- В тёмные времена народами лучше всего руководили с помощью религии, ведь в полной темноте слепой является лучшим проводником.
- Во все времена негодяи старались маскировать свои гнусные поступки преданностью интересам религии, морали и патриотизма.
Генрих Гейне
Фразу эту Гейне сказал в 1821 году, по поводу сожжения Корана испанской инквизицией,. А до этого, в 1497 г во Флоренции монахом Джироламо Савонаролой был устроен праздник с сожжением книг под названием “Костёр тщеславия”. Так что это просто такая европейская традиция иногда разжигать костры из книг. :) Но начало этой традиции положили китайцы. Китайский император Цинь Ши Хуань в 221 году до н.э. устроил публичную церемонию сожжения “вредных” книг, авторов которых потом закопали живьём в землю.
Там, где сжигают книги…
Президент ФРГ Хорст Келер, выступая с речью на собрании в Берлине в память о сожжении нацистами десятков тысяч книг, призвал защищать свободу слова и искусства во всем мире. Келер заявил, что сожжение книг стало символом репрессий по идеологическим мотивам и подавления свободы слова.
10 мая 1933 года студенты под руководством нацистов сожгли более 20 тысяч книг 149 еврейских, социалистических и пацифистских авторов, чьи произведения противоречили идеям национал-социализма.
В костры были брошены и томики немецкого поэта Генриха Гейне, который веком ранее писал: "Там, где сжигают книги, будут сжигать людей".
В своей речи Келер отметил, что это действо не было спонтанной и случайной акцией. При этом он указал на тот "постыдный факт", сколь быстро идеи национал-социализма распространились в университетской среде.
По дороге в аэропорт задавили обезьяну. Самолет задержали на 4 часа из-за тумана. По дороге из Аэропорта сбили велосипедиста. Вечером я наблюдал, как умерших сжигают на костре. А в остальном, прекрасная маркиза, все хорошо, все хорошо...
Эта статья о Священной Реке Ганг и о том, что происходит на ее берегах.
Из-за за задержки рейса в Варанаси я прилетел с четырехчасовым опозданием. Разместился в гостинице и вечером поехал на реку Ганг, наблюдать вечернюю молитву брахманов. Ехал на веорикше через весь город:
В Варанаси живет более 2 миллионов человек. Даже на велорикше протискиваться по узким улочкам весьма затруднительно:
Вокруг стоит какофония из клаксонов, велосипедных звонков и криков. Мой извозчик постоянно в кого-то упирался, кого-то подрезал и с кем-то переговаривался. Именно здесь на меня навалилось понимание: "Как же здесь много людей!" У меня совершенно не было никакого собственного пространства – я безнадежно бултыхался в огромном людском океане. При этом все мне улыбались и приветливо махали руками:
Варанси расположен на берегу реки Ганг и тянется на протяжении около 8 километров. Вдоль всей набережной к воде спускаются ступени – Гхаты:
Мы подошли в месте, где готовились к самой знаменитой в Индии вечерней молитве Брахманов:
До ее начала мы арендовали лодку и поплыли к месту, где на кострах сжигают умерших, а их прах развеивают над Гангом. Гид рассказал, что раньше река Ганг текла в Раю, но великий король Багират попросил бога Шиву о том, чтобы она текла и в нашем мире. Шива пошел на встречу и теперь у нас есть река Ганг. Если умершего сжечь на берегу реки Ганг и его пепел сбросить в воду, то он отправится сразу в рай. Сжигать нужно на настоящих дровах из деревьев. Богатые люди используют сандаловое дерево. Человеческое тело сгорает где-то за 2 часа. После этого на месте этого костра тут же появляется новый. Людей сжигают круглосуточно из-за большого количества желающих и нехватки места:
Следующим утром я встретил рассвет на Ганге. Эти фотографии и рассказ читайте чуть ниже:
Рядом с этим местом снимать не разрешают. Мы подплыли вплотную к кострам и пришвартовались к лодкам с другими туристами. Все смотрели, как на кострах сжигают умерших. На лестнице лежало несколько трупов, готовых к кремации и ожидающих своей очереди.
