Александр Васильевич Дружинин

Дружинин Александр Васильевич (8(20). 10.1824, Петербург - 19(31).01.1864, Петербург) - литературный критик, писатель. Учился в Пажеском корпусе; с 1847 по 1856 годы сотрудничал в журнале «Современник»; в 1856- 1860 годы - редактор журнала «Библиотека для чтения». Не разрабатывая специально философскую проблематику, Дружинин занял в этой области полу идеалистически-полупозитивистскую позицию. В центре его творчества - проблемы эстетики и литературной критики. Признавая в принципе, что каково бывает общество, таковой является порожденная им литература, Дружинин выступал против «деспотического» применения этого правила к анализу литературного процесса, против установления полнейшей зависимости литературы от причин общественных и политических, подчинения им всего бесконечного разнообразия человеческой мысли и поэзии. «Дидактическая» школа, по Дружинину, служит политическим, нравственным, научным целям, бросается в «волны мутной современности», стремится воздействовать на нравы, быт и понятия общества через «прямое поучение». При этом нравственно-философский элемент является для нее неотъемлемым. Однако она отвергает вечные и неизменные законы изящного; «насилует законы искусства», односторонне стремится к отрицательному сатирическому направлению, для нее характерен «общественный сентиментализм», воспевание главным образом «унылого» и «смутно-грустного» в действительности, игнорирование «светлого» и «отрадного». С этой точки зрения Дружинин критиковал «гоголевское», «натуральное» направление в русской литературе, эстетические теории Белинского и его последователей. «Артистическая» школа, в противовес «дидактической», но Дружинин, руководствуется лозунгом «чистого искусства», это «теория беспристрастного и свободного творчества», призывающая не избегать идеальности в создаваемых художником образах и относиться к действительности «беззлобно». Она не исключает здравого поучения, но это поучение не должно быть прямым, а должно высказываться «само собой». Эта теория - за реализм, но постоянно согретый глубокой поэзией, за совершенство формы художественного произв. Подчеркивание специфики искусства - в этом прежде всего достоинство эстетической теории Дружинина.

В. Ф. Пустарнаков

Русская философия. Энциклопедия. Изд. второе, доработанное и дополненное. Под общей редакцией М.А. Маслина. Сост. П.П. Апрышко , А.П. Поляков. – М., 2014, 177.

Сочинения: Собр. соч.: В 8 т. Спб., 1865-1867.

Литература: Чуковский К. Толстой и Дружинин в 60-х гг. // Чуковский К. Люди и книги. М., 1958; Пруцков Н И. «Эстетическая» критика (Боткин, Дружинин, Анненков) // История русской критики. М.; Л., 1958. Т.1; Бройде А. М. А. В. Дружинин. Жизнь и творчество. Copenhagen, 1986.

Дружинин Александр Васильевич - русский литературный критик, писатель, публицист. Из дворянской семьи. С 16 лет учился в Пажеском корпусе, затем служил в армии; в 1846-1851 в канцелярии военного министерства. В 1848-1856 сотрудничал в «Современнике»; в 1856-61 редактор журнала «Библиотека для чтения». Вместе с Боткиным и Анненковым - представитель т. н. эстетической критики, т.е. теории «искусства для искусства»; его ст. «Критика гоголевского периода русской литературы и наши к ней отношения» явилась одним из манифестов этой теории. Главный объект критики - «дидактическая» школа (гоголевское «натуральное» направление, эстетические теории В. Г. Белинского и его последователей), которая стремится воздействовать на общество, его быт и понятия через «прямое поучение». Эта школа сделала много полезного, но ей присущи неустранимые недостатки: она отвергает законы изящного, впадает в отрицательное сатирическое направление, воспевает «унылое» и игнорирует «светлое». «Артистическая» школа - это, наоборот, «теория беспристрастного и свободного творчества», не избегающая идеальности, но творящая с любовью к действительности, «беззлобно». Она не исключает здравого поучения, но оно не должно быть прямым; «артистическая» теория - за реализм, но согретый глубокой поэзией, за совершенство формы художественного произведения, которое может искупить бедность его содержания.

Эстетическая теория Дружинина опиралась на принципы, характерные для философского либерализма 40-60-х гг. 19 в. Дружинин - противник схоластики, мистической и трансцендентальной философии (в частности, философии Гегеля) и в то же время противник «вредной философии сенсуалистов» левогегельянства.

В. Ф. Пустарнаков

Новая философская энциклопедия. В четырех томах. / Ин-т философии РАН. Научно-ред. совет: В.С. Степин , А.А. Гусейнов , Г.Ю. Семигин. М., Мысль, 2010, т. I, А - Д, с. 700-701.

Дружинин, Александр Васильевич – русский литературный критик, журналист, писатель. Происходил из дворян, учился в Пажеском корпусе. Выступил в «Современнике» в 1847 году с повестью «Полинька Сакс», где, как сторонник натуральной школы и в соответствии с идеями Ж.Санд, отстаивал человеческие права и достоинство женщины. В.Г.Белинский отметил в ней «…много душевной теплоты и верного, сознательного понимания действительности…» (Полн. собр. соч., т. 10, 1956, с. 347). Высоко оценил он и повесть «Рассказ Алексея Дмитрича» (1848) (см. там же, т. 12, 1956, с. 467). В годы политической реакции 1849-1855 Д. стал умеренным либералом, противником революционной демократии. Переход на позиции «чистого искусства» в эти годы пагубно отразился на творчестве Д. Его произведения 50-х годов бесцветны и незначительны по содержанию («Петергофский фонтан», «Легенда о кислых водах», роман «Обрученные» и др.). В эти же годы Д. опубликовал в «Современнике» серию развлекательных фельетонов («Сентиментальное путешествие Ивана Чернокнижникова по петербургским дачам»), журнальные обзоры («Письма иногороднего подписчика»), статьи об английской и французской литературе («Галерея замечательных романов», «Георг Крабб…» и др.). Д. выступал и как переводчик У.Шекспира («Король Лир», «Король Ричард Третий», позднее «Кориолан»). Как литературный критик Д. заявил о себе главным образом с середины 50-х годов, когда, редактируя в 1856-1861 годах журнал «Библиотека для чтения», превратил его в орган «эстетической критики», противостоящий «Современнику». Основываясь на узком, ограниченном понимании эстетической сущности искусства, Д. противопоставлял искусство «артистическое», которое «служит само по себе целью», обращаясь к вечным темам добра, красоты, любви, - «дидактическому», создаваемому с целью «поучения» современников. Допуская, что «артистическая» теория «вовсе не исключает… современного поучения», Д. исключал из него общественные вопросы, он был против «общественного реализма» и социальной тенденции в искусстве. Взгляд Д. на историю русской литературы вытекал из его эстетических принципов: Д. считал плодотворным лишь «пушкинское» начало (будто бы примиряющее светлые и темные стороны жизни), противопоставляя его гоголевскому направлению, как одностороннему отрицанию (см. его статьи «Критика гоголевского периода русской литературы и наши к ней отношения», 1856 и др.). Оценки современной литературы определялись у Д. задачей борьбы с традицией Белинского и Гоголя. Тургенев, по мнению Д., «ослабил свой талант, жертвуя современности»; Л.Н.Толстой и А.Н.Островский – наоборот – «чистые» художники, чье творчество – начало реакции против господства натуральной школы. Находя энергию в «суровой» поэзии Некрасова, Д. считал ее узкой, так как она не удовлетворяет круг «лиц мало знакомых с грустной стороной жизни», и противопоставлял Некрасову А.Н.Майкова как поэта якобы многостороннего. Борьба с революционной демократией отразилась у Д. и в оценках иностранных классиков (особенно английских писателей), на авторитет которых он стремился опереться: Шекспир «жил и умер олимпийцем», Гомер, Гете, Шиллер – «чистые» художники, и т. п. Д. не был лишен критического таланта, что сказалось, например, в статье о Фете, частных наблюдениях в статьях о Пушкине, Тургеневе и др. В 50-е годы Д. находился в дружественных отношениях с Л.Н.Толстым. В условиях общественного подъема 60-х годов Д., как сторонника «эстетической критики», по выражению Н.А.Добролюбова, уже «никто не принимает серьезно». Последние годы жизни Д. сотрудничал в «Русском вестнике», «Искре», «Веке» и др. В 1859 году по его инициативе было создано «Общество для пособия нуждающимся литераторам и ученым» - Литературный фонд.

