Образ жизни и обычаи Китая На протяжении длительной истории у каждой национальности Китая сложился свой образ жизни, отражающийся в питании, одежде, жилище, обычаях, обрядах и т.п на который наложили отпечаток природные, социальные, экономические и другие факторы. Так, на юге страны основным продуктом питания является рис, тогда как жители северных районов предпочитают мучные продукты.У уйгуров, казахов и узбеков любимые блюда - шашлык из баранины, плов и жареные лепешки «нан»; монголы предпочитают поджаренный рис, жаренные курдюки и чай с молоком; у корейцев в почете пудинг «дагао», холодная лапша и квашеная капуста; тибетцы едят дзамбу - поджаренную на масле ячменную муку и пьют чай с топленым маслом; люди народности ли, цзин, дай используют в качестве жвачки листья арековой пальмы.

Что касается одежды, то маньчжурки предпочитают ходить в халатах «ципао», монголы носят национальные халаты и сапоги; тибетцы надевают запахивающиеся длиннополые кафтаны «чуба»; женщины национальностей мяо, и, яо носят юбки с многочисленными сборками; среди уйгуров популярны вышитые тюбетейки; корейцы носят обувь с загнутым носком, напоминающую по форме корабли; женщины мяо, и, тибетки любят украшения из золота и серебра; монголы, тибетцы, ачаны носят на пояс украшенные серебром кинжалы «дяодао». Традиционное жилище ханьцев - дом с двором, окруженный стеной.

Кочевники Внутренней Монголии, Синьцзяна, Цинхая и Ганьсу живут в юртах.Народности дай, чжаун, буи и многие другие нацменьшинства Южного Китая строят из бамбука двухэтажные дома на сваях, называемые «ганьлань». В районах, где компактно проживают ханьцы, обычаи просты.

В день рождения нет особого ритуала, многие предпочитают есть «шоумянь» - лапшу, символизирующую долголетие.А бывает, что в городских семьях в этот день подается на стол европейский торт. В Китае установлен «Закон о браке», согласно которому мужчины, достигшие 22 лет, и женщины не моложе 20 лет имеют право вступить в брак и получить брачное свидетельство в соответствующем компетентном органе.

Так и устанавливаются их законные супружеские отношения. Свадьба не представляет собой обязательную процедуру с юридической точки зрения. Свадьба - это праздник, когда новобрачные принимают поздравления от своих родных и близких. Свадебные обряды у нацменьшинств проходят по-разному: они иногда пышны и торжественны, а иногда просты и скромны.В этот день у одних принято радоваться и петь песни, у других невестам положено рыдать перед уходом из родного дома. У одних парни выбирают невесту, у других, наоборот девушки в мужья берут парней.

У одних народностей принято намазывать щеки встречающих черным гримом, у других - балагурить с новобрачными, у третьих - подшучивать над свекром, и все это забавно и интересно. Похоронный обряд в Китае тоже несложный. Обычно устраивается прощание с покойным или траурный митинг в знак скорби. В городах распространена кремация, а в деревнях - погребение умершего.Традиционный похоронный цвет в Китае - белый, но теперь в случае похорон горожане надевают и черную траурную повязку.

Исповедующие ислам нацменьшинства погребают умершего, а представители национальности и, проживающие в горах Ляншань(пров. Сычуань), национальностей лаху и пуми, проживающие в Юньнани, кремируют покойников. Праздники.Официальными праздниками в Китае являются Новый год (Он празднуется по всей стране 1 января), праздник Весны(Новый год по лунному календарю), Международный женский день(8 марта), День древонасаждений(12 марта), День международной солидарности трудящихся(1 мая), День молодежи Китая(4 мая), Международный день защиты детей (1 июня), День создания Народно-освободительной армии Китая(1 августа), День учителя(10 сентября), Национальный праздник КНР(1 октября). Праздник Весны. Каждый год в конце зимнего сезона, в преддверии весны китайский народ по традиции торжественно и радостно отмечает первый в году традиционный праздник - праздник Весны(Новый год по лунному календарю). Праздник Весны сопровождается расклеиванием парных бумажных надписей по обеим сторонам входа в дом, помещение украшается внутри лубочными новогодними картинами.

В ночь накануне праздника Весны, именуемую «чуси», вся семья собирается вместе.

Устраивается обильный праздничный ужин, после которого смотрят выступление известных артистов по телевизору, ведутся беседы на разные темы, игры. Во многих семьях молодые не ложатся спать всю ночь, это называется «шоусуй» - ожидание Нового года. Утром следующего дня во многих семьях кушают пельмени «цзяоцзы». После завтрака полагается обходить дома родственников и близких с поздравлениями и пожеланием всех благ. В дни праздника Весны устраиваются массовые выступления: танцы львов, пляски драконов, хороводы «сухопутных лодок», представления на ходулях.

