Жуковский. Спящая царевна

Жил-был добрый царь Матвей;
Жил с царицею своей
Он в согласье много лет;
А детей все нет как нет.
Раз царица на лугу,
На зеленом берегу
Ручейка была одна;
Горько плакала она.
Вдруг, глядит, ползет к ней рак;
Он сказал царице так:
«Мне тебя, царица, жаль;
Но забудь свою печаль;
Понесешь ты в эту ночь:
У тебя родится дочь». –
«Благодарствуй, добрый рак;
Не ждала тебя никак...»
Но уж рак уполз в ручей,
Не слыхав ее речей.
Он, конечно, был пророк;
Что сказал – сбылося в срок:
Дочь царица родила.
Дочь прекрасна так была,
Что ни в сказке рассказать,
Ни пером не описать.
Вот царем Матвеем пир
Знатный дан на целый мир;
И на пир веселый тот
Царь одиннадцать зовет
Чародеек молодых;
Было ж всех двенадцать их;
Но двенадцатой одной,
Хромоногой, старой, злой,
Царь на праздник не позвал.
Отчего ж так оплошал
Наш разумный царь Матвей?
Было то обидно ей.
Так, но есть причина тут:
У царя двенадцать блюд
Драгоценных, золотых
Было в царских кладовых;
Приготовили обед;
А двенадцатого нет
(Кем украдено оно,
Знать об этом не дано).
«Что ж тут делать? – царь сказал. –
Так и быть!» И не послал
Он на пир старухи звать.
Собралися пировать
Гостьи, званные царем;
Пили, ели, а потом,
Хлебосольного царя
За прием благодаря,
Стали дочь его дарить:
«Будешь в золоте ходить;
Будешь чудо красоты;
Будешь всем на радость ты
Благонравна и тиха;
Дам красавца жениха
Я тебе, мое дитя;
Жизнь твоя пройдет шутя
Меж знакомых и родных...»
Словом, десять молодых
Чародеек, одарив
Так дитя наперерыв,
Удалились; в свой черед
И последняя идет;
Но еще она сказать
Не успела слова – глядь!
А незваная стоит
Над царевной и ворчит:
«На пиру я не была,
Но подарок принесла:
На шестнадцатом году
Повстречаешь ты беду;
В этом возрасте своем
Руку ты веретеном
Оцарапаешь, мой свет,
И умрешь во цвете лет!»
Проворчавши так, тотчас
Ведьма скрылася из глаз;
Но оставшаяся там
Речь домолвила: «Не дам
Без пути ругаться ей
Над царевною моей;
Будет то не смерть, а сон;
Триста лет продлится он;
Срок назначенный пройдет,
И царевна оживет;
Будет долго в свете жить;
Будут внуки веселить
Вместе с нею мать, отца
До земного их конца».
Скрылась гостья. Царь грустит;
Он не ест, не пьет, не спит:
Как от смерти дочь спасти?
И, беду чтоб отвести,
Он дает такой указ:
«Запрещается от нас
В нашем царстве сеять лен,
Прясть, сучить, чтоб веретен
Духу не было в домах;
Чтоб скорей как можно прях
Всех из царства выслать вон».
Царь, издав такой закон,
Начал пить, и есть, и спать,
Начал жить да поживать,
Как дотоле, без забот.
Дни проходят; дочь растет;
Расцвела, как майский цвет;
Вот уж ей пятнадцать лет...
Что-то, что-то будет с ней!
Раз с царицею своей
Царь отправился гулять;
Но с собой царевну взять
Не случилось им; она
Вдруг соскучилась одна
В душной горнице сидеть
И на свет в окно глядеть.
«Дай, – сказала наконец, –
Осмотрю я наш дворец».
По дворцу она пошла:
