Танец с саблями история. "Гаянэ". Танец с саблями. А сам "Танец с саблями" появился отдельно

Корреспондент Sputnik Лев Рыжков встретился с режиссером и узнал эксклюзивные подробности о будущем фильме.

Армянин по отчиму

- Юсуп Сулейманович, как и когда у вас возник замысел картины про Арама Хачатуряна? И почему именно про него?

— Интерес возник еще в детстве. Мне всегда был интересен Хачатурян, за его музыкой чувствовалась некая мощь. Есть, например, фильм "Старик Хоттабыч", где на блюдечке танцуют девушки. И все это происходит под музыку из балета "Гаянэ".

В молодости мы с друзьями его слушали. Мы понимали величие Прокофьева, Шостаковича. Но Арам Ильич был все-таки глыба. Гордость какую-то внушал, может быть. И вот, спустя годы, решил сделать фильм про историю создания "Танца с саблями". Сейчас я уже пишу сценарий, потому что продюсер Рубен Дишдишян решил сделать полнометражный фильм. На прокат мы не очень рассчитываем. Но, тем не менее, эта история может быть показана на кинофестивалях.

- А по телевидению?

— Да, на телевидение есть расчет. Мы будем делать четыре серии. Они будут в корне отличаться от полнометражной версии.

Задам, наверное, провокационный вопрос. Вы родились в Ташкенте, работали в России. Но что вас связывает с Арменией?

— С Арменией у меня связь семейная. У меня отчим был армянин. Его звали Лев Тватросович Херунцев. Моя мать прожила с ним пятнадцать лет. Он был летчиком гражданской авиации, бортинженером. И через него у меня много родственников-армян. И рождение детей, и смерти, и свадьбы — все у нас происходило вместе. Мы переписываемся, созваниваемся по праздникам. И когда они приезжают в Москву ко мне, мы встречаемся.

- А в Армении бывать доводилось?

— В Армении я не был. Я был два раза в Ереване, сидел в самолете, когда летел из Лондона и в Лондон. И оба раза — через Ереван. Я смотрел все время, и там пытался высмотреть, где Арарат, но не удалось.

Но у меня есть друзья-армяне. Роскошные друзья. Художник Давид Сафарян, и Арутюн Хачатурян — президент фестиваля "Золотой абрикос" — мой многолетний товарищ. Общаясь с ними, я почувствовал то, что беспокоит армянскую душу. Это мне близко на семейном уровне. Что такое армянский стол, армянский характер, армянский взгляд, армянская тоска — все это я видел и знаю. Надеюсь когда-нибудь поехать в Армению. Я хочу увидеть ее своими глазами.

Наверное, нужно родиться там, чтобы почувствовать все эти соки. Но то, что я попытаюсь сделать это максимально искренне и честно — я вам гарантирую.

Нелюбимое произведение

- Но давайте обратимся собственно к истории. Почему именно "Танцу с саблями" вы уделяете такое внимание?

— Хачатурян не очень любил это произведение. Он его называл "мое шумливое дитя", которое заслонило все, в его понимании, значительные вещи. Это небольшое произведение. Оно идет всего две минуты четырнадцать секунд. Оно появилось действительно спонтанно, в Перми, которая в годы войны называлась город Молотов. Туда был эвакуирован из Ленинграда Кировский театр оперы и балета.

Туда же, в Молотов, приехал Хачатурян — дорабатывать балет "Гаянэ". Премьера была назначена на декабрь. Очень большое значение придавали этой премьере. Потому что во время войны делать премьеру балета — требовало мужества. Была закончена партитура, репетиции. Уже и комиссия готова была принимать. Вдруг поступает указание сверху: добавить танец.

- Указание от балетмейстера или от руководства?

— Балетмейстер к тому времени сделал свое дело. У них был конфликт с Хачатуряном в тот период. Творческий конфликт, скажем так. А на премьере — в декабре 1942 года, Арам Ильич прямо на сцене сказал балетмейстеру Анисиной, чуть не укусив ее за ухо: "Никогда не прощу!"

Рукопись композитора Арама Ильича Хачатуряна "Танец с саблями"

Сам момент создания этой вещи был драматичным. Мусоргский за 12 дней написал свою знаменитую "Ночь на Лысой горе". А Хачатурян свой "Танец с саблями" — за 8 часов.

- Потому и не любил? Привыкнуть не успел?

— Может быть, эта вещь не успела в его душе прижиться по-настоящему. Но этот выплеск оказался невероятно мощным. Арама Ильича за границей даже называли "saberman" — "человек с саблями". И это, конечно, ему доставляло очень большое неудовольствие. Он не то, чтобы страдал. Просто у него были более значительные произведения. Тем более в это время он занимался своей великой Второй симфонией — симфонией колоколов.

- Звучание Второй симфонии очень величественное, трагичное. Почему?

— На самом деле Вторая симфония посвящена геноциду армян 1915 года. Огромная тема, про которую тогда не говорилось. Хачатурян был в таком возбуждении после того, как встретил в Армении людей, которые были свидетелями геноцида. Раньше Хачатурян писал гимны, писал песни. Но он очень нуждался в теме, которая могла бы стать его спутником на всю жизнь, которой он мог бы отдать долг Богу за свое дарование.

