Один из лучших памятников любой эпохи - это самые яркие и талантливые произведения художественной литературы.
Революция 1917 г. в России завершила идейную борьбу в начале XX в. Победило материалистическое миропонимание с его установкой, что человек должен сам творить свою новую жизнь, разрушив старый уклад до основания и отодвинув в сторону целесообразные законы эволюции.
А. Блок, С. Есенин, В. Маяковский радостно приветствовали великое событие: «Слушайте, слушайте музыку революции!» (Блок) «Четырежды славься, благословенная» (Маяковский), «Что нам слюна иконная в наши ворота в высь?» (Есенин). Романтики, они не вняли предостережениям Пушкина, Достоевского, Толстого и не вчитались в Священное писание, в пророчества Иисуса Христа:
«Ибо восстанет народ на народ, и царство на царство, и будут глады и моры и землетрясения по местам... Тогда будут предавать вас на мучениях и убивать вас... И тогда соблазнятся многие; и друг друга будут предавать, и возненавидят друг друга; И многие лжепророки восстанут и прельстят многих...» (Евангелие от Матфея, гл. 24, п. 6--12)
И все сбылось: восстал народ на народ, братья на братьев, «глад», разруха, гонения на церковь, умножение беззакония, торжество лжепророков от марксизма, прельщение идеями «свободы, равенства, братства», нашедшими отражение в творчестве самых талантливых, самых избранных. И трагичен финал этих избранных. Революция «напылила кругом, накопытила и пропала под дьявольский свист», а Блока, Гумилева, Есенина, Маяковского и многих других не стало.
М. Горький в «Несвоевременных мыслях» и И.А. Бунин в «Окаянных днях» свидетельствовали всеобщее озверение, взаимную ненависть, антинародную деятельность Ленина и его «комиссаров», гибель вековой культуры и человека в процессе революции.
Русский философ Иван Ильин в статье «Русская революция была безумием» дал общий взгляд на нее и проанализировал позицию и поведение всех слоев населений, групп, партий, классов в событии. «Она была безумием, -- писал он, -- и притом разрушительным безумием, достаточно установить, что она сделала с русской религиозностью всех вероисповеданий... что она учинила с русским образованием... с русской семьею, с чувством чести и собственного достоинства, с русской добротой и с патриотизмом...»
Нет партий, классов, считал Ильин, которые бы до конца понимали суть революционной ломки и ее последствий, в том числе и среди русской интеллигенции.
Историческая вина ее безусловна: «Русские интеллигенты мыслили «отвлеченно», формально, уравнительно; идеализировали чужое, не понимая его; «мечтали» вместо того, чтобы изучать жизнь и характер своего народа, наблюдать трезво и держаться за реальное; предавались политическому и хозяйственному «максимализму», требуя во всем немедленно наилучшего и наибольшего; и все хотели политически сравняться с Европой или прямо превзойти ее».
3. Н. Гиппиус, воспитанная на старой, христианской морали, оставила такие строки о сути происходившего:
Смеются дьяволы и псы над рабьей свалкой,
Смеются пушки, разевая рты.
И скоро в старый хлев ты будешь загнан палкой,
Народ, не уважающий святынь.
Эти строки углубляют проблему вины перед народом «дилетантов» от революции и предсказывают новое крепостное право в условиях советского режима.
Максимилиан Волошин не входил в литературу «левого фронта». Его стихотворение «Гражданская война» продиктовано христианским взглядом на события и великой любовью к России.
И не смолкает грохот битв
По всем просторам русской степи
Средь золотых великолепий
Конями вытоптанных жнитв.
И там и здесь между рядами
Звучит один и тот же глас:
«Кто не за нас -- тот против нас.
Нет безразличных: правда с нами».
А я стою один меж них
В ревущем пламени и дыме
И всеми силами своими
Молюсь за тех и за других.
По Волошину, виноваты и красные и белые, считавшие свою правду единственно верной. Эти строки интересны и личным отношением поэта к враждующим сторонам: и те и другие-- вероотступники, они впустили бесов в Россию («Расплясались, разгулялись бесы//По России вдоль и поперек»), за них, обуянных злобой, нужно молиться, их нужно пожалеть.
Совсем по-другому оценивали события в стране поэты-романтики Э. Багрицкий, М. Светлов, М. Голодный, Н. Тихонов, убежденные, что в «солнечный край непочатый» можно прийти и через братоубийственную вакханалию, террор.
Культ ЧК вошел в плоть и кровь романтического героя 20-х гг. Чекист у поэтов -- непоколебим, обладает стальной выдержкой, железной волей. Вглядимся в портрет героя одного из стихотворений Н. Тихонова.
Над зеленою гимнастеркой
Черных пуговиц литые львы,
Трубка, выжженная махоркой,
И глаза стальной синевы.
Он расскажет своей невесте
О забавной, живой игре,
Как громил он дома предместий
С бронепоездных батарей.
Поэты-романтики 20-х гг. встали на службу новой власти, проповедуя культ силы с позиций пролетарского интернационализма во имя «освобождения» человечества. Вот строки того же Тихонова, передающие идеологию отчуждения личности, совести в пользу идеи.
Неправда с нами ела и пила.
Колокола гудели по привычке,
Монеты вес утратили и звон,
И дети не пугались мертвецов...
Тогда впервые выучились мы
Словам прекрасным, горьким и жестоким.
Что же это за прекрасные слова? Лирический герой стихотворения Э. Багрицкого «ТБЦ» тяжко болен и не может пойти в клуб на собрание рабкоровского кружка. В горячечном полусне к нему приходит Ф. Дзержинский и вдохновляет его на подвиг во имя революции:
Век поджидает на мостовой,
Сосредоточен, как часовой,
Иди -- и не бойся с ним рядом встать.
Твое одиночество веку под стать.
Оглянешься -- а вокруг враги,
Руки протянешь -- и нет друзей,
Но если он скажет: «Солги!» -- солги.
Но если он скажет: «Убей!» -- убей.
«Убей!», «солги!»-- есть ли страшнее слова в словаре?
Так совершалось непоправимое: жизнь питала поэта «жестокими идеями», а поэт нес их к читателям.
Революция разделила поэтов и прозаиков не по степени дарования, а по идейной направленности.
