5. «Архитектурная археология» в XX в. Период после 1917 г. для исследования памятников церковной культуры крайне драматичен и неоднозначен. С одной стороны, это время жесткого идеологического давления атеистической идеологии на религию, время разрушения храмов, массового

«Французская колониальная археология» Французская школа прошла собственный, весьма отличный от «римской», путь развития. Здесь с самого начала интересы к национальным (то есть средневековым) и ранним христианским (галло-римским) древностям тесно переплетались. (Ранний

3. «Археология» реликвий К рассказу о мавзолее Константина нужно обратиться не только для того, чтобы поставить перед собой неясную цель когда-нибудь коснуться его остатков. В истории храма есть моменты, ключевые для решения вопроса о возникновении традиции переноса

Постник (Французская сказка) Один священник во время поста послал слугу на рынок купить рыбы, но рыбы там не было. Тогда священник велел купить и зажарить рябчиков.- Как? - удивился слуга. - Ведь сейчас пост!- А я окрещу их и назову рыбой. Посуди сам: ведь труднее же

Археология Франции.

От палеолита до эпохи Меровингов.

Каталог выставки из собрания
Музея национальных древностей Сен-Жермен-ан-Лэ (Париж).

// Л.: «Искусство», Лен. отд., 1982. 104 с.

Перевод с французского - Т.В. Метелицына.

Научная редакция русского текста -
А.М. Микляев, Ю.Ю. Пиотровский, М.Б. Щукин.

Р. Жофруа . - 5

Палеолит. А. Дельпорт и Л. Мон (кат. № 1-80). - 9

Неолит и бронзовый век. Ж.-П. Моэн и К. Элюэр (кат. № 81-131). - 29

Кельты. А. Дюваль (кат. № 132-207). - 45

Галлия в эпоху римского владычества. Ф. Бек (кат. № 208-258). - 65

Галлия эпохи Меровингов. Ф. Валле (кат. № 259-320). - 85

Цель этой выставки - показать на примере археологических предметов ту последовательность культур и цивилизаций, которая имела место на территории современной Франции с начала деятельности человека до восшествия на престол императора Карла Великого. Иногда Францию называют родиной человечества, ибо именно во Франции, благодаря таким учёным, как Буше-де-Перт и Пьет, зародилось представление о древности человечества. Большинство доисторических периодов и культур названы по тем местностям во Франции, где они были впервые обнаружены.

Самые ранние следы человека, который уже умел изготавливать из камня оружие и орудия труда, относятся к эпохе, насчитывающей 700 тысяч лет.

Это был период раннего палеолита, длившийся многие сотни тысячелетий. За это время человек научился хорошо обрабатывать камень.

Средний палеолит, или мустьерский период, длился уже много меньше, всего несколько десятков тысячелетий. Неандерталец начинает использовать кость животного как наковальню для изготовления кремнёвых орудий, но он её ещё не обрабатывает.

Самый продуктивный и самый большой период древнейшей истории на территории современной Франции начинается около 30 тысяч лет до н.э. Именно тогда, в ориньякский и перигордийский периоды, появляются первые произведения искусства: женские статуэтки из кости или известняка, символизирующие плодородие. Удивительный расцвет искусства верхнего палеолита, использовавшего самые разные технические средства, дал произведения, достойные лучших современных художников (гравюра, скульптура, настенная роспись). Французский Музей национальных древностей обладает лучшей в мире коллекцией этих произведений искусства. Постепенно очень холодный климат меняется, становится значительно теплее. Вместе с ним меняется и жизнь людей. Они начинают заниматься земледелием и скотоводством, кончается эпоха палеолита.

Появляются технические новинки, такие, как керамика, шлифовка камня. Но искусство на территории современной Франции, напротив, переживает в период неолита очевидный упадок, хотя в других странах Центральной Европы оно продолжает развиваться в виде статуэток из обожжённой глины.

Новая культурная революция начинается с появлением металла, то есть около 1900-х гг. до н.э. Медь, а вскоре бронза дают человеку оружие больших возможностей и эффективные орудия труда. Появляется интерес к драгоценным металлам. Массивные браслеты и ожерелья из золота свидетельствуют о богатстве имевшихся тогда залежей этого металла.

