Очень добрая и поучительная сказка “Состязание” написана Викентием Вересаевым уже не в молодые годы. Она посвящена вечной теме мирового искусства – красоте. Своему читателю, как совсем юному, так и уже пожившему взрослому человеку, автор дает нравственный урок отношения к красоте, показывает – что есть красота для человека.

В основе рассказа лежит история соревнования двух художников разных поколений. Им было дано время для написания картины, изображающей красоту женщины. Один из них – Дважды – Венчанный, всеобще признанный мастер, Учитель. Второй – его ученик Единорог. Победителю полагалось щедрое вознаграждение и титул Трижды – Венчанный.

Учитель, да и не только он, а и горожане были уверены, что с такой задачей способен справиться лишь он. Дважды – Венчанный избрал путь поиска невероятной красоты, “запечатленной в женском образе”, исходил полмира, пока не нашел свой идеал. Главное для него было – идеальные женские формы и красивое лицо.

Единорог же к моменту объявления состязания имел возлюбленную Зорьку, красота которой казалась ему идеальной, ее портрет он и выставил на всеобщее обозрение.

И вот настал момент, когда народ, собравшийся на площади, был готов оценить предложенные работы. Портрет “светозарной Фиалковенчанной” потряс публику, люди не видели до сих пор такой красоты. Но эта красота ввергла их в тоску: мужчины вдруг увидели все несовершенство своих жен, и с ужасом думали, как они могут жить с такими некрасивыми женщинами.

Портрет же Зорьки вызвал сначала смех, девушка обладала совершенно обычной внешностью, которая, конечно же, меркла по сравнению с предыдущим портретом. Единорога чуть было не побили камнями, но вдруг зрители разглядели глаза Зорьки, идущий от них свет любви и добра. Все вдруг увидели то, что видел и влюбленный художник, девушка светится изнутри, и этот ее внутренний свет озарил и лица присутствующих. Их лица стали красивыми. И мужья успокоились, они поняли, что живут с прекрасными женщинами, и красота с ними рядом и в них самих…

(Пока оценок нет)

Другие сочинения:

1. В сказке В. Вересаева “Состязание” сравниваются взгляды разных людей на красоту. Прочитав это произведение, можно увидеть удивительную связь внутреннего мира человека с искусством. Дважды-Венчанный видел высшую красоту только во внешности. Он считал, что красива лиши та, чья фигура стройна, а Read More ......
2. Викентий Викентьевич Вересаев Вересаев (настоящая фамилия – Смидович) Викентий Викентьевич (1867 – 1945), прозаик, литературовед, критик. Родился 4 января (16 н. с.) в Туле в семье врача, пользовавшегося большой популярностью и как врач, и как общественный деятель. В этой дружной Read More ......
3. Смысл жизни в красоте и силе стремления к цели… М. Горький Максим Горький одна из самых загадочных личностей отшумевшей революционной эпохи. В сознании моем он несколько раз менял свой образ. То он безродный бродяга и писатель. То сын волжского богача. Read More ......
4. Мастер “Мастер” Василия Шукшина поражает читателя своим повествованием. Ведь, для писателя главным передать весь смысл рассказа, показать разнообразие героев и их характеры. В произведении персонажи поражают читателя своей живостью. Так, герой рассказа “Мастер” – Семка Рысь читателя не впечатляет, его Read More ......
5. Дым отечества Получив от известного пушкиниста Швейцера приглашение приехать в Михайловское, ленинградский художник-реставратор Николай Генрихович Вермель отложил в Новгороде спешную работу над фресками Троицкой церкви и вместе со своим напарником и учеником Пахомовым отправился к Швейцеру, рывшемуся в фондах Михайловского Read More ......
6. Ратнавали Буря разбила корабль, на котором плыла дочь царя Ланки (Цейлона) Ратнавали, предназначенная в жены царю ватсов Удаяне. Ухватившись за доску, Ратнавали спаслась, и, найденную на берегу, ее под именем Сагарики (от санскритского “сагара” – “океан”) отдали на попечение первой Read More ......
7. Портрет Трагическая история художника Чарткова началась перед лавочкой на Щукинском дворе, где среди множества картин, изображающих мужичков или ландшафтики, он разглядел одну и, отдав за нее последний двугривенный, принес домой. Это портрет старика в азиатских одеждах, казалось, неоконченный, но схваченный Read More ......
8. Снег идет Стихотворение с самого начала насыщено “ожившими” в представлении автора неодушевленными предметами окружающего мира. Добро, красота и истина здесь в одной связке. Описываются все прелести природы в лирическом образе. Видится явное сближение красот природы с культурой, с настоящим поэтическим Read More ......

