Всем доброго вечера!
Сказка о избушке на курьих ножках, бабе Яге и царевиче не Иване.
«Сказка – ложь, да в ней намек,
Добрым молодцам урок!»
Народная мудрость.
Случилось то в стародавние времена, за тридевять земель в тридевятом царстве. Леса в то время были дремучие, болота не проходимые, зверья много разного водилось: волки, зайцы, медведи, лисы и другие зверушки. А правил той страной царь-государь по имении Березень Великий. И было у того царя детей тьма тьмущая. Царь и порой сам не помнил, как из них и кого зовут. Дошел до царя как-то слух, что поселилась в их лесах Баба по имени Яга. Сказывали, что зла она никому не делает, да не пристало людям рядом с нечистью жить. И позвал он тогда к себе одного из сыновей своих и говорит: – Так, Иван... – Не Иван я. - поправил сын, но царь лишь отмахнулся и продолжил – Значит так, сынок. Пойди-ка ты через дремучий лес и найди-ка ты бабу Ягу, что людям покоя не дает, да избавь честной люд от невидали этакой. Сын поклонился отцу. – Ступай с богом, Иванушка. - благословил государь. – Да не Иван я. - снова поправил царевич. Но государь его не слушал, только помахал рукой на прощание. Стал царевич в путь дорогу собираться, да думу думать, как ему Ягу одолеть. Оседлал своего верного коня, приладил меч, да отправился в путь. Долго ли, коротко ли ехал он, но привела его дорога к речке. А речке той ни конца не края не видно: не в брод перейти, не в плавь переплыть. Даже мосточка худого, и того не сыщешь. Призадумался царевич. Вдруг слышит голос позади спрашивает: – Чего призадумался, Иван-царевич? – Не Иван я. - по привычке ответил он, и только потом обернулся. Видит, стоит девушка-красавица: глаза черные, губы алые, бровки ровные, щеки горят. На плече коса лежит с два кулака толщиной. – А ты откуда тут взялась? - вопрошал царевич. – Да вот гуляла, травки лечебные собирала. - ответила девушка. – А как речку перешла? – Речку-то? - переспросила она. - Так вот что тебя опечалило, ну так это я помогу. - заверила девушка. Вытащила из косы гребень, да как кинет его. И стал гребень мостом ладным через реку. – Ну и ну! -изумился царевич. - Проси, что хочешь за помощь. – Придет время попрошу. А сейчас ступай. - отвечала девушка. – Ну что же. Тогда прощай. – Прощай! - помахала голубеньким платочком она. А парень отправился дальше в путь дорогу. Долго ли коротко ли ехал он, да привела его дорога к чаще глухой - лесу дремучему. Спешился царевич, присел на большой камень у дороги да призадумался, как ему лес пройти. Слышит позади снова голос вопрошает: – О чем призадумался, Иван Царевич? – Не Иван я. - опять по привычке ответил он и вновь только потом обернулся. Видит стоит та же девушка-красавица, да улыбается ему. – Вот и снова свиделись с тобой царевич. – Вот те на! - удивился парень. - Что за чудо, снова ты? Как же красавица сюда быстрее меня добралась? – А меня Леший батюшка довел быстрыми тропками. - отвечала она. – Леший? - почесал царевич затылок. - А через лес провести может? – Через лес? Давай у него спросим. Батюшка Леший, покажись! - крикнула она. – Звала меня, девица-краса русая коса? - из под земли вырос низенький, сморщенный старичок, весь в листьях, а на носу у него росли три маленьких поганки. – Батюшка Леший, проведи Ивана царевича через лес твой, а я уж в долгу не останусь! - просила девица. – Да не Иван я. - в который раз сказал парень – Провести. Ну это можно. - низким грудным голосом, точно медведь прорычал, ответил Леший. - Следуй за мной царевич. И провел хозяин леса царевича через вотчину свою. Вышел парень. Коня под уздцы вывел. Видит поляна перед ним. А на поляне той стоит на курьих ножках избушка, то даже не избушка, а хоромы белокаменные. Подивился царевич, да делать нечего, ясно ему сказали, Ягу изгнать надобно. Подошел он ближе к «избе», да как крикнет во весь свой молодецкий голос: – Избушка, избушка, повернись ко мне передом, а к лесу задом. Заскрипели хоромы, заворочались, да поворачиваться стали. – Выходи Яга, биться будем. - снова крикнул царевич. Отворилась дверь, и видит парень, а на пороге та самая девица-красавица стоит. – Ну здравствуй Иван царевич. – Не Иван я. Так ты и есть Яга? – Я. - подтвердила девушка. Вот и моя очередь настала тебя просить. Посмотрел царевич на коня, потом на меч, сплюнул под ноги и сказал: – Проси. – Возьми меня в жены, Иванушка, верной супружницей тебе стану. Лихо я не творила, людей лечила, зачем со мной сражаться? – Тьфу ты, невидаль какая, да не Иван я! Ва-си-ли-й! - произнес по слогам царевичь. - Ну а тебя Яга, возьму в жены с большой радостью, понравилась ты мне за красоту твою, да сердце доброе. Мораль сей сказки такова, не все то зло, что Ягой зовется!Конец!
