«Пословицы русского народа» (подзаголовок: «Сборник пословиц, поговорок, речений, присловий, чистоговорок, загадок, поверий и проч.») - сборник фраз малых жанров фольклора, составленный Владимиром Ивановичем Далем в середине XIX века. Содержит около 32 000 пословиц, поговорок и метких слов по 178 темам.

Даль закончил многолетнюю работу над сборником ещё до переезда в Москву из Нижнего Новгорода в 1859 году, но несколько лет не мог добиться цензурного разрешения на публикацию. Сборник регулярно переиздаётся до нашего времени - за исключением 25-летнего периода, когда в СССР не переиздавался и его толковый словарь, т.к. Даль считался «великодержавным шовинистом». Первому после многих лет изданию «Пословиц русского народа» (1957) было предпослано предисловие М. А. Шолохова под названием «Сокровищница народной мудрости».

«Пословицы русского народа», как и «Толковый словарь живого великорусского языка», представляют собой один из важнейших источников по народной культуре России XIX века. В основе сборника лежит живой народный язык с его областными видоизменениями. В книге нашла отражение лексика письменной и устной речи XIX века, терминология и фразеология различных профессий и ремёсел.

Оглавление [Показать]

Сетевые публикации

• Сканы оригиналов на сайте РГБ: 1-е издание, 2-е издание - том I, том II.

Примечания

1. Ю. Селезнев. Мысль чувствующая и живая: литературно-критические статьи. М., Современник, 1982. С. 125.
2. В. Осипов. Шолохов. (Жизнь замечательных людей). Молодая гвардия, 2005. С. 370.
3. Пословица // Литературная энциклопедия. М.: 1985. - том IX, с. 173-174
4. Уваров Н. В. Предисловие // Энциклопедия народной мудрости. Пословицы, поговорки, афоризмы, крылатые выражения, сравнения

Литература

• Люстров М. Ю. Послесловие // В. И. Даль Пословицы русского народа (в 3 томах). - М.: Художественная литература, 2011. - ISBN 978-5-93898-286-4.
• Кириленко Ю. П. Пословица несудима // В. И. Даль Пословицы русского народа. - Рипол Классик, 2010. - ISBN 978-5-386-02271-6.

Annotation

Избранные пословицы и поговорки из собрания Владимира Ивановича Даля (1801-1872), писателя и этнографа, создателя всемирно известного «Толкового словаря живого великорусского языка».

ПОСЛОВИЦЫ РУССКОГО НАРОДА

-=-=-=-=-=-=-=-=-=-=-=-=-=-=-=-=-=-=-=-=-=-=-=-=-=-=-=-=-=-=-=-=-=-=-=-=-=-=-=-

БАБА - ЖЕНЩИНА

БЕРЕЖЬ - МОТОВСТВО

БОГ - ВЕРА

БОГАТСТВО - ДОСТАТОК

БОГАТСТВО - УБОЖЕСТВО

БОЖБА - КЛЯТВА - ПОРУКА

БОЛТУН - ЛАЗУТЧИК

БРАНЬ - ПРИВЕТ

БЫЛОЕ - БУДУЩЕЕ

ВЕРА - ГРЕХ

ВЕРА - ИСПОВЕДАНИЕ

ВЕРА (ЗАГАДКИ)

ВЕРНОЕ - ВЕСТИМОЕ

ВЕРНОЕ - НАДЕЖНОЕ

ВИНА - ЗАСЛУГА

ВОЛЯ - НЕВОЛЯ

ВОРОВСТВО - ГРАБЕЖ

ВСЕЛЕННАЯ

ГОРЕ - БЕДА

ГОРЕ - ОБИДА

ГОРЕ - УТЕШЕНИЕ

ГОСТЬ - ХЛЕБОСОЛЬСТВО

ГРОЗА - КАРА

ГУЛЬБА - ПЬЯНСТВО

ДАЛЕКО - БЛИЗКО

ДВОР - ДОМ - ХОЗЯЙСТВО

ПОСЛОВИЦЫ РУССКОГО НАРОДА

Обозначение ударения: ‘а, ‘ю и т. п.

НАПУТНОЕ

«Будет ли, не будет ли когда напечатан сборник этот, с которым собиратель пестовался век свой, но, расставаясь с ним, как бы с делом конченым, не хочется покинуть его без напутного словечка».

Вступление это написалось в 1853 году, когда окончена была разборка пословиц; пусть же оно остается и ныне, когда судьба сборника решилась и он напечатан.

По заведенному порядку, следовало бы пуститься в розыск: что такое пословица; откуда она взялась и к чему пригодна; когда и какие издания пословиц у нас выходили; каковы они; какими источниками пользовался нынешний собиратель. Ученые ссылки могли бы подкрасить дело, потому что, кажется, уже Аристотель дал определение пословицы.

Но всего этого здесь найдется разве только весьма понемногу.

Ученые определения ныне мало в ходу, век школярства прошел, хотя мы все еще не можем стряхнуть с себя лохмотьев степенной хламиды его.

Времена, когда объясняли во введении пользу науки или знания, коему книга посвящалась, также миновали; ныне верят тому, что всякий добросовестный труд полезен и что пользе этой россказнями не подспоришь.

Ученые розыски, старина, сравнения с другими славянскими наречиями - все это не по силам собирателю.

Разбор и оценка других изданий должны бы кончиться прямым или косвенным скромным признанием, что наше всех лучше.

Источниками же или запасом для сборника служили: два или три печатных сборника прошлого века, собрания Княжевича, Снегирева, рукописные листки и тетрадки, сообщенные с разных сторон, и - главнейше - живой русский язык, а более речь народа.

Ни в какую старину я не вдавался, древних рукописей не разбирал, а вошедшая в этот сборник старина попадала туда из печатных же сборников. Одну только старую рукопись я просматривал и взял из нее то, что могло бы и ныне идти за пословицу или поговорку; эта рукопись была подарена мне гр. Дм. Ник. Толстым, мною отдана М. П. Погодину, а оттуда она целиком напечатана, в виде прибавления, при сборнике пословиц И. М. Снегирева.

При сем случае я должен сказать душевное спасибо всем доброхотным дателям, помощникам и пособникам; называть никого не смею, боясь, по запамятованию, слишком многих пропустить, но не могу не назвать с признательностью гр. Дм. Ник. Толстого, И. П. Сахарова и И. М. Снегирева.

Когда сборник последнего вышел, то мой был уже отчасти подобран: я сличил его издание со сборником Княжевича и попользовался тем, чего не было там и не нашлось у меня и что притом, по крайнему разумению моему, можно и должно было принять.

В собрании Княжевича (1822 г.) всего 5300 (с десятками) пословиц; к ним прибавлено И. М. Снегиревым до 4000; из всего этого числа мною устранено вовсе или не принято в том виде, как они напечатаны, до 3500; вообще же из книг или печати взято мною едва ли более 6000, или около пятой доли моего сборника. Остальные взяты из частных записок и собраны по наслуху, в устной беседе.

При этом сличении и выборе не раз нападали на меня робость и сомнение. Что ни говорите, а в браковке этой произвола не миновать, а упрека в ней и подавно. Нельзя перепечатывать слепо всего того, что, под названием пословиц, было напечатано; искажения, то умничаньем, то от недоразумений, то просто описками и опечатками, не в меру безобразны. В иных случаях ошибки эти явны, и если такая пословица доставалась мне в подлинном виде своем, то поправка или выбор не затрудняли; но беда та, что я не мог ограничиться этими случаями, а должен был решиться на что-нибудь и относительно тех тысяч пословиц, для исправления коих у меня не было верных данных, а выкинуть их вон - не значило бы исправить.

Не поняв пословицы, как это нередко случается, считаешь ее бессмыслицею, полагаешь, что она придумана кем-либо для шуток или искажена неисправимо, и не решаешься принять ее; ан дело право, только смотри прямо. После нескольких подобных случаев или открытий поневоле оробеешь, подумаешь: «Кто дал тебе право выбирать и браковать? Где предел этой разборчивости? Ведь ты набираешь не цветник, а сборник» и начинаешь опять собирать и размещать все сподряд; пусть будет лишнее, пусть рассудят и разберут другие; но тогда вдруг натыкаешься на строчки вроде следующих:

Возьмем два-три примера: «Бог не поберег вдоль и поперек»; по три коротких меж двух долгих, а размер хорош. «Рано встала, да мало напряла»; по долгому с коротким на концах, а две средние стопы - долгий с двумя короткими. «Хоть вдвое, хоть втрое, не споро худое»; по одному долгому меж двух коротких. «Всякая небылица в три года пригодится»; «На

Всякого мирянина по семи жидовин»; в этих двух пословицах, в сущности тонических, метрический счет, однако, показывает вот какие особенности: первая начинается долгим, вторая - коротким слогом; в обеих по четыре стопы: один долгий с одним коротким, долгий с двумя, с тремя и с четырьмя короткими. В следующей - замечательная, весьма складная смесь анапеста и дактиля; один только короткий слог, во втором стихе, будто лишний; но он на месте, а пропущен в первом стихе весьма кстати; тут, как будто поневоле изумляясь, сделаешь расстановку:

Сбил, сколотил - вот колесо;

Сел да поехал - ах, хорошо!

Оглянулся назад - одни спицы лежат!

Это сложено удивительно складно: внезапный переход, на третьем стихе, к двум кратким, когда готовишься на долгий слог, как нельзя лучше выражает изумление того, кто оглянулся. Нельзя также не согласиться, что во всех размерах этих не в пример более свободы и раздолья, чем в тяжких, однообразных путах бессмысленного ямба или хорея.

Рифма или простое созвучие не всегда бывают в конце стиха или каждой из двух частей пословицы, как, например: «Много лихости, мало милости»; «Не проси у богатого, проси у тороватого»; «Ни то, ни се кипело, да и то пригорело»; «Взвыла да пошла из кармана мошна» и пр., а иногда и на других словах, среди стиха, но всегда на таких, кои требуют отлики, ударения, внимания:

«И скатал было и сгладил, да все врозь расползлось».

«От сумы да от тюрьмы никто не отрекайся».

«Видал, как мужик мед едал - ин мне не дал».

Бывает и по нескольку рифм сряду:

«Сам тощ, как хвощ, и живет тоненько, да помаленьку»;

«Я за кочан - меня по плечам. Я за вилок - меня за висок»;

«Сало было, стало мыло»;

«Рушай варено, слушай говорено»; в двух последних что ни слово, то рифма.

«Уйдем всем двором, опричь хором, а дом подопрем колом» - шесть одинаковых рифм. Есть созвучия целого слова и полные рифмы в два и три слога: «Ему - про Тараса, а он: полтораста»; «Не под дождем, подождем». Но большая часть пословиц без красного склада и без правильного, однородного размера; лад или мера в них, однако, есть, как во всякой складной, короткой речи, и лад этот дает ей певучесть и силу.

