Интересный факт из жизни замятина. Достижения Евгения Замятина. Расцвет творчества и «высшая мера наказания»

Евгений Иванович Замятин. Родился 20 января (1 февраля) 1884 года в Лебедяне Тамбовской губернии - умер 10 марта 1937 года в Париже. Русский писатель, критик и публицист.

Отец - православный священник, мать - пианистка.

С 1893 по 1896 годы Замятин посещал Лебедянскую гимназию, а потом учился в Воронежской гимназии. В 1902 году, окончив гимназию с золотой медалью, записался на кораблестроительный факультет Санкт-Петербургского политехнического института:

«В гимназии я получал пятерки с плюсами за сочинения и не всегда легко ладил с математикой. Должно быть, именно поэтому (из упрямства) я выбрал самое что ни на есть математическое: кораблестроительный факультет Петербургского Политехникума»

Четыре года спустя Замятин становится социал-демократом (большевиком) и принимает участие в жизни революционной студенческой молодежи. Тогда же он встречает свою будущую жену - Людмилу Николаевну Усову (1883-1965). Летом 1905 года при возвращении из поездки в Египет через Одессу был свидетелем восстания на броненосце «Князь Потёмкин-Таврический». В 1906 году Замятина арестовали и выслали назад в Лебедянь. В том же году он нелегально возвращается в Петербург и заканчивает институт.

В 1908 году Замятин выходит из партии и пишет свой первый рассказ - «Один». Два года спустя начинающий автор преподаёт на кораблестроительном факультете, работает инженером и одновременно заканчивает рассказ «Девушка». В 1911 году Замятина высылают за нелегальное проживание из Петербурга. Евгений Иванович принуждён жить в Лахте, где он пишет свою первую повесть «Уездное». Это произведение привлекает внимание знатоков литературы и других писателей, в том числе Горького. «На куличках» - следующая повесть Замятина - также получает хорошие оценки критиков.

Во время Первой мировой войны Замятин выступал с антивоенных интернационалистических позиций, за повесть «На куличках» в 1914 году был привлечён к суду и сослан в Кемь. В марте 1916 года, отбыв ссылку, Евгений Замятин был командирован в Англию для участия в строительстве российских ледоколов на верфях Ньюкасла, Глазго и Сандерленда; побывал в Лондоне. Он был одним из главных проектировщиков ледокола «Святой Александр Невский», получившего после Октябрьской революции имя «Ленин». Во время командировки создаёт повесть «Островитяне» (1917) - тонкую сатиру на английский быт.

В сентябре 1917 года Замятин вернулся в Россию. В 1921 году организовал группу молодых писателей «Серапионовы братья». Её членами были Михаил Зощенко, Константин Федин, Всеволод Иванов, Вениамин Каверин, Николай Тихонов и др. После революции печатается запрещённая ранее повесть «На куличках».

Во время Гражданской войны в России, оставаясь убеждённым социалистом, Замятин критиковал политику большевистского правительства. В частности, в марте 1919 года он вместе со многими известными деятелями искусства (А. А. Блок, А. М. Ремизов, Р. В. Иванов-Разумник, К. С. Петров-Водкин) был арестован во время спровоцированных левыми эсерами рабочих волнений на заводах Петрограда. Вопрос о его высылке дважды обсуждался на Политбюро.

В начале 1920-х годов Замятин создаёт роман «Мы». Советская цензура увидела в нём прикрытую издёвку над коммунистическим строем и запретила публикацию. Без согласия автора роман был издан на английском языке в Нью-Йорке в 1924 году, а затем на чешском (1927) и французском (1929) языках, после чего произведения Замятина перестали печатать в СССР. На волне жёсткой критики Замятин в 1929 году заявляет о выходе из Союза писателей, а в июне 1931 года пишет письмо с просьбой разрешить ему выезд за границу. Он получает положительный ответ (по ходатайству ) и в ноябре 1931 года уезжает - сначала в Ригу, затем в Берлин, откуда в феврале 1932 года перебирается в Париж.

Замятин пишет статьи для французских газет, основная тема - состояние современной русской прозы, а также искусства авангарда. Он продолжает работать над рассказами и киносценариями, в частности, в соавторстве с Жаком Компанезом пишет сценарий для фильма Жана Ренуара «На дне» (экранизации одноимённой пьесы Горького). В 1934 году - будучи эмигрантом, что беспрецедентно - был вновь принят в Союз писателей (по собственной просьбе, с одобрения Сталина), а в 1935 году участвовал в антифашистском Конгрессе писателей в защиту культуры как член советской делегации.