Праздник Юаньсяо. Он приходится на 15-й день первого месяца по лунному календарю, его еще называют праздником Фонарей.Он совпадает с первым полнолунием в новом году. В этот день едят «юаньсяо» и любуются праздничными фонарями.

Юаньсяо готовят из клейкого риса со сладкой начинкой. Они имеют форму шарика и символизируют счастье дружной семьи. Обычай любования фонарями, появившийся в I веке, и теперь сохранятся во многих районах страны. Вечером в праздник Юаньсяо во многих городах открываются ярмарки фонарей, где выставляются самые красочные фонари - произведения искусных мастеров. Они поражают разнообразием форм и сюжетов.В деревнях по обычаю устраиваются фейерверки, шествия на ходулях, танцы драконов, хороводы «янгэ», катание на качелях и другие мероприятия.

Праздник Цинми. Приходится на один из дней 4 - 6 апреля. Издревле в этот день поминали своих предков. А ныне в праздник Цинмин стали устраивать мероприятия в память о павших революционерах и погибших героях. В этот день приводятся в порядок их могилы.В Цинмин уже становится тепло, природа рацветает, и люди отправляются в загородные прогулки, запускают бумажные змеев, любуются весенней природой, поэтому праздник Цинмин еще называют «Тацинцзе» - день прогулок по первой зелени.

Праздник Дуаньу. Отмечается 5-го числа пятого месяца по лунному календарю. Считается, что возникновение его связано с памятью о китайском древнем поэте-патриоте Цюй Юане. Поэт жил в царстве Чу в эпоху Воюющих царств. Не раз обращался к чускому царю с предложениями о реформах, направленных против политической деградации и коррупции.Но тот, поверив наветам сановников, умышленно оговоривших Цюй Юаня, выслал последнего из столицы.

В 278 г. до н.э. войска царства Цинь ворвались в столицу царства Чу. Цюй Юань, узнав о таком национальном позоре, 5-го числа пятого месяца покончил с собой, бросившись в реку. Согласно преданию, после его смерти люди, охваченные глубоким горем, сели в лодки и долго искали тело поэта в реке. С тех пор каждый год 5-го числа пятого месяца в память о великом поэте люди стали устраивать на реках гонки лодок, по форме напоминающих дракона.Одновременно с этим они бросалм в реку для Цюй Юаня бамбуковые коленца, наполненые вареным рисом. Но однажды, как гласит легенда, им встретился на берегу Цюй Юань и сказал: «Весь рис, который вы даете мне, съедает дракон.

Завертывайте рис в тростниковые листья и перевязывайте его цветной ниткой, потому что дракон больше всего боится этих двух вещей». После этого стали делать «цзунцзы», завертывая рис в листья тростника.Сегодня «цзунцзи» стали традиционной пищей, которые едят не только в день Праздника Дуаньу, но и в будни.

Праздник Чжунцю. Его отмечают 15-го числа восьмого месяца по лунному календарю. Этот день считается серединой осени и в древности его назвали «Чжунцю». Издавна каждый год в Чжунцю люди готовили из муки пряники и приносили их в дар богу Луны. По окончании обряда пряники ела вся семья, что символизировало благополучие в семье.Этот обычай сохранился и до наших дней. В этот день луна особенно ярка. Под ярким светом луны вся семья собирается вместе, любуется луной и ест лунные пряники.

Яркий свет луны вызывает воспоминания о родных, и в памяти всплывают строки из стихотворения Ли Бо, великого поэта династии Тан: Голову вверх подняв, Я взор к луне обращаю, А опустив ее О родине вспоминаю.Наряду с общими праздниками многие национальные меньшинства сохранили свои традиционные праздники. У дайцев - это «Праздник воды», у монголов - «Надом», ияне отмечают «Праздник Факела», яотяне справляют «Праздник Дану», байцы устраивают «Мартовский базар», чжуане - песенные соревнования, тибетцы отмечают тибетский Новый год и праздник урожая «Ванго» и т.д. Список литературы Для подготовки данной работы были использованы материалы с сайта http://asiapacific.narod.ru/.

Что будем делать с полученным материалом:

Если этот материал оказался полезным для Вас, Вы можете сохранить его на свою страничку в социальных сетях:

Чужой среди центровых

Когда попадаешь в Азию на срок более долгий, чем действие туристической визы, у тебя только два пути. Либо принимаешь Азию всем сердцем и обнаруживаешь, что отныне не можешь без нее жить, либо зарабатываешь нервный тик и бежишь в сторону аэропорта, проклиная местных за их повадки, внешность, язык, климат, еду и все остальное.

Я видел обе категории лаоваев — так нас называют местные, уверяя, что это всего лишь значит «иностранец». И умалчивая, что это, скорее, нечто типа ироничного «иностранчег», то есть существо, стоящее на совершенно иной ступени развития, чем китаец — житель Центра Мира, гражданин великого Срединного государства (именно так переводится самоназвание Китая — Чжунго). И не стоит обманываться, думая, что ступень эта в китайском сознании выше их собственной, китайской. В Китае иностранцу вообще легко впасть в заблуждения, оттого и относятся к лаоваю с усмешкой, порой открытой, порой тщательно скрываемой.

