Литературные старухи и старики (4 фото). Пишет Ёшкин Кот Девки, молодухи, бабы

Признаюсь сразу, -не мои розыски.
Прочитала сама-прослезилась... Или поржала?
Как жить то дальше будем, старушки?

В общем, жалко народ:

Возраст - дело относительное...

Л. Стивенсон:"Еле шаркая ногами и покашливая, в комнату вошел дряхлый 50 летний старик"...

Наткнувшись на эту фразу, стал копать в литературе 19 века и еще ранее...

Но вначале обнаружил у защитника детей Астахова (в наши дни) "женщина в 25 лет уже покрыта глубокими морщинами"

Матери Джульетты было 28.

16-летний Пушкин писал: "В комнату вошел старик лет 30".

Марья Гавриловна из "Метели" Пушкина была уже немолода: "Ей шел 20-й год".

Тынянов: "Николай Михайлович Карамзин был старше всех собравшихся. Ему было 34 года, возраст угасания".

Старухе процентщице из романа Достоевского "Преступление и наказание" было 42
года.
Здесь, как подсказывают в комментариях, автор данного текста фальшивит. Уточняют, что сей дамочке было 60 лет.

Анне Карениной на момент гибели было 28 лет, старику мужу
Анны Карениной - 48 лет (в начале описанных в романе событий всем на 2 года
меньше). Вронскому было 28 лет ("начинающий плешиветь" - так Толстой описывал его).

Старикану кардиналу Ришелье на момент описанной в "Трех мушкетерах" осады
крепости Ла-Рошель было 42 года.

У Толстого про "княгиню Мариванну, старуху 36 лет".

У Лермонтова в повести "Княгиня Лиговская": "Главным ее недостатком была бледность, как у всех петербуржских красавиц, и старость, девушке уж исполнилось 25. На радость нашим местным джентльменам."

В 19 веке брачный возраст был для женщин 15-17 лет.

Чехов: "На свадьбе младшей сестры Манюси 18 лет у старшей ее сестры Вари случилась истерика. Потому что этой старшей было уже 23, и время ее уходило, а может быть, уже ушло..."

Гоголь: "дверь нам открыла старуха лет сорока".

В те времена в русской литературе сплошь и рядом можно было прочесть, как женщина лет 30-35 надевала чепец, аки старушка, и вывозила на бал 15-летнюю дочь-невесту.

Не случайно Татьяна Ларина в свои 18 лет уже считалась почти старой девой, и потому тетушки-нянюшки-кумушки сетовали: "Пора, пора бы замуж ей, ведь Оленька ее моложе".

У Ги Бретона, который описывает французскую историю на любовных примерах, не только женщины считались пожилыми в 25 лет, но и мужчины в 30. Рожали тогда лет в 13-14, иногда в 12. Поэтому у 15-летней матери любовники менялись как перчатки и она смотрела свысока на 20-25-летнюю старуху. С тех пор времена изменились в истерично-целомудренную сторону (разительная разница в возрасте, когда теряют девственность).
Еще, например, в другой литературе тех лет можно встретить выражения: "в комнату вошел глубокий старик с клюкой 40-ка лет отроду, его поддерживали под руки молодые мужчины 18 лет" или " она жила так долго, что придворные уже и не знали сколько этой фройлине лет. На самом же деле эта дряхлая женщина умерла в 50 лет от старости, а не от болезни".

Или: "Король объявил своей королеве, что ссылает ее до смерти в монастырь ввиду старости. Он нашел себе молодую жену 13 лет, которую хочет сделать своей королевой. Обливаясь слезами, жена бросилась в ноги к своему повелителю, но старый король (ему было 30 лет) был непреклонен, он объявил ей о беременности своей новой возлюбленной"

Зюскинд "Парфюмер":
"... мать Гренуя, которая была еще молодой женщиной (ей как раз
исполнилось двадцать пять), и еще довольно миловидной, и еще
сохранила почти все зубы во рту и еще немного волос на голове,
и кроме подагры, и сифилиса, и легких головокружений ничем
серьезным не болела, и еще надеялась жить долго, может быть,
пять или десять лет..."

В наши дни бабками обычно называют пожилых женщин старше 70 лет, и это является не слишком уважительным по звучанию синонимом слова «старуха». Но в старину на Руси возрастные критерии были несколько иными.

Девки, молодухи, бабы

В XIX столетии девушки выходили замуж рано, в 15-17 лет. В 20 лет они считались уже «перестарками». В 35 у женщин были уже взрослые дети, и порой они становились бабушками. Кстати, это нашло отражение и в русской классике. К примеру, у Гоголя мы читаем: «Дверь нам открыла старуха лет сорока». Лев Толстой упоминает в одном из произведений про «княгиню Мариванну, старуху 36 лет».

Ничего удивительного тут нет. Продолжительность жизни в те времена была куда короче, чем теперь, и далеко не каждый доживал хотя бы до сорока лет. Кстати, по одной из версий, слово «сорок» означает «срок». Примерно столько изначально было отпущено человеку. А дальше уже зависело от состояния здоровья и различных обстоятельств.

На Руси статус женщины всегда четко связывался с её возрастом. Так, юных незамужних девушек звали девками или девицами. Молодых замужних женщин звали молодухами. После рождения ребенка женщина становилась бабой. Конечно, это касалось только женщин низшего сословия, крестьянок или крепостных.

Происхождение слова «бабка»

Само слово «баба» известно ещё с языческих времён. Оно присутствует во многих славянских, а также тюркских языках, и всегда имело множество значений. Например, «бабами» называли языческих каменных идолов.

Есть версия, что термин «баба» пришёл из санскрита. Слог «ба» означает «жить», «существовать», «быть», «всегда», «сейчас». Со старославянского «баба» переводится как «врата жизни».

Однако, согласно другой, гораздо более популярной гипотезе, происхождение у русских слова «баба» такое же, как у слов «мама», «няня», «тятя»: маленьким детям просто свойственно удваивать слоги, и «ба» превратилась в «бабу».

Возможно, так малыши называли женщин в семье, старших по возрасту, в отличие от матерей. «Мама» кормила их грудью, а «баба» - нет.

От слова «баба» родилось и слово «бабка». В этимологическом словаре Крылова говорится: «Это общеславянское слово образовано от существительного баба (в значении “мать отца или матери”) с помощью уменьшительно-ласкательного суффикса, но со временем стало восприниматься как самостоятельное слово, обозначающее родство». «Старая женщина, старуха», - так трактует значения слова автор другого этимологического словаря - Шанский.

Кого называли «бабками» на Руси?

Итак, первоначально, видимо, так звали бабушек, то есть слово обозначало степень родства. Но позднее так стали называть и других пожилых женщин. Причём вряд ли бабками их начинали называть с конкретного возраста. Скорее, тут имел значение статус женщины. Скажем, если у неё уже были взрослые дети, внуки, если закончился детородный период, то она имела полное «право» называться «бабкой».

Существует также теория, что «бабкой» могли называть мудрую, знающую женщину. Традиционно на Руси звали «бабами» и «бабками» знахарок, ворожей, повитух. Некоторые даже умудрялись совмещать все эти «обязанности».

Как сообщает этнограф Листова в работе «Русские обряды, обычаи и поверья, связанные с повивальной бабкой (вторая половина XIX - 20-е годы XX века)», в соответствии с традициями роль повивальной бабки могли исполнять только женщины рожавшие, но уже пережившие менопаузу, не живущие половой жизнью, желательно вдовые. Считалось, что в таком случае не будет проблем с «повитыми» детьми.

Возраст - дело относительное....

Л.Стивенсон:"Еле шаркая ногами и покашливая, в комнату вошел дряхлый 50 летний старик" ....

Наткнувшись на эту фразу, стал копать в литературе 19 века и еще ранее...

Но вначале обнаружил у защитника детей Астахова (в наши дни) "женщина в 25 лет уже покрыта глубокими морщинами"

Матери Джульетты было 28.

16-летний Пушкин писал: "В комнату вошел старик лет 30".

Марья Гавриловна из "Метели" Пушкина была уже немолода: "Ей шел 20-й год".

Тынянов: "Николай Михайлович Карамзин был старше всех собравшихся. Ему было 34 года, возраст угасания".

Старухе процентщице из романа Достоевского "Преступление и наказание" было 42
года.

Старикану кардиналу Ришелье на момент описанной в "Трех мушкетерах" осады
крепости Ла-Рошель было 42 года.

У Толстого про "княгиню мариванну, старуху 36 лет".

В 19 веке брачный возраст был для женщин 15-17 лет.

Гоголь: "дверь нам открыла старуха лет сорока".

Не случайно Татьяна Ларина в свои 18 лет уже считалась почти старой девой, и потому тетушки-нянюшки-кумушки сетовали: "Пора,пора бы замуж ей, ведь Оленька ее моложе".

Зюскинд "Парфюмер":
"...мать Гренуя, которая была еще молодой женщиной (ей как раз
исполнилось двадцать пять), и еще довольно миловидной, и еще
сохранила почти все зубы во рту и еще немного волос на голове,
и кроме подагры, и сифилиса, и легких головокружений ничем
серьезным не болела, и еще надеялась жить долго, может быть,
пять или десять лет..."

Население стареет. Ничего специфичного для страны в этой констатации нет. Стареют вся Европа, все развитые страны. В 2015 г. число людей, перешагнувших 65-летний порог, у нас превысило 13%. Но за последние десятилетия заметно постарели и Франция, и Италия, и Греция, и Великобритания. Несмотря на постоянно декларируемую «особость», страна вполне вписывается в европейскую колею. Через 15 лет доля стариков у нас может приблизиться к 19-20%.

Но такие ли уж мы старики? За последние лет 30-40 представления о возрасте существенно изменились. Мы всё больше походим на обитателей Ялты из повести А. Чехова «Дама с собачкой»: «И тут отчётливо бросались в глаза две особенности нарядной ялтинской толпы: пожилые дамы были одеты как молодые, и было много генералов». Вспоминается и другая фраза (кажется, из Тургенева): «В комнату вошёл согбенный старик сорока семи лет…»

Сегодня многие живут, придерживаясь формулы: человеку столько лет, на сколько он себя ощущает. В крупных городах в фитнес-клубах всё больше женщин, возраст которых перевалил за 60. В магазинах женщины «почтенного возраста» покупают наряды, в которых раньше щеголяли 30-летние. Всё больше мужчин и женщин, оформляя пенсионные удостоверения, не собираются расставаться с работой. Меняются и взгляды работодателей. Сегодня пришло осознание, что 50-, 60-летние обладают таким опытом и такой работоспособностью, каким могут позавидовать молодые.

В силу особенностей истории ХХ в. страна обладает очень сложным демографическим рисунком. Революция, гражданская война, голод 20-х годов, эмиграция, репрессии, высылки целых народов и, наконец, огромные людские потери в ходе Великой Отечественной войны серьёзно нарушили демографические закономерности. Сказывается и спад рождаемости в турбулентные 90-е годы. В результате велики разрывы между возрастными и половыми категориями. Всё это серьёзно нарушает гармонию социальной среды. В создании семейных очагов, в рождаемости, в «поступлении на рынок» детей ясельного и детсадовского возраста нет стабильности. То не хватает яслей, детских садиков и школ, то не хватает детей для их заполнения. Те же самые проблемы у армии с призывниками.

Без энергии?

Сегодня страна вступает на дистанцию развития, на которой будет заметно сокращаться число молодёжи. Энергия строителей капитализма будет падать. По оценкам демографов, в особом дефиците будет категория 20-30-летних. Это повлечёт за собой сокращение притока молодёжи не только на рынок труда, но и в высшие учебные заведения. Соответственно, через несколько лет сократится и число выпускников. Будет ощущаться нехватка работников с качественным образованием. А кадры научных центров и преподавательский состав университетов будут всё более стареть. Это может сказаться на динамике, качестве и актуальности научных работ.

С подпиткой малоквалифицированной рабочей силы проблем в обозримом будущем, скорее всего, не возникнет: некоторые из сопредельных стран, отстающие в своём развитии, будут и дальше «выталкивать» молодую рабочую силу. В силу ряда обстоятельств принимать эти потоки будет прежде всего Россия. Трудно представить, что Франция, Италия или Великобритания раскроют двери для потоков из Средней Азии.

А вот с качеством трудовых ресурсов дела будут обстоять туго. По большинству параметров качества жизни страна не обладает той притягательной силой, которая привлекала бы к нам молодых специалистов из Западной Европы. Пока наблюдается обратная тенденция.

С бородой...

Старение населения будет влиять не только на экономику, но и на политику, на гражданское общество, на уровень демократии. По ходу старения в стране могут усилиться консервативные, охранительные тенденции. Голосование в ходе выборов будет более ориентированным на сохранение традиционных ценностей, на консервацию социальных привычек людей старшего возраста. А вот «партиям прогресса» привлекать сторонников будет сложнее. Будут стареть и власть, и управленческие кадры, что может негативно сказаться на выборе направлений и приоритетов развития. Лозунгом власти может стать известный принцип «шаг вперёд, два шага назад». И эта тенденция уже наблюдается. Значительная часть населения и сегодня живёт с оглядкой на СССР и с большой неохотой отказывается даже от одиозных символов и стандартов советского бытия. Скоро потребуется бронза для отлития новых памятников тов. Сталину.

Пока у нас сравнительно молодое правительство. А в высших сферах много кадров, залетевших во власть на молодых крыльях в 90-е годы, и ещё не все их опускают. Но консервативные веяния уже чувствуются и в кадровой политике. Низки темпы ротации в высших эшелонах власти. А многим лицам, которые мы видим по телевизору, скоро потребуется подтяжка. Это, кстати, очень заметно и в сфере культуры. Во многих театрах «в бой идут одни старики». Стареют и политики, и силовики. Похоже, что фразу «В комнату вошёл старик сорока семи лет» скоро заменит другая: «В кабинет вошёл молодой министр лет семидесяти…»

* * *

В мире всё большую популярность приобретают всякого рода омолаживающие средства. И мужчины, и женщины делают «пластику», по-молодёжному одеваются, лихо «тусуются» и употребляют новомодные стимуляторы для мозга, тела и качественного секса.

Лекарства от старения уже есть. Слава науке! Но эти средства применимы прежде всего в частной жизни. А как быть с гражданским обществом?

16-летний Пушкин написал о Карамзине: «В комнату вошел старик лет 30». Это можно было бы списать на юношеское восприятие возраста. Сказал же мне 15-летний сын в мои 35: «Батя, когда я буду такой старый, как ты, мне уже тоже ничего не нужно будет». Но вот слова Ю.Тынянова: «Николай Михайлович Карамзин был старше всех собравшихся. Ему было тридцать четыре года – возраст угасания».

Сегодня вполне серьёзно обсуждают, не заканчивается ли юношеский возраст лишь к 30-ти годам. Повернётся ли у кого-нибудь язык сказать о 42-летней госпоже N – президенте банка, давшего кредит под хороший процент: «Старуха»? Внешние и внутренние границы старости на карте жизни разительно изменились и продолжают изменяться.

В настоящее время пятую часть населения наиболее развитых регионов составляют лица в возрасте 60-ти лет и старше, а к 2050 году, по прогнозным оценкам, их доля возрастёт до трети».

Это не только становится экономической проблемой, но и серьёзно сказывается на возрастной структуре занятости, межпоколенных отношениях, социо-культурном ландшафте. Использование потенциала старости привлекает всё большее внимание исследователей, выходящее далеко за пределы только геронтологии и гериатрии, как это ещё недавно было.

Дать единое определение старости, вывести какую-то её общую формулу по существу невозможно.

Хронологическая старость. У древних греков возрастом старости считался время от 43-х до 63-х лет, в Древнем Риме – от 60-ти лет. По действующим сегодня критериям Всемирной Организации Здравоохранения, это возраст от 75-ти до 89-ти лет. Ей предшествует пожилой возраст – от 60-ти до 74-х лет. За ней следует возраст долгожительства.

Физиологическая старость – «Заключительный период жизни, характеризующийся ограничением адаптационных возможностей организма и морфологическими изменениями в различных органах и системах». Слово «человек» в таких определениях не обязательно – они с равным успехом подходят и для животных. С физиологическим старением связано представление о старости как болезни, которую можно предупреждать и лечить. К нему восходят старые и новые идеи замедления старения и продления жизни лет до 200–300.

Социальная старость – «заключительный период человеческой жизни, условная граница которого с периодом зрелости связана с отходом человека от непосредственного участия в производительной жизни общества». Её возрастные границы широко варьируют в зависимости от культуры, времени, общественного уклада и т.д.

Психологическая старость не совпадает с остальными её гранями. «Трагедия не в том, что мы стареем, а в том, что остаёмся молодыми» – заметил Виктор Шкловский. «Страшно, когда тебе внутри восемнадцать, когда восхищаешься прекрасной музыкой, стихами, живописью, а тебе уже пора, ты ничего не успела, а только начинаешь жить!» – вторит ему Фаина Раневская и добавляет: «Старость – это просто свинство. Я считаю, что это невежество бога, когда он позволяет доживать до старости». В широком смысле слова психологическая старость это то, как проявляют себя названные выше стороны в поведении и переживаниях человека. Здесь можно выделить, по крайней мере, три аспекта.

Страшно, когда тебе внутри восемнадцать, когда восхищаешься прекрасной музыкой, стихами, живописью, а тебе уже пора, ты ничего не успела, а только начинаешь жить!
Фаина Раневская

Первый связан с возрастными изменениями психики – от незначительных до патологии – и выходит далеко за пределы темы этого очерка. Единственное, что хотелось бы заметить, это то, что вклад индивидуального здесь значительно больше, чем собственно возрастного.

Второй фокусируется на психологической переработке всего того, что приносит с собой возраст, или, иначе говоря, о приспособлении к старости, совладании с ней. Многие авторы пытались типологизировать психологию старости. Упомяну лишь выделенные Д. Бромлеем стратегии приспособления:

1. Конструктивный – отношение к старости положительно, она переживается, я бы сказал, как бабье лето с праздником урожая. Это стратегия хорошо интегрированной, зрелой, полагающейся на себя личности, позволяющая принять возраст и получать удовольствие от жизни, несмотря на её конечность.

2. Зависимый – в общем позитивное восприятие старости, но с тенденцией ожидать от других помощи в обеспечении жизни и душевной поддержки. Оптимизм сочетается с непрактичностью.

3. Оборонительный – подчёркнутая независимость, необходимость быть в действии, стремление работать как можно дольше, сожаления о прошедшей молодости. Придерживающиеся этой стратегии не любят делиться проблемами, склонны держаться привычек и т.д., прямо и косвенно настаивая на том, что они «о’кей» и справляются с жизни сами. Это проявляется даже в семье.

4. Враждебный – старость, уход на пенсию не принимаются, будущее окрашено страхом беспомощности, смерти. Напряжение разряжается через повышенную активность и при этом недоверчивость, подозрительность, агрессивность, обвинения в своих неудачах других, враждебность к молодежи, злость на весь мир.

5. Самоненавидящий – тот же страх старости, но агрессия направлена на себя. Эти люди обесценивают собственную якобы неправильно и плохо прожитую жизнь, воспринимают себя как жертв обстоятельств и судьбы, пассивны, часто депрессивны. Нет ни бунта против старости, ни зависти к молодым, смерть видится избавлением от страданий.

Хотя у каждого при знакомстве с этими стратегиями возникают ассоциации с живыми людьми, это только стратегии, типы приспособления, а не типы людей, в жизни которых разные стратегии могут сочетаться и изменяться.

Третий аспект – личностное развитие. По Э. Эриксону, в старости разрешается конфликт «цельность – безнадёжность». Неблагоприятное его разрешение – отчаяние из-за неудавшейся, несложившейся жизни, безвозвратно упущенных возможностей; благоприятное – мудрость, спокойная подготовка к уходу (5-я vs. 1-ая стратегии по Д. Бромлею).

Молодость с учетом того, как разрешение более ранних конфликтов развития встречалось с жизнью, решала конфликт близости и одиночества: способности разделять свою жизнь с другим без страха потерять себя и ухода в одиночество, по существу – способности и неспособности к любви.

Зрелость – разрешение конфликта «производительность – застой»: чувство сопричастности, забота о других vs. самопоглощённость. На ходе разрешения конфликта старости серьёзно сказывается разрешение конфликтов предшествующих стадий развития. Но она бывает способна на такие прорывы в личностном развитии, которые не всякой молодости по силам.

Цифры цифрами, но где тот порог, переступая который, человек может сказать себе, что вступает в неё?

На языке essentia говоря, там, где физическое старение достигает некоей критической массы и встречается с критическим сужением поля занятости и социальной востребованности. В сегодняшних западных (информационно-технологических) обществах социальным порогом старости считается выход на пенсию по возрасту, но кто-то уходит на неё в декретированном возрасте, а кто-то не уходит вообще.

На языке existentia, старость – это когда человек чувствует себя старым и строит свои поведение и жизнь, исходя из этого чувства. Само по себе это не определяет качества переживания старости: оно складывается в её встрече с индивидуальным опытом жизни, изменяющимся местом старости в социальных системах, социо- и этнокультурными портретами старости и стереотипами отношения к ней у поколения детей и т.д. Но так или иначе в старости сходятся и представлены в сгущённом виде основные данности существования – «неизбежность смерти каждого из нас и тех, кого мы любим; свобода сделать нашу жизнь такой, какой мы хотим; наше экзистенциальное одиночество и, наконец, отсутствие какого-либо безусловного и самоочевидного смысла жизни» (И.Ялом).

Лет 10-12 тому назад мне пришлось консультировать человека, обратившегося по поводу отношений со своим другом: «Разрываюсь между желанием помочь ему, что – понимаю! – не в моих возможностях, и обидой». Его друг – талантливый учёный из тех, кого уважительно называют self-made-man, пробивший дорогу в жизни и науке собственным лбом, прямой, требовательный и категоричный, своего рода романтик бескомпромиссности, отнюдь не лишенной односторонности и чреватой конфликтами. Поначалу это помогает ему и выводит на достаточно высокий служебный уровень, где его набыченность всё больше вступает в противоречие с требуемой на его посту гибкостью в административных и человеческих отношениях, приводя его к конфликтам и периодическим депрессиям с выраженной психосоматической компонентой. В 60 он оказывается перед лицом выбора между унизительным для него переходом под начало одного из своих подчинённых и уходом на пенсию, чувствует себя загнанным в угол, выбирает второе и погружается в депрессию, замыкающуюся в порочный круг с теперь уже действительно медицинскими проблемами.

Всё то, что он раньше хотел сделать и написать, но не успевал, теперь, когда на это есть время, остаётся несделанным и ненаписанным. Своё мироощущение он выразил в письме моему клиенту, с которым был связан больше сорока лет: «... с тех пор, как молчу, я переживаю обиду и раздражение на всех и вся. Это стало моим мировоззрением, я ни с кем не делюсь им, лишь периодически взрываюсь. Ненавижу людей, все – враги. В отношении тебя – у меня взорвалась злоба, ты такой тонкий и гуманный, но...» – дальше следовала разрывающая отношения тирада в духе рассказов М. Зощенко. Было ясно, что это своего рода призыв о помощи, возможности ответа клиента на который мы и обсуждали. Дальнейшая судьба этих людей и их отношений мне неизвестна, но фраза моего клиента: «Он так боится смерти, что сам при жизни ложится в могилу», – осталась в памяти.

Не менее светло восприятие старости Михаилом Пришвиным: «Вот счастье бывает какое – дожить до преклонного возраста и не склоняться, даже когда согнётся спина, ни перед кем, ни перед чем, не отклоняться и стремиться вверх, наращивая годовые круги в своей древесине». И в другом месте: «Я теперь опираюсь не на количество лет, а на качество дней своих. Дорожить надо каждым днём своей жизни». В последнюю свою осень (на 81-ом году) он даёт блестящую метафору своего восприятия старости: «Осень в деревне тем хороша, что чувствуешь, как быстро и страшно проносится жизнь, ты же сам сидишь где-то на пне, лицом обращённым к заре, и ничего не теряешь – всё остаётся с тобой».

Коль скоро старость уж дана нам, это наша свобода – мучаться ею или получать от неё удовольствие.