«Новая женщина» Ханна Хёх: Как придумать один коллаж, выйти из тени мужа и прославиться на весь мир. Смыслы бессмыслицы

Одной из самых знаменитых женщин в сообществе художников-дадаистов стала немка Ханна Хёх

Имя немецкой художницы Ханны Хёх громко зазвучало в 20-х годах прошлого века — встав на путь дадаизма, она прославилась как ведущий коллажист того времени. Ее работы выставлялись рядом с живописью и графикой Франсуа Пикабиа, Макса Эрнста и Георга Гросса на первой международной дада-выставке 1920 года. В то же время Хёх работала в издательстве Ullstein Verlag, клеила коллажи для журналов и жила с австрийским художником и писателем Раулем Хаусманном, который и ввел девушку в круг немецких авангардистов.

Великобритании впервые предстоит провести ее ретроспективу, и занялась этим лондонская галерея Whitechapel. Она собрала около ста работ Ханны Хёх по мировым музеям и частным коллекциям, охватив всю ее карьеру длиной в 60 лет — с 1910 по 1970 год. Выставка Ханны Хёх , к которой приурочен цикл лекций, кинопоказов и дискуссий, пройдет в Лондоне с 15 января по 23 марта.

Одна из главных заслуг Ханны Хёх — образ так называемой "новой женщины", который ей удалось создать в Германии периода Первой мировой войны. Она ратовала за свободу во всем и ставила под сомнение традиционные понятия в творчестве, отношениях и красоте. Этот пласт ее работы Whitechapel раскрывает, показывая серию "From an Ethnographic Museum" — коллажи с женскими телами на тему гендерных и расовых стереотипов.

Среди ее знаменитых ранних работ — коллаж High Finance 1923 года, в котором дадаистка критикует отношения между банкирами и военными в период европейского экономического кризиса. Самую же известную работу художницы под названием " Cut With the Kitchen Knife" 1919 в галерее Whitechapel не покажут, однако, и без нее ретроспектива Ханны Хёх получается на редкость крупной и значимой.

Незадолго до Второй мировой войны, в 1933-м, Ханне Хех запретили заниматься художественной деятельностью, а работы ее объявили "дегенеративным искусством", которое не может быть выставлено где-либо. Только с 1945 года для художницы началась "оттепель" — она снова смогла вернуться к работе, затем, в 1965-м — поступить в Берлинскую академию художеств, и, наконец, свободно творить и выставлять свои коллажи в Германии, что Ханна Хех и делала до самой смерти в 1978 году.

Ханна Хёх

Ошибка Lua в Модуль:Wikidata на строке 170: attempt to index field "wikibase" (a nil value). Ханна Хёх (справа), П. Мондриан и Нелли ван Дусбург
Имя при рождении:	Ошибка Lua в Модуль:Wikidata на строке 170: attempt to index field "wikibase" (a nil value).
Дата рождения:	Ошибка Lua в Модуль:Wikidata на строке 170: attempt to index field "wikibase" (a nil value).
Место рождения:	Ошибка Lua в Модуль:Wikidata на строке 170: attempt to index field "wikibase" (a nil value).
Дата смерти:	Ошибка Lua в Модуль:Wikidata на строке 170: attempt to index field "wikibase" (a nil value).
Место смерти:	Ошибка Lua в Модуль:Wikidata на строке 170: attempt to index field "wikibase" (a nil value).
Происхождение:	Ошибка Lua в Модуль:Wikidata на строке 170: attempt to index field "wikibase" (a nil value).
Подданство:	Ошибка Lua в Модуль:Wikidata на строке 170: attempt to index field "wikibase" (a nil value).
Гражданство:	Ошибка Lua в Модуль:Wikidata на строке 170: attempt to index field "wikibase" (a nil value).
Страна:	Ошибка Lua в Модуль:Wikidata на строке 170: attempt to index field "wikibase" (a nil value).
Жанр:	Ошибка Lua в Модуль:Wikidata на строке 170: attempt to index field "wikibase" (a nil value).
Учёба:	Ошибка Lua в Модуль:Wikidata на строке 170: attempt to index field "wikibase" (a nil value).
Стиль:	Ошибка Lua в Модуль:Wikidata на строке 170: attempt to index field "wikibase" (a nil value).
Покровители:	Ошибка Lua в Модуль:Wikidata на строке 170: attempt to index field "wikibase" (a nil value).
Влияние:	Ошибка Lua в Модуль:Wikidata на строке 170: attempt to index field "wikibase" (a nil value).
Влияние на:	Ошибка Lua в Модуль:Wikidata на строке 170: attempt to index field "wikibase" (a nil value).
Награды:	Ошибка Lua в Модуль:Wikidata на строке 170: attempt to index field "wikibase" (a nil value).
Звания:	Ошибка Lua в Модуль:Wikidata на строке 170: attempt to index field "wikibase" (a nil value).
Премии:	Ошибка Lua в Модуль:Wikidata на строке 170: attempt to index field "wikibase" (a nil value).
Сайт:	Ошибка Lua в Модуль:Wikidata на строке 170: attempt to index field "wikibase" (a nil value).
Подпись:	Ошибка Lua в Модуль:Wikidata на строке 170: attempt to index field "wikibase" (a nil value).
Ошибка Lua в Модуль:Wikidata на строке 170: attempt to index field "wikibase" (a nil value).

Ханна Хёх (настоящее имя Иоганна Хёх, нем. Hannah Höch ; 1889-1978) - немецкая художница - дадаист , мастер коллажа.

Жизнь и творчество

Иоганна Хёх родилась в семье страхового агента, мать её была художником-любителем. Уже в 15-летнем возрасте девушка была вынуждена оставить школу, чтобы заботиться о младших братьях и сёстрах. В 1912 году она поступила в берлинскую Школу прикладного искусства. В 1914 году Хёх посетила в Кёльне большую выставку немецкого современного искусства, затем училась в школе при Музее прикладного искусства в Берлине, в классе у Эмиля Орлика . В это время она познакомилась с Раулем Хаусманом и вступила с ним в близкие отношения. Также с Хаусманом Хёх стала развивать художественное направление фотомонтажа . В 1916-1926 годах художница работала для издательства Ullstein Verlag , преимущественно в его журнальном отделении. Благодаря Хаусману, Х. Хёх в 1917 году познакомилась с дадаистскими художниками Берлина. В 1920 она принимает участие в Первой международной дада-выставке . Начиная с 1920 года Хёх стала постоянной участницей ежегодных выставок художественной группы Ноябрь . В том же 1920 году Хёх и Хаусман поехали в Прагу для установления отношений с чехословацкими дадаистами.

В 1921 году Хёх и Хаусман расстались. В 1924 году она совершила поездку в Париж . На обратной дороге на родину художница посетила Пита Мондриана и членов голландской художественной группы De Stijl . В 1924 же году Хёх участвовала в художественной выставке в СССР , в 1925 - в выставке, организованной Немецким обществом искусств (Deutsche Kunstgemeinschaft) в Берлине. В 1926 году Хёх познакомилась с писательницей Тил Бругман , с которой она в 1929 году жила и работала в Гааге , и затем, до 1936 года, в Берлине. В 1932 году она выставляла свои коллажи в США.

В 1933-1945 году Ханне Хёх было запрещено заниматься художественной деятельностью. Работы её были объявлены относящимися к дегенеративному искусству , их было запрещено выставлять. К 1937 Хёх рассталась с Бругман, в 1938 году она вышла замуж за пианиста Курта Маттиса , с которым жила до 1944 года. В 1965 Х. Хёх приняли в Берлинскую академию художеств .

Художественное наследие Х. Хёх весьма разнообразно и принадлежит также к различным направлениям в искусстве. В 1996 году земля Берлин учредила дотируемую ныне суммой в 15 000 евро Премию Ханны Хёх за выдающиеся достижения в искусстве.

Напишите отзыв о статье "Хёх, Ханна"

Литература

Jula Dech: Hannah Höch. Schnitt mit dem Küchenmesser. Dada durch die letzte Weimarer Bierbauchkulturepoche Deutschlands . Fischer, Frankfurt am Main 1989, ISBN 3-596-23970-2.
Ursula Peters, Andrea Legde: Moderne Zeiten. Die Sammlung zum 20. Jahrhundert. (= Kulturgeschichtliche Spaziergänge im Germanischen Nationalmuseum; Bd. 3). Nürnberg 2000, insbesondere S. 112-120 passim
Hannah Höch, Gunda Luyken: Album . Hatje Cantz Verlag, Ostfildern 2004, ISBN 3-7757-1427-8. (Höchs Materialsammlung aus den Jahren 1925/26)
Jula Dech: Sieben Blicke auf Hannah Höch. Edition Nautilus, Hamburg 2003, ISBN 3-89401-401-6.
Wolfgang Maier-Preusker: In: Buch- und Mappenwerke mit Grafik des Deutschen Expressionismus. A.-Kat. für Hansestadt Wismar. Wien 2006, ISBN 3-900208-37-9.
Hanna Höch. Aller Anfang ist DADA! Hrsg. v. d. Berlinischen Galerie. Hatje-Cantz, Ostfildern 2007, ISBN 978-3-7757-1919-3.
Hanna Höch: Bilderbuch. mit einem Nachwort von Gunda Luyken. The Green Box, Berlin 2008, ISBN 978-3-908175-35-3.
Alma-Elisa Kittner: Visuelle Autobiographien. Sammeln als Selbstentwurf bei Hannah Höch, Sophie Calle und Annette Messager . Transcript, Berlin 2009, ISBN 978-3-89942-872-8.
Hanna Höch: Picture Book. with an essay by Gunda Luyken. The Green Box, Berlin 2010, ISBN 978-3-941644-13-7.

Отрывок, характеризующий Хёх, Ханна

И вот она, его милая и единственная жена, явилась ему такой, какой он помнил её всегда, и подарила ему чудесный шанс – подарила прощение, а тем же самым, подарила и жизнь...
Тут только я по-настоящему поняла, что имела в виду Стеллина бабушка, когда она говорила мне, как важен подаренный мною «ушедшим» такой шанс... Потому что, наверное, ничего страшнее на свете нет, чем остаться с не прощённой виной нанесённой обиды и боли тем, без кого не имела бы смысла вся наша прошедшая жизнь...
Я вдруг почувствовала себя очень усталой, как будто это интереснейшее, проведённое со Стеллой время отняло у меня последние капельки моих оставшихся сил... Я совершенно забыла, что это «интересное», как и всё интересное раньше, имело свою «цену», и поэтому, опять же, как и раньше, за сегодняшние «хождения», тоже приходилось платить... Просто все эти «просматривания» чужих жизней являлись огромной нагрузкой для моего бедного, ещё не привыкшего к этому, физического тела и, к моему великому сожалению, меня пока что хватало очень ненадолго...
– Ты не волнуйся, я тебя научу, как это делать! – как бы прочитав мои грустные мысли, весело сказала Стелла.
– Делать, что? – не поняла я.
– Ну, чтобы ты могла побыть со мной дольше. – Удивившись моему вопросу, ответила малышка. – Ты живая, поэтому тебе и сложно. А я тебя научу. Хочешь погулять, где живут «другие»? А Гарольд нас здесь подождёт. – Лукаво сморщив маленький носик, спросила девочка.
– Прямо сейчас? – очень неуверенно спросила я.
Она кивнула... и мы неожиданно куда-то «провалились», «просочившись» через мерцающую всеми цветами радуги «звёздную пыль», и оказались уже в другом, совершенно не похожем на предыдущий, «прозрачном» мире...
* * *

Ой, ангелы!!! Смотри, мамочка, Ангелы! – неожиданно пропищал рядом чей-то тоненький голосок.
Я ещё не могла очухаться от необычного «полёта», а Стелла уже мило щебетала что-то маленькой кругленькой девчушке.
– А если вы не ангелы, то почему вы так сверкаете?.. – искренне удивившись, спросила малышка, и тут же опять восторженно запищала: – Ой, ма-а-амочки! Какой же он красивый!..
Тут только мы заметили, что вместе с нами «провалилось» и последнее «произведение» Стеллы – её забавнейший красный «дракончик»...

Светлана в 10 лет

– Это... что-о это? – аж с придыхом спросила малышка. – А можно с ним поиграть?.. Он не обидится?
Мама видимо мысленно её строго одёрнула, потому что девочка вдруг очень расстроилась. На тёплые коричневые глазки навернулись слёзы и было видно, что ещё чуть-чуть – и они польются рекой.
– Только не надо плакать! – быстро попросила Стелла. – Хочешь, я тебе сделаю такого же?
У девочки мгновенно засветилась мордашка. Она схватила мать за руку и счастливо заверещала:
– Ты слышишь, мамочка, я ничего плохого не сделала и они на меня совсем не сердятся! А можно мне иметь такого тоже?.. Я, правда, буду очень хорошей! Я тебе очень-очень обещаю!
Мама смотрела на неё грустными глазами, стараясь решить, как бы правильнее ответить. А девочка неожиданно спросила:
– А вы не видели моего папу, добрые светящиеся девочки? Он с моим братиком куда-то исчез...
Стелла вопросительно на меня посмотрела. И я уже заранее знала, что она сейчас предложит...
– А хотите, мы их поищем? – как я и думала, спросила она.

Мастер коллажа.

Жизнь и творчество

Напишите отзыв о статье "Хёх, Ханна"

Литература

Jula Dech: Hannah Höch. Schnitt mit dem Küchenmesser. Dada durch die letzte Weimarer Bierbauchkulturepoche Deutschlands . Fischer, Frankfurt am Main 1989, ISBN 3-596-23970-2 .
Ursula Peters, Andrea Legde: Moderne Zeiten. Die Sammlung zum 20. Jahrhundert. (= Kulturgeschichtliche Spaziergänge im Germanischen Nationalmuseum; Bd. 3). Nürnberg 2000, insbesondere S. 112-120 passim
Hannah Höch, Gunda Luyken: Album . Hatje Cantz Verlag, Ostfildern 2004, ISBN 3-7757-1427-8 . (Höchs Materialsammlung aus den Jahren 1925/26)
Jula Dech: Sieben Blicke auf Hannah Höch. Edition Nautilus, Hamburg 2003, ISBN 3-89401-401-6 .
Wolfgang Maier-Preusker: In: Buch- und Mappenwerke mit Grafik des Deutschen Expressionismus. A.-Kat. für Hansestadt Wismar. Wien 2006, ISBN 3-900208-37-9 .
Hanna Höch. Aller Anfang ist DADA! Hrsg. v. d. Berlinischen Galerie. Hatje-Cantz, Ostfildern 2007, ISBN 978-3-7757-1919-3 .
Hanna Höch: Bilderbuch. mit einem Nachwort von Gunda Luyken. The Green Box, Berlin 2008, ISBN 978-3-908175-35-3 .
Alma-Elisa Kittner: Visuelle Autobiographien. Sammeln als Selbstentwurf bei Hannah Höch, Sophie Calle und Annette Messager . Transcript, Berlin 2009, ISBN 978-3-89942-872-8 .
Hanna Höch: Picture Book. with an essay by Gunda Luyken. The Green Box, Berlin 2010, ISBN 978-3-941644-13-7 .

Отрывок, характеризующий Хёх, Ханна

И оба приятеля рассказывали друг другу – один о своих гусарских кутежах и боевой жизни, другой о приятности и выгодах службы под командою высокопоставленных лиц и т. п.
– О гвардия! – сказал Ростов. – А вот что, пошли ка за вином.
Борис поморщился.
– Ежели непременно хочешь, – сказал он.
И, подойдя к кровати, из под чистых подушек достал кошелек и велел принести вина.
– Да, и тебе отдать деньги и письмо, – прибавил он.
Ростов взял письмо и, бросив на диван деньги, облокотился обеими руками на стол и стал читать. Он прочел несколько строк и злобно взглянул на Берга. Встретив его взгляд, Ростов закрыл лицо письмом.
– Однако денег вам порядочно прислали, – сказал Берг, глядя на тяжелый, вдавившийся в диван кошелек. – Вот мы так и жалованьем, граф, пробиваемся. Я вам скажу про себя…
– Вот что, Берг милый мой, – сказал Ростов, – когда вы получите из дома письмо и встретитесь с своим человеком, у которого вам захочется расспросить про всё, и я буду тут, я сейчас уйду, чтоб не мешать вам. Послушайте, уйдите, пожалуйста, куда нибудь, куда нибудь… к чорту! – крикнул он и тотчас же, схватив его за плечо и ласково глядя в его лицо, видимо, стараясь смягчить грубость своих слов, прибавил: – вы знаете, не сердитесь; милый, голубчик, я от души говорю, как нашему старому знакомому.
– Ах, помилуйте, граф, я очень понимаю, – сказал Берг, вставая и говоря в себя горловым голосом.
– Вы к хозяевам пойдите: они вас звали, – прибавил Борис.
Берг надел чистейший, без пятнушка и соринки, сюртучок, взбил перед зеркалом височки кверху, как носил Александр Павлович, и, убедившись по взгляду Ростова, что его сюртучок был замечен, с приятной улыбкой вышел из комнаты.
– Ах, какая я скотина, однако! – проговорил Ростов, читая письмо.
– А что?
– Ах, какая я свинья, однако, что я ни разу не писал и так напугал их. Ах, какая я свинья, – повторил он, вдруг покраснев. – Что же, пошли за вином Гаврилу! Ну, ладно, хватим! – сказал он…
В письмах родных было вложено еще рекомендательное письмо к князю Багратиону, которое, по совету Анны Михайловны, через знакомых достала старая графиня и посылала сыну, прося его снести по назначению и им воспользоваться.
– Вот глупости! Очень мне нужно, – сказал Ростов, бросая письмо под стол.
– Зачем ты это бросил? – спросил Борис.
– Письмо какое то рекомендательное, чорта ли мне в письме!
– Как чорта ли в письме? – поднимая и читая надпись, сказал Борис. – Письмо это очень нужное для тебя.
– Мне ничего не нужно, и я в адъютанты ни к кому не пойду.
– Отчего же? – спросил Борис.
– Лакейская должность!
– Ты всё такой же мечтатель, я вижу, – покачивая головой, сказал Борис.
– А ты всё такой же дипломат. Ну, да не в том дело… Ну, ты что? – спросил Ростов.
– Да вот, как видишь. До сих пор всё хорошо; но признаюсь, желал бы я очень попасть в адъютанты, а не оставаться во фронте.
– Зачем?
– Затем, что, уже раз пойдя по карьере военной службы, надо стараться делать, коль возможно, блестящую карьеру.
– Да, вот как! – сказал Ростов, видимо думая о другом.
Он пристально и вопросительно смотрел в глаза своему другу, видимо тщетно отыскивая разрешение какого то вопроса.
Старик Гаврило принес вино.
– Не послать ли теперь за Альфонс Карлычем? – сказал Борис. – Он выпьет с тобою, а я не могу.

В 20-ые годы прошлого века, когда искусство перевернули и поставили с ног на голову, когда появились такие течения, как кубизм, футуризм, дадаизм и прочие измы, Ханна Хёх была пионером фотомонтажа. Ханна работала с такими художниками и декораторами, как Джордж Гросс, Джордж Хартфилд, Рауль Хаусманн.
Только вот когда Рихард Хюльзенбек, одна из знаковых фигур дадаизма, писал историю Дада, он даже не упомянул имени Ханны Хёх, "забыл".
Мужчины того времени привыкли все лавры забирать себе. Только сейчас имена женщин, работавших бок о бок с этими мужчинами, начинают, наконец, выходить из тени.
Габриэль Мюнтер, подруга Василия Кандинского, Софи Таубер, жена Жана Арпа, Любовь Попова, соратница Александра Родченко, и конечно же, Фрида Кало, сейчас более известная, чем ее муж Диего Ривера.
Через много лет вышла из тени и Ханна Хёх.

Ханна Хёх (Hannah Höch) родилась в городе Гота (Тюригия, Германия) в 1889 году в семье страхового агента. Мама Ханны была художником-любителем.
В 15 лет Ханне пришлось бросить школу, чтобы ухаживать за братьями и сестрами.
Но в 1912 году Ханна продолжила учиться, Она поступила в берлинскую Школу прикладного искусства.
У Ханны "всегда был экспериментальный склад ума", и она искала новые формы в искусстве.
А еще у Ханны, по ее собственным словам, был "безрассудный характер". Когда она познакомилась с Раулем Хаусманном, то увлеклась им не только, как художником, но и как мужчиной. Хаусманн был женат, но это не помешало ему вступить с молоденькой Ханной в любовную связь.

Хёх и Хаусманн вместе с другими художниками с энтузиазмом восприняли дадаистские принципы.
Хаусманн рассказывал, что к открытию фотомонтажа его привел случай. Однажды они с Ханной увидели странную фотографию, на которой лицо сына хозяина пансионата, в котором они жили, наложилось пять раз на лица других солдат, которые его окружали. Это стало одним из самых известных методов дада.
Но позже, когда исследователи читали письма Ханны и Рауля друг к другу, выяснилось, что Хаусманн в основном пропагандировал этот метод, а большинство работ выполняла Ханна.
Женщина занималась рутинной работой, а мужчина продвигал. Но нет никакого сомнения, что эта пара разработала фотомонтаж в тандеме.
Как таковой фотомонтаж был известен еще с середины 19 века, но фотохудожники того времени старались свои манипуляции замаскировать, а Рауль и Ханна превратили фотомонтаж в концептуальное искусство, главной целью которого было оглушить, шокировать, вызвать эмоции.

Ханна Хёх и Рауль Хаусманн

Работы самой Ханны Хёх гораздо оригинальнее и интереснее, чем работы Хаусманна, но ей пришлось довольствоваться вторыми ролями, чтобы не травмировать хрупкое эго любимого человека, в то время как тот, получал львиную долю славы.
Но в конце концов после двух абортов Ханна предложила расстаться. В 1922 году Хёх и Хаусман расстаются.
В 1924 году Ханна приезжает в Париж и продолжает развиваться как художник.
В 1926 году Ханна знакомится с писательницей Тил Бругман, с которой живет и работает в течение 10 лет.

Хёх и Бругман

Зарабатывала деньги Ханна в основном работая для издательского концерна Ullstein. В том числе она разрабатывала узоры для вязания и вышивок в дамских журналах.
Благодаря работе в издательстве, у Ханны был доступ к разным журналам, из которых она делала вырезки для своих коллажей и группировала их по темам.
В творчестве Ханны Хёх преобладали две темы, которые сливались в один сюжет: женщина и медиа. Еще одной большой темой творчества Ханны был вопрос веры.
Художница пародировала власть, которую с помощью изображений имели печатные издания (с помощью иллюстраций газеты и журналы усиливают влияние печатного слова на мозг читателя).
В 20-ые годы рождалась новая массовая культура, ориентированная на зрелище - фотографию. Медиа присваивали контроль над изображением реальности, а значит и над самой реальностью.
Ханна выбирала известные, узнаваемые всеми картинки, соединяла их, создавала новый смысл. Ассоциации ее картин были понятны современникам, но не всегда понятны нам, нынешним.
Так, одной из тем модных журналов была Новая женщина, эмансипированная, раскрепощенная, имеющая право голоса, главный потребитель товаров и услуг. Но Ханна в своих картинах показывала, что на женщине попрежнему лежит вся домашняя работа, трудоустроиться ей сложно так же, как и раньше, мужчины не считают ее ровней себе, а общественность порицает за свободный нрав.
Фотоколлажи Хёх нарочито небрежные и грубоватые. Ханна сознательно выбрала такую манеру, не желая сглаживать острые углы.
Медийный образ красоты, женщина и общество, поиски собственной индивидуальности, брак, сексуальность, отношения полов, возможность контролировать свою жизнь - большинство картин Ханны посвящены этим темам.

В 30-40-х годах Ханне было запрещено заниматься художественной деятельностью. Работы её были объявлены относящимися к дегенеративному искусству, их было запрещено выставлять.
ханна жила в это время в пригороде Берлина и прятала свои работы на дне высохшего колодца.
в 1938 году она выходит замуж за пианиста Курта Маттиса, с которым живёт до 1944 года. В 1965 Ханну Хёх принимают в Берлинскую академию художеств.
Ханна все-таки дожила до признания ее вклада в искусство 20 века. В 1976 году прошли две крупные выставки ее работ в Париже и Берлине.

Ханна Хёх в своей студии в 1976 году

Свое признание Ханна встретила так же невозмутимо, как когда-то ранее пренебрежение и покровительственные и даже враждебные отношения к себе коллег-мужчин.
- Женщины-художницы были для них лишь очаровательные и талантливые любительницы, которым они отказывали в реальном профессиональном статусе. Трудно было быть художницей в Германии 30 лет назад, - сказала Ханна.
Умерла Ханна Хёх в 1978 году.

. "Фотомастерская" и её сотрудники живут насыщенной культурной жизнью, о чем и пишут.:)
Иногда я буду выкладывать кое-что из своих статей здесь. Конечно, это не формат ЖЖ, поэтому тяжеловато. Постараюсь сокращать. Вот, например, из этого текста про Ханну Хёх я убрала кусок, в котором объясняется, что такое дадаизм:)и еще некоторые места. Но пассаж про фотомонтаж решила не убирать. Просто, некоторые темы кажутся мне настолько интересными, что, я надеюсь, читатели проявят снисхождение к занудству изложения и хотя бы картинки посмотрят с удовольствием.:))) Надеюсь, со временем мой стиль станет легче.:))

Фотомонтаж – одна из самых ярких, парадоксальных и впечатляющих форм художественного творчества, идеально выражает породившую его эпоху. Двадцатые годы двадцатого века – время активных экспериментов в искусстве, политике, общественной жизни - наполнены пафосом утверждения нового, конструктивного, революционного. Парадокс состоит в том, что новое искусство не только созидает новые миры, но одновременно разрушает старый, оказавшийся таким лживым, бесчеловечным, циничным и лишенным смысла. Разрушение и созидание, рациональность и абсурд, конструктивизм и дадаизм – в том, что касается фотографии – эти полярные противоположности складываются в общую картину узнаваемых зрительных образов этого яркого периода.