Краткая литературная энциклопедия в 9-ти томах. Государственное научное издательство «Советская энциклопедия», т.2, М., 1964.

Дружинин Александр Васильевич (8.10.1824-19.01.1864), мыслитель, критик, писатель, переводчик. Уроженец Петербурга. Отец его был высокопоставленным чиновником почтового ведомства, семья отличалась честностью и порядочностью. Благородство духовных помыслов в полной мере унаследовал Дружинин, который в основу своего творчества и жизненного кредо положил 3 высокие идеи: добра, правды и любви. В 1843 окончил Пажеский корпус, 3 года отдал военной службе.

Литературную популярность приобрел в 1847, опубликовав в журнале «Современник» повесть «Полинька Сакс». Крупнейшие критики и литературоведы того времени приветствовали рождение нового таланта. С 1849 выступает как журналист-критик, активный сотрудник журнала «Современник», на страницах которого публикуются его ежемесячные обозрения «Письма иногороднего подписчика в редакцию “Современника” о русской журналистике». Такой же цикл был создан об английской литературе и журналистике. Благодаря Дружинину русская публика имела возможность познакомиться с новинками иностранной литературы, соотнести ее течения и направления с развитием отечественной словесности.

В наибольшей степени способности Дружинина как литератора и критика раскрылись, когда он возглавил журнал «Библиотека для чтения» в 1856. Именно в этом журнале были опубликованы основные статьи критика.

Самое ценное из его творческого наследия издано Н. В. Гербелем в 8-томном собрании сочинений (1865-67). В дальнейшем перепечатывалась только популярная повесть «Полинька Сакс». Имя его никогда не подвергалось полному забвению, но отношение к нему как к крупному литературному деятелю сер. XIX в. менялось, в зависимости от того, какое направление получали господствующие течения в общественном развитии страны. Только в 1983 и 1988 выходят отдельным изданием собрания основных статей критика, а в 1989 - «Полинька Сакс» и дневниковые записи.

Причина такого своеобразного отчуждения достаточно талантливого и высокообразованного критика в его эстетической позиции, которая почти всегда рассматривалась сквозь призму общественно-политической позиции, которая объявлялась либерально-консервативной, идеализирующей жизнь, уводящей читателей в сферу чистого искусства, оторванного от реальной действительности.

В историю русской литературы Дружинин вошел как глава школы «чистого искусства», «триумвирата» (Анненков, Боткин, Дружинин), как антагонист революционных демократов.

Между тем Дружинин не был равнодушен к общественным нуждам, тем более нуждам народных слоев. Но путь осуществления идеалов цивилизации и прогресса ему виделся по-своему. Что касается литературы и искусства, то критик был убежден, что поэзия (любых времен и народов) «не могла служить одним отголоском несчастий политических и общественных», что поэзия «есть плод свободного вдохновения и усилий людей, созданных для искусства и дышащих для него одного». Он искренне стремился обратить внимание не на прикладную, а на глубинную функцию искусства: быть светочем человеческой жизни, выражать высшие и совершеннейшие стимулы жизни, воплощенные в таких понятиях, как красота, любовь, добросердечие. Связь искусства с жизнью он рассматривал не как дидактическое воздействие на человека, а как возвышение его чувств, приобщение к прекрасному посредством духовного преображения личности. Тем более что создание истинной поэзии критик не мыслил в отрыве от родной национальной почвы: «Не для фантазий и утопий поэт рожден на свет, а для сильного труда… Для изучения быта, им избранного, он должен… сцепляться с ним всеми фибрами своего существования, любить его при всех его несовершенствах, даже отчасти быть несовершенным с ним вместе».

Стараясь доказать правоту своей позиции, Дружинин прибегал иногда к намеренно заостренным формулировкам, что давало повод его противникам обвинять критика в непонимании искусства, в прямом содействии т. н. «чистому искусству», разумея под этим творчество, лишенное не только связей с общественной жизнью, но и вообще серьезных мыслей.

Так случилось, к примеру, с известным рассуждением Дружинина в ст. «Критика гоголевского периода и наши к ней отношения» о том, что все «критические системы, тезисы и воззрения… могут быть подведены под две, вечно одна другой противодействующие теории, из которых одну мы назовем артистическою, т. е. имеющую лозунгом чистое искусство для искусства, и дидактическую, т. е. стремящуюся действовать на нравы, быт и понятия человека через прямое его поучение». Дружинин употребляет выражение «чистое искусство» для обозначения искусства свободного («чистого») от дидактической направленности, а не от содержательных начал творчества как таковых. Речь идет лишь о недопустимости влияния в форме прямого поучения.

Что касается самого влияния искусства на нравственно-духовное состояние людей, то критик в этом усматривал как раз высшее назначение художественного творчества. Но чтобы быть способным выполнить такое назначение, художник должен «очистить» свое творение от чужеродных примесей, от того, что мешает ему предаться «вдохновению», «молитвам», столь необходимым человечеству.

Дружинин основывает свои суждения об искусстве на двух важнейших с точки зрения формирования эстетической системы положениях: 1. Искусство имеет дело с общезначимым и «вечным», воспроизводя его посредством красоты, прекрасных (при наличии идеала) образов. 2. Будучи призванными формировать устремления человека к идеалу, развивая свои формы в условиях постоянно меняющейся действительности, искусство и литература не могут, однако, подчинить себя голой «натуральности», общественному прагматизму до такой степени, чтобы утратить свое главное назначение - быть источником нравственного преображения.

Т. о., борьба с дидактизмом, отрицание первенства в искусстве «скоропреходящих» вопросов жизни, разъяснение категории «вечного» в искусстве как высшей качественной меры художественных образов - вот что составляет основу эстетической теории А. В. Дружинина и его сторонников, получившей название теории «чистого искусства». «Чистое» у Дружинина не значит «бесплотное», отвлеченное искусство, лишенное каких бы то ни было земных соответствий. Чистое - это прежде всего духовно наполненное, сильное по способам самовыражения искусство, чурающееся простой фиксации малозначительных явлений и фактов. Степень духовной красоты, нравственного совершенства, явленная в произведениях искусства, отражает ту высоту, к которой должен стремиться настоящий художник, ибо он ответствен перед Богом и людьми за чистоту нравственного идеала, выраженного в его творениях.

