V. Карабчевский Николай Платонович Карабчевский Николай Платонович (1851--1925 гг.) родился в Херсонской губернии 30 ноября 1851 г. В 1869 году окончил с серебряной медалью Николаевскую реальную гимназию и поступил на юридический факультет Петербургского университета, который в

В связи с грядущим столетием со дня рождения Николая Алексеевича Барсукова, мы запускаем сайт, ему посвященный.

Биография

Николай Алексеевич Барсуков – журналист, театральный критик, заслуженный работник культуры РСФСР (5 марта 1910 г., Самара – 7 августа 1968 г., город Горький)

Н.А.Барсуков родился в Самаре в 1910 г. В 1928 г. окончил 5-ю советскую школу им. М.В.Ломоносова в Нижнем Новгороде, поступил на литературный факультет Нижегородского педагогического института.

В 1929 г. студент Барсуков спас прах Кузьмы Минина во время уничтожения Спасо-Преображенского собора на территории Нижегородского кремля. Ему удалось спрятать кости Минина и некоторое время хранить их в мешке, а затем передать краеведческому музею. Потом останки спасителя России были перезахоронены в Михайло-Архангельском соборе.

Еще будучи студентом, Николай Барсуков начал работать в редакции газеты «Ленинская смена». С 1933 г. Николай Алексеевич – ответственный секретарь газеты «Динамовец начеку». С начала журналистской деятельности интересовался миром искусства, миром театра. С 1934 г. - зав. литературной частью Горьковского театра драмы, заместитель начальника управления театров при крайоно, зав. театральным отделом Управления искусств при облисполкоме, редактор художественной литературы Горьковского областного книжного издательства. Член правления Всероссийского Театрального Общества.

В годы Великой Отечественной войны директор Литературного музея А.М.Горького и его филиала «Домика Каширина», зам. начальника Горьковского городского отдела искусств.

С 1945 г. - специальный корреспондент газеты «Горьковская коммуна» (в дальнейшем обозреватель «Горьковской правды») по вопросам литературы и искусства.

Горьковчанам были известны его многочисленные статьи в газетах и журналах, его яркие публичные выступления в заводских Домах культуры, на предприятиях, в колхозах, перед театральной общественностью. Он много внимания уделял становлению и развитию самодеятельных театральных коллективов.

Перу Н.А.Барсукова принадлежит историческая повесть «Александр Суворов» (опубликована в 1942 г.), пьеса «Козьма Минин», шедшая в ряде театров, инсценировка романа П.И.Мельникова-Печерского «На горах», поставленная Горьковским театром драмы и др. произведения.

Молодые прозаики и поэты 1960-х гг. помнят Н.А.Барсукова как своего первого литературного наставника.

В 1967 г., в дни, когда отмечалось 50-летие газеты «Горьковская правда» Н.А.Барсукову было присвоено почетное звание Заслуженного работника культуры РСФСР.

Сенюткина О.Н.

Дочь об отце

Мой отец… Николай Алексеевич Барсуков…

Казалось, свет померк, когда его не стало. Мне было тогда 17 лет. Я погрузилась в сплошную боль, болела до тех пор, пока не встретила будущего мужа. Это произошло в 18. Боль стала уходить, вытесняемая новой - иной - любовью.

Но образ отца никуда не уходил, не забывался – и это понятно: изначально, все, что было в моей жизни - светлого, радостного, связано, прежде всего, с ним. Это Доброта, Ласка, Тепло.

Он был такой большой (или так воспринимали мы его, его три дочери), и он так радовался, когда видел нас. Это чувствовалось – детей не обманешь. Ему было хорошо с детьми, он любил нас. Может быть, потому, что мы – поздние. Старшая родилась, когда ему было 39. Я – в его 41 год. И, наконец, последняя, третья, младшая сестра – в 44.

Из глубокого детства помню наши морозные зимы и отца в кожаном пальто (знак послевоенного времени – эти кожаные пальто). Он снимал пояс от пальто, привязывал к краю санок и катал меня. Перед глазами его большая фигура, в ушах - звуки хрустящего снега и чувство быстрого движения: убыстрение, убыстрение, убыстрение шага, да так, что дух захватывало.

А дома он брал твои замерзшие ладошки и помещал их, сидя в большом уютном кресле, под мышки к себе. И становилось тепло-тепло.

И эти бесконечные «елки» в новогодние праздники во всяких домах и дворцах культуры. А домой он всегда приносил елку сам – и обязательно огромную, под потолок, душистую, свежую. И думали, как не поцарапать потолок. Начиналась праздничная суета, мы наряжали елку и предвкушали радость подарков и счастья, бесконечного, безоблачного, ничем не омраченного – с отцом. Бабушка пекла пироги, изготавливала всякие вкусности. Квартира наполнялась тем самым ароматом ожидания: обязательно хорошего, доброго, и, конечно, с примесью чуда.

По тем временам в доме нашем не было ни компьютера, ни даже телевизора. Был радиоприемник, который, опять-таки по принятому тогда стилю, почти все время оставался включенным. Мы знали, что происходит в стране, мы слушали хорошую музыку, а, главное, сами придумывали себе развлечения.

Отец подсказал идею создания домашнего театра. Сначала он купил нам «теневой театр». Рампа и сцена были готовы, а все силуэты персонажей, и, соответственно, сюжеты, мы изобретали сами. Потом мы попробовали себя в кукольных поставках – и это захлестнуло надолго: сами шили кукол, писали сценарии, делали домашние представления. Готовили концерты с песнями, танцами. «Светит месяц, светит ясный», «Куба – любовь моя» (дань времени) и др.

Ну, а вершиной нашего творчества – был самый настоящий драматический театр. Пьеса «Зайка-зазнайка» (до сих пор помню ее наизусть) была продумана и исполнена со всей тщательностью, на которую были способны дети в 10-8-4 года. Это был пробный камень, за ним последовали другие. Последнее наше творение – «Вечера на хуторе близ Диканьки».

Причем тут отец? Да без него не было бы никаких детских домашних театральных радостей. С малолетства он водил нас в театр. Сам-то он ходил туда по долгу службы – это было его работа. Работа, которую он любил, в которой знал толк, будучи профессионалом с большой буквы, но и та работа буквально на износ, которая в конце концов отняла у него все силы и свела в могилу в 58 лет.

Когда мы, его домочадцы, насладившись в очередной раз искусством, после спектакля заваливались спать (спектакли заканчивались тогда поздно), он садился писать статью об увиденном и понятом. Утром ему, как журналисту и театральному критику, надо было нести материал в редакцию – и я его жалела, понимая, что он устает, конечно.

И он же был критиком наших домашних постановок. Если нам удавалось уговорить его сыграть, хотя бы маленькую роль в нашем спектакле, мы были на верху блаженства. Уговорить было непросто, но если он соглашался, то делал это увлеченно. Впрочем, как все, что он делал.

С нетерпением мы ожидали просмотра кинофильмов в прокате, которые еще не шли на экранах, но отец имел возможность и необходимость их смотреть. С удовольствием ждали приезда в редакцию газеты «Горьковская правда» знаменитых гостей. Мероприятия, которые происходили в редакционных стенах, были, как сейчас говорят, неформальными. Певец не только пел что-то из своего репертуара, танцор не только исполнял свои любимые танцы и пр., но обязательно что-то звучало из жизни своей и своих коллег, что запоминалось надолго.

Помню встречу с актером Николаем Черкасовым. Очень высокий, худой – и голос такой необычный, запоминающийся. И о жизни своей рассказывал так, что заслушаешься.

Певица Эдита Пьеха – молодая. По моде того времени в пышной-пышной юбке, так что талия казалась просто осиновой – дотронешься резко - и переломится. И говорит с акцентом, как-то странно, не по-русски, будто ломается.

Молодой Иосиф Кобзон. И его рассказ про песню - «А у нас во дворе есть девчонка одна». Строчки «Она мимо из булочной с сумкой идет… Я гляжу ей вслед – ничего в ней нет… А я все гляжу, глаз не отвожу». От сумки или от девушки? И Кобзон говорит: «Решил петь: «Она мимо из булочной с булкой идет» - тогда не стало двусмысленности».

Все эти встречи происходили в маленьком помещении редакции – вот они знаменитости рядом. А мы, дети, нам разрешали сесть в первых рядах. Протянешь руку и можно дотронуться до интересных людей, о которых мы потом слышали по радио, а много позже читали о них и видели их по телевизору. И все это, благодаря отцу…

Лето приносило с собой замечательные концерты в «ракушке» на берегу Волги, близко к воде. Сам спуск от площади Минина по дорожке вниз, по нашей любимой «горе», уже приносил радость. А эти настраивающиеся играть разные инструменты: скрипки, виолончели, и вдруг прорвется флейта или тромбон, грохнет барабан. Сидишь на деревянной скамейке, с реки дует свежий ветерок, и думаешь, как же это множество музыкантов соединит вместе свои усилия и заиграет слаженно, соединится в одну мелодию. Если что-то не понятно, умные вступительные слова конферансье Валентинова помогают сориентироваться.

Музыка – это непонятное чудо, дар Божий. А потом это «звучное чудо» поплывет по реке – и ты слушаешь и слушаешь бесконечно – и забываешь о том, что уже становится прохладно, и темнеет, и зажигаются по вечеру фонари. И весь ты в этой красивой музыке, в ином измерении…

Были и большие серьезные концерты, даже фестивали. Например, фестиваль симфонической музыки, на который приезжал сам Д.Шостакович. Дирижировал, обычно, И.Гусман.

И вновь ощущение какого-то иного необыденного мира. Эта строгость фраков, белых манишек, черных-черных бабочек. Палочка дирижера, ударяющая по пюпитру и взмах дирижерской палочки, за которой погружение в мир звуков.

Все это мое детство, и все это, как я сейчас очень хорошо понимаю, благодаря отцу.

Замечательно, что это были не только веселые спектакли в кукольном театре и в ТЮЗе, но и оперы, и балеты, и драма и многое-многое из серьезного.

А потом гости оказывались в нашем доме. Возможность принимать гостей появилась, когда отцу дали квартиру. Это было в конце 1958 года, когда построили и стали заселять так называемый «обкомовский дом» на проспекте Гагарина. Тогда это было Арзамасское шоссе, о Гагарине еще никто из простых смертных не знал - и знать не мог.

Если мы отправлялись в Мичуринские сады (там был сад моего деда по материнской линии), то поднимались по склону в сторону, противоположную площади Лядова, по Арзамасскому тракту. Транспорта было мало: трамваи, троллейбусы в основном. Далее сворачивали и шли пешочком по той улице, которая носит сегодня имя Бекетов. Она представляла собой не заасфальтированную дорогу, идущую вниз под горку. Если везло, то отец останавливал мужика на телеге, мы садились в нее и – это была радость: разглядывали лошадь, ее «амуницию» в деталях – все было интересно и любопытно. Все-таки мы родились в городе и о деревне знали только по редким поездкам в область к друзьям отца. И читали еще в книгах, конечно.

По сути, домов в округе нашей вновь выстроенной пятиэтажной кирпичной «полусталинки» было еще очень немного. Один корпус университета (сейчас это разросшийся университетский городок, окруженный собственной оградой), тюрьма через дорогу напротив (ныне СИЗО), а дальше на горку, где сейчас Дворец спорта, ничего. Поэтому наш дом стоял довольно одиноко – и все соседние застройки, которые сегодня отделяют нас от берега Оки, появлялись на наших глазах. В дом въехали солидные работники обкома партии, а отцу, наконец-то выделили квартиру. Пусть - на пятом этаже – без лифта и балкона, но зато отдельную. До этого мое детство сначала проходило во флигеле на дворе краеведческого музея (Верхнее-Волжская набережная, красивейшее место, но ютились в небольшой каморке), затем в коммуналке на Московском шоссе (рядом находился масложиркомбинат, поэтому душащий запах жира, запах дошкольного детства, до сих пор вызывает, мягко говоря неприязнь).

Полученная квартира казалась просто шикарной после всех мытарств. Учитывая состав семьи и заслуги отца, выделили пятикомнатную. Первой выбрала себе комнату бабушка (отец ее обожал, она растила его одна, и он был единственным, самым-самым для нее), потом определились остальные.

Всю жизнь я прожила в этой квартире – и сегодня понимаю, какое наследство в виде жилья оставил он своим детям и внукам, а теперь и правнукам. Но, конечно, не это наследство главное… Главное, то, какой он сделал меня …

Думаю, что отец заслужил эту квартиру. Своим трудом – и ничем иным. Работал он очень много. Уходил к 9 часам утра в редакции. Занимался там с начинающими поэтами, что-то бесконечно редактировал, получал скудные гонорары за свои статьи. Очень много читал лекций на предприятиях, в учреждениях, «народных университетах» и пр. В 1960-е годы часть работы, и, причем, значительная, делалась без оплаты (строили коммунизм, как известно).

Возвращаясь домой, часам к 6 вечера, приносил то, что удавалось получить, в виде «авоськи», наполненной продуктами на целую ораву: трое детей, которые все время хотели есть, мама (моя бабушка, Елизавета Васильевна) и жена. Мы ужинали и отправлялись в театр или филармонию, или на концерт. А после он садился писать статью и ложился засветло, чтобы немного отдохнув, снова отправиться в редакцию.

Или вечером были гости. Бабушка накрывала стол со всякими домашними яствами: пироги, котлеты, пельмени. Если была осень, то помидоры, огурцы, море фруктов. Если январь, то обязательно мандарины. Отец изобретал какой-нибудь диковинный коктейль. Я любила смотреть, как он колдует, с душой и чрезвычайно изобретательно. Например, выдалбливает целый арбуз и смешивает там что-то, а в результате - похвалы гостей, их восторженные отклики.

Для меня, девочки-подростка, это застолье было чрезвычайно интересным действом. И в центре этого действа, кончено же, был отец. Позже я вспоминала ту фразу Александра Дюма-отца, которую он говорил о себе (и я ее воспринимала, как отцовскую): «Мне было бы там скучно, если бы меня там не было». Действительно, кто бы ни был в гостях, отец направлял разговор, вставлял чрезвычайно остроумные реплики, воспоминания о пережитом, о людях, которые были рядом. Из каждого фрагмента можно было бы сделать интересный рассказ. Эти рассказы, как живые картинки, надолго оседали в памяти. Жаль, что я не записывала все это по «живым следам». Как было бы сейчас интересно «прокрутить» все заново. Да невозможно, увы…

Достаточно назвать только некоторые фамилии – и будет понятен круг тех людей, в котором вращался отец, представители творческой элиты тогдашней России. Остались некоторые фотографии, они приведены в этой книге.

Позднее, когда у нас в доме появился телевизор (а это было уже в конце 1970-х, много позже после смерти отца, он ушел в 1968 году) и я смотрела передачи, которые вел Ираклий Андроников, известный мастер слова, я всегда вспоминала отца с его рассказами во время застолий. Было всегда обидно, когда наступал конец очередной встречи - и люди должны были расходиться по домам. Позднее, в замужестве, радость общения с интересными людьми давал мне муж, во многом похожий на отца.

Как я сейчас понимаю, я могла бы повторить известную фразу, несколько изменив ее: «Всем хорошим во мне, я обязана книгам». Но, если говорить глубже, то и эта любовь к книгам – тоже, благодаря отцу – а непросто так, ниоткуда.

В те редкие минуты, которые отец бывал дома, и мы никуда не шли, я помню его либо пишущим, либо читающим, либо (если он уставал) рисующим обложки на книги. Он, будучи филологом по образованию, очень любил русскую классику: А.Чехова, А.Куприна, Л.Толстого, А.Островского, Ф.Достоевского – да, наверное, всех наших гениев XIX столетия – всех и не перебрать. Многие эпизоды из их произведений знал наизусть. Когда что-то писал об очередном спектакле, мог быстро найти любую нужную цитату, вынимая нужную книгу с полки. А библиотека у отца была замечательная. Если я влезала туда, то влезала с головой, забывая обо всем. Мир книги затягивал, поглощал. Как жаль, что сегодня он вытесняется другим…

Жаль и того, что отцовская библиотека была им же самим продана, когда обнаружилось, что мы вдруг все выросли из старых одежек. Все трое без зимних, осенних, весенних вещей. Кое-что, в основном летние вещи, да и школьную форму тоже, мы шили и вязали себе сами, спасибо - бабушка всему этому «девичьему - женскому» мастерству научила. А верхняя одежда? Сразу на зарплату обрести весь гардероб было просто невозможно. До сих пор помню грустное лицо отца, когда он перевязывал стопки книг и спускал их через окно на длинной толстой веревке в стоящий внизу у подъезда грузовик ГАЗ. Набрался полный кузов - и грузовик уехал. Много бы я отдала сегодня, чтобы этот грузовик привез все загруженное обратно.

В детстве отец дарил мне книги. Среди них была одна, дарственную надпись которой я помню до сих пор: «Доченька, мир велик. Но, прежде, чем его объехать, надо о нем прочесть». Это была большая, богато иллюстрированная книга о странах мира. Мы ее с сестрами читали и перечитывали. Несмотря на довольно скромные возможности, отец успел свозить семью на юг – и это было не раз. Благодаря ему, я увидела и Черное море, и Крым, и Армению, и всю нашу область, и наш город. Я увидела все это его глазами, глазами понимающего культуры мира человека. Никогда, за всю свою теперь уже долгую жизнь, я не слышала более интересного рассказа о Нижнем и Городце во время тех экскурсий, которые он делал именно для меня.

Добрые слова известных, и даже теперь великих людей, о моем отце сказанные мне, ребенку, до сих пор звучат в моей памяти. «Надо учиться музыке, это развивает» - и поглаживание по голове (композитор Арам Ильич Хачатурян).

«Давай, Оля, я нарисую свою любимую куклу, не отрывая карандаша от бумаги, и подарю ее тебе. Не веришь? Смотри» (Режиссер театра кукол С.Образцов).

«Оля, живи одним днем, одним мгновеньем, цени жизнь, как твой отец» (Художник М.Сарьян).

«Считаю Барсукова своим учителем» (поэт Юрий Адрианов)

«Твой отец меня научил журналистскому делу» (журналист Е.Филатов)

«Тонкий знаток театра», «Великолепно владеет пером», «У тебя – замечательный отец, умный и порядочный, успевает много-много делать доброго для людей». (Это говорили часто, всех не перечесть – и коллеги, знавшие его, и люди, с которыми знакомства были недолгими).

Потом все эти фразы я прочла в соболезнованиях (телеграммы лежали по всему дому).

Чем я-то успела порадовать отца? Думаю, немногим, но, тем не менее. Прежде всего, я никогда не доставляла ему хлопот своей учебой (школа с золотой медалью). Если он шел на родительское собрание, то брал с собой книгу – и читал под партой. Парты были тогда с крышками – и книгу можно было спрятать. Приходил и жаловался – как неудобно было сидеть, парты маленькие… Он был полным.

Наверное, ему было приятно, что я шила всякие домашние вещи: брюки, рубашки… Когда умерла бабушка, готовила, стирала, гладила, крахмалила воротнички, следила за чистотой в доме… Тогда, как известно, все делалось без домашней техники. Хотелось сохранить дом в том порядке, в котором он был при Елизавете Васильевне.

Я знала, видела, как тяжело было отцу хоронить свою маму. Слов не хватало, боялась лишний раз напомнить о случившемся, но старалась, как могла, заменить горечь чем-то положительным. Мне было чрезвычайно приятно застегивать ему запонки, завязывать галстук, когда он шел на работу, и вообще делать какие-то добрые мелочи. Меня просто распирало от гордости, что я могу хоть что-то сделать приятное для любимого человека. И самая большая похвала была похвала из его уст.

Думаю, что успела порадовать его своим поступлением в университет – учиться «на гуманитария» (историческое отделение истфила ГГУ). 1 августа я сдала единственный экзамен, который надо было сдать (поскольку медаль) – историю, а 7 августа его не стало. Кровоизлияние в мозг. Вечером ходили семьей в театр, а в четыре утра он умер. Мне не в чем себя упрекнуть – и все-таки, если бы хотя бы ненадолго вернуть то прошлое, я бы сделала как можно больше для него. Он оставил мне тепло жизни, ее радость, богатство красок мира и умение ценить его.

Тогда в августе 1968 года я решила, что когда-нибудь, когда я смогу писать об отце без слез, я напишу о нем. Но время шло… Отец от меня никуда не уходил… Но стоило мне начать писать о нем, после первых же фраз слезы душили – и я откладывала и откладывала. Выучилась, стала историком. Пыталась (и мы часто делали это вместе с мужем, тоже историком) реконструировать жизнь наших отцов и дедов в те советские и досоветские времена, понять, почему они поступали именно так, а не иначе, сопоставляли со своими модулями поведения, встречалась с людьми, которые его знали.

В 1990-х годах прочла в «Нижегородском рабочем» очерк В.Шамшурина о моем отце и его «Поступке с большой буквы (о спасении им праха Кузьмы Минина в 1929 году) и вспомнила, как отец рассказывал мне этот эпизод своей юности.

Отец был все время рядом, я мысленно рассказывала ему о своей жизни и думала в особые минуты, одобрил бы он мои поступки или нет…

Но вот наступил год столетия со дня рождения Николая Алексеевича Барсукова. Умерла его жена, наша мама, давно замужем дочери. У всех свои дети, внуки, заботы. И я подумала: либо сейчас, либо никогда… Отец учил меня держать слово, данное даже только себе. Об этом данном обещании не знал никто. И вот, все-таки написала… Пусть не сразу.

Ошибка Lua в Модуль:Wikidata на строке 170: attempt to index field "wikibase" (a nil value).

Ошибка Lua в Модуль:Wikidata на строке 170: attempt to index field "wikibase" (a nil value).

Ошибка Lua в Модуль:Wikidata на строке 170: attempt to index field "wikibase" (a nil value).

Ошибка Lua в Модуль:Wikidata на строке 170: attempt to index field "wikibase" (a nil value).

Ошибка Lua в Модуль:Wikidata на строке 170: attempt to index field "wikibase" (a nil value).

Ошибка Lua в Модуль:Wikidata на строке 170: attempt to index field "wikibase" (a nil value).

Ошибка Lua в Модуль:Wikidata на строке 170: attempt to index field "wikibase" (a nil value).

Ошибка Lua в Модуль:Wikidata на строке 170: attempt to index field "wikibase" (a nil value).

Ошибка Lua в Модуль:Wikidata на строке 170: attempt to index field "wikibase" (a nil value).

Ошибка Lua в Модуль:Wikidata на строке 170: attempt to index field "wikibase" (a nil value).

Николай Платонович Барсуков (1838-1906) - русский дворянин , археограф , историк и библиограф ; старший брат другого историка, геральдиста и генеалога Александра Барсукова . Второй его брат, Иван , известен как автор книги «Инокентий, митрополит Московский и Коломенский, по сочинениям, письмам и рассказам современников » (Москва , 1883) и издатель «Творений» Инокентия (Мск, 1887) .

Биография

Николай Платонович Барсуков родился в дворянской семье 8 ноября 1838 года в городе Липецке Тамбовской губернии .

Учился в Воронежском кадетском корпусе, в 1859-1861 году состоял вольнослушателем в Петербургском университете.

В 1863 году поступил на службу в археографическую комиссию . В 1870-х годах был помощником заведующего архивом Святейшего синода Русской православной церкви , затем заведовал архивом министерства народного просвещения Российской империи .

Избранные труды

• Барсуков Н. П. Альбом автографов Н. Д. Иванчина-Писарева. - М .: Синод. тип., 1905. - 73 с. - (Отт. из 10 кн. сб. «Старина и новизна»).
• Барсуков Н. П. Воспоминания о Н. И. Костомарове и А. Н. Майкове . - СПб. : Тип. М. М. Стасюлевича, 1898. - 31 с.
• Барсуков Н. П. Два письма Н. П. Барсукова [к графу С. Д. Шереметеву]. - СПб. : тип. М. М. Стасюлевича, 1909. - 6 с.
• Барсуков Н. П. Жизнь и труды В. Г. Барского . - СПб. : Тип. М. М. Стасюлевича, 1885. - 72 с.
• Барсуков Н. П. . Кн. 1-22]. - 2-е изд. - СПб. : А. Д. и П. Д. Погодины, 1888-1910.
• Барсуков Н. П. Жизнь и труды П. М. Строева . - СПб. : тип. В. С. Балашева, 1878. - 668 с.
• Барсуков Н. П. Историческая справка [в связи с отречением Л. Н. Толстого от церкви]. - М ., 1901. - 1 с.
• Барсуков Н. П. Источники русской агиографии. - СПб. : тип. М. М. Стасюлевича, 1882. - 616 с. - (Общество любителей древней письменности. Издания; № 81).
• Барсуков Н. П. Письмо В. А. Жуковского к А. В.[!В. Д.] Олсуфьеву. - СПб. : [О-во ревнителей рус. ист. просвещения], 1900. - 3 с.
• Барсуков Н. Род Колюбакиных: Описание 22 актов, пожертв. о. Григорием Яковцевским в Археогр. комис. М-ва нар. прос. - СПб. : Сенат. тип., 1901. - 10 с. - (Отт. из 12 вып. «Летописи занятий»).
• Барсуков Н. П. Русские палеологи сороковых годов. - СПб. : тип. В. И. Грацианского, . - 107 с. - (Отт. из: Древ. и новая Россия. - 1880. - Т. 1, № 2. - C. 259-290; № 3. - C. 517-551; № 4. - C. 727-757).
• Барсуков Н. П. Сборник Едомского. - СПб. : О-во Любителей Древней Письменности, 1889. - 31 с. - (Памятники древней письменности и искусства; 79).
• Выписки из Нечаевского архива / С предисл. и прим. Н. Барсукова. - СПб. : Тип. М. Стасюлевича, 1905. - 69 с.
• Выписки из писем графа Александра Христофоровича Бенкендорфа к императору Николаю I-му о Пушкине / С предисл. и прим. Н. Барсукова. - СПб. : Тип. М. Стасюлевича, 1903. - 20 с.
• Выписки из писем Ивана Сергеевича Мальцова к Сергею Александровичу Соболевскому / С предисл. и прим. Н. Барсукова. - СПб. : Тип. М. Стасюлевича, 1904. - 43 с.
• Дневник А. В. Храповицкого . 1782-1793 / По подлин. его рукописи, с биогр. ст. и объясн. указ. Н. Барсукова. - СПб. : А. Ф. Базунов, 1874. - 610 с.
  • . - М .: Русский архив, 1901. - 404 с.
  • . - М .: Унив. тип., 1901. - 402 с. - (Прил. к журн. «Русский архив» 1901 № 5-12).
• Житие и завещание святейшего патриарха Московского Иоакима / С предисл. Н. Барсукова]. - СПб. : тип. В.С.Балашева, 1879. - 149 с. - (Общество Любителей Древней Письменности. Издания; 47).
• Князь Вяземский и Пушкин / С предисл. и прим. Н. Барсукова. - М .: Синодальная тип., 1904. - 55 с. - (Отд. отт. из 8-й кн. сб. «Старина и новизна»).
• Описание рукописей князя Павла Петровича Вяземского / [Сост. Х. М. Лопаревым, Н. В. Тимофеевым, Н. П. и А. П. Барсуковым и др. с примеч. П. П. Вяземского]. - СПб. : тип. Гл. упр. уделов, 1902. - 572 с. - (Общество любителей древней письменности. Издания; 119).
• Письма И. И. Дмитриева к князю П. А. Вяземскому 1810-1836 годов: (Из Остафьев. арх.) / С предисл. и прим. Н. Барсукова. - СПб. : Тип. М. Стасюлевича, 1898. - 147 с.
• Письма Н. М. Карамзина к князю П. А. Вяземскому , 1810-1826 / С предисл. и прим. Н. Барсукова. - СПб. : Тип. М. Стасюлевича, 1897. - 204 с.
• Письма М. П. Погодина, С. П. Шевырева и М. А. Максимовича к князю П. А. Вяземскому 1825-1874 годов (из Остафьевского архива) / С предисл. и прим. Н. Барсукова. - СПб. : Тип. М. Стасюлевича, 1901. - 222 с.
• Письма А. С. Пушкина , бар. А. А. Дельвига , Е. А. Баратынского и П. А. Плетнева к князю П. А. Вяземскому. 1824-1843 гг. / С предисл. и прим. Н. Барсукова. - СПб. : Тип. М. Стасюлевича, 1902. - 63 с.
• Письма Филарета, впоследствии архиепископа Черниговского и Нежинского к Н. Н. Шереметевой. 1835-1849 гг. : (Из арх. села Покровского) / С предисл. и прим. Н. Барсукова. - СПб. : Тип. М. Стасюлевича, 1900. - 101 с.
• Полное собрание русских летописей, изданное по высочайшему повелению Археографическою комиссиею. - СПб. : Археографическая комиссия, 1841-1921. - (Указатель к осьми томам / [Сост.: А. Ф. Бычков, Н. П. Барсуков], 1868-1875; Указатель к первым осьми томам / [Сост.: А. Ф. Бычков, Н. П. Барсуков, С. А. Адрианов], 1898; Указатель к первым осьми томам / [Сост.: А. Ф. Бычков, Н. П. Барсуков, С. А. Адрианов], 1898).
• Список книг церковной печати, хранящихся в Библиотеке Святейшего правительствующего синода / [Сост. Н. Барсуковым]. - СПб. : Архив Св. синода, 1871. - 69 с.