Игра слов, по обоюдности их значений, не совсем в нашем вкусе, но местами попадается: «Для почину выпить по чину»; «Спать долго - жить с долгом»; «Тут прут, а там жгут»; прут - напирают и розга; жгут - палят огнем и витень, плеть. «Что будет, то будет; а еще и то будет, что и нас не будет». «Обедал бы, да не объедал бы». «Пригоден лук и к бою и ко щам» и пр.

Ко внешней одежде пословиц надо отнести и личные имена. Они большею частию взяты наудачу, либо для рифмы, созвучия, меры: таковы, например, пословицы, в коих поминаются: Мартын и алтын, Иван и болван, Григорий и горе, Петрак и батрак, Мокей и лакей и пр. Может быть, некоторые имена и взяты начально с известных в самом тесном кругу лиц, а пословицы сделались общими; нередко также имена эти попадали из сказок, рассказов, где люди известных свойств обычно носят одно и то же имя, за которым и в пословицах оставалось то же самое значение: Иванушка и Емеля дурачки; Фомка и Сергей воры, плуты; Кузька горемыка; Марко богач. От этих понятий сложились и особые выражения: объемелить кого, обмануть, одурачить простачка; обсережить, поддеть ловко, хитро; фомкою, на языке мошенников, зовется большое долото или одноручный лом для взлома замков; подкузьмить кого, поддеть, обмануть, обидеть и пр.

Во внутренней одежде в пословицах наших можно найти образцы всех прикрас риторики, все способы окольного выражения; не знаю, стоит ли на этом останавливаться, но приведу попавшиеся под руку примеры. Метафора: Он себе залил за шкуру сала. Его голыми руками не возьмешь. На него надо ежовые рукавицы. Аллегория: Угорела барыня в нетопленой горнице. Хорошо пахать на печи, да заворачивать круто. Гипербола: У каменного попа ни железной просвиры. У него каждая копейка алтынным гвоздем прибита. Метонимия: Сытое брюхо к ученью тупо. Зеленый седому не указ. Синекдоха: Семеро топоров вместе лежат, а две прялки врознь. Чем бы салу рычать, ан телега скрыпит. Ирония: Исплошила зима св …

«ПОСЛОВИЦЫ РУССКОГО НАРОДА»

«Собрание пословиц - это свод народной, опытной премудрости, цвет здорового ума, житейская правда народа», - пишет Даль; собирать и изучать пословицы - значит сделать «какой-нибудь свод и вывод, общее заключение о духовной и нравственной особенности народа, о житейских отношениях его». В творчестве народа привлекает Даля не только творчество («дар созиданья»), больше - созидатель, даром этим обладающий: народ.

Собирали пословицы и прежде. Еще в конце семнадцатого века составлен был свод «Повестей или пословиц всенароднейших», ибо они «зело потребны и полезны и всеми ведомы добре». В Далево время делу этому много и упрямо служил профессор Иван Михайлович Снегирев. У Снегирева накоплено было около десяти тысяч пословиц, он тоже видел в них отражение исторических событий, общественного и семейного быта, но полагал, что создавались пословицы в избранном, «высшем» кругу, народ же лишь принимал и распространял мудрые речения, открывая в них «сродные русскому добродушие, милосердие, терпение». Митрополит Евгений, один из тогдашних духовных владык, назвал книгу Снегирева «курсом национальной морали»; владыка светский, государь Николай Павлович пожаловал автора бриллиантовым перстнем. Снегирев - серьезный ученый, но он не исследовал пословицы, чтобы узнать и понять свой народ, он полагал, что знает народ и понимает его, и, из этого исходя, собирал (подбирал!) пословицы. Снегиревские сборники называются «Русские в своих пословицах» и (позднейший) «Русские народные пословицы» - заголовки по существу отличны от Далева: «Пословицы русского народа».

Снегирев (каковы бы ни были взгляды его) - ученый, для него пословицы распространены в народе, проверены и обточены веками; находились люди, пытавшиеся распространять в народе пословицы. Смешно, однако, по-своему и знаменательно: попытка насадить в народе пословицу - признание ее силы и действенности.

Екатерина Вторая (которая и русского-то не знала толком) с помощью секретарей сочиняла «сентенции» вроде «Милость - хранитель государева» или «Где любовь нелицемерная, тут надежда верная». Уже при Дале, в конце сороковых годов, какой-то анекдотический Кованько через министра Уварова поднес царю нелепый сборник «Старинная пословица вовек не сломится, или Опытное основание народного мудрословия в двух частях», в коем «изложение есть одной великой мысли духа народного» - любви к государю; назвать пословицами измышления автора невозможно: «Собака на владыку лает, чтоб сказали: ай, Моська, знать, она сильна, коль лает на слона» (высочайше приказано было выпустить книгу вторым изданием).

Ничуть не хотим умалить ученых заслуг Снегирева (кстати, высоко ценимого Далем), но в его взгляде - «С пословицы совлекли ее царственно-жреческое облачение и одели ее в рубище простолюдина и вмешали ее в толпу черни» - и в попытках «свыше» внедрить пословицу в народ есть нечто подспудно общее; оно, это общее, в корне противоречит Далеву убеждению, что пословицы народом созданы и лишь в народе существуют: «Признавая пословицу и поговорку за ходячую монету, очевидно, что надо идти по них туда, где они ходят; и этого убеждения я держался в течение десятков лет, записывая все, что удавалось перехватить на лету в устной беседе» («ходить по них», по пословицы, - сказано все равно, что «по грибы», - уже в этом оттенке приоткрывается способ Далева собирательства!).

Нет, Даль не пренебрег трудами предшественников, в «Напутном» к собранию своему он поминает добрым словом и Снегирева, и Княжевича, издавшего в 1822 году «Полное собрание русских пословиц и поговорок», и других радетелей на общем с ним поприще, поминает даже старинного пиита Ипполита Богдановича с его попытками превратить пословицу в «кондитерскую премудрость» («Сколько волка ни корми, он все в лес смотрит» у Богдановича превратилось в: «Кормленый волк не будет пес - корми его, а он глядит на лес»), поминает Крылова и Грибоедова, поскольку «включал в сборник свой» те их изречения, которые ему приходилось «слышать в виде пословиц», но основной источник труда его не печатные сборники, а «живой русский язык», «по который ходил» он туда, где жил нетронутым, неискаженным язык этот, - в самый народ.

«В собрании Княжевича (1822) всего 5300 (с десятками) пословиц; к ним прибавлено И. М. Снегиревым до 4000; из всего этого числа мною устранено вовсе или не принято в том виде, как они напечатаны, до 3500; вообще же из книг или печати взято мною едва ли более 6000, или около пятой доли моего сборника. Остальные взяты из частных записок и собраны по наслуху, в устной беседе». В собрании Даля более тридцати тысяч пословиц, а точно - 30 130.

Пословицы в труде Даля нередко противоречивы: об одном предмете народ подчас мыслит по-разному: «Мудрено, что тело голо, а шерсть растет - мудреней того». Народ в царя верил: «Без царя - земля вдова», но все же «Государь - батька, а земля - матка», и тут же опыт-подсказка: «До неба высоко, до царя далеко», «Царю из-за тына не видать». Народ в бога верил: «Что богу угодно, то и пригодно», но все же «Бог и слышит, да не скоро скажет», и опыт-подсказка: «На бога надейся, а сам не плошай!» Народ в правду верил: «Кто правду хранит, того бог наградит», но все же «У всякого Павла своя правда», и опыт-подсказка: «Правду говорить - никому не угодить», «Правда в лаптях; а кривда хоть и в кривых, да в сапогах». Даль объяснял: «Самое кощунство, если бы оно где и встретилось в народных поговорках, не должно пугать нас: мы собираем и читаем пословицы не для одной только забавы и не как наставления нравственные, а для изучения и розыска, посему мы и хотим знать все, что есть».

Труд Даля, вопреки названию, - не одни пословицы; подзаголовок разъясняет: «Сборник пословиц, поговорок, речений, присловий, чистоговорок, прибауток, загадок, поверий и проч.». В «Напутном» Даль толкует: пословица - «коротенькая притча», «суждение, приговор, поучение, высказанное обиняком и пущенное в оборот, под чеканом народности»; поговорка - «окольное выражение, переносная речь, простое иносказание, обиняк, способ выражения, но без притчи, без суждения, заключения, применения; это одна первая половина пословицы» («Поговорка - цветочек, а пословица - ягодка») и т. д. Но мы, не покидая окончательно разговора о составе, поспешим к построению труда его.

Немногочисленные и необъемные собрания Далевых предшественников строились обычно «по азбучному порядку». Встречались, впрочем, и редкие исключения: известный ученый Востоков, к примеру, небольшой рукописный свод имевшихся у него пословиц расположил в порядке «предметном», выбирая из несметного богатства изреченных сокровищ те, что открывали «добродетели» человеческие. Сам перечень «добродетелей» необычайно характерен: осторожность, рассудительность, бережливость, умеренность, благонравие; как хотелось, должно быть, все это узреть в народе и как не укладывалось в «добродетели», заранее вписанные в тетрадочку Востоковым, то, что думал, чувствовал и отчеканил в изречения народ!..

Новизна построения Далева труда не в том, что «предметный порядок» расположения пословиц никому прежде в голову не приходил, а в том, что Даль не к определенным понятиям подбирал пословицы, а шел наоборот: собранные тысячи разделил по содержанию и смыслу. Не всегда удачно (подчас пословица может быть отнесена не к одному - к нескольким разрядам, подчас одна пословица встречается и в нескольких разрядах), но это мелочи, издержки, главного Даль добился: «народный быт вообще, как вещественный, так и нравственный», в труде его открывается.