Это важный момент. Ты всегда будешь тут лаоваем, даже если в совершенстве овладеешь языком, выучишь пару диалектов, достигнешь высот в каллиграфии, станешь мастером ушу — будешь купаться в комплиментах и искреннем восхищении местных твоими способностями, но останешься «иностранчегом». Никогда не станешь «своим». Если к этому относиться со спокойным пониманием или даже с юмором, жизнь в Китае может стать весьма комфортной, интересной и не особо хлопотной. Во всяком случае, на это можно надеяться. А те, кто прибывает сюда с миссионерскими замыслами и желанием сразиться с культурой, которой не меньше пяти тысяч лет, неизбежно терпят фиаско разной степени драматичности.

KHH 1971 / gettyimages.com

Принять в сердце Китай для меня не значило сделаться больше китайцем, чем сами китайцы. Я не ставлю мебель в соответствии с фен-шуем, не ношу алые шелковые халаты с вышитыми золотыми драконами. Не слушаю народную оперу (вернее, слушаю — вместе с китайскими соседями сверху, большими ее любителями, однако уже не страдаю от нее, словно от зубной боли). Но Китай меня сильно изменил. На многие вещи я стал глядеть иначе. Неизменным осталось лишь одно, за что больше всего люблю Поднебесную, — практически ежедневное удивление и восхищение той жизнью, что кипит в ее городах и деревнях. Каждый день приносит столь удивительные наблюдения и открытия, что поневоле ощущаешь себя ребенком, изумленно смотрящим на огромный мир.

Китайское трудолюбие

Всем известно: немцы — пунктуальные, французы — самые искусные любовники, американцы все поголовно — ковбои, а русские пьют водку из самовара и ездят на медведях. А китайцы — трудолюбивые. Вот нет у них большей радости в жизни, чем потрудиться как следует. И песенка у нас даже про них есть, как над рекой Хуанхэ встает солнце, и идут китайцы на поле, зажав в кулаке горсточку риса, и несут портреты Мао…

На самом деле, конечно, китайцы в этом плане ничем не отличаются от остальных людей. Ничто человеческое им не чуждо. Так же отлынивают от работы при первой же возможности. Так же любят хорошенько поесть и вздремнуть после еды, прямо на рабочем месте. Хотя нет, это как раз они любят больше всех в мире, но это тема для отдельной статьи.

Их усердие — в учебе, работе — зачастую основано на страхе. Перед родителями. Перед обществом. Перед будущим. Спрос-то весьма строгий, с самого детства, таков уж Восток. От этого становится грустно и вспоминаешь себя в армии. Первые полгода службы я много трудился: копал ямы, засыпал и копал новые. Рыл траншеи. Таскал в руках бордюрные камни — тележка не полагалась — от КПП до караулки, это километра полтора через всю часть. Что-то красил, дерновал, грузил… Был ли я трудолюбивым тогда? Не особо. Но за моей работой и работой других «духов» следил сержант Ивахненко, размером с племенного бычка и примерно с таким же характером. Удары его были всесокрушающими. Вариантов не было, приходилось трудиться.

Труд множества китайцев именно такой — подневольный и не особо осмысленный. Там, где следует сделать быстро и хорошо, китайцы будут долго ковыряться, подклеивать, подвязывать, подлатывать постоянно, чтобы в итоге все развалилось и пришлось начинать заново. Могут и быстро сделать, но быстрота эта напоминает «дембельский аккорд» — кое-как в рекордный срок навести «красоту», чтобы все это, как обычно, развалилось после сдачи.

Китайцы не трудолюбивые. Но они — очень трудостойкие. То есть там, где я или подобный мне загнется от невыносимых условий труда, китаец будет работать с безмятежным выражением лица. И вот за это они достойны и уважения, и похвалы. Именно этими трудостойкими людьми-муравьями, низкорослыми, темноликими, одетыми в мешковатую синюю форму, и создаются грандиозные новостройки, многоуровневые развязки, от которых захватывает дух, прокладываются дороги, подметаются улицы, развозятся товары…
Трудостойкость у китайцев невероятная. Она поражает живущих в Китае иностранцев не меньше, чем осознание полной несостоятельности мифа о китайском трудолюбии.

Такой вот парадокс.

Удивительное — рядом

Китай удивляет постоянно.

