Литература, детально описывающая внутренний мир героя, кажется нам само собой разумеющимся явлением. Однако для того, чтобы передать на бумаге мысли и чувства человека, искусству пришлось пережить эволюцию длиной не в одну тысячу лет.

Начнем с древности и античности. Литература того периода – фабульная. Она описывает событийную сторону, не фокусируясь на внутренних переживаниях героев. Персонажи не рефлексируют, они чувствуют ровно то, что по логике должны чувствовать в данный момент, и не задумываются на природой или оттенками этих чувств. Ахилл чувствует скорбь, когда погибает Патрокл. Парис испытывает страсть к Елене. Одиссей веселится и печалится, но это почти такое же физическое состояние, как если бы он чувствовал боль, холод или жар.

Тем не менее, глубокий психологизм существовал уже тогда, просто он царил в ином жанре. Проза (которая, по сути, существовала в форме растянутой гекзаметрической или песенной поэзии) была абсолютно фабульной. Сюжетность, раскрытие внутреннего мира, давал другой жанр – драма.

Мы не могли забраться в голову Эдипу или Электре. Но они довольно подробно описывали свои чувства, свои сомнения и размышления. Вслух. В монологах и диалогах. Герои обязаны были озвучить переживания, чтобы мы их услышали.

Долгое время драма была самым глубоким и важным искусством человечества. Герои полноценно раскрывались на сцене: рефлексировали, анализировали, изображали внутренний конфликт. Вершиной жанра, конечно же, мы будем считать Шекспира. “Гамлет”, “Король Лир”, “Буря” – это настолько круто, что и сегодня надо пополам переломиться, чтобы хотя б на полпути приблизиться к тому уровню мастерства, который задал великий драматург.

Гамлет – он у нас на ладони. Он целиком открыт нам, это живой, пульсирующий проводник мыслей и эмоций. Его рациональную сторону мы видим, когда герой размышляет, правильно ли убить Клавдия во время молитвы. Его чувства – это рассеянные размышления об игре, актерстве, судьбе и предназначении. Герой драмы – оголенный нерв. Актер должен не просто кривляться и заламывать руки в истеричном порыве – это дешево, но стать живым воплощением внутреннего мира, обнаженным и настолько честным и искренним, насколько мы бываем сами перед собой в минуту безжалостного самоанализа.

Как вы понимаете, у драмы есть свои условности. Сценическое действо предполагает сравнительно герметичную фабулу. Пожалуй, именно благодаря этому ограничению, пьесы были вынуждены сконцентрироваться на раскрытии характеров в ущерб действию. По фабуле драма заведомо проигрывает эпосу и получившему распространение в Средние века плутовскому роману.

Проза Возрождения начинает потихоньку нагонять драму. У автора тех времен есть два пути. Во-первых, писатель мог превратить действие в своеобразную пьесу внутри рассказа. Так поступил, например, Сервантес. Время от времени, прерывая фабулу, Дон Кихот или второстепенные герои вдруг словно бы осознают себя на сцене и задвигают вот такенный монолог на две-три страницы, в котором обстоятельно расписывают свое мнение по тому или иному вопросу. Навскидку могу отправить вас к лучшим отрывкам: это монолог Марселы, и рассуждения Дон Кихота о военном поприще. Вершиной данного метода будем считать философские романы маркиза де Сада. Ту же Жюстину, к примеру. Впрочем, даже здесь де Сад действует по модели Сервантеса и заставляет героев раскрываться в диалогах и монологах.

Второй путь – ввести в повествование автора-резонера. Автор вместе с читателем будет следить за приключениями героя, параллельно комментируя происходящее и давая оценку его действиям. Это подается в форме непосредственного диалога с тобой, дорогой мой читатель. Из самых удачных примеров можно вспомнить сатиру Дефо и Свифта. Подобные работы имеют много общего с философскими трактатами. В литературе еще не было полноценного разбора человеческой натуры, однако в философских и религиозных текстах многоплановые рефлексии присутствовали априори. В итоге мы получаем эдакую смесь литературы и философии.

И тут вдруг в бой вступает кавалерия сентиментализма! Надо сделать оговорку, что это наступление стало возможным во многом благодаря философским изысканиям Канта. Он ввел в обиход понятие морального императива. Сентименталисты принялись исследовать внутренний мир героев, чтобы найти там обоснование для праведных поступков. Нравственный закон и звездное небо над головой едины для всех. Поэтому в пику аристократии сентименталисты обратились к другим классам общества, показывая, что низшие сословия зачастую ведут куда более нравственную жизнь, чем их хозяева.

Сентиментализм стал первым жанром, чье внимание сконцентрировано на внутреннем мире персонажа. Конечно, в этом жанре дохрена дидактики, и вообще он является конечной (и переходной) стадией классицизма, но отрыв от традиций прошлого очевиден. Сентиментализм придавал особое значение пейзажной лирике, природе. Внешний мир становился отражением внутреннего. Основными темами были заявлены героизм, нравственность, целомудренность, патриотизм. Писателю становится важно объяснить поступки и поведение героя некими внутренними предпосылками. К тому же сентиментализм превращается в инструмент социальной критики элит, которые поступают нерационально и неэтично.

Внутренний мир героя по-настоящему начинает блистать чуть позже. В период романтизма. Сентиментализм демонстрирует нам героя, во всем следующего нормам морали и религии своего времени. Герой романтизма обнаруживает в этих ценностях критичный изъян. “Страдания юного Вертера” – роман о самоубийстве. Внутренний мир героя вступает в конфликт с ценностями сентиментализма и общества. Любовная страсть доводит героя до понимания лицемерности, лежащей в основе социума. Точно так же это происходит с Печориным, одним из последних героев романтизма, наиболее цельным и завершенным. В двадцатом веке романтизм неожиданно восстанет из мертвых и вновь нанесет удар – “Над пропастью во ржи”. Кстати, приблизительно в 18-19 вв. драма окончательно отстает от содержательности романов и превращается в подчиненный и вторичный жанр (вплоть до возникновения театра абсурда).

В начале двадцатого века романтизм исчерпает себя. Станет очевидно, что одной только внутренней жизни недостаточно, чтобы признать героя живым. Николай Бахтин в своем эссе “Разложение личности и внутренняя жизнь “, указывает на то, что литераторы приписывают богатый внутренний мир совершенным ничтожествам и пустомелям. Если гоголевский Акакий Акакиевич еще был сатирой, то впоследствии бульварные романчики наделили героев-обывателей лживым и грандиозным внутренним миром, который, само собой, ни разу не соответствовал реальному одномерному сознанию мещанина.

Модернизм, чье существование немыслимо без фрейдизма, сделал ставку на психологию и изучение бессознательного. Литературные герои не просто рефлексируют. Вместо привычных сценических монологов они озвучивают уже нечто иное – поток сознания. Рваный, неорганизованный ход мыслей, ассоциаций и впечатлений гораздо лучше отражает внутренний мир человека, чем законченные постулаты и принципы, доставшиеся нам от эпохи романтизма. Модернистский человек следует по пути прогресса, но в то же время, не сознает, не контролирует то, что у него внутри. Он хаотичен и непредсказуем.

В 70-е годы XX века подход к изображению внутреннего мира вновь меняется. С подачи Фуко и иных теоретиков постмодерна литераторы приходят к выводу, что внутренний мир героя – это целый склад цитат, симулякров и обрывков культуры. Мы мыслим штампами, а наши чувства заранее прописаны в шаблонах эмоционального должествования. Масскультура создает образы типичных реакций, а мы лишь повторяем то, что уже сформировано в культуре задолго до нашего рождения. Общество контролирует людей посредством медиа.

Но вот пришло наше время. Постмодерн мертв, и мало кто понимает, что делать дальше. У меня есть предположение. Во-первых, нам понадобится переходная стадия. Период отрицания, позволяющий отвергнуть старые методы и обозначить новые. Подобно сентиментализму, завершившему эпоху классицизма, и экзистенциализму, вогнавшему кол в сердце модернизма.

Мы начнем с отрицания. Герои должны найти себя в нигилизме и апофатике. Они будут отрицать навязанную нравственность, опровергать психологию и избегать влияния массовой культуры. Переходной ценностью нового периода станет свобода. Ото всего. Похожая на свободное падение, пугающее и захватывающее.

Потом вместо отрицания придет осознание того, что власть дает возможность сделать реальностью любой имеющийся концепт. Нет ценностей, нет правил, нет внешнего диктата. Есть только воля. Внутренний мир – это желание. Желание, которое может возникнуть из малейшего каприза, малейшего протеста вопреки бомбардировке месседжами господствующей культуры. Новый мир является ответом старому. Когда прежняя реальность заходит в тупик.

Мы пересоздадим реальность. Следующее раскрытие внутреннего мира идет через религиозность, но совсем иного порядка. Это сознательное сосуществование с явью и навью. Я одновременно живу и общаюсь с Путиным, Гитлером, Христом, Заратустрой, соседом Николаем и безымянной кассиршей. Прошлое, настоящее и будущее одновременно пронзают меня. Я бы хотела изобразить время как ощутимую стихию. Девушка, омывающаяся под водами водопада.

Неоэкзистенция – это внутренний мир человека, раскрытый через категорию времени .

Я считаю, что новый виток исследования человеческого сознания будет воплощен не в диалогах и не во внутренней речи героя. Как ни странно, новый метод основан на фабуле. Поток времени – это поток разговоров, людей и случаев. Наше сознание – это нечто большее, чем нравственность, конфликт, бессознательное или симулякр. Мы – суть изменчивый в своем постоянстве поток, стирающий победы и поражения. Мы – это перманентная изменчивость. За годы жизни неоднократно меняются не только наши грехи и добродетели, но и сами представления о добре и зле.

Мы – всего лишь непостоянство, приправленное детской мечтой о воплощении.

Риалина Магратова

В литературном произведении психологизм представляет собой совокупность средств, используемых для отображения внутреннего мира героя - для детального анализа его мыслей, чувств и переживаний.

Этот способ изображения персонажа означает, что автор ставит перед собой задачу показать характер и личность героя непосредственно с психологической стороны, и сделать такой способ осознания героя основным. Зачастую способы изображения внутреннего мира героя делят на "изнутри" и на "извне".

Психологизм в описании героя "изнутри" и "извне"

Внутренний мир персонажа "изнутри" изображается с помощью внутренних диалогов, его воображения и воспоминаний, монологов и диалогов с самим собой, порой - через сны, письма и личные дневники. Изображение "извне" состоит в описании внутреннего мира персонажа через симптомы его психологического состояния, которые проявляются внешне.

Чаще всего это портретное описание героя - его мимика и жесты, речевые обороты и манера разговора, также это включается в себя деталь и описание пейзажа, как внешнего элемента, отображающего внутреннее состояние человека. Многие писатели используют для такого вида психологизма описание быта, одежды, поведения и жилья.

Впервые в русской литературе главный герой был раскрыт со стороны высокохудожественного символизма в романе Лермонтова - "Герой нашего времени". Он первым сделал душу человека объектом исследования в литературном произведении. Эти традиции продолжили и другие, не менее талантливые писатели, как Толстой, Тургенев, Чехов, Гоголь и Достоевский.

Последний использовал психологизм, как художественный прием, для того, что изобразить противоречивый внутренний мир главного героя своего гениального произведения "Преступление и наказание".

Раскольникову постоянно снились сны, которые открывают перед читателями картину его тревожного подсознания. Знаменит своей диалектикой души и Л. Толстой, который тоже уделял много внимания психологизму в своих произведениях.

Стихотворение в прозе как жанр

Чаще всего стихотворением в прозе называют короткие прозаические произведения, которые по своему характеру напоминают лирические стихотворения. Такие произведения проявили себя, как жанр, в европейской прозе 19 века. Главным отличием от стихотворения является отсутствие стихотворной организации речи.

Стихотворению в прозе присуща повышенная эмоциональность и бессюжетная композиция, а характер изображается лишь в одном его проявлении. Такое произведение называют именно стихотворением, потому что действительность в нем изображается со стороны субъективного переживания, а не путем изображения объективных явлений.

Стихотворению в прозе в обязательном порядке присуща специфическая лиричность и эмоциональность речи автора. Это наличие эмоциональных пауз и обилие восклицательный, вопросительных построений фраз, и своеобразная мелодичность и ритмичность слов. Примерами стихотворений в прозе являются "Маленькие поэмы в прозе" Бодлера и "Стихотворения в прозе" Тургенева.

Как на­зы­ва­ет­ся изоб­ра­же­ние внут­рен­них пе­ре­жи­ва­ний героя, про­яв­ля­ю­щих­ся в его поведении? («смешался, весь покраснел, про­из­во­дил го­ло­вою от­ри­ца­тель­ный жест»)?

Прочитайте приведённый ниже фрагмент произведения и выполните задания 1–9.

Но Чичиков сказал просто, что подобное предприятие, или негоция, никак не будет несоответствующею гражданским постановлениям и дальнейшим видам России, а чрез минуту потом прибавил, что казна получит даже выгоды, ибо получит законные пошлины.

– Так вы полагаете?

– Я полагаю, что это будет хорошо.

– А, если хорошо, это другое дело: я против этого ничего, – сказал

Манилов и совершенно успокоился.

– Теперь остаётся условиться в цене.

– Как в цене? – сказал опять Манилов и остановился. – Неужели вы полагаете, что я стану брать деньги за души, которые в некотором роде окончили своё существование? Если уж вам пришло этакое, так сказать, фантастическое желание, то с своей стороны я передаю их вам безынтересно и купчую беру на себя.

Великий упрёк был бы историку предлагаемых событий, если бы он упустил сказать, что удовольствие одолело гостя после таких слов, произнесённых Маниловым. Как он ни был степенен и рассудителен, но тут чуть не произвёл даже скачок по образцу козла, что, как известно, производится только в самых сильных порывах радости. Он поворотился так сильно в креслах, что лопнула шерстяная материя, обтягивавшая подушку; сам Манилов посмотрел на него в некотором недоумении. Побуждённый признательностию, он наговорил тут же столько благодарностей, что тот смешался, весь покраснел, производил головою отрицательный жест и наконец уже выразился, что это сущее ничего, что он, точно, хотел бы доказать чем-нибудь сердечное влечение, магнетизм души, а умершие души в некотором роде совершенная дрянь.

– Очень не дрянь, – сказал Чичиков, пожав ему руку. Здесь был испущен очень глубокий вздох. Казалось, он был настроен к сердечным излияниям; не без чувства и выражения произнёс он наконец следующие слова: – Если б вы знали, какую услугу оказали сей, по-видимому, дрянью человеку без племени и роду! Да и действительно, чего не потерпел я? как барка какая-нибудь среди свирепых волн… Каких гонений, каких преследований не испытал, какого горя не вкусил, а за что? за то, что соблюдал правду, что был чист на своей совести, что подавал руку и вдовице беспомощной, и сироте-горемыке!.. – Тут даже он отёр платком выкатившуюся слезу.

Манилов был совершенно растроган. Оба приятеля долго жали друг другу руку и долго смотрели молча один другому в глаза, в которых видны были навернувшиеся слёзы. Манилов никак не хотел выпустить руки нашего героя и продолжал жать её так горячо, что тот уже не знал, как её выручить. Наконец, выдернувши её потихоньку, он сказал, что не худо бы купчую совершить поскорее и хорошо бы, если бы он сам понаведался в город. Потом взял шляпу и стал откланиваться.

Тест по литературе Бедная Лиза для учащихся 9 класса. Тест состоит из двух вариантов, в каждом варианте 5 заданий с кратким ответом и 3 общих задания с развернутым ответом.

Еще до восхождения солнечного Лиза встала, сошла на берег Мо­сквы-реки, села на траве и подгорюнившись, смотрела на белые ту­маны, которые волновались в воздухе и, подымаясь вверх, оставляли блестящие капли на зеленом покрове натуры. Везде царствовала ти­шина. Но скоро восходящее светило дня пробудило все творение; ро­щи, кусточки оживились, птички вспорхнули и запели, цветы под­няли свои головки, чтобы напиться животворными лучами света. Но Лиза все еще сидела подгорюнившись. Ах, Лиза, Лиза! Что с тобою сделалось? До сего времени, просыпаясь вместе с птичками, ты вме­сте с ними веселилась утром, и чистая, радостная душа светилась в глазах твоих, подобно как солнце светится в каплях росы небесной; но теперь ты задумчива, и общая радость природы чужда твоему сердцу. Между тем молодой пастух по берегу реки гнал стадо, играя на свирели. Лиза устремила на него взор свой и думала: «Если бы тот, кто занимает теперь мысли мои рожден был простым крестьяни­ном, пастухом, — и если бы он теперь мимо меня гнал стадо свое; ах! я поклонилась бы ему с улыбкою и сказала бы приветливо: «Здравст­вуй, любезный пастушок! Куда гонишь ты стадо свое?» И здесь рас­тет зеленая трава для овец твоих, и здесь алеют цветы, из которых можно сплести венок для шляпы твоей». Он взглянул бы на меня с видом ласковым — взял бы, может быть, руку мою… Мечта!» Пас­тух, играя на свирели, прошел мимо и с пестрым стадом своим скрылся за ближним холмом.

1 вариант

Задания с кратким ответом

1. К какому литературному направлению принадлежит произведе­ние?

2. Назовите город, в котором происходят события.

3. Укажите название изобразительно-выразительного средства:
… цветы подняли свои головки, чтобы напиться животворными лучами света.

4. Как называется средство воссоздания внутреннего мира героя:
Лиза устремила на него взор свой и думала: «Если бы тот, кто за­нимает теперь мысли мои рожден был простым крестьянином …»

5. Укажите название приема:
До сего времени, просыпаясь вместе с птичками, ты вместе с ними веселилась утром … но теперь ты задумчива, и общая радость приро­ды чужда твоему сердцу.

Задания с развернутым ответом

2 вариант

Задания с кратким ответом

1. Назовите жанр произведения.

2. Назовите имя того, кто занимал мысли Лизы.

3. Укажите название средства иносказательной выразительности:
Везде царствовала тишина …

4. Укажите название изобразительно-выразительного средства:
… душа светилась в глазах твоих, подобно как солнце светится в каплях росы небесной.

5. Как называется изображение природы в литературном произведе­нии, например:
«… белые туманы, которые волновались в воздухе и, подымаясь вверх, оставляли блестящие капли на зеленом покрове натуры».

Задания с развернутым ответом

6. Как картины природы в данном фрагменте отражают состояние героини?

7. С какой целью Карамзин создает образ пастушка?

8. Сопоставьте фрагменты произведений Н.М. Карамзина «Бедная Лиза» и А.С. Пушкина «Барышня-крестьянка». Чем различается душевное состояние героинь?

Фрагменты произведений для 8 задания

На другой день, ни свет ни заря, Лиза уже проснулась. Весь дом еще спал. Настя за воротами ожидала пастуха. Заиграл рожок, и деревенское стадо потянулось мимо барского двора. Трофим, проходя перед Настей, отдал ей маленькие пестрые лапти и получил от нее полтину в награждение. Лиза тихонько нарядилась крестьянкою, шепотом дала Насте свои наставления касательно мисс Жаксон, вышла на заднее крыльцо и через огород побежала в поле.
Заря сияла на востоке, и золотые ряды облаков, казалось, ожидали солнца, как царедворцы ожидают государя; ясное небо, утренняя свежесть, роса, ветерок и пение птичек наполняли сердце Лизы младенческой веселостию; боясь какой-нибудь знакомой встречи, она, казалось, не шла, а летела. Приближаясь к роще, стоящей на рубеже отцовского владения, Лиза пошла тише. Здесь она должна была ожидать Алексея. Сердце ее сильно билось, само не зная почему; но боязнь, сопровождающая молодые наши проказы, составляет и главную их прелесть. Лиза вошла в сумрак рощи. Глухой, перекатный шум ее приветствовал девушку. Веселость ее притихла. Мало-помалу предалась она сладкой мечтательности. Она думала … но можно ли с точностию определить, о чем думает семнадцатилетняя барышня, одна, в роще, в шестом часу весеннего утра?

Ответы на тест по литературе Бедная Лиза
1 вариант
1. сентиментализм
2. Москва
3. эпитет
4. внутренний монолог
5. антитеза // контраст // противопоставление
2 вариант
1. Повесть
2. Эраст
3. метафора // олицетворение
4. сравнение
5. пейзаж

Как на­зы­ва­ет­ся спо­соб изоб­ра­же­ния внутреннего, ду­шев­но­го со­сто­я­ния героя через его внеш­нее по­ве­де­ние («Тонкие губы Ба­за­ро­ва чуть тронулись; но он ни­че­го не от­ве­чал и толь­ко при­под­нял фуражку»)?

Прочитайте приведённый ниже фрагмент произведения и выполните задания 1–9.

– Дай же отряхнуться, папаша, – говорил несколько сиплым от дороги, но звонким юношеским голосом Аркадий, весело отвечая на отцовские ласки, – я тебя всего запачкаю.

– Ничего, ничего, – твердил, умилённо улыбаясь, Николай Петрович и раза два ударил рукою по воротнику сыновней шинели и по собственному пальто. – Покажи-ка себя, покажи-ка, – прибавил он, отодвигаясь, и тотчас же пошёл торопливыми шагами к постоялому двору, приговаривая: «Вот сюда, сюда, да лошадей поскорее».

Николай Петрович казался гораздо встревоженнее своего сына; он словно потерялся немного, словно робел. Аркадий остановил его.

– Папаша, – сказал он, – позволь познакомить тебя с моим добрым приятелем, Базаровым, о котором я тебе так часто писал. Он так любезен, что согласился погостить у нас.

Николай Петрович быстро обернулся и, подойдя к человеку высокого роста в длинном балахоне с кистями, только что вылезшему из тарантаса, крепко стиснул его обнажённую красную руку, которую тот не сразу ему подал.

– Душевно рад, – начал он, – и благодарен за доброе намерение посетить нас; надеюсь... позвольте узнать ваше имя и отчество?

– Евгений Васильев, – отвечал Базаров ленивым, но мужественным голосом и, отвернув воротник балахона, показал Николаю Петровичу всё своё лицо. Длинное и худое, с широким лбом, кверху плоским, книзу заострённым носом, большими зеленоватыми глазами и висячими бакенбардами песочного цвету, оно оживлялось спокойной улыбкой и выражало самоуверенность и ум.

– Надеюсь, любезнейший Евгений Васильич, что вы не соскучитесь у нас, – продолжал Николай Петрович.

Тонкие губы Базарова чуть тронулись; но он ничего не отвечал и только приподнял фуражку. Его тёмно-белокурые волосы, длинные и густые, не скрывали крупных выпуклостей просторного черепа.

– Так как же, Аркадий, – заговорил опять Николай Петрович, оборачиваясь к сыну, – сейчас закладывать лошадей, что ли? Или вы отдохнуть хотите?

– Дома отдохнём, папаша; вели закладывать.

– Сейчас, сейчас, – подхватил отец. – Эй, Пётр, слышишь? Распорядись, братец, поживее.

Пётр, который в качестве усовершенствованного слуги не подошёл к ручке барича, а только издали поклонился ему, снова скрылся под воротами.

– Я здесь с коляской, но и для твоего тарантаса есть тройка, – хлопотливо говорил Николай Петрович, между тем как Аркадий пил воду из железного ковшика, принесённого хозяйкой постоялого двора, а Базаров закурил трубку и подошёл к ямщику, отпрягавшему лошадей, – только коляска двухместная, и вот я не знаю, как твой приятель...

Кучер Николая Петровича вывел лошадей.

(И. С. Тургенев. «Отцы и дети» )

Пояснение.

Психологизм - это освоение и изображение средствами художественной литературы внутреннего мира героя: его мыслей, переживаний, желаний, эмоциональных состояний и т. п., причем изображение, отличающееся подробностью и глубиной.

Ответ: психологизм.

Ответ: психологизм