Николай чернышев картины. Чернышёв, Николай Михайлович

Полина Чернышева

ХУДОЖНИК О ХУДОЖНИКЕ

Номер журнала:

«Задача моей жизни - найти связующее звено между грандиозным наследием древнерусского искусства и задачами сегодняшнего дня. Отнюдь не воссоздать старое, из чего получилась бы стилизация, то есть нечто отмершее, не органическое. Но создать живое, гармоничное искусство наших дней, в которое верили бы все, отбросив споры и деление на секты...»

Николай Чернышев

Судьба даровала Николаю Михайловичу Чернышеву долгую жизнь - 88 лет. Народный художник РСФСР, профессор, живописец, график, монументалист, теоретик, педагог, он является примером беззаветного служения Родине, веры в духовные идеалы, верности культурной традиции, принципам высокого искусства.

Николай Михайлович родился в 1885 году в селе Никольское Тамбовской губернии. Детство было нелегким, но он упорно шел к своей цели. Творческий путь будущего художника начинался на заре века. В 16 лет по конкурсному экзамену он поступил в Училище живописи, ваяния и зодчества, где занимался у таких выдающихся мастеров, как А.Е. Архипов, В.А. Серов, К.А. Коровин. Лекции в Училище читали историк В.О. Ключевский, знаток искусства В.Е. Гиацинтов, археолог П.А. Голубцов, который, как вспоминал Николай Михайлович, открыл для него «красоту древнерусской живописи».

В 1910 году Чернышев поехал в Париж, где посещал академию Жюльена, изучал шедевры европейского искусства в Лувре, знакомился с новейшей французской живописью. По возвращении из Франции он продолжил учебу в петербургской Академии художеств у профессоров В.В. Матэ и Д.И. Киплика. Постижение техники монументальной живописи в мастерской Киплика дало направление всей его дальнейшей деятельности.

Этап становления Чернышева как живописца и писателя связан с литературно-художественными журналами «Млечный Путь» и «Маковец» (их выпускал на свои средства его брат Алексей Михайлович Чернышев). Помимо рисунков в этих изданиях Николай Михайлович публиковал и свои эссе под псевдонимом Омутов. В 1921 году он участвовал в создании одного из первых в Советской России объединений художников и поэтов «Искусство — жизнь».

Под воздействием «Маковца», участники которого мечтали о возрождении духовности искусства, о преемственности и синтезе с наследием мастеров прошлого, сформировалась ведущая тема произведений Чернышева. «Творческое мое лицо определилось не сразу, мучительно искал я свою тему... И лишь в 1923—1924 годах начали вырисовываться контуры моих образов. С жаром я принялся за зарисовки подростков в детдомах, на детских площадках, в пионерских лагерях... К этому времени определился мой основной жанр — девочки-подростки в очаровании переходного возраста от детства к девичеству, полные строгости, чистоты и грации», — писал художник. Так появились картины «Раненый голубь», «Заплетает косу», «Отроковица», «Возвращение с купания». В своих героинях художник стремился передать не столько портретное сходство, сколько «выражение юных ликов», удивление, «внутреннюю взволнованность видениями открывающегося мира»...

Чернышев стоял у истоков советского монументального искусства, стал одним из крупнейших в стране специалистов в этой области. В течение многих лет он был профессором на кафедре монументальной живописи в Высших художественно -технических мастерских — Высшем государственном художественно-техническом институте в Москве (1920—1930), преподавал технику монументальной живописи в Институте пролетарского искусства в Ленинграде (1930—1931), в Училище памяти 1905 года (1932—1933) в Москве, в Московском художественном институте имени В.И. Сурикова (1936—1938), воспитал целое поколение художников-монументалистов.

С юных лет и до конца жизни Николай Михайлович постигал творчество великих мастеров Древней Руси. В течение нескольких лет он кропотливо изучал технику стенных росписей Дионисия. Вместе со студентами побывал в Ферапонтове, где жил и творил «живописец пресловущий». Там, на берегу Бородавского озера, Чернышев нашел более 100 оттенков минеральных красок, содержащихся в разноцветных камнях. Результатом исследовательской работы стал фундаментальный труд «Искусство фрески в Древней Руси» (1954), который Николай Михайлович посвятил жене.

В 75 лет у Чернышева возник замысел написать цикл полотен «Мастера московской школы»; он видел в этом свой нравственный долг. Для портретов позировали такие замечательные художники, как В.А. Фаворский и С.Т. Коненков, в цикл вошли образы Андрея Рублева, Дионисия, Даниила Черного. Картина с изображением Алимпия Печерского — первого известного по имени русского иконописца — так и осталась стоять на мольберте после смерти Николая Михайловича. Она явилась своего рода завещанием, гимном всем художникам.

Илларион Голицын

Гимн юности

Мне кажется, образы тонконогих девчонок — главная любовь Николая Михайловича, которую он пронес через всю свою жизнь. Он жадно ловил их мимолетные движениями, которые, казалось бы, не поддаются фиксации (как, например, девчонка надевает перчатку на ходу). В его маленьких рисунках и акварелях ощущаются острый глаз и острая память, которые дали возможность запечатлеть эту трогательную красоту.

Хочется из массы произведений, созданных мастером, выделить все «девчоночьи» вещи. Какая получается песня красоте мира, одновременно тревожная в ее беззащитности и радостная!

Художник увлеченно рисовал сначала девочек студии Айседоры Дункан (он называл их «дунканши»), потом Тоню — свою будущую жену Антонину Александровну, потом трех дочерей. Жизнь счастливо одарила верного ей художника.

На его работах девочки, как птицы, взлетают на качелях, купаются с лодки на озере Мячино, выжимают намокшие платья, весело плещутся под душем, собирают камушки на берегу, заплетают косы, пугаются кого-то, ласково держат козленка, раненую птицу. Их фигуры сцеплены в остром силуэте, в свободных, вольных движениях; эти милые подружки в жизни и на холсте как бы все время чувствуют друг друга. Они входят в пейзаж, растворяясь в этом большом едином мире и сливаясь с теплым вечером там, где слушают соловья.

У Николая Михайловича есть ранняя акварель «Воспоминание о Новгороде» с изображением зеленых пространств, белых древних храмов у сизой воды и девичьей фигурки. Словно ловя момент затишья в мире, художник хочет осмыслить и утвердить эту зыбкую красоту. Тема единства красоты молодости и красоты древней русской земли звучит в его произведениях ярко и сильно. Но вскоре над новгородскими храмами, над тонконогими девчонками, над Волховом пронесется огонь войны, выжигая траву, уничтожая фрески, людей, птиц... И все творчество Чернышева — один протестующий крик: «Нет войне!».

С волнением смотришь на его фрески и мозаики. Прорись фрески, проведенная рукой художника, всколыхнула воспоминания о росписях в Ферапонтовом монастыре. Там я видел такой же рисунок, словно только что нанесенный на шероховатую поверхность стены рукой Дионисия. Монастырский сторож показал мне книгу Николая Михайловича Чернышева о древних фресках с дарственной надписью. Думаю, делая этот подарок художник надеялся: если узнают и поймут, что хранят, лучше будут беречь красоту.

Мне дорого в искусстве Николая Михайловича полное отсутствие «художественного шика». Его долголетний постоянный труд не был рассчитан на быстрый успех. В поисках истины он не думал об успехе. Внимательно и неторопливо работал, учился сам и учил других; весь процесс этот — жизнь в искусстве — доставлял ему радость.

Он стал подлинным мастером акварели, которую называл «фреска в миниатюре». Фаворский рассказывал, как в годы войны Чернышев, приехав в Самарканд, всех поразил и обрадовал акварелями — не просто этюдами с натуры; в них был запечатлен мир, где жили люди и всегда происходило что-то значительное и важное. Я глубоко убежден, что Чернышев — истинный монументалист, близкий по творческому дарованию древним мастерам Пскова, Новгорода, Белозерского края.

Мне всегда казалось, что Николай Михайлович не может разгневаться, вспылить, но иногда он очень остро говорил, отстаивая право художника быть смелым, дерзать. Он был широких взглядов на искусство и обладал талантом помогать другим. Я тоже ощутил эту поддержку. Как-то принес ему гравюру «Утром у Фаворского» (он попросил подарить), а потом получил в подарок от Николая Михайловича книгу «Иконы Сербии и Македонии». «За изображение незабвенного Владимира Андреевича Фаворского с внуком», — гласила дарственная надпись. Я эту книгу бережно храню.

Насыщенная творческая жизнь Николая Михайловича Чернышева отдана людям. Его скромность, внешняя незаметность обернулись яркой духовной силой. И сейчас своим искусством мастер продолжает звать к честной работе, учит совершенствоваться, любить людей, беречь русскую культуру. Он так говорил: «Помните всегда, как бы ни было трудно, о своем нравственном долге. Во всех делах будьте мужественны, тверды, будьте искренними и добрыми, а главное — веселыми, и я всегда будут с вами». Это всем нам напутствие.

Тарас Гапоненко

Бескорыстная преданность искусству

Начиная с юных лет и до конца дней Николай Михайлович Чернышев как художник и исследователь изучал творения великих мастеров Древней Руси. Став преподавателем, он старался и студентам передавать эти знания.

1920-е годы. Храмы закрываются, иконы и всю церковную утварь реквизирует государство. Кому нужны изображения святых, когда бушует «мировой пожар революции» и летят все «буржуазные» ценности? Нужны. В это страшное время Чернышев преподавал во Вхутемасе технику и технологию материалов монументальной живописи и говорил студентам о ценности древних фресок. Фаворский рассказывал о значении черного и белого пространств, а Чернышев объяснял, что самое великое — это древнерусская живопись. Голодные безграмотные студенты — дети рабочих и крестьян — ничего не понимали вначале. И вот эти великие педагоги Фаворский, Чернышев, Истомин внушили любовь к великому национальному достоянию.

Невзирая на гонения на Церковь, чистку и проверку профессорско-преподавательского состава, Фаворский на вопрос, верит ли он в Бога, отвечал: «Да, я верую». Чернышев, рискуя попасть в число пропагандистов религии, прививал студентам понимание иконописи, фрески. Рассказывая об иконах, связывал их сюжет с историей и литературой, бытом русского народа (это было как иллюстрация и становилось доходчивее, понятнее).

Отделение монументальной живописи занимало левое крыло здания, выходившее на Рождественку. У монументалистов царствовал Чернышев. Он ежедневно приходил в мастерскую и нес всю ответственность за отделение. В учебном процессе у нас студенты играли, как ни странно, активную роль. Предметная комиссия состояла из всех преподавателей, профессоров отделения и представителя студентов. Ее председателем был Чернышев.

Когда Николай Михайлович пришел в мастерские, были голые стены. Он попросил дворника принести песок, замесили известь и нанесли ее на стены. Студенты стали писать фрески. Он давал задания: составить штукатурку под фреску (мы должны были снять ямчугу, а потом размешивали эту известь, чтобы она была выдержанной), сочинить орнамент. Брали определенное количество извести, песка, пакли, резали ее, все это перемешивали, набрасывали на стену, затем — второй слой, а потом переводили рисунок с кальки путем продавливания или пунктиром и углем. Брали натуральные краски, размешивали, разводили в воде и писали по сырой штукатурке. Сдают студенты зачет — стена записана; потом ее скалывают и делают секко. Под руководством Николая Михайловича мы расписали школу на Зубовской площади: по эскизу сделали шаблон, а потом работали темперой.

Николай Михайлович был очень внимателен к студентам. Когда наступали каникулы, мы разъезжались кто куда. Он всегда интересовался, где были, много ли работ привезли. Возил нас в Псков, Владимир, Новгород, Киев, Ферапонтово. Показывая фрески, всегда рассказывал о композиции всей стены, ритме пятен, общем колорите, строе стен или всего храма. Это развивало наш вкус, делало нас художниками. В то время мы, студенты, еще не могли оценить всю важность тех поездок. Осознание пришло значительно позже. Пожалуй, только теперь.

Чернышев часто разрешал опаздывать на занятия, если мы оставались в древних русских городах и копировали фрески. В 1925 году он нашел со студентами замечательные цветные камешки на берегу Бородавского озера у стен Ферапонтова монастыря и доказал, что такими пигментами Дионисий расписывал храм. В лаборатории мастерской экспонировались образцы этих красок, для ознакомления с которыми приезжали иногородние специалисты.

Часто Николай Михайлович рассказывал студентам о Д.И. Киплике, об энкаустике. Зная немецкий язык, я начал переводить книгу О. Шмидта «Техника античной фрески и энкаустики». Узнав об этом, Чернышев хвалил меня, потом попросил А.Н. Тихомирова завершить перевод и сам написал предисловие.

В 1927 году монументальную мастерскую посетил Диего Ривера, он оставил такую запись: «Я весьма удовлетворен тем, что вижу усилия моих товарищей — художников СССР, вижу монументальную живопись — живопись революции, и я хочу видеть расписанными стены рабочих клубов, библиотек, заводов; видеть пролетариат учителем жизни своего народа». Приезжал Анри Барбюс — сухощавый, порывистый человек. Долго беседовал с Николаем Михайловичем о том, каких специалистов готовит отделение и где они будут востребованы у себя в стране.

Учился в Московском училище живописи, ваяния и зодчества (1901-1911) у С.А. и К.А. Коровиных, А.Е. Архипова, В.А. Серова, в Академии Р. Жюльена в Париже (1911), Академии художеств (1911-1915) у В.В. Матэ и других. Участник выставок с 1906 г., член общества "Маковец" с 1921 г., Общества московских художников, Ассоциации художников революционной России.

Художник-монументалист, автор книг "Техника стенных росписей" и "Искусство фрески в Древней Руси", воспитал целое поколение художников-монументалистов.
В графических работах любимая тема Чернышева - образы детей и подростков, пейзажи, образы древнерусских живописцев.

Автопортрет 1922

Автопортрет

"Земной рай"

"Выжимает рубашку" 1933

"Девочка с козленком" 1929

"Крым, Симеиз. Гора «Парус»"

"Закат на Сенеже"

"Купание на озере" 1958

"Купание на закате"

"Девушка с золотыми волосами"

"Девушка в голубой шапке"

"Венера" 1918

"Пионерки"

"Катя Чернышева"

"Песни революции" (Школа Айседоры Дункан) 1932

"Школа Дункан"

"Верба распустилась"

"Заплетает косу"
"Девочка с птицей" ->

"Автопортрет" 1918

"Голубой домик" 1921

"Во ржи" 1944

"Андрей Рублев и Даниил Черный" 1960

Основные даты жизни и творчества:

1885 - Родился 3 апреля (21 марта по старому стилю) в селе Никольском Тамбовской губернии Борисоглебского уезда (ныне Воронежская область).
1890 - После смерти отца семья переезает в Рязань.
1892 - Переезжает с матерью в Москву, заканчивает начальную школу, учится в Солодовниковском коммерческом училище.
1900 - Посещает воскресные, а позднее вечерние классы в Строгановском училище.
1901-1911 -Учится в Московском училище живописи, ваяния и зодчества у В.А. Серова, А.Е. Архипова, К. Коровина.
1910 - Поездка летом в Париж по окончании курса Училища. Занятия в частной студии "Академия Жюльена". Изучает музеи Лувра, копирует картину Леонардо да Винчи "Мадонна в скалах".
1911 - Выполняет дипломную работу "Покинутая скамейка" и получает за нее звание художника живописи. 1911-1915 - Учится в Высшем художественном училище при Академии художеств в Петербурге, где работает по офорту в мастерской профессора В.В. Матэ и изучает технику монументальной живописи в мастерской профессора Д.И. Киплика.
1912-1914 - Принимает участие в отчетных выставках художественного училища при Академии художеств.
1913-1914 Вылолняет серию офортов и рисунков для гравирования "Мифологической азбуки".
1914-1916 Сотрудничает в московском литературно-художественном ежемесячном журнале "Млечный путь" (редактор-издатель журнала А.М. Чернышев, брат художника).
1916-1917 Отбывает воинскую повинность в царской армии на румынском фронте.
1917 Эвакуация с фронта по болезни в военный госпиталь.
1918 Принимает участие в оформлении первых революционных праздников в Москве. Вступает в Союз художников-живописцев Москвы.
1919 Призывается в Красную Армию: командируется как специалист во Вхутемас (Высшие художественно-технологические мастерские) на должносгь профессора по кафедре техники монументальной живописи.
1920-1928 Преподает технологию живописи во Вхутемасе. Приглашен также на должность профессора по мастерской монументальной живописи.
1921-1926 Участвует в организации одного из первых в Советской России объединения художников и поэтов "Искусство-жизнь" ("Маковец"), принимает активное участие в издании двух номеров журнала "Маковец", участвует во всех выставках обьединения.
1927-1930 Научный сотрудник, а затем и член-корреслондент Государственной Академии художественных наук (ГАХН).
1928-1940 Участвует в различных выставках советского искусства за рубежом (Кельн, Нью-Йорк, Лондон, Цюрих, Берн, Венеция и т.д.].
1928-1930 Преподает во Всесоюзном художественно-техническом институте (Вхутеин) в Москве, где заведует монументальным отделением на живописном факультете.
1930 Выходит в свет книга Н.М. Чернышева «Техника стенных росписей» 1933-1936 Председатель секции монументальной живописи Московского Союза художников.
1935 Участвует в оформлении Дома пионеров и октябрят в Москве.
1935-1948 Принимает участие в организации и работе мастерской монументальной живописи при Академии архитектуры СССР.
1936-1949 - Преподает в Московском художественном институте.
1941 Эвакуируется после начала Великой Отечественной войны с семьей в Нальчик, затем - в Тбилиси и Самарканд.
1942-1944 Живет и работает в эвакуации в Самарканде. Преподает в эвакуированных из Москвы и Ленинграда художественных вузах. Создает серию работ акварелей и маслом, посвященных Самарканду.
1945 - Делает доклад в Академии художеств в Ленинграде «Александр Иванов как крупнейший монументалист XIX столетия».
1954 - Выходит в свет книга Н.М. Чернышева "Искусство фрески в древней Руси".
1960 - Участие в групповой выставке "Фаворский, Чернышев, Фрих-Хар, Кардашев".
1961 - Вышла в свет первая монография о творчестве Н.М. Чернышева (написанная искусствоведом Д.С. Бубновой).
1962 Присвоено почетное звание заслуженного художника РСФСР.
1963 Проходит с большим успехом персональнов выставка (совместно со скульптором Крандиевской).
1970 Присвоено почетное звание Нородного художника РСФСР.
1973 14 сентября Николай Михайлович Чернышев умер.

Николай Михайлович Чернышев

"Пионерка Деревцева"

"Портрет Елисеевой" 1921

"Пионеры" 1923

"Девочка в пальто" 1926

"Девочка с букетом"

"Автопортрет"

Обложка журнала "Маковец". (1885-1973).

«Мы полагали, что возрождение искусства возможно лишь при строгой преемственности с великими мастерами прошлого и при безусловном воскрешении в нем начала живого и вечного...» (Пролог, 1922, №1.)
«Здесь впервые заговорили о реализме, о монументальной форме». Художественное объединение «Маковец» просуществовало до 1927 г. Было выпущено 2 номера журнала и сделана обложка для третьего номера (В.Фаворским). У А.М.Чернышева, как он пишет, не было средств для издания журнала. Его раскулачили и лишили работы. Он уже никогда не работал. В последние годы жизни он продолжал заниматься поэзией, писал сонеты, элегии, эпиграммы, а также составил сборник редких русских пословиц и поговорок.
«Жизнь ты прожил не зря... Теперь ты едва ли встретишь образованного искусствоведа, который не знал бы о журналах «Млечный путь» и «Маковец». Правда, есть еще мракобесы и злопыхатели... Но есть и такие, которые видят в них неугасимую искру глубокого искусства» (Н.М.Ч. Письмо брату.)
Архив А.М.Чернышева находится в Ленинской библиотеке и Литературном музее.
А.М.Чернышев похоронен на Даниловском кладбище.

Алексей Михайлович Чернышёв и его журнал “Млечный путь”

16 марта 2011 года в мемориальном музее-мастерской С.Т. Конёнкова при содействии благотворительного фонда «Дельфис» состоялся вечер, посвящённый Алексею Михайловичу Чернышёву – издателю и редактору литературно-художественного журнала "Млечный путь" (1914-1916). Об этом всесторонне одаренном человеке, талантливом поэте, меценате, а также о созданных им уникальном литературно-художественном журнале и издательстве рассказала на вечере его племянница художница Полина Николаевна Чернышёва – дочь известного живописца Николая Михайловича Чернышёва. В семейном архиве бережно хранятся интересные воспоминания братьев Чернышёвых, а также сотрудничавших с издательством «Млечный путь» литераторов, написанные в 1959 году к сорок пятой годовщине выхода первого номера журнала. Эти бесценные материалы, составившие как бы литературный «венок» журналу «Млечный путь» легли в основу выступления Полины Николаевны Чернышёвой и настоящей статьи.

Обложка журнала "Млечный путь".

Прежде всего, необходимо отметить, что Алексей Михайлович Чернышёв задумал журнал как ежемесячное издание для поддержки начинающих литераторов и художников, принадлежащих к разным творческим течениям, в том числе и представителей радикального левого направления, как правило, не понятых и гонимых издателями. Вот почему для многих «Млечный путь» стал той единственной «дорогой к звездам», которая привела их к известности. Алексей Михайлович вспоминал: «Целью моей было дать возможность напечататься неизвестным молодым поэтам и писателям. В тогдашних журналах печатали только определённую группу писателей, и нужно было или исключительное дарование, или протекция видного писателя, чтобы попасть, даже в такой журнал, как «Нива»». Молодой предприимчивый издатель горел желанием сделать, по его словам «хотя тоненький, в один печатный лист, но приличный художественный журнал, чуждый типу тогдашних «Огонька» и «Нивы»». Для достижения этой цели он не только отдавал журналу всего себя, но и вкладывал в его создание собственные денежные средства, удивляя всех бескорыстием и горячей верой в успех своего предприятия.
Близкие и друзья Алексея Михайловича, знавшие его много лет, отмечали, что это была незаурядная личность. Так, Николай Михайлович Чернышёв писал: - «Человек, не учившийся ни в какой, даже начальной школе, путём самообразования стал в уровень своего века».
Алексей Михайлович родился в 1880 году в селе Никольском Тамбовской губернии в многодетной семье мещанина, владевшего хутором и мельницей, но так и не смог получить систематического образования. Одаренный мальчик самостоятельно изучал грамоту и уже в семилетнем возрасте смог прочесть «Вечера на хуторе близ Диканьки» Н.В. Гоголя и «Капитанскую дочку» А.С. Пушкина. В эти годы он начал писать стихи и как впоследствии сам вспоминал «…завёл рукописный журнал, все отделы которого заполнял сам. За этот журнал отец меня строго наказал, а журнал уничтожил».
После смерти отца в 1892 году семья Чернышевых переехала в Москву, где Алексея отдали в услужение к купцу, или, как тогда было принято говорить – в «мальчики». Ему повезло: хозяин оказался человеком не только образованным, окончившим университет в Гейдельберге, но и, по-видимому, добрым, так как поставил перед собой цель дать работающим у него детям начальное образование. Мальчики изучали русский язык, арифметику, географию, закон Божий, которые им преподавал студент-филолог, сумевший привить Алексею любовь к изящной словесности. В юности Чернышев продолжил самообразование на вечерних курсах в Политехническом музее, где он прослушал цикл лекций по истории литературы Х1Х века П.Н. Сакулина. В это время окончательно сформировались его мировоззрение и круг интересов: русская литература, изобразительное искусство, музыка. Он становится участником Суриковского литературно-музыкального кружка («Писатели из народа») - объединения писателей, певцов и музыкантов, вышедших из народа. Среди них поэты С.Д. Дрожжин, М.Л. Леонов, Ф.С. Шкулёв, Е.Е. Нечаев, Г.Д. Деев-Хомяковский, С.Н. Кошкаров (Заревой), С.Д. Фомин, писатель А.П. Чапыгин и многие другие. Позже некоторые «суриковцы», в том числе и Чернышёв публиковали свои произведения в «Млечном пути». Алексей Михайлович становится постоянным участником литературных вечеров, диспутов, где знакомится с Валерием Брюсовым, Андреем Белым, Вячеславом Ивановым, оказавшим большое влияние на развитие его литературного дарования. Это была замечательная школа, расширяющая кругозор, формирующая тонкий вкус необходимый для понимания разнообразных сложных явлений происходящих в современной литературе и искусстве. Так Чернышев приобрел неоценимый опыт литературной работы, который помог ему стать издателем и редактором журналов «Млечный путь»(1914-1916) и «Маковец» (1921-1926).
Однако своим настоящим призванием Алексей Михайлович всегда считал поэзию. «Его стихи чаруют своей искренностью и непосредственностью, их форма безукоризненна, их метрический стих молод и звучен», - писал литератор Н.М. Рудин. Но, Чернышев, зачастую забывая о собственном творчестве, неуклонно шел к поставленной цели: созданию нового литературно-художественного журнала. «На пути моём стояли большие трудности, - вспоминал он, - Средств у меня не было. По профессии я был приказчик, т.е. служил в бельевом магазине. На издание мне пришлось уделять из своего жалования, урезывая тем самым семейный бюджет. Предварительные попытки организовать кооперативное издательство при участии членов кружка «Писатели из народа», к которому я принадлежал, успеха не имели из-за несговорчивости членов кружка и противоречивых целей, выдвигаемых ими...».
В 1913 году он обратился с просьбой к брату помочь ему в создании журнала. Николай Михайлович Чернышев в это время учился в Академии художеств в Петербурге и сначала не поддержал его идею, но затем не только согласился участвовать в этом рискованном предприятии, но и предложил поэтичное название для будущего журнала – «Млечный путь». Взяв на себя организацию его художественной части, он выполнил обложку к первому номеру журнала, появившемуся в январе 1914 года. Делал и некоторые другие обложки, заставки и виньетки. Он присылал в Москву свои рисунки и оригиналы рисунков других художников, указывал Алексею Михайловичу где лучше заказывать клише, проводил и другую организационную работу. Алексей Михайлович высоко ценил участие брата в создании журнала, и по его просьбе, иногда покупал работы у нуждающихся молодых художников.
По его мнению «литературная часть была ещё неопределенна и пестра и очень отставала от художественной части с первых шагов оказавшейся серьёзной и интересной». Кроме того, Николай Михайлович проявил себя и как талантливый литератор, публикуя в «Млечном пути» свои эссе под псевдонимами «Омутов» и «О-ов».
В «Млечном пути» впервые опубликовал свои ранние стихи С. Есенин. К 1915 году «Млечный путь» уже являлся единственным в России подлинно художественным серьёзным журналом среди тонких, дешёвых изданий. В нём печатались: Дмитрий Семёновский, Николай Ливкин, Амфиан Решетов, Евгений Недзельский, Сергей Есенин, Константин Маригодов, Яков Ильин, Мария Папер, Иван Коробов, Борис Пильняк, Фёдор Богородский, Николай Ляшко, Алексей Чернышёв, Игорь Северянин, Николай Колоколов, И. Бурмистров-Поволжский, Омутов, Николай Вечорик, Вл. Щуренков, Ф. Шкулёв и др;
Ближайшими и активнейшими помощниками Николая Михайловича Чернышёва, являвшегося художественным редактором журнала, были художник М. А. Добров, а также В.С. Барт, который сам корректировал свою «Теорию композиции в живописи», интереснейшую работу, печатающуюся в нескольких номерах журнала «Млечный путь». В художественный отдел также входили: Н. Яныченко, И. Скуйе, Н. Тырса, В. Чернов, М. Родионов, Н. Львов, П. Шиллинговский, А. Ястржембский, М. Курилко, скульптор - С. Эрзя и др. Все они давали очень интересные работы.
Алексей Михайлович, невероятно загруженный издательской и редакционной работой, вынужден был торговать в галантерейном магазине. Его секретарём и верным помощником была жена – Прасковья Ивановна Чернышёва. «В то время как редактор продавал дамские панталоны, секретарь объяснялся с многочисленными посетителями» - вспоминал Алексей Михайлович. После работы Чернышёв до глубокой ночи засиживался за чтением и корректурой рукописей, многочисленных писем, поступающих в редакцию из разных городов, не оставляя ни одного без ответа. Следует отметить, что его редакторский талант высоко ценили все, кто с ним непосредственно работал. Так, Н.М. Рудин отмечал: «Он имел такое острое чувство стиля и языка, такой тонкий литературный вкус, такой охват произведения, что это буквально поражало. Прочитывая на лету чьё–либо стихотворение или прозу, он сразу подмечал все их достоинства и недостатки. От него не скрывались все недочёты содержания и формы, и он тут же указывал на необходимость исправления, если это возможно. Он был принципиален и неумолим и никогда не соглашался принять неполноценную вещь даже от известного автора».
Самым тяжёлым было материальное положение журнала. Несмотря на то, что сотрудники гонорара не получали, «Млечный путь» никакой выручки не давал, приходилось навязывать газетным киоскёрам журнал бесплатно, лишь бы они его согласились выставить на видном месте.
Несмотря на это, «Млечный путь» со временем стал настоящим литературным центром, объединившим все передовое в литературе и искусстве. Алексей Михайлович писал: «Число участников журнала всё увеличивалось и многие сотрудники, жившие в Москве, ощущали потребность личного общения, обмена мнениями, критикой, и вообще собеседованиями». Так возникли знаменитые «субботы», когда вечерами в квартире Алексея Михайловича в доме купца Привалова на Садовнической улице собирались литераторы, художники, музыканты, засиживаясь, порой, до глубокой ночи. В этом же доме располагались издательство и редакция «Млечного пути», а также «суриковский» литературно-музыкальный кружок, членом которого, как мы упоминали выше, был Алексей Михайлович. Очень жаль, что этот старинный доходный дом – архитектурный памятник Москвы рубежа ХIX-XX веков построенный по проекту Э.К. Нирнзее, готовится к сносу.
Как вспоминают участники «суббот», на них всегда было оживленно, возникали знакомства с интересными людьми: писателем Бурмистровым, с сыном Л.Н. Толстого поэтом Ильёй Львовичем Толстым, который был душой общества. Его стихи были опубликованы в первом номере «Млечного пути». Здесь можно было встретить и А.Н. Толстого, а также молодых начинающих поэтов, писателей, художников: Л.М. Леонова, Ф.С. Богородского, Н.Н. Асеева, Н.А. Павлович, В.П. Ютанова. Оживленные споры, чтение и обсуждение новых произведений, критическая оценка издаваемых книг – все это привлекало тех, кто дерзновенно искал новые средства выражения в литературе и искусстве. Среди посетителей «суббот» были и настоящие революционеры, участники событий 1905 года: поэт Ф.С. Шкулёв, писатели Николай Ляшко, А.С. Новиков-Прибой, поэты, печатающиеся в нелегальной большевистской печати, как например Семёновский. Рудин вспоминал: «Эти собрания протекали в смелых творческих беседах, чтении произведений, они влекли к творчеству, к революционным прорывам в искусстве, здесь приветствовалось всё молодое, новое, прогрессивное. Они озаряли молодую Москву».
Свою встречу у А.М. Чернышёва с девятнадцатилетним С. Есениным описывает в своих воспоминаниях Н. Ливкин: «На одной из «суббот» меня познакомили с очень симпатичным, простым и застенчивым, золотоволосым, в синей косоворотке пареньком. Совсем ещё мальчик!..
- Есенин, сказали мне.
Я уже читал его стихи, напечатанные в «Млечном пути», и они мне понравились. В этот вечер Сергей принёс новые стихи. Читал тихо, просто, задушевно». Н. Ливкин упоминает и о Н. Колоколове, с которым был дружен и вместе бывал почти на всех «субботах», где встречался с Н. Рудиным, С. Спасским, С. Дрожжиным, И. Северяниным и многими другими интересными людьми.
Поражает многогранность издательской деятельности журнала, в котором выходили статьи о поэзии, живописи, скульптуре, архитектуре, печатались мемуары. Существовали разделы беллетристики, художественной критики, библиографии. Многие статьи были посвящены художественным течениям разной эстетической направленности, в том числе символизму и футуризму.
Во всех номерах воспроизводились произведения таких художников как, Барт, Добров, Чернов, Тырса, Н. Чернышёв и другие, сотрудничавших с журналом, сопровождаемые подробными комментариями. Выходили статьи, посвящённые «Бубновому валету», посмертной выставке произведений А.И. Куинджи, позже статьи о выставках скульптур С.Т. Конёнкова, А.С. Голубкиной, об офортах И.И. Левитана и многие другие. В разделе «Библиография» вышла статья «Истинный лик» С.Ф. Буданцева с положительным отзывом о творчестве В.В. Маяковского. Для поэта, которого пресса буквально травила за «пресловутые футуристические неологизмы», эта статья стала серьезной поддержкой.
Таков краткий перечень уникальных материалов, опубликованных в «Млечном пути». К этому следует добавить, что в редакцию присылали на рецензию свои книги многие писатели и поэты и среди них Асеев, Новалис, Тришатов. Издательство «Млечный путь», логотип которого был выполнен Бартом, выпустило несколько поэтических сборников, ставших библиографической редкостью. Среди них поэтический сборник «Радость в страдании» Евгения Недзельского (1915), «Инок» Николая Ливкина (1916), «Как снег» Сергея Спасского (1917), «Кабачок» Неола Рубина (1917; рукописное издание), «Керосиновая лампа» Амфиана Решетова (1918). К сожалению так и не появился сборник стихов «Тиховей», самого А.М. Чернышёва, три эскиза к которому выполнил его брат Н.М. Чернышёв.
Значение журнала «Млечный путь» и его издательства в русском литературно-художественном процессе предреволюционного времени трудно переоценить. Мы разделяем оптимизм Николая Михайловича Чернышева, который считал, что «историк литературных и художественных исканий предреволюционного периода не пройдёт мимо «Млечного пути» и его замечательного создателя». В своем обращении к читателям в 1915 году Алексей Михайлович писал: «В тяжёлую годину войны «Млечный путь» не перестаёт блюсти неиссякаемые родники чистого искусства, отражающие, в своей невозмущённой глубине, далёкие звёздные миры, влекущие из бренной повседневности к созерцанию светлого, не преходящего начала, воплощаемого искусством. Сплотить новые имена поэтов, часто впервые появляющихся в печати, особенно бережным отношением к развитию их дарования. Создать круг читателей, перешагнувших грани дилетантизма, ищущих пути к самоопределению – таковы ближайшие задачи ежемесячника». Эта благородная цель была достигнута, о чем свидетельствуют в своих воспоминаниях многие, соприкоснувшиеся с издательской деятельностью журнала, среди которых такие видные литераторы и художники как С. Спасский, Ф. Богородский, Е. Наумов.
Завершая эту небольшую статью, мы приводим отрывок из письма Николая Михайловича Чернышёва, написанного 24 марта 1960 года брату по случаю его 80-тилетия: «Посеянные тобою семена «Млечного пути» и «Маковца» начинают давать или скоро начнут давать всходы. Теперь ты едва ли встретишь образованного искусствоведа, который не знал бы о них. Правда, есть ещё мракобесы и злопыхатели, которые стараются сделать из этого жупел. Но есть и такие, которые видят в них неугасимую искру глубокого искусства».

Автопортрет 1922

Автопортрет

"Земной рай"

"Выжимает рубашку" 1933

"Девочка с козленком" 1929

"Крым, Симеиз. Гора «Парус»"

"Закат на Сенеже"

"Купание на озере" 1958

"Купание на закате"

"Девушка с золотыми волосами"

"Девушка в голубой шапке"

"Венера" 1918

"Пионерки"

"Катя Чернышева"

"Песни революции" (Школа Айседоры Дункан) 1932

"Школа Дункан"

"Верба распустилась"

"Заплетает косу"
"Девочка с птицей" ->

"Автопортрет" 1918

"Голубой домик" 1921

"Во ржи" 1944

"Андрей Рублев и Даниил Черный" 1960

Основные даты жизни и творчества:

Николай Михайлович Чернышев

"Пионерка Деревцева"

"Портрет Елисеевой" 1921

"Пионеры" 1923

"Девочка в пальто" 1926

"Девочка с букетом"

"Автопортрет"

"Тоня" 1927

"Отроковица" 1923

Николай Михайлович Чернышёв ( , с. Никольское Тамбовской губернии - , Москва) - русский художник и искусствовед, участник группы «Маковец », народный художник РСФСР (1970).

Биография

Ученик В. А. Серова . В 1915 году прославился иллюстрациями к «Мифологической азбуке». В составе «Маковца» в 1920-е годы увлёкся монументальной живописью. Много изучал древнерусскую фреску. Автор исследований «Техника стенных росписей» (1930), «Искусство фрески в Древней Руси» (1954).

Преподавал во ВХУТЕМАСе , в ленинградском Институте пролетарского изобразительного искусства. В мастерской Чернышёва в училась художник-иллюстратор Ника Гольц . В 1949 году во время «борьбы с космполитизмом» уволен среди других преподавателей МГХИ.

В 1950-е годы много занимался мозаикой и способствовал пробуждению интереса к ней в СССР.

Память

В 2005 году к 120-летию со дня рождения Чернышёва в Государственной Третьяковской галерее была устроена специальная выставка.

Сочинения

Техника фрески и техника сграффито / Эрнст Бергер, Н. М. Чернышев. - Художеств. издат. акц. общ. АХР, 1930. 189 с.
Чернышёв Н. М. Искусство фрески в Древней Руси: Материалы к изучению древнерусских фресок / Художник С. И. Колемаскин. - М .: Искусство , 1954. - 104, с. - 10 000 экз. (в пер.)

Напишите отзыв о статье "Чернышёв, Николай Михайлович"

Ссылки

Александр Лабас Воспоминания о современниках -

Отрывок, характеризующий Чернышёв, Николай Михайлович

– Что ты говоришь?
– Ничего. Не надо плакать здесь, – сказал он, тем же холодным взглядом глядя на нее.

Когда княжна Марья заплакала, он понял, что она плакала о том, что Николушка останется без отца. С большим усилием над собой он постарался вернуться назад в жизнь и перенесся на их точку зрения.
«Да, им это должно казаться жалко! – подумал он. – А как это просто!»
«Птицы небесные ни сеют, ни жнут, но отец ваш питает их», – сказал он сам себе и хотел то же сказать княжне. «Но нет, они поймут это по своему, они не поймут! Этого они не могут понимать, что все эти чувства, которыми они дорожат, все наши, все эти мысли, которые кажутся нам так важны, что они – не нужны. Мы не можем понимать друг друга». – И он замолчал.

Маленькому сыну князя Андрея было семь лет. Он едва умел читать, он ничего не знал. Он многое пережил после этого дня, приобретая знания, наблюдательность, опытность; но ежели бы он владел тогда всеми этими после приобретенными способностями, он не мог бы лучше, глубже понять все значение той сцены, которую он видел между отцом, княжной Марьей и Наташей, чем он ее понял теперь. Он все понял и, не плача, вышел из комнаты, молча подошел к Наташе, вышедшей за ним, застенчиво взглянул на нее задумчивыми прекрасными глазами; приподнятая румяная верхняя губа его дрогнула, он прислонился к ней головой и заплакал.
С этого дня он избегал Десаля, избегал ласкавшую его графиню и либо сидел один, либо робко подходил к княжне Марье и к Наташе, которую он, казалось, полюбил еще больше своей тетки, и тихо и застенчиво ласкался к ним.
Княжна Марья, выйдя от князя Андрея, поняла вполне все то, что сказало ей лицо Наташи. Она не говорила больше с Наташей о надежде на спасение его жизни. Она чередовалась с нею у его дивана и не плакала больше, но беспрестанно молилась, обращаясь душою к тому вечному, непостижимому, которого присутствие так ощутительно было теперь над умиравшим человеком.

Князь Андрей не только знал, что он умрет, но он чувствовал, что он умирает, что он уже умер наполовину. Он испытывал сознание отчужденности от всего земного и радостной и странной легкости бытия. Он, не торопясь и не тревожась, ожидал того, что предстояло ему. То грозное, вечное, неведомое и далекое, присутствие которого он не переставал ощущать в продолжение всей своей жизни, теперь для него было близкое и – по той странной легкости бытия, которую он испытывал, – почти понятное и ощущаемое.
Прежде он боялся конца. Он два раза испытал это страшное мучительное чувство страха смерти, конца, и теперь уже не понимал его.
Первый раз он испытал это чувство тогда, когда граната волчком вертелась перед ним и он смотрел на жнивье, на кусты, на небо и знал, что перед ним была смерть. Когда он очнулся после раны и в душе его, мгновенно, как бы освобожденный от удерживавшего его гнета жизни, распустился этот цветок любви, вечной, свободной, не зависящей от этой жизни, он уже не боялся смерти и не думал о ней.
Чем больше он, в те часы страдальческого уединения и полубреда, которые он провел после своей раны, вдумывался в новое, открытое ему начало вечной любви, тем более он, сам не чувствуя того, отрекался от земной жизни. Всё, всех любить, всегда жертвовать собой для любви, значило никого не любить, значило не жить этою земною жизнию. И чем больше он проникался этим началом любви, тем больше он отрекался от жизни и тем совершеннее уничтожал ту страшную преграду, которая без любви стоит между жизнью и смертью. Когда он, это первое время, вспоминал о том, что ему надо было умереть, он говорил себе: ну что ж, тем лучше.