Пышных комнат нет числа;
Всем любуется она;
Вот, глядит, отворена
Дверь в покой; в покое том
Вьется лестница винтом
Вкруг столба; по ступеням
Всходит вверх и видит – там
Старушоночка сидит;
Гребень под носом торчит;
Старушоночка прядет
И за пряжею поет:
«Веретенце, не ленись;
Пряжа тонкая, не рвись;
Скоро будет в добрый час
Гостья жданная у нас».
Гостья жданная вошла;
Пряха молча подала
В руки ей веретено;
Та взяла, и вмиг оно
Укололо руку ей...
Все исчезло из очей;
На нее находит сон;
Вместе с ней объемлет он
Весь огромный царский дом;
Все утихнуло кругом;
Возвращаясь во дворец,
На крыльце ее отец
Пошатнулся, и зевнул,
И с царицею заснул;
Свита вся за ними спит;
Стража царская стоит
Под ружьем в глубоком сне,
И на спящем спит коне
Перед ней хорунжий сам;
Неподвижно по стенам
Мухи сонные сидят;
У ворот собаки спят;
В стойлах, головы склонив,
Пышны гривы опустив,
Кони корму не едят,
Кони сном глубоким спят;
Повар спит перед огнем;
И огонь, объятый сном,
Не пылает, не горит,
Сонным пламенем стоит;
И не тронется над ним,
Свившись клубом, сонный дым;
И окрестность со дворцом
Вся объята мертвым сном;
И покрыл окрестность бор;
Из терновника забор
Дикий бор тот окружил;
Он навек загородил
К дому царскому пути:
Долго, долго не найти
Никому туда следа –
И приблизиться беда!
Птица там не пролетит,
Близко зверь не пробежит,
Даже облака небес
На дремучий, темный лес
Не навеет ветерок.
Вот уж полный век протек;
Словно не жил царь Матвей –
Так из памяти людей
Он изгладился давно;
Знали только то одно,
Что средь бора дом стоит,
Что царевна в доме спит,
Что проспать ей триста лет,
Что теперь к ней следу нет.
Много было смельчаков
(По сказанью стариков),
В лес брались они сходить,
Чтоб царевну разбудить;
Даже бились об заклад
И ходили – но назад
Не пришел никто. С тех пор
В неприступный, страшный бор
Ни старик, ни молодой
За царевной ни ногой.
Время ж все текло, текло;
Вот и триста лет прошло.
Что ж случилося? В один
День весенний царский сын,
Забавляясь ловлей, там
По долинам, по полям
С свитой ловчих разъезжал.
Вот от свиты он отстал;
И у бора вдруг один
Очутился царский сын.
Бор, он видит, темен, дик.
С ним встречается старик.
С стариком он в разговор:
«Расскажи про этот бор
Мне, старинушка честной!»
Покачавши головой,
Все старик тут рассказал,
Что от дедов он слыхал
О чудесном боре том:
Как богатый царский дом
В нем давным-давно стоит,
Как царевна в доме спит,
Как ее чудесен сон,
Как три века длится он,
Как во сне царевна ждет,
Что спаситель к ней придет;
Как опасны в лес пути,
Как пыталася дойти
До царевны молодежь,
Как со всяким то ж да то ж
Приключалось: попадал
В лес, да там и погибал.
Был детина удалой
Царский сын; от сказки той
Вспыхнул он, как от огня;
Шпоры втиснул он в коня;
Прянул конь от острых шпор
И стрелой помчался в бор,
И в одно мгновенье там.
Что ж явилося очам
Сына царского? Забор,