«Мы входили в литературу волна за волной, нас было много. Мы приносили свой личный опыт жизни, свою индивидуальность. Нас соединяло ощущение нового мира как своего и любовь к нему» -- так характеризовал А. Фадеев «левое» крыло русской литературы. Наиболее яркие представители его -- А. Серафимович, К. Тренев, В. Вишневский, Э. Багрицкий, М. Светлов и др.
Среди писателей, запечатлевших образ Октября 1917 г., «десяти дней, которые потрясли мир» (Джон Рид), были А.Серафимович «Железный поток»(1924 г.), А.Фадеев «Разгром» (1926 г.). В своих произведениях они запечатлели героическое величие эпохи Октября.
Александр Серафимович Серафимович (Попов) - писатель целиком советский, «красный». Он считался настоящим учителем подрастающей в литературе молодежи. Писатель был убежден, что свобода достается кровью и страданиями, призывал беречь завоевания революции. Своим творчеством и поступками создал себе образ настоящего писателя Страны Советов. Серафимович в романе «Железный поток» показал, как в ходе борьбы за Советскую власть революционно преобразовывается, закаляется стихийная крестьянская масса. В центре повествования - наступление Таманской армии, совершившей прорыв через антибольшевистскую Кубань. Армия состояла из осколков разных социальных групп, объединившихся перед лицом нависшей опасности со стороны контрреволюционных казаков. И во время похода эта анархическая масса преобразуется в страшную силу, способную снести все на своем пути и дойти до конца.
Имя Александра Александровича Фадеева всегда стояло в первом ряду классиков официальной советской литературы. Сам писатель активно участвовал в событиях Гражданской войны, сражаясь в красных партизанских отрядах. Его роман «Разгром» относили к числу книг, «дающих широкую, правдивую и талантливейшую картину гражданской войны». Главный герой романа коммунист Левинсон, предводитель партизанского отряда, имеет неказистую внешность, но огромную внутреннюю силу. Его отряд переживает разгром, но финал произведения оптимистичен: Левинсон с выжившими партизанами видит долину, не занятую белыми, и работающих людей, которых Левинсону предстояло «сделать близкими себе». Фадеев в романе передал основную мысль: «…В гражданской войне происходит отбор человеческого материала, все враждебное сметается революцией, все неспособное к настоящей революционной борьбе отсеивается, а все поднявшееся из подлинных корней революции, из миллионных масс народа закаляется, растет, развивается в этой борьбе. Происходит огромнейшая переделка людей…»
А тот, кто не рядился в красные одежды, кто ужаснулся новой идеологии, тот заплатил изгнанием, непечатанием книг и даже жизнью. Среди них были И.Э. Бабель, И.А. Бунин, И. Шмелёв, М.М. Зощенко, А.А. Ахматова, М.А. Булгаков и др.
Иван Шмелев в 1924 г. в статье «Крестный подвиг», обращенной скорее всего к будущему, одним из первых сказал о трагическом идеализме десятков тысяч юных офицеров, любивших Россию, преданных либеральными болтунами, оскорбленных «похабным» Брестским миром, общей картиной развала страны.
Для И.А.Бунина революция не «праздник трудящихся и угнетенных», а «окаянные дни», о которых он расскажет в своем дневнике(1918 - 1920 гг.). «Окаянные дни» - это исповедь, в которой звучат ноты глубочайшего страдания, боли, тоскующей любви по России. «Если бы я эту «икону», эту Русь, не любил, не видал, из-за чего же бы я так сходил с ума все эти годы, из-за чего страдал так беспрерывно, так люто? А ведь говорили, что я только ненавижу» («Окаянные дни»).
Своеобразием отличаются точки зрения М.А.Шолохова и М.А.Булгакова на изображение революции и гражданской войны.
«Донские рассказы» Михаила Александровича Шолохова отражают взгляд на войну как национальную трагедию русского народа. В рассказе «Родинка» отец принимает сторону белых, тогда как сын воюет за красных. После очередного столкновения отец неожиданно узнает в зарубленном им красном командире сына. Он обнимает его, говорит ласковые слова, тщетно пытаясь вернуть к жизни. А убедившись, что сын мертв, «…поцеловал атаман стынущие руки сына и, стиснув зубами сталь маузера, выстрелил себе в рот..» Шолохов показал, что в гражданской войне нет правых и виноватых, люди гибнут глупо и бессмысленно.
Роман «Белая гвардия», может быть, единственный в советской литературе «деполитизированный» роман о революции и гражданской войне. Рассмотрим особенности изображения этих событий в любимом произведении автора.
(Сочинение. 7 класс).
Всего сто лет назад, в октябре 1917 года, в России произошла революция, которая изменила ход истории на всей планете. Как же случилось, что нищие, полуграмотные люди сумели взять власть и удержать ее, в одной из самых мощных держав Европы? Как случилось, что мужики-лапотники и голодные мастеровые, с одной винтовкой на троих человек, смогли разгромить профессиональную Белую Армию, и отлично обученные и вооруженные войска 14 стран-интервентов? Я нахожу ответы на эти вопросы в книгах и фильмах, посвященных событиям Октябрьской революции, но только в тех, которые написаны и созданы участниками или очевидцами тех событий…
Замечательный фильм-трилогия о простом рабочем парне Максиме – «Юность Максима», «Возвращение Максима» и «Выборгская сторона». Фильм рассказывает не только о превращении полуграмотного рабочего в сознательного революционера-подпольщика, но подробно показывает всю историю революционного движения в царской России – от баррикад на улицах Петрограда до взятия Зимнего дворца в октябре 1917 года. Осознание своего полного бесправия и нищеты на фоне баснословного обогащения капиталистов и помещиков царской России, презрительное отношение к нуждам рабочих и крестьян в Государственной думе и среди чиновников всех мастей, доводили простой народ до отчаяния. В этих условиях появляются люди, которые точно знают, что нужно делать, чтобы избавить трудящихся от нужды и установить в стране равные права для всех, а не только для избранной кучки богатеев и аристократов. Фильм о Максиме начинается с его встречи с простой девушкой Наташей, которая оказывается убежденной и грамотной революционеркой. Постепенно и настойчиво Максима вовлекают в революционную деятельность, превращая его стихийную ненависть к угнетателям в планомерную и сознательную борьбу. Партия большевиков, которую в начале трилогии мы видим, как переживающую аресты и провалы небольшую группу, за счет обрастания именно такими борцами, как Максим, к 1917 году становится грозной организацией, способной не только осуществить революцию, но и создать мощное, совершенно новое по своей сути государство. В 21 веке мы часто слышим, что большевики обманывали народ, душили террором и репрессиями. Но разве смог бы обманутый и запуганный народ одолеть в Гражданскую войну Белую гвардию и профессиональные войска стран-интервентов, построить супердержаву – Советский Союз, и разгромить гитлеровские орды, легко покорившие все страны Европы? Несмотря на то, что трилогия о Максиме – это художественный фильм, все его кадры воспринимаются как документальное изложение событий истории, до того правдиво и достоверно построен сюжет.
