Журнал "православный просветитель". В ожидании чуда: Новый год и Рождество на картинах художников конца XIX

Возникновение изображений того или иного праздника, как правило, связано с возникновением устойчивой традиции празднования. В ранней Церкви существовало празднование Эпифании (Богоявления), посвященное сразу двум событиям: Воплощению и Крещению. Это совмещенное празднование возникло не позднее III века. В VI веке сначала в Римской Церкви, а к концу века и на Востоке Рождество Христово выделяется из празднования Эпифании в самостоятельное отдельное торжество. Первые дошедшие до нас образы Рождества относятся именно к VI веку.

Источниками иконографии являлось как Священное Писание (Мф.:1-2; Лк.:2), так и устное Предание, зафиксированное в таких апокрифах как Протоевангелие Иакова (гл. 17-23) и Евангелие псевдо-Матфея гл. 13-14).

Воплощение Спасителя описывалось в изобразительном искусстве с помощью двух основных сюжетов: собственно «Рождество» и «Поклонение волхвов». Для каждого из этих сюжетов формируется своя иконография. Древнейшие изображения Рождества выполнены в технике рельефа на каменных саркофагах.

Схема этих сцен обычно очень лаконична: в центре помещаются ясли с Младенцем, рядом восседает на камне или в плетеном кресле Богородица, в небе - Вифлеемская звезда. У яслей изображаются осел и вол, о присутствии которых в вертепе повествует Предание. Вол понимается толкователями как символ подзаконного иудейского народа, а осел - как символ не ведающих истинного Бога язычников. Иногда в композицию включается изображение пастуха, пришедшего поклониться Христу.

При создании иконографии «Поклонение волхвов» художники использовали уже существовавший в античном искусстве сюжет поклонения побежденных варваров императору. Там, где поверхность имела протяженный горизонтальный формат (на саркофагах, пиксидах), сцена разворачивалась как шествие волхвов к восседающей Богородице, держащей Младенца на руках. Позади Девы Марии мог изображаться Иосиф Обручник. Композиция иногда дополнялась изображениями вола, осла, верблюдов.

Если поверхность допускала центрическую, симметричную композицию (пример: ампулы из Монцы), то фронтальное изображение Богоматери с Младенцем помещалось в центре, а по сторонам от престола размещались группы волхвов и пастухов. Приход волхвов хронологически произошел несколько позже поклонения пастухов, но в христианском искусстве допускалось совмещение этих событий. Главным для художника всегда было выражение глубинного смысла происходящего, поэтому некоторые формальные детали могли не акцентироваться или даже игнорироваться. В данном варианте иконографии основная тема - Воплощение Божества и поклонение Ему тварного мира в лице мудрых волхвов и простецов-пастухов.

На мозаике арки базилики Санта Мария Маджоре в центре композиции на богато украшенном престоле восседает только Младенец, а Богоматерь, праведный Иосиф, волхвы помещены справа и слева от Него. При изображении волхвов всегда соблюдается определенный историзм: они пришли с Востока, то есть откуда-то из Персии, поэтому одеты необычно для античного мира - в штаны и характерные фригийские шапочки.

В VI веке Богородицу начинают изображать не сидящей около яслей, а возлежащей на ложе. Эта особенность могла возникнуть в результате полемики с монофизитами, которые утверждали, что во Христе только одна природа - Божественная. Церковь, отвергая это еретическое заблуждение, отстаивала догмат о двух природах во Христе: Божественной и человеческой. В иконографической схеме опровержение монофизитства нашло свое иносказательное выражение. Христос рождается плотию совершенно реально, человеческая природа Его реальна, поэтому Богоматерь отдыхает после родов, которые хотя и не нарушили девства, но все же были родами, а не призрачным, ирреальным явлением.

Уже в раннехристианских памятниках появляется изображение «бабы» - одной из повитух, которые пришли к вертепу уже после рождения Христа. В произведениях средневизантийского периода изображаются обе повитухи, омывающие Младенца. Эта несколько «бытовая» сцена - омовение - не описана ни в Евангелии, ни в апокрифах. Ее включение в композицию еще раз подчеркивало подлинность человеческой природы Спасителя и реальность Рождества - после родов любого ребенка нужно омыть.

Первый станковый живописный памятник с изображением Рождества Христова - сцена, написанная на крышке реликвария из капеллы Санкта Санкторум. Стилистические особенности живописи позволяют предположить, что реликварий происходит из восточных провинции империи, из Сирии или Палестины. Художник изобразил вертеп как пещеру, поскольку хорошо представлял, как выглядит в Иудее укрытие для домашнего скота. Западные художники изображали то, что видели в своих землях - навес, крытый соломой или черепицей.

Напротив Богородицы на камне сидит Иосиф Обручник, подпирая склоненную голову рукой, в «позе меланхолии». Он выглядит задумчивым, как бы отстраненным; он созерцает непостижимость тайны Боговоплощения. С другой стороны, эта поза подчеркивает непричастность праведного Иосифа к этому рождению. На некоторых византийских и русских иконах Обручник изображается даже сидящим спиной к пещере. Такое композиционное решение делает невозможным понимание происходящего как своеобразной сентиментальной семейной сцены. Перед нами именно Боговоплощение, рождение плотию Предвечного Бога от Пресвятой Девы и любые детали, ассоциирующиеся с темой семьи, совершенно неуместны. Развившийся в Западной Европе образ «Святое семейство» с его очевидным семейным пафосом для восточно-христианского искусства был неприемлем.

В византийском искусстве небольшая горка с пещерой постепенно превращается в массивную гору, на фоне которой можно поместить все эпизоды: сам вертеп с Богородицей и Младенцем в яслях, над которыми склонились вол и осел, благовестие ангела пастухам, славящих Бога ангелов, поклонение волхвов (или же волхвов, скачущих верхом), омовение Чада повитухами, задумавшегося Иосифа. На некоторых иконах изображаются второстепенные сцены: волхвы перед Иродом, откровение Иосифу, бегство в Египет, избиение младенцев.

Мотив горы является очень удачной композиционной находкой. Изображая горный пейзаж, художник автоматически получает высокий горизонт и, соответственно, много пространства для размещения всех фигур. Остается даже свободное место, заполняемое пасторальными мотивами: играющий на флейте пастушок, стадо у водопоя. Гора позволяет избежать нежелательного для иконы изображения глубины пространства и перспективного построения.

С другой стороны, изображением огромной горы все сцены объединяются в едином пространстве, и даже некотором едином времени. Хронологическая разновременность представленных сюжетов нивелируется. Все происходит как бы в настоящем, сегодня, «здесь и сейчас», как об этом и повествует кондак праздника: «Дева днесь Пресущественнаго раждает, и земля вертеп Неприступному приносит: ангели с пастырьми славословят, волсви же со звездою путешествуют: нас бо ради родися Oтроча младо, Превечный Бог».

Икона. VII – IX в. Монастырь св.Екатерины, Синай

Икона. VIII – IX в. Византия

Икона. Конец XI – нач.XII в. Константинополь. Монастырь св.Екатерины, Синай

Рембрандт Харменс ван Рейн. Гравюра. 1654 г.

Тема Рождества для христианского искусства заключает в себе таинственный парадокс. Как правило, именно это событие нам хочется на только изобразить, но и пережить. Следуя за опытом св. Франциска Ассизского в Греччо, мы строим Рождественские ясли, заполняем их трогательными фигурками животных, пастухов и волхвов, а на художественные изображения, как правило, переносим свои ожидания духовной радости и мира.

И вместе с тем для искусства нет темы более таинственной и недоступной. Изобразить, как “Слово стало плотью” (Ин. 1, 14) невероятно сложно не только художникам, но и Евангелистам. Не случайно Марк начинает повествование сразу с проповеди Иоанна и Крещения. А у Матфея, так подробно описавшего отношения Иосифа и Марии до Рождества, само Рождество скромно умещается в придаточное предложение в конце синтагмы (“Встав от сна, Иосиф поступил так, как повелел ему Ангел Господень, и принял жену свою. И не знал Ее, как наконец Она родила Сына Своего первенца, и он нарек Ему имя: Иисус” (Мф. 1, 2425)). Иоанн, поднимаясь до высочайшего уровня мистического толкования Воплощения, ни слова не говорит о конкретных обстоятельствах Рождества (что вряд ли происходит от неведения, поскольку Мария жила у него в доме). И только Лука решается на сообщение ряда важных подробностей, упоминая об исторических обстоятельствах появления Святого Семейства в Вифлееме. Но и у него не поворачивается язык углубляться в трагические по сути подробности, в результате которых Сыну Божьему не нашлось иного места, кроме хлева и кормушки для скота.

При таком скромном текстовом материале, казалось бы, невероятно сложно создать художественную традицию. Но «горчичное зерно» Евангельского слова породило (и продолжает порождать) богатейший материал, как на Востоке, так и на Западе.

В истории христианского искусства выработалось два подхода к Рождественской тематике:

– Универсальный подход православной иконы, символически представляющей в одном изобразительном поле несколько событий, и отражающей не только текст Евангелия, но и рождественскую гимнографию.

– Повествовательный подход западного искусства, в котором основные события Рождественского цикла самодостаточны и каждое из них становится сюжетом отдельно взятого изображения. При этом собственно Рождество в искусстве Западной Европы представлено в двух основных иконографических традициях. Одна из них, самая популярная – иллюстративная. Понимая свое произведение как иллюстрацию к тексту, живописец акцентирует основное внимание на фигуре лежащей Марии, возле которой располагается в яслях обвитая пеленами фигурка Младенца Иисуса. Главный источник такого изображения – безусловно, Евангелие от Луки. Однако нередко место действия хлев изображается как пещера, что свидетельствует об использовании описания Рождества в апокрифической Книге Иакова. “И нашел там пещеру и привел Ее… И облако сияющее появилось в пещере…И облако тогда отдвинулось от пещеры, и в пещере засиял такой свет, что они не могли вынести его, а немного времени спустя свет исчез и явился Младенец, вышел и взял грудь Матери Своей Марии ”. Добавим к этому и известные нам с детства изображение вола и ослика, взятые из другого апокрифа, “Евангелия псевдо-Матфея VIII века: “На третий день Мария оставила пещеру и вошла в хлев и положила Младенца в ясли, и вол и осел поклонились Ему ” (там же).

Отсылка к апокрифам вызвана отнюдь не только желанием расширить круг источников. Изображение пещеры вносит в тему Рождества очень важный прообразовательный подтекст, намекая на будущее погребение Спасителя после смерти на кресте (а пелены, обвивающие крошечное тело Младенца, становятся соответственно напоминанием о погребальной плащанице). Таким образом, в произведении, решающем, казалось, бы скромные иллюстративные задачи, сразу обозначаются «альфа и омега» земной жизни Иисуса.

Второй иконографический тип Рождества в европейском искусстве это изображение адорация. Его литературной основой можно считать текст Откровений св. Бригитты Шведской (1370), появившийся после ее паломничества в Святую Землю.

“Когда пришло время Ей родить, сняла Она свою обувь и белый плащ, сняла свое покрывало, и ее золотистые волосы упали Ей на плечи. Тогда Она приготовила пеленки и положила их рядом с Собой. Когда все было готово, Она опустилась на колени и стала молиться. Пока Она так молилась, воздев руки, Младенец неожиданно родился в таком ярком сиянии, что оно полностью поглотило слабый свет свечи Иосифа”. (там же)

В изображении адорации Мария и Иосиф показаны стоящими на коленях с молитвенно сложенными руками и благоговейно созерцающими Младенца, расположенного либо в яслях, либо прямо на земле, на подстеленной соломе. Как правило, огромную роль в композиции играет свет, исходящий от Его крошечной фигурки. В редких случаях рядом со Святым Семейством могут находиться пастухи. Помимо текста, у этой иконографии есть еще и важный литургический источник – традиция Поклонения Святым Дарам, которая ложилась в католической литургике к середине XIV века. Начиная с 1200 года в Евхаристическом каноне появляется обряд Вознесения хлеба, становящегося Телом Христовым, над головой священника для того, чтобы молящиеся могли несколько секунд созерцать Его в молчании (чуть позже, с середины столетия, практикуется и обряд Вознесения Чаши). Литургическое созерцание Святых Даров становится столь важным для церковной практики, что, столетие спустя, превращается в отдельное богослужение, в ходе которого Тело Христово в специальной Дарохранительнице выставляется на алтарь для молчаливой адорации. Именно в этот период (в середине XIV в.) и возникают первые образцы соответствующей иконографии Рождества. И, возможно, в силу тесных связей этого типа с литургической адорацией на картинах нидерландских мастеров XV века рядом с Марией и Иосифом может оказаться заказчик произведения, стоящий на коленях рядом со Святым Семейством и молящийся Младенцу вместе с Марией и Иосифом (как на картине Рогира Ван дер Вейдена).

Созерцательный момент может проникнуть и в изображение-иллюстрацию. Прежде всего – в ситуации, когда художнику хотелось бы сосредоточиться на созерцании материнской любви Марии. На фреске Джотто из Капеллы Скровеньи в Падуе Мария изображена лежащей и склонившейся над Младенцем. И хотя Джотто по своему обыкновению не изображает чувств своих героев на лицах, в движении Марии столько тепла, что зрителю легко понять и представить себе охватившие Ее переживания.

Одно из самых удивительных в этом плане произведений – картина Корреджо «Святая ночь», на которой Мария качает Младенца на руках, не замечая всего происходящего вокруг Нее – летающих ангелов, Иосифа. Художники, изображающие Марию именно так, словно прорываются в великую тайну, о которой благоговейно молчат евангелисты – в сокровенный диалог Матери и Сына, за которым стоит тайна любви Бога к каждому из нас.

Из других Рождественских событий близкими по иконографии, конечно же, становятся поклонение пастухов и Поклонение волхвов. Поклонение пастухов близко к изображению адорации и в соответствии с текстом Евангелия от Луки часто представлено как поэтичная ночная сцена. В большинстве случаев Мария сама показывает Младенца пастухам, и столь же часто в композиции фигурируют ангелы. Их фигуры располагаются либо в верхней части холста (создавая иллюзию разверзшихся небес), либо окружают ясли с Младенцем вместе с пастухами. Интересно, что по мере приближения к эпохе барокко усиливалась натуралистическая грубоватость в облике пастухов: темные, словно «задубевшие» лица с глубокими морщинами, крупные жилистые руки. Но нередко художники наполняли их крестьянские лица светом, исходящим от фигурки Младенца, и это всегда давало особый эффект. На этюде Рубенса, хранящемся в Эрмитаже, видно, как грубость и жесткость в лицах пастухов буквально исчезает на наших глазах. А на огромном полотне Караваджо для кафедрального собора в Мессине облик пастухов несколько смягчен, а основной акцент поставлен на бедности и смирении Марии. Она лежит на земле, держа на руках Младенца, и в глаза при этом бросаются Ее босые ноги – иконографический знак нищеты, заимствованный из особого типа под названием Matia d’umiltà («Мария смиренная»).

Наиболее разнообразны изображения Поклонения волхвов. Нередко именно в этом сюжете Мария представлялась как художественное олицетворение земной Церкви и, вопреки сюжетной логике, могла быть изображена сидящей на троне (как в мозаике Якопо Торрити (XIII в.) в храме Санта Мария Маджоре в Риме). И даже если трона нет, а действие происходит в хлеву, все равно образу Марии придавалась надлежащая торжественность. На картине Альбрехта Дюрера хлев больше напоминал колоритные античные руины, что вносило в изображение намек на исторический контекст события (владычество Римской империи, перепись Августа и пр.).

Любопытная иконография сложилась во Флоренции в период раннего Возрождения. Начиная с живописца Джентиле да Фабриано (первая треть XV в.), Поклонение волхвов – это эффектная многофигурная сцена, в которой вслед за волхвами к Марии с Младенцем двигается огромная процессия нарядных людей, одетых по современной художнику моде. На картине Сандро Боттичелли в «свите» волхвов легко узнать придворную среду Лоренцо Медичи Великолепного.

А на фреске Беноццо Гоццоли в палаццо Медичи Риккарди волхвы написаны с известных исторических лиц. Самый молодой из них – с тогда еще юного Лоренцо Великолепного, волхв постарше – с византийского императора Иоанна VIII Палеолога, а совсем пожилой – с константинопольского патриарха, сопровождавшего императора на Феррарско-Флорентийский собор. Евангельский сюжет таким способом превратился в тонкий намек на унию католической и православной церквей, заключенную на этом соборе.

Рождество — один из самых популярных сюжетов европейской живописи, менявшийся вместе с ней. На средневековых картинах художники подробно пересказывают неграмотным прихожанам истории из Писания. К XV веку внимание переходит на Марию, младенца и совершившееся чудо. Множе-ство символических деталей помогают разгадать замысел автора. В живо-писи XVII века главное — свет и световые эффекты: пещера или хлев изобра-жаются в полумраке, тогда как фигуры собравшихся у яслей предстают в лучах света. В более поздние эпохи художников меньше интересует тради-ционный религиозный сюжет. Они отходят от традиции и рисуют свой соб-ственный образ Рождества.

Мозаики Палатинской капеллы в Палермо

Рождество. Мозаика Палатинской капеллы. 1160-1170 годы Wikimedia Commons

Когда император Римской империи Август объявил всеобщую перепись насе-ления, ее жители отправились в города, где они родились. Среди них были и Иосиф с Марией. Они пошли в Вифлеем, но мест в гостинице не было, поэтому заночевать пришлось в некоем помещении для скота. Там и родился Иисус. Мария спеленала младенца и положила в ясли. В это время ангелы явились пастухам, возвестив им Рождество Сына Божьего, а звезда показала волхвам путь к яслям Царя Иудейского. Так кратко описывают Рождество евангелисты Матфей и Лука. Но в раннехристианских и средневековых изо-бражениях Рождества появляются персонажи, о которых в Евангелии ничего не сказано. Это две повитухи, Зелома и Саломея, и вол с ослом. О них расска-зывают не вошедшие в Писание предания — апокрифы и основанные на них средневековые легенды.

На мозаике Палатинской капеллы в Палермо вол с ослом заглядывают в ясли, а Зелома и Саломея купают новорожденного. Когда у Марии начались роды, Иосиф пошел за повитухами, но было поздно: к тому времени, как они пришли, Иисус уже родился. Пещера была залита ярким светом. Зелома осмотрела Марию и поняла, что та осталась девой, а Саломея не поверила ей. За сомнения она была наказана: у повитухи отсохла рука, и только молитва и прикосновение к пеленкам исцелили ее. Уже в IV веке эта легенда вызывала недовольство церкви, и все же повитух продолжали изображать.

Вола и осла в Вифлеем взял Иосиф: вола на продажу, а на осле ехала Мария. В отличие от повитух, этот сюжет не вызывал нареканий: сложно представить Рождество в хлеве без животных. Звери не только напоминали о скромности и простоте первых дней жизни Иисуса — их появление было подтверждением слов пророка Исайи: «Вол знает владетеля своего и осел ясли господина своего, а Израиль не знает, народ Мой не разумеет» (Ис. 1:3).

Никколо ди Томмазо. «Видение Рождества святой Бригитте»

Никколо ди Томмазо. Видение Рождества святой Бригитте. 1372 год Pinacoteca Vaticana / Wikimedia Commons

В центре композиции — окруженные золотым сиянием Мария и младенец. Пастухи сидят вдалеке, силуэт Иосифа повторяет очертания свода пещеры, что подчеркивает его обособленность от центральной сцены. Это одно из первых изображений Рождества нового типа, рассказывающее не столько о событиях в Вифлееме, сколько о свершении чуда, о первой встрече и общении Марии с ее сыном. Такая иконография созвучна религиозности позднего Средневе-ковья — мистической, склонной к эмоциональным переживаниям. Источник этого сюжета — видение святой Бригитты Шведской, основательницы ордена бригиттинок, которая изображена в правом нижнем углу картины. В 1344 году, после смерти мужа, она удалилась от мира и посвятила жизнь молитвам. Вскоре ее начали посещать различные видения, а во время паломничества в Святую землю ей открылись события рождественской ночи. Она увидела, как Иосиф, оставив зажженную свечу, вышел из пещеры, а Мария, сняв плащ, стала молиться. В это время в один миг родился младенец, от которого исходил столь яркий свет, что огонь свечи перестал быть виден. Бригитта описывает Марию, с нежностью склонившуюся над лежащим на холодном полу младенцем. Эту сцену — поклонение Христу — впоследствии будут изображать многие худож-ники. Среди таких картин — «Поклонение волхвов» Стефана Лохнера (1440-е), «Рождество» Рогира ван дер Вейдена (ок. 1452), «Поклонение младенцу Хри-сту» Филиппино Липпи (ок. 1480).

Петрус Кристус. «Рождество»

Петрус Кристус. Рождество. Около 1450 года National Gallery of Art, Washington

Петрус Кристус делит композицию на три плана. На первом изображена арка со сценами из книги Бытия. На колоннах Адам и Ева откусывают плод древа познания. В архивольтах Архивольт — декоративный элемент, распо-ложенный на полукруге завершения арки. В Средние века архивольты часто покрыты рельефами. — изгнание из рая, труды Адама и Евы Труды Адама и Евы — сюжет в религиозной живописи: «Пашущий землю Адам и Ева с прялкой, трудящиеся в поте лица своего» (Быт. 3:19). и убийство Авеля. В последней сцене уже немолодые Адам и Ева провожают в путь одного из своих сыновей. Имеется в виду либо изгнание Каина в страну Нод, либо история их третьего сына Сифа. Согласно апокрифическому Евангелию от Никодима, написанному около V века, Сиф отправился в рай за ветвью древа познания, чтобы исцелить стареющего Адама. После смерти отца он посадил ветвь на его могиле, а тысячелетия спустя там выросло дерево: из него был сделан крест, на котором распяли Христа. Эта история приводится и в «Золо-той легенде» — самом известном в Средние века собрании христианских преданий, составленном в XIII веке. Если последний рельеф действительно посвящен Сифу, изображение напротив Изгнания из рая намекает на грядущее спасение.

Сцена собственно Рождества занимает средний план. Важно обратить внима-ние на две на первый взгляд незаметные детали: на башмаки, лежащие рядом с Иосифом, и торчащий из балки сук со свежими листочками. Они отсылают к двум ветхозаветным сюжетам, в которых в Средние века видели указания на непорочное зачатие и Рождество. Во-первых, это история жезла первосвя-щенника Аарона, расцветшего в доказательство его права служить Богу, и о неопалимой купине — объятом пламенем, но не сгорающем кусте, из кото-рого Бог говорил с Моисеем. Жезл, чудом пустивший побеги, и нетронутый огнем куст предвосхищали непорочное зачатие. Расположение ветви прямо над младенцем наталкивало зрителя на размышления о ее значении и напо-минало о побегах, которые дал посох Аарона. На это же намекает созвучие двух латинских слов: virgo (дева) и virga (ветвь).

Башмаки Иосифа напоминают зрителю о Моисее, который разулся, подойдя к купине. В популярных иллюстрированных Библиях Рождество, жезл Ааро-на и Моисей перед пылающим кустом часто изображались рядом. Символизм Кристуса несколько сложнее: скорее всего, он рассчитывает на образованного и набожного зрителя.

Дальний план посвящен будущему — смерти и воскресению Христа. За хлевом виден город Брюгге, среди зданий выделяется Иерусалимская церковь, постро-енная в Брюгге в 1428 году. Таких церквей в Европе было довольно много, их план и посвящение напоминали о Гробе Господнем в Иерусалиме. Образом гробницы Кристус завершает свое повествование.

Джентиле да Фабриано. «Поклонение волхвов»

Джентиле да Фабриано. Поклонение волхвов. 1423 год

Джентиле да Фабриано. Поклонение волхвов. Фрагмент. 1423 год Galleria degli Uffizi / Wikimedia Commons

Волхвы, пришедшие поклониться Христу, часто изображены вместе с пасту-хами. Но их путешествие было дольше: они пришли из дальней страны, а по пути побывали в Иерусалиме у царя Ирода. Считалось, что между Рождеством и прибытием волхвов прошло некоторое время и свои дары они принесли уже не к яслям. Матфей пишет, что они зашли в некий дом, в который, видимо, переехали Иосиф и Мария.

Волхвы ассоциировались с Востоком, откуда они пришли. На ранних изобра-жениях волхвы часто прибывают на верблюдах и носят фригийские колпаки, обозначавшие в них чужестранцев. Позже традиция приписала им имена — Каспар, Бальтазар и Мельхиор — и царское происхождение, а на их связь с Востоком стала указывать роскошь и необычность их нарядов.

Особенно этот сюжет был популярен во Флоренции в XIV- XV веках, где в 1370‑х годах возникла организация под названием Compagnia dei magi («Об-щество волхвов»). Подобные братства, организованные мирянами, существо-вали еще в Средние века и занимались благотворительностью. В ренессансной Италии их роль в городской жизни была велика, в их управлении находились достаточно большие финансовые средства, тратившиеся на больницы, помощь менее успешным членам братства, строительство новых зданий. «Общество волхвов» стало одним из самых влиятельных флорентийских братств, а среди участников были члены семьи Медичи. Собрания братства проходили в мона-стыре Сан Марко. Основной задачей общества была организация шествий в праздник Богоявления (в этот день Католическая церковь отмечает Покло-нение волхвов). Поначалу процессии напоминали средневековые мистерии, к XV веку они все больше и больше стали походить на торжественные парады.

Богатейшие флорентийские семьи заказывали сцену поклонения волхвов таким художникам, как Фра Филиппо Липпи, Фра Анджелико, Боттичелли и другим. Такие заказы демонстрировали окружающим благосостояние семьи, а заодно оправдывали его: росписи и картины преподносились церквям или размещались в семейных капеллах. Как и волхвы, заказчики были богачами и так же дарили часть своего состояния Богу. Джентиле да Фабриано — автор одного из самых дорогих «Поклонений волхвов», которое было написано по заказу банкира Паллы Строцци, самого богатого человека Флоренции. Самого Строцци можно увидеть на картине в красном тюрбане, с соколом в руках, за спиной одного из волхвов.

Декоративность этой картины, множество мелких деталей, цветы и звери, процессия всадников, следующая из замка в замок, изящные позы стоящих за спиной Марии дам, в которых трудно узнать повитух, напоминают о посте-пенно уходящей в прошлое придворной рыцарской культуре позднего Средне-вековья.

Жорж де Латур. «Поклонение пастухов»

Жорж де Латур. Поклонение пастухов. Около 1644 года Franck Raux / Musée du Louvre / RMN-Grand Palais

Первыми поклониться Иисусу пришли пастухи. Чтобы изобразить простолю-динов, художникам не нужно было обращаться к образам прошлого: зритель сразу понимал, кто имеется в виду. Самых обычных крестьян мы видим и у Жоржа де Латура. Знакомая ему повседневность отражается не только в облике пастухов, но и в сюжете. Пастухи приносят младенцу свои дары — флейту, пастуший посох, пирог. Об этих подношениях, разительно отличав-шихся от роскошных даров волхвов, де Латур, скорее всего, знал из француз-ских рождественских песенок. Там поется о том, как пастухи, собираясь к Ии-сусу, перечисляют подарки, которые они ему принесут: ягненка, флейту, ста-кан молока и так далее. Этот простой сюжет сочетается с сосредоточенным, торжественным и вместе с тем нежным настроением, которое де Латур создает, используя сдержанную, строгую композицию, освещая сцену тихим, но ярким светом единственной свечи.

Поль Гоген. «Te tamari no atua» («Рождество»)

Поль Гоген. Te tamari no atua. 1896 год Neue Pinakothek / Wikimedia Commons

Во второй половине XIX века религиозные сюжеты появляются в искусстве сравнительно редко. Художников того времени больше занимает окружающая их действительность. К историческим сценам, изображениям мифов, легенд и образам из Писания обращались только академические художники, возрож-давшие классические идеалы, и прерафаэлиты, наоборот стремившиеся вер-нуться к довозрожденческой живописи. Импрессионистов и постимпрессио-нистов подобные сюжеты мало занимали. В этом смысле Поль Гоген — исклю-чение. В неказистой хижине уставшая Мария отдыхает на кровати, полуобер-нувшись к младенцу, лежащему на руках у повитух. Еле заметные нимбы и на-звание картины — единственное указание на сюжет, отделяющее его от обыч-ной жизни деревни. Но Рождество остается Рождеством вне зависимости от места действия, будь то Вифлеем, Таити или деревня в Бретани (такое Рождество Гоген начал писать в 1894 году и закончил уже на Таити).

Wind G. D. A Note on La Tour’s «Adoration Of The Shepherds».

Notes in the History of Art. Vol. 17, № 2. Chicago, 1998.

Какое блаженство, что блещут снега,
Что холод окреп, а с утра моросило,
Что дико и нежно сверкает фольга
На каждом углу и в окне магазина.
Пока серпантин, мишура, канитель
Восходят над скукою прочих имуществ,
Томительность предновогодних недель
терпеть и сносить - что за дивная участь...

(Белла Ахмадулина , декабрь 1974)

(Художник-иллюстратор Александр Дудин, 1953 год.)

Я начинаю свой новогодний обзор живописи, посвящённой ежегодному празднованию Рождества и встрече Нового года с этой общей символической обобщённой иллюстрации для создания соответствующего настроения у читателя. Это не значит, что я буду показывать репродукции с обычными украшенными ёлочками и веселящимися вокруг них детьми и взрослыми, а постараюсь показать нечто небанальное, а оригинальное из этого набора картин на названную тему, которых, как оказалось не так уж много художниками написано. Если не собрать всю классическую библейскую серию картин, написанных великими мастерами прошлого, тогда и название и задачи нашего исследования были бы иными. Но есть современные оригинальные эксклюзивные сюжеты живописи, которые стоит выделить и показать, как отражение праздника Рождества и встреча Нового года.…

Я, естественно не могу в обычной своей манере оценивать рассматриваемую новогоднюю и рождественскую живопись с точки зрения врача, как старался делать в предыдущих обзорах, а попытаюсь обсуждать репродукции как обычный зритель и дилетант в искусстве. И вправе в своём настоящем обзоре подобрать нетривиальные сюжеты, редкие картины знаменитых художников и изображения неожиданные для некоторых авторов, картины с юмором и с эксклюзивными сюжетами. Но все они написаны по случаю Рождества либо Новогодних праздников, нередко совмещая оба торжества.

Например, совершенно необычную картину Сальвадора Дали, написанную для французского женского журнала "Vogue" (произносится вог , с фр.  - «мода») - женский журнал о моде , издаваемый с 1892 года издательским домом Condé Nast Publications , воспринимается как шутка гения.

Насколько я мог увидеть и понять, там показаны две части раскрытой арки в виде наклонившихся мужчины и женщины, из ртов которых на подвеске опускаются зелёные ёлочные игрушки – капельки или лампочки. Разделённые балясины выполнены как части лица человека. Выше видны ели с ярко и лучеобразно светящими огоньками…

Рождественский дизайн Дали для "Vogue" 1946 года. Художник изобразил аллегорический новогодний пейзаж с метафорическими деталями декора и архитектуры…

Вполне естественно, что художники не могли обойти вниманием такие сюжеты, которые должны были быть переложены на холсты их волшебными кистями. Где ещё можно найти картины для весёлых изображений, сказочных, красочных, весёлых и фантастических по содержанию, как не во время рождественских и новогодних праздников?

Это одна из старых немецких гравюр, на которой дети и сам Санта Клаус собрались у «дерева Клауса» (нем. Klausbaum). Гравюра из немецкой книги «50 басен с картинками для детей».

Конечно, вряд ли найдутся картины великих мастеров прошлого, когда ещё не было традиций отмечать эти дни и рисовать их на картинах. Ведь первые упоминания о праздновании Рождества Христова в России, появились только в самом конце ХV1 века. А отмечать новый год с ёлкой и того позже.

Картина неизвестного художника о встрече нового года в крестьянской избе до или в первые годы после октябрьского переворота.

15 декабря 1699 года Петр 1 издал указ о новом летоисчислении, в связи с чем, Новый год стали праздновать 1 января. Из-за увлечения Петра I Европой празднование Нового года начали проводить на принятый там манер. Торжества стали более веселым и ярким событием для русского народа. Опираясь на голландские традиции, люди стали украшать свои жилища хвойными ветками, которые должны были оставаться до Рождества Христова. У праздника Новый Год есть и свой главный герой – Дед Мороз, сказочный персонаж, также пришедший к нам из Европы во второй половине XIX века под именем Санта Клаус. В русской традиции у него появилась внучка Снегурочка.

В этот светлый праздник

В этот светлый праздник -
Праздник Рождества
Мы друг другу скажем
Теплые слова.

Тихо снег ложится:
За окном зима,
Чудо здесь свершится
И зажжет сердца.

Пусть улыбки ваши
В этот дивный день
Будут счастьем нашим
И подарком всем.

Льются звуки жизни,
Счастья и добра,
Озаряя мысли
Светом Рождества.
- Хомяков Алексей Степанович (1804-1860)

Правда, ещё до деда Мороза и Снегурочки первым гостем, приходившим на Новый год, была Снежная баба или Снеговик, составленный из скатанных шаров свежего снега, обозначенных углем черт лица, морковкой вместо носа, ведра или кастрюли на голове, и метлы в руках из веток…

Во дворе с ним дружат дети.
Любит он мороз и ветер.
Не пойдёт: куда захочет,
И стоит с утра до ночи.
Он не ест, не пьёт, не спит,
А над ним снежок летит...
Жить в тепле он не привык.
От - га - да - ли? (Снеговик)

(Александренко Елена)

"Снегурочка" (буквально, "девочка из снега").

Но художник Сергей Свиридов решил разнообразить компанию привычных снеговиков или Снежных баб и нарисовал Снегурочку в образе небольшого росточка снежной бабки в типичном облике из скатанных шаров свежего снега, выложенных угольками черт лица и пуговиц, морковкой вместо носа, красного ведра или кастрюли на голове (всё же, женщина!) и метлы в руках из веток… А из под ведра-шляпы торчит белобрысый «клок волос» из щепки или веточек веника…

Эта Снежная девушка – Снегурочка стоит во дворе подле наряженной ёлки и ждёт, когда поутру из окна появиться настоящая девочка и улыбнётся ей, воскликнув: - «С Новым годом, дорогая подружка!»

Другим гостем у нас будет Санта-Клаус, которого привёз

художник Валентин Губарев на картине «Новогоднее». Художник, наделенный яркой индивидуальностью и особым, небанальным видением мира – с большим юмором рисует свои сюжеты. Один из которых демонстрирует прибытие Санта-Клауса, сидящего на детских саночках с подогнутыми ногами. Саночки тянет длинноносая не худая дама в широченном пальто и красной шляпе. Небось училка местной школы, которой педсовет поручил организовать встречу Нового Года. Дорогу ей указывает весёлый рыжий щенок, поворачивая к ней головку и советуя звонким лаем, куда двигаться дальше. Едет Санта по русской деревне с видимой вдали колокольней…

Иное видение Санта-Клауса предлагает нам в прекрасном изображении канадский живописец-самоучка Стюарт Шервуд, который очень любит рисовать всё, что касается рождественских праздников, не жалея ярких красных оттенков и юмора, как на этой картине без названия. Но мы и сами сможем её описать, как нам представляется:

Вот он разлёгся в удобной позе в белых носочках с не причёсанной белой копной волос на голове и лице, продолжающейся в длинной бороде, на кресле с выдвижной подставкой для ног, и внимательно читает список подарков и адресов, что и куда ему предстоит всё это доставить к Новом году. Согласно рекомендациям в книге «Очень хорошие мальчики и девочки», лежащей рядом с Тедди на полу.

А на этой весёлой картине американского популярного художника Нормана Роквелла, нарисованной им в 1939 году, Санта-Клаус, сидит на стремянке у карты мира и также читает список «очень хороших» детей, и разрабатывает свой маршрут на рождественскую ночь. Кстати, за его картинами охотятся многие коллекционеры. А на аукционе Christie’s в 2007 году за их подборку выручили 2,5 миллиона долларов (иллюстрация украсила обложку журнала The Saturday Evening Post). (Мы ещё встретимся с этим художником по ходу повествования).

Теперь можно познакомиться и с образами русских Снегурочек, которые прижились только в России на картинах русских художников. И среди них первая Снегурочка на одноимённой картине В.М. Васнецова, нарисованной им ещё в 1899 году.

Снегурочка – дочь Весны и Мороза - любимый сказочный персонаж Рождественских праздников, хотя в либретто оперы о Рождестве и Новом Годе не сказано, а раскрывается трагическая любовная история Снегурочки и пастуха Леля и её гибель от лучей Ярило - Солнца, за то, что познала любовь не будучи человеком. Тем не менее, Васнецов нарисовал свою картину под влиянием сказки « Снегурочка » и созданной по ней оперы Николая Андреевича Римского-Корсакова (1881 г.), написанной, в свою очередь, по одноимённой пьесе Александра Островского (1873 г.).
На картине, как в декорациях оперы - сказочно красивая ночь: заснеженный лес, залитый лунным светом, звездное небо. Ее шубка, рукавицы, шапка вобрали в себя все оттенки снега, леса, неба. Ослепительно белый снег, сине-зеленая ночь, молодые елочки на переднем плане - все в картине показано достоверно с необыкновенной точностью кисти большого мастера – певца русской природы.

Михаил Врубель представил свой образ «Снегурочки», (1890). Картина написана в манере постимпрессионизма. Прототипом образа Снегурочки, его Музы (как и Морской Царевны и Весны), всегда была его жена, актриса Надежда Ивановна Забела. На протяжении всей супружеской жизни она была для художника загадкой со свойственной ей притягивающей силой.

В облике Снегурочки художник показал заснеженные распущенные локоны девушки, сверкающие крупные снежинки на них, как драгоценные украшения. В её всегда нравившемуся ему лице, запечатлён томный, слегка удивлённо отстранённый, взгляд и ещё ощущается некоторая детскость в сомкнутых губах. Покрытые снегом еловые ветви отбрасывают узорчатые тени с синеватым оттенком. Как хозяйка сказочного леса, Снегурочка-кудесница не боится холода и мороза и её детские, нежные оголённые кисти так и хочется спрятать в муфту либо надеть на них варежки…

Но и эта картина, как и предыдущая только своим наименованием относится к Рождеству или Новому Году, символизируя их приход и наш обычай их обобщать.

Но мы отвлеклись на персон новогодних торжеств и забыли купить ёлки! Немедленно отправляемся на ёлочные базары, чтобы успеть приобрести этот важный и красивый атрибут новогоднего праздника. Вот одна из таких такую картин Генри Манизера. И жаль было бы её не показать, ибо на ней вся широта и характер русской души, длинные шубы женщин и тулупы мужчин, платки и зимние меховые шапки, гомон и безудержное веселье на лицах.

Генри Манизер "Ёлочный торг". Как написано в сноске под картиной – «Перед Рождеством, дня за три, на рынках, на площадях, - лес елок. А КАКИЕ Ёлки! Этого добра в России сколько хочешь. На Театральной площади, бывало, - лес».

И ещё один ёлочный базар, нарисовал провинциальный русский художник Александр Букчури:

Бучкури Александр Алексеевич (1870 --1942) в 1906. На этом базаре более спокойная публика, очевидно, из богатых семейств, с чадами выбирает приглянувшееся им деревцо и другие атрибуты для украшения ёлки и дома. Товар расставлен вокруг по отдельности, чтобы покупатель мог оценить красоту ёлки, приём они уже укреплены на крестовинах. Покупай, вези домой и сразу ставь на приготовленное заранее место в комнате.

А теперь все на «Елочный торг», нарисованный десятью годами позже. Б.М. Кустодиев, к сожалению, уже был прикован к креслу из-за нарастающего паралича ног…

Народные праздники и гуляния были одной из любимых тем художника. А Рождество, конечно, занимало в его творчестве особое место. На картине изображено то, что бывает где-то в России в предновогодние дни. Толпы покупателей, повозки с заряженными в них лошадьми, красавицы ёлки, несомые к саням. Продают ёлки для украшения дома, для забавы детей, для праздничного настроения, для не лёгкого, но увлекательного процесса обряжения ёлки, чем занимается вся семья, как это показано на следующей картине.

Борис Кустодиев. «Елочный торг», 1918 год. Краснодарский краевой художественный музей им. Ф.А.Коваленко.

Помню прежний ажиотаж с покупкой ёлки заранее и временном её размещении на балконе. А также ящики старых игрушек, вытаскиваемых из шкафов, комодов, снимаемых с антресолей. Появление новых, особенно немецких, отличавшихся прекрасной расцветкой и невесомостью материала… Запахи старой ваты, игрушек, особенно мягких, впитавших и сохранивших их, следы конфетти или всяких порошков и хруст разбитых осколков под ногами, которые будут подметаться, но уже не исчезнут до конца новогодних праздников…

Рождество
Мой календарь полу-опалый
пунцовой цифрою зацвел;
на стекла пальмы и опалы
мороз колдующий навел.
Перистым вылился узором,
лучистой выгнулся дугой,
и мандаринами и бором
в гостиной пахнет голубой.
- Владимир Набоков , 23 сентября 1921, Берлин

Cергей Васильевич Досекин - Подготовка к Рождеству, (1896). На картине ещё не видно елки и подарков, зато семья собралась, чтобы сделать гирлянды и украшения для дома. Это же не то, чтобы пойти в магазин и на ёлочном базаре игрушек выбрать те, что по душе или по заказу малышей, фантазии которых порой превышают возможности и торговых сетей и родителей. И в этом часто виновата реклама. Вроде этой:

На рекламном полотне, в данном случае картины американского художника Ники Боэма, предлагается посмотреть, как лучше расставить и украсить всё в доме на его разрезе в серии ярких и красочных картин: «КРАСИВАЯ ЗИМНЯЯ СКАЗКА ОТ НИКИ БОЭМ (NICKY BOEHME)».

«Зрители», очарованные показом интерьера уже собрались и готовы подписать пресс-релиз с рекомендациями для потребителей и торговых сетей. Все в восторге! И пингвины, и белка, и кошка с собакой, а также газель…Люди ещё не собрались, а младшие наши братья уже почуяли и примчались пораньше.

Ёлку украшают и в одиночку, если что не сложилось или перед венцом в подвенечном белом платье, как надето на этой очаровательной девушке с грустным, как мне представляется, лицом. Хотя печаль бывает и спокойная, временная. И завтра её лицо, возможно, озарится весёлой радостной улыбкой, а в глазах отразятся ёлочные радужные огоньки…

Алексей Михайлович Корин - Рождественская ёлка, 1910 г.

Но бывает и грустное украшение ёлки двумя одинокими женщинами, возможно матерью с непутёвой или брошенной (разведенной) дочерью, у которой в руках платочек, возможно, она плачет...

Йожеф Рипль-Ронаи. «Зимний вечер. Украшение ёлки» 1910. Одна из женщин готовит ещё одну свечу, прикрепляя её к ёлке. Её лици грустное и задумчивое, ибо она переживает ещё более грустное состояние второй женщины, сидящей за столом и закрывшей лицо руками. Такое состояние обозначается термином "Facepalm" (англ. face - лицо , palm – ладонь). Это - физический жест - «лицо, закрытое руками», которое является проявлением разочарования, стыда, уныния, раздражения или смущения». Этот жест иногда называют «рукалицо» или «челодлань»)…
Я впервые встретился с такими терминами… Значит, - это её взрослая дочь, её ребёнок, ибо под картиной имеется такая запись -" Ребёнок -фейспалмит"… Может быть. С автором не спорят.

И на следующей картине этого же венгерского художника снова такая же мрачная обстановка в рождественский вечер на которой одна, более молодая женщина, что-то пишет на открытом секретере. Более пожилая, возможно мать, стоит в ожидании в расстроенных чувствах и ждёт, когда письмо будет закончено. Обе одеты в пальто и шляпы и собираются выходить из дома. У пожилой дамы вроде в руке палка для опоры при ходьбе…

Йозеф Риппль-Роне. Рождество. 1903.

На тумбочке в глиняном горшке на фоне ковра скромно украшенная небольшая ёлка. По бокам две незажженные свечи под бардовыми абажурами… Не у всех праздники проходят весело и беззаботно.

Рождественский романс …
Твой Новый год по темно-синей
Волне средь моря городского
Плывет в тоске необъяснимой,
Как будто жизнь начнется снова,
Как будто будет свет и слава,
Удачный день и вдоволь хлеба,
Как будто жизнь качнется вправо,
качнувшись влево.
(Иосиф Александрович Бродский (1961)

Эдвард Мунк «Рождество в борделе», 1904.

Картина «Рождество в борделе» знаменитого и талантливого норвежского художника Эдварда Мунка в стиле экспрессионизма была завершена в 1904/05 гг. и размещена в Музее Мунка в Осло. Картина создана в трудное время для Мунка. В результате различных треволнений, Мунк страдал тревожными психическими состояниями, с которые он пытался справиться с помощью алкоголя и наркотиков. Ему приходилось периодически лечиться в психиатрической клинике.

Посещение борделя в Любеке, под Рождество, вызвало у него состояние «легкой меланхолии" в силу впечатлительности от ситуации, когда «рабочие» девушки в только что закончили украшать елку. Нарисованную им картину он считал ироничной, сентиментальной и безобразной. Проституция была излюбленной темой Мунка, и позднее он создаст целую серию картин, The Green Room.

Но мы снова отвлекаемся от основной задачи – подготовится к встрече нового года, а игрушки ещё не все развешены на многочисленных ёлках. Часть из них лежат на столе, что изображено на картине современной художницы Т.В.Бессоновой.

Бессонова Тамара Владимировна "Новый год", 1955

Из-под маски печального Пьеро видны красивые ёлочные лапы, а между ними и маскарадная красочная, вся в блёстках, маска, и более простая у ног мартышки. И веера к маскам для маскарада и разные крупные шары, на которые с удивлением загляделся маленький Петрушка на переднем плане…

Неизвестный художник представил "Праздничный другой стол подарков для девочки"к рождеству, (1840). “Table of Christmas Gifts for a Girl,” unknown artist .

У девочки - куклы, сидящей за столом, на фоне скудно украшенной ёлки, видно немного предметов, возможно, подарков. Там жёлтые ботиночки, белая блузка с синим пояском, гирлянды из розовых бумажных цветов, корзинка яблок и вазочка… Ботиночки, действительно для девочки, но её на это странной картине заменяет кукла… Что хотел с казать автор. Спросить не у кого, так как он нам не известен.

А если игрушек на представленных доселе картинах всё же мало, то магазины ещё открыты и метро ещё работает и выглядит оно примерно так, как нарисовала их Наташа Виллон: Эскалаторы переполнены, едва вмещают всех покупателей с кульками, пакетами, детей с игрушками в руках. Все спешат домой, чтобы успеть нарядить ёлку и приготовить вкусности и наряды. Началось Рождество и скоро наступит Новый год… Картина новогоднего метро наполнена шумом, движением. Все в возбуждении и юмор виден в каждом из пассажиров, спускающихся в метро по эскалатору. Шляпка - колпак почти опустилась на лицо девушки, а из-под фуражки – «аэродрома» чётко вырисовываются только чёрные усики. Два батона, как уши зайца подчёркивают лицо женщины в чёрном платочке, стоящей с закрытыми глазами и не боящейся упасть из-за страхующей плотности толпы…Смешная девочка с большим мишкой улыбается темнокожему мелкому юноше с большими лыжами.

Скоро эскалатор освободится от знакомых уже нам людей, которые разойдутся в разных направлениях. А другие заполнят лестницу-чудесницу, пока не иссякнут окончательно…

Художник Наташа Виллон, «Предновогоднее метро»

Иной раз бабушка, у которой больше свободного времени, пока все ещё на работе или в школе, начинает украшать ёлку самолично, глядя на игрушки и вспоминая каждую, как она называется и куда её надо будет подвесить… Возможно, что бабушка вдруг начинает вспоминать рождественские праздники или встречу нового года в свои молодые годы. И игрушка в её руке задерживается пока не пройдёт калейдоскоп эпизодов или конкретных лиц из воспоминаний далёкого детства или молодости… Не будем ей мешать.

Егор Зайцев "Рождественская ёлка", 1996

Хочется надеяться, что другая бабушка, где-то в Украине, предварительно всё подготовила из угощений к приезду внуков и детей. Во всяком случае, при взгляде на столы, расставленные на кухне и на то, что на них наставлено, слюнки сами текут, а попробовав, пальчики оближешь. Известно, мне уж точно, что украинские булочки, пампушки, вареники с чем угодно – самые вкусные. В макитрах протёртый мак и кутья, Под рушниками – ломтики или кусок сала, зажаренный поросёнок в сметане с хрустящей корочкой, а в банках различные разносолы. В общем, всего не перечислишь, но, судя по картине, всё заботливой бабушкой предусмотрено и готово к подаче на стол.

Надежда Полуян–Внукова (Украина) –«У бабушки перед Рождеством».

То же сделала и Великая княгиня Ольга Александровна Романова, ставшая художницей в советской России. На своей картине она тоже приготовила новогоднее угощение и праздничный стол, накрытый под разукрашенной ёлкой, готов к приёму гостей.

Великая княгиня Ольга Александровна Романова (сестра императора Николая II) "Новогоднее угощение". (1935).

В императорской семье всех детей обучали живописи, но только Великая княгиня Ольга (младшая дочь императора Александра III) стала достаточно известным художником.

Мне кажется, что краски на картине блеклые. Они либо выцвели от времени, либо у княгини не было возможности купить лучшие. Ведь она была лишенкой в советские времена и уже не была княгиней…

А теперь можно приглашать гостей и начать отмечать Рождество и наступление Нового года, что и нарисовал художник А.Ф. Чернышов.

Сцены из семейной жизни императора Николая I.
Рождественская ёлка в Аничковом дворце.
Художник Чернышев А.Ф.

На картине женщины в нарядных бальных платьях, мужчины во фраках и мундирах, дети в изысканных и модных по возрасту платьицах и костюмах. Ёлки в зале украшены, а на потолке - огромные люстры. Всё торжественно и чинно, ибо чувствуется присутствие царственных особ либо членов его семьи, а то и самого императора России.

Чарльз Грин (?). "Рождество бывает только раз в году", (1896). Charles Green, “Christmas Comes But Once A Year,”

Богатая семья. Рождественский ужин (другое называние картины). Гостей обслуживает горничная или стряпуха (кухарка, повариха) в чепце и переднике. Она приносит блюдо с дымящейся запеченной индюшкой, к которому привлечены взоры гостей. Хотя некоторые равнодушны и заняты беседой. Стоит, очевидно, хозяин и следит за порядком на столе и в обслуживании…

Это всё, что я смог узнать об этой картине, причём показанной в интернете неоднократно. Даже о художнике не удалось найти никаких сведений, кроме имени, но картина отвечает замыслу описания избранной темы.

Вигго Юхансен «Счастливое Рождество» (1891) Вигго Юхансен. «Счастливое Рождество», 1891 год. Музей HIRSCHSPRUNG.
Не устоял перед соблазном изобразить Рождество и датчанин Вигго Юхансен - представитель группы «Скагенские художники» и директор датской Академии художеств.

Ярко светит в затемнённой комнате наряженная красавица ёлка. Вокруг неё мамы или старшие сёстры детей устроили хоровод, в котором все участники, взявшись за руки, танцуют, водят хоровод и поют на датском языке…

Итак, новогодние и рождественские дни наступили и продолжаются. По ходу торжеств возникают новые или вспоминаются всяческие недоделки и заботы. Как, например, эти две очаровательные девчушки (а м.б. старшая – это нежный мальчик – зритель разберётся) решили зажечь дополнительные декоративные ароматные свечки под ёлкой на крыше красивого средневекового замка. Либо установить на башне флажок…

Felix Ehrlich «Christmas», (1889).«Рождество» Феликс Эрлих (1866-1931) немецкий художник прекрасно и тонко нарисовал эту нежную детскую картину. Какое приятное и красивое лицо у старшей девочки (мальчика?), нежно - розовое, белые ручки, вся она в естественной позе. Как и младшенькая, застывшая от впечатления и с вниманием смотрит, что делает сестра. Я тоже смотрю и не могу оторваться от этих очаровательных деток…

«Деревенщиной» считали Карла Улофа Ларссона некоторые его критики за его тягу к изображению сельских сюжетов. (Carl Olof Larsson, 1853- 1919). Шведский художник и автор фресок, картин маслом и акварелей, считающийся одним из самых почитаемых шведских живописцев. Мать Ларссона была прачкой, а отец - простым рабочим.

