Э. Толлер, Г. Кайзер, Л. Франк), а также близкого им Ф. Кафки Андреев с незаурядной, трагической силой выразил страда­ ния одинокой личности, мучающейся в условиях «машин­ ного мира».

Последние годы. Первая мировая война вызвала у боль­ шинства русских литераторов прилив патриотических устремлений. Андреев оказался в авангарде этого поветрия. «Начав войну,- заявляет он в интервью газете «Нью-Йорк тайме» в сентябре 1914 г.,- мы доведем ее до конца, до полной победы над Германией; и здесь не должно быть ни сомнений, ни колебаний». Он пишет десятки статей, участ­ вует в редактировании журнала «Отечество», а в1916 г. возглавляет литературный отдел органа крупной буржуазии «Русская воля». В пьесе «Закон, король и свобода» Андреев воспевает союзника по борьбе с Германией - бельгийского

короля Альберта. 18 октября 1915 г. он выступает со ста­ тьей «Пусть не молчат поэты», в которой призывает воспеть войну. Действительность обманула ожидания Андреева. Февральская революция, развал на фронтах, разруха, го­ лод, стачки и демонстрации, близящаяся новая револю­ ция - все это лишь усилило у Андреева прорывавшееся и ранее чувство смятения и даже отчаяния. «Мне страш­ но! - восклицает он в одной из статей, напечатанной 15 сентября 1917 г. на страницах газеты «Русская воля» (где Андреев возглавлял литературный отдел).- Как сле­ пой, мечусь я в темноте и ищу Россию. Где моя Россия? Мне страшно. Я не могу жить без России. Отдайте мне Россию! Я на коленях молю вас, укравших Россию: отдайте мне Рос­ сию, верните, верните». В разгар революционных событий он перебирается в Финляндию, на свою дачу в Райволо, и оказывается отрезанным от России, по которой жестоко тоскует.

В революционерах-большевиках он увидел только «гоевские рожи и низкие лбы», но художественно отразить рус­ скую трагедию Леонид Андреев не успел и, видимо, не мог. Он лишь протестовал: «Надо совсем не знать разницы меж­ ду правдой и ложью, между возможным и невероятным, как не знают ее сумасшедшие, чтобы не почувствовать соци­ алистического бахвальства большевиков, их неистощимой лжи, то тупой и мертвой, как мычание пьяного, как декре­ ты Ленина, то звонкой и виртуозной, как речи кровавого шута Троцкого».

В Финляндии Андреев работает над романом «Дневник Сатаны», где сатирически изображает империалистическую Европу накануне Первой мировой войны. Он во власти отча­ яния и страха. Его сознанию видится гибель привычной, устойчивой России и впереди - только хаос, разрушение. «Как телеграфист на тонущем судне посылает ночью, когда вокруг мрак, последний призыв:

„На помощь! Скорее! Мы тонем! Спасите!"

- так и я, движимый верою в доброту человека, бросаю

в пространство и мрак свою мольбу о тонущих людях...

Ночь темна... И страшно море! Но телеграфист верит и упрямо зовет - зовет до последней минуты, пока не по­ тухнет последний огонь и не замолчит навсегда его беспро­ волочный телеграф»,- пишет он в одном из самых послед­ них произведений «Спасите! (SOS)».

12 сентября 1919 г. Леонид Андреев скончался от разры­ ва сердца в финской деревушке Нейвала.

Практически во всех анализируемых повестях А.И. Куприна можно найти «зерно сюжета» (предельная концентрация смысла и способность сгущения рассказа до нескольких предложений), из которого впоследствии развивается сюжет. Это является доказательством особого стиля художника, а также подтверждением того, что стиль этот един.В рассказах К. можно обнаружить сюжет в сюжете, который намекает на будущее событие, на сюжетные повороты. Например – фельетон в Олесе (герой уже опубликовал фельетон с 2 убийствами и 1 самоубийством), а гадание Олеси (предрешает развитие событий). В «Гранатовом браслете» - письмо Желткова, объясняющее значение браслета. В «Поединке» - название произведения Ромашова – «Последний роковой дебют».
Особую роль в повествовании играет так называемый прием «зеркальности», композиционной симметрии. Мотив любви, образы героев рассматриваются автором с разных сторон, благодаря чему делается попытка выхода на общепризнанную истину. Такое осмысление зеркальности единства во множестве имеет свою параллель в стилистике символистов, что еще раз позволяет нам говорить о взаимопроникновении идей, об особой атмосфере рубежной эпохи, в которой авторы создают свои произведения.

В «Гранатовом браслете» тот же приём зеркального отражения (в «зеркалах» отражается разное представление о любви вообще и о безответной любви Желткова). Рассказ её мужа – Генерала Аносова, альбом шаржей и т.д. Купринские произведения драматичны и драматургичны, и драматизм их достигается тем, что любовь, как показывает автор, не может быть счастливой, поскольку судьбы героев не совпадают во времени и пространстве (так, например, в «Гранатовом браслете» она – замужняя женщина, он - безнадежно влюбленный телеграфист). Внешняя конва пр-ния мелодраматична, но философскую полноту сообщает музыкальная тема (эпиграф – соната Бетховена). Эту сонату она слушает потом в финале пр-ния. В финале произведения слова молитвы «Отче наш» вторят музыке сонаты Бетховена. («…И в уме ее слагались слова. Они так совпадали в ее мысли с музыкой, что это было как будто бы куплеты, которые кончались словами: Да святится имя твое…» (V, 270). Как и в поэтическом произведении, эпиграф к повести и последние слова Веры создают лирико–семантическое кольцо. Синтез искусств обретает черты синтеза литургического. Кроме того, сам эпиграф и молитва ассоциативно расширяют пространство повести, привнося с собой поэтические черты. Сюжетообразующие детали. В «Олесе» - ружье, в «Гранатовом браслете» - браслет.

В «Олесе» Иван Тимофеевич приезжает понаблюдать жизнь и из праздного любопытства по-печорински разрушает жизнь колдуньи Мануйлихи. В «Олесе» характеры героев показаны с различных точек зрения, как бы через «систему зеркал» (с т.зр. села, рассказчика, героини, Мануйлихи и даже леса). Преломление фольклорного материала в художественном произведении. Куприн использует мифы, легенды, различные сказания и предания, притчи, библейские мотивы. Отсылка к сказочному фольклору в «Олесе» (описание ночи любви, отношения бабушки и внучки, гадания Мануйлихи). Олеся – дитя природы, образ весны (птенцы в подоле). Она готова пойти в церковь на Троицу (праздник всего живого – украшение берез). Толстовская традиция: конфликт природы и цивилизации («Казаки»).

«Суламифь» замышлял как историческую поэму или легенду. Образ грядущей веры в церковном значении. Содержание не сводимо к сюжетной линии – Соломон и Суламифь. Эпиграф – цитата из «Песни песней царя Соломона». В нем основной конфликт. Важен символизм имен: Соломон – мирный, Суламифь – мир. Любовь - главный герой произведения. «Зерно сюжета» задано в эпиграфе. Из него вытекает конфликт, сюжет. Стилизация Библии.

Мотив любви во многих текстах автора (таких, например, как «Гранатовый браслет», «Суламифь», «Олеся») является стержневым на содержательном уровне. Любовь и смерть – неразрывно связанные между собой реалии, приобретают в текстах художника особое звучание. Однако следует отметить, что близость этих понятий, тесное их сосуществование характерно для всей культуры Серебряного века. Мотив избранности любви воспринимается героями и прежде всего самим автором как божественный дар.

9.Сюжет, композиция и художественное содержание “Гранатового браслета”.

Историю любви, легшую в основу рассказа, писатель услышал летом 1906 года в гостях у члена Государственного совета Дмитрия Николаевича Любимова. Супруги Любимовы показали Куприну семейный альбом. Там были иллюстрации к письмам, которые супруга Любимова получала от человека, подписывающегося инициалами П. П. Ж. (им оказался мелкий почтовый чиновник Петр Петрович Желтиков). Куприн творчески переосмыслил услышанное и силой своего таланта превратил обычный эпизод в историю любви, о которой веками мечтают и тоскуют «лучшие умы и души человечества - поэты, романисты, музыканты, художники». В отличие от героя рассказа Куприна, Желтиков не застрелился, а был переведен в провинцию, где затем женился. Но он послужил реальным прототипом для создания героя, покорившего наши сердца силой и чистотой своего чувства.

Обычно в рассказах Куприна можно обнаружить своеобразный свернутый «сюжет в сюжете», который исподволь намекает на будущие события и сюжетные повороты. В гранатовом браслете таким «Сюжетом в сюжете» становится письмо Желткова, объясняющее свойства браслета.