Но встает второй вопрос – если понятно, почему к большевикам приходили люди, познавшие на себе «тяжкое лихо и безрадостный труд», как в лагере ленинцев оказывались люди интеллигентные, из сравнительно обеспеченных семей, даже подростки, почти дети? Ответ на этот вопрос дает повесть Аркадия Гайдара «Школа», Борис Гориков не голодал, учился в довольно престижном реальном училище, несмотря на то, что его отец был профессиональным революционером, сам он о революции имел очень смутное представление. Но на своем пути он встретил большевика – учителя Галку, который не отмахнулся от парнишки, а внимательно и заботливо занялся им, помог освободить голову от ненужного мусора и направил его на путь борьбы с несправедливостью и угнетением. В дальнейшем эту работу продолжил и завершил красноармеец Чубук. Значит, сила большевиков заключалась в том, что они внимательно относились к каждому сомневающемуся человеку, убеждали его в правоте своей позиции не фанатическими лозунгами и пустыми обещаниями, а математической логикой, основанной на науке. До большевиков в России было довольно много людей, искренне боровшихся за благо всего народа – Степан Разин, Емельян Пугачев, декабристы, но их попытки были безуспешны и заканчивались гибелью героев потому, что они были стихийны, не организованы и не скреплены научными знаниями.
Большевики затеяли огромное дело, начали строительство великого и светлого здания. Правда, граждане Советского Союза в конце 20 века это здание разрушили, потому что решили, что стремление к личному обогащению важнее, чем забота о благе поколений, которые придут потом…
Представляем вашему вниманию статью знаменитого литературоведа Бориса Вадимовича Соколова , доктора филологических и кандидата исторических наук. Статья написана на основе тезисов выступления Бориса Вадимовича на круглом столе кафедры истории новейшей русской литературы и современного литературного процесса филологического факультета МГУ «Революция и литература. Взгляд через столетие» с темой «Литературные произведения на тему Революции и Гражданской войны в юбилейный год».
В последние годы, примерно с начала XXI века, в художественной литературе не наблюдалось большого интереса к теме революции и гражданской войны. Во многом это объясняется тем, что писатель в значительной степени ориентируется на интересы своих потенциальных читателей. А актуальная историческая память народа в сегодняшней России не простирается вглубь XX века далее событий Великой Отечественной войны, которая, благодаря огромным жертвам, оставила неизгладимый след в памяти почти каждой российской семьи. События начала прошлого века, включая Революцию и Гражданскую войну, воспринимаются в контексте исторической прозы, наравне с историческими романами, посвященным дворцовым переворотам XVIII века или эпохе Древней Руси. Актуальны они, пожалуй, только для лиц с высшим гуманитарным образованием. Но в связи со столетним юбилеем революции 1917 года, как можно предположить, редакции «толстых» литературных журналов заказали своим постоянным авторам произведения к юбилею.
Вероятно, поэтому 2017 год был необычайно урожаен на произведения, посвященные революции 1917 года и гражданской войне. Порой действие разворачивается уже в другую эпоху, но тема революции выступает важным элементом воспоминаний главных героев. На тех же произведениях, которые посвящены непосредственно событиям революции и гражданской войны, ощущается влияние прозы 20-х годов.
В «Повести о последнем большевике» Александра Титова «Чичилетие» 1) Волга, 2017, № 7-8 действие происходит, в соответствии с классическим каноном, в течение одного дня 19 августа 1991 года, в вымышленном городе Ничтожске, в разгар антидемократического путча. Но главный герой, старый большевик Пал Иваныч, постоянно вспоминает события революции 1917 года, причем, по мысли автора, он «фактически выжил из ума, однако своими галлюцинациями, перемешанными с лозунгами, пытается оправдать свою жизнь, прошлые поступки». При этом «Пал Иваныч единственный мой в хорошем смысле идейный персонаж, который живет не ради себя, а ради мнимого «счастья всех людей». По отношению к другим он также добр и щедр, хотя судьба была к нему отнюдь не милосердна. Сказались долгие годы отсидки в лагерях». Пал Иваныч молится на Богиню Революции, а Ничтожску присваивает громкое название Революционск. При этом революционные воспоминания подаются в сниженной манере: «Во время траурного митинга прощания с Ильичом Пал Иваныча не допустили на трибуну, чтобы выступить с соответствующей речью – ты, дескать, мелкая революционная сошка, и не лезь под руку настоящим вождям!
А до этого Пал Иваныч дважды беседовал с Ильичом на темы аграрного вопроса, машинально украл у него со стола вечное перо, а когда узнал, что авторучка изобретена буржуазной технической мыслью, с отвращением растоптал сапогом ее в коридоре Кремля. Брызги чернильные так и полетели во все стороны». Главный герой – это маленький человек революции.
Вместе с тем, сами по себе события 1917 года служат лишь поводом для сравнения в контексте новой революции, разворачивающейся в августе 1991 года.
Московский писатель Алексей Иванов опубликовал роман «Опыт № 1918» 2) Дружба народов, № 5, 6, 7, , действие которого происходит в Петрограде в 1917-1918 годах, а главным героем является Глеб Иванович Бокий, глава спецотдела ВЧК. Деятельность чекистов, направленная на истребление старого Петрограда, занимает главное место в романе на фоне интриг большевистских вождей. Носителем же нравственного начала выступают священники Русской Православной Церкви, подвергающиеся гонениям. Символический финал – бегство крыс из революционного Петрограда и их гибель в Неве олицетворяет гибельные последствия революции для России. Роман Иванова написан с явно революционных позиций. По стилю он ориентируется на «Петербург» Андрея Белого, но написан в более реалистической манере.