Ограждавший темный бор,
Не терновник уж густой,
Но кустарник молодой;
Блещут розы по кустам;
Перед витязем он сам
Расступился, как живой;
В лес въезжает витязь мой:
Всё свежо, красно пред ним;
По цветочкам молодым
Пляшут, блещут мотыльки;
Светлой змейкой ручейки
Вьются, пенятся, журчат;
Птицы прыгают, шумят
В густоте ветвей живых;
Лес душист, прохладен, тих,
И ничто не страшно в нем.
Едет гладким он путем
Час, другой; вот наконец
Перед ним стоит дворец,
Зданье – чудо старины;
Ворота отворены;
В ворота въезжает он;
На дворе встречает он
Тьму людей, и каждый спит:
Тот как вкопанный сидит;
Тот не двигаясь идет;
Тот стоит, раскрывши рот,
Сном пресекся разговор,
И в устах молчит с тех пор
Недоконченная речь;
Тот, вздремав, когда-то лечь
Собрался, но не успел:
Сон волшебный овладел
Прежде сна простого им;
И, три века недвижим,
Не стоит он, не лежит
И, упасть готовый, спит.
Изумлен и поражен
Царский сын. Проходит он
Между сонными к дворцу;
Приближается к крыльцу;
По широким ступеням
Хочет вверх идти; но там
На ступенях царь лежит
И с царицей вместе спит.
Путь наверх загорожен.
«Как же быть? – подумал он. –
Где пробраться во дворец?»
Но решился наконец,
И, молитву сотворя,
Он шагнул через царя.
Весь дворец обходит он;
Пышно все, но всюду сон,
Гробовая тишина.
Вдруг глядит: отворена
Дверь в покой; в покое том
Вьется лестница винтом
Вкруг столба; по ступеням
Он взошел. И что же там?
Вся душа его кипит,
Перед ним царевна спит.
Как дитя, лежит она,
Распылалася от сна;
Молод цвет ее ланит;
Меж ресницами блестит
Пламя сонное очей;
Ночи темныя темней,
Заплетенные косой
Кудри черной полосой
Обвились кругом чела;
Грудь как свежий снег бела;
На воздушный, тонкий стан
Брошен легкий сарафан;
Губки алые горят;
Руки белые лежат
На трепещущих грудях;
Сжаты в легких сапожках
Ножки – чудо красотой.
Видом прелести такой
Отуманен, распален,
Неподвижно смотрит он;
Неподвижно спит она.
Что ж разрушит силу сна?
Вот, чтоб душу насладить,
Чтоб хоть мало утолить
Жадность пламенных очей,
На колени ставши, к ней
Он приблизился лицом:
Распалительным огнем
Жарко рдеющих ланит
И дыханьем уст облит,
Он души не удержал
И ее поцеловал.
Вмиг проснулася она;
И за нею вмиг от сна
Поднялося все кругом:
Царь, царица, царский дом;
Снова говор, крик, возня;
Все как было; словно дня
Не прошло с тех пор, как в сон
Весь тот край был погружен.
Царь на лестницу идет;
Нагулявшися, ведет
Он царицу в их покой;
Сзади свита вся толпой;
Стражи ружьями стучат;
Мухи стаями летят;
Приворотный лает пес;
На конюшне свой овес
Доедает добрый конь;
Повар дует на огонь,
И, треща, огонь горит,
И струею дым бежит;
Всё бывалое – один
Небывалый царский сын.
Он с царевной наконец
Сходит сверху; мать, отец
Принялись их обнимать.
Что ж осталось досказать?
Свадьба, пир, и я там был
И вино на свадьбе пил;
По усам вино бежало,
В рот же капли не попало.