И вот, побывав в Армении в 1939 году, он встретился с людьми, которые ему сказали: "Нас, армян, тогда пытались истребить. Нас поставили на колени. Мы должны — все, кто остался жив, — свою нацию представлять наиболее полно". Вот эту миссионерскую функцию нации он почувствовал. И до войны у Хачатуряна было такое полумальчишеское негодование за геноцид на уровне целой нации. И он, конечно, задумал свою Вторую симфонию как тему вселенского горя и мрака.

Дыхание тоталитарной мощи

- А при Советском Союзе, при Сталине, тема геноцида была под запретом?

— Она не поднималась вообще! А потом началась война. И когда у Шостаковича, с которым Арам Ильич дружил, летом 1942 года состоялась премьера Седьмой симфонии, Арам Ильич понял, что ему нужно заканчивать свое произведение. Потому что две симфонии оказались неожиданно созвучны. Помните у Шостаковича лейтмотив фашистского нашествия? Он ведь написал эту мелодию еще до войны!

- То есть, предвидел, получается?

— Это было не то, чтобы пророчество, а ощущение какой-то тоталитарной мощи. А Арам Ильич пришел к этому ощущению со своей стороны, через геноцид армян. И Сталин, и Гитлер, и геноцид армян — все это объединилось в некую античеловечную силу. Ее появление вдруг стало возможно в XX веке. Этого никогда не было в истории. А началось все с геноцида армян. Вот о чем идет речь!

Сцена из балета А.Хачатуряна "Гаянэ". Гаянэ - Лариса Туисова, Гико - Александр Румянцев

И, конечно, у Хачатуряна была такая хорошая ревность к произведению Шостаковича, к Ленинградской симфонии. И он, конечно, очень хотел завершить свою симфонию. А тут пришлось заниматься доработкой партитуры балета "Гаянэ".

- Это было сложно?

— Очень. Потому что партитура связана с хореографией, с замыслом балетмейстера. А балетмейстер Нина Анисина делала часто так по-своему. Непонятно, по каким причинам она сокращала сцены. Или наоборот — наращивала их, включала дополнительные фигуры. А Хачатурян видел разнобой с тем, что он написал. Ему нужно постоянно возвращаться и переписывать.

Муж Анисиной Константин Державин был либреттистом "Гаянэ". И абсолютным подкаблучником. Невероятные сцены балета просто исчезли. Словом, это был производственный конфликт, который мешал написать главное — Вторую симфонию, посвященную геноциду. Хотя ее, конечно, пропагандисты сразу подключили к Великой Отечественной войне. Наверное, были какие-то созвучные моменты. Но главный толчок пришел оттуда.

- А сам "Танец с саблями" появился отдельно?

— Он появился практически за неделю до премьеры в декабре 1942 года. Представьте себе, что это все происходит в эвакуации. Это зима, это голод. Это, представьте себе, кордебалет — человек сорок, девочки. Все худенькие. Не одетые, не обутые. Это оркестр — около тридцати человек. Это такой мир — театр в эвакуации. И бесконечные переделки. Вот балетмейстеру не понравилась девушка в кордебалете — и ее убирают, сокращает. И повисает в воздухе целый такт.

- В чем секрет популярности "Танца с саблями"?

— "Танец с саблями" — это рингтон XX века. Это такой тоталитарный отзвук, который несет с собой угрозу. Есть в нем какой-то топот, как будто вас окружают какие-то скакуны с железными доспехами. А человек не может вот так просто сесть и изобразить воинственную тему. Она не рождается из ничего. В этой остинатной (композиторский приём, основанный на многократном повторении в музыкальном произведении мелодии — ред.) форме есть, например, стук колес.

Потому что пока Хачатурян ехал в Молотов, он оставил свою жену и своего сына в деревне в Свердловской области. Но главное — это биение сердца. Эта самая угроза от того времени, которое его окружает. И мне кажется, что это важно для понимания самого закрытого человека в музыкальной культуре СССР — Арама Хачатуряна. И поэтому появился вот этот вот анекдот про встречу Арама Хачатуряна с Сальвадором Дали.

(Этот анекдот рассказан в книге Михаила Веллера "Легенды Невского проспекта". Арам Хачатурян якобы приехал в Испанию, и его пригласил к себе в замок Сальвадор Дали. Арам Ильич приходит в назначенный час и ждет приема. Но минуты идут, Дали все нет. В какой-то момент начинает агрессивно грохотать "Танец с саблями", выскакивает на метле Дали, описывает несколько кругов вокруг Арама Хачатуряна. Аудиенция закончена. — Sputnik)

О нем слагали анекдоты

- Но ведь этой встречи на самом деле не было?

— Этого не было. Арам Ильич в Испании никогда не был. Я решил, что могу использовать эту байку только если Хачатурян лично расскажет это о себе как анекдот. Только в этом случае. Потому что мне неинтересен такой примитивный человек, который там описан у Веллера. К тому же эта история выдумана. Это зубоскальство.

- У Веллера Хачатурян не персонифицирован. Он просто обобщенный такой советский композитор.

— Вы понимаете, Хачатурян во время написания этой книги занимал 14 должностей в структуре Союза композиторов. То есть, были причины, чтобы его не очень любить, как всякого награжденного. Сейчас это вызывает ощущение завистливого бреда, потому что нельзя говорить о человеке в отрыве от его произведений. Потому что его Вторая симфония, если посмотреть, среди оркестров мира — самая исполняемая.