Густым и теплым шанхайским вечером мы с женой шли по мосту через какую-то районную речушку. Было душно, влажно, будто в огромной теплице. Над нашими головами перекидывались туда-сюда летучие мыши. Ползли желтоватые от смога и освещения облака, назревал дождь, от которого не станет ни прохладнее, ни легче. Мы спешили домой. Неожиданно в темноте прямо перед нами возникло нечто небольшое, продолговатое, похожее на черепаху. Это и была черепаха, самая настоящая. Она беззвучно плыла в воздухе, слегка покачиваясь на уровне наших глаз, едва не задевая наши лица. Мы замерли. Сверкнула молния, и тут из предгрозового воздуха соткался еще и старичок на велосипеде. На самом деле он вырулил из-за наших спин, а черепаху он обмотал веревкой и за кончик этой самой веревки держал в вытянутой руке. Он нам ее хотел продать для вечернего супа. Но, слыша иностранную речь, из деликатности, молча крался за нами по мосту на велосипеде и решил соблазнить нас, просто показав свой превосходный товар: чего говорить-то, ведь лаоваи все равно неразумные и китайскую речь не понимают.

Черепаху мы у него купили. Счастливый старичок умчался прочь в темноту, а мы спустились к реке в поисках подходящего места, куда можно было выпустить нашу покупку. Уж не знаю, как дальше сложилась ее судьба. Но мне запомнилась фраза жены, когда мы, попав все же под дождь, вернулись домой: «Кажется, я отвыкла от своей страны. Начала удивляться тут всякому…»

Переходя улицу, оглянись по сторонам
(правила уличного движения)

Небольшой экскурс в историю, относительно недавнюю. В период «культурной революции» неистовые хунвейбины ревниво искали все, что может оказаться контрреволюционным. А, как известно, кто ищет — тот всегда найдет. Они и нашли — светофор. Бдительные товарищи обратили внимание, что на красный свет машины останавливаются. А ведь красный — партийный цвет! Налицо угроза прогрессу революции и препятствие развитию. Надо запретить остановку на красный сигнал. Но разум в лице премьер-министра Китая Чжоу Эньлая победил энергичных революционеров: он заверил активистов, что на красный останавливаться — хорошо, это символизирует, что партия гарантирует безопасность всей революционной деятельности. Было это аж в 1966 году.

Но к светофору в Китае и в наше время отношение весьма неоднозначное. Правда, уже без политической подоплеки.

Каждый раз, когда мы прилетаем из Москвы в Шанхай, в первые дни я слежу и за собой, и за женой на улице. Разбалованные относительным соблюдением прав пешеходов в Москве, мы не сразу вспоминаем, что в Китае светофор для многих водителей — просто трехцветный фонарик-украшение на перекрестке. Он еще каким-то образом может привлекать внимание водителей автобусов и иногда — грузовиков и такси. Вся же многочисленная двухколесная мелюзга мчится «на своей волне» на любой сигнал, поворачивает куда пожелает, едет и по тротуару, бибикая пешеходам.

d3sign / gettyimages.com

А если паркует свой драндулет, то непременно поперек тротуара — для красоты или еще из каких соображений. Но явно не со зла и не бросая вызова обществу. Точно так же, не со зла, вас не пропустят на пешеходной «зебре» — в Китае это просто полоски на проезжей части, лишенные всякого смысла. Но дорогу-то надо переходить, так ведь? Так вот делать это надо без суеты, не бежать и не метаться. Просто идти и внимательно смотреть на снующий вокруг тебя транспорт. И не пытаться негодовать, не начинать призывать аборигенов к соблюдению правил дорожного движения. Не поймут, ведь главное правило в Китае на дороге — одно: еду, куда хочу и куда мне надо. И вот его-то каждый водитель свято соблюдает.

Правительство с этим борется — камеры наблюдения, штрафы… Об успехе пока говорить трудно. Впрочем, в последнее время нас уже несколько раз пропускали на «зебре» — значит, не зря идет работа.

«Кххх!»

Этот звук слышится в Китае постоянно и везде. Так уж повелось — китайцы искренне (и не без оснований) считают, что шумно прочистить носоглотку и смачно сплюнуть куда придется — полезно для организма и ничего зазорного в этом нет.

В местной газете я однажды прочитал пропитанную духом романтики статью о звуках города — опрашивали прохожих, просили назвать типичный звук. Там были и колокольчики пагоды, и шелест бамбука в парке, и песни цикад, и мелодия ветра в высотных кварталах, и треньканье велосипедных звонков, гул поезда надземного метро был указан как типичный и узнаваемый. Но никто из респондентов не вспомнил самый частый и знаменитый звук «кххх!», бьющий по ушам каждому прибывшему в Поднебесную лаоваю. А все потому, что местным он привычен и даже не удостаивается внимания. Маленькие дети и школьного возраста юноши, почтенные старики и умилительные старушки, изящные девицы и зрелые тетушки, простолюдины в обносках и холеные азиатские джентльмены в дорогих костюмах — харкают все. Парикмахеры, таксисты, официанты, продавцы, художники на набережной, влюбленные пары в парке. Громко, с удовольствием, не стесняясь.

Правительство и с этим пытается бороться. В метро и парках появились плакаты с перечеркнутым плюющимся силуэтом и надписью, что в общественных местах этого делать нельзя, — на китайском и английском. Вдруг кто из гостей Поднебесной возжелает присоединиться к нарушению порядка, но увидит надпись и устыдится. Но ведь понятно, что плюются китайцы не со зла и не от бескультурья, а для пользы здоровья. Тут никакие запреты не в силах преодолеть тягу народа к оздоровительным процедурам.

