В Петербурге, в Государственном Эрмитаже, начала работу выставка «Ансельм Кифер − Велимиру Хлебникову». Знаменитый немецкий современный художник впервые выставляется в России и выставляется с тем, что создавал специально для Эрмитажа. Председателю земного шара посвящаются тридцать крупных полотен. В каждом при всем их внешнем сходстве − особое послание зрителю. И особый знак − мелькающая всюду подводная лодка образца Второй мировой, ржавым пятном притягивающая к себе взгляд. Образ роковой, напоминающий о мрачных пророчествах поэта Хлебникова, сбывшихся, когда пророка уже не было.

Ради Ансельма Кифера Эрмитаж изменил облик одного из самых больших залов − Николаевского. Теперь, поднимаясь по Иорданской лестнице, посетитель попадает в принципиально иное пространство. Колонны и пышный декор по самые капители закрыты белыми фальшстенами. Образованы три зоны, где и размещены тридцать осенних пейзажей. Посвящение немецкого художника Ансельма Кифера русскому поэту Велимиру Хлебникову, человеку, предвидевшему события XX века, от человека, их пережившего.

Родившийся под последними бомбежками Второй мировой Ансельм Кифер впитал в себя настроения послевоенного поколения - осознание великой вины, раскаяние за убийства, концлагеря и холокост. На фоне всего этого у Кифера возник интерес к каббале, мистике, алхимии и творчеству Велимира Хлебникова. Знакомство с произведениями Председателя земного шара стало для художника чуть ли не озарением.

«Для Кифера Хлебников важен скорее как мистик, как нумеролог, как человек, который предсказал и предвидел революцию. Как вы знаете, в 1912 году Хлебников предсказал революцию на основании своих нумерологических подсчетов», − пояснил заведующий Отделом современного искусства Эрмитажа Дмитрий Озерков.

Среди идей Хлебникова, которыми вдохновился Кифер, − расчеты самых фатальных морских битв на Земле. Русский поэт высчитал, что они происходят каждые 317 лет. Тема пучины и утлых суденышек повторяется из картины в картину.

«Всюду эти лодки, корабли, образы морской стихии, которая поглощает и порождает эти корабли. Соответственно, остатки каких-то войн былых - речь идет об этом», − добавил Дмитрий Озерков.

Интернет полон роликов, на которых художник, как демиург, создающий мир, наносит на холст краски, эмульсии, свинец, дерево, землю и даже продукты электролиза, как отсекает лишнее огромным мачете. Эту выставку в Эрмитаже он монтировал сам. Сам углем написал название над каждой картиной и уехал, не дождавшись открытия. Демиург создал свой мир. И удалился. Живите!

Выставка современное искусство

В Николаевском зале Зимнего дворца открылась первая в России персональная выставка одного из немногих живых классиков современного искусства — великого немецкого художника Ансельма Кифера. Экспозиция "Ансельм Кифер — Велимиру Хлебникову. Судьбы народов" организована Государственным Эрмитажем совместно с Galerie Thaddaeus Ropac (Лондон / Париж / Зальцбург) в сотрудничестве с самим художником. Главную выставку сезона смотрела Кира Долинина.

Если бы художника Ансельма Кифера не было, его надо было бы выдумать. Хотя бы для того, чтобы он сделал эту выставку. Потому что если она не убедит российского зрителя в том, что современное искусство не пугало и не повод для гламурного селфи, а плоть от плоти искусства классического, что формальные упражнения не меняют сущности визуального восприятия, что искусство это требует работы мысли и чувств, но и отдает сторицей, то я уж и не знаю, что тогда убедит. Кифер — это не про красоту и позитив, не про гладкую поверхность холста и "тончайшее прикосновение кисти", это про боль, кровь, землю, войну, смерть, память и дух человеческий. Но прежде всего — это о живописи. Той живописи, границы которой модернизм проверял на прочность почти столетие, размыл почти до полного растворения и которая снова и снова находила себе выход. Кифер в этом ряду — один из последних могикан, каждый холст которого настаивает на праве живописи быть главным из искусств.

Огромный бальный Николаевский зал, самое престижное и парадное выставочное помещение музея, отдано Киферу с потрохами. Колонны, зеркала и окна скрыты фальшстенами истовой белизны. Три почти одинаковых объема с широкими дверными проемами несут гостя выставки в замедленном почти до нуля ритме стоячей воды. Пятиметровые холсты, которым отдано по стене, и двухметровые, скомпонованные в композиции по четыре или шесть, все заставляют смотреть на себя с почтительного расстояния.

Хлебниковский цикл Кифера — это пейзажи. Это то время года, когда все лысо и печально, мокрые ветки деревьев сплетаются черной вязью, дороги больше походят на гати, поля голы, а птицы голодны. Так бывает ранней весной и поздней осенью, Кифер выбирает второе: кое-где еще остались сухие желтые листья. Мое описание сознательно отсылает читателя к классическому русскому пейзажу второй половины XIX века, когда такие вот виды писал Левитан. Однако ассоциативный ряд из русской культуры (а имя Хлебникова в названии выставки дает нам право играть на этом поле смело) логичнее было бы продолжить. И вглубь — такую безнадежную распутицу задолго до Левитана писал "гениальный мальчик" Федор Васильев. И ближе к нам — в этих пейзажах и Блок, и Первая со Второй мировые войны, и "пыль да туман". Киферовским пейзажам не мешают оставаться пейзажами ни текст в картине (часто названия и даже входящие в них математические расчеты написаны прямо маслом по маслу), ни скульптурные вкрапления (так, например, открытая книга, частый образ у Кифера, парит над заводью в картине "Дух над водою"; или вот ржавая кровать с порванной сеткой, ощерившейся похуже колючей проволоки, в многометровой композиции "Велимиру Хлебникову. Новое учение о войне. Судьбы народов"). И уж точно ничто не мешает работам Кифера оставаться чистой живописью — сколько бы килограммов свинца, шеллака, металла, дерева и даже "продукта электролиза" не было бы вмазано в краску. Почти доходящая до вожделенной ранними авангардистами трехмерности, эта живопись верна себе.

Выставка в Эрмитаже — персональное посвящение одного художника другому. С текстами Велимира Хлебникова Кифер встретился в 1970-х, из всего корпуса более внятной и удобоваримой на немецком, естественно, была проза, и нумерологические выкладки "Председателя земного шара" не один раз занимали мысли и руки художника. Нынешняя хлебниковская сюита сделана специально для эрмитажной выставки в последние два года, хотя многие мотивы уже встречались в более ранних сериях Кифера. Однако как бы ни было соблазнительно сделать из великого немца русского душою (тем более что сам Кифер в Петербурге на открытой лекции брякнул нечто подобное), все-таки сумрачный германский гений тут первичен. Родившийся за пару месяцев до падения Берлина Кифер — из того послевоенного поколения, которое учило немецкое искусство говорить, после того как говорить стало невозможно. Холокост, сожженные книги, уничтоженные миллионы людей и попытка уничтожить мысль, вина нации, оскверненная земля — основные темы Кифера. Хлебников, предсказавший ход истории, его "новое учение о войне", его позиция художника как верховного лица, его звуковые игры с отдельными буквами — все это преобразовано у Кифера в разговор о фатуме, духе и мертвых кораблях. Последние скользят, висят, падают, умирают в пространстве картин, тяжестью своих металлических остовов переводя лирический пейзаж на язык большой метафизики. Кому, как не немцам, это всегда удавалось лучше всех?

Один из самых ярких художников современности, Ансельм Кифер не любит комментировать свои работы. Во время прошлогодней выставки в Эрмитаже он лично занимался монтажом своих полотен, но покинул Петербург ещё до открытия экспозиции.

Никаких развёрнутых комментариев мастера: по его утверждению, картины должны говорить со зрителем сами, без посредников.

Работы Кифера уже сейчас находятся в постоянной экспозиции Лувра. Он единственный из ныне живущих деятелей искусства, кто удостоен такой чести. Впрочем, заслуженно. Немецкий художник и скульптор уже сказал своё веское слово в современном искусстве.

И это не эпатаж, столь характерный для современности, - его работы искренни, в них чувствуются неподдельные и яркие впечатления. Полотно, купленное Эрмитажем, - яркое тому подтверждение.

Выставка прошлого года называлась «Ансельм Кифер - Велимиру Хлебникову: Судьбы народов». Посвящение русскому поэту выглядело условно. Кифер русского языка не знает, читать великого футуриста в оригинале он не мог. А поэзия непереводима. Тем более поэзия авангардистов.

Самую известную строчку Хлебникова, «Крылышкуя золотописьмом тончайших жил...» , перевести на любой язык, мягко говоря, непросто.

Но Кифера, прежде всего, интересовала не сущность поэзии, а её исторические темы: война и революция. К теме войны Кифер обращается постоянно - недаром же он родился в Германии в 1945 году, за два месяца до окончания сражений в Европе. Вот и встречаем мы на его полотнах безжизненные реки, дороги, ведущие в никуда, а ещё (как тут не вспомнить ) подсолнухи, только подсолнухи мёртвые, чёрные, высушенные. А под этими огромными неживыми цветами - бездыханный труп. Мрачно, но на радость Кифер и не претендует. Война вообще не радостное дело.

Прежде всего, в работах художника нас поражает техника. Они объёмные. Они как будто врываются к нам из другого мира и стремятся слиться с нашей реальностью. И это достигается не только при помощи инсталляции (книга на картине «Дух над водой» - не нарисованная, а настоящая), но и при помощи живописной техники. Крупные, жирные мазки буквально выпирают с полотна.

Сразу видно, что по образованию Ансельм Кифер филолог. Символика текста, интертекстуальность, связь с литературой играют в его полотнах одну из главных ролей. Не случайно на той же картине «Дух над водой» мы видим книгу вместо духа. И как тут не вспомнить начало Евангелия от Иоанна:

«В начале было слово, и слово было у Бога, и слово было Бог...»

Полотно кажется светлым. Есть только одно но: по центру книги расплывается кровавое пятно. Из слова родился мир, но из слова родилось и страдание этого мира. Из слова родилась война.

Велимир Хлебников в своих подсчётах пришёл к выводу, что судьбоносные сражения на суше и на море повторяются раз в 317 лет. Сомнительное, но, бесспорно, поэтическое утверждение.

Для своей выставки прошлого года Кифер выбрал тему морских сражений: почти на всех полотнах можно было увидеть военные суда. По сравнению с окружающим пейзажем они кажутся очень маленькими, почти незаметными. Но вокруг этих мелких кораблей разрастаются огромные тёмные пятна. Война не рождает на свет ничего, кроме смерти и страдания. Но первопричиной всего было слово.

Многие произведения Ансельма Кифера говорят о том, как люди не умеют ценить силу слов, как они не видят, что одна неудачная фраза может дать миру столько боли, что он её просто не выдержит и сломается. Да, мир Кифера - это сломанный мир, сломанный мир ребёнка, самые яркие впечатления которого возникли на руинах послевоенной Германии.

Это очень нужно увидеть сегодня, когда большая часть представлений человека о войне сводится к компьютерным играм.

«Ансельм Кифер — Велимиру Хлебникову. Судьбы народов» — это первая в России большая и полноценная выставка мастера, завоевавшего всемирную славу в конце 1980-х годов. Благодаря Киферу и другим немецким неоэкспрессионистам в современное искусство, прервав господство чистого концептуализма, возвратилась живопись. Тридцать работ — итог девятилетних переговоров Эрмитажа и Ансельма Кифера. Первоначальный живописный цикл с таким названием был создан художником в 2004-2010 годах, демонстрировался в США и Британии, а одна из работ была продана на аукционе Phillips за $3,2 млн (при эстимейте $500-800 тыс.). Все картины, показываемые в Эрмитаже, написаны Кифером в 2016 году.

Экспозиционное решение выставки очень сдержанно и в то же время радикально. Самый большой зал Зимнего дворца — Николаевский, традиционно принимающий главные временные выставки, превращен почти что в галерейный «белый куб». Три примерно равных нейтральных объема принимают живопись Кифера, а пышный архитектурный декор спрятан под фальшстенами на всю высоту колонн, чьи капители стали едва заметны. Сверху над проемами, членящими экспозицию, художник от руки написал углем ее название. Пространство не смотрится клаустрофобическим, наоборот, в нем много воздуха, а роль окон (подтверждая известную реалистическую метафору) выполняют грандиозные холсты Кифера, висящие на стене, обращенной к Неве: «Дух над водою» размером 4х5,5 м и «Без названия» размером 5х7 м. В обеих этих работах композиционный центр занимает свинцовая книга. Эта живопись не просто трехмерна — иногда она становится почти иллюзорной. В перечислении техник и материалов на этикетках есть холст, масло, акрил, эмульсия, шеллак, свинец и продукты электролиза, все работы свидетельствуют об энергичном творческом воздействии. При этом Кифер характеризует себя как «очень старомодного художника» и говорит: «Я делаю все сам».

Проведя в Петербурге почти неделю перед открытием, Кифер уехал, не дожидаясь вернисажа. По верному замечанию куратора выставки и руководителя отдела современного искусства Эрмитажа Дмитрия Озеркова, сказав все своим искусством и сделав выставку, художник удаляется, никем не замеченный, через заднюю дверь, оставляя зрителя наедине с живописью.

Картины, показанные в Эрмитаже, можно с уверенностью отнести к пейзажному жанру. Во время публичного диалога между Ансельмом Кифером и Дмитрием Озерковым на сцене Эрмитажного театра 27 мая художник произнес: «Я посмотрел сейчас свою выставку и подумал: я же русский художник!»

Проект «Ансельм Кифер - Велимиру Хлебникову» создан специально для Эрмитажа и города, ставшего колыбелью революции. Получилась выставка из 30 полотен о загадочном числе 317, главных морских сражениях мировой истории, философе Якобе Бёме и утраченных иллюзиях. Интерес мистика Кифера к судьбе Председателя земного шара Хлебникова, предсказавшего русскую революцию, закономерен

Ансельм Кифер. Дух над водою. 2016-2017

Первый в России персональный показ Ансельма Кифера (р. 1945) проходит в Эрмитаже — универсальном музее, который, обладая огромной коллекцией, ищет возможности ее тематического расширения, будь то немецкий экспрессионизм или же традиционное африканское искусство. Многолетняя программа «Эрмитаж 20/21» придумана для того, чтобы не упустить современность, представляя действующих художников и по возможности пополняя свою коллекцию. Кифер — универсальный мастер. В своем творчестве он оперирует мировой культурой — здесь и немецкая история, и религиозная мистика, античная поэзия, месопотамские мифы...

Кифера показывают много и постоянно. Он единственный из ныне живущих художников представлен в основной экспозиции Лувра. Его персональные выставки состоялись в Кунстхалле в Дюссельдорфе, Музее современного искусства (МоМА) в Нью-Йорке, Музее Гуггенхайма в Бильбао. Он регулярный участник Венецианской биеннале. В прошлом году грандиозная ретроспектива художника была показана в Центре Помпиду в Париже. Его персональные выставки открываются по миру ежемесячно (только что в Музее Родена открылась выставка «Кифер и Роден»).

Дмитрий Озерков
Заведующий отделом современного искусства Государственного Эрмитажа, куратор выставки

Что значит посвящение поэту? Это признание заслуг или вызов на турнир? Что это за послание через век, произносимое в сердце города, где Велимир Хлебников провел столь важные для себя годы? Зрителю остается предполагать мистический жест, стремление выпарить целое столетие в целях получения концентрированной эссенции. Чего? Меры мира. На выставке представлена новейшая серия работ Ансельма Кифера, развивающая все его мотивы, связанные с Хлебниковым. Сухие песчаные пейзажи наполняются в них влагой, зарастают лесами, заливаются гладью озер. Возникает ощущение, что эти виды приобретают русское измерение, а корабли — российскую приписку. Хотя написаны полотна на основе немецких ландшафтов, в них звучит мотив заезженной дорожной колеи в его российской неизбывности, как во «Владимирке» Исаака Левитана. На первый взгляд кажется, что их переполняет чувство обреченности, как в «Оттепели» Федора Васильева или «Распутице» Алексея Саврасова. Но есть в этой последней серии Кифера один мотив, который ранее, кажется, отсутствовал. Это спускающийся сверху некий мощный черный пласт, словно поглощающий изображение. На подтопленный пейзаж, на бетонные города, на корабль словно надвигаются и обрушиваются почерневшие небеса. Часто Кифер использует здесь свинец, обработав его технологически сложным способом.

Корабли Кифера безнадежно запутались в этих стремительно чернеющих лесах и дорогах. Кажется, их судьба — застрять здесь навечно, став темно-бурой частью равнин, состоящих, возможно, из неразличимых остатков точно таких же кораблей, которые каждые 317 лет бесконечной истории попадают на мистическое дно. Сражения уже завершились или еще предстоят через 317 лет, а железные остовы словно зависли во времени, идущем своим чудовищным чередом.

Воспринимает ли Кифер всерьез теорию о 317 годах? Стремление разложить мир на мельчайшие элементы ему, кажется, не должно быть близко. Мне представляется, что для его пейзажей важно, скорее, хлебниковское стремление расширить пространство, чтобы тем самым суметь ухватить законы времени. Важна хлебниковская теория целиком как единая смелая система знаний, как вера в человеческую способность постоянно осмыслять себя в динамике изменений, как гуманистическое умение следить за собой со стороны, как обет культуры.

Обязательными в разговоре об Ансельме Кифере являются драматические обстоятельства его появления на свет весной 1945 года в подвале во время бомбежки союзниками небольшого немецкого городка Донауэшинген. Детство художника прошло среди руин, которые через десятилетия станут центральным объектом его творчества. «Для кого-то руины — это конец, но если есть руины, то всегда можно начать сначала», — позже заметил Кифер.

Ансельм Кифер за работой. 2014 г.

В 1969 году художник становится известным в ФРГ после показа серии фотографий «Оккупация», затрагивающих болезненную тему Третьего рейха. Кифер убежден, что табуирование темы нацизма не позволит понять причин его появления. Через несколько лет, после подробного художественного исследования германской средневековой мифологии, Кифер создает картину «Немецкие духовные герои». В комнате, крепко сколоченной из деревянного бруса, нет никого. Пустота, исчезновение становятся еще одним важным мотивом для художника.

К 1981 году относится самая известная работа Кифера — «Интерьер», изображающая обгоревшую рейхсканцелярию. К тому же времени принадлежат пронзительные картины на тему холокоста — о немке «Маргарите», соломенные косы которой поедает огонь, и еврейке «Суламифь», волосы которой стали пеплом.

В 1985 году художник купил снятые с Кельнского собора обветшавшие листы свинцовой кровли. Этот материал наряду c пылью, глиной, соломой, засушенными цветами становится важной составной частью картин и объектов Кифера. Свинец — главный материал средневековых алхимиков, которые пытались превратить его в золото. Кифер превращает этот металл в золото современного искусства.

Свинцовый самолет «Меланхолия», посвященный знаменитой гравюре Альбрехта Дюрера, никогда не взлетит. Восприятию современного человека, привыкшего к путешествиям, образ такого самолета скажет гораздо больше, чем изображение дюреровского крылатого гения, с досадой взирающего на Сатурн — планету меланхоликов и алхимиков.

Объект «Высшая жрица» состоит из двух шкафов свинцовых книг, которые Кифер назвал «Тигр» и «Евфрат», обозначив свой интерес к Междуречью, к истокам индоевропейской культуры, когда люди впервые стали задавать вопросы о себе и другом, о человеке и боге и его возможных воплощениях.

В 2004 году Кифер создал огромную инсталляцию «Семь небесных дворцов» для постоянного показа в выставочном центре «Ангар Бикокка» в Милане. Художник возвращается к теме руин, которая, как и ранее, остается метафорой не только разрушения, но и возможного начала чего-то нового. Через три года другой вариант руин он показал на первой выставке Monumenta (избранным мировым художникам дается возможность осуществить свои самые грандиозные проекты в Гран-пале) в Париже, где живет последние четверть века. Но самые многочисленные «руины» находятся на юге Франции — там Кифер построил творческую лабораторию, купив территорию бывшей промышленной зоны.

Ансельм Кифер. 1770 Чесме 1770 - 915 = 819 Норманны во Франции. 2016-2017

Общество мертвых поэтов: Любимые стихи кифера как главный источник вдохновения

Вообще-то любимый поэт Ансельма Кифера не Велимир Хлебников, но Пауль Целан. Его с Кифером сближает травма, нанесенная Второй мировой. Художнику (совсем как другому важному теперь персонажу нашего культурного пантеона — прозаику Винфриду Георгу Максу Зебальду) она досталась «по наследству», а вот поэт, арестованный, депортированный и потерявший родственников в концлагерях, с этой травмой не справился — прыгнул в Сену.

Целана и Кифера сближает масштаб — умение несколькими жестами, линиями, пятнами, словами вызвать из пустоты целую вселенную. Иногда достаточно фразы, чтобы соткалась картина. «Монах волосатыми пальцами книгу раскроет: сентябрь…» Подобно Киферу, Целан занозист и летуч, техника его фактурна уже на уровне синтаксиса: театр впечатления и послевкусия существует только здесь, сейчас; кажется невозможным перенести его без потерь в другое помещение.

«Крылышкуя злотописьмом тончайших жил», Кифер, совсем как Целан, необычайно точен. Шероховатости и изгибы работ его, казалось бы, произвольны, но настолько убедительны, что кажутся слитком природы. Теперь, когда они сделаны, даже странно, что их не было раньше. Подобным обаянием подлинности, кстати, обладает и Хлебников с его мускусной силой, астраханской полынной степью, клочками рукописей из грязной наволочки, тоже ведь вполне способной оказаться киферовским объектом.

Хлебникова иногда хочется сравнить с художником-акционистом. Обрывки бумаг, собранных за ним другими, есть не что иное, как документация перформанса длиною в жизнь: пепел непрерывного интеллектуального напряжения, шорох формулирования и гениальных озарений, внезапно прорывающих невнятное бормотание фактурного фона. «Золы угасшъй прах».

В том-то и дело, что стихи никогда не были для Хлебникова самоцелью, но стенограммой горения, углями отработанного смысла, пережитых предчувствий. Из-за чего чаще всего в текстах своих Хлебников демонстративно угловат — совсем как Кифер, намеренно коллекционирующий исключения из правил. Сухие подсолнухи. Ржавую медь. Гниющий бетон, осколки стекла, хрупкую древесную рухлядь, изъеденную короедом.

Если Целан в «Фуге смерти» предлагает Киферу копать могилы в небе, «там, где нет пустоты», Хлебников, самоназначивший себя «Председателем земного шара», выводит художника на вполне планетный простор, пахнущий луговыми травами, прелью да сухостоем.

Пауль Целан, кстати, переводил не только Велимира Хлебникова, но и, к примеру, Осипа Мандельштама — двух самых метафизических русских поэтов, на мотивы которых Кифер сделал едва ли не самые пронзительные работы. Кажется важным и крайне символическим, что русскую поэзию он знает именно по целановским переводам.

Точно определил место этого художника крупнейший современный немецкий философ Петер Слотердайк: «У искусства Кифера есть своя, особенная пространственность, равно удаленная как от ужасающего, так и от декоративного».

Действительно, один из лидеров сегодняшнего арт-мира, алхимик, каббалист и отшельник, сторонится названных мыслителем двух констант современного искусства. Он живет в своем замке — промзоне, редко дает интервью и не мелькает на обложках глянцевых изданий.

Проект «Ансельм Кифер — Велимиру Хлебникову» посвящен 100-летию русской революции. Устойчивая популярность левой идеологии в мире показывает, что маяки 1917 года не только не погасли, но и светят с новой силой. Давний интерес Кифера, работающего с мистической философией, к судьбе Председателя земного шара Хлебникова, предсказавшего русскую революцию, тоже закономерен.

Велимир Хлебников в 1915 г. Фото

Ансельм Кифер вошел в список современных художников, которых петербургский музей намеревался показать персонально, около десяти лет назад, со времени запуска проекта «Эрмитаж 20/21». В 2013 году на выставке немецкого искусства из собрания Джорджа Эконому была огромная картина Кифера «Темпельхоф» — изображение интерьера опустевшего берлинского аэропорта с многочисленными отсылками к мировой истории ХХ века. Тогда стало очевидно, что Кифер — эрмитажный художник не только по смыслам, но и чисто визуально. Но, чтобы подготовить его выставку, потребовалось несколько лет.

Эрмитаж сразу отказался от идеи ретроспективы. Музею была нужна выставка, созданная специально для него, состоящая из новых работ. И тогда летом 2016 года Кифера, который никогда прежде не бывал в России, пригласили в Северную столицу. Этот визит не афишировался, художнику показали не только музей и парадный Петербург, но и его задворки, в том числе провели по дворам-колодцам и по одному из маршрутов по городским крышам.

Впрочем, оцинкованные кровли доходных домов имени Федора Достоевского совсем не средневековый свинец Кельнского собора. Идея выставки появилась, когда Кифер заговорил о давнем знакомстве с творчеством русского поэта-футуриста Велимира Хлебникова.

Владимир Маяковский. Велимир Хлебников. 1913. Рисунок

В прозаическом тексте 1912 года «Учитель и ученик» Хлебников писал об открытых им законах исторического времени. Между крупнейшими морскими сражениями, между революциями, менявшими общественный строй, проходило 317 лет. Хлебников предсказывает падение Российской империи в 1917 году. На этот текст обратили внимание только после революции. Поэтому он был переведен на европейские языки и стал известен мыслящей публике.

Кифер сделал несколько проектов, связанных с русским поэтом. Самый большой, из почти 500 объектов — «Велимир Хлебников. Судьбы народов. Новая теория войны» — был показан в 2014 году в Королевской академии художеств в Лондоне.

В итоге для Эрмитажа художник решил создать картины, посвященные морским сражениям (например, «Чесма»), брошенным боевым кораблям («Морские сражения Велимира Хлебникова»). С общим посвящением великому русскому поэту в названии выставки все полотна оказываются русскими пейзажами на тему русской революции.

Государственный Эрмитаж
Ансельм Кифер — Велимиру Хлебникову. Судьбы народов
30 мая - 3 сентября