Являясь парадным человеком, Арам Ильич очень много сделал на посту руководителя Союза композиторов. А еще он был брюзгой. И очень страдал от своей язвы. Он был не то, чтобы лентяй, но порой нетерпим. Он был нормальный такой композитор. Не такой обаяшка, как Ростропович, которого обожали все.

- То есть, будет непарадная биография?

— Для меня эта картина — попытка вскрыть и показать Хачатуряна не только человеком страдающим от противоречий. А вскрыть и показать его главную боль. Ведь тоталитаризм имеет разные формы. Он имеет формы подчинения, когда ты занимаешь 14 должностей, когда никто ничего не знает про тебя. Мы должны восхищаться тем, что он сотворил и дай Бог, чтобы дух наш вот на этом воспитался и помогал нам преодолевать те трудности, которые мы видим.

- Сколько лет Араму Ильичу в вашем фильме?

— 39 лет ему. Там будут некие ретроспективные куски, которые связаны с его детством, когда ему четыре года, и потом, когда ему уже 26 лет. Еще мне визуально очень нравится его портрет, когда ему было уже за шестьдесят. Вот эта вот львиная грива, вот этот вот взгляд, такая вселенская панорама и скорби и высоты.

- А кто будет играть Арама Ильича?

— Я не знаю, кто будет играть. Но я хочу, чтобы это был артист-армянин.

- По какому каналу покажут телеверсию?

— Пока неизвестно. Я думаю, что мы сначала сделаем полнометражный фильм. Но я надеюсь на заинтересованность Первого канала все-таки. Потому что нельзя все время гоняться за рейтингом и заявлять о том, что у нас зритель не хочет это смотреть. Не так! Если ты Первый канал, то должно быть все для всех. То есть, мы должны иметь и мелодрамы, и ток-шоу. Но мы должны иметь и истории про Хачатуряна, Прокофьева, Шостаковича.

О Рахманинове до сих пор нет ничего внятного. Про Чайковского никак не могут проект сделать. О чем мы говорим? Может, эта история и поможет открыть какую-то линию на Первом канале, о жемчужинах нашей культуры. На чем мы выросли. Если весь мир это слушает и с ума сходит до сих пор.

- Когда ожидать фильма?

— Ну, по крайней мере, у нас работа идет. Мы собираемся посещать Армению. У нас будет очень плотная связь с театром оперы и балета им. Спендиарова. У нас, в принципе, есть мысль все-таки снять это кино в 2017 году.

24 февраля в Ярославле, в мороз -23 градусов кинокомпания Марс Медиа начала съемки полнометражного фильма «Танец с саблями» (реж. Юсуп Разыков). Об этом сообщил генеральный продюсер фильма Рубен Дишдишян.

Картина расскажет историю создания известного шедевра, «непокорного и шумливого дитя», как называл его Арам Ильич Хачатурян, «Танец с саблями».

Холодная осень 1942 года. Второй год войны. В город Молотов – переименованный перед самой войной в Пермь, эвакуирован Ленинградский академический театр оперы и балета имени Кирова. Мир театра в эвакуации – призрачный, голодный, холодный. Жизнь глубокого тыла со всеми приметами военного времени. Полуголодные балерины, кордебалет, преображающиеся на сцене в дивных «розовых девушек». Спектакли, выступления в госпиталях, оборонных заводах и репетиции, репетиции.

Финальные усилия по созданию спектакля «Гаянэ» совпадают с написанием первых тактов Симфонии №2. Перед последней репетицией Хачатурян неожиданно получает приказ дирекции – создать ещё один танец в финальную часть уже готового балета. За 8 часов композитор напишет своё самоё исполняемое произведение.

В первый съемочный день под аплодисменты киногруппы режиссер Юсуп Разыков по давней киношной традиции разбил на счастье тарелку, и приступил к съемкам фильма. В этот день снималась сцена встречи на ярмарке Арама Ильича с Дмитрием Шостаковичем и Давидом Ойстрахом.

«Интерес к творчеству Арама Ильича у меня с детства. – рассказал Юсуп Разыков - В его произведениях всегда чувствовалась огромная мощь, сила, величие. Хачатурян не очень любил «Танец с саблями». Он считал, что оно заслонило все его значительные произведения. Наш фильм рассказ о том, в каких условиях писался танец для балета «Гаянэ», который впоследствии стал визитной карточкой Хачатуряна и одним из самых исполняемых произведений ХХ века. Ну и конечно о войне, где даже в тылу идут нешуточные бои.»