Даль сознавал возможные издержки: «Принятый мною способ распределения допускает бесконечное разнообразие в исполнении… Смотря по полноте или обширности, частности и общности толкования пословицы, можно ее перемещать из одного разряда в другой сколько угодно и еще утверждать, что она не на месте». Но, посмеивался Даль, «расстричь их и расположить в азбучном порядке может всякий писарь» и тем самым доставить образованному обществу забавную игру: «загадывать на память пословицы и справляться, есть ли они в сборнике». Издержки Даль сознавал и упреки предвидел, однако он в правоте своей был твердо и неколебимо убежден, он убежден был, что в главном не ошибся: «Обычно сборники эти издаются в азбучном порядке, по начальной букве пословицы. Это способ самый отчаянный, придуманный потому, что не за что более ухватиться. Изречения нанизываются без всякого смысла и связи, по одной случайной и притом нередко изменчивой внешности. Читать такой книги нельзя: ум наш дробится и утомляется на первой странице пестротой и бессвязностью каждой строки; приискать, что понадобилось, нельзя; видеть, что говорит народ о той либо другой стороне житейского быта, нельзя; сделать какой-нибудь вывод, общее заключение о духовной и нравственной особенности народа, о житейских отношениях его, высказавшихся в пословицах и поговорках, нельзя; относящиеся к одному и тому же делу, однородные, неразлучные по смыслу пословицы разнесены далеко врознь, а самые разнородные поставлены сподряд…»

Вот пример простой (ничтожный даже, если на Далевы несметные запасы поглядеть), но «У бедного и два гроша - куча хороша»: выпишем у Даля полтора десятка пословиц и поговорок, чтобы лучше строение труда его понять. Вот они - сначала по азбучному порядку:

Б - «Богатство с деньгами, голь с весельем»

В - «Вино надвое растворено: на веселье и на похмелье»

Г - «Где закон, там и обида»

Д - «Дуга золоченая, сбруя ременная, а лошадь некормленая»

Е - «Ехал наживать, а пришлось и свое проживать»

Ж - «Житье - вставши да за вытье»

К - «Кто законы пишет, тот их и ломает»

М - «Муж пьет - полдома горит, жена пьет - весь дом горит»

Н - «Небом покрыто, полем огорожено»

О - «Одна рюмка на здоровье, другая на веселье, третья на вздор»

П - «Продорожил, ничего не нажил, а продешевил да два раза оборотил»

Р - «Рубище не дурак, а золото не мудрец»

С - «Свой уголок - свой простор»

Т - «Торг - яма: стой прямо; берегись, не ввались, упадешь - пропадешь»

Ч - «Что мне законы, были бы судьи знакомы»

Каждое изречение по-своему метко, умно, однако все вместе они пока ни о чем не говорят - они разобщены: просто выписанные подряд полтора десятка народных изречений. Но вот те же пословицы и поговорки как они у Даля - по содержанию и смыслу:

Достаток - убожество

«Житье - вставши да за вытье»

«Богатство с деньгами, голь с весельем»

«Рубище не дурак, а золото не мудрец»

Двор - дом - хозяйство

«Свой уголок - свой простор»

«Небом покрыто, полем огорожено»

«Дуга золоченая, сбруя ременная, а лошадь некормленая»

«Где закон, там и обида»

«Кто законы пишет, тот их и ломает»

«Что мне законы, были бы судьи знакомы»

Торговля

«Продорожил, ничего не нажил, а продешевил да два раза оборотил».

«Ехал наживать, а пришлось и свое проживать»

«Торг - яма: стой прямо; берегись, не ввались, упадешь - пропадешь»

Пьянство

«Вино надвое растворено: на веселье и на похмелье»

«Муж пьет - полдома горит, жена пьет - весь дом горит»

«Одна рюмка на здоровье, другая на веселье, третья на вздор»

Признаемся: не случайно именно из этих разделов Далева сборника выписали мы примеры, - помним, что Даль на сотнях пословиц раскрыл перед деятелями Географического общества семейный быт на Руси; судя по одному из писем его, он предполагал также, основываясь на пословицах, показать, «что именно народ говорит» о бедности, о доме, о законах, о торговле, о пьянстве. Читая подряд две-три сотни пословиц на одну тему, можно постигнуть мнение народное, сквозь толщу метких и веселых слов увидеть золотой песок на дне, мудрость, отстоявшуюся в веках.

«На пословицу ни суда, ни расправы» - Даль не пытался, ему и в голову не приходило не то что пригладить пословицу, но - чего проще! - припрятать: в труде своем он отдавал народу то, чем владел, без оглядки и без утайки. Труд вышел из-под пера его неприглаженный, непричесанный - рыжими огненными вихрами торчали, бросаясь в глаза, будто дразня, речения вроде: «Царь гладит, а бояре скребут», «Попу да вору - все впору», «Господи прости, в чужую клеть пусти, пособи нагрести да вынести», «Барин за барина, мужик за мужика», «Хвали рожь в стогу, а барина в гробу». Это поместил в своем сборнике тот самый Даль, который призывал освобождать крестьян умеренно и аккуратно; тот самый, который советовал остерегаться слов «свобода», «воля» - они-де воспламеняют сердца, а в сборнике пословиц его: «Во всем доля, да воли ни в чем», «Воля велика, да тюрьма крепка», и тут же: «Поневоле конь гужи рвет, коли мочь не берет», «Терпит брага долго, а через край пойдет - не уймешь».

Люди, чье меткое и мудрое слово становилось пословицей, крестьяне русские, верили в бога и подчас не меньше, чем в бога, верили в надёжу-государя, веками повиновались барам и терпеливо сносили гнет и бесправие. Но эти же люди, неведомые творцы пословиц, всякий день убеждались, что милостив бог не ко всякому и что редко сбывается надежда на справедливость - «Бывает добро, да не всякому равно»; истощалось терпение - «Жди, как вол обуха!», шла брага через край - «Пока и мы человеки - счастье не пропало»; поднимались деревни, волости, губернии, присягали Стеньке и Пугачу, усадьбы барские горели, и города сдавались крестьянскому войску; дрожали в страхе шемяки-чиновники («Подьячий - породы собачьей; приказный - народ пролазный»), и поп-обирала («Попово брюхо из семи овчин сшито») прятался в своей кладовой между пузатыми мешками; новые пословицы рождались.

Осторожный Даль сотню повестушек готов был под спудом держать - пусть «гниют», лишь бы спать спокойно, а сотню пословиц из собрания своего выбросить не захотел, хотя и предвидел: «Сборник мой… мог бы сделаться небезопасным для меня» - и в том не ошибся. Даль ни одной пословицы выбросить не пожелал - тут дело взгляда, убеждения: Даль не придумывал народ с помощью пословиц, а показывал, как в пословицах, разных, нередко противоречивых, раскрывается народ. Даль здесь близок по взгляду Добролюбову, который тоже видел в пословицах «материал для характеристики народа». Любопытно: из одного и того же неиссякаемого источника, из Далева собрания, черпали запасы и Лев Толстой для речей любимца своего, покорного и умиротворенного «неделателя» Платона Каратаева, и участники революционного кружка, выбравшие из «Пословиц русского народа» самые крамольные, «кощунственные» и составившие из них агитационный (по Далю - «подстрекательский») раек.

Даль эту неисчерпаемость чувствовал и понимал - каждый в сборнике найдет свое. «В редьке пять еств: редечка триха, редечка ломтиха, редечка с маслом, редечка с квасом да редечка так», - народ неисчерпаем, и оттого так разна «ествами» острая редечка-пословица. В «Напутном» Даль писал: «Толковать остроту или намек, который читатель и сам понимает, - пошло и приторно… Самые читатели, как бы мало их ни нашлось, также не одинаковы, у всякого могут быть свои требования - не солнце, на всех не угреешь».

На всех Даль не угрел: начинается долгая, почти десятилетняя история напечатания «Пословиц русского народа».

«Будет ли, не будет ли когда напечатан сборник этот, с которым собиратель пестовался век свой, но, расставаясь с ним, как бы с делом конченным, не хочется покинуть его без напутного словечка» - такими строками открывает Даль предисловие к своему труду и прибавляет: «Вступление это написалось в 1853 году, когда окончена была разборка пословиц; пусть же оно остается и ныне, когда судьба сборника решилась и он напечатан». Наверно, не случайно захотелось Далю «оставить и ныне» (и тем самым навсегда) горестную тревогу - «будет ли, не будет ли когда»: тяжелую, неравную борьбу за то, чтобы итог тридцати пяти лет жизни и труда увидел свет, остался людям, из прожитого века своего не выкинешь - и хорошо обошлось, да все сердце жжет…

Академия наук, куда попал труд Даля, поручила высказать суждение о нем двум членам своим - академику Востокову и протоиерею Кочетову.

Отзыв Востокова не слишком подробен и не враждебен, хотя и не вполне благожелателен: рядом со справедливыми замечаниями об ошибочных толкованиях отдельных пословиц (Даль к мнению Востокова прислушался) неудовольствие из-за присутствия пословиц на религиозные темы - «Прилично ли?..». В целом же: «Собирателю надлежало бы пересмотреть и тщательно обработать свой труд, который, конечно, содержит в себе весьма много хорошего». Бесстрастный аккуратист-академик не поленился отметить пословицы переводные - и с какого языка, указал, выписал пословицы литературного происхождения - и автора назвал…

Пунктуалист!

То ли дело протоиерей-академик, вот про этого не скажешь «бесстрастный» - сколько пылу, задору; про этого не скажешь «критик», «недоброжелатель» - враг!.. Протоиерей был ученый человек, участвовал в составлении академического «Словаря церковнославянского и русского языка», издал первый на русском языке опыт «науки нравственного богословия»; но можно по-разному знать и любить свой язык, по-разному ценить самородки народного ума и слова, а также иметь разные суждения о нравственности народной.

«По моему убеждению, труд г. Даля есть 1) труд огромный, но 2) чуждый выборки и порядка; 3) в нем есть места, способные оскорбить религиозное чувство читателей; 4) есть изречения, опасные для нравственности народной; 5) есть места, возбуждающие сомнение и недоверие к точности их изложения. Вообще о достоинствах сборника г. Даля можно отозваться пословицею: в нем бочка меду да ложка дегтю; куль муки да щепотка мышьяку».

Эта «щепотка мышьяку» Даля особенно разозлила: он ее все забыть не мог и спустя почти десять лет писал в «Напутном»: «Нашли, что сборник этот и небезопасен, посягая на развращение нравов. Для большей вразумительности этой истины и для охранения нравов от угрожающего им развращения придумана и написана была, в отчете, новая русская пословица, не совсем складная, но зато ясная по цели: «Это куль муки и щепоть мышьяку».

Даже «огромность» труда, которая вроде бы могла быть Далю в заслугу поставлена, для протоиерея - грех: «Через это смешал назидание с развращением, веру с суеверием и безверием, мудрость с глупостью…»; смешал «глаголы премудрости божьей с изречениями мудрости человеческой» («сие не может не оскорблять религиозное чувство читателей»); «священные тексты им искалечены, или неверно истолкованы, или кощуннически соединены с пустословием народным».

«Соблазн приходит в мир… в худых книгах»… «Не без огорчения благочестивый христианин будет читать в книге г. Даля»… «К опасным для нравственности и набожности народной местам в книге г. Даля можно еще отнести»… Про мудрость народа, про благочестивую нравственность его - протоиерей походя, а как до дела - без обиняков: «Нет сомнения, что все эти выражения употребляются в народе, но народ глуп и болтает всякий вздор»; Далев труд есть «памятник народных глупостей» (а Даль-то полагал, что мудрости народной!).