В «Ненаписанной повести» московского писателя Бориса Красина «Поручик Л.» 3) Нева, 2017, № 5 революционные реминисценции возникают при рассказе о московской жизни эпохи перестройки. При беседе с одной из бывших, Татьяной Ивановной Бенкендорф, главный герой «узнал о том, что потеряла, чего лишилась Россия в результате революции семнадцатого года, больше, чем из всех документальных фильмов и мемуаров эмигрантов первой волны, вместе взятых». Революция 1917 года представлена как катастрофа, в духе известного фильма Станислава Говорухина «Россия, которую мы потеряли». Название же повести отсылает к книге Василия Шульгина «1920 год», как раз в годы перестройки после долгого перерыва переизданной в СССР. Поручик Л. является персонажем книги, сохраняющим невозмутимость в обстановке краха белой армии. Приводится соответствующая цитата из Шульгина: «Я чувствую твердую опору в поручике Л. Он самую малость сноб. В сущности говоря, ему нравится следующее: взять ванну, сесть за стол, покрытый чистой скатертью; выпив кофе, он покурил бы и написал бы небольшую статью; потом бы сел за рояль и сыграл „Valse triste“ Сибелиуса. Но за неимением всего этого он сохраняет неизменную любезность ко всем и ласковость к некоторым. И этим держится. Это своего рода защитный цвет, выработанный „драпом»». И этика поручика Л. противопоставляется этике друга главного героя, погрязшего в нечистоплотном бизнесе.
Повесть в новеллах дальневосточного писателя Игоря Малышева «Номах» имеет подзаголовок «Искры большого пожара» 4) Новый мир, 2017, № 1 и отсылает нас к герою поэмы Сергея Есенина «Страна негодяев», под которым отчетливо угадывается атаман анархистов Нестор Иванович Махно. Эта повесть представляется нам наиболее значительным произведением революционной тематики в 2017 году. Заметим, что другие махновцы (Аршинов, Щусь, Каретников, Задов и др.) фигурируют в повести под своими настоящими фамилиями. Малышев явно ориентируется на «Конармию» Исаака Бабеля, «Россию кровью умытую» Артема Веселого, а в какой-то мере – и на «Донские рассказы» Михаила Шолохова, только с более сложной, чем у Шолохова, оценкой махновцев. Ряд сюжетов же взят из советских фильмов, таких, как «Адъютант его превосходительства» и «Служили два товарища». Писатель старается показать через военный быт анархистскую, крестьянскую стихию, причем Номах-Махно и махновцы (номаховцы) выходят у него даже симпатичнее, чем буденовцы у Бабеля, несмотря на свою обреченность, а возможно, благодаря ей. Жестокость махновцев показывается в конкретных образах, а только в описаниях: «Госпиталь оказался офицерским, а офицеров не оставляли в живых никогда. (…) Третьи сутки городок звенел от криков и стонов истязаемых и добиваемых. (…) Самогон шел легко, как квас». Жертвы махновцев лишены конкретных черт, а представлены единой массой. А воюет Номах-Махно в повести в первую очередь с белыми, а не с красными, как было в многочисленных произведениях советского времени, посвященных гражданской войне, начиная с «Красных дьяволят» Павла Бляхина, написанных в 1921 году, в разгар махновщины. Придумав мучительную казнь офицерам, Номах излагает свою философию: «Хочу заметить господам, - насмешливо крикнул Номах, - то, с чем вы сейчас пытаетесь бороться, называется силой земного тяготения. Иными словами, вы боретесь с силой земли. Слышите? С силой земли! А земля - это мы, крестьяне. Не вы! Мы! Земля наша по праву. С рождения. Поскольку нашим, крестьянским потом и кровью пропитана. Отцов наших, дедов, прадедов, вплоть до самого Адама. А землю вам не победить, кишка тонка». Здесь казнь заключается в том, что скованные одной цепью сотни пленных офицеров должны удержать, цепляясь за шпалы, вагоны с ранеными, которые катятся под уклон к разрушенному мосту через Днепр, в водах которого неизбежно должны погибнуть и раненые, и офицеры. Все казни и пытки в романе имеют символический смысл. Так, казнь бойцов продотряда, зарытых в землю живыми, но вверх ногами, заставляет вспомнить прозу Андрея Платонова и раскрывает философию главного героя, согласно которой врага надо уничтожать как можно более мучительным способом, давая ему-то, к чему он стремится:
«Рядом с дорогой на выкошенном лужку лежали наполовину закопанные в землю человечьи фигуры в вылинявших гимнастерках, со связанными за спиной руками.
- Это кто? - спросил Номах.
Рядом проснулся и сел, вытянув шею, Аршинов.
- Продотряд красный, - пояснил боец из сопровождения. - Наши ребята поймали да тут головами вниз и прикопали.
Босые ноги красноармейцев мраморно белели на ярко зеленой траве. Пятка одного выделялась неестественно черным, будто была сделана из головни, цветом.
- Хлебушка захотели, - весело бросил боец. - Вот вам хлебушек. Подземельный. Ешьте на здоровье.
Номаху представились забитые землей рты и ноздри продотрядовцев.
Желтые рысьи глаза его (обычно такими глазами в русской прозе последних десятилетий принято наделять Сталина. – Б. С.), расслабленные неспешной ездой, стали жесткими, как затвердевший металл. Он окинул взглядом распростертые тела с нелепо раскинутыми, будто вывернутыми ногами. Стерня вокруг тел была измочалена агонией.
- Поехали.
Черты лица Номаха отяжелели.
- Что, Петр, правы наши, когда с большевиками вот так поступают?
- Правы, Нестор. Красные - враги. Какие тут, к чертям, сантименты.
- И я о том. А уж с продотрядами, которые у крестьян последнее отбирают, разговор и вовсе коротким должен быть. Не дольше того, сколько человек под землей прожить сможет. Все верно»
В данном случае бойцы продотряда наказаны мучительной смертью за то, что покусились на крестьянскую землю и плоды крестьянского труда.
Точно так же эпизод, когда белый контрразведчик Донцов при допросе выжигает махновцу Витюше глаза солнечным зайчиком заставляет вспомнить платоновский «Чевенгур»:
«- Ах, эта бездонность человеческого взгляда, - произнес он и приблизил линзу к его лицу, фокусируя солнечный луч на распахнутом зрачке пленного.
