Звон колокольчика и последующее за ним восклицание девушки «Посетитель!» призывает группу девушек в нижнем белье выйти и приветствовать клиента.

Это один из традиционных моментов, когда проститутки выстраиваются перед клиентом. Девушки образуют полукруг, согласно правилам Мадам Сюзетт, или по-другому «Мамочки», которая заведует здесь всеми делами. Клиенту предоставлен огромный выбор на любой вкус: блондинки, брюнетки, девушки с небольшим размером груди, или, наоборот, с большим, черные, белые, молодые и не очень (самой молодой девушке 18 лет, самая пожилая, уже достигла пенсионного возраста).

Какие же услуги предоставляют девушки? Огромный выбор, начиная от самой популярной фелляции с последующим совокуплением и заканчивая «неаполитанской оргией» (секс сразу с тремя девушками: блондинкой, брюнеткой и рыжеволосой). Конкуренция среди девушек очень высокая. Одна за другой представляются клиенты: Коко, Китти, Бритни, Сабрина, Логан, Эбби, Санни, Брук, Алексис, Хайди, Эми «Военно-воздушные силы» и т.д. правилами установлено, что пока клиент выбирает девушку, запрещен любой флирт, будь то подмигивание или даже заигрывающая улыбка.

Мадам Сюзетт предлагает клиенту выбрать девушку, после чего та проводит небольшую экскурсию по дому. Публичный дом состоит из небольшого зала для курения и отдыха «Bunny Bar» и 30 комнат, в которых проживают и работают девушки. Тим, 27 лет, приехал с Аляски на ежегодный съезд клуба охотников. Из-за отсутствия прочих развлечений несколько участников этого съезда посетили «Moonlite BunnyRanch».

Секс в здешних местах – бизнес с огромными оборотами. С 1992 года владельцем этого публичного дома является Деннис Хоф (в 2008 году «Moonlite BunnyRanch» отпраздновал свой 53-й день рождения), который променял свой бизнес в Сан-Диего на секс-бизнес в Неваде. Это единственный штат в Америке, где публичные дома легализованы, и то только в тех населенных пунктах, где численность населения не превышает 400 000 человек. По иронии судьбы в Лас-Вегасе, где процветает, она запрещена законом. В США, стране, известной своими строгими нравами и законами, Невада считается распутным штатом. В 1860 году на 1 женщину в Неваде приходилось 65 мужчин, поэтому проституция достаточно быстро стала прибыльным делом. В городах, где велась добыча золота, например в Golden Field (ныне мертвых городах), почти 500 женщин продавали себя. Сейчас в штате насчитывается порядка 30 легальных публичных домов.

Деннис Хоф достаточно открыт, но в тоже время предпочитает не говорить многого о своем бизнесе, что позволило ему приобрести всего лишь нескольких врагов. Джордж Флинт, президент «Ассоциации публичных домов Невады» не одобряет повышенное внимание к «Moonlite BunnyRanch». «Штат Невада контролирует наш бизнес, но не в наших интересах создавать слишком много шума», настаивает Флинт.

А Хоф как раз создает много шума. «Я переменил общественное мнение о проституции. Если раньше это считалось постыдной работой, то сейчас это то, что приносит доход и славу», отвечает он на обвинения в адрес сериала «Кошкин дом», к которому было уделено повышенное внимание. Когда Хоф слышит от какой-нибудь молодой девушки, что та решила заняться проституцией, чтобы оплатить обучение в институте, он аплодирует ее смелости и предлагает работу в своем публичном доме.
Девушки вправе назначать свою цену за услуги, но они обязаны отдавать 50% публичному дому, оплачивать проживание в комнатах и питание. Хофа называют «Папочка» или «Большой Д» из-за излишнего веса. А он зовет своих девочек «рабочими лошадками». «Они профессионалы и платят налоги наравне с уличными проститутками», говорит Хоф. «Большой Д» уверяет своих подопечных, что продавать секс, это тоже самое, что продавать гамбургеры. Только намного выгоднее.

Брук Тэйлор, 27 лет, привлекательная блондинка из Иллинойса — звезда «Moonlite BunnyRanch» и подруга Денниса, зарабатывает 7500$ в месяц. «Я лучше буду продавать себя, чем гамбургеры», говорит она. «На свете столько мужчин, но лишь некоторые могут позволить себе провести время со мной» — гласит надпись на подушке в комнате, в которой она живет вместе с йоркширским терьером Беллой. У нее свой способ назначать цену клиентам. «Всегда ожидаю, что они принесут 5000 долларов». Она шутит, что планирует достаточно рано закончить карьеру в публичном доме и стать адвокатом. «После всего, что я пережила, я знаю, как добиться своего!».
Многие девушки, которые работают в публичном доме, подвергались насилию. «Меня ни разу не насиловали, но однажды я подверглась развратным действиям», рассказывает Брук. «На следующий день я вышла в Интернет и нашла «Moonlite BunnyRanch», мне хотелось получить возможность контролировать ситуации. Сейчас я приобрела ощущение, что могу контролировать свою сексуальную жизнь.»

Эми «Военно-воздушные силы» одна из самых старших девочек, работающих в публичном доме (она отказалась назвать свой точный возраст, но, по всей видимости, ей примерно 50 лет). Она начала зарабатывать проституцией с 15 лет, потом попала в военно-воздушные силы (отсюда и ее кличка). «Я служила 5 лет, с почетом уволилась в запас, и снова начала зарабатывать проституции», рассказывает она.

Большинство девушек попали в этот публичный дом благодаря телевизору, так называемый эффект «Кошкиного дома». Мадам Сюзетт рассказала, что ежемесячно получала тысячи заявлений на работу. «Предложение превысило спрос, работать здесь стало модным», жалуется Коко, привлекательная брюнетка из Техаса, мать двоих детей, которая оставила должность в сфере маркетинга и поменяла ее на проституцию, посчитав работу в публичном доме менее стрессовой. По большому счету работа в основном заключается в том, чтобы сидеть и ждать клиента. Пока она неделями пропадает в «Moonlite BunnyRanch» ее муж присматривает за детьми в Техасе.

Дни тянутся медленно. Сексуальные работницы вынуждены работать 7 дней в неделю, 12 часов в день, а в пятницу и субботу по 14 часов. В дни затишья, которых немало, девушки проводят время за компьютерами, сплетничают или просто вышивают. Другие не выходят из комнат и смотрят телевизор. Некоторые девушки остаются без клиентов по несколько часов или даже дней. Заняться по сути нечем. Mound House, где находится «Moonlite BunnyRanch» – это небольшой город, в котором особенно некуда пойти. По средам вечером девушки отправляются в «Dick’s», единственный местный ночной клуб, владельцем которого является никто иной, как Деннис Хоф.

Каждый четверг в 16-00 Хоф и Мадам Сюзетт устраивают чаепитие с обязательным посещением для всех девушек (кроме тех, кто занят с клиентами). Девушкам предписано надевать шляпы во время этого чаепития. «Папочка» и «Мамочка» представляют новых работников, рассказывают планы на ближайшую неделю, а также выделяют лучших работников недели, награждая их небольшими подарками: сексуальными игрушками или купонами местного торгово-развлекательного центра.

Кроме того, чаепитие – это время и для замечаний. «В зале запрещено носить верхнюю одежду, а я прошлой ночью насчитала 12 девушек, которые нарушили правило», отмечает мадам Сюзетт. Деннис также выразил свое недовольство по поводу того, что девушки носили верхнюю одежду. «Мужчины приходят сюда, чтобы видеть сексуальных девушек. Им не нужны девушки, которые выглядят как домохозяйки.» Звенит колокольчик у дверей, в этот раз девушкам повезло и они остались без нравоучений.

1. Девушка легкого поведения, которая приехала на работу в «Moonlite BunnyRanch» проходит мимо ворот, ведущих в легальный публичный дом Денниса Хофа в округе Лайон. Здесь и еще в нескольких округах США легализована проституция. Девушки, приехавшие из других штатов, проживают прямо в публичном доме. Местным же разрешено уходить домой после окончания своей смены.

2. Проститутки стоят перед клиентом, рядом с которым находится Мадам Сюзетт, управляющая «Moonlite BunnyRanch». По словам самой Мадам Сюзетт она управляет публичным домом при помощи метода «кнута и пряника». Девушки называют ее «Мамочка».

3. Деннис Хоф с сигарой и швейцарскими часами в окружении 3-ех девушек, работающих в его публичном доме Moonlite BunnyRanch». Девушки называют его «Папочка». «Moonlite BunnyRanch» стал популярен после сериала «Кошкин дом», шедший на экранах с 2005 по 2007 год.

4. Эми «Военно-воздушные силы» считает выручку вместе с кассиром. Девушки обязаны отдавать 50% выручки публичному дому.

5. Девушка принимает клиента в зале.

6. Девушка обсуждает цену с потенциальным клиентом.

7. Клиент проводит время сразу с двумя девушками в VIP-комнате.

8. Время – деньги, поэтому часы casio следят за временем, которое девушки проводят с клиентом.

9. Брук Тэйлор, одна из девушек, работающих в публичном доме, живет в комнате вместе со своим йоркширским терьером Беллой. Брук является подругой владельца «Moonlite BunnyRanch» Денниса Хофа.

10. Одна из девушек разговаривает с Мадам Сюзетт, управляющей публичного дома

11. Шелли, курит в ожидании клиентов. Большинство девушек курит, поэтому кухня является единственным местом в «Moonlite BunnyRanch», где запрещено курить.

12. Одна из девушек пытается отдохнуть на кухне. Проституткам приходится работать по 12-14 часов в день 7 дней в неделю.

13. Две девушки убивают время, сидя в зале, в ожидании клиентов.

14. Вечером в среду девушки могут отдохнуть в ночном клубе «Dick’s», который находится недалеко от «Moonlite BunnyRanch». Владельцем этого заведения тоже является Деннис Хоф.

15. Чаепитие в «Moonlite BunnyRanch». Каждый четверг девушки обязаны приходить на чаепитие (если только не заняты клиентом), в котором участвуют Деннис Хоф и Мадам Сюзетт. Во время него обсуждаются текущие рабочие моменты.

16. Чаепитие в «Moonlite BunnyRanch».

17. Ангел Бритни, проститутка из «Moonlite BunnyRanch».

18. Ангел Бритни уезжает на лимузине из публичного дома, чтобы встретиться с клиентом.

19. Каждый четверг в «Moonlite BunnyRanch» приезжает продавец и у девушек есть возможность купить новое белье.

Что, однако, не означает их отсутствия. В ряде стран они имеют официальный статус.

Публичные дома известны в истории на протяжении многих веков. В 1862 году при раскопках Помпеи был обнаружен древнеримский лупанарий (от лат. lupa - волчица, прост. сучка в значении блудница ). Позже он был превращён в музей в рамках общего музейного комплекса Помпеи. Помпейский лупанарий был вновь открыт для туристов после реставрации летом 2006 года .

Переносный смысл

Слова бордель и бардак часто используются в значении «беспорядок» (например, «бардачком» в обиходе зачастую называют ящичек в кабине легкового автомобиля, где принято хранить всякие мелочи). Кроме того, все варианты названия используются, если говорят о месте, прославившемся продажностью либо моральным упадком.

Известные бордели

Произведения искусства, в которых затрагивается тема публичных домов

Литература

Музыка

Классическая музыка

Кино

Напишите отзыв о статье "Публичный дом"

Примечания

Литература

См. также

Ссылки

Отрывок, характеризующий Публичный дом

– Что, барчук, толкаешься, видишь – все стоят. Что ж лезть то!
– Так и все полезут, – сказал лакей и, тоже начав работать локтями, затискал Петю в вонючий угол ворот.
Петя отер руками пот, покрывавший его лицо, и поправил размочившиеся от пота воротнички, которые он так хорошо, как у больших, устроил дома.
Петя чувствовал, что он имеет непрезентабельный вид, и боялся, что ежели таким он представится камергерам, то его не допустят до государя. Но оправиться и перейти в другое место не было никакой возможности от тесноты. Один из проезжавших генералов был знакомый Ростовых. Петя хотел просить его помощи, но счел, что это было бы противно мужеству. Когда все экипажи проехали, толпа хлынула и вынесла и Петю на площадь, которая была вся занята народом. Не только по площади, но на откосах, на крышах, везде был народ. Только что Петя очутился на площади, он явственно услыхал наполнявшие весь Кремль звуки колоколов и радостного народного говора.
Одно время на площади было просторнее, но вдруг все головы открылись, все бросилось еще куда то вперед. Петю сдавили так, что он не мог дышать, и все закричало: «Ура! урра! ура!Петя поднимался на цыпочки, толкался, щипался, но ничего не мог видеть, кроме народа вокруг себя.
На всех лицах было одно общее выражение умиления и восторга. Одна купчиха, стоявшая подле Пети, рыдала, и слезы текли у нее из глаз.
– Отец, ангел, батюшка! – приговаривала она, отирая пальцем слезы.
– Ура! – кричали со всех сторон. С минуту толпа простояла на одном месте; но потом опять бросилась вперед.
Петя, сам себя не помня, стиснув зубы и зверски выкатив глаза, бросился вперед, работая локтями и крича «ура!», как будто он готов был и себя и всех убить в эту минуту, но с боков его лезли точно такие же зверские лица с такими же криками «ура!».
«Так вот что такое государь! – думал Петя. – Нет, нельзя мне самому подать ему прошение, это слишком смело!Несмотря на то, он все так же отчаянно пробивался вперед, и из за спин передних ему мелькнуло пустое пространство с устланным красным сукном ходом; но в это время толпа заколебалась назад (спереди полицейские отталкивали надвинувшихся слишком близко к шествию; государь проходил из дворца в Успенский собор), и Петя неожиданно получил в бок такой удар по ребрам и так был придавлен, что вдруг в глазах его все помутилось и он потерял сознание. Когда он пришел в себя, какое то духовное лицо, с пучком седевших волос назади, в потертой синей рясе, вероятно, дьячок, одной рукой держал его под мышку, другой охранял от напиравшей толпы.
– Барчонка задавили! – говорил дьячок. – Что ж так!.. легче… задавили, задавили!
Государь прошел в Успенский собор. Толпа опять разровнялась, и дьячок вывел Петю, бледного и не дышащего, к царь пушке. Несколько лиц пожалели Петю, и вдруг вся толпа обратилась к нему, и уже вокруг него произошла давка. Те, которые стояли ближе, услуживали ему, расстегивали его сюртучок, усаживали на возвышение пушки и укоряли кого то, – тех, кто раздавил его.
– Этак до смерти раздавить можно. Что же это! Душегубство делать! Вишь, сердечный, как скатерть белый стал, – говорили голоса.
Петя скоро опомнился, краска вернулась ему в лицо, боль прошла, и за эту временную неприятность он получил место на пушке, с которой он надеялся увидать долженствующего пройти назад государя. Петя уже не думал теперь о подаче прошения. Уже только ему бы увидать его – и то он бы считал себя счастливым!
Во время службы в Успенском соборе – соединенного молебствия по случаю приезда государя и благодарственной молитвы за заключение мира с турками – толпа пораспространилась; появились покрикивающие продавцы квасу, пряников, мака, до которого был особенно охотник Петя, и послышались обыкновенные разговоры. Одна купчиха показывала свою разорванную шаль и сообщала, как дорого она была куплена; другая говорила, что нынче все шелковые материи дороги стали. Дьячок, спаситель Пети, разговаривал с чиновником о том, кто и кто служит нынче с преосвященным. Дьячок несколько раз повторял слово соборне, которого не понимал Петя. Два молодые мещанина шутили с дворовыми девушками, грызущими орехи. Все эти разговоры, в особенности шуточки с девушками, для Пети в его возрасте имевшие особенную привлекательность, все эти разговоры теперь не занимали Петю; ou сидел на своем возвышении пушки, все так же волнуясь при мысли о государе и о своей любви к нему. Совпадение чувства боли и страха, когда его сдавили, с чувством восторга еще более усилило в нем сознание важности этой минуты.
Вдруг с набережной послышались пушечные выстрелы (это стреляли в ознаменование мира с турками), и толпа стремительно бросилась к набережной – смотреть, как стреляют. Петя тоже хотел бежать туда, но дьячок, взявший под свое покровительство барчонка, не пустил его. Еще продолжались выстрелы, когда из Успенского собора выбежали офицеры, генералы, камергеры, потом уже не так поспешно вышли еще другие, опять снялись шапки с голов, и те, которые убежали смотреть пушки, бежали назад. Наконец вышли еще четверо мужчин в мундирах и лентах из дверей собора. «Ура! Ура! – опять закричала толпа.
– Который? Который? – плачущим голосом спрашивал вокруг себя Петя, но никто не отвечал ему; все были слишком увлечены, и Петя, выбрав одного из этих четырех лиц, которого он из за слез, выступивших ему от радости на глаза, не мог ясно разглядеть, сосредоточил на него весь свой восторг, хотя это был не государь, закричал «ура!неистовым голосом и решил, что завтра же, чего бы это ему ни стоило, он будет военным.

Иван Крамской (1837–1887). «Неизвестная» (1883). На этой картине, часто украшавшей крышку шоколадных конфет в советское время, изображена проститутка, вернее, камелия - высший ранг женщин свободного поведения. Камелии отдавали себя на содержание богатым любовникам. Бывало, к ним переходило немалое состояние их обожателей. На полотне видно, что левое место в коляске свободно - это был знак «ищу партнера-спонсора», приличные дамы так никогда не ездили: место рядом предназначалось для мужа или прислуги.

В одном из очерков о Блоке (1880–1921) Максим Горький (1868–1936) приводит записанный им рассказ проститутки о забавном эпизоде, случившемся с поэтом в одном из номеров дома свиданий на Караванной улице в Петербурге.

Как-то осенью, очень поздно и, знаете, слякоть, туман […] на углу Итальянской меня пригласил прилично одетый, красивый такой, очень гордое лицо, я даже подумала: иностранец […] Пришли, я попросила чаю; позвонил он, а слуга - не идет, тогда он сам пошел в коридор, а я так, знаете, устала, озябла и заснула, сидя на диване. Потом вдруг проснулась, вижу: он сидит рядом […] «Ах, извините, говорю, я сейчас разденусь». А он улыбнулся вежливо и отвечает: «Не надо, не беспокойтесь». Пересел на диван ко мне, посадил меня на колени и говорит, гладя волосы: «Ну, подремлите ещё!» И - представьте же себе! - я опять заснула, - скандал! Понимаю, конечно, что это нехорошо, но - не могу! Он так нежно покачивает меня, и так уютно с ним, открою глаза, улыбнусь, и он улыбнется. Кажется, я даже и совсем спала, когда он встряхнул меня осторожно и сказал: «Ну, прощайте, мне надо идти». И кладет на стол двадцать пять рублей. «Послушайте, говорю, как же это?» Конечно, очень сконфузилась, извиняюсь […] А он засмеялся тихонько, пожал мне руку и - даже поцеловал.

Блуд за бесплатно

На наш взгляд этот рассказ очень точно передает одну из черт русской культуры - её некоторую, по сравнению с цивилизацей Запада, асексуальность. Вот и здесь барышня не проявила себя как женщина. И ей за это платят, платят не женщине, а человеку - страдающему человеку без половой принадлежности. Согласитесь, что во Франции или Германии такой эпизод вряд ли был возможен. Одним из проявлений этой особенности нашей системы ценностей было долгое отсутствие в России публичных домов. В отличие от Европы мы не унаследовали античной сексуальной культуры, принципы которой могли бы успешно конкурировать с христианскими этическими нормами: до начала XVIII века в России церковные суды все еще рассматривали дела о «половых преступлениях». Так, по церковным нормам во время соития допускалась только миссионерская поза, когда мужчина находился сверху. Поза «женщина сверху» наказывалась покаянием от трех до десяти лет. Поза «мужчина сзади» называлась скотским блудом и могла караться отлучением от церкви.

До середины XVII века у нас нет никаких свидетельств о наличии в Московии домов терпимости. Нет, разврат в смысле внебрачных связей, конечно, был, и он осуждается в «Домострое», но о продажном разврате говорить приходится очень осторожно. Безусловно, некоторое количество тайных публичных домов существовало при кабаках. Однако плотская любовь здесь обычно ограничивалась грубым пьяным совокуплением на заднем дворе. Ни о каком эротизме, аналогичном, например, эротизму эпохи Возрождения, говорить не приходится.

Николаус Кнюпфер (Nicolaus Knüpfer, 1603–1660). «Сцена в борделе» (1630-е). Россия не знала ничего подобного до XIX века, зато потом снять бланковую проститутку можно было в большинстве ресторанов и кафе крупных городов. В очерке «Квисисана» (1910) публицист Юрий Ангаров так описывал одно из них: «Безобразное зрелище! Тут и там рябит глаза масса пестрых тканей, боа, жакеток, лент, громадных шляп. Цинизм поз, жестов, разговоров не поддаются описанию […] Целуются, обнимаются, давят женщинам грудь…»

От кабака до борделя

О наличии в России проституток мы точно знаем только с момента, когда с ними начинает бороться государство. В 1649 году царь Алексей Михайлович (1629–1676) издал указ, предписывающий объездчикам следить за тем, чтобы на «улицах и в переулках бляди не было». Из указа Петра II (1715–1730) 1728 года нам известно, что в Петербурге уже имелись тайные публичные дома. Однако мы не знаем, насколько они отличались от старых кабаков. О первом же аристократическом борделе рассказывает дело 1753 года, возбужденное против содержательницы тайного притона - некой немки из Дрездена, обосновавшейся в Петербурге. Работницы заведения были иностранками.

Однако эти и последующие попытки государства бороться с проституцией особого успеха не имели, и власть изменила тактику. Теперь задачей ставилось взять проституцию под государственный контроль, в первую очередь для того, чтобы остановить распространение сифилиса и других венерических заболеваний. Завершились эти старания изданием указа 1843 года, узаконивавшего проституцию. С этого момента полиция стала выдавать разрешения для открытия легальных публичных домов, находящихся под медицинским государственным контролем. Начался «золотой век» российской проституции, продлившийся до 1917 года и, безусловно, повлиявший на формирование русской сексуальной культуры, но так и не успевший помочь ей выйти за рамки подросткового романтизма.

В России было две основных категорий проституток: билетные и бланковые. К ним относились жрицы любви, зарегистрированные в полиции. Первые жили в публичных домах и были обязаны два раза в неделю проходить довольно унизительную процедуру врачебного осмотра на предмет выявления венерических болезней. Паспортов у них не было: его приходилось оставлять в полиции, получая вместо него «желтый билет» - единственный документ, удостоверяющий их личность и подтверждающим право на занятие своей профессией. Поменять его снова на паспорт не разрешалось. «Безбилетных» проституток наказывали штрафами.

Происхождение названия «желтый билет» не вполне ясно. Бумага-то была белой, но, вероятно, низкого качества и быстро желтела. Другая версия вспоминает указ Павла I (1754–1801), предписывавший всем проституткам ходить в желтых платьях. Правда, из-за гибели императора указ исполнен не был.

Бланковые проститутки отличались от билетных наличием съемной квартиры и относительной свободы передвижения под контролем сутенеров, заменявших девушкам хозяек публичных домов. Выдаваемое им удостоверение личности - «бланк» - походило на «желтый билет», но разрешало его обладательницам искать клиентов на городских улицах и являться на медосмотр только один раз в неделю. Согласно переписи 1889 года, на территории России свои услуги предлагали 1216 домов терпимости, в которых проживали 7840 проституток. Бланковых было больше - 9763. Всего - 17603 поднадзорных девиц легкого поведения.

Тот самый «желтый билет». «И веют древними поверьями/Её упругие шелка/И шляпа с траурными перьями/И в кольцах узкая рука…» (А. Блок. «Незнакомка»). Художник Юрий Анненков (1889–1974) пишет в воспоминаниях: «Студенты знали блоковскую «Незнакомку» наизусть […] Две девочки от одной хозяйки с Подьяческой улицы, Сонька и Лайка, одетые как сестры, блуждали по Невскому, прикрепив к своим шляпам черные страусовые перья. «Мы пара Незнакомок, - улыбались они, - можете получить электрический сон наяву. Жалеть не станете, миленький-усатенький (или хорошенький-бритенький, или огурчик с бородкой)...»»

Бордельные страхи

Ряды женщин свободной профессии пополнялись главным образом из двух источников - крестьянства (47% от общего количества проституток) и мещанства (36%). Последние в прошлом были, как правило, горничными, швеями, портнихами, иногда фабричными работницами. Большинство из них попадало в любовные дома во время поиска работы. Специальные агенты выслеживали их и, красочно обрисовав беззаботные условия жизни свободных женщин, превращали доверившихся в живой товар. Однако, согласно статистике, общее число завербованных в дома терпимости было незначительно по сравнению с общим числом крестьянок и мещанок, нашедших себе более уважаемый способ заработать на жизнь. Этот вопрос заставляет задуматься о психологических особенностях женщин, посвятивших свою жизнь служению Приапу.

Опираясь на наблюдения дореволюционных и современных психологов, в первую очередь, Юрия Антоняна, с известной долей вероятности можно сказать, что одно из базовых чувств женщины, решившейся стать проституткой - это тревожность, которая в основном формируется от полного отсутствия эмоциональных контактов с родителями в раннем возрасте. Тревожность проституток бывает двух свойств, которые часто сплетаются воедино, - боязнь материальной нужды и боязнь не понравиться мужчинам. Вследствие этого они подвержены приступам депрессии, сопровождающимся переживанием чувства собственной неполноценности и восприятием себя как существа зависимого, незначительного и даже ничтожного.

При этом духовный мир проституток очень беден - они не читают и не ходят в театр (речь идет о XIX веке), их личность остается незрелой, что иногда принимают за детскую непосредственность. По этой причине желание девиц легкого поведения обрести прочный социальный статус зачастую замыкается исключительно на желание вести красивую жизнь, свободно распоряжаясь деньгами. В XIX веке духовную пищу проституткам заменяли «романы» с завсегдатаями их покоев или с кем-то из обслуги, а, может, и с одной из подруг по заведению. Ведь они почти все время сидели взаперти: действовал запрет «желтого билета», лишавший их права свободно выходить в город. Однако все эти привязанности были мимолетны: в год проститутка сменяла два-три публичных дома. Это было правилом для всей сети домов терпимости: у клиента не должно было возникнуть чувства пресыщенности её работницами.

Но базовая тревожность - это лишь один из факторов, отправляющих женщину на панель. Второй - это сексуальное безразличие. Оно, как правило, формируется у ребенка, рано понявшего, что такое половая любовь. А надо сказать, что во многих крестьянских семьях половые отношения родителей и не скрывались. Так что если отец и мать были излишне экспрессивны или грубы в своей половой жизни, ребенок оказывался в группе риска.

Третий, и самый важный фактор, по мнению Антоняна, - это десоматизация, деперсонализация собственного тела, природная особенность склада характера. Десоматизированный человек подсознательно ощущает свою плоть как что-то чуждое, изолированное от собственного Я, которым можно свободно манипулировать. Именно этим объясняется поразительно беспечное отношение проституток к венерическим заболеваниям, возможности быть избитыми и даже убитыми. Все это воспринимается как издержки их ремесла.

Всем, надеюсь, понятно, что большинство женщин, имеющих описанные выше психологические особенности, проститутками не становятся, для этого должен быть и некий сопутствующий фактор, отправляющий их на панель: нужда, разочарование в жизни и т.п.

Ван Гог Винсент (Van Gogh) «Публичный дом» (1888г.)

Сонечка Мармеладова - 50 копеек

Публичные дома делились на три категории. В первой час любовных утех стоил от 3 до 5 рублей. Ночь - от 10 до 25 рублей. В домах второй категории - 1–2 и 2–5 рублей соответственно. Сюда приходили студенты, чиновники, младшие офицеры и люди свободных профессий. Притоны третьего класса были самыми дешевыми и предназначались для фабричных и разнорабочих: за час здесь оставляли 30–50 копеек, за ночь 1–2 рубля.

Серебряный рубль XIХ века по своей покупательной способности примерно равен современной тысяче. Как ни странно, но сегодняшние цены на проституток по вызову, которых можно по статусу сравнить с обитательницами борделей, почти совпадают с расценками столетней давности.

Рабочий день в публичных домах начинался с пяти часов вечера. Все принимались за прихорашивание: белила, румяна, сурьма… Все это щедро накладывалось на лицо, зачастую превращая девицу в матрешку - сказывалось деревенское представление о красоте - «что красно, то красиво». Предплечья некоторых украшали татуировки: сердце со стрелой, голубки, инициалы любовников или любовниц. Татуировки наносились и на интимных частях тела, но их вид, по словам врачей, досматривавших обитательниц публичного дома, был «бессовестно циничен».

В крупных городах хозяева борделей стремились расположить свои заведения рядом с центром, так, чтобы потенциальный клиент мог без труда до них добраться и не быть перехваченным уличными проститутками. Но и не в самом центре, чтобы не мозолить глаза властям. В провинции, напротив, кварталы красных фонарей выносились на окраины.

Встречала зашедших клиентов мадам - держательница дома. Посетителя отводили в залу, где он мог выбрать себе понравившуюся барышню. Обычно они ожидали его topless. В дорогих домах они раздевались полностью. Подавляющее большинство борделей были небольшими - 3–5 барышень, в крупных городах - 7–10. Не слишком был велик и век самого борделя - 5–10 лет. Хотя существовали и более старые, но таких было немного.

Москва. Дом на углу Плотникова переулка. Его барельефы изображают русских писателей, влекомых жрицами любви. Но если в отношении Пушкина (1799–1837) сюжет выглядит вполне естественным, то как сюда попали Лев Толстой (1828–1910) и Гоголь (1809–1852) - загадка. Оба были высокими и искренними моралистами. Так, герой «Крейцеровой сонаты» (1889) Толстого вспоминает о своем посещении борделя: «Помню, мне тотчас же, там же, не выходя из комнаты, сделалось грустно, грустно, так что хотелось плакать, плакать о погибели своей невинности, о навеки погубленном отношении к женщине. Да-с, естественное, простое отношение к женщине было погублено навеки. Чистого отношения к женщине уж у меня с тех пор не было и не могло быть. Я стал тем, что называют блудником»

Ох, нелегкая это работа…

Класс борделя зависел от уровня сервиса: число дам «в соку» (от 18 до 22 лет), наличие «экзотики» («грузинских княжон», «маркиз времен Людовика XIV», «турчанок» и т. п.), а также сексуальными изысками. Само собой, отличались и мебель, и женские наряды, вина и закуски. В борделях первой категории комнаты утопали в шелках, а на работницах сверкали кольца и браслеты, в публичных домах третьего разряда на кровати был лишь соломенный матрас, жесткая подушка и застиранное одеяло.

По словам доктора Ильи Конкаровича (1874–?), занимавшегося в XIX веке исследованием проституции, в дорогих домах проститутки «своими хозяйками принуждаются к самому утонченному и противоестественному разврату, для каковой цели в самых шикарных из таких домов даже устроены бывают особые приспособления, дорого стоящие, но тем не менее всегда находящие себе покупателей. Существуют дома, культивирующие у себя какой-то один вид извращенного разврата и приобретшие себе своей специальностью широкую известность». Эти бордели предназначались для небольшого числа состоятельных постоянных клиентов.

Об одной из затей дорогих домов терпимости есть возможность рассказать подробнее. Речь идет о комнатах, отделанных зеркалами. Туда собиралось несколько пар, зажигали спиртовые светильники, и начиналась попойка. Через некоторое время куртизанки принимались танцевать и раздеваться… в конце концов, все кончалось оргией, многократно отраженной в зеркалах при дрожащем свете спиртовок. Говорят, «аттракцион» пользовался популярностью.

Суточная «норма» проституток в борделях первой категории составляла 5–6 человек в день. Второй категории - 10–12 и низшей - до 20 (!) человек. Таким образом, «средняя» проститутка зарабатывала в месяц до 1000 рублей. Но ¾ из них она отдавала мадам, у которой находилась на полном пансионе. Однако даже при этом заработок в 250 рублей был очень немал (бланковая проститутка зарабатывала в два раза меньше и тоже делилась с сутенером). Для сравнения, прислуга получала 12 рублей, работница текстильной фабрики - 20 рублей, рабочий высшей категории - 100 рублей, а младший офицер - 120 рублей. Конечно, проститутки с их психологическими особенностями и не думали оставлять свою профессию, покуда была высока грудь.

Анри Тулуз-Лотрек «Сдача белья в публичном доме». 1894 г.

Однако такое более или менее безбедное существование посылалось им на довольно короткий срок. Венерические болезни, алкоголь и возраст были их губительными спутниками. По статистике врачебных комитетов, в конце XIX века как минимум 50% проституток были больны сифилисом, который из-за отсутствия антибиотиков был неизлечим, хотя врачи умели тормозить его развитие. Почти никто не мог миновать этой заразы. Рано или поздно болезнь приводила свою хозяйку на больничную койку, а оттуда была одна дорога - в трущобы, доживать свой недолгий век. Удивительно, почему медицина того времени не признала необходимость использования презервативов, которые уже существовали и назывались кондомами.

Раннему старению проституток способствовал и алкоголь. Особенно были к нему пристрастны бывшие крестьянки, большинство из которых через 10 лет работы превращались в алкоголичек. Их статус понижался, из борделей высшей категории они переходили в более низкие и в конце концов погибали, вышвырнутые на улицу.

Традиция вешать красные фонари на фасаде борделя идет еще с античных времен, только тогда вместо фонаря висел красный фаллос. По мнению все того же Юрия Ангарова, красными фонарями должен был быть освещен весь Невский проспект. Вечерами там «идут целые толпы праздного, склонного к разврату народа. Флиртующие девицы […], петербургские Нюши, желающие выгодно устроиться на содержании […], дамы в трауре - симулянтки. Одним они говорят, что умер у них муж; другим лгут, что лишились жениха, а потом едут в ресторан»

Нимб страдания

Что ж, а теперь вернемся к разговору об асексуальности русской культуры, начатому нами в первых абзацах. Взгляд русских посетителей публичных домов на его обитателей был кардинально отличен от европейского. Так, французский бонвиван смотрел на куртизанок как на рабынь, которые обязаны сделать для покупателя все, что потребует его изощренная сексуальная фантазия. В России любители сексуальных изысков в процентном отношении ко всем посетителям борделей встречались не очень часто. Более того, в глазах основной бордельной клиентуры - студентов и офицеров, посещавших проституток в первую очередь по «природной нужде», - изощренность сладострастия представлялась чем-то низким. Так, например, известно письмо Чехова (1860–1904), завсегдатая домов терпимости, в котором он очень раздраженно охарактеризовал творчество Эмиля Золя (Emile Edouard Charles Antoine Zola, 1840–1902), называя его «гастрономом и знатоком блуда», готовым употребить женщину «по 33 способам, чуть ли не на лезвии ножа».

В конце концов, русская интеллигенция превратила проституток в ещё один источник своего комплекса вины перед народом. Известный в то время литературный критик Александр Воронский (1884–1937) резюмировал:

Образ проститутки как бы впитал в себя, в глазах интеллигента, все несправедливости, все насилия, совершенные в течение веков над человеческой личностью, и стал своего рода святыней.

Один образ Сонечки Мармеладовой чего стоит! Ведь для русского интеллигента, если кто страдает - тот уже полусвятой. Поход к проститутке для него - это не только секс, надо ещё и за жизнь поговорить, утешить непорочную душу бордельной барышни, скрытую за видимой растленностью. Такое представление о куртизанках в большинстве случаев было фантазией. Да, на их долю выпадало много страданий, но этими страданиями они лишь расплачивались за желание красиво жить.

В. Маковский. Освящение публичного дома 1900 г.

Сексу - нет!

Социально-идеалистический период в истории русской сексуальной культуры сходит на нет в начале ХХ столетия, в эпоху Серебряного века, наконец обратившего внимание на саму любовную страсть, на наслаждение вне всяких комплексов. Сущность этой трансформации хорошо была выражена Вячеславом Ивановым (1866–1949): «Вся человеческая и мировая деятельность сводится к Эросу. Нет больше ни эстетики, ни этики - обе сводятся к эротике, и всякое дерзновение, рожденное Эросом, - свято».

Но процесс был прерван событиями 1917 года. Революционное правительство запретило публичные дома, а проституток отправляло в Сибирь на поселение. К середине 1930-х годов с ними было покончено. Остались лишь немногие, обслуживавшие советскую элиту и иностранцев (как правило, в разведывательных целях). Но советский народ вовсе и не жалел о закрытии борделей, советская культура отличалась все той же асексуальностью - жалеть было не о чем.

Дом терпимости, бардак, дом ебли; непотребный дом, вертеп, лупанар, лупанарий, пансион без древних языков, веселый дом, притон разврата, пансион для девиц без древних языков, заведение, китайский монастырь, притон, бордель, дом под красным… … Словарь синонимов

Публичный дом - ПУБЛИЧНЫЙ, ая, ое; чен, чна. Толковый словарь Ожегова. С.И. Ожегов, Н.Ю. Шведова. 1949 1992 … Толковый словарь Ожегова

Публичный дом - Заведение, где живут и принимают посетителей проститутки. Пришли в публичный дом. Зарубин крикливым голосом завсегдатая начал спрашивать у высокой худой и кривой экономки: Лида здорова? А Капа? (М. Горький. Жизнь ненужного человека) … Фразеологический словарь русского литературного языка

Публичный дом - Дом терпимости, бардак, дом ебли … Словарь криминального и полукриминального мира

Публичный дом - Шутл. 1. Жарг. студ. Общежитие. 2. Жарг. шк. Школа. Максимов, 115 … Большой словарь русских поговорок

ПУБЛИЧНЫЙ ДОМ - Бывшее общежитие Ленинградского государственного университета (наб. р. Мойки, 104). Ныне здесь квартиры университетских сотрудников … Словарь Петербуржца

публичный дом - Заведение, где живут и принимают посетителей проститутки … Словарь многих выражений

ПУБЛИЧНЫЙ ДОМ ИМПЕРАТОРА НИКОЛАЯ II - Так в начале XX в. называли Народный дом императора Николая II в Александровском парке. В советское время был переоборудован под кинотеатр Великан, в котором ныне находится петербургский Мюзик холл … Словарь Петербуржца

Кровавый публичный дом - Кровавый бордель Bordello of Blood Жанр Фильм ужасов Комедия Режиссёр Гилберт Адлер Продюсер Гилберт Адлер Александр Коллетт Дэн Краччиоло Автор сценария Уильям Гейнс Боб Гэйл … Википедия

дом свиданий - Публичный дом … Словарь многих выражений

Книги

  • Любовные утехи богемы , В. Орион. Публичный дом, бордель, притон - как бы его ни называли - этот храм продажных женщин всегда занимал существенное место в истории нравов. На страницах книги, опираясьна свидетельства… Купить за 500 руб
  • Яма , Куприн А.И.. Публичный дом – явление совершенно обыкновенное для России начала ХХ века. Женщины оказываются тут по разным причинам: кого-то продала собственная мать, кто-то разуверился в Боге и церкви, а…