Rogier Vermeulen / flickr.com

Кстати, эта тяга удивительным образом сочетается с наплевательским же (раз уж речь об этом) отношением к нему. Взять, например, китайскую страсть к курению в транспорте, банках, больницах, ресторанах, торговых центрах, спортивных центрах, лифтах и прочих самых разных местах. С ней тоже пытаются бороться, в Гонконге и Макао даже добились успеха — помогли высокие штрафы. Материковый же Китай сильно драконить своих граждан за такие пустяки пока не решается.

Будьте здоровы!

Лучше вообще не болеть, это всем известно. Но мало кому удается безмятежно прожить жизнь и не попасть на прием к врачу.

Одним китайским утром я проснулся, потрогал лоб, прислушался к кашлю и понял: настал и мой черед. Конечно, я бывал у врачей много раз. Но то свои, отечественные эскулапы. А вот к их китайским коллегам ходить не приходилось. Первым делом направился в маленькую университетскую поликлинику в кампусе, полагая, что, раз работаю в университете, мне в это учреждение и лежит дорога. Но заспанные медики от меня шарахнулись, как от зачумленного. Подумал, всему виной мой вид, и оказался отчасти прав. Но не бледность чела и сверкание глаз насторожили местных врачей, а моя лаовайская внешность. «Вам не к нам!» — категорично заявили они. «А к кому же и куда?» — озадачился я. «Вам надо в международный госпиталь, только там принимают иностранцев». Туда обращаться не хотелось. За деньги, что международный госпиталь слупит за «визит доктора, говорящего по-английски» мне надо работать несколько месяцев, ночуя под мостом и питаясь на задворках продуктового рынка. Подумав, предложил компромисс: «Я парень простой, из народа. Направьте меня в обычный народный госпиталь, которых полно вокруг. Я уйду и не буду мешать вам трудиться». В переговорах с врачом и двумя медсестрами помимо меня участвовали старик-охранник в фуражке, его подруга-уборщица со шваброй в руках и несколько совершенно посторонних людей, по виду — студенты и преподаватели.

Asia-Pacific Images Studio

Участвовали совершенно на равных, разглядывая меня и обсуждая мою дальнейшую судьбу. За общим гвалтом я не уловил, кем же был вынесен окончательный вердикт. Надеюсь, это был врач, а не сторож и не уборщица. Я получил бумажку с адресом, направление на осмотр. Надо сказать, сердобольные участники дискуссии предлагали меня довезти — кто на велосипеде, кто на автобусе, а один дядечка профессорского типа настаивал на такси и даже принялся вызывать его по телефону. Из опасения, что они всей компанией и повезут меня к народным врачам, я отказался от помощи и поехал в больницу самостоятельно. Вслед мне неслись пожелания выздороветь быстрее и рекомендации пить больше горячей воды. Последнее — универсальное китайское лекарственное средство. Пьешь много горячей воды — будешь здоровым всегда, ну или быстро поправишься. Не пьешь много горячей воды — дела твои плохи, а дни сочтены…

В народном госпитале, первый этаж которого был больше похож на причудливое смешение банка с вокзалом, я помаялся в разных очередях во всевозможные окошки — оплата приема, сдача анализов, оплата анализов, ожидание приема… Врач — бодрый, лысый, полнолицый, в круглых очках — внимательно посмотрел на меня, на распечатку анализа крови, снова на меня.

«Мне кажется, вы больны», — не допускающим возражений тоном наконец изрек он. Я не стал спорить и кивнул. Потом стеснительно поинтересовался, что за болезнь со мной приключилась. Ответ врача поразил честностью: «Не знаю». Я снова кивнул понимающе: будь я китайцем, врач быстро определил бы все. Но поскольку я носитель не известного ему лаовайского организма, дела мои темны и перспективы туманны. Едва вознамерился узнать, что теперь делать, как лицо доктора просияло. Врач порылся в ящике стола и выудил оттуда две крупные, с палец, ампулы. «Это очень хорошее средство! Китайское, — с гордостью сказал он, держа передо мной в раскрытых ладонях ампулы. — Какую выбираете?»

Я пригляделся. Названий не было. Одна ампула — с бесцветной жидкостью, другая — с подозрительной желтоватой. «Очень хорошее средство, очень помогает!» — подбадривал меня доктор. «Что это?» — спросил я. Врач вздохнул и повторил: очень хорошее средство, китайское. Для убедительности даже продублировал по-английски: «Чайниз медисин. Вели гуда». Предавшись фатализму, я махнул рукой: «Давайте обе!» Доктор испуганно замотал головой — нельзя, очень сильное лекарство. Нужно выбрать только одно.