Жила-была избушка на курьих ножках. Конечно, она не сама жила, а с бабой Ягой. Жили они в дремучей чаще, такой глухой, что над ней даже самолеты не пролетали. Бабе Яге было лет под шестьсот, да и избушка была ей под стать, обе не молодухи и не красавицы.
К непогоде у обеих ныли старые кости, ломили ноги, перед антициклоном у Яги поднималось давление, а у избушки ехала крыша.
Баба Яга давно подумывала перебраться в город, поближе к цивилизации.
Она мечтала об утепленном санузле и хвойных ваннах с контрастным душем. Надоело ей триста лет поддерживать в печи огонь, так как спички можно было приобрести лишь в райцентре за двести километров.
Надоело сидеть при лучине, зимой вместе с избушкой утаптывать снег на тропинке к ближайшему роднику и носить тяжелые бадейки с водой. Надоело летом кормить злющих таежных комаров. И вообще, сколько можно в глуши жить?
Переворошив в памяти адреса знакомой нечистой силы, баба Яга остановилась на барабашке Митрошке, у которого была чудненькая двухкомнатная квартира в областном центре. К тому же лет сто назад он приглашал Ягу погостить, причем, от души. Баба Яга перебрала свою заслуженную метлу, увязала покрепче, обмела со ступы паутину и на рассвете улетела. Она даже не помахала рукой своей избушке, которая посреди поляны в полудреме переминалась с ноги на ногу: опять ныли колени.
Проснувшись утром от лучей яркого апрельского солнца, избушка поняла, что осталась одна. Нечистым духом на поляне и не пахло. Пели мелкие лесные птахи, на столетних дубах надувались почки, журчал в овраге ручей. Избушка погрела на солнышке один бок, покряхтела, повернулась к солнцу другим боком и вдруг почувствовала, как в ней просыпаются жизненные силы.
Она была свободна, независима, она радовалась жизни. Какая-то мелодия зазвучала в ее душе, и избушка тихонько закудахтала в такт внутреннему голосу. Распахнув дверь и все окошки, избушка попрыгала на одной ноге, потом на другой. Посыпались чугунки,ухваты, метелки, сушеные лягушечьи лапки, змеиные шкурки, корешки. Весенним ветерком выдуло из всех щелей пыль, паутину и последний дух бабы Яги.
По куриному загребая ногами, избушка спихнула весь хлам в глубокий овраг, где еще прятался потемневший снег, и задумалась. Какое-то шестое чувство подсказывало ей, что делать дальше. Она стала сгребать сухую прошлогоднюю траву к небольшому пригорку посреди поляны, утаптывать ее ногами, потом присела на это гнездышко, задумалась и вдруг… снесла яйцо. Обыкновенное, слегка зеленоватое, похожее на куриное, только покрупнее.
Избушка уже хотела радостно закудахтать на весь лес, но вовремя вспомнила про свой преклонный возраст и смущенно притихла: не все могут ее правильно понять.
…Прошло больше месяца. Пять симпатичных яиц лежало на пригорке посреди поляны. Избушка терпеливо сидела на яйцах, осуждая птах, слетавших порой с гнезд поклевать чего-нибудь и размяться». «Застудят ребятишек-то», - думала она, забыв, что сама не нуждается ни в пище, ни в воде.
И вот однажды, задремав под утро, она проснулась от глухого попискивания и возни. Пять маленьких избушат щекотали ее куриные ноги, стараясь выбраться из гнезда.