Создание музыкального шедевра проходило нервно, с одной стороны война с другой конфликт композитора с балетмейстером. Партитура балета связана с хореографией, с замыслом балетмейстера. А балетмейстер Нина Анисина ученица великолепной Агриппины Вагановой делала часто все по-своему, подчас, по каким-то непонятным причинам, сокращала сцены. Из-за этого страдало либретто, а Хачатуряну все время приходилось что-то дописывать и переписывать. За неделю до премьеры в декабре 1942 года, Анисиной не понравилась девушка в кордебалете - и ее убирают. Повисает в воздухе целый такт. Сверху приходит директива, срочно написать музыку к еще одному танцу. Этой музыкой и стал «Танец с саблями»»

«Картина снимается под патронажем Первой леди Армении Риты Саргсян, а также при поддержке Министерств культуры России и Армении – рассказал «Собеседнику Армении» продюсер фильма Тигран Манасян. - Роль Арама Ильича Хачатуряна исполнит талантливый российский актер из «Мастерской Петра Фоменко» Амбарцум Кабанян. Первый блок съемок пройдет в Ярославле, второй - в конце апреля в Ереване, где основной съемочной площадкой станет Ереванский Государственный театр оперы и балета им.Спендиарова. Впереди нелегкий съемочный период, но мы верим, что картина получится достойной и полюбится зрителям»

ТАНЕЦ С САБЛЯМИ

ЖАНР: Драма / История / Биография

Оператор Юрий Михайлишин

Художник-постановщик Назик Каспарова

Художник по костюмам Екатерина Гмыря

Продюсеры: Карен Казарян, Тигран Манасян

Генеральный продюсер Рубен Дишдишян

Исполнительные продюсеры: Арсен Меликян, Зара Янгульбиева

В ролях: Абарцум Кабанян, Александр Кузнецов, Сергей Юшкевич, Вероника Кузнецова, Инна Степанова, Иван Рыжков, Вадим Сквирский

В 1951 году в Испании состоялось знакомство двух гигантов мировой культуры - советского композитора Арама Хачатуряна и испанского художника-сюрреалиста Сальвадора Дали. Встреча эта приобрела столь скандальный характер, что в среде информированных деятелей искусства упоминать о ней на официальном уровне не принято до сих пор из соображений деликатности. Но, как говорится, шила в мешке не утаишь, и время от времени намеки на эту потрясающую и не совсем приличную историю вновь всплывают на поверхность в творчестве различных авторов.

Возьмем к примеру картины современной художницы Веры Донской-Хилько, специализирующейся на изображении знаменитостей.

Вера Донская-Хилько, «Паромщик», 2011 г .

Вера Донская-Хилько, «Wrestling», 2011 г .

Среди ее многочисленных работ мы можем обнаружить и такую картину:

Вера Донская-Хилько, "Гала-концерт", 2008 г .

Как мы можем видеть, прямых указаний на личности изображенных персонажей в названии картины нет, в чем и проявляется деликатность автора. Но нетрудно догадаться, что на картине "Гала-концерт" изображены Дали и Хачатурян, а двусмысленное название лишь намекает на то, что обсуждаемое здесь представление, по мнению художницы, Дали устроил для увеселения своей жены Галы.

"Атомная Леда", 1949

Гала на картинах Сальвадора Дали:
"Сон, навеянный полётом пчелы вокруг граната, за секунду до пробуждения" 1944

Однако вернемся в 1951 год.

Слава об эксцентричном сюрреалисте Дали к тому времени уже гремела по всему миру. Экспозиции его картин с триумфом прошли по самым известным выставочным залам Европы и Америки. Все знаменитости мира желали с ним познакомиться и публично восхищались его творчеством. Без преувеличения можно сказать, что в изобразительном искусстве он уже считался «звездой первой величины».

Арам Ильич Хачатурян к этому времени был одним из немногих советских композиторов, добившихся мировой известности, хотя и не столь громогласной. Он был лауреатом Государственной и Ленинской премий, Героем Социалистического труда, народным артистом СССР, уже объездил весь мир, встречался с Роменом Ролланом, Хемингуэем, Чаплином, Стравинским. Хачатуряна с радостью принимали великие мира сего — королева Бельгии Елизавета, Папа Римский Иоанн ХХIII, католикос Вазген.
Наибольшую известность Хачатуряну принесла небольшая сюита к балету «Гаянэ» - знаменитый «Танец с саблями», - которую он написал в 1942 году всего за один вечер. Эта сюита быстро набрала популярность, и многие симфонические оркестры мира включили ее в свои репертуары, а за композитором утвердилось неофициальное прозвище «мистер Танец с саблями».

Сюита «Танец с саблями» из балета "Гаянэ"

Во время творческой поездки по Испании Хачатуряну, конечно же, очень хотелось встретиться лично с «великим и ужасным» Сальвадором Дали. Однако тут было одно «но». Дали не очень-то жаловало руководство СССР, сюрреализм вообще считался «сугубо буржуазным», «классово чуждым» направлением в искусстве, и советская цензура очень неохотно пропускала репродукции картин Дали в многотиражные СМИ.
Дали в долгу не оставался. Однажды на вопрос о солидарности всего мирового пролетариата он высокомерно ответил: «У меня нет знакомого с фамилией Пролетариат». А в другом интервью Дали заявил: «Я хочу написать Ленина с ягодицей трехметровой длины, которую будет подпирать костыль». И впоследствии написал.

Поэтому об официальном визите Хачатуряна к мэтру буржуйского авангарда не могло быть и речи.
Но Арам Ильич все-таки не удержался и попросил испанских коллег устроить ему негласную встречу, как можно менее официальную. Неожиданно для всех великий Дали без всяких проволочек легко согласился принять Хачатуряна тет-а-тет в своем роскошном особняке, и даже прислал ему личное приглашение.