Стихотворение «Спящая царевна» было написано В. А. Жуковским 26 августа – 12 сентября 1831 г. и впервые напечатано в январе следующего года, в журнале «Европеец». Источником сказки послужили литературные обработки немецких и французских сказок. Немецкую сказку со схожим сюжетом под заглавием «Шиповник» опубликовали братья Гримм (Жуковский сделал её русский перевод). Французский вариант сказки – «Красавица, спящая в лесу» – литературно обработал французский писатель Шарль Перро в своем известном сборнике «Волшебные сказки». Жуковский объединил оба варианта и переложил их четырехстопным хореем с одними мужскими парными рифмами, то есть стихом, почти тождественным стиху пушкинских сказок «О царе Салтане», «О мертвой царевне», «О золотом петушке», где, однако, мужские парные рифмы чередуются с женскими. Жуковский внёс в сказку некоторые русские народные черты.

Жуковский

Сказка "Спящая царевна" - аналог сказки " " Шарля Перро и немецкой народной сказки " ", записанной братьями Гримм, с небольшими отличиями.

Давным-давно, в одном царстве жили-были царь и царица. Они очень сильно хотели ребеночка, но у них не получалось. И вот, однажды, опечаленная царица сидела возле ручейка и внезапно из него выполз рак и предсказал царице, что в скором времени у нее родится прекрасная дочка. Царевна сразу поняла, что этот рак был волшебным (царица была очень умной и знала, что обычные раки не только не умеют предсказывать будущее, но и даже говорить не умеют, а этот умел.) Она отблагодарила волшебного рака от души.

Вскоре, как и предсказывал рак, у царицы родилась дочка. Счастливые родители устроили пир во всем царстве и пригласили на него 11 волшебниц, которые жили в этом царстве. Всего их было 12, но одна из них была очень злой, да и к тому же у царя с царицой было всего 11 роскошных золотых блюд. 12е кто-то когда-то выкрал, поэтому самую злую волшебницу решили не приглашать на пир.

Во время празднования, каждая из 11 волшебниц высказывала свое желание для девочки и каждое должно было сбыться. Когда очередь подошла до 11й волшебницы, внезапно зашла 12я, самая злая волшебница. Она была обижена на то, что ее не пригласили на пир и за это предсказала маленькой царевне, что когда ей исполнится 15 лет, она уколется веретеном и умрет. Все очень сильно испугались, но последняя волшебница, которая еще не высказала свое пожелание смогла смягчить злое предсказание и заменить смерть на 300 летний сон.

Царь выгнал всех прях из царства, ввел веретено в список запрещенных в царстве предметов, оберегая свою дочь от укола. Но, чему быть - того не миновать. Когда царевне исполнилось 15 лет, она гуляла по царскому дворцу и вдруг увидела лестницу наверх, которую раньше никогда не видела. Она поднялась по ней и увидела старушку, которая пряла. И предсказание исполнилось - царевна укололась веретеном и уснула. А вместе с ней все царство погрузилось в сон, даже животные.

Со временем, царство заросло терновником и другими колючими кустами. Прошло 100 лет. Легенда о спящей царевне передавалась из уст в уста и многие отправлялись спасти ее, но никто не возвращался из заколдованного царства, окруженного непроходимыми колючими растениями.

Прошло еще 200 лет. Однажды молодой королевич путешествовал в окрестностях заколдованного царства и увидел великолепный дворец в зарослях кустарника и деревьев. От старика он узнал, что в этом дворце спит заколдованная царевна и молодому парню суждено разбудить ее через 300 лет. Царевич тут же отправился в замок и колючие кусты терновника тут же превращались в цветущие розы и расступались перед ним, открывая дорогу.

Так царевич добрался до дворца, поднялся по лестнице, нашел прекрасную спящую царевну, не удержался и поцеловал ее. Спящая царевна тут же проснулась, а вместе с ней и все царство. Царевич вывел царевну из дворца и вскоре они поженились.

d6c651ddcd97183b2e40bc464231c9620">

d6c651ddcd97183b2e40bc464231c962

Иллюстрации: Рут Сандерсон

Жил-был добрый царь Матвей;

Жил с царицею своей
Он в согласье много лет;
А детей все нет как нет.

Раз царица на лугу,
На зеленом берегу
Ручейка была одна;
Горько плакала она.

Вдруг, глядит, ползет к ней рак;
Он сказал царице так:
«Мне тебя, царица, жаль;
Но забудь свою печаль;

Понесешь ты в эту ночь:
У тебя родится дочь».
«Благодарствуй, добрый рак;
Не ждала тебя никак...»

Но уж рак уполз в ручей,
Не слыхав ее речей.
Он, конечно, был пророк;
Что сказал - сбылося в срок:

Дочь царица родила.
Дочь прекрасна так была,
Что ни в сказке рассказать,
Ни пером не описать.