Дружинин был одним из первых, кто повел принципиальную борьбу с односторонним, вульгарно-социологическим пониманием творчества Н. В. Гоголя. За попытку установить верный взгляд на творчество великого писателя он на долгие годы был причислен к противникам реализма и даже к ниспровергателям самого Гоголя как обличителя человеческих пороков. В действительности же сегодняшний, более широкий, взгляд на Гоголя невозможен без учета того, что говорил в свое время Дружинин.

Основной тезис, который защищал Дружинин в характеристиках Гоголя, сводится к тому, что Гоголь «не есть поэт отрицания», что в своих произведениях он выступает «человеком любящим, поэтом всесторонним».

Ведь Гоголь, действительно, не есть поэт «отрицания» в том смысле, что он не ставил своей целью кого-то покарать, внушить идею о «неприглядности» социально-политических порядков в России 40-х, порождающих нравственных уродов, типа Коробочки или Ноздрева. Его целью было верное, художественно убедительное изображение аномалии человеческого духа, человеческих страстей, когда они получают беспредельную власть над ним, искажая в нем образ Божий и умертвляя все живое. Целью Гоголя было потрясти неиспорченную душу правдивым и глубочайшим изображением нравственной гибели человека, от которой нельзя спастись простым «отрицанием», потому что требуется для этого сосредоточение каждого в самом себе, уяснение общей трагедии человечества, поставившего уже душу свою на грань разрушения. По словам Дружинина, Гоголь высказывается любящим, как надо понимать, не именно Плюшкина и Ноздрева, а человека вообще, всячески сострадая ему и безмерно печалясь, когда он становится (или может стать) Плюшкиным и Ноздревым. Иначе говоря, как к этому подводит Дружинин, у Гоголя была более сложная задача, чем простое отрицание уже «свершившихся» ноздревых и плюшкиных, - задача, связанная со спасением души человеческой. Однако в годы Дружинина в многостороннем, многоаспектном творчестве Гоголя была выделена преимущественно одна линия - отрицание. И все гоголевское направление в русской литературе было отождествлено с острокритическим, сатирическим направлением, которое к тому же еще и противопоставлялось Пушкину. В этих условиях Дружинин был вынужден выступать с осуждением т. н. гоголевского направления, когда под ним понималось только засилие сатиры и дидактизма. В этих случаях Дружинин старался, где можно было, отделить Гоголя от его рьяных односторонних последователей, подчеркивая его генетическую связь с Пушкиным.

Развитие реалистических тенденций в отечественной литературе Дружинин связывал не с усилением ее критической направленности, как Чернышевский, а с расширением объектов изображения русской жизни, углублением многосторонних и поэтических анализов ее внутренних закономерностей. Эта линия наиболее отчетливо сказалась в статье о романе И. А. Гончарова «Обломов».

Дружинин шире посмотрел на всю проблему «обломовщины» и выделил в ней 2 стороны: одна видимая, бытовая, так сказать, определившая реальное «место» Обломова в окружающей жизни, испорченной практицизмом. Др. скрытая, внутренняя, связанная с неприятием губительного для человека «рационализма» существующей действительности. Двусторонность житейского состояния героя не придумана критиком, она обозначена в самом романе. Добролюбов не пожелал остановиться на этом подробно, Дружинин извлек из своего наблюдения выводы, без которых сегодня нельзя оценить по достоинству реалистической глубины гончаровского романа.

Если следовать логике Дружинина, то Обломов «омертвел», потому что не мог удовлетвориться тем, чем так тешит себя себялюбивая посредственность. Он сникает, полагая, что лучше не жить вовсе, чем так, как живут многие его сослуживцы и знакомые, т. е. - в суете, корысти и стяжательстве, с вечной неприязнью и завистью к другим, с равнодушием к истине и красоте. Обломов, по замечанию критика, «сам не способен ни к какой деятельности», но он «не заражен житейским развратом и на всякую вещь смотрит прямо». И может быть, главный вопрос не в том, что лень и ничегонеделание сгубили человека, а в том, что бескорыстная доброта к людям пока еще не может стать в человеческом мире действенным рычагом его гармонического развития. Анализ духовной трагедии Обломова, сделанный Дружининым, подводит к подобному заключению.

Рассматривая образ Обломова как глубоко национальный характер, связанный с «почвой народной жизни», Дружинин не считал «обломовщину» только русским явлением. «По всему свету рассеяны многочисленные братья Ильи Ильича, - замечал критик, - т. е. люди, не подготовленные к практической жизни», укрывшиеся «от столкновения с нею», не умеющие и не желающие вступить в «мир волнений, к которым они не способны». Инертность составляет драму, а не злостный порок таких людей. Что касается русской «обломовщины», то при всем нашем негодовании против нее как общественного явления, она, по решительному заявлению критика, не может отождествляться с «плодом гнилости и растления», и в этом он видел большую заслугу Гончарова, сумевшего показать сложную взаимосвязь обломовских недугов с природной чистотой его натуры, сохранившимся чувством совести и правды.

Значительным вкладом в развитие эстетических представлений читателя о подлинной поэзии можно считать статью Дружинина о А. А. Фете. От Дружинина идет такое важное уточнение: Фет - мастер в изображении не просто «неуловимых» (т. е. скрытых), но и мимолетных, длящихся какой-то миг ощущений. При этом критик подчеркивает духовную природу схваченных ощущений, указывает на исключительную тонкость психологических очертаний в поэзии Фета.

К лучшим статьям Дружинина следует отнести также и отзыв на пьесы А. Н. Островского. Он убедительно раскрыл поэтические стороны первых пьес Островского и определил главную силу драматурга - живописность языка и образов. Дружинин указал на благотворность освоения национального колорита в драматических жанрах. В Островском ему виделся писатель крупный, в то же время ни на кого не похожий, обладающий своим совершенно русским художническим складом.

В этой связи полезно обратить внимание на дневниковую запись от 17 сент. 1845, где еще неизвестный в критике молодой Дружинин размышляет над тем, какими путями идет развивающаяся Россия: «Мы все в политике любим поклоняться раз принятым идеям и обо всех государствах готовы судить по Франции или Англии… мы смотрим на Россию и, пораженные тем, что она не подходит под раз созданные правила, провозглашаем ее нестройным колоссом, варварским государством, едва ли способным для внутреннего совершенствования. Тогда как довольно видеть, что Россия непохожа ни в чем на государства Европы, что она сформировалась иначе». В искусстве, в литературе - будь то русская, французская или английская - Дружинин всегда старался отыскать и выделить то, что характеризует писателя как со стороны общих эстетических качеств, так и со стороны национального своеобразия. Единство этих сторон, их полнота и масштабность определяли, по убеждению Дружинина, значимость и место таланта в истории отечественного и мирового искусства. Необходимо заметить, что такая четкая постановка вопроса о влиянии национального компонента на уровень и качество литературного развития была свойственна из крупных критиков до Дружинина только Белинскому. Чернышевский и Добролюбов, углубляя проблему народности литературы, заметно ослабили ее со стороны национального проявления ввиду радикальности своих общественно-политических убеждений. «Почвенническая» позиция Ап. Григорьева, при всей ее значимости в борьбе с «западническими» теориями искусства, все-таки не получила широкой поддержки. В этом смысле конструктивная, эстетически обоснованная установка Дружинина на формирование национальной самобытности русской литературы может рассматриваться как существенный вклад в разработку наиболее перспективных путей ее развития.

Т. о., Дружинин откликнулся в своих критических статьях почти на все крупные литературные произведения своего времени: повести и рассказы Л. Толстого, И. Тургенева, стихотворения А. Фета, Н. Некрасова, роман И. Гончарова «Обломов», пьесы 40-50-х А. Островского, «Губернские очерки» Н. Щедрина и др. В поле зрения Дружинина постоянно было творческое наследие А. Пушкина, Н. Гоголя, М. Лермонтова. Две статьи написаны о В. Белинском.

К. 40 - н. 50-х - во многом «узловой этап в развитии русской литературы», поскольку в эти годы словесность обретала новые силы на путях органического слияния пушкинских и гоголевских начал. Дружинин именно в этот период выдвинулся как острый полемист в борьбе с крайними суждениями об искусстве сторонников радикально-демократического крыла. Он выступал за слияние «пушкинских» и «гоголевских» начал с некоторым перевесом «пушкинского» элемента, поскольку это элемент чистой художественности, а Пушкин - ее родоначальник. Сатира же, по убеждению Дружинина, «изнурила» русскую литературу, т. к. в искусстве она оказывается часто пособницей дидактизма, гипертрофируя одну, притом неприглядную, сторону жизни. Др. же, «вечная» сторона: любовь, светлая лирическая устремленность к прекрасному нравственному идеалу - отходит зачастую на второй план.

Тревога Дружинина о пагубности увлечения «натуральностью» свидетельствовала не о консерватизме эстетической позиции критика, а о желании защитить наиболее перспективные традиции русской литературы, которые в конечном итоге возобладали во 2-й пол. XIX в.

Шевцова Л.

Использованы материалы сайта Большая энциклопедия русского народа - http://www.rusinst.ru

Далее читайте:

Философы, любители мудрости (биографический указатель).

Сочинения:

Собр. соч., т. 1-8, СПб, 1865-1867;

Воспоминания о русском художнике П.А.Федотове, М., 1918;

Полинька Сакс, М., 1955.

Литературная критика. М., 1983;

Повести. Дневник. М., 1986.

Литература:

Брайде А. М. Александр Васильевич Дружинин. Жизнь и творчество. Копенгаген, 1986.

Венгеров С.А., А.В. Дружинин, Собр. соч., т. 5, СПб, 1911 (там же библиография трудов Д.);

Венгеров С. А. Дружинин, Гончаров, Писемский. - Собр. соч., т. 5. СПб., 1911;

Егоров Б.Ф. «Эстетическая критика» без лака и дегтя (В. П. Боткин, П. В. Анненков и А. В. Дружинин). - «Вопросы литературы», 1965, № 5, с. 142-60;

Некрасов Н.А., А.В.Дружинин [Некролог], Полн. собр. соч. и писем, т. 9, М., 1950;

Чернышевский Н.Г., Полн. собр. соч., т. 16, М., 1953, (см. Указатель имен);

Письма к А.В.Дружинину, М., 1948;

Пруцков Н.И., «Эстетическая» критика, в книге: История русской критики, т. 1, М.-Л., 1958;

Чуковский К., Дружинин и Лев Толстой, в его книге: Люди и книги, 2 изд., М., 1960;

История русской литературы XIX века. Библиографический указатель, под. ред. К.Д.Муратовой, М.-Л., 1962.

Введение

Александра Васильевича Дружинина литератор в самом обширном значении этого слова. Он был прозаиком, который писал романы, рассказы и повести, драматургом - создателем пьес, печатавшихся в «Современнике», поэтом. А еще фельетонистом и редактором, переводчиком и мемуаристом. В середине позапрошлого века большая часть литературного наследия Дружинина была собрана и представлена в восьмитомном собрании его сочинений известным издателем Н. В. Гербелем.

Однако Дружинин был прежде всего литературным критиком, и, как подмечает Н.Н. Скатов, «некоторые интересные самоновейшие работы о русской литературе прошлого, пожалуй, могли бы содержать большее количество ссылок на Дружинина и хотя бы тем засвидетельствовать, что этот забытый, как назвал его еще в конце прошлого века профессор С. А. Венгеров, талант забыт не совсем и не всеми Скатов Н.Н. Дружинин - литературный критик // Русская литература. №4. 1982. С. 5-7.».

В своей работе С. А. Венгеров пишет: «Уже по одному тому достоин седьмой том пристального внимания, что он обстоятельно трактует о самых выдающихся явлениях новейшей литературы. Тут имеются большие статьи о Пушкине, Фете, Щербине, Полежаеве, Майкове, Гончарове, Тургеневе, Писемском, Островском, Щедрине, Льве Толстом, Белинском и более мелкие о Козлове, Веневитинове, Растопчиной, Полонском, Никитине, Губере, Давыдове, Марко Вовчке» Венгеров С. А. Собр. соч. т. 5. Спб. 1911. С. 48-49..

В связи с этим нам представляется актуальным рассмотреть литературно-критические взгляды Дружинина, которые ещё не нашли полного отражения в исследовательской литературе. В данной работе мы рассмотрим критическую статью А.В. Дружинина «Обломов», незаслуженно забытую литературной критикой, но содержащую, тем не менее, несколько иной взгляд на личность Обломова, чем в уже ставшей классической статье Добролюбова.

Цель курсовой работы рассмотреть литературно-критические взгляды А.В. Дружинина на основе статьи «Обломов» Роман И. А. Гончарова». Задачи:

Познакомиться с эволюцией критических взглядов Дружинина;

Найти отражение его критических идей в статье «Обломов» Роман И. А. Гончарова»;

Охарактеризовать художественное мастерство Дружинина-критика.

Курсовая работа состоит из введения, двух глав, заключения и списка использованной литературы.

Дружинин - критик

Критический талант Дружинина нельзя понять вне его общего литературного облика. Дружинина современники, даже из числа противников, называли «честным рыцарем». «И если рыцарство это, прежде всего, служение, то дружининское служение литературе было истовым, истинно подвижническим и самоотверженным» - пишет в своей статье Н.Н. Скатов Скатов Н.Н. Дружинин - литературный критик // Русская литература. №4. 1982. С. 5-7.. Сразу после смерти Дружинина в посвященном ему некрологе Некрасов засвидетельствовал: «Дружинин обладал между прочим удивительной силой воли и замечательным характером. Услыхав о затруднении к появлению в свет статьи, только что оконченной, он тотчас же принимался писать другую. Если и эту постигала та же участь, он, не разгибая спины, начинал и оканчивал третью». Некрасов Н. А. Полн. собр. соч. 9 т. М. 1952. С. 430. Недаром сам Дружинин настоятельно и многократно писал в своих статьях о таком труде: «Давно пора перестать нам глумиться над идеею умственного труда и превозносить выше меры беззаботную, ленивую деятельность» Дружинин А. В. Собр. соч. 7 т. Спб. 1865. С. 28.. Может быть, потому он одним из первых русских критиков ощутил в Пушкине великого труженика, писателя, «которого начитанность и трудолюбие могли идти наряду с трудолюбием и начитанностью первых поэтов, когда-либо существовавших на свете» Там же..

Дружинин начал как бесспорно крупный литератор. Этому способствовало, конечно, и то обстоятельство, что он напал в «крупное» время и еще почти в «школе» Белинского: «Полинька Сакс» - первое значимое произведение Дружинина была напечатана в «Современнике».

Однако следующие годы его творчества пришлись на период «мрачного семилетья», когда и сам Дружинин ничуть не заблуждался относительно истинного характера своей литературно-критической работы. «Что касается «Писем иногороднего подписчика», то Вы к ним слишком снисходительны, - пишет он одной своей корреспондентке, - этот сброд парадоксов, писанный под влиянием дурной или хорошей минуты, склеенный скептическими выходками и дешевой эрудицией, заслуживает столько же веры, как болтовня человека в гостиной, где нужно болтать во что бы то ни стало» Ахматова Е. Н Знакомство с А. В. Дружининым // Русская мысль. 1881. № 12. С. 118.

Свысока относясь к своим «Письмам…», Дружинин, тем не менее пишет серьёзные статьи о зарубежной литературе. Его не случайно называли «отцом русской англистики», поскольку это было очень основательное и разнообразное освоение английской литературы: и современной и классической, которое включало и переводы из Шекспира, широко комментированные на основе солидных источников, и обзоры текущей английской словесности, и обширные монографические работы, носившие компилятивный, чего Дружинин и не скрывал, характер: о Краббе, Вальтере Скотте, Шеридане, Голдсмите.

В обращении к английской традиции, особенно консервативной, проявился внутренний личный интерес Дружинина. Прекрасно зная немецкий и французский языки и соответственно, немецкую и французскую литературы, он писал почти исключительно об англичанах.

С концом «мрачного семилетья» связано начало литературно-критической деятельности Дружинина. Именно с этого времени и на протяжении пяти лет появляются его обширные критические статьи, которые обращены к разнообразным явлениям русской литературы.

В этот период Дружинин формулирует принципы «чистого» искусства: «Твердо веруя, что интересы минуты скоропреходящи, что человечество, изменяясь непрестанно, не изменяется только в одних идеях вечной красоты, добра и правды, он (поэт) в бескорыстном служении этим идеям видит свой вечный якорь... Он изображает людей какими их видит, не предписывая им исправляться, он не дает уроков обществу, или если дает их, то бессознательно. Он живет среди своего возвышенного мира и сходит на землю, как когда-то сходили на нее олимпийцы, твердо помня, что у него есть свой дом на высоком Олимпе». Дружинин выделяет два теоретических представления об искусстве, одно из которых называет артистическим, другое - дидактическим. В русской литературе два эти направления определялись Дружининым как пушкинское и гоголевское. При этом имелись в виду даже не собственно Пушкин и Гоголь, а наследовавшие им писатели. Самому же Пушкину, как идеально «гармоничному и светлому писателю», противопоставлялась гоголевская школа в литературе, выпячивающая грязные и темные стороны жизни, и связанная с этой школой «дидактическая» критика (от В. Г. Белинского до Чернышевского), подчиняющая литературу злободневным внешним социальным целям и агитирующая за «отрицательное направление».

Дружинин говорил о чрезмерной изнуренности русской литературы от преобладания в ней сатиры. Многих послегоголевских писателей он не уставал называть дидактиками, сатириками, даже сентименталистами, каждый раз подчеркивая их тенденциозность, отсутствие подлинно творческой свободы, служение интересам минуты, не упуская малейшей возможности указать на неудачи и просчеты.

Несомненно, что И.А. Гончарова Дружинин относил к пушкинскому направлению. Талантливый критик, истинный знаток и образованнейший ценитель искусства, Дружинин почти никогда не ошибался в оценке подлинности тех или иных произведений.

ДРУЖИНИН Александр Васильевич родился в старин­ной аристократической семье - беллетрист, критик, фелье­тонист и переводчик.

До 16 лет воспитывался дома. Владел французским, английским, немецким языками.

В 1841 окон­чил Пажеский корпус, выпущен офицером лейб-гвардии Финляндского пол­ка. После смерти отца семья оказалась в долгах.

В 1847 Александр Васильевич причислился к канцеля­рии Военного министерства. Вышел в от­ставку в 1851. Сблизился с демократи­ческим кругом писателей. Дружил с ху­дожником П. А. Федотовым, оставил о нем воспоминания.

С 1847-56 Сотрудничал в «Современ­нике».

С 1856-60 редактировал «Библио­теку для чтения».

В 1861 работал в ежене­дельном журнале «Век».

Печатал фельетоны в газетах «Санкт-Петербург­ские ведомости», «Искра», «Зритель». По инициативе Дружинина был основан Литератур­ный фонд для нуждающихся писателей.

Славу Александру Васильевичу принесла его первая повесть «Полинька Сакс» («Современник», 1847), посвященная проблеме эмансипации жен­щины. Написана под влиянием романа Жорж Санд «Жак». Белинский отмечал, что в повести «много истины и душевной теп­лоты». Той же теме посвящены и дру­гие произведения:

«Лола Монтес» ,

«Рас­сказ Алексея Дмитрича» (образ Веры Николаевны),

«Фрейлейн Вильгельмина» ,

«Жюли» .

повесть «Петербургский фонтан» ,

рассказ «Пашенька» ,

роман «Об­рученные» ,

комедия «Не всякому слуху верь» ,

очерки о только что совершенной крестьянской реформе - «Прошлое лето в деревне» .

Дружинин был плодовитым фельетонистом.

В «Современнике» в 1849-54 печатались его «Письма иногороднего подписчика о рус­ской журналистике» . По жанру эти систе­матические обзоры напоминали статьи Белинского. Значительный интерес пред­ставляли суждения о таланте Достоевского, Буткова, о различиях в способах изобра­жения простонародного быта у Григоро­вич и Даля, о влиянии Гоголя на совре­менников, которое Александр Васильевич прослеживал и на творчестве Островского, Писемского. Но уже здесь чувствовалось его снобистское пренебрежение к «филантропической» тен­денциозности «физиологических очерков» «натуральной школы». Цикл фельетонов «Сентиментальное путешествие Ивана Чернокнижникова по петербургским дачам» (1850) настолько был данью безвременья и носил пустопорожний, развлекательный характер, что редакция «Современника» прекратила его печатание.

Более ярко дарования Александра Васильевича проявились в области критики. Он был человеком хорошо образованным, наблюдательным, писал изящно, даже щеголевато и, может быть, слишком легко и быстро. Он при­надлежал к либеральному лагерю в рус­ской литературе и журналистике. Был в дружеских отношениях с Тургеневым, Боткиным , Григорович , Анненковым . По-своему оценил общественное значение « Обломова» Гончарова , драм Островского , обнаженно правдивой прозы Писемского . Дружинин приветствовал молодое, мощное даро­вание Л.Толстого, его глубокий психоло­гизм, хотя и не раскрыл его диалектичности. Универсальность дарования Тол­стого трактовалась им как «независимость» от партий. В поэзии Огарева , наоборот, он увидел лишь «однообразие», «бессилие», которое он объяснял связью поэта с демократической партией в литерату­ре. Тургенев, по его мнению, лишь губил свое чистое дарование попытками отклик­нуться на Современные проблемы. Наряду с меткими замечаниями об образах Андрея Колосова, Рудина и другие есть и попытки увести Тургенева от поисков настоящего героя времени.

В разгоревшейся идейной борьбе 50- 60-х гг. критик занял либеральные позиции. С приходом в «Современник» Черны­шевского, а затем Добролюбова (1856) он должен был оставить журнал по идей­ным мотивам. Начал вести полемику с революционными демократами. Был главным вдохновителем памфлетов про­тив Чернышевского, старался дискреди­тировать новое руководство «Современни­ка» (особенно в частной переписке). Александр Васильевич возглавил триумвират критиков, в кото­рый входили также Анненков и Боткин, проповедовал «чистое искусство». Отноше­ние к нему Тургенева и особенно Л.Тол­стого было сложным. Некрасов лишь внешне с ним сохранял дружеские отно­шения, идейно они расходились.

Свой девиз Дружинин А.В. выставил в качестве эпиграфа на обложке редактировавшейся им «Библиотеки для чтения»: «Ohne Hast, ohne Rast» (стих из Гёте: «Без торопли­вости, без отдыха»). Позиции Дружинина как критика ознаменованы ревизией на­следства Белинского, полемикой с Чер­нышевским . Отход от Белинского и выпа­ды против него достигли кульминацион­ной точки в статье (1856), прямо направленной против «Очерков гоголевского периода» Чернышевского. Критик обвиняет Чернышев­ского в «критическом фетишизме», в по­клонении именам.

Белинский весь в прош­лом, его теория теперь негодна, лишь в 30-е гг. он понимал, что такое искус­ство, а в 40-е поддался «дидактизму», стал на сторону «грубого реализма». Но позднее Дружинин смягчил свои приговоры Бе­линскому. Это заметно уже в отзыве об «Очерке русской литературы» А. П. Ми­люкова (1857) и особенно о первых томах солдатенковского издания сочинений Бе­линского (1860) (о них писал и Добролю­бов). Здесь Белинский назван «единствен­ным в России критиком-публицистом», который с «трибуны держал речь ко всему, что было свежего, молодого, про­свещенного и прогрессивного в нашем об­ществе».

В критике Дружинина происходит распад эсте­тических категорий, покоившихся на уче­нии о «необходимости», объективной логи­ке исторического развития, на диалекти­ческом подходе к явлениям искусства. Александр Васильевич характеризует субъективный произ­вол в суждениях и приговорах, его исто­ризм поверхностен и сводится к биографизму, весьма релятивному признанию роли «среды» и «житейских обстоятельств» в художественном творчестве.

В статьях «А. С. Пушкин и последнее издание его сочинений» (1855), «Критика гоголевского периода русской литературы и наши к ней отношения» Дружинин сформулировал принципы своей «артистической теории» искусства: «поэзия истекает из сокровеннейших тай­ников души человеческой, мир поэзии отрешен от прозы мира», поэт должен слу­жить не интересам минуты, а вечным идеалам «красоты, добра, правды», твор­чество непреднамеренно, оно служит само­му себе наградой; если поэт и дает мораль­ные уроки человечеству, то он делает это «бессознательно». Таковы Шекспир, Дан­те, Пушкин и теперь Фет , Щербина . Есть и другое, неистинное, «дидактическое» искусство, оно служит злобе дня, скоропреходящим современным вопросам: Ж. Санд, Гейне, Т. Гуд, Гервег, Фрейлиграт, Э. Сю, Арндт, Кернер, после­дователи Гоголя, писатели «натуральной школы». Александр Васильевич тенденциозно противопоставил в русской литературе пушкинское направ­ление гоголевскому, якобы враждебные друг другу. Он считал, что «гармоничес­кая» поэзия Пушкина «служит лучшим орудием» против сатирического гоголев­ского направления. Все это было искусст­венной натяжкой. Он искажал соотноше­ние традиций Пушкина и Гоголя, общий ход русской литературы. Главные идейные битвы с демократами им проиграны без­надежно.

Но есть еще ряд сторон в деятельности Дружинина, на которых хотя и отразились его либерально-примиренческие настроения, но которые тем не менее заслуживают внимания и высокой оценки. Он был про­пагандистом в России английской литера­туры. Его, даже компилятивные, статьи о Джонсоне и Босвелле, драмах Шеридана, Вальтере Скотте, отзывы о Диккенсе, Теккерее сохраняют до сих пор познава­тельное значение. Особенно замечательна серия очерков о выдающихся романах мировой литературы: «Клариссе Гарлоу» Ричардсона, «Векфильдском священнике» Гольдсмита, о романах г-жи Радклиф, «Одном из тринадцати» Бальзака. Но у Александра Васильевича чувствуется либерально-западническое преклонение перед умеренным англий­ским парламентаризмом, меркантиль­ностью, буржуазным комфортом, респек­табельностью, которым он сам старался следовать в жизни. Дружинин был блестящим переводчиком: перевел трагедии Шекс­пира «Ричард III», «Кориолан», его пе­ревод «Короля Лира» до сих пор считается одним из лучших.

Умер - , Петербурге.

Русская литература XIX века

Александр Васильевич Дружинин

Биография

ДРУЖИНИН, АЛЕКСАНДР ВАСИЛЬЕВИЧ (1824−1864), русский писатель, литературный критик, теоретик искусства. Родился 8 (20) октября 1824 в Петербурге. Дворянин, сын крупного чиновника. Получил домашнее образование, учился в Пажеском корпусе. Служил в гвардии, вышел в отставку в 1846. Служил в канцелярии Военного министерства. Первое литературное произведение (повесть Полинька Сакс, 1847) опубликовал в «Современнике», с которым сотрудничал в 1847-1856. В 1856 Дружинин ушел из «Современника» (в значительной мере из-за идейных расхождений с Н.Г.Чернышевским) и возглавил журнал «Библиотека для чтения». На страницах этого издания сформулировал собственное литературно-эстетическое кредо, выступив как один из ведущих теоретиков эстетической программы «чистого искусства». Полемизируя с Чернышевским и другими «революционно-демократическими» критиками, Дружинин в статье Критика Гоголевского периода русской литературы (1856) противопоставлял гоголевской «мрачной» сатире «светлое и гармоничное» творчество Пушкина и отстаивал эстетические принципы критики, ориентированной не на «на злобу дня», а на вечные эстетические ценности и идеалы. Своих оппонентов из «демократического» лагеря Дружинин упрекал в узком «дидактизме» («прямом поучительстве»), в стремлении погрузить искусство в «волны мутной современности». Относя себя и других сторонников идеи «чистого искусства» к «артистической школе», Дружинин не отрицал связи между искусством и нравственностью, но считал недопустимым пренебрежение собственно эстетическими принципами, во имя каких бы целей это ни делалось.

Дружинин Александр Васильевич (1824−1864 гг.) – известный русский писатель, а также литературный критик, родившийся 8 (20) октября 1824 года в Петербурге. Вырос в семье дворянина. Обучался школьной науке дома. В 1846 году после продолжительной службы в гвардии уволился. После этого прошел службу в Военном Министерстве.

Повесть «Полинька Сакс» (1847) впервые появилась в «Современнике». Сотрудничество Александра Васильевича с журналом продолжалось 10 лет с 1847-1856 годы. Главной причиной ухода русского писателя из «Современника» было расхождение в идеях с Н.Г.Чернышевским.

Сразу после этого писатель берет под свое руководство журнал «Библиотека для чтения». В этом издании он продемонстрировал свое литературно-эстетическое кредо, представляя программу «чистого искусства».

Возразив Чернышевскому и другим критикам, которые поддерживали революционно-демократические идеи, Дружинин в статье «Критика Гоголевского периода русской литературы» (1856 г.) противопоставил гоголевской «мрачной» сатире «светлое» творчество Пушкина. Он продолжал бороться за эстетические принципы критики, которая сосредотачивалась на вечных ценностях и идеалах.

Соискателей из «демократической» стороны писатель «упрекал в «дидактизме», а также осуждал их за то, что они предпочитали окунуть искусство в «мутную современность». Он относил себя, как яркого представителя идей «чистого искусства», к «артистической школе». Дружинин не был против связи искусства и нравственности, однако не допускал пренебрежения к своим эстетическим принципам.

Гдовский помещик – Александр Васильевич Дружинин, – новая песнь сланцевского краеведения. Старая гвардия историков в силу сложившихся обстоятельств заниматься разработкой дружининской темы не могла, поскольку при них Дневник писателя издан еще не был. – Сегодня он представлен в сети Интернет. Чтение Дневника – нелегкое занятие, которое требует эрудиции.
Архив писателя в основной части лежит в Москве, в Литературном институте (РГАЛИ). Просматривала его целиком единственно дружиновед из Самары – Надежда Борисовна Алдонина. Недавно она выпустила монографию «А.В. Дружинин (1824 – 1864). Малоизученные проблемы жизни и творчества». (Самара, 2005) . Книга является завершающим этапом архивных исследований Н.Б. и исправляет многочисленные неточности, существующие в дружиноведении со времен Д.В. Григоровича, трижды посещавшего Дружинина в гдовской глубинке, оставившего воспоминания о вояже в Марьинско. Надо сказать, что Н.Б. Алдонина работала с архивом писателя ок. 20 лет. – Это титанический труд.
Прежде всего, в упомянутой книге немалый интерес для местников представляют неоконченная очерк «Куперовский герой» и детские письма писателя непосредственно из имения, которые он адресовал своим братьям, офицерам Финляндского полка. Они передают атмосферу гдовской усадьбы накануне Крестьянской реформы. Движимый патриотическим зудом, смею привести здесь строки замечательной книги Н.Б., которые для краеведа являются откровением:

«Детские и отроческие годы Дружинина прошли в Петербурге, летние же месяцы, начиная с младенческих лет… он проводил в Мариинском, в тесном общении с русской природой и русским народом.
…Родители не стесняли свободы ребенка, благодаря чему он имел возможность общаться с дворовыми людьми, с крестьянами. Одному из этих людей, имевшему, по словам писателя, на него большое влияние, Дружинин посвятит очерк «Куперовский герой» (1849), оставшийся незавершенным. Приведем фрагмент произведения, тем более что он проливает свет на обстановку, в которой проходило детство писателя, и его интересы: «У отца моего был старый и очень невзрачный слуга по имени Никита. Он знал сапожное ремесло, но никогда ничего не работал, потому что из каждого года был пьян все восемь месяцев (мы жили в городе 8 месяцев в году). Напившись, он объявлял, что болен, и ложился спать, проснувшись, отправлялся в портерную и, возвратясь оттуда, снова заваливался в свою каморку. Никто его не тревожил, и даже отец, при всей своей строгости, глядел на все это сквозь пальцы. «Никите в деревню хочется», – говорил он хладнокровно. Когда мы приезжали в свое имение, мы уже заставали там всю прислугу… Обегавши сад и все любимые мои места, я отправлялся смотреть, в целости ли прибыли в деревню мои вещи и игрушки. Надзор за ними поручался Никите, который имел ко мне особенную привязанность и постоянно вручал мне сокровища мои в совершенной невредимости. Больше же он ни о чем не заботился… К выгрузке господского имущества оставался он совершенно равнодушным, но у него была бездна своих хлопот, из отдаленных углов брички доставал он собственное свое имущество, состоявшее в двух старых ружьях, огромном количестве пуль, дроби и пороха, свистков, сеточек, уздечек, щенков, выпрошенных на постоялых дворах, а иногда и легавой собаки, украденной дорогою. Я и братья мои окружали Никиту, рассматривали его ружья и гладили собак, он нам всякий раз давал по одной пуле, которые мы принимали с великою благодарностью, потом делал на траве маленькую дорожку из пороха и к общему восторгу поджигал эту дорожку. Затем он нас прогонял прочь и отправлялся с охотничьими припасами к чулану под заднею лестницею, в котором было его местопребывание, мы, однако, не уходили; для меня, по крайней мере, чулан Никиты казался гораздо лучше наших комнат, и я дорого бы дал в то время, чтоб иметь такой чулан в своем распоряжении. В этом сквозном помещении царствовал порядок, удивительный для русского человека: на досчатых его стенах повешены были ружья, сумки для дичи, рога и разные травы, везде были прибиты полочки, на полочках стояли пузырьки с дробью, маслом и разноцветными жидкостями, по углам лежали сети для рыбы и сделан был приют для собак… С выездом его (Никиты. – Н.А.) за заставу, пьянство совершенно прекращалось… Он был неоцененным человеком в деревне, особенно в июне месяце, когда зелень еще не поспела, домашняя птица мала и, следовательно, состав обеда бывает крайне затруднителен. С Никитою уничтожались эти затруднения: без всякого приказания он загружал наши кладовые своей и чужой дичью, рыбой, раками. Никто не находил еще ни одного гриба, Никита таскал их из леса десятками, в озере нашем ловилась мелкая рыба, он отправлялся по речкам и ручейкам, налавливал больших щук, карасей и форелей. Дичи у нас было немного, но Никита знал каждый кустик и каждое гнездо и распоряжался и дичью, как и собственным птичьим двором. Крестьяне говорили, что он колдун и что все звери и птицы им заговорены. Никита сам это думал и знал множество прибауток и суеверных монологов, необходимых для успешной охоты» .
Из общения с Лукерьей Ивановной (нянькой писателя – В.Б.), Никитой, другими крестьянами и дворовыми писатель вынес знание русского человека, понимание особенностей национального характера (образчики суждений приведем в седьмой главе), знакомство со складом народной речи, в том числе ненормативной лексикой.
В деревне Дружинин охотился на уток, ловил рыбу, ходил в рощу за грибами, ездил верхом на лошади, купался, стрелял, учился управлять парусом. О его времяпрепровождении в Мариинском дают представление письма к братьям от 2.07. и от 15, 16 и 20.07.(1841 г.). В первом из них Дружинин описывает свои занятия по приезде в имение: «Ну! думал я, поселяясь в этот же день в моем флигеле, теперь-то я буду вести деятельную жизнь, вставать в 6 часов, ходить на охоту, ездить верхом и прочая, а, главное, гулять!.. но … все вышло иначе. Дни стоят прекрасные, а я все сижу дома или гуляю только в саду. Дичи тьма, что теперь у нас редкость, а я всего два раза стрелял по дроздам и столько же по уткам, верхом не ездил ни разу, в поле или в лес хожу только по вечерам. Что ж за дивная перемена случилась со мною? ничего, а это все только лень и ужасный жар. Зато я купаюсь ужасно часто… Но прошу не думать, что это значит, что я скучаю… У меня тьма занятий. 1-е. Паруса. Лодка оснащена. Артиллерия поставлена, и теперь хоть на бейдевинде, хоть на фордевинде, хоть на гроте, хоть на кливере сумею съездить. 2-е. Отделка флигеля. Обои обиты. Картины повешены... перед окнами сделаны цветники. Прелесть и только. 3-е. Гулять вечером в поле при закате солнца, с ружьем за плечами и с сигарой во рту. Это регулярно, и это высокое наслаждение. А лежать, нажравшись, как свинья, и курить пахитос? А бесчисленное лакомство, а чтение, ибо я и этим запасся, а в самый жар после купанья что делать, как не читать?» Не чуждался Дружинин и шуток. «Наши люди, – сообщает он в другом письме, – до обеда убежали ловить рыбу версты за три отсюда на маленькую речку, и потому я, велев оседлать лошадь, поехал туда и отпустил лошадь с галопом. Мы выходили верст с 10 вверх и вниз по реке, наловили щук и налимов, и я охотился на уток и удачно. Воротясь поздно, поехали на веслах по озеру. Вы знаете, что около озера стоят крестьянские бани и, если кто выбегает из бани купаться, мужик или баба, или девки, я стрелял по нем из пушек» .
Первыми и самыми близкими друзьями писателя были братья Андрей и особенно Григорий. Сблизился он и с сыном друга семьи Сашей Семевским, который был младше Дружинина на пять лет. Дружба, начавшись в Петербурге (141), продолжилась в деревне. «Одно время, – вспоминал писатель, – я его часто видел и любил его, как можно было при неравенстве наших лет… Мы часто ходили гулять в Вейне (имение Семевских, в 30 километрах от Мариинского. – Н.А.), которая теперь (в 1845 г. – Н.А.) продана, кидали каменьями в уток, смотрели на водяную мельницу и взбирались на песчаные берега речки… В характере его все наклонности были женские: он не играл в солдаты, не любил мундиров и лошадей … он был очень хорошенький мальчик, хотя несколько и подурнел впоследствии … характер его соответствовал красоте» (138-139). В начале сентября 1845 г. Саша умер. Дружинин переживал смерть друга, присутствовал на его похоронах. Черты Саши будут воспроизведены им в образе Кости Надежина («Рассказ Алексея Дмитрича»). Писателю понравится предложение брата Саши – «засыпать его гроб целым возом цветов, потому что покойник страстно любил цветы» (139). Этот эпизод будет использован в названной выше повести.
Еще более тесным было общение Дружинина с другим его приятелем – Петром Соймоновым, сыном помещика соседнего с Мариинским села Моклочно.
…Летом 1840 г. П. Соймонов был в Мариинском, но в следующем году уехал в Старую Руссу, о чем 2.07.(1841 г.) Дружинин с сожалением писал братьям: «Еще мне мешает, что я одинок. Здесь все мне напоминает мое прошлое лето, и я сильнее чувствую недостаток в товарище… От моего приятеля Соймонова получил письмо из Старой Руссы, а здесь получаю об нем сведения, что он в эту зиму выиграл ужасно много денег в разное время… Я это (ожидание писем в одиночестве. – Н.А.) понимаю и потому пишу третье письмо к Петиньке, ибо он в таком же положении, как и я» .
…Дружинин часто оставался в одиночестве, побуждавшем его к чтению, являвшемуся, как следует из приведенного выше письма, одним из главных его занятий в деревне. Страсть к чтению зародилась в Дружинине в детстве и не покидала его «до самых последних дней или, лучше, часов» его жизни, ибо «он еще читал в последнюю ночь перед своей смертью» .