Строго говоря, фотомонтаж - не изобретение 20-х годов. Так называемая композитная фотография, созданная с помощью нескольких негативов с разными изображениями, или склеенная из вырезанных фрагментов готовых отпечатков – активно практиковалась с середины 19 века. Но художники прошлого стремились замаскировать свои манипуляции, так, чтобы их сложносоставное произведение не противоречило реальности. Принципиальное отличие фотомонтажа первых десятилетий 20-века состоит в том, что теперь никто не пытался создать спокойное жизнеподобное изображение. Наоборот – главной целью было вызвать яркий эмоциональный отклик, шокировать зрителя, оглушить его неожиданными контрастами, невероятными сопоставлениями.

Собственно и сам термин «монтаж» появился в 20-е годы (и получил широкое распространение после выхода фильма Сергея Эйзенштейна «Броненосец Потемкин»). Понятие монтажа в это время связано не только с фотографией, но и с кино, живописью и даже литературой. Монтировать – означает брать привычные объекты из самых разных областей – политики, искусства, промышленности, повседневного быта, смешивать, соединять и сопоставлять их самым неожиданным образом и получать совершенно новый объект, наполненный новым смыслом. Фотомонтаж позволял «манипулировать самыми острыми контрастами и достигать равновесия», - по выражению Рауля Хаусманна.
«Все искусства и их техники нуждаются в фундаментальных и революционных изменениях, чтобы соответствовать жизни в нашу эпоху».

Из-за своих ярких форм, способности привлекать внимание, соединять несоединимое в парадоксальные, но гармоничные конструкции, фотомонтаж стал отличным средством пропаганды. Прогрессивные иллюстрированные издания заговорили с массовой аудиторией на языке фотомонтажа. Реклама, политическая пропаганда и политическая сатира, - во всех этих областях этот новый язык применялся с одинаковым успехом. Информационная насыщенность фотомонтажа, его способность ярко и лаконично передавать сложные мысли и ассоциации делала его весьма привлекательным для конструктивистов. Возможность столь же зрелищно транслировать разнообразный абсурд и создавать ироничные гротески идеально подходила дадаистам. Фотомонтаж начался именно с дадаизма, а герой этой статьи – художница Ханна Хёх была одним из мастеров, которые первыми стали применять его в качестве осознанной творческой практики, которая прочно вошла в язык искусства 20 века.

Пример творчества Ханны Хёх показывает, насколько действенными явились новые формы искусства для художника, касающегося глубоко личных вопросов на фоне больших политических и общественных событий.
Ханна Хёх была единственной заметной женщиной-художником в кругу берлинских дадаистов, и единственной женщиной, выставлявшейся на их выставках и участвовавшей в эпатажных дадаистских перформансах-«вечерах». Фотомонтаж для Ханны Хёх, в отличие от ее коллег, постепенно охладевших к нему, остался любимой техникой на всю жизнь.
Конец 1910-х и 1920-е годы стали временем массового развития и распространения популярной иллюстрированной периодики. Три дня в неделю Ханна Хёх работала для издательского концерна Ullstein, который выпускал, в числе прочего, дамские журналы по рукоделию, для которых Хёх составляла узоры для вязания и вышивок.
Благодаря работе в издательстве, она имела доступ и к другим журналам и газетам, из которых брала материал для своих коллажей. Всю жизнь художница собирала коллекции вырезок, тщательно группируя их по темам.

Какие же темы были предметом исследования для Ханны Хех? Некоторые ее работы касаются злободневных политических вопросов, но главными для нее были два больших сюжета, которые органически сливаются в один: Женщина и Медиа. Вопросы веры в «фотографическую правду» также волновали художницу. Читатели газет не знали, что монтаж, ретушь и подобные манипуляции с фотографиями, которые сопровождают любые статьи – о моде или о последних политических новостях – обычная практика. Фотографии изменяют: усиливают контрасты, монтируют, убирают ненужное или вставляют дополнительные детали, чтобы придать большую зрелищность и драматичность. Фотоколлажи Хёх обычно нарочито «небрежны», грубоваты, края вырезок острые, неровные, и соединены друг с другом как-то нервно и порывисто, без малейшей попытки сгладить углы. Из-за этой брутальной манеры конструировать изображение, многие зрители описывают работы Хёх как «жесткие» или даже «жестокие».

Все манипуляции, которые Хёх производит в своих фотомонтажах, демонстративны, выставлены напоказ. Их грубость не дает зрителю забыть о том, что перед ним искусственная конструкция. Демонстрируя и пародируя власть над изображением, которую имеют журналы и газеты, Ханна Хёх одновременно критиковала и эксплуатировала тот мир медиа, частью которого являлась сама, язык которого формировался на ее глазах. В эпоху Веймарской республики правила игры, в которую были вовлечены популярная пресса и массовая аудитория читателей только развивались, но развивались весьма активно. Рождалась новая массовая культура, ориентированная на зрелище, изображение – фотографию. Медиа присваивали контроль над изображением реальности, а значит и над самой реальностью, гламуризируя новые технологии, рекламируя прекрасные товары, подстегивая внедрение потребительского образа жизни в традиционный уклад, закрепляя значение изображения подписью, лозунгом и другими изображениями, помещенными рядом.