В Гранатовом браслете, как и во многих других своих историях, автор использует прием зеркального отражения, т.е. показывает разные представления об одном и том же явлении-любви вообще и безответной любви Желткова (рассказ генерала Аносова, альбом шаржей и т.д.). Сюжет организован таким образом,что герои оказываются разлучены силой обстоятельств, разным соц.положением(она-замужняя женщина из высшего общ-ва, он-простой телеграфист,не имеющий никаких шансов на взаимность). Внешняя канва сюжета мелодраматична. Но произведению сообщает философскую полноту муз.тема: эпиграфом к «Гранатовому браслету» взято название сонаты Бетховена. В финале рассказа героиня слушает как раз эту вещь Бетховена, и ее внетр.монолог о любви звучит как стихотворение в прозе, вторит музыке, в нем есть что-то от акафиста, со всей силой показывая, как сбывается «пророчество» телеграфиста. Музыкальная тема «Аппассионаты» утверждает высокую силу любви. Музыка в рассказе вообще играет очень важную роль, не случайно название второй сонаты Бетховена вынесено в эпиграф. Оно служит ключом к пониманию всего произведения. «Молитва о любви» проходит лейтмотивом через все произведение и мощно звучит в его финале. То, что не сумел выразить словами влюбленный чиновник контрольной палаты, «рассказала» музыка великого композитора.

Значит.роль играют в формировании сюжета детали, которые становятся сюжетообразующими и, повторяясь, обретают символический смысл. Такой деталью в «Г.б.» является сам браслет.

Композиция рассказа максимально реализует идею рассказа. Начало
повествования: описание увядающего сада символизирует жизнь
Веры, в которой были и весна, и лето, а теперь наступает осень.
На именинах у Веры присутствуют гости из аристократического круга,
ведутся шутливые разговоры о любви П. П. Ж. к Вере. Муж Веры даже
показывает рисунки, смешно иллюстрирующие чувство телеграфиста
к Вере. Ведутся пошлые разговоры, и Вера стесняется их.
Куприн вводит в рассказ вставные новеллы о любви, которые рассказывает
генерал Аносов.
И именно он говорит о том, что существует настоящая любовь,
которая бывает в жизни очень редко. Вера жадно слушает его слова,
она примеряет их на себя, но, конечно же, не может связать их с Желтковым,
бедным чиновником.
Наконец, сцена в квартире Желткова, которая является кульминацией
рассказа и доводит действие до высшей точки. Далее начинается
спад, но в последней сцене звучат аккорды сонаты Бетховена,
и вновь звучит тема любви, переходящая в торжествующую песнь.
Композиционным довершением является эпиграф к рассказу, смысл
которого становится понятным только в последней сцене.Куприн пишет не о зарождении любви Веры, а о пробуждении ее души. Сложность его замысла –раскрыть стремительную душевную метаморфозу-предопределяет поэтику всего рассказа, который полон конкретных, живых зарисовок.

10. Повесть Куприна «Поединок». Конфликт социальный, нравственный, духовный и пути его разрешения в произведении.

Социальные проблемы: в армии царят грубые армейские привычки, жестокость, карты, попойки, дедовщина (только не называйте её так в ответе! это я чтобы понятнее было! ), все пьют, играют на бильярде и ездят к проституткам, а других развлечений нет. А Ромашов – думающий, чувствующий, с тонкой душевной организацией (хоть и размазня). Шурочке можно посочувствовать в её желании выбраться из этой ужасной армейской клоаке, но она добивается этого бесчеловечными методами (её муж убивает на дуэли Ромашова).

На примере жизни и гибели главного героя мы убеждаемся в безвыходном положении армейских людей, жаждущих осмысленной жизни. Главным виновником физической и духовной трагедии Ромашова является не Шурочка Николаева, которая, в сущности, и сама жертва, а весь общественный строй, порождающий буйных Бек-Агамаловых, деспотичных Осадчих, армейских чинодралов Николаевых, Шульговичей, уничтожающих достоинство офицеров, низших по званию. В такой среде нет места честным людям: они здесь или морально опускаются, находя утеху в пьянстве, как получилось с Назанским, или же погибают, как Ромашов.

16. Традиции русской классики в произведениях А.Н. Толстого (романы, повести «Мишука Налымов», «Приключения Расстегина»). Своеобразие сатирического взгляда на жизнь. Быт. Деталь. Гротеск.

Интернет:

Алексей Николаевич Толстой входит в литературу в 900-е годы, в кризисную для русской интеллигенции эпоху, которая наступила после поражения революции 1905–1907 гг. Особенности миропонимания и художественного таланта Толстого тех лет с наибольшей силой выразились в повестях и рассказах, посвященных судьбам русской провинциальной усадьбы и усадебной дворянской культуры.

На материале семейных преданий, дворянских родовых хроник, собственных наблюдений Толстой в 1909–1911 гг. создает цикл повестей и рассказов, объединенных затем в сборнике «Заволжье». Этой книгой об эпигонах дворянского мира, «чудаках, красочных и нелепых», Которые, как сказал Толстой, предстали перед ним «во всем великолепии типов уходящей крепостной эпохи», он и вошел в большую литературу. Тематически к этому циклу примыкают романы «Чудаки» и «Хромой барин» (1912). Изображение морально и духовно оскудевших обитателей усадеб (Мишуки Налымова из «Заволжья», князя Краснопольского из «Хромого барина») составляет содержание «хроник».

В произведениях заволжского цикла определились черты реалистического стиля Толстого: историческая достоверность персонажей, введенных в конкретно-бытовую обстановку, их неотделимость от «вещного» быта окружающей среды. В рассказах Толстого быт, вещи как бы становятся предметным проявлением угасания, начавшегося общего тления усадеб. В описании характеров и бытовых обстоятельств, в которые они поставлены, Толстой следовал гоголевской традиции! Она чувствуется в принципах построения сатирических портретных характеристик, в установлении неразрывности связей между миром вещей и человеческой психологией, в частом уподоблении человека вещам, которые становятся деталью образа (например, старое кресло умирающего Мишуки Налымова, истлевшие шкатулки тетушки из Туренева). Гоголевские принципы построения образа с наглядностью обнаруживаются в рассказе «Приключения Растегина» (1913). Сюжет рассказа сразу вызывает ассоциацию с «Мертвыми душами». Он образуется похождениями разбогатевшего дельца, который в поисках «стиля», желая приобщиться к старой дворянской культуре, объезжает дворянские усадьбы. Но встречи его с последними наследниками дворянской культуры обнаруживают их жизненную и духовную нищету, дикую некультурность. Сюжетная параллель к «Мертвым душам» Толстым задана вполне сознательно. В гоголевской манере выдержаны портретные и психологические характеристики обитателей усадеб.

В меньшей степени, но довольно отчетливо видится в этих рассказах тургеневская традиция изображения дворянского быта, но осмысленная через призму концепции А. Толстого о судьбах дворянства и его культуры. В эти годы творческих исканий Толстой испытал и влияние Достоевского, прежде всего его идеи искупительного страдания, жертвенной любви (роман «Хромой барин»). Но для общего взгляда Толстого на мир и его глубоко оптимистического таланта идеи Достоевского не были органичными. Они были восприняты писателем лишь внешне, внутренне же были чужды ему. В этом причина той резкой разностильности романа «Хромой барин», которая сразу была отмечена критикой. Объективное значение и художественная сила его состояли в обличений социальных и нравственных норм существующего порядка жизни. Обращение Толстого к традициям русской классической литературы с ее высокими социальными и нравственными идеалами имело в эпоху «литературного распада» глубоко прогрессивное значение.

Тематически очень разные рассказы, повести, романы Толстого этого периода объединялись мыслью о неминуемом уходе дворянского мира и нравственной несостоятельности новых «хозяев» жизни – буржуазных дельцов. Объединяются они и стилевой системой художника, как говорил Горький, «несомненно, крупного, сильного и с жестокой правдивостью изображающего психическое и экономическое разложение современного дворянства».

Создавая галерею «чудаков», дворянских «недорослей» нового времени, самодуров и выродков, прикрывающихся обветшавшими и уже в новой жизни неуместными традициями галантной поместной культуры прошлого, Толстой ставит их в странные, анекдотически нелепые ситуации, в которых обнажается до предела противоречие их внутреннего убожества и претензий на роль в истории.

Показывая распад усадебного мира, Толстой считал, что это заслуженное возмездие за насилие над народом, кара за нравственные преступления. Однако следует заметить, что комическое (в характерах, ситуациях), через которое раскрывались бесплодность, никчемность, моральная несостоятельность жизни всех этих эпигонов дворянского мира, лишено гневно-обличительного пафоса, смягчено юмором. Миру уходящего прошлого Толстой противопоставлял лишь здоровую стихию жизни природы и человека из народа, связанного с ней. Но, несмотря на отсутствие социальной четкости положительных идеалов, критика Толстого опирается на глубоко оптимистическую уверенность в обновлении жизни, освобождающейся от косности и тлена.

Реалистичность и беспощадность обличения вырождающегося дворянства резко отличает А. Н. Толстого от других современных ему писателей, рисовавших распад усадебного быта в элегических тонах. В образе Мишуки Налымова и ему подобных подчеркнуты отвратительные черты реакционности и вырождения, характерные типические свойства уходящего помещичьего класса. Причины упадка помещичьего класса писатель находит в его морально-этическом разложении, отсутствии твердой опоры в действительности и благородных целей.

