Воланд в романе Булгакова появился не один. Его сопровождали персонажи, играющие, в основном, роль шутов. Свита Воланда устраивала разнообразные шоу, которые были отвратительными. Они были ненавистны московскому негодующему населению. Ведь все окружение «мессира» выворачивало наизнанку человеческие слабости и пороки. Помимо этого, их задачей было выполнение всей «грязной» работы по велению господина, прислуживание ему. Все, кто входил в свиту Воланда, должны были подготовить Маргариту к балу сатаны и отправке ее с Мастером в мир покоя.

Слугами князя тьмы были три шута - Азазелло, Фагот (он же Коровьев), кот с кличкой Бегемот и Гелла - вампир женского пола. была свита Воланда. Описание каждого персонажа отдельно приведено ниже. у каждого читателя знаменитого романа возникает относительно происхождения представленных образов и их имен.

Кот Бегемот

Описывая образ Воланда и его свиты, первым делом хочется описать кота. По сути, Бегемот - это животное-оборотень. Вероятнее всего, взят персонаж Булгаковым из апокрифической книги - «Ветхого Завета» Еноха. Также автор мог почерпнуть сведения о Бегемоте в книге «История сношения человека с дьяволом», написанной И. Я. Порфирьевым. В упомянутой литературе этот персонаж является морским чудовищем, бесом в виде существа с головой слона, имеющего клыки и хобот. Руки у демона были человеческие. Также имелся у чудища громадный живот, практически незаметный хвост маленького размера и очень толстые задние конечности, подобные таким, какие имеются у бегемотов. Этим сходством объясняется его имя.

В романе «Мастер и Маргарита» Булгаков представил читателям Бегемота в виде громадного кота, прототипом которому стал домашний питомец автора Флюшка. Несмотря на то что пушистый любимец Булгакова имел серый окрас, в романе животное черного цвета, так как его образ является олицетворением нечистой силы.

Превращение Бегемота

В то время, когда Воланд и его свита совершали заключительный полет в романе, Бегемот превратился в щуплого юного пажа. Рядом с ним находился рыцарь фиолетового цвета. Это был преобразившийся Фагот (Коровьев). В данном эпизоде Булгаков, видимо, отразил шуточную легенду из повести С. С. Заяицкого «Жизнеописание Степана Александровича Лососинова». В ней идет речь о жестоком рыцаре, вместе с которым постоянно фигурирует его паж. Главный персонаж легенды обладал страстью к отрыванию голов животных. Эта жестокость передана Булгаковым Бегемоту, который, в отличие от рыцаря, отрывает голову человеку - Жоржу Бенгальскому.

Дурачества и обжорство Бегемота

Бегемот является демоном плотских желаний, в особенности чревоугодия. Отсюда и появилось у кота в романе невиданное обжорство в Торгсине (валютном магазине). Таким образом, автор проявляет иронию по отношению к посетителям этого всесоюзного заведения, в том числе и к себе. В то время, когда за пределами столиц люди живут впроголодь, людей в больших городах поработил демон Бегемот.

Кот в романе чаще всего проказничает, паясничает, отпускает разные шутки, насмехается. Данная черта характера Бегемота отражает искрометное чувство юмора самого Булгакова. Такое поведение кота и его необычный вид стали способом вызывания у людей в романе страха и замешательства.

Демон Фагот - Коровьев

Чем еще запоминается Воланд и его свита читателям романа? Конечно же, ярким персонажем является представитель демонов, подчиненных дьяволу, Фагот, он же Коровьев. Это первый помощник Воланда, рыцарь и черт в одном лице. Коровьев представляется жителям служащим при иностранном профессоре, и бывшим регентом хора церкви.

Версий происхождения фамилии и прозвища этого персонажа несколько. Он связан и с некоторыми образами творений Ф. М. Достоевского. Так, в эпилоге романа «Мастер и Маргарита» в числе задержанных полицией людей из-за сходства фамилий с Кровьевым, упоминаются четыре Коровкина. Здесь, видимо, автор хотел указать на персонажа из повести Достоевского под названием «Село Степанчиково и его обитатели».

Также прототипами Фагота считается ряд рыцарей, являющихся героями некоторых произведений разных времен. Не исключена и вероятность того, что образ Коровьева возник благодаря одному из знакомых Булгакова. Прототипом демона мог стать реальный человек, слесарь-водопроводчик Агеич, который был редким пьяницей и пакостником. Он неоднократно упоминал в разговорах с автором романа о том, что в юношеские годы был одним из регентов хора в церкви. Это, видимо, и отразил Булгаков в ипостаси Коровьева.

Сходство Фагота с музыкальным инструментом

Музыкальный инструмент фагот был изобретен жителем Италии, монахом Афранио
дельи Альбонези. В романе резко обозначается связь (функциональная) Коровьева с этим каноником из Феррары. В романе четко определены три мира, представители каждого из которых составляют некие триады согласно похожим качествам. Демон Фагот принадлежит к одной из них, в которую также входят: помощник Стравинского Федор Васильевич и Афраний, «правая рука» Понтия Пилата. Коровьева же сделал своим главным сподвижником Воланд, и его свита этому не прекословила.

Фагот даже внешне схож с одноименным, длинным и тонким, сложенным втрое инструментом. Коровьев - высокий и худой. А в своем мнимом подобострастии он готов складываться втрое перед собеседником, но только для того, чтобы позднее беспрепятственно ему напакостить.

Превращение Коровьева

В тот момент, когда Воланд и его свита совершали свой последний полет в романе, автор представляет читателю Фагота в образе темно-фиолетового рыцаря, который имеет мрачное, неспособное улыбаться лицо. Думал он о чем-то своем, упершись в грудь подбородком и не глядя на луну. Когда Маргарита спросила у Воланда о том, почему так изменился Коровьев, мессир ответил, что однажды этот рыцарь пошутил неудачно, и его насмешливый каламбур о свете и тьме был неуместным. Наказанием ему за это стали шутовские манеры, гаерский вид и цирковая драная одежда на долгое время.

Азазелло

Из каких еще представителей сил зла состояла свита Воланда? «Мастер и Маргарита» имеет еще одного яркого персонажа - Азазелло. Имя его Булгаков создал путем преобразования одного из ветхозаветных. В книге Еноха упоминается падший ангел Азазел. Именно он, согласно апокрифу, научил людей создавать, оружие, мечи, щиты, зеркала и разнообразные украшения из драгоценных камней и не только. В общем, Азазелу удалось развратить Также он научил воевать представителей мужского пола и лгать женщин, обратил их в безбожие.

Азаззелло в романе Булгакова отдает Маргарите волшебный крем, магически меняющий ее внешность. Наверное, автора привлекала идея совмещения в одном персонаже способности убить и обольстить. Маргарита видит демона в Александровском саду именно таким. Она воспринимает его за обольстителя и убийцу.

Основные обязанности Азазелло

Главные обязанности Азазелло непременно связаны с насилием. Объясняя Маргарите свои функции, он признает, что его прямой специальностью является надавать администратору по лицу, подстрелить кого-либо или выставить из дома, и прочие «пустяки» такого рода. Азазелло перебрасывает в Ялту из Москвы Лиходеева, выгоняет из квартиры Поплавского (дядю Берлиоза), лишает жизни при помощи револьвера барона Майгеля. Демон-убийца изобретает волшебный крем, который дарит Маргарите, давая ей возможность приобрести ведьмовскую красоту и некоторые демонические возможности. От этого косметического средства героиня романа обретает способность летать и становиться невидимой по ее желанию.

Гелла

Только одну женщину допустили в свое окружение Воланд и его свита. Характеристика Геллы: младший член дьявольского союза в романе, вампир. Имя этой героини Булгаков взял из статьи, имевшей название «Чародейство», опубликованной в энциклопедическом словаре Брокгауза и Эфрона. В ней отмечалось, что такое имя давали погибшим девушкам, ставшим впоследствии вампирами, на острове Лесбос.

Единственный персонаж из свиты Воланда, который отсутствует в описании заключительного полета - Гелла. Одна из жен Булгакова посчитала данный факт результатом того, что работа над романом не была завершена полностью. Но может быть и так, что автор намеренно исключил Геллу из важной сцены, как незначительного члена свиты дьявола, выполняющего лишь вспомогательные функции в квартире, варьете и на балу. К тому же Воланд и его свита не могли на равных воспринимать в такой ситуации рядом с собой представителя низшего разряда Помимо всего прочего, Гелле не в кого было превращаться, ведь она имела свой первоначальный облик с момента трансформации в вампира.

Воланд и его свита: характеристика дьявольских сил

В романе «Мастер и Маргарита» силам зла автором определены необычные для них роли. Ведь жертвы Воланда и его свиты - не праведники, не порядочные и добрые люди, которых дьявол должен сбивать с истинного пути, а уже состоявшиеся
грешники. Именно их мессир и его ассистенты обличают и наказывают, избирая своеобразные меры для этого.

Так, директору варьете, приходится отправиться необычным образом в Ялту. Туда его просто мистически зашвыривают из Москвы. Но, отделавшись страшным испугом, он благополучно возвращается обратно домой. А ведь грехов у Лиходеева достаточно много - он пьянствует, заводит многочисленные связи с женщинами, используя свое положение, ничем не занимается на работе. Как говорит в романе Коровьев о директоре варьете, он в последнее время жутко свинячит.

На самом деле ни сам Воланд, ни дьявольские ассистенты не влияют никоим образом на события, происходящие в Москве во время их визита в нее. Нетрадиционное представление сатаны по-булгаковски проявляется в том, что главарь потусторонних нечистых сил наделен некоторыми явно выраженными атрибутами Бога.

Воланд

Воланд - персонаж романа Мастер и Маргарита, возглавляющий мир потусторонних сил. Воланд - это дьявол, сатана, князь тьмы, дух зла и повелитель теней (все эти определения встречаются в тексте романа). Воланд во многом ориентирован на Мефистофеля, даже само имя Воланд взято из поэмы Гёте, где оно упоминается лишь однажды и в русских переводах обычно опускается.

Внешность князя.

Портрет Воланда показан перед началом Великого бала "Два глаза упёрлись Маргарите в лицо. Правый с золотою искрой на дне, сверлящий любого до дна души, и левый - пустой и чёрный, вроде как узкое игольное ухо, как выход в бездонный колодец всякой тьмы и теней. Лицо Воланда было скошено на сторону, правый угол рта оттянут к низу, на высоком облысевшим лбу были прорезаны глубокие параллельные острым бровям морщины. Кожу на лице Воланда как будто навеки сжёг загар" Истинное лицо Воланда Булгаков скрывает лишь в самом начале романа, дабы читателя заинтриговать, а потом уже прямо заявляет устами Мастера и самого Воланда, что на Патриаршие точно прибыл дьявол. Образ Воланда - величественного и царственного, ставится в противовес традиционному взгляду на дьявола, как на "обезьяну Бога"

Цели прихода мессира на землю

Воланд разным персонажам, с ним контактирующим, даёт разное объяснение целей своего пребывания в Москве. Берлиозу и Бездомному он говорит, что прибыл, чтобы изучить найденные рукописи Геберта Аврилакского. Сотрудникам Театра Варьете Воланд объясняет свой визит намерением выступить с сеансом чёрной магии. Буфетчику Сокову уже после скандального сеанса сатана говорит, что просто хотел "повидать москвичей в массе, а удобнее всего это было сделать в театре". Маргарите Коровьев-Фагот перед началом Великого бала у сатаны сообщает, что цель визита Воланда и его свиты в Москву - проведение этого бала, чья хозяйка должна носить имя Маргарита и быть королевской крови. Воланд многолик, как и подобает дьяволу, и в разговорах с разными людьми надевает разные маски. При этом всевидение сатаны у Воланда вполне сохраняется(он и его люди прекрасно осведомлены как о прошлой, так и о будущей жизни тех, с кем соприкасаются, знают и текст романа Мастера, буквально совпадающего с "евангелием Воланда", тем самым, что было рассказано незадачливым литераторам на Патриарших.

