Крупнейший педагог, талантливый исполнитель, композитор, музыкальный редактор, критик, литератор, общеятвенный деятель – во всех этих качествах на протяжении многих десятилетий с успехои выступал Гольденвейзер Александр Борисович. Ему всегда было свойственно неустанное чтремление к знанию. Это касается и самой музыки, в которой его эрюдиция не знала границ, это касается и других областей художественного творчества, это касается и самой жизни в разных проявлениях.

Будучи одним из основоположников советской школы пианизма, Гольденвейзер олицетворял собой плодотворную связь времен, передавая новым поколениям заветы своих современников и учителей.

Детство… «Свои первые музыкальные впечатления, - вспоминал Гольденвейзер, - я получил от матери. Мать моя обладала выдающимся музыкальным дарованием. В детстве она некоторе время брала в Москве уроки фортепианной игры у небезызвестного Гарраса. Она также много пела. У нее был отличный музыкальный вкус. Она играла Моцарта, Бетховена, Шуберта, Шумана, Шрпена, Мендельсона. Отца по вечерам часто не бывало дома, и, оставаясь одна, мать целыми вечерами музицировала. Мы, дети, часто слушали ее, ложась спать, привыкли засыпать под звуки ее музыки».

А позднее – учеба в Московской консерватории, которую он окончил в 1895 году как пианист и в 1897 – как композитор. А.Зилоти и П.Пабст – его учителя по фортепианному классу. Еще в студенческую пору (1896) он дал свой первый сольный концерт в Москве. Композиторским мастерством молодой музыкант овладевал под руководством М.Ипполитова-Иванова, А.Аренского, С.Танеева. каждый из прославленных педагогов так или иначе обогатил художественное сознание Гольденвейзера, но занятия у Танеева и впоследствии близкое личное общение с ним оказали на молодого музыканта наибольшее влияние.

Еще одна знаминательная встреча: «В январе 1896 года счастливый случай ввел меня в дом Л.Н. Толстого. Постепенно я стал близким к нему человеком до самой его смерти. Влияние этой близости на всю жизнь было громадно. Как музыканту, Л.Н. впервые раскрыл мне великую задачу приближения музыкального искусства к широким массам народа». В своей практической деятельности концертанта Гольденвейзер еще в предреволюционный годы стремился быть музыкантом – просветителем, привекая к музыке демократические круги слушателей. Он устраивает концерты для рабочей аудитории, выступая в домах Российского общества трезвости, в Ясной Поляне проводит своеобразные концерты – беседы для крестьян, преподает в Московской народной консерватории.

Более полувека продолжалась его педагогическая деятельность пианиста. Еше в студенческие годы он начал преподавать в Московском сиротском институте, затем был профессором консерватории при Московском филармоническом обществе. Однако в 1906 году Гольденвейзер навсегда связал свою судьбу с Московской консерваторией. Здесь он воспитал более 20 музыкантов. Имена многих его учеников широко известны – С. Фейнберг, Г. Гинзбург, Л. Берман… Как писал Фейнберг, «Гольденвейзер сердечно и внимательно относился к своим ученикам. Он прозорливо провидел судьбу молодого, еще не окрепшего таланта. Сколько раз мы убеждались в его правоте, когда в юном, казалось бы, незаметном проявлении творческой инициативы он угадывал еще не раскрытое большое дарование». Характерно, что воспитанники проходили у Гольденвейзера весь путь профессиональной подготовки – от детских лет до аспирантуры. Так, в частности, сложилась судьба Г. Гинзбурга.

Меткость и лаконизм его замечаний объяснялись тем, что он умел обратить внимание учащихся на главный, решающий момент в работе и вместе с тем исключительно точно подметить все мельчайшие подробности сочинения, оценить значение каждой детали для пониманияи воплощения целого. Отличаясь определенной конкретностью, все замечания Гольденвейзера вели к серьезным и глубокимпринципиальным обобщениям. Отличную школу в классе Гольденвейзера прашли многие другие музыканты, среди которых композиторы С. Евсеев, Д. Кабалевский, В. Фере, органист Л. Ройзман.

И все это время, плоть до середины 50-х годов, он продолжал концертировать. Тут и сольные вечера, и выступления с симфоническим оркестром, и ансамблевое музицирование с Э. Изан, П. Касальсом, Д. Ойстрахом, С. Кнушевицким, Д. Цыгановым, Л. Коганом и другими известными артистами. Как всякий большлй музыкант, Гольденвейзер обладал оригинальным пианистическим почерком. «Мы не ищем в этой игре физической мощи, чувственного обаяния, - отмечал А. Альшванг, - зато мы находим в ней тонкие оттенки, честное отношение к исполняемому автору, доброкачественный труд, большую подлинную культуру – и этого достаточно, чтобы некоторые исполняемые мастера надолго запомнились слушателям. Мы не забываем некоторые интерпретации Моцарта, Бетховена, Шумана под пальцами Гольденвейзера». К этим именам смело можно прибавить Баха, и Скарлатти, Шопена и Чайковского, Скрябина и Рахманинова. «Большой знаток всей классической русской и западной музыкальной литературы, - писал С. Фейнберг, - он обладал чрезвычайно широким репертуаром… Об одной амплитуде мастерства и артистизма Гольденвейзера можно судить по владению самыми разнообразными стилями фортепианной литературф. В равной степени удавался и филигранный моцартовский стиль и поривисто утонченный характер скрябинского творчества».

Как видим, когда речь заходит о Гольденвейзере – исполнителе, одним из первых называется имя Моцарта. Его музыка, действительно, сопровождала пианиста почти всю творческую жизнь. В одной их рецензий 30-х годов читаем: «Моцарт у Гольденвейзера говорит сам за себя, как бы от первого лица, говорит глубоко, убелительно и увлекательно, без ложного пафоса и эстрадной позы… Все просто, естественно и правдиво… Под пальцами Гольденвейзера оживает вся многогранность Моцарта - человека и музыканта, - его солнечность и скорбность, взволнованность и раздумье, дерзость и изящество, мужество и нежность». Мало того, что моцартовское начало специалисты находят и гольденвейзеровских интерпретациях музыки других композиторов.