- Крепче держим, - негромко приказал.
- «Великая правда и великая тайна»… - шептал он, вглядываясь в суженный линзой луч. - Ну, «богоносец», что там у тебя? Яви.
Запахло горелым (…)
- Не дергайся, - выговаривал Донцов. - Естествознание - жестокая наука, но это единственный способ познания мира. Сейчас мы будем пытаться понять, что там за бездна прячется в твоих глазах. Ненавижу ее. Из-за нее весь ужас и весь кошмар этого мира. Кто убил моего отца? Она, непонятная и непроницаемая бездна. Крестьянство, народ, стихия. Тоже своего рода космос. Но мы справимся с ним, с твоим космосом, вот увидишь…»
Здесь, пожалуй, налицо пародия на платоновский «космизм», на его веру в природную энергию, которую можно передать человеку (например, рассказ «Дети солнца»).
А во сне Номах разговаривает с Богом, и этот разговор выражает авторскую позицию по отношению к насилию в гражданской войне:
- Думал, не примешь. Крови на мне много.
- Крови на тебе, Нестор, не то что много. Ты весь сплошь одна кровь.
Номах молчал.
- Смертей на тебе как капель в дождь.
- Знаю. Оттого и боялся.
- Что боялся, хорошо. Но что пришел, вдвойне хорошо.
……………………………………………………………………………..
- Никогда я не думал, что вы, мои дети, до такого зверства дойти сможете. Разного ждал, но вот так…
- Но ведь получилось в итоге, Господи? Смотри, по-нашему вышло. И хорошо ведь! Пусть и не по-твоему.
В алтаре долго молчали, потом светлый и спокойный голос согласился:
- Хорошо.
Номах, словно ученик, ободренный нежданной похвалой учителя, заговорил:
- А я ведь был уверен, ненавидеть будешь ты меня за то, что рай на земле строить собрался. Твои права узурпировал.
- Вот тоже… Кто не строит царства небесного на земле, недостоин его и на небе. Царство мое - царство любви. Не ненависти и не принуждения, а любви. И тот, кто не пытается мое царство на земле строить, не нужен мне и никогда нужен не был. (Тут можно усмотреть намек на коммунистов, соблазнивших народ возможностью достижения земного рая – построения коммунизма. Но царства любви большевики никогда не строили, полагаясь на террор, репрессии и пропаганду. – Б. С.)
- Вот как… - удивился Номах.
- Только так! А ты что думал? Что мне безвольные да бессильные любы? Ну, нет.
- А как же кровь?
Под сводами установилась тишина. Даже ветер стих. И только пылинки продолжали свой сверкающий полет в огромном воздушном кристалле храма.
- Крови я тебе, Нестор, не прощу.
Номах несколько раз кивнул. Глаза его были закрыты.
- И не прощай. Я сам себе не прощу».
Трагедия истории, по мысли писателя, состоит в том, что больше всего крови неизменно проливается при попытках построить земной рай, но такой рай непреодолимо влечет человечество, хотя царство любви и нельзя построить на насилии.
Повесть Малышева в целом написана неплохо и является пока что самым заметным произведением 2017 года на революционную тему, но в стилистическом отношении она явно вторична и, может быть, перенасыщена литературными аллюзиями. Автор выступает ни с «красных», ни с «белых» и ни с «зеленых» (анархистских) позиций. Он лишь демонстрирует разрушительную природу и бессмысленность всякого насилия, какими бы благородными целями оно ни прикрывалось.
Известный писатель Евгений Попов своему эссе «Революция» 5) Октябрь, 2017, № 2 дал довольно громоздкий подзаголовок «Политизированный рассказ о любви 18+. Посвящается грядущему столетию Великого Октябрьского большевицкого переворота».
Основная мысль Попова:
«И ведь до сих пор трясет весь мир, да все сильнее и сильнее, от содеянного в России 25 октября (7 ноября) 1917 года ссучившимся дворянином Лениным и его компанией, состоящей большей частью из городской шпаны.
Вроде уроженца Херсонской губернии Левы Троцкого.
Грузинского бандита Кобы Джугашвили.
Нижегородского мещанина с четырьмя классами образования Яши Свердлова.
Шляхтича Феликса Эдмундовича Дзержинского, в честь которого потом назвали фотоаппарат ФЭД.
Тверского козлобородого М. Калинина и других интернационалистов».
Коммунистов Попов очень не любит, и этим содержание эссе исчерпывается.
Сергей Кузнецов в первой части своего романа «Учитель Дымов» 6) Октябрь, 2017, №№ 5,6 события революции отражаются в воспоминаниях современных героев о жизни своих родителей. И знакомятся они, что неслучайно, на празднике, посвященном годовщине Октябрьской революции. А герои поздравляют своих родных не только с Новым годом, но и с Днем Революции. Герои исторической части романа заявляют:
«– А помню, когда ты мальчишкой был, – продолжил Борис, – ты все хотел строить новый мир. Мировая революция и прочий троцкизм. Надо ставить крупные задачи! Стремиться к грандиозным целям! (…)
– Малые дела, – говорил Володя, – вот что реально изменит мир. Достаточно революций, довольно террора. Только воспитание людей, только мелкие изменения. Шаг за шагом, медленно, но верно».
Современные же герои оказываются среди демонстрантов на Болотной площади, участвуют в не свершившейся революции. Что она не свершилась, некоторые из героев жалеют. И здесь тоже возникает спор: что важнее – революция или теория малых дел? Авторская же позиция заключается в том, что писатель, как и его главный герой, «не верит в революции, бархатные, цветные, какие угодно».
Повесть екатеринбургского писателя Владимира Каржавина «Дважды генерал и Чешская мафия» 7) Урал, 2017, № 2 посвящена судьбе одного из вождей белого движения на Востоке России генерала и дворянина польского происхождения Сергея Николаевича Войцеховского, который после гражданской войны сделал успешную карьеру в чехословацкой армии, в 1945 году был арестован СМЕРШ и умер в 1951 году в советском лагере Озерлаге в Иркутской области. Повесть построена как воспоминание умирающего в лагере генерала о своей богатой событиями жизни. Каржавин пишет с явной симпатией к Войцеховскому, в период германской оккупации Чехословакии отказавшемуся сотрудничать с нацистами. Основная мысль повести сводится к следующему: «чехи Войцеховского наградили «Белым Орлом», белорусы устраивают посвящённые ему выставки - «Войцеховский вернулся в Белоруссию». А в Россию? Ведь он воевал в русской армии, всегда считал себя русским, да и покоится в русской земле! Сейчас уже не принято участников Гражданской войны делить на хороших и плохих, на своих и чужих. И белые, и красные воевали, но каждый за своё - это наша история». Здесь ясно чувствуется позиция автора по-булгаковски стать и над красными, и над белыми.
Роман Льва Прыгунова «Азиатское детство Ивана Ташкентского» 8) Звезда, 2017, № 9 , написанный еще в 1972 году, посвящен жившему и умершему в Ташкенте в 1918 году Николаю Константиновичу Романову (князю Искандеру), являвшемуся изгоем царской семьи и одному из немногих Романовых, кому посчастливилось после Октябрьской революции умереть своей смертью в России, от воспаления легких. Автор, «правда, уверен, что он был расстрелян, но из-за его популярности в крае ему устроили фиктивные похороны. Что-что, а лапшу на уши большевики вешать научились, можно сказать, «с пеленок»». Заметим, что современные исследования этой уверенности не подтверждают. Как отмечается в романе, стилизованном под документально-мемуарное повествование (автор заявляет об отдаленном родстве с опальным великим князем), «отречение императора 2 марта 1917 года и Февральскую революцию Николай Константинович Романов принял с восторгом: поднял красный флаг над своим дворцом и тут же отправил приветственную телеграмму Керенскому, с которым был лично знаком». Большевики изображены Прыгуновым вполне гротескно. А завершается роман словами: «Какой бы могла быть Россия, если бы ее Императором стал в свое время Его Высочество Николай Константинович Романов - мой гипотетический дедушка!»
Повесть русского писателя Владимира Лидского (Владимира Михайлова), живущего в Киргизии, «Эскимосско-чукчанская война» (Дружба народов, № 10), рассказывает о своем дяде Богдане, которому довелось участвовать в революционных событиях на Чукотке, и его друге Михаиле Марикове: «…отправимся за дядей Богданом прямиком в 1917 год и увидим его уже левым эсером во Владивостоке: сначала он подвизался в Союзе приамурских кооператоров, а потом стал членом Владивостокского совета рабочих и солдатских депутатов, чему способствовал некий Миша Мариков, с которым дядя Богдан сдружился в Союзе кооператорвов, - этот Мариков был резкий, заводной, горячий; вспыльчивость его делала с ним злые шутки, приводя порой к ненужным драмам, но к дяде Богдану он относился с уважением, ценил его и доверял; вот они вместе делали дела: дядя Богдан забросил этнографию и стал работать ради партии, потому что верил в партийные идеи, как верил когда-то в систематический террор… после революции, правда, радикальные доктрины стали тяготить его, потому что он видел много смерти, очень от нее устал и не находил более в убийстве ни радости, ни пользы, - военные набеги чукчей, в которых он участвовал, Великая война и революционные эксцессы научили его относиться к жизни человека много осторожнее, а тут снова - левые эсеры и всякие противоречия, но он работал, стараясь не касаться крови, и это у него, в общем, получалось, но чувство, что дороги эсеров - не самые хорошие, в конце концов привело его в РКП(б), чему, кстати, немало способствовал известный Мариков, и так они продолжили общий путь, став даже в восемнадцатом году участниками Третьего съезда Советов, однако судьба их оказалась краткой и печальной, - дяде Богдану было отмерено всего-то пятьдесят пять лет, и я уж сегодня на четыре года пережил его, а Марикову и подавно - едва тридцать с небольшим, хотя за этот миг успел он познать и славу, и власть в полной мере, и любовь загадочной красавицы, роковой дамы, бросившей для него своего мужа, купца-миллионера». Следует сказать, что повесть написана в стиле потока сознания в виде всего одного бесконечного предложения. При этом «Эскимосско-чукчанская война» написана с явным сочувствием к дяде Богдану и трагической судьбе членов Ново-Мартинской коммуны, которые даны как «романтические герои и беззаветные рыцари нашей революции». Очевидный прототип Марикова — Михаил Сергеевич Мандриков (псевдоним Сергей Евстафьевич Безруков, участник установления коммунистической власти на Чукотке, убитый 2 февраля 1920 года белыми вместе с большинством коммунаров. При этом причиной белогвардейского восстания послужили бессудные расстрелы состоятельных граждан, проводившиеся коммунарами. По утверждению участников восстания, «именующие себя членами ревкома во главе с Мандриковым - это был не ревком, а какая-то банда разбойников, которые хотели ограбить казну». А «роковой женщиной» была Елена Бирич, жена богатейшего рыбопромышленника Чукотки 9) Часть 1 , Часть 2 . Отметим, что эти события, но в сильно романтизированной форме, отражены в советском фильме «Начальник Чукотки», снятом в 1967 году, к 50-летнему юбилею революции, режиссёром Виталием Мельниковым в жанре приключенческой комедии и с перенесением действия в 1922 год.
Условно говоря, ни одно из произведений художественной литературы, где затрагивается тема революции, не написано с чисто «красных», пробольшевистских позиций. Носители таких взглядов в лучшем случае удостаиваются лишь добродушной иронии. В то же время, сохраняются произведения, написанные с «белых» позиций. Однако необходимо отметить тенденцию появления произведений, написанных ни с «красных», ни с «белых», ни с «зеленых» позиций и не отдающих правоте ни одной из сторон гражданской войны. Бросается в глаза также обращение писателей к судьбам далеких предков, переживших революцию и гражданскую войну. В то же время, ни одно из литературных произведений, посвященных революции 1917 года, пока что не стало настоящим событием литературной жизни и не вызвало какой-либо реакции в критике, хотя, например, «Номах» Игоря Малышева явно заслуживает развернутой рецензии. Что также характерно, ни в одном из названных произведений нет попытки вскрыть причины революции и гражданской войны, а отображаются лишь их ход, восприятие и последствия. Наверное, дело в том, что задача художественной литературы – не анализировать события, а прежде всего духовно их переживать.
Революция – это всего лишь ошибка неопытных политиков или же продуманное глобальное событие? Скорей первое, ведь власть не хотела править, да и уже не имела такой возможности. Для того, чтобы взять народ под железный контроль, у правящей верхушки не находилось ни сил, ни влияния. Крестьяне и рабочие также это осознавали. Все это и привело к свержению царя и установлению власти Советов. Но нуждалась ли страна в глобальных изменениях? И тут уже мнения расходятся. Одни считали революцию напрасной и искали альтернативу этому процессу. Для других она была фатальной неизбежностью. Другой вопрос: могла ли страна избежать таких кровавых результатов? Несомненно, да. Можно было предотвратить хаос и разруху. Предводители революционного движения просто отправили крестьян в «свободное плавание», что и привело к уничтожению культурного наследия.
Мародерство малообразованных слоев превратило страну в руины.
Все эти изменения были восприняты людьми совершенно по-разному. Эти точки зрения нашли воплощение в различных произведениях культуры и искусства.
Какое значение для развития человеческого общества имела Великая Октябрьская социалистическая революция? Это событие коренным образом изменило жизнь людей России. Произошел переход от старого капиталистического мира к новому, социалистическому. Это означало, что настал конец эксплуатации одного человека другим. Впервые за всю историю нашего государства угнетенным классам была дана не только свобода, но и возможность прожить свою жизнь достойно и благополучно.
Освобожденные крестьяне и рабочие стали хозяевами собственной жизни. В этом масштабном процессе, начавшемся после социалистической революции, произошла переоценка ценностей, духовных ориентиров.
Октябрьская революция открыла широкий простор для многообразных творческих поисков. Первыми, кто высказал свое истинное мнение, были поэты.
В.В. Маяковский, как известно, всем сердцем принял революцию, называя её «моя революция». В поэме «Облако в штанах», написанной в 1914-1915 годах, он не только предугадывал события семнадцатого года, но и высказывал свою убежденность в их успехе:
В терновом венце революций
грядет шестнадцатый год.
Сам же он призывал людей к разрушению старого порядкаво имя создания нового, уверяя, что этого можно достичь только благодаря революционным преобразованиям:
Чтоб флаги трепались в горячке пальбы,
как у каждого порядочного праздника –
выше вздымайте, фонарные столбы,
окровавленные туши лабазников.
В послеоктябрьской поэме «Хорошо!» Маяковский показал тернистый путь к освобождению и жизнь людей разных сословий после революции. Несмотря на все тяготы, которые испытали они в это время, поэт верил, что страна возродится, но уже новой, с новыми идеями и ценностями. В.В. Маяковский заканчивает поэму словами, полными веры в то, что тысячи отданных жизней стоили того, чтобы страна процветала:
Весну человечества,
Рожденную
В трудах и в бою,
Мое отечество,
Республику мою!
Как видим, В.В. Маяковский был яростным глашатаем Великой Октябрьской революции и следовал в своем творчестве её идеям.
Совсем иначе воспринимал революцию, как известно, С.А. Есенин. Будучи центральными фигурами в советской литературе, С.А. Есенин и В.В. Маяковский постоянно вступали в полемику. Несмотря на это, крестьянский поэт, как и его оппонент, радостно принял революцию. В поэме «Преображение» отразилось восприятие революционных действий певцом российской природы:
Рушит скалы златоклыкий,
Новый сеятель
Бредет по полям,
Новые зерна
Бросает в борозды.
Но нельзя сказать, что революция вызывала у него такой же бурный восторг, поэтический и человеческий, каку Маяковского.
Известный символист двадцатого века А.А. Блок встретил Октябрьскую революцию восторженно. В 1918 году он написал поэму «Двенадцать». В ней поэт запечатлел образ той революции, в которую ему хотелось верить. С помощью цветовых и предметных символов А.А. Блок показывает происходящее. Так, революция изображена в виде очищающего пожара, метели, вселенского ветра:
Ветер, ветер-
На всем божьем свете.
А среди представителей старого мира пред нами «буржуй на перекрестке», «барыня в каракуле», «товарищ поп», писатель-«вития» . Им противопоставлены бойцы красной гвардии. Но вид их далеко не героический. Они одеты как попало, понятие «дисциплина» для них не главное, но они свято верят в правое дело революции, поэтому их двенадцать, как и апостолов Иисуса Христа. Да и в конце поэмы появляется образ-символ:
В белом венчике из роз-
Впереди – Исус Христос.
Все это позволяет понять, что революция для поэта – священна. В поэме показаны не только события 1917 года, но и послереволюционный хаос, анархия, царившая в стране. Хотя социалистическая революция была кровавой и беспощадной, но Блок-символист верил, что все происходящее свершается во имя справедливости.
Но не только поэзия обращается к теме революции. Она становится одной из важнейших в зарождающемся кинематографе.
Интересна позиция режиссера Михаила Ромма, снявшего художественный фильм « Ленин в Октябре», посвященный двадцатилетию Октябрьской революции. В нем отобразились и полная нищета, царившая в период правления Временного правительства, и стремление Центрального Комитета партии большевиков создать новый, справедливый мир. В этой кинокартине было показано, как простые рабочие отстаивали свою честь, как боролись за революционную идею. На протяжении всего фильма мы всей душой поддерживаем большевиков и сопереживаем Ленину. И не случайно, ведь режиссер именно этого и добивался, чтобы зритель был на стороне революции.
Уходя вглубь истории, нельзя не вспомнить экранизацию Сергея Эйзенштейна « Октябрь».Юбилейный фильм, приуроченный к годовщине Октябрьской революции 1917 года, раскрывал все аспекты жизни людей в это нелегкое время. Перед нами мелькают кадры о том, как люди стояли сутками в очередях, чтобы купить хоть какое-то продовольствие, как расстреливали мирную демонстрацию. Конечно, все это не может не задеть за душу. Так режиссер добился доверия зрителя и вызвал сочувствие к народу и большевикам.
Многие верили, что все проблемы можно было решить мирным путем. Если бы правительство прислушалось к требованиям, нуждам своего народа. Если бы не дезинформировало, не держало «в ежовых рукавицах» цензуру. Не идея подняла народ на восстания и демонстрации, а всего лишь их собственные нужды. А коренной переворот произошел не просто в стране, но и в сознании каждого. Поэтому Октябрьская революция имела такое значение. И если бы ее не было, то мы бы сейчас не читали такие замечательные произведения, не смотрели бы киновыдающихся режиссеров, связанные с революцией.
