Два года назад Смекалов пришел в Мариинку, где ему, уже прославленному танцовщику, пришлось начинать с нуля. И сегодня у него лучшие партии, а впереди еще более грандиозные замыслы и планы

Фотография: Ирина Бордо

Юра, сейчас у тебя есть все, о чем можно мечтать. Ты востребован в работе, у тебя красавица жена - миссис Санкт-Петербург 2010, чудесная дочка… Но я знаю, что все могло сложиться иначе. В начале карьеры тебя парализовало, и шансов на то, что ты снова будешь ходить, практически не было. Расскажи, что тогда случилось?
Мне было 20 лет. После окончания Академии балета я по распределению попал в театр под руководством Бориса Эйфмана. И сразу - очень серьезные нагрузки, к которым я в тот период жизни был не готов. У меня начались проблемы с позвоночником: обнаружились две грыжи, что было несовместимо с балетом. Мне говорили, что нужна операция, но, к счастью, мои родители, врачи по профессии, отговорили меня.

А что ты чувствовал, когда лежал без движения? Ты, молодой человек, у которого все только начинается… Ты впал в депрессию?
Без движения я провел практически год. Конечно, депрессия была. Она возникла не только из-за болезни: тогда я расстался со своей первой любовью. Состояние было удручающее: я терял человека, с которым был вместе пять лет, и терял профессию.

А то, что ты расстался с любимой женщиной, усугубило болезнь, или, наоборот, ты начал бороться с удвоенной силой?
Стресс, который я пережил, когда мы расстались, ухудшил мое состояние - всем известно, что любые корешковые заболевания позвоночника связаны с нервной системой. Но сейчас могу сказать, что болезнь пошла мне на пользу: я привык ежедневно работать над собой, выполнять специальные упражнения, превозмогая боль. Это такая внутренняя закалка, которая дает совершенно новый импульс к жизни. После выздоровления я поступил на хореографический курс к Георгию Алексидзе, чтобы выучиться на хореографа, получить новую специальность.

Об этом мы еще поговорим. Но все-таки сила и упорство - это у тебя в крови, тебя так воспитали или жизнь научила?
В генах что-то заложено. Но именно родители повлияли на формирование моей личности.

А если поконкретнее?
Мои родители всю жизнь посвятили нам, детям, и профессии. И глядя на них, я понял, что в жизни самое главное - быть гармонично развитым человеком, любить близких и любить свое дело. Осознание этого пришло ко мне именно в стрессовой ситуации.

Юра, а почему родители отдали тебя в балет? У тебя два брата, старший и младший, но в балетную школу отправили именно тебя.
Моя мама мечтала стать балериной. Но когда в детстве она сказала, что хочет учиться балету, ее мама ответила: извини, мы купили тебе фортепиано. На этом мамина карьера балерины закончилась, так и не начавшись. Она решила реализовать во мне свою несбывшуюся мечту.

А ты легко согласился?
Не могу сказать, что легко. У меня были другие увлечения. Я играл в хоккей, был чемпионом Кронштадта по плаванию, занимался музыкой, шахматами… Но однажды мы поехали с отцом в зоопарк, и папа увидел на воротах объявление: в Академию балета имени Вагановой набираются мальчики.

И вот так обычный поход в зоопарк изменил твою жизнь!
Папа, естественно, сразу вспомнил, что мама мечтала стать балериной, и решил отвести меня в академию. На меня посмотрели: мальчик хороший, пусть позанимается, а там посмотрим, получится из него что-нибудь или нет. Отец сказал мне: «Юра, ты не бойся, там балета как такового не будет, акцент делается на спорт, плавание, фехтование…» Я подумал: ну раз не надо носить обтягивающее трико и красить лицо, почему бы и не попробовать.