Итак, в назначенный день Арам Хачатурян подъехал на лимузине к дому Дали около двух часов пополудни. Прислуга проводила его в просторный обеденный зал. Как только старинные часы на стене пробили два, дверь отворилась, и на пороге появился церемониймейстер в парадной ливрее и в парике. Ударив жезлом в пол, он торжественно провозгласил об открытии аудиенции и не менее торжественно удалился.
Когда часы пробили четверть третьего, Хачатурян все еще был один в зале, если не считать павлина, распускающего великолепный радужный хвост в золоченой клетке. Еще через четверть часа Хачатурян стал проявлять признаки беспокойства - явно что-то пошло не так. Это обычная испанская непунктуальность или высокомерное пренебрежение?
Обеденный стол был накрыт фруктами, винами и другими напитками. Чтобы снять раздражение Хачатурян выпил коньяку, закусил виноградом, наполнил бокал гранатовым вином из хрустального кувшина.
Часы пробили три, затем половину четвертого, но никто не появлялся. От волнения Хачатуряну стало душно, он сорвал с себя галстук и сунул его в карман. Гнев продолжал утолять коньяком, а жажду вином. Это уже явное издевательство! В конце концов, ему пора выйти в туалет!
Хачатурян подошел к двери - закрыто. Проверил другие двери - закрыто. В недоумении он стоял посреди зала и смотрел на чирикающего в золотой клетке павлина. Что тут вообще происходит?!
Стучать и ломиться в двери оказалось бесполезно. Хачатурян осмотрел две большие керамические вазы, стоявшие на паркете у камина, и принял решение - он подождет до четырех часов, и не секундой больше!

И вот, с первым ударом часов, доведенный до крайней степени возмущения композитор кинулся к старинной вазе и стал в нее натурально писать. И в тот же миг из скрытых в стенах динамиков на весь зал прогремели первые аккорды сюиты «Танец с саблями». Двери распахнулись, и в зал влетел ни кто иной, как абсолютно голый Сальвадор Дали верхом на швабре, размахивающий саблей. Но ошарашенный маэстро Хачатурян уже не в силах был прервать мочеиспускание, ему оставалось только неподвижно следить за происходящим. Дали проскакал мимо него, совершил по залу несколько кругов почета в экспрессивном ритме сюиты и скрылся за дверью по ее окончании. В наступившей тишине дверь снова отворилась, вошел церемониймейстер, ударил жезлом в пол и провозгласил: «Аудиенция окончена!»
Занавес.

Рисунок Евгения Морозова, 1989

В последствии многие биографы Дали пытались найти ответ на вопрос - зачем он это сделал? Ведь это была не просто спонтанная эксцентричная шутка. Подготовка к осуществлению такой сценической композиции потребовала от «магистра абсурдного эпатажа» немалых затрат творческой энергии. Для начала ему требовалось продумать сценарий до мельчайших подробностей. Затем подготовить музыку и антураж. Главная сложность - незаметное наблюдение за Хачатуряном в течение двух часов, для этого требовались помощники. Так ради какой же цели Дали озадачил себя столькими проблемами?

Может быть тут имели место какие-то личные мотивы? Некоторые исследователи считают, что главным инициатором этой шутки была русская по происхождению Гала - жена, натурщица и «Муза» Сальвадора Дали. На такой вариант, в частности, намекает название картины Веры Донской-Хилько "Гала-концерт". Советская власть вынудила родителей Галы бежать из России от «красного террора», сама она воспитывалась в европейских традициях приоритета полной духовной свободы (отчего Дали и видел в ней родственную душу), и, возможно, она питала глубокую внутреннюю неприязнь ко всему, что связано с СССР, даже в искусстве.
Но большинство исследователей все же считают, что главным инициатором, сценаристом, режиссером и постановщиком этой феерической сцены был именно Дали. Подобные психологические инсталляции всегда вполне соответствовали его внутренней душевной организации. Ему было мало ощущать красоту абсурда где-то глубоко внутри себя, и вся его жизнь была попыткой вывести эту красоту на поверхность, внедрить ее непосредственно в окружающую жизнь. В инсталляции с Хачатуряном такая попытка, несомненно, увенчалась полным успехом, и сам Дали считал ее одним из лучших сюрреалистических опытов в своей жизни.

Современным художникам, как мы можем видеть, не хватает смелости графически отобразить весь шокирующий пафос сцены в полном объеме. Уважение к авторитету выдающегося музыканта не позволяет изобразить его в момент удовлетворения естественной потребности, а ведь это и есть главная деталь - «гвоздь», на котором держится вся грандиозность смысловой композиции. Иначе не стоило запирать Хачатуряна на 2 часа.
Но так или иначе Дали своего добился - зыбкую сюрреалистическую фантазию своей творческой души он воплотил в зримую и осязаемую реальность, и это мгновение торжества созидающего разума навсегда запечатлелось в космической хронике Вселенной - великий композитор Хачатурян, писающий в драгоценную фарфоровую вазу XVI века, и скачущий мимо в обнаженном виде величайший живописец XX века под «Танец с саблями» в исполнении Венского симфонического оркестра.

Париж, 1933 год.
Молодой и еще никому не известный Сальвадор Дали в окружении художников-сюрреалистов.

(Слева направо: Тристан Тцара, Поль Элюар, Андре Бретон, Ханс Арп, Сальвадор Дали, Ив Танги, Макс Эрнста, Рене Кревель и Ман Рэй).

Примерно в этот период Сальвадор Дали отправил своему отцу письмо в Испанию. Вскрыв конверт, отец обнаружил в нем маленький пакетик с какой-то липкой мутной жидкостью и короткую записку: «Больше я тебе ничего не должен».

Мистер танец с саблями

История создания и жизнь на сцене, пожалуй, самого известного произведения А. Хачатуряна — балета «Гаянэ» — уникальна.

Началась она в 1939 г., когда композитор к Декаде армянского искусства в Москве создал свой первый балет «Счастье». Это была попытка отобразить счастливую жизнь советской Армении.

Премьера балета прошла не без успеха, однако исключительно благодаря музыке. Либретто же требовало серьезной переработки. Драматургию балета назвали несколько «наивной».

Три года спустя Хачатурян в содружестве с другим драматургом, сочинившем новый сценарий, переделал музыкальную драматургию и дописал музыку. Сильно переработанное «Счастье» было показано в Перми эвакуированным туда ленинградским Театром оперы и балета имени Кирова под известным сейчас названием «Гаянэ».

Герои балета — колхозники и бойцы Красной Армии. Их счастье, по замыслу создателей, неотделимо от благополучия всего народа.

За балет «Гаянэ» композитору в 1943 г. была присуждена Государственная премия СССР, которую он внес в фонд Вооруженных Сил Советского Союза.

Музыка из «Гаянэ» сразу завоевала народную любовь. Дуэт Нунне и Карена, Колыбельная, дуэт Армена и Айши, «Шалахо» и, разумеется, знаменитый «Танец с саблями», — постоянно звучали в концертах и радиопередачах.

Однако публика вновь осталась недовольна драматургией балета.

Появился третий, а затем четвертый и пятый сценарии. Авторы пытались то углубить и усилить драматический конфликт, то прибегали к помощи сценических эффектов (так, в четвертом варианте прямо на авансцену спускался вражеский парашютист), то переносили акцент на социальную проблематику. Неудивительно, что каждая новая премьера знаменитого уже во всем мире балета, бурно обсуждалась на страницах газет.

В эти годы советский хореографический театр всеми силами пытался сделать балет более современным, стремился к значительным жизненным сюжетам, реализму, стараясь отказаться от красивостей балетных сказок прошлого. Однако, как видно на примере «Гаянэ», из-за специфики балетного искусства подобные попытки ни давали, ни полноценного реализма, ни полноценной хореографии.

А пока драматурги в который раз переписывали либретто, музыка Хачатуряна покоряла сердца, как на симфонической эстраде, так и в переложениях для разных ансамблей, для сольных инструментов в сопровождении фортепьяно и т.д.

Что же касательно зажигательного «Танца с саблями» из «несчастливого» балета «Гаянэ», то он стал поистине визитной карточкой композитора.

Вокруг этого произведения ходило множество слухов. Так, говорили, что «Танец с саблями» заставлял притопывать в такт самого Иосифа Виссарионовича Сталина, и что именно поэтому его чуть ли не каждый день исполняли по радио. Молва так же гласила, что этот танец где-то в 50-х или 60-х попал в Книгу рекордов Гиннеса как самое популярное и наиболее часто исполняемое (если не считать национальных гимнов) музыкальное произведение.

Благодаря «Танцу с саблями» во многих странах мира за его автором утвердилось прозвище «мистер Танец с саблями».

А в это время сам Хачатурян называл свою самую знаменитую пьесу «непокорное и шумливое дитя». Он и сочинил-то его не по собственной воле, а по настоятельному требованию постановщика балета (причем, сочинил буквально за один вечер). Когда Арам Ильич отдавал балетмейстеру ноты, он написал на них: «Черт возьми, в угоду балету!»(http://www.music.edusite.ru/p73aa1.html)

Михаил Веллер. Танец с саблями

История советской музыки создавалась на пятом этаже гостиницы "Европейская", в буфете. Это был самый музыкальный буфет в мире. Филармония находится прямо напротив, через улицу, и музыканты неукоснительно забегали в этот буфет до репетиции, после репетиции, а иногда и вместо репетиции. Для большей беглости пальцев и бодрости духа. А также после концерта, перед концертом, и просто так, по привычке. И свои, и заезжие - это было почти как ритуал.

Любая буфетчица с "Крыши" знала о музыкантской жизни города больше, чем директор Ленфилармонии или секретарь Союза композиторов. Музыкантов здесь знали, уважали и прощали им многие артистические выходки - творческие натуры... слава города! Здесь не спрашивали, что надо посетителям - их считали по головам и наливали по сто коньяку, если до работы, а если после - то по сто пятьдесят. А сто грамм коньяка стоили в те времена рубль.

А поскольку Ленинград был городом более филармоноцентрическим, нежели театроцентрическим, в отличие от Москвы, что давно отмечено, и именно в филармонии собирался свет и происходили бомонд, то все обсуждаемые там истории автоматически становились достоянием Невского и входили в перечень тем, рекомендуемых к беседе меж людьми образованными и не чуждыми искусств.

А Герой Социалистического Труда и Лауреат до черта всяких премий Арам Ильич Хачатурян, личный большой друг Мравинского, Рождественского и прочих, был там, на улице Бродского угол Невского, стойка бара от лифта направо, гостем постоянным и музыкальному Ленинграду вполне родным. Он был человек знаменитый, гость желанный, широкая душа, кавказской общительной щедрости - в доску свой от Москвы и Ленинграда до родной Армении, не говоря уже о Франциях и Испаниях, из которых просто не вылезал...

Вот в Испании как-то на гастролях, проходивших с огромным успехом - - испанцы вообще народ музыкальный, а музыку темпераментную, огневую, ценить умеют в особенности, - его устроители и спрашивают: что бы он хотел еще увидеть или получить в Испании, они будут рады сделать великому и замечательному композитору приятное, услужить, одарить, устроить, расстелиться под ноги, не ударить в грязь лицом, и прочие цветастые латинские изъявления.

Хачатурян, в свою очередь, был в быту человек скромный, достойно несущий свое величие и славу. Принимали его по высшему разряду, и желать он мог только птичьего молока. Но молока он не употреблял, любимым его напитком был, напротив, коньяк "Арарат". Поэтому он развел руками, поблагодарил хозяев, подумал, и, в порядке ответной любезности на комплименты своему несравненному гению отвечал, что Испания, в которой он имеет честь выступать, является родиной величайшего художника двадцатого века Сальвадора Дали, лидера и славы мировой живописи и его кумира. И никаких таких желаний у него, восхищенного баснословным испанским гостеприимством, нету и быть не может; вот разве только он был бы рад встретиться и познакомиться с мэтром Сальвадором Дали, дабы лично засвидетельствовать ему свое глубочайшее почтение и даже попросить автограф на альбом с репродукциями.

При этом заявлении устроители слегка меняются в лице; переступают с ноги на ногу... Потому что Дали славился непредсказуемой эксцентричностью, и просьба эта вовсе не факт, что выполнима... Более всего она невыполнима по той простой причине, что Дали живет в Америке. В Испанию он изредка наезжает.

Но все устроилось со сказочной быстротой и пугающей легкостью. Заокеанский Дали благосклонно выслушал по телефону пожелание встречи и ответил, что он поклонник великого композитора и почтет за счастье принять его в своем скромном испанском жилище в любое время, какие разговоры. Ради этого счастья он бросит все дела, которых у него, в сущности, и нет, кому он нужен, бедный старый художник, и сейчас же едет в аэропорт и садится в самолет. Скажем, завтра? Допустим, в два часа дня? Если это устроит конгениального композитора Хачатуряна, то он, скромный малевальщик Дали, безвестный неудачник, будет весь остаток своих дней счастлив, совершенно счастлив, что его ничтожная особа может представлять какой-то интерес для такого гиганта и светила мировой музыки.

И назавтра без трех минут два лимузин правительственного класса привозит Хачатуряна с импресарио, секретарем и переводчицей к воротам белокаменного мавританского замка Дали, с башенками, шпилями, зубцами и флажками. Привратник и охранник в ослепительных ливреях распахивают ворота и сообщают, что хозяин уже ждет, и его пожелание - провести встречу на интимном, семейном, можно сказать, уровне, поэтому переводчик не нужен, ведь у монсеньора Дали жена тоже русская, и машина тоже не нужна, потому что монсеньор Дали распорядился отвезти гостя после встречи обратно на своей машине. Который тут из вас синьор Хачатурян? Сделайте честь, синьор, проходите. Нет-нет, остальных принимать не приказано.

Остальные пожимают плечами и не удивляются, потому что все это вполне в духе Дали. Они пожимают Хачатуряну руку, желают хорошо провести время, передают приветы своему великому земляку, и уезжают.

А Хачатурян сопровождают по мраморной аллее в замок. На крыльце ему отвешивает поклон уже просто какой-то церемониймейстер королевского двора, и Хачатурян начинает сомневаться: правильно ли он одет, может быть, уместнее было бы явиться в смокинге... но его же об этом не предупреждали, да и время дневное, встреча неофициальная... да он и сам, в конце концов, великий человек! чего там...

Церемониймейстер приглашает его в роскошный приемный зал - белая лепка, наборный паркет и зеркала, - предлагает садиться и вещает по-испански, что монсеньор Дали сейчас выйдет вот из этой двери. В этот самый миг старинные часы на стене бьют два удара, церемониймейстер кланяется и исчезает, закрыв за собой двери.

И Хачатурян остается в зале один.

Он сидит на каком-то роскошном златотканом диване, не иначе из гарнитуров Луи XV, перед ним мозаичный столик, и на этом столике изящно расположены армянские коньяки, испанские вина, фрукты и сигары. А в другом углу зала большая золотая клетка, и там ходит и распускает радужный хвост павлин.

Проходит минута, и другая. Зная, что пунктуальность в Испании не принята ни на каком уровне, Хачатурян оживленно осматривается по сторонам, приглаживает волосы и поправляет галстук. Очевидно, жена Дали Гала тоже будет, раз не требуется переводчик. Он заготавливает вступительные фразы и оттачивает тонкие комплименты.

В десять минут третьего он полагает, что, в общем, с секунды на секунду Дали уже зайдет, и прислушивается к шагам.

В четверть третьего садится поудобнее и выбирает сигару из ящичка. Выпускает дым и закидывает ногу на ногу.

В двадцать минут третьего он начинает слегка раздражаться - какого лешего, в самом деле... сам же назначил на два часа! - наливает себе рюмку коньяка и выпивает.

В половине третьего он наливает еще рюмку коньяка и запивает ее бокалом вина. Щиплет виноград!..

Налицо все-таки нарушение этикета. Хамство-с! Что он, мальчик? Он встает, расстегивает пиджак, растягивает узел галстука, сует руки в карманы, и начинает расхаживать по залу. С павлином переглядывается. Дурная птица орет, как ишак!

А часы исправно отзванивают четверти, и в три четверти третьего Хачатуряну эта встреча окончательно перестает нравиться. Он трогает ручку двери, из которой должен выйти Дали - может, церемониймейстер залы перепутал? - но дверь заперта. И Хачатурян решает: ждет до трех - и уходит к черту. Что ж это за безобразие... это уже унижение!

Ровно в три он нервно плюет на сигарный окурок, хлопает на посошок рюмочку "Ахтамара" и твердо ступает к двери.

Но оказывается, что эта дверь, в которую он входил, тоже не хочет открываться. Хачатурян удивляется, крутит ручку, пожимает плечами. Он пробует по очереди все двери в этом дворцовом покое - и все они заперты!

Он в растерянности и злобе дергает, толкает, - закрыли! Тогда он для улучшения умственной деятельности осаживает еще коньячку, ругается вслух, плюет павлину на хвост, сдирает галстук и запихивает в карман...

Он ищет звонок или телефон - позвонить камердинеру или кому там. Никаких признаков сигнализации.

Может, с Дали что-нибудь случилось? Может, он не прилетел? Но ведь - пригласили, уверили... Сумасшествие!

А жрать уже, между прочим, охота! Он человек утробистый, эти удовольствия насчет пожрать любит, а время обеденное: причем он специально заранее не ел, чтоб оставить место для обеда с Дали - по всему обед-то должен быть, нет?

Присаживается обратно к столику, выбирает грушу поспелее, апельсином закапывает рубашку, налегает на коньяк, фрукты... В туалет надобно выйти Араму Ильичу. А двери заперты!!!

Никакие этикеты и правила хорошего тона уже неуместны, он стучит во все двери, сначала застенчиво, а дальше - просто грохочет ногами: никакого ответа. Тогда пытается отворить окна - или покричать, или уж... того... Но стрельчатые замковые окна имеют сплошные рамы, и никак не открываются.

Хачатурян начинает бегать на своих коротких ножках по залу и материться с возрастающим напором. И к четырем часам всякое терпение его иссякает, и он решает для себя - вот ровно в четыре, а там будь что будет! да провались они все!

А на подиуме меж окон стоит какая-то коллекционная ваза, мавританская древность. Красивой формы и изрядной, однако, емкости. И эта ваза все более завладевает его мыслями.

И в четыре он, мелко подпрыгивая и отдуваясь, с мстительным облегчением писает в эту вазу и думает, что жизнь не так уж плоха: замок, вино, павлин... и высота у вазы удобная.

А часы бьют четыре раза, и с последним ударом врубается из скрытых динамиков с оглушительным звонок "Танец с саблями!" Дверь с громом распахивается - и влетает верхом на швабре совершенно голый Дали, маша над головой саблей!

Он гарцует голый на швабре через весь зал, маша своей саблей, к противоположным дверям - они впускают его, и захлопываются!..

И музыка обрывается.

Входит церемониймейстер и объявляет, что аудиенция дана.

И приглашает к выходу.

Остолбеневший Хачатурян судорожно приводит себя в порядок, справляясь с забрызганными брюками. На крыльце ему почтительно вручают роскошный, голландской печати, с золотым образом, альбом Дали с трогательной надписью хозяина память об этой незабываемой встрече.

Сажают в автомобиль и доставляют в отель.

По дороге Хачатурян пришел в себя и хотел выкинуть к черту этот поганый альбом, но подумал и не стал выкидывать.

А там его ждут и наперебой расспрашивают, как прошла встреча двух гигантов. И он им что-то такое плетет о разговорах про искусство, стараясь быть немногословным и не завраться.

В тот же день полное изложение события появляется в вечерних газетах, причем Дали в простительных тонах отзывается об обыкновении гостя из дикой России использовать в качестве ночных горшков коллекционные вазы стоимостью в сто тысяч долларов и возрастом в шестьсот лет.

Так или иначе, но больше Хачатурян в Испанию не ездил.

История создания и жизнь на сцене, пожалуй, самого известного произведения А. Хачатуряна - балета «Гаянэ» - уникальна.

Герои балета - колхозники и бойцы Красной Армии. Их счастье, по замыслу создателей, неотделимо от благополучия всего народа.

Музыка из «Гаянэ» сразу завоевала народную любовь. Дуэт Нунне и Карена, Колыбельная, дуэт Армена и Айши, «Шалахо» и, разумеется, знаменитый «Танец с саблями», - постоянно звучали в концертах и радиопередачах.

Однако публика вновь осталась недовольна драматургией балета.

В эти годы советский хореографический театр всеми силами пытался сделать балет более современным, стремился к значительным жизненным сюжетам, реализму, стараясь отказаться от красивостей балетных сказок прошлого. Однако, как видно напримере «Гаянэ», из-за специфики балетного искусства подобные попытки ни давали, ни полноценного реализма, ни полноценной хореографии.