Вследствие отдаленности от народных масс и революционного движения гуманистические устремления А. Н. Толстого тогда носили отвлеченный морально-этический характер. Он думал, что преобразование окружающей его жизни можно решить путем внутреннего самоочищения души человека. Некоторое время писателю казалось, что человек может найти удовлетворение во всепоглощающем чувстве любви, движущем на путь духовного возвышения, добра. Отсюда общественная и духовная ограниченность персонажей, вызывавших его сочувствие, как, например, Вера Ходанская («Мишука Налымов»), Катя Волкова («Хромой барин»). Облик и деятельность передовых людей эпохи, способных преобразовать действительность, были тогда вне поля его зрения. Поэтому А. Н. Толстой – правдивый и беспощадный обличитель темных жестоких сторон прошлого, продолжатель традиций классического критического реализма – вначале искал своих положительных героев в пределах старого общества, хорошо знакомой ему дворянской и интеллигентской среды.

Постепенное проникновение писателя в новые грани общественной действительности ввело в произведения А. Н. Толстого наряду с образами опустившихся дворян образ разночинца, несущего с собой идею социального протеста. Впервые такой новый герой воплощен в образе доктора Заботкина (роман «Хромой барин»). Донесшиеся в деревенскую глушь революционные идеи он воспринимает смутно, скорее чувством, нежели сознанием. Заботкин уже готов вступить на новый путь, хотя в конце романа эта линия развития характера героя отодвигается на второй план изображением его трагической любви. С образом Заботкина в творчество А. Н. Толстого входят острое переживание бедствий многомиллионного трудового населения и первые размышления о России, о скорбной участи русского народа, могучего, но еще придавленного вековой нуждой.

Многоплановость сюжета, сочетание лирики и сатиры, философских раздумий и конкретно-бытовых деталей, органическое вплетение в сюжет хроники и публицистики – свойство, присущее всем большим эпическим произведениям А. Н. Толстого.

Семинар по «Приключениям Растегина» от ИГ:

Полемика с «Мертвыми душами». Стиль 20-х годов - это эпоха расцвета, в 12-м году было партизанское восстание, а к 20-м годам наконец-то увидели народ, его богатство, почувствовали единение с народом. Именно тогда стали собирать фольклор и т.п. 20-е годы демонстрируют этот подъем даже в материальном плане. Автор описывает сцены встреч с дворянами, у которых собирается купить вещи, и отвечает на вопросы: что осталось от этих времен? В чем причина гибели дворянских гнезд? Почему дворянство приходит в упадок?

Зеркальность сюжета: Чичиков собирает, Растегин тратит – чтобы показать, что он богатый. Чувашев – американизированный делец, шарж с Ноздревым. Диалог с Буниным – «Деревня» и даже «Суходол». Щепкин напоминает Обломова. Потеря связи с корнями – говорит, что любит народ, но сам заявляет, что народа не знает. Приключения длятся примерно неделю.

14. А.С.Серафимович. “Город в степи” в контексте прозы начала века.

В 1906 г. Серафимович приступает к своему самому значительному произведению дореволюционного периода - роману "Город в степи" (напечатан в 1912 г. в журнале "Современный мир"). Роман подытоживает наблюдения писателя над "ходом рабочего движения, его ростом, его значением". В прямом социальном столкновении изображен мир труда и мир капитала, показано идейное размежевание в среде интеллигенции, раскрыта внутренняя нравственная извращенность буржуазного порядка.

«Город в степи» Серафимовича своей тематикой касается одного из важнейших этапов русского капитализма, а именно - 90-х годов. Финансовое грюндерство эпохи Витте, бурный рост железнодорожной сети, хищническое первоначальное накопление на фоне нищей деревни, лязг капиталистического железа под либеральный говорок интеллигенции, стихийное брожение рабочей массы в шорах «экономических требований» и т.д. Однако роман Серафимовича написан так, что, лишь устранив из него всех «действующих лиц» и все «литературные красоты» Серафимовича, можно разобраться - по фактическому остатку - в движущих силах эпохи.

В "Городе в степи" экспрессивно-лирическая струя стиля Серафимовича, ярко проявившаяся в произведениях 1905--1907 гг., оказалась подчинена более мощному эпическому потоку, захватившему множество фигур, судеб, ситуаций. Для широкого полотна, рисующего "рост буржуазии одновременно с ростом рабочего класса" , понадобились неторопливое, психологически обоснованное повествование, постепенно развертывающийся сюжет, прорисованность лиц и деталей. Социальная тема, всегда звучавшая у Серафимовича, здесь получила новое оригинальное воплощение.

История жизни Захара Короедова, разбогатевшего на грабеже и насилии, прошедшего путь от мелкого приобретателя до крупного фабриканта, переплетается с историей жизни инженера Полынова, типичного либерального интеллигента, несмотря на внутреннее сопротивление и недовольство собой в конце концов капитулирующего перед властью Короедова. Так же поступает и его брат Петр, в прошлом революционер, бунтарь на час, расставшийся с иллюзиями молодости.

Показывая набирающий силу русский капитализм, Серафимович одновременно рисует и рост сопротивления рабочих, их тягу к объединению. Писатель хотел запечатлеть те классовые столкновения, которые предвещали революционный взрыв. Раскрываются перспективы исторического движения, неизбежность и непобедимость грядущей революции.

Однако желание углубить социальную трактовку явлений, психологически мотивировать поведение персонажей, частично обернулось биологизацией социальных процессов. Чтобы доказать нравственное вырождение буржуазии, он использует такой сюжетный ход, как сожительство Короедова с собственной дочерью и рождение от этого союза нежизнеспособного наследника. А Полынова к ренегатству толкает патологическая ревность жены, невыносимая семейная обстановка.

Обличая капиталистический строй, его устои и мораль, Серафимович все яснее сознавал, что в самом развитии капитализма заложены причины его гибели.

Ведущая сила в романе – рабочие. Это их самосознание просыпается, это они стремятся к переменам. Интеллигенты же играют роль фона: им кажется, что они делают очень многое, почти главное, что все это для того, чтобы другим было хорошо. Но на самом деле все для собственного «благоудовлетворения». Не больше…

Россия начала XX в. пережила, как известно, три революции (1905-1907 гг., Февральскую и Октябрьскую 1917 г.) и предшествующие им войны - Русско-японскую (1904-1905), Первую мировую (1914-1918). В бурное и грозное время противоборствовали три политические позиции: сторонников монархизма, защитников буржуазных реформ, идеологов пролетарской революции. Возникли неоднородные программы кардинальной перестройки страны. Одна - «сверху», средствами «самых исключительных законов» (П. А. Столыпин). Другая - «снизу», путем «ожесточенной, кипучей войны классов, которая называется революцией» (В. И. Ленин).

Путь к искусству лежал через постижение многоплановых отношений людей, духовной атмосферы времени. И там, где конкретные явления как-то увязывались с этими проблемами, рождалось живое слово, яркий образ. Это начало было свойственно целому ряду произведений, созданных революционно настроенными писателями: рассказам «Пески» (получил высшую оценку Л. Толстого), «Чибис», роману «Город в степи» А. Серафимовича, повестям А. Чапыгина, К. Тренева, В. Шишкова и др. Показательно, однако, что интересные страницы произведений были посвящены острым нравственным ситуациям, далеким от пролетарской борьбы. А сама борьба отражалась весьма схематично.

Мрачные впечатления побудили писателей обратиться к загадкам самой природы человека. Социально-психологические истоки его поведения отнюдь не замалчивались. Но оно было соотнесено с подсознательными процессами: влиянием «силы плоти» «на силу духа» (Куприн), столкновением разума и инстинкта (Андреев), инстинкта и интеллекта(Горький), одухотворенной души и бездушного механизма (Бунин). Извечно люди обречены на смутные, спутанные переживания, что влечет к печальной и горькой судьбе. Зайцев сопереживал душам, сжигаемым «кровавой своей любовью», так не похожей на высокое чувство. У Андреева есть раздумье о «людях-щепках», бездумно плавающих над «бездонными глубинами».

Предельно разрослось «авторское начало» в повествовании. У этих истоков началось обновление жанровых и стилевых структур. План событий, общения персонажей был всемерно упрощен, иногда едва обозначен (см. «Поединок» Куприна, «Деревню» Бунина, «Фому Гордеева» Горького). Зато пределы душевной жизни раздвинуты, сопровождены утонченным анализом внутренних состояний персонажа. Нередко поэтому воспроизведение нескольких месяцев, даже дней разрасталось до крупных повествований («Гранатовый браслет» Куприна, «Братья» Бунина, «Голубая звезда» Зайцева). Сложные темы, будто требующие развернутого воплощения, представали в «скупой» форме, так как трудные проблемы определены от лица писателя или выражены символизацией явлений («Господин из Сан-Франциско» Бунина, «Жизнь Василия Фивейского» Андреева, многие рассказы Горького из цикла «По Руси»).