Carl Larsson вырядил девочку в явно сельский наряд в типично народном стиле. Эта цветастая блузка и ярко красный передник на чёрной юбке очень подходят к такой же цветной шляпке, лихо надетой на головку красавице –подростку, что залюбоваться ею невозможно. Не зря её поставили на стул, наверное, не для пустого разглядывания, а для исполнения стихов или песни. Хотя, кажется, она прикрепляет свечку к веточке ёлки. Но девушка при этом стесняется и, покраснев, опустила головку…

На другой картине того же автора паренёк в колпаке Санта-Клауса и в смешных великоватых ботинках то ли добавляет игрушки, то ли зачитывает текст, а одна из старших девиц или мама смотрит и внимает пацану. И Карл Ларссон восклицает в своей картине:

Now it´s chirstmas again! Теперь это снова Рождество!

Дети спать пораньше лягут
В день последний декабря,
А проснутся старше на год
В первый день календаря.
Год начнется тишиною,
Незнакомой с прошлых зим:
Шум за рамою двойною
Еле-еле уловим.
Но ребят зовет наружу
Зимний день сквозь лед стекла -
В освежающую стужу
Из уютного тепла.
Добрым словом мы помянем
Года старого уход,
Начиная утром ранним
Новый день и новый год!

(Дети спать пораньше лягут... С. Маршак)

Дети рано утром, даже ещё не одевшись, притаились у двери комнаты, где стоит наряженная ёлка, выглядывая, нет ли под елкой мешочка с подарками…

Американский художник Генри Мослер на картине «Рождественское утро» (1916) изобразил момент предвкушения удовольствия и волнительного ожидания от возможного получения привычных и долгожданных подарков от Санта-Клауса, который никогда не забывает о них. Он и не забудет!

Не зря же он охраняет предутренний предновогодний сон девушки на картине другого американского художника, любуясь ею и безмятежным выражением её лица…

«Санта Клаус», (1921). Работа американского художника и иллюстратора Нормана Роквелла.

Мудрый, добрый Санта-Клаус пощипывает бороду и внимательно присматривается к выражению лица и прислушивается к дыханию спящей девочки, пытаясь разгадать её сон и загадать её будущее. А на её красивом и нежном лице просматривается лёгкая добрая улыбка. Наверное, сон из приятных, какими часто бывают утренние сны, когда совсем не хочется просыпаться…

Ещё одно рождественское утро в многодетной семье.

Фердинанд Георг Вальдмюллер «Рождественское утро», (1844). Бельведер, Wien. Отец, мать, бабушка, ещё семейная, возможно бездетная пара, - все заняты семью (я больше не насчитал) детьми разного, но близкого возраста, которые ещё не совсем одеты, но уже активны, веселы и жизнерадостны. Это настроение передаётся взрослым и доставляет им радость и удовлетворение в это светлое праздничное рождественское утро.

На другой картине этого же мастера, показана весёлая мизансцена приезда всей семьи с внуками к бабушке с рождественскими поздравлениями и подарками

Норман Роквелл рисует бурный и шумный момент прихода семьи к бабушке, живущее отдельно. И внук кричит во весь голос: Мы приехали, бабуся! С рождеством! Мы приехали на нашем новом Плимуте! Merry Grandma… We Came in Our New Plymouth! (Картина нарисована в 1951г.)

Мне кажется странным количество подарков, но нам не известен состав семьи бабушки…

А на посошок несколько картин анималистов, изобразивших моменты полготовки кошек к новому году.

Картина талантливого продолжателя династии художников Нефтекамска - Александр Мохов, 2005 год.

Автор картины рассказывает о любопытной рыжей кошке с белыми пятнами на морде, раскачивающей лапой большой шар, висящий на ёлочных «лапах», вставленных в вазу. Кошка любуется меняющимися бликами цвета на нём при вращении шара. На столе – остатки трапезы с апельсиновыми корками, горящей свечой в бокале и фужер. Недалеко - тёмная бутылка вина.

И. Демина "Новогодний стол" из альбома «Скоро Новый год» 2013. Современная молодая художница. Родилась в 1988 году. Её картинку набедокурившего хитрого и безмятежного грязно-серо-коричневого кота трудно не заметить и не оценить. Оставив на праздничном столе свои объедки, аккуратно сложенные на тарелках, он лежит в безмятежной позе, подперев голову лапой, нагло смотрит на ошеломлённую хозяйку, ожидая от неё взбучки, но продолжает посасывать из рюмки вино, думая: «А, что уж будет, то и будет!». Мол, не впервой… Мяв на них на всех….
Милые и забавные котята очень небрежно обращаются с куклой, содрав с неё паричок с косой полулёжа на ней… Да и ёлка едва видна, так как на мизансцены сюжета – котята.

Но уже на часах полночь, а это значить, что Новый Год уже наступил и нам следует это отметить как положено с бокалом шампанского в руке, что нам помог сделать на последней картине, предложенных вашему вниманию:
1. Работа известного всему миру художника - иллюстратора Инге Лёёк. Инге Лоок – известная в Финляндии художница, прославившаяся веселыми тетушками-леди, а в русском переводе - старушками-хохотушками. Картины с их изображениями давно уже поселились в социальных сетях. Вот и на этой картинке, тётушки, приклеив усы, отметили тортом и рюмочкой шампанского наступление Нового Года…
Что я вам всем пожелаю это сделать, когда огненный (или «жареный») петух – символ будущего 2017 года, вас клюнет в...

Рождество Христово на Руси - великий праздник, по значимости своей уступающей только Светлой Пасхе. В вечер накануне Рождества - Сочельник - принято воздерживаться от приема пищи: "До первой звезды нельзя". По традиции, в этот день с появлением на небе первой звезды, которая символизирует Вифлеемскую, у верующих завершается четырехнедельный пост. Затем, ближе к полуночи православные идут в храм, чтобы там встретить Рождество.

Праздник Рождества Христова испокон веков был источником вдохновения для русских художников, поэтов и писателей.

Рождество стояло у окна и рисовало на стёклах морозные цветы, ждало, когда в доме вымоют полы, расстелют половики, затеплят лампады перед иконами и впустят Его... - Василий Акимович Никифоров-Волгин "Серебряная метель"

По душе ходило весёлым ветром самое прекрасное и душистое на свете слово - "Рождество". Оно пахло вьюгой и колючими хвойными лапками. - Василий Акимович Никифоров-Волгин "Серебряная метель"

Рождественский романс
Твой Новый год по темно-синей
Волне средь моря городского
Плывет в тоске необъяснимой,
Как будто жизнь начнется снова,
Как будто будет свет и слава,
Удачный день и вдоволь хлеба,
Как будто жизнь качнется вправо,
качнувшись влево.
- Иосиф Александрович Бродский (1961)

Рождество

Мой календарь полу-опалый
пунцовой цифрою зацвел;
на стекла пальмы и опалы
мороз колдующий навел.
Перистым вылился узором,
лучистой выгнулся дугой,
и мандаринами и бором
в гостиной пахнет голубой.
- Владимир Набоков , 23 сентября 1921, Берлин

Cергей Васильевич Досекин - Подготовка к Рождеству, 1896 г.

Был вечер поздний и багровый,
Звезда-предвестница взошла.
Над бездной плакал голос новый -
Младенца Дева родила.

И было знаменье и чудо:
В невозмутимой тишине
Среди толпы возник Иуда
В холодной маске, на коне.

Владыки, полные заботы,
Послали весть во все концы,
И на губах Искариота
Улыбку видели гонцы.
- Александр Блок (1902)

Где ночь бросает якоря
В глухих созвездьях Зодиака,
Сухие листья октября,
Глухие вскормленники мрака,
Куда летите вы? Зачем
От древа жизни вы отпали?
Вам чужд и странен Вифлеем,
И яслей вы не увидали.
Для вас потомства нет - увы,
Бесполая владеет вами злоба,
Бездетными сойдёте вы
В свои повапленные гробы.
И на пороге тишины,
Среди беспамятства природы,
Не вам, не вам обречены,
А звёздам вечные народы.
- Осип Мандельштам (1920)