Кочетовскому под стать - как сговорились (а может, и сговорились!) - отзыв «светского» цензора, коллежского советника Шидловского. Коллежскому советнику разыгрывать ученого мужа незачем, но мужа бдительного нелишне: он вслед за Кочетовым твердит об «оскорблении религиозных чувств», главное же, не упускает случая ухватить «вредную двусмысленность». Раздел «Ханжество», а пословица - «Всяк язык бога хвалит»; раздел «Закон», а пословица - «Два медведя в одной берлоге не уживутся». Само «соседство» иных изречений неуместно, ибо может вызвать смех, заключая в себе понятия, которые «не должны бы находиться в соприкосновении»: «У него руки долги (то есть власти много)» и следом «У него руки длинны (то есть он вор)» - разве допустимо? Нет, недопустимо, никак нельзя: «Пословицы и поговорки против православного духовенства, казны, власти вообще, службы, закона и судей, дворянства, солдат (?), крестьян (?) и дворовых людей не только бесполезны (!), но, смею сказать, исключительно вредны»…

И вот ведь прелюбопытная особенность ревностных «охранителей»: им дают на отзыв труд Даля, а они все норовят и в строках, и между строк «открыть» неблагонамеренность, тайный умысел самого Даля, так их и подмывает донести: «Если этот сборник есть плод трудов человека, окончившего курс учения в одном из высших воспитательных заведений в России, человека, много лет состоящего на службе…»; или: «Правительство заботится о том, чтобы издать более книг назидательных, способных просвещать народ, а г. Даль…» Даль отвечал потом в объяснительной записке: «Я не вижу, каким образом можно вменить человеку в преступление, что он собрал и записал, сколько мог собрать, различных народных изречений, в каком бы то ни было порядке. А между тем отзывы эти отзываются какими-то приговорами преступнику».

Барон Модест Андреевич Корф, директор публичной библиотеки (и он же - член негласного комитета для надзора за книгопечатанием), рассудил по-своему: поскольку цель Далева труда «собрать все», сборник следует напечатать «в полном его составе», но поскольку это было бы «совершенно противно» «попечению правительства об утверждении добрых нравов», сборник следует напечатать «в виде манускрипта… в нескольких только экземплярах» - и то «к напечатанию сборника можно приступить за отзывами цензуры и министерства народного просвещения», да вдобавок - «не иначе как с особого высочайшего соизволения». Прелюбопытнейшая мысль Корфа: «Сборник пословиц, в том виде как он задуман и исполнен г. Далем, есть книга, для которой должно желать не читателей (!), а ученых исследователей, не той публики, которая слепо верит во все печатное… а такой, которая умеет возделать и дурную почву (!)». Даль всему народу хотел возвратить взятые у него сокровища, а Корф предлагал (как милость!) держать труд Даля для нескольких ученых мужей под замком, в главных библиотеках.

Но и скопческий проект Корфа не был осуществлен: за малым дело - высочайшего соизволения не последовало. Император Николай, благосклонно принимавший поделки про глупую Моську, которая на владыку лает, и щедро награждавший придуманное «охранителями» «мнение народное», не пожелал видеть напечатанным труд, который ум, душу и опыт народа открывал в народном слове.

Смешно: Корф писал в отзыве, что в пословицах, народом созданных, «множество лжеучений и вредных начал», «опасных для нашего народа», - царь, барон, протоиерей пытались отвадить народ от того, к чему он в течение долгих веков приходил мыслью и сердцем. Царь, барон, протоиерей, коллежский советник пытались процедить сквозь свое решето народную мудрость, которую как самую великую ценность пытался уберечь Даль. «Гуси в гусли, утки в дудки, вороны в коробы, тараканы в барабаны, коза в сером сарафане; корова в рогоже - всех дороже».

Сборник «Пословицы русского народа» увидел свет лишь в начале шестидесятых годов. На титульном листе, под заголовком, Даль поставил: «Пословица несудима».

Следующая глава >

Русские народные пословицы и поговорки

• «Дай» - так не слышит, а «на» - так услыхал. »
• «Есть» - словко как мед сладко, а «нет» - словко как полынь горько. »
• «На тате шапка горит!» - а тать и хвать за нее. »
• «Полно шутить, - сказал волк капкану, - пусти лапу-то!» »
• А богатый и на золото слезы льет. »
• А где слыхано - на вербе груша? А где видано - приказный добрый человек? »
• А нам что черт, что батька. »
• Авось да как-нибудь до добра не доведут. »
• Авось да небось доводят до того, что хоть брось. »
• Авось да небось на фронте брось. »
• Авось небосю родной брат. »
• Авоська веревку вьет, небоська петлю затягивает. »
• Авоськал, авоськал, да и доавоськался. »
• Аз да буки - да и конец науки. »
• Аз да буки избавят нас от скуки. »
• Аз, буки, веди страшат что медведи. »
• Азбука - к мудрости ступенька. »
• Азбука - наука, а ребятам бука. »
• Азбуки не знает, а читать садится. »
• Ай, ай, месяц май: тепл, а голоден! »
• Акулина Федосевна до чужих ребят милосердна. »
• Алмаз алмазом гранится, плут плутом губится. »
• Алтарю служить - от алтаря и жить. »
• Алтын серебра не ломит ребра. »
• Алтыном воюют, алтыном торгуют, а без алтына - горюют. »
• Алчешь чужого - потеряешь свое. »
• Аль забыли, как в старину любили? »
• Аль тебе в лесу леса мало? »
• Аль я виновата, что рубаха дыровата? »
• Аминем квашни не замесишь: молитву твори, да муку клади. »
• Аминем лихого не избудешь. »
• Аппетит от больного бежит, а к здоровому катится. »
• Аппетит приходит во время еды. »
• Апрель - с водой, а май - с травой. »
• Аптека не прибавит века. »
• Аркан - не таракан: зубов нет, а шею ест. »
• Артель атаманом крепка. »
• Артель дружбой крепка. »
• Артель порядком крепка. »
• Артельно воюешь, а в одиночку горюешь. »
• Артельный котел гуще кипит. »
• Артелью хорошо и недруга бить. »
• Аршин да кафтан да два на заплаты. »
• Ах и ох - не пособники. »
• Ах, да рукою мах - а на том реки не переехать. »
• Ах, мак, да зелен, хорош малый, да молод. »
• Ах-ах - а пособить нечем. »
• Ахи да охи не дадут подмоги. »
• Баня - мать вторая. »
• Баня - мать наша: кости распаришь, все тело поправишь. »
• Баня парит, баня правит. »
• Барам - бархат да кружева, а нашему брату - ни обуто, ни одето, ни ложкой задето. »
• Баранья шапка на бараньей голове. »
• Баре - грош пара. »
• Барин в поле полюет, мужик в поле горюет. »
• Барин говорит горлом, мужик - горбом. »
• Барину - телятина жарена, а мужику - хлебушка краюха да в ухо. »
• Барская ласка - до порога. »
• Барская милость - кисельная сытость. »
• Барская хворь - мужицкое здоровье. »
• Барский двор - хуже петли. »
• Барский приказчик и в лохани указчик. »
• Бархатный весь, а жальце есть. »
• Бары - те крупитчаты да сдобные; мужики - ржаные да с закалом. »
• Бары дерутся, а у холопов чубы болят. »
• Баснями закрома не заполнятся. »
• Баснями сыт не будешь. »
• Батька горбом, а сынок горлом. »
• Беглому - в поле воля. »
• Беглому одна дорога, а погонщику - сто. »
• Беда - глупости сосед. »
• Беда - что текучая вода: набежит да и схлынет. »
• Беда бедой, а еда едой. »
• Беда беду накликает. »
• Беда беду родит. »
• Беда вымучит, беда и выучит. »
• Беда да мука - та же наука. »
• Беда за бедой - как волна за волной. »
• Беда не дуда, станешь дуть - слезы идут. »
• Беда не страшит, а путь кажет. »
• Беда не ходит одна. »
• Беда привалила - ума не хватило. »
• Беда придет - и с ног собьет. »
• Беда придет - ум за разум зайдет. »
• Беда приходит пудами, а уходит золотниками. »
• Беда смиряет человека, а неправда людская губит. »
• Беда споро ходит. »
• Беда ум родит. »
• Беда ходит не по лесу, а по людям. »
• Беда! До беды семь лет: либо будет, либо нет. »
• Бедному жениться - и ночь коротка. »
• Бедному зятю и тесть не рад. »
• Бедному кусок - за целый ломоток. »
• Бедность и мудрого смиряет. »
• Бедность не грех, а до греха доводит. »
• Бедность не порок, а без шубы холодно. »
• Бедность не порок, а вдвое хуже. »
• Бедность плачет, богатство скачет. »
• Бедный молодец честью богат. »
• Бедный песни поет, а богатый только слушает. »

1.2. В.И. Даль «Пословицы русского народа» разделы: «Добро – милость – зло», «Родина – чужбина», «Друг – недруг», «Работа – праздность».

Рассмотрим пословицы, отнесённые В.И. Далем в разделы «Добро – милость – зло», «Друг – недруг», «Родина – чужбина», «Работа – праздность». Нашей целью будет выяснение того, как детализируются и оцениваются пословицы и поговорки. Как известно, оценка того или иного явления, факта, понятия является важным компонентом пословицы. Ещё в 1970 г. Мильнер высказал предположение, «что в основе большинства паремий лежат элементы, репрезентирующие оценку содержания с культурной точки зрения». (3, с. 136).

Оценка может опираться на ощущения, тогда эта оценка гедонистическая или сенсорная, а также может проистекать из других принципов (нормативность, утилитарность и т.д.), тогда оценка имеет рациональный характер.

Работая над разделом «Добро – милость- зло» обратимся непосредственно к понятию «добро», которое в словаре Даля определено как, «благо, что честно и полезно, всё чего требует от нас долг человека, гражданина, семьянина» (25,Т.1,с.410), понятие «милость – доброе, человеческое отношение; благодеяние, дар; полное доверие, расположение к кому-нибудь» (25, Т.2,с.277) можно увидеть схожесть. Противоположен им антоним – зло, т.е. рассматриваются противоположные отношения (бинарные).

Из 275 пословиц, включённых Далем в раздел «Добро – милость – зло», можно выделить три группы пословиц. Первая группа пословиц рассматривает значение добра, вторая группа пословиц – антипод добру – зло и его проявления, третья группа пословиц даёт констатированную характеристику положительным и отрицательным сторонам человека и общества. Оценка интересующего нас явления во всех трёх группах пословиц будет выражена по-разному. Пословицы первой группы прямо говорят о значимости добра в жизни людей, например: «Не век жить, а век поминать», «Доброму добрая память», «С добрым жить хорошо. В добре хорошо жить», «Ласково слово – что весенний день», «Милость и на суде хвалится. Красна милость и в правде», «Милость подпора правосудию», «Всякое даяния благо»; ассоциируют зло с возмездием, говорят о том, что малое зло способно свести на нет большое добро, всепрощение должно стать девизом в жизни каждого человека, например: «Добрым делом не кори», «На ласковое слово не кидайся, на грубое не гневайся», «На ласковое слово, не сдавайся, на противное не осержайся», «Он мухи не убьёт. Он и во сне комара не убьёт», «Наш Андрей никому не злодей», «Зла за зло не воздавай», «Кто гнев свой одолевает, крепок бывает», «Господин гневу своему – господин всему»; декламируют добро как потребность человека, о добрых, милосердных людях говорят как о «луче света в тёмном царстве», например: «Сам с воробья, а сердце с кошку», «С доброхотом всякому в охоту», «На свете не без добрых людей», «Добрый скорее дело сделает, чем сердитый», «И у курицы сердце есть», «На милость образца нет. Не худо, что просвира с полпуда».

Пословицы второй группы констатируют факт присутствия зла, гнева по отношению друг к другу в жизни, желание обидеть, отомстить, досадить, например: «Гневайся да не согрешай», «Гневаться – дело человеческое, а злопомнить – диавольское», «Гнев – человеческое, а злопамятство – диавольское», «Подпустить кому кузьку (досадить)», «Подсыпать кому перцу. Запустить кому шпильку», «Это невестке на отместку», «Я им заварил ушицу (или: кашицу), пусть расхлёбывают», «Сжить кого со свету. Согнать с бела света»; пословицы характеризующие «дурных», злых людей, например: «Как на лес взглянет, так и лес вянет», «Не надо беса, коли ты здеся», «От чёрта крестом, от свиньи пестом, а от лихого человека – ничем», «У злой Натальи все люди канальи», «Сердце с перцем, душа с чесноком», «Сера, что свинья, а зла, что змея», «Ты ему слово, а он тебе десять», «Немилостивому мил не будешь». Однако, пословицы неизменно отмечают высокую себестоимость добрых поступков, например: «Доброму бог помогает. Доброму бог на помочь», «Делать добро спеши (или: поспешай)», «Доброе дело и в воде не тает (или: не тонет)», «Доброе дело крепко (или: споро)», «Доброе дело на век (или: на два века, на этот и на тот)», «Лихо помнится, а добро век не забудется», «Болезному (или: Несчастному, т.е. наказанному преступнику) милость творить – с господом богом говорить».

Третья группа пословиц констатирует грешную природу человека, говорит о том, что в разных ситуациях человек поступает по-разному, например: «Не всяк злодей, кто часом лих», «Туча е без грому, хозяин (или: господин) не без гневу», «Где гнев, там и милость», «Горьким быть – расплюют, сладким – проглотнут», «Горького проклянут, а сладкого проглотят», «Не всё таской, ино и лаской», «Не всё по затылку, ино и по головке». Большая группа пословиц говорит о том, как тяжела жизнь, оправдывая недостатки людей, снисходительно говоря об их слабостях, например: «Это слабость его. Это его слабая струна (или: сторона)», «Он на эту ногу немножко храмлет (или: прихрамывает)», «Видно не той ногой (или: невпопад) порог переступил», «Левой ногой с постели ступил», «Бог ему (или: тебе) судья. Господь с тобой», «Бог простит, только вперёд не каверзи», «Сердитого невзлюбили, а милостивого с кругу сбили»; говорит о том, что о человеке нужно судить по его делам, поступкам, например: «Доброму делу не кайся. Сделав добро, не кайся (не попрекай)», «Кому надо собаку ударить, тот и палку сыщет», «Гнева не пугайся, на ласку не кидайся», «Не давай воли языку во пиру, во беседе, а сердцу в гневе», «С живого кожу дерёт. Дерёт с живого и с мёртвого».

В пословицах отразились представления о моральных качествах человека, утверждается мысль о том, что человек воспитуем и обучаем, что самое ценное человеческое качество – Добродетель, и его надо прививать, необходимо учить, так как причиной многих человеческих пороков является незнание, невежество. Добродетель есть умение хорошо поступать, а хорошо поступать умеет тот кто знает, как именно надо поступать. Пословицы учат ценить добрые дела, людей, которые их совершают, стремиться самому быть добрым, понимающим, милосердным. Встречи с пословицами и поговорками заставляют каждого человека задуматься над его мировоззрением, пересмотреть многие постулаты в своей жизни, оценить свою жизнь, свои поступки, совершаемые с какой-то целью или бесцельно. Пословицы помогают понять, что есть добро и зло, освоить правила жизни в обществе передающиеся из поколения в поколения.

В сборнике Даля дружба рассматривается в разделе «Друг – недруг», включающем в себя 215 пословиц, что составляет около одного процента всех паремий. «Дружба – взаимная привязанность двух или более людей, тесная связь их; бескорыстная стойкая приязнь, основанная на любви и уважении; тесная связь, основанная на временных выгодах» (25, Т.1,с.452) - таково значение этого слова в словаре Даля. В нём же он указывает несколько значений слова «друг – такой же, равный, другой я, другой ты; ближний, всякий человек другому; общее названье или привет, в беседе; близкий человек, приятель, хороший знакомый».(25,Т.1,с.453).

Очень важным (если не основным) компонентом пословицы является оценка описываемого явления в рамках некоторой абстрактной нормативной модели. Пословицы включают обычно оценочный предикат, который дает явлению аксиологическую оценку (в парадигме «хороший – плохой») или деонтическую оценку (в парадигме «должный – недолжный»). В некоторых случаях аксиологическая оценка может вступать в противоречие с деонтической, последняя при этом оказывается более значимой. Явление, которое оценивается будто бы как положительное, с точки зрения идеальных представлений народа оказывается недолжным, несоответствующим идеалу: «Много друзей, коли денежки есть». Отметим, что понятие «друг» обладает в национальном сознании абсолютной ценностью, в пословицах «друг» соотнесён с положительно маркированным оценочным предикатом: «Без друга сирота; с другом – семьянин», «Доброе братство милее богатства», «Друг денег дороже. Друга на деньги не купишь» и др. В онтологическом плане отсутствует релятивизм в противопоставлении «дружбы» и «недружбы», «вражды»: «С другом дружись, а как недруга берегись», «На обеде все соседи; а пришла беда, они прочь, как вода». В жизни «вражда, недружба» неизбежна, но она ассоциируется с грехом: «Овце с волками худо жить. Не житьё с волком и собаке», «Дружба от недружбы близко живёт».

Пословицы, связанные с понятием «дружба», в сборнике Даля можно разделить на три группы: пословицы, характеризующие «дружбу» в бытийном, онтологическом плане; пословицы, говорящие о реальности существования дружбы в жизни людей; пословицы, ориентирующие человека в его взаимоотношениях с другом.

Пословицы первой группы прямо говорят о значимости понятий «дружба», «друг» для народного сознания, например: «Что есть вместе, чего нет, пополам», «Одному и пьяно, да не мило; с другом и хмельно, да умно», «Нет друга, так ищи: а нашёл, так береги», «Доброе братство милее богатства», «В недруге стрела, что во пне, а в друге, что во мне», «Не дорог подарок, дорога любовь», «Не дорога гостьба, дорога дружба», «Шуту в дружбе не верят. В дружбе правда», «Свой своего знает (видит) издалека», «Для милого дружка и серёжку из ушка», «Был я у друга, пил я воду слаще мёду»; декламируют неуничтожимость и конечное торжество дружбы, например: «Больше той любви не бывает, как друг за друга умирает», «У друга пить воду лучше неприятельского мёду», «Старый друг лучше новых двух», «Своих друзей наживай, а отцовских не теряй! Не изведан – друг; а изведан – два», «Новых друзей наживай, а старых не утрачивай», «Собака собаку знает (или: не ест)», «Такие друзья, что схватятся, так колом не разворотишь»; определяет дружбу как жизненно важную потребность человека, например: «Пота дружба, пока нужна. Нужда сдружает», «Кто кому надобен, тот тому и памятен», «Есть брага да пирожки, так есть и други (и дружки)», «Поп попа, дурак дурака и знают», «Барану пара – овца. Флор Флорихе набитый брат», «В дороге и отец сыну товарищ», «Свои люди сочтёмся. Что за счёты между друзьями?», «У нас с тобой и лён не делён (всё вместе)», «Мы с тобой, как рыба с водой», «Вяжись лычок с лычком, ремешок с ремешком», «Клин плотнику товарищ (брат)», «Либо друг, либо недруг. Скажись другом либо недругом», «С другом дружись, а как недруга берегись».

Вторая группа пословиц констатирует прежде всего отсутствие настоящей дружбы в жизни, например: «Не видишь – душа мрёт; увидишь – с души прёт», «С другом дружись, а сам не плошись (а за саблю держись)», «Скотина чешется бок о бок, а люди врозь», «на частую дружбу часом (часто, чаще) раздружье», «Две кошки в мешке дружбы не заведут», «Как кошка с собакой (дружны)», «Полюбил его, как собака палку. Люблю, что собака редьку», «Друзей-то (приятелей) много, да друга нет», «Мы с тобою, что рыба с водою: ты ко дну, а я на берег», «Мы с тобой, что рыба с водой: я на лёд, а ты под лёд», «Скатерть со стола – и дружба сплыла», «Пили, ели – кудрявчиком звали; попили, поели – прощай, шелудяк!», «Называется другом, а обирает кругом». Большая группа пословиц говорит о том, как тяжело жить дружно, например: «За что того любить, кто хочет сгубить?», «Подле чертёнка не выкормишь телёнка», «Не житьё и собаке с волком, а телёнку так и продуху нет», «Стоячему с сидячим трудно говорить (младшему перед старшим)», «Овце с волками худо жить. Не житьё с волком и собаке», «Не сошлись обычаем, не бывать дружбе», «Дружба от недружбы близко живёт», «И от доброй собаки блох наберёшься», «Больше друзей – больше и врагов. Бойся друга, как врага», однако пословицы неизменно отмечают высокую себестоимость дружбы, друга, например: «Дружбу водить – так себя не щадить (себя надсадить)», «Не узнавай друга в три дня, узнай в три года», «С собакой ляжешь – с блохами встанешь», «Водиться с палачами – не торговать калачами (палач поган), «Для друга всё не туго (не тяжело и не скудно)», «За компанию (для дружбы) и жид удавился (и монах женился)», «На бога уповай, а от добрых людей не отставай», «Друг и брат великое дело: не скоро добудешь».

Третья группа пословиц констатирует прежде всего грешную природу человека, не позволяющую ему всегда и со всеми жить в дружбе, например: «Много друзей, коли денежки есть», «Всяк добр, да не до всякого. Все добры добры до своих добрят», «Лучше найдёшь – забудешь; хуже найдёшь – вспомянешь», «Пеший конному не товарищ. Иноходец в пути не товарищ», «Чешися конь с конём, вол с волом, а свинья с углом», «Сапог лаптю не брат (не дружка, не чета, не ровня)», «Глупый умного, а пьяница трезвого не любят», «Был бы сам хорош, так бы люди не испортили». Человеческая дружба выражается прежде всего в делах, например: «Не спожив (не поживши), друга не узнаешь», «Изведан друг, коль соли вместе съевши», «Друга узнать – вместе пуд (куль) соли съесть», «Коня в рати узнаешь, а друга в беде», « Друг познаётся на рати да при беде», «Без беды друга не узнаешь. Друг познаётся в несчастии», «Друг до поры – тот же недруг», «Добрый друг не по конец рук», «не в службу, а в дружбу. Для друга выпрягать из плуга», «Друг неиспытанный, что орех нерасколотый», «Недруг поддакивает, а друг спорит». Пословицы призывают человека жить в дружбе, например: «Другу не дружи (не потворствуй), недругу не груби», «Другу дружи, а другому (а недругу) не груби», «Два горя вместе, третье пополам», «Жить заодно, делиться пополам», «С чужим не бранись, а со своими не вались», «не держи сто рублей, держи сто друзей», «Жив друг – не убыток. Друга держать не убыточно», «С пьяным не бранись (не дерись), с богатым не тянись».

Слова «дружба», «друг» и их антонимы – «вражда», «недруг», «враг», очень активно функционируют как в детской, так и во взрослой речи. Некоторые люди говорят, что счастье – это богатство, деньги, но ведь настоящее счастье за деньги не купишь, как и настоящую дружбу. Ошибаются и те, кто считает, что всё счастье в славе. Добрая слава действительно радует человека, а от худой славы он не знает как отделаться. Счастлив тот, кто ладит счастье не только для себя, но и для друзей, для всех своих близких и родных. Радуется каждому приятному событию, который происходит в жизни людей окружающих его.

Рассматривая раздел «Родина – чужбина» обратимся к значению слова «Родина», в толковом словаре оно определено как – «место возникновения, происхождения чего-либо; страна, в которой родился человек и гражданином которой он считается». У Даля сюда же входят понятия «город», «деревня». Синоним слова «Родина» - отечество. Тот, кто любит своё отечество, предан своему народу, родине – патриот.

Пословицы о Родине включают оценочный предикат, который дает аксиологическую оценку или деонтическую оценку. В некоторых случаях аксиологическая оценка вступает в противоречие с деонтической. Явление, которое оценивается будто бы как положительное, с точки зрения идеальных представлений оказывается несоответствующим идеалу: «Где ни жить, только бы сыту быть», «Одинку – где хлеб, там и угол. Одинокому – везде дом.». Отметим, что понятие «Родина» обладает в национальном сознании абсолютной ценностью, в пословицах «Родина» соотнесёна с положительно маркированным оценочным предикатом: «Без корня и полынь не растёт», «И конь на свою сторону рвётся, а собака отгрызёт да уйдёт», «Своя земля и в горсти мила. Своя земля – свой прах» и др. В онтологическом плане отсутствует релятивизм в противопоставлении «Родины» и «чужбины»: «Родимая сторона – мать, чужая – мачеха», «Своя сторона по шерстке гладит, чужая насупротив». В реальной жизни бывает, что жизнь на чужбине неизбежна, но она ассоциируется с горем, печалью, разочарованием: «На чужбине, словно в домовинке (и одиноко и немо)», «Жил-был молодец; в своей деревне не видал веселья, на чужбину вышел – заплакал».

Из 130 пословиц, включённых Далем в раздел «Родина – чужбина», выделим 4 группы пословиц, по-разному характеризующих Родину. Первая группа пословиц характеризует значимость Родины для человека, например: «Глупа та птица, которой гнездо своё не мило», «И кости на родине плачут (по преданию, что в некоторых могилах слышен вой костей)», «Выйду на путь – слёзки текут; вспомню своих – и тошно по них», «На родной стороне и камешек знаком», «Степного коня на конюшне не удержишь», «И конь на свою сторону рвётся, а собака отгрызётся да уйдёт», «Родных нет, а по родимой сторонке сердце ноет»; определяют «Родину» как важную часть жизни каждого человека, например: «Хвалит чуж-чуженин чужу сторону, а мы слушаем, на полатях лежучи», «За морем веселье, да чужое, а у нас и горе, да своё», «Кукушка кукует, побездолью горюет», «Всякая сосна своему бору шумит (своему лесу весть подаёт)», «Далеко сосна стоит, а своему лесу веет (шумит, говорит)», «Где кто родился, там и пригодится», «Что где родится, то там и годится. Что где рожается, то там и пригождается», «Город-царство, а деревня-рай. Москва-царство, а наша деревня-рай»; говорит о том, что «всякому мила своя сторона», например: «Мила та сторона (не забудешь ту сторону), где пупок резан (т.е. родина)», «За морем теплее, а у нас светлее (веселее)», «Всякому мила своя сторона. Любит и нищий своё хламовище», «Всяк кулик своё болото хвалит», «Свой быт милее», «Дон, Дон, а лучше дом. Хорош Париж, а живёт и Курмыш», «Своя сторонушка и собаке мила. И собака свою сторону знает».

Вторая группа пословиц рассматривает понятие «чужбина» как антипод понятию «Родина», например: «Чего не знаешь, туда и не тянет», «На чужой стороне и весна не красна. Наша весна красным красна», «В чужом месте что в лесу. Чужая сторона дремуч бор», «На чужой стороне и сокола зовут вороною», «Сторонушка и не дальняя, да печальная», «Чужая сторона – мачеха. Чужбина не по шерсти гладит», «Родимая сторона – мать, чужая – мачеха», «Своя сторона по шерстке гладит, чужая насупротив»; говорит о том, как тяжело жить на чужбине, например:

«Скучно Афонюшке

на чужой сторонушке»,

«На чужбинке, словно в домовинке (и одиноко и немо)», «Горе в чужой змеле безъязыкому», «На чужбинке – и то божий дар (всё божий дар)», «Жил-был молодец; в своей деревне не видал веселья, на чужбину вышел – заплакал», «Научит горюна чужая сторона (и вымучит и выучит)», «На чужбине и собака тоскует. Чужбина слезам не верит»; однако пословицы отмечают и вынужденность жизни человека на чужбине, например: «В какой народ придёшь, таку и шапку наденешь», «Где дуракова семья, тут ему своя земля», «И за рекой люди живут», «И за горами люди», «В своей земле никто пророком не бывает (не бывал)», «Где ни жить, только бы сыту быть», «Хоть в Орде, да в добре (только бы в добре)».

Третья группа пословиц констатирует непредсказуемость характера человека, не позволяющего ему всегда жить на своей Родине, например: «Дома сидеть – ничего не высидеть», «Под лежач камень и вода не течёт», «Сокол на одном месте не сидит, а где птицу видит, туда и летит», «Людей (на людей) поглядеть и себя показать», «И кулик чужу сторону знает. И журавль тепла ищет», «Пойду туда, где про меня рожь молотят. Куда глаза глядят», «Одинку – где хлеб, там и угол. Одинокому – везде дом»; говорят о том, что Родина, там где тебе комфортно, например: «На одном месте и камень мохом обрастает», «Город затейный: что ни шаг, то съестной да питейный», «Леса да земли – как корову дой», «Степь лесу не лучше. В степи просто, в лесу угодье», «Полетели за море гуси, прилетели тож не лебеди (прилетели ничем не хуже)». Пословицы призывают человека жить в том месте где родился, любить и защищать его, например: «Где жить, тем и слыть», «Хвали заморье (чужую сторону), а сиди дома!», «Незачем далеко, и здесь хорошо. Зачем далеко, и здесь хорошо», «С родной (родительской) земли – умри, не сходи!», «Ищи добра на стороне, а дом люби по старине», «Не бери дальнюю хваленку, бери ближнюю хаянку!», «Где сосна взросла, там она и красна».

Четвёртая группа пословиц рассматривает деревню и город, жизнь в них. С насмешкой говорит о деревне, например: «Деревня большая: четыре двора, восемь улиц», «Шуми деревня: четыре двора, двое ворот, одна труба», «Это село черт в кузове растрёс», «Словно черт из кузова насеял»; в то же время осуждая город, например: «Без денег в город – сам себе ворог», «Хорош город домами, да плох головами»; говорит о тяжёлой, нищенской жизни в деревне, например: «Это село клином свело. Село, что животы подвело», «Стоит деревенька на горке, а хлеба в ней ни корки», «Жить в деревне – не видать веселья», «Всем деревня не выйдет: вода близко, ин лес далеко»; а так же о том, что трудом крестьян живёт не только деревня, но и город, например: «Грибы растут в деревне, а их и в городе знают».

Слово «Родина» и его синоним «отечество» активно функционируют в детской речи, а вот понятие «чужбина» можно услышать крайне редко. В течение всей жизни пословицы и поговорки помогают человеку жить, работать, отдыхать, помогают принимать решения, а также бороться с врагами, как показано выше на примерах. По своей специфике фольклор является самой демократичной формой искусства, и при любых обстоятельствах – мир ли на земле или война, счастье или горе, фольклор остаётся устойчивым, а также активным. Мы видим, что при любых обстоятельствах русский народ не теряет оптимизма и всегда надеется на лучшее.

Рассмотрим пословицы о труде, отражённые в сборнике Даля в разделе «Работа – праздность», включающем 490 пословиц, что составляет около двух процентов всех паремий. В словаре Даля работа описана так, «робить, делать, трудиться, производить что руками, телесной силой и умственной; упражняться, заниматься чем; образовать что, трудиться над чем, потеть, стараться». (25,Т.3, с.448). Синонимы слова «работа» - труд, занятие, дело, упражнение, деятельность, служба.

Пословицы о труде так же, как и многие другие пословицы включают оценочный предикат, который дает аксиологическую оценку или деонтическую оценку. Иногда аксиологическая оценка может вступать в противоречие с деонтической. Явление, которое оценивается будто бы положительное, с точки зрения идеальных представлений оказывается несоответствующим идеалу: «Стол поставят, так и работать заставят», «Нем, да своё ем; а речист, да плечист – голодный сидит», «Ретивая лошадка недолго живёт», «Пиво с квасом (с кислотой), лошадь с запинкой да человек с ленцой два века живут». Нужно отметить, что понятие «работа» в национальном сознании – абсолютная ценность, соотнесена с положительно маркированным оценочным предикатом: «Не потрудиться, так и хлеба не родится (не добиться)», «Покуда цеп в руках, потуда и хлеб в зубах», «Муравей не велик, а горы копает», «Дело учит, и мучит, и кормит». В онтологическом плане отсутствует релятивизм в противопоставлении «работы» и «праздности»: «Труд человека кормит, а лень портит», «Где работно, там и густо, а в ленивом дому пусто», «Работе время, а досугу час. После дела и гулять хорошо». В реальной жизни бывает, что труд не приносит радости, удовлетворения, а ассоциируется с разочарованием, болезнью: «Не столько богачей на свете, сколько горбунов (т.е. сутулых)», «И с топора не богатеют, а горбеют», «От работы не будешь богат, а будешь горбат».