московски?; ордзкл трудозсго красного зад:®?

сбласгнол пвдяога-если! ¡¡нстигуг icsí-i нлс.кгжкол

На г.рисах рямпкск, УДС 62-3:£2.091

чеснокова Икна Глннздьзша традиции етгерагурнол классики б.тбсрчрстнн а.и.китеж

работа ьыполнека па кафедре русской лктературы 1"сскоес-кого ордена Трудового Красного Знамени областного педагогического института и-*;.!-;.К.Крупикой.

Нду-гк:-;/ руководитель: доктор ¿ялолсгкчесЕИХ наук, профессор

С;г.:рко Л. А.

ог.г.оненти: до:тгор ";клолопгческих н^к, прс^ессср Заика С.Б. г:аЕд;;ЛА- ^"лологическпх каук, дсце"гг слбряьа Г.А.

Бвдугая органисаикл - Сьратог-сг":1. государственны?1. ук;:Еерси-тзт!«. Н.Г.Черн^-£1ского

са-дита д>;ссергао:К состойся " " Сг.

в "^^/часов на засздоикк сп е цх-илга у^о^вуЛо го Учьного Согета К.IIc.II.05 Мсс.-оесу.ого ордена Трудового Красного сна^сни обл".сг:;огс пед.^гоп"ческого::нст;ггут I зш.Н.К.Крупс-коГ: /107005, Мссгза, ул.¿.Энгельса, д.21 а/. С д"/ссгр-гациЛ оз-лгс ^пься г з_.ть::01! заде Сяблиоте.-х

"ГП11 5П!.й.К.Кр^т:скоЯ /:Ьгпг, ул.Рад;:о, Д.1С а /.

разослан " / "

Учеш-й секретарь спедиалиыгроракногс Согета

какгадот £^атегичегзих наук V - 5«дче.чко 2.5.

Каатоядая диссертация посвящается рассмотрению внутренних. связей ".:схду прозой А.й.Куприна и русской литературной Классико:4. Как отвечает А.С.Еутаин в работе "Преемственность б развитей литературу": ".Чнтературнье предшественники воздействуют на литературных последователей не только пряло," но и через обдее дегсг.ечие эстетической мысли и литературы, а ещё . а:.ре - через воздействие на развитие Есего общества, воспи-тнезл я его, и ¿оржруэ^згося в нём нового поколения писате-. лей"."1" В тагом направлении и будут рассматриваться освоения Л.И.Купрзои худозестгеншзс достижений XIX века.

Проблема традиций и новаторства приобретает особую остроту ьа перелошои этапе развития искусства, каков:ы и явился период конца XIX - начала XX вена."Спсрч вокруг неё влекли га-собой постановку актуальных гтроблзм философского, мкровоэ-зрекчаскогс порядка.

Литературная классика интересовала Куприна прзгде всего в ¿илосо^ако-краЕстзенкои аспекте. Нелёгкие поиски духовных ценностей в обстановке социальных смещений обострили вгашше Куприна к гармоническому гкру "солнца русской поэзии" -А.С.Пуи-. кик/. Диалектика непосредственного познания уизни привела к осмыслен::® наследия ".Н.Толстого и А.П.Чехова. Наряду с ншш опыт К. С.Тургенева - автора "Записок охотника", а также сочинений сложной нравственной проблематики - не мог оставить раянодупкз! писателя рубека веков. Вполне естественны;; б;ига его обращение к прозе б:.:ьпого знатока русской apiare М.Ю.Лермонтова. Лучение трэдиц-.и А.С.Мулатка, М.С.Лермонтова, И.С.Тургенева, Л.Н.Толстого, А.П.Чехова в прозе Л.й.Куприна представляется нам ва^нку: п^е.-де Есегс для более глубокого постизения творчества художника кале го столетия и для выяснения конкретно: {ору преемственности кезду рагися поколениями создателей отечественного искусства слога.

Актуальность Teiri настоящего исследования своеоотазно подтверждается немногочисленными, з болвппглстБЗ СЕоём попутная*

1 Ьутанн A.C. Преемственность в развитии литературы.-I.:Наука, 15?е.с.ка.

г.аика С.Б. !,"..Горький и русская классическая литература коша XIX - начала а ье:-а.-М. :ГАугь,Т962.С.9.

наб.тадения;,ж над тесными контакт а.\ш Куприна с русской литературой XIX Еека. Проникновение в процесс наследования её традиций позволит выявить обцие с прошлым и особенные черты в художественном мышлении новой эпохи.

В творчестве Куприна это отразилось наиболее ярко. За его произведениями закрепилось понятие "нового содержания" и "старой (¿ор:.кп. В диссертационной работе отмечается неточность такого определения, раскрываются конкретные области сближения и расхождения писателя с его предшественниками. В результате анализа проясняются принципиально ванные вопросы: о функциональном значении русской классической литературы для прозы начала XX века, в частности Купрша, о путях модификации открыли в М1шувдеы столетии идей, героев, форм, о своеобразии реализма Купр;ша. Критические работы, которые так или иначе касаются этих вопросов^ свидетельствуй о том, что разработка избранной нами темы, остро необчодиная для дальнейшего осмысления литературы начала XX века, до сю: пор была ограничена отдельными, часто недоказательны:^: набл.ядекияуи.

Цель и задачи работы. Опираясь на опит современного литература ¿? еден ия в исследовании пробле;и становления русского рсал;:з).:а, ш стремились раскрыть характер, результа-

ты наследования Куприным традиций А.С.Пулкига, Ч.Ю.Лерыонтога, Н.С.Тургенсга, Д.Н.Толстого, А.П.Чехова. Отсюда истекают конкретные задачи:

Определить сферу пересечения к взаимодействия влияний стих писателей на творчество А.й.Купр:гна;

Еылеить особенности его индивидуального усвоения худокест-ве:п;ых завоеваний прошлого;

С зтоГ; точки зрения осмыслить вклад Куприна в развитие прозы начала лХ века.

* Афанасьев Б.К. А.И.Куприн. Крит и ко - б но г ра;.кч е с кип очерк.-".: Худон.лит.,1972. Геркоь П.А. А.И.Купрш.Критико-биогратшес-кк.1 очерк.-М. :5"зд-во Акад.наук СССР, 1956. Волков A.A. Творчество А.И.Куприна.-М. :Худож.лит. ,1581. Каштанова У..А. Л.И.Толстой и А.П.Куприн:{К вопросу о творческих связях) Тула:Приок. KH« 1ТЗД~Е0 f I9SI КуЛ€!ЛОБ Ф» И» Творческий путь А.И.Куприна.Кн. 1-2.-1,1н.:Изд-во ЕГУ, 1983,19B7, др.

Методологической основой исследования является марксистско-ленинская концепция литературы и искусства, в" частности работы В.И.Ленина о Л.Толстом и классическом наследии; положения о возрастающей роли литература в эстет.ичес?:оы и нравственном воспитании, изложенные в материалах ХХУП съезда КПСС и последующих пленумах ЦК КПСС, а также достижения советского литературоведения.

Етодч исследования. В работе используется историко"-функ-цнональный и сравнительно-типологический метода исследования художественных произведений, которые рассматриваются в единстве содержания и форьи.

Патерналом для исследования избрано дооктябрьское творчество Куприна (т. к. ипенно здесь интересующие нас явления получили наиболее яркое выражение), журнальные публикации, дореволюционные советские собрания сочинений писателя, а также академические издания наследия Пушкина, Лермонтова, Тургенева, Л.Толстого, Чехова,

Научная новизна диссертации обусловлена, во-первьх, крайне низкой степенью изученности связей Куприна с русской классической литературой, во-вторых, принципами их анализа. Есть лишь одна монография, специально посвящённая сопоставлении Л.Н.Толстого и А.И.Куприна: Каштанова И.А. "Л.К.Толстой и А.И.Куприн: (К вопросу о творческих связях^, выпущенная в Туле в 1581 году. Ко и она не исчерпывает указанную в заглавии проблему. О других предпестгеннпгах писателя лишь упоминается. В настоящей работе " рперг";е предпринято ¡д-гагостороннее и взаимосвязанное исследование лэтсратурныл истоков прозы Куприна. Сно осуществляется по трём направлениям: в области духовных устремлений личности; по отношению к человеку, "познающему окружающую его жизнь; в сфере взаимодействия народа и интеллигенции. Делается ^предпринимаемая ранее попытка объяснить совмещённость разных влияний и трансформации известных мотивов и образов в творчестве Куприна. Восприятие его наследия сквозь призму традиций великих художников даёт возможность углубиться в индивидуальность писателя новой эпохи. Вместе с тем установить, какие тенденции русской классики й почему активизировали развитие прозы в начале нашего

взка. Работа такого рода приводит к осмыслению кеста Куприна в историко-литературном процессе.