Напишите отзыв о статье "Барсуков, Николай Платонович"

Примечания

Литература

• Рудаков В. Е. Хронологический список учено-литературных трудов Николая Платоновича Барсукова: С указ. материалов для биогр. Н. П. Барсукова и некрологов его. - СПб. : О-во ревнителей рус. ист. прос., 1909. - 31 с.
• // Православная энциклопедия . Том VIV. - М .: Церковно-научный центр «Православная энциклопедия» , 2002. - С. 360-361. - 752 с. - 39 000 экз. - ISBN 5-89572-009-9

Отрывок, характеризующий Барсуков, Николай Платонович

Так, через неделю во всём своём тёмном «величии» передо мной предстал «святой» город Рим... Не считая красоты дворцов, соборов и церквей, город был очень хмурым и на удивление грязным. А для меня он ещё был и городом моей смерти, так как я знала, что от Караффы здесь не уйти.
Меня поселили в каком-то очень большом дворце, ничего не объясняя, не говоря ни слова. Обслуживала меня немая служанка, что, опять же, не предвещало ничего хорошего. Но одно обстоятельство всё же вселяло «призрачную» надежду – меня поселили в замке, а не прямо в камере для обвиняемых, что могло означать – мне оставят возможность защищаться.
Я ошибалась...
На следующее утро появился Караффа. Он был свежим и очень довольным, что, к сожалению, не предвещало для меня ничего хорошего.
Усевшись в кресло прямо передо мной, но не испросив на это разрешения, Караффа ясно дал этим понять, что хозяин здесь он, а я являюсь всего лишь подсудимой в красивой клетке...
– Надеюсь, Вы легко перенесли дорогу, мадонна Изидора? – нарочито-вежливым тоном произнёс он. – Как Ваши покои? Вам что-нибудь нужно?
– О, да! Я бы хотела вернуться домой! – подыгрывая его тону, шутливо ответила я.
Я знала, что терять мне было практически нечего, так как свою жизнь я уже почти что потеряла. Поэтому, решив не давать Караффе удовольствия меня сломать, я старалась изо всех сил не показывать ему, насколько мне было страшно...
Это не смерть, чего я больше всего боялась. Я боялась даже мысли о том, что я уже никогда не увижу тех, кого так сильно и беззаветно любила – мою семью. Что, вероятнее всего, уже никогда больше не обниму свою маленькую Анну... Не научу её тому, чему учила меня моя мать, и что умела я сама... Что оставляю её полностью беззащитной против зла и боли... И что уже не скажу ей ничего из того, что хотела и что должна была сказать.
Я жалела своего чудесного мужа, которому, я знала, будет очень тяжело перенести потерю меня. Как холодно и пусто будет в его душе!.. А я даже никогда не смогу сказать ему последнее «прощай»...
И больше всего я жалела своего отца, для которого я была смыслом его жизни, его путеводной «звездой», освещавшей его нелёгкий тернистый путь... После «ухода» мамы, я стала для него всем, что ещё оставалось, чтобы учить и надеяться, что в один прекрасный день я стану тем, что он так упорно пытался из меня «слепить»...
Вот чего я боялась. Моя душа рыдала, думая обо всех, кого я так люблю. О тех, кого я теперь оставляла... Но этого было ещё мало. Я знала, что Караффа не даст мне так просто уйти. Я знала, что он непременно заставит меня сильно страдать... Только я ещё не представляла, насколько это страдание будет бесчеловечным...
– Это единственное, чего я не могу Вам предоставить, мадонна Изидора – забыв свой светский тон, резко ответил кардинал.
– Ну, что ж, тогда хотя бы разрешите мне увидеть мою маленькую дочь – холодея внутри от невозможной надежды, попросила я.
– А вот это мы вам обязательно организуем! Только чуточку позже, думаю – размышляя о чём-то своём, довольно произнёс Караффа.
Новость меня ошарашила! У него и насчёт моей маленькой Анны, видимо, был свой план!..
Я была готова переносить все ужасы сама, но я никак не была готова даже подумать о том, что могла бы пострадать моя семья.
– У меня к Вам вопрос, мадонна Изидора. И от того, как Вы на него ответите, будет зависеть, увидите ли Вы в скором времени свою дочь, или Вам придётся забыть о том, как она выглядит. Поэтому советую Вам хорошенько подумать, перед тем, как отвечать, – взгляд Караффы стал острым, как стальной клинок... – Я хочу знать, где находится знаменитая библиотека Вашего деда?
Так вот, что искал сумасшедший инквизитор!.. Как оказалось, не таким уж он был и сумасшедшим... Да, он был совершенно прав – старая библиотека моего дедушки хранила чудесное собрание душевного и умственного богатства! Она была одной из самых старых и самых редких во всей Европе, и ей завидовал сам великий Медичи, который, как известно, за редкие книги был готов продать даже свою душу. Но зачем такое понадобилось Караффе?!.