За нашим общением с интересом наблюдало множество народу, помимо доктора и медсестры. Кто они такие, я не знал, но догадывался: обычные скучающие в очереди пациенты, решившие зайти вместе со мной в кабинет врача и посмотреть на «собачку говорящую». Врач к их желанию отнесся спокойно и не гнал прочь — давал соотечественникам возможность вдоволь налюбоваться на лаовая.

Я колебался, как Нео из «Матрицы», когда ему предлагали синюю или красную пилюлю.

Самурай Ямамото Цунэтомо в подобных случаях советовал: «В ситуации “или-или” без колебаний выбирай смерть». Вооружившись этой яростной мудростью извечных врагов Китая, я отказался от обеих ампул, поблагодарил всех за заботу и поспешил покинуть переполненный кабинет.

«Пей больше горячей воды!» — раздалось мне вслед.

И знаете, я послушался их и выздоровел. Через неделю.

Еда, ты мир!

Чтобы не болеть, надо не только пить много горячей воды, но еще и хорошо (часто — значит обильно) питаться. Еда — основа основ китайской жизни. До недавнего времени люди в Поднебесной даже приветствовали друг друга вместо привычного нам сейчас «нихао!» вопросом «чи лэ ма?». То есть «поел ли?»
Никакая другая тема не способна вызвать такой же живейший интерес китайца. Еда — не только любимая тема разговоров. Если видите китайца в состоянии глубокого размышления, можете быть уверены: в девяти случаях из десяти он размышляет о еде. Даже деньги и квартирный вопрос уступают теме еды, что уж говорить про погоду, политику, спорт, искусство и все остальное. Хотите «оживить» китайского собеседника, сделать ему приятное — заведите речь о еде и внимательно слушайте. Собеседник будет польщен ролью эксперта и с гордостью поведает вам множество невероятных рецептов самых диковинных блюд, даже если на деле это будет всего лишь способ приготовления простого лукового супа.

Minh Hoang Ly / EyeEm

Китайцы вообще гордятся всем своим, ну а уж национальной кухней — особенно. И, надо признать, на то есть основания. Это целая философия жизни, с ярко выраженным китайским характером. Это основа китайской культуры. Главная прелесть в том, что она вполне доступна и приятна в изучении даже тем, кто не в силах освоить иероглифы, которые тоже являются частью культуры.

Грубо говоря, есть несколько главных направлений в этом важнейшем из всех китайских искусств. Северная кулинарная школа — изобилие лапши, пельменей, а рис не в особом почете. Южная шанхайская славится сладкими и кисло-сладкими блюдами. Сычуаньская — ужасно острая, огненная. Ну а всякими изысками типа новорожденных мышат можно угоститься в провинции Гуандун. Но нужно ли?

Через еду прагматичные и жизнелюбивые китайцы познают мир. В каждой провинции — кухня своя, особенная и неповторимая. Да что там, в каждом городе готовят по-своему. А в самом городе — в каждом квартале возможно свое, уникальное именно для этого места, приготовление. Нюансы очень важны и ценны. Съездить на выходных за сотни километров от дома, чтобы поесть «знаменитые вкусные пампушки» в каком-нибудь захолустье, — это очень по-китайски. Впечатления о заграничной поездке у китайца тоже складываются в первую очередь из описаний еды. Много-много раз я слушал от знакомых китайцев, исколесивших Европу, перечень стран, где было «вкусно» и где, наоборот, «невкусно». У каждого, разумеется, свой список предпочтений. С молодыми проще, западная еда им может даже нравиться. А вот пожилым почти везде — «бу хао чи», то есть совершенно невкусно. Вот потому во время турпоездок китайцев организованно, целыми автобусами, завозят в специально созданные огромные китайские столовые и рестораны. В Москве несколько таких мест, и одно из них — внутри спорткомплекса «Олимпийский». Ежедневное столпотворение шумных китайских туристов у входа в ресторан на фоне огромного золотого купола Московской соборной мечети придает этому месту весьма необычный колорит.

Richard Gould / EyeEm

Так что, несмотря на тягу китайцев к так называемому «фуд-туризму», это относится больше к границам Центра мира, то есть к Китаю. А вся периферия мира — это другое. Лишь отдельные любознательные храбрецы покидают по вечерам гостиницу и пробираются в какие-нибудь наши «Елки-Палки», заказывают там русские национальные блюда и с содроганием разглядывают принесенные им окрошку и холодец. Самые отважные, возможно, даже пробуют, но только для того, чтобы отпрянуть от блюда и вспомнить родину — великую страну с самой прекрасной на свете едой.

Как жить и общаться

Несмотря на то что многим Китай может показаться другой планетой, местные правила жизни универсальны. Спокойствие и вежливость — лучшие способы скрасить свою жизнь на чужбине и наладить контакт с местными. Китайцы очень чувствительны и весьма ценят уважительное отношение (что порой не мешает им быть совершенно бесцеремонными с нашей точки зрения, но, опять же, это не со зла, а, например, из любопытства или в силу природной непосредственности). Лучше избегать разговоров о политике, особенно если дело касается болезненных тем, например Тайваня или Тибета. Тем более зачем затрагивать политику, когда есть возможность обсудить обед — прошедший или предстоящий. Это ведь интереснее и полезнее.