Практичосгдя значимость диссертации.Наблюдения и выводы, полученные в::оде исследования, 1.:огут быть использованы при разработке курса литературы XX века; при рассмотрении Бопросов развития реалистического метода в русской прозе; при чтении спецкурсов по проблемам творчества А.И.Купркна и функционирования русской литературной классики в его прозе."

Апробация работы w/.ела место на заседаниях научного объединения аспирантов, заседаниях кафедры русской литературы "ОПИ им.К.К.Крупской; в ходе проведения педагогической практики в!"0ПИ îw.Н.К.Крупской, а также б опубликованной и депонированной статьях.

Структура и объём. Соответственно трём направлениям анализа диссертация состоит из введения, где раскрываться актуальность, цели, задачи, научная коЕизна предпринятого исследования, трёх основных частей, заключения, библиографии. Название глав определено их содерганрем.

ОСШКЮЕ ГОДЖАНКЕ. ¡"¡сходной для первой главы - "В поисках эстетического идеалу. Традиции А.С.Пуккика, И.С.Тургснева, А.П.Чехова" - становится мысль о том, что особенностью русской литературы рубе~л веков, Куприна - в том числе, с;1ло стрс:.:ленне определить эстетические Идеалы быстро ы&икщейся жизни начала лав. £илосоСс-ко-остегкческие обобщения намечены в цело:.", ряде произведет:."; Куприна. Для того, чтоб!." проясн".гть и воплотить свои взгляды па Прекрасное, его значение в ¡ори".^о ганки личности, заглянуть г- г лу б иеы г,и!тдуг,еГ1 1гр.?соты человеческой души, Куприн обратился к творческий достижениях! в этой области мюгпх мастеров отечественного искусства, предке всеуо^о чУи говорит сам писатель) Пушкина, Тургенева, Чехова.

Среди классиков русской литературы Куприн особо почитал А.С.Пушкша, считая его для себя недосягаемый выразителей гармонии чира, преклонение перед своим кумиром пронёс через есю жизнь. В главе многосторонне рассмотренцелый ряд нупринских произведен:!;!, где явно видно влияние великого поэта и статьи, посвященные ему: "Солнце поэзии русской", "Фараоново пле-!.!-4"fli£ï), "Чтение ыыслзй", "Вольная академия"(iPIc), др., в

которых осмысливается великая роль Пушкина для России и всего человечества, для кагдой эпохи и на протяжении всей истории ХГл века. Среди разных направлений наследования пушкинских завоеваний в диссертации выделено одно наиболее характерное для Куприна-писателя: в творчестве поэта его привлёк сложный, порой противоречивый мир лирического героя, где веселье и жизнерадостность слоиго переплетены с чувсЕами грусти, потерянности, сожаления,горечью утраты. Именно эти печальные настроения, свойственные элегиям Пушкина не только отобразились в ряде рассказов Куприна ("Осенние цветы", "Сентиментальный роман", "Кгруш-ка", др.)» 110 1! обусловили своеобразный духовный облик его героев, и: поиск Прекрасного, а такхе структуру повествования.

"Сентиментальный роман" появился, несомненно, под возденет-" вием стихотворения Пушкета "Безумных лет угасшее Ееселье". Два произведения, принадлежащие к различны!-! родам литературы, сходны по 1илосо.;.с;:ому осмыслению жизни, по элегической форме. Ко Купрш вложил актуальное для рубежа веков содержание: неприятие пошлого существования, мечту о дусовко утончённой личности,"о гармонии всех человеческих чувств, поиск сил, способных разбудить яркие эмоции. Соответственно осваивались композиционное построение и архитектоника рассказа, передающие его "прощание с радостями любви", раздумья о её значении для человеческой Ш13ИИ. Так в творчестве Куприна складывалось тяготение к формам лирики, в частности к элегии. "Сентиментальный роман" анализируется в главе как своеобразная элегия в прозе.

Реминисценция стихотворения Пушкина "Цвет:-: последние милей11 стала структурообразующий началом другого рассказа Куприна -"Осенние ц^еты",з котором как бы продолжено, широко развёрнуто содержащееся в этой элегии размышление о хизни. В своём рассказе Купр::н ярко и оригинально развил компактты образ, созданный Пушкиным. Восприятие этой пушкинской традиции в названных и других- произведениях Куприна объясняется особенностью его творческих устреиленкй - особенностью через ограниченный и горький опыт современного человека открыть взлёт души, захваченной воспоминаниями о любви и постигшей её .одухотворяющее влияние на бытие. Найденное Куприным в произведениях 50-х-нача-ла £С0-х годов было обогащено в зрелом его творчестве.

Элегические мотивы нашли своё продолжение в творчестве Куприна 1910-х годов: "Гранатовый браслет", "Леночка" и др. Здесь слышны пушкинские мотива добра и зла, га;зни-смерти, пре1срасного-низменного, любЕи как силы, даюцей понять быстротечность жизни и веру б будущее. В более поздних купркнских рассказах нет прямой апелляции к пушкинским произведениям. Их присутствие, однако, донесено другими средствами - через подтекст, через реминисценции ранних "пушкинских"" повествований ■самого Куприна.

С точки зрения "подтекстовой" перзклички с Пушкиным рассматриваются "Леночка", "Гранатовый браслет", др. Подобная связь с великим поэтом трактуется как закономерная для писателя переломной эпохи. Он искал и нашёл возгонность воплотить свои гуманистические идеалы(нриЕственко-оететическую ценность гегпюго существования, устр«к:лёкность человека к высоким чувстгам|в переживаниях скроиной, обделённой счастьем личности. Не дерзания и свершения любви, а осмысление утерянных в обзденности светлых эмоций - открытие смысла и вечного обновления самой жизни. Вот почем-у элегические настроения оказались столь близкими купринскш героям. Такие настроения полностью определили звучание рассказа "Леночка", а в "Гранатовом браслете" - одно, но ведуцее русло обобщений ^ письма Еелткова, раздумья Веры Шейной в (¡.инале повести). Поэтому неудивительно, что б "Леночке" оцудается атмосфера, близкая пушкинскому "Вновь я посетил"..."Гранатовый браслет" развивает мотив "Осенних цветов", который здесь даёт душе неизмеримо большее, чей некогда принесли "роскошные первенцу полей".

Мсзду тем в этих же произведениях Куприна проявились другие св;ценные для него представления о величии любви, обладающей неиссякаемой, таинственной силой даже таи, где чувство не увенчалось" счастьем.

Для Куприна было езхно раскрыть перелои в сознании рядового человека е обычной обстановке. По этой линии могшо проследить тяготение Куприна к произведениям Тургенева, в которых запечатлена странная, завораживающая человека власть любви ^ "Песнь торжествующей любви", "После смерти" ("Клара

Цилич"||. Нельзя, видимо» говорить о прямом влиянии Тургенева, но вполне допустимо - о своеобразном развитии мотивов, некогда взволновавших автора "Клары Мклш", о своеобразном типологической скодстЕе зтой повести и "Гранатового браслета". Наблюдается целый ряд перекличек кезду этими сочинениями Тургенева и Купр!п;а. В главе на больном материале рассмотрены точки соприкосновения в сюжете, в образах и переживаниях тургеневского АратоЕа и Веры [Генной, наконец, в их реакции на снерть Клары и Еелткова, вплоть до слоЕесного совпадения, мольбы Аратова и Секной о проденкк. Тургенев и Куприн своими произведениями утверждали великую силу любви, однако, в разком духе. Странная история Тургенева была призвана передать неожиданный взрыв привычного, спокойного каждодневного существования. Отсюда акценты стоят на своевольной натуре героини, её нереальной, почти сверхъестественной власти над героем, над его потрясением и рождении романтической мечты о счастье "за гробом". У Купргаа всё трезвее, реалистичнее. Но результаты происходящего е "Гранатовом браслете" приводят к пробуждению сознания Веры Пенной, к преклонению перед одухотворённым бытием, гармоничном единением человеческих душ, к признанию тех ценностей, вне которых дальнейшая:к.изнь теперь будет невоз-ъ:о:?л;ой. Нравственный подъем после освобождения от иллюзий или ложные представлений - бот глгхный вывод Куприна. Но в критическом откопении к противоречиям сущего он токе учёл богатый опыт своего предшественника. Эта тургенеЕская традиция определена во мног;гх произведениях Куприна, где он пишзт о гибели красоты, таланта, счастья: "Погибшая сила", "Святая лю6оеь" и др.

В главе осмысливается концепция любви в творчестве Куприна с учётом его размышлений об этом чувстве в ряде статей, пссвяцёшых К.Гамсуну, Д.Локдону. Материал статей позволил уточнить тесную связь ыенду купринскими взглядами на процессы, протекающие в любящей душе, и на вечную красоту земного мира. И там, и здесь худоннин видел подлинную гармонию. Пейзажная хиеопись приобретает в его творениях концептуальную значимость.

