«… В то время, как случилось несчастье с Никанором Ивановичем, недалеко от дома N 302-бис, на той же Садовой, в кабинете финансового директора Варьете Римского находились двое: сам Римский и администратор Варьете Варенуха.

Лишь только начинал звенеть телефон, Варенуха брал трубку и лгал в нее:
– Кого? Варенуху? Его нету. Вышел из театра …»

Не выдержали нервы, как говорится, и Римский не дождался окончания составления протокола и бежал в свой кабинет. Он сидел за столом и воспаленными глазами глядел на лежащие перед ним магические червонцы. Ум финдиректора заходил за разум. Снаружи несся ровный гул. Публика потоками выливалась из здания Варьете на улицу. До чрезвычайно обострившегося слуха финдиректора вдруг донеслась отчетливая милицейская трель. Сама по себе она уж никогда не сулит ничего приятного. А когда она повторилась и к ней на помощь вступила другая, более властная и продолжительная, а затем присоединился и явственно слышный гогот, и даже какое-то улюлюкание, финдиректор сразу понял, что на улице совершилось еще что-то скандальное и пакостное. И что это, как бы ни хотелось отмахнуться от него, находится в теснейшей связи с отвратительным сеансом, произведенным черным магом и его помощниками. Чуткий финдиректор нисколько не ошибся.

Лишь только он глянул в окно, выходящее на Садовую, лицо его перекосилось, и он не прошептал, а прошипел:

Я так и знал!

В ярком свете сильнейших уличных фонарей он увидел на тротуаре внизу под собой даму в одной сорочке и панталонах фиолетового цвета. На голове у дамы, правда, была шляпка, а в руках зонтик.

Вокруг этой дамы, находящейся в состоянии полного смятения, то приседающей, то порывающейся бежать куда-то, волновалась толпа, издавая тот самый хохот, от которого у финдиректора проходил по спине мороз. Возле дамы метался какой-то гражданин, сдирающий с себя летнее пальто и от волнения никак не справляющийся с рукавом, в котором застряла рука.

Крики и ревущий хохот донеслись и из другого места - именно от левого подъезда, и, повернув туда голову, Григорий Данилович увидал вторую даму, в розовом белье. Та прыгнула с мостовой на тротуар, стремясь скрыться в подъезде, но вытекавшая публика преграждала ей путь, и бедная жертва своего легкомыслия и страсти к нарядам, обманутая фирмой проклятого Фагота, мечтала только об одном - провалиться сквозь землю. Милиционер устремлялся к несчастной, буравя воздух свистом, а за милиционером поспешали какие-то развеселые молодые люди в кепках. Они-то и испускали этот самый хохот и улюлюканье.

Усатый худой лихач подлетел к первой раздетой и с размаху осадил костлявую разбитую лошадь. Лицо усача радостно ухмылялось.

Римский стукнул себя кулаком по голове, плюнул и отскочил от окна.

Он посидел некоторое время у стола, прислушиваясь к улице. Свист в разных точках достиг высшей силы, а потом стал спадать. Скандал, к удивлению Римского, ликвидировался как-то неожиданно быстро.

Настала пора действовать, приходилось пить горькую чашу ответственности. Аппараты были исправлены во время третьего отделения, надо было звонить, сообщить о происшедшем, просить помощи, отвираться, валить все на Лиходеева, выгораживать самого себя и так далее. Тьфу ты дьявол! Два раза расстроенный директор клал руку на трубку и дважды ее снимал. И вдруг в мертвой тишине кабинета сам аппарат разразился звоном прямо в лицо финдиректора, и тот вздрогнул и похолодел. "Однако у меня здорово расстроились нервы", - подумал он и поднял трубку. Тотчас же отшатнулся от нее и стал белее бумаги. Тихий, в то же время вкрадчивый и развратный женский голос шепнул в трубку:

Не звони, Римский, никуда, худо будет.

Трубка тут же опустела. Чувствуя мурашки в спине, финдиректор положил трубку и оглянулся почему-то на окно за своей спиной. Сквозь редкие и еще слабо покрытые зеленью ветви клена он увидел луну, бегущую в прозрачном облачке. Почему-то приковавшись к ветвям, Римский смотрел на них, и чем больше смотрел, тем сильнее и сильнее его охватывал страх.

Сделав над собою усилие, финдиректор отвернулся наконец от лунного окна и поднялся. Никакого разговора о том, чтобы звонить, больше и быть не могло, и теперь финдиректор думал только об одном - как бы ему поскорее уйти из театра.

Он прислушался: здание театра молчало. Римский понял, что он давно один во всем втором этаже, и детский неодолимый страх овладел им при этой мысли. Он без содрогания не мог подумать о том, что ему придется сейчас идти одному по пустым коридорам и спускаться по лестнице. Он лихорадочно схватил со стола гипнотизерские червонцы, спрятал их в портфель и кашлянул, чтобы хоть чуточку подбодрить себя. Кашель вышел хрипловатым, слабым.

И здесь ему показалось, что из-под двери кабинета потянуло вдруг гниловатой сыростью. Дрожь прошла по спине финдиректора. А тут еще ударили неожиданно часы и стали бить полночь. И даже бой вызвал дрожь в финдиректоре. Но окончательно его сердце упало, когда он услышал, что в замке двери тихонько поворачивается английский ключ. Вцепившись в портфель влажными, холодными руками, финдиректор чувствовал, что, если еще немного продлится этот шорох в скважине, он не выдержит и пронзительно закричит.

Наконец дверь уступила чьим-то усилиям, раскрылась, и в кабинет бесшумно вошел Варенуха. Римский как стоял, так и сел в кресло, потому что ноги его подогнулись. Набрав воздуху в грудь, он улыбнулся как бы заискивающей улыбкой и тихо молвил:

Боже, как ты меня испугал!

Да, это внезапное появление могло испугать кого угодно, и тем не менее в то же время оно являлось большою радостью. Высунулся хоть один кончик в этом запутанном деле.

Ну, говори скорей! Ну! Ну! - прохрипел Римский, цепляясь за этот кончик, - что все это значит?

И Варенуха, не снимая кепки, прошел к креслу и сел по другую сторону стола.

Надо сказать, что в ответе Варенухи обозначилась легонькая странность, которая сразу кольнула финдиректора, в чувствительности своей могущего поспорить с сейсмографом любой из лучших станций мира. Как же так? Зачем же Варенуха шел в кабинет финдиректора, ежели полагал, что его там нету? Ведь у него есть свой кабинет. Это - раз. А второе: из какого бы входа Варенуха ни вошел в здание, он неизбежно должен был встретить одного из ночных дежурных, а тем всем было объявлено, что Григорий Данилович на некоторое время задержится в своем кабинете.

Но долго по поводу этой странности финдиректор не стал размышлять. Не до того было.

Почему ты не позвонил? Что означает вся эта петрушка с Ялтой?

Ну, то, что я и говорил, - причмокнув, как будто его беспокоил больной зуб, ответил администратор, - нашли его в трактире в Пушкине.

Как в Пушкине?! Это под Москвой? А телеграмма из Ялты?

Какая там, к черту, Ялта! Напоил пушкинского телеграфиста, и начали оба безобразничать, в том числе посылать телеграммы с пометкой "Ялта".

Ага... Ага... Ну ладно, ладно... - не проговорил, а как бы пропел Римский. Глаза его засветились желтеньким светом. В голове сложилась праздничная картина снятия Степы с работы. Освобождение! Долгожданное освобождение финдиректора от этого бедствия в лице Лиходеева! А может Степан Богданович добьется чего-нибудь и похуже снятия... - Подробности! - сказал Римский, стукнув пресс-папье по столу.

И Варенуха начал рассказывать подробности. Лишь только он явился туда, куда был отправлен финдиректором, его немедленно приняли и выслушали внимательнейшим образом. Никто, конечно, и мысли не допустил о том, что Степа может быть в Ялте. Все сейчас же согласились с предположением Варенухи, что Лиходеев, конечно, в пушкинской "Ялте".

Где же он сейчас? - перебил администратора взволнованный финдиректор.

Ну, где ж ему быть, - ответил, криво ухмыльнувшись, администратор, - натурально, в вытрезвителе.

Ну, ну! Ай, спасибо!

А Варенуха продолжал свое повествование. И чем больше он повествовал, тем ярче перед финдиректором разворачивалась длиннейшая цепь Лиходеевских хамств и безобразий, и всякое последующее звено в этой цепи было хуже предыдущего. Чего стоила хотя бы пьяная пляска в обнимку с телеграфистом на лужайке перед пушкинским телеграфом под звуки какой-то праздношатающейся гармоники! Гонка за какими-то гражданками, визжащими от ужаса! Попытка подраться с буфетчиком в самой "Ялте"! Разбрасывание зеленого лука по полу той же "Ялты". Разбитие восьми бутылок белого сухого "Ай-Даниля". Поломка счетчика у шофера такси, не пожелавшего подать Степе машину. Угроза арестовать граждан, пытавшихся прекратить Степины паскудства. Словом, темный ужас.

Степа был широко известен в театральных кругах Москвы, и все знали, что человек этот - не подарочек. Но все-таки то, что рассказывал администратор про него, даже и для Степы было чересчур. Да, чересчур. Даже очень чересчур...

Колючие глаза Римского через стол врезались в лицо администратора, и чем дальше тот говорил, тем мрачнее становились эти глаза. Чем жизненнее и красочнее становились те гнусные подробности, которыми уснащал свою повесть администратор... тем менее верил рассказчику финдиректор. Когда же Варенуха сообщил, что Степа распоясался до того, что пытался оказать сопротивление тем, кто приехал за ним, чтобы вернуть его в Москву, финдиректор уже твердо знал, что все, что рассказывает ему вернувшийся в полночь администратор, все - ложь! Ложь от первого до последнего слова.

Варенуха не ездил в Пушкино, и самого Степы в Пушкине тоже не было. Не было пьяного телеграфиста, не было разбитого стекла в трактире, Степу не вязали веревками... - ничего этого не было.

Лишь только финдиректор утвердился в мысли, что администратор ему лжет, страх пополз по его телу, начиная с ног, и дважды опять-таки почудилось финдиректору, что потянуло по полу гнилой малярийной сыростью. Ни на мгновение не сводя глаз с администратора, как-то странно корчившегося в кресле, все время стремящегося не выходить из-под голубой тени настольной лампы, как-то удивительно прикрывавшегося якобы от мешающего ему света лампочки газетой, - финдиректор думал только об одном, что же значит все это? Зачем так нагло лжет ему в пустынном и молчащем здании слишком поздно вернувшийся к нему администратор? И сознание опасности, неизвестной, но грозной опасности, начало томить душу финдиректора. Делая вид, что не замечает уверток администратора и фокусов его с газетой, финдиректор рассматривал его лицо, почти уже не слушая того, что плел Варенуха. Было кое-что, что представлялось еще более необъяснимым, чем неизвестно зачем выдуманный клеветнический рассказ о похождениях в Пушкине, и это что-то было изменением во внешности и в манерах администратора.

Как тот ни натягивал утиный козырек кепки на глаза, чтобы бросить тень на лицо, как ни вертел газетным листом, - финдиректору удалось рассмотреть громадный синяк с правой стороны лица у самого носа. Кроме того, полнокровный обычно администратор был теперь бледен меловой нездоровою бледностью, а на шее у него в душную ночь зачем-то было наверчено старенькое полосатое кашне. Если же к этому прибавить появившуюся у администратора за время его отсутствия отвратительную манеру присасывать и причмокивать, резкое изменение голоса, ставшего глухим и грубым, вороватость и трусливость в глазах, - можно было смело сказать, что Иван Савельевич Варенуха стал неузнаваем.

Что-то еще жгуче беспокоило финдиректора, но что именно, он не мог понять, как ни напрягал воспаленный мозг, сколько ни всматривался в Варенуху. Одно он мог утверждать, что было что-то невиданное, неестественное в этом соединении администратора с хорошо знакомым креслом.

Ну, одолели наконец, погрузили в машину, - гудел Варенуха, выглядывая из-за листа и ладонью прикрывая синяк.

Римский вдруг протянул руку и как бы машинально ладонью, в то же время поигрывая пальцами по столу, нажал пуговку электрического звонка и обмер.

В пустом здании непременно был бы слышен резкий сигнал. Но сигнала не последовало, и пуговка безжизненно погрузилась в доску стола. Пуговка была мертва, звонок испорчен.

Хитрость финдиректора не ускользнула от Варенухи, который спросил, передернувшись, причем в глазах его мелькнул явно злобный огонь:

Ты чего звонишь?

Машинально, - глухо ответил финдиректор, отдернул руку и, в свою очередь, нетвердым голосом спросил: - Что это у тебя на лице?

Машину занесло, ударился об ручку двери, - ответил Варенуха, отводя глаза.

"Лжет!" - воскликнул мысленно финдиректор. И тут вдруг его глаза округлились и стали совершенно безумными, и он уставился в спинку кресла.

Сзади кресла, на полу, лежали две перекрещенные тени, одна погуще и почернее, другая слабая и серая. Отчетливо была видна на полу теневая спинка кресла и его заостренные ножки, но над спинкою на полу не было теневой головы Варенухи, равно как под ножками не было ног администратора.

"Он не отбрасывает тени!" - отчаянно мысленно вскричал Римский. Его ударила дрожь.

Варенуха воровато оглянулся, следуя безумному взору Римского, за спинку кресла и понял, что он открыт.

Он поднялся с кресла (то же сделал и финдиректор) и отступил от стола на шаг, сжимая в руках портфель.

Догадался, проклятый! Всегда был смышлен, - злобно ухмыльнувшись совершенно в лицо финдиректору, проговорил Варенуха, неожиданно отпрыгнул от кресла к двери и быстро двинул вниз пуговку английского замка. Финдиректор отчаянно оглянулся, отступая к окну, ведущему в сад, и в этом окне, заливаемом луною, увидел прильнувшее к стеклу лицо голой девицы и ее голую руку, просунувшуюся в форточку и старающуюся открыть нижнюю задвижку. Верхняя уже была открыта.

Римскому показалось, что свет в настольной лампе гаснет и что письменный стол наклоняется. Римского окатило ледяной волной, но, к счастью для себя, он превозмог себя и не упал. Остатка сил хватило на то, чтобы шепнуть, но не крикнуть:

Помогите...

Варенуха, карауля дверь, подпрыгивал возле нее, подолгу застревая в воздухе и качаясь в нем. Скрюченными пальцами он махал в сторону Римского, шипел и чмокал, подмигивая девице в окне.

Та заспешила, всунула рыжую голову в форточку, вытянула сколько могла руку, ногтями начала царапать нижний шпингалет и потрясать раму. Рука ее стала удлиняться, как резиновая, и покрылась трупной зеленью. Наконец зеленые пальцы мертвой обхватили головку шпингалета, повернули ее, и рама стала открываться. Римский слабо вскрикнул, прислонился к стене и портфель выставил вперед, как щит. Он понимал, что пришла его гибель.

Рама широко распахнулась, но вместо ночной свежести и аромата лип в комнату ворвался запах погреба. Покойница вступила на подоконник. Римский отчетливо видел пятна тления на ее груди.

И в это время радостный неожиданный крик петуха долетел из сада, из того низкого здания за тиром, где содержались птицы, участвовавшие в программах. Горластый дрессированный петух трубил, возвещая, что к Москве с востока катится рассвет.

Дикая ярость исказила лицо девицы, она испустила хриплое ругательство, а Варенуха у дверей взвизгнул и обрушился из воздуха на пол.

Крик петуха повторился, девица щелкнула зубами, и рыжие ее волосы поднялись дыбом. С третьим криком петуха она повернулась и вылетела вон. И вслед за нею, подпрыгнув и вытянувшись горизонтально в воздухе, напоминая летящего купидона, выплыл медленно в окно через письменный стол Варенуха.

Седой как снег, без единого черного волоса старик, который недавно еще был Римским, подбежал к двери, отстегнул пуговку, открыл дверь и кинулся бежать по темному коридору. У поворота на лестницу он, стеная от страха, нащупал выключатель, и лестница осветилась. На лестнице трясущийся, дрожащий старик упал, потому что ему показалось, что на него сверху мягко обрушился Варенуха.

Сбежав вниз, Римский увидел дежурного, заснувшего на стуле у кассы в вестибюле. Римский пробрался мимо него на цыпочках и выскользнул в главную дверь. На улице ему стало несколько легче. Он настолько пришел в себя, что, хватаясь за голову, сумел сообразить, что шляпа его осталась в кабинете.

Само собой разумеется, что за нею он не вернулся, а, задыхаясь, побежал через широкую улицу на противоположный угол у кинотеатра, возле которого маячил красноватый тусклый огонек. Через минуту он был уже возле него. Никто не успел перехватить машину.

К курьерскому ленинградскому, дам на чай, - тяжело дыша и держась за сердце, проговорил старик.

В гараж еду, - с ненавистью ответил шофер и отвернулся.

Тогда Римский расстегнул портфель, вытащил оттуда пятьдесят рублей и протянул их сквозь открытое переднее окно шоферу.

Через несколько мгновений дребезжащая машина, как вихрь, летела по кольцу Садовой. Седока трепало на сиденье, и в осколке зеркала, повешенного перед шофером, Римский видел то радостные глаза шофера, то безумные свои.

Выскочив из машины перед зданием вокзала, Римский крикнул первому попавшемуся человеку в белом фартуке и с бляхой:

Человек с бляхой, оглядываясь на светящиеся часы, рвал из рук Римского червонцы.

Через пять минут из-под стеклянного купола вокзала исчез курьерский и начисто пропал в темноте. С ним вместе пропал и Римский.

Роман «Мастер и Маргарита» Булгакова (1928-1940) – книга в книге. В рассказ о визите сатаны в Москву начала ХХ века вписана новелла по мотивам Нового Завета, которую якобы сочинил один из булгаковских персонажей – мастер. В конце два произведения соединяются: мастер встречает своего главного героя – прокуратора Иудеи Понтия Пилата – и милосердно решает его судьбу.

Завершить работу над романом Михаилу Афанасьевичу Булгакову помешала смерть. Первые журнальные публикации «Мастера и Маргариты» датированы 1966-1967 годами, в 1969-м книга с большим количеством сокращений была напечатана в Германии, а на родине писателя полный текст романа вышел лишь в 1973-м. Ознакомиться с его сюжетом и основными идеями можно, прочитав онлайн краткое содержание «Мастера и Маргариты» по главам.

Главные герои

Мастер – безымянный литератор, автор романа о Понтии Пилате. Не вынеся травли со стороны советской критики, сходит с ума.

Маргарита – его возлюбленная. Потеряв мастера, тоскует по нему и в надежде вновь его увидеть соглашается стать королевой на ежегодном балу сатаны.

Воланд – загадочный черный маг, оборачивающийся в конце концов самим сатаной.

Азазелло – член свиты Воланда, низенький рыжеволосый клыкастый субъект.

Коровьев – спутник Воланда, высокий худой тип в клетчатом пиджаке и пенсне с одним выбитым стеклом.

Бегемот – шут Воланда, из огромного говорящего черного кота превращающийся в низенького толстяка «с кошачьей рожей» и обратно.

Понтий Пилат – пятый прокуратор Иудеи, в котором человеческие чувства борются со служебным долгом.

Иешуа Га-Ноцри – бродячий философ, за свои идеи осужденный на распятие.

Другие персонажи

Михаил Берлиоз – председатель МАССОЛИТа, профсоюза литераторов. Считает, что человек сам определяет свою судьбу, но погибает в результате несчастного случая.

Иван Бездомный – поэт, член МАССОЛИТа, после встречи с Воландом и трагической смерти Берлиоза сходит с ума.

Гелла – служанка Воланда, привлекательная рыжеволосая вампирша.

Степа Лиходеев – директор театра Варьете, сосед Берлиоза. Загадочно перемещается из Москвы в Ялту, чтобы освободить квартиру для Воланда и его свиты.

Иван Варенуха – администратор Варьете. В назидание за невежливость и пристрастие ко лжи свита Воланда превращает его в вампира.

Григорий Римский – финансовый директор Варьете, едва не павший жертвой нападения вампира Варенухи и Геллы.

Андрей Соков – буфетчик Варьете.

Василий Ласточкин – бухгалтер Варьете.

Наташа – домработница Маргариты, молодая привлекательная девушка, вслед за хозяйкой превращается в ведьму.

Никанор Иванович Босой – председатель жилтоварищества в доме, где находится «проклятая квартира» №50, взяточник.

Алоизий Могарыч – предатель мастера, притворявшийся другом.

Левий Матвей – ершалаимский сборщик податей, которого настолько увлекают речи Иешуа, что он становится его последователем.

Иуда из Кириафа – юноша, который предал доверявшего ему Иешуа Га-Ноцри, польстившись на награду. В наказание за это зарезан.

Первосвященник Каифа – идейный противник Пилата, уничтожающий последнюю надежду на спасение осужденного Иешуа: взамен него освободят разбойника Вар-раввана.

Афраний – начальник тайной службы прокуратора.

Часть первая

Глава 1. Никогда не разговаривайте с неизвестными

На Патриарших прудах в Москве председатель профсоюза литераторов МАССОЛИТа Михаил Берлиоз и поэт Иван Бездомный ведут разговор об Иисусе Христе. Берлиоз упрекает Ивана, что тот в своей поэме создал негативный образ этого персонажа вместо того, чтобы опровергнуть сам факт его существования, и приводит множество аргументов в доказательство небытия Христа.

В беседу литераторов вмешивается незнакомец, похожий на иностранца. Он задает вопрос, кто же, раз Бога нет, управляет человеческой жизнью. Оспорив ответ, что «сам человек и управляет» , он предсказывает Берлиозу смерть: ему отрежет голову «русская женщина, комсомолка» – и весьма скоро, потому что некая Аннушка уже разлила подсолнечное масло.

Берлиоз и Бездомный подозревают в незнакомце шпиона, но он показывает им документы и говорит, что приглашен в Москву в качестве специалиста-консультанта по черной магии, после чего заявляет, что Иисус все-таки существовал. Берлиоз требует доказательств, и иностранец начинает рассказывать о Понтии Пилате.

Глава 2. Понтий Пилат

На суд прокуратора Понтия Пилата приводят избитого и бедно одетого человека лет двадцати семи. Страдающий мигренью Пилат должен утвердить смертный приговор, вынесенный святейшим Синедрионом: обвиняемый Иешуа Га-Ноцри якобы призывал к разрушению храма. Однако после беседы с Иешуа Пилат начинает симпатизировать умному и образованному заключенному, который словно по волшебству избавил его от головной боли и всех людей считает добрыми. Прокуратор старается подвести Иешуа к тому, чтобы тот отказался от слов, которые ему приписывают. Но тот, словно не чуя опасности, легко подтверждает сведения, содержащиеся в доносе некого Иуды из Кириафа – что выступал против всякой власти, а значит, и власти великого кесаря. После этого Пилат обязан утвердить приговор.
Но он делает еще одну попытку спасти Иешуа. В частной беседе с первосвященником Каифой он ходатайствует, чтобы из двоих заключенных по ведомству Синедриона был помилован именно Иешуа. Однако Каифа отказывает, предпочтя даровать жизнь бунтовщику и убийце Вар-раввану.

Глава 3. Седьмое доказательство

Берлиоз говорит консультанту, что реальность его истории доказать невозможно. Иностранец утверждает, что присутствовал при этих событиях лично. Глава МАССОЛИТА подозревает, что перед ним сумасшедший, тем более что консультант намерен жить в квартире Берлиоза. Поручив странного субъекта Бездомному, Берлиоз отправляется к телефону-автомату, чтобы позвонить бюро иностранцев. Вслед консультант просит его поверить хотя бы в дьявола и обещает некое достовернейшее доказательство.

Берлиоз собирается пересечь трамвайные пути, но поскальзывается на разлитом подсолнечном масле и летит на рельсы. Колесом трамвая, которым управляет женщина-вагоновожатый в комсомольской красной косынке, Берлиозу отрезает голову.

Глава 4. Погоня

Пораженный трагедией поэт слышит, что масло, на котором поскользнулся Берлиоз, разлила некая Аннушка с Садовой. Иван сопоставляет эти слова со сказанными загадочным иностранцем и решает призвать его к ответу. Однако консультант, до того прекрасно говоривший на русском, делает вид, что не понимает поэта. В его защиту выступает развязный субъект в клетчатом пиджаке, а чуть позже Иван видит их вдали вдвоем и к тому же в сопровождении огромного черного кота. Несмотря на все старания поэта догнать их, они скрываются.

Дальнейшие действия Ивана выглядят странными. Он вторгается в незнакомую квартиру, будучи уверен, что злокозненный профессор скрывается именно там. Похитив оттуда образок и свечку, Бездомный продолжает погоню и перемещается к Москве-реке. Там он решает искупаться, после чего обнаруживает, что его одежда украдена. Одевшись в то, что есть – рваную толстовку и кальсоны – Иван решает поискать иностранца «у Грибоедова» – в ресторане МАССОЛИТа.

Глава 5. Было дело в Грибоедове

«Дом Грибоедова» – здание МАССОЛИТа. Быть литератором – членом профсоюза весьма выгодно: можно претендовать на жилье в Москве и дачи в престижном поселке, ездить в «творческие отпуска» , вкусно и дешево есть в роскошном ресторане «для своих».

12 литераторов, собравшихся на заседание МАССОЛИТА, ждут председателя Берлиоза, а не дождавшись, спускаются в ресторан. Узнав о трагической гибели Берлиоза, они скорбят, но недолго: «Да, погиб, погиб… Но мы то ведь живы!» – и продолжают есть.

В ресторане появляется Иван Бездомный – босой, в кальсонах, с иконкой и свечой – и начинает искать под столами консультанта, которого обвиняет в смерти Берлиоза. Коллеги пытаются его успокоить, но Иван приходит в бешенство, устраивает драку, официанты связывают его полотенцами, и поэта везут в психиатрическую лечебницу.

Глава 6. Шизофрения, как и было сказано

С Иваном Бездомным беседует доктор. Поэт очень рад, что его наконец-то готовы выслушать, и излагает ему свою фантастическую историю о консультанте, который знаком с нечистой силой, «пристроил» Берлиоза под трамвай и лично знаком с Понтием Пилатом.

Посреди рассказа Бездомный вспоминает, что необходимо позвонить в милицию, но там не слушают поэта из сумасшедшего дома. Иван пытается бежать из лечебницы, выбив окно, но специальное стекло выдерживает, и Бездомного помещают в палату с диагнозом «шизофрения».

Глава 7. Нехорошая квартирка

Директор московского театра Варьете Степа Лиходеев просыпается с похмелья в своей квартире, которую делит с покойным Берлиозом. У квартиры дурная слава – ходят слухи, что прежние жильцы ее бесследно исчезли и к этому якобы причастна нечистая сила.

Степа видит незнакомца в черном, который утверждает, что Лиходеев назначил ему встречу. Он называет себя профессором черной магии Воландом и желает уточнить детали по заключенному и уже оплаченному контракту на выступления в Варьете, о котором Степа ничего не помнит. Позвонив в театр и подтвердив слова гостя, Лиходеев обнаруживает его уже не одного, а с клетчатым типом в пенсне и огромным говорящим черным котом, который пьет водку. Воланд объявляет Степе, что он в квартире лишний, и вышедший из зеркала низенький рыжеволосый клыкастый субъект по имени Азазелло предлагает «выкинуть его ко всем чертям из Москвы» .

Степа оказывается на берегу моря в незнакомом городе и узнает у прохожего, что это Ялта.

Глава 8. Поединок между профессором и поэтом

К Ивану Бездомному в лечебнице приходят медики во главе с доктором Стравинским. Тот просит Ивана еще раз повторить свою историю и интересуется, что он будет делать, если его отпустят сейчас из лечебницы. Бездомный отвечает, что отправится прямо в милицию докладывать о проклятом консультанте. Стравинский убеждает поэта, что тот слишком расстроен смертью Берлиоза, чтобы вести себя адекватно, и поэтому ему не поверят и сразу вернут в лечебницу. Доктор предлагает Ивану отдохнуть в комфортной палате, а заявление в милицию сформулировать письменно. Поэт соглашается.

Глава 9. Коровьевские штуки

Никанора Ивановича Босого, председателя жилтоварищества в доме на Садовой, где жил Берлиоз, осаждают претенденты на освободившуюся площадь покойного. Босой наведывается в квартиру сам. В запечатанном кабинете Берлиоза сидит субъект, который представляется Коровьевым, переводчиком иностранного артиста Воланда, живущего у Лиходеева по разрешению уехавшего в Ялту хозяина. Он предлагает Босому сдать артисту апартаменты Берлиоза и тут же вручает ему квартплату и взятку.

Никанор Иванович уходит, и Воланд высказывает пожелание, чтобы он больше не появлялся. Коровьев звонит по телефону и сообщает, что председатель жилтоварищества незаконно хранит дома валюту. К Босому приходят с обыском и вместо рублей, которые дал ему Коровьев, находят доллары. Босой арестован.

Глава 10. Вести из Ялты

В кабинете финансового директора Варьете Римского сидят он сам и администратор Варенуха. Они недоумевают, куда пропал Лиходеев. В это время на имя Варенухи приходит срочная телеграмма из Ялты – в местный угрозыск явился некто, утверждающий, что он Степан Лиходеев, и нужно подтверждение его личности. Администратор и финдиректор решают, что это розыгрыш: Лиходеев звонил четыре часа назад из своей квартиры, обещая вскоре приехать в театр, и с тех пор никак не мог из Москвы переместиться в Крым.

Варенуха дозванивается до квартиры Степы, где ему сообщают, что тот уехал за город кататься на машине. Новая версия: «Ялта» – чебуречная, где Лиходеев напился вместе с местным телеграфистом и развлекается, посылая на работу телеграммы.

Римский велит Варенухе отнести телеграммы в милицию. Незнакомый гнусавый голос по телефону приказывает администратору телеграмм никуда не носить, но тот все же отправляется в отделение. По пути на него нападают толстяк, похожий на кота, и низенький клыкастый субъект. Они доставляют свою жертву в квартиру Лиходеева. Последнее, что видит Варенуха – нагая рыжая девица с горящими глазами, которая приближается к нему.

Глава 11. Раздвоение Ивана

Иван Бездомный в лечебнице пытается составить заявление в милицию, но ему никак не удается внятно изложить случившееся. Вдобавок к этому его беспокоит гроза за окном. После успокаивающего укола поэт лежит и разговаривает «в уме» сам с собой. Один из внутренних «собеседников» продолжает волноваться по поводу трагедии с Берлиозом, другой уверен, что вместо паники и погони нужно было вежливо расспросить консультанта подробнее о Пилате и узнать продолжение истории.

Внезапно на балконе за окном палаты Бездомного появляется незнакомый человек.

Глава 12. Черная магия и ее разоблачение

Финдиректор Варьете Римский гадает, куда пропал Варенуха. Он хочет позвонить насчет этого в милицию, но все телефоны в театре оказываются сломаны. В Варьете прибывает Воланд в сопровождении Коровьева и кота.

Конферансье Бенгальский представляет Воланда публике, заявляя, что никакой черной магии, конечно же, не существует, а артист – лишь фокусник-виртуоз. «Сеанс с разоблачением» Воланд начинает с философской беседы с Коровьевым, которого называет Фаготом, о том, что Москва и ее жители сильно изменились внешне, но гораздо важнее вопрос, стали ли они другими внутренне. Бенгальский объясняет залу, что иностранный артист восхищен Москвой и москвичами, но артисты тут же возражают, что ничего такого не говорили.

Коровьев-Фагот показывает фокус с колодой карт, которая обнаруживается в бумажнике одного из зрителей. Скептик, решивший, что этот зритель в сговоре с фокусником, находит в собственном кармане пачку денег. После этого червонцы начинают падать с потолка, и люди ловят их. Конферансье называет происходящее «массовым гипнозом» и уверяет зал, что бумажки ненастоящие, но артисты снова опровергают его слова. Фагот заявляет, что Бенгальский ему надоел, и спрашивает у зрителей, что бы сделать с этим лжецом. Из зала слышно предложение: «Голову ему оторвать!» – и кот отрывает Бенгальскому голову. Зрители жалеют конферансье, Воланд рассуждает вслух, что люди, в общем, остаются прежними, «квартирный вопрос только испортил их» , и велит приставить голову обратно. Бенгальский покидает сцену, и его увозит скорая помощь.

«Таперича, когда этого надоедалу сплавили, давайте откроем дамский магазин!» – произносит Коровьев. На сцене появляются витрины, зеркала и ряды одежды, и начинается обмен старых платьев зрительниц на новые. Когда магазин исчезает, голос из зала требует обещанного разоблачения. В ответ Фагот разоблачает его обладателя – что вчера он был вовсе не на работе, а у любовницы. Сеанс завершается скандалом.

Глава 13. Явление героя

Незнакомец с балкона входит в палату Ивана. Это тоже пациент. При себе у него связка ключей, украденных у фельдшера, но на вопрос, почему он, имея их, не сбежит из лечебницы, гость отвечает, что удирать ему некуда. Он сообщает Бездомному о новом больном, все время твердящем про валюту в вентиляции, и интересуется у поэта, как он сам попал сюда. Узнав, что «из-за Понтия Пилата», требует подробностей и говорит Ивану, что на Патриарших прудах тот встретился с сатаной.

Незнакомца в лечебницу тоже привел Понтий Пилат – гость Ивана написал о нем роман. Он представляется Бездомному «мастером» и в доказательство предъявляет шапочку с буквой М, которую сшила для него некая «она». Далее мастер рассказывает поэту свою историю – как однажды выиграл сто тысяч рублей, бросил работу в музее, снял квартирку в подвале и стал писать роман, а вскоре встретил свою возлюбленную: «Любовь выскочила перед нами, как из-под земли выскакивает убийца в переулке, и поразила нас сразу обоих! Так поражает молния, так поражает финский нож!» . Так же, как самого мастера, его тайная жена полюбила его роман, говоря, что в нем вся ее жизнь. Однако в печать книгу не взяли, а когда отрывок все же был опубликован, рецензии в газетах оказались провальными – критики называли роман «пилатчиной», а автора клеймили «богомазом» и «воинствующим старообрядцем» . Особенно усердствовал некто Латунский, которого любимая мастера обещала убить. Вскоре после этого мастер подружился с поклонником литературы по имени Алоизий Могарыч, который очень не понравился его возлюбленной. Рецензии между тем продолжали выходить, и мастер начал сходить с ума. Он сжег в печи свой роман – вошедшая женщина успела спасти лишь несколько обгоревших листов, – а в ту же ночь его выселили и он попал в лечебницу. Возлюбленную мастер с тех пор не видел.
В соседнюю палату помещают пациента, который жалуется на якобы оторванную голову. Когда шум стихает, Иван спрашивает собеседника, отчего он не дал любимой знать о себе, и тот отвечает, что не хочет сделать ее несчастной: «Бедная женщина. Впрочем, у меня есть надежда, что она забыла меня!» .

Глава 14. Слава петуху!

Финдиректор Варьете Римский из окна видит нескольких дам, с которых посреди улицы вдруг пропала одежда – это незадачливые клиентки магазина Фагота. Он должен сделать несколько звонков по поводу сегодняшних скандалов, но ему запрещает это «развратный женский голос» по телефону.

К полуночи Римский остается в театре один, и тут появляется Варенуха с рассказом о Лиходееве. По его словам, Степа действительно напился в чебуречной «Ялта» с телеграфистом и устроил розыгрыш с телеграммами, а также учинил множество безобразных выходок, оказавшись в итоге в вытрезвителе. Римский начинает замечать, что администратор ведет себя подозрительно – прикрывается от лампы газетой, приобрел привычку причмокивать, странно побледнел, а на шее у него шарф, несмотря на жару. И наконец финдиректор видит, что Варенуха не отбрасывает тени.

Разоблаченный вампир закрывает дверь кабинета изнутри, а через окно проникает рыжая нагая девица. Однако расправиться с Римским эти двое не успевают – раздается петушиный крик. Чудом спасшийся финдиректор, поседевший в одночасье, спешно уезжает в Ленинград.

Глава 15. Сон Никанора Ивановича

Никанор Иванович Босой на все вопросы правоохранителей насчет валюты твердит про нечистую силу, негодяя-переводчика и свою полную непричастность к долларам, найденным у него в вентиляционной системе. Он признаётся: «Брал, но брал нашими советскими!» . Его передают психиатрам. В квартиру №50 отправляется наряд, чтобы проверить слова Босого насчет переводчика, но находит ее пустой, а печати на дверях – целыми.

В лечебнице Никанор Иванович видит сон – его опять допрашивают про доллары, но происходит это в помещении какого-то странного театра, в котором параллельно с концертной программой от зрителей требуют сдавать валюту. Он кричит во сне, его успокаивает фельдшерица.

Крики Босого разбудили его соседей по лечебнице. Когда Иван Бездомный засыпает снова, ему начинает сниться продолжение истории про Пилата.

Глава 16. Казнь

На Лысую гору везут приговоренных к смертной казни, в том числе Иешуа. Место распятия оцеплено: прокуратор опасается, что осужденных попытаются отбить у служителей закона.

Вскоре после распятия зрители покидают гору, не выдержав зноя. Солдаты остаются и страдают от жары. Но на горе притаился еще один человек – это ученик Иешуа, бывший ершалаимский сборщик податей Левий Матвей. Когда смертников везли к месту казни, он хотел добраться до Га-Ноцри и заколоть его украденным в хлебной лавке ножом, избавив от мучительной смерти, но ему это не удалось. Он винит в случившемся с Иешуа себя – оставил учителя одного, не вовремя заболел, – и просит у Господа подарить Га-Ноцри смерть. Однако всевышний не спешит исполнять просьбу, и тогда Левий Матвей начинает роптать и проклинать его. Словно в ответ на богохульства собирается гроза, солдаты покидают холм, а навстречу им на гору поднимается командир когорты в багряной хламиде. По его приказу страдальцев на столбах убивают уколом копья в сердце, велев им славить великодушного прокуратора.

Начинается гроза, холм пустеет. Левий Матвей приближается к столбам и снимает с них все три трупа, после чего похищает тело Иешуа.

Глава 17. Беспокойный день

Бухгалтер Варьете Ласточкин, оставшийся в театре за главного, понятия не имеет, как ему реагировать на слухи, которыми полнится Москва, и что делать с непрекращающимися телефонными звонками и следователями с собакой, которые пришли искать пропавшего Римского. Собака, кстати, ведет себя странно – одновременно злится, боится и воет, как на нечистую силу – и никакой пользы розыску не приносит. Выясняется, что все документы о Воланде в Варьете исчезли – даже афиш не осталось.

Ласточкин отправляется с докладом в комиссию зрелищ и увеселений. Там он обнаруживает, что в кабинете председателя вместо человека сидит пустой костюм и подписывает бумаги. По словам заплаканной секретарши, у ее начальника побывал толстяк, похожий на кота. Бухгалтер решает посетить филиал комиссии – но там некий клетчатый тип в разбитом пенсне организовал кружок хорового пения, сам исчез, а певцы все никак не могут замолчать.

Наконец Ласточкин приезжает в финзрелищный сектор, желая сдать выручку от вчерашнего спектакля. Однако вместо рублей в его портфеле оказывается валюта. Бухгалтера арестовывают.

Глава 18. Неудачливые визитеры

В Москву из Киева прибывает дядя покойного Берлиоза Максим Поплавский. Ему пришла странная телеграмма о смерти родственника, подписанная именем самого Берлиоза. Поплавский хочет претендовать на наследство – жилье в столице.

В квартире племянника Поплавский встречается с Коровьевым, который рыдает и в красках описывает гибель Берлиоза. С Поплавским заговаривает кот, сообщает, что это он дал телеграмму, и требует у гостя паспорт, а затем сообщает ему, что его присутствие на похоронах отменяется. Азазелло выдворяет Поплавского вон, велев ему и не мечтать о квартире в Москве.

Сразу за Поплавским в «нехорошую» квартиру приходит буфетчик Варьете Соков. Воланд озвучивает ему ряд претензий к его работе – брынза зеленая, осетрина «второй свежести», чай «похож на помои». Соков, в свою очередь, жалуется, что червонцы в кассе превратились в резаную бумагу. Воланд и его свита сочувствуют ему и попутно – предрекают гибель от рака печени через девять месяцев, а когда Соков хочет показать им бывшие деньги, бумага снова оказывается червонцами.

Буфетчик мчится к доктору и умоляет его излечить болезнь. Платит за визит он все теми же червонцами, и после его ухода они превращаются в винные этикетки.

Часть вторая

Глава 19. Маргарита

Возлюбленная мастера, Маргарита Николаевна, вовсе не забыла его, и обеспеченная жизнь в особняке мужа ей не мила. В день странных событий с буфетчиком и Поплавским она просыпается с ощущением, что что-то произойдет. Впервые за время разлуки мастер приснился ей, и она идет перебирать связанные с ним реликвии – это его фотопортрет, засушенные розовые лепестки, сберкнижка с остатками его выигрыша и обгорелые страницы романа.

Гуляя по Москве, Маргарита видит похороны Берлиоза. Рядом с ней присаживается маленький, рыжий и с торчащим клыком гражданин и рассказывает ей про украденную кем-то голову покойника, после чего, назвав её по имени, приглашает в гости «к одному очень знатному иностранцу» . Маргарита хочет уйти, но Азазелло цитирует ей вслед строки из романа мастера и намекает, что, согласившись, она может узнать о возлюбленном. Женщина соглашается, и Азазелло вручает ей некий волшебный крем и дает инструкции.

Глава 20. Крем Азазелло

Намазавшись кремом, Маргарита молодеет, хорошеет и приобретает способность летать. «Прости меня и как можно скорее забудь. Я тебя покидаю навек. Не ищи меня, это бесполезно. Я стала ведьмой от горя и бедствий, поразивших меня. Мне пора. Прощай» , – пишет она мужу. Входит ее горничная Наташа, видит ее и узнает про волшебный крем. Маргарите звонит Азазелло и говорит, что пора вылетать – и в комнату врывается ожившая половая щетка. Оседлав ее, Маргарита на глазах у Наташи и соседа снизу Николая Ивановича улетает в окно.

Глава 21. Полет

Маргарита становится невидимой и, летя по ночной Москве, развлекается мелкими шалостями, пугая людей. Но тут она видит роскошный дом, в котором живут литераторы, а среди них – критик Латунский, погубивший мастера. Маргарита через окно проникает в его квартиру и устраивает там погром.

Когда она продолжает полет, ее догоняет Наташа верхом на борове. Выясняется, что домработница натерлась остатками волшебного крема и им же мазнула соседа Николая Ивановича, в результате чего она стала ведьмой, а он – боровом. Искупавшись в ночной реке, Маргарита отправляется назад в Москву на поданном ей летающем автомобиле.

Глава 22. При свечах

В Москве Коровьев провожает Маргариту в «нехорошую» квартиру и рассказывает про ежегодный бал сатаны, на котором она будет королевой, упоминая, что в самой Маргарите течет королевская кровь. Непостижимым образом внутри квартиры помещаются бальные залы, и Коровьев объясняет это использованием пятого измерения.

Воланд лежит в спальне, играя с котом Бегемотом в шахматы, и Гелла натирает мазью его больное колено. Маргарита сменяет Геллу, Воланд расспрашивает гостью, не страдает ли и она чем-нибудь: «Быть может, у вас есть какая-нибудь печаль, отравляющая душу, тоска?» , но Маргарита отвечает отрицательно. До полуночи осталось немного, и ее уводят готовиться к балу.

Глава 23. Великий бал у сатаны

Маргариту купают в крови и розовом масле, надевают на нее регалии королевы и ведут ее к лестнице встречать гостей – давно погибших, но ради бала воскресших на одну ночь преступников: отравителей, сводников, фальшивомонетчиков, убийц, изменников. Среди них – молодая женщина по имени Фрида, чью историю Маргарите рассказывает Коровьев: «Когда она служила в кафе, хозяин как-то ее зазвал в кладовую, а через девять месяцев она родила мальчика, унесла его в лес и засунула ему в рот платок, а потом закопала мальчика в земле. На суде она говорила, что ей нечем кормить ребенка» . С тех пор вот уже 30 лет Фриде каждое утро приносят тот самый платок.

Прием заканчивается, и Маргарита должна облететь залы и уделить внимание гостям. Выходит Воланд, которому Азазелло на блюде подносит голову Берлиоза. Воланд отпускает Берлиоза в небытие, и череп его превращается в чашу. Этот сосуд наполняют кровью застреленного Азазелло барона Майгеля – московского чиновника, единственного живого гостя на балу, в котором Воланд вычислил шпиона. Чашу подносят Маргарите, и она пьет. Бал кончается, всё исчезает и на месте огромного зала оказывается скромная гостиная и приоткрытая дверь в спальню Воланда.

Глава 24. Извлечение мастера

У Маргариты все больше опасений, что награды за присутствие на балу сатаны не будет, но сама напоминать о ней женщина не желает из гордости и даже на прямой вопрос Воланда отвечает, что ей ничего не нужно. «Никогда и ничего не просите! Никогда и ничего, и в особенности у тех, кто сильнее вас. Сами предложат и сами все дадут!» – говорит довольный ею Воланд и предлагает исполнить любое желание Маргариты. Однако вместо решения своей проблемы та требует, чтобы Фриде перестали подавать платок. Воланд говорит, что такую малость королева может сделать и сама, а его предложение остается в силе – и тогда Маргарита наконец желает, чтобы ей «сию же секунду вернули ее любовника, мастера» .

Мастер оказывается перед ней. Воланд, услышав о романе про Пилата, заинтересовывается им. Рукопись, которую сжег мастер, оказывается в руках Воланда совершенно целой – «рукописи не горят» .
Маргарита просит вернуть ее и возлюбленного в его подвал, и чтобы все стало, как было. Мастер настроен скептично: в его квартире давно живут другие, у него нет документов, его будут искать за побег из лечебницы. Все эти проблемы Воланд решает, причем выясняется, что жилплощадь мастера занял его «друг» Могарыч, который написал на него донос, что мастер хранит у себя нелегальную литературу.

Наташу по просьбе ее и Маргариты оставляют ведьмой. Сосед Николай Иванович, которому вернули его облик, требует справку для милиции и жены, что провел ночь на балу у сатаны, и кот тут же ему ее сочиняет. Появляется администратор Варенуха и умоляет отпустить его из вампиров, потому что он не кровожаден.

На прощание Воланд обещает мастеру, что его произведение еще приподнесет ему сюрпризы. Влюбленных отвозят в их подвальную квартирку. Там мастер засыпает, а счастливая Маргарита перечитывает его роман.

Глава 25. Как прокуратор пытался спасти Иуду

Над Ершалаимом бушует гроза. К прокуратору является начальник тайной службы Афраний и докладывает, что казнь свершилась, в городе беспорядков нет и настроения в целом вполне удовлетворительные. Кроме того, он рассказывает о последних часах жизни Иешуа, процитировав при этом слова Га-Ноцри, что «в числе человеческих пороков одним из самых главных он считает трусость» .

Пилат велит Афранию срочно и тайно предать земле тела всех троих казненных и позаботиться о безопасности Иуды из Кириафа, которого, как он якобы слышал, должны зарезать этой ночью «тайные друзья Га-Ноцри». Фактически прокуратор сам прямо сейчас иносказательно заказывает начальнику тайной стражи это убийство.

Глава 26. Погребение

Прокуратор понимает, что упустил сегодня нечто очень важное и никакие приказы этого уже не вернут. Некоторое утешение он находит лишь в общении с любимым псом Бангой.

Афраний тем временем навещает молодую женщину по имени Низа. Вскоре она встречается в городе с влюбленным в нее Иудой из Кириафа, который только что получил от Каифы плату за предательство Иешуа. Она назначает юноше свидание в саду близ Ершалаима. Вместо девушки Иуду встречают там трое мужчин, убивают его ножом и забирают кошелек с тридцатью сребрениками. Один из этих троих – Афраний – возвращается в город, где прокуратор в ожидании отчета забылся сном. В его грезах Иешуа жив и идет с ним рядом по лунной дороге, оба они с удовольствием спорят о нужных и важных вещах, и прокуратор понимает, что, действительно, нет порока хуже трусости – а ведь именно трусость он проявил, побоявшись оправдать философа-вольнодумца в ущерб своей карьере.

Афраний рассказывает, что Иуда мертв, а пакет с серебром и запиской «Возвращаю проклятые деньги» подброшен первосвященнику Каифе. Пилат велит Афранию пустить слух, что Иуда сам покончил с собой. Далее начальник тайной службы сообщает, что тело Иешуа было найдено недалеко от места казни у некого Левия Матвея, который не хотел его отдавать, но узнав, что Га-Ноцри будет похоронен, смирился.

Левия Матвея приводят к прокуратору, который просит его показать пергамент со словами Иешуа. Левий упрекает Пилата в смерти Га-Ноцри, на что тот замечает, что сам Иешуа не винил никого. Бывший сборщик налогов предупреждает, что собирается убить Иуду, но прокуратор сообщает ему, что предатель уже мертв и сделал это он, Пилат.

Глава 27. Конец квартиры №50

В Москве продолжается следствие по делу Воланда, и милиция в очередной раз отправляется в «нехорошую» квартиру, куда ведут все концы. Там обнаруживается говорящий кот с примусом. Он провоцирует перестрелку, которая, однако, обходится без пострадавших. Слышатся голоса Воланда, Коровьева и Азазелло, говорящие, что пора покидать Москву – и кот, извинившись, исчезает, разлив горящий бензин из примуса. Квартира пылает, а из ее окна вылетают четыре силуэта – три мужских и один женский.

В магазин, торгующий за валюту, приходят субъект в клетчатом пиджаке и толстяк с примусом в руках, похожий на кота. Толстяк поедает с витрины мандарины, сельдь и шоколад, а Коровьев призывает народ к протесту против того, что дефицитные товары продают иностранцам за валюту, а не своим – за рубли. При появлении милиции напарники скрываются, устроив предварительно пожар, и перемещаются в ресторан Грибоедова. Скоро загорается и он.

Глава 29. Судьба мастера и Маргариты определена

Воланд и Азазелло беседуют на террасе одного из московских зданий, глядя на город. К ним является Левий Матвей и передает, что «он» – имеется в виду Иешуа – прочел роман мастера и просит Воланда подарить автору и его возлюбленной заслуженный покой. Воланд велит Азазелло «отправляться к ним и все устроить» .

Глава 30. Пора! Пора!

Азазелло навещает мастера и Маргариту в их подвале. Перед этим они ведут разговор о событиях минувшей ночи – мастер до сих пор пытается их осмыслить и убедить Маргариту оставить его и не губить себя с ним, она же абсолютно верит Воланду.

Азазелло поджигает квартиру, и все трое, сев на черных коней, уносятся в небо.

По пути мастер прощается с Бездомным, которого называет учеником, и завещает ему написать продолжение истории о Пилате.

Глава 31. На Воробьевых горах

Азазелло, мастер и Маргарита воссоединяются с Воландом, Коровьевым и Бегемотом. Мастер прощается с городом. «В первые мгновения к сердцу подкралась щемящая грусть, но очень быстро она сменилась сладковатой тревогой, бродячим цыганским волнением. […] Его волнение перешло, как ему показалось, в чувство горькой обиды. Но та была нестойкой, пропала и почему-то сменилась горделивым равнодушием, а оно – предчувствием постоянного покоя» .

Глава 32. Прощание и вечный приют

Приходит ночь, и в свете луны летящие по небу всадники меняют обличье. Коровьев превращается в мрачного рыцаря в фиолетовых доспехах, Азазелло – в пустынного демона-убийцу, Бегемот – в стройного юношу-пажа, «лучшего шута, какой существовал когда-либо в мире» . Своего превращения Маргарита не видит, но мастер на ее глазах обзаводится седой косой и шпорами. Воланд поясняет, что сегодня такая ночь, когда сводятся все счеты. Кроме того, он сообщает мастеру, что Иешуа прочел его роман и отметил, что тот, к сожалению, не окончен.

Перед глазами всадников предстают сидящий в кресле человек и рядом – собака. Понтий Пилат уже две тысячи лет видит один и тот же сон – лунную дорогу, по которой не может пойти. «Свободен! Свободен! Он ждет тебя!» – кричит мастер, отпуская своего героя и завершая роман, и Пилат наконец уходит вместе со своей собакой по лунной дороге туда, где ожидает его Иешуа.

Самого же мастера и его возлюбленную ждет, как и было обещано, покой. «Неужто вы не хотите днем гулять со своею подругой под вишнями, которые начинают зацветать, а вечером слушать музыку Шуберта? Неужели ж вам не будет приятно писать при свечах гусиным пером? Неужели вы не хотите, подобно Фаусту, сидеть над ретортой в надежде, что вам удастся вылепить нового гомункула? Туда, туда. Там ждет уже вас дом и старый слуга, свечи уже горят, а скоро они потухнут, потому что вы немедленно встретите рассвет» , – так описывает его Воланд. «Смотри, вон впереди твой вечный дом, который тебе дали в награду. Я уже вижу венецианское окно и вьющийся виноград, он подымается к самой крыше. Я знаю, что вечером к тебе придут те, кого ты любишь, кем ты интересуешься и кто тебя не встревожит. Они будут тебе играть, они будут петь тебе, ты увидишь, какой свет в комнате, когда горят свечи. Ты будешь засыпать, надевши свой засаленный и вечный колпак, ты будешь засыпать с улыбкой на губах. Сон укрепит тебя, ты станешь рассуждать мудро. А прогнать меня ты уже не сумеешь. Беречь твой сон буду я» , – подхватывает Маргарита. Сам же мастер чувствует, что кто-то отпускает его на свободу, как сам он только что отпустил Пилата.

Эпилог

Следствие по делу Воланда зашло в тупик, и в итоге все странности в Москве объяснили происками шайки гипнотизеров. Варенуха прекратил лгать и хамить, Бенгальский бросил конферанс, предпочтя жить на сбережения, Римский отказался от должности финдиректора Варьете, а его место занял предприимчивый Алоизий Могарыч. Иван Бездомный вышел из лечебницы и стал профессором философии, и лишь по полнолуниям его беспокоят сны о Пилате и Иешуа, мастере и Маргарите.

Заключение

Роман «Мастер и Маргарита» Булгаков изначально замыслил как сатиру о дьяволе под названием «Черный маг» или «Великий канцлер». Но после шести редакций, одну из которых Булгаков собственноручно сжег, получилась книга не столько сатирическая, сколько философская, в которой дьявол в образе загадочного черного мага Воланда стал лишь одним из персонажей. На первое же место вышли мотивы вечной любви, милосердия, поиска правды и торжества справедливости.

Краткого пересказа «Мастера и Маргариты» по главам достаточно лишь для примерного понимания сюжета и основных идей произведения – рекомендуем ознакомиться с полным текстом романа.

Тест по роману

А вы хорошо запомнили краткое содержание произведения Булгакова? Пройдите тест!

Рейтинг пересказа

Средняя оценка: 4.6 . Всего получено оценок: 17740.

Персонаж = Линия сюжета = Репрезентация* = Вина явная и/или обозначенная = Балл наказания = Палач

Берлиоз = литература = 2+3 = конформное лганье, некомпетентность. = 10 = Коровьев**

Бездомный = литература = 5+5 = конформизм, плохой поэт = 4(?) = Воланд**

Лиходеев = Варьете, квартира = 1+1 = служебное несоответствие = 1 = Воланд, Бегемот**

Никанор Иванович = квартира = 2+1 = «выжига и плут» = 4 = Коровьев**

Бенгальский = Варьете = 0+2 = конформное лганье, плохой конферансье = 6 = Бегемот, Коровьев

Варенуха = Варьете = 1+2 = лганье по телефону, лез в дела сатаны = 3 = Азазелло, Бегемот, Гелла

Римский = Варьете = 2+1 = лез в дела сатаны = 8 = Гелла, Варенуха

Бухгалтер Ласточкин = Варьете = 1+0 = вина неизвестна = 4 = ?

Поплавский = квартира = 1+0 = выжига, приставал к сатане = 1 = Азазелло

Буфетчик Соков = Варьете = 1+0 = выжига, приставал к сатане, служебное несоответствие = 6 = Коровьев**

Прохор Петрович = Варьете = 0+1 = служебное несоответствие, чертыхался = 1 = Бегемот

Семплеяров = Варьете = 0+2 = конформное поведение, приставал к сатане = 2-3 = Коровьев

Майгель = полиция = 0+1 = доносчик, приставал к сатане = 9 = Азазелло**, Абадонна

* Репрезентация - индекс внимания, уделенного данному персонажу Булгаковым; первой цифрой указывается количество глав, псвященных персонажу, второй - эпизодов.

** Кара совершена по суду или слову Воланда.

В самом деле, все, кроме бухгалтера и финдиректора, плохие работники. Берлиоз некомпетентен, Бездомный пишет плохие стихи, председатель домкома берет взятки, Семплеяров ничего не может поделать с театральной акустикой (806) и т. д. Даже насчет Майгеля, доносчика, иуды, есть любопытный намек, что его деятельность через месяц должна кончиться (690) - скорее всего, потому, что он, бывший барон, оказался плохим шпионом…

Ласточкину ничего такого предъявить нельзя, равно как и Римскому. Сейчас мы разберем это подробнее, но бухгалтера нельзя даже обвинить в том, что он, подобно Римскому, пытался вмешиваться в дела сатаны.

Обратим внимание на литературную нагрузку, несомую бухгалтером: он демонстратор. Его глазами последовательно показывается пять сцен.

Последняя сцена, в банке, есть то, что он по-настоящему демонстрирует.

В самом деле, там происходит нечто нелепое. Едва Ласточкин говорит служащему, что он из Варьете, как появляется агент НКВД. Бухгалтер предъявляет истинную драгоценность - с точки зрения власти - валюту, за которой идет погоня на протяжении всего романа, - и его почему-то арестовывают! Нелепость очевидная, она с дьявольским хитроумием подчеркивается-маскируется именно игрою с валютой. За ней, за пакетом с гульденами и всем прочим, подсунутым слугами Воланда, остается незамеченным простой факт: бухгалтера ждали в банке, чтобы арестовать за причастность к Варьете. Для тех, кто знает практику МВД, сюжет ясен: за Ласточкиным приехали на службу, не нашли и устроили засаду в банке. Времени хватило, пока он ездил по руководящим учреждениям…

Нагрузка на этого малозаметного персонажа, таким образом, достаточно сложная. Его судьба говорит ясно, что, во-первых, Воланд карает советских служащих отнюдь не за плохую службу; и, во-вторых, стихия арестов, многократно показанная в «московских главах», есть воистину стихия - нечто бессмысленное: хватательный рефлекс власти. (См. ту же тему 497, 534, 641. «Но за что?» - как шепчет сам себе Римский.)

Коллега и непосредственный начальник Ласточкина Римский имеет ту же функцию плюс еще одну: его история показывает почти что напрямую, за что карает Воланд. Соответственно, Римский - заметный персонаж, уступающий по репрезентации только Бездомному.

Всем его описанием категорически отметается предположение, что он может быть наказан за плохую работу. Римский исполняет свой долг безупречно. Нас все время убеждают, что он - человек расторопный и организованный. Это чувствуется уже в его разговоре по телефону с Лиходеевым (498). Он предусмотрителен в делах. «А мне до крайности не нравится эта затея…» - ворчит он об ожидаемом сеансе черной магии (520). Чутье у него выдающееся: «…Финдиректор как будто более похудел и даже постарел, а глаза… утратили свою обычную колючесть и появилась в них не только тревога, но даже как будто печаль» (528).

И ведь это - когда ничего еще не произошло, кроме таинственного перемещения Лиходеева в Ялту! Здесь же Римский делает то, что редкому администратору под силу: диктует телеграмму, одновременно сам записывая свои слова. В главе о сеансе предусмотрительность Римского подчеркивается снова. Испортился телефон: «событие почему-то окончательно потрясло финдиректора» (534). Так и ждешь, что он отменит сеанс, по крайней мере, до возвращения Лиходеева. Но Римский - деловой человек, от ответственности не уклоняющийся. Его ум и чуткость подчеркиваются форсированно: «Чуткий финдиректор нисколько не ошибся» (567); он сравнивается «с сейсмографом любой из лучших станций мира» (570). Затем его характеристику усиливает Варенуха: «Догадался, проклятый! Всегда был смышлен…» (573).

Это педалирование преследует две цели. Кроме уже названной, есть другая: показывается положение безупречного работника в не зависящей от него идеологической ситуации. Оно ужасно. Начальство не станет потом учитывать, что преступников, покалечивших конферансье, несших со сцены неподобное, разбрасывавших государственные кредитные билеты, наводнивших улицу голыми женщинами, - что этих преступников формально выпустил на сцену Лиходеев. Он выпустил - подписав контракт, это верно, - но физически-то выпустил Римский. Оставшись за главного в театре, он не сумел «предотвратить безобразие», не пресек, не остановил, не прекратил! И политическое обвинение, разумеется, будет: как это советские люди бросились на заграничные буржуазные тряпки?! Римский все это понимает: «…Приходилось пить горькую чашу ответственности. …Надо было звонить, сообщать о происшедшем, просить помощи, отвираться, валить все на Лиходеева, выгораживать самого себя и так далее. Тьфу ты дьявол!» (568). (Прошу читателя отметить последние три слова.) Человек, знающий ситуацию 30-х годов, даже не спросит: «Но за что?» - понимая, что выгородить себя Римскому не удастся и ему, пусть сто раз хорошему работнику, не избежать расправы за чужую вину, скорее всего - лагеря.

Если уж схватили бухгалтера, то что говорить о его начальнике, оставшемся за директора театра!

И расправа следует. В финале романа «старенький-престаренький, с трясущейся головой, финдиректор» подает заявление об уходе из Варьете. То есть история кончается именно так, как она должна была кончиться без ведьм и вурдалаков. «Да, его хорошо отделали», как скажет Воланд о Мастере…

Неизбежность такого исхода, очевидная для любого человека, знакомого с «реализмом жизни» того времени, тщательно замаскирована всем строением рассказа о Римском. Абзац о горькой чаше ответственности обрамлен, с одной стороны, скандалом у подъезда Варьете - дамы в сорочках и панталонах, милиция, «развеселые молодые люди в кепках», - а с другой стороны, страшным хулиганским предупреждением по телефону: «Не звони, Римский, никуда, худо будет» (569).

Булгаков систематически навязывает читателю именно этот ответ на вопрос «за что?»: не реагируй, худо будет - ту версию вины Римского, которую мы и зафиксировали в таблице прегрешений. Выключаются телефоны, и междугородный, и московский; предупреждают по телефону Варенуху - в том же хамском тоне: «Варенуха… ты русский язык понимаешь? Не носи никуда телеграммы» (527); потом при избиении в уборной: «А тебя предупредили по телефону, чтобы ты их никуда не носил?» (529). Мы и начинаем считать, будто Римского превратили в «старенького-престаренького» за действия, могущие доставить сатане беспокойство.

Это - подмена. Финансовый директор оказался случайно, поневоле связанным с идеологическим скандалом - в том его вина. Подмена совершенно такая же, как с Варенухой. Избитый и обращенный в вампира якобы за то, что нес телеграммы в НКВД, он получает буффонадное объяснение: «Хамить не надо по телефону. Лгать не надо по телефону. Понятно? Не будете больше этим заниматься?» - совершенно в стиле газетной «критической» сатиры, и Варенуха в том же дурацко-балаганном стиле отвечает: «Истинным… то есть я хочу сказать, ваше ве… сейчас же после обеда…» (708).

Его избили и превратили в «вампира-наводчика» так, как если бы он и в самом деле добрался до НКВД. (Болтовня Азазелло о его вранье, в свою очередь, комментируется «артистом» из «Сна Никанора Ивановича». Арестованного Дунчиля он обвиняет, называя «поразительным охмурялой и вруном» (582).)

Рассудим, зачем нужны были сложные охранительные мероприятия существам, могущим и летать, и исчезать, - демонам? Зачем надо было, к примеру, отбирать портфель с телеграммами у Варенухи (и предварительно предупреждать его, чтобы не носил, т. е. не выполнял приказа Римского и оказался плохим работником)? Без всякого шума и насилия исчезли документы из портфеля Никанора Ивановича, даже копии злополучной переписки с Римским исчезли из ялтинского угрозыска - за тысячу километров от Москвы! Трюки с документами демонстрируются в главе «Извлечение Мастера», причем один из них - совсем ненужный. История болезни Мастера летит в камин, и Коровьев резюмирует: «Нет документа, нет и человека» (705). (Хотя как раз для больниц этот советский лозунг не действует, и Мастера, естественно, «хватаются».)

Во всей истории с Лиходеевым и скандалом в Варьете ничего нельзя скрыть. Лиходеева видели десятки свидетелей в Ялте - дело ясно и без телеграмм и прочего. Скандал с Варьете, несомненно, сразу привлек внимание НКВД к Воланду. Каких разоблачений можно было ждать от бедняги финдиректора, если в свидетелях 2500 человек, среди них - работники милиции, да и мало ли кто еще по должности находился в огромном зале Варьете! Хулиганское стремление к «шито-крыто» Булгаков лукаво придает свите могущественного мага, отнюдь не стремящегося к тайности действий - напротив, поместившего свое тайное имя на театральных афишах (к слову, афиши впоследствии исчезают бесследно со стендов - право, этот фокус куда сложней, чем изъятие телеграмм из портфеля).

Иными словами, все маски, надетые Булгаковым на этот сюжет, им же и приподнимаются: дьяволы обходятся с хорошими работниками точно так, как реальная полиция тех лет. Это сатира - полновесная, щедринская - на святая святых советской системы: идеологическо-полицейский аппарат. И одновременно здесь та же линия, что мы обсуждали в предыдущих главах: не закладывай голову дьяволу власти. Ведь хороший работник, стремящийся соответствовать своим служебным задачам, поневоле втягивается в полицейскую машину. Римский и Варенуха были обязаны информировать НКВД об исчезновении Лиходеева; не так и важно, что они ненавидели бездельника-директора: информировать надо было для спасения своей шкуры. (Последнее можно сказать о Берлиозе и Бездомном при знакомстве с Воландом.)

Итак, мы должны исправить таблицу провинностей. Ласточкин, Римский, Варенуха наказаны за то же, за что и литераторы, - за конформизм, за сотрудничество с «истинным дьяволом».

Сатанинская сущность власти хитроумно демонстрируется историей Варенухи. Только что мы отметили, что его обратили в «вампира-наводчика» - как и поступал НКВД с людьми, попадающими в его орбиту. В таком качестве он расправляется с Римским - он и ведьма Гелла. Так вот, двойная, человеческо-дьявольская сущность ведьмы проясняется для читателя через аналогии с Панночкой из «Вия», а такая же сущность вампира - через рассказ А. К. Толстого «Упырь» . (Разъяснение действительно полезное: не всем известно, что вампиром (упырем, вурдалаком) в мифах становятся, а не рождаются, причем становятся помимо своей воли. Это зараза - вроде инфекционной болезни.)

Рассказ А. К. Толстого заявляет о себе в тот момент, когда Варенуха приходит в кабинет Римского с огромным синяком, «нездоровой бледностью» и шеей, обмотанной кашне. «Если же к этому прибавить… отвратительную манеру присасывать и причмокивать, резкое изменение голоса, ставшего глухим и грубым, вороватость и трусливость в глазах, - можно было смело сказать, что Иван Савельевич Варенуха стал неузнаваем» (572). Прочитав эти строки, читатель, помнящий «Упыря», понимает сразу, что поцелуем Геллы Варенуха был превращен в вурдалака и кашне покрывало след поцелуя-укуса. «…Каким образом узнать упырей? …Они, встречаясь друг с другом, щелкают языком. …Звук, похожий на тот, который производят губами, когда сосут апельсин» .

В другом месте: «…Щелканье старого чиновника обратилось в неопределенное сосание» (с. 16), и еще: «…щелкал и сосал попеременно» (с. 26) - запоминается… Тот же чиновник говорит «грубым голосом» при исполнении, так сказать, обязанностей упыря (с. 58). Поцелуй-укус в шею обыгрывается в рассказе несколько раз; слова Геллы: «Дай-ка я тебя поцелую» - перифраз жеманного лепета ведьмы Пепины: «…Позволь мне дать тебе поцелуй» (с. 49). У героев «Упыря» Булгаков заимствовал и нездоровую бледность Варенухи. Глухой голос и изменение взора взяты из рассказа «Семья вурдалака» , во всех изданиях А. К. Толстого публикуемого рядом с «Упырем».

Следующий признак: «Он не отбрасывает тени!» - отчаянно мысленно вскричал Римский» (573). Это - традиционное качество призрака, описанное, кроме иных мистических произведений, во втором рассказе А. К. Толстого, сопутствующем «Упырю», - «Встрече через триста лет» .

Как обычно, Булгаков озаботился поставить прямую метку. Спасшийся от вурдалаков Римский описывается так: «Седой как снег, без единого черного волоса старик» (575). Сравните: «…Волосы мои седы, глаза мои впалы, я в цвете лет сделался стариком» (с. 36), - говорит герой «Упыря», также чудом спасшийся от кровопийц.

Перебирая в памяти рассказ Толстого, читатель, может быть, и вспомнит, что упыри были обыкновенными людьми: бригадирша и статский советник, т. е. принадлежали к обычному для литературы девятнадцатого века кругу персонажей - такие же литературные обыватели, как финдиректор или администратор в веке двадцатом.

Разумеется, ничто дурное не происходит помимо дьявола. В «Упыре» он фигурирует как «высокий человек в черном домино и в маске» (с. 59), взгляд которого убийственен: «…Из-под черной маски сверкнули на меня невыразимым блеском маленькие белые глаза, и взгляд этот меня пронзил как электрический удар» (с. 49). Это не «настоящий», традиционный черт-соблазнитель, а черт-убийца, являющийся в тот момент, когда люди, ему подчиненные, творят злодеяние.

Глаза, сверкающие убийственным блеском из-под черной маски, - и глаза Абадонны, глаза самой смерти, скрытые под черными очками.

Аналогии работают, по задаче Булгакова, превосходно. Они, с одной стороны, маскируют суть происходящего - что с Римским расправились совершенно таким же путем и с тем же результатом, как если бы расправлялись власти. С другой стороны, та же суть проявляется: расправа над невинным - дело не чисто дьявольское, а человеческое.

Гипотезу о голове, которую не следует закладывать дьяволу власти, можно считать подтвержденной - по первой проверке. Однако появились новые вопросы. Как мы должны теперь понимать роль Воланда? Почему его приближенные творят человеческое зло? Почему они следуют здесь не за судьей Воландом, а за убийцей Абадонной? Наконец, если в романе сатирически переигрываются действия властей, то почему этому перифразу придан суперхулиганский оттенок, почему слуги владыки принимают облик битых, бледных, хриплых городских подонков, исконных врагов власти?

Варенуха Иван Савельевич – администратор Варьете. Вместе с Римским В. дожидается появления исчезнувшего директора Варьете Лиходеева; они получают от него телеграммы из Ялты и пытаются придумать правдоподобные объяснения происходящему. В. звонит на квартиру к Лиходееву, разговаривает с Коро-вьевым, после чего отправляется в ГПУ, чтобы заявить о таинственном исчезновении Лиходеева. В летней уборной около Варьете В. подвергается нападению Бегемота и Азазелло, которые доставляют его в квартину № 50 дома № 302-бис, где В. целует девушка-вампир Гелла. После сеанса черной магии в Варьете В. является в кабинет к Римскому, причем тот замечает, что В. не тот – не отбрасывает тени. Выступая в роли “вампира-наводчика”, В. дожидается Геллу, пытающуюся открыть снаружи окно кабинета; однако крик петуха заставляет их отступить, и В. вылетает в окно. В сцене после бала В. возникает перед Во-ландом и просит отпустить его, т. к. “не может быть вампиром”, поскольку “не кровожадный”. Его просьбу удовлетворяют, но Азазелло наказывает В. впредь не хамить и не лгать по телефону. Впоследствии В. вновь пребывает в должности администратора Варьете, причем “приобретает всеобщую популярность и любовь за свою невероятную отзывчивость и вежливость”.

(Пока оценок нет)

Другие работы по этой теме:

1. Гелла – служанка Воланда, ведьма-вампир. Шрам на ее шее напоминает о гетевской Гретхен, казненной за детоубийство, которую Фауст видит во время Вальпургиевой ночи. Имя героини...
2. Бегемот – один из подручных Воланда, предстающий в образе огромного черного кота. В Библии бегемот приводится как пример непостижимости божественного творения; в то же время...
3. Иван Бездомный (Понырев Иван Николаевич, Иван, Иванушка) – поэт, затем профессор Института истории и философии. В образе персонажа существенно “сказочное” начало (ср.: Иванушка-дурачок). Псевдоним “Бездомный”...
4. Маргарита (Маргарита Николаевна) – главная героиня романа. Несомненна прототипическая связь с Е. С. Булгаковой – третьей женой писателя. Ассоциации с гетевской Гретхен имеют, скорее, поверхностный...