1. Художники

    2. "Творчество - это непосредственное живое воплощение, это индивидуальный мир художника... это независимость от авторитетов и всякой выгоды" - так писал сам великий японский художник. Творческое наследие Хокусая чрезвычайно велико: он создал около тридцати тысяч рисунков и гравюр и проиллюстрировал около пятисот…

  2. Знаменитый художник Делакруа сказал: "Надо видеть Рубенса, надо Рубенса копировать: ибо Рубенс - бог!" В восторге от Рубенса М. Карамзин писал в "Письмах русского путешественника": "Рубенс по справедливости называется фламандским Рафаэлем... Какие богатые мысли! Какое согласие в целом! Какие живые краски,…

  3. Первую биографию художника составил Ян Орлерс, бургомистр Лейдена. "Сын Харменса Херритса ван Рейна и Нельтхен Виллемс родился в Лейдене 15 июля 1606 года. Родители поместили его для изучения латинского языка в школу Лейденского университета, имея в виду поступление его впоследствии на…

  4. Репин являл собой пример беззаветной преданности искусству. Художник писал: "Искусство я люблю больше добродетели... Люблю тайно, ревниво, как старый пьяница, - неизлечимо. Где бы я ни был, чем бы ни развлекался, как бы ни восхищался, чем бы ни наслаждался, - оно…

  5. Делакруа так начинает исторический очерк о художнике: "Жизнь Пуссена отражена в его творениях и так же красива и благородна, как и они. Это прекрасный пример для всех, кто решил посвятить себя искусству". "Его творения служили для наиболее благородных умов примерами, коим…

  6. Основатель собственного абстрактного стиля - супрематизма - Казимир Северинович Малевич родился 23 февраля 1878 (по другим данным - 1879) года в Киеве. Родители Северин Антонович и Людвига Александровна по происхождению были поляками. Позднее художник вспоминал: "Обстоятельства, в которых протекала моя жизнь…

  7. В историю мировой живописи Тёрнер вошел как родоначальник принципиально нового отношения к цвету, создатель редких свето-воздушных эффектов. Знаменитый русский критик В.В. Стасов писал о Тёрнере: "...Будучи около 45 лет от роду, он нашел свою собственную дорогу и совершил тут великие чудеса.…

  8. Блистательному, самобытному художнику XIX - начала XX века М.А. Врубелю были подвластны монументальные росписи, станковая живопись, графика, скульптура. Судьба художника трагична: он много страдал и даже годы находился на грани безумия. Врубель много экспериментировал с красками, и поэтому часть его полотен…

МАЗАЧЧО


«МАЗАЧЧО»

(1401 - ок. 1429)

Творчество Мазаччо открывает XV век, который был веком наивысшего расцвета флорентийского искусства. Не будет преувеличением сказать, что наряду с архитектором Брунеллески и скульптором Донателло Мазаччо дал решающий импульс развитию ренессансного искусства. "...Флорентиец Томазо, прозванный Мазаччо, показал своим совершенным произведением, что те, кто вдохновлялись не природой, учительницей учителей, трудились напрасно", - писал Леонардо да Винчи.

Мазаччо продолжил художественные искания Джотто. "В умении распределять свет и тени, в создании четкой пространственной композиции... Мазаччо намного превосходит Джотто. Кроме того, он первым в живописи изображает обнаженное тело и придает человеку героические черты, возвеличивая человека в его мощи и красоте", - пишет Л. Любимов.

Мазаччо (настоящее имя Томмазо ди сер Джованни ди Моне Кассаи) родился 21 декабря 1401 года в местечке Сан-Джованни-Вальдарно недалеко от Флоренции. Отец, молодой нотариус Джованни ди Моне Кассаи, умер, когда мальчику исполнилось пять лет. Мать, мона Джакопа, вскоре вторично вышла замуж за пожилого состоятельного аптекаря. Томмазо и его младший брат Джованни, ставший впоследствии также художником, жили с семьей в собственном доме, окруженном небольшим участком земли.

Свое прозвище Мазаччо (от итальянского - мазила) он получил за беспечность и рассеянность.


«МАЗАЧЧО»

Совсем молодым Мазаччо переехал во Флоренцию, где учился в одной из мастерских. В цех врачей и аптекарей, к которому были приписаны также живописцы, он вступил 7 января 1422 года. Еще через два года его приняли в товарищество живописцев св. Луки.

Самое раннее из сохранившегося творческого наследия Мазаччо - картина, написанная около 1424 года для церкви Сант-Амброджо, "Мадонна с младенцем и со св. Анной". Уже здесь он смело ставит те проблемы (композиция, перспектива, моделировка и пропорции человеческого тела), над решением которых будут работать художники на протяжении всего XV столетия.

19 февраля 1426 года в Пизе Мазаччо приступил к созданию за невысокую оплату большого алтарного полиптиха для капеллы, принадлежавшей нотариусу Джулиано ди Колино дель и Скарси в церкви пизанского монастыря Санта-Мария дель Кармине. Его части ныне рассеяны по музеям и собраниям разных стран мира.

Невиданной новизной отличалась эта сцена, передававшая реальное событие в знакомой всем части Флоренции, с массой реальных персонажей, портреты которых были даны среди участников торжества. Характерно, что композиция вызвала не только удивление и восхищение современников, но и упреки в "писании с натуры", т.е. в слишком большом впечатлении реальности, ею производимом. В ней не было украшенности, развлекательности, чуждых строгому стилю Мазаччо.


«МАЗАЧЧО»

Знамеровская пишет: "На центральной доске полиптиха, находящейся в лондонской Национальной галерее, изображена мадонна на троне. Стрельчатое обрамление срезает по бокам верхние части трона, создавая иллюзию открывающегося за аркой пространства, в глубину которого отступает золотой фон. Мадонна сидит тяжело и прочно. Сильного поворота фигуры вправо, выступающих вперед широко расставленных колен, рук, склоненной головы достаточно, чтобы почувствовать трехмерность фигуры и место, занимаемое ею в трехмерной среде. Так же пространственно дан обнаженный младенец на ее колене. То, как трон срезает и частично прячет фигурки двух стоящих по бокам ангелов и как выдвинуты двое других, сидящих на ступеньке, опять усиливает иллюзию глубины..."

Основным трудом всей жизни художника были росписи капеллы Бранкаччи. Во Флоренции, на левом берегу Арно, стоит старинная церковь Санта-Мария дель Кармине. Здесь в 1424 году Мазолино начал роспись капеллы, расположенной в правой части трансепта. Затем работу продолжал Мазаччо, а после его смерти, много лет спустя, закончил Филиппино Липпи.

К бесспорным шедеврам Мазаччо принадлежит "Чудо со статиром", "Изгнание из рая", а также "Св. Петр, исцеляющий больных своей тенью" и "Св. Петр и св. Иоанн, раздающие милостыню" - фрески из капеллы Бранкаччи, их будут изучать и на них учиться Леонардо да Винчи, Рафаэль и Микеланджело.


«МАЗАЧЧО»

В то время как другие живописцы по средневековой традиции изображали человеческие фигуры так, что "ступни ног не ступали на землю и не сокращались, а стояли на цыпочках" (Вазари), Мазаччо придал им устойчивость. Нагие тела Адама и Евы не только анатомически правильны, но и движения их естественны, позы выразительны. Никогда прежде грехопадение прародителей рода человеческого не было показано столь волнующе и драматично.

"На фоне широкого обобщенно трактованного пейзажа развертывается действие другой знаменитой фрески Мазаччо - "Чудо со статиром". Три различных момента евангельской легенды объединены здесь в одной сцене. В центре большой ярко освещенной группы апостолов - широкоплечих, массивных фигур простых и мужественных людей из народа - стоит Христос в розовом хитоне и синем плаще. Спокойным и величественным жестом руки он умиротворяет спор, возникший между апостолом Петром и сборщиком городской подати, который изображен спиной к зрителю в живой и естественной позе, отчего его диалог со св. Петром - разгневанным могучим старцем - приобретает жизненную убедительность. В глубине слева, у озера, изображен тот же апостол, по велению Христа достающий из пасти пойманной рыбы статир (монету). Вручение монеты сборщику изображено в правой части фрески.

Готическая отвлеченность, свойственная многим итальянским мастерам конца XIV - начала XV века, была наконец преодолена в этих композициях.

В ряде других росписей той же капеллы Мазаччо изображает различные эпизоды из жизни апостола Петра, превращая евангельские легенды в живые выразительные повествования, вводя в них реальные человеческие типы и архитектуру своего времени" (Н.А. Белоусова).