Вот царем Матвеем пир
Знатный дан на целый мир;
И на пир веселый тот
Царь одиннадцать зовет

Чародеек молодых;
Было ж всех двенадцать их;
Но двенадцатой одной,
Хромоногой, старой, злой,

Царь на праздник не позвал.
Отчего ж так оплошал
Наш разумный царь Матвей?
Было то обидно ей.

Так, но есть причина тут:
У царя двенадцать блюд
Драгоценных, золотых
Было в царских кладовых;

Приготовили обед;
А двенадцатого нет
(Кем украдено оно,
Знать об этом не дано).

«Что ж тут делать? - царь сказал. -
Так и быть!» И не послал
Он на пир старухи звать.
Собралися пировать

Гости, званные царем;
Пили, ели, а потом,
Хлебосольного царя
За прием благодаря,

Стали дочь его дарить:
«Будешь в золоте ходить;
Будешь чудо красоты;
Будешь всем на радость ты

Благонравна и тиха;
Дам красавца жениха
Я тебе, мое дитя;
Жизнь твоя пройдет шутя



Меж знакомых и родных...»
Словом, десять молодых
Чародеек, одарив
Так дитя наперерыв,

Удалились; в свой черед
И последняя идет;
Но еще она сказать
Не успела слова - глядь!

А незваная стоит
Над царевной и ворчит:
«На пиру я не была,
Но подарок принесла:

На шестнадцатом году
Повстречаешь ты беду;
В этом возрасте своем
Руку ты веретеном

Оцарапаешь, мой свет,
И умрешь во цвете лет!»
Проворчавши так, тотчас
Ведьма скрылася из глаз;

Но оставшаяся там
Речь домолвила: «Не дам
Без пути ругаться ей
Над царевною моей;

Будет то не смерть, а сон;
Триста лет продлится он;
Срок назначенный пройдет,
И царевна оживет;

Будет долго в свете жить;
Будут внуки веселить
Вместе с нею мать, отца
До земного их конца».

Скрылась гостья. Царь грустит;
Он не ест, не пьет, не спит:
Как от смерти дочь спасти?
И, беду чтоб отвести,

Он дает такой указ:
«Запрещается от нас
В нашем царстве сеять лен,
Прясть, сучить, чтоб веретен

Духу не было в домах;
Чтоб скорей как можно прях
Всех из царства выслать вон».
Царь, издав такой закон,

Начал пить, и есть, и спать,
Начал жить да поживать,
Как дотоле, без забот.
Дни проходят; дочь растет;

Расцвела, как майский цвет;

Вот уж ей пятнадцать лет...
Что-то, что-то будет с ней!
Раз с царицею своей

Царь отправился гулять;
Но с собой царевну взять
Не случилось им; она
Вдруг соскучилась одна

В душной горнице сидеть
И на свет в окно глядеть.
«Дай, - сказала наконец, -
Осмотрю я наш дворец».

По дворцу она пошла:
Пышных комнат нет числа;
Всем любуется она;
Вот, глядит, отворена



Дверь в покой; в покое том
Вьется лестница винтом
Вкруг столба; по ступеням
Всходит вверх и видит - там

Старушоночка сидит;
Гребень под носом торчит;
Старушоночка прядет
И за пряжею поет:

«Веретенце, не ленись;
Пряжа тонкая, не рвись;
Скоро будет в добрый час
Гостья жданная у нас».

Гостья жданная вошла;
Пряха молча подала
В руки ей веретено;
Та взяла, и вмиг оно



Укололо руку ей...
Все исчезло из очей;
На нее находит сон;
Вместе с ней объемлет он

Весь огромный царский дом;
Все утихнуло кругом;
Возвращаясь во дворец,
На крыльце ее отец

Пошатнулся, и зевнул,
И с царицею заснул;
Свита вся за ними спит;
Стража царская стоит

Под ружьем в глубоком сне,
И на спящем спит коне
Перед ней хорунжий сам;
Неподвижно по стенам

Мухи сонные сидят;
У ворот собаки спят;
В стойлах, головы склонив,
Пышны гривы опустив,