В мастерстве изображения природа писатель рубека веков

учился у Аксакова, Тургенева, Л.Толстого. С уверенностью поено добавить к этии именам и Чехова. Именно с.лояныы соотнесение!! природного и личностного начал яизни заметны связи с Чеховым.

В произведениях Куприна, как и Чехова, всегда присутствуют выразительные картины леса, неба, цветов, которые живут своей, отличной от. человеческой, жизнью.Чехов наделяет своих героев о^у^еннеи такого разрыва. Для Куприна величие природы недосягаемо, ока вызывает лишь Еосхкдение, поклонение, но в этом качестве активно противостоит скудному существованию людей, становясь источником возвышенного, Прекрасного. Здесь намечается расхождение с ЧехоЕын. Старший из современников мечтал о слиянии с вселенной, постижении человеком красоты и богатства Зешш. На ряде произведений, повести "Степь", в первую очередь, прослеживается в глэве эта особенность чеховского ик-роо^удення, равно как и мучительные для писателя наблюдения над разрушением священных связей с парой. Мотне.гибели Пре::раскогс в природе соотнесён в "Степи" с чувство« обездоленности человека. Образ могучих вольных пространств приводит к мысли о необходимом со единении пр!фодной стихии и человеческого сознания. К Куприну свойственны сходные побуждения, но он больпе доверяет земле, которая мог.ет "напоить всех глгдуд"лх". Вот поче>.:у писателя глубоко ьолнуют отстранения от естественного целесообразного бытия: социальные противоречия ^"Молох", "Поединок" и др.) , непробугдённость сознания("Леснач глуыь", "Олеея"^, узко те а«поский прогресс в нравственно несправедливом об ществе ("Телеграфист", "Королевский парк"J ,ьсё то, что нарушает зг.г.онч зенниго развития, единство ме-ду лэдыт. и природо*.

Ь^:::?.". ;.;;~.осо"":кс-эстетическая функция пейзаг-а рассматривается диссертантом в с"ере критического осмысления действительности Чеховым, Куприн*!!, и выражения авторских идеалов гармонии. Значение этой чеховской традиции устанивлшается еля творчества ююгих прозаиков начала ХХв.:_ Куприна, Еунша,.Горького и др.

В реферируемой работе обращено внимание и на создание оригинальных приёмов лэтературкого пейзажа. В частности, в чеховских произведениях выделяются обсазы-сиволы, передагцие существенные моменты авторской концепции еизни: музыка("Ариад-

на"^, сад ^"Верочка", "Дэм с мезоником^т.д. Куприн тоже прибегает к широкому обобщению явлений, красок. Один и тот же образунапример, тумана)постоянно видоизменяясь, обогащаясь исполняет сходную роль в ряде его рассказов: "Болото", "Чёрный туман", "Чёрная молния". Однако писатель рубежа веков несколько иначе, чем Чехов использует средства художественной. выразительности. Чехов экономен в слове, сдерган в эмоциях. Куприн цедр, раскован в описаниях. И тут в большой степени ощутимо влияние другого мастера пейзакной яивописи -И.С.Тургенева.

У Тургенева картины природы, содержащие в себе большой символический смысл, отличается внутренним динамизмом, нередко резким переходом от одного состояния к другому. Все эти особенности характерны и для прозы Куприна. Но Тургенев более чётко соотносит героя-человека л героя-пр;троду. Куприн эту связь вырахает в подтексте повествования. Тем значительнее, самостоятельнее становятся картины пр1гроды. Неиссякаемому источнику радости, Еосполнякгдему пустоты человеческого существования,- природе поклонялся Куприн. С этой точки зрения ис-. следувтся его мастерство пейзажа в произведениях разных лет: "Олеся", "Болото", "Белый пудель", "Гранатовый браслет", многие другие. Везде передано росхищение величием земли. Картины разных состояний могучей природы предельно усиливают ощущение социального несовершенства мира, но в значительней мере просвет ля?т авторский взгляд на грядущее.

Бо Еторой главе данной работы "Человек в потоке текущей гнэки. Традиции Л.К.Толстого, А.П.Че/.ора" сосредоточено внимание на восприятии писателями будничной низки, судьбе рлдо людей. Такое направление прозы развивают многие художники исторически переломной эпохи - рубежа векоЕ. Традиции Чехова здесь невозможно переоценить. Ряд исследователей(И.Б.Ко-рецкая, ^.В.Овчарекко и др.)отмечают близость ЧехоЕа и Куприна по этой линии. Сходстео жизненного материала, мотивов, образов, безусловно, есть. Но ограничиться только сопоставлением эти:-: моментов, как это делалось до сих пор, не представляется достаточны)/.

Сопоставительный анализ рассказов Чехова к Куприна про-

водится диссертантом в сеязи с образом "маленького человека". Интерес обоих писателей г "средним людям", к "массовидной" личности очевиден. Младший из современников, однако, даже в ранних произведениях, лишенных мудрости чеховских обобщений, утонченности психологического мастерства, усилил мотие социальной несправедливости и передал стремление героя к осмыслении создавшегося положения ("Детский сад", "Просительница^. Эти наблюдения Куприна предопределили иную поеествовательнув структуру его рассказов, позволяющую ¡пире развернуть "бкограиию" персонажа. Притяжение к опыту Чехова тем не менее ощущается очень сильно. Есть оно и е другой области. Известно, с как», сочувствием писал ЧехоБ о жажде ногой жизни, а в ряде расрка-зов - с иронией раскрывал ущербные представления о счастье ("Счастья", "Мечты"). Куприну тоже свойственен острый интерес и к светлым порывам и к призрачным надеждам обездоленного существа. В рассказах такого рода писатель ХХе. проставляет все-таки crois акценты. Прежде Есего, его привлекают от природы сильные натуры ("Собачье счастье", "Лолли", др^, дествузсцие наперекор возничим обстоятельствам, хотя к не достигающие желанного -счастья. Там же, где речь идёт о человеческом заблуждении Куприн нередко запечатлевает пере..од от иллюзии к сознательному самссОману: так его герой пытается хоть на мгновение забыть о своей трагедии(":Лиллконер"). Не комическая ограниченность запросов мелкого челоЕегл, а жалкая фантазия несчастного отроена здесь.

Пристальному изучению подвергнуты е главе нчблмденг.я ЧехоЕА к Куприт над несостоятельной личностью. Классические создания чело ь с ко го таланта: "Человек в сутляре", "KpixotHi:;:", Моьыч", др. - сопоставляются с более скромными вещами Куприна? "Святая логь", "Мирное гптие", "Чухой хлеб", "Мелюзга". С учётом резной степени художественной ценности этоЛ части прозы Чехова а Куприна в ней ззделеко общее для писателей русло обобщений - измельчаниа, искажение, угасание человеческой души б потоке обыденного пошлого существования. Традиция Чехова обрела тут особое значение, что определено в диссертациь средствами сравнительного анализа. "Человека в футляре" с ""¿ирным житиен", "Крыжовника" с "Чужим хлебом", т.д.

Днако самостоятельный поиск Куприна заметен и в этих произведениях. Дм автора "Мирного яиткя" вагшо не просто передать деградация личности до полного её нравственного падения, ко подчеркнуть незаметность, обычность, повседневность такого печального явления. Поэтому внимание с персонала ^как было й "Человеке в футляре", "Ионыче", npjl перенесено на среду его обитания. Сатирическое начало, ироническая интонация повест-гсггния дсстггг.ется Куприн: зг прямым противопоставлением высокого понятия "~итие" низменному "мирно:.«-/" - без лзвб"Х столкновений течения дне;1. ничтолз-юго "repon" - Наседкина. В "Чуясм -еле бе 4 снова оттенена устра"лаю.е нудная обеганог.ка, из го-^гоЛ не мс.т.ет (уг"е не.-:счетj о его Содит ься другой пленник ус-лс- Кдогое. Де.":ствуз\::е липа хуяр.шеккх рассказов не

И нар.::,ателькьгл:(как чесо ские человек в "?У?-1яре, Ионыч) гиг.-п:, потому что акцент сосредоточен на другом момента. Ъ гсгькса опыте жертз обстоятельств млс^лий писатель раскрыл угро:-:--".зд,:е масштаб:; и прмЕгккосгь массового прссяб^-кия. А нередко (с::;-;си, в "Чельзге"]и гибель подлинно челогечееккх привязанное™ ей. В дпеон случае главенствует авторская мысль о потоке бессознательного существо:гния лидей.

Внимание Че юга часто обр.г.ено к наг.там утокчёнкчи, остро чувстЕухцк^ несостоятельность.пек;; : не сл.-.Соа, соинегаюцемся, не умедли обрести tbíc-"io псс-иний. Таковы Васильев ("Припадог."J, Лаевский ("Дузль^ rere?-по: "етвогат-ль в рассказа/. "Sena", "дом с уезон;-ноуп, ..когне другие. Тот.те тип человека глубоко интересовал Куприна. Сочетан/е смелых нразстьекпо-эстет;г<чилтк з?.птс;о: с н »уверенность!) в себе, спутанность» стремлений приводит куприсгсгс.1озлог:гого("Дот-на-нме"% Lc6peia ("Чо.та poi^oia ("Лзял^о;:^ к р *сладу сам:?! собой, острому ттс.г"о логическоиу конфликту с скрутчкпги. 2 такой самочувствии личности Куприн,как:: Че:ог, видел?a.~<-.í.: ■элак-нт общего ссстол*:;г. современного е;^." штра, coctoc?¿ü¡, которое пото-дчет страдальческую реакпта ,: героя и автор .. J точки з рения с годного главного мстига - протест претив тей жизни, сс:;надьнсго зла - ;; внутреннего родст:а гетоеЕ сопоставляются з главе "Припадс?." "Че юна с. "¿¿знанием* z "ío.-.z- .:см" Куприн,". Тем не менез Куприне:1сслс:-.?:-::,". ;< Leí зев

обращаются к иным "средам" действительности, тягостному положении широких угнетённых масс. Рассказ "Дэзнание" позволяет обнаружить как словно переплелись в нём связи с Чехо-Еым("Припадок"|<и Л.Толстнм{"После бала"^- эта двойная параллель проводится в диссертации. Конкретные наблюдения над тремя произведениями развиты в анализе "Молоха" и "Поедина".

Борьбу внутри себя и с самим собой, мучительное душевное состояние раздвоенности, поиск истина, обществекно-осмыс- лениого бытия воплотил Куприн с нарастающей психологической глубиной б образах Козлоеского/"Дэзнание^ Боброва(%!олох"у(Ромашова ("Поединок^ От произведения к произЕеденио

Б главе отмечается мастерство Куприна - создателя "Поединка". Через восприятие Ромашова соотносятся здесь разные сферы жизни: солдаты, офицерство, что в свою очередь настает разнообразными ^¿пульсами внутреннее бытие героя, активизируя.его стремление понять сущее, смысл деятельности к назначение челоьсгл. Именно здесь проявилось протяжение Куприна к другому $го кумиру - Л.Н.Толстсму. Незаб:.чаемые толстовские А;1дрей Болконский, Пьер Безухов, Левин имели для Куприна особу:: значимость. Ееликий художник-психолог сделал глуби! шые, та";ные процессы явни-и, воссоздал "диалектику дул к", ищущей, дерзающей, разгадал секрет её мужания - от за:яаг,тых в себе переживаниях субъекта к пониманию "планетарн;:х" общечеловеческих потребностей. Искусство прониккогения в скрытое течение духовного роста - вот что воспринял Куприн гак урок гения. Конечно, персонал« купринской прозы - лэди другого времени: Козловский,Бобровым, Ромашовым владеют раздумья об иных противоречиях, возникших в эпоху предельного притеснения народа, разобщения людей. Одинокий герой не б состоянии решить эти проблемы, осуществить свои, весьма смелые желания, он останавливается на полпути. Но такой факт расценивается диссертантом как естественное следствие избранной Куприным теш. Он раскрыл порыв активного Емезательства

13в кизнь среднего человека, проследил пробуждение его сознания. И в этом заслуга писателя. В повести "Поединок" речь ■ идёт о маесовидной ^а не выдающейся, как у Толстого, личности]. Вслед за Толстым, однако, Куприн показывает, как борются в душе героя чувства природно искренние, изначально прекрасные с надуманными, как постепенно прорастает перспективная мысль о подлинных ценностях мира. "Диалектика души" Романова развёрнута не так сильно, как у автора "Войны и мира", что тоже объяснимо. Ведь всё происходит в душе человека обыкновенного, заурядного, нз лишённого слабостей. К таким выводам приводит параллель между толстовским Нехлюдо-еям("Записки маркера") и Купринекип Ромашовым. Писатель начала лХ ве::а не склонен преувеличивать "способностей натуры ео.многих отношениях достойной, но не решительной. Прозрение героя только начинается. Именно в этом плане рассматривается в главе становление мечты Ромашова о науке, искусстве -творчестве как противодействию всеобщему застою, равнодушию к социальным порокам времени. Куприн дополнил галерею мятущихся характеров русской литературы, йдудий герой Куприна -дот я СЕоей эпохи, он унаследовал от неё одудение бездорожья, смятение духа, но и галду небывало тесных СЕлзей-братства.с простым солдатом, отвращение к новому Молоху, стцд за само- ■ успокоенного интеллигента.

В третьей главе "Социальное и природное. Традиции Л.Толстого, М.Ю.Лермонтова, К.С.Тургенева, Л.П.Чехова"-выделены важные идейно-пстетичеекие "нентры" в русской л;ггегатуре ХКв., органично воспринятые писателями начала нашего столетия. ОсоС::;": интерес они проявили к так называемому "естественному состоянию лености", имел е виду разные аспекты птого понятия: слият гость человека с природой, предствлекие о духовной гар.гонии"как части земного совершенства, идеал равноправного союза людей в вольном труде на лоне пр:1родц, др. 2дё Солее газным для авторов начала ХХв. было притяжение отечественной литературы к "мысли народной", к социальный проблемам: положения широких иасс, отношению к ним интеллигенции. Разграничить все эти направления творческого поиска, разумеется, нельзя, они тесно переплетены между собой, порождают еловый комплекс идеЛко-образкых компонентов прозы, а следо-

вательно, к взаимопроникновение разных традиций Х1Хв., унаследованных писателями нового времени, в том числе Куприным. В глаЕе делается попытка установить такую "перекличку" елияний в ряде его произведений.

Вначале исследуются контакты с И.С.Тургеневы! - созда-, телсм "Записок охотника". Дчя сопоставления привлекаются такие произведения Куприна, как "Лесная глушь", "На глухарей", "Олеся" и др. Раскрываются схрдство и различие народных ха-раетеров(напр;".;ер, тургеневские Хорь и Колиныч- куприиские К:фила и Талимон из рассказа "Лесная глушь", тургеневский Ермолай - купржсккй Ярмола, Трос им; ^об.цне »моменты охотничьей темы, родственные черты повествователя", приёмы контрастного изображения крестьян. Параллельное рассмотрение полесского цикла Куприна и "Записок охотника" Тургенева позволило увидеть возросшую у младысго писателя критк-ческую оценку тёмного, необщительного мутглха, иной подход к проблеме народа. Куприн, как и Тургенев, чутко уловил врондён-ные способности крестьянства. Ко око, по мнению автора, в силу недавнего своего рабского положения под Еластью польских панов, настоящих условий тягостного существования, утеряло изначальные свои возможности. Для Тургенева ваяно проникнуть в психологию, передать разные, чаце сЕетлые проявления ¡грсстьянско:"! дули. Куприн воосоздаёт цельны;! "кусок" мрачной ензни, в ней испорченных дурной цивилизацией людей. Отсюда вытекают и другие особенности полесских повестей, что тоге уточняется в сопоставлении с творчески! опытом Тургенева. В "Записках охотника" близость» к пр:;рсде объясняются многие, но вовсе не все достойные черты народа. Б образе кулринской Олеси выражен авторский идеал - неразделённое, абсолютное слияние с прекрасным миром природы при полном разрыве связей с деревней, с любой социальной группой вообще. Даже как будто добрый, честный Иван Тимофеевичувозлюбленный Олеси, в его противоречиво» облике угадывается некоторое родство с тургеневскими героями-рассказчиками "Аси", "Вешних вод"в том смысле, о котором писал Н.Г.Чернышевский в статье "Русский человек "Доказывается

внутренне несостоятельным пленником расхокей морали своего

врененп, Воспевание таинств полесских лесов, рождённого в" этой зелёном царстве исключительного характера, поэтического мира Олеси - главный мотив повести. Её анализ с такой точки зрения привёл к определению реалистических и романтических тенденций произведения, в чём усматривается особенность творческого метода писателя.

"Олеся" несёт в себе печать внутренних контактов и с "Казаками" Л.И.Толстого. В главе на материале воспоминаний, высказываний, художественных сочинений Куприна устанавливаются причины и особенности его восхищения этой повестью. Острым интересом к "естественному чеяоЕеку", тоской по утраченной цельности "детей природы", взыскательной оценкой носителей прэтнгаречигой культуры - дороги "Казаки" прозаику новой эпохи. В диссертации проводится сопоставление образов Олени-<:-:а и Ивана Тимофеевича, ".¡арьяны к Олеси, авторских взглядов на врокденную красоту и благородство героинь, соотносятся психологические коллизии, их исюд в "Казаках" и "Олесе". Рассмотрена протяжённость."¡когих хупркнеких приёмов раскрытия характеров - к толстовски".!.