– Библиотека дедушки, как Вам известно, всегда находилась во Флоренции, но я не знаю, что с ней стало после его смерти, Ваше преосвященство, так как более не видела её.
Это была детская ложь, и я понимала, насколько наивно это звучало... Но другого ответа у меня просто так сразу не нашлось. Я не могла допустить, чтобы редчайшие в мире труды философов, учёных и поэтов, труды великих Учителей попали в грязные лапы церкви или Караффы. Я не имела права такого допускать! Но, пока что, не успев ничего лучшего придумать, чтобы всё это как-то защитить, я ответила ему первое, что в тот момент пришло в мою, воспалённую от дикого напряжения, голову. Требование Караффы было столь неожиданным, что мне нужно было время, чтобы сообразить, как поступать дальше. Как бы подслушав мои мысли, Караффа произнёс:
– Ну, что ж, мадонна, я оставляю вам время подумать. И очень советую не ошибиться...
Он ушёл. А на мой маленький мир опустилась ночь...
Всё это жуткое время я мысленно общалась со своим любимым, измученным отцом, который, к сожалению, не мог сообщить мне ничего успокаивающего, кроме лишь одной положительной новости – Анна всё ещё находилась во Флоренции, и хотя бы уж за неё пока что нечего было опасаться.
Но мой несчастный муж, мой бедный Джироламо, вернулся в Венецию с желанием мне помочь, и только там узнал, что уже слишком поздно – что меня увезли в Рим... Его отчаянию не было предела!.. Он писал длинные письма Папе. Посылал ноты протеста «сильным мира сего», которым я когда-то помогала. Ничего не действовало. Караффа был глух к любым просьбам и мольбам...
– А разве ты не могла просто исчезнуть?! Или «улететь», если на то пошло?.. Почему ты не воспользовалась чем-нибудь?!!! – не выдержав далее, воскликнула расстроенная рассказом Стелла. – Бороться надо всегда до конца!.. Так бабушка меня учила.
Я очень обрадовалась – Стелла оживала. Её бойцовский дух снова брал верх, как только в этом появилась острая необходимость.
– Если бы всё было так просто!.. – грустно покачав головой, ответила Изидора. – Дело ведь было не только во мне. Я находилась в полном неведении о планах Караффы насчёт моей семьи. И меня сильно пугало то, что, сколько бы я не пыталась, я никак не могла ничего увидеть. Это был первый раз в моей жизни, когда никакое «видение», никакие мои «ведьмины таланты» не помогали... Я могла просмотреть любого человека или любое событие на тысячу лет вперёд! Могла с абсолютной точностью предсказать даже будущие воплощения, чего не мог сделать ни один Видун на Земле, но мой Дар молчал, когда дело касалось Караффы, и я не могла этого понять. Любые мои попытки его посмотреть легко «распылялись», натыкаясь на очень плотную золотисто-красную защиту, которая постоянно «вилась» вокруг его физического тела, и я никак не могла её пробить. Это было новое и непонятное, с чем я никогда не сталкивалась раньше...

Библиограф. Родился в д. Барсуки Тамбовской губ. в дворянской семье. В 1859-61 в качестве вольнослушателя посещал Петербургский университет. С 1863 служил в Археографической комиссии, с 1868 - помощником начальника Синодального архива и библиотеки, с 1883 до конца жизни - начальник архива Министерства народного просвещения. Еще студентом Барсуков был привлечен к научной работе историком Н. И. Костомаровым . В к. 60-х занялся разбором родового архива князей Вяземских, результатом чего явилось издание «Дневника А. В. Храповицкого» (1874) и 1-го тома полн. собр. соч. П. А. Вяземского (1878, все издание в 12 т. завершено в 1896). С 1878 Барсуков участвовал в работах Общества любителей древней письменности, которое издало его «Рукописи Археографической комиссии» (1882) и «Источники русской агиографии» (1882) - собрание сведений о рукописях житийной литературы. Барсуков также издал «Житие и завещание святейшего патриарха Московского Иоакима» (1879), «Странствования В. Г. Барского» (ч. 1-4, 1885-87) и др. Во 2-й пол. 80-х Барсуков занялся разбором архива и работой над жизнеописанием М. П. Погодина . Ценность многотомной работы Барсукова «Жизнь и труды М. П. Погодина» в публикации многочисленных архивных материалов по истории русской литературы и культуры.

Использованы материалы сайта Большая энциклопедия русского народа - http://www.rusinst.ru

Барсуков, Николай Платонович - русский историк, археограф, библиограф. Родился в дворянской семье. В 1859-1861 годах в качестве вольнослушателя посещал Петербургский университет. С 1863 года служил в Археографической комиссии, с 1868 года - помощником начальника Синодального архива и библиотеки, с 1883 года до конца жизни - начальник архива министерства народного просвещения. Еще студентом Барсуков был привлечен к научной работе историком Н.И.Костомаровым. В конце 60-х годов занялся разбором родового архива князей Вяземских, результатом чего явилось издание «Дневника А.В.Храповицкого» (1874) и 1-го тома полного собрания сочинений П.А. Вяземского (1878, все издание в 12 томах завершено в 1896 году). С 1878 года Барсуков участвовал в работах Общества любителей древней письменности, которое издало его «Рукописи археографической комиссии» (1882) и «Источники русской агиографии» (1882) - собрание сведений о рукописях житийной литературы. Барсуков также издал «Житие и завещание святейшего патриарха Московского Иоакима» (1879), «Странствования В.Г.Барского» (ч. 1-4, 1885-1887) и др. Во 2-ой половине 80-х годов Барсуков занялся разбором архива и работой над жизнеописанием М.П.Погодина. Ценность многотомной работы Барсукова «Жизнь и труды М.П.Погодина», несмотря на некритический подход к источникам, - в публикации многочисленных архивных материалов по истории русской литературы и культуры.

Краткая литературная энциклопедия в 9-ти томах. Государственное научное издательство «Советская энциклопедия», т.1, М., 1962.

Барсуков Николай Платонович (8.XI.1838 - 23.XI.1906) - русский археограф, библиограф, историк. С 1863 года работал в Археографической комиссии; в 70-х годах - в архиве Синода, с 1883 года заведовал архивом Министерства народного просвещения. Известен как составитель указателей, библиографических изданий, автор трудов биографического характера. Опубликовал ряд ценных исторических источников. Основное место среди работ Барсукова занимают документальные биографии М. П. Погодина и П. М. Строева ("Жизнь и труды П. М. Строева", СПБ, 1878; "Жизнь и труды М. П. Погодина", кн. 1-22, СПБ, 1888-1910), сохранившие ценность благодаря архивным материалам и представляющие интерес для истории русской исторической науки.

Советская историческая энциклопедия. В 16 томах. - М.: Советская энциклопедия. 1973-1982. Том 2. БААЛ - ВАШИНГТОН. 1962.

Сочинения: Указат. к восьми томам ПСРЛ, т. 1, СПБ, 1868 (совм. с А. Ф. Бычковым); Список книг церковной печати, хран. в библ. св. Синода, СПБ, 1871; Рус. Палеологи сороковых годов, СПБ, 1880; Источн. рус. агиографии, СПБ, 1882; Рукописи археогр. комиссии, СПБ, 1882.

Литература: Рудаков В. Е., Хронологич. список учено-лит. трудов Н. П. Барсукова. С указанием мат-лов для биогр. Н. П. Барсукова и некрологов его, СПБ, 1909.

Барсуков, Николай Платонович (08.11.1838, Липецк - 23.11.1906, Петербург) - российский археограф, историк и библиограф. Брат историка А. П. Барсукова . В 1859-1862 годы был слушателем юридического факультета Петербургского университета. С 1863 года - сотрудник, с 1870 года - член Археографической комиссии. С 1868 года - помощник начальника Синодального архива и библиотеки, с 1883 года - начальник архива Министерства народного просвещения. С 1877 года - член-корр., с 1900 года - почетный член Общества любителей древней письменности. Член Русского археологического общества (с 1879), Общества истории и древностей российских (с 1881 года), церковно-археологического общества при Киевской духовной академии.

В 1860-х Б. занимался исследованием архивов П. А. Вяземского, Д. Б. Голицына и др. Печатался в «Русском архиве» и «Вестнике Европы», сотрудничал в газетах «Русский» и «Московские ведомости». Автор ряда биографий деятелей науки и культуры: «Жизнь и труды М. П. Погодина» (Т. 1-22, СПб., 1888-1910), «Жизнь и труды П. М. Строева» (СПб., 1878) и др.

Л. А. Цыганова.

Российская историческая энциклопедия. Т. 2. М., 2015, с. 349.

Далее читайте:

Историки (биографический указатель).

Сочинения:

Жизнь и труды М.П.Погодина, книги 1-22, СПб, 1888-1910;

Жизнь и труды П.М.Строева, СПб, 1878;

Письма А.И.Тургенева к К.С.Сербиновичу, «Русская старина», 1881, т. 31, 32; 1882, т. 34;

Письма Н.М.Карамзина к П.А.Вяземскому, СПб, 1897;

Письма А.С.Пушкина, А.А.Дельвига, Е.А.Баратынского и П.А.Плетнева к князю П.А.Вяземскому, СПб, 1902;

Князь Вяземский и Пушкин, М., 1904.

Литература:

Дерябина Л. И. Николай Платонович Барсуков // Московский журнал. 2008. № 3;

Зюзин А. В. Из бумаг Николая Платоновича Барсукова // Редкие книги. Сб. статей. Саратов, 2000.

Венгеров С.А. Критико-биографический словарь русских писателей и ученых, т. 2, СПб, 1891;

Чечулин Н., Н.П.Барсуков (некролог), «Журнал министерства народного просвещения», 1907, февраль;

Рудаков В.Е., Хронологический список учено-литературных трудов Н.П.Барсукова, СПб, 1909;

Глинский Б.Б., Н.П.Барсуков, в его книге: Среди литераторов и ученых, СПб, 1914.