Свой шестой по счёту роман Фёдор Михайлович Достоевский написал под впечатлением от первых проявлений террористического движения, готовящегося в подполье царской России. В 1869 году страну потрясло громкое убийство студента Ивана Иванова, подготовленное С. Г. Нечаевым с целью укрепить своё влияние в революционном кругу. Собственно, так называемая «нечаевщина» и легла в основу сюжета самого политизированного романа Достоевского, который был издан спустя два года после трагических событий. Изначально писатель задумывал небольшое произведение на острую тему, однако в ходе работы создал настоящий роман-предсказание, в котором соединил злободневные сюжеты, наброски, сделанные для ненаписанного романа «Жития великого грешника», и продолжил линию нравственных споров, начатую ещё в романе «Преступление и наказание».
Эта книга заключает в себе художественное отражение исторических событий и одновременно с этим является переломной точкой в биографии и творчестве самого писателя. Рассказывая о трагических событиях революции и гражданской войны, Иван Алексеевич Бунин опирается на собственные дневниковые записи, сделанные в Москве и Одессе с 1918 по 1920 год. Описывая и осмысляя произошедшее, автор придаёт повествованию гневную и безысходную интонацию, ведь для него революция была сродни национальной катастрофе. Нескрываемая критика новоявленных вождей («Ленин, Троцкий, Дзержинский… Кто подлее, кровожаднее, гаже?») привела к тому, что советская цензура наложила строгий запрет на публикацию этого произведения в СССР, и снят он был только в годы Перестройки. Первые публикации фрагментов романа появились в Париже, на страницах русской эмигрантской газеты «Возрождение», в 1925-1927 годах.
Последний роман Тургенева «Новь», по его собственному признанию, «писался скоро, легко (в три месяца) - и с меньшим количеством помарок», что для него, привыкшего работать вдумчиво и постепенно, было совсем не свойственно. Замысел этого произведения родился ещё в 1870 году, когда в воздухе витали идеи «народничества» - романтической по своей сути идеологии, которая делала ставку на «сближение» духовной элиты с крестьянами. Сюжет романа разворачивается в конце 60-х и описывает искания русской революционной интеллигенции. Осознание классовой разобщённости внутри страны побуждает героев отправиться «в народ», пытаясь донести до простого люда истинные причины их бедственного положения и побудить их восстать против режима. Однако попытки массовой агитации встречают непонимание среди крестьянства. Несмотря на неприятие идей своих героев, Тургенев не осуждает их, а рисует образы несчастных молодых людей, запутавшихся в собственных ошибках. Сам он был убеждён, что вывести Россию из пропасти можно лишь путём постепенных преобразований и всеобщего просвещения.
Поэму, которую многие называли «политическим падением» Блока, он написал всего через два месяца после Октябрьской революции. Работа шла лихорадочно, Блока всецело захватила стихийность происходящего. Первый иллюстратор поэмы, Юрий Анненков, рассказывал, что для поэта «Мировой пожар» был не этапом преобразований, а целью как таковой. Он оправдывал жестокость большевистских нравов, видя в ней очищающее пламя, которое прижгёт раны на теле России. И пусть уже год спустя, лёжа на смертном одре, поэт отрекался от своего сочинения и умолял жену сжечь все его экземпляры, всё-таки мало кто станет спорить, что именно Блок, как никто другой близко заглянул в лицо революции, увидев в нём бесстыдное самодовольство расхристанного люмпена, не признающего никаких рамок.
Первый роман Михаила Булгакова - своеобразный реквием по миру русской интеллигенции, разрушенному революцией. Роман вполне можно назвать автобиографическим: почти все главные герои списаны с реальных прототипов - членов семьи Булгаковых и их знакомых. Основные события также взяты из судьбы реальных героев, причём подчас с документальной точностью. Автор не изменил и место действия, использовав в качестве декораций киевские улицы и родной дом. В центре сюжета - семья русских интеллигентов и их ближний круг, переживающие события Гражданской войны на Украине в конце 1918 года. Критики приняли роман неоднозначно, советские власти ругали автора за лояльность к классовым врагам, их оппоненты не одобряли того, что Булгаков не отрицает новых устоев. Первая публикация одной из частей романа появилась в журнале «Россия» в 1925 году, а полностью он впервые вышел во Франции в 1927-1929 годах. В последствии события романа послужили основой для пьесы Булгакова «Дни Турбиных», которая неоднократно и с успехом ставилась на сцене и экранизировалась.
Борис Пастернак работал над своим главным романом «Доктор Живаго» десять лет, с 1945 по 1955 год. В романе соединился талант Пастернака как прозаика и его поэтический дар - в повествование включены стихи главного героя, Юрия Андреевича Живаго. Это ещё один портрет русской интеллигенции на фоне драматических исторических событий, захватывающих период от начала века до Великой Отечественной войны. Биография доктора и поэта стала для Пастернака холстом, в который вплетены вечные размышления о жизни и смерти, события русской истории и оценка роли революции в ней, образы интеллигенции, проблемы христианства и еврейства. Советская критика встретила роман негативно, книга долгое время не издавалась на родине автора из-за его негативной оценки событий 1917 года.
«Красное колесо» - одно из ключевых произведений Солженицына, роман-эпопея об истории России в период с 1914 до 1917 года. Задумывая это грандиозное произведение, Солженицын хотел рассказать всю правду о реалиях того времени, ведь он был одним из немногих авторов, сохранивших «ощущение современности этих событий». Солженицын назвал роман «повествованьем в отмеренных сроках» и поделил его на два действия и четыре «узла». Первое действие описывает события от Первой Мировой до Февральской реолюции, а второе включает в себя узел «Апрель Семнадцатого» и конспект ненаписанных узлов, описывающих последующие события до декабря 1917 года. Работая над созданием персонажей, Солженицын наряду с вымышленными фигурами также опирался на реальные прототипы. В Сане Лаженицыном можно узнать отца автора, в Косте Гулае - друга Николая Виткевича.
Если вы нашли опечатку или ошибку, выделите фрагмент текста, содержащий её, и нажмите Ctrl + ↵