На (:онэ этих связей явственно проступают, тем не менее, расхождения писателей. Для Толстого священны общинные устои. Куприн в деревенском укладе видит источник распада человечески/. отнопеннй, душк. Младший близок своему великому современнику е представлении о природных потенциях народа. Только сохраняются они в разной обстановке: у Толстого - в патриархальной общности казачьей станицы, у Купрпка - при отъединении от крестьянского мира, от порочной цивилизации вооСце. В этом смысле у Олеси иная жизнь и натура, по-другому складывается и её трагическая судьба исключительной личности среди обычных, душевно бедных людей. Тем не менее никак нельзя заподозрить, что Куприн в своём поклонении "естественному человеку5 противопоставляет одного - множеству.

Яркая оптимистическая картина гармоничного бытия балаклавских мореходов дана в более поздних романтизированных очерках "Листригоны", героев которых вполне можно- назвать духовными преетиками толстовских казаков. Однако "листригоны", как и Олеся,- дети природы, ею воспитанные, сеоим вольным

иорскиы трудом спасённые от дурных воздействий установленных людьми законов. Анализ цикла очеркоЕ, в их соотнесённости с некоторая! другк:и произведения!.® Куприна о тружениках "моря(например, "Гамбркнусом"), приводит к углублению понятия: толстовская традиция. Главное, что определяет её, это поэтизация выс;зих потенций народного характера. Куприн наследует качество, на которое caí.! se указал в сеоих воспоминаниях о J¡.Толстом - открытие "земли, неба, людей","сое-диняющий миллионы дуй" згвет: "Смотрите, как мучителько-прекрасек и как велик человек!" Ко такое чувство ро:эдается у автора "Лисгригонов" лишь к тег., кто полностью подчкпил-ся велениям самой матери-природы. Отсюда проистекает р:;с-пирение функций пейзалной живописи. Е гл>:-ве отмечаются яркий, оригинальный творческий поиск Куприна, композиционное, психологическое, повествовательное мастерство очерков. Их исследование даст возпо>д>ость определить художественный вклад писателя в литературу начала ХХв. И.Бунин, С.Сергеев-Цекс-кий, др., где тема народа, его перзпчшк природных и втор::ч-hlt:, социальных проявлений приобрела большое значение.

. /¡ругая линия наследования толстовских завоеваний пролегла в той части Купринекой прозы, где с трезвым реализмом госсоздано тягостное положение народны-: масс.

Направл:"Ез;и:.! для писателя начала лл века стдлк сужения Л.Толстого о правде, которую писатель вдоказал в "Севастопольски.: рассказа.:". Это положение взял Купр::н па вооружение при художественном Еоплощении человеческой психологи):, в частности, в армейских условиях. Куприн тяготел к ошггу Толстого и в плаке проникновения в состояние дуии: русского солдата.

В отличие от своего старшего сов ременника Куприн рисует армейский быт с еще более дачных тона:-:, трагически безысходны."". ситуациях. В рассказах "Дознание", "Ночная смена", в повести "Поединок" сн показывает, насколько усилились даг.е е мирных условиях остро негативные явления, открытые в сЕоё время Толстыы. От ранних произведений военной тематики до "Поединка" углубляются противоречия, существухцке между о^"кцерстЕон и солдатской массой. Некогда болезненно ьоспри-

¡штый автором "Севастопольских рассказов" меззду ними в куп-ринской повести достигает предела: владетели чинов просто не замечают "солдатское быдло". Анализ "Поединка" позволяет увидеть ещё один обличающий с Толстым момент в изображении совестливого офицера, вынужденного участвовать в антигуманных акциях помимо своей воли. Несовпадением личного отношения Ромашова к- Гайнану, Хлебникову и исполнения офицерского армейского устаиа по отношению к солдатам ео многом объясняются дулевкые катаклизмы главного героя "Поединка". Такие переливания усиливают и направляют интеллектуально-эмоциональное развитие Ромашова: каждодневные наблюдения активизируют его философские раздумья, а последние обостряют внимание к конкретны;.! фактам. Мастерство передачи"этого процесса сообщает купркнекой повести внутреннюю выразительность, расширяет роль народа в самоопределении интелл!тента. Здесь писатель идёт скоп:.: путем.

Л.Толстом в условиях войны с Наполеоном открыл здоровый спасительный дух солдатской массы. Куприн же в обстановке идиотической ¡гуотры мкршк дней оттеняет страшные последствия дикого армейского режима - забитостьь солдат, бессмысленность и-с существования, угасание мысли. От ощущения полного бессилил хочет оборшть свою жизнь Хлебников, систематически происходят са;.:оубиЛстЕа несчастных в"одной роте, безграмотные крестьяне, одетые в серые шинели, не могут пенять "мудрос-тс."" армейской слуг.бы. Снова бесчеловечные законы разрушают природные способности людей. Вот почему так ва^ьн мотив про-букдахцегсся сознания Ромашова в противовес бессознательности солдат.

Мучительные наблюдения за "сонной" душой обездоленных широкие масс, столь характерные для прозы начала ХХв., сближают молодых её создателей с другим их старлим совремекником-А.П.Чеховым. Его рассказы "¡Мужики", "В ОЕраге" передают застойную безнравственную атмосферу деревни - шаг к гибели её обитателей. Эти чеховские вещи по жёсткости авторских обобщений вполне соотносимы в "Поединке" с картинами вопиших армейских"порядков, превращающих солдат в бессловесных животных, В главе устанавливается некоторое сходство при разном

кизненвои материале самих принципов изображения. Оба писателя ке боятся сгустить краски, оттенить уродливые детали. Но утрата осмысленной жизни читается как обвинение не мужиков и солдат, а тех, кто спровоцировал их беспросветное существование. Есть и существенное расхождение мелду этими произведениями Чехова и Куприна. В "Поединке" в отличие от "Мужиков" присутствует герой, который испытывает боль за страдшядих людей, предчугстЕует рождение подлинного братства с ними. В своих воспоминаниях о Чехове Куприн писал о его вере "в"тс, что грядущая истинная культура облагородит человечество". Такая светлая идея не забыта автором и при создании црачшсс полотен.

Рассматривается з диссертации и ещё одна разновидность реакции Куприна на художественные открытия XIXв. Отдельные мотивы рассказа "Прапорщик армейский" свидетельствуют о своеобразной функциональной роли "бессмертных типов" русской армии, созданных И.Ю.ЛермонтоЕЫИ в "Герое нашего времени". Маленькое непритязательное повествование не нохет задергать сравнения даже с отдельными линиями гениального романа. Ссылка на Печорина, как и некоторые параллели с Печориным, Максимом Максимычем, Мэри персонаксй "Препорцика армейского" доцуценн автором, однако, сознательно. Таким способом писатель нового времени ставит своих героеЕ как бы в один социальный ряд с Лермонтове кили типами, даба убедительнее р1скр".ль и печальные психологические метаморфозы, к устойчивость некоторых порочных явлений. Тяжкий быт, унизительная зависимость солдат от прихотей офицеров сохраняется баз изменений, только армия даьно лишена таких выдашихся личностей, как Печорин, "Лзиельчание - полное и повсеместное. Но б столь бедной среде Куприн все-таки находит пенное побуждение - раздумье скромного прапорщика о судьое Еверенкых ему людей. Искра разума вспыхивает и ео тьме. В сопоставлении подобных противоположных начал проясняется значение рассказа.

Великие достижения литературы XIX в. были воспринята Куприным органично, через призму взглядов на свою современность. Поэтому голос писателя был слышен даже в знакомых

уже мелодиях. Всюду, и в творчестве своих кумиров токе, он обретал правду о катастрофическом состоянии текущей действительности и одновременно - достойный источник светл!К перспектив. Такая особенность мирооцуденкя Купрпга внесла сильную струю в искусство сложной противоречивой эпохи. Сгмый острый и больной вопрос о народе и интеллигенции, стихии и культуре был поставлен художником без тени идеализации и вместе с тем отнюдь не приводил к чувству безысходности.

В заключении подводятся итоги исследования, устанавливаются об:щ::с, концептуально галзтые тенденции Есех трёх глав, обус-ловлс;шые творческой издиЕидуалькостью Куприна. Сн обладал редкой способностью: глубокое г.остгазнкс реального мира сочеталось с чуткостью к первым росткам дальнейшего движения. Обращение к _класскпеспп: гр-дициям е прозе писателя позволило сосредоточит Вп гн;:;,".ан!"е на этой особенности его наследия. Есть, думается, гозмо:а:ость продолжить начатую работу, "несколько расширив связи Куприна с отечественной лвтературой XIX века, в частности, с В.Г.Короленко, обогатив проведённые уже параллели ноеьш материалом."

Оскот-кче полоу.:лгня диссертации отражены в следующих пуб- " лнкаьикх:

1. "¿унк".гпи пуыхкнеко:"; элегии е рассказах А.И.Куприна начал:. 900-х годов // Поэзия А.С.Яуаккна и её традиции в русской литературе XIX - начала.Л:ека: ;,!еквузовсккй сборник научных

»г..тпг _ч тгро

2. Трудкгда Л.К.Толстого и М.а.Лериэктова в произведениях А.¡"..Куприна на военную те:у.-1£с.- Jin. в ШГН АН СССР