Когда состязание было объявлено, никто в городе не сомневался, что выполнить задачу способен только Дважды-Венчанный – на весь мир прославленный художник, гордость города. И только сам он чувствовал в душе некоторый страх: он знал силу молодого Единорога, своего ученика.
Глашатаи ходили по городу и привычно зычными голосами возвещали на перекрестках состоявшееся постановление народного собрания: назначить состязание на картину, изображающую красоту женщины; картина эта, огромных размеров, будет водружена в центральной нише портика на площади Красоты, чтоб каждый проходящий издалека мог видеть картину и неустанно славить творца за данную им миру радость. Ровно через год, в месяц винограда, картины должны быть выставлены на всенародный суд. Чья картина окажется достойною украсить собою лучшую площадь великого города, тот будет награжден щедрее, чем когда-то награждали цари: тройной лавровый венок украсит его голову, и будет победителю имя – Трижды- Венчанный.
Так выкликали глашатаи на перекрестках и рынках города, а Дважды-Венчанный, в дорожной шляпе и с котомкою за плечами, с кизиловою палкою в руке и золотом в поясе, уже выходил из города. Седая борода его шевелилась под ветром, большие, всегда тоскующие глаза смотрели вверх, в горы, куда поднималась меж виноградников каменистая дорога. Он шел искать по миру высшую Красоту, запечатленную в женском образе.
У хижины за плетнем чернокудрый юноша рубил секирою хворост на обрубке граба. Он увидел путника, выпрямился, откинул кудри с загорелого лица и радостно сверкнул зубами и белками глаз.
- Учитель, радуйся! весело приветствовал он путника.
- Радуйся, сын мой! – ответствовал Дважды- Венчанный и узнал Единорога, любимого своего ученика.
- В далекий путь идешь ты, учитель. Шляпа у тебя на голове и котомка за плечами, и сандалии у тебя из тяжелой буйволовой кожи. Куда идешь ты? Зайди под мой кров, отец мой, осушим с тобою по кружке доброго вина, чтоб мне пожелать тебе счастливой дороги.
И с большою поспешностью ответил Дважды- Венчанный:
- Охотно, сын мой!
Единорог с размаху всадил блестящую секиру в обрубок и крикнул, ликуя:
- Зорька! Скорее сюда! Неси нам лучшего вина, сыру, винограду!.. Великая радость нисходит на дом наш: учитель мой идет ко мне!
Они сели перед хижиною, в тени виноградных лоз, свешивавших над их головами черные свои гроздья. С робким благоговением поглядывая на великого, Зорька поставила на стол кувшин с вином, деревянные тарелки с сыром, виноградом и хлебом. И спросил Единорог:
- Куда собрался ты, учитель?
Дважды-Венчанный поставил кружку и удивленно поглядел на него.
- Разве ты не слышал, о чем третий день кричат глашатаи на площадях и перекрестках города?
- Слышал.
- И… думаешь выступить на состязании?
- Да, учитель. Знаю, что придется бороться с тобою, но такая борьба не может быть тебе обидна. Знаю, что трудна будет борьба, но не художник, тот, кто бы испугался ее.
- Я так и думал. Знаю и я, что борьба предстоит трудная и победить тебя будет нелегко. Когда же идешь ты в путь?
-Куда?
- Как куда? Искать ту высшую Красоту, которая где-нибудь да должна же быть. Отыскивать ее, в кого бы она ни была вложена – в гордую ли царевну, в дикую ли пастушку, в смелую ли рыбачку, или в тихую дочь виноградаря.
Единорог беззаботно усмехнулся.
- Я уж нашел ее.
Сердце Дважды-Венчанного забилось медленными, сильными толчками, груди стало мало воздуху, а седая голова задрожала. Он осторожно спросил, не надеясь получить правдивого ответа:
- Где ж ты нашел ее?
- А вот она!
И Единорог указал на Зорьку, свою возлюбленную. Взгляд его был прям, и в нем не было
лукавства. Дважды-Венчанный в изумлении смотрел на него.
-Она?
-Ну да!
Голова старика перестала дрожать, и сердце забилось ровно. И заговорило в нем чувство учителя.
- Сын мой! Твоя возлюбленная мила, я не спорю. Счастлив тот, чью шею обнимают эти стройные золотистые руки, к чьей груди прижимается эта прелестная грудь. Но подумай: та ли эта красота, которая должна повергнуть перед собою мир.
- Да, именно та самая. Нет в мире и не может быть красоты выше красоты золотой моей Зорьки, – восторженно сказал Единорог.
И взяло на минуту сомнение Дважды-Венчанного: не обманул ли его глаз, не просмотрел ли он чего в этой девушке, потупленно стоявшей в горячей тени виноградных лоз? Осторожно и испытующе он оглядел ее. Обыкновеннейшая девушка, каких везде можно встретить десятки. Широкое лицо, немножко косо прорезанные глаза, немножко редко поставленные зубы. Глаза милые, большие, но и в них ничего особенного… Как слепы влюбленные! В груди учителя забился ликующий смех, но лицо осталось серьезным. Он встал и, пряча лукавство, сказал:
- Может быть, ты и прав. Блажен ты, что так близко нашел то, что мне предстоит искать так далеко и долго… Радуйся! И ты радуйся, счастливая меж дев!
Когда Дважды-Венчанный вышел на дорогу, он вздохнул облегченно и успокоенно: единственный опасный соперник сам, в любовном своем ослеплении, устранил себя с его пути. Спина старика выпрямилась, и, сокращая путь, он бодро зашагал в гору по белым камням русла высохшего горного ручья.