Я ожидал, что запах горящей человечины будет сильнее, однако рядом с этим местом он не особо отличался от запахов в остальной части города.
Метрах в 200 выше по течению уже началась вечерняя молитва:
Зрители расселись на ступенях сзади браминов и в лодках на воде:
Ритуал длился около 40 минут:
В это время юркие мальчуганы перепрыгивали с лодки на лодку и продавали туристам плавающие венки со свечками. Надо пускать их в плавание по Гангу и загадывать желание:
На лестнице кипит жизнь:
Паломники в желтых одеждах наслаждаются ужином:
В 6 утра следующего дня мы опять приехали к гхатам, чтобы встретить рассвет на воде. Не смотря на столь ранний час здесь было многолюдно:
Мы купили веночки, которые надо было запустить в Ганг с рассветом:
Вдоль берега плыли лодки с туристами и зеваками:
А на берегу люди купались, смеялись, молились, стирали, чистили зубы и сжигали умерших:
Группа паломников с юга:
Религиозный ритуал. Брахмин обмазан человеческим пеплом:
Люди радуются жизни. Гид рассказал, что смех лечит от многих болезней, например болезнь живота:
Некоторые просто сидят и молятся или разговаривают:
Многие стирают на Ганге. Для этого вдоль всей реки устроены специальные мостки, по которым индусы бьют бельем:
Обратите внимание на эту фотографию. Справа человек стирает белье. Слева – погребальный костер. На нем сжигают человека:
Следующую фотографию я не стал здесь вывешивать. Это погребальный костер с предыдущей фотографии крупным планом. Я КАТЕГОРИЧЕСКИ НЕ РЕКОМЕНДУЮ смотреть эту фотографию детям, беременным женщинам и впечатлительным людям. Если Вы все же хотите это увидеть, то нажмите здесь.
После этого мы подплыли к лестнице, где сжигают людей. Это основное место в городе, предназначенное для этого:
Вопрос «как кремируют человека» всегда волновал людей. И это не случайно: интерес к смерти заложен в нашей природе, а огонь завораживал человека с древних времен. В этой статье мы подробно расскажем, как происходит кремация человека.
Важно понимать, что кремация это только первый этап погребения. В зависимости от воли умершего/родственников после кремации урну с прахом закладывают в нишу колумбария, захоранивают в могилу или поступают иным образом (например, развеивают прах).
При кремации, как и при захоронении в землю идет процесс перехода органических тканей в неорганические химические соединения, из которых состоит почва. Кремация есть в сущности то же погребение, поскольку тело переходит в землю. Разница лишь одна: минерализация тела и включение его в состав почвы занимает до 20 лет, а кремирование человека сокращает этот срок до полутора часов.
Жители России все чаще предпочитают кремацию привычному способу захоронения. Доля кремации в целом по России невысока – 10%, но в больших городах она составляет 30-40%, а в Москве и Петербурге приблизилась к 70%. Это происходит в силу многих причин, основные среди которых – нехватка мест на кладбищах, простота процесса и низкая стоимость.
Как кремировали людей в прошлом. История кремации.
История кремации уходит корнями в глубокую древность. Люди давно поняли, что прах безопасен для здоровья, и многие религии, такие, например, как буддизм и индуизм включили кремацию в свои обряды. В Индии, Японии, Индонезии и многих других странах как кремировали людей в прошлом – на костре под открытым небом – так делают и поныне.
Наряду с самым древним видом погребения – трупоположением – кремация практиковалось уже в палеолите, а в эпоху бронзы и железном веке жители древних цивилизаций стали кремировать повсеместно. Сожжение стало доминирующим обрядом погребения в античной Греции, откуда традиция перешла в Древний Рим, где придумали хранить прах в специально отведенных для этого местах - колумбариях, куда можно прийти и почтить память своих предков.
Печи для сжигания тел людей стали использоваться в Европе в конце 18 века в связи с ростом городов и нехваткой мест на кладбищах. Постепенно кремация стала распространяться в странах Европы, в США и других странах.
Как кремируют человека в крематории в наши дни.
Кремирование человека происходит в крематориях – сложных инженерных конструкциях, предназначенных для 100%-ого сгорания умерших вместе с гробом при сверхвысокой температуре.
Комплекс крематория состоит из нескольких промышленных печей, способных генерировать температуру 900-1100°C, которая и обеспечивает полный распад тела и превращение его в пепел. Кремирование занимает от полутора до двух часов, а после кремации человека остается прах объёмом 2-2,5 литра.
Гроб с телом доставляется в крематорий и ставится на катафалк в зале для церемонии прощания. По окончании ритуала гроб перекладывается на транспортёр и перемещается в транзитное помещение, откуда через определенное время он поступает в кремационную печь. Представляя, как кремируют людей в крематории, мы, особенно в юном возрасте, думаем, что тело отправляется в огонь немедленно после того как гроб исчезает за шторами зала прощания. Но это не всегда так: такая технология предусмотрена далеко не в каждом крематории.
После кремации прах помещается в металлическую капсулу и запаивается. Чаще всего родные покойного хотят получить прах в урне. Похоронные урны существуют в различном дизайне, и их выбирают по вкусу: покупают в крематории или ритуальном магазине, а затем передают сотрудникам крематория, которые перекладывают прах из капсулы в урну.
Забирает урну родственник, ответственный за её получение, после чего наступает заключительный этап погребения.
После кремации урна с прахом хранится в крематории до востребования её родственниками. Срок хранения различается в разных регионах, но чаще всего это 1 год. Если прах не востребован, урна будет захоронена в общей могиле при крематории.
Кремирование человека: Как кремируют людей.
Наиболее распространена кремационная печь из двух камер. В первой происходит сжигание гроба с телом в струях раскаленного воздуха, а во второй, камере дожига, 100%-ное сгорание органических тканей и улавливание примесей. Важный элемент оборудования крематория – кремулятор, в котором сгоревшие останки измельчаются до состояния праха, и из них с помощью магнита извлекаются металлические предметы.
Чаще всего печи работают на газе, так как он экономичен и быстрее устанавливает нужную температуру в камере.
Чтобы исключить смешивание праха после сгорания, каждое тело регистрируют, присваивают ему идентификатор, а на гроб кладётся металлическая пластина с номером. После кремации пластина с номером оказывается внутри останков, что позволяет идентифицировать прах.
Что делать после кремации?
После кремации, когда получена урна с прахом, поступают одним из следующих способов:
- Захоронить урну в могилу. Это может быть как новый участок, купленный на аукционе, так и родственная могила;
- Поместить урну в нишу открытого или закрытого колумбария;
- Можно распорядиться прахом по воле умершего, например, развеять его. Законодательство РФ не определяет специальные места для этого, поэтому выбор зависит только от вас.
Плюсы кремации в сравнении с традиционным захоронением в землю:
- захоронить урну можно когда угодно; не надо спешить с решением;
- не нужно дожидаться окончания санитарного срока после последнего захоронения в родственной могиле (для Москвы 15 лет).
Получив замену желаемому письму, я решил не успокаиваться, а воспользовавшись тем, что у меня еще было в запасе около недели (до конца визы), заехать в город Варанаси. Там находится несколько университетов, поступив в один из которых, можно так же раздобыть студенческую визу. Доехал из Чинай до Варанаси на АСвагоне без приключений, и выйдя из поезда, сразу нарушил правило, - не брать первого подбежавшего ко мне рикшу. Хотелось побыстрее попасть в гест хаус помыться и сделать свою йогу. Этот прохвост, привез меня конечно не в тот район, который хотелось. И высадив у переулка, сказал, пройдешь метров двести, там твой отель, а на рикше туда нельзя. И я потопал с рюкзаком по узенькой улочке, на которой человек и упитанная корова расходились с трудом.
Мне сразу не понравилась огромное количество кала и мочи, а так же нищих жуликов, заполняющих эти улочки. Когда я нашел гест хаус с похожим названием, на тот который я искал, по совету своих друзей, оказалось, что это совсем не он, да и район какой то мусульманский. Я уже было разочаровавшись, пошел на выход. Когда проходил мимо бара, мне из за столика приветливо заулыбались и замахали две японки, я остановился и заговорил с ними:
Привет, откуда вы?
- Япония, а ты? Испания? – Все иностранцы принимают меня почему-то за испанца или итальянца, в крайнем случае за австралийца. Никогда за русского, как написано в паспорте, хотя кто здесь русский?
- Нет я из России. – Японки весело защебетали, что то о том что они любят русские песни, и хором спели Катюшу, я в ответ поделился своими знаниями японского, это был счет до десяти, и некоторые команды из восточных единоборств.
- А мы думаем отсюда переезжать, куда нибудь поближе к реке, - промурлыкала одна из улыбчивых девчонок.
- Я тоже, меня рикша не туда привез. – Азиатки переглянулись и весело захихикали, потом другая сказала:
- А ты оставайся сегодня у нас, кровать широкая, а завтра вместе поедем искать отель.
– Сами понимаете, что от такого предложения трудно было отказаться, с целью сэкономить деньги за номер, конечно. Мы тут же заказали «мэйджик ласси», потом, уже в номере они угостили меня «мэйджик кейками», дальше я уже плохо, что помню, наутро меня еще колбасило.
Я решил, что надо скорее ехать искать свой гест хаус. Понял, что азиатских куколок не добудиться, взял рюкзак и пошел ловить рикшу. Сразу сказал ему, что мне нужно отвести рюкзак и вернуться, чтобы он подождал. Доехав до нужного мне района, я оставил его у входа в проулок, а сам пошел по узеньким обгаженым улочкам, к тому месту, где сжигают трупы. Этот гест хаус мне порекомендовал друг одессит, зависший в Индии на несколько лет отсидевший в тюрьме и ждущий повторного суда, за что, я не спрашивал. Он сказал, что это единственное дешевое место с хорошей крышей, видом на Гангу и место сжигания. По дороге мне то и дело приходилось прижиматься к стене, так как ширина плеч не позволяла разойтись с многочисленными встречными процессиями из нескольких человек. Все они бодро шагали с носилками на плечах, выкрикивая слова речевки: «Рам, Нам, Сатьяхе», как то так. У всех на носилках под яркими разноцветными покрывалами лежало по жмурику. Это короткая мантра с которой носят умерших, она совсем не грустная, даже какая то радостная. Шедшие с носилками часто улыбаются, никто не плачет и не жалеет умерших, в Индии наоборот все радуются, переходу души в лучший мир. Вообщем, закинув рюкзак в нужный гест хаус, я поспешил вернуться к ожидавшему меня рикше. Пробираясь по узеньким улочкам я пару раз заблудился, но нашел выход. Рикши уже не было, не дождался подлец, тут только я сообразил, что не знаю как найти тот отель с японками, и даже забыл название, а район вообще не знал. Слегка расстроившись, я успокоил себя, - что может оно и к лучшему, делами надо заниматься, а не развлекаться и балдеть.
Если кто не знает, Варанаси, это самый святой из семи священных городов Индии. У индусов считается, что человек посетивший этот город, уже отчистил свою карму(простились грехи). Если он умер в Варанаси, то, как минимум улучшил свою карму в следующей жизни. А если тело человека сожжено здесь, то его колесо сансары останавливается(душа прекращает череду перерождений), и больше не вселяясь ни в какое тело, попадает прямо в нирвану(к богу). Поэтому огромное количество индусов копят деньги на старость, чтобы приехать умирать в Варанаси. Костры горят круглосуточно. Целая армия специальных, потомственных браминов обслуживают их, горы дров окружают этот берег.
Новое тело закидыватся примерно каждые 15 – 30 минут и днем и ночью. Не подлежат сожжению, а сбрасывается прямо в Гангу, только некоторые трупы. Это садху (святые бродяги), беременные женщины, маленькие дети, люди умершие от укуса кобры и от Лепры(проказы). Ну все они понятно, почему не нуждаются в огне Шивы, кроме последних, прокаженных то в реку не стоило бросать, их то бы и спалить побыстрее. Но, видимо у индусов свои заморочки на этот счет.
Побродив вокруг, подошел, конечно, к тому месту, где жгут покойников. Залез даже на саму платформу. Но долго там находиться невозможно, очень сильный жар от костров. Спустился и осмотрел близлежащее здание, для приехавших в Варанаси, чтобы умереть. Трехэтажная постройка, была заполнена ходячими, лежачими, сидячими, гниющими полу-трупами. Особо не задерживаясь на этажах, поднялся сразу на крышу, откуда открывался вид не хуже чем с моей крыши, но было видно еще и платформу с кострами.
Тут же, нарисовался какой-то прохвост, который начал рассказывать мне какие-то заученные истории из индийской мифологии, которые я уже раньше слышал. Не особо обращая внимание на его болтовню, я посмеивался, - все равно денег не получишь, зря стараешься, - а он, видимо увидев во мне туриста, уже попытался потащить меня к следующей экспозиции, но тут я слегка обломал его, сказал что хочу стоять здесь и смотреть на реку. Он забеспокоился, забегал вниз вверх, видимо у него были какие-то договоренности с кем то. Постояв минут десять, я начал спускаться. Когда я, проходил по этажу с умирающими, этот пройдоха, опять возник рядом с моим ухом, и начал говорить,
- Сделай небольшой донейшн, - я резко обернулся и сказал,
- Так, чувак, забудь, денег от меня ты не получишь.
- да не для меня, для умирающих, это такой обычай, сотку или две, для бедных святых людей пред смертью,
- а зачем, интересно им деньги перед смертью, чтобы тебе подольше прожить? Они же специально умирать приехали, пусть и умирают быстрее. – Повернулся к нему спиной и пошел к лестнице, а он закричал истерически, мне вслед,
- не делай себе плохую карму, - я сразу вернулся, взял его за шкирку, и сказал, глядя в глаза,
- это ты делаешь себе плохую карму, говоря о моей карме, - бросил его и вышел прочь из лепрозория.
Побродив, еще немного, понял, что особого удовольствия прогулка по Варанаси не доставляет.
С трудом пробираясь по переулкам, забитым толпой, не особо скорбящих, провожающих в последний путь своих родственников, снова нашел свой гест. Серега не обманул, крыша правда была замечательная. Вид прикольный на разлившуюся реку, которая затопила все набережные. И верхушки древних Темплов торчали из воды.
Само место сожжения с крыши почти видно не было, что мне тоже понравилось, как то не радуют меня такие огоньки перед окошком. Единственный недостаток, на крыше был ресторан, и не было кухни, чтобы самому готовить. Пришлось мне заниматься своей практикой на глазах у посетителей ресторана и обслуги. Зато, какой вид, открывался на Гангу.
И, конечно очень особая энергетика в этом месте. Но должен признаться, что не моя. Хотя многие из путешествующих и живущих в Индии, готовы висеть подолгу, в этом городе дерьма и обманщиков. Богоискатели, псевдоэзотерики, да и просто обожравшиеся наркоты торчки, часто находят Варанаси очень привлекательным местом. Вообщем, единственное, что мне понравилось, это крыша, да еще, пожалуй, местные мусора (полиция). Практически всем за полтинник, усатые, пузатые, и все время сидят или лежат. А все вокруг торгуют наркотой. Но плохо никто никому не делает. Все обкуренные и добрые. Считается, что бог Шива курил гашиш, поэтому в священных городах индии полиция закрывает глаза на подобные преступления. Даже если появляется, какой-нибудь смутьян, напившийся алкоголя, и ведущий себя агрессивно. Его обычно успокаивают сами же индусы, полицейские даже не шевелятся. Вот бы нам таких лентяев, хотя в России нельзя, там беспридел начнется, потому что люди злые, мясоеды и алкоголики.
На следующий день, позанимавшись с утра, я поехал пробивать за университет. Оказалось, что все не так-то просто. Объехав три университета, слегка обломался, забыл что ли, что в Индии нахожусь. То нужного человека не было, и когда будет, не говорили. То праздники семейные у того и он не пришел, то кому то некогда, то вообще все закрыто на замок, а расписание на хинди. Вообщем, поездив два дня, и потратив несколько сотен рупий на рикшей, решил расслабиться. Следующие два дня медитировал на крыше, и хорошо питался. Как то пошел выпить ласси, и встретил знакомую израильтянку, с которой познакомился в Тируваномалай. Оказалось, она мне говорила, что учится в Варанаси, а я и забыл. Но то, что я ее встретил, в таком городе – муравейнике, это конечно супер. Она дала мне телефон нужного человека, одного русского парня, который учился в Университете Санскрита. Созвонившись с ним и узнав, когда у них занятия, я на следующий день приехал в Университет Санскрита. Странное здание в готическом стиле, похожее на испанскую крепость, еще более странно выглядело после грязных улочек города трупов. 
Чудесный, ухоженный парк, окружал университет. Не одного бычка я не увидел на территории. В этом надо отдать должное индусам, которые, с одной стороны, не считают плохим тоном, громко отрыгивать, и справлять нужду на улицах. Зато уж если святое, или уважаемое место, то никто, даже в кустах курить не будет. Подождав с полчаса около класса, разглядывая разно национальных студентов, увидел, наконец, своего профессора. Надо сказать это очень внушительный человек, полный достоинства. Во первых, он, хоть и одет по-индийски, в юбку и рубашку, выглядит очень опрятно и дорого. Все люди, встречая его, наклоняются и прикасаются к его ноге. Когда он сидел за столом, я обратил внимание на его ступни и пальцы на ногах, потому что занимаюсь массажем и всегда смотрю на ноги человека. Они были чистые, ухоженные, чем не отличается большинство, даже интеллигентных индусов. Разговаривал он на правильном английском, который мне тяжело понимать. Не стану описывать все подробности разговоров с профессором, ожидания и заполнения анкет. Четыре дня поездив с утра на встречи с учителем Санскрита, я в итоге убедил его, что Санскрит мне необходим, и я смогу обучаться даже с моим, средним английским. Профессор выдал мне необходимое письмо, которое позволяло надеяться на долгую визу. Радостный я поехал на вокзал и взял билет до Горакпура, что бы вернуться в Непал.
Подходя к своему райончику, услышал какую-то возню, судя по звукам, где то рядом происходила драка. Я решил посмотреть, что за кипишь, и пошел в том направлении. Вывернув из-за кучи дров для сжигаемых тел, увидел, как несколько индусов атакуют высокого парня европейской наружности, а он успешно отбивается. На нем была черная одежда с глухими рукавами и длинными штанинами. На шее при каждом движении раскачивались Рудракши (почитаемые у индуистов, орешки со священного дерева в Гималаях). Высокий, худой и носатый, он ловко раздавал апперкоты и прямые, доставая длинными руками не совсем расторопных индусов. Те похватали бревна, пытаясь его ударить, неловко промахивались, и тут же получали в нос или бороду. Я с интересом наблюдал за этим веселым побоищем. Тут один, подкравшись сзади, ударил "евробабу" (как я его сразу окрестил) поленом по пятке, отчего он, потеряв равновесие на мгновение присел. Радостные индусы накинулись на него с бревнами. Я поспешил на помощь, но она не понадобилась. Раздался русский мат, и куча разлетелась в разные стороны. Русский, как оказалось, чувак, отобравший у одного из нападавших, увесистое бревно, крутился на месте, раскидывая индусов. Я закричал ему:
- держись брат, нас двое, - и, сжав кулаки, постарался отгородить его от противников.
- Да я и сам справился бы, но теперь-то они вообще не полезут, - и точно, проигравшая компания местных сразу скрылась в переулках.
- Тебя как зовут? – спросил я у него.
- Бадра, - я подумал, что имя, какое-то дурацкое, много всяких русских встречал в Индии с именами, данными им какими-то гуру, или самими себе. Не знаю, зачем заморачивать себя и людей, хотят, наверное, этим подчеркнуть свою индивидуальность.
- И что ты здесь делаешь, из-за чего с индусами дерешься? – он, подобрав свой длинный посох и поправляя рукава, ответил:
- Я здесь давно уже живу, работаю у них в научно исследовательском институте. И еще у меня своя секта. А вот это конкурирующая секта.
- А что за секты? Шиваитские?
- Ну конечно, мы же в Индии. – Он вскочил и потянул меня за руку, - пойдем, познакомлю с нашими. Он завел меня в уже знакомое здание, для умирающих, только теперь была уже почти ночь, внутри была полная темнота. Я достал телефон и зажег в нем фонарик. Из темноты стали появляться один за другим больные и прокаженные дедули и бабули. Тут я услышал сзади голос Бадры:
- Вот познакомься с нашим бабой, - повернувшись, я успел заметить, как мелькнула беззубая гримаса, бородатого деда, настолько костлявого, что можно было изучать строение скелета. Увидел, в свете фонарика, что этот старик летит на меня, поднятый на руки и брошенный Бадрой, мне в объятия. Я, уронив телефон, подхватил бородатый скелет, и тут же аккуратно посадил его на пол. Конечно, оценив шутку соотечественника, я решил держаться от него подальше. Когда мы вышли на улицу, я спросил,
- В Варанаси есть научно исследовательский институт? Никогда не слышал, я как раз в универ поступаю. – Бадра как то странно на меня покосился, и понес какую-то чушь про то чем он здесь занимается, но это было настолько бессвязно, что я ничего не понял, только убедился, что он маленько не в своем уме, как и все мы в своем роде. Вообщем, покурив с ним на берегу Ганги, мы расстались.
Оставшееся время до поезда я провел в гест хаусе, медитируя на несравненной крыше. Конечно разлив Ганги очень прикольный в этом месте, постоянно кружат стаи птиц. Днем на соседних, торчащих из воды верхушках древних храмов, можно всегда увидеть ярко зеленых попугаев, мирно соседствующих, с обычными, как в России серыми голубями.
Тут же, карабкается обезьянка, которых, кстати, в этом городе огромное множество, они везде и совершенно безопасны. Но особенно понравился мне вид с крыши по ночам.
От места сожжения расходится мерцающее зарево, которое подсвечивает поднимающийся, и теряющийся в темноте дым. Играет бликами на стенах близ лежащих храмов и крыльях пролетающих летучих мышей и сов. Видимо потому что я попал туда в сезон муссонов, или просто мне повезло, наблюдать ночное небо, с уходящим в него дымом от горящих людских тел и мерцающими вспышками на горизонте. Думаю, это были дальние молнии. Но они вспыхивали настолько часто, то тут то там, что я невольно провел аналогию, между бросанием каждого тела в костер и вспышкой в небе. Представил себе, что это души людей покидают тело и возносятся на небо, сопровождая это действие светом в облаках. Уезжал из Варанаси с радостью, почему то меня пока тянет больше к жизни, чем к смерти, хоть я и отношусь к последней спокойно, как и ко всему вокруг.
В Германии проходят торжества, посвященные памяти Генриха Гейне. 150 лет со дня его смерти отмечалось неделю назад. Стихи Гейне - одного из главных немецких стихотворцев XIX века, литературного новатора - актуальны и сейчас.
Немцы не ограничились одним днем памяти. Многие издания продолжают публиковать материалы, посвященные творчеству Гейне. Популярная сетевая газета печатает ежедневно отрывок из Гейне, новатора в поэзии, прозе и журналистике.
Гейне умер в вынужденной эмиграции в Париже. Но он оставался любим на родине, и слава его продолжала расти и после его смерти. К моменту прихода к власти нацистов в Германии было много памятников Гейне. То, что еврей по происхождению Гейне принял лютеранство, не остановило расистов. Памятники были сняты и в приказном порядке были отправлены на переплавку.
Интересна судьба написанного в 1823 году стихотворения Гейне «Лорелея», которое на русский переводили в разные годы Майков, Блок, Маршак… К этому стихотворению, навеянному знаменитой легендой о Лорелее - персонаже древнегерманской мифологии, сирене, своим пением зачаровывавшей капитанов шедших по Рейну судов и заставлявшей их направлять свой корабль на скалу, навстречу верной гибели - к этому стихотворению Гейне было написано более 300 вариантов музыки. Песня, сочиненная в 1837 году Фридрихом Зильхером, стала народной, и в этом пункте нацисты вынуждены были дать слабину. Они не решились запретить немцам петь «Лорелею», снабдив, правда, все издания пометкой «автор стихов неизвестен». Но Гейне был позднее отомщен. В Берлине на площади, на которой нацистски настроенные студенты Гумбольтского университета, манипулируемые Геббельсом, провели первое сожжение книг, - сооружен оригинальный памятник: через стеклянный квадрат брусчатки на середине площади под землей видна комната с белыми пустыми книжными полками. Рядом с этим окном в никуда - металлическая плита и на ней - пророчество Гейне: «"Это было только прологом. Там, где сжигают книги, в конце концов сжигают также и людей". Трагедия "Альманзор", 1821 год».
Прошла 12-летняя чума нацизма, и после горячечного бреда Гитлера и Геббельса поэзия Гейне вернулась в Германию. На вопрос, за что он любит Гейне, отвечает патриарх немецкой критики Марсель Райх-Раницкий: «Ах, я люблю в Гейне силу его настроений, силу его мыслей, я люблю в Гейне его поэзию, которой до него не было. И между классической лирикой Гете и лирикой модерна он был, так сказать, связующим звеном».
Гейне переведен на все языки мира, он давно стал явлением в русской поэзии, - благодаря интересу к нему и переводам Лермонтова, Аненского, Апухтина, Плещеева, Надсона, Бальмонта... Перечислять можно еще долго. Гейне вообще самый популярный и самый известный за пределами Германии немецкий поэт.
«У этого есть, как минимум, одна причина: Гейне создал лирику, которая понятна всем. Он писал о своей судьбе в Германии, но его стихами можно наслаждаться, и не зная его обстоятельств. Важнее этого то, что его лирика предлагает синтез напева и мысли», - говорит Марсель Райх-Раницкий.
Песни на стихи Гейне, которых насчитывается порядка 10 тысяч, написали 2,5 тысячи композиторов. Среди них Роберт и Клара Шуман, Франц Шуберт, Густав Малер и Рихард Вагнер. Среди музыкальных композиций на стихи Гейне есть и русские, например, вокальный цикл Валерия Гаврилина и песня Александра Бородина.
«Он был лириком, пишущим для публики, и это было счастьем для немецкой литературы», - заключает Марсель Райх-Раницкий.