Кони корму не едят,
Кони сном глубоким спят;
Повар спит перед огнем;
И огонь, объятый сном,

Не пылает, не горит,
Сонным пламенем стоит;
И не тронется над ним,
Свившись клубом, сонный дым;

И окрестность со дворцом
Вся объята мертвым сном;
И покрыл окрестность бор;
Из терновника забор

Дикий бор тот окружил;
Он навек загородил
К дому царскому пути:
Долго, долго не найти

Никому туда следа -
И приблизиться беда!
Птица там не пролетит,
Близко зверь не пробежит,



Даже облака небес
На дремучий, темный лес
Не навеет ветерок.
Вот уж полный век протек;

Словно не жил царь Матвей -
Так из памяти людей
Он изгладился давно;
Знали только то одно,

Что средь бора дом стоит,
Что царевна в доме спит,
Что проспать ей триста лет,
Что теперь к ней следу нет.

Много было смельчаков
(По сказанью стариков),
В лес брались они сходить,
Чтоб царевну разбудить;

Даже бились об заклад
И ходили - но назад
Не пришел никто. С тех пор
В неприступный, страшный бор

Ни старик, ни молодой
За царевной ни ногой.
Время ж все текло, текло;
Вот и триста лет прошло.

Что ж случилося? В один
День весенний царский сын,
Забавляясь ловлей, там
По долинам, по полям

С свитой ловчих разъезжал.
Вот от свиты он отстал;
И у бора вдруг один
Очутился царский сын.

Бор, он видит, темен, дик.
С ним встречается старик.
С стариком он в разговор:
«Расскажи про этот бор

Мне, старинушка честной!»
Покачавши головой,
Все старик тут рассказал,
Что от дедов он слыхал

О чудесном боре том:
Как богатый царский дом
В нем давным-давно стоит,
Как царевна в доме спит,



Как ее чудесен сон,
Как три века длится он,
Как во сне царевна ждет,
Что спаситель к ней придет;

Как опасны в лес пути,
Как пыталася дойти
До царевны молодежь,
Как со всяким то ж да то ж

Приключалось: попадал
В лес, да там и погибал.
Был детина удалой
Царский сын; от сказки той

Вспыхнул он, как от огня;
Шпоры втиснул он в коня;
Прянул конь от острых шпор
И стрелой помчался в бор,

И в одно мгновенье там.
Что ж явилося очам
Сына царского? Забор,
Ограждавший темный бор,

Не терновник уж густой,
Но кустарник молодой;
Блещут розы по кустам;
Перед витязем он сам

Расступился, как живой;
В лес въезжает витязь мой:
Всё свежо, красно пред ним;
По цветочкам молодым

Пляшут, блещут мотыльки;
Светлой змейкой ручейки
Вьются, пенятся, журчат;
Птицы прыгают, шумят

В густоте ветвей живых;
Лес душист, прохладен, тих,
И ничто не страшно в нем.
Едет гладким он путем

Час, другой; вот наконец
Перед ним стоит дворец,
Зданье - чудо старины;
Ворота отворены;

В ворота въезжает он;
На дворе встречает он
Тьму людей, и каждый спит:
Тот как вкопанный сидит;

Тот не двигаясь идет;
Тот стоит, раскрывши рот,
Сном пресекся разговор,
И в устах молчит с тех пор

Недоконченная речь;
Тот, вздремав, когда-то лечь
Собрался, но не успел:
Сон волшебный овладел

Прежде сна простого им;
И, три века недвижим,
Не стоит он, не лежит
И, упасть готовый, спит.

Изумлен и поражен
Царский сын. Проходит он
Между сонными к дворцу;
Приближается к крыльцу:

По широким ступеням
Хочет вверх идти; но там
На ступенях царь лежит
И с царицей вместе спит.