В 1850-е – 1860-е гг., находясь в Марьинско, А.В. Дружинин регулярно помещает в Дневнике записи о событиях сельской жизни, соседях и литературных трудах. Сообщения имеют порой расширенный вид, иногда похожи на тезисы к грядущим статьям, повестям и рассказам. Неленивому историку следует знать Дневник досконально. – Надо ознакомиться и с многочисленными персонажами его. В сельский круг общения писателя входили Блоки, Бландовы, Максимовы, Мейеры, Обольяниновы, Рейцы, Семевские, Томсоны, Трефурты, Вревские, землевладельцы. Лев Александрович и Ариадна Александровна Блок приходились дедом и бабкой великому русскому поэту А.А. Блоку по отцовской линии. Владелица имений Сижно и Заудобо – Д.Ф. Харламова, оставила воспоминания о А.С. Грибоедове. А.В. Дружинин был знаком с ней накоротке. В близких отношениях находился писатель и с Вревскими, родственниками М.Ю. Лермонтова.
Огромный краеведческий материал содержится в письмах к А.В. Дружинину, опубликованных в послевоенные годы. Письма гдовских помещиков Александра Николаевича и Льва Николаевича Обольяниновых (Моклочно) свидетельствуют о хозяйственных делах в Марьинско. – Писатель в преддверии выхода Манифеста (1861) просил присмотреть за его имением. В собрание писем не вошла переписка писателя с матерью и братом Григорием. По свидетельству Н.Б. Алдониной в РГАЛИ сохранилась переписка родителей А.В. с Семевскими, владельцами имения Вейно. – Она содержат интересную для нас информацию.
Племянник А.В. Дружинина, В.Г. Дружинин, сохранивший для потомков Дневник и семейный архив Дружининых, в отдельном очерке дал развернутую биографию Александра Васильевича, которую Алдонина считает не во всем точной. Это объясняется тем, что В.Г. изложил в нем семейные легенды об Александре Васильевиче и его родителях, которые не подтверждены архивными изысканиями.
Уникальным источником о Гдовщине являются Очерки А.В. Дружинина «Из дальнего угла Петербургской губернии» . В них описывается обстановка в гдовской деревне после публикации Манифеста о выходе крестьян из крепостной зависимости. Обработку, поиск и исследование очерков провела та же Н.Б. Алдонина. Задача краеведа заключается в привязке повествования А.В. к реальному месту, что сделать сложно, т.к. писатель не указывает фигурантов, имений и деревень. Откровением для исследователя являются строки очерков о миграции жителей Прибалтики в Гдовский уезд. А.В. обстоятельно описывает этот аспект. Примечательно, что на месте дома писателя сегодня стоит дом егеря – эстонца. Деревня Дружининых – Лотохово в местных краях считается – эстонской. При этом один из статистиков прошлого особо отметил, что в другой деревне Дружининых – Васильевско, несколько крестьянских семей после 1861 г. бросили землю и ушли в столицу.

Горки Ленинские. 2013.