На смену бронзе приходит железо. Железные руды широко распространены во многих районах Франции. Огромный археологический материал периода первого века железа, или эпохи Гальштата, 750-450 гг. до н.э., дошёл до нас благодаря раскопкам многочисленных поселений и могильников этого периода. Некоторые захоронения поражают своим богатством и дают нам новые доказательства торговых связей людей, живших на территории современной Франции, с италийским и греческим миром. В этих захоронениях часто встречаются аттические бронзовые и керамические сосуды.

Второй железный век, или период культуры Латен, продолжался вплоть до завоевания Галлии римским полководцем Юлием Цезарем (52 г. до н.э.). За эти несколько веков кельтское искусство достигло своего полного расцвета. Оно характеризуется появлением криволинейного орнамента в украшении керамических изделий, гривен-торквесов, браслетов, оружия. Линии орнамента гармонично сливаются в сложные и разнообразные мотивы. Римское завоевание имело для Галлии огромное значение. Римляне научили галлов строить из камня, они создали великолепную сеть дорог на территории страны, положили конец междоусобным войнам, разделявшим племена и народности, жившие в то время на территории современной Франции.

Но было бы несправедливо говорить о колонизации Галлии Римом. Между галлами и римлянами существовало сотрудничество, которое привело к очень удачной форме симбиоза. Образовалась галло-римская культура, где нашли своё место самые разнообразные виды искусства. Промышленное производство этого периода представлено мастерскими керамики, такими, как Грофезанк и Лезу. Эти мастерские производили и экспортировали сотни красивых, рельефно декорированных сосудов.

Развивались и другие виды ремесла. Они давали бесчисленные предметы домашнего обихода: фибулы (застёжки плаща), туалетные принадлежности, кухонную утварь. Галло-римская культура существовала довольно долго, до того момента, когда в III в. н.э., около 272-276 гг., начались набеги племен варваров, пришедших с востока. Они пересекали Рейн и грабили ближайшие города. С этого времени города начинают окружать высокими крепостными стенами.

Постепенно варварские племена - франки, аллеманны, бургунды, вандалы - окончательно обосновываются на территории Галлии. Они приносят с собой новое искусство и новые технические приёмы, как, например, дамаскирование.

С течением времени происходит слияние прежнего галло-римского населения с вновь пришедшими племенами. В результате возникает новая культура - культура Меровингов, которая просуществовала до восшествия на престол императора Карла Великого (889 г.).

Музей национальных древностей был создан императором Наполеоном III. Он размещается в бывшем королевском дворце Сен-Жермен-ан-Лэ. Здание недавно было переоборудовано и благоустроено, и теперь музей предлагает для обозрения богатые коллекции предметов, характеризующих разные периоды древнейшей истории страны, а научным работникам - огромный материал в своих фондах. В 1979 г. в Париже проходила замечательная выставка «Древнейшее искусство народов СССР из коллекций Эрмитажа», организованная Министерством культуры СССР и Союзом Национальных музеев Франции. Данная выставка ставит своей целью познакомить, в свою очередь, ленинградцев с коллекцией музея Сен-Жермен-ан-Лэ.

Р. Жофруа,

директор Музея

национальных древностей

Иногда археологи и ученые подолгу не могут договориться между собой. Местечко Глозель, иногда называемое французским Пилтдауном , вызвало настоящий переполох в археологических кругах в 1920-х гг.; новая вспышка интереса последовала в 1970-х гг. и продолжается до сих пор.

В марте 1924 г. корова упала в яму на ферме, принадлежащей семье Фроден. Семнадцатилетний Эмиль с помощью своего деда раскопал яму и обнаружил овальный участок, замощенный кирпичами, длиной около трех метров с каменным бордюром; кирпичи имели стеклянистую поверхность, и на одном из них виднелись странные отметины. Вскоре один заезжий археолог сказал Фродену, что они обнаружили римскую или средневековую стеклоплавильную печь, но воображением энтузиастов завладела гораздо более волнующая теория.

Глиняная табличка из Глозеля с надписью на неизвестном языке

Местные учителя предположили, что это место служило для кремации умерших, и при дальнейших раскопках можно будет обнаружить гораздо больше, чем уже найдено. Один из учителей, взявший одаренного, но необразованного Эмиля под свое крыло, дал ему кое-какие книги по археологии, чтобы познакомить его с азами предмета. Сначала исследования выполнялись силами любителей и энтузиастов, но в начале 1925 г. появился настоящий руководитель. Альбер Морле, доктор из расположенного неподалеку курортного города Виши, интересовавшийся римским периодом истории Франции, прибыл к месту событий. Он сообщил Фроденам, что они открыли важный исторический памятник, который может принести ценные находки и поэтому должен быть обнесен оградой.

Морле приобрел исключительные права на раскопки и публикацию результатов, и они с Эмилем приступили к работе. Их открытия вызвали жаркие споры среди археологов. Огромное количество находок было извлечено из неглубокого почвенного слоя на склоне холма, который они окрестили «полем мертвых». Там были резные кости, похожие на экземпляры из пещер каменного века во Франции, рисунки оленей и лошадей, снабженные буквами, а иногда целыми надписями. Другие материалы, явно относившиеся к более позднему периоду, включали полированные каменные топоры и грубо слепленные горшки с изображениями лиц и надписями, сходными с теми, что были вырезаны на костях. Среди керамических изделий попадались причудливые фаллические фигуры и отпечатки рук размером в три раза больше настоящих.

Наиболее загадочной находкой, сделанной в Глозеле, были десятки кирпичей, испещренных надписями и напоминавших письменные таблички с Ближнего Востока из обожженной глины; однако надписи были сделаны на неизвестном языке. В целом около 5000 объектов было обнаружено и выставлено для демонстрации в маленьком музее, устроенном Фроденами.

Собрав эту необыкновенную коллекцию, Морле высказал мнение, что глозельская культура процветала после окончания последней ледниковой эпохи около 10 000 лет назад, когда и произошло смешение артефактов раннего каменного века с более поздним археологическим материалом. Уникальная природа находок из Глозеля заставила многих французских археологов занять сдержанно-одобрительную позицию, но неожиданно сильная поддержка пришла со стороны Соломона Рейнаха, директора Национального музея древностей в Сен-Жермене. Он подчеркивал важность ранних датировок керамики и надписей, объявив Францию центром древней цивилизации.

Глозель стал местной достопримечательностью, и туда устремился поток туристов, посещавших музей Фроденов и кафе, которое они тоже украсили своими находками.

Однако партия скептиков тоже набирала силу. Для многих обстоятельства открытия казались весьма подозрительными. Находки представляли собой мешанину материала из различных археологических периодов. Вместе с тем все они были обнаружены в тонком слое почвы без признаков стратификации. Не было ни ям, ни ровных поверхностей, где могли бы сохраняться отдельные предметы, однако большинство горшков было найдено в целости и сохранности, что крайне редко случается при обычных раскопках. Таинственные непереводимые таблички не были похожи ни на какие археологические находки, сделанные на территории Франции. Изучение некоторых резных костей и каменных топоров показывало, что их обрабатывали стальными орудиями. Хуже того, куратор местного музея заявил, что когда он укрывался от грозы в конюшне на ферме Фроденов, то видел несколько надписанных, но не обожженных табличек.

Чтобы уладить этот неприятный конфликт, международный антропологический конгресс в 1927 г. послал комиссию, состоявшую из археологов, для изучения места раскопок. Они выбрали участки наугад и начали копать, но в первый день ничего не нашли. Со второго дня начали попадаться уже знакомые археологические материалы, которые, как они подозревали, были подброшены, – в особенности надписанная табличка, обнаруженная на дне «кармана» из рыхлой коричневой почвы, совершенно отличающейся от серой почвы вокруг нее. В попытке защититься от ночных подлогов археологи, входившие в состав комиссии, посыпали место раскопок гипсовой крошкой.

Молодой французский археолог Дороти Гэррод, проверявшая состояние защитного покрытия на следующее утро, встретилась с доктором Морле, который обвинил ее в попытке сфабриковать находки для дискредитации его работ. Отношения между ними окончательно испортились; Морле и его сторонники были уверены, что комиссия настроена против них. Поэтому они не были удивлены ее выводами: «На основании совместных наблюдений и обсуждений мы пришли к выводу, что все материалы, изученные нами в Глозеле, не представляют археологической ценности».

Оскорбившись, Рейнах и Морле на следующий год учредили собственную комиссию, которая (что неудивительно) вынесла благоприятный вердикт. Однако тем временем полиция совершила рейд на ферму Фроденов и забрала находки из фермы и музея. Их тесты показали, что гончарные изделия были мягкими и растворялись в воде, что в глине, из которой были сделаны некоторые горшки, содержались обрывки хлопковой ткани и куски мха, поэтому их нельзя было обжечь, и что многие костяные и каменные артефакты были созданы с использованием металлических инструментов.

Французское доисторическое общество подало в суд иск о мошенничестве, совершенном «неизвестной личностью», и выиграло дело, но, когда Эмиля Фродена непосредственно обвинили в мошенничестве, он подал встречный иск о возмещении морального ущерба и победил. Однако, по решению суда, сумма возмещения составила лишь один франк, поэтому его победу вряд ли можно назвать триумфом.

К 1950 г. археологи пришли к общему мнению, что «глозельское дело» было обманом, поддержанным неопытными и чрезмерно доверчивыми исследователями, и о нем надолго забыли.

В 1974 г. находки, сделанные в Глозеле, неожиданно возникли из небытия. Ряд объектов был датирован с использованием относительно нового метода термолюминесценции (ТЛ), который измеряет накопление радиоактивности в нагретых материалах после первого обжига. Разброс датировок составил от примерно 600 г. до н. э. до 200 г. н. э. Эти датировки были гораздо более поздними, чем предложенные Морле и Рейнахом, но, во всяком случае, не современными. Анализы выполнялись в нескольких лабораториях, так что обычная ошибка кажется маловероятной.

Но могли ли археологи признать, что они ошибались?

Такой возможности не было, поскольку глозельские находки казались еще менее правдоподобными после полувека интенсивных исследований. Нигде во Франции не было обнаружено надписанных табличек или гончарных изделий подобных глозельским, поэтому они казались явной аномалией. Более того, новые датировки были еще более обескураживающими, чем старые. Археология кельтской и римской Галлии (современной Франции) очень хорошо изучена, и объекты из Глозеля не имеют к ней никакого отношения. Элвин Броган, ведущий специалист по археологии данного периода, подтвердила это мнение после изучения глозельской коллекции: «Я не могу понять следующее: если верить датировкам ТЛ-анализа, мы должны были обнаружить при раскопках фрагменты кельтской и/или галло-романской керамики или другие объекты, но в коллекции этого музея я не нашла ни одного артефакта галло-романского или кельтского периода».

Несмотря на то что французы занимались дальнейшим исследованием этой проблемы, противоречие между археологией и точной наукой так и не было разрешено. После 70 лет жарких споров «французский Пилтдаун» по-прежнему остается полной загадкой.

Убежище представляло собой узкую и невысокую пещеру. Внутри исследователи обнаружили 20 ниш для масляных ламп. Найденный в пещере керамический горшок позволил археологам датировать убежище концом 11 в. Этот период пришелся на соперничество графов Анжу и Блуа за регион Турень.

В укрытие можно было спуститься по ступеням, выкопанным в земле. Пещера имела разветвленную сеть проходов и комнат, протяженность которой составила более 15 м. Пещера была очень узкой (средняя ширина составляла 0.5 м) и низкой (высота - 1.15 - 1.55 м). Вход в укрытие был закрыт дверью у подножия ступеней.

Еще одна дверь закрывала доступ в три прохода, расположенных дальше. Пещера имела несколько уходивших под прямым углом поворотов, замедлявших движение нападавших. Находящаяся в укрытии камера предназначалась для хранения пищи. По мнению археологов, в убежище могли находиться в течение долгого периода времени 5-6 человек.