Есть кадастровое свидетельство от июля 1427 года. Из него можно узнать, что Мазаччо весьма скромно жил с матерью, снимая помещение в доме на Виа деи Серви. Он держал лишь часть мастерской, деля ее с другими художниками, имел много долгов.

В 1428 году, не завершив роспись капеллы Бранкаччи, художник уезжает в Рим. Вероятно, его призвал Мазолино, которому понадобился помощник для выполнения больших заказов. Из Рима Мазаччо не вернулся. Внезапная смерть художника в столь молодом возрасте, ему было 28 лет, вызвала толки о том, что он был отравлен из зависти. Эту версию разделял и Вазари, но никаких доказательств ее нет. Как нет точной даты смерти Мазаччо.

18+, 2015, сайт, «Seventh Ocean Team». Координатор команды:

Осуществляем безвозмездную публикацию на сайте.
Публикации на сайте, являются собственностью их соответствующих владельцев и авторов.

Мазаччо (1401-1428). Настоящее имя - Томмазо ди Джованни ди Симоне Кассаи. Прозвище Мазаччо («неряха»), по словам Вазари, он получил за то, что, будучи погружен в проблемы творчества, абсолютно не уделял внимания мирским заботам, в частности внешнему виду.

Родился 21 декабря в тосканском городке Кастель-Сан-Джованни. К сожалению, о детстве и юности художника практически ничего не известно. В 1422 году во Флоренции Мазаччо вступил в гильдию врачей и аптекарей, в которую входили и художники. В ранний период творчества он создал ряд алтарных образов, в том числе композицию «Мадонна с Младенцем и святыми» для маленькой церкви Сан-Джовенале в Касади Реджелло, а также полиптих «Мадонна с Младенцем и ангелами» (1426) для церкви Санта Мария дель Кармине в Пизе.

Решительный разрыв художника с предшествующей художественной традицией в полной мере обозначился во время работы над фреской «Троица» (ок.1427) для флорентийской церкви Санта Мария Новелла. Художник поместил изображение трех ипостасей Бога в маленькой сводчатой капелле, создав на стене иллюзионистическое изображение архитектуры, ставшее первой удачной попыткой использования в живописи принципа линейной перспективы с единой точкой схода. В нижней части композиции художник изобразил скелет, лежащий на саркофаге под надписью: «Я был некогда тем, чем вы являетесь, а тем, чем я являюсь, вы еще станете», что придает драматизм главной теме фрески - победе веры над смертью.

Самым масштабным произведением Мазаччо стали фрески капеллы Бранкаччи в церкви Санта Мария дель Кармине во Флоренции, написанные в соавторстве с Мазолино да Паникале. Начатые в 1427 году, они долгое время оставались незавершенными (оба художника в 1428 году уехали в Рим), пока Филиппино Липпи около 1484 года не завершил роспись всей капеллы. В этом комплексе Мазаччо приписываются фрески «Изгнание из рая», «Чудо со статиром», «Крещение Петром неофитов», «Апостол Петр, исцеляющий больных своей тенью», «Апостол Петр, распределяющий имущество общины между бедными», «Воскрешение сына антиохийского царя», а также частично - «Исцеление калеки» и «Воскрешение Теофила». Написанные энергичной и смелой рукой, персонажи фресок Мазаччо исполнены героическим духом, что отличает их от хрупких и изящных образов позднеготической живописи. Мощная светотеневая моделировка придает фигурам объемность и полнокровность, они мастерски вписаны в окружающий пейзаж, написанный с учетом световоздушной перспективы.

Художник умер в Риме в 1428 году в возрасте 27 лет, однако то, что он успел сделать, можно без преувеличения назвать революцией в живописи. Имя Мазаччо стоит в одном ряду с такими мастерами, как Брунеллески, Донателло и Гиберти, считающимися основоположниками итальянского Ренессанса.

Мазаччо (собственно Томмазо ди Джованни ди Симоне Кассаи (Гвиди), Томмазо ди сер Джованни ди Гвиди; 21 декабря 1401, Сан-Джованни-Вальдарно, Тоскана - осень 1428, Рим) - знаменитый итальянский живописец, крупнейший мастер флорентийской школы, реформатор живописи эпохи кватроченто.

Биография Мазаччо

Жизнь его была очень непродолжительной, но оставленный художником след в искусстве трудно переоценить. Он родился в маленьком местечке Сан-Джованни Вальдарно и умер в Риме двадцати восьми лет от роду. Первые упоминания о Мазаччо как о художнике относятся к 1418 году, когда юный художник приехал во Флоренцию.

По-видимому, там он учился в одной из самых известных мастерских живописи того времени у Биччи ди Лоренцо.

В 1422 году Мазаччо вступил в цех врачей и аптекарей, а в 1424 году, в знак признания его зрелым мастером, Мазаччо был принят в цеховое объединение художников Братство Святого Луки.

Творчество Мазаччо

За свою короткую жизнь Мазаччо сумел довершить в живописи революционные преобразования, начатые Джотто. Как и у Джотто, фрески составляют основу его художественного наследия. Тем драгоценнее те немногие станковые произведения Мазаччо, которые донесло до нас время.

Лондонская галерея владеет центральной частью полиптиха Мадонна с Младенцем и четырьмя ангелами, заказанного Мазаччо в 1426 году для капеллы в церкви Санта-Мария дель Кармине в Пизе.

В галерее также хранится одна из последних работ художника — боковая створка триптиха, изображающая Святых Иеронима и Иоанна Крестителя. Она была написана незадолго до смерти Мазаччо в Риме в 1428 году.

Работам Мазаччо чужд декоративный стиль, столь распространенный в живописи начала XV века. В них, как и в произведениях его предшественника Джотто, все подчинено перспективному построению пространства и использованию светотени.

После ранней смерти живописца остальная часть работы, выполнявшейся по заказу папы Мартина V для церкви Санта-Мария Маджоре в Риме, была довершена Мазолино.

Можно без преувеличения сказать, что работы Мазаччо — это настоящие жемчужины в коллекции Лондонской Национальной галереи.

Работы художника

  • Мадонна с Младенцем на троне с четырьмя ангелами. 1426
  • Распятие. 1426
  • Мадонна с Младенцем и Святой Анной. 1424
  • Крещение новообращенных. 1425-1428
  • Изгнание из рая. 1425-1428
  • Воскрешение сына Теофила и Святой Петр на кафедре. 1425-1428
  • Чудо со статиром. 1425-1428
  • Святой Петр исцеляющий увечных своей тенью. 1425-1428
  • Раздача имущества и смерть Анании 1425-1428
  • Троица. 1427-1428
  • Поклонение волхвов. 1426
  • Распятие Святого Петра. Усекновение главы Иоанна Крестителя. 1426

Библиография

  • Романов Н. И. Мазаччо // Учёные записки Московского университета. Вып. 126. М., 1947.
  • Знамеровская Т. П. Проблемы кватроченто и творчество Мазаччо / Ленинградский ордена Ленина и ордена Трудового Красного Знамени государственный университет имени А. А. Жданова. - Л.: Изд-во ЛГУ, 1975. - 176, с. - 8 750 экз. (обл.)
  • Лазарев В. Н. Мазаччо // Начало раннего Возрождения в итальянском искусстве. М. 1979.
  • Дзери Ф. Мазаччо. Троица. М. 2002.

Как живописец, я с природою сравнился.
Правдиво придавал любой своей работе
Движенье, жизнь и страсть. Великий Бонарроти
Учил всех остальных, а у меня учился.

Эпитафия Аннибале Каро

Мазаччо по праву считается одним из самых значительных европейских художников эпохи Возрождения. Его без преувеличения можно назвать гением. Именно он проторил ту тропу, по которой пошли впоследствии все те, кому было суждено составить славу флорентийского искусства. Впервые в итальянской живописи появились по-настоящему выразительные и реалистичные фигуры людей, вписанные в глубокое трехмерное пространство, построенное по всем законам перспективы. Джорджо Вазари, автор знаменитых «Жизнеописаний наиболее знаменитых художников, ваятелей и зодчих», в главе, посвященной творчеству Мазаччо, восхищенно пишет: «Поистине, работы, созданные до него, можно назвать написанными, те же, что принадлежат ему, - живыми, правдивыми и естественными по сравнению с теми, что выполнялись другими». За свою трагически короткую жизнь Мазаччо успел полностью перевернуть представления современников о живописи, создав произведения, которые на протяжении нескольких веков не перестают вызывать восхищение.