Путь наверх загорожен.
«Как же быть? - подумал он. -
Где пробраться во дворец?»
Но решился наконец,

И, молитву сотворя,
Он шагнул через царя.
Весь дворец обходит он;
Пышно все, но всюду сон,

Гробовая тишина.
Вдруг глядит: отворена
Дверь в покой; в покое том
Вьется лестница винтом

Вкруг столба; по ступеням
Он взошел. И что же там?
Вся душа его кипит,
Перед ним царевна спит.

Как дитя, лежит она,
Распылалася от сна;
Молод цвет ее ланит,
Меж ресницами блестит

Пламя сонное очей;
Ночи темныя темней,
Заплетенные косой
Кудри черной полосой

Обвились кругом чела;

Грудь как свежий снег бела;
На воздушный, тонкий стан
Брошен легкий сарафан;

Губки алые горят;
Руки белые лежат
На трепещущих грудях;
Сжаты в легких сапожках

Ножки - чудо красотой.
Видом прелести такой
Отуманен, распален,
Неподвижно смотрит он;

Неподвижно спит она.
Что ж разрушит силу сна?
Вот, чтоб душу насладить,
Чтоб хоть мало утолить

Жадность пламенных очей,
На колени ставши, к ней
Он приблизился лицом:
Распалительным огнем



Жарко рдеющих ланит
И дыханьем уст облит,
Он души не удержал
И ее поцеловал.

Вмиг проснулася она;
И за нею вмиг от сна
Поднялося все кругом:
Царь, царица, царский дом;

Снова говор, крик, возня;
Все как было; словно дня
Не прошло с тех пор, как в сон
Весь тот край был погружен.

Царь на лестницу идет;
Нагулявшися, ведет
Он царицу в их покой;
Сзади свита вся толпой;

Стражи ружьями стучат;
Мухи стаями летят;
Приворотный лает пес;
На конюшне свой овес

Доедает добрый конь;
Повар дует на огонь,
И, треща, огонь горит,
И струею дым бежит;

Всё бывалое - один
Небывалый царский сын.
Он с царевной наконец
Сходит сверху; мать, отец



Принялись их обнимать.
Что ж осталось досказать?
Свадьба, пир, и я там был
И вино на свадьбе пил;

По усам вино бежало,
В рот же капли не попало.

d6c651ddcd97183b2e40bc464231c9620">

Жил-был добрый царь Матвей;

Жил с царицею своей

Он в согласье много лет;

А детей все нет как нет.

Раз царица на лугу,

На зеленом берегу

Ручейка была одна;

Горько плакала она.

Вдруг, глядит, ползет к ней рак;

Он сказал царице так:

"Мне тебя, царица, жаль;

Но забудь свою печаль;

Понесешь ты в эту ночь:

У тебя родится дочь".

"Благодарствуй, добрый рак;

Не ждала тебя никак..."

Но уж рак уполз в ручей,

Не слыхав ее речей.

Он, конечно, был пророк;

Что сказал - сбылося в срок:

Дочь царица родила.

Дочь прекрасна так была,

Что ни в сказке рассказать,

Ни пером не описать.

Вот царем Матвеем пир

Знатный дан на целый мир;

И на пир веселый тот

Царь одиннадцать зовет

Чародеек молодых;

Было ж всех двенадцать их;

Но двенадцатой одной,

Хромоногой, старой, злой,

Царь на праздник не позвал.

Отчего ж так оплошал

Наш разумный царь Матвей?

Было то обидно ей.

Так, но есть причина тут:

У царя двенадцать блюд

Драгоценных, золотых

Было в царских кладовых;

Приготовили обед;

А двенадцатого нет

(Кем украдено оно,

Знать об этом не дано).

"Что ж тут делать? - царь сказал. -

Так и быть!" И не послал

Он на пир старухи звать.

Собралися пировать

Гости, званные царем;

Пили, ели, а потом,

Хлебосольного царя

За прием благодаря,

Стали дочь его дарить:

"Будешь в золоте ходить;

Будешь чудо красоты;

Будешь всем на радость ты

Благонравна и тиха;

Дам красавца жениха

Я тебе, мое дