Эрнст Теодор Амадей Гофман… В этом имени есть что-то магическое. Его всегда произносят полностью, и оно как будто окружено тёмным гофрированным воротником с огненными отблесками.
Впрочем, так и должно быть, потому что на самом деле Гофман был волшебник.
Да-да, не просто сказочник, как братья Гримм или Перро, а самый настоящий волшебник.
Судите сами, ведь только истинный маг может творить чудеса и сказки… из ничего. Из бронзовой дверной ручки с ухмыляющейся рожей, из щипцов для орехов и хриплого боя старых часов; из шума ветра в листве и ночного пения котов на крыше. Правда, Гофман не носил чёрной мантии с таинственными знаками, а ходил в поношенном коричневом фраке и вместо волшебной палочки использовал гусиное перо.
Волшебники родятся, где и когда им вздумается. Эрнст Теодор Вильгельм (как вначале его звали) явился на свет в славном городе Кёнигсберге в день Святого Иоанна Златоуста в семье юриста.
Наверное, он поступил опрометчиво, ибо ничто так не сопротивляется волшебству, как законы и право.
И вот юноша, который с самого раннего детства больше всего на свете любил музыку (и даже взял себе имя Амадей в честь Моцарта), играл на фортепьяно, скрипке, органе, пел, рисовал и сочинял стихи, - этот юноша должен был, как и все его предки, стать чиновником.
Юный Гофман покорился, окончил университет и много лет служил в разных судебных ведомствах. Он скитался по городам Пруссии и Польши (которая тогда тоже была прусской), чихал в пыльных архивах, зевал на заседаниях суда и рисовал карикатуры на членов судейской коллегии на полях протоколов.
Не раз злополучный юрист пробовал бросить службу, но это ни к чему не приводило. Отправившись в Берлин попытать счастья как художник и музыкант, он едва не умер с голоду. В маленьком городе Бамберге Гофману довелось быть композитором и дирижёром, режиссёром и декоратором в театре; писать статьи и рецензии для «Всеобщей музыкальной газеты»; давать уроки музыки и даже участвовать в продаже нот и роялей! Но ни славы, ни денег это ему не прибавляло. Иногда, сидя у окна в своей крошечной комнатке под самой крышей и глядя в ночное небо, он думал, что дела в театре никогда не пойдут на лад; что Юлия Марк, его ученица, поёт как ангел, а он некрасив, беден и несвободен; и вообще жизнь не удалась…
Юльхен скоро выдали замуж за глупого, но богатого коммерсанта и увезли навсегда.
Гофман покинул опостылевший Бамберг и уехал сначала в Дрезден, потом в Лейпциг, чуть не был убит бомбой во время одной из последних наполеоновских битв и наконец…
То ли судьба над ним сжалилась, то ли помог святой покровитель Иоанн Златоуст, но однажды незадачливый капельмейстер взял перо, обмакнул его в чернильницу и…
Тут-то и зазвенели хрустальные колокольчики, зашептались в листве золотисто-зелёные змейки и была написана сказка «Золотой горшок» (1814).
А Гофман наконец-то обрёл самого себя и свою волшебную страну. Правда, кое-какие гости из этой страны навещали его и раньше («Кавалер Глюк», 1809).
Чудесных историй вскоре набралось много, из них составился сборник под названием «Фантазии в манере Калло» (1814-1815). Книжка имела успех, и автор сразу стал знаменитым.
«Я похож на детей, родившихся в воскресенье: они видят то, что не видно другим людям» . Сказки и новеллы Гофмана могли быть смешными и страшными, светлыми и зловещими, но фантастическое в них возникало неожиданно, из самых обыденных вещей, из самой жизни. В этом и был великий секрет, о котором первым догадался Гофман.
Слава его росла, а денег всё не было. И вот писатель снова вынужден надеть мундир советника юстиции, теперь уже в Берлине.
Тоска одолевала его в этой «человеческой пустыне» , но всё же именно здесь были написаны почти все его лучшие книги: «Щелкунчик и мышиный король» (1816), «Крошка Цахес» (1819), «Ночные рассказы» (очень страшные), «Принцесса Брамбилла» (1820), «Житейские воззрения кота Мурра» и многое другое.
Постепенно сложился и круг друзей - таких же фантазёров-романтиков, как и сам Гофман. Их весёлые и серьёзные беседы об искусстве, о тайнах человеческой души и прочих предметах воплотились в четырёхтомный цикл «Серапионовы братья» (1819-1821).
Гофман был полон замыслов, служба не слишком его обременяла, и всё было бы хорошо, да только… «Чёрт на всё может положить свой хвост» .
Советник Гофман как член апелляционного суда заступился за несправедливо обвинённого человека, вызвав гнев полицей-директора фон Камптца. Мало того, дерзкий писатель изобразил этого достойного деятеля прусского государства в повести «Повелитель блох» (1822) под видом тайного советника Кнаррпанти, который сначала арестовывал преступника, а потом подбирал ему подходящее преступление. Фон Камптц в ярости пожаловался королю и приказал изъять рукопись повести. Против Гофмана возбудили судебное дело, и только хлопоты друзей и тяжёлая болезнь избавили его от преследования.
Он был почти полностью парализован, но до конца не терял надежды. Последним чудом был рассказ «Угловое окно», где схвачена на лету ускользающая жизнь и запечатлена для нас навеки.

Маргарита Переслегина

ПРОИЗВЕДЕНИЯ Э.Т.А.ГОФМАНА

СОБРАНИЕ СОЧИНЕНИЙ: В 6 т.: Пер. с нем. / Предисл. А.Карельского; Коммент. Г.Шевченко. - М.: Худож. лит., 1991-2000.
В России всегда любили Гофмана. Образованная молодёжь зачитывалась им по-немецки. В библиотеке А.С.Пушкина стояло полное собрание сочинений Гофмана во французских переводах. Очень скоро появились и русские переводы, например, «История щипцов для орехов», или «Грызун орехов и царёк мышей» - так тогда назывался «Щелкунчик». Трудно перечислить всех деятелей русского искусства, испытавших влияние Гофмана (от Одоевского и Гоголя - до Мейерхольда и Булгакова). И тем не менее, какая-то загадочная сила долго препятствовала изданию всех книг Э.Т.А.Гофмана на русском языке. Только теперь, спустя почти два века, мы можем прочесть знаменитые и незнакомые тексты писателя, собранные и прокомментированные, как то и подобает творениям гения.

ИЗБРАННЫЕ ПРОИЗВЕДЕНИЯ: В 3 т. / Вступ. ст. И.Миримского. - М.: Гослитиздат, 1962.

ЖИТЕЙСКИЕ ВОЗЗРЕНИЯ КОТА МУРРА ВКУПЕ С ФРАГМЕНТАМИ БИОГРАФИИ КАПЕЛЬМЕЙСТЕРА ИОГАННЕСА КРЕЙСЛЕРА, СЛУЧАЙНО УЦЕЛЕВШИМИ В МАКУЛАТУРНЫХ ЛИСТАХ / Пер. с нем. Д.Каравкиной, В.Гриба // Гофман Э.Т.А. Повелитель блох: Повести, роман. - М.: ЭКСМО-Пресс, 2001. - С. 269-622.
Однажды Гофман увидел, что его воспитанник и любимец полосатый кот по имени Мурр открывает лапой ящик письменного стола и укладывается там спать на рукописях. Уж не научился ли он, чего доброго, читать и писать? Так возник замысел этой необыкновенной книги, в которой глубокомысленные рассуждения и «героические» похождения кота Мурра перемежаются страницами биографии его хозяина - капельмейстера Крейслера, так похожего на самого Гофмана.
Роман, к несчастью, остался незавершённым.

ЗОЛОТОЙ ГОРШОК И ДРУГИЕ ИСТОРИИ: Пер. с нем. / Послесл. Д.Чавчанидзе; Рис. Н.Гольц. - М.: Дет. лит., 1983. - 366 с.: ил.
За миром видимым и осязаемым есть другой, чудесный мир, полный красоты и гармонии, но открывается он не каждому. Это подтвердят вам и маленький рыцарь Щелкунчик, и бедный студент Ансельм, и таинственный незнакомец в шитом камзоле - кавалер Глюк…

ЗОЛОТОЙ ГОРШОК; КРОШКА ЦАХЕС, ПО ПРОЗВАНИЮ ЦИННОБЕР: Сказки: Пер. с нем. / Вступ. ст. А.Гугнина; Худож. Н.Гольц. - М.: Дет. лит., 2002. - 239 с.: ил. - (Шк. б-ка).
Не пытайтесь разгадать секрет двух самых волшебных, самых глубоких и неуловимых историй Гофмана. Как ни сплетай сеть из социальных и философских теорий, а зелёные змейки всё равно скользнут в воду Эльбы и только сверкнут изумрудными искрами… Читайте и слушайте эти сказки, как музыку, следуя за переливами мелодии, причудами фантазии, вступая в зачарованные залы, отворяя ворота чудесных парков… Только, замечтавшись, не споткнитесь о какую-нибудь корзинку с яблоками. Ведь её хозяйка может оказаться самой настоящей колдуньей.

КРЕЙСЛЕРИАНА; ЖИТЕЙСКИЕ ВОЗЗРЕНИЯ КОТА МУРРА; ДНЕВНИКИ: Пер. с нем. - М.: Наука, 1972. - 667 с.: ил. - (Лит. памятники).
КРЕЙСЛЕРИАНА; НОВЕЛЛЫ: Пер. с нем. - М.: Музыка, 1990. - 400 с.
«Крейслериана»
«Есть лишь один ангел света, способный осилить демона зла. Этот светлый ангел - дух музыки…» Капельмейстер Иоганнес Крейслер произносит эти слова в романе «Кот Мурр», но впервые этот герой появляется в «Крейслериане», где высказывает самые задушевные и глубокие мысли Гофмана о музыке и музыкантах.

«Фермата» , «Поэт и композитор» , «Состязание певцов»
В этих новеллах Гофман по-разному разыгрывает темы, волновавшие его всю жизнь: что такое творчество; какой ценой достигается совершенство в искусстве.

ПЕСОЧНЫЙ ЧЕЛОВЕК: Повести: Пер. с нем. / Рис. В.Бисенгалиева. - М.: Текст, 1992. - 271 с.: ил. - (Волшебный фонарь).
«Игнац Деннер» , «Песочный человек» , «Дож и догаресса» , «Фалунские рудники»
Злые чародеи, безымянные тёмные силы и сам дьявол всегда готовы завладеть человеком. Горе тому, кто дрогнет перед ними и впустит тьму в свою душу!

«Мадемуазель де Скюдери: Рассказ из времён Людовика XIV»
Новелла о загадочных преступлениях, поразивших Париж XVII века - первая переведённая на русский язык вещь Гофмана и первый детектив в истории литературы.

ПЕСОЧНЫЙ ЧЕЛОВЕК: [Повести, новеллы] / Предисл. А.Карельского. - СПб.: Кристалл, 2000. - 912 с.: ил.
«Приключение в ночь под Новый год»
«Ни с чем не сообразные, просто чёрт знает какие происшествия» случаются в эту пору. Ледяной вьюжной ночью в маленьком берлинском кабачке могут встретиться путешественник, не отбрасывающий тени, и бедный художник, который, странно сказать… не отражается в зеркале!

«Повелитель блох: Сказка в семи приключениях двух друзей»
Добрый чудак Перегринус Тис, сам того не ведая, спасает мастера-блоху, всех блох повелителя. В награду он получает волшебное стёклышко, позволяющее читать чужие мысли.

СЕРАПИОНОВЫ БРАТЬЯ: Э.Т.А.ГОФМАН. СЕРАПИОНОВЫ БРАТЬЯ; «СЕРАПИОНОВЫ БРАТЬЯ» В ПЕТРОГРАДЕ: Антология / Сост., предисл. и коммент. А.А.Гугнина. - М.: Высш. шк., 1994. - 736 с.
Сборник Э.Т.А.Гофмана «Серапионовы братья» печатается почти в том же виде, в каком он появился при жизни автора и его друзей - писателей Ф. де ла Мотт Фуке, А. фон Шамиссо, юриста Ю.Хитцига, врача и поэта Д.Ф.Кореффа и других, назвавших свой кружок в честь ясновидящего пустынника Серапиона. Устав их гласил: свобода вдохновения и фантазии и право каждого быть самим собой.
Спустя сто лет, в 1921 году, в Петрограде молодые русские писатели объединились в Серапионово братство - в честь Гофмана и романтиков, во имя Искусства и Дружбы, назло хаосу и войне партий. Сборник произведений новых «серапионов» Михаила Зощенко, Льва Лунца, Всеволода Иванова, Вениамина Каверина и других также публикуется в этой книге впервые с 1922 года.

ЩЕЛКУНЧИК И МЫШИНЫЙ КОРОЛЬ: Рождественская сказка / Пер. с нем. И.Татариновой; Ил. М.Андрухиной. - Калининград: Благовест, 1992. - 111 с.: ил. - (Волшебная копилка детства).
«Тик-и-так, тик-и-так! Не хрипите громко так! Слышит всё король мышиный… Ну, часы, напев старинный! Трик-и-трак, бум-бум!»
Войдём на цыпочках в гостиную советника Штальбаума, где уже горят рождественские свечи, а на столах разложены подарки. Если встать в сторонке и не шуметь, то увидишь удивительные вещи…
Этой сказке без малого двести лет, но странное дело! Щелкунчик и маленькая Мари с тех пор нисколько не постарели, а мышиный король и его матушка Мышильда ничуть не подобрели.

Маргарита Переслегина

ЛИТЕРАТУРА О ЖИЗНИ И ТВОРЧЕСТВЕ Э.Т.А.ГОФМАНА

Баландин Р.К. Гофман // Баландин Р.К. Сто великих гениев. - М.: Вече, 2004. - С. 452-456.
Берковский Н.Я. Гофман: [О жизни, главных темах творчества и влиянии Гофмана на мировую литературу] // Берковский Н.Я. Статьи и лекции по зарубежной литературе. - СПб.: Азбука-классика, 2002. - С. 98-122.
Берковский Н.Я. Романтизм в Германии. - СПб.: Азбука-классика, 2001. - 512 с.
Из содерж.: Э.Т.А.Гофман.
Бэлза И. Чудный гений: [Гофман и музыка] // Гофман Э.Т.А. Крейслериана; Новеллы. - М.: Музыка, 1990. - С. 380-399.
Гессе Г. [О Гофмане] // Гессе Г. Магия книги. - М.: Книга, 1990. - С. 59-60.
Гофман Э.Т.А. Жизнь и творчество: Письма, высказывания, документы: Пер. с нем. / Сост., предисл. и послесл. К.Гюнцеля. - М.: Радуга, 1987. - 462 с.: ил.
Гугнин А. «Серапионовы братья» в контексте двух столетий // Серапионовы братья: Э.Т.А.Гофман. Серапионовы братья; «Серапионовы братья» в Петрограде: Антология. - М.: Высш. шк., 1994. - С. 5-40.
Гугнин А. Фантастическая реальность Э.Т.А.Гофмана // Гофман Э.Т.А. Золотой горшок; Крошка Цахес, по прозванию Циннобер. - М.: Дет. лит., 2002. - С. 5-22.
Дудова Л. Гофман, Эрнст Теодор Амадей // Зарубежные писатели: Биобиблиогр. словарь: В 2 ч.: Ч. 1. - М.: Дрофа, 2003. - С. 312-321.
Каверин В. Речь к столетию со дня смерти Э.Т.А.Гофмана // Серапионовы братья: Э.Т.А.Гофман. Серапионовы братья; «Серапионовы братья» в Петрограде: Антология. - М.: Высш. шк., 1994. - С. 684-686.
Карельский А. Эрнст Теодор Амадей Гофман // Гофман Э.Т.А. Собр. соч.: В 6 т. - М.: Худож. лит., 1991-2000. - Т. 1. - С. 5-26.
Мистлер Ж. Жизнь Гофмана / Пер. с фр. А.Франковского. - Л.: Academia, 1929. - 231 с.
Пискунова С. Эрнст Теодор Амадей Гофман // Энциклопедия для детей: Т. 15: Всемирная литература: Ч. 2: XIX и XX века. - М.: Аванта+, 2001. - С. 31-38.
Фюман Ф. Крошка Цахес, по прозванию Циннобер // Встреча: Повести и эссе писателей ГДР об эпохе «Бури и натиска» и романтизма. - М., 1983. - С. 419-434.
Харитонов М. Сказки и жизнь Гофмана: Предисловие // Гофман Э.Т.А. Маленький Цахес по прозванию Циннобер. - Саратов: Приволжск. кн. изд-во, 1984. - С. 5-16.
Художественный мир Э.Т.А.Гофмана: [Сб. статей]. - М.: Наука, 1982. - 295 с.: ил.
Цвейг С. Э.Т.А.Гофман: Предисловие к французскому изданию «Принцессы Брамбиллы» // Цвейг С. Собр. соч.: В 9 т. - М.: Библиосфера, 1997. - Т. 9. - С. 400-402.
Щербакова И. Рисунки Э.Т.А.Гофмана // Панорама искусств: Вып. 11. - М.: Сов. художник, 1988. - С. 393-413.

Вопрос №10. Творчество Э. Т. А. Гофмана.

Эрнст Теодор Амадей Гофман (1776,Кёнигсберг-1822,Берлин) - немецкийписатель,композитор,художникромантического направления. Первоначально Эрнст Теодор Вильгельм, но, как поклонникМоцарта, изменил имя. Гофман родился в семье прусского королевскогоадвоката, однако когда мальчику было три года, его родители разошлись, и он воспитывался в доме бабушки под влиянием своего дяди-юриста, человека умного и талантливого, склонного к фантастике и мистике. Гофман рано продемонстрировал способности к музыке и рисованию. Но, не без влияния дяди, Гофман выбрал себе путь юриспруденции, из которой всю свою последующую жизнь пытался вырваться и зарабатывать искусствами. Чувствуя отвращение к мещанским «чайным» обществам, Гофман проводил большую часть вечеров, а иногда и часть ночи, в винном погребке. Расстроив себе вином и бессонницей нервы, Гофман приходил домой и садился писать; ужасы, создаваемые его воображением, иногда приводили в страх его самого.

Своё мировоззрение Гофман проводит в длинном ряде бесподобных в своём роде фантастических повестей и сказок. В них он искусно смешивает чудесное всех веков и народов с личным вымыслом.

Гофман и романтизм. Как художник и мыслитель Гофман преемственно связан с иенскими романтиками, с их пониманием искусства как единственно возможного источника преобразования мира. Гофман развивает многие идеи Ф. Шлегеля и Новалиса, например учение об универсальности искусства, концепцию романтической иронии и синтеза искусств. Творчество Гофмана в развитии немецкого романтизма представляет собой этап более обостренного и трагического осмысления действительности, отказа от ряда иллюзий иенских романтиков, пересмотра соотношения между идеалом и действительностью. Герой Гофмана старается вырваться из оков окружающего его мира посредством иронии, но, понимая бессилие романтического противостояния реальной жизни, писатель сам посмеивается над своим героем. Романтическая ирония у Гофмана меняет свое направление, она, в отличие от иенцев, никогда не создает иллюзии абсолютной свободы. Гофман сосредоточивает пристальное внимание на личности художника, считая, что он более всех свободен от корыстных побуждений и мелочных забот.

В творчестве писателя выделяют два периода: 1809-1814, 1814-1822. И в раннем и в позднем периодах Гофмана привлекают приблизительно схожие проблемы: обезличивание человека, сочетание мечты и действительности в жизни человека. Над этим вопросом Гофман размышляет в своих ранних произведениях, таких как сказка «Золотой горшок». Во второй период к этим проблемам добавляются и проблемы социально-этические, например, в сказке «Крошка Цахес». Здесь Гофман обращается к проблеме несправедливого распределения благ материальных и духовных. В 1819 году был опубликован роман Житейские воззрения кота Мурра». Здесь возникает образ музыканта Иоганнеса Крейслера, прошедший с Гофманом через все его творчество. Вторым главным персонажем является образ кота Мурра – философа – обывателя, пародирующего тип романтического художника и человека вообще. Гофман использовал удивительно простой, в то же время основанный на романтическом восприятии мира прием, объединив, совершенно механически автобиографические записки ученого кота и отрывки биографии капельмейстера Иоганнеса Крейслера. Мир кота как бы раскрывает изнутри внедрение в него метущейся души художника. Повествование кота течет размеренно и последовательно, а отрывки из биографии Крейслера фиксируют лишь наиболее драматичные эпизоды его жизни. Противопоставление мировосприятий Мурра и Крейслера нужно писателю, чтобы сформулировать необходимость для человек выбора между материальным благополучием и духовным призванием каждой личности. Гофман утверждает в романе о том, что только «музыкантам» дано проникнуть в сущность вещей и явлений. Здесь ясно обозначается вторая проблема: в чем заключается основа зла, царящего в мире, кто в конечном счете несет ответственность за дисгармонию, изнутри разрывающую человеческое общество?

«Золотой горшок» (сказка новых времен). Проблема двоемирия и двуплановости сказалась в противопоставлении мира реального и фантастического и в соответствии с делением персонажей на две группы. Идея новеллы – воплощение царства фантастики в мире искусства.

«Крошка Цахес» - двоемирие. Идея – протест против несправедливых распределений духовных и материальных благ. В обществе властью наделяются ничтожества, а их ничтожество превращается в блеск.

В 1767 году Кристоф Людвиг Гофман, адвокат при верховном суде в городе Кёнигсберге (Königsberg) сочетался браком с его кузиной Луизой Альбертиной Дерффер. Семья жила в доме №25 на Французской улице, где когда-то поселились бежавшие из Франции гугеноты-кальвинисты.
        24 января 1776 года родился третий их сын, которого назвали Эрнст Теодор Вильгельм Гофман. Однако дети не скрепили разваливающийся союз, и в 1779 брак распался Надо сказать, что родители Гофмана были именно такими людьми, у кого обычно рождаются гении, а именно - довольно обычными, может более неблагополучными, чем другие. Вот некоторые их характеристики:
       
        Отец (1736, Ноймарк - 1797, Инстербург) - выходец из старого польского дворянского рода, капризный человек, страдающий запоями, но очень способный, мечтательный, увлекающийся, но беспорядочный.
       Мать (1748-1796) - дочь королевского адвоката Иоганна Якоба Дерффера. По характеру - полная противоположность своему супругу. Педантичная, аккуратная до фанатизма, невротическая женщина, склонная к душевной болезни и истерикам. Она и ее родня придерживались реформаторских религиозных взглядов.
       
        Среди предков Гофмана были не только немцы, но и венгры, поляки. Здесь я не буду останавливаться на этом подробно, но особо интересующиеся могут почерпнуть эти сведения в разделе Предки .
        Родители поделили детей между собой и разъехались. Карл, старший сын, достался отцу, а Эрнст, видимо в силу своего малолетнего возраста (три года) остался с матерью. Отец через четыре года переводится в Инстербург (современный г. Черняховск), больше Эрнст его никогда не видел. devri
Мать с маленьким Эрнстом переезжает в отчий дом . Мальчик оказывается в большой дерфферовской семье, где живут бабушка Луиза София Дерффер (мать Луизы Альбертины), две незамужние тети (одна из них Иоганна Софи Дерффер)и, также несостоящий в браке дядя, Отто Вильгельм Дерффер. «Житейские воззрения кота Мурра » погружают в это время. Это характерно для писателя - почти все переживания из детства подхватываются позже в его произведениях. Гофман прожил в этом доме до 20 лет. ( более подробно о памятных местах писателя в Калининграде)
        Мать была все время больна, и душевные муки совсем отвратили ее от мира сего, поэтому, в воспитании сына участия совсем не принимала. Получилось, что Гофман рос почти сиротой. Дядя Отто, однако, считал своим гражданским долгом дать мальчику строгое и благочестивое воспитание, кроме того, у него не было своей семьи, поэтому вся энергия воспитателя была направлена на юного Эрнста.
       
       Дядя Отто - юрист, человек в целом умный и даже талантливый, мистик и фантаст, любительский музыкант, но ханжа и ограниченный педант.
       
        Дядя был для Эрнста постоянным объектом для насмешек, он терпеть не мог бесконечные нотации и считал его туповатым обывателем. Отто Дерффер вел размеренный образ жизни, любил во всем ясность и порядок, был настоящим выражением верноподданичества и благочестия. Эрнст - фантазер и озорник - являл собой возмутителя спокойствия в доме. Бабушка, очень религиозная, была добра ко всем поколениям в семье, но любимицей Эрнста была его тетя Иоганна. Она не заменила ему мать, а стала, скорее, другом. Иоганна Софи Дерффер была остроумной, веселой, и совсем не похожей на остальных членов семьи. Даже в юношеские года Гофман доверял ей свои тайны и в более поздние года вспоминал ее как своего ангела-хранителя в этом доме.
       
С шести лет (с 1782 по 1792) Эрнст Теодор посещает протестантскую школу в Кенигсберге, «Бург-шуле». В учебное заведение проникли ортодоксальные идеи Жана Кальвина, вообще ученики воспитывались в духе строгого пиетизма. В «Бург-шуле» Эрнст познакомился с одноклассником Теодором Готлибом фон Гиппелем, и с этих пор началась их тесная дружба.
        Гиппель стал для Гофмана верным другом и «большим братом» - много лет спустя друзья поддерживали отношения с помощью переписки, хотя некоторую дистанцию приходилось соблюдать из-за благородного происхождения Гиппеля, благодаря чему и юридическое образование он получил более скоро, чем Гофман.
Вместе они читали рыцарские романы того времени, обсуждали «Признания» Руссо. Его дядя, Теодор фон Гиппель (Theodor Gottlieb von Hippel), бургомистр Кенигсберга, как предполагают многие биографы Гофмана, послужил прообразом дядюшки Дроссельмейера в «Щелкунчике» - натуры очень противоречивой, несколько таинственной, но в конечном итоге все-таки положительной. Однажды он вынужден был в срочном порядке подать прошение об отставке. Аристократия города уличила градоначальника в непростительной крамоле: в свободное от управления городом время фон Гиппель под псевдонимом писал ехидные памфлеты, где зло и беспощадно высмеивал местную знать.
       
По соседству с домом Дерфферов был женский пансион, и Гиппель-младший и Эрнст, очарованный одной из воспитанниц, начали рыть подкоп, и когда тот был уже наполовину готов, дяде каким-то образом стало известно о нем и специально нанятый из того же пансионата садовник засыпал подземный ход.. Однако это не остановило юного романтика и вместе с другом он даже изготовил воздушный шар, чтобы перелететь через заветную стену, причем частью конструкции была корзина из под бургундского вина. И вот, пестрый и разукрашенный флагами шар начал подниматься в воздух, но внезапно взорвался и друзья рухнули прямо на середину пансионатского двора, откуда им пришлось спасаться бегством. А еще однажды Эрнст устроил в саду с Ванновским рыцарский турнир, используя деревянные щиты Марса и Минервы, фигуры которых украшали сад, потом как-то учинил в комнате сущий погром... Так угасающая плоть Отто Дерфера и энтузиазм Эрнста Теодора просуществовали под одной крышей почти восемнадцать лет.
        Отношения были очень сложными, однако именно дядя приобщил Эрнста к музыке и рисованию, поскольку и сам был музыкантом-любителем. Сначала Гофман учился музыке у дяди, позже он способствовал сближению племянника с ректором реформатской школы Стефаном Ванновским , который открыл в мальчике несомненные художественные задатки; кроме того, ему Гофман обязан занятиями музыкой с кантором и соборным органистом Христианом Подбельским , чья доброта и мудрость были впоследствии увековечены писателем в образе маэстро Абрагама Лискова в романе "Житейские воззрения кота Мурра", уроки у художника Иоганна Готлиба Земана также были организованы дядей Отто. Позднее юноша брал уроки композиции у И. Ф. Рейхардта.
        С Гиппелем он обсуждал свои первые художественные попытки, к 12 годам Эрнст свободно владел четырьмя инструментами, среди них - орган, скрипка, арфа и гитара. В школе Эрнст считался чудо-ребенком - учился прекрасно, хотя и тратил много времени на рисованье и музыку. Его любовь к музыке уже в раннем детстве была беспредельной, она скрашивала ему годы, проведенные в бюргерской дерфферовской семье и не угасла до последних дней его жизни. Кроме музыки Эрнст активно читал классическую европейскую литературу, отдавая особое предпочтение приключенческим историям. Между тем в семье всё менее радовались его артистическим пристрастиям. Дядя и остальные члены семьи хотели, чтобы Гофман, согласно семейной традиции, стал юристом.
        И вот, в 1792 году Гофман заканчивает школу. Он не может определиться в одном: стать ему художником или музыкантом? Но семья все-таки убеждает его в необходимости юридического образования, которое всегда обеспечит ему верный кусок хлеба и он начинает изучение юриспруденции в кенигсбергском университете Альбертины (одна из лучших школ в Германии). Может быть, тут сыграло роль то, что друг Гиппель начал учебу в том же университете. Здесь Эрнст удивительным образом продолжает отлично учится, и это притом, что одновременно он сочиняет музыку, рисует, пишет и продолжает занятия с Подбельским. (Ведь в тайне он надеется, что когда-нибудь станет все-таки музыкантом!) Кроме того, чтобы иметь какие-то деньги, он дает уроки музыки. Его ученица - замужняя Дора (Кора) Хатт. Гофман влюбляется страстно, и его избранница отвечает ему взаимностью.
       
        Дора (Кора) Хатт - очаровательная 25-летняя женщина, мать пятерых детей, жена виноторговца, человека, вдвое старше ее, вполне земного в своих устремлениях, далекого от всего, что не касалось его занятий.

        Наверное, современный психолог нашел бы в этой любви массу объяснений: Дора, вполне возможно, неудовлетворенная своим браком с человеком, старшим ее вдвое, далекого от мира красоты и поэзии, дарит весь свой пыл нерастраченной любви, мальчику, с которым ее соединила музыка, а Эрнст чувствует тяготение к старшим женщинам, как бывает у подростков, росших без матери и ищет в Доре мать, которую ему не смог заменить никто из родни. Но главное, в этой женщине он нашел не столько волнующий его как мужчину предмет обожания, сколько - необыкновенно родственную душу.
        Любовь к Доре Хатт была долгой, трепетной и трагичной для Гофмана. Только в прекрасном мире парения духа они ощущали себя свободными: Дора - от оков супружеской жизни, Гофман - от серых будней земного мира, в который он входил трудно и болезненно.
        Среди профессоров Альбертины был сам Иммануил Кант . Некоторые исследователи Гофмана утверждают, что он оказал существенное влияние на писателя. Гофман действительно выделял Канта - как-то оказавшись на лекции по физической географии, которую волей случая в тот день преподавал великий философ, Гофман очень умело, по мнению друзей, его передразнивал. Правда, чаще студент Эрнст лекции Канта прогуливал, предпочитая им занятия по фортепиано. Также утвержают, что Гофман был неподражаем, изображая Канта в буфете. Так что ко всем прочим его талантам можно прибавить и театральный. Позже Кант был с иронией изображен в некоторых произведениях Гофмана - в роли чудаковатого, далекого от жизни ученого-идеалиста. Вот такое влияние.
        Между тем, друг Гиппель заканчивает изучение юриспруденции и в1794 покидает Кенигсберг. Отныне между друзьями завязывается переписка, растянувшаяся на годы
        Как ни скрывали Гофман и Дора Хатт свою любовь, слухи об их «скандальной» связи поползли по домам дерфферовских знакомых и спустя какое-то время стали предметом широкого обсуждения среди кёнигсбергских обывателей. Сам же Гофман просит совета у друга Гиппеля в отношении себя и Доры. Друг отговаривает от бездумных поступков. При этом Гофман, переживая свои неровные отношения с Дорой, успевает многое сделать. Он пишет два романа под названием "Cornaro" (которые, к сожалению, были утеряны и никогда не публиковались), стихотворения, работает на мемуарами графа Юлия С, сочиняет музыку, с удовольствием рисует и успевает много читать: Шекспира, Стерна, Жан Поля, Руссо. Одним словом - гений.
        22 июля 1795 года он сдает первый экзамен по юриспруденции, успешно оканчивает университет и становится судебным следователем при кёнигсбергском окружном управлении. Тем самым он становится материально независимым от дерферовской семьи. И вот вновь начинается его двойная игра: днем он ведет жизнь добросовестного немецкого работника, а ночи и выходные дни посвящает любимому делу - различным своим музыкальным, художественным, литературным интересам. Этот разлад в потребностях души и материальной необходимости в надежной работе юриста станет трагедией в жизни Гофмана и найдет отражение в его творениях.
        В это время, пожалуй, впервые за годы своих увлечений Дорой Хатт Гофман так остро почувствовал, что мир, в котором он живет, меняется, но в чем-то остается прежним. Глубоко изменилось к нему отношение пуританствующих кёнигсбергских обывателей, но в нем самом сохранилась любовь к Доре. Их отношения длились около четырех лет, а в 1796 у Доры рождается шестой ребенок и здесь положение стало уже невыносимым. Неизвестно, обсуждали ли скучающие бюргеры возможность отцовства студента Гофмана, но после на семейном совете в доме Дерферов решено было послать юношу в Глоглав, для сдачи второго государственного экзамена к дяде Иоганну Людвигу Дефферу, который занимал там пост советника верховного суда. Пусть послужит в Глогау, пусть забудет навсегда Дору Хатт.

        Глоглав - старинный силезский городок, позже переименован в Глогау прусскими властями

        13 марта умирает мать. С годами она все более замыкалась в себе и потихоньку старела. Гофман пишет Гиппелю: «Смерть нанесла нам столь страшный визит, что я с содроганием почувствовал ужас ее деспотического величия. Сегодня утром мы нашли нашу добрую матушку мертвой. Она упала с постели - внезапный апоплексический удар убил ее ночью...»
        А в июне 1796 года Гофман отправляется в Глогау: покидая Кёнигсберг, он надеется, что обязательно вернется сюда, ведь мир все-таки изменится... к лучшему.
        Переехав, он живет в семье двоюродного дяди Иоганна Людвига Дерфера (он же и крестный Эрнста), и работает в суде протоколистом. Он не получил независимости, которую искал здесь. По некоторым сведениям, после сдачи первого экзамена, Гофман ездил к двоюродному деду Фэтену (теперь это поселок Рыбачий, подробнее ), и то, что он пережил 1796 году, позже нашло отражение в его рассказе «Майорат». В то время Гиппель получил наследство, которое сделало его хозяином майората - пространных владений в западно-прусском местечке Leistenau. Возможно, это стало одной из причин разрыва связи в 1809-1813 между друзьями. Однако, всякий раз когда Гофман нуждался в помощи, друг юности приходил на помощь и посылал деньги. Здесь все свободное время он посвящает, прежде всего, музыке, заводит дружбу с композитором Йоганном Гампом. (Johannes Hampe). Гофман действительно был высокоодаренным музыкантом, но исследователи отмечают в его композиторских опытах подражательность Моцарту. В будни Гофман выкраивает несколько часов для занятий музыкой, а воскресенья целиком посвящал рисованию, его учитель -Томаш Матушевский . При этом Эрнст Теодор успевает много читать: особенно его восхищает Шекспир и В. Шпегель - он с нетерпением ждет, когда же переведут следующие тома! И в этот же год он пишет рассказ.
        О Кёнигсберге он помнил, но, судя по письмам, возвращаться сюда не собирался. При этом он иногда приезжает, чтобы увидеться с Дорой. Кроме Кенигсберга он ездит в Дрезден, чтобы взглянуть на шедевры живописи в галерее.
        Семья ведь не случайно отослала «непутевого» Эрнста к дяде Иоганну. У него подрастала дочь Минна, (Minna Doerffer), которую Гофман видел каждый день, поскольку. жил в их доме. А Дора была далеко, в Кенигсберге.
        27 апреля 1797 в Инстербурге умирает отец.
        В мае Э.Гофман едет в Кенигсберг, живет там до июня и тогда же последний раз видется с Дорой Хатт. Неизвестно точно, что произошло, но случилось так, что с охотной помощью родственников, Гофман обручился со своей кузиной, ее полное имя Софи Вильгельмина Константин («Минна»), это произошло в 1798 году. Гофман не сопротивлялся. Ведь родители Эрнста тоже приходились друг другу двоюродными, в то время родственные союзы были распространены. Дора Хатт развелась с мужем-торгашом и...сочеталась браком со школьным учителем. Как утверждает немецкий источник, «Гофман разочарован». Что под этим подразумевается, сказать сложно. Так закончилась первая большая любовь Эрнста.
        20 июня Э.Гофман сдает второй государственный экзамен («всюду исключительно хорошо»). В августе дядю Иоганна переводят в Берлин, и он хлопочет о переводе племянника туда же. Э.Гофман едет с ним и служит там в Берлинском аппеляционном суде в качестве Referendar.
        Столица сразу захватывает его в водоворот городской жизни: он посещает концерты, театры, музеи, общества художников, пробует азартные игры. Нет, он не устраивал необузданные кутежи, как это будет лет через пятнадцать, все было вполне благопристойно. Он вхож в литературные, музыкальные, оперные круги в городе. В Берлине Гофман берет уроки музыки у кенигсбержца композитора Иоганна Фридриха Райхардта (1752-1814) и Гоезэ. В 1799 он пишет зингшпиль «Маска» (Singspiel -драма, короткая опера) и даже пересылает ее королеве Луизе с просьбой о протекции, но...увы, скорее всего она об этом не узнала. Зингшпиль нигде не играют. Также пишет свою первую композицию «6 песен к гитаре и пианино». Знакомится с Карлом Марией фон Вебером (Carl Maria von Weber театральный деятель).
        Миры искусства не помешали Эрнсту Теодору продвигаться по карьерной лестнице - 27 марта 1800 года он блистательно сдает Третий Юридический Государственный экзамен (отметка «превосходно»), и в мае его назначают в древний польский город Познань на должность асессора при верховном суде, он приехал сюда в середине лета.
        После столичного общества атмосфера Познани кажется Гофману невыносимой. Его продолжает мучать «романтическое двоемирие» - несоответствие мира фантазии и реальность. Культурное общество Познани с радостью приняло так разносторонне талантливого человека, остроумного собеседника. Настолько радостно, что ежедневные попойки стали для Гофмана обыденным делом - к сожалению, с этого времени он пристрастился к алкоголю.
        В это время он пишет новый зингшпиль – «Шутка, хитрость и месть» на текст Гёте. Трехактное произведение композитор переделал в одноактное. В 1801 году драма была впервые сыграна на сцене в Познани труппой Карла Деббелина (1727-1793). Гофман счастлив – осуществилась его мечта, его талант увидела и оценила широкая публика, а не только узкий круг друзей. Но судьба посылает ему удар – однажды в театре вспыхивает пожар и партитура, с которой не успели даже снять копии, и голоса сгорели.
Зингшпиль выдержал всего несколько спектаклей. Гофман в глубокой депрессии. Он находит утешение в ночной кабацкой жизни: пьет до галлюцинаций, пока из углов не показывались химеры и духи, пока домовые не начинали греметь в темной комнате, а он слушал их тайный страшный диалог. Таким образом, он уходил от реальности. Гофман говорил, что жалеет порой, что когда он трезвеет, фантазия не оборачивается реальностью, но остатки кошмара остаются в его работе – только зловещее врывается в настоящий мир. Время, проведенное в Познани, Гофман позже обозначил, как «самый странный год в жизни: борьба чувств, намерений …бушевала... во мне - я хотел одурманивать себя, и стал тем, кого проповедники, дяди и тетя называют «небрежный». Не знаю, как лучше перевести на русский последнее слово, но вряд ли оно звучало, как комплимент.
        После переезда в Познань ему представилась возможность жениться на кузине Минне, с которой он был обручен уже несколько лет. Но в это время он знакомится с польской девушкой Михалиной.        
       
        Мария Михалина Тшциньская, Рорер (Michalina Rorer-Trzynska) (1780 – 1859) – дворянка, дочь позненского писаря, милая темноволосая голубоглазая девушка, будущая супруга и верная спутница Гофмана до самой смерти. Ее отец, служивший в городской управе, после утверждения прусской администрации и начавшейся германизации был вынужден изменить фамилию путем ее перевода на немецкий язык и начал именоваться Рорер ("тшцина" по-польски значит "тростник", по-немецки "pop"), но все же был вскоре уволен из-за плохого знания немецкого языка.
       
        В марте 1802 он разорвал помолвку, тем более, как он узнал, женитьба сделала бы несчастной не только его, но и кузину.
        26 февраля 1802 Гофман обвенчался с Михалиной. Для этого ему пришлось принять католичество (ранее он принадлежал к протестантам). Всю жизнь Миша (так он ласково называл ее) будет помогать ему – просто, бесстрастно, неромантично, и всегда прощать своему талантливому Эрнсту его злоключения, и не бросит даже в самое тяжелое время. Она была прекрасной хозяйкой и верной спутницей писателя. Гофман прожил с ней 20 лет, и благодаря ее поддержке, он обрел бОльшую стабильность в жизни, хоть она и не смогла полностью успокоить демонов своего мужа и отвлечь от алкогольного пристрастия.
        Новым поворотом в судьбе композитора (еще не писателя), причем не в лучшую сторону стал карнавальный маскарад 1802 года, на котором среди гостей внезапно начали мелькать переодетые личности, распространяющие некие карикатуры. На рисунках были изображены влиятельные особы, из числа местной прусской знати, присутствующие здесь же, причем с удивительной точностью были подмечены их характерные смешные стороны.
        Всеобщая радость продолжалась лишь до тех пор, пока карикатуры не попали в руки тех самых известных личностей, как-то генерал-майоров, офицеров и членов дворянского сословия, которые тут же себя узнали. Той же ночью в Берлин был отправлен подробный отчет, попросту говоря, донос, и началось расследование. Распространители карикатур не были схвачены, но талантливую руку узнали сразу. Начальство быстро разобралось, что всем этим стояла группа молодых правительственных чиновников, к которой принадлежал Гофман, и он же предоставил в распоряжение свой талант художника для этой неслыханной акции. Дорого обошелся Гофману этот бал, продолжавшийся три дня. Со дня на день он ожидал повышения и перевода в более западный город, причем, скорее всего это должен был стать Берлин, но в итоге от него избавились, выслав еще дальше на восток - в город Плоцк. Правда, повышение по службе он все-таки получил - теперь он государственный советник, но уже подписанный документ о получении Гофманом ученой степени кандидата наук был аннулирован.
        Эта история описана другом Гофмана Иоганном Людвигом Шварцем «Записках из жизни делового человека, поэта и юриста». Кстати, Гофман как-то написал Гиппелю, что собирается сочинить «очень остроумную музыку» на «очень остроумный» текст Шварца, но этого не произошло.
      &nbsp Древний Плоцк обладал прекрасной архитектурой, но за время действия прусской власти утратил значение культурного центра. Теперь это маленький провинциальный городок, сюда Гофман с женой переселяется летом того же года. Его работа сводится к тому, чтобы улаживать жалобы крестьян, приговаривать куриных воров и писать сообщения о происходящем в сонном городке. Его финансовое положение весьма затруднительно и барон (теперь уже барон) Гиппель часто дает ему в долг.
        Если Познань казалась ему провинциальной, то здесь, без театров и музыкальных кружков Эрнст Теодор совсем бы пал духом. Но вследствие доброты и положительного влияния Михалины Гофман вновь становится «приличным» человеком и свои чувства изливает в дневнике, который он начал вести здесь от невыносимой скуки. Он сочиняет сонаты, молельню, «Великую фантазию для пианино», продолжая, таким образом, свою двойную жизнь, то служащего, то художника. Исследователи считают такое завидное постоянство первым проявлением шизофрении, признаки которой далее будут усиливаться. Но кто из гениев не считался шизофреником или просто безумным?
        17 октября 1803 в дневнике он пишет примерно следующее: «О, боль, я все больше становлюсь государственным советником! Кто мог подумать об этом года три назад! Муза убегает, сквозь архивную пыль будущее выглядит темным и хмурым... Где же мои намерения, где мои прекрасные планы на искусство?» Он имеет в виду то, что благодаря влиятельному Гиппелю, он будет переведен в Варшаву, но с уходом материальных проблем вновь будет погребен под «архивной пылью». Также появляется запись о том, что Гофман хочет написать книгу.
        В этом же году город узнал Гофмана-писателя: берлинская «Независимая» газета публикует его эссе «Письмо монаха к своему столичному другу». В дневнике Эрнст Теодор отмечает: «Увидел себя в первый раз напечатанным в «Независимом» - раз двадцать оглядывал листок умиленным, полным отцовской любви и радости взглядом - славные виды на литературную карьеру». (Перевод дневника О.К.Логиновой). В этом же году он печатается как музыкальный критик, и имеет успех. В частности, одной из тем статей стало взаимоотношение пения и декламации в драме Шиллера «Мессинская невеста». К теме синтеза искусств он вернется еще не раз. В неком литературном конкурсе он занимает второе место.
        В конце 1803 умерла тетя Иоганна. Примерно 13-18 января 1804 Эрнст Теодор получает долгожданное завещание, скорее всего он надеется с его помощью хоть как-то поправить свое финансовое положение. Дальнейшее развитие событий можно видеть из его дневника за январь Без тети Иоганны, дом дяди Отто стал совсем неприветливым, и Эрнст Теодор каждый вечер посещает театр. Он смотрит спектакли и оперы В. Мюллера, К. Диттерсдорфа, Э. Н. Мегюля, арии из опер Моцарта, Ф. Шиллера и А. Коцебу. Возможно, что упомянутая Мальхен Хатт, встреченная Гофманом в Кенигсберге была родственницей Доры Хатт. В феврале 1804 Эрнст Теодор покинул город детства, с тем, чтобы больше никогда сюда не вернуться. После этого он ездит в город Ластенау. (Leistenau), возможно к Гиппелю.
        28 февраля 1804 года он пишет другу Гиппелю: «Вскоре должно случиться что-то великое - из хаоса должно выйти какое-то произведение искусства. Будет ли это книга, опера или картина - quod diis placebit («что будет богам угодно», он часто употребляет это выражение). Как ты думаешь, не должен ли я еще раз спросить как-нибудь Великого Канцлера, не создан ли я художником или музыкантом?..» Многие пытались отгадать, кого именно Эрнст Теодор именовал Великим Канцлером, и толкования получались самые разные – от Господа Бога до совершенно реальных людей. В этом же месяце он получает назначение о переводе его в Варшаву в качестве государственного советника прусского верховного суда. Весной следует переезд в Варшаву.
        Годы, проведенные в польской столице, стали очень важными для Гофмана: здесь он совершенствуется, как композитор и достигает некоторой (хотя и весьма локальной) известности, он пишет свои первые музыкальные критические статьи.
        Варшава имеет свою культурную живительную для Гофмана атмосферу. Приобщиться к музыкальной жизни столицы Эрнсту Теодору помог Юзеф Эльснер.

        Юзеф Эльснер – композитор, дирижер, музыкальный теоретик, создатель первой польской композиторской школы, будущий учитель Шопена. Работал в труппе польского патриота и борца против германизации Польши, Войцеха Богуславского .

        А также он знакомится с Юлиусом Эдуардом Гитцигом (Хитциг, Итциг).
        Гитциг - сослуживец Гофмана, юрист, однако также не равнодушен к «дивному искусству». Именно Гитциг напишет потом первую биографию Гофмана. Его влияние на Эрнста Теодора огромно: благодаря ему, он погружается в мир немецком романтики - изучает произведения В.Г. Вакенродера (1773-1798), его друга – Людвига Тика (1773-1853), но более всех, ему по душе Фридрих фон Гарденбарег, его псевдоним Новалис (1772-1801), К. Брентано (1778-1842). Эрвин Кроль в начале 20-х годов нашего века отмечал, что монах Йозеф Берглингер, герой «Сердечных излияний», Вакенродера может считаться одним из предков капельмейстера Крейслера
        Позже он положит музыку на «Веселых музыкантов» Брентано Премьера этого зингшпиля, поставленная труппой В. Богуславского, прошла 6 апреля 1805 в Немецком Варшавском театре. На титульном листе впервые в его имени вместо «Вильгельм» стоит имя «Амадей». Тем временем, труппа Карла Деббелина (как мы помним, они показывали его первый зингшпиль «Шутка, хитрость и месть» в 1801) ставит еще один зингшпиль Гофмана «Непрошеные гости, или Каноник из Милана». Также в 1805-1806 и «Квинтет для арфы и струнных инструментов».
        Кроме этого, он пишет единственную свою симфонию - ми мажор. На премьере дирижирует сам автор, поскольку оркестр организован также им. Оркестр обычно исполнял произведения Гайдна, Глюка, Бетховена, Керубини и, конечно же, Моцарта (1756-1791). В качестве композитора и дирижера часто выступал и Эльснер. По пятницам исполнялась симфоническая музыка, а в воскресные концерты звучали отрывки из опер и ораторий. Гофман не только дирижер и композитор, он принимает непосредственное участие в пении – его звучный тенор слышали прихожане костела святого Бернарда и храма Антония Падуанского, находящегося на Сенаторской улице. А также, как мы можем видеть, что он продолжает рисовать карикатуры. Вот одна из них.
        А в июльском (1805 г.) выпуске «Собрание прекрасных сочинений польских композиторов», который составлялся Эльснером, публикуется ля-мажорная соната для фортепиано. Это единственная соната, изданная при жизни Гофмана. Известно, что их было гораздо больше, но точного количества никто не знает.
        Интересно, что работа никак не страдает от занятий Гофмана различными искусствами. Он всегда имеет похвальные отзывы и получает вполне приемлемую (хотя и небольшую) зарплату и помимо всего прочего изучает итальянский язык – ведь всю сознательную жизнь Гофман мечтал о путешествии в Италию, чтобы своими глазами увидеть шедевры изобразительного (и не только) искусства.
        Также Гофман знакомится с романтиком Захарием Вернером (1768-1823(8). Вдохновившись его драмой «Крест на Балтийском море», он обработал мелодию польской народной песни «Не ходи в городок» («Nie chodz do miasteczka»)
        В мае 1805 (по русским источникам – в августе 1806), он становится соучредителем музыкального общества («Музыкальное собрание»), которое располагается в Мальтийском дворце, и некоторые залы, занимаемые обществом, например Египетский кабинет, Гофман украсил своей живописью. Общество ставило своей задачей проведение концертов и привлечение новых членов. (Однако при перестройке дворца в 1824 году к этим росписям не отнеслись с должным вниманием и большинство из них было просто уничтожено. А в 1944 само здание погибло под гитлеровскими бомбардировками (ведь оно находилось на территории Польши), несмотря на то, что над зданием подняли знамя Ордена мальтийских рыцарей (госпитальеров, с древних времен известных тем, что брали под свою защиту раненых). После войны здание восстановили, но, все росписи были утрачены навсегда и ныне там располагается посольство Бельгии.
        В июле 1805 у Гофмана родилась дочь Цецилия (Cezilia). Имя выбрано не случайно: новорожденную называют в честь Мудрой Цецилии , принявшей в 230 году мученическую смерть и ставшей в XIV веке святой покровительницей музыки.
        Варшавские годы сыграли огромную роль в жизни Гофмана. Здесь ставятся его зингшпили, он дирижирует собственными произведениями, проектирует сценические декорации, опубликовано крупное его произведение – фортепианная соната, сыгранная в Мальтийском дворце. И он начинает подумывать о том, чтобы оставить ненавистную юриспруденцию и зарабатывать на жизнь музыкой. Но однажды все закончилось. В окрестностях Иены и Ауерштэнт происходит битва с наполеоновскими войсками, которые одерживают победу, и в ноябре 1806 Варшава занимается французами. О том, что произошло далее, можно узнать из письма к Гиппелю: всех оставшихся там прусских чиновников «в начале июня поставили перед выбором: либо подписать акт подчинения, содержащий присягу на верность французам, либо оставить Варшаву в течение восьми дней. Ты легко можешь представить себе, что все честные люди предпочли последнее». Также по некоторым источникам, Гофман обвиняется в шпионаже для прусского короля. Вскоре семья остается без квартиры, Гофман с семьей и 12-летней племянницей ютятся на чердаке Музыкального собрания. В январе Михалина с Цецилией уезжают в Познань, к ее родным, а Гофман собирается ехать в Вену, но новая власть отказывает в выдаче паспорта. Во время одного из переездов Михалины с дочерью в другой город опрокинулась почтовая карета и маленькая Цецилия погибла. Михалина получила серьезную ранение в голову, из-за которого долгое время страдала. (По другим сведениям, Цецилия умерла в середине августа) Тяжелобольная жена Гофмана находится у ее родителей. В начале 1807 он заболевает нервной горячкой.
        Он даже составил особую шкалу, по которой мерил степень своего лихорадочного состояния, крайней точкой в которой было, видимо, было безумие. Лишь в июле 1807, года он решился оставить город, ставший ему родным. И вот он в Берлине. Эрнсту Теодору всего 30 лет, но здоровье его надломлено болезнями, его постоянно беспокоит печень, живот, мучают кашель и тошнота. Он поселяется на втором этаже Фридрихштрассе 179, где занимает две комнаты. В его портфеле – партитуры нескольких опер, и он твердо намерен всецело отдаться искусству. Гофман ходит по музыкальным издательствам, предлагает в театрах свои произведения, – но все безуспешно. Также никто не интересуется им ни как преподавателем музыки, ни как дирижером. В письмах Гиппелю он жалуется на то, что с его рекомендациями он с легкостью устроился бы в каком-нибудь венском оркестре, но у него нет средств на подобное путешествие. Гиппель спасает друга от полного краха, одолжив денег, и Гофман начинает уже искать место адвоката. Однако и в качестве чиновника он никому не нужен. И вскоре он кое-как перебивается лишь тем, что рисует карикатуры на Наполеона, распространяет нотные издания, посредничает при продаже роялей - этого с трудом хватает на хлеб. Это были месяцы полного отчаянья. Гофман заводит роман с женой Берлинского служащего высокого ранга. Наряду с теплом и защищенностью, он получил от нее сифилис, поскольку ее муж был им болен.
        В Берлине издается всего три его кантаты, для двух и трех голосов (с итальянским и немецким текстами) (1808), зингшпиль «Любовь и ревность». (1807) Осенью 1807 года в газете «Общий вестник империи» среди объявления появилось и такое: (перевод не претендует на точность) «Некто, вполне знающий толк в теоретической и практической части музыки, и даже поставивший для театра значительные композиции и возглавивший солидное музыкальное учреждение как директор, получивший похвальные отзывы, желает устроиться. как дирижер в стабильный театр. Кроме упомянутых знаний, он знаком с театральной сутью и его нуждами, знает толк в установке декораций и подготовке костюмов и кроме немецкого языка, знает французский и итальянский».
        7 мая 1808 он пишет Гиппелю: "Вот уже пять дней я ничего не ел, кроме хлеба, - такого еще никогда не было". «Пытаясь пробиться, я устал и ослаб, недоедаю, но ничего не нахожу! Нет слов, чтобы описать мои нужды. Если ты можешь помочь мне, то вышли около 20 фридрихсдоров, иначе Бог знает, что со мной будет». «Поистине требуется сила духа, граничащая с героизмом, чтоб сносить все те горькие беды, что не перестают преследовать меня", - пишет он Гиппелю несколькими днями спустя».
        После множества объявлений, подобных приведенному, ему предложена должность капельмейстера театра в Бамберге, герцогской резиденции одной из веток баварского королевского дома и его маленького, будто застывшего во времени двора. Первый более-менее настоящий театр в городе был учрежден лишь в 1802 году графом Фридрихом Юлием Генрихом Зоненом. (Юлиус фон Соден). Граф заказывает Гофману переложение в оперу сочиненного его сиятельством цикла стихов под названием «Напиток бессмертных», с чем тот справляется за пять недель. Теперь он может ехать работать в Бамберг. Гофман призывает жену, по-прежнему живущую у родных в Познани, следовать за ним, но это оказывается не так просто. Родственники Михалины, когда-то отдававшие ее замуж за государственного советника, были возмущены тем, что он променял канцелярию на профессию какого-то трубадура-музыканта. Они усомнились, что настолько легкомысленный человек сможет обеспечить семью, и пытались убедить в том же Михалину. Гофман едет сначала в Глоглау (по неизвестной причине), а затем за супругой в Познань. Считается, что именно там был написан первый значимый рассказ «Кавалер Глюк».
        Лишь в конце августа они прибыли в Бамберг . Супруги поселяются на улице Шиллера 26 , в мансарде узенького четырехэтажного дома, задавленного между двумя лабазами, где занимают два верхних этажа, и капельмейстер приступает к работе. Первые впечатления Гофмана о городе были таковы: «в Бамберге имеется публика, о которой может лишь мечтать театральный дирижер, сочетающий в себе подлинную образованность со вкусом и талантом».
        Уже в октябре он дебютирует, как дирижер. Под его управлением оркестр из 25 музыкантов и 12 хористов. Однако вскоре он понял всю «прелесть» маленького провинциального театра – работая дирижером, композитором, машинистом сцены, художником декораций, он еле сводит концы с концами. Правда, Гофман привык к бедности, а Михалина по-прежнему терпелива к затянувшимся временным денежным затруднениям. Не отсутствие заработка омрачает счастье Гофмана – ведь он был занят своим любимым делом. В письме Гитцигу от 1 января 1809 года, капельмейстер жалуется другу, что граф Зонен «передал не только режиссуру, а и вообще все дела некоему Генриху Куно, сам же переехал в Вюрцбург» из-за чего театр под управлением этого «невежественного высокомерного ветрогона» «готов развалиться».
        Этот человек, совершенно далекий от мира грез, доводит театр до того, что к приезду капельмейстера театр «еле волочит ноги». Он ни во что не ставит Гофмана, не считаясь с тем, что тот работает за пятерых и оставляет его лишь в качестве композитора, может тем самым, пытаясь подтолкнуть его к уходу, но упрямый капельмейстер продолжает посвящать себя театру.
        В это время была написана сценическая музыка к «Торжественному обещанию», балету Иакко «Арлекин», «Желания», пролог, который поставлен 9 ноября 1808 года. Однако гонорар столь ничтожен, что ему приходится, как в студенческие годы, давать частные музыкальные уроки.
Многие интеллигентные люди того времени подрабатывали на жизнь таким образом. С некоторыми замужними дамами, несчастными в браке, он завязывает мимолетные романы. Никакая нищета и полуголодная жизнь не заставили его вернуться к ненавистной юриспруденции. Гитцигу он сообщает, «получил доступ в лучшие дома в качестве учителя пения» и «если здешний театр вовсе прекратит свое существование, то уроками и сочинением музыки я все-таки смогу заработать на пропитание и не покину прекрасный Бамберг до тех пор, пока не найду постоянной работы в каком-нибудь княжеском или королевском оркестре - подобная перспектива, быть может, откроется (в этом уверяют меня здешние мои благожелатели)». Одним из благожелателей был доктор А.Ф. Маркус.
       
        Адальберт Фридрих Маркус (1753-1816) – врач, возглавлявший в ту пору совет бамбергского театра. Прославился тем, что, будучи лейб-медиком предпоследнего бамбергского архиепископа Франца Людвига фон Эрталя (1779-1795), принял деятельное участие в составлении планов постройки современнейшей, по тем временам, больницы, которую приказал построить архиепископ. В современном Бамберге и сейчас есть улица Маркусштрассе (Markusstraße) и площадь Маркплац (Markusplatz), названные в честь знаменитого доктора.
       
        Писательница Амалия Гинц-Годин вспоминает Гофмана, как «маленького человечка, вечно ходившего в одном и том же поношенном, хотя и хорошего покроя, фраке коричнево-каштанового цвета, редко расстававшегося даже на улице с короткой трубкой, из которой он выпускал густые облака дыма, жившего в крошечной комнатенке и обладавшего при этом столь саркастическим юмором». И замечает: «Кто из этих светлостей и сиятельств додумался бы пригласить к себе подобный человеческий экземпляр, если бы благожелательный Маркус не отворил ему многие двери?».
        Доктор Маркус рекомендовал Гофмана для обучения своих племянниц. Таким образом, он начал преподавать пение двум сестрам из бюргерской семьи Марк (Mark) Их семья проживает в доме номер 13 по Lange Straße (Длинная улица). Младшую девочку зовут Вильгемина (на картинке слева), старшую - Юлия (справа), ей 13 лет.
       
        (Юлиана, Julia Mark, Juliana Marc) (1796-1864) – старшая дочь консула, хороша собой и имеет прекрасный голос.
       
        Начиная с 1809 года, Гофман постоянно бывает в доме Марков. Его восхищает голос Юлии, он считает девочку своей музой и испытывает к ней что-то вроде нежной привязанности.
        В эти годы он также пишет оперу «Дирна» («индийская мелодрама») на текст Ю. фон Зонена, зингшпиль «Привидение», оперу «Русалка», и они ставятся на сцене; его сатирические критические статьи публикуются в авторитетнейшей лейпцигской «Всеобщей музыкальной газете» («Allgemeine musikalische Zeitung»). Это рецензии на новые публикации произведений Бетховена, Огиньского (отзыв на берлинское издание 12-ти его полонезов), Вейгеля, Мегюля, Шпора, Паэра, Витта. Не забывает он и про старого варшавского друга Юзефа Эльснера, его увертюры к операм «Андромеда» и «Лешек Белый» также рассмотрены Гофманом в газете. Несколько рецензий посвящено Бетховену, это рассмотрение его «Пятой симфонии», музыки к «Кориолану» и «Эгмонту». Позже композитор направил Гофману благодарственное письмо. Этот жанр будущий писатель называет «литературно-артистическим». Всего он написал 25 критических статей. Его смело можно считать основоположником музыкальной критики в Германии.
        Есть сведения, что капельмейстер посещал местную психиатрическую больницу – но не в качестве больного, а как посетитель. Ему были интересны психические проявления человеческой природы, что пригодилось ему позже в писательской деятельности. Между тем он продолжает вести довольно разгульную жизнь. В Бамберге нашелся свой винный погребок, который Гофман регулярно посещает - он уже не может жить без алкоголя.
        Через некоторое время, директор театра окончательно ополчается против капельмейстера и плетет против него интриги. Хотя и официально Гофман шесть лет числился при театре - на деле он оставил его гораздо раньше, по его словам, публика «не желала больше спокойно смотреть на творимые на сцене безобразия» В конце концов, благодаря такому руководителю, как Куно, театр терпит банкротство.
        Неудача с театральной деятельностью окончательно повернула его в сторону деятельности литературной. Он уделяет теперь много времени, общаясь с главным редактором уже упомянутой «Всеобщей музыкальной газеты», видным общественным деятелем и критиком Иоганном Фридрихом Рохлицем (Rochlitz). 15 февраля 1809 Рохлиц публикует первый рассказ Гофмана, смесь музыкальной критики и беллетристики, «Кавалер Глюк» . С согласия автора, газетный вариант был урезан, а в книжном формате вышел уже восстановленным. Итак, ему 33 года – довольно большой возраст для вступления в литературу. Но, тем не менее, это только начало, при том удачное. Рассказ Гофман выпустил анонимно. (Он надеялся, что когда-нибудь создаст великое музыкальное произведение и уж тогда его имя прогремит, а пока не хотел привлекать к себе внимания по мелочам).
        В марте Гофман знакомится с продавцом вин Ф.К. Кунцом (Carl Friedrich Kunz), благодаря которому можно восстановить некоторые события, происходившие с писателем. Между тем один его берлинский знакомый, Франц фон Гольбайн (Franz von Holbein, 1779-1855), взялся восстановить театр. Гофман возвращается туда, где ему предоставлены все свободы, он работает как режиссер, редактор сценария, композитора, художник декораций и кулис. Но эта многогранная деятельность не мешает ему писать, и на бумаге постепенно появляется будущий центральный герой творчества писателя, капельмейстер Крейслер, устами которого Гофман будет выражать свою боль и радость, отвращение к музыкальной фальши и восхищение подлинным искусством. «Музыкальные страдания Иоганна Крейслера, капельмейстера» - под таким заглавием 26 сентября во «Всеобщей музыкальной газете» появилось музыкально-художественное произведение, выросшее из 13-ти эскизов, заметок, небольших эссе.
        Между тем Юлия Марк расцветает у него на глазах и в конце 1810 года тихая влюбленность перерастает в бушующую страсть. В своем дневнике, скрываясь от жены, он шифрует ее как «Kthch» или «Ktch», что означает «котенок» или «маленькая Кэтэ». (Юлия напоминала ему героиню спектакля «Маленькая Кэтэ из Хайльбронна», женщины, сумевшей сохранить детское обаяние). Он по-прежнему любит жену и дорожит ее душевой добротой, но происходит несколько сцен ревности, т.к. Миша иногда читает в дневнике и о многом догадывается, не смотря на то, что Гофман пишет по-гречески. Запись от 16 февраля 1811 – «Это романтическое настроение захватывает меня все больше, и я боюсь, что дело закончится бедой». На два дня позже примерно вот что: «Ktch – живу ею и являюсь ею». Начиная с этого времени, он почти ежедневно отмечает в дневники свои чувства по отношению к девочке, прекрасно осознавая глухую стену между ними. При всех его музыкальных талантах в глазах общества он бедняк, алкоголик, неуравновешенный человек, не обладающий привлекательной внешностью (В. Скотт описывает его как низкорослого человечка с копной темно-каштановых волос и глазами, которые горели под этой непокорной гривой) и к тому же женат. (Двадцатилетняя разница в возрасте тогда недостатком не считалась). Она – юное прекрасное создание, с хорошим приданым и положением в обществе. Два года его пламенная страсть чередовалась с периодами охлаждения и безразличия. 20 февраля 1811 он пишет примерно: «Безумствуй же, неистовое настроение, либо я застрелю себя, как собаку, либо стану замечательным».
        Наряду с любовью, приносящей и боль, и радость, он постоянно между двух огней: яркой восторженностью и безумной депрессивностью. Каждый день он проводит несколько часов в гостинице «Роза», где принимает друзей, они делятся своими мыслями и потребляют неимоверное количество алкоголя.
        Писатель знакомится с Вебером (Carl Maria von Weber) и посещает Жана Пауля в Байройте. В 1811 он сочинил драму в трех действиях, «Сол, царь Израиля», которая увидела сцену и большую романтическую оперу «Аврора», с текстом Гольбайна, поставленную в Бамберге только в 1933.
        В начале 1812 года, вопреки осторожности и робости, Гофман не может более сдерживать свои чувства к Юлии, и 20 января он снова отмечает на греческом языке: «Она знает или скорее догадывается обо всем». Разумеется, мать Юлии тоже начинает что-то подозревать, и если раньше учитель музыки был ее желанным гостем, то в конце января Гофману дают понять, что в его присутствии больше нет надобности. Однако он вновь появляется там и, видимо, встречен еще более холодно, чем до этого. Он ищет утешения и 28 января делает запись относительно его любовной интрижки с очень молодой актрисой Демоизеллой, эту авантюру он сам обозначает как «громоотвод».
        В феврале Гофман посещает бамбергский монастырь капуцинов, где имел подробную беседу с отцом Кириллусом, оказавшей существенное влияние на одно из будущих его произведений – «Эликсиры сатаны».
        Между тем мать Юлии предпринимает ряд мер, в результате чего в марте того же года в Бамберг приезжает некто Грепель. Он предназначен Юлии в мужья, и Гофман подумывает уже о двойном самоубийстве, рисуя в воображении картины, как он и Юлия одновременно убивают себя.
       
        Иоганн Герхард (Георг) Грепель (1780-1826) – состоятельный сын торгового агента из Гамбург. Не видел смыcла в литературе и искусстве, был, по свидетельствам многих бамбергжцев, низким и «прожженным» человеком.
       
        Друг Гофмана, Кунц: «этот нестарый еще господин выглядел как истощенная модель человека, и печать телесных желаний лежали на его лбу, глазах и щеках и низость духа просвечивала в каждом слове».
        Отношение Гофмана к жениху проще понять не из биографии, а непосредственно из рассказа «Известие о дальнейших судьбах собаки Берганца ". Например, о Грепеле сказано: «приправлял свои рассказы пошлейшими непристойностями, какие мне доводилось слышать разве что в казармах и низкопробных кабаках … оглушительным хохотом в заключение рассказа давал присутствующим понять, что это опять была чертовски веселая шутка».
        Неизвестно, чем бы закончилась бы мысль о самоубийстве, если бы Гофман вдруг не понял, что Юлия вполне терпимо отнеслась к браку. Прожженный сластолюбец «сумел раздразнить ее чувственность», а она, никогда не любившая, «приняла пробудившуюся в ней чувственность за само это высокое чувство». Гофман чувствует себя униженным, его мужественность глубоко уязвлена. Он, воспевающий высокую романтику, терпит поражение перед лавочником, одаряющим Юлию пошлыми намеками и сомнительными комплиментами.
        25 апреля он отмечает: «Имел очень странную беседу с Ktch: «Вы не знаете меня – и моя мать также – и никто (не знает)– я должна так много скрывать в себе – я никогда бы не была счастливой». 12 августа - «Удар нанесен! Возлюбленная стала невестой этого осла-торгаша, и мне кажется, что вся моя жизнь музыканта и поэта померкла».
        Развязка следует 6 сентября – после помолвки Грепеля и Юлии, они пригласили Гофмана на прогулку в замок Поммерсфельд. На празднике много выпито, в том числе Гофманом и Грепелем, и когда приходит время прогуляться… Кунц: «С видимым усилием поднялся жених с места, предлагая руку невесте. Я и Гофман неторопливо прогуливались за парой, остальное общество следовало группами. Едва все очутились во дворе замка, как мы заметили, что господин Бегемот задевает все углы и справа, и слева, невеста едва успевала уворачиваться. Но вдруг произошел сильный толчок, угрожающий уронить бедную Юлию. Гофман прыгнул к ним, я подбежал к падающему, но было слишком поздно – будущий муж пластом лежал на земле, тяня руку Юлии, которую она пыталась выдернуть. Юлия побледнела, а все общество собралось вокруг упавшего. Гофман пылал от гнева, и громкие слова сорвались у него с губ: «Взгляните на эту собаку! Мы все также пили, как и он, но ведь с нами не происходит что-то подобное! Это может произойти только с пошлейшим человеком!» Все презрение, ярость на соперника, зависть и унижение, раненое чувство и разочарование – все вылилось в этих словах. Все испугались, крича, чтобы он прекратил. Юлия бросала на Гофмана презрительные взгляды; мать же отныне запретила ему посещение ее дома. «Мгновение он стоял, как пораженный, затем встал и удалился быстрыми твердыми шагами».
        В том же сентябре Гофман пишет новеллу «Дон-Жуан», в которой повествование идет от лица «странствующего энтузиаста». Она, разумеется, опубликована в той же «Всеобщей музыкальной газете». Современник писателя, В.Ф.Одоевский, рекомендовал «почаще перечитывать всем играющим в «Дон-Жуане». Также Гофман начинает работу над оперой «Ундина ». Между тем руководитель театра Гольбайн отказывается от антрепризы, и театр закрылся. Гофман начал бедствовать. 26 ноября в его дневнике появляется запись: «Продал старый сюртук, только чтобы поесть».
        В декабре 1812 Юлия сочеталась браком с Грепелем. Несчастная любовь и закрытие театра подталкивают Гофмана к отъезду. Ему предложено место капельмейстера в Дрездене и в 1813 он навсегда покидает Бамберг, назвав этот город «самый злой из всех времен».
        Спустя много лет, Юлию обвиняли в презрительном отношении к Гофману. После смерти писателя Кунц пишет: «Его любовь к Юлии являлась затянувшимся безумием, поскольку она не отвечала ему даже самой незначительной любезностью, о чем, вероятно, позже жалела. Она боялась, что их посчитают возлюбленными, и она станет предметом насмешки». Однако в 1837 Юлия с возмущением опровергает: «…тем не менее, то, что я встречала Гофмана с презрением – выдумка, это не может быть правдой, мой боязливый нрав…» и т.д. Кунц также намекает, что Гофман испытывал не совсем платонические чувства, на что Юлия отвечает: «О, определенно, это чувство было иной природы, нежели, чем рассказал Кунц миру. К «низкой» чувственности оно не относилось; влияние, которое он оказал на меня, освобождало от тривиальной «любви к девочке»». Кроме того, в «Житейских воззрениях кота Мурра» героиня романа Юлии произносит слова: «Чисто и безгрешно чувство, которое я питаю к этому дорогому человеку…», а учитывая автобиографичность гофмановских романов, можно судить о том, что его чувство было не совсем безответным.
        Брак Юлии был несчастен и закончился через несколько лет разводом, которые были крайне редки в то время. Несколько позже Грепель умер, а за год до смерти Гофмана Юлия снова вышла замуж – ее мужем стал кузен Людвиг Марк, сын доктора Адальберта Фридриха Марка. Для особо интересующихся семьей Марков дополнительные сведения: брат Юлии, Мориц Август Марк (Moritz August Marc), был наделен незаурядными художественными способностями, которые передал и через сына Вильгельма своему внуку, Францу Марку. В 1911 году Франц Марк (Franz Marc) вместе с Василием Кандинским обосновал сообщество художников «Синие всадники» и стал одним из значительных художников немецкого экспрессионизма. Фамилия заметно изменялась «Markus»-«Marc»-«Mark».
        В начале 1813 года дела Гофмана пошли немного лучше – он получает небольшое наследство, а 18 марта подписывает договор, по которому является капельмейстером в оперной труппе Йозефа Зекондаса (Секонда, Joseph Secondas). По некоторым источникам, незадолго до этого он анонимно издает сборник критики и рассказов. В конце апреля они вместе с женой переезжают в Дрезден. Его финансовое положение улучшается. На протяжении двух лет (1813-1814) он гастролирует с труппой по Дрездену и Лейпцигу, в основном дирижируя. Помимо этого он много сочиняет и пишет, служит в Лейпцигском театре. В газете «Zeitung fur die elegante Welt» (грубо переведя: «Газета для элегантного мира»), появляется эссе под названием «Инструментальная музыка Бетховена» («Beethovens Instrumental-Musik»). Написан очерк «Жак Калло». Дрезден стал для Гофмана еще одним источником вдохновения, он восхищен его архитектурой и картинными галереями.
        Тем временем пожар наполеоновской войны докатывается до города, 27 и 28 августа 1813 под Дрезденом идут бои. Гофман пережил все ужасы войны, не пытался хоть как-то обезопасить свою жизнь, и несколько раз попадал в смертельно опасные ситуации. Например, однажды он прошел в пятидесяти шагах от французских стрелков, ведущих перестрелку с союзными войсками. В другой раз Гофман и актер Келлер следили с верхнего этажа за ходом битвы с бокалами в руках, когда одно из ядер разорвалось прямо у их дома и оставило три трупа, Келлер выронил бокал, но Гофман философски произнес: «Вот она, жизнь! И как же все-таки хрупко человеческое тело, если оно не в силах справиться с осколком раскаленного железа!».
        Он видел и своего личного врага, Наполеона, когда тот крикнул адьютанту: «Увидим!». («Voyons!»). Вальтер Скотт досадует на Гофмана, что тот вместо того, чтоб сочинять сказки, не описал в деталях «жуткие подробности», и он, Вальтер Скотт, охотно променял бы всю гофмановскую «чертовщину» на суровое изложение реальных событий.
        Однако, именно здесь, видя каждый день заваленные трупами траншеи, слыша крики раненых солдат и лошадей, насмотревшись на всю кровь и грязь войны, он пишет одну из самых значимых романтичных немецких произведений: «Золотой горшок: сказка из новых времен». Это сказка о волшебной любви и мире грез. Главного героя зовут Ансельм (в день святого Ансельма родилась Юлия Марк)
        Наконец, его злейший враг Наполеон разбит. «Свобода! Свобода! Свобода!» - ликующе пишет он в дневнике. До конца 1813 года он занят как дирижер в труппе Зекондаса, помимо этого продолжает сочинять и писать: в ноябре написаны «Песочный человек», «Гипнотизер », «Известия о дальнейших судьбах собаки Берганца». Затем он подготавливает все рассказы для печати, составляя своего рода сборник, названный «Фантазии в манере Калло» (Phantasiestucke in Callot"s Manier. Blatter aus dem Tagebuche eines reisenden Enthusiasten), куда включил все написанные им рассказы и новеллы. С содержанием этого сборника и других, можно смело ознакомится в «Хронологии ».
        Первоначально автор предполагал назвать свое сборник «Картинки по Хогарту»…
       
        Уильям Хогарт (1697-1764) - английский художник, график, гравер, рисовавший в сатирической манере. В его работах - "Карьера мота", "Выборы", "Модный брак", "Доверчивость, суеверие и фанатизм" и др. - изображены нравы тогдашнего английского общества.
       
        …однако, познакомившись с работами мастера Калло в Бамберге, останавливается на названии «Фантазии в манере Калло».
       
        Жак Калло – французский живописец XVIII века, прославился гротескными гравюрами, в которых обыденная реальность, пройдя через сознание художника, как сквозь волшебное зеркало, превращалась в «знакомое-чуждое». В его многочисленных офортах, особенно в сериях "Нищие" (ок. 1622) и "Бедствия войны" (1633), социальные бедствия отражены в острых, сатирических, часто гротескных образах и ситуациях. Некоторые из гравюр хранились у Гофмана.
       
        Но как раз из-за этого своего многогранного таланта ему вскоре опять предстоит лишиться работы: Зекондас недоволен побочными увлечениями своего капельмейстера, между ними происходит крупная ссора, в результате чего Гофман в начале 1814 он уходит из труппы.
        В марте 1814 во «Всеобщей музыкальной газете» напечатана некая статья, где колко высмеивается виртуозные модники-певцы и музыканты, популярные в то время в Европе. Статья называется «Письмо Мило, образованной обезьяны, к подруге Пипи в Северную Америку », а имя автора-остряка, разумеется, Э.Т.А. Гофман. Известно, что Шопен, впервые приехав в Париж, столкнулся с проблемой, описанной Гофманом, когда его талант пытались затмить бездарности, хорошо владеющие «техникой исполнения». В апреле в той же «Всеобщей» появляется рассказ «Автомат ». В это время автор заболевает сложной формой ревматизма и пробавляется карикатурами и рисунками для газет и книг, рисуя их в кровати. Доходы, конечно же, мизерные.
        Наконец, в мае 1814 года тем самым бамбергским виноторговцем Кунцем выпущены два из четырех томов «Фантазий в манере Калло». Предисловие было написано известным к тому времени писателем Иоганном Паулем Фридрихом Рихтером (1763-1825), сочинявшим под псевдонимом Жан-Поль. Он, как и Гофман, считал музыку прекраснейшей из стихий, и многие рассказы Гофмана, пришлись ему по душе. При этом Гофман был против его предисловия, которое и впрямь, получилось не лучших из когда-либо сочиненных Жан-Полем. И вот сборник выходит в мир. Вначале фантастически-гротескные истории вызвали недоумение, т.к. до Гофмана еще никто не пытался совместить романтику и «кухонный» быт, но всякое новое вслед за недоумением вызывает интерес, да и протежирование Жан-Поля возымело свое действие, так что книга имела значительный успех.. Теперь Гофман – популярный писатель, его часто приглашают на так называемые «эстетические чаепития» и другие мероприятия. Мало кто догадывается, что модный автор едва сводит концы с концами.
        В августе Гофман заканчивает оперу «Ундина» («Undine») по сюжету сказки его друга барона Фридриха де ла Мотт Фуке (1777-1843). Он признал, что никогда не будет значимым композитором и его талант лежит, скорее, в области литературной. Поэтому «Ундина» стала венцом его композиторской деятельности, он называет ее жанр «волшебной оперой».
        11 августа он едет к настоятелю монастыря капуцинов в Глоглав, откуда пишет дошедшее до нас письмо супруге .
        Гонорары за книги и статьи приносят мизерный доход, и жесткая нужда заставляет его обратится к Гиппелю за помощью. Гиппель хлопочет о вакансии в Берлине и в конце сентября 1814 писатель с супругой, привыкшей к переездам, выезжают в столицу. 26 сентября он подписывает договор, согласно которому он принимает на себя должность юриста при Королевском Берлинском апелляционном суде с примечанием «предварительно без жалованья». Свои мысли по этому поводу он выражает так: «Я возвращаюсь в государственное стойло». Лишь спустя несколько месяцев он начинает получать жалование. Отныне начинается двойная жизнь – чиновника и художника, как в юности. 1.XI.1814. Гофман - Т. Г. фон Гиппелю: «Есть в моей жизни одна отличительная черта: вечно случается то, чего я вовсе не жду, будь то хорошее или плохое».
        В столице он знакомится с Шамиссо (Chamisso), Тиком (Tieck), Филиппом Файтом, встречается с Гитцигом, Фуке (Fouque) и другими. Если кто-то впервые приезжал в Берлин, то гостю рекомендовали, как достопримечательность, провести вечер в обществе, интереснейшего собеседника, господина Гофмана, который по вечерам по своему обыкновению находится в винном погребке «Лютера и Вегенера » (Lutter und Wegener). При этом он утром в назначенный час он уже сидел за рабочим столом и безупречно выполнял свои обязанности при суде.
        Несмотря на то, что Гофману не удалось все время посвящать музыкально-литературным занятием, тем не менее именно здесь он нашел благоприятную среду испытал профессиональный (как юрист) и артистический успех. В эти месяцы были задуманы и написаны первая часть романа «Эликсиры сатаны» («Эликсир черта»), третья и четвертая части «Фантазий в манере Калло». Перечисленные книги были изданы в 1815 году. Роман «Эликсиры сатаны» стал весьма продаваемой книгой. Не исключено, что на создание книги Гофмана вдохновила встреча с бамберским монахом в феврале 1812. Это произведение считается образцом готического «черного» романа. Позже Гейне напишет: «Говорят, один студент в Геттингене сошел с ума от этого романа». А советские критики укоряют Гофмана за то, что, хорошо осветив бюрократизм католического духовенства, он все же слишком «сползает» на мистицизм и фантазию, в то время как столько страниц можно было потратить на социальную область и т.д.…
        Гофман знакомится с К. Брентано (K. Brentano) и Joseph von Eichendorff , а также с актером Людвигом Девринтом (Ludwig Devrient), ставшим одним из наиболее близких ему друзей. Те писатели, произведениями которых он зачитывался в молодости, говорят теперь с ним на равных, как с популярным сочинителем.
        22 апреля 1816 не без помощи верного друга Гиппеля, Гофман назначен советником Берлинского апелляционного суда. Если бы он посвящал себя только серой канцелярской работе и стремился, как его коллеги, выхлопотать себе должность, то, без сомнения, очень быстро достиг бы больших высот. Но Гиппель сделал это за него. Его финансовое положение упрочилось, особенно, по сравнению с лейпцигскими временами. Теперь, казалось бы, он мог вести более спокойную жизнь и встречаться по вечерам с чиновниками его ранга за чашкой чая. Но Гофман по-прежнему отдает предпочтение разгульной кабацкой жизни. Приходя домой после очередной встречи с друзьями, он мучается бессонницей и садится писать. Иногда его разогретое вином воображение порождало такие кошмары, что он будил жену, и она садилась возле него с вязанием. Истории лились с его пера одна за другой. Так появились вещи, вошедшие в будущем в отдельный сборник, справедливо названный им «Ночные рассказы»(«Ночные повести», «Nachtstucke») . В книгу вошли мрачные новеллы «Майорат » и «Песочный человек ». В мае выходит второй том «Эликсиров».
        3 августа в Берлинском Королевском театре (улица Бургомистра 8/93) поставлена первая романтическая опера в трех актах - «Ундина», над которой Гофман работал последние два года. В главной роли – Иоганна Эвнике, которая стала последним увлечением сорокалетнего писателя-музыканта. Опера пользуется большой популярностью и выдерживает двадцать представлений. После успеха «Ундины», общество, как водится, начинает проявлять интерес к другим его композиторским опытам, и другая его опера - «Русалка» (1809), так же имеет некоторый успех среди критиков и широкой публики.
        Осенью того же года он пишет сказку для детей – «Щелкунчик и Мышиный король», позже появившейся в сборнике детских сказок, где кроме Гофмана присутствовали Фуке, Ватт Еонтесса и другие.
        29 июля 1817 года случается несчастье, подобное тому, что Гофман перенес много лет назад – в Королевском театре вспыхивает пожар, нередкий в те времена, и декорации «Ундины» погибают в пламени. Утешает лишь то, что на этот раз копии партитур заблаговременно сделаны (и на сегодняшний день хранятся в Государственной библиотеке на улице Унтер ден Линден, которую так любил композитор). Но успеху оперы пришел конец – больше при Гофмане ее не ставили. Осенью писатель и его друг Девриент каждый день заседают в «Лютере и Вегенере».

       Стоит заметить, что он никогда не участвует в картежных играх – как-то в юности с ним случилась история, которую он позже опишет в новелле «Счастье игрока ». Гофман дал себе клятву никогда не брать карты в руки и сдержал ее.
        А тем временем в берлинском издательстве выходят «Ночные рассказы» и сказка «Чужое дитя », опубликованная во втором томе «детского» сборника. В Лейпциге печатается «Щелкунчик и Мышиный король » и «Празднество в честь памяти короля Артура ». Издание выходит в особом «карманном формате», предназначенном для дам. В таком же «дамском» варианте в 1818 в Нюрнберге печатается рассказ «Советник Креспель » («Рат Krespel»). Кроме этого, в 1818 выходят: новелла «Дож и догаресса » ("Doge und Dogaresse") (по словам некоторые исследователей, одноименное стихотворение А.С. Пушкина было создано по мотивам этого рассказа), «история из времен Людовика XIV «"a href="scuderi.html">Мадам де Скюдери» (Das Frдulein von Scuderi. Erzuhlung aus dem Zeitalter Ludwigs des Vierzehnten»), пользующаяся огромной популярностью у публики (это произведение считается родоначальником детективного жанра в Европе!), а во Франкфурте публикуется «Отрывок из жизни троих друзей ».
        Итак, он продолжает вести сумасшедшую, с точки зрения обывателя, жизнь. Днем – работа в суде, требующая концентрации мысли, вечером – встречи с людьми искусства в винном погребке, ночью – изложение на бумаге дневных мыслей, воплощение в жизнь образов, разгоряченных вином. Его организм довольно долго прощал ему такой образ жизни, но весной 1818 сдал – у писателя развивается болезнь спинного мозга. Начиная с этого времени, его состояние все более ухудшается. Летом друзья дарят писателю полосатого котенка, которого он называет Мурром.
Гофман работает над следующим своим крупнейшим произведением – «Крошка Цахес, (Маленький Цахес) по прозванию Циннобер », а подросший кот спокойно дремлет на его письменном столе. Однажды писатель увидел, что его воспитанник открывает лапой ящик письменного стола и укладывается спать на рукописях. В письмах друзьям писатель рассказывает о необычайной сообразительности Мурра и намекает, что, возможно, в отсутствие хозяина, кот читает его рукописи и пишет свои. 14 ноября Гофман с сотоварищами, а именно с Ю. Гитцигом, Контессой (Contessa), Ф де ла Мотт Фуке, А. фон Шамиссо, Д.Ф. Кореффом (Koreff) образовывают сообщество - теперь они именуют себя «Серапионовы братья». Кружок назван в честь ясновидящего пустынника Серапиона. Их устав гласит: «Свобода вдохновения и фантазии и право каждого быть самим собой». Из бесконечных дискуссий друзей об искусстве и философии позже возникнет книга «Серапионовые братья». (В 1921 году русские писатели, такие как, М. Зощенко, Лев Лунц, Всеволод Иванов, Вениамин Каверин создадут в честь Гофмана свое «Серапионово братство »).
        В январе (по другим источникам – в феврале) 1819 берлинским издательством «Раймер» выпущен первый том «Серапионовых братьев ». Радоваться творческим успехам писателю мешает тяжелая болезнь.
        В мае он начал работу над знаменитейшими записками ученого кота – «Житейские воззрения кота Мурра вкупе с фрагментами биографии капельмейстера Иоганесса Крейслера» («Lebensansichten des Katers Murr nebst fragmentarischer Biographie des Kapellmeisters Johannes Kreisler in zufulligen Makulaturbluttern»). Предчувствуя скорую смерть, в этом романе писатель предельно подчеркнул свое восприятие жизни, «двоемирие» и горько иронизирует над тем, что страдания капельмейстера, (под которым подразумевается сам автор) есть не что иное, как случайные черновые листы, используемые котом-бюргером для изложения своих наблюдений. Образ Юлии Марк коснулся многих его произведений, но в «Воззрениях» он выделен особенно четко. В том же 1819 публикуется «Крошка Цахес по прозванию Циннобер» («Klein Zaches genannt Zinnober »). Люди острого ума с воодушевлением приняли это произведение, а друг Гофмана, Петер Шамиссо, назвал его «нашим бесспорно первым юмористом».
        С середины июля по начало сентября писатель в горах Силезии и Праге, чтобы отдохнуть и поправить здоровье. Тем не менее, все время в период лечения он проводит над рукописями. Через некоторое время после приезда, в начале ноября, он назначен членом комиссии «по выяснению изменнических связей и других опасных происков» («Immediat-Commission zur Ermittlung hochverruterischer Verbindungen und anderer gefuhrlicher Umtriebe»), учрежденной Вильгельмом II. После окончания наполеоновских войн, Пруссия перерастала в полицейское государство – поощрялось доносительство и шпионаж. Гофману оказано «высокое доверие», но для него должность надсмотрщика, разумеется, никоим образом не подходила. Уже через месяц вместо розыска врагов, он защищает нескольких либеральных мыслителей – а поскольку он являлся отличным специалистом в юриспруденции, то пока его заступничество сходит ему с рук. Гофман высмеивает все эти важные заседания, посвященные поимке шпионов и, «отгородившись томами кодексов, рисует карикатуры» на заседателей. В октябре из под пера писателя выходит рассказ «Рудники Фалуна ». («Фалунские шахты»)
        Уже в декабре 1819 страна, или, по-крайней мере, Берлин, читает первый том «Житейских воззрений кота Мурра». Сама двойная форма, в которой написан роман, кажется широкой публике неслыханной. Под котами и собаками сразу признают определенные слои общества, и государственные органы уже начинают проявлять интерес к политически неуместным шуткам писателя. В конце 1819 вышел первый из четырехтомника «Серапионовы братья», куда, помимо прочего, вошли «Необыкновенные страдания директора театра » (в основу которых положены факты из биографии Гольбейна). С содержанием этого сборника и других, по-прежнему можно ознакомится в «Хронологии ».
        Не прошло и нескольких месяцев с нового назначения Гофмана, как между ним и несколькими высокопоставленными лицами возникает конфликт. Вообще Гофман с иронией относился к студенческим союзам, что можно проследить в тех же "воззрениях". Однако он счел долгом вступиться за демократа Фридриха Людвига Яна (Friedrich Ludwig Jahn), одного из лидеров нового, «физкультурного» движения. Правда, среди идей Яна была и мысль обизбранности немецкой нации и позже был почитаем фашистами, но это совсем другая история. Заступничество Гофмана - событие первых дней 1820 года.
        В марте Людвиг ван Бетховен направляет Гофману благодарственное письмо , в ответ на положительные критические статьи о творчестве композитора. Весной выходят второй и третий том «Серапионовых братьев», куда входит каприччо «Принцесса Брамбилла ». Отношения Гофмана с прусским правительством еще более усложняются. В связи с полицейским произволом проходит несколько скандальных происшествий, в частности, убийство шпиона Коцебу студентом Георгом Зандом. Гофман и здесь на стороне либералов и демократов. Он пошел на неслыханный шаг – обвинил начальника полиции Кампца в клеветничестве, и привлек к суду.
        В октябре 1821 Гофман переводится в Верховный апелляционный сенат, а в начале ноября посылает издателю во Франкфурт-на-Майне первые рукописи «Повелителя блох » («Мастера-блохи») Автор не удержался от того, чтобы не изобразить дотошного шпиона Кампца в «Мастере-блохе» под именем «Knarrpanti». В ночь с 29-30 октября умирает кот Мурр. Гофман пишет об этом другу: «Ночью Мурр стал жалобно мяукать… Когда я приподнял укрывавшее его одеяльце, он посмотрел на меня с совершенно человеческим выражением во взгляде, как бы прося вылечить его… Я не мог вынести этого взгляда, опять укрыл его и лег в постель; он издох утром, и теперь весь дом кажется мне и жене пустым». Также писатель послал своим друзьям траурное извещение . Это скорбное событие повлияло на финал книги «Воззрений», хотя Гофман не предполагал, что 2-й том окажется последним. Он надеется создать третий том «к пасхальной ярмарке».
        Около 18 января 1822 начинается последний, тяжелейший период болезни писателя, у него развилось что-то вроде сухотки спинного мозга («tabes corsalis»). На протяжении нескольких месяцев паралич будет постепенно захватывать его тело. Именно сейчас, когда смерть рядом, он пишет: «жить, только жить – чего бы это ни стоило!». (Хотя когда-то смерть казалась ему избавлением от тягот жизни, и он помышлял о самоубийстве.). Он хочет смириться с параличом, готов работать с помощью секретаря – лишь бы успеть записать все то, что он задумал.
        Дело Кампца в этом же году рассмотрено судом – Гофман добился его отставки. Тем самым писатель настроил против себя весь полицейский аппарат. Поэтому, когда в ведомстве цензуры прочитали рукопись «Повелителя блох», ее немедленно решили конфисковать, поскольку издевательство Гофмана над «Knarrpanti» подразумевало под собой насмешку над оными ведомствами. 23 января у издателя изъяли рукопись и уже готовый печатный лист. Но поскольку намека в повести явно недостаточно, чтобы осудить писателя, против него выдвинуто обвинение в разглашении судебной тайны. Дело принимает серьезный оборот. Машина расследования запущена и 23 марта обездвиженный Гофман диктует защитительную речь – на этот раз для себя.
        Наконец, благодаря известности Гофмана и активным усилиям его друзей, дело было прекращено – под условие, что все политические двусмысленности будут изъяты из книги. Злосчастная повесть выпущена этой же весной – в изувеченной цензурой форме.
        В первой половине апреля писатель диктует рассказ «Угловое окно » («Des Vetters Eckfenster »), который стал родоначальником особого жанра в литературе и сразу был опубликован. Также записан отрывок «Выздоровление» - его, к сожалению, на сайте нет.
  В мае его состояние совсем ухудшилось – доктор делает все, что могла сделать медицина в то время: к его позвоночнику прикладывают раскаленные железные полоски, чтобы разбудить организм. При этом Гофман «в шутку» спрашивает входивших друзей, не чуют ли они запаха горелого мяса. В эти дни писатель вспоминает прекрасный Пряничный город из своего «Щелкунчика», куда попадает герой со своей возлюбленной после всех невзгод.
        24 июня, проснувшись, Гофман вдруг почувствовал, что полностью здоров, поскольку нигде больше не ощущал боли, он не понимал, что паралич уже достиг шеи. Он умер 25 июня в 11½ часов утра. Смерть застает его во время работы над новеллой «Враг ». Верный друг Гиппель, сидевший у его смертного ложа, пишет о том, что они с Гофманом мечтали когда-нибудь поселиться по соседству, вместо того, чтобы заниматься перепиской, но получилось, что только смертельная болезнь друга ускорила их встречу.
        Э.Т.А. Гофман был похоронен 28 июня на третьем кладбище храма Иоанна Иерусалимского.   Надгробныый камень на могиле Гофмана Надгробный камень был установлен за счет судебного департамента, так ненавидимого Гофманом. Надпись на нем гласит:
       
        «Э. Т. В. Гофман род. В Кёнигсберге в Пруссии 24 января 1776 года.
       Умер в Берлине 25 июня 1822 года.
       Советник апелляционного суда
       отличился как юрист
       как поэт
       как композитор
       как художник.
       От его друзей
       
        Вместо псевдонима «Амадей», на памятнике было указано имя «Вильгельм», данное ему при рождении.
        Через несколько дней кредиторы распродали с торгов вещи писателя: мебель, платье, шитый мундир советника, гитару, скрипки, золотые часы, книги, гравюры Калло. Знаменитый писатель не смог оставить супруге ничего, кроме долгов – такова была его расплата за талант. Одним из его последних замыслов был создать роман о своей верной подруге, его ангелу-хранителю, преданной Михалине, - замысел, которому не суждено было сбыться.
        Лишь один кредитор, владелец винного погребка «Лютера и Вегенера», простил долги писателя – своим остроумием и даром собирать вокруг себя компанию, Гофман привлек столько посетителей, что кабачок стал самым популярным заведением в округе.
        В 1823 Гитциг напишет прекрасную биографию о своем друге "Aus Hoffmann’s Leben and Nachlass" (см. pdf), а газета «Der Zuschauer» напечатает его «Угловое окно». Через несколько лет будут опубликованы «Последние рассказы», а уже намного позже, в 1847, Михалина подарила прусскому королю партитуры Гофмана, состоящие из 19-ти оригиналов его музыкальных произведений, в том числе «Ундины». Он передал их в Королевскую библиотеку, где они и хранятся отныне.

  Список использованной литературы и сайтов.
1. Игорь Бэлза «Чудный гений».
2. Чавчанидзе Д.Л. Романтический роман Гофмана // Художественный мир Э.Т.А.Гофмана. М., 1982
3. Гофман Э.Т.А. Рассуждения кота Мура. М.: “Недра”. 1929.
4. Броггауз и Эфрон. Энциклопедический словарь. Биографии. Т. 2. М.: “Большая Российская Энциклопедия”. 1992.
5. Гофман Э.Т.А. Фантазии в манере Калло. М.: “Художественная литература”. 1991

Крупный писатель-прозаик, Гофман открыл новую страницу в истории немецкой романтической литературы. Велика его роль и в области музыки как зачинателя жанра романтической оперы и особенно – как мыслителя, впервые изложившего музыкально-эстетические положения романтизма. В качестве публициста и критика Гофман создал новый художественный вид музыкальной критики, развитый затем многими крупными романтиками (Вебер, Берлиоз и другие). Псевдоним в качестве композитора - Иоганн Крайслер.

Жизнь Гофмана, его творческий путь - это трагическая история выдающегося, разносторонне одаренного художника, непонятого современниками.

Эрнст Теодор Амадей Гофман (1776-1822) родился в Кенигсберге, в семье королевского адвоката. После смерти отца Гофман, которому тогда было всего лишь 4 года, воспитывался в семье дяди. Уже в детские годы проявилась любовь Гофмана к музыке и живописи.
Э.Т.А. Гофман – юрист, мечтавший о музыке, и ставший известным в качестве писателя

В период пребывания в гимназии он сделал значительные успехи в игре на фортепиано и в рисовании. В 1792-1796 годы Гофман прошел курс наук на юридическом факультете кёнигсбергского университета. С 18 лет он начал давать уроки музыки. Гофман мечтал о музыкальном творчестве.

«Ах, если бы я мог действовать согласно влечениям своей природы, я непременно стал бы композитором, - писал он одному из своих друзей.- Я убежден, что в этой области я мог бы быть великим художником, а в области юриспруденции всегда останусь ничтожеством»

После окончания университета Гофман занимает незначительные судейские должности в небольшом городке Глогау. Всюду, где жил Гофман, он продолжал заниматься музыкой и живописью.

Важнейшим событием в жизни Гофмана было посещение Берлина и Дрездена в 1798 году. Художественные ценности картинной галереи Дрездена, а также разнообразные впечатления концертной и театральной жизни Берлина произвели на него огромное впечатление.
Гофман верхом на коте Мурре сражается с прусской бюрократией

В 1802 году за одну из своих злых карикатур на высшее начальство Гофман был смещен с должности в Познани и отправлен в Плоцк (отдаленная прусская провинция), где находился, по существу, в изгнании. В Плоцке, мечтая о поездке в Италию, Гофман изучал итальянский язык, занимался музыкой, живописью, карикатурой.

К этому времени (1800-1804) относится появление первых крупных его музыкальных произведений. В Плоцке были написаны две фортепианные сонаты (f-moll и F-dur), квинтет c-moll для двух скрипок, альта, виолончели и арфы, четырехголосная месса d-moll (в сопровождении оркестра) и другие произведения. В Плоцке же была написана первая критическая статья о применении хора в современной драме (в связи с «Мессинской невестой» Шиллера, напечатана в 1803 году в одной из берлинских газет).

Начало творческой карьеры

В начале 1804 года Гофман получил назначение в Варшаву

Провинциальная атмосфера Плоцка угнетала Гофмана. Он жаловался друзьям и стремился выбраться из «гнусного местечка». В начале 1804 года Гофман получил назначение в Варшаву.

В крупном культурном центре того времени творческая деятельность Гофмана приняла более интенсивный характер. Музыка, живопись, литература овладевают им все в большей степени. В Варшаве были написаны первые музыкально-драматические произведения Гофмана. Это зингшпиль на текст К. Брентано «Веселые музыканты», музыка к драме Э. Вернера «Крест на Балтийском море», одноактный зингшпиль «Непрошенные гости, или Миланский каноник», опера в трех актах «Любовь и ревность» на сюжет П. Кальдерона, а также симфония Es-dur для большого оркестра, две фортепианные сонаты и много других произведений.

Возглавив Варшавское филармоническое общество, Гофман в 1804-1806 годы выступает дирижером в симфонических концертах, читает лекции о музыке. Одновременно он осуществил живописную роспись помещения Общества.

В Варшаве Гофман познакомился с произведениями немецких романтиков, крупных писателей и поэтов: Авг. Шлегеля, Новалиса (Фридриха фон Харденберга), В. Г. Ваккенродера, Л. Тика, К. Брентано, оказавших большое воздействие на его эстетические взгляды.

Гофман и театр

Интенсивная деятельность Гофмана была прервана в 1806 году вторжением в Варшаву войск Наполеона, уничтожившего прусскую армию и распустившего все прусские учреждения. Гофман остался без средств к существованию. Летом 1807 года с помощью друзей он переехал в Берлин, а затем в Бамберг, где прожил до 1813 года. В Берлине Гофман не нашел применения своим разносторонним способностям. По объявлению в газете он узнал о месте капельмейстера в городском театре Бамберга, куда переехал в конце 1808 года. Но не проработав там и года, Гофман оставил театр, не желая мириться с рутиной и угождать отсталым вкусам публики. Как композитор, Гофман взял себе псевдоним - Иоганн Крайслер

В поисках заработка в 1809 году он обратился к известному музыкальному критику И. Ф. Рохлицу - редактору «Всеобщей музыкальной газеты» в Лейпциге - с предложением написать ряд рецензий и новелл на музыкальные темы. Рохлиц предложил Гофману в качестве темы историю гениального музыканта, дошедшего до полной нищеты. Так возникли гениальная «Крейслериана» - серия очерков о капельмейстере Иоганнесе Крейслере, музыкальные новеллы «Кавалер Глюк», «Дон-Жуан» и первые музыкально-критические статьи.

В 1810 году, когда во главе бамбергского театра оказался старый друг композитора Франц Гольбейн, Гофман возвратился в театр, но теперь уже в качестве композитора, художника-декоратора и даже архитектора. Под влиянием Гофмана в репертуар театра были включены произведения Кальдерона в переводах Авг. Шлегеля (незадолго до этого впервые опубликованные в Германии).

Музыкальное творчество Гофмана

В 1808-1813 годы было создано много музыкальных произведений:

• романтическая опера в четырех актах «Напиток бессмертия»
• музыка к драме «Юлий Сабин» Содена
• оперы «Аврора», «Дирна»
• одноактный балет «Арлекин»
• фортепианное трио E-dur
• струнный квартет, мотеты
• четырехголосные хоры а cappella
• Miserere с сопровождением оркестра
• много произведений для голоса с оркестром
• вокальные ансамбли (дуэты, квартет для сопрано, двух теноров и баса и другие)
• в Бамберге Гофман начал работу над своим лучшим произведением - оперой «Ундина»

Когда в 1812 году Ф. Гольбейн покинул театр, положение Гофмана ухудшилось, и он вынужден был снова искать себе должность. Отсутствие средств к жизни заставило Гофмана вернуться к юридической службе. Осенью 1814 года он переехал в Берлин, где с этого времени занимал разные должности по министерству юстиции. Однако душа Гофмана по-прежнему принадлежала литературе, музыке, живописи… Он вращается в литературных кругах Берлина, встречается с Л. Тиком, К. Брентано, А. Шамиссо, Ф. Фуке, Г. Гейне.
Лучшим произведением Гофмана была и остается опера «Ундина»

Одновременно возрастает известность Гофмана-музыканта. В 1815 году в Королевском театре в Берлине была исполнена его музыка к торжественному прологу Фуке. Через год, в августе 1816 года, в том же театре состоялась премьера «Ундины». Постановка оперы отличалась необыкновенной пышностью и была встречена публикой и музыкантами очень тепло.

«Ундина» явилась последним крупным музыкальным произведением композитора и одновременно сочинением, открывшим новую эпоху в истории романтического оперного театра Европы. Дальнейший творческий путь Гофмана связан главным образом с литературной деятельностью, с его наиболее значительными произведениями:

• «Элексир дьявола» (роман)
• «Золотой горшок» (сказка)
• «Щелкунчик и мышиный король» (сказка)
• «Чужое дитя» (сказка)
• «Принцесса Брамбилла» (сказка)
• «Крошка Цахес по прозванию Циннобер» (сказка)
• «Майорат» (повесть)
• четыре тома рассказов «Серапионовы братья» и другие…

Статуя, изображающая Гофмана с его котом Мурром

Литературное творчество Гофмана завершилось созданием романа «Житейские воззрения кота Мурра вкупе с фрагментами биографии капельмейстера Иоганнеса Крейслера, случайно уцелевшими в макулатурных листах» (1819-1821).