Если провести аналогию с зоопарком, академия была для тебя клеткой, замкнутым пространством?
Шикарный вопрос. (Улыбается.) Жесткая дисциплина, которой придерживались в академии, повергла меня в шок. У меня было обычное детство: я рос во дворе, играл с ребятами в футбол, мы били стекла в соседних школах, веселились и отдыхали от души. И тут началась учеба с девяти утра до семи вечера. Чтобы доехать до академии из Кронштадта, я вставал в шесть утра, а возвращался в десять вечера. Дорога занимала 2,5 часа только в одну сторону - тогда еще не построили дамбу, и мы с мамой ехали сначала на пароме, а потом на электричке. Со стороны родителей это был подвиг, который я не смогу забыть. Благодаря им я понимаю, как нужно относиться к детям.

Учеба в академии наверняка закалила твой характер.
Конечно. Если бы не дисциплина, из академии не выходили бы такие прекрасные артисты, которые сейчас работают в Мариинском театре. Когда я был 10-летним мальчишкой, я не мог оценить перспективу, но нас рано начали вводить в спектакли - в «Щелкунчик», например, и я проникся атмосферой театра. Да, мне было десять лет, когда в моей жизни не стало футбола, уличных драк, обычных мальчишеских радостей, но зато появились новые друзья. И главное, я определился с профессией.

Юра, в академии ты влюбился в Мариинку, но по распределению попал в другое место - в театр к знаменитому хореографу Борису Эйфману, у которого стал танцовщиком номер один.
Это был непростой момент. В старших классах я был уверен, что моя дорога - только в Мариинку, за годы учебы этот театр стал мне родным. Но так получилось, что с нашего курса взяли трех человек. А на спектакли Бориса Эйфмана, к слову, я ходил и раньше, не подозревая о том, что буду там работать.

А ведь это авангард, современная хореография…
Да, новое всегда притягивает. У Эйфмана работали артисты, которых я считал своими кумирами. Его спектакли были насыщены драматизмом, он использовал новые спецэффекты, декорации, играл со светом… И когда мне предложили ставку солиста у Эйфмана, я, конечно, сразу согласился. Важный момент: мне всегда помогал оптимизм, который воспитали во мне родители. Если бы я подумал тогда: все, меня не взяли в Мариинку, моя карьера не сложилась, - неизвестно, где бы я сейчас был. А я воспринял предложение Бориса Яковлевича как шанс, я понимал, что это прекрасный театр, где я могу реализовать себя.
Тем более что Эйфман дал тебе такую возможность: у него ты танцевал Ивана Карамазова, Чайковского, Тригорина (за эту роль ты получил «Золотую маску»). Тогда почему в расцвете карьеры ты покинул театр?
Наверное, внутренне мне стало тесно. Это авторский театр, балеты ставит один хореограф, у которого свой почерк. Это замечательные спектакли, но для меня появился элемент предсказуемости, мне хотелось попробовать новую хореографию. Скажу кратко: я перестал гореть.

Поразительно. Когда Эйфман начал ставить балеты «на тебя», ты перестал гореть.
Здесь есть тонкий момент. Когда в театре были лидеры, мне было к чему стремиться. А когда я сам оказался лидером, стало неинтересно. В творчестве всегда должна быть борьба.

Но была еще одна причина - извини, я напомню о ней - как раз в то время ты расстался со своей женой, ведущей балериной театра Эйфмана (Марией Абашовой - Прим. ОК!). С чем тебе было сложнее справиться - с творческой неудовлетворенностью или личной драмой?
Вадик, ты умеешь задать и правильный, и одновременно сложный вопрос. (Улыбается.) Дать однозначный ответ здесь невозможно. Тогда я был уверен, что при нашей кочевой жизни, когда дома ты бываешь от силы четыре месяца в году, логично строить личную жизнь внутри коллектива, иначе вообще никакой личной жизни не будет. А я нормальный мужчина, у меня нормальная, активная… м-м-м… жизненная позиция. (Смеется.) И вот в театре появляется девушка - яркая, талантливая балерина. Я обратил на нее внимание, а тут еще и Эйфман поставил нас в дуэт, сказав: «Кто ее сможет поднять? Только Смекалов!» А когда мы расстались, сохранить творческий тандем было крайне сложно. Тебе нужно играть любовь, нарастание страсти, а у тебя внутри пустота. Я собирался уехать к Пине Бауш в Германию или в Америку, в Испанию… Но потом мы очень тепло поговорили с Борисом Яковлевичем. Он сказал, что собирается ставить «Чайку» и хочет дать мне партию Тригорина, что я должен подумать, в жизни бывает всякое, но работа есть работа.

И ты на какое-то время отложил решение уйти из театра.
Да. Мы поставили «Чайку», я был влюблен в свою роль. А когда эйфория прошла, вернулось ощущение пустоты. Но на мой уход повлияло другое. Мне предложили сыграть Спартака в постановке Георгия Ковтуна в Михайловском театре. А это с детства мой любимый сюжет. И вот тогда у нас с Эйфманом произошел конфликт.

И тебя уволили из театра?
Не совсем. Я предложил театру новый контракт, где было прописано, что я могу сотрудничать с другими театрами. Его не приняли.

Парадокс: в самое трудное для тебя время, вместо того, чтобы замкнуться, уйти в себя, ты почти в 30 лет начал новую жизнь, стал хореографом. Кому и что ты хотел доказать?
Я понимал, что век танцовщика короток. А уходить из балета я не хочу: я представить себя не могу на другом поприще.

Юра, на престижнейшем балетном конкурсе в Москве ты получил золотую медаль именно как хореограф. Что тебе дала эта победа?
Этот конкурс проходит раз в четыре года, председателем является сам Юрий Николаевич Григорович, в Москву съезжаются артисты и хореографы со всего мира… Я понимал, что шансов у меня практически нет, хотя в моей постановке участвовали ведущие танцовщики Мариинского театра. Это были козырные тузы в моей игре. Я не стремился победить, просто понимал, что нужно сделать свою работу на сто процентов, как я привык. Накануне конкурса мы всю ночь, до восьми утра, прописывали свет. И благодаря нашему упорству, желанию сделать работу качественно и получилась эта медаль.

ПРОДОЛЖЕНИЕ ИНТЕРВЬЮ ЧИТАЙТЕ В ПЕЧАТНОЙ ВЕРСИИ ЖУРНАЛА

, СССР

Награды:

Лауреат ХI Международного конкурса артистов балета и хореографов в категории «Хореограф» (1‑я премия, Москва, 2009).

в номинации «Лучшая мужская роль» в балете «Чайка» (Тригорин) в сезоне 2007–2008 гг.
Лауреат высшей театральной премии Санкт-Петербурга «Золотой софит» в номинации «Лучшая мужская роль в балетном спектакле» за главную партию в балете Анжелена Прельжокажа «Парк» (2011)
Лауреат VII международного конкурса хореографов и балетмейстеров под патронажем Всемирного совета танца ЮНЕСКО в номинации «видео балет» (I премия, Новосибирск, 2012)
В 2003 году награждён медалью «В память 300-летия Санкт-Петербурга»

Юрий Алекса́ндрович Смека́лов (род. 30 июня , Нижний Тагил) - российский артист балета , балетмейстер .

Биография

В феврале 2009 года Юрий Смекалов был приглашен в Мариинский театр .

С 2008 года работает как хореограф. Осуществил постановки хореографических миниатюр и балетов: «Золото осени» (Verba volant, scripta manent - слова улетают, написанное остается), проект памяти Георгия Алексидзе; Parting (первые исполнители: Евгения Образцова и Владимир Шкляров на гала-концерте «Малахов и друзья», Берлин, 2008); «Реквием Нарциссу», «История на бегу» (2009); «Предчувствие весны», «Завод Болеро» (2010).

Репертуар в Театре балета Бориса Эйфмана

• Мальчик («Пиноккио»),
• Юноша («Реквием»),
• Еврей («Мой Иерусалим»),
• Дон Кихот («Дон Кихот, или Фантазии безумца»),
• Чайковский («Чайковский»),
• Иван («Карамазовы»),
• Партнер («Красная Жизель»),
• Павел («Русский Гамлет»),
• Дон Жуан, Мольер («Дон Жуан и Мольер»),
• Алекс («КТО есть КТО»),
• Партнер («Мусагет»),
• Вронский («Анна Каренина »),
• Тригорин («Чайка»)

Репертуар на сцене Мариинского театра

• «Дон Кихот» (Эспада) – хореография Александра Горского по мотивам спектакля Мариуса Петипа;
• «Сильфида» (Гурн) – хореография Августа Бурнонвиля в редакции Эльзы-Марианны фон Розен;
• «Жизель» (Ганс) – хореография Жана Коралли, Жюля Перро, Мариуса Петипа;
• «Лебединое озеро» (Ротбарт) – хореография Мариуса Петипа и Льва Иванова в редакции Константина Сергеева;
• «Корсар» (Бирбанто) – постановка Петра Гусева на основе композиции и хореографии Мариуса Петипа;
• «Спящая красавица» (женихи принцессы) – хореография Мариуса Петипа, редакция Константина Сергеева;
• «Раймонда» (Абдерахман) – хореография Мариуса Петипа, редакция Константина Сергеева;
• балеты Михаила Фокина: «Жар-птица» (Иван-Царевич), «Карнавал» (Пьеро), «Петрушка» (Арап);
• «Бахчисарайский фонтан» (Гирей) – хореография Ростислава Захарова;
• «Щелкунчик» (Дроссельмейер) – хореография Василия Вайнонена;
• балеты Леонида Якобсона: «Шурале» (Али-Батыр, Шайтан), «Спартак» (Спартак, Гармодий);
• балеты Леонида Лавровского: «Ромео и Джульетта» (Тибальд, Парис), «Вальпургиева ночь» (Вакх);
• «Легенда о любви» (Визирь) – хореография Юрия Григоровича;
• «Кармен-сюита» (Тореро, Хозе) – хореография Альберто Алонсо;
• балеты Джорджа Баланчина: «Драгоценности» («Изумруды») и «Сон в летнюю ночь» (Лисандр);
• «В ночи» – хореография Джерома Роббинса;
• «Щелкунчик» (Дроссельмейер) – постановка Михаила Шемякина, хореография Кирилла Симонова;
• «Волшебный орех» (Дроссельмейер) – постановка Михаила Шемякина, хореография Донвены Пандурски;
• балеты Алексея Ратманского: «Конек-Горбунок» (Спальник, Кони, Морские кони), «Анна Каренина» (Граф Вронский), «Золушка» (Учителя танцев, Мужской танец);
• «Диана Вишнева: Красота в движении» («Лунный Пьеро», «Повороты любви»);
• «Вешние воды» – хореография Асафа Мессерера;
• «Парк» (солист) – хореография Анжелена Прельжокажа;
• «Весна священная» – хореография Саши Вальц.

Звания и награды

• Лауреат ХI Международного конкурса артистов балета и хореографов в категории «хореограф» (Москва, 2009, 1-я премия)
• Лауреат высшей театральной премии России «Золотая маска » в номинации «Лучшая мужская роль» в балете «Чайка» (Тригорин), сезон 2007/2008
• Дипломант фестиваля Benois de la danse, 2008
• Дипломант высшей театральной премии Санкт-Петербурга «Золотой софит», 2008, 2009.

Напишите отзыв о статье "Смекалов, Юрий Александрович"

Отрывок, характеризующий Смекалов, Юрий Александрович

– Господский хлеб весь цел, – с гордостью сказал Дрон, – наш князь не приказывал продавать.
– Выдай его мужикам, выдай все, что им нужно: я тебе именем брата разрешаю, – сказала княжна Марья.
Дрон ничего не ответил и глубоко вздохнул.
– Ты раздай им этот хлеб, ежели его довольно будет для них. Все раздай. Я тебе приказываю именем брата, и скажи им: что, что наше, то и ихнее. Мы ничего не пожалеем для них. Так ты скажи.
Дрон пристально смотрел на княжну, в то время как она говорила.
– Уволь ты меня, матушка, ради бога, вели от меня ключи принять, – сказал он. – Служил двадцать три года, худого не делал; уволь, ради бога.
Княжна Марья не понимала, чего он хотел от нее и от чего он просил уволить себя. Она отвечала ему, что она никогда не сомневалась в его преданности и что она все готова сделать для него и для мужиков.

Через час после этого Дуняша пришла к княжне с известием, что пришел Дрон и все мужики, по приказанию княжны, собрались у амбара, желая переговорить с госпожою.
– Да я никогда не звала их, – сказала княжна Марья, – я только сказала Дронушке, чтобы раздать им хлеба.
– Только ради бога, княжна матушка, прикажите их прогнать и не ходите к ним. Все обман один, – говорила Дуняша, – а Яков Алпатыч приедут, и поедем… и вы не извольте…
– Какой же обман? – удивленно спросила княжна
– Да уж я знаю, только послушайте меня, ради бога. Вот и няню хоть спросите. Говорят, не согласны уезжать по вашему приказанию.
– Ты что нибудь не то говоришь. Да я никогда не приказывала уезжать… – сказала княжна Марья. – Позови Дронушку.
Пришедший Дрон подтвердил слова Дуняши: мужики пришли по приказанию княжны.
– Да я никогда не звала их, – сказала княжна. – Ты, верно, не так передал им. Я только сказала, чтобы ты им отдал хлеб.
Дрон, не отвечая, вздохнул.
– Если прикажете, они уйдут, – сказал он.
– Нет, нет, я пойду к ним, – сказала княжна Марья
Несмотря на отговариванье Дуняши и няни, княжна Марья вышла на крыльцо. Дрон, Дуняша, няня и Михаил Иваныч шли за нею. «Они, вероятно, думают, что я предлагаю им хлеб с тем, чтобы они остались на своих местах, и сама уеду, бросив их на произвол французов, – думала княжна Марья. – Я им буду обещать месячину в подмосковной, квартиры; я уверена, что Andre еще больше бы сделав на моем месте», – думала она, подходя в сумерках к толпе, стоявшей на выгоне у амбара.
Толпа, скучиваясь, зашевелилась, и быстро снялись шляпы. Княжна Марья, опустив глаза и путаясь ногами в платье, близко подошла к ним. Столько разнообразных старых и молодых глаз было устремлено на нее и столько было разных лиц, что княжна Марья не видала ни одного лица и, чувствуя необходимость говорить вдруг со всеми, не знала, как быть. Но опять сознание того, что она – представительница отца и брата, придало ей силы, и она смело начала свою речь.
– Я очень рада, что вы пришли, – начала княжна Марья, не поднимая глаз и чувствуя, как быстро и сильно билось ее сердце. – Мне Дронушка сказал, что вас разорила война. Это наше общее горе, и я ничего не пожалею, чтобы помочь вам. Я сама еду, потому что уже опасно здесь и неприятель близко… потому что… Я вам отдаю все, мои друзья, и прошу вас взять все, весь хлеб наш, чтобы у вас не было нужды. А ежели вам сказали, что я отдаю вам хлеб с тем, чтобы вы остались здесь, то это неправда. Я, напротив, прошу вас уезжать со всем вашим имуществом в нашу подмосковную, и там я беру на себя и обещаю вам, что вы не будете нуждаться. Вам дадут и домы и хлеба. – Княжна остановилась. В толпе только слышались вздохи.
– Я не от себя делаю это, – продолжала княжна, – я это делаю именем покойного отца, который был вам хорошим барином, и за брата, и его сына.
Она опять остановилась. Никто не прерывал ее молчания.
– Горе наше общее, и будем делить всё пополам. Все, что мое, то ваше, – сказала она, оглядывая лица, стоявшие перед нею.
Все глаза смотрели на нее с одинаковым выражением, значения которого она не могла понять. Было ли это любопытство, преданность, благодарность, или испуг и недоверие, но выражение на всех лицах было одинаковое.
– Много довольны вашей милостью, только нам брать господский хлеб не приходится, – сказал голос сзади.
– Да отчего же? – сказала княжна.
Никто не ответил, и княжна Марья, оглядываясь по толпе, замечала, что теперь все глаза, с которыми она встречалась, тотчас же опускались.
– Отчего же вы не хотите? – спросила она опять.
Никто не отвечал.
Княжне Марье становилось тяжело от этого молчанья; она старалась уловить чей нибудь взгляд.
– Отчего вы не говорите? – обратилась княжна к старому старику, который, облокотившись на палку, стоял перед ней. – Скажи, ежели ты думаешь, что еще что нибудь нужно. Я все сделаю, – сказала она, уловив его взгляд. Но он, как бы рассердившись за это, опустил совсем голову и проговорил:
– Чего соглашаться то, не нужно нам хлеба.
– Что ж, нам все бросить то? Не согласны. Не согласны… Нет нашего согласия. Мы тебя жалеем, а нашего согласия нет. Поезжай сама, одна… – раздалось в толпе с разных сторон. И опять на всех лицах этой толпы показалось одно и то же выражение, и теперь это было уже наверное не выражение любопытства и благодарности, а выражение озлобленной решительности.

Балетмейстер и солист Мариинского театра Юрий Смекалов, Вронский в «Анне Карениной» Ратманского и автор «Предчувствия весны», готовит к постановке спектакль в Большом театре и вместе с женой Владой исполняет главную партию этого сезона - красную.

На Юрии: футболка L.G.B., шорты Damir Doma, сапоги Lost & Found На Владе: платье Ianis Chamalidy, туфли Dior

Артист, исполнявший ведущие партии в труппе Бориса Эйфмана, а теперь успешно танцующий и ставящий спектакли в Мариинке, собирается сочинить балет «Мойдодыр» для Большого театра.

Как получилось, что вы оказались в труппе Мариинского театра лишь через десять лет после Вагановской академии?

Видимо, так должно было произойти. Хотя, учась в Академии русского балета имени А. Я. Вагановой, я и подумать не мог, что буду работать где-то, кроме Мариинского театра: он всегда был для меня единственным местом, с которым я хотел связать свою творческую судьбу. Но когда выяснилось, что из нашего многочисленного выпуска 1998 года в главный театр Петербурга пригласили только трех человек, стало очевидно, что единственный и самый правильный для меня путь реализации - в труппе под руководством Эйфмана. При этом мечта танцевать в Мариинском никогда меня не оставляла. Случилось так, как должно было случиться, и сегодня я с уверенностью могу сказать: хорошо, что меня не взяли в Мариинку тогда, иначе я лишился бы того бесценного опыта, который приобрел в театре Бориса Яковлевича.

На Владе: сорочка Steffie Christiaens, перчатки Moschino, сапоги - собственность стилиста

Годы работы в труппе Эйфмана помогли начать собственную карьеру хореографа?

Если вы обратите внимание, то многие бывшие и действующие солисты Театра Бориса Эйфмана сочиняют хореографию самостоятельно. Но не только потому, что каждый из них является творческой личностью. Постановочный процесс в труппе - это как физический, так и умственный труд. Каждый артист во время постановки спектакля вынужден вывернуть всего себя наизнанку, чтобы родились яркие и доступные для понимания зрителя образы. Этот метод прекрасно работает - посмотрите любой спектакль Эйфмана, и вы убедитесь. После такого опыта только ленивый не будет ставить. Другой вопрос, будет ли это хорошо.

Сочиняя, вы стремитесь дистанцироваться от его хореографии?

Несомненно, Эйфман оказал на меня определенное влияние. Впитав его эстетику балетного спектакля, я понял, насколько важна на сцене драматургия. И в этом я хочу быть на него похожим. Но существенный вклад в мое развитие внес также Георгий Алексидзе, преподаватель в Академии имени Вагановой, - я снова поступил в нее, уже работая артистом, чтобы получить образование хореографа. Это был тончайший автор, умевший работать на нюансах и невероятно точно слышавший музыку. Он приучал меня к этому и стал моим большим другом. Но главное, он учил никогда не останавливаться и идти дальше. Учиться, смотреть и работать.

На Владе: пиджак Moschino, юбка - собственность стилиста На Юрии: пиджак Etro, cорочка GF Ferre, брюки и ботинки Corneliani

Как вам работается в Мариинском театре?

Я чувствую себя здесь прекрасно. За три года в Мариинке я станцевал тридцать четыре премьеры и поставил два спектакля. Особую любовь питаю к балетам Якобсона «Спартак» и «Шурале», где исполнял главные партии, к «Анне Карениной» в постановке Ратманского, где у меня партия Вронского, к «Парку» Прельжокажа и, конечно же, к балету Григоровича «Легенда о любви», в котором танцую визиря. Мой балет «Предчувствие весны» идет на сцене театра достаточно часто, чему я очень рад, а вот со спектаклем «Завод “Болеро”» чуть сложнее: он недлинный, но времени на монтаж и демонтаж декораций требуется много.

В Москве вы будете ставить балет для детей?

Да, в Большом театре начинается работа над постановкой балета «Мойдодыр». Замечательный композитор Ефрем Подгайц сочинил музыку к детскому балету, мною была написана сказка по мотивам стихотворения Корнея Чуковского. Это будет двухактный балетный триллер, который исполнят прекрасные артисты театра с участием учеников Московского хореографического училища. Сейчас я нахожусь в приятном, волнующем ожидании встречи с главным театром страны.

На Юрии: футболка L.G.B., шорты Damir Doma

Вы работали с подопечными тренера Алексея Мишина Евгением Плющенко и Артуром Гачинским. В чем специфика хореографии для фигурного катания?

Когда ставишь для фигуристов, самое главное - понять, что ты являешься лишь звеном команды, работающей на успех спортсмена. Каждый раз, когда подходишь к ледовой арене, необходимо усмирять все свои амбиции и творческие порывы. Работа с Алексеем Мишиным очень многому меня научила. Что тут говорить, результаты его учеников свидетельствуют об уникальности этого тренера.

Когда ваша жена стала «Миссис Санкт-Петербург», болели за нее на конкурсе?

Честно говоря, совершенно не был к этому готов. Даже цветов не купил, чтобы вручить после объявления результатов. Но радовался как ребенок! Знаете, для каждого любящего мужчины его женщина является самой красивой, и это не требует никаких подтверждений. Однако когда твоя любимая становится еще и победительницей конкурса «Миссис» - а это значит, что она уже мать твоего ребенка, - вот тогда ты еще раз убеждаешься в том, как она прекрасна. Влада сейчас полностью посвятила себя семье, хотя и имеет два высших образования. Я думаю, что ее выбор абсолютно оправдан: на мой взгляд, семья - это наивысшее человеческое счастье.

На Владе: кофта - собственность стилиста, юбка Moschino

Постановка: Ксения Гощицкая
Фото: Саша Самсонова
Стиль: Анна Чепенко
Визаж: Make-up Art School Елены Крыгиной
Модели: Юрий Смекалов, Влада Смекалова

Бутики: BOSCOFAMILY: Etro; Opium: L.G.B., Damir Doma, Lost & Found, Steffie Christiaens; Ianis Chamalidy: Ianis Chamalidy; Dior: Dior; Bosco di Ciliegi: Moschino, Corneliani; X-Act: GF Ferre