Ханна Хёх, выбирая известные и узнаваемые картинки из разных областей, сталкивала и соединяла их, создавая новый контекст, сопоставляя старые и новые смыслы. Политические и социальные ассоциации ее фотомонтажей хорошо считывались и были понятны современникам, отчасти именно из-за узнаваемости конкретных образов.

Одной из тем, которую принесли с собой бурные двадцатые, актуальной для модных журналов того времени, была Новая Женщина – neue Frau. Новая женщина в бурно меняющемся мире имеет право голоса, сексуально эмансипирована, может свободно выбирать почти любую работу и достойно зарабатывать. Она носит короткую стрижку и брюки. Она – активный участник общественной жизни, ответственный работник и потребитель товаров и услуг. Такую женщину прославляли иллюстрированные журналы, новый идеал женственности утверждал кинематограф. В то же время, на ней по-прежнему оставался весь груз домашней работы, а возможности трудоустройства в реальности были ограничены. Она также подвергается глухому общественному порицанию за андрогинность и за то, что своим поведением ставит под сомнение традиционные гендерные роли.

В своем творчестве и личной жизни Ханна Хёх постоянно балансировала между Старым и Новым, традиционализмом и модернизмом. Будучи активным участником эпатажных дадаистских акций, Хёх серьезно интересовалось такой традиционной и «приземленной» формой творчества, как рукоделие. Его выразительные возможности интересовали ее не только как сотрудницу дамских журналов, но и как художника, в студенческие годы изучавшего промышленное и декоративно-прикладное искусство. Можно также предполагать, какой душевной и творческой энергии стоило ей подтверждение своего статуса в кругу берлинских коллег-художников.

Несмотря на активную вовлеченность Хёх в дадаистские игры и роль новатора во многих областях, которая принадлежит ей по праву, мужчины из группы подавляли ее (включая даже Рауля Хаусманна, который некоторое время был ее возлюбленным). Великие деятели немецкого авангарда – Хаусманн, Георг Гросс, Джон Хартфилд, считали, что женщина едва ли может претендовать на статус профессионального художника. Ханна Хёх вспоминала, что на словах многие из них были за социальные преобразования, свободу и права женщин, но на деле непорядочно обращались со своими женами и любовницами.

Противоречие между их пафосной риторикой и шовинистическим поведением, заставляло Хёх переживать и осмысливать эту проблему, как естественное порождение других проблем противоречивого и лицемерного социума в целом.
Считая себя частью женского движения двадцатых годов, Ханна Хёх уже в это раннее время задумывалась о формировании медийного образа красоты и несоответствия его реальности. Эти темы станут привычным предметом для художников второй половины 20 века, так же, как и для социологов, антропологов и т.п. Женщина в обществе, общественные представления о женщине и возлагаемые на нее ожидания, поиски собственной индивидуальности, брак, сексуальность, отношения полов, возможность контролировать свою жизнь – все эти темы интересовали Ханну Хёх уже в самом начале двадцатых, и к ним же она возвращалась в шестидесятые и семидесятые.

Хёх часто соединяет мужчину и женщину в одно целое или сопоставляет идеалы красоты, характерные для разных народов и культур, или конструирует причудливые гибриды из атрибутов повседневной жизни, витающих где-то в общественном бессознательном. Интересно, что многие монтажи Хёх, сделанные в первой половине века выглядят очень современно (например, серия "Из этнографического музея"). Вполне можно предположить, что они принадлежат художнику конца двадцатого века. Возможно, универсальность тем и глубина анализа делает их такими.

Ханна Хёх прожила интересную творческую жизнь, продолжая работать и выставляться до самого ее конца. В пятидесятые она увлеклась абстрактными коллажами, но в семидесятые вернулась к излюбленной женской теме. Кроме десятилетнего периода, между серединой двадцатых и первой половиной тридцатых, проведенного ей между Германией и Голландией, всю жизнь художница провела в Германии. В отличие от многих коллег, которые не эмигрировали и были репрессированы нацистским режимом в качестве дегенеративных художников, Ханне Хёх повезло. Во время войны она жила в небольшом доме в пригороде Берлина, спрятав свои старые работы на дне высохшего колодца.