Замятин скучает по родине до своей смерти. Писатель скончался 10 марта 1937 года в Париже. Похоронен на Парижском кладбище в Тье (дивизион 21, линия 5, могила 36).

В 1926 году БДТ в Ленинграде была поставлена пьеса «Блоха» по мотивам произведения Н. Лескова «Левша»; в МХАТе-2 также поставлены пьесы Замятина.

Последующие произведения Замятина, в том числе несколько пьес, не были допущены советской властью к отечественной публике.

Романы:

«Мы» (1920)
«Бич Божий» (незавершённый роман) (1935).

Повести:

«Уездное» (1912)
«На куличках» (1913)
«Алатырь» (1914)
«Островитяне» (1917)
«Север» (1918)
«Ловец человеков» (1921).

Достать Замятина всегда было трудно, и я читал его в разное время, урывками. Поражался всегда: вызывающе краткой яркостью в портретах и его энергичным сжатым синтаксисом. В синтаксисе поставил его себе как бы одним из учителей, хотя практически мало взял у него уроков: не вернёшься разбирать его приёмы в деталях, а жизнь неслась.

Замятин. «Мы»

По мере того, как узнавал и подробности биографии Замятина, я задумывался над резкой типичностью её для пережитого им времени. Отец – священник, мать – дочь священника, мальчик вырос в провинциальной патриархальности, уже чего-то нового коснулся в последних классах воронежской гимназии, а в Петербургский Политехнический попал в 1902, когда ещё не спал острый пик студенческих волнений, – и даже избранная Замятиным столь основательная специальность кораблестроителя не отвратила его от революционных метаний: в 1905 он – уже большевик, тут же и первый арест и тогдашняя мягкая высылка домой под кров родителей. Запрет жить в Петербурге? – но в том же Петербурге он спокойно кончает свой институт и ещё три года продолжает жить нелегально, работая на кафедре, пока не обнаруживается нелегальность – и надо покинуть столицу, ну впрочем до близкой амнистии. А в германскую войну (хотя, вот, сожжён тираж его повести «На куличках ») его посылают в Англию наблюдать за строительством наших ледоколов. Где ж его революционная деятельность? да собственно никакая, но политическая страсть горит в душе, страсть передаётся из общей атмосферы.

Евгений Замятин (1884-1937). Портрет работы Б. Кустодиева, 1923

В первые же советские годы повидал Замятин завоевания революции – по пронзительной живости ума гениально проник в суть и будущность этого нового строя («Мы »). Да и на себе испытал два чекистских ареста. (В 1922 хотели его выслать за границу, уговорил оставить.) Переходит на критику иносказательную, через католицизм («Огни св. Доминика», 1922), не трудную ему при его антирелигиозности. Но «временно» искажённая, как он думает, советская действительность обкладывает его всё густеющей травлей: теперь его «одной подписи» под произведением «достаточно для разноса». Уже не зная, куда кидаться от этой завоёванной свободы, он бросается писать трагедию «Аттила » [В текстах Замятина это имя пишется не так, как принято: «Атилла»] («хотел дать героический сюжет классовой борьбы древности») – запрещают и её (1928). В 1929 поднимается на него острая атака (заодно с травлей Пильняка).

И вот – слом (а всё ещё не в революционной вере!): письмо Сталину (1931). Извиняется за «Мы»: «в первые три-четыре года после революции среди написанного мною были вещи, которые могли дать повод для нападок». Но вот – постигла «высшая мера наказания» – нельзя напечатать ни строчки. (О, как мы знаем, что это – ещё не высшая, если тебя не гребут за шиворот!) Отпустите за границу, а уж я «хотел бы вернуться назад, как только у нас станет возможным служить в литературе большим идеям без прислуживания маленьким людям». (Ещё не понял ситуации!) «А это время, я уверен, уже близко, потому что вслед за успешным созданием материальной базы неминуемо встанет вопрос о создании надстройки – искусства и литературы, которые действительно были бы достойны революции». За границей «быть в реакционном лагере я не могу, об этом достаточно говорит моё прошлое». Наконец, «исключительное внимание, которое встречали с Вашей стороны другие обращавшиеся...» (А уж тут мы наслышаны.)