В программах пианиста весомое место всегда занимали произведения Шопена. «С большим вкусом и прекрасным чувством стиля, - подчеркивает А. Николаев, - Гольденвейзер умеет выделить ритмическое изящество шопеновских мелодий, полифоническую природу его музыкальной ткани. Одной из черт пианизма Гольденвейзера является весьма умеренная педалтзация, некоторая графичность четких контуров музыкального рисунка, подчеркивающая выразительность мелодической линии. Все это придает его исполнению своеобразный колорит, напоминая о связях стиля Шопена с пиагизмом Моцарта».

Все упомянутые композиторы, а вместе с ними и Гайдн, Лист, Глинка, Бородин, были также объектом внимания Гольденвейзера – музыкального редактора. Множество классических произведений, в том числе сонаты Моцарта, Бетховена, весь фортепианный Шуман приходят к исполнителям в образцовой редакции Гольденвейзера.

Наконец, следует упомянуть о сочинениях Гольденвейзера-композитора. Его перу принадлежат три оперы («Пир во время чумы», «Певцы» и «Вешние воды»), оркестровые, камерно-инструментальные и фортепианные пьесы, романсы.

Александр Борисович Гольденвейзер - крупнейший педагог, талантливый исполнитель, композитор, музыкальный редактор, критик, литератор, общественный деятель — во всех этих качествах на протяжении многих десятилетий он выступал с успехом . Ему всегда было свойственно неустанное стремление к знанию. Это касается и самой музыки, в которой его эрудиция не знала границ, это касается и других областей художественного творчества, это касается и самой жизни в разных ее проявлениях. Жажда знаний, широта интересов привели его в Ясную Поляну к Льву Толстому, заставляли его с одинаковым энтузиазмом следить за литературными и театральными новинками, за перипетиями матчей за мировую шахматную корону. «Александр Борисович, — писал Фейнберг, — «всегда живо интересуется всем новым в жизни, литературе и музыке. Однако, будучи чужд снобизма, какой бы области это ни касалось, он умеет найти, - несмотря на быструю смену модных течений и увлечений, непреходящие ценности — все важное и существенное». И это сказано в те дни, когда Гольденвейзеру исполнилось 85 лет!

Гольденвейзер - один из основателей советской школы пианизма - олицетворял собой плодотворную связь времен, передавая новым поколениям заветы своих современников и учителей. Ведь путь его в искусстве начался еще ев конце прошлого века. На протяжении долгих лет ему пришлось встречаться со многими музыкантами, композиторами, писателями, которые оказали значительное влияние на его творческое формирование. Однако исходя из слов самого Гольденвейзера, тут можно выделить узловые, решающие моменты.

«Свои первые музыкальные впечатления, — вспоминал Гольденвейзер, — я получил от матери. Мать моя не обладала выдающимся музыкальным дарованием, в детстве она некоторое время брала в Москве уроки фортепианной игры у небезызвестного Гарраса. Она также немного пела. У нее был отличный музыкальный вкус. Она играла и пела Моцарта, Бетховена, Шуберта, Шумана, Шопена, Мендельсона. Отца по вечерам часто не бывало дома, и, оставаясь одна, мать целыми вечерами музицировала. Мы, дети, часто слушали ее, а ложась спать, привыкли засыпать под звуки ее музыки».

А позднее — учеба в Московской консерватории, которую он окончил в 1895 как пианист и в 1897 — как композитор. Зилоти и Пабст — его учителя по фортепианному классу. Еще в студенческую пору (1896) он дал свой первый сольный концерт в Москве. Композиторским мастерством молодой музыкант овладевал под руководством Ипполитова-Иванова, Аренского, Танеева. Каждый из этих прославленных педагогов так или иначе обогатил художественное сознание Гольденвейзера, но занятия у Танеева и впоследствии близкое личное общение с ним оказали за молодого музыканта наибольшее влияние.

Гольденвейзер (в полосатой Толстовке) беседует с Толстым

Еще одна знаменательная встреча: «В январе 1896 счастливый случаи ввел меня в дом Л. Н. Толстого. Постепенно я стал близким к нему человеком до самой его смерти. Влияние этой близости на всю мою жизнь было громадно. Как музыканту, Л. Н. впервые раскрыл мне великую задачу приближения музыкального искусства к широким массам народа» . (О своем общении с великим, писателем он много позднее напишет двухтомную книгу «Вблизи Толстого».) И действительно, в своей практической деятельности концертанта Гольденвейзер еще в предреволюционные годы стремился быть музыкантом-просветителем, привлекая к музыке демократические круги слушателей. Он устраивает концерты для рабочей аудитории, выступая в домах Российского общества трезвости, в Ясной Поляне проводит своеобразные концерты-беседы для крестьян, преподает в Московской народной консерватории.

Эта сторона деятельности Гольденвейзера получила существенное развитие в первые годы после Октября, когда он на протяжении нескольких лет возглавлял Музыкальный совет, организованный по инициативе Луначарского: «В конце 1917 я узнал, что при «Рабочем кооперативе»... организовался «неторговый» отдел. Этот отдел начал заниматься устройством лекций, концертов, спектаклей для обслуживания широких масс населения. Я отправился туда и предложил свои услуги. Постепенно дело разрослось. Впоследствии эта организация перешла в ведение Моссовета и была передана Московскому отделу народного образования (МОНО) и существовала до 1921. У нас образовались отделы: музыкальный (концертный и образовательный), театральный, лекционный. Я возглавлял концертный отдел, в работе которого участвовал ряд видных музыкантов. Мы организовали концертные бригады. В моей бригаде участвовали Обухова, Барсова, Райский, Сибор, Блюменталь-Тамарина... Наши бригады обслуживали заводы, фабрики, красноармейские части, учебные заведения, клубы. Мы ездили в самые отдаленные районы Москвы зимой на розвальнях, а в теплое время — на ломовых полках; выступали порой в холодных, нетопленных помещениях. Тем не менее работа эта давала, всем участникам большое художественное и моральное удовлетворение. Аудитория (особенно там, где работа проводилась систематически) живо реагировала на исполнявшиеся произведения; по окончании концерта задавали вопросы, подавали многочисленные записки...»