Мир без теней пуст

Нетрадиционность Воланда в том, что он, будучи дьяволом, наделён некоторыми явными атрибутами Бога. Диалектическое единство, взаимодополняемость добра и зла наиболие плотно раскрывается в словах Воланда, обращённых к Левию Матвею, отказавшемуся пожелать здравия "духу зла и повелителю теней" (" Не хочешь ли ты ободрать весь земной шар, снеся с него прочь все деревья и всё живое из-за твоей фантазии наслаждаться голым светом(Ты глуп". У Булгакова Воланд в буквальном смысле возрождает сожженный роман Мастера - продукт художественного творчества, сохраняющийся только в голове творца, материализуется вновь, превращается в осязаемую вещь. Воланд - носитель судьбы, это связано с давней традицией в русской литературе, связывавшей судьбу, рок, фатум не с богом, а с дьяволом. У Булгакова Воланд олицетворяет судьбу, карающую Берлиоза, Сокова и других, преступающих нормы христианской морали. Это первый дьявол в мировой литературе, наказывающий за несоблюдение заповедей Христа.

Коровьев - Фагот

Этот персонаж - старший из подчинённых Воланду демонов, черт и рыцарь, представляющийся москвичам переводчиком при профессоре-иностранце и бывшем регентом церковного хора.

Предыстория

Фамилия героя найдена в повести Ф.М. Достоевского "Село Степанчиково и его обитатели", где есть персонаж по фамилии Коровкин, весьма похожий на нашего Коровьева. Второе его имя происходит от названия музыкального инструмента фагот, изобретенного итальянским монахом. У Коровьева-Фагота есть некоторое сходство с фаготом - длинной тонкой трубкой, сложенной втрое. Булгаковский персонаж худ, высок и в мнимом подобострастии, кажется, готов сложиться перед собеседником втрое (чтобы потом спокойно ему напакостить)

Внешность регента

Вот его портрет: "...прозрачный гражданин престранного вида, На маленькой головке жокейский картузик, клетчатый кургузый пиджачок..., гражданин ростом в сажень, но в плечах узок, худ неимоверно, и физиономия, прошу заметить, глумливая"; "...усики у него, как куриные перья, глазки маленькие, иронические и полупьяные"

Назначение блудливого гаяра

Коровьев-Фагот - это возникший из знойного московского воздуха чёрт (небывалая для мая жара в момент его появления - один из традиционных признаков приближения нечистой силы). Подручный Воланда только по необходимости надевает различные маски-личины: пьяницы-регента, гаера, ловкого мошенника, проныры-переводчика при знаменитом иностранце и др. Лишь в последнем полете Коровьев-Фагот становится тем, кто он есть на самом деле - мрачным демоном, рыцарем Фаготом, не хуже своего господина знающим цену людским слабостям и добродетелям

Азазелло

Происхождение

Имя Азазелло образовано Булгаковым от ветхозаветного имени Азазел. Так зовут отрицательного героя ветхозаветной книги Еноха, падшего ангела, который научил людей изготовлять оружие и украшения

Образ рыцаря

Вероятно, Булгакова привлекло сочетание в одном персонаже способности к обольщению и к убийству. Именно за коварного обольстителя принимает Азазелло Маргарита во время их первой встречи в Александровском саду: "Сосед этот оказался маленького роста, пламенно-рыжим, с клыком, в крахмальном белье, в полосатом добротном костюме, в лакированных туфлях и с котелком на голове. "Совершенно разбойничья рожа!" - подумала Маргарита"

Назначение в романе

Но главная функция Азазелло в романе связана с насилием. Он выбрасывает Стёпу Лиходеева из Москвы в Ялту, изгоняет из Нехорошей квартиры дядю Берлиоза, убивает из револьвера предателя Барона Майгеля. Азазелло также изобрёл крем, который он дарит Маргарите. Волшебный крем не только делает героиню невидимой и способной летать, но и одаривает её новой, ведьминой красотой.

Кот Бегемот

Этот кот-оборотень и любимый шут сатаны, пожалуй, самый забавный и запоминающийся из свиты Воланда.

Происхождение

Сведения о Бегемоте автор "Мастера и Маргариты" почерпнул из книги М.А. Орлова "История сношений человека с дьяволом" (1904г.), выписки из которой сохранились в булгаковском архиве. Там, в частности, описывалось дело французской игуменьи, жившей в XVII в. и одержимой семью дьяволами, причем пятый бес был Бегемот. Этот бес изображался в виде чудовища со слоновой головой, с хоботом и клыками. Руки у него были человеческого фасона, а громаднейший живот, коротенький хвостик и толстые задние лапы, как у бегемота, напоминали о носимом им имени.

Образ Бегемота

У Булгакова Бегемот стал громадных размеров черным котом-оборотнем, так как именно черные коты по традиции считаются связанными с нечистой силой. Вот каким мы видим его впервые: "...на ювелиршином пуфе в развязной позе развалился некто третий, именно - жутких размеров черный кот со стопкой водки в одной лапе и вилкой, на которую он успел поддеть маринованный гриб, в другой". Бегемот в демонологической традиции - это демон желаний желудка. Отсюда его необычайное обжорство, особенно в Торгсине, когда он без разбора заглатывает всё съестное.

Назначение Шута

Наверное здесь все ясно без дополнительных отступлений. Перестрелка Бегемота с сыщиками в квартире № 50, шахматный поединок его с Воландом, состязание в стрельбе с Азазелло - все это чисто юмористические сценки, очень смешные и даже в какой-то мере снимающие остроту тех житейских, нравственных и философских проблем, которые роман ставит перед читателем.

Гелла

Гелла является членом свиты Воланда, женщиной-вампиром: "Служанку мою Геллу рекомендую. Расторопна, понятлива и нет такой услуги, которую она не сумела бы оказать".

Происхождение ведьмы - вампира

Имя "Гелла" Булгаков почерпнул из статьи "Чародейство" Энциклопедического словаря Брокгауза и Эфрона, где отмечалось, что на Лесбосе этим именем называли безвременно погибших девушек, после смерти ставших вампирами.

Образ Геллы

Красавица Гелла - зеленоглазая, рыжеволосая девица, предпочитающая не обременять себя излишком одежды и облачающаяся лишь в кружевной передничек, свободно перемещается по воздуху, тем самым обретая сходство с ведьмой. Характерные черты поведения вампиров - щелканье зубами и причмокивание Булгаков, возможно, позаимствовал из повести А.К. Толстого "Упырь". Там девушка-вампир поцелуем обращает в вампира своего возлюбленного - отсюда, очевидно, роковой для Варенухи поцелуй Геллы

1. Булгаковский образ Воланда и его место в литературе.
2. Жизнь Москвы 30-х годов, обыватели в романе.
3. Идейно-художественная роль сил зла в романе «Мастер и Маргарита».

Он едва самого меня не свел с ума, доказывая мне, что меня нету! Но вы-то верите, что это действительно я?
М. А. Булгаков

Воланд — самая загадочная фигура в романе «Мастер и Маргарита». Вспомним его описание в момент первого появления на Патриарших прудах — «...лет сорока с лишним, рот кривой, брюнет, правый глаз черный, левый почему-то зеленый, брови черные, но одна выше другой». Автор упоминает, что, несмотря на это описание, позже свидетели описывали Воланда по-разному. Кто же такой Воланд? Почему перед его появлением Берлиоза охватывает такой страх и ужас, что ему хочется бежать с Патриарших без оглядки? Ответ нам может дать трость с черным набалдашником в виде головы пуделя у него под мышкой и эпиграф, взятый М. Булгаковым ко всему произведению: «Я — часть той силы, что вечно хочет зла и вечно совершает благо». Эта отсылка к Мефистофелю И. В. Гете прямо указывает на то, что перед Бездомным и Берлиозом появился Сатана. Рассуждая о смысле эпиграфа, можно сделать вывод, что цель автора — показать единство добра и зла. Вспомним, что Мефистофель, желая Фаусту зла, невольно совершает для него благо, заставляя его пройти путь познания. Родство Воланда с Мефистофелем Булгаков подчеркивает также, когда Воланд называет себя немцем. Так же, как и Мефистофель, Воланд приобретает человеческие черты. В «иностранце» невозможно заподозрить дьявола.

Все в мире изменил прогресс.
Как быть? Меняется и бес.
Арктический фантом не в моде,
Когтей ты не найдешь в заводе,
Рога исчезли, хвост исчез.
(И. В. Гете «Фауст»)

Имя Воланда при внимательном прочтении мы тоже находим у Гете. Булгаков имел возможность ознакомиться с переводом А. Л. Соколовского, где в сцене Вальпургиевой ночи Мефистофель называет себя «господин Воланд». Обычно же это место опускалось в русских переводах. В старинной немецкой литературе встречается еще одно имя черта — Фаланд. Для того чтобы разгадка героя не сразу раскрывалась читателю, Булгаков и берет для него редко употребляемое имя, внешне очеловечивая дьявола, чтобы он не привлекал к себе излишнее внимание.

Говоря о литературных прототипах героя, можно вспомнить также и лермонтовского Демона, и Эдуарда Эдуардовича фон-Мандро — героя романа А. Белого «Московский чудак» (1925), которого автор характеризует как «своего рода маркиза де Сада и Калиостро XX века». В романе также слышны отголоски «Золотого горшка» Э. Т. А. Гофмана. Часто поминая черта, москвичи призывают его, и он является. Заметим, что Воланд далее в романе не старается даже изобразить из себя иллюзиониста: на сеансе черной магии он сидит в стороне и наблюдает за людьми, отмечая про себя, что они остались такими же, только «квартирный вопрос их испортил».

Обыватели живут лишь своими мелкими интересами. Жители Москвы 30-х годов — это люди, гордо заявляющие, что они атеисты, подверженные чревоугодию, занявшие теплые места. Берлиоз — первая жертва в романе — не верит ни в существование Бога, ни в существование дьявола, но думает о том, как быстрей написать донос на Воланда. По мнению критиков, Булгаков фактически уравнивает в своем произведении понятия «обыватель» и «грешник». Изображена творческая интеллигенция настолько непривлекательно, что становится ясно: не могут эти люди «сеять разумное, доброе, вечное». Москвичи падки на деньги, наряды, любят вкусно поесть, готовы подсидеть коллег, не остановятся ни перед чем для достижения собственного благополучия. Город погряз в грехе. Мастер в этом окружении живет совершенно иной жизнью — он посвящает себя не погоне за теплым местом, а написанию романа. Резкая критика романа со стороны обывателей, а затем арест мастера показывают, что писателю, у которого нет удостоверения, что он писатель, нет места среди других, снабженных корочками. Его могут уничтожить и как писателя, и как человека. Мастеру и Маргарите тоже присущи человеческие слабости, но их нельзя приравнивать к обывателям. У них есть Любовь, ради которой Маргарита способна даже провести ночь у дьявола. У мастера есть талант, который невозможно уничтожить ни огнем, ни заключением, ни критикой. Именно талант выделяет мастера из толпы бездарных обывателей. Это единственные герои в романе, стремящиеся к добру, красоте. Мастер не входит ни в одну писательскую организацию, в то время как их наполнили люди с удостоверениями. Мастеру же нужно только уединение и покой, чем и награждает его Воланд в конце истории. Стоит отметить, что мастер сразу понимает, с кем встретился Иван Бездомный на Патриарших, в то время как все окружающие продолжают и после этого искать рациональное объяснение тому, что случилось, пусть это даже массовое исчезновение людей.