К людям из России китайцы относятся в целом весьма дружелюбно. Обязательно похвалят вашу внешность (какой бы удручающей она вам ни казалась) и ваш китайский (даже если он состоит всего из двух, зато самых важных слов — «сесе» и «нихао»). Сделают комплимент президенту — старательно произнесут его фамилию (благо в ней отсутствует неодолимый для многих китайцев звук «р») и покажут большой палец. Постараются помочь, если нужно, даже если не знают, как именно надо помочь. И научат вас практичности: в один из дней вы обнаружите, что давно не пользуетесь утюгом, а пройтись в красивой пижаме по вечерней улице, совершая вечерний моцион, — самое оно.

Подавляющее большинство населения Китая , 94% жителей, — китайцы, имену-ющие себя ханьцами (по названию одной из древних правящих династий Китая). Остальные 6% населения приходятся на другие народы (тибетцы, уйгуры, монго-лы и др.).

Отличительными чертами китайцев традиционно являются трудолюбие, орга-низованность, исполнительность и особое ощущение единства человека и приро-ды: вода, камень, дерево, цветы, птицы всегда наделены символическим значени-ем. Например, дракон — покровитель гор и рек, владыка Востока. Черепаха — символ долголетия, её выпуклый панцирь воплощает Небо, а плоское брюшко — Землю.

Как и на Евразийский материк оказывают влияние его размеры, точ-но так же и размеры Китая влекут за собой разнообразие природных условий. Сущест-вует резкий контраст между Западом и Востоком страны. Прибрежные районы и Ве-ликая Китайская равнина густо заселены: на 1 / 10 территории страны проживает 4 / 5 её населения. В некоторых местах плотность населения около 1000 человек на 1 км 2 (рис. 206). В западных пустынных и высокогорных районах — в сто и более раз ниже.

Юго-Восток страны — один из самых плотно населённых районов мира. Здесь на плодородных почвах издревле выращивают поливной рис, чай и другие тепло-любивые культуры (рис. 207). Именно здесь сосредоточены новейшие отрасли про-мышленности, центры торговли и финансов, такие, как Шанхай или Сянган (Гон-конг). Этот район стал витриной прогресса Китая, обогнав Северо-Восток.

Северо-Восток страны выделяется добычей важнейших полезных ископаемых, в частности угля и нефти. Здесь расположены крупнейшие центры чёрной металлур-гии и машиностроения. Западный район пока отстаёт в промышленном развитии от других районов Китая. Он остаётся преимущественно сельскохозяйственным, бедным и изолированным. В основном здесь разводят овец, лошадей, в Тибете яков. Материал с сайта

В сельской местности живут двое из каждых трёх граждан Китая. Однако чис-ленность горожан быстро растёт. Только городов-миллионеров сейчас насчитывает-ся более четырёх десятков. Высокая скученность населения в деревнях и городах порождает многие проблемы, в том числе экологические. В последние десятилетия правительство принимало жёсткие меры, чтобы сделать нормой семью из трёх че-ловек (родители и один ребёнок).

Крупнейшие города — Шанхай и Пекин . За последние десятилетия они неузна-ваемо изменились. В них появились небоскрёбы, широкие магистрали, новые жилые кварталы. Сохраняют свой традиционный облик исторические районы, например район хутонов (узких, обсаженных деревьями улочек-аллей) в Старом городе Пекина.

Вопросы по этому материалу:

Китайская медицина, как часть науки Древнего Китая, была основана на понимании единства Вселенной и человека, на осознании незримой связи природы и организма. Такие знания считались высшей мудростью, откровением переданным Небесами. В связи с этим большое внимание китайская медицина уделяла предупреждению заболеваний и ведению правильного, здорового образа жизни, согласно принципам, установленным для человека Вселенной.

Уровень китайской медицины в древние времена был поистине высок. В арсенале медиков Древнего Китая одних только методов нелекарственного воздействия существовало около сотни. Согласно сохранившимся дворцовым хроникам и официальным документам дипломатических переписок, некоторые императоры Поднебесной доживали до 200 лет, а детей зачинали в возрасте 140 лет. Конечно, в императорском дворце было огромное количество ученых-медиков, которые неустанно следили за здоровьем императора, но все же это может свидетельствовать о высоком уровне китайской медицины.

В отличие от современной западной медицины, не уделяющей должного внимания проблемам профилактики, китайская медицина рассматривала вопросы сохранения здоровья и здорового образа жизни как важную составляющую медицинских знаний. Известная поговорка гласит: «Поздно копать колодец, когда захотелось пить». Другими словами, чтобы иметь здоровье, необходимо вести правильный образ жизни и постоянно строго требовать от себя.

Тело человека в китайской медицине рассматривалось как сложная многоуровневая система, не ограничивающаяся только материальной составляющей, поэтому и подход к лечению также был глубже, фундаментальней. Физическое тело рассматривалось лишь как поверхностный уровень, за ним следовал уровень системы меридианов и энергетических каналов, дальше - эмоциональный уровень. Определяющее же значение имела психика человека, его духовная составляющая. В такой системе каждый вышестоящий уровень иерархии оказывал влияние на нижестоящий. Таким образом, для того, чтобы убрать симптомы и достичь видимого благополучия можно воздействовать на физическое тело. Однако для того чтобы обрести здоровье, человек должен изменится сам. Он должен достичь гармонии с природой и обрести душевный покой.

Учение о «золотой середине» путь к здоровому образу жизни

Согласно представлениям древних китайских медиков, болезнь зарождается в сознании. Поэтому концепция здорового образа жизни включает, прежде всего, правильное мышление, осознание связи причин явлений и их последствий, соблюдение умеренности и сохранение природной естественности.

Китайская медицина о здоровом образе жизни. Во времена династии Чжоу многие даосы уединялись в высоких горах, чтобы посвятить свою жизнь поиску путей к истине и достичь просветления разума.Фото: China Photos/Getty Images News В Древнем Китае люди отличались спокойным темпераментом, сдержанностью в привычках и эмоциональных пристрастиях. Благодаря этому достигалось внутреннее душевное спокойствие. Такой образ жизни китайцев сформировался под влиянием учений конфуцианства и даосизма. Эти два учения определили развитие всех наук Древнего Китая и, в особенности, китайской медицины. Помимо прочего конфуцианство и даосизм привили древнему обществу понятия о «золотой середине» и срединном пути, соблюдая которые можно оставаться непобедимым. Согласно этим представлениям человек должен избегать крайностей во всех аспектах и тогда сможет обрести здоровье.

По этому поводу даос Гэ Хун в книге «Нэй Пянь» изложил свое понимание взаимосвязи между здоровьем и соблюдением умеренности. По мнению ученого, основными причинами разрушающими здоровье человека являются чрезмерные эмоции. Например, такие как печаль, зависть, алчность, чрезмерная радость, праздность, дряхлость, пьянство. Достигая своего предела, они непременно приведут к физическому истощению и смерти. Поэтому тот, кто стремится к крепкому здоровью и долгой жизни не должен слушать и смотреть, пить и есть, сидеть и упражняться, разговаривать и одеваться сверх меры.

Совершенствование тела, как часть здорового образа жизни

Понятия о «золотой середине», также распространяются и на физическую активность. Поэтому китайская медицина рекомендует человеку выполнять определенное количество физической работы. В этом случае Ци и кровь смогут беспрепятственно циркулировать, и внутренние органы смогут хорошо работать. Длительная гиподинамия приводит к застою Ци и крови, к истощению функциональных возможностей селезенки и желудка, что приводит к бессилию, слабости конечностей и апатии. В книгах по китайской медицине говорится о том, что «длительное лежание ранит Ци». Чрезмерное физическое переутомление может привести к повреждению Ци и к различного рода патологиям, но разумная физическая активность, безусловно, полезна: тренировки усиливают циркуляцию жизненно важных веществ и способствуют лучшему усвоению пищи.

В питании китайская медицина также наставляет соблюдать умеренность. Не следует усиливать пять вкусовых качеств пищи. Такое стремление приведет к нарушению работы внутренних органов. Слишком соленое вредно для сердца, чрезмерно острое нарушит работу печени, слишком кислое губительно для селезенки, чрезмерно горькое вредит легким, а избыток сладкого вызовет дисфункцию почек. Чрезмерное питание и чревоугодие приведет к ожирению и нарушению циркуляции Ци и крови.

Говоря о здоровом образе жизни, нельзя не упомянуть о многочисленных немедикаментозных методах, которые и по сей день используются китайцами. Поддерживать тело в здоровом состоянии помогают дыхательные упражнения, боевые практики, медитация, цигун и другие методы, являющиеся наследием науки Древнего Китая. Они, как и лекарственные растительные средства, также используются для сохранения здоровья и предупреждения заболеваний.

Большинство методов практик связаны с методами совершенствования системы Дао. Во времена династии Чжоу (около 1100 - 221 до н. э.) многие даосы уединялись в высоких горах, чтобы посвятить свою жизнь поиску путей к истине и достичь просветления разума. Они обретали душевное спокойствие и жили огромное количество лет, практикуя боевые искусства и занимаясь медитацией. Вдыхая высокогорный воздух, насыщенный ци и употребляя травы, они обретали долголетие. И хотя многие знания передавались секретно, некоторые методы совершенствования открыты и сегодня распространяются в обществе.

Таким образом, китайская медицина дает человеку осознание принципа, что болезни легче предупреждать, а не лечить. Истинное здоровье можно обрести, только следуя принципам Вселенной и соблюдая здоровый образ жизни.