Более полувека продолжалась педагогическая деятельность пианиста. Еще а студенческие годы Александр Борисович начал преподавать в Московском сиротском институте, затем он - профессор консерватории Московского филармонического общества. В 1906 Гольденвейзер навсегда связал свою судьбу с Московской консерваторией. Он воспитал более 200 музыкантов. Имена многих его учеников широко известны — Фейнберг, Гинзбург, Тамаркина, Николаева, Башкиров, Берман, Благой, Сосина... Как писал Фейнберг, «Гольденвейзер сердечно и внимательно относился к своим ученикам. Он прозорливо провидел судьбу молодого, еще не окрепшего таланта.. Сколько раз мы убеждались в его правоте, когда в юном, казалось бы, незаметном проявлении творческой инициативы он угадывал еще не раскрытое большое дарование». Характерно, что воспитанники проходили у Гольденвейзера весь путь профессиональной подготовки — от детских лет до аспирантуры. Так в частности, сложилась судьба Гинзбурга.

Если затронуть некоторые методологические моменты в практике выдающегося педагога, то стоит привести слова Благого: «Сам Гольденвейзер не считал себя теоретиком фортепианной игры, скромно называя себя лишь педагогом-практиком. Меткость и лаконизм его замечаний объяснились, между прочим, тем, что он умел обратить внимание учащихся на главный, решающий момент в работе и вместе с тем исключительно точно подметить все мельчайшие (подробности сочинения, оценить значение каждой детали для понимания и воплощения целого. Отличаясь предельной конкретностью, все замечания Александра Борисовича Гольденвейзера вели к серьезным и глубоким принципиальным обобщениям». Отличную школу в классе Гольденвейзера прошли и многие другие музыканты, среди которых композиторы Евсеев, Кабалевский, Нечаев, Фере, органист Ройзман.

Встреча с пианистом Эгоном Петри. Сидят: Татьяна Гольдфарб, Генрих Нейгауз, Нина Емельянова, Эгон Петри. Стоят: Яков Зак, Роза Тамаркина, Александр Гольденвейзер. 1937. Центральный Дом работников искусств

И все это время, вплоть до середины 50-х годов, он продолжал концертировать. Тут и сольные вечера, и выступления с симфоническим оркестром, и ансамблевое музицирование с Изаи, Касальсом, Ойстрахом, Кнушевицким, Цыгановым, Коганом. Как всякий большой пианист, Гольденвейзер обладал оригинальным почерком. «Мы не ищем в этой игре физической мощи, чувственного обаяния, — отмечал Альшванг, — зато мы находим в ней тонкие оттенки, честное отношение к исполняемому автору, доброкачественный труд, большую подлинную культуру — и этого достаточно, чтобы некоторые исполнения мастера надолго запомнились слушателям. Мы не забываем некоторые интерпретации Моцарта, Бетховена, Шумана под пальцами Гольденвейзера». К этим именам смело можно прибавить Баха и Скарлатти, Шопена и Чайковского, Скрябина и Рахманинова. «Большой знаток всей классической русской и западной музыкальной литературы, — писал Фейнберг, — он обладал чрезвычайно широким репертуаром... Об огромной амплитуде мастерства и артистизма Александра Борисовича молено судить по владению им самыми разнообразными стилями фортепианной литературы. В равной степени удавался ему филигранный моцартовский стиль и порывисто утонченный характер скрябинского творчества».

Как видим, когда речь заходит о Гольденвейзере-исполнителе, одним из первых называется имя Моцарта. Его музыка, действительно, сопровождала пианиста почти всю творческую жизнь. В одной из рецензий 30-х годов читаем: «Моцарт у Гольденвейзера говорит сам за себя, как бы от первого лица, говорит глубоко, убедительно и увлекательно, без ложного пафоса и эстрадной позы... Все просто, естественно и правдиво... Под пальцами Гольденвейзера оживает вся многогранность Моцарта — человека и музыканта, — его солнечность и скорбность, взволнованность и раздумье, дерзость и изящество, мужество и нежность». Мало того, моцартовское начало специалисты находят и в гольденвейзеровских интерпретациях музыки других композиторов.

В программах пианиста весомое место всегда занимали произведения Шопена. «С большим вкусом и прекрасным чувством стиля, — подчеркивает А. Николаев, — Гольденвейзер умеет выявить ритмическое изящество шопеновских мелодий, полифоническую природу его музыкальной ткани. Одной из черт пианизма Гольденвейзера является весьма умеренная педализация, некоторая графич-ность четких контуров музыкального рисунка, подчеркивающая выразительность мелодической линии. Все это придает его исполнению своеобразный колорит, напоминая о связях стиля Шопена с пианизмом Моцарта».

Следует упомянуть и о сочинениях Гольденвейзера-композитора. Его перу принадлежат три оперы («Пир во время чумы», «Певцы» и «Вешние воды»), оркестровые, камерно-инструментальные и фортепианные пьесы, романсы.

Так он прожил жизнь, долгую, насыщенную трудом. И никогда не знал покоя. «Тот, кто посвятил себя искусству , — любил повторять пианист, — должен все время стремиться вперед. Не идти вперед — значит идти назад». Александр Борисович Гольденвейзер всегда следовал позитивной части этого своего, тезиса.

belcanto.ru ›goldenveiser.html

Об особенностях педагогики А.Б.Гольденвейзера.

(Основываясь на воспоминаниях его учеников).

Александр Борисович Гольденвейзер, крупнейший деятель отечественной музыкальной культуры, создал одну из ведущих пианистических школ современности. Он воспитал огромное количество учеников, среди которых Г.Гинзбург, С.Фейнберг, Т.Николаева, Р.Тамаркина, Д.Кабалевский, Д.Башкиров, Л.Берман. Вполне понятен глубокий интерес, который личность и творчество великого музыканта вызывали и продолжают вызывать у исследователей. Тем важнее свидетельства тех, кто близко его знал, кто у него учился.

В 2012 году мне посчастливилось пообщаться с двумя воспитанницами А.Б.Гольденвейзера: профессором Новосибирской консерватории Мэри Симховной Лебензон и профессором Российской академии музыки имени Гнесиных Инной Васильевной Малининой. Мне кажется существенным то, что и та, и другая учились у Александра Борисовича с детских лет и до окончания аспирантуры Московской консерватории.

Хотя обе беседы были посвящены вопросам фортепианной педагогики, разговор не мог не коснуться личности Гольденвейзера. Обе его ученицы много вспоминали о человеческих качествах своего преподавателя.

По словам Лебензон, Александр Борисович был очень доброжелателен и сердечен, но в то же время сдержан в выражении эмоций и чужд сентиментальности. Её восхищала спортивность «старика», как она называла Гольденвейзера, который и в семьдесят девять лет пешком поднимался на четвёртый этаж, а спускался «как ветерок». Оказывается, до последнего дня Александр Борисович занимался большим теннисом. Причём, понятия, которые необходимы в спорте он переносил в сферу пианизма (так как был убеждён в том, что законы ритма одинаковы для всех родов деятельности нашего тела). Например, Гольденвейзер говорил, что если в ожидании мяча стоять неподвижно, то инерция помешает быстроте реакции. Надо всё время слегка двигаться, чтобы быть готовым в долю секунды совершить мгновенное и точное движение. То же самое – в игре на фортепиано: так, перед началом медленной пьесы, говорил он, почувствуйте в себе текучесть ее движения, ритм и лишь после этого касайтесь клавиш. Иначе вместо живой линии получится пунктирная линия аккордовых точек.

Мэри Симховна неоднократно подчеркнула в беседе, что Гольденвейзера не понять без знакомства с его дневниками. Действительно, записи Александра Борисовича, особенно ранние, когда он только начал выступать, рождают образ человека ищущего, требовательного к себе, порой чрезмерно самокритичного. Приведу несколько цитат: «…Я стал играть довольно много и хочу держаться так весь год, а то я стал отставать. При моём низком уровне технического, да и всякого совершенства, если не идти вперед, то уж лучше совсем бросить. …» (11 сентября 1902г.). «… Я играл С.И.Танееву свои романсы, и они ему очень понравились. Я так привык стыдиться своих сочинений и бояться за их убожество, что эта маленькая удача очень для меня радостна. …» (23 марта 1902г.).

Профессор И.В.Малинина посчитала своим долгом развеять два заблуждения, которые бытуют в отношении А.Б.Гольденвейзера. Первое касается педализации, второе – отношения к авторскому тексту.

По её словам, Александра Борисовича часто упрекают в скупости использования педали (якобы он утверждал, что чем педали меньше, тем – лучше). На самом деле, его позиция состояла в том, чтобы, прежде всего, определить, где, когда и зачем нужна педаль. Тогда, в зависимости от характера музыки, может оказаться порой, что педаль и не нужна вовсе.

Кроме того, нужно понять, какая педаль требуется в том или ином случае: колористическая, связующая или, может, для подчёркивания басов; это позволит определить её меру: длинная, короткая, полупедаль.

Он рекомендовал упражняться без педали, чтобы проверить, как пальцы справляются со своей работой. Гольденвейзер не уставал говорить о важности мануальной техники, особенно – в классике: какая у ноты длительность, столько она и должна выдерживаться пальцем.

Важно, что беспедальную работу и работу с применением педали он предлагал вести почти одновременно. Нельзя, считал он, долго упражняться «всухую», особенно, в случае романтической музыки.

Что касается педальных обозначений в его редакциях, то ни он сам, ни его ученики на практике никогда им не следовали абсолютно точно. Гольденвейзер считал эти указания чем-то вроде «программы минимум», которая не только не исключает, но часто предполагает «программу максимум».

Это заставляет задуматься ещё над одним мнением, которое можно считать заблуждением. Люди, мало знавшие Александра Борисовича, считают его требование точного воспроизведения авторского текста чрезмерным проявлением педантизма. Но те, кто у него учились, относятся к этому по-другому. Обе его ученицы, с которыми мне довелось пообщаться, действительно считают скрупулёзное отношение своего преподавателя к авторскому тексту основной его отличительной чертой. Он требовал точного выполнения указаний автора: штриховых, динамических, акцентуационных. По их словам, в этом он был беспощаден. Но искусство на то и искусство, чтобы постоянно вносить в свою систему коррективы. Гольденвейзер вовсе не возбранял отступлений от авторской воли, но только в том случае, если они были хорошо обдуманы и звучали естественно в контексте интерпретации.

Случалось не раз, что на сцене ученики отступали от «буквы текста», но если исполнение было талантливым и убедительным, то Александр Борисович относился к этому одобрительно. Для Гольденвейзера было главным - уловить замысел композитора, и именно этой цели служило внимательное изучение авторской воли, зафиксированной в нотах.

В этих замечаниях можно наблюдать некоторый парадокс. Дело в том, что требуя точности воспроизведения текста, Александр Борисович работал со студентами по исполнительским редакциям, причём не только в случае И.С. Баха, но и композиторов, оставивших подробные указания. Практика использования уртекстовых изданий, и в наши дни ещё не ставшая нормой, в ту пору просто не существовала. Сам Гольденвейзер, как известно, вёл активную редакторскую деятельность, подвергая авторский текст, в особенности, штриховые обозначения, значительным модификациям. В связи с этим аспектом творческой жизни мастера интересно свидетельство М.С.Лебензон о том, что у него была огромная библиотека редакций произведений классиков, включая редкие и неожиданные экземпляры. Обе его ученицы подтвердили, что прежде чем составлять свою редакцию, Александр Борисович тщательно изучал все остальные и выбирал из них лучшее. По их мнению, А.Б.Гольденвейзер воспринимал музыкально-редакторскую работу как продолжение своей педагогической деятельности. Так, например, его наиболее капитальным редакторским трудом стали тридцать две сонаты Л.Бетховена. Как известно, их редакцию Гольденвейзер осуществил дважды. Любопытно, что по словам И.В.Малининой, одной из причин создания второй версии оказалось исполнение украшений: в первой редакции Александр Борисович рекомендует играть украшение в самом конце звучания ноты. Но практика показала, что такой вариант труден для учеников, у них украшение «комкалось». Поэтому во второй редакции он предложил украшение исполнять сразу после взятия ноты. Получается, что ему пришлось поступиться своими принципами ради хорошего звучания у малоопытных исполнителей.

По свидетельству И.В.Малининой, в классе А.Б.Гольденвейзера много внимания уделялось формированию рациональных пианистических движений. Пластика самого Гольденвейзера отличалась собранностью и экономностью. Он приводил пример, как однажды, увидев человека на лошади, отметил для себя, что если всадник будет неумело размахивать руками, совершая движения крупные и резкие, то лошадь может его сбросить. Аналогично, для успешного исполнения музыкального произведения, нужно, чтобы не было лишних взмахов руками: все движения должны быть осознаны.

В этой связи, М.С. Лебензон отметила интересный факт: в Московской консерватории середины XX века находилась студия звукозаписи. Она была застеклена, и люди со стороны могли видеть исполнителя, но не могли его слышать. Александр Борисович говорил, что тот истинный музыкант, по движениям которого можно догадаться, что за произведение он играет.

По словам обеих профессоров, А.Б.Гольденвейзер придавал большое значение транспонированию . При этом он настаивал на сохранении первоначальной аппликатуры и говорил, что не надо бояться использования первого пальца на чёрных клавишах. И.В.Малинина и М.С.Лебензон подтверждают, исходя из своего многолетнего исполнительского и педагогического опыта, что это действительно способствует развитию фортепианной техники. Есть несколько этюдов К.Черни, которые они до сих пор могут сыграть во всех тональностях, несмотря на то, что прошло много лет после окончания обучения у А.Б.Гольденвейзера.

И И.В.Малинина, и М.С.Лебензон вспоминают то, что Александр Борисович с маленькими детьми занимался так же, как и со взрослыми. Он задавал больше и чаще, если видел, что это в силах ученика; быстро выпускал на сцену, если видел, что ученик хорошо схватывает. Однажды И.В.Малинина принесла в первый раз на урок «Времена года» П.И.Чайковского. Сделав несколько замечаний, профессор в конце занятия сказал ей: «Завтра сыграешь это на зачёте».

М.С.Лебензон рассказала интересный случай из своей учебной практики: когда она ещё училась в ЦМШ, готовился концерт памяти Ф.Шопена. Лебензон поручили выучить «Концертное аллегро», но она считала, что достойна играть более серьёзное произведение и не учила его, а на уроках говорила, что над ним работает. Когда за десять дней до концерта она пошла в библиотеку за нотами, оказалось, что они есть лишь в архиве и без разрешения профессора их не дают! Тогда за помощью Лебензон пошла к жене А.Б.Гольденвейзера. Концерт прошёл успешно, но после этого случая Александр Борисович понял, что Лебензон может выучивать быстро и стал задавать ей чаще и больше.

Что касается выбора репертуара , И.В.Малинина отмечает, что А.Б.Гольденвейзер приветствовал инициативу студентов. Для него важно было, чтобы ученик хотел играть ту или иную пьесу.

Александр Борисович много времени уделял изучению музыки русских композиторов. Особенно он пропагандировал музыку Н.Метнера, с которым был дружен. По словам И.В.Малининой, Метнера в классе Гольденвейзера играли всего. Благодаря Александру Борисовичу Инна Васильевна сыграла такие редкие произведения как «Забытые мотивы» Н.Метнера, фантазию М.Балакирева «Воспоминание об опере «Жизнь за царя» М.Глинки», и ряд других, которые впоследствии записала на пластинки. Также в его классе играли произведения А.Бородина, А.Аренского, Н.Римского-Корсакого, А.Лядова.

А.Б.Гольденвейзер очень любил своих учеников и продолжал внимательно следить за их развитием после того, как они выходили из-под его «опеки». Он помогал им советами, слушал их учеников и всегда находил для этого время. Также он рекомендовал своих выпускников в качестве педагогов и концертмейстеров в различные музыкальные учебные заведения страны. Так, например, именно рекомендация А.Б.Гольденвейзера в 1961 году помогла М.С.Лебензон при её вынужденном переезде устроиться работать в Новосибирскую консерваторию.

Школа А.Б.Гольденвейзера, несомненно, была одной из ведущих пианистических школ России и мира (наряду со школами Г.Нейгауза и К.Игумнова). Задача воссоздания творческого облика крупного музыканта-педагога прошлого чрезвычайно трудна и едва ли полностью выполнима. Поэтому трудно переоценить значимость живых свидетельств современников и, особенно, учеников: даже небольшие детали и факты, сообщённые ими, доносят до нас неповторимую атмосферу личности Учителя.

Студентки IV курса факультета

музыки РГПУ им. А.И.Герцена

Черепановой Марии

2013 г.

Список литературы:

1. «А.Б. Гольденвейзер. Статьи, материалы, воспоминания»/ Ред. Д.Д.Благой. М., 1969.
2. Григорьев Л., Платек Я. «Современные пианисты». М., Сов. композитор, 1990.
3. Музыкальная энциклопедия: в 6 т./ гл. ред. Ю.В.Келдыш. М., Советская энциклопедия: Советский композитор, 1973. 1т. Столбец 1043.

Родился в 1875 г. в Кишинёве, умер в 1961 г. в поселке Николина Гора Московс-кой области.

Пианист, педагог, композитор, музыкальный критик, редактор, музыкально-общественный деятель.

Ректор Московской консерватории (1922-24 и 1939-42 гг.).

В детстве брал уроки фортепианной игры у В.П. Прокунина, уче-ника Н.Г. Рубинштейна. В 1895 окончил с золотой меда-лью Московскую консерваторию как пианист, в 1897 - как композитор. Среди педагогов - А.И. Зилоти, П.А. Пабст (фортепиано), В.И. Са-фонов (камерный ансамбль), А.С.Аренский, М.М. Ипполи-тов-Иванов (свободное сочинение), С.И. Танеев (контра-пункт). В ГЦММК им. М.И. Глинки хранится его экзаменационная работа, датированная 1894 г.: Двойная 4-гол. фуга для струнного квартета (партитура; ф. 91).

Выступал в качестве солис-та в ученических концертах Московской консерватории. Сильнейшее воздей-ствие на личность и художественные принципы Гольденвейзера оказало общение с Л.Н. Толстым (в 1895-1911), а также с С.В. Рахманино-вым, А.Н. Скрябиным, Н.К. Метнером, А.Ф. Гедике и др. После окончания консерватории концертировал (до 1956), часто выступал в ансамбле с Э. Изаи, П. Казальсом, Г.Р.Гинзбур-гом, Б.О.Сибором, Д.Ф.Ойстрахом, Л.Б. Коганом, С.Н.Кну-шевицким, М.Л.Ростроповичем, Н.Г.Райским, Е.Д. Круглико-вой, Н.П. Рождественской, с Квартетом им. Бетховена и др. Игра Гольденвейзера, музыканта интеллектуального склада, отли-чалась тонким чувством стиля, благородной простотой и пианистическим мастерством. Широкое признание получи-ли его трактовки сочинений В.А. Моцарта, Л. Ванн Бетховена, Р.Шумана, Э. Грига, русских композиторов (прежде всего Аренского и Мет-нера, в ранние годы Скрябина). Оставил множество грам-записей. С 1901 выступал в печати как музыкальный критик, со-трудничал в газете «Курьер», журнале «Музыкальный мир», был членом редакции журнала «Музыкальный труженик» и др.

Педагогическую деятельность начал в 1897г.: преподавал игру на фортепиано в Николаевском сиротском, Елисаветинском и Ека-терининском женских институтах (до 1918), в Музвкально-драматическом училище МФО (1904-06). В Московскую консерваторию был приглашен в 1906 (вза-мен уехавшего за границу И.А. Левина) и унаследовал его класс. Главным педагогическим принципом Гольденвейзера было формирование музы-канта как глубокой и разносторонней личности: «...музы -кант-исполнитель должен стремиться к тому, чтобы стать на уровень духовной культуры и внутренней значительно-сти автора » (Гольденвейзер А.Б. Об исполнительстве. С. 62).

Деятельность артиста представлялась ему высо-кой творческой миссией. Неоднократно подчеркивал ответствен-ность пианиста за судьбу исполняемого им музыкального произведения (Там же. С. 101). Не допускал свободного отношения к авторскому тексту, требовал от учеников максимальной точности и обязательной игры наизусть. Занимаясь с детьми, основ-ное внимание уделял изучению гамм и арпеджио, позднее - технической работе на материале исполняемых в классе произв. При этом добивался абсолютного «соответствия между звуковым образом и движениями и ощущениями рук и всего тела играющего » (Там же. С. 104). Проблемы звукоизвлечения решались в тесной связи с характером изучаемых пьес. Специально звуком занимался сравнитель-но мало, считая, что при наличии профессиональных навыков у действительно музыкального человека рояль не будет звучать пло-хо. Опираясь на лучшие индивидуальные свойства учеников (все-го их было св. 200), создал крупную пианистическую школу. Среди учеников: Д. Башкиров, Л. Берман, Д. Благой, М. Вай-сборд, Г.Гинзбург, О.Жукова, А. Каплан, И. Кац, Л. Левин-сон, И. Малинина, В. Нечаев, Т.Николаева, Д. Паперно, Л. Ройзман, Л. Сосина, Р.Тамаркина, С.Фейнберг.

Помимо педагогической, вел в консерватории общественную и административную ра-боту: в 1916-17 входил в состав библиотечной комиссии, созданной для упорядочения библиотечных фондов. Воз-главлял Совет профессоров на фортепианном отделении. В 1918-20 декан исполнительского факультета. В 1918 наряду с Г.П. Прокофьевым был избран «товарищем ректора» (заведущий художественной частью), с конца 1920 (в связи с введением должности) был назначен проректором. Входил от Московской консерватории в специальную Комиссию МУЗО Наркомпроса, занимавшуюся реформой музыкальных учебных заведений. В июле 1920 совместно с Ипполитовым-Ивановым, Л.Э. Конюсом, Прокофьевым, Райским разработал про-ект новой организационной структуры и учебных планов консерватории (пре-дусматривалось, в частности, создание 5 факультетов и «Выс-ших свободных мастерских»). В октябре 1922 (после ухода в отставку Ипполитова-Иванова) стал ректором Московской консерватории и пробыл в этой должности до 1924 (затем ректо-ром стал К.Н.Игумнов). Участвовал в разработке «Поло-жения о Ленинградской и Московской консерваториях» (1925). В 1932-34 - зам. директора (директор С.Т. Шац-кий), в 1939-42 - директор консерватории.

В сложной творческой и об-щественной обстановке отстаивал сложившиеся в консерватории отечественные традиции профессионального музыкального образования. Добиваясь лик-видации инструкторско-педагогического отдела (факультета), формировав-шегося в основном по идеологическим, а не профессиональным кри-териям, подвергался нападкам как «лидер реакционной профессуры» (см.: Новицкий П. Цитадель музыкальной художественной реакции // Музыка и революция. 1928. С. 18-22). В 1936, когда в консерватории была введена систе-ма кафедр, возглавил одну из них (на фортепианном факультете). В 1936-59 работал в комиссии по пересмотру репертуара испол-нительских факультетов и разработке новых учебных программ (1943, пред. Д.Д. Шостакович).

Большое внимание уделял музыкально-просветительской работе. В дореволюционные годы участвовал в работе «Пречистенских бес-платных классов для взрослых рабочих и работниц», в «Московском обществе содействия устройству общеоб-разовательных народных развлечений». В 1906 стал од-ним из организаторов Народной консерватории, преподавал там. По-зднее (1918-19) возглавлял музыкальный совет при Художественно-просветительском отделе Моссовета, а также сектор научной работы при художественном подотделе Московского отдела народного образования. В 1932-34 заместитель председателя МСМ. Одним из первых поставил задачу разделения общего музыкального образования детей и их специальной подготовки к музыкально-профессиональной деятельности. В 1931-36 возглавлял орга-низованную им «Особую детскую группу» при консерватории, пре-образованную затем в ЦМШ, был ее художественным руководителем (1936-41). Одним из первых начал заниматься с детьми от 7 лет.

Автор опер «Певцы», «Вешние воды» (по И.С. Турге-неву), «Пир во время чумы» (по А.С. Пушкину), 2 орк. сюит, камерных, фп. и вок. соч., а также мн. статей и воспоминаний, в т. ч. о А.Г. Рубинштейне и Н.Г.Рубин-штейне, Зилоти, Ипполитове-Иванове, Рахманинове, Е.А. Лавровской, Пабсте, Н.Я. Мясковском, Г.Л.Катуаре, Г.Э. Конюсе, М. Ф.Гнесине, К. С.Сараджеве, Тамаркиной и др.

Ред. фп. соч. П.И.Чайковского (концерты, трио, Кон-цертная фантазия, секстет), И.С. Баха (партиты, инвен-ции, «Хроматическая фантазия и фуга»), Моцарта (со-наты и концерты), Бетховена (все сонаты, а также кон-церты, вариации), Д. Скарлатти, Шумана (полное собр. фп. соч.) и др. Оставил «Дневники» [опубликованы 2-й женой и секретарем Гольденвейзера Еленой Ивановной Гольденвейзер (урожд. Гра-чева)] и «Мемуары» (Музей-квартира А.Б. Гольденвейзе-ра, филиал ГЦММК). Сталинская пр. СССР (1946). Ор-ден Трудового Красного Знамени.

Публикации:

• Вблизи Толстого. Т.1, 2. М., 1922, 1923;
• Лев Толстой и музыка. Воспоминания. М., 1958 (совм. с Н.Н. Гу-севым);
• Об исполнительстве // Вопросы фортепиан-ного исполнительства. Вып. 1. М., 1965;
• А.Б. Гольденвей-зер. Статьи, материалы, воспоминания. М., 1969; О му-зыкальном исполнительстве // Выдающиеся пианисты-педагоги о фортепианном искусстве. М.-Л., 1966;
• О музыкальном искусстве. М., 1975;
• Дневник. Тетрадь первая(1889-1904). М., 1995;
• Дневник. Тетради вторая - шестая (1905-1909). М., 1997.

Литература:

• МЭ1; КПМ1; МК; Николаев А. Исполнитель-ские и педагогические принципы А.Б. Гольденвейзера // Мастера советской пианистической школы. М., 1961;
• Алексеев А.Д. Жизнь музыканта // Памяти А.Б. Голь-денвейзера. М., 1969;
• В классе А.Б. Гольденвейзера. М., 1986;
• Берман Л. Мой учитель Александр Борисович Голь-денвейзер // Берман Л. Годы странствий. Размышле-ния музыканта. М., 2006;
• Бродский Н. Нюансы музыкаль-ной Москвы. М., 2007;
• Паперно Д. Записки московско-го пианиста. М., 2007;
• Кац И. “А помнишь, как...?” Иеру-салим, 2007.

Крупнейший педагог, талантливый исполнитель, композитор, музыкальный редактор, критик, литератор, общественный деятель - во всех этих качествах на протяжении многих десятилетий с успехом выступал Александр Борисович Гольденвейзер. Ему всегда было свойственно неустанное стремление к знанию. Это касается и самой музыки, в которой его эрудиция не знала границ, это касается и других областей художественного творчества, это касается и самой жизни в разных ее проявлениях. Жажда знаний, широта интересов привели его в Ясную Поляну ко Льву Толстому, заставляли его с одинаковым энтузиазмом следить за литературными и театральными новинками, за перипетиями матчей за мировую шахматную корону. "Александр Борисович,- писал С. Фейнберг,- всегда живо интересуется всем новым в жизни, литературе и музыке. Однако, будучи чужд снобизма, какой бы области это ни касалось, он умеет найти, несмотря на быструю смену модных течений и увлечений, непреходящие ценности - все важное и существенное". И это сказано в те дни, когда Гольденвейзеру исполнилось 85 лет!

Будучи одним из основоположников советской школы пианизма. Гольденвейзер олицетворял собой плодотворную связь времен, передавая новым поколениям заветы своих современников и учителей. Ведь путь его в искусстве начался еще в конце прошлого века. На протяжении долгих лет ему пришлось встречаться со многими музыкантами, композиторами, писателями, которые оказали значительное влияние на его творческое формирование. Однако исходя из слов самого Гольденвейзера, тут можно выделить узловые, решающие моменты.

Детство... "Свои первые музыкальные впечатления,- вспоминал Гольденвейзер,- я получил от матери. Мать моя не обладала выдающимся музыкальным дарованием, в детстве она некоторое время брала в Москве уроки фортепианной игры у небезызвестного Гарраса. Она также немного пела. У нее был отличный музыкальный вкус. Она играла и пела Моцарта, Бетховена, Шуберта, Шумана, Шопена, Мендельсона. Отца по вечерам часто не бывало дома, и, оставаясь одна, мать целыми вечерами музицировала. Мы, дети, часто слушали ее, а ложась спать, привыкли засыпать под звуки ее музыки".

Позднее - учеба в Московской консерватории, которую он окончил в 1895 году как пианист и в 1897-м - как композитор. А. И. Зилоти и П. А. Пабст - его учителя по фортепианному классу. Еще в студенческую пору (1896) он дал свой первый сольный концерт в Москве. Композиторским мастерством молодой музыкант овладевал под руководством М. М. Ипполитова-Иванова, А. С. Аренского, С. И. Танеева. Каждый из этих прославленных педагогов так или иначе обогатил художественное сознание Гольденвейзера, но занятия у Танеева и впоследствии близкое личное общение с ним оказали на молодого человека наибольшее влияние.

Еще одна знаменательная встреча: "В январе 1896 года счастливый случай ввел меня в дом Л. Н. Толстого. Постепенно я стал близким к нему человеком до самой его смерти. Влияние этой близости на всю мою жизнь было громадно Как музыканту, Л. Н. впервые раскрыл мне великую задачу приближения музыкального искусства к широким массам народа". (О своем общении с великим писателем он много позднее напишет двухтомную книгу "Вблизи Толстого".) И действительно, в своей практической деятельности концертанта Гольденвейзер еще в предреволюционные годы стремился быть музыкантом просветителем, привлекая к музыке демократические круги слушателей. Он устраивает концерты для рабочей аудитории, выступая в доме Российского общества трезвости, в Ясной Поляне проводит своеобразные концерты-беседы для крестьян, преподает в Московской народной консерватории.

Эта сторона деятельности Гольденвейзера получила существенное развитие в первые годы после Октября, когда он на протяжении нескольких лет возглавлял Музыкальный совет, организованный по инициативе А. В. Луначарского: "В конце 1917 года я узнал, что при „рабочем кооперативе"... организовался „неторговый" отдел. Этот отдел начал заниматься устройством лекций, концертов, спектаклей для обслуживания широких масс населения. Я отправился туда и предложил свои услуги. Постепенно дело разрослось. Впоследствии эта организация перешла в ведение Моссовета и была передана Московскому отделу народного образования (МОНО) и существовала до 1921 года. У нас образовались отделы: музыкальный (концертный и образовательный), театральный, лекционный. Я возглавлял концертный отдел, в работе которого участвовал ряд видных музыкантов. Мы организовали концертные бригады. В моей бригаде участвовали Н. Обухова, В. Барсова, Н. Райский, Б. Сибор, М, Блюменталь-Тамарина и др... Наши бригады обслуживали заводы, фарбрики, красноармейские части, учебные заведения, клубы. Мы ездили в самые отдаленные районы Москвы зимой на розвальнях, а в теплое время - на ломовых полках; выступали порой в холодных, нетопленных помещениях. Тем не менее работа эта давала всем участникам большое художественное и моральное удовлетворение. Аудитория (особенно там, где работа проводилась систематически) живо реагировала на исполнявшиеся произведения; по окончании концерта задавали вопросы, подавали многочисленные записки..."

Более полувека продолжалась педагогическая деятельность пианиста. Еще в студенческие годы он начал преподавать в Московском сиротском институте, затем был профессором консерватории при Московском филармоническом обществе. Однако в 1906 году Гольденвейзер навсегда связал свою судьбу с Московской консерваторией. Здесь он воспитал более 200 музыкантов. Имена многих его учеников широко известны - С. Фейнберг, Г. Гинзбург. Р. Тамаркина, Т. Николаева, Д. Башкиров, Л. Берман, Д. Благой, Л. Сосина... Как писал С. Фейнберг, "Гольденвейзер сердечно и внимательно относился к своим ученикам. Он прозорливо провидел судьбу молодого, еще не окрепшего таланта. Сколько раз мы убеждались в его правоте, когда в юном, казалось бы, незаметном проявлении творческой инициативы он угадывал еще не раскрытое большое дарование". Характерно, что воспитанники проходили у Гольденвейзера весь путь профессиональной подготовки - от детских лет до аспирантуры. Так, в частности, сложилась судьба Г. Гинзбурга.

Если затронуть некоторые методологические моменты в практике выдающегося педагога, то стоит привести слова Д. Благого: "Сам Гольденвейзер не считал себя теоретиком фортепианной игры, скромно называя себя лишь педагогом-практиком. Меткость и лаконизм его замечаний объяснились, между прочим, тем, что он умел обратить внимание учащихся на главный, решающий момент в работе и вместе с тем исключительно точно подметить все мельчайшие подробности сочинения, оценить значение каждой детали для понимания и воплощения целого. Отличаясь предельной конкретностью, все замечания Александра Борисовича Гольденвейзера вели к серьезным и глубоким принципиальным обобщениям". Отличную школу в классе Гольденвейзера прошли и многие другие музыканты, среди которых композиторы С. Евсеев, Д. Кабалевский. В. Нечаев, В. Фере, органист Л. Ройзман.

И все это время, вплоть до середины 50-х годов, он продолжал концертировать. Тут и сольные вечера, и выступления с симфоническим оркестром, и ансамблевое музицирование с Э. Изаи, П. Касальсом, Д. Ойстрахом, С. Кнушевицким, Д. Цыгановым, Л. Коганом и другими известными артистами. Как всякий большой музыкант. Гольденвейзер обладал оригинальным пианистическим почерком. "Мы не ищем в этой игре физической мощи, чувственного обаяния,- отмечал А. Альшванг,- зато мы находим в ней тонкие оттенки, честное отношение к исполняемому автору, доброкачественный труд, большую подлинную культуру - и этого достаточно, чтобы некоторые исполнения мастера надолго запомнились слушателям. Мы не забываем некоторые интерпретации Моцарта, Бетховена, Шумана под пальцами А. Гольденвейзера". К этим именам смело можно прибавать Баха и Д. Скарлатти, Шопена и Чайковского, Скрябина и Рахманинова. "Большой знаток всей классической русской и западной музыкальной литературы,- писал С. Фейнберг,- он обладал чрезвычайно широким репертуаром... Об огромной амплитуде мастерства и артистизма Александра Борисовича можно судить по владению им самыми разнообразными стилями фортепианной литературы. В равной степени удавался ему филигранный моцартовский стиль и порывисто утонченный характер скрябинского творчества".

Как видим, когда речь заходит о Гольденвейзере-исполнителе, одним из первых называется имя Моцарта. Его музыка, действительно, сопровождала пианиста почти всю творческую жизнь. В одной из рецензий 30-х годов читаем: "Моцарт у Гольденвейзера говорит сам за себя, как бы от первого лица, говорит глубоко, убедительно и увлекательно, без ложного пафоса и эстрадной позы... Все просто, естественно и правдиво... Под пальцами Гольденвейзера оживает вся многогранность Моцарта - человека и музыканта,- его солнечность и скорбность, взволнованность и раздумье, дерзость и изящество, мужество и нежность". Мало того, моцартовское начало специалисты находят и в гольденвейзеровских интерпретациях музыки других композиторов.

В программах пианиста весомое место всегда занимали произведения Шопена. "С большим вкусом и прекрасным чувством стиля,- подчеркивает А. Николаев,- Гольденвейзер умеет выявить ритмическое изящество шопеновских мелодий, полифоническую природу его музыкальной ткани. Одной из черт пианизма Гольденвейзера является весьма умеренная педализация, некоторая графичность четких контуров музыкального рисунка, подчеркивающая выразительность мелодической линии. Все это придает его исполнению своеобразный колорит, напоминая о связях стиля Шопена с пианизмом Моцарта".

Все упомянутые композиторы, а вместе с ними Гайдн, Лист, Глинка, Бородин, были также объектом внимания Гольденвейзера - музыкального редактора. Множество классических произведений, в том числе сонаты Моцарта, Бетховена, весь фортепианный Шуман приходят сегодня к исполнителям в образцовой редакции Гольденвейзера.

Наконец, следует упомянуть о сочинениях Гольденвейзера-композитора. Его перу принадлежат три оперы ("Пир во время чумы", "Певцы" и "Вешние воды"), оркестровые, камерно-инструментальные и фортепианные пьесы, романсы.

Так он прожил жизнь, долгую, насыщенную трудом. И никогда не знал покоя. "Тот, кто посвятил себя искусству,- любил повторять пианист,- должен все время стремиться вперед. Не идти вперед - значит идти назад". Александр Борисович Гольденвейзер всегда следовал позитивной части этого своего тезиса.

Лит.: Гольденвейзер А. Б. Статьи, материалы, воспоминания/Сост. и ред. Д. Д. Благой.- М., 1969; О музыкальном искусстве. Сб. статей,- М., 1975.

Григорьев Л., Платек Я.

Сочинения:

оперы - Пир во время чумы (1942), Певцы (1942-43), Вешние воды (1946-47); кантата - Свет Октября (1948); для оркестра - увертюра (по Данте, 1895-97), 2 Русские сюиты (1946); камерно-инструментальные произведения - струнный квартет (1896; 2-я ред. 1940), Трио памяти С. В. Рахманинова (1953); для скрипки и фортепиано - Поэма (1962); для фортепиано - 14 революционных песен (1932), Контрапунктические эскизы (2 тетр., 1932), Полифоническая сонатина (1954), Соната-фантазия (1959), и др., песни и романсы.