Т оммазо ди Джованни ди Симоне Кассаи (таково настоящее имя живописца) появился на свет в маленьком провинциальном городке Сан-Джованни Вальдарно - как раз между Ареццо и Флоренцией. Отец его умер, когда мальчику еще не исполнилось шести лет, и мать вышла замуж во второй раз за местного аптекаря. Об этом обстоятельстве можно было бы не упоминать, если бы оно в какой-то степени не определило жизненный путь юного Томмазо. Дело в том, что дочь его отчима была замужем за художником Мариотто ди Кристофано, который и дал мальчику первые уроки владения кистью.

В 1417 г. семейство перебралось во Флоренцию. Следующее упоминание о нашем герое мы находим в 1422 г., когда он поступил в цех аптекарей и врачей (к которому почему-то относились и люди искусства), а еще два года спустя - в гильдию Святого Луки, куда принимали уже только живописцев. Вазари рассказывает, что человеком он был весьма рассеянным и беспечным, думал только о своем творчестве и совершенно не хотел обращать внимание на житейские дела и заботы. Якобы именно за свою рассеянность и получил Томмазо ди Джованни ди Симоне Кассаи прозвище «Мазаччо», что в переводе означает «неуклюжий» (можно перевести и как «мазила» - уж совсем неподходяще!).

Среди его учителей называют и Бичи ди Лоренцо, хозяина одной из самых известных живописных мастерских во Флоренции, и Герардо Старину, который мог познакомить молодого художника с великими фресками Джотто. Наставником Мазаччо считают также Мазолино да Паникале, вдвоем с которым они выполнили ряд работ во Флоренции и Риме. Вызывает, правда, удивление тот факт, что Мазолино был принят в гильдию живописцев на год позже своего ученика. Но, пожалуй, в наибольшей степени на формирование стиля Мазаччо оказала влияние его дружба с Филиппо Брунеллески и Донателло, этими гениальными мастерами, полностью изменившими флорентийскую архитектуру и скульптуру.

Ранние произведения, приписываемые Мазаччо - триптих из церкви Сан-Джовенал в Каша ди Реджелло с Мадонной и четырьмя святыми (1), центральная часть триптиха или фреска в Монтемарчиано, - оставляют для исследователей широкое поле деятельности, так как вопрос об авторстве по сей день остается открытым. Первой достоверной работой Мазаччо приходится признать алтарный образ церкви Сант-Амброджо во Флоренции, «Мадонна с младенцем и Святой Анной» (2) , выполненный не без влияния (а быть может, и не без участия) Мазолино.

(1) (2)

Иконографическая схема его вполне традиционна, но уже в этом произведении, пока еще далеком от совершенства, ощущается дуновение «ветра перемен». Куда делись чуть болезненная грация и изломанность интернациональной готики? Фигуры Мадонны, святой Анны и младенца Иисуса как будто высечены из каменной глыбы, контуры четко обведены, формы лепятся мощными трехмерными массами. Мария прочно сидит на невидимом сиденье, жесткие складки плаща обрисовывают положение тела, лицо ее серьезно и даже сурово. Однако больше всего впечатляет образ Христа - крепкого, мускулистого, напоминающего маленького Геркулеса (возможно, при создании этого образа Мазаччо вдохновлялся какой-то античной статуей). Фигура свободно развернута в пространстве и великолепно проработана светотенью. Между героями почти нет взаимодействия, Мадонна не прижимает младенца к груди, даже не смотрит на него, взгляд ее холоден и устремлен вперед, в пустоту. Столь же бесстрастно и величаво лицо святой Анны.

В 1425 г. Мазаччо получил заказ от монастыря кармелитов во Флоренции - написать фреску на стене монастырского двора с изображением торжественного освящения церкви, состоявшегося в 1422 г. На освящении присутствовали самые именитые флорентийские граждане. К сожалению, в конце XVI в. при перестройке двора эта фреска была уничтожена. Сейчас мы можем только догадываться, как она выглядела, основываясь на рисунках художников XVI в. (в том числе юного Микеланджело), изображающих отдельные фигуры и даже целые группы.

Написана фреска была «зеленой землей», то есть в монохромной технике, и представляла собой симметричную композицию, в центре которой представлялся сам акт освящения, а по сторонам рядами располагались фигуры стоящих граждан. В «Жизнеописании Мазаччо» Вазари дал довольно подробное описание этого не сохранившегося произведения: «Он изобразил там бесчисленное множество граждан, которые в плащах и капуччо следуют за процессией, и в их числе Филиппо ди сер Брунеллеско в деревянных сандалиях, Донателло, Мазолино да Паникале, своего учителя… Мазаччо сумел так хорошо разместить на поверхности этой площади людей по пяти и по шести в ряд, что они пропорционально и правильно уменьшаются, в соответствии с точкой зрения, и это поистине чудо. И в особенности обращаешь внимание на то, что они совсем как живые, ибо ему удалось обдуманно изобразить этих людей не всех одного роста, но с должной наблюдательностью различить низких и толстых от высоких и худощавых, и стоят они всей ступней на одной и той же поверхности, причем ряды сокращаются так удачно, что и в натуре по-другому не бывает».

Но даже такое подробное описание не дает нам представления о том, в каком стиле была выполнена эта фреска и как выглядели портреты. Возможно, мы найдем аналог в самом знаменитом творении Мазаччо - капелле Бранкаччи, образы которой отличаются суровой простотой и мужественностью, воплощая дух «гражданского гуманизма», пронизывающий все флорентийское искусство той эпохи.

Подобные изображения сцен из истории церкви и монашеских орденов периодически встречались в искусстве эпохи треченто, но Мазаччо придал теме новый смысл, представив освящение церкви не просто как церковный акт, но как важное событие гражданской жизни Флоренции, сделав акцент на изображениях выдающихся современников. Это была дань возросшему политическому значению города, на протяжении долгих лет ведущего борьбу с Миланом и лишь совсем недавно вышедшего из нее победителем.

М азаччо принялся за выполнение нового заказа в 1426 г. Это был полиптих для пизанской церкви Санта-Мария дель Кармине, дошедший до нас в разрозненном виде (фрагменты теперь хранятся в различных европейских музеях). Тогда еще никто не мог предположить, что этой работе суждено стать настоящим манифестом нового живописного стиля (3) .

(3) Реконструкция пизанского полиптиха (1989 г.)

1 – св. Павел; 2 – Распятие; 3 – св. Андрей; 4 – Мадонна на троне с младенцем и четырьмя ангелами; 5–8 – св. Августин, св. Жером, два монаха; 9–11 – Страсти по св. Петру и Иоанну Крестителю, Жития (?) св. Юлиана и св. Николая

Алтарь разделялся накладными стрельчатыми арками на три части. Внизу помещалась пределла (ит. predella, букв. - скамеечка, ступенька; в итальянском искусстве Возрождения нижняя часть, подножие алтарного образа-полиптиха). Здесь были изображены «Поклонение волхвов» и сцены из жизни святых, стоящих по сторонам от Марии (если верить Вазари, это были св. Петр, Иоанн Креститель, св. Юлиан и св. Николай). В верхней части были надставки с «Распятием» и фигурами святых, из которых сохранились только св. Андрей (4) и св. Павел (5) . Таким образом, на центральной оси алтаря располагались «Поклонение волхвов» (6) , Мадонна с младенцем (7) и «Распятие» (8) , демонстрируя тему искупления.

(4) (5) (7)

(6)
(8)

И все же главный образ, безусловно, Богоматерь и Христос. Мария сидит на троне с изящными коринфскими колонками, вызывающем в памяти сооружения Брунеллески. Композиция строится с соблюдением всех правил перспективы, пространство углубляется с помощью падающих теней. В произведениях художников треченто свет всегда падал слева, но это был абстрактный свет, тогда как у Мазаччо можно совершенно безошибочно определить его источник, угол падения и найти оправдание каждой полутени.

Не удивительно, что творчество Мазаччо производило на современников такое сильное впечатление - ведь никто ни до ни даже после не обладал его потрясающей способностью создавать такое трехмерное пространство, с настолько живыми персонажами. Все фигуры отличаются монументальностью, «материальностью». Еще одна, казалось бы, незначительная деталь - нимб над головой младенца Христа - также написан в перспективном сокращении. С тех пор все художники взяли этот прием на вооружение. Мадонна Мазаччо, быть может, не обладает утонченной красотой, но отличается индивидуальностью, характером. То же самое можно сказать и о сосущем палец Младенце, и об ангелах, окружающих трон, - это не абстрактные бесплотные сущности, а вполне реальные создания (если, конечно, можно употребить слово «реальный» по отношению к ангелу).

Фрагменты полиптиха в церкви Санта-Мария дель Кармине в Пизе

На пределле алтаря Мазаччо пишет разнообразные многофигурные «истории» - «Поклонение волхвов», «Распятие Петра» и «Историю св. Юлиана». И снова он размещает фигуры в пространстве естественно и свободно, в различных поворотах и ракурсах; «минималистский» пейзаж не только не отвлекает внимание от основного действия, но, напротив, оттеняет его значимость. Освещение тщательно разработано, угол падения света приведен в соответствие с узким поперечным форматом пределлы, а тени от фигур, падающие на землю, определяют их положение в пространстве совсем как в жизни.

В пизанском алтаре особенно ярко проявилось влияние на Мазаччо его великих коллег - Донателло и Брунеллески. Первый помог понять важность объемной пластической формы, второй научил строить сложные перспективные композиции (как, например, в сцене «Распятия», где тело Христа изображено в сильном сокращении снизу, di sotto in su ). Пизанский алтарь являет собой образец окончательно сформировавшегося стиля Мазаччо, в котором закрепились прежние открытия и появились новые. В частности, изменился колорит, отличавшийся прежде пестротой красок и ставший теперь более темным и сдержанным, с преобладанием насыщенных синих, красных и желто-коричневых тонов.

В ершиной творчества Мазаччо считается роспись капеллы Бранкаччи в церкви Санта-Мария дель Кармине. В 1423 г. знатный флорентийский гражданин Феличе Бранкаччи заказал Мазолино оформить фресками свою родовую капеллу. По старой памяти Мазолино позвал на помощь Мазаччо. Большая часть росписей повествует об истории апостола Петра, первого римского епископа, завещавшего главенство над всей церковью папам римским, - тема актуальная, тем более что совсем недавно прошел Констанцкий собор, на котором горячо оспаривались права папы на власть. Не исключено, что были и другие аллюзии на современные художнику события.

Фрески располагались в три ряда, единственным источником света служило небольшое окно в задней стене, и освещение каждой росписи строилось в зависимости от этого реального источника. Между прочим, подобный прием использовался впервые в истории европейской живописи.

Церковь Санта-Мария дель Кармине, Флоренция

На левой стене, в зоне второго регистра, помещены «Изгнание из рая» и «Чудо со статиром», на средней стене - «Крещение Петром неофитов» и «Провопедь Петра трем тысячам», а справа - «Исцеление Петром калеки», «Воскрешение Тавифы» и «Грехопадение». В нижнем же регистре изображены «Воскрешение сына Теофила», «Петр на кафедре» - на левой стене, «Петр, исцеляющий больных своей тенью» и «Смерть Анании и раздача милостыни» - на правой. При выборе сюжетов Мазаччо и Мазолино скорее всего обращались к текстам «Золотой легенды» Якопо да Варацце, прославляющей Петра как царя народов, духовного пастыря и наставника всех христиан. Из общего замысла выбиваются только сцены «Грехопадения» и «Изгнания из рая» на столпах.

Фрески капеллы Бранкаччи воплотили в себе гуманистические идеи о достоинстве человека, став для последователей настоящей школой новой живописи.

В 1427 г. Мазаччо создал знаменитую фреску «Троица» во флорентийской церкви Санта-Мария Новелла, которая уже вполне могла бы вписаться в ряд работ Высокого Возрождения. Традиционный тип алтарной картины здесь предстает в виде монументальной росписи, решенной в необычной и оригинальной форме. Согласно иконографической традиции, Мазаччо изобразил распятого Христа, Бога Отца и Святого Духа и ввел в композицию фигуры Богоматери и Иоанна Крестителя. Однако изображены они не на условном золотом фоне, а как бы в ренессансной капелле (напоминающей по стилю постройки Брунеллески), настолько мастерски написанной, что она кажется продолжением реального архитектурного пространства.

Перед входом в капеллу стоят на коленях донаторы (заказчики), причем опять-таки впервые в истории итальянской живописи фигуры жертвователей представлены в том же масштабе, что и религиозные образы, поэтому для зрителя сглаживается контраст между земным миром и миром небесным. Это ощущение возникает также благодаря выбору точки зрения ниже рамы, соответствующей направлению взгляда человека, стоящего перед фреской. В самом низу Мазаччо написал алтарь с саркофагом, на котором лежит скелет Адама, символизирующего все человечество, а в углублении над ним художник поместил надпись: «Я был тем же, что и вы, но и вы станете тем же, чем стал я» - традиционная тема memento mori, напоминающая о бренности земного существования.

После завершении работы над капеллой Бранкаччи в 1428 г. Мазаччо отправился в Рим, возможно, снова по приглашению Мазолино, но вскоре по приезде в вечный город скончался. «Было ли это по причине зависти или потому, что все хорошее обычно бывает недолговечным. Так или иначе, умер он во цвете лет и ушел от нас столь внезапно, что многие подозревали скорее отравление, чем иную случайность», - с горечью писал Вазари.

М азаччо - явление в итальянской живописи уникальное. Невозможно поверить, что человек, проживший всего двадцать семь лет, способен пройти столь длинный путь развития. Он окончательно порвал с традициями треченто, создав совершенно новое, реалистичное искусство. Мазаччо научился строить в своих работах глубокие трехмерные пространства на основе всех правил перспективы, он впервые стал активно использовать светотень для моделировки форм.

Образы Мазаччо полнокровны и монументальны, они в полной мере выражают гуманистические представления о достоинстве человека. Гений Мазаччо опередил свое время - по-настоящему его достижения смогли оценить только мастера Высокого Возрождения.

7. С небес на землю: Мазаччо и Мазолино

Столица Возрождения

XV век, Кватроченто, 400-е годы. Этот период, собственно, и принято называть эпохой Возрождения. Все, что было до этого, было как бы Предвозрождением. О происхождении этого термина мы говорили, и, конечно, может быть, он спорен, но видно, что все, что было сделано до 400-х годов, было действительно накоплением каких-то отдельных новых элементов, которые выстрелили и просто взорвались и дали какой-то новый эффект в период Кватроченто, в XV веке.

В это время Флоренция становится центром новой культуры. Она и прежде соперничала с другими городами: Сиеной, Пизой, Миланом, Неаполем, Падуей, Ассизи, Луккой. Во всех этих городах происходили очень интересные процессы поиска нового, но именно Флоренции суждено было стать столицей Возрождения. Она была столицей Тосканы, теперь она становится столицей эпохи Возрождения. Она выходит на первое место среди итальянских городов. Этому были свои разные причины.

Флоренция возникла в 59 году до н. э. как поселение римских ветеранов, получившее название Florentia, то есть «цветущая». В IV веке уже н. э. город был резиденцией епископа, то есть достаточно крупным таким городом в Италии. Затем сюда пришли остготы, потом византийцы, лангобарды, франки. Из-за войн и разорений население сильно сократилось, но к X веку снова город наполняется людьми, снова растет, и в 1116 году Флоренция становится независимой коммуной. Она подчиняет себе большую часть северной Италии, северной и центральной Тосканы и постепенно вокруг себя аккумулирует разные силы.

При этом в XIII веке город был втянут в знаменитую борьбу, мы о ней говорили, гвельфов и гибеллинов, и это тоже, конечно, сильно ослабляло город, но тем не менее он держал свое первенство и даже стал чеканить свою золотую монету, флорин, ставшую одной из самых устойчивых валют в Европе. В XIV веке происходит экономический подъем из-за того, что Флоренция становится центром производства тканей из английской шерсти и центром ростовщичества, которое теперь более благородно именуется банковским делом, потому что в Средневековье ростовщичество считалось грехом, а теперь оно становится добродетелью. Вот эта вот смена парадигмы очень интересный дает эффект, потому что именно люди, которые накапливали и давали в долг и в рост деньги, они становятся теперь властителями дум. Одни из них - это, скажем, Медичи. Мы о них будем много еще говорить, потому что именно Медичи во Флоренции получают пальму первенства.

И первый из них, Козимо Медичи, Козимо Старший, вот мы его видим, портрет, который был написан гораздо позже Якопо Понтормо. Это, конечно, фигура, которая делает такой особый поворот. И до этого были, конечно, меценаты, покровители, заказчики, но Медичи стали такими своего рода культуртрегерами. Они направляли искусство. Они только давали деньги. Они задавали и идейную сторону, но об этом мы еще поговорим. Это очень важное семейство. Но интересно, что фигура, о которой мы будем говорить сегодня, художник Мазаччо, он и Мазолино (о двух фигурах в основном мы сегодня будем говорить), они работали как раз на конкурентов Медичи. И эта конкурентная борьба между разными кланами очень сильно влияла на искусство.

Ранние работы Мазаччо

Итак, герой нашего сегодняшнего рассказа - это Томмазо Мазаччо. Символично, что он родился в 1401 году, то есть в первом году нового столетия как раз эпохи Кватроченто, эпохи Возрождения, и он по праву считается первой фигурой Кватроченто. Его так называет и Вазари, биограф всех художников эпохи Возрождения, и мы сами убедимся в том, что даже на фоне многих художников, которые творили в это время, Мазаччо очень сильно выделяется.

Его творчество открывает XV век. Мазаччо - это прозвище. По-разному переводят. Некоторые переводят «неуклюжий», «неряшливый», «мазила». Легенда говорит о том, что он был так увлечен искусством, что все время ходил перепачканный краской. И вот, видимо, это и дало его прозвище. Настоящее его имя - Томмазо ди Джованни ди Симоне Кассаи, или Томмазо Ди сер Джованни ди Гвиди.

Он родился в Сан-Джованни-Вальдарно, недалеко от Ареццо, в 1401 году в день святого Фомы, поэтому его назвали в честь этого святого Томмазо. Томмазо, то есть по-итальянски это и есть Фома. Когда ему было пять лет, он потерял отца. Мать снова вышла замуж за аптекаря, но тот был престарелым, снова умер. В общем, трудное детство. И в 16 лет он становится единственным кормильцем своей семьи. Это раннее повзросление, видимо, очень сильно сформировало личность Томмазо Мазаччо.

Где-то примерно в 16 лет, в 1418 году, может быть, 17 лет уже было ему, Мазаччо с семьей переезжает во Флоренцию. Сохранились документы, согласно которым мать Мазаччо, поскольку он был еще несовершеннолетний, на нее было все оформлено, она снимает жилище в районе Сан Никколо во Флоренции. Вероятно, и мастерская, в которой потом работал художник, тоже находилась где-то в этом районе.

Вазари называет учителями Мазаччо Мазолино да Паникале и Мариотто ди Кристофано, но сейчас это мнение считается ошибочным, так как, судя по документам, Мазаччо получил звание мастера живописи на год раньше, чем Мазолино, то есть вряд ли он был учеником. Скорее всего, они вместе работали. В некоторых памятниках мы это увидим, их манеры очень сильно сближаются, и они очень сильно влияли друг на друга.

Но несмотря на то, что Мазолино был гораздо старше Мазаччо, скорее всего, лидером все-таки в этой двоице был Мазаччо. Вот мы видим его автопортрет в капелле Бранкаччи, о которой мы потом скажем. В 1422 году Мазаччо вступает в цех врачей и аптекарей, а в 1424 году в знак признания уже таким зрелым мастером его принимают в цеховое объединение художников братства святого Луки. То есть ему было всего 23 года, когда его признают очень зрелым мастером. И мы увидим, что действительно рано сформировавшийся Мазаччо делает удивительные вещи. Собственно говоря, ему и прожить-то удалось очень мало лет. Он прожил всего 27 лет. Кстати, столько же прожил его отец. Видимо, это было какое-то наследственное, хотя, когда он умер, ходили слухи о том, что его отравили конкуренты, но кто знает.

Исследователи сегодня сходятся во мнении, что, скорее всего, Мазаччо учился у известного на тот момент флорентийского мастера Биччи ди Лоренцо. О нем очень высоко тоже говорит Вазари. Биччи ди Лоренцо относился к знаменитой на тот момент, может быть, сегодня уже менее известной флорентийской семье художников, большой такой мастерской, из которой вышло как минимум три живописца: Лоренцо ди Биччи, Биччи ди Лоренцо, это его как раз учитель и сын Лоренцо ди Биччи, и Нери ди Биччи, сын уже второго, то есть три поколения живописцев вышли из одной семьи. Это была знаменитая семья. Вот такой небольшой триптих, небольшой алтарь мы можем видеть. Он вполне традиционен для этого времени, и он, в общем, похож на многих художников, которые творили в это время.

Но вот мы посмотрим одну из ранних работ уже самого Мазаччо, триптих Джовенале. Это считается первой достоверной работой Мазаччо. Он был обнаружен довольно поздно, в 1961 году, то есть в XX веке, итальянским ученым Лучано Берти, в небольшой церкви святого Ювеналия недалеко от городка, в котором родился Мазаччо. В центре алтаря изображена Мадонна с младенцем и двумя ангелами.

Ангелы, как мы видим, повернуты к нам спинами, что, так сказать, практически не делали до этого художники. Даже Джотто разворачивает ангелов, как и на предыдущем тоже мы видели триптихе, максимум в профиль или в три четверти, а здесь Мазаччо пытается показать трехмерное пространство, пока еще не через перспективу, не через пространство, но через повороты персонажей. Но мы уже говорили об этой проблеме и с Джотто, и с другими, что при этом непонятно, куда девать нимб. И вот эта нерешенная проблема здесь тоже есть, когда ангелы утыкаются в свои нимбы буквально как в тарелочки.

Потом это будет решено совершенно другим способом более поздними художниками, когда нимб уже появляется, как некое облачко или как некий круг такой, уже в три четверти развернутый, над головами. А пока что еще вот эта византийская манера такого круга золотого, сияния над головами - это еще для художников неразрешаемая проблема. Но по сравнению с другими художниками мы уже видим, что здесь, с одной стороны, идет некоторое упрощение вот этих готических украшательств и придание фигурам большей естественности. Это ранняя работа, поэтому здесь еще он как бы наполовину говорит своим языком, наполовину языком, традиционным для предыдущей эпохи.

Одна из самых знаменитых вещей и часто репродуцируемых, относящихся к Мазаччо, - это «Мадонна с младенцем и святой Анной». Но вот как раз эту работу считается, что сделали два художника, Мазаччо и Мазолино. Как я уже упомянула Мазолино ди Паникале, я потом про него побольше расскажу. Вазари его называет учителем, но на самом деле они просто вместе работали.

И вот эту работу, это большой алтарный образ, они написали вместе в 1422 году для церкви Сан Амброджо. Вот такая мощь формы, такое обобщенное решение, скорее всего, идет именно от Мазаччо. По-разному исследователи говорят, кто что здесь написал. Возможно, Мазолино писал фигуру святой Анны, а Мазаччо писал Богородицу с Иисусом, младенцем. Может быть. Не суть важно, как распределялась эта работа, но важно, что это уже другое по сравнению с предыдущим периодом.

Что здесь другого? Другого здесь вот такая, с одной стороны, монументальная форма. С другой стороны, даже сама постановка сюжета такова, что здесь подчеркивается человеческая семья Спасителя: святая Анна, стоящая за фигурой Богородицы, сидящая Мария на престоле, и она держит в руках такого младенца пухленького, уже очень приближающегося к реальному образу ребенка, в котором больше человеческого, чем божественного. Все-таки раннеитальянские, а уж византийские, я не говорю об этом, младенцы - это всегда почти уменьшенные взрослые, очень часто по крайней мере.

Размах кадила одного из ангелов подчеркивает, что здесь есть некоторые пространственные моменты, но все-таки завоевания пространства здесь еще нет. Мы его увидим в более поздних вещах. Так что это этапная работа, но очень важная, важная потому, что действительно она начинает какой-то совершенно новый подход к искусству.

Росписи капеллы Бранкаччи

Наиболее значительная вещь, которая сделала Мазаччо очень знаменитым и подняла его на высоту действительно какого-то подлинного мастерства, это росписи церкви Санта-Мария-дель-Кармине во Флоренции, вернее, капеллы при этой церкви, которая получила название капеллы Бранкаччи. В 1367 году влиятельный и богатый флорентиец Пьетро ди Пьювичезе Бранкаччи отдал приказ о возведении фамильной капеллы в церкви Санта-Мария-дель-Кармине, то есть задолго до жизни Мазаччо.

Однако капелла стала не просто семейной часовней. Она стала важным объектом культурной, общественной и религиозной жизни Флоренции, потому что в нее поместили чудотворную икону, то есть икону, которая почиталась чудотворной, которая называлась «Мадонна дель Пополо». Она была написана в XIII веке. Вот к этой иконе всегда приходили люди, так что это было больше, чем просто семейная капелла.

А уже потомок этого Пьетро Бранкаччи, Феличе Бранкаччи, который в конце XIV века невероятно разбогател, это был один из соперников как раз Козимо Медичи Старшего, он был торговец шелковыми тканями, влиятельный сенатор, в общем, человек, который входил в управление республикой Флоренция, он заказывает как раз росписи для этой капеллы. Сначала, в 1424 году, он приглашает сюда Мазолино, Мазолино да Паникале, а Мазолино уже приглашает на помощь Мазаччо. И после отъезда, какого-то срочного отъезда Мазолино, Мазаччо работает здесь один, то есть Мазолино делает несколько композиций, а большую часть этой капеллы расписывает Мазаччо.

И вот эта капелла становится такой декларацией нового искусства. В чем здесь суть? На самом деле, это говорят уже сегодня исследователи, что ни Мазолино, ни другие художники не так повлияли на Мазаччо, как его знакомство с Брунеллески и другими мастерами, а именно архитекторами и скульпторами, которые разрабатывали в это время перспективу, и он тоже увлекся перспективой. Он вдруг стал раздвигать пространство в своих произведениях, но гораздо интенсивнее, чем это делал Джотто. Джотто все-таки ограничивался такой вот коробкой, некоторой театральной перспективой, а Мазаччо стал прорубать в этих коробках вот такие арки, например. И действительно, вот здесь мы видим то новое, что привнес Мазаччо в искусство. Во многом он действительно был первым, потому что он не просто делал перспективу, а он строил свою композицию по законам перспективы.

Часто очень из этой капеллы репродуцируют именно даже не сцены с Петром, хотя одну мы увидим, тоже, может быть, самую знаменитую, а часто репродуцируют «Изгнание из рая», потому что именно здесь мы видим, во-первых, по-новому написанные обнаженные фигуры. Нельзя говорить, что раньше не было обнаженных фигур. Они были, но они писались абсолютно по-другому. Они писались не сказать бестелесно, но целомудренно и немножко отстраненно от самого тела.

Здесь это тело абсолютно ощущается. Движения изгоняемых, уходящих из рая Адама и Евы естественные. Еще Джотто будет говорить, что святые наконец-то стоят на земле у Мазаччо. Если у других они почти парили над землей или едва касались ее, то здесь они просто с тяжестью, так сказать, ступают по этой земле. Это мы видим как раз в этом «Изгнании из рая». И, конечно, мы видим такую неподдельную психологическую реакцию: плач, ужас, отчаяние Адама и Евы, которых изгоняют. Они не просто уходят такие безмятежные, как было до этого во фресках или в иконах. Они действительно переживают.

Интересно несколько фактов об отношении к телу. Незадолго до этого, еще в XIV веке, в 1316 году в университете Болоньи были прочитаны лекции по анатомии человека, первые, можно сказать, в средневековой Европе на эту тему. То есть уже в XIV веке анатомия становится из такой полузапрещенной, потому что все равно занимались анатомией, и для медиков была важна анатомия, прежде всего для медиков, но это все равно считалось темой полузапрещенной, а тут вдруг открытые лекции прямо в университете. Это ученые отмечают как такой все-таки рубеж.

Незадолго до этого был даже дан указ о снятии запрета на вскрытие человеческих трупов. Этот указ исходил от Фридриха II, императора Священной Римской империи, короля Сицилии. Мы о нем немножко говорили, что он был таким покровителем наук и искусств. И вот у него хватило смелости как у влиятельного светского правителя издать такой указ. Конечно, он исходил не от церкви, церковь все равно смотрела на препарирование трупов не очень хорошо, но тем не менее это было очень важно.

Вот такие вещи продвигали новое отношение к телу. Оно, само тело, воспринималось уже не греховным, а как реальное человеческое тело со всеми, так сказать, вытекающими отсюда последствиями.

Но самой интересной композицией с точки зрения перспективы является «Чудо со статиром». Как я сказала, основные сюжеты здесь посвящены жизни апостола Петра. И вот это чудо со статиром, когда, как мы помним, Петр обращается к Иисусу, что, дескать, с нас требуют дань, и Христос говорит о том, что поди вылови рыбу и там найдешь монету, статир, и отдашь за меня и за себя. Статир - это ровно две стоимости вот этой подати. И вот так вот в пейзаже, который уже более похож на пейзаж, а не условные иконные горки, и опять же фрагмент здания, который больше уже похож на реальное итальянское палаццо, вот с такой вот галереей небольшой, с портиком, и стоит группа апостолов, группа учеников или людей, которые слушают вот этот диалог между Христом и Петром. И расположение в пространстве фигур у Мазаччо гораздо более свободно, чем у всех предыдущих художников.

Мы даже можем посмотреть такую схему, где как раз видно, как он строит композицию, как в центральной фигуре сходятся все линии перспективные, силовые, геометрические, они сходятся в лике Христа. Во-первых, он тем самым ставит абсолютный центр картины, Христа, то есть это смысловой центр и композиционный центр, и на него сходятся все линии. Конечно, мы вот этих линий прочерченных не видим, но то, что это четко так построено геометрически, это сделано впервые. До этого все-таки перспектива была интуитивная. Она не была перспективой геометрической. А здесь вот эти разработки Брунеллески, Донателло и других применены в первый раз с такой ясностью.

Ну и, конечно, как Вазари и говорил, что все фигуры стоят абсолютно четко, мы видим, то есть мы видим в телах тяжесть, которая давит на землю. Мы видим, это не условные тела, а уже вполне пропорционально реальные, и мы видим не лики, а лица или по крайней мере то, что приближается к лицам.

И попытка сделать каждого персонажа с индивидуальной характеристикой и с индивидуальной психологической реакцией. Вот такое уверенное, спокойное лицо Христа. Можно уже здесь говорить о лицах, а не о ликах.

Вот такое немножко настороженное, с вопрошанием, несколько, может быть, даже с боязнью, потому что поди вылови рыбу, а там почему-то окажется в ней монета, то есть до конца Петр даже, может быть, и не верит словам Спасителя, но вот это все прочитывается удивительно в его лице. И точно так же можно разобрать и других персонажей.

Среди этой толпы он изобразил и себя, то есть он изнутри. Своим автопортретом внутри этой композиции он показывает, что он смотрит на это изнутри, и поэтому и появляется и раздвинутое пространство, и вот эта человеческая реакция. Вообще, когда появляется вот это человеческое, оно еще не то, о чем будут говорить философы в XIX веке, человеческое, слишком человеческое. Нет, это желание почувствовать Евангелие здесь и сейчас, пережить его не как прошлое, а пережить его как то, что может совершиться вместе с тобой.

И вот интересно, что во фрагменте, где уже Петр отдает сборщику налогов этот статир, эту монету, мы видим совершенно другой нимб. Мы видим вообще здесь другие нимбы. Просто здесь он больше всего виден. То есть это не тарелочка, в которую утыкается святой, а это уже некое переведенное в другую плоскость сияние. Конечно, это еще не решает проблемы вообще нимба, но это уже попытка как-то избежать проблемы, когда фигура вращается в пространстве, а цветовой нимб застывает на месте.

Точно так же можно рассмотреть и другие композиции, например, «Петр исцеляет больных своей тенью». Он идет вдоль улицы. Эта улица очень похожа на обычную флорентийскую улицу, с такими вот домами, с вынесенными эркерами. И люди, которые окружают Петра, они очень похожи на реальных нищих, на реальных жителей Флоренции, то есть все приближается к земле, но к земле, не забывающей о небе, а земле, на которую, собственно, пришел Спаситель.

Это очень важно, что земля, которую исследуют художники Возрождения, а они действительно опускают свой взгляд с неба на землю, она не просто земля, которая имеет уже разрыв с небом, а она земля, на которую пришел Спаситель. Вот эта мысль им была, несомненно, дорога, что Спаситель обрел такую же человеческую плоть, что Христос воплотился. Вот это вот воплощение, тайна воплощения для Запада была несравненно дорога, и здесь не нужно всегда противопоставлять, когда у нас любят говорить, центральный праздник Запада - это Рождество, а главный праздник восточной православной церкви - это Пасха. Возможно, так и есть, но не потому, что Запад менее религиозен, а потому, что им дорога была идея боговоплощения: Бог стал человеком.

«Воскрешение сына Теофила и святой Петр на престоле» - вот тоже очень интересная композиция, где появляется тоже большое количество народа, и этот народ нужно как-то распределить в пространстве, показать действительно реакцию каждого, и мы здесь видим уже не просто каких-то условных персонажей, а мы видим на самом деле, что свидетелями этого чуда становятся современники Мазаччо. Вот флорентийцы. Они все в одеждах того времени, то есть условные одежды уже становятся одеждами конкретными. Еще более интересно, здесь как бы две композиции соединены. И пишут: «Святой Петр на престоле». Почему здесь он исцеляет мальчика, а здесь он на престоле?

Давайте вглядимся. На самом деле это не святой Петр на престоле, а это изображение святого Петра на некоей ткани, которое прикреплено к стене, и ему поклоняются. То есть это не сам святой Петр, который сидит на престоле, а это изображение Петра, которому поклоняются вот даже здесь и монахи, и миряне, и люди достаточно знатные, судя по некоторым одеждам, то есть это поклонение уже изображению, святыне, то есть это не самому Петру, а его изображению, если хотите, даже в какой-то мере иконе святого Петра. Вот это очень интересный момент.

Такие вещи, которые не сразу замечаешь, показывают, насколько художник был изобретателен, и он во многом становится первым. Первым он сделал реальные обнаженные фигуры, не условные; он вводит людей своего города, делая их участниками этих священных событий. Вот даже вот такие вещи интересные, которые не сразу привлекают внимание, даже своего рода это какая-то даже игра, потому что сначала этого не замечаешь, а потом вдруг видишь, что это не реальный Петр, а Петр нарисованный, апостол, нарисованный на ткани, и как священному изображению ему здесь уже молятся. То есть опять же перенесение из времени святого Петра, из апостольских времен, во времена уже XV века.

Чтобы не быть голословной, покажу несколько композиций, которые написал Мазолино. Вот, например, «Изгнание из рая» и «Грехопадение» написаны на столбах при входе этой капеллы. И вот с одной стороны изгнание, с другой стороны грехопадение. Если мы посмотрим на композицию Мазолино, мы увидим такие тоже, конечно, более или менее приближающиеся к анатомической правильности тела, но они такие как бы дистиллированные, как бы очищенные, они такие возвышенные, хотя описано грехопадение. Никакой тут нет страсти, такие они отстраненные.

И, собственно говоря, так и было принято до Мазаччо и в более ранние времена, когда появлялись обнаженные фигуры. И вот первая картинка была уже после реставрации, а вот эту я показываю специально, что так боялись еще реальных таких вещей, что в более позднее время, даже вскоре после того, как сделана была эта капелла, так вот веточкой прикрыли эти тела. Но для Мазаччо это было невозможно. Вот сравнение Мазолино и Мазаччо, как они по-разному работали, хотя в некоторых композициях можно видеть и заимствования Мазолино у Мазаччо. Видно, как Мазаччо делает огромный шаг по сравнению с другими.

Последнее время, особенно в связи с тем, что капелла была реставрирована, ее очень тщательно исследовали, многие композиции все-таки перешли в авторство Мазолино. И вот «Исцеление Тавифы» насегодня относится к Мазолино. И здесь мы видим тоже попытку изобразить улицу, перспективу, даже какие-то вторые планы домов и так далее. Мазолино тянулся за своим младшим другом.

Или вот «Проповедь Петра» в этой же капелле Бранкаччи, где тоже мы видим монахов, современников художников и пейзаж, реальные горы, но все-таки пространство у Мазолино гораздо более робкое, чем у Мазаччо.

Интересно, что капелла не была закончена сразу. Она делалась в два приема, потому что в августе 1428 года, не завершив работы в капелле Бранкаччи, Мазаччо по приглашению Мазолино уехал в Рим. Но дело было даже не только в том, что его переманили другой работой, а в том, что как раз была борьба между Бранкаччи и Медичи. Медичи был одно время в изгнании, и он вернулся и добился того, чтобы Бранкаччи посадили в тюрьму, конфисковали его имущество и так далее, то есть победа осталась за Медичи, и вот соперник его был поражен. И поэтому на 50 лет работа прекратилась. Ее уже доделывал через 50 лет Филиппино Липпи.

Мазолино да Паникале

Хочу показать несколько работ Мазолино, потому что особенно в связи с реставрационными работами уже в конце XX века в этой капелле у исследователей появился большой интерес к фигуре Мазолино, потому что раньше как-то Мазаччо своим авторитетом его закрывал. Но Мазолино - тоже интересный художник. Конечно, он больше принадлежит к предыдущему этапу, к Треченто. У него много готических черт, но по-своему это тоже интересный мастер. Например, вот это «Мадонна милосердия» из Уффици.

Или вот «Мадонна» из Бремена. Эта «Мадонна» из Бремена, вероятно, была написана по случаю брака между представителями семейств Бони-Карнезекки. Картина, конечно, больше связана с готической такой тенденцией, но мастерство, конечно, есть у этого художника, его не отнять. Другое дело, видно, что рядом работали и этот художник, и другие художники. Они продолжали те тенденции, которые были в Треченто, и они никуда не деваются. Они, более того, консервируются даже в некоторых городах.

Просто Флоренция благодаря Мазаччо, потом благодаря очень сильной культуртрегерской деятельности самих Медичи вырывается вперед и двигает искусство совершенно в новом направлении, но все-таки и такое искусство тоже интересно. Поэтому Мазолино сейчас очень сильно привлекает внимание исследователей, выходя из тени своего младшего друга.

Вот, например, прекрасные его фрески в Сан Клименто в Риме. Может быть, именно для осуществления этих фресок его и позвали в Рим. Рим все-таки всегда был столицей, папским городом, поэтому было престижно любому художнику, даже флорентийскому, приехать в Рим. И мы не знаем, сделал ли что-то в этой капелле Мазаччо, но Мазолино здесь оставил прекрасные фрески.

Это известная церковь Сан Клименто, еще раннехристианская, и здесь очень интересна история святой Екатерины Александрийской.

То есть это тоже очень интересные по-своему фрески, но, повторяю, продолжающие все-таки прежние тенденции.

Или один из баптистериев в городе Олонна. Очень изящная живопись. Он отличался изящным вкусом, хороший мастер.

Но повторяю, что по сравнению с Мазаччо он, конечно, более робок. Даже пытается выстроить перспективу, например, во фреске «Пир Ирода», но все-таки она еще не та, что утвердится после Мазаччо.

«Поклонение волхвов» Мазаччо

Но вернёмся к Мазаччо, потому что это мастер, который все время преподносит сюрпризы. Например, очень известное его «Поклонение волхвов», его тоже часто репродуцируют. Мазаччо один из первых делает такой очень частый потом, особенно во Флоренции, прием, когда среди волхвов мы видим обычных флорентийских граждан. И здесь тоже вот Мария сидит на таком стульчике, очень характерном для итальянской культуры Средневековья и периода Возрождения, позади ее такой условный хлев, а перед ней целая группа с лошадьми, дарами подходит для поклонения и принесения даров.

Интересно, что в 1425 году Мазаччо получил заказ от монастыря кармелитов во Флоренции написать фреску на стене монастырского двора с изображением торжественного освящения церкви, которое состоялось в 1422 году. На освящении присутствовали самые знаменитые флорентийские граждане, и он их должен был нарисовать, и он, видимо, их нарисовал. К сожалению, эта фреска не сохранилась. В конце XVI века при перестройке монастыря она была уничтожена, но мы вот по этим произведениям можем представить, как она выглядела, потому, видимо, ему и дан был заказ, что он уже стал вводить флорентийских граждан в свои священные сюжеты, а тут ему дали заказ почти светской фрески – сюжет освящения церкви, но с множеством реальных фигур, которые на тот момент существовали. В том числе известно, по каким-то рисункам художников XVI века, в том числе и юного Микеланджело, что там действительно были реальные лица, жившие во Флоренции.

В «Жизнеописании Мазаччо» Вазари дал довольно подробное описание этого несохранившегося произведения. Он пишет так: «Он [то есть Мазаччо] изобразил там бесчисленное множество граждан, которые в плащах и капуччо следуют за процессией, в том числе и Филиппо ди сер Брунеллеско в деревянных сандалиях, Донателло, Мазолино да Паникале, своего учителя. Мазаччо сумел так хорошо разместить на поверхности этой площади людей по пяти и по шести в ряд, что они пропорционально и правильно уменьшаются в соответствии с точкой зрения, и это поистине чудо. И в особенности обращаешь внимание на то, что они совсем как живые, ибо ему удалось обдуманно изобразить этих людей не всех одного роста, но с должной наблюдательностью различить низких и толстых от высоких и худощавых, и стоят они всей ступней на одной и той же поверхности, причем ряды сокращаются так удачно, что и в натуре по-другому не бывает». Вот так описал Вазари эту несохранившуюся фреску.

Но, собственно говоря, это мы видим и в композиции «Поклонение волхвов». Но что опять интересно, вот эта вот игра, которую позволяет себе иногда Мазаччо: мы видим, что одного из приближающихся к Мадонне человека среди вот этой толпы поклоняющихся коронуют, сзади на него возлагают корону. Кто этот человек, мы не знаем, но то, что этот сюжет вводится, это тоже интересно. То ли это один из волхвов, хотя на первом плане мы видим двух поклоняющихся волхвов, на них надевают короны, то ли это кто-то из флорентийцев, которого коронуют, потому что во Флоренции принято было короновать лавровым венком кого-то, выдающихся деятелей. Вот мы этого не знаем. Один держит венец в руках, другой надевает венец на голову одного из персонажей, то ли волхва, то ли кого-то из флорентийцев. Вот это очень интересно.

Кстати, «Поклонение волхвов» тоже имеет интересную судьбу. Изначально это часть полиптиха для церкви Санта-Мария-дель-Кармине в Пизе. Мы смотрели Дель Кармине во Флоренции, а эта уже для города Пиза предназначалась. Это часть большого, значительного заказа, который получил Мазаччо. Владельцем капеллы был нотариус Сер Джулиано ди Колино дель Скарси, и он оставил запись о денежных сумах, выплаченных за эту работу Мазаччо и другим художникам, потому что изначально полиптих был достаточно большой. Это только фрагмент горизонтальной нижней части алтарного полиптиха, так называемой пределлы. И этот алтарный образ существовал, видимо, до конца XVI века, потом была крупная перестройка церкви. В описании города Пизы, которое было издано в 1787 году, о полиптихе Мазаччо говорится как об утраченном, но уже в 1796 году одна из панелей этого образа была найдена и подарена Пизе. Постепенно обнаружилось еще десять панелей, они были в разных музеях, и семь из них, включая эту, сегодня находятся в Берлине. Очень часто эти огромные алтарные композиции потом разбирались на отдельные части и продавались, дарились и так далее.

«Св. Троица» в Санта Мария Новелла

Закончить мне хотелось бы на самой удивительной и самой таинственной вещи Мазаччо. Это композиция «Троица». Во-первых, это, наверное, самая геометрически верная и самая геометрически выстроенная его композиция, где он уж так выстроил премудро эту перспективу, что здесь реальная архитектура абсолютно сходится с архитектурой нарисованной. И, пребывая перед этой композицией, вы даже не догадываетесь, что все здесь именно иллюзия, иллюзия, сделанная живописью. Сейчас эта вещь перенесена уже на холст. Это когда-то была фреска, алтарный образ, написанный на стене. Сейчас это перенесено на холст и помещено в музей, а когда-то она включалась непосредственно в реальную архитектуру, и реальная архитектура просто сливалась с архитектурой, которая изображена при помощи красок.

Композиция «Троица» была написана в 1427 оду. Это считается последняя большая работа Мазаччо. Она написана для флорентийской церкви Санта Мария Новелла. Здесь все, что открыл Филиппо Брунеллески, может быть, использовано больше, чем у него самого, потому что он, конечно, все это делал больше в рисунках, потом в архитектуре, а здесь в живописи, то есть вот мы не видим, когда двухмерное переходит в трехмерное пространство.

Если мы посмотрим даже схему, и это только часть, обычно даже более сложную схему рисуют, сама композиция состоит из такого как бы архитектурного обрамления, дальше идет иллюзия ниши с кессонированным потолком, где изображен Бог Отец, держащий в руках крест с распятием Сына Божия, и перед этим крестом стоят Богоматерь и Иоанн. Дальше, ближе к нам, уже как бы за пределами этой ниши, хотя это все на одной плоскости написано, заказчики этой композиции или донаторы, предстоящие перед этой Троицей, созерцающие и молящиеся.

А внизу нарисован постамент и ниша с гробом, где лежит умерший, то есть это уже практически скелет, разложившийся труп с определенной надписью. Я ее прочту. Это символ ветхого Адама, побежденного смертью Христа на кресте. Там есть надпись: «Я был тем же, что и вы, но и вы станете тем же, что и я». В духе Соломона такая надпись, memento mori, помни о смерти.

Но в то же время, когда глаз опускается вниз, он постоянно возвращается снова наверх, к образу Христа, которого держит Отец. Это очень такая сложная композиция, в которой здесь вот даже не указано, но есть разные схемы, где показаны сферы, потому что здесь есть две сферы, которые включают в себя образ Отца и Сына и нижнюю часть, которая человеческая, как бы божественное и человеческое соединяются через смерть.

И созерцающие опять же эту смерть Христа на кресте реальные свидетели ее, Богоматерь и Иоанн, как бы корреспондируются с двумя фигурами женщины и мужчины, заказчиками. То есть опять же перенесение того, что происходило на Голгофе, к тому, что происходит здесь, то есть реальные свидетели - это не только те, которые были там, но и те, которые здесь, и те, которые умирают, они попадают тоже в руки Отца. То есть здесь очень сложная такая богословская система, которая постоянно как бы одно в другое переводит: как плоскость переводится в трехмерное пространство, так и переводится современный контекст в контекст, так сказать, исторический, а потом в метаисторический и так далее.

То есть на самом деле для чего нужна была вообще мастерам Возрождения перспектива? Не только для того, чтобы показать реальное пространство и то, что видит человеческий глаз, но и для того, чтобы соотнести зрителя с тем, что он видит, для того, чтобы поставить человека не просто зрителем, а участником, потому что, конечно, очень многое делалось, как теперь доказано, при помощи и camera obscura, когда человек смотрит в некое окошко и его глаз неподвижен. Но на самом деле перспектива заставляет человека двигаться внутри этого пространства. Вот как раз обратная перспектива, которая сосредотачивает все линии на человеке, делая его неподвижным, а вокруг него это пространство вращается, но именно там время застывает, оно становится вечностью, и этот круговорот практически равен этому застывшему, застывшей вечности. А здесь ему очень важно было показать и движение времени, и возвращение кругов из исторического времени в реальное и так далее.

Я думаю, что значение вот этой линейной геометрической перспективы до сих пор богословски не осмыслено. Ее обычно относят просто к земной плоскости, но это все не так. Во всяком случае Мазаччо показывает, что это все гораздо сложнее.

После Джотто считается, что Мазаччо - это следующая фигура. Он занимает важное место в истории особенно фресковой живописи, потому что именно фреску итальянцы выделяли, может быть, даже наделяли гораздо большим значением, чем станковое искусство. И мы увидим, что во фресках мастера Возрождения действительно открывали, может быть, даже гораздо больше, чем в станковом искусстве.

Интересно, что не только Вазари превозносит Мазаччо, но мы видели, что Вазари сам выстраивает свою логику развития искусства и выделяет какие-то фигуры, иногда, может быть, даже придавая им свое, не историческое значение, но Мазаччо заметили практически все художники. Они у него все учились. Вот, например, Леонардо да Винчи так высказывался о Мазаччо: «Флорентиец Томмазо, прозванный Мазаччо, показал своим совершенным произведением, что те, кто вдохновлялись не природой, учительницей учителей, трудились напрасно». Вот это вот внимание к природе, как он говорит, Леонардо, учительнице учителей, действительно у Мазаччо сделано очень мастерски.

Эпитафия Аннибале Каро, посвященная Мазаччо, написанная в его честь, звучит так: «Как живописец, я с природою сравнился. // Правдиво придавал любой своей работе // Движенье, жизнь и страсть. Великий Бонарроти // Учил всех остальных, а у меня учился». Вот это очень важно, что действительно у Мазаччо учились практически все великие мастера, которые работали позже него. Они все отметили, что именно он сделал прорыв в искусстве живописи.

Литература

  1. Вайер Л. Реконструкция программы цикла фресок Мазолино да Паникале в базилике Сан Клементе в Риме. - в сб. Византия, Южные славяне и Древняя Русь, Западная Европа. М. Наука, 1973, стр. 438-449.
  2. Дзери Ф. Мазаччо. Троица. М. 2002.
  3. Дзуффи С. Возрождение. XV век. Кватроченто. - М.: Омега-пресс, 2008.
  4. Лазарев В.Н. Начало раннего возрождения в итальянском искусстве. М. Искусство, 1979.
  5. Знамеровская Т.П. Проблемы кватроченто и творчество Мазаччо. Л.: Изд-во ЛГУ, 1975.
  6. Стендаль. Раннее Возрождение. ОЛМА-пРЕСС. М., 2014.
  7. Berti L., Foggi R. Masaccio, Florence 1989.
  8. Casazza Ornella, Masaccio e la Cappella Brancacci, 1990, Firenze, Edizioni Scala.
  9. Spike John T. Masaccio. - Milano: Rizzoli libri illustrati, 2002.