Образ Воланда достаточно сложен и неоднозначен. В нем есть такие черты, которые позволяют говорить о том, что он наделен явными атрибутами не Сатаны, а Бога. Именно этим можно также объяснить мнение некоторых критиков, что, изображая Воланда, писатель дает намеки на Христа, одевая его в рубище, говоря о его шпаге, которая отбрасывает тень в виде креста. Нельзя разделить то, что вершит свита дьявола, на белое и черное — границы между добром и злом нечеткие.

Роль Воланда в романе не ограничивается наблюдением за москвичами. Он меняет жизнь некоторых из них, оставляя след в судьбах, или же дает возможность сделать это. Результат мы видим в финале. Иван Бездомный, способный в разговоре с мастером признать чудовищность собственных стихов, после излечения становится профессором института истории и философии Иваном Николаевичем Поныревым, навсегда оставив поэзию. Он «знает, что в молодости стал жертвой преступных гипнотизеров», но в ночь полнолуния ничего не может с собой поделать, беспокоится до тех пор, пока ему не является Мастер, и Маргарита следом целует его в лоб и говорит, что все у него будет как надо. Кто хоть немного способен к этому, встают на путь перерождения. Даже Варенуха перестает врать по телефону.

Воланд стремится дать людям знание о том, что такое добро и зло. Он приходит для того, чтобы восстановить справедливость — роман Мастера восстает из пепла, он награжден покоем и остается вместе с Маргаритой, Пилат получает возможность по воле Мастера поговорить с Иешуа и удостовериться в том, что казни не было. Миссия выполнена. Каждый из свиты Воланда тоже сыграл свою роль и вернул себе истинное лицо. Свита выполняет поручения Воланда, раскрывая недостатки общества обывателей, наказывая людей за грехи и очищая все огнем. Кара настигает и «Грибоедов», МАССОЛИТ. Таким образом людям дается шанс построить новый храм литературы и пробудить людей к творчеству.

Куда попадает Мастер после смерти в больнице? Он обретает покой — не рай, не ад, а место, где «ждут дом и старый слуга, свечи уже горят». Булгаков выстраивает свою картину загробного мира, которая не ограничена привычными рамками. Так же автор смотрит и на Воланда со свитой. То, что они делают — это не зло, а справедливое возмездие. А осуществлять его — никак не прерогатива черных сил. Значит, это не черные силы зла хозяйничают в Москве.

Приключения свиты Воланда, по мнению исследователей, важный элемент описания исторической действительности 1930-х годов. Они не подталкивают людей к греху, а снимают пелену с их глаз, обнажая насущные проблемы в изолгавшемся обществе, дают сделать выбор между добром и злом. Поэтому Воланда можно назвать мудрым и справедливым вершителем правосудия.

Сбылось предсмертное завещание Великого Мастера, писателя Михаила Афанасьевича Булгакова: «Чтобы знали...», сказанное им о своем романе «Мастер и Маргарита». Роман пришел к нам, мы приняли его, перечитываем по много раз, пытаясь постигнуть глубину заложенных в нем проблем.

Отечественные и зарубежные критики оценили книгу писателя как выдающееся произведение современности.

В течение последних десяти лет жизни «Мастер и Маргарита» был задушевным творением писателя, он возвращался к нему вновь и вновь. Роман играл в жизни писателя ту же роль, что знаменитая картина великого художника эпохи Возрождения Леонардо да Винчи «Мона Лиза», известная под другим названием «Джоконда», с которой он не расставался в течение многих последних лет, внося в нее мельчайшие штрихи. До сих пор не разгадана загадка улыбки Моны Лизы, так же, как перечитывая «Мастера и Маргариту», мы пока не можем постигнуть глубину философской мысли писателя, которая, как алмаз, предстает перед нами новыми сверкающими гранями.

М. А. Булгаков был просвещеннейшим человеком своего времени. Его мать - дочь священника, отец - представитель высшего духовенства. Многодетная семья была высококультурной, музыкальной. Врач по образованию, писатель, однако, жизнь посвятил литературе, театру.

Над романом «Мастер и Маргарита» Булгаков работал последние десять лет жизни, с 1929 по 1940 год, вплоть до смерти. Сюжет произведения менялся, вначале писатель хотел сделать Воланда главным героем и назвать роман «Маг». В окончательном варианте главные роли в романе, кроме Воланда, стали играть Мастер и Маргарита, Понтий Пилат и Иешуа, а также неудавшийся поэт Иван Бездомный, впоследствии профессор истории.

Как человек, выросший в глубоко религиозной семье, М. Булгаков отлично знал духовную литературу: Новый Завет, Ветхий Завет, Евангелие, Апокалипсис и другие произведения, что нашло отражение в романе. Эти древнейшие книги раскрывают сущность добра и зла.

Роман писателя являет собой открытую, ясную, свободную и глубокую философско-художественную мысль, обращенную к важнейшим и общезначимым проблемам человеческой жизни. Тема книги - тема общей человеческой ответственности за судьбу добра, красоты, истины в мире людей. Одна из коренных мыслей романа - мысль о справедливости, которая неизбежно торжествует в жизни духа, хотя иной раз и с опозданием, и уже за чертой физической смерти творца.

Роман М. Булгакова многоплановый. Построение его, композиция поражает продуманной сложностью. В «Божественной комедии» великого итальянца Данте изображены три круга ада, преисподней, где в космическом хаосе, лишенные покоя, обреченные на вечное смятение, неприкаянно носятся грешные души бывших людей. По мысли М. Булгакова, изображенные им три круга различных миров очень близки трем кругам ада Данте: древнейший - ершалаимский - представлен римским всадником, прокуратором Иудеи Понтием Пилатом и Иешуа, современный, московский, 30-е годы двадцатого века - Мастером и Маргаритой, московскими обывателями; третий мир - мир Вечности, непознаваемый, потусторонний, - представлен Сатаной Воландом и его свитой: «правая рука» дьявола Коровьев-Фагот, «домашний, личный» шут - кот по кличке Бегемот, Азазелло и другие. Эти три мира в романе объединяет Сатана Воланд: он свидетель казни, бывшей более двух тысяч лет тому назад, невинно осужденного фанатичной толпой иудеев, умело направленной высшим духовным сановником Каифой, является в современную Москву для суда и расправы над теми, кто творит зло, погрязнув в нем и творимых ими бесчинствах.

В романе проявилось незаурядное дарование писателя - способность создавать символические фигуры. Образ Сатаны и его свиты для автора - лишь символ, поэтическое уподобление. Символичны также фигуры Мастера, Маргариты и других.

Имя Воланд, возможно, имеет следующее происхождение: взято из латыни, есть латинская пословица: «Слова улетают («волянт»), написанное остается», где слово «волянт» в значении «улетают», «летящий» превратилось в Воланд (дух). Наверное, римляне (латиняне) основали в древности высоко в горах Армении крепость под названием Воланд, что характеризовало ее, как летящую на фоне высокого неба. Слово «Воланд» имеет родство по значению и сходству со словами «волна», «волан» (оборки).

Воланд (сатана, черт, нечистая сила, демон) - дьявол имеет огромную родословную в мировой литературе. У Н. В. Гоголя (М. Булгаков родился в Киеве, много лет жил в этом городе, здесь он учился и получил образование) - Вий, у М. Ю. Лермонтова - Демон, затем знаменитый Мефистофель из трагедии И. В. Гете «Фауст»; однако связь с «Фаустом» наиболее очевидно прослеживается через одноименную оперу французского композитора Шарля Гуно, любимую М. Булгаковым. Сходство булгаковского сатаны с Мефистофелем подчеркнуто именем Воланд, которое встречается в трагедии Гете как одно из имен дьявола. Сцена Весеннего бала Сатаны, данного им и его свитой для Маргариты, где перед их взорами проходят вереницей чудовищные образы грешников, являющихся из преисподней, ада, несомненно, навеяна фразами из знаменитого монолога - арии Мефистофеля из оперы Ш. Гуно: «На земле весь род людской чтит один кумир священный...тот кумир - телец златой... Сатана там правит бал... Люди гибнут за металл...» Имя Маргарита у Булгакова - отголосок имени Гретхен (Маргарита) из «Фауста» Гете.

Величавый образ Сатаны создает М.Ю. Лермонтов в поэме «Демон»:

Печальный Демон, дух изгнанья,
Летал над грешною землей...
Он сеял зло без наслажденья...
И зло наскучило ему...

Горний дух был изгнанником рая, но он помнил то время, «когда в жилище света блистал он, чистый херувим», то есть те времена космического хаоса, когда господствовал один свет и не было тьмы, мрака - владений Демона в будущем. В романе М. Булгакова тоже ведется речь о свете и тьме, когда Воланд и ученик Иешуа Левий Матвей рассуждают о том, чем наградить Мастера: Светом, тогда его дух возьмет к себе Га-Ноцри, или тьмой, тогда Мастер поступит в распоряжение Воланда, но Мастера награждают покоем, не лишая его света, хотя Иешуа не хочет его брать в свое царство, возможно, потому, что ему чем-то не понравился роман Мастера о Понтии Пилате, может быть, потому, что Мастер не простил прокуратора, обрекшего Иешуа на смерть, только в заключительных главах романа (Иешуа, Воланд посчитали роман Мастера незаконченным) Воланд устраивает встречу Мастера с его героем Понтием Пилатом, сидящим в горах Вечности в каменном кресле в обществе верного пса, который и в бессмертии обязан разделить участь хозяина. Понтий Пилат страдает, ему нет покоя, его мучает бессонница, особенно в яркие лунные ночи. Он осознает, что эти страдания связаны с тем, что он что-то не смог выяснить с Иешуа, которого он приговорил к смерти. Теперь в Вечности Иешуа простил палача: рухнули горные громады, каменное кресло исчезло, перед бывшим осужденным, для которого был нарушен «принцип презумпции невиновности», и вершителем его судьбы пролегла лунная дорожка вперед, на которую первым выбежал пес прокуратора, затем пошли Иешуа и Понтий Пилат, мирно обсуждая проблему истины, которая у каждого была своя. Они никогда не договорятся, так как вечна борьба света и тьмы. Духовное превосходство остается за носителями света, истины, добра и справедливости, воплощёнными в образе Иешуа, он же Га-Ноцри. Однако, Воланд, обращаясь к Мастеру, выразил надежду, что сын короля-звездочета, бывший жестокий пятый прокуратор Иудеи, всадник Понтий Пилат, и Иешуа, может быть, до чего-нибудь договорятся.

Сатана появляется в Москве в эпоху 30-х годов двадцатого века, конкретно на Патриарших прудах; это был час небывало жаркого заката. Демон предстал перед Берлиозом и Иваном Бездомным в человеческом обличье: это был гражданин высокого роста, брюнет, правый глаз у него черный, левый почему-то зеленый; брови черные, одна выше другой, зубы с левой стороны с платиновыми коронками, с правой - золотые. На нем дорогой серый костюм, обут в заграничные, в цвет костюма, туфли. Серый берет лихо заломлен за ухо. Манера носить берет у Воланда напоминает Мефистофеля Гете-Гуно. На вид Воланду лет сорок с небольшим. М. Булгаков часто обращает внимание на глаза героя, особенно выразителен бывает левый, зеленый, глаз Сатаны; он живет, искрится, сверкает, мечет громы и молнии, но правый, черный, глаз всегда потухший, холодный, пустынный, ледяной.

Таким Воланд появился перед председателем Массолита и бездарным необразованным поэтом, которые вновь, девятнадцать веков спустя, судят Христа, отвергая его божественность и само существование. Воланд же пытается их заставить поверить в существование бога и дьявола. В 30-е годы двадцатого века, как и во все время существования советской власти, в стране царило и поощрялось всеобщее доносительство и слежка. Иван Бездомный мигом сообразил, что Воланд - подозрительный тип, возможно, белоэмигрант и о нем надо немедленно сообщить в милицию.

Воланд - «часть той силы, что вечно хочет зла и вечно совершает благо». Писатель создал своего Воланда-Сатану, он резко отличается от мирового стандарта дьявола в изображении классических предшественников. Его Сатана гуманен. Задача князя тьмы заключается в том, чтобы убрать из Москвы Маргариту, гения Мастера, и его роман о Понтии Пилате и Иешуа. Мастер для Воланда был недосягаем, так как блаженные и душевно больные были под особым покровительством бога. Мастер, предав огню свой роман (отголосок влияния поступка Н. В. Гоголя, который сжег второй том книги «Мертвые души»), добровольно ушел в Дом скорби (клинику Стравинского для душевнобольных). Однако, встретя Маргариту, Воланд проникся к ней холодным уважением за ее прекрасные душевные качества (доброта, милосердие, верность в любви, преданность избраннику и женственность). Маргарита, на время забыв о несчастьях любимого, добивается милости Фриде, чтоб ей в аду не давали ежедневно платок - напоминание о младенце - сыне, которого она умертвила при помощи этого платка. Воланд выполнил желание Маргариты в отношении Фриды. Опять влияние трагедии великого Гете: его Гретхен тоже лишила жизни своего сына от Фауста. Затем Маргарита дает освобождение Понтию Пилату, конечно, с согласия Воланда и Иешуа. Это освобождение человеку в белом плаще с кровавым подбоем подтвердил и мастер, крикнув: «Свободен! Свободен! Он (Иешуа) ждет тебя!», - и Воланд подытожил происшедшее: теперь Мастер может считать свой роман законченным, так как, следуя религиозным догмам, должно прощать, идея прощения и доброты составляла основу истины Иешуа.

Раз уж Воланд оказался в Москве в 30-х годах XX века, он решил познакомиться с московскими обывателями и их жизнью. Москвичи перед Пасхой, когда церковь утверждает пост и запрещает всякие развлечения, с удовольствием развлекаются в варьете. «Надо их за это наказать!» - решат Воланд и его свита. Они потешают зрителей фокусами с игральными картами, переодеванием дам в модные наряды и прочее. Воланд и его подручные преследуют цель: наказать зло, но оказывается, что делать этого не надо, так как люди жадны (крича, ссорясь, ло-вят падающие на них червонцы), завистливы (с удовольствием снимают с себя нарядную одежду: ведь в варьете они пришли, надев все лучшее), мужья изменяют женам, обманывая их «занятостью» до четырех утра на работе проходящими служебными заседаниями, а сами веселятся с подружками; среди мужчин есть злостные неплательщики алиментов, их засыпали повестками в суд по этому поводу. На деле зрители сами себя обманули за свои мерзкие качества: модная одежда исчезла с дам, и они оказались голыми, золотые червонцы превратились в простую бумагу. Воланд провел два жестоких опыта: публика в варьете была согласна ради развлечения «наказать» болтуна - конферансье, надоевшего ей кривляньем и пошлыми шутками, отсечь ему голову, что свита Воланда и сделала. Но дамы ужаснулись и потребовали вернуть голову на прежнее место. Бенгальский вновь обрел голову. Воланд про себя отметил, что люди, как всегда и везде, легкомысленны, жестоки, но они в то же время жалостливы. Не так обернулось дело с головой Берлиоза, которую ему отрезало трамваем. Воланд наказал его без последующего прощения за воинственный атеизм. На балу в руках Воланда оказалась голова зав. Массолита, которая затем превратилась в чашу для питья сатанинского зелья, причем Воланд жестоко говорит голове, что вот сейчас Берлиоз уйдет в небытие, а он, Воланд, из его головы, которая станет чашей, с восторгом выпьет за бытие.

Маргарита спасает Мастера, хотя ради этого она должна стать ведьмой. Мастер понял и одобрил ее поступок: «Когда люди совершенно ограблены, как мы с тобой, они ищут спасения у потусторонней силы!»

Воланд при встрече с Мастером спрашивает у него, почему Маргарита такого высокого мнения о нем. Узнав от Мастера, что она в восхищении от его романа о Понтии Пилате, Воланд пожелал увидеть и прочесть творение избранника Маргариты. Мастер с прискорбием сообщает, что он его сжег, Воланд его успокоил, произнеся знаменитое: «Рукописи не горят!»

Особое расположение Воланда к Маргарите проявляется в дарении ей на Весеннем балу на счастье золотой подковы, осыпанной алмазами.

Роль Воланда в романе М. Булгакова «Мастер и Маргарита» велика. Он связывает три круга времени, отраженные в романе, помог Мастеру в завершении романа о Понтии Пилате, сыграл свою роль в окончательной судьбе прокуратора, явился добрым ангелом, а не дьяволом в установлении истины в судьбе Мастера и Маргариты, через его восприятие мы получили сведения о жизни московских обывателей 30-х годов XX века, опутанной всеми грехами, свойственными преисподней.

Фантастически великолепно даны сцены на Воробьевых горах, на каменисто - гранитных горах и вершинах Вечности. Впечатляет картина ухода преображенных Воланда и его свиты, когда пропадают их черные кони, а они беззвучно проваливаются в пропасть.

В конце романа Сатана и его подручные погружаются в мировую ночь, здесь дано противопоставление: тьма, мрак, ночь - и свет, покой, - на которые обречены герои: Воланд, Пилат, Иешуа, Мастер и Маргарита и другие.

Настоящее обличье Воланда и его слуг: «Лунные цепочки», «глыбы мрака» и «белые пятна звезд». Их поглотила беспредельная Вселенная, космический Хаос до нового воскрешения в очередном литературном шедевре.

Роман М. Булгакова «Мастер и Маргарита» экранизирован. По телевидению был показан сериал по сюжету романа. Роль Воланда сыграл известный актер Олег Басилашвили. Он в этой роли и трактовка им литературного героя мне не понравились: везде одинаков, скучен и сер.

Роман М. Булгакова «Мастер и Маргарита» - выдающееся произведение современности. Оно рассчитано на серьезного, вдумчивого читателя. Русские писатели во все времена характеризовались умением поставить и решить общечеловеческие проблемы: борьбы добра и зла, цели жизни человека и его назначения на земле.

ВОЛАНД

Персонаж романа «Мастер и Маргарита», возглавляющий мир потусторонних сил. В. - это дьявол, сатана, «князь тьмы», «дух зла и повелитель теней» (все эти определения встречаются в тексте романа). В. во многом ориентирован на Мефистофеля «Фауста» (1808-1832) Иоганна Вольфганга Гёте (1749-1832), в том числе и на оперного, из оперы Шарля Гуно (1818-1893) «Фауст» (1859). Само имя Воланд взято из поэмы Гёте, где оно упоминается лишь однажды и в русских переводах обычно опускается. Так называет себя Мефистофель в сцене Вальпургиевой ночи, требуя от нечисти дать дорогу: «Дворянин Воланд идет!». В прозаическом переводе А. Соколовского (1902), с текстом которого Булгаков был знаком, это место дается так: «Мефистофель. Вон куда тебя унесло! Вижу, что мне надо пустить в дело мои хозяйские права. Эй, вы! Место! Идет господин Воланд!» В комментарии переводчик следующим образом разъяснил немецкую фразу «Junker Voland kommt!»: «Юнкер значит знатная особа (дворянин), а Воланд было одно из имен черта. Основное слово «Faland» (что значило обманщик, лукавый) употреблялось уже старинными писателями в смысле черта». Булгаков использовал и это последнее имя: после сеанса черной магии служащие Театра Варьете пытаются вспомнить имя мага: « - Во... Кажись, Воланд.

А может быть, и не Воланд? Может быть, Фаланд».

В редакции 1929-1930 гг. имя В. воспроизводилось полностью латиницей на его визитной карточке: «D-r Theodor Voland». В окончательном тексте Булгаков от латиницы отказался: Иван Бездомный на Патриарших запоминает только начальную букву фамилии - W («дубль-ве»). Такая замена оригинального V («фау») неслучайна. Немецкое «Voland» произносится как Фоланд, а по-русски начальное «эф» в таком сочетании создает комический эффект, да и выговаривается с трудом. Мало подходил бы здесь и немецкий «Faland». С русским произношением - Фаланд - дело обстояло лучше, но возникала неуместная ассоциация со словом «фал» (им обозначается веревка, которой поднимают на судах паруса и реи) и некоторыми его жаргонными производными. К тому же Фаланд в поэме Гёте не встречался, а Булгакову хотелось именно с «Фаустом» связать своего сатану, пусть даже нареченного именем, не слишком известным русской публике. Редкое имя нужно было для того, чтобы не искушенный в демонологии рядовой читатель не сразу бы догадался, кто такой В. Третья жена писателя Е.С. Булгакова запечатлела в дневнике чтение начальных глав последней редакции «Мастера и Маргариты» 27 апреля 1939 г.: «Вчера у нас Файко - оба (драматург Александр Михайлович Файко (1893-1978) с женой. - Б. С.), Марков (завлит МХАТа. - Б. С.) и Виленкин (Виталий Яковлевич Виленкин (1910/11 г. рождения), коллега Павла Александровича Маркова(1897-1980) по литературной части МХАТа. - Б.С.) Миша читал «Мастера и Маргариту» - с начала. Впечатление громадное. Тут же настойчиво попросили назначить день продолжения. Миша спросил после чтения - а кто такой Воланд? Виленкин сказал, что догадался, но ни за что не скажет. Я предложила ему написать, я тоже напишу, и мы обменяемся записками. Сделали. Он написал: сатана, я - дьявол. После этого Файко захотел также сыграть. И написал на своей записке: я не знаю. Но я попалась на удочку и написала ему - сатана». Булгаков, несомненно, экспериментом был вполне удовлетворен. Даже такой квалифицированный слушатель как А. М. Файко В. сразу не разгадал. Следовательно, загадка появившегося на Патриарших прудах иностранного профессора с самого начала будет держать в напряжении большинство читателей «Мастера и Маргариты». Отметим, что в ранних редакциях Булгаков пробовал для будущего В. имена Азазелло и Велиар.

Литературная родословная В., использованная Булгаковым, чрезвычайно многогранна. Дьявол в «Мастере и Маргарите» имеет очевидное портретное сходство с Эдуардом Эдуардовичем фон-Мандро - инфернальным персонажем романа А. Белого «Московский чудак» (1925), подаренного Булгакову автором. По определению, данному А. Белым в предисловии к роману «Маски» (1933) из той же эпопеи «Москва», что и «Московский чудак», Мандро - это сочетание «своего рода маркиза де Сада и Калиостро XX века». В предисловии же к «Московскому чудаку» автор утверждал, что «в лице Мандро изживает себя тема «Железной пяты» (знаменитого романа Джека Лондона (Джона Гриффита) (1876-1916), появившегося в 1908 г. - Б. С.) (поработителей человечества)». Белый инфернальность своего персонажа всячески маскирует, так и оставляя читателя в неведении, сатана ли Мандро. Булгаков истинное лицо В. скрывает лишь в самом начале романа, дабы читателей заинтриговать, а потом уже прямо заявляет устами Мастера и самого В., что на Патриаршие точно прибыл сатана (дьявол). Версия с гипнотизерами и массовым гипнозом, которому якобы подвергли москвичей В. и его спутники, в «Мастере и Маргарите» тоже присутствует. Но ее назначение - отнюдь не маскировка. Таким образом, Булгаков выражает способность и стремление обыденного советского сознания объяснять любые необъяснимые явления окружающей жизни, вплоть до массовых репрессий и бесследного исчезновении людей. Автор «Мастера и Маргариты» как бы говорит: явись в Москву хоть сам дьявол со своей адской свитой, компетентные органы и марксистские теоретики, вроде председателя МАССОЛИТа Михаила Александровича Берлиоза, все равно найдут этому вполне рациональное основание, не противоречащее учению Маркса-Энгельса-Ленина-Сталина, и главное, сумеют убедить в этом всех, в том числе и испытавших на себе воздействие нечистой силы. Булгаков не мог быть знаком с теорией (или принципом) фальсификации выдающегося австрийского философа Карла Раймунда Поппера (1902-1993), появившейся уже после смерти создателя «Мастера и Маргариты». Поппер доказал, что марксистская теория, так же как и учение психоанализа австрийца Зигмунда Фрейда (1856-1939), способны объяснить в своих терминах любое явление и любой результат любого процесса, так что в принципе невозможно предложить какую-либо процедуру их опытной проверки. В «Мастере и Маргарите» Булгаков как бы сатирически предвосхитил теорию Поппера.

Подобно Мандро, Воланд, по утверждению Коровьева-Фагота, владеет виллой в Ницце. В этой детали отразилось не только знакомство с «Московским чудаком» и символическое значение Ниццы как курорта, где отдыхают богачи со всего мира, но и обстоятельства булгаковской биографии. Весной 1934 г., перед началом работы над киносценарием «Мертвые души», писатель с женой подали прошение о двухмесячной поездке за границу, во Францию. В письме своему другу П.С. Попову 28 апреля Булгаков делился в связи с этим старыми мечтами: «Давно уже мне грезилась средиземная волна, и парижские музеи, и тихий отель, и никаких знакомых, и фонтан Мольера, и кафе, и - словом, возможность видеть все это. Давно уже с Люсей (Е. С. Булгаковой. - Б. С.) разговаривал о том, какое путешествие можно было бы написать!». Началом будущей книги послужил набросок «Был май». 10 мая 1934 г., еще полный надежд на заграничную поездку, Булгаков, как зафиксировала на следующий день в дневнике Е. С. Булгакова, на дурацкое предложение режиссера фильма «Мертвые души» И. А. Пырьева (1901-1968): «Вы бы, М. А., поехали на завод, посмотрели бы...», шутливо ответил:

« - Шумно очень на заводе, а я устал, болен. Вы меня отправьте лучше в Ниццу». После унизительного отказа в зарубежной поездке автор «Мастера и Маргариты» впал в депрессию. С мечтой о Ницце пришлось расстаться навсегда. Зато В. получил теперь виллу на этом курорте.

Нетрадиционность В. проявляется в том, что он, будучи дьяволом, наделен некоторыми явными атрибутами Бога. Булгаков был хорошо знаком с книгой английского церковного историка и епископа Ф. В. Фаррара «Жизнь Иисуса Христа» (1873). Выписки из нее сохранились в архиве писателя (см.: Христианство). К этой книге, очевидно, восходит эпизод, когда буфетчик Театра Варьете Соков узнает от В. о своей неизлечимой болезни и скорой смерти, но все равно отказывается потратить свои немалые сбережения. У Ф. В. Фаррара читаем: «Как при всей своей краткости богата рассказанная Им... маленькая притча о богатом глупце, который в своем жадном, до богозабвения самонадеянном своекорыстии намеревался делать то и другое и который, совсем забывая, что существует смерть и что душа не может питаться хлебом, думал, что душе его надолго хватит этих «плодов», «добра» и «житниц» и что ей достаточно только «есть, пить и веселиться», но которому, как страшное эхо, прогремел с неба потрясающий и полный иронии приговор: «Безумный! в сию ночь душу твою возьмут у тебя; кому же достанется то, что ты заготовил?» (Лук. XII, 16-21)». В «Мастере и Маргарите» В. следующим образом рассуждает о будущем буфетчика, когда выясняется, что «умрет он через девять месяцев, в феврале будущего года, от рака печени в клинике Первого МГУ, в четвертой палате»:

« - Девять месяцев, - задумчиво считал Воланд, - двести сорок девять тысяч... Это выходит круглым счетом двадцать семь тысяч в месяц (для сравнения: зарплата Булгакова как консультанта-либреттиста Большого театра в конце 30-х годов составляла 1000 рублей в месяц. - Б. С.)? Маловато, но при скромной жизни хватит...

Да я и не советовал бы вам ложиться в клинику, - продолжал артист, - какой смысл умирать в палате под стоны и хрип безнадежных больных. Не лучше ли устроить пир на эти двадцать семь тысяч и, приняв яд, переселиться в другой мир под звуки струн, окруженным хмельными красавицами и лихими друзьями?»

В отличие от героя евангельской притчи Соков не наслаждается земными радостями, но не ради спасения души, а только из-за природной скупости. В. иронически предлагает ему уподобиться «богатому глупцу». Также и Берлиоз, думающий только о жизненных благах, вроде предстоящей поездки на отдых в Кисловодск, не внял предостерегающему гласу В., убеждающего литераторов, что «Христос существовал» и что человек «внезапно смертен», и тотчас испытал доказательство на себе: председателю МАССОЛИТа, в полном соответствии со словами сатаны, отрезало трамваем голову. На месте богача-гедониста оказались жулик-скряга и литератор-конъюнктурщик.

Через книгу Ф. В. Фаррара оказывается возможным постигнуть и одно из значений бриллиантового треугольника на портсигаре В. Автор «Жизни Иисуса Христа» писал: «Чтобы показать им (главным священникам, книжникам, раввинам, представителям всех классов Синедриона - высшего иудейского судебного органа. - Б. С.), что самое писание пророчественно обличает их, Христос спросил, неужели они никогда не читали в Писании (Пс. CXVII) о камне, который отвергнут был строителями, но который тем не менее, по чудесным целям Божиим, сделался главой угла? Как могли они дальше оставаться строителями, когда весь план их строительства был отвергнут и изменен? Разве древнее мессианское пророчество не показывает ясно, что Бог призовет других строителей на создание своего храма? Горе тем, которые притыкались, как это было с ними, об этот отвергнутый камень; но даже и теперь еще было время избегнуть конечной гибели для тех, на кого может упасть этот камень. Отвергать Его в Его человечестве и смирении уже значило терпеть прискорбную потерю; но оказаться отвергающим Его, когда Он придет во славе, не значило ли бы это «окончательно погибнуть от лица Господа?» Сесть на седалище суда и осуждать Его - значило навлекать погибель на себя и на народ; но быть осужденным от Него - не будет ли это значить быть «стертым во прах» (Дан. II, 34-44)?»

Треугольник В. как раз и символизирует этот краеугольный камень - отвергнутый камень, сделавшийся главой угла. И ход событий в «Мастере и Маргарите» полностью соответствует притче, истолкованной Ф. В. Фарраром. Михаил Александрович Берлиоз и Иван Бездомный, сидя на скамейке («седалище суда»), вновь, девятнадцать столетий спустя, судят Христа и отвергают его божественность (Бездомный) и само его существование (Берлиоз). Треугольник В. - еще одно предупреждение председателю МАССОЛИТа, напоминание притчи о строителях Соломонова храма, особенно в сочетании со словами: «Кирпич ни с того ни с сего никому и никогда на голову не свалится... Вы умрете другою смертью». Берлиоз предупреждению не внял, не уверовал в существование Бога и дьявола, да еще вздумал погубить В. доносом – и поплатился за это скорой смертью. Также слушатели Христа и их потомки, как подчеркивал Ф. В. Фаррар, не избегли мучительней гибели при взятии Иерусалима войсками Тита в 70 г. н. э., что предрекает председателю Синедриона Иосифу Каифе прокуратор Понтий Пилат. Бездомный после гибели Берлиоза уверовал в В. и историю Пилата и Иешуа Га-Ноцри, однако потом согласился с официальной версией, что сатана и его свита - только гипнотизеры. Поэт Иван Бездомный превратился в профессора Ивана Николаевича Понырева, пародийно обретя свой дом (фамилия связана со станцией Поныри в Курской области) и как бы став «другим» строителем, В этом же контексте надо воспринимать и слова В. о новом здании, которое будет построено на месте сгоревшего Дома Грибоедова - символа современной советской литературы. Однако храму новой литературы предстоит строиться по промыслу не Бога, а В. Новый строитель Понырев вообще отрекся от поэзии и уверовал в собственное всезнание.

Отметим, что в масонской символике треугольник восходит к легенде, развивающей притчу о Соломоновом храме. Треугольник В. имеет поэтому отношение и к Масонству. Отметим, что масоном является и герой «Московского чудака» Мандро. Подобно Эдуарду Эдуардовичу, В. через литературные источники связан с образом известного авантюриста, оккультиста и алхимика XVIII в. графа Алессандро Калиостро, за которого выдавал себя итальянец Джузеппе (Жозеф) Бальзамо (1743-1795). Эпизод с сожжением Дома Грибоедова и словами В. о неизбежном в будущем возведении на его месте нового здания очень напоминает одну из сцен беллетризованной повести Михаила Кузмина (1872-1936) «Чудесная жизнь Иосифа Бальзамо, графа Калиостро» (1916), во многом послужившей Булгакову образцом при написании «Мольера». У Кузмина неизвестный молодой человек в сером плаще встречает юного Иосифа Бальзамо и спрашивает его, показывая на красивое розовое здание:

« - Хотел бы ты иметь такой дом?

Мальчик не любил, когда посторонние говорили с ним на «ты» и притом совсем не был подготовлен к такому вопросу; поэтому он промолчал и только перевел глаза на розовое здание. Незнакомец продолжал:

Но насколько прекраснее выстроить такой дом, нежели владеть им.

Мальчик все молчал.

Как хорошо бы выстроить прекрасный светлый дом, который вместил бы всех людей и где все были бы счастливы.

Дома строят каменщики!

Да, дитя мое, дома строят каменщики. Запомни, что я тебе скажу, но забудь мое лицо.

При этом незнакомец наклонился к Иосифу, как будто именно для того, чтобы тот его лучше рассмотрел. Лицо его было прекрасно, и мальчик как бы впервые понял, что есть лица обыкновенные, уродливые и красивые. Молодой человек пробормотал:

Как ни таращь свои глаза, все равно ты позабудешь, что тебе не нужно помнить!»

Кара настигает Дом Грибоедова, где размещается МАССОЛИТ, за то, что оккупировавшие его литераторы не объединяют, а разъединяют и развращают людей своими лживыми конъюнктурными сочинениями, делают несчастным гениального Мастера. Кузминский человек в сером явно инфернален, и в полном соответствии с традицией изображения дьявола В. предстает то в сером костюме, то в черном трико оперного Мефистофеля. На Патриарших в разговоре с В. Бездомный наделен теми же чертами наивного ребенка, что и мальчик Бальзамо в разговоре с неизвестным. В финале он забывает встречу на Патриарших, а Мастер в последнем приюте забывает земную жизнь. Слова о каменщиках, строящих дома, здесь тоже заставляют вспомнить о масонстве, поскольку масоны - это вольные каменщики, строители Соломонова храма, и В. также оказывается связан с масонской символикой и обрядностью. Однако цель В. - не только построение нового храма литературы, где все объединятся и будут счастливы, но пробуждение литераторов к творчеству, плоды которого могут оказаться угодны как Богу, так и дьяволу.

Тот же граф Калиостро стал героем известного стихотворения Каролины Павловой (Яниш) (1807-1893) «Разговор в Трианоне» (1849). Как сообщила нам вторая жена Булгакова Л.Е. Белозерская, имя поэтессы было на слуху в том кругу друзей и знакомых, где писатель вращался в 20-е годы. «Разговор в Трианоне» построен в форме беседы графа Оноре Ми-рабо (1749-1791) и графа Калиостро накануне Великой Французской революции. Калиостро скептически настроен относительно просветительского оптимизма Мирабо:

Свергая древние законы,

Народа встанут миллионы,

Кровавый наступает срок;

Но мне известны бури эти,

И четырех тысячелетий

Я помню горестный урок.

И нынешнего поколенья

Утихнут грозные броженья;

Людской толпе, поверьте, граф,

Опять понадобятся узы,

И бросят эти же французы

Наследство вырученных прав».

В. тоже критикует казенный оптимизм «просвещенного» по-марксистски Берлиоза с позиций знания тысячелетий человеческой истории: «Позвольте же вас спросить, как же может управлять человек, если он не только лишен возможности составить какой-нибудь план хотя бы на смехотворно короткий срок, ну, лет, скажем, в тысячу, но не может ручаться даже за свой собственный завтрашний день?» Как и Калиостро, В. указывает на непредсказуемость человеческих действий, часто приводящих к результатам, прямо противоположным тем, которые предполагались, особенно в долгосрочной перспективе. Дьявол убеждает литератора, что человеку не дано предвидеть свое будущее. Но Берлиоз, правоверный марксист, не оставляет в жизни места явлениям непредсказуемым, случайным, и за свой вульгарный детерминизм платит в полном смысле слова головой.

Между Калиостро из «Разговора в Трианоне» и В. есть портретное сходство. Калиостро «был сыном юга, /По виду странный человек: /Высокий стан, как шпага гибкой, /Уста с холодною улыбкой, /Взор меткий из-под быстрых век». В. - «росту был... просто высокого», неоднократно устремлял на Берлиоза пронзительный зеленый глаз и смеялся странным смешком. Бездомному в какой-то миг кажется, что трость В. превратилась в шпагу, и на шпагу опирается В. во время Великого бала у сатаны, когда Маргарита видит, что «кожу на лице Воланда как будто бы навеки сжег загар». Это действительно делает сатану похожим на выходца из теплых южных краев.

Подобно В. на Патриарших, инфернальный Калиостро К. Павловой вспоминает, как присутствовал при суде над Христом:

Я был в далекой Галилее;

Я видел, как сошлись евреи

Судить мессию своего;

В награду за слова спасенья

Я слышал вопли исступленья:

«Распни его! Распни его!»

Стоял величествен и нем он,

Когда бледнеющий игемон

Спросил у черни, оробев:

«Кого ж пущу вам по уставу?» -

«Пусти разбойника Варравву!»

Взгремел толпы безумный рев.

Отметим, что и в рассказе В., тайно присутствовавшего и при допросе Пилатом Иешуа и на помосте во время объявления приговора, прокуратор именуется игемоном и содержится мотив «робости» (трусости) Пилата, хотя боится он здесь не воплей толпы, а доноса Иосифа Каифы кесарю Тиверию (43 или 42 до н. э. - 37 н. э.). В редакции 1929 г. лексика диалога В. и Берлиоза была еще ближе к монологу Калиостро:

« - Скажите, пожалуйста, - неожиданно спросил Берлиоз, - значит, по-вашему, криков «распни его!» не было?

Инженер снисходительно усмехнулся:

Такой вопрос в устах машинистки из ВСНХ был бы уместен, конечно, но в ваших?.. Помилуйте! Желал бы я видеть, как какая-нибудь толпа могла вмешаться в суд, чинимый прокуратором, да еще таким, как Пилат! Поясню наконец сравнением. Идет суд в ревтрибунале на Пречистенском бульваре (здесь намеренно дано название, связанное с христианской традицией - на Пречистенке в 20-е годы действительно помещался штаб Московского военного округа, начальником которого был второй муж Е. С. Булгаковой Е. А. Шиловский, а при штабе должен был работать трибунал. - Б. С.), и вдруг, воображаете, публика начинает завывать: «расстреляй, расстреляй его!» Моментально ее удаляют из зала суда, только и делов. Да и зачем она станет завывать? Решительно ей все равно, повесят ли кого или расстреляют. Толпа - во все времена толпа, чернь, Владимир Миронович!»

Здесь устами В. Булгаков полемизирует с «Разговором в Трианоне». Автор «Мастера и Маргариты», имея за плечами опыт революции и гражданской войны, пришел к выводу, что чернь сама по себе ничего не решает, ибо ее направляют преследующие собственные цели вожди, чего не сознавали еще К. Павлова и другие русские интеллигенты середины XIX в., рассматривавшие народ, толпу, как самодовлеющий стихийный фактор хода и исхода исторических событий. Инженер В. также пародирует многочисленные призывы на собраниях общественности и в газетах применить высшую меру наказания ко всем подсудимым на фальсифицированном процессе группы инженеров, обвиненных во вредительстве (так называемое «шахтинское дело»). Этот процесс состоялся в Москве в мае - июле 1928 г. Тогда пятеро из подсудимых были приговорены к расстрелу.

Образ В. полемичен по отношению к тому взгляду на дьявола, который отстаивал в книге «Столп и утверждение истины» (1914) философ и богослов П.А. Флоренский: «Грех бесплоден, потому что он - не жизнь, а смерть. А смерть влачит свое призрачное бытие лишь жизнью и насчет Жизни, питается от Жизни и существует лишь постольку, поскольку Жизнь дает от себя ей питание. То, что есть у смерти - это лишь испоганенная ею жизнь же. Даже на «черной мессе», в самом гнезде диавольщины, Диавол со своими поклонниками не могли придумать ничего иного, как кощунственно пародировать тайнодействия литургии, делая все наоборот. Какая пустота! Какое нищенство! Какие плоские «глубины»!

Это - еще доказательство, что нет ни на самом деле, ни даже в мысли ни Байроновского, ни Лермонтовского, ни Врубелевского Диавола - величественного и царственного, а есть лишь жалкая «обезьяна Бога»...». В редакции 1929-1930 гг. В. еще во многом был такой «обезьяной», обладая рядом снижающих черт: хихикал, говорил «с плутовской улыбкой», употреблял просторечные выражения, обзывая, например. Бездомного «врун свинячий», а буфетчику Театра Варьете Сокову притворно жалуясь: «Ах, сволочь-народ в Москве!» – и плаксиво умоляя на коленях: «Не погубите сироту». Однако в окончательном тексте «Мастера и Маргариты» В. стал иным, «величественным и царственным», близким традиции лорда Джорджа Байрона (1788-1824) и Иоганна Вольфганга Гёте, Михаила Лермонтова (1814-1841) и иллюстрировавшего его «Демона» (1841) художника Михаила Врубеля (1856-1910).

В. разным персонажам, с ним контактирующим, дает разное объяснение целей своего пребывания в Москве. Берлиозу и Бездомному он говорит, что прибыл, чтобы изучить найденные рукописи Герберта Аврилакского (938-1003), средневекового ученого, который, даже став римским папой Сильвестром II в 999 гг., сочетал свои обязанности с интересом к белой, или натуральной, магии в отличие от черной магии, направленной людям во благо, а не во вред. В редакции 1929-1930 гг. В. прямо называл себя специалистом по белой магии, как и Герберт Аврилак-ский (в окончательном тексте В. говорит уже о черной магии). Сотрудникам Театра Варьете и управдому Никанору Ивановичу Босому В. объясняет свой визит намерением выступить с сеансом черной (в ранних редакциях - белой) магии. Буфетчику Театра Варьете Сокову уже после скандального сеанса сатана говорит, что просто хотел «повидать москвичей в массе, а удобнее всего это было сделать в театре». Маргарите Коровьев-Фагот перед началом Великого бала у сатаны сообщает, что цель визита В. и его свиты в Москву - проведение этого бала, чья хозяйка должна непременно носить имя Маргарита и быть королевской крови. По утверждению помощника В., из ста двадцати одной Маргариты не подходит никто, кроме героини романа. В. многолик, как и подобает дьяволу, и в разговорах с разными людьми надевает разные маски, дает совсем несхожие ответы о целях своей миссии. Между тем, все приведенные версии служат лишь для маскировки истинного намерения - извлечения из Москвы гениального Мастера и его возлюбленной, а также рукописи романа о Понтии Пилате. Сам сеанс черной магии отчасти понадобился В. для того, чтобы Маргарита, прослышав о происшедшем в Театре Варьете, уже была бы подготовлена к встрече с его посланцем Азазелло. При этом всевидение сатаны у В. вполне сохраняется: он и его люди прекрасно осведомлены как о прошлой, так и о будущей жизни тех, с кем соприкасаются, знают и текст романа Мастера, буквально совпадающего с «евангелием Воланда», тем самым, что было рассказано незадачливым литераторам на Патриарших. Неслучайно Азазелло при встрече с Маргаритой в Александровском саду цитирует ей фрагмент романа о Понтии Пилате, чем и побуждает, в конце концов, возлюбленную Мастера согласиться отправиться к могущественному «иностранцу» - В. Поэтому удивление В., когда после Великого бала у сатаны он «узнает» от Мастера тему его романа - всего лишь очередная маска. Действия В. и его свиты в Москве подчинены одной цели - встрече с извлекаемым из лечебницы творцом романа об Иешуа Га-Ноцри и Понтии Пилате и с его возлюбленной для определения их судьбы.

Появление В. и его свиты на Патриарших прудах дано автором «Мастера и Маргариты» в традициях Эрнста Теодора Амадея Гофмана (1776 -1822), создателя философско-мистической фантастики, первого в этом жанре среди плеяды немецких романтиков, автора острых сатир на обывателей. В., Коровьев-Фагот и Бегемот буквально «соткались из воздуха». Здесь вспоминается фельетон «Столица в блокноте» (1923), где есть конкретное указание на литературный источник:

«... Из воздуха соткался милиционер. Положительно, это было гофманское нечто». Сцена на Патриарших перекликается с романом Гофмана «Эликсир сатаны» (1815-1816). В предисловии к нему действие разворачивается в аллее парка тогда, когда «алое, как жар, солнце садится на гребне». Автор приглашает читателя разделить с ним общество на каменной скамье под сенью платанов, где «с томлением неизъяснимым смотрели бы мы с тобой на синие причудливые громады гор». Повествование в «Эликсире сатаны» ведется от лица издателя записок, составленных монахом-капуцином Медардом. Устами этого рассказчика Гофман размышляет: «Наши, как мы их обычно именуем, грезы и фантазии являются, быть может, лишь символическим откровением сущности таинственных нитей, которые тянутся через всю нашу жизнь и связывают воедино все ее проявления; и я подумал, что обречен на гибель тот, кто вообразит, будто познание это дает ему право насильственно разорвать тайные нити и схватиться с сумрачной силой, властвующей над нами». Издатель напутствует читателя: «Ты весь преисполнился таинственного трепета, навеянного чудесами житий и легенд, здесь воплощенными; тебе уже мерещится, что все это и впрямь совершается у тебя на глазах, - и ты всему готов верить. В таком-то настроении ты стал бы читать повествование Медарда, и странные видения этого монаха ты едва ли счел бы тогда одной лишь бессвязной игрой разгоряченного воображения...» В «Мастере и Маргарите» события начинаются «в час небывало жаркого заката», «когда солнце, раскалив Москву, в сухом тумане валилось куда-то за Садовое кольцо». Перед появлением В. и его свиты Берлиоза охватывает «томление неизъяснимое» - неосознанное предчувствие скорой гибели. В редакции 1929 г. В. говорил, что «дочь ночи Мойра допряла свою нить» (Мойра - древнегреческая богиня судьбы), намекая, что «таинственная нить» судьбы председателя МАССОЛИТа вскоре прервется. Берлиоз обречен на смерть, поскольку самонадеянно полагал, что его знания позволяют безоговорочно отрицать и Бога, и дьявола, и сами живые, не укладывающиеся в рамки теорий, основы жизни. В. предъявил ему «седьмое доказательство» от противного: литератора настиг рок в виде Аннушки-Чумы, нерасчетливо пролившей подсолнечное масло на рельсы, и девушки-вагоновожатой, не сумевшей поэтому затормозить.

В. - носитель судьбы, и здесь Булгаков находится в русле давней традиции русской литературы, связывавшей судьбу, рок, фатум не с Богом, а с дьяволом. Наиболее ярко проявилось это у Лермонтова в повести «Фаталист» (1841) - составной части романа «Герой нашего времени». Там поручик Вулич спорит с Печориным, «может ли человек своевольно располагать своею жизнью, или каждому из нас заранее назначена роковая минута», и в доказательство стреляет в себя из пистолета, но происходит осечка. Печорин предсказывает Вуличу скорую смерть, и в ту же ночь узнает, что поручик был зарублен пьяным казаком, который до этого гнался за свиньей и разрубил ее надвое. Обезумевший убийца заперся в избе, и Печорин, решив испытать судьбу, врывается к нему. Пуля казака срывает эполет, но отважный офицер хватает убийцу за руки, и ворвавшиеся следом обезоруживают его. Однако Печорин фаталистом все равно не делается: «Я люблю сомневаться во всем: это расположение не мешает решительности характера; напротив, что до меня касается, то я всегда смелее иду вперед, когда не знаю, что меня ожидает». Здесь как бы продолжена евангельская притча о бесах, что, выйдя из человека («бесноватого»), вошло в стадо свиней. Стадо затем бросилось с обрыва и погибло (Лук., VIII, 26-39). Разрубив свинью, казак выпустил из нее беса, который вошел в него, сделал безумным (бесноватым) и толкнул на бессмысленное убийство. Именно бес требует себе душу фаталиста Вулича, когда на вопрос поручика: «Кого ты, братец, ищешь?», казак отвечает: «Тебя!» и убивает несчастного. Тем самым Лермонтов говорит нам, что рукой судьбы, несущей гибель человеку, управляет не Бог, а дьявол. Бог же дает свободу воли, дабы своими действиями, смелыми, решительными и расчетливыми, отвратить дьявольский рок, как это удается Печорину в финале «Фаталиста». У Булгакова В., как ранее инфернальный Рок в «Роковых яйцах», олицетворяет судьбу, карающую Берлиоза, Сокова и других, преступающих нормы христианской морали. Это первый дьявол в мировой литературе, который наказывает за несоблюдение заповедей Христа.

У В. есть еще один прототип - из современной Булгакову версии «Фауста». Написанное литератором и журналистом Эмилием Львовичем Миндлиным (1900-1981) «Начало романа «Возвращение доктора Фауста»« (продолжения так и не последовало; уже после Второй мировой войны Эмилий Львович написал новую редакцию этого романа, до сих пор не опубликованную) было напечатано в 1923 г. в том же самом втором томе альманаха «Возрождение», что и повесть «Записки на манжетах» (экземпляр альманаха сохранился в архиве Булгакова). В «Возвращении доктора Фауста» действие происходит в начале XX в., причем Фауст, во многом послуживший прототипом Мастера ранней редакции «Мастера и Маргариты», живет в Москве, откуда потом уезжает в Германию. Там он встречает Мефистофеля, на визитке которого курсивом черным по белому выведено: «Профессор Мефистофель». Точно так же у В. на визитной карточке значится «профессор Воланд». В редакции 1929 г. эта надпись цитируется латиницей, а в окончательном тексте не воспроизводится: литераторы на Патриарших видят ее на визитной карточке, но не запоминают. Портрет В. во многом повторяет портрет Мефистофеля из романа Миндлина: «Всего... замечательнее было в фигуре лицо ее, в лице же всего замечательнее - нос, ибо форму имел он точную до необычайности и среди носов распространенную не весьма. Форма эта была треугольником прямоугольным, гипотенузой вверх, причем угол прямой приходился над верхней губой, которая ни за что не совмещалась с нижней, но висела самостоятельно... У господина были до крайности тонкие ноги в черных (целых, без штопок) чулках, обутые в черные бархатные туфли, и такой же плащ на плечах. Фаусту показалось, что цвет глаз господина менялся беспрестанно». В таком же оперном обличье В. предстает перед посетителями Нехорошей квартиры, и в его лице сохранены те же неправильности, что и у миндлиновского Мефистофеля, а также разный цвет глаз, присутствовавший еще у поручика Мышлаевского в романе «Белая гвардия»: «Правый в зеленых искорках, как уральский самоцвет, а левый темный...» Из воспоминаний первой жены Булгакова Т. Н. Лаппа известно, что прототипом Мышлаевского послужил друг юности писателя Николай Сынгаевский. Однако, скорее всего, глаза у прототипа были одного цвета, и Булгаков просто и Мышлаевскому, и В. дал разные глаза, традиционные для дьявола, чтобы подчеркнуть инфернальность обоих героев.

У Миндлина Мефистофель - это фамилия, а зовут профессора из Праги (такого же иностранца в Германии, как В. в России) Конрад-Христофор. В редакции 1929 г. В. звали Теодор, что отражалось и на его визитке. Интересно, что оба имени оказываются парадоксально связаны с Богом. Христофор значит в переводе с греческого «Христоносец», что у Миндлина имеет пародийное значение. В «Возвращении доктора Фауста» Мефистофель с Богом не связан и предлагает Фаусту участвовать в организации коллективного самоубийства человечества, для чего они должны вернуться в Россию. Возможно, под самоубийством подразумевалась Первая мировая война. Нельзя исключить и намек на Октябрьскую революцию, и поэтому продолжение романа не увидело свет. У Булгакова В. в ранних редакциях звали Теодор, что в переводе с древнегреческого значит «божий дар».

Здесь это не только пародия, но и указание на связь В. с Иешуа Га-Ноцри, который решает судьбу Мастера и Маргариты, но выполнить это решение просит В. Подобная «взаимодополняемость» Бога и дьявола восходит, в частности, к «Путевым картинам» (1826-1831) - основному публицистическому произведению немецкого поэта, сатирика и романтика Генриха Гейне (1797-1856). Здесь аллегорически изображена борьба между партиями консерваторов и либералов в Великобритании как борьба Бога и дьявола. Гейне иронически замечает, что «господь бог сотворил слишком мало денег» - этим и объясняется существование мирового зла. В. мнимым образом восполняет мнимый же недостаток в деньгах, одаривая толпу червонцами, превращающимися позднее в простые бумажки. В «Путевых картинах» Гейне рисует яркую картину того, как Бог занял при сотворении мира денег у дьявола под залог Вселенной. В результате Господь не препятствует своему кредитору «насаждать смуту и зло. Но черт, со своей стороны, опять-таки очень заинтересован в том, чтобы мир не совсем погиб, так как в этом случае он лишится залога, поэтому он остерегается перехватывать через край, а господь бог, который тоже не глуп и хорошо понимает, что в корысти черта заключается для него тайная гарантия, часто доходит до того, что передает ему господство над всем миром, т. е. поручает черту составить министерство». Тогда «Самиэль берет начало над адским воинством, Вельзевул становится канцлером, Вицлипуцли - государственным секретарем, старая бабушка получает колонии и т.д. Эти союзники начинают тогда хозяйничать по-своему, и так как, несмотря на злую волю в глубине сердец, они, ради собственной выгоды, вынуждены стремиться к мировому благу, то они вознаграждают себя за это принуждение тем, что для благих целей применяют самые гнусные средства».

В ранней редакции «Мастера и Маргариты» упоминался канцлер нечистой силы, а в подготовительных материалах к роману остались выписанные из книги М. А. Орлова «История сношений человека с дьяволом» (1904) имена различных демонов и сатаны, в числе которых упоминаемые Гейне Самиэль, Вельзевул, а также «Аддрамалех - великий канцлер ада». Один из названных в «Путевых картинах» демонов - Вицлипуцли - сохранился и в окончательном тексте романа, где он оказывается тесно связан с Коровьевым-Фаготом.

Гейне иронически обыгрывал то место из гетевского «Фауста», которое стало эпиграфом к «Мастеру и Маргарите»:

«... так кто ж ты, наконец? - Я - часть той силы, что вечно хочет зла и вечно совершает благо». У автора «Путевых картин», наоборот, потусторонние силы вынуждены стремиться к благим целям, но применять для этого самые негодные средства. Немецкий романтик смеялся над современными политиками, которые провозглашают стремление к мировому благу, но в повседневной своей деятельности выглядят весьма несимпатично. У Булгакова В., как и герой Гёте, желая зла, должен совершать благо. Чтобы заполучить к себе Мастера с его романом, он карает литератора-конъюнктурщика Берлиоза, предателя Барона Майгеля и множество мелких жуликов, вроде вора-буфетчика Сокова или хапуги-управдома Никанора Ивановича Босого. Однако стремление отдать автора романа о Понтии Пилате во власть потусторонних сил - лишь формальное зло, поскольку делается с благо-славления и даже по прямому поручению Иешуа Га-Ноцри, олицетворяющего силы добра. Однако, как и у Гейне, добро и зло у Булгакова творится, в конечном счете, руками самого человека. В. и его свита только дают возможность проявиться тем порокам и добродетелям, которые заложены в людях. Например, жестокость толпы по отношению к Жоржу Бенгальскому в Театре Варьете сменяется милосердием, и первоначальное зло, когда несчастному конферансье захотели оторвать голову, становится необходимым условием для проявления добра - жалости к лишившемуся головы конферансье.

Диалектическое единство, взаимодополняемость добра и зла наиболее полно раскрывается в словах В., обращенных к Левию Матвею, отказавшемуся пожелать здравия «духу зла и повелителю теней»: «Ты произнес свои слова так, как будто ты не признаешь теней, а также и зла. Не будешь ли ты так добр подумать над вопросом: что бы делало твое добро, если бы не существовало зла, и как бы выглядела земля, если бы с нее исчезли тени? Ведь тени получаются от предметов и людей. Вот тень от моей шпаги. Но бывают тени от деревьев и от живых существ. Не хочешь ли ты ободрать весь земной шар, снеся с него прочь все деревья и все живое из-за твоей фантазии наслаждаться голым светом? Ты глуп». Здесь, помимо «Путевых картин» Гейне, приходит в голову философский трактат французского писателя, лауреата Нобелевской премии Анатоля Франса (Тибо) (1867-1923) «Сад Эпикура» (1894), где утверждается: «Зло необходимо. Если бы его не существовало, то не было бы и добра. Зло единственная причина существования добра. Без гибели не было бы смелости, без страдания - сострадания.

На что бы годились самопожертвование и самоотвержение при всеобщем счастье? Разве можно понять добродетель, не зная порока, любовь и красоту, не зная ненависти и безобразия. Только злу и страданию обязаны мы тем, что наша земля может быть обитаема, и жизнь стоит того, чтобы ее прожить. Поэтому не надо жаловаться на дьявола. Он создал по крайней мере половину вселенной. И эта половина так плотно сливается с другой, что если затронуть первую, то удар причинит равный вред и другой. С каждым искорененным пороком исчезает соответствующая ему добродетель».

Это место «Сада Эпикура», очевидно, написано не без влияния «Путевых картин». Однако оно имеет еще один значительно более экзотический источник, известный, по всей видимости, Гейне, но уж точно неизвестный Булгакову - роман скандально знаменитого и весьма почитавшегося Анатолем Франсом маркиза Донасьена Альфонса Франсуа де Сада (1740-1814) «Новая Жюстина» (1797), где, вместе с Вольтером (Мари Франсуа Аруэ) (1694-1778), автор риторически вопрошал: «... Не имеют ли люди, обладающие более философским складом ума, права сказать, вслед за ангелом Иезрадом из «Задига» (повесть Вольтера «Задиг, или Судьба» (1748). - Б. С.), что нет такого зла, которое не порождало бы добро, и что, исходя из этого, они могут творить зло, когда им заблагорассудится, поскольку оно в сущности не что иное, как один из способов делать добро? А не будет ли у них повод присовокупить к этому, что в общем смысле безразлично, добр или зол тот или иной человек, что если несчастья преследуют добродетель, а процветание повсюду сопровождает порок, поскольку все вещи равны в глазах природы, бесконечно умнее занять место среди злодеев, которые процветают, нежели среди людей добродетельных, которым уготовано поражение?»

Вольтер, на которого ссылался де Сад, все же ставил добро выше зла, хотя и признавал, что на свете злодеев куда больше, чем праведников: «Что же, - спросил Задиг, - значит необходимо, чтобы были преступления и бедствия и чтобы они составляли удел добрых людей?» - «Преступные, - отвечал Иезрад, - всегда несчастны, и они существуют для испытания немногих праведников, рассеянных по земле. И нет такого зла, которое не порождало бы добра». - «А что, - сказал Задиг, - если бы совсем не было зла и было бы одно добро?» - «Тогда, - отвечал Иезрад, - этот мир был бы другим миром, связь событий определила бы другой премудрый порядок. Но этот другой, совершенный порядок возможен только там, где вечно пребывает верховное существо, к которому злое не смеет приблизиться. Это существо создало миллионы миров, из которых ни один не походит на другой. Это бесконечное разнообразие - один из атрибутов его неизмеримого могущества. Нет двух древесных листов на земле, двух светил в бесконечном пространстве неба, которые были бы одинаковы, и все, что ты видишь на маленьком атоме, на котором ты родился, должно находиться на своем месте и в свое время согласно непреложным законам всеобъемлющего. Люди думают, что это дитя упало в воду случайно, что так же случайно сгорел тот дом, но случая не существует, - все на этом свете есть либо испытание, либо наказание, либо награда, либо предвидение».

Вольтер, стилизовавший свое сочинение под «восточную повесть» из «персидской жизни», дуализм добра и зла воспринял от древнеперсидской религии - зороастризма, где бог света Ормузд, или Ахурамазда, упоминаемый в повести, находится в постоянном сложном взаимодействии с богом тьмы Ариманом, или Анграмайнью. Оба они олицетворяют два «вечных начала» природы. Ормузд не может отвечать за зло, которое порождается Ариманом и принципиально неустранимо в этом мире, а борьба между ними - источник жизни. Вольтер помещает праведников под покровительство верховного существа - создателя иного совершенного мира. Де Сад же сделал добро и зло равноправными в природе. К доброму началу человека, как он доказывает в «Новой Жюстине» и других своих романах, можно склонить не благодаря его изначальной предрасположенности к добру, а лишь внушив отвращение к ужасам зла. Почти все герои, готовые творить зло ради достижения собственного удовольствия, в романах де Сада погибают. Франс, подобно де Саду, из вольтеровской концепции исключил верховное существо, а добро и зло уравнял в их значении. Такое же равноправие добра и зла отстаивает В. у Булгакова, причем автор «Мастера и Маргариты», в отличие от Вольтера, не был жестким детерминистом, поэтому В. наказывает Берлиоза как раз за пренебрежение случайным.

В. выполняет поручения Иешуа Га-Ноцри - таким оригинальным способом Булгаков осуществляет взаимодополняемость доброго и злого начала. Эта идея, по всей вероятности, была подсказана отрывком о йезидах из труда итальянского миссионера Маурицио Гардзони, сохранившимся среди материалов к пушкинскому «Путешествию в Арзрум» (1836). Там отмечалось, что «йезиды думают, что бог повелевает, но выполнение своих повелений поручает власти дьявола» (этот отрывок впервые был включен в собрание сочинений А. С. Пушкина в 1931 г. и вряд ли прошел мимо внимания создателя пьесы «Александр Пушкин»). Иешуа через Левия Матвея просит В. взять с собою Мастера и Маргариту. С точки зрения Га-Ноцри и его единственного ученика, награда, дарованная Мастеру, несколько ущербна - «он не заслужил света, он заслужил покой». А с точки зрения В., покой превосходит «голый свет», ибо оставляет возможность для творчества, в чем сатана и убеждает автора романа о Понтии Пилате: «...Зачем же гнаться по следам того, что уже окончено? (т. е. продолжать уже завершенный роман. - Б. С.)... о трижды романтический мастер, неужто вы не хотите днем гулять со своею подругой под вишнями, которые начинают зацветать, а вечером слушать музыку Шуберта? Неужели ж вам не будет приятно писать при свечах гусиным пером? Неужели вы не хотите, подобно Фаусту, сидеть над ретортой в надежде, что вам удастся вылепить нового гомункула?» В., как и Иешуа, понимает, что «голым светом» способен наслаждаться лишь преданный, но догматичный Левий Матвей, а не гениальный Мастер. Именно В. с его скепсисом и сомнением, видящий мир во всех его противоречиях (каким видит его и истинный художник), лучше всего может обеспечить главному герою достойную награду.

Слова В. в Театре Варьете: «Горожане сильно изменились... внешне, я говорю, как и сам город, впрочем. О костюмах нечего уж и говорить, но появились эти... как их... трамваи, автомобили... Но меня, конечно, не столько интересуют автобусы, телефоны и прочая... аппаратура... сколько гораздо более важный вопрос: изменились ли эти горожане внутренне?» удивительно созвучны мысли одного из основателей немецкого экзистенциализма Мартина Хайдеггера (1889-1976), высказанной в работе «Исток художественного творения» (1935-1936): «Самолеты и радиоприемники, правда, принадлежат теперь к числу ближайших вещей, но когда мы думаем о последних вещах, мы вспоминаем иное. Последние вещи - это Смерть и Суд». Однако, хотя соответствующие доклады были прочитаны философом в 1935-1936 гг., напечатана работа Хайдеггера была только после Второй мировой войны. Правда, чисто теоретически, автор «Мастера и Маргариты» мог узнать об «Истоке художественного творения» опосредованно от кого-то из слушателей (он дружил с философом П. С. Поповым). Может быть, краткий реферат доклада появился в каком-либо из научных журналов (слова В. об аппаратуре были написаны только на последней стадии работы над романом, в конце 30-х годов). Однако, скорее всего, просто мысли писателя и философа чудесным образом совпали. Интересно, что и следующие рассуждения Хайдеггера, непосредственно следующие за словами о Смерти и Суде, находят параллель в деяниях В.: «Если брать в целом, то словом «вещь» именуют все, что только не есть вообще ничто. Тогда в соответствии с таким значением и художественное творчество есть вещь, коль скоро оно вообще есть нечто сущее». У Булгакова В. в буквальном смысле возрождает сожженный роман Мастера; продукт художественного творчества, сохраняющийся только в голове творца, материализуется вновь, превращается в осязаемую вещь.

В подготовительных материалах к «Мастеру и Маргарите» сохранилась выписка, посвященная графу Калиостро: «Калиостро, 1743-1795, родился в Палермо. Граф Александр Иосиф Бальзамо Калиостро-Феникс». Первоначально, в варианте 1938 г., Калиостро был среди гостей на Великом балу у сатаны, однако из окончательного текста соответствующей главы Булгаков графа Феникса убрал, дабы прототип не дублировал В. Отметим, что ни один из литературных и реальных прототипов В. в «Мастере и Маргарите» не упоминается и не фигурирует в качестве действующего лица.

В., в отличие от Иешуа Га-Ноцри, считает всех людей не добрыми, а злыми. Цель его миссии в Москве как раз и заключается в выявлении злого начала в человеке. В. и его свита провоцируют москвичей на неблаговидные поступки, убеждая в полной безнаказанности, а затем сами пародийно наказывают их.

Важным литературным прототипом В. послужил Некто в сером, именуемый Он из пьесы Леонида Андреева (1871-1919) «Жизнь человека» (1907). Отметим, что этот персонаж упоминался в хорошо известной автору «Мастера и Маргариты» книге С.Н. Булгакова «На пиру богов» (1918), а андреевская пьеса во многом дала идею Великого бала у сатаны. В прологе «Жизни человека» Некто в сером, символизирующий Судьбу, Рок, а также «князя тьмы», говорит о Человеке: «Неудержимо влекомый временем, он непреложно пройдет все ступени человеческой жизни, от низа к верху, от верха к низу. Ограниченный зрением, он никогда не будет видеть следующей ступени, на которую уже поднимается нетвердая нога его; ограниченный знанием, он никогда не будет знать, что несет ему грядущий день, грядущий час - минута. И в слепом неведении своем, томимый предчувствиями, волнуемый надеждами и страхом, он покорно совершит круг железного предначертания». В. предсказывает гибель «ограниченному знанием» Берлиозу, терзаемому тревожными предчувствиями, и предоставляет «последний приют» «ограниченному зрением» Мастеру, которому не дано увидеть свет Божественного Откровения и встретиться с Иешуа Га-Ноцри.

Сущ., кол во синонимов: 2 боги кузнецы (5) велунд (1) Словарь синонимов ASIS. В.Н. Тришин. 2013 … Словарь синонимов

ВОЛАНД - Всесоюзное общество любителей анархизма в неформальном движении с 1989 организация