Дважды-Венчанный переходил из города в город, из деревни в деревню, переплывал с острова на остров. Не зная усталости, искал он деву, в которую природа вложила лучшую свою красоту. Он искал в виноградниках и рыбачьих хижинах, в храмах и на базарах, в виллах знатных господ, в дворцах восточных царей. Славное имя его открывало перед ним все двери делало его повсюду желанным гостем. Но нигде не находил он той, которую искал. В теле была усталость, в душе – отчаяние. Никогда, никогда, казалось ему, не найдет он того, чего ищет. Не найдет, потому что не способен найти.
С полуденной стороны, от гор, дул теплый ветер, и весь он был пропитан запахом фиалок. Там, на горных перевалах, лесные поляны покрыты сплошными коврами фиалок. Сегодня вечером он шел тропинкою по этим перевалам и любовался всем, что кругом, и вдыхал целомудренные запахи ранней весны. А теперь, когда сумерки одели горы, когда в теплом ветре издалека несся запах фиалок, ему казалось: там все прекраснее, таинственнее и глубже, чем он сумел увидеть вблизи. А пойдет туда, – и опять красота отодвинется, и опять будет хорошо, но не то… Что же это за колдовство в мировой красоте, что она вечно ускользает от человека, вечно недоступна и непостижима и не укладывается целиком ни в какие формы природы?
Оглянулся Дважды-Венчанный на все, что сотворил за свою жизнь, что сделало его славным на весь мир, и припал лицом к изголовью. Противно стало ему и стыдно за неумелые его намеки на то великое и непостигаемое, что носилось перед его тоскующими глазами и чего никогда он не мог воплотить в формы и краски.
Так он и заснул, уткнувшись лицом в жесткий свой плащ. С гор все дул теплый ветер, пропитанный запахом фиалок, и вздыхало вдоль берега вечно тоскующее, не знающее спокойствия море.
Когда Дважды- Венчанный проснулся, над морем занималась зеленовато-золотистая заря. Горы, кусты, колючая трава на берегу стояли в ровном сумеречном свете, – мягко светящиеся, объединенные; свет обнимался с тенью. Потом запылал над морем огромный, ясный костер, без дыма и чада, медленно вылетело из него солнце и ударило лучами по земле. И отшатнулся свет от тени, и разъединились они. Ярче стал свет, чернее тень.
Дважды-Венчанный взглянул на мрачные, утонувшие в тени горы. Взглянул – и вскочил на ноги быстро, как юноша. С предгорного холма, залитая лучами солнца, спускалась стройная дева в венке из фиалок. И сотряслась душа художника до самых глубин, и сразу, без колебаний, без вопросов, с ликованием воскликнула душа:
- Это – она!
Дважды-Венчанный упал на колени и в молитвенном восторге простер руки к светозарной деве.

III

Настал месяц винограда. Площадь Красоты, как море, шумела народом. В глубине площади возвышались два огромных, одинаковой величины, прямоугольника, завещанных полотном.
Возле одного стоял Дважды-Венчанный, возле другого – Единорог.
Толпа с обожанием смотрела на уверенное, сурово- спокойное лицо Дважды-Венчанного и посмеивалась, глядя на бледное под загаром лицо красавца Единорога.
Граждане кричали:
- Единорог! Беги со своею мазнёю, не срамись…
Единорог в ответ встряхивал курчавыми волосами и вызывающе усмехался, сверкая зубами. Старец в пурпуровом плаще и с золотым обручем на голове ударил палочкой из слоновой кости по серебряному колоколу. Все притихли. Старец простер палочку к картине Дважды-Венчанного. Полотно скользнуло вниз. Высоко над толпою стояла спускающаяся с высоты, озаренная восходящим солнцем дева в венке из фиалок.
За нею громоздились темно-серые выступы суровых гор, еще не тронутых солнцем. По толпе пронесся гул, и вдруг стало на площади тихо, как знойным полднем в горном лесу. Божественно-спокойная, стояла дева и смотрела на толпу большими глазами, ясными, как утреннее небо после грозы. Никто никогда еще не видал в мире такой красоты. Она слепила взгляд, хотелось прикрыть глаза, как от солнца, только что вышедшего из моря. Но падала рука, не дошедши до глаз, потому что не могли глаза оторваться от созерцания. А когда отрывались и смотрели по сторонам, было с ними, как после взгляда на солнце, только что вышедшее из моря: все вокруг казалось темным и смутным. Тело, какого еще не обнимала ни одна мужская рука, сквозило сквозь легкую ткань. Но не было вожделения. Было только молитвенное склонение и блаженная, нездешняя печаль. Темные горы были за девой, и темно стало кругом на площади. Девы и жены пристыженно отвращали лица в сторону, а юноши и мужи глядели на Фиалковенчанную, переносили взгляд на своих возлюбленных и спрашивали себя: что же нравилось им в этих нескладных телах и обыденных лицах, в этих глазах, тусклых, как коптящий ночник?
Старый погонщик мулов, с брюзгливым лицом и щетиною на подбородке, искоса оглядывал свою старуху: была она жирная, с отвислым подбородком и огромной грудью, с лицом, красным от кухонного чада. Взглянул он опять на Фиалковенчанную и опять на жену. Больно ущемила тоска по красоте его жесткое, как подошва, сердце; и страшно стало ему, с кем суждено проводить ему его трудную, серую жизнь.
Долго стояли люди в благоговейном молчании, и смотрели, и что-то шептали. И всеобщий вздох священной, великой тоски пронесся над толпою. Старец в красном плаще стряхнул с себя очарование и встал. Было лицо его строго и торжественно. С усилием, как бы свершая вынужденное кощунство, протянул он палочку ко второй картине.

Покров упал. Ропот недоумения и негодования прошел по площади. На скамье, охватив колено руками, подавшись лицом вперед, сидела и смотрела на толпу. – Зорька! Люди не верили глазам и не верили, чтоб до такой наглости мог дойти Единорог. Да, Зорька! Та самая Зорька, что по утрам возвращается с рынка, неся в корзине полдесятка кефалей, пучки чесноку и петрушки, та самая Зорька, что мотыжит за городом свой виноградник и по вечерам доит на дворике коз. Сидит, охватив колено руками, и смотрит на толпу. За нею -полуоблупившаяся стена хижины и косяк двери, над головою – виноградные листья, красные по краям, – меж них – тяжелые сизые гроздья, а вокруг нее – горячая, напоенная солнцем тень. И все. И была она на картине такая же большая, локтей в двадцать, как и божественная дева на соседней картине.
- Хоть с гору величиной нарисуй, лучше не станет! – крикнул озорной голос. И все засмеялись. Раздался свист, шип. Кто-то завопил:
- Камнями его! И другие подхватили:
- Побить камнями!
Но вот шум начал понемногу затихать. Кричащие и хохочущие рты сомкнулись, поднятые с камнями руки опустились. И вдруг стало тихо. Так иногда неожиданно налетит с гор ветер, -завоет, завьется, поднимет к небу уличную пьшь – и вдруг упадет, как в землю уйдет. Люди смотрели на Зорьку, и Зорька смотрела на них. Один юноша в недоумении пожал плечами и сказал другому:
- А знаешь, я до сих пор не замечал, что Зорька так прелестна. Ты не находишь? И другой ответил задумчиво:
- Странно, но так. Глаз не могу оторвать. Высоко подняв брови, как будто прислушиваясь к чему-то. Зорька смотрела перед собою. Чуть заметная счастливая улыбка замерла на губах, в глазах был счастливый испуг и блаженное недоумение перед встающим огромным счастьем. Она противилась, упиралась и, однако, вся устремилась вперед в радостном, неодолимом порыве. И вся светилась изнутри. Как будто кто-то, втайне давно любимый, неожиданно наклонился к ней и тихо-тихо прошептал:
- Зорька! Люблю!
Люди молчали и смотрели. Они забыли, что это – та самая Зорька, которая носит в корзине тускло поблескивающую рыбу и серебряные пучки чесноку, не замечали, что лицо ее несколько широко, а глаза поставлены немного косо. Казалось, будь она безобразна, как дочь кочевника, с приплюснутым носом и глазами как щелки, – само безобразие, освещенное изнутри этим чудесным светом, претворилось бы в красоту небывалую. Как будто солнце взошло высоко над площадью. Радостный, греющий свет лился от картины и озарял все кругом. Вспомнились каждому лучшие минуты его любви. Тем же светом, что сиял в Зорьке, светилось вдруг преобразившееся лицо его возлюбленной в часы тайных встреч, в часы первых чистых и робких ласк, когда неожиданно выходит на свет и широко распускается глубоко скрытая, вечная, покоряющая красота, заложенная природой во всякую без исключения женщину.
Прояснилось лицо старого брюзги погонщика, взглянул он на свою старуху, и улыбнулся, и толкнул ее сухим локтем в жирный бок.
- А помнишь, старуха… Гы-гы!.. У водопоя-то? Ты поила коз, а я перепрыгнул через плетень… Молодой месяц стоял над горой, цвели дикие сливы…
И, застенчиво улыбнувшись, взглянули на него с оплывшего, багрового лица знакомые, милые, давно забытые глаза, и осветилось это лицо отблеском того вечного света, который шел от Зорьки. Погонщик хихикал и грязною рукою вытирал слезы на гноящихся своих глазах. И казалось ему, – не умел он ценить того, что у него было, и по собственной вине сделал свою жизнь серою и безрадостною. Это был он, который первым крикнул на всю площадь:
- Да будет Единорог Трижды-Венчанным!

Викентий Викентьевич Вересаев

Состязание

Когда состязание было объявлено, никто в городе не сомневался, что выполнить задачу способен только Дважды-Венчанный - на весь мир прославленный художник, гордость города. И только сам он чувствовал в душе не­который страх: он знал силу молодого Единорога, своего ученика.

Глашатаи ходили по городу и привычно зычными го­лосами возвещали на перекрестках состоявшееся поста­новление народного собрания: назначить состязание на картину, изображающую красоту женщины; картина эта, огромных размеров, будет водружена в центральной нише портика на площади Красоты, чтоб каждый проходящий издалека мог видеть картину и неустанно славить творца за данную им миру радость.

Ровно через год, в месяц винограда, картины должны быть выставлены на всенародный суд. Чья картина ока­жется достойною украсить собою лучшую площадь вели­кого города, тот будет награжден щедрее, чем когда-то награждали цари: тройной лавровый венок украсит его голову, и будет победителю имя - Трижды-Венчанный.

Так выкликали глашатаи на перекрестках и рынках города, а Дважды-Венчанный, в дорожной шляпе и с ко­томкою за плечами, с кизилевою палкою в руке и с золо­том в поясе, уже выходил из города. Седая борода его шевелилась под ветром, большие, всегда тоскующие гла­за смотрели вверх, в горы, куда поднималась меж вино­градников каменистая дорога.

Он шел искать по миру высшую Красоту, запечатлен­ную творцом в женском образе.

У хижины за плетнем чернокудрый юноша рубил секи­рою хворост на обрубке граба. Он увидел путника, вы­прямился, откинул кудри с загорелого лица и радостно сверкнул зубами и белками глаз.

Учитель, радуйся! - весело приветствовал он пут­ника.

Радуйся, сын мой! - ответствовал Дважды-Венчанный и узнал Единорога, любимого своего ученика.

В далекий путь идешь ты, учитель. Шляпа у тебя на голове и котомка за плечами, и сандалии у тебя из тяжелой буйволовой кожи. Куда идешь ты? Зайди под мой кров, отец мой, осушим с тобою по кружке доброго вина, чтоб мне пожелать тебе счастливой дороги.

И с большою поспешностью ответил Дважды-Венчанный:

Охотно, сын мой!

Единорог с размаху всадил блестящую секиру в обру­бок и крикнул, ликуя:

Зорька! Скорее сюда! Неси нам лучшего вина, сыру, винограду!.. Великая радость нисходит на дом наш: учитель мой идет ко мне!

Они сели перед хижиною, в тени виноградных лоз, све­шивавших над их головами черные свои гроздья. С роб­ким благоговением поглядывая на великого, Зорька по­ставила на стол кувшин с вином, деревянные тарелки с сыром, виноградом и хлебом.

И спросил Единорог:

Куда собрался ты, учитель?

Дважды-Венчанный поставил кружку и удивленно по­глядел на него.

Разве ты не слышал, о чем третий день кричат гла­шатаи на площадях и перекрестках города?

И… думаешь выступить на состязании?

Да, учитель. Знаю, что придется бороться с тобою, но такая борьба не может быть тебе обидна. Знаю, что трудна будет борьба, но не художник тот, кто бы испу­гался ее.

Я так и думал. Знаю и я, что борьба предстоит трудная и победить тебя будет нелегко. Когда же идешь ты в путь?

Как куда? Искать ту высшую Красоту, которая где-нибудь да должна же быть. Отыскивать ее, в кого бы она ни была вложена - в гордую ли царевну, в дикую ли па­стушку, в смелую ли рыбачку, или в тихую дочь вино­градаря.

Единорог беззаботно усмехнулся.

Я уж нашел ее.

Сердце Дважды-Венчанного забилось медленными, сильными толчками, груди стало мало воздуха, а седая голова задрожала. Он осторожно спросил, не надеясь по­лучить правдивого ответа:

Где же ты нашел ее?

А вот она!

И Единорог указал на Зорьку, свою возлюбленную. Взгляд его был прям, и в нем не было лукавства.

Дважды-Венчанный в изумлении смотрел на него.

Голова старика перестала дрожать, и сердце забилось ровно. И заговорило в нем чувство учителя.

Сын мой! Твоя возлюбленная мила, я не спорю. Счастлив тот, чью шею обнимают эти стройные золоти­стые руки, к чьей груди прижимается эта прелестная грудь. Но, подумай, та ли эта красота, которая должна повергнуть перед собою мир.

Да, именно та самая. Нет в мире и не может быть красоты выше красоты золотой моей Зорьки, - восторжен­но сказал Единорог.

И взяло на минуту сомнение Дважды-Венчанного: не обманул ли его опытный его глаз, не просмотрел ли он чего в этой девушке, потупленно стоявшей в горячей тени виноградных лоз? Осторожно и испытующе он оглядел ее. Обыкновеннейшая девушка, каких везде можно встретить десятки. Широкое лицо, немножко косо прорезанные гла­за, немножко редко поставленные зубы. Глаза милые, большие, но и в них ничего особенного… Как слепы влюб­ленные!

В груди учителя забился ликующий смех, но лицо оста­лось серьезным. Он встал и, пряча лукавство, сказал:

Может быть, ты и прав. Блажен ты, что так близко нашел то, что мне предстоит искать так далеко и долго… Радуйся! И ты радуйся, счастливая меж дев!

Когда Дважды-Венчанный вышел на дорогу, он вздох­нул облегченно и успокоенно: единственный опасный со­перник сам, в любовном своем ослеплении, устранил себя с его пути. Спина старика выпрямилась, и, сокращая путь, он бодро зашагал в гору по белым камням русла высох­шего горного ручья.

В статье мы поговорим о сказке довольно известного русского писателя начала 20 века, его имя - Викентий Викентьевич Вересаев. «Состязание» - произведение, которое входит в круг детского чтения и в школьную программу. Рассмотрим подробнее его краткое содержание и определим основную тематику.

О произведении

Создал поучительную и добрую сказку В. Вересаев. «Состязание» было посвящено извечной теме в искусстве - красоте. Писатель стремится показать читателю истинную красоту. Ту, которая не только доставляет удовольствие при созерцании, но и может наполнить человеческую душу любовью и светом.

«Состязание» несет нравственный урок не только детям, но и взрослым читателям. О красоте человеческой Вересаев размышляет на примере двух художников, участвующих в соревновании.

Вересаев, «Состязание»: краткое содержание

Действие происходит в вымышленном городе, здесь объявляется конкурс на создание лучшего изображения женской красоты. Победитель конкурса получит щедрый приз и звание "Трижды-Венчанный". С самого начала все жители были уверены, что победит прославленный и всеми признанный мастер Дважды-Венчанный. И только сам он сомневался в себе, так как знал, каким талантом обладает его ученик по имени Единорог. По сути, автор показывает столкновение двух поколений художников.

Очень интересную роль отводит будущему шедевру Вересаев («Состязание»). Так, картина победителя будет вывешена на площади Красоты, каждый сможет посмотреть на нее, ощутить радость и возблагодарить художника, создавшего ее.

В путь

Пока глашатаи объявляют о состязании, Дважды-Венчанный уже собирает свои вещи, чтобы отправиться в путь, на поиски несравненной красоты. Перед уходом он встречает юношу, который рубит во дворе дома хворост. Это оказывается Единорог.

Показывает, насколько разные его главные герои, Вересаев - состязание только было объявлено, а один уже пускается в дорогу, боясь, что его смогут превзойти, а второй мирно занимается хозяйственными делами.

Учитель и ученик садятся выпить вина и разговаривают о предстоящем соревновании. Дважды-Венчанный спрашивает у Единорога, когда же тот отправится в дорогу искать красоту. На что ученик отвечает, что давно нашел ее, имея в виду свою возлюбленную Зорьку.

Учитель продолжает свой путь, он переплывает с острова на остров, обходит деревню за деревней. Прошли месяцы. Но не находил художник истиной красоты. Отчаяние стало охватывать мастера. Но как-то в месяц фиалок он увидел девушку, спускающуюся на рассвете с горы. Он упал перед ней на колени с криком: «Это она!»

Прекраснейшая женщина

Подходит к своей развязке сказка, что написал Вересаев. Состязание (краткое содержание это иллюстрирует) между художниками начинается. Наступил месяц винограда. На площади Красоты собрались жители города. Два огромных прямоугольных полотна были выстелены на ней и завешены до времени.

Первым продемонстрировал свою работу Дважды-Венчанный. Его портрет светозарной Фиалковенчанной до глубины души потряс собравшихся, они еще не видели подобной красоты. Долго стояли люди в благоговейном молчании. Однако вскоре образ прекрасной женщины стал нагонять тоску и ужас: мужчины неожиданно начали замечать несовершенства и недостатки своих жен, они в страхе думали, как теперь будут жить с такими ужасными женщинами.

Истинная красота

И вот настала очередь Единорога демонстрировать свою работу. Упал покров с полотна, и раздался ропот, люди начали негодовать. На картине была изображена Зорька, которая обладала совершенно непримечательной и заурядной внешностью. На фоне предыдущего полотна ее образ мерк. Сначала это вызвало у жителей смех, потом они едва не побили художника камнями. Но через мгновения шум начал стихать, смех прекратился. Люди разглядели глаза девушки, которые лучились добротой и любовью. Собравшиеся увидели в портрете то, что видел в своей возлюбленной Единорог. Зорька словно сияла изнутри, и этот свет распространялся вокруг, озарял собравшихся. Лица их изменились, стали красивее, наполнились этим светом. Мужья больше не беспокоились о несовершенстве своих жен, они поняли, что их женщины прекрасны, а красота вокруг и в них самих.

И вот раздался крик: «Да будет Единорог Трижды-Венчанным!»

Так оканчивает свое произведение Вересаев («Состязание»). дает возможность понять задумку автора - душевная красота превыше физической. И в том, как люди реагируют на портреты, тоже есть смысл. Физическую красоту они оценили сразу, но подумали и пришли в ужас. А чтобы увидеть истинно прекрасную Зорьку, потребовалось время, но и то впечатление, что произвела картина, было намного сильнее.

Анализ

Итак, дает читателю выбрать из двух вариантов красоту лучшую Вересаев. «Состязание», анализ которого мы сейчас проведем, поднимает еще одну важную тему. А именно - восприятие. Весь город видел и знал Зорьку, но только Единорог смог разглядеть ее красоту и показать людям. Именно этим определился по-настоящему талантливый художник. Дважды-Венчанный при встрече с девушкой не заметил в ней ничего, несмотря на то, что считался лучшим. Зато его молодой ученик был наделен большей мудростью и прозорливостью. Отсюда можно сделать вывод, что автор подчеркивает - не каждому дано разглядеть настоящую красоту.

Таким образом показал свое видение прекрасного Викентий Вересаев. «Состязание» (анализ произведения это подтверждает) учит читателя смотреть не на внешность, а на суть людей, заглядывать им в душу. Ведь настоящая красота в доброте и внутреннем свете, а не во внешней привлекательности.

Викентий Вересаев

Состязание

Когда состязание было объявлено, никто в городе не сомневался, что выполнить задачу способен только Дважды-Венчанный – на весь мир прославленный художник, гордость города. И только сам он чувствовал в душе некоторый страх: он знал силу молодого Единорога, своего ученика.

Глашатаи ходили по городу и привычно зычными голосами возвещали на перекрестках состоявшееся постановление народного собрания: назначить состязание на картину, изображающую красоту женщины; картина эта, огромных размеров, будет водружена в центральной нише портика на площади Красоты, чтоб каждый проходящий издалека мог видеть картину и неустанно славить творца за данную им миру радость.

Ровно через год, в месяц винограда, картины должны быть выставлены на всенародный суд. Чья картина окажется достойною украсить собою лучшую площадь великого города, тот будет награжден щедрее, чем когда-то награждали цари: тройной лавровый венок украсит его голову, и будет победителю имя – Трижды-Венчанный.

Так выкликали глашатаи на перекрестках и рынках города, а Дважды-Венчанный, в дорожной шляпе и с котомкою за плечами, с кизилевою палкою в руке и с золотом в поясе, уже выходил из города. Седая борода его шевелилась под ветром, большие, всегда тоскующие глаза смотрели вверх, в горы, куда поднималась меж виноградников каменистая дорога.

Он шел искать по миру высшую Красоту, запечатленную в женском образе.

У хижины за плетнем чернокудрый юноша рубил секирою хворост на обрубке граба. Он увидел путника, выпрямился, откинул кудри с загорелого лица и радостно сверкнул зубами и белками глаз.

– Учитель, радуйся! – весело приветствовал он путника.

– Радуйся, сын мой! – ответствовал Дважды-Венчанный и узнал Единорога, любимого своего ученика.

– В далекий путь идешь ты, учитель. Шляпа у тебя на голове и котомка за плечами, и сандалии у тебя из тяжелой буйволовой кожи. Куда идешь ты? Зайди под мой кров, отец мой, осушим с тобою по кружке доброго вина, чтоб мне пожелать тебе счастливой дороги.

И с большою поспешностью ответил Дважды-Венчанный:

– Охотно, сын мой!

Единорог с размаху всадил блестящую секиру в обрубок и крикнул, ликуя:

– Зорька! Скорее сюда! Неси нам лучшего вина, сыру, винограду!.. Великая радость нисходит на дом наш: учитель мой идет ко мне!

Они сели перед хижиною, в тени виноградных лоз, свешивавших над их головами черные свои гроздья. С робким благоговением поглядывая на великого, Зорька поставила на стол кувшин с вином, деревянные тарелки с сыром, виноградом и хлебом.

И спросил Единорог:

– Куда собрался ты, учитель?

Дважды-Венчанный поставил кружку и удивленно поглядел на него.

– Разве ты не слышал, о чем третий день кричат глашатаи на площадях и перекрестках города?

– Слышал.

– И… думаешь выступить на состязании?

– Да, учитель. Знаю, что придется бороться с тобою, но такая борьба не может быть тебе обидна. Знаю, что трудна будет борьба, но не художник тот, кто бы испугался ее.

– Я так и думал. Знаю и я, что борьба предстоит трудная и победить тебя будет нелегко. Когда же идешь ты в путь?

– Как куда? Искать ту высшую Красоту, которая где-нибудь да должна же быть. Отыскивать ее, в кого бы она ни была вложена – в гордую ли царевну, в дикую ли пастушку, в смелую ли рыбачку, или в тихую дочь виноградаря.

Единорог беззаботно усмехнулся.

– Я уж нашел ее.

Сердце Дважды-Венчанного забилось медленными, сильными толчками, груди стало мало воздуху, а седая голова задрожала. Он осторожно спросил, не надеясь получить правдивого ответа:

– Где ж ты нашел ее?

– А вот она!

И Единорог указал на Зорьку, свою возлюбленную. Взгляд его был прям, и в нем не было лукавства.

Дважды-Венчанный в изумлении смотрел на него.

Голова старика перестала дрожать, и сердце забилось ровно. И заговорило в нем чувство учителя.

– Сын мой! Твоя возлюбленная мила, я не спорю. Счастлив тот, чью шею обнимают эти стройные золотистые руки, к чьей груди прижимается эта прелестная грудь. Но подумай: та ли эта красота, которая должна повергнуть перед собою мир.

– Да, именно та самая. Нет в мире и не может быть красоты выше красоты золотой моей Зорьки, – восторженно сказал Единорог.

И взяло на минуту сомнение Дважды-Венчанного: не обманул ли его глаз, не просмотрел ли он чего в этой девушке, потупленно стоявшей в горячей тени виноградных лоз? Осторожно и испытующе он оглядел ее. Обыкновеннейшая девушка, каких везде можно встретить десятки. Широкое лицо, немножко косо прорезанные глаза, немножко редко поставленные зубы. Глаза милые, большие, но и в них ничего особенного… Как слепы влюбленные!