Строители мегалитов, расселившиеся вокруг Лионского залива, распространили свои погребальные обычаи и архитектуру в западном и северном направлении. Кладбище превосходно построенных гробниц с галереей на островах Роны, близ Арле, принадлежит, по-видимому, колонии торговцев, представлявшей собой французскую аналогию колонии в Лос Мильяресе.

В Каталонии было построено небольшое количество гробниц с коридором; имеется группа гробниц со ступенчатой аркой и коридором и каменных ящиков с коротким коридором-входом в Провансе. Мегалиты Прованса содержат иногда до 45 костяков, листообразные наконечники стрел, пуговицы с отверстиями в форме V, бусы из камня (жадеита) и колоколообразные кубки; некоторые камеры покрыты длинными каменными пирамидами. По-видимому, эти постройки отражают влияние культуры Альмерии.

Значительное большинство коллективных погребений к западу от Роны, в Южной Франции, и - на Пиренейском полуострове - в Каталонии и Баскских провинциях относится к группе гробниц с галереей. В прибрежных скалах высечены монументальные галереи вроде Кастелле и Буниа, близ Арля; они покрыты каменными плитами, и над ними насыпаны круглые курганы. Сегментированные ящики встречаются в Каталонии (Пуиг Родо), в Баскских провинциях и в Ла Альяде, близ Тарба; ящик в Ла Альяде имеет в длину 14,2 м и перегорожен семью плитами на семь отделений; к одному из его концов пристроено заднее помещение. Ящик был покрыт каменной пирамидой. Другие ящики, например, найденный в Сент Эжени, близ Каркассона, перегорожены внутренними порталами. Все эти гробницы воспроизводят в несколько варваризованных формах планы «гробниц гигантов» Сардинии, «наветас» и высеченных в скалах гробниц Балеарских островов и представляют в типологическом отношении связующее звено между этими постройками и сегментированными ящиками Северной Ирландии и Клайда. По аналогии с последними можно заключить, что эти каменные ящики восходят к временам до культуры колоколообразных кубков и современны погребениям в пещерах первого периода халколита. Архитектура и погребальные обычаи культуры мегалитов были, возможно, занесены военачальниками с островов Западного Средиземноморья в среду смешанного населения (брахицефалы и долихоцефалы встречаются во всех могилах), у которого уже укоренился обычай коллективных погребений в естественных пещерах. Однако эти вожди усвоили местные суеверия, связанные с трепанацией черепов, и, наконец, даже сожжение. Их архитектура начала приходить в упадок. Гробницы на склонах Севенн и Пиренеев, относящиеся к периоду после культуры колоколообразных кубков, представляют собой уменьшенные варианты ранних галерей.

Если эти последние были построены вождями носителей мегалитической культуры в первый период халколита, их основателей вскоре сменили носители культуры колоколообразных кубков; следы этой культуры находят во всех крупных гробницах в пещерах, описанных Элена, над слоями, содержащими первые сосуды с крупной неглубокой насечкой. Таким образом, народ колоколообразных кубков, по-видимому, представлял второй слой аристократии. Возможно, эти люди явились сюда в поисках руды. Несомненно, они употребляли медь и золото и разработали способы распределения этих металлов. Ранние погребения периода культуры колоколообразных кубков (халколит II по периодизации Элена) содержат западноевропейские кинжалы, кремневые черешковые наконечники для стрел с бороздками, предохранители для стрельбы из лука, покрытые полосками из листков золота, подобные изображенным на рис. 109, справа сверху, пластинки из сланца для растирания красок, бусы из золота и бирюзы и кубки с классическим или спиральным веревочным орнаментом. Возможно, к этому или к следующему периоду относятся чаши на нескольких ножках с желобком вокруг плечиков, сходные с шотландскими и ирландскими сосудами для хранения продуктов (рис. 139).

Однако преобладание колоколообразных кубков сохранялось на протяжении нескольких поколений, и в Южной Франции и Каталонии возникли своеобразные местные стили, которые Элена относит к халколиту III. К этой же фазе он относит зубчатые наконечники стрел на длинном черешке (рис. 140, о) и наконечники копий, отполированные и затем покрытые зазубринами, как в додинастическом Египте. Импортировались бусы из янтаря и гагата и украшения из бедной оловом бронзы. Находимые в пещерах бусы в форме полукатушек, подобные изображенным на рис. 122, а, с, свидетельствуют о связях с Сардинией (стр. 253). Бусы с бороздками или «крылышками» (рис. 140, к, j, n) из пещер и севеннских ящиков, по-видимому, отражают влияние Восточного Средиземноморья; кроме того, с их помощью устанавливается синхронизм с халколитическими свайными постройками. В погребальной пещере Рюиссо (Монж) была обнаружена вместе с образцами предшествующего периода ввезенная из Египта сегментированная фаянсовая бусина - обстоятельство, указывающее на то, что III период халколита продолжался до 1400 г. до н. э. Колоколообразные кубки, являющиеся отличительной чертой этого периода, обнаружены даже в больших галереях, однако в пещерах и в некоторых каталонских ящиках встречаются и полированные сосуды, в том числе ладьеобразные чаши с ручками в форме согнутого большого пальца, обнаруживающие полное сходство с южноитальянскими образцами, представленными на рис. 112, 3.

Таким образом, III период халколита в Южной Франции уже совпадает с бронзовым веком в Альмерии, Центральной Европе и Бретани.

Однако, несмотря на наличие местной руды и близость к Сардинии, слои в пещерах IV периода халколита, последовавшего за периодом колоколообразных кубков, и небольшие мегалитические ящики Каталонии и Севенн отличаются все еще в основном неолитической экономикой. Если не считать ввезенных из Британии предметов в Вандее и некоторых кладов дунайских бронзовых изделий к востоку от Роны, металлические изделия раннего и среднего бронзового века были в Южной Франции фактически неизвестны. Находимые в общих оссуариях орудия и оружие, как и в предшествующей фазе, в основном сделаны из камня. Лишь несколько ввозных бронзовых кинжалов, булавок с головками в форме пузырька, трилистника или ракетки, проникших сюда через Швейцарию из унетицкого инвентаря, фаянсовые и даже железные бусы свидетельствуют о том, что этот севеннский «медный век» фактически современен развитому бронзовому веку V периода в других странах. Именно в этот период керамика с орнаментом в виде налепных ребер того типа, который Бош-Гимпера считает древнейшим во Франции, приобретает более характерный облик, хотя она восходит ко II периоду халколита. Однако эта культура медного века сохранялась без изменений до позднего бронзового века - эпохи Гальштатта, когда пришельцы из Центральной Европы принесли с собой новую экономику.

Здесь перед нами классический пример торговли, служившей главным образом целям ритуала - приобретению магических веществ и амулетов, - и культуры, носители которой сосредоточили свое внимание преимущественно на духовных, а не материальных благах. Стремление к приобретению этих благ вызвало ряд замечательных достижений, помимо постройки мегалитических гробниц. Большое количество черепов из севеннских мегалитов и из пещер было трепанировано - некоторые в то время, когда люди были еще живы! Поскольку амулеты из костей черепа, получаемые в результате этой операции, были обнаружены в поселениях культуры Кортайо в Швейцарии, указанный обычай, по-видимому, восходит к домегалитическим временам в Южной Франции, хотя он сохранился, как и многие черты, и в более позднее время. В Авейроне, Гаре, Эро и Тарне на цельных кусках камня вырезали изображения женского божества, вооруженного топором. Одна такая статуя-менгир служила дверной перемычкой в мегалитической гробнице со ступенчатой аркой в Коллорге, Гар (рис. 141). Совершенно очевидно, что это не «портретная статуя», а изображение того самого божества, которое жители Трои I изображали также на стеле-монолите. Мы снова встретим это божество в долине Марны. Возможно, статуи-менгиры обозначают продвижение этого культа к северу, но у нас нет иных данных для их датировки. В Южной Франции, материальная культура которой находилась в состоянии застоя на протяжении, быть может, 1000 лет, скульптура и хирургия развивались вне сферы городской жизни и не преследовали никаких практических целей в нашем понимании этого слова.