Пословицы, связанные с понятием «работа», в сборнике Даля можно разделить на 3 группы: пословицы, характеризующие «работу» в бытийном плане; пословицы, говорящие о реальной жизни, в которой существует и работа, и праздность; пословицы, ориентирующие человека в жизни. Пословицы первой группы прямо говорят о значимости работы для жизни каждого человека, например: «На ниве потей, в клети молись, с голоду не помрёшь», «Хочешь есть калачи, так не сиди на печи!», «На бога уповай, а без дела не бывай», «Гребень (прялка) не бог, а рубаху даёт», «Работай до поту, так поешь в охоту. Ешь хлеб в поте лица!», «В поле серпом да вилой, так и дома ножом да вилкой», «Без труда не вынешь и рыбку из пруда», «Не тёрши, не мявши – не будет калач», «В поле Маланья не ради гулянья, а спинушку гнёт для запаса вперёд», «Кто не ленив пахать, тот будет богат», «Кто пахать не ленится, у того и хлеб родится», «Работа – лучший приварок. По работе еда вкусней», «Не сиди сложа руки, так не будет и скуки!»; определяют «работу» как жизненно важную потребность человека, говорят о том, что всякое дело требует усилий и без усилия, старания никакого дела не сделаешь, например: «Дело не малина, в лето не опадёт. Дело не голуби, не разлетятся», «Работа не чёрт, в воду не уйдёт», «Дело не медведь, в лес не уйдёт», «Глаза глядят (страшат), а руки делают», «За один раз дерева не срубишь», «Не отрубить дубка, не надсадя пупка», «Посеяно с лукошко, так и вырасло немножко», «Богу молись, крепись да за соху держись!», «Вполплеча работа тяжела: оба подставишь – легче справишь»; осуждает плохую работу, праздность и лень, например: «Праздность – мать пороков (переводная)», «От нечего делать и таракан на полати лезет», «Без дела жить – только небо коптить», «Из лука – не мы, из пищали – не мы, а попить, поплясать – против нас не сыскать», «Бить баклуши», «Мух бить. Меледу меледить. Влапоть звонить», «Сидит Елеся, ноги свеся», «Ленивый и могилы не стоит», «Пряди, девица, не ленись, по лавкам не тянись!», «Лень мужика не кормит», «На полатях лежать – ломтя не видать», «На чужую работу глядя, сыт не будешь», «Делать как-нибудь, так никак и не будет».

Вторая группа пословиц рассматривает понятие «праздность» как антипод понятию «работа», например: «Труд человека кормит, а лень портит», «Ранняя птичка носок прочищает, а поздняя глаза продирает», «Где работно, там и густо, а в ленивом дому пусто», «Что напрядёшь, то и протрясёшь», «Горька работа, да хлеб сладок. Сладкая ежа не придёт лежа», «Работа черна, да денежка бела», «Ни на какое дело не называйся и ни от какого дела не отказывайся!», «На дело не набивайся и от дела не отбивайся!»; говорит с насмешкой о лени и лентяях, например: «Видывали мы сидней (безногих), поглядим на лежня», «Замерзла тётка, на печи лёжа (свинья дверь растворила, а ей лень было сойти да притворить)», «Семеро одну соломинку подымают», «Хочется есть да не хочется лезть (в подполье)», «Проглотить-то хочется, да прожевать лень», «Ему дай яичко, да ещё и облупленное», «Работает, как ребёнок, а ест, как детина», «Чисто мои жнецы жнут, что из печи подают», «Лень, отвори дверь, сгоришь! – Хоть сгорю, да не отворю», «Девушка Гагула села прясть, да и заснула», «Швея Софья – на печи засохла (соня, сонливая)», «Чай ты устал, на мне сидя?», «Шила и мыла, гладила и катала, пряла и лощила (а всё языком)»; но в то же время и не осуждает отсутствие рвения к работе, например: «Кто долго спит, тому бог простит», «Больше спишь – меньше грешишь. Кто спит – не грешит», «Кто пьёт, тот и спит; а кто спит, не грешит», «Рано вставать – некогда пировать», «Нам бы так пахать, чтоб мозолей не набивать», «От трудов своих сыт будешь, а богат не будешь», «Худая стоянка лучше доброго походу (солдат.)», «Что дело, дело не сокол – не улетит», «От трудов праведных не нажить палат каменных», «Поел казак да и на бок, оттого казак и гладок».

Третья группа пословиц констатирует грешную природу человека, не позволяющую ему всегда быть трудолюбивым, жить праведным трудом, всегда поступать по совести, например: «Пойду погулять, на белый свет позевать», «Пилось бы да елось, да работа на ум не шла», «Всех работ не переработаешь», «У бога дней впереди много: наработаемся», «Я ещё в пелёнках, а лень моя была уж с телёнка», «В красный день прясть ленно», «Легко добыто, легко и прожито. Легко пришло, легко и ушло», «Как ни мечи, а лучше на печи. От безделья и то рукоделье», «На работу позадь последних, на еду наперёд первых», «Лень лени и за ложку взяться, а не лень лени обедать»; говорят о том, что о человеке судят по его делам, например: «После хлеба, после соли отдохнуть часок, так завернётся сала кусок да лени мешок», «Пролениться – и хлеба лишиться. Ел бы да пил – вот моё дело», «Такой работящий, что помер с кочедыком в руках», «Ленивый к обеду, ретивый к работе», «О добре трудиться, есть чем похвалиться», «Не пугай молодца работой, а сыпь ему молу (т.е. молоть)», «Так работаем, что недосуг носу утереть», «Что Машка напряла, то мышка скрала», «По работе и работника (и мастера) знать», «Как скроишь, так и тачать станешь», «Как шьётся, так и порется (и носится)», «Дома не лежу, а в людях не стою». Пословицы призывают человека отдыхать не думая о деле только после того, как оно закончено, например: «Мешай дело с бездельем, проживёшь век с весельем (или: с ума не сойдёшь)», «Шевелись, работай – ночь будет короче (т.е. хорошо уснёшь)», «Работать – день коротать; отдыхать – ночь избывать», «Работе время, а досугу час. После дела и гулять хорошо», «Гуляй, да дела не забывай (а дело знай)! Молодец, гуляй, да сам себя знай!», «Девушка, гуляй, а своего дела не забывай (а дело помни)!», «Гулять, девушка, гуляй, а дельца не забывай (а дельце помни)!», «Полно балы точить, пора голенища строчить», «Гулять гуляй, да не загуливайся!».

Слово «работа», его синонимы, а так же антоним «лень» активно функционируют в речи, а вот антоним «праздность», который употребляет Даль в своём сборнике, сейчас уже не употребляется в речи. Нам необходимо воспитать в ребёнке определённые нравственные качества: любовь и уважение к трудовому человеку, нетерпимость к проявлениям тунеядства, лени, попыткам увильнуть от труда. Народ всегда заботился о том, чтобы молодое поколение овладевало рядом профессий, каждый становился «мастером на все руки». История сохранила для нас бесценный опыт вооружения молодого поколения разнообразными трудовыми умениями и навыками. Народ ясно представлял себе, что овладение трудовыми навыками требует времени и усилий, поскольку есть такие вещи, которые не сделаешь пока не выучишься, но есть и такие вещи, которые надо сделать чтобы выучиться.

Выводы по 1 главе.

Политики не используют русское слово "сокращение", а говорят о необходимости осуществления оптимизации, рационализации, реструктуризации или реорганизации бюджета. 3аключение Современный русский язык все более обогащается различными эвфемизмами. Из определения эвфемизма следует, что он не только более адекватен коммуникативной ситуации, но и "приличнее", чем заменяемое слово. Очевидно, что...

Богатых, так и среди бедных. Это еще раз доказывает, что в основе концепта, выражаемого русской поговоркой, лежит понятие избранности, случая. Таким образом, пословицы и поговорки, содержащие реалии, имеющие в своей основе исторические события, обычаи, обряды и поверья, требуют от инокультурного реципиента дополнительной историко-этимологической информации. Их внутрифразовый контекст, часто...

Все люди, как люди, один жид в ермолке.

Жид просится в рай, а сам смерти боится.

Для жида душа - дешевле гроша.

Не ведает жид, что такое стыд.

Жид, как бес, никогда не покается.

Жидовская синагога - есть жилище демонов.

Жиды - видимые бесы.

Бесы и жиды - дети сатаны.

С жидами знаться - с бесами связаться.

Не надо и беса, коли жид здеся.

Жид в хату, ангелы из хаты.

Что Богу угодно, то жиду непригодно.

Отольются в аду христианские слезы жиду.

Жид крещённый, что волк прирученный.

Жид и ладаном готов надымить, только бы деньгу добыть.

Что Богу грешно, то жиду смешно.

Тогда жида смешишь, когда Бога гневишь.

Жидовские дети хуже, чем крысы в клети: и добру навредят, и христианских детей развратят.

Где жид, там и взятка - такова его повадка.

Жид водкой угостит, а потом и споит.

У жида уже твой грош, ну а ты всё пьёшь и пьёшь.

У жида твоя копейка, ну а ты ещё попей-ка.

Жида не понять, пока шкуру овечью с него не снять.

Жид не сам себе нос ковал, его жиду Бог дал.

Дети жида от христианки - все пейсаты обезьянки.

Каков жид, такова и его вонь.

Затем жиды с рожи на нас непохожи, чтобы мы не обознались.

Жид и мёртвый из петли вывернется.

Жид скажет, что бит, но не скажет за что.

Жид, как свинья: ничего не болит, а всё стонет.

Жид, как свинья: ничего не болит, а всё визжит.

Рядом с жидом - не житьё, а вытьё.

Жида приютить - волка в хлев пустить.

Хорош был дом, да жид поселился в нём.

С жидом кашу варить - себя отравить.

С жидом водиться, что в крапиве возиться.

Льстив жид в бедности, изверг при власти.

Там, где жиды, всегда жди беды.

Где хата жида, там всей деревне беда.

Нету роз без шипов, нету бед без жидов.

Кабы всё про жида знал, так бы и не погибал.

Любят в плен жиды сдаваться, чтоб врагу потом предаться.

Жид живёт - хлеб жуёт, да не жнёт.

Жид языком машет, а мужик на него пашет.

Чай, жидовин, устал на мужике сидеть?

Ел бы жид деньги, если бы мужик его хлебом не кормил.

Когда русский мрёт, тогда жид жрёт.

Жид не волк - в пустой сарай не заберётся.

Жидовские руки чужие труды любят.

У жида лечиться - смерти покориться.

Около жида потрёшься - беса наберёшься.

Жидовин даёт, а дурак берёт.

Бог не велит с жидом дружить.

Тот Богу неприятель, кто жиду приятель.

Свяжись с жидом - сам жидом будешь.

Любовь жида - хуже петли.

Служба жиду - на радость бесу.

Послужить жиду - предать своих врагу.

Жид, как крыса - силен стаей.

От всякого жида - ожидай вреда!

Нет рыб без кости, а жида без злости.

Верь своим очам, а не жидовским речам.

В том вся правда, что от жидов вся неправда.

В жидах лжи, что в полях ржи.

Поле засевают pожью, а жиды - всё ложью.

Язык жидовский всегда врёт, будто редьку трёт.

Жид обманом сыт.

Жид языком речист и на руку нечист.

Жид мнит, что не крадёт, а лишь своё берёт.

Всякий жид в наш карман глядит.

Жида, как дырявый мешок, никогда не насыплешь.

На что жид глянет, то враз завянет.

И у сытого жида всегда голодные глаза.

Подарил жид кукиш, чего хочешь, то и купишь.

Дабы выгоды добиться, жид всегда готов креститься.

Дорожку жидам всегда денежка прокладывает.

Жид в гроб уже смотрит, а деньги всё копит.

Жид имеет прибыли от нашей погибели.

Не жди от жида прибыли, а жди от него погибели.

Русская смерть жиду в прибыток.

Не ищи жида - сам придёт.

На Руси от голоду не мёрли, пока жиды не припёрли.

Когда жиду волю даём, сами себя запродаём.

От жидов ограждение - половина спасения.

Проще козла живого сожрать, чем жида переделать.

Из жида паршивого всю паршу не выколотишь.

Пиявка насосётся и отвалится, а жид - никогда.

Жид кровь сосать перестанет, когда дышать устанет.

Нет хороших жидов, как нет хороших крыс.

Богу молись, да жида берегись.

Жид хорош только в могиле.

Лишь мёртвый жид никого не укусит.

Жид в могилу уж глядит, а над каждой копейкой дрожит.

Держи копейку, чтобы к жиду не укатилась.

Не жид нас одолел, а страх задавил.

Чтобы жида извести, надо дел с ним не вести.

Жид боится воды крещенской и дубины деревенской.

Святым кулаком да по жидовской роже.

Хочешь жить - гони жида!

Что жиды, что комары, все кусают до поры.

Там хорошо, где жидов нету.

Чтобы не прогневался Бог, не пускай жида на порог.

Дать определение понятию «пословица» пытались многие великие люди, в том числе В. И. Даль, М. И. Снегирев, С. И. Ожегов. Каждый трактовал по-своему, но суть одна. В данной статье мы привели разные определения , научные и современные. Это позволит составить полное представление о том, что такое пословица.

Определения из Толковых словарей

Толковый словарь Ушакова:

Пословица — это краткое образное законченное изречение, обычно ритмичное по форме, с назидательным смыслом. Русские пословицы лучшие и выразительнейшие из всех пословиц в мире.

Большой толковый словарь русского языка:

Меткое, образное изречение,обобщающее различные явления жизни и имеющее обычно назидательный смысл.

Толковый словарь С. И. Ожегова:

Краткое народное изречение с назидательным содержанием, народный афоризм.

Толковый словарь В. И. Даля:

Пословица — краткое изреченье, поученье, более в виде притчи, иносказанья, или в виде житейского приговора; пословица есть особь языка, народной речи, не сочиняется, а рождается сама; это ходячий ум народа; она переходит в поговорку или простой оборот речи.

Словарь-справочник лингвистических терминов (Розенталь Д. Э., Теленкова М. А.):

Образное законченное изречение, имеющее назидательный смысл, обычно характеризующееся особым ритмо-интонационным и фонетическим оформлением (параллелизм построения, стихотворный размер, звуковые повторы, рифма и т. п.). Примеры: Береги колхоз, получишь хлеба воз. Волков бояться - в лес не ходить. Любишь кататься - люби и саночки возить. На трактор надейся, а коня не бросай. Неправдою свет пройдешь, да назад не воротишься. Попытка не пытка, а спрос не беда. Согласного стада и волк не берет. Ученье - свет, а неученье - тьма.

Русский толковый словарь В. В. Лопатина:

Краткое народное изречение, законченное высказывание с назидательным смыслом. Войти в пословицу — значит стать общеизвестным, прославиться.

Толковый словарь Т. Ф. Ефремовой:

Пословица — меткое образное изречение, обычно ритмичное по форме, обобщающее, типизирующее различные явления жизни и имеющее назидательный смысл.

Словарь литературоведческих терминов (С. П. Белокурова):

Пословица — жанр устного народного творчества, вошедшее в речевой обиход законченное меткое образное изречение, применимое к самым разным жизненным ситуациям и имеющее поучительный смысл. Пословицы обычно ритмически организованы. По происхождению делятся на народные (фольклорные) и авторские (крылатые слова). Например: «На нет и суда нет», «Дурная голова ногам покоя не дает», «Всякий дом хозяином держится», «Век живи — век учись»; «Злые языки страшнее пистолета» (А. С. Грибоедов).

Из литературоведческого словаря:

Краткое образное выражение с назидательным смыслом. Пословица часто имеет одновременно и буквальный и переносный (образный) план. Пословица может выполнять самые разные функции: подтверждать какой-либо жизненный факт (именно так бывает), давать оценку (это хорошо, а то плохо), рекомендовать, как поступать в том или ином случае (действуй так, а не иначе) и т. д. Возникновение многих пословиц связано с реальными историческими событиями (Вот тебе, бабушка, и Юрьев день; Москва от копеечной свечки сгорела). Образность пословиц часто связана с реалиями быта, повседневной жизни (Лестницу надо мести сверху, а не снизу; Клин клином вышибают). Пословица, имеющая характер совета, рекомендации, выступает в форме побудительного предложения (Любишь кататься - люби и саночки возить; На Бога надейся, а сам не плошай). Пословица со временем, утратив часть своего словесного выражения, может стать фразеологизмом.

Определение для школьников, для детей

Детям и школьникам понятны будут определения пословицы , взятые из Толкового словаря Ушакова или Русского толкового словаря Лопатина. Широким и понятным для детей, на наш взгляд, является толкование из литературоведческого словаря.

Взрослый может составить собственное определение пословицы, опираясь на прочитанную информацию. Например : Пословица — это произведение фольклора, краткое, мудрое изречение. Текст пословицы состоит из одного предложения. Или : Пословица — это краткое народное изречение, законченное высказывание с поучительным смыслом, ритмичное и меткое выражение.

Примеры пословиц

Весна красна цветами, а осень пирогами
Сломить дерево – секунда, а вырастить — целый год.
Приласкаешь собаку, не пойдет с тобой в драку.
Семь раз отмерь, один раз отрежь.
Без труда не выловить и рыбку из пруда.
Грамоте учиться всегда пригодится.
Что написано пером, того не вырубишь топором.
Любишь кататься - люби и саночки возить.

Определение из книги В. И. Даля «Пословицы и поговорки русского народа»

Пословица – коротенькая притча; сама же она говорит, что «голая речь не пословица». Это – суждение, приговор, поучение, высказанное обиняком и пущенное в оборот, под чеканом народности. Пословица – обиняк, с приложением к делу, понятый и принятый всеми. Но «одна речь не пословица»: как всякая притча, полная пословица состоит из двух частей: из обиняка, картины, общего суждения и из приложения, толкования, поучения; нередко, однако же, вторая часть опускается, предоставляется сметливости слушателя, и тогда пословицу почти не отличишь от поговорки. Вот примеры полных пословиц: «Во времени пождать, у бога есть что подать»; «Всякая рыба хороша, коли на уду пошла»; «Лазил черт за облаками, да оборвался»; «Нет в тебе, так не ищи на селе» и пр.

При таком понятии о пословице мы должны согласиться, что она не сочиняется, а вынуждается силою обстоятельств, как крик или возглас, невольно сорвавшийся с души; это целые изречения, сбитые в один ком, в одно междометье. Сборник же пословиц – свод народной опытной премудрости и суемудрия, это стоны и вздохи, плач и рыдания, радость и веселие, горе и утешение в лицах; это цвет народного ума, самобытной стати; это житейская народная правда, своего рода судебник, никем не судимый. «Что не болит, то и не плачет»; что не дошло до народа, не касалось житья-бытья его, то не шевелило ни ума, ни сердца его, и того в пословицах нет; что впуталось, добром либо лихом, в быт его, то найдете и в пословице. А чтобы распознать это и дойти до верных посему заключений о быте народном, нужен не цветник пословиц, не выборка того, что нам нравно, а полный сборник, хотя бы целая четверть его, как помянуто выше, и не приходилась по нашему вкусу. «Вкрасне и всяк нас полюбит, а полюби-ка вчерне».

Из Энциклопедии Брокгауза и Ефрона

Пословица — сжатое, общеупотребительное изречение, живущее в народной речи. Содержание пословиц настолько разнообразно, что дать их определение на основании этого признака едва ли возможно; обыкновенно - это общее суждение или наставление, относящееся к какой-нибудь стороне жизни.

Форма пословиц - если не считать ее обязательной афористической краткости - также не представляет собой чего-либо постоянного. «Формальная двучленность» пословиц может считаться ее отличительным признаком только при сравнении ее с поговоркой: пословица. двучленна, как всякое логическое предложение; поговорка - одна часть суждения, напоминающая о нем - всегда одночленна. Наиболее характерный признак пословицы - ее роль в обиходе, ее употребление.

По происхождению пословица аналогична с другими элементарными произведениями народного творчества; личные и групповые моменты связаны в ее создании неразрывно; меткое определение, удачное сравнение, сжатая и ясная формула могут принадлежать одному человеку, но в состав народной речи вводит их только употребление в аналогичных случаях; в этом только смысле и верно замечание Даля, что пословица «не сочиняется, а рождается сама».

С этой точки зрения нет разницы между пословицей, перешедшей в речь из Библии или из басни Крылова, и чисто народной пословицей, происхождение которой неизвестно: как та, так и другая стала пословицей лишь с тех пор как ее можно найти в обороте, с тех пор как она, так сказать, потеряла автора и сделалась элементом народной речи и народного мышления.

Мысли о пословицах

«Пословицы будем мы рассматривать как художественные произведения родного слова, выражающие быт народа, его здравый смысл и нравственные интересы». Ф. И. Буслаев

«Пословица — не есть какое-нибудь вперед поданное мнение или предположение о деле, но уже подведенный итог делу, отстой уже перебродивших и кончившихся событий, окончательное извлечение силы дела из всех сторон его, а не из одной». Н. В. . Гоголь. Писатель также подчеркивал, что пословицы представляют собой результат длительных наблюдений народа, его коллективный опыт.

«Когда народ начинает наблюдать и размышлять, тогда у него появляются плоды его наблюдений и размышлений в кратких, резких и замысловатых изречениях, кои обращаются в пословицы». Эти пословицы «составляют мирской приговор, общее мнение». Пословицы важны «для истории ума человеческого; ибо в них отсвечивается внутренняя жизнь народа, отличительные его свойства и господствующие в нем мнения, тесно соединяется настоящее с прошедшим и будущим, семейный его быт с народностью, а народность с человечеством». «…Пословицы, будучи тесно связаны с историею языка и народа, могут служить памятниками различных обстоятельств народных и пособиями для истории». И. М. Снегирев

Разнообразие определений пословиц может нам поведать о неоднородности самих пословиц. Они различны по образности, композиции, синтаксису, происхождению во времени, среде возникновения и т. д.