«Ко-ко-ко!», - позвала избушка и повела своих ребятишек к родничку умываться. Горделиво и заботливо квохтала она, покачиваясь на ходу, а за ней семенили пока еще неуклюжие, но озорные и такие славные, на ее взгляд, избушата.
Все лето прошло в хлопотах. Какая там хворь, какая ломота в костях!
Избушата разбегались в разные стороны, лезли в самую чащу, дразнили водяного в соседнем болоте, швыряя в него жёлудями, гонялись по всему лесу за лешим.
А избушка переваливаясь бегала за ними, прятала их в минуту опасности за дубовыми дверями. Она рассказывала им сказки про бабу Ягу и доброго молодца Ивана Царевича, кудахтала по ночам колыбельные песни.
Избушата быстро подрастали. У них окрепли крылья. Мать-избушка смутно вспоминала, что в ранней молодости вроде и у нее были крылья, но это было так давно!
Малыши начали учиться летать, разбегаясь с бугорка, неуклюже подпрыгивая
и ненадолго зависая в воздухе. Потом они держались над землей все дольше и дольше и наконец, стали порхать с дерева на дерево. Мать-избушка с тревогой следила за каждым их полетом, но тут уж помочь им ничем не могла.
А избушата все дальше улетали и все реже возвращались и однажды улетели. Безвозвратно.
«Неблагодарные, - подумала избушка на курьих ножках. – Но все-таки я не зря прожила свои триста лет!»
Она печально вздохнула, заскрипела и рассыпалась. Только кучка древесной трухи осталась на поляне в глухой дремучей чаще, такой глухой, что над ней даже самолеты не пролетали.
А холодный и сердитый осенний ветер сдул всю эту труху в соседний овраг.
В некотором царстве, в тридесятом государстве, в дремучем лесу возле двух могучих елей, вдали от троп и дорог, стояла избушка на курьих ножках и жила в ней загадочная особа - Баба- Яга. Каждый раз, когда она уходила в тёмный лес по своим делам, Избушка начинала скучать и с нетерпением ждала возвращения своей хозяйки. И увидев, что идёт Баба- Яга, Избушка сразу же поворачивалась к ней крылечком с открытой дверцей, что означало: добро пожаловать домой! Дружно они жили.
Баба-Яга была очень доброй старушкой и очень любила, когда у них бывали гости – звери и птицы, жители дремучего леса. Они играли, веселились, пели песни, и пили чай с малиновым вареньем. А Избушка веселилась вместе с гостями. Она очень любила танцевать. И в это время лес словно оживал и уже не был таким тёмным.
Но вот однажды надолго ушла Баба-Яга в гости к своей сестре Кикиморе. А Избушке было так грустно стоять одной среди леса.
Наступил вечер, и начали собираться гости. Обрадовалась Избушка, что не одной ей вечерок коротать, да и открыла им дверцу. Они зашли, увидели, что нет хозяйки и начали проказничать, бить посуду, съели всё варенье в шкафу, стали кататься на дверях. Долго ждала Избушка, когда гости успокоятся. Но так и не дождалась. Тогда она разозлилась, начала кружиться по кругу, да так сильно, что гости по одному стали вылетать из неё. В это время вернулась Баба-Яга:
Что вы сделали с моей Избушкой? – спросила она. Вот сейчас я вас всех съем!
Испугались звери и птицы.
Не ешь нас, Баба-Яга! Пожалуйста, мы больше так не будем!
Ну, хорошо! – ответила она. Тогда помогите мне всё убрать, а то придётся мне вас съесть, чтоб другим было неповадно обижать мою Избушечку!
Гости стали всё убирать, а Баба-Яга испекла свои пирожки, накрыла стол. И стала Избушка краше прежнего. Всё встало на свои места, гости пили чай, пели песни, танцевали и Избушка веселилась вместе с ними.
Так и жили Баба-Яга со своей Избушкой много, много лет и всегда были рады новым гостям.
Образ Бабы-яги уходит корнями в древнейшие времена матриархата. Эта вещая старуха, хозяйка леса, повелительница зверей и птиц, охраняла границы «иного царства» - царства мертвых. В сказках Баба-яга живет на краю леса («Избушка, встань ко мне передом, к лесу задом»), а лес у древних людей ассоциировался со смертью. Баба-яга не только охраняла границу между мирами живых и мертвых, но и была проводником душ умерших на тот свет, поэтому одна нога у нее костяная - та, которая стояла в мире мертвых.
В сказках сохранились отзвуки древних легенд. Так, Баба-яга помогает герою попасть в тридевятое царство - загробный мир - при помощи определенных ритуалов. Она топит баню для героя. Затем кормит-поит его. Все это соответствовало обрядам, совершаемым над покойником: омовение усопшего, «покойницкое» угощение. Еда мертвых не подходила для живых, поэтому, требуя еды, герой тем самым показывал, что он не боится этой пищи, что он «настоящий» усопший. Герой временно умирает для мира живых, чтобы попасть на тот свет, в тридевятое царство.
Избушка на курьих ножках
В славянской мифологии традиционное место обитания сказочной Бабы-яги - это своего рода таможня, пункт перехода из мира живых в царство мертвых. Поворачиваясь к герою передом, к лесу задом, а потом наоборот, избушка открывала вход то в мир живых, то в мир мертвых.
Мифологический и сказочный образ необычной избушки взят из реальности. В древности умерших хоронили в тесных домиках - домовинах (по-украински гроб до сих пор называется «домовина»). В сказках подчеркивается теснота избушки-гроба: «Лежит Баба-яга, костяная нога, из угла в угол, нос в потолок врос». Гробы-домовины ставили на очень высоких пнях с выглядывающими из-под земли корнями - казалось, что такая «избушка» и правда стоит на куриных ногах. Домовины ставились отверстием, обращенным в противоположную от поселения сторону, к лесу, поэтому герой просит избушку на курьих ножках повернуться к нему передом, к лесу задом.
Река Смородина и Калинов мост
Река Смородина в буквальном смысле водораздел между явью и навью (миром живых и миром мертвых), славянский аналог древнегреческого Стикса. К растению смородине название реки не имеет никакого отношения, оно однокоренное со словом «смрад». Смородина является серьезным препятствием для сказочного или былинного героя, реку тяжело перейти, как тяжело попасть живому в мир мертвых.
Через реку Смородину перекинута переправа - Калинов мост. Название моста не имеет отношения к калине, здесь корень общий со словом «раскаленный»: поскольку река Смородина часто называется огненной, мост через нее представлялся докрасна раскаленным. Именно по Калинову мосту души переходят в царство мертвых. У древних славян фраза «перейти Калинов мост» означала «умереть». Если на «нашей» стороне моста мир живых охраняли богатыри, то по ту, загробную, сторону мост охраняло трехголовое чудовище - Змей Горыныч.
Змей Горыныч
В христианстве змей - это символ зла, хитрости, грехопадения человека. Змея - одна из форм воплощения дьявола. Соответственно, для христианизированных славян Змей Горыныч - символ абсолютного зла. Но в языческие времена змею поклонялись как богу.
Скорее всего, отчество Змея Горыныча не связано с горами. В славянской мифологии Горыня - один из трех богатырей, в еще более ранние времена бывших хтоническими божествами, олицетворявшими разрушительные силы стихий. Горыня «заведовал» огнем («гореть»). Тогда все становится логичнее: Змей Горыныч всегда связан с огнем и намного реже - с горами.
После победы христианства на славянских землях, а особенно в результате набегов кочевников на Русь Змей Горыныч превратился в резко негативного персонажа с чертами, свойственными кочевникам (печенегам, половцам): он сжигал пастбища и деревни, уводил в полон людей, ему платили дань. Логово Горыныча располагалось в «Сорочинских (сарацинских) горах» - сарацинами в Средневековье называли мусульман.
Кащей Бессмертный
Кащей (или Кощей) - один из самых загадочных персонажей русских сказок. Даже этимология его имени спорна: то ли от слова «кость» (костлявость - непременный признак Кащея), то ли от «кощун» («колдун»; с наступлением христианства слово приобрело негативный оттенок - «кощунствовать»), то ли от тюркского «кошчи» («невольник»; в сказках Кощей часто является пленником волшебниц или богатырш).
Кащей принадлежит к миру мертвых. Подобно древнегреческому богу загробного царства Аиду, похитившему Персефону, Кащей похищает невесту главного героя. Кстати, как и Аид, Кащей - обладатель несметных сокровищ. Слепота и ненасытность, приписываемые Кащею в некоторых сказках, - это характеристики смерти.
Кащей - бессмертный лишь условно: как известно, его смерть находится в яйце. Здесь сказка также донесла до нас отзвуки древнейшего универсального мифа о мировом яйце. Этот сюжет встречается в мифах греков, египтян, индийцев, китайцев, финнов и многих других народов Европы, Азии, Африки, Австралии. В большинстве мифов яйцо, нередко золотое (символ Солнца), плавает в водах Мирового океана, позже из него появляется прародитель, главный бог, Вселенная или что-нибудь в этом роде. То есть начало жизни, творения в мифах разных народов связывается с тем, что мировое яйцо раскалывается, уничтожается. Кащей во многом тождествен Змею Горынычу: похищает девиц, охраняет сокровища, противостоит положительному герою. Эти два персонажа взаимозаменяемы: в разных вариантах одной сказки выступает в одном случае Кащей, в другом - Змей Горыныч.
Интересно, что слово «кощей» трижды упоминается в «Слове о полку Игореве»: в плену у половцев князь Игорь сидит «в седле кощеевом»; «кощей» - пленный кочевник; сам половецкий хан Кончак назван «поганым кощеем».
Расскажу про очень страшного сказочного персонажа - про Избушку на Курьих Ножках .
Коротко и ёмко признаки персонажа дал Пушкин в "Руслане и Людмиле".
Избушка там на курьих ножках
Стоит без окон, без дверей
Признаки очень точные
1. Это изба, только очень маленькая - избушка.
2. В этой избе нет окон и дверей. По сути это ящик.
3. Эта изба стоит на курьих ножках.
Не стану интриговать, это - домовина
Родная мать гроба
В старину покойников хоронили так:
Находили в лесу место, где рядом росли 2-3-4 дерева.
- Срубали их примерно на высоте 1,5 метра.
- На полутораметровые столбы клали настил.
- На настиле воздвигали домовину - невысокий дом, буквально в 3 венца.
- Внутрь домовины клали покойника.
- Устанавливали крышу.
- Вырывали и подсекали корни деревьев, на которых стояла домовина. Это было нужно для того, чтобы исключить гниение стволов. Смотрелось будто "избушка без окон и дверей" действительно стоит на "курьих ножках".
Современники отлично понимали, что это за изба и что за хозяин находится внутри. Поэтому, старались как можно скорее покинуть то место, где стоит избушка на курьих ножках.
На современников избушки на курьих ножках наводили суеверный ужас. Ужас был настолько силён и устойчив по времени, что прочно вошёл в русский фольклор. Не год, не два, а несколько веков потребовалось простоять избушкам на курьих ножках, чтобы закрепиться в русской культуре
Вот современный отклик на древнюю традицию погребения усопших
На современном кладбище подобие древнерусской домовины вместо надгробья.
Полагаю, что избушки на курьих ножках воздвигались не хаотично по всему лесу вокруг селения, а в отведенной части.
Несколько избушек составляли подобие кладбища.
Поскольку покойник не был предан земле, то запах разложения был слышен на многие километры. Вряд ли было в традиции приходить к избушке, чтобы помянуть покойного: принимать пищу не позволил бы запах разлагающегося трупа. Поскольку избушки не навещались родственниками лежащих в них покойников, то в третьем-четвертом колене потомками забывалось место захоронения пращура.
Представьте себе ужас современников, которые случайно набредали на давно забытые места захоронений.
Когда лет через 100 столбы, поддерживающие помост с домовиной, частично отрухлявили и развалились, а домовина, тоже частично отрухлевевшая и полуразрушенная оказывалась на земле.
В сказаниях до нас дошла точная деталь хозяйки Избушки на Курьих Ножках - Бабы Яги.
У Бабы Яги - костяная нога.
То есть, это такой полуистлевший труп, у которого истлела одна нога.
Этот полуистлевший труп приглашает героя, того же Ивана Царевича, в "баньке попариться".
Приглашает КУДА???
В избушку на курьих ножках. В домовину. В гроб. По сути - в могилу!
Думаю. что маленькие детки лет 700 назад какались от страха, когда им добрая бабушка рассказывала на ночь сказочку про Избушку на Курьих Ножках и живущую в ней Бабу Ягу
Вот такой это страшный персонаж.
И - никаких сказок.