Сталин (по ходатайству Горького) – отпустил его. И за границей протекают ещё 6 лет жизни Замятина – некороткий эпилог 53-летней жизни. Можно было бы многое переосмыслить? высоко подняться духом и мыслью? Но эти 6 лет проходят у Замятина почти в молчании: он начинает переделывать древнего «Аттилу» в прозу, да несколько некрологов, да несколько статей к случаю. Да ведь: печатаясь в эмиграции, куда попадёшь? в «реакционный лагерь»! Думал писать по-английски («это мне немногим трудней, чем по-русски») – а вот, не писал. От душевной подорванности, потерянности? Много лет спустя (1955) изданный вдовою сборник статей «Лица» помогает нам понять.

Связь Замятина с революцией была не случайна, глубоко внутренняя, сильно владела им. «Я был влюблён в революцию» (о 1906 годе). Мелькают фразы: «Революция бесконечна, последней революции нет». И: «ранить революцией – нужно»; «у большинства людей – наследственная сонная болезнь, но им нельзя давать спать, иначе они умрут». Ещё: «Чтобы снова зажечь молодостью планету, надо столкнуть её с плавного шоссе эволюции». (После всего, пережитого нами, это страшно читать.)

В начале 20-х годов, сам же оглушённый новой Системой и уже так пронизав её сущность в «Мы», – он отказывается осмыслить, понять происшедшее со страной. А вот она где, беда: «Неистребимо живуч, бессмертен – мещанин». Он – «как плесень растёт сам». «Одно время казалось, что он дотла сожжён революцией, но вот он снова, ухмыляясь, вылезает из-под тёплого ещё пепла – трусливый, ограниченный, тупой, самоуверенный, всезнающий». Ни проблеска сожаления о прежней России («глаза Кустодиева на Россию были куда ласковей и мягче моих»); даже в 1934 одобрительно судит о 1905, когда «заржавевшее тело России сдвинулось с привычной орбиты». И заново порицать старую Россию он не начинает лишь потому, что «лягать издохшего льва – лёгкая победа», а не потому, чтобы переменились его взгляды, появилось бы сожаление об ушедшем – ни тени того. Такова его доконечная преданность – революционному вихрю и уничтожению.

Но что же? вот, новая действительность – не так хороша? (И даже всё хуже и хуже...) А вот что: Замятин «видит далёкое завтра» (в 1920). Завтра будут жить «только свободные люди», теперешний «новый класс командует временно». А что за ужас творится в новой советской литературе? – она почему-то вышла «слишком придворна». «Я боюсь, что мы слишком добродушны и что Французская Революция в разрушении всего придворного была беспощадней». И успокаивает себя: «у масс – тонкое чутьё, они разберутся в подделках».

Жди-пожди. Такая сила истребительного потенциала – но упёрлась в стену и ничего не хочет видеть. С сочувствием цитирует Уэллса (1922): «Я не верю в веру коммунистов, мне смешон их Маркс , но я уважаю и ценю их дух, я понимаю его». (На то клюнул и Замятин.) И бесстрашно развивает: «человечество отделилось от Земли как на аэроплане, скрываются из глаз царства, законы и веры. Ещё выше – и вдали сверкают купола какого-то удивительного завтра». Верит, верит...

Правда, в некрологе 1934 о Белом уже сильно сдал революционный тон, отчасти и сомнение в своём прошлом? – «взятый [Белым] явно сатирический ракурс был уступкой духу времени, требовавшему развенчания».

Отступя во времени и оглядывая всё творчество Замятина целиком, мы с горечью обнаруживаем, что в нём-то самом – нет сердечности, теплоты (хотя и призывает: «нам нужен отдых от ненависти, время любви»). От неудовлетворённости душевной – у него большое внимание к «богоисканиям» Уэллса. И Чехова он приписывает к «своим»: дескать, никогда не верил в Бога; с 1902 был неблагонадёжен (выход из Академии Наук), имел смелые социальные мечтания и ещё неведомо, с кем пошёл бы в 1905. В 1924 пишет: «Социальные идеалы его [Чехова] – те самые, какими живёт наша эпоха». И вот, мол, Чехов видел пошлость мирно-благополучной жизни. И прожил всю жизнь одиноким. И: ничего сверхъестественного нет в чеховских рассказах.

Ища (и с большим успехом), как продолжить, развить чеховскую лаконичность, Замятин хотел бы ощутить себя ближе к Чехову и в целом, но – нет: между ними непереходимый разрыв по духу, по мирочувствию и, конечно, по темпераменту: образность Чехова – тонкий рисунок, близкий импрессионизму, образность Замятина – вздыбленная, напряжённая, изощрённая.

А с Горьким Замятин пришёл к «одинаковой вере», «человекобожию». И в 1936, ведь уже после соловецкого визита Горького и «если враг не сдаётся...»! – прежняя симпатия к нему. Неискоренимо...

И гордо: «Мир жив только еретиками (Христос, Коперник, Толстой)». Христос тут вовсе не у места, как и все замятинские образы из христианства всегда бесчувственны. «Еретики – единственное лекарство от энтропии человеческой мысли».

Какое же короткое дыхание, на чём же тут жить?

Творчество

Библиография

Биография

Евгений Замятин родился 20 января (1 февраля) 1884 в городе Лебедянь Тамбовской губернии. Отец — православный священник, мать — пианистка.

С 1893 по 1896 год Замятин посещал Лебедянскую гимназию, а потом учился в Воронежской гимназии, которую в 1902 году окончил с золотой медалью. В этом же году Евгений Иванович записался из упрямства (в школе он не всегда по математике получал хорошие оценки, в отличие от русского) на кораблестроительный факультет Санкт-Петербургского политехнического института. 4 года спустя Замятин становится большевиком и принимает участие в жизни революционной студенческой молодежи. Там он встречает свою будущую жену — Людмилу Николаевну Усову (1883—1965). Летом 1905 года при возвращении из поездки в Египет через Одессу был свидетелем восстания на броненосце «Князь Потёмкин-Таврический». В 1906 Замятина арестовывают и высылают назад в Лебедянь. В этом же году он нелегально возвращается в Петербург и заканчивает институт.

Во время I Мировой войны Замятин выступал с антивоенных интернационалистических позиций, в 1914 году был привлечен к суду и сослан в Кемь. В марте 1916, отбыв ссылку, Евгений Замятин был командирован в Англию для участия в строительстве российских ледоколов на верфях Ньюкасла, Глазго и Сандерленда; побывал в Лондоне. Он был одним из главных проектировщиков ледокола «Святой Александр Невский», получившего после Октябрьской революции имя «Ленин». В сентябре 1917 года Замятин вернулся в Россию.

Во время Гражданской войны в России, оставаясь убежденным социалистом, Замятин критиковал политику большевистского правительства. В частности, в марте 1919 года он вместе со многими известными деятелями искусства (А. А. Блок, А. М. Ремизов, Р. В. Иванов-Разумник, К. С. Петров-Водкин) арестовывался во время спровоцированных левыми эсерами рабочих волнений на заводах Петрограда.

После критической волны, последовавшей за публикацией в 1929 году в эмигрантской печати в сокращенном виде романа «Мы», которая привела к его выходу из Союза Писателей СССР и фактическому запрету публиковаться, он пишет письмо И. В. Сталину с просьбой разрешить ему выезд за границу, и получает положительный ответ. В 1934 году, уже будучи эмигрантом, что беспрецедентно, был вновь принят в Союз Писателей СССР, а в 1935 году участвовал в антифашистском Конгрессе писателей в защиту культуры как член советской делегации.

Писатель скончался 10 марта 1937 года в Париже. Похоронен на Парижском кладбище в Тие (дивизион 21, линия 5, могила 36).

Творчество

В 1908 году Замятин выходит из партии и пишет свой первый рассказ — «Один». Два года спустя начинающий автор преподает на кораблестроительном факультете, работает инженером и одновременно заканчивает рассказ «Девушка». В 1911 году Замятина высылают за нелегальное проживание из Петербурга. Евгений Иванович принужден жить в Лахте, где он пишет свою первую повесть «Уездное». Это произведение привлекает внимание знатоков литературы и других писателей, в том числе Горького. «На куличках» — следующая повесть Замятина — также получает хорошие оценки критиков.

Весной 1916 года инженер Замятин был откомандирован в Англию, где он создает «Островитяне» и «Ловец человеков». Вернувшись, Евгений Иванович организовывает группу молодых писателей «Серапионовы братья». Членами этой группы были Михаил Зощенко, Константин Федин, Всеволод Иванов, Вениамин Каверин, Николай Тихонов и др. После революции печатается вышеупомянутая повесть «На куличках», которая раньше была запрещена.

В 1920—1921 годах Замятин под влиянием фантастики Уэллса работает над романом «Мы», который является одним из его главных произведений. На решение написать роман повлияла утопия, написанная тогдашними идеологами Пролеткульта А. Богдановым и А. Гастевым. В этом романе инженер Д-503 описывает свою жизнь в городе-государстве под властью «Благодетеля». В начале Д-503, один из многих нумеров (так называют людей), с восторгом описывает организацию — основанную на математике — жизни общества. Он и не задумывается о том, что можно по другому жить: без «Зелёной Стены», квартир со стеклянными стенами, «Государственной Газеты», «Бюро Хранителей» и всемогущего «Благодетеля». Но после встречи с I-330 он входит в группу революционеров, стремящихся к продолжению революции и уничтожению существующего в городе строя. Этот роман повлиял на вышедшие позже романы-антиутопии Джорджа Оруэлла («1984», опубл. в 1948), Р. Д. Бредбери («451° по Фаренгейту», 1953) и О. Хаксли («О дивный новый мир», 1932). На русском «Мы» вышел в 1952 в Нью-Йорке в Издательстве им. Чехова, в России впервые вышел лишь в 1988 году.

Последующие произведения Замятина, в том числе несколько пьес, не были допущены советской властью к отечественной публике. В 1931 году Евгению Ивановичу разрешается — с помощью Горького — выехать за границу. Он живет с того времени в Париже и продолжает работать над рассказами и киносценариями, в частности в соавторстве с Жеком Компенейцем пишет сценарий для фильма Жана Ренуара "На дне". Замятин скучает по родине до своей смерти.

Библиография

Издания

Замятин Е.И. Избранное / Сост. и подгот. текста О.Н. Михайлова. — М.: Правда, 1989. — 463 с.

Имя: Евгений Замятин (Evgeniy Zamyatin)

Возраст: 53 года

Деятельность: писатель

Семейное положение: был женат

Евгений Замятин: биография

Биография Евгения Ивановича Замятина насыщена и полна интересных фактов. Сколько бы государство «не ломало» писателя, его дух не сломился, поэт продолжал заниматься любимым делом и яро отстаивал свои позиции.

Евгений Замятин появился на свет 20 января (1 февраля) 1884 года в Тамбовской губернии, в городе Лебедяне. Отец работал священником и преподавал Слово Божие, а мать была пианисткой. В 4 года мальчик уже читал Гоголя и серьезную литературу вместо букваря.

В 1893 году родители отправили ребенка в Лебедянскую гимназию, где будущий поэт проучился до 1896-го. Потом семья переехала в Воронеж, и юноша закончил Воронежскую гимназию с золотой медалью в 1902 году. В школьное время Замятин отлично справлялся с гуманитарными науками, но математика ему не давалась.

В 1902 году юноша поступил в Политехнический институт Санкт-Петербурга, на факультет кораблестроения, где математические дисциплины изучались в первую очередь. В 1905-м Евгений Иванович вступил во фракцию большевиков РСДРП и вместе со студентами участвовал в революционной жизни. За это будущего писателя арестовали, но вскоре отпустили благодаря стараниям мамы.

Летом 1905 года Замятин возвращался из Египта и стал свидетелем восстания на броненосце «Потёмкин». За это парня снова арестовали и выслали в Лебедянь. Позже он нелегально вернулся в Петербург и в 1908 году закончил университет. Молодой Евгений получил образование морского инженера. Следующие 2 года он работал преподавателем на факультете кораблестроения.

Книги

Замятин стал увлекаться написанием произведений в 1908 году, и тогда вышел его первый рассказ «Один», опубликованный в журнале «Образование». Параллельно он работал над еще одним рассказом – "Девушка". В 1911-м органы власти нашли поэта и за нелегальное проживание сослали его в Лахту. Там он написал первую повесть «Уездное», в которой раскрыл проблемы мира русской провинции. Критики и писатели заметили работу Замятина и положительно оценили ее.

Во времена Первой мировой войны, в 1914 году, поэт сочинил повесть «На куличках», где в ярких красках рассказал об ужасе быта военного отряда на Дальнем Востоке. За это власти привлекают его к суду и ссылают в Кемь. Через 2 года Замятина выпускают и отправляют в командировку в Англию. Там он работает по специальности главным проектировщиком российских ледоколов и руководит строительством. Параллельно написал книгу «Островитяне».

Евгений Замятин вернулся в Россию в сентябре 1917-го и через 4 года создал организацию молодых писателей «Серапионовы братья». После Октябрьской революции напечатали повесть «На куличках», которая в начале войны была запрещена.

В 1920 году поэт написал роман «Мы». Произведение не соответствовало советской цензуре, и его не опубликовали. Без согласия автора книга была напечатана в Америке на английском, чешском и французском языках. Роман-антиутопия повествует о жестком тоталитарном контроле над личностью. За рубежом произведение Замятина вызывало большой интерес, а в СССР критиковалось.

Советские власти писателя критиковали и травили, и в 1929 году Евгений Иванович написал письмо , в котором просит разрешение на выезд из страны. После согласия в 1932 году поэт переезжает в Париж, где становится автором французских газет. Основными темами были состояние современной русской прозы и искусство авангарда. Несмотря на популярность во Франции, в Советском Союзе его произведения не публиковались.

В 1934 году поэта снова приняли в Союз писателей СССР. Участники Союза продвигали коммунизм и боролись за мир и дружбу народов. В 1935-м Замятин принимал участие в антифашистском Конгрессе писателей и являлся членом советской делегации.

В библиографии советского писателя были 36 рассказов, особенно публике запомнилась «Пещера», написанная в 1920 году. Произведение создано в стиле Замятина и повествует о жуткой атмосфере каменного века. Евгений Иванович вдохновлялся обычными жизненными ситуациями и на их основании писал рассказы.

Еще одним значимым фантастическим рассказом стал «Дракон», который написан в 1918 году. Он прославился огромным количеством метафор, и читателю не сразу понятен смысл. Кажется, что рассказ предназначен для детей, но прочитав его несколько раз, читатель открывает совершенно другое значение. В произведении описан суровый период 1918 года, когда в России началась Гражданская война.

На протяжении 10 лет, с 1928 по 1937 годы, Евгений Замятин трудился над историческим повествованием «Скифы», но оно так и не было закончено. Последний роман «Бич Божий» стал значимым трудом писателя. В нем рассказывается о времени заката Римской империи, а самим Бичом Божьим стал вождь гуннов Аттилу.

Евгений Замятин, Виктор Ключарев и Людмила Замятина в ресторане гостиницы «Европейская»

Находясь в Париже, Замятин заметил, что кинематограф развивается, и попробовал себя в роли сценариста. Так вместе с Жаком Компанезом поэт написал сценарий для фильма «На дне». В мае 1935 года Евгений Иванович обращался на студию «Метро-Голдвин-Майер» и предоставил им четыре готовых сценария: «Плененный царь», «Большая любовь Гойи», «Бич Божий» и «Пиковая дама». Американцы не согласились на сотрудничество с писателем, и он пытался начать работу в других кинокомпаниях.

Личная жизнь

Личная жизнь российского поэта достаточно непримечательная.

Будучи студентом, Замятин встретил свою будущую жену Людмилу Николаевну Усову. Семейная пара почти не виделась из-за постоянных ссылок и переездов, и детей у них не было.

Смерть

Евгений Иванович Замятин скончался в 53 года, 10 марта 1937-го. Смерть пришла неожиданно, а ее причиной стала неизвестная тяжелая болезнь, которая мучила мужчину.

Писателя похоронили на парижском кладбище в Тье. В 1965 году умерла его жена Людмила. Ее похоронили рядом с мужем, а могилу сделали общей.

Евгений Замятин в молодости заложил свою золотую медаль в ломбард за 25 рублей.
Писатель спроектировал знаменитый ледокол «Невский», который получил новое название «Ленин» после Октябрьской революции.
Романы «1984» и «451 градус по Фаренгейту» были написаны под влиянием Замятина.
Творчество писателя началось не от желания, а от скуки во время пребывания в первой ссылке.

Евгений Иванович написал фантастический роман «Мы» в 1920 году, но в России его начали печатать только в 1988-м.
«Мы» стал первым в мире романом-антиутопией.
Замятин писал исключительно в стиле неореализма, и ученые не могли разобраться в смысле его произведений. Они были полны фольклорно-мифологической поэтикой, которую понимал только писатель. Это результат художественного сознания, которое сформировалось еще у его предков.