Шел раз у князя Владимира большой пир, и все на том пиру были веселы, все на том пиру хвалились, а один гость невесел сидел, мёду не пил, жареной лебёдушки не ел, - это Ставер Годинович, торговый гость из города Чернигова.
Подошёл к нему князь:
Ты чего, Ставер Годинович, не ешь, не пьёшь, невесёлый сидишь и ничем не хвалишься? Правда, ты и родом не именит, и ратным делом не славен - чем тебе и похвастаться.
Право слово твоё, великий князь: нечем мне хвастать. Отца с матерью у меня давно нету, а то их бы похвалил… Хвастать золотой казной мне не хочется; я и сам не знаю, сколько её у меня, пересчитать до смерти не успею.
Хвастать платьем не стоит: все вы в моих платьях на этом пиру ходите. У меня тридцать портных на меня одного день и ночь работают. Я с утра до ночи кафтан поношу, а потом и вам продам.
Сапогами тоже не стоит хвастаться: каждый час надеваю сапоги новые, а обносочки вам продаю.
Кони все у меня златошёрстные, овцы все с золотым руном, да и тех я вам продаю.
Разве мне похвастать молодой женой Василисой Микулишной, старшей дочерью Микулы Селяниновича. Вот такой другой на свете нет!
У неё под косой светлый месяц блестит, у неё брови черней соболя, очи у неё ясного сокола!
А умнее её на Руси человека нет! Она всех вас кругом пальца обовьёт, тебя, князь, и то с ума сведёт.
Услыхав такие дерзкие слова, все на пиру испугались, приумолкли… Княгиня Апраксия обиделась, заплакала. А князь Владимир разгневался:
Ну-ка, слуги мои верные, хватайте Ставра, волоките его в холодный подвал, за его речи обидные прикуйте его цепями к стене. Поите его ключевой водой, кормите овсяными лепёшками. Пусть сидит там, пока не образумится. Поглядим, как его жена нас всех с ума сведёт и Ставра из неволи выручит!
Ну, так всё и сделали: посадили Ставра в глубокие погреба. Но князю Владимиру мало этого: приказал он в Чернигов стражу послать, опечатать богатства Ставра Годиновича, а его жену в цепях в. Киев привезти - посмотреть, что это за умница!
Пока послы собирались да коней седлали, долетела обо всём весть в Чернигов к Василисе Микулишне.
Горько Василиса задумалась:
»Как мне милого мужа выручить? Деньгами его не выкупишь, силой не возьмёшь! Ну, не возьму силой, возьму хитростью!».
Вышла Василиса в сени, крикнула:
Эй вы, верные мои служаночки, седлайте мне лучшего коня, несите мне платье мужское татарское да рубите мне косы русые! Поеду я милого мужа выручать!
Горько плакали девушки, пока резали Василисе косы русые. Косы длинные весь пол усыпали, упал на косы и светлый месяц.
Надела Василиса мужское платье татарское, взяла лук со стрелами и поскакала к Киеву. Никто и не поверит, что это женщина, - скачет по полю молодой богатырь.
На полдороге встретились ей послы из Киева:
Эй, богатырь, куда ты путь держишь?
Еду я к князю Владимиру послом из грозной Золотой Орды получать дань за двенадцать лет. А вы, молодцы, куда направились?
А мы едем к Василисе Микулишне, её в Киев брать, богатство её на князя перевести.
Опоздали вы, братцы. Василису Микулишну я в Орду отослал, и богатства её мои дружинники вывезли.
Ну, коли так, нам в Чернигове делать нечего. Мы поскачем обратно к Киеву.
Поскакали киевские гонцы к князю, рассказали ему, что едет в Киев посол от грозной Золотой Орды.
Запечалился князь: не собрать ему дани за двенадцать лет, надо посла умилостивить.
Стали столы накрывать, на двор ельничек бросать, поставили на дороге дозорных людей - ждут гонца из Золотой Орды.
А посол, не доехав до Киева, разбил шатёр в чистом поле, оставил там своих воинов, а сам один поехал к князю Владимиру.
Красив посол, и статен, и могуч, и не грозен лицом, и учтив посол.
Соскочил с коня, привязал его к золотому кольцу, пошёл в горницу. Поклонился на все четыре стороны, князю и княгине отдельно. Ниже всех поклонился Забаве Путятишне.
Говорит князь послу:
Здравствуй, грозный посол из Золотой Орды, садись за стол. отдохни, поешь-попей с дороги.
Некогда мне рассиживаться: нас, послов, хан за это не жалует. Подавай-ка мне побыстрее дани за двенадцать лет да отдай за меня замуж Забаву Путятишну и, я в Орду поскачу!
Позволь, посол, мне с племянницей посоветоваться. Вывел князь Забаву из горницы и спрашивает:
Ты пойдешь ли, племянница, за ордынского посла? И Забава ему говорит тихонько:
Что ты, дядюшка! Что ты задумал, князь? Не делай смеху по всей Руси, - это ведь не богатырь, а женщина.
Рассердился князь:
Волос у тебя долог, да ум короток: это грозный посол из Золотой Орды, молодой богатырь Василий.
Не богатырь это, а женщина! Он по горнице идёт, словно уточка плывёт, каблуками не пристукивает; он на лавочке сидит, колена вместе жмёт. Голос у него серебряный, руки-ноги маленькие, пальцы тонкие, а на пальцах видны следы от колец.
Задумался князь:
Надо мне посла испытать!
Позвал он лучших киевских молодцов-борцов - пять братьев Притченков да двух Хапиловых, вышел к послу и спрашивает:
Не хочешь ли ты, гость, с борцами потешиться, на широком дворе побороться, размять с дороги косточки?
Отчего же кости не размять, я с детства бороться люблю. Вышли все на широкий двор, вошёл молодой посол в круг, захватил одной рукой трёх борцов, другой - трёх молодцов, седьмого бросил в середину да как ударит их лоб об лоб, так все семь на земле лежат и встать не могут.
Плюнул князь Владимир и прочь пошёл:
Ну и глупая Забава, неразумная! Женщиной такого богатыря назвала! Таких послов мы еще не видели! А Забава всё на своём стоит:
Женщина это, а не богатырь!
Уговорила она князя Владимира, захотел он ещё раз посла испытать.
Вывел он двенадцать стрельцов.
Не охота ли тебе, посол, из лука со стрельцами потешиться?
Отчего же! Я с детства из лука постреливал!
Вышли двенадцать стрельцов, пустили стрелы в высокий дуб. Зашатался дуб, будто по лесу вихрь прошёл.
Взял посол Василий лук, натянул тетиву, - спела шелковая тетива, взвыла и пошла стрела калёная, упали наземь могучие богатыри, князь Владимир на ногах не устоял.
Хлестнула стрела по дубу, разлетелся дуб на мелкие щепы.
Эх, жаль мне могучий дуб, - говорит посол, - да больше жаль стрелку калёную, теперь её во всей Руси не найти!
Пошёл Владимир к племяннице, а она всё своё твердит: женщина да женщина!
Ну, - думает князь, - сам я с ним переведаюсь - не играют женщины на Руси в шахматы заморские!
Приказал принести золотые шахматы и говорит послу:
Не угодно ли тебе со мной потешиться, поиграть в шахматы заморские?
Что ж, я с малых лет всех ребят в шашки-шахматы обыгрывал! А на что мы, князь, играть начнём?
Ты поставь дань за двенадцать лет, а я весь Киев-город поставлю.
Хорошо, давай играть! Стали шахматами по доске стучать.
Князь Владимир хорошо играл, а посол раз пошёл, другой пошёл, а десятый пошёл - князю шах и мат, да и шахматы прочь! Запечалился князь:
Отобрал ты у меня Киев-град, - бери, посол, и голову!
Мне не надо твоей головы, князь, и не надо Киева, отдай мне только твою племянницу Забаву Путятишну.
Обрадовался князь и на радостях не пошёл больше Забаву и спрашивать, а велел готовить свадебный пир.
Вот пируют они день-другой и третий, веселятся гости, а жених с невестой невеселы. Ниже плеч посол голову повесил.
Спрашивает его Владимир:
Что же ты, Васильюшка, невесел? Иль не нравится тебе наш богатый пир?
Что-то князь, мне тоскливо, нерадостно: может, дома у меня случилась беда, может, ждёт меня беда впереди. Прикажи позвать гусляров, пусть повеселят меня, пропоют про старые года либо про нынешние.
Позвали гусляров. Они поют, струнами звенят, а послу не нравится:
Это, князь, не гусляры, не песельники… Говорил мне батюшка, что есть у тебя черниговский Ставер Годинович, вот тот умеет играть, умеет и песню спеть, а эти словно волки в поле воют. Вот бы мне Ставра послушать!
Что тут делать князю Владимиру? Выпустить Ставра - так не видать Ставра, а не выпустить Ставра - разгневить посла.
Не посмел Владимир разгневать посла, ведь у него дани не собраны, и велел привести Ставра.
Привели Ставра, а он еле на ногах стоит, ослабел, голодом заморён…
Как выскочит тут посол из-за стола, подхватил Ставра под руки, посадил рядом с собой, стал поить-кормить, попросил сыграть.
Наладил Ставер гусли, стал играть песни черниговские. Все за столом заслушались, а посол сидит, слушает, глаз со Ставра не сводит.
Кончил Ставер.
Говорит посол князю Владимиру:
Слушай, князь Владимир киевский, ты отдай мне Ставра, а я прощу тебе дань за двенадцать лет и вернусь к Золотой Орде.
Неохота князю Владимиру Ставра отдавать, да делать нечего.
Бери, - говорит, - Ставра, молодой посол.
Тут жених и конца пира не дождался, вскочил на коня, посадил сзади Ставра и поскакал в поле к своему шатру. У шатра он его спрашивает:
Али не узнал меня, Ставер Годинович? Мы с тобой вместе грамоте учились.
Не видал я тебя никогда, татарский посол.
Зашёл посол в белый шатёр, Ставра у порога оставил. Быстрой рукой сбросила Василиса татарское платье, надела женские одежды, приукрасилась и вышла из шатра.
Здравствуй, Ставер Годинович. А теперь ты тоже не узнаёшь меня?
Поклонился ей Ставер:
Здравствуй, моя любимая жена, молодая умница Василиса Микулишна! Спасибо, что ты меня из неволи спасла! Только где твои косы русые?
Косами русыми, мой любимый муж, я тебя из погреба вытащила!
Сядем, жена, на быстрых коней и поедем к Чернигову.
Нет, не честь нам, Ставер, тайком убежать, пойдём мы к князю Владимиру пир кончать.
Воротились они в Киев, вошли к князю в горницу.
Удивился князь Владимир, как вошёл Ставер с молодой женой.
А Василиса Микулишна князя спрашивает:
Ай, Солнышко Владимир-князь, я - грозный посол, Ставрова жена, воротилась свадебку доигрывать. Отдашь ли замуж за меня племянницу?
Вскочила Забава-княжна:
Говорила я тебе, дядюшка! Чуть бы смеху не наделал по всей Руси, чуть не отдал девицу за женщину.
Со стыда князь и голову повесил, а богатыри, бояре смехом давятся.
Встряхнул князь кудрями и сам смеяться стал:
Ну уж и верно ты, Ставер Годинович, молодой женой расхвастался! И умна, и смела, и собой хороша. Она всех вокруг пальца обвела и меня, князя, с ума свела. За неё и за обиду напрасную отдарю я тебя подарками драгоценными.
Вот и стал отъезжать домой Ставер Годинович с прекрасною Василисой Микулишной. Выходили провожать их князь с княгинею, и богатыри, и слуги княжеские.
Стали они дома жить-поживать, добра наживать.
А про Василису прекрасную и песни поют, и сказки сказывают.
И.В. Карнаухина "Русские Богатыри (былины)"
Шёл раз у князя Владимира большой пир, и все на том пиру были веселы, все на том пиру хвалились, а один гость невесел сидел, мёду не пил, жареной лебёдушки не ел, – это Ста́вер Годинович, торговый гость из города Чернигова.
Подошёл к нему князь:
– Ты чего, Ставер Годинович, не ешь, не пьёшь, невесёлый сидишь и ничем не хвалишься? Правда, ты и родом не именит, и ратным делом не славен – чем тебе и похвастаться.
– Право слово твоё, великий князь: нечем мне хвастать. Отца с матерью у меня давно нету, а то их бы похвалил… Хвастать золотой казной мне не хочется; я и сам не знаю, сколько её у меня, пересчитать до смерти не успею.
Хвастать платьем не стоит: все вы в моих платьях на этом пиру ходите. У меня тридцать портных на меня одного день и ночь работают. Я с утра до ночи кафтан поношу, а потом и вам продам. Сапогами тоже не стоит хвастаться: каждый час надеваю сапоги новые, а обносочки вам продаю.
Кони все у меня златошёрстные, овцы все с золотым руном, да и тех я вам продаю.
Разве мне похвастать молодой женой Василисой Микулишной, старшей дочерью Микулы Селяниновича. Вот такой другой на свете нет! У неё под косой светлый месяц блестит, у неё брови черней соболя, очи у неё ясного сокола! А умнее её на Руси человека нет! Она всех вас кругом пальца обовьёт, тебя, князь, и то с ума сведёт.
Услыхав такие дерзкие слова, все на пиру испугались, приумолкли… Княгиня Апраксия обиделась, заплакала. А князь Владимир разгневался:
– Ну-ка, слуги мои верные, хватайте Ставра, волоките его в холодный подвал, за его речи обидные прикуйте его цепями к стене. Поите его ключевой водой, кормите овсяными лепёшками. Пусть сидит там, пока не образумится. Поглядим, как его жена нас всех с ума сведёт и Ставра из неволи выручит!
Ну, так всё и сделали: посадили Ставра в глубокие погреба. Но князю Владимиру мало этого: приказал он в Чернигов стражу послать, опечатать богатства Ставра Годиновича, а его жену в цепях в Киев привезти – посмотреть, что это за умница!
Пока послы собирались да коней седлали, долетела обо всём весть в Чернигов к Василисе Микулишне.
Горько Василиса задумалась: «Как мне милого мужа выручить? Деньгами его не выкупишь, силой не возьмёшь! Ну, не возьму силой, возьму хитростью!»
Вышла Василиса в сени, крикнула:
– Эй вы, верные мои служаночки, седлайте мне лучшего коня, несите мне платье мужское татарское да рубите мне косы русые! Поеду я милого мужа выручать!
Горько плакали девушки, пока резали Василисе косы русые. Косы длинные весь пол усыпали, упал на косы и светлый месяц.
Надела Василиса мужское платье татарское, взяла лук со стрелами и поскакала к Киеву. Никто и не поверит, что это женщина, – скачет по полю молодой богатырь.
На полдороге встретились ей послы из Киева:
– Эй, богатырь, куда ты путь держишь?
– Еду я к князю Владимиру, послом из грозной Золотой Орды, получать дань за двенадцать лет. А вы, молодцы, куда направились?
– А мы едем к Василисе Микулишне, её в Киев брать, богатства её на князя перевести.
– Опоздали вы, братцы, Василису Микулишну я в Орду отослал, и богатства её мои дружинники вывезли.
– Ну, коли так, нам в Чернигове делать нечего. Мы поскачем обратно к Киеву.
Поскакали киевские гонцы к князю, рассказали ему, что едет в Киев посол от грозной Золотой Орды.
Запечалился князь: не собрать ему дань за двенадцать лет, надо посла умилостивить.
Стали столы накрывать, на двор ельничек бросать, поставили на дороге дозорных людей – ждут гонца из Золотой Орды.
А посол, не доехав до Киева, разбил шатёр в чистом поле, оставил там своих воинов, а сам один поехал к князю Владимиру.
Красив посол, и статен и могуч, и лицом не грозен и учтив.
Соскочил с коня, привязал его к золотому кольцу, пошёл в горницу. Поклонился на все четыре стороны, князю и княгине отдельно. Ниже всех поклонился Забаве Путятишне.
Говорит князь послу:
– Здравствуй, грозный посол из Золотой Орды, садись за стол, отдохни, поешь-попей с дороги.
– Некогда мне рассиживаться; нас, послов, хан за это не жалует. Подавай-ка, князь, побыстрее дани за двенадцать лет да отдай за меня замуж Забаву Путятишну, и я в Орду поскачу!
– Позволь, посол, мне с племянницей посоветоваться.
Вывел князь Забаву из горницы и спрашивает:
– Ты пойдёшь ли, племянница, за ордынского посла?
И Забава ему говорит тихонько:
– Что ты, дядюшка! Что ты задумал, князь? Не делай смеху по всей Руси – это ведь не богатырь, а женщина.
Рассердился князь:
– Волос у тебя долог, да ум короток: это грозный посол из Золотой Орды, молодой богатырь Василий.
– Не богатырь это, а женщина! Он по горнице идёт, словно уточка плывёт, каблуками не пристукивает; он на лавочке сидит, колена вместе жмёт. Голос у него серебряный, руки-ноги маленькие, пальцы тонкие, а на пальцах видны следы от колец.
Задумался князь:
– Надо мне посла испытать!
Позвал он лучших киевских молодцов-борцов: пять братьев Притченков да двух Хапиловых, вышел к послу и спрашивает:
– Не хочешь ли ты, гость, с борцами потешиться, на широком дворе побороться, размять с дороги косточки?
– Отчего же кости не размять, я с детства бороться люблю.
Вышли все на широкий двор, вошёл молодой посол в круг, захватил одной рукой трёх борцов, другой – трёх молодцов, седьмого бросил в середину да как ударит их лоб об лоб, так все семь на земле лежат и встать не могут.
Плюнул князь Владимир и прочь пошёл:
– Ну и глупая Забава, неразумная! Женщиной такого богатыря назвала! Таких послов мы ещё не видели!
А Забава всё на своём стоит:
– Женщина это, а не богатырь!
Уговорила она князя Владимира, захотел он ещё раз посла испытать.
Вывел он двенадцать стрельцов.
– Не охота ли тебе, посол, из лука со стрельцами потешиться?
– Отчего же! Я с детства из лука постреливал!
Вышли двенадцать стрельцов, пустили стрелы в высокий дуб. Зашатался дуб, будто по лесу вихрь прошёл.
Взял посол Василий лук, натянул тетиву – спела шёлковая тетива, взвыла и пошла стрела калёная, упали наземь могучие богатыри, князь Владимир на ногах не устоял.
Хлестнула стрела по дубу, разлетелся дуб на мелкие щепы.
– Эх, жаль мне могучий дуб, – говорит посол, – да больше жаль стрелку калёную, теперь её во всей Руси не найти!
Пошёл Владимир к племяннице, а она всё своё твердит: женщина да женщина!
«Ну, – думает князь, – сам я с ним переведаюсь – не играют женщины на Руси в шахматы заморские!»
Приказал принести золотые шахматы и говорит послу:
– Не угодно ли тебе со мной потешиться, поиграть в шахматы заморские?
– Что ж, я с малых лет всех ребят в шашки-шахматы обыгрывал! А на что мы, князь, играть начнём?
– Ты поставь дань за двенадцать лет, а я весь Киев-город поставлю.
– Хорошо, давай играть!
Стали шахматами по доске стучать. Князь Владимир хорошо играл, а посол раз пошёл, другой пошёл, а десятый пошёл – князю шах и мат, да и шахматы прочь!
Запечалился князь:
– Отобрал ты у меня Киев-град – бери, посол, и голову!
– Мне не надо твоей головы, князь, и не надо Киева, отдай мне только твою племянницу Забаву Путятишну.
Обрадовался князь и на радостях не пошёл больше Забаву и спрашивать, а велел готовить свадебный пир.
Вот пируют они день, другой и третий, веселятся гости, а жених с невестой невеселы. Ниже плеч посол голову повесил.
Спрашивает его Владимир:
– Что же ты, Васильюшка, невесел? Иль не нравится тебе наш богатый пир?
– Что-то, князь, мне тоскливо, нерадостно: может, дома у меня случилась беда, может, ждёт меня беда впереди. Прикажи позвать гусляров, пусть повеселят меня, пропоют про старые года либо про нонешние.
Позвали гусляров. Они поют, струнами звенят, а послу не нравится:
– Это, князь, не гусляры, не песельники… Говорил мне батюшка, что есть у тебя гость черниговский Ставер Годинович, вот тот умеет играть, умеет и песню спеть, а эти словно волки в поле воют. Вот бы мне Ставра послушать!
Что тут делать князю Владимиру? Выпустить Ставра – так не видать Ставра, а не выпустить Ставра – разгневить посла.
Не посмел Владимир разгневать посла, ведь у него дани не собраны, и велел привести Ставра.
Привели Ставра, а он еле на ногах стоит, ослабел, голодом заморён…
Как выскочит тут посол из-за стола, подхватил Ставра под руки, посадил рядом с собой, стал поить-кормить, попросил сыграть.
Наладил Ставер гусли, стал играть песни черниговские. Все за столом заслушались, а посол сидит слушает, глаз со Ставра не сводит.
Кончил Ставер.
Говорит посол князю Владимиру:
– Слушай, князь Владимир киевский, ты отдай мне Ставра, а я прощу тебе дань за двенадцать лет и вернусь к Золотой Орде.
Неохота князю Владимиру Ставра отдавать, да делать нечего.
– Бери, – говорит, – Ставра, молодой посол.
Тут жених и конца пира не дождался, вскочил на коня, посадил сзади Ставра и поскакал в поле к своему шатру.
У шатра он его спрашивает:
– Али не узнал меня, Ставер Годинович? Мы с тобой вместе грамоте учились.
– Не видал я тебя никогда, татарский посол.
Зашёл посол в белый шатёр, Ставра у порога оставил. Быстрой рукой сбросила Василиса татарское платье, надела женские одежды, приукрасилась и вышла из шатра.
– Здравствуй, Ставер Годинович. А теперь ты тоже не узнаёшь меня?
Поклонился ей Ставер:
– Здравствуй, моя любимая жена, молодая умница Василиса Микулишна! Спасибо, что ты меня из неволи спасла! Только где твои косы русые?
– Косами русыми, мой любимый муж, я тебя из погреба вытащила!
– Сядем, жена, на быстрых коней и поедем к Чернигову.
– Нет, не честь нам, Ставер, тайком убежать, пойдём мы к князю Владимиру пир кончать.
Воротились они в Киев, вошли к князю в горницу.
Удивился князь Владимир, как вошёл Ставер с молодой женой.
А Василиса Микулишна князя спрашивает:
– Ай, солнышко Владимир-князь, я – грозный посол, Ставрова жена, воротилась свадебку доигрывать. Отдашь ли замуж за меня племянницу?
Вскочила Забава-княжна:
– Говорила я тебе, дядюшка! Чуть бы смеху не наделал по всей Руси, чуть не отдал девицы за женщину.
Со стыда князь и голову повесил, а богатыри, бояре смехом давятся.
Встряхнул князь кудрями и сам смеяться стал:
– Ну уж и верно ты, Ставер Годинович, молодой женой расхвастался! И умна, и смела, и собой хороша. Она всех вокруг пальца обвела, и меня, князя, с ума свела. За неё и за обиду напрасную отдарю я тебя подарками драгоценными.
Вот и стал отъезжать домой Ставер Годинович с прекрасною Василисой Микулишной. Выходили провожать их князь с княгинею и богатыри, и слуги княжеские.
Стали они дома жить-поживать, добра наживать.
А про Василису прекрасную и песни поют и сказки сказывают.
. Про прекрасную Василису Микулишну
Шел раз у князя Владимира большой пир, и все на том пиру были веселы, все на том пиру хвалились, а один гость невесел сидел, мёду не пил, жареной лебёдушки не ел, – это Ставер Годинович, торговый гость из города Чернигова. Подошёл к нему князь: Ты чего, Ставер Годинович, не ешь, не пьёшь, невесёлый сидишь и ничем не хвалишься? Правда, ты и родом не именит, и ратным делом не славен – чем тебе и похвастаться. – Право слово твоё, великий князь: нечем мне хвастать. Отца с матерью у меня давно нету, а то их бы похвалил… Хвастать золотой казной мне не хочется; я и сам не знаю, сколько её у меня, пересчитать до смерти не успею. Хвастать платьем не стоит: все вы в моих платьях на этом пиру ходите. У меня тридцать портных на меня одного день и ночь работают. Я с утра до ночи кафтан поношу, а потом и вам продам. Сапогами тоже не стоит хвастаться: каждый час надеваю сапоги новые, а обносочки вам продаю. Кони все у меня златошёрстные, овцы все с золотым руном, да и тех я вам продаю. Разве мне похвастать молодой женой Василисой Микулишной, старшей дочерью Микулы Селяниновича. Вот такой другой на свете нет! У неё под косой светлый месяц блестит, у неё брови черней соболя, очи у неё ясного сокола! А умнее её на Руси человека нет! Она всех вас кругом пальца обовьёт, тебя, князь, и то с ума сведёт. Услыхав такие дерзкие слова, все на пиру испугались, приумолкли… Княгиня Апраксия обиделась, заплакала. А князь Владимир разгневался: – Ну–ка, слуги мои верные, хватайте Ставра, волоките его в холодный подвал, за его речи обидные прикуйте его цепями к стене. Поите его ключевой водой, кормите овсяными лепёшками. Пусть сидит там, пока не образумится. Поглядим, как его жена нас всех с ума сведёт и Ставра из неволи выручит! Ну, так всё и сделали: посадили Ставра в глубокие погреба. Но князю Владимиру мало этого: приказал он в Чернигов стражу послать, опечатать богатства Ставра Годиновича, а его жену в цепях в. Киев привезти – посмотреть, что это за умница! Пока послы собирались да коней седлали, долетела обо всём весть в Чернигов к Василисе Микулишне. Горько Василиса задумалась: «Как мне милого мужа выручить? Деньгами его не выкупишь, силой не возьмёшь! Ну, не возьму силой, возьму хитростью!» Вышла Василиса в сени, крикнула: – Эй вы, верные мои служаночки, седлайте мне лучшего коня, несите мне платье мужское татарское да рубите мне косы русые! Поеду я милого мужа выручать! Горько плакали девушки, пока резали Василисе косы русые. Косы длинные весь пол усыпали, упал на косы и светлый месяц. Надела Василиса мужское платье татарское, взяла лук со стрелами и поскакала к Киеву. Никто и не поверит, что это женщина, – скачет по полю молодой богатырь. На полдороге встретились ей послы из Киева: – Эй, богатырь, куда ты путь держишь? – Еду я к князю Владимиру послом из грозной Золотой Орды получать дань за двенадцать лет. А вы, молодцы, куда направились? – А мы едем к Василисе Микулишне, её в Киев брать, богатство её на князя перевести. – Опоздали вы, братцы. Василису Микулишну я в Орду отослал, и богатства её мои дружинники вывезли. – Ну, коли так, нам в Чернигове делать нечего. Мы поскачем обратно к Киеву. Поскакали киевские гонцы к князю, рассказали ему, что едет в Киев посол от грозной Золотой Орды. Запечалился князь: не собрать ему дани за двенадцать лет, надо посла умилостивить. Стали столы накрывать, на двор ельничек бросать, поставили на дороге дозорных людей – ждут гонца из Золотой Орды. А посол, не доехав до Киева, разбил шатёр в чистом поле, оставил там своих воинов, а сам один поехал к князю Владимиру. Красив посол, и статен, и могуч, и не грозен лицом, и учтив посол. Соскочил с коня, привязал его к золотому кольцу, пошёл в горницу. Поклонился на все четыре стороны, князю и княгине отдельно. Ниже всех поклонился Забаве Путятишне. Говорит князь послу: – Здравствуй, грозный посол из Золотой Орды, садись за стол. отдохни, поешь–попей с дороги. – Некогда мне рассиживаться: нас, послов, хан за это не жалует. Подавай–ка мне побыстрее дани за двенадцать лет да отдай за меня замуж Забаву Путятишну и, я в Орду поскачу! – Позволь, посол, мне с племянницей посоветоваться. Вывел князь Забаву из горницы и спрашивает: – Ты пойдешь ли, племянница, за ордынского посла? И Забава ему говорит тихонько: – Что ты, дядюшка! Что ты задумал, князь? Не делай смеху по всей Руси, – это ведь не богатырь, а женщина. Рассердился князь: – Волос у тебя долог, да ум короток: это грозный посол из Золотой Орды, молодой богатырь Василий. – Не богатырь это, а женщина! Он по горнице идёт, словно уточка плывёт, каблуками не пристукивает; он на лавочке сидит, колена вместе жмёт. Голос у него серебряный, руки–ноги маленькие, пальцы тонкие, а на пальцах видны следы от колец. Задумался князь: – Надо мне посла испытать! Позвал он лучших киевских молодцов–борцов – пять братьев Притченков да двух Хапиловых, вышел к послу и спрашивает: – Не хочешь ли ты, гость, с борцами потешиться, на широком дворе побороться, размять с дороги косточки? – Отчего же кости не размять, я с детства бороться люблю. Вышли все на широкий двор, вошёл молодой посол в круг, захватил одной рукой трёх борцов, другой – трёх молодцов, седьмого бросил в середину да как ударит их лоб об лоб, так все семь на земле лежат и встать не могут. Плюнул князь Владимир и прочь пошёл: – Ну и глупая Забава, неразумная! Женщиной такого богатыря назвала! Таких послов мы еще не видели! А Забава всё на своём стоит: – Женщина это, а не богатырь! Уговорила она князя Владимира, захотел он ещё раз посла испытать.
Вывел он двенадцать стрельцов. – Не охота ли тебе, посол, из лука со стрельцами потешиться? – Отчего же! Я с детства из лука постреливал! Вышли двенадцать стрельцов, пустили стрелы в высокий дуб. Зашатался дуб, будто по лесу вихрь прошёл. Взял посол Василий лук, натянул тетиву, – спела шелковая тетива, взвыла и пошла стрела калёная, упали наземь могучие богатыри, князь Владимир на ногах не устоял. Хлестнула стрела по дубу, разлетелся дуб на мелкие щепы. – Эх, жаль мне могучий дуб, – говорит посол, – да больше жаль стрелку калёную, теперь её во всей Руси не найти! Пошёл Владимир к племяннице, а она всё своё твердит: женщина да женщина! Ну, – думает князь, – сам я с ним переведаюсь – не играют женщины на Руси в шахматы заморские! Приказал принести золотые шахматы и говорит послу: – Не угодно ли тебе со мной потешиться, поиграть в шахматы заморские? – Что ж, я с малых лет всех ребят в шашки–шахматы обыгрывал! А на что мы, князь, играть начнём? – Ты поставь дань за двенадцать лет, а я весь Киев–город поставлю. – Хорошо, давай играть! Стали шахматами по доске стучать. Князь Владимир хорошо играл, а посол раз пошёл, другой пошёл, а десятый пошёл – князю шах и мат, да и шахматы прочь! Запечалился князь: – Отобрал ты у меня Киев–град, – бери, посол, и голову! – Мне не надо твоей головы, князь, и не надо Киева, отдай мне только твою племянницу Забаву Путятишну. Обрадовался князь и на радостях не пошёл больше Забаву и спрашивать, а велел готовить свадебный пир. Вот пируют они день–другой и третий, веселятся гости, а жених с невестой невеселы. Ниже плеч посол голову повесил. Спрашивает его Владимир: – Что же ты, Васильюшка, невесел? Иль не нравится тебе наш богатый пир? – Что–то князь, мне тоскливо, нерадостно: может, дома у меня случилась беда, может, ждёт меня беда впереди. Прикажи позвать гусляров, пусть повеселят меня, пропоют про старые года либо про нынешние. Позвали гусляров. Они поют, струнами звенят, а послу не нравится: – Это, князь, не гусляры, не песельники… Говорил мне батюшка, что есть у тебя черниговский Ставер Годинович, вот тот умеет играть, умеет и песню спеть, а эти словно волки в поле воют. Вот бы мне Ставра послушать! Что тут делать князю Владимиру? Выпустить Ставра – так не видать Ставра, а не выпустить Ставра – разгневить посла. Не посмел Владимир разгневать посла, ведь у него дани не собраны, и велел привести Ставра. Привели Ставра, а он еле на ногах стоит, ослабел, голодом заморён… Как выскочит тут посол из–за стола, подхватил Ставра под руки, посадил рядом с собой, стал поить–кормить, попросил сыграть. Наладил Ставер гусли, стал играть песни черниговские. Все за столом заслушались, а посол сидит, слушает, глаз со Ставра не сводит. Кончил Ставер. Говорит посол князю Владимиру: – Слушай, князь Владимир киевский, ты отдай мне Ставра, а я прощу тебе дань за двенадцать лет и вернусь к Золотой Орде. Неохота князю Владимиру Ставра отдавать, да делать нечего. – Бери, – говорит, – Ставра, молодой посол. Тут жених и конца пира не дождался, вскочил на коня, посадил сзади Ставра и поскакал в поле к своему шатру. У шатра он его спрашивает: – Али не узнал меня, Ставер Годинович? Мы с тобой вместе грамоте учились. – Не видал я тебя никогда, татарский посол. Зашёл посол в белый шатёр, Ставра у порога оставил. Быстрой рукой сбросила Василиса татарское платье, надела женские одежды, приукрасилась и вышла из шатра. – Здравствуй, Ставер Годинович. А теперь ты тоже не узнаёшь меня? Поклонился ей Ставер: – Здравствуй, моя любимая жена, молодая умница Василиса Микулишна! Спасибо, что ты меня из неволи спасла! Только где твои косы русые? – Косами русыми, мой любимый муж, я тебя из погреба вытащила! – Сядем, жена, на быстрых коней и поедем к Чернигову. – Нет, не честь нам, Ставер, тайком убежать, пойдём мы к князю Владимиру пир кончать. Воротились они в Киев, вошли к князю в горницу. Удивился князь Владимир, как вошёл Ставер с молодой женой. А Василиса Микулишна князя спрашивает: – Ай, Солнышко Владимир–князь, я – грозный посол, Ставрова жена, воротилась свадебку доигрывать. Отдашь ли замуж за меня племянницу? Вскочила Забава–княжна: – Говорила я тебе, дядюшка! Чуть бы смеху не наделал по всей Руси, чуть не отдал девицу за женщину. Со стыда князь и голову повесил, а богатыри, бояре смехом давятся. Встряхнул князь кудрями и сам смеяться стал: – Ну уж и верно ты, Ставер Годинович, молодой женой расхвастался! И умна, и смела, и собой хороша. Она всех вокруг пальца обвела и меня, князя, с ума свела. За неё и за обиду напрасную отдарю я тебя подарками драгоценными. Вот и стал отъезжать домой Ставер Годинович с прекрасною Василисой Микулишной. Выходили провожать их князь с княгинею, и богатыри, и слуги княжеские. Стали они дома жить–поживать, добра наживать. А про Василису прекрасную и песни поют, и сказки сказывают.
Шел раз у князя Владимира большой пир, и все на том пиру были веселы, все на том пиру хвалились, а один гость невесел сидел, меду не пил, жареной лебедушки не ел,-это Ставер Годинович, торговый гость из города Чернигова. Подошел к нему князь:
- Ты чего, Ставер Годинович, не ешь, не пьешь, невеселый сидишь и ничем не хвалишься? Правда, ты и родом не именит, и ратным делом не славен - чем тебе и похвастаться?
Право слово твое, великий князь: нечем мне хвастать. Отца с матерью у меня давно нету, а то их бы похвалил... Хвастать золотой казной мне не хочется; я и сам не знаю, сколько ее у меня, пересчитать до смерти не успею.
Хвастать платьем не стоит: все вы в моих платьях на этом пиру ходите. У меня тридцать портных на меня одного день и ночь работают. Я с утра до ночи кафтан поношу, а потом и вам продам.
Сапогами тоже не стоит хвастаться: каждый час надеваю сапоги новые, а обносочки вам продаю.
Кони все у меня златошерстные, овцы все с золотым руном, да и тех я вам продаю.
Разве мне похвастать молодой женой Василисой Микулишной, старшей дочерью Микулы Селяниновича. Вот такой другой на свете нет!
У нее под косой светлый месяц блестит, у нее брови черней соболя, очи у нее ясного сокола.
А умней ее на Руси человека нет. Она всех вас кругом пальца обовьет, тебя, князь, и то с ума сведет.
Услыхав такие дерзкие слова, все на пиру испугались, приумолкли...
Княгиня Апраксия обиделась, заплакала. А князь Владимир разгневался:
- Ну-ка, слуги мои верные, хватайте Ставра, волоките его в холодный подвал, за его речи обидные прикуйте его цепями к стене. Поите его ключевой водой, кормите овсяными лепешками. Пусть сидит там, пока не образумится. Поглядим, как его жена нас всех с ума сведет и Ставра из неволи выручит!
Ну так все и сделали: посадили Ставра в глубокие погреба. Но князю Владимиру мало этого: приказал он в Чернигов стражу послать, опечатать богатства Ставра Годиновича, а его жену в цепях в Киев привезти.
- Посмотрим, что это за умница!
Пока послы собирались да коней седлали, долетела обо всем весть в Чернигов к Василисе Микулишне.
Горько Василиса задумалась:
"Как мне милого мужа выручить? Деньгами его не выкупишь, силой не возьмешь. Ну не возьму силой, возьму хитростью!"
Вышла Василиса в сени, крикнула:
- Эй вы, верные мои служаночки, седлайте мне лучшего коня, несите мне платье мужское татарское да рубите мне косы русые. Поеду я милого мужа выручать.
Горько плакали девушки, пока резали Василисе косы русые. Косы длинные весь пол усыпали, упал на косы и светлый месяц.
Надела Василиса мужское платье татарское, взяла лук со стрелами и поскакала к Киеву. Никто и не поверит, что это женщина, - скачет по полю молодой богатырь.
На полдороге встретились ей послы из Киева.
- Эй, богатырь, куда ты путь держишь?
- Еду к князю Владимиру, послом из грозной Золотой Орды, получать дань за двенадцать лет. А вы, молодцы, куда направились?
- А мы едем к Василисе Микулишне, ее в Киев брать, богатство ее на князя перевести.
- Опоздали вы, братцы, Василису Микулишну я в Орду отослал, и богатства ее мои дружинники вывезли!
- Ну, коли так, нам в Чернигове делать нечего. Мы поскачем обратно в Киев.
Поскакали киевские гонцы к князю, рассказали ему, что едет в Киев посол от грозной Золотой Орды.
Запечалился князь: не собрать ему дани за двенадцать лет, надо посла умилостивить.
Стали столы накрывать, на двор ельничек бросать, поставили на дороге дозорных людей - ждут гонца из Золотой Орды.
А посол, не доехав до Киева, разбил шатер в чистом поле, оставил там своих воинов, а сам один поехал к князю Владимиру.
Красив посол, и статен, и могуч, и не грозен лицом, и учтив.
Соскочил с коня, привязал его к золотому кольцу, пошел в горницу. Поклонился на все четыре стороны, князю и княгине отдельно. Ниже всех поклонился Забаве Путятишне.
Говорит князь послу:
- Здравствуй, грозный посол из Золотой Орды, садись за стол, отдохни, поешь-попей с дороги.
- Некогда мне рассиживаться; нас, послов, хан за это не жалует.
Подавай-ка мне побыстрее дани за двенадцать лет, да отдай за меня замуж Забаву Путятишну, и я в Орду поскачу.
- Позволь, посол, мне с племянницей посоветоваться.
Вывел князь Забаву из горницы и спрашивает:
- Ты пойдешь ли, племянница, за ордынского посла?
И Забава ему говорит тихохонько:
- Что ты, дядюшка! Что ты задумал, князь? Не делай смеху по всей Руси - это ведь не богатырь, а женщина.
Рассердился князь:
- Волос у тебя долог, да ум короток: это грозный посол из Золотой Орды, молодой богатырь Василий.
- Не богатырь это, а женщина. Он по горнице идет, словно уточка плывет, каблуками не пристукивает; он на лавочке сидит, колена вместе жмет. Голос у него серебряный, руки-ноги маленькие, пальцы тонкие, а на пальцах от колец следы.
Задумался князь:
- Надо мне посла испытать.
Позвал он лучших киевских молодцов-борцов: пять братьев Притченков да двух Хапиловых. Вышел к послу и спрашивает:
- Не хочешь ли ты, гость, с борцами потешиться, на широком дворе побороться, размять с дороги косточки?
- Отчего же кости не размять, я с детства бороться люблю.
Вышли все на широкий двор, вошел молодой посол в круг, захватил одной рукой трех борцов, другой - трех молодцов, седьмого бросил в середину да как ударит их лоб об лоб, так все семь на земле лежат и встать не могут.
Плюнул князь Владимир и прочь пошел.
- Ну и глупая Забава, неразумная! Женщиной такого богатыря назвала. Таких послов мы еще не видели.
А Забава все на своем стоит:
- Женщина это, а не богатырь.
Уговорила она князя Владимира, захотел он еще раз посла испытать.
Вывел он двенадцать стрельцов.
- Не охота ли тебе, посол, из лука со стрельцами потешиться?
- Отчего же? Я с детства из лука постреливал.
Вышли двенадцать стрельцов, спустили стрелы в высокий дуб. Зашатался дуб, будто по лесу вихрь прошел.
Взял посол Василий лук, натянул тетиву, - спела шелковая тетива, взвыла, и пошла стрела каленая, упали наземь могучие богатыри, князь Владимир на ногах не устоял. Хлестнула стрела по дубу, разлетелся дуб на мелкие щепы.
- Эх, жаль мне могучий дуб, - говорит посол, - да больше жаль стрелку каленую, теперь ее во всей Руси не найти.
Пошел Владимир к племяннице, а она все свое твердит: женщина да женщина.
"Ну, - думает князь, - сам я с ним переведаюсь, - не играют женщины на Руси в шахматы заморские".
Приказал принести золотые шахматы и говорит послу:
- Не угодно ли тебе со мной потешиться, поиграть в шахматы заморские.
- Что же, я с малых лет всех ребят в шашки-шахматы обыгрывал.
А на что мы, князь, играть начнем?
- Ты поставь дань за двенадцать лет, а я весь Киев-город поставлю.
- Хорошо, давай играть.
Стали шахматами по доске стучать. Князь Владимир хорошо играл, а посол раз пошел, другой пошел, а десятый пошел, - князю шах и мат, да и шахматы прочь.
Запечалился князь:
- Отобрал ты у меня Киев-град - бери, посол, и голову.
- Мне не надо твоей головы, князь, и не надо Киева, отдай мне только твою племянницу Забаву Путятишну.
Обрадовался князь и на радостях не пошел больше Забаву спрашивать, а велел готовить свадебный пир.
Вот пируют они день, другой и третий, веселятся гости, а жених с невестой невеселы. Ниже плеч посол голову повесил.
Спрашивает его Владимир:
- Что же ты, Васильюшка, невесел? Иль не нравится тебе наш богатый пир?
- Что-то, князь, мне тоскливо, нерадостно: может, дома у меня случилась беда, может, ждет меня беда впереди. Прикажи позвать гусляров, пусть повеселят меня, пропоют про старые года либо про нынешние.
Позвали гусляров. Они поют, струнами звенят, а послу не нравится.
- Это, князь, не гусляры, не песельники... Говорил мне батюшка, что есть у тебя гость черниговский Ставер Годинович, вот тот умеет играть, умеет и песню спеть, а эти словно волки в поле воют. Вот бы мне Ставра послушать.
Что тут делать князю Владимиру? Выпустить Ставра - так не видать Ставра, а не выпустить Ставра - разгневить посла.
Не посмел Владимир разгневить посла, ведь у него дани не собраны, и велел привести Ставра.
Привели Ставра, а он еле на ногах стоит, ослабел, голодом заморен...
Как выскочит тут посол из-за стола, подхватил Ставра под руки, посадил рядом с собой, стал поить-кормить, попросил сыграть.
Наладил Ставер гусли, стал играть песни черниговские. Все за столом заслушались, а посол сидит, слушает, глаз со Ставра не сводит.
Кончил Ставер.
Говорит посол князю Владимиру:
- Слушай, князь Владимир киевский, ты отдай мне Ставра, а я прощу тебе дань за двенадцать лет и вернусь к Золотой Орде.
Неохота князю Владимиру Ставра отдавать, да делать нечего.
- Бери, - говорит, - Ставра, молодой посол.
Тут жених и конца пира не дождался, вскочил на коня, посадил сзади Ставра и поскакал в поле к своему, шатру.
У шатра он его спрашивает:
- Али не узнал меня, Ставер Годинович? Мы с тобой вместе грамоте учились.
- Не видал я тебя никогда, татарский посол.
Зашел посол в белый шатер, Ставра у порога оставил. Быстрой рукой сбросила Василиса татарское платье, надела женские одежды, приукрасилась и вышла из шатра.
- Здравствуй, Ставер Годинович! А теперь ты тоже не узнаешь меня?
Поклонился ей Ставер:
- Здравствуй, моя любимая жена, молодая умница Василиса Микулишна. Спасибо, что ты меня из неволи спасла. Только где твои косы русые?
- Косами русыми, мой любимый муж, я тебя из погреба вытащила.
- Сядем, жена, на быстрых коней и поедем к Чернигову.
- Нет, не честь нам, Ставер, тайком убежать, пойдем мы к князю Владимиру пир кончать.
Воротились они в Киев, вошли к князю в горницу. Удивился князь Владимир, как вошел Ставер с молодой женой. А Василиса Микулишна князя спрашивает:
- Аи, Солнышко Владимир-князь, я - грозный посол, Ставрова жена, воротилась свадебку доигрывать. Отдашь ли замуж за меня племянницу?
Вскочила Забава-княжна:
- Говорила я тебе, дядюшка! Чуть бы смеху не наделал по всей Руси, чуть не отдал девицы за женщину.
Со стыда князь и голову повесил, а богатыри, бояре смехом давятся.
Встряхнул князь кудрями и сам смеяться стал:
- Ну уж и верно ты, Ставер Годинович, молодой женой расхвастался. И умна, и смела, и собой хороша. Она всех вокруг пальца обвела, и меня, князя, с ума свела. За нее и за обиду напрасную отдарю я тебя подарками драгоценными.
Вот и стал отъезжать домой Ставер Годинович с прекрасной Василисой Микулишной. Выходили провожать их князь с княгинею, и богатыри, и слуги княжеские.
Стали они дома жить-поживать, добра наживать. А про Василису прекрасную и песни поют и сказки сказывают.
Шел раз у князя Владимира большой пир, и все на том пиру были веселы, все на том пиру хвалились, а один гость невесел сидел, мёду не пил, жареной лебёдушки не ел, - это Ставер Годинович, торговый гость из города Чернигова. Подошёл к нему князь: Ты чего, Ставер Годинович, не ешь, не пьёшь, невесёлый сидишь и ничем не хвалишься? Правда, ты и родом не именит, и ратным делом не славен - чем тебе и похвастаться. - Право слово твоё, великий князь: нечем мне хвастать. Отца с матерью у меня давно нету, а то их бы похвалил... Хвастать золотой казной мне не хочется; я и сам не знаю, сколько её у меня, пересчитать до смерти не успею. Хвастать платьем не стоит: все вы в моих платьях на этом пиру ходите. У меня тридцать портных на меня одного день и ночь работают. Я с утра до ночи кафтан поношу, а потом и вам продам. Сапогами тоже не стоит хвастаться: каждый час надеваю сапоги новые, а обносочки вам продаю. Кони все у меня златошёрстные, овцы все с золотым руном, да и тех я вам продаю. Разве мне похвастать молодой женой Василисой Микулишной, старшей дочерью Микулы Селяниновича. Вот такой другой на свете нет! У неё под косой светлый месяц блестит, у неё брови черней соболя, очи у неё ясного сокола! А умнее её на Руси человека нет! Она всех вас кругом пальца обовьёт, тебя, князь, и то с ума сведёт. Услыхав такие дерзкие слова, все на пиру испугались, приумолкли... Княгиня Апраксия обиделась, заплакала. А князь Владимир разгневался: - Ну-ка, слуги мои верные, хватайте Ставра, волоките его в холодный подвал, за его речи обидные прикуйте его цепями к стене. Поите его ключевой водой, кормите овсяными лепёшками. Пусть сидит там, пока не образумится. Поглядим, как его жена нас всех с ума сведёт и Ставра из неволи выручит! Ну, так всё и сделали: посадили Ставра в глубокие погреба. Но князю Владимиру мало этого: приказал он в Чернигов стражу послать, опечатать богатства Ставра Годиновича, а его жену в цепях в. Киев привезти - посмотреть, что это за умница! Пока послы собирались да коней седлали, долетела обо всём весть в Чернигов к Василисе Микулишне. Горько Василиса задумалась: "Как мне милого мужа выручить? Деньгами его не выкупишь, силой не возьмёшь! Ну, не возьму силой, возьму хитростью!" Вышла Василиса в сени, крикнула: - Эй вы, верные мои служаночки, седлайте мне лучшего коня, несите мне платье мужское татарское да рубите мне косы русые! Поеду я милого мужа выручать! Горько плакали девушки, пока резали Василисе косы русые. Косы длинные весь пол усыпали, упал на косы и светлый месяц. Надела Василиса мужское платье татарское, взяла лук со стрелами и поскакала к Киеву. Никто и не поверит, что это женщина, - скачет по полю молодой богатырь. На полдороге встретились ей послы из Киева: - Эй, богатырь, куда ты путь держишь? - Еду я к князю Владимиру послом из грозной Золотой Орды получать дань за двенадцать лет. А вы, молодцы, куда направились? - А мы едем к Василисе Микулишне, её в Киев брать, богатство её на князя перевести. - Опоздали вы, братцы. Василису Микулишну я в Орду отослал, и богатства её мои дружинники вывезли. - Ну, коли так, нам в Чернигове делать нечего. Мы поскачем обратно к Киеву. Поскакали киевские гонцы к князю, рассказали ему, что едет в Киев посол от грозной Золотой Орды. Запечалился князь: не собрать ему дани за двенадцать лет, надо посла умилостивить. Стали столы накрывать, на двор ельничек бросать, поставили на дороге дозорных людей - ждут гонца из Золотой Орды. А посол, не доехав до Киева, разбил шатёр в чистом поле, оставил там своих воинов, а сам один поехал к князю Владимиру. Красив посол, и статен, и могуч, и не грозен лицом, и учтив посол. Соскочил с коня, привязал его к золотому кольцу, пошёл в горницу. Поклонился на все четыре стороны, князю и княгине отдельно. Ниже всех поклонился Забаве Путятишне. Говорит князь послу: - Здравствуй, грозный посол из Золотой Орды, садись за стол. отдохни, поешь-попей с дороги. - Некогда мне рассиживаться: нас, послов, хан за это не жалует. Подавай-ка мне побыстрее дани за двенадцать лет да отдай за меня замуж Забаву Путятишну и, я в Орду поскачу! - Позволь, посол, мне с племянницей посоветоваться. Вывел князь Забаву из горницы и спрашивает: - Ты пойдешь ли, племянница, за ордынского посла? И Забава ему говорит тихонько: - Что ты, дядюшка! Что ты задумал, князь? Не делай смеху по всей Руси, - это ведь не богатырь, а женщина. Рассердился князь: - Волос у тебя долог, да ум короток: это грозный посол из Золотой Орды, молодой богатырь Василий. - Не богатырь это, а женщина! Он по горнице идёт, словно уточка плывёт, каблуками не пристукивает; он на лавочке сидит, колена вместе жмёт. Голос у него серебряный, руки-ноги маленькие, пальцы тонкие, а на пальцах видны следы от колец. Задумался князь: - Надо мне посла испытать! Позвал он лучших киевских молодцов-борцов - пять братьев Притченков да двух Хапиловых, вышел к послу и спрашивает: - Не хочешь ли ты, гость, с борцами потешиться, на широком дворе побороться, размять с дороги косточки? - Отчего же кости не размять, я с детства бороться люблю. Вышли все на широкий двор, вошёл молодой посол в круг, захватил одной рукой трёх борцов, другой - трёх молодцов, седьмого бросил в середину да как ударит их лоб об лоб, так все семь на земле лежат и встать не могут. Плюнул князь Владимир и прочь пошёл: - Ну и глупая Забава, неразумная! Женщиной такого богатыря назвала! Таких послов мы еще не видели! А Забава всё на своём стоит: - Женщина это, а не богатырь! Уговорила она князя Владимира, захотел он ещё раз посла испытать. ^Вывел он двенадцать стрельцов. - Не охота ли тебе, посол, из лука со стрельцами потешиться? - Отчего же! Я с детства из лука постреливал! Вышли двенадцать стрельцов, пустили стрелы в высокий дуб. Зашатался дуб, будто по лесу вихрь прошёл. Взял посол Василий лук, натянул тетиву, - спела шелковая тетива, взвыла и пошла стрела калёная, упали наземь могучие богатыри, князь Владимир на ногах не устоял. Хлестнула стрела по дубу, разлетелся дуб на мелкие щепы. - Эх, жаль мне могучий дуб, - говорит посол, - да больше жаль стрелку калёную, теперь её во всей Руси не найти! Пошёл Владимир к племяннице, а она всё своё твердит: женщина да женщина! Ну, - думает князь, - сам я с ним переведаюсь - не играют женщины на Руси в шахматы заморские! Приказал принести золотые шахматы и говорит послу: - Не угодно ли тебе со мной потешиться, поиграть в шахматы заморские? - Что ж, я с малых лет всех ребят в шашки-шахматы обыгрывал! А на что мы, князь, играть начнём? - Ты поставь дань за двенадцать лет, а я весь Киев-город поставлю. - Хорошо, давай играть! Стали шахматами по доске стучать. Князь Владимир хорошо играл, а посол раз пошёл, другой пошёл, а десятый пошёл - князю шах и мат, да и шахматы прочь! Запечалился князь: - Отобрал ты у меня Киев-град, - бери, посол, и голову! - Мне не надо твоей головы, князь, и не надо Киева, отдай мне только твою племянницу Забаву Путятишну. Обрадовался князь и на радостях не пошёл больше Забаву и спрашивать, а велел готовить свадебный пир. Вот пируют они день-другой и третий, веселятся гости, а жених с невестой невеселы. Ниже плеч посол голову повесил. Спрашивает его Владимир: - Что же ты, Васильюшка, невесел? Иль не нравится тебе наш богатый пир? - Что-то князь, мне тоскливо, нерадостно: может, дома у меня случилась беда, может, ждёт меня беда впереди. Прикажи позвать гусляров, пусть повеселят меня, пропоют про старые года либо про нынешние. Позвали гусляров. Они поют, струнами звенят, а послу не нравится: - Это, князь, не гусляры, не песельники... Говорил мне батюшка, что есть у тебя черниговский Ставер Годинович, вот тот умеет играть, умеет и песню спеть, а эти словно волки в поле воют. Вот бы мне Ставра послушать! Что тут делать князю Владимиру? Выпустить Ставра - так не видать Ставра, а не выпустить Ставра - разгневить посла. Не посмел Владимир разгневать посла, ведь у него дани не собраны, и велел привести Ставра. Привели Ставра, а он еле на ногах стоит, ослабел, голодом заморён... Как выскочит тут посол из-за стола, подхватил Ставра под руки, посадил рядом с собой, стал поить-кормить, попросил сыграть. Наладил Ставер гусли, стал играть песни черниговские. Все за столом заслушались, а посол сидит, слушает, глаз со Ставра не сводит. Кончил Ставер. Говорит посол князю Владимиру: - Слушай, князь Владимир киевский, ты отдай мне Ставра, а я прощу тебе дань за двенадцать лет и вернусь к Золотой Орде. Неохота князю Владимиру Ставра отдавать, да делать нечего. - Бери, - говорит, - Ставра, молодой посол. Тут жених и конца пира не дождался, вскочил на коня, посадил сзади Ставра и поскакал в поле к своему шатру. У шатра он его спрашивает: - Али не узнал меня, Ставер Годинович? Мы с тобой вместе грамоте учились. - Не видал я тебя никогда, татарский посол. Зашёл посол в белый шатёр, Ставра у порога оставил. Быстрой рукой сбросила Василиса татарское платье, надела женские одежды, приукрасилась и вышла из шатра. - Здравствуй, Ставер Годинович. А теперь ты тоже не узнаёшь меня? Поклонился ей Ставер: - Здравствуй, моя любимая жена, молодая умница Василиса Микулишна! Спасибо, что ты меня из неволи спасла! Только где твои косы русые? - Косами русыми, мой любимый муж, я тебя из погреба вытащила! - Сядем, жена, на быстрых коней и поедем к Чернигову. - Нет, не честь нам, Ставер, тайком убежать, пойдём мы к князю Владимиру пир кончать. Воротились они в Киев, вошли к князю в горницу. Удивился князь Владимир, как вошёл Ставер с молодой женой. А Василиса Микулишна князя спрашивает: - Ай, Солнышко Владимир-князь, я - грозный посол, Ставрова жена, воротилась свадебку доигрывать. Отдашь ли замуж за меня племянницу? Вскочила Забава-княжна: - Говорила я тебе, дядюшка! Чуть бы смеху не наделал по всей Руси, чуть не отдал девицу за женщину. Со стыда князь и голову повесил, а богатыри, бояре смехом давятся. Встряхнул князь кудрями и сам смеяться стал: - Ну уж и верно ты, Ставер Годинович, молодой женой расхвастался! И умна, и смела, и собой хороша. Она всех вокруг пальца обвела и меня, князя, с ума свела. За неё и за обиду напрасную отдарю я тебя подарками драгоценными. Вот и стал отъезжать домой Ставер Годинович с прекрасною Василисой Микулишной. Выходили провожать их князь с княгинею, и богатыри, и слуги княжеские. Стали они дома жить-поживать, добра наживать. А про Василису прекрасную и песни поют, и сказки сказывают.
МАЙКОВ СТИХИ
Гроза
Кругом царила жизнь и радость,
И ветер нес ржаных полей
Благоухание и сладость
Волною мягкою своей.
Но вот, как бы в испуге, тени
Бегут по золотым хлебам;
Промчался вихрь - пять-шесть мгновений
И, встречу солнечным лучам,
Встают с серебряным карнизом
Чрез всё полнеба ворота,
И там, за занавесом сизым,
Сквозит и блеск и темнота.
Вдруг словно скатерть парчевую
Поспешно сдернул кто с полей,
И тьма за ней в погоню злую,
И все свирепей и быстрей.
Уж расплылись давно колонны,
Исчез серебряный карниз,
И гул пошел неугомонный,
И огнь и воды полились...
Где царство солнца и лазури!
Где блеск полей, где мир долин!
Но прелесть есть и в шуме бури,
И в пляске ледяных градин!
Их нахватать - нужна отвага!
И - вон как дети в удальце
Ее честят! как вся ватага
Визжит и скачет на крыльце!
Жизнь
Грядущих наших дней святая глубина
Подобна озеру: блестящими водами
Оно покоится; волшебного их сна
Не будит ранний ветр, играя с камышами.
Пытливый юноша, годов пронзая мглу,
Подходит к берегам, разводит осторожно
Густые ветви ив и мыслию тревожной
За взором следует... По водному стеклу
Аврора пурпур свой рассыпала струисто...
Как темны гряды скал! как небо золотисто!
Как стаду мелких рыб, блистая в серебре,
На солнце радостно играть и полоскаться!
Но... юноша, беги! на утренней заре
Опять не приходи смотреть и любоваться
На это озеро! Теперь внимаешь ты
Лишь шепоту дерев и плеску волн шумливых;
А там, под образом блестящей красоты,
С приманкою любви, с приманкой ласк стыдливых,
Красавиц легкий рой мелькнет перед тобой;
Ты кинешься за ней, за милою толпой,
С родного берега... Паденья шум мгновенный,
Урчание и стон пучины пробужденной
Окрестность огласит, и скоро смолкнет он,
И стихнет всё. И что ж, под зеркалом кристалла,
Увидишь ты?.. Увы! исчезнет всё, как сон!
Ни рощ коралловых, ни храмов из опала,
Ни скал, увенчанных в златые тростники,
Ни нимф, свивающих в гирлянды и венки
Подводные причудливые травы...
Нет! ты падешь к одним скалам немым,
К растеньям, дышащим губительной отравой,-
И, вызвана падением твоим,
Толпа алкающих чудовищ
На жертву кинется, низвергнутую к ним
Приманкой красоты, и счастья, и сокровищ.
Журавли
От грустных дум очнувшись, очи
Я подымаю от земли:
В лазури темной к полуночи
Летят станицей журавли.
От криков их на небе дальнем
Как будто благовест идет -
Привет лесам патриархальным,
Привет знакомым плесам вод!..
Здесь этих вод и лесу вволю,
На нивах сочное зерно...
Чего ж еще? ведь им на долю
Любить и мыслить не дано...
Ласточки
Мой сад с каждым днем увядает;
Помят он, поломан и пуст,
Хоть пышно еще доцветает
Настурций в нем огненный куст...
Мне грустно! Меня раздражает
И солнца осеннего блеск,
И лист, что с березы спадает,
И поздних кузнечиков треск.
Взгляну ль по привычке под крышу
Пустое гнездо над окном:
В нем ласточек речи не слышу,
Солома обветрилась в нем...
А помню я, как хлопотали
Две ласточки, строя его!
Как прутики глиной скрепляли
И пуху таскали в него!
Как весел был труд их, как ловок!
Как любо им было, когда
Пять маленьких, быстрых головок
Выглядывать стали с гнезда!
И целый-то день говоруньи,
Как дети, вели разговор...
Потом полетели, летуньи!
Я мало их видел с тех пор!
И вот - их гнездо одиноко!
Они уж в иной стороне -
Далёко, далёко, далёко...
О, если бы крылья и мне!
ТЮТЧЕВ СТИХИ
День и ночь
На мир таинственный духов,
Над этой бездной безымянной,
Покров наброшен златотканый
Высокой волею богов.
День - сей блистательный покров
День, земнородных оживленье,
Души болящей исцеленье,
Друг человеков и богов!
Но меркнет день - настала ночь;
Пришла - и, с мира рокового
Ткань благодатную покрова
Сорвав, отбрасывает прочь:
И бездна нам обнажена
С своими страхами и мглами,
И нет преград меж ей и нами -
Вот отчего нам ночь страшна!
Вот от моря и до моря
Вот от моря и до моря
Нить железная скользит,
Много славы, много горя
Эта нить порой гласит.
И, за ней следя глазами,
Путник видит, как порой
Птицы вещие садятся
Вдоль по нити вестовой.
Вот с поляны ворон черный
Прилетел и сел на ней,
Сел и каркнул и крылами
Замахал он веселей.
И кричит он, и ликует,
И кружится всё над ней:
Уж не кровь ли ворон чует
Севастопольских вестей?
Еще земли печален вид
Еще земли печален вид,
А воздух уж весною дышит,
И мертвый в поле стебль колышет,
И елей ветви шевелит.
Еще природа не проснулась,
Но сквозь редеющего сна
Весну послышала она
И ей невольно улыбнулась:
Душа, душа, спала и ты:
Но что же вдруг тебя волнует,
Твой сон ласкает, и целует,
И золотит твои мечты?..
Блестят и тают глыбы снега,
Блестит лазурь, играет кровь:
Или весенняя то нега?..
Или то женская любовь?..
Летний вечер
Уж солнца раскаленный шар
С главы своей земля скатила,
И мирный вечера пожар
Волна морская поглотила.
Уж звезды светлые взошли
И тяготеющий над нами
Небесный свод приподняли
Своими влажными главами.
Река воздушная полней
Течет меж небом и землею,
Грудь дышит легче и вольней,
Освобожденная от зною.
И сладкий трепет, как струя,
По жилам пробежал природы,
Как бы горячих ног ея
Коснулись ключевые воды.
На Неве
И опять звезда играет
В легкой зыби невских волн.
И опять любовь вверяет
Ей таинственный свой челн.
И меж зыбью и звездою
Он скользит как бы во сне
И два призрака с собою
Вдаль уносит по волне.
Дети ль это праздной лени
Тратят здесь досуг ночной?
Иль блаженные две тени
Покидают мир земной?
Ты, разлитая как море,
Дивно-пышная волна,
Приюти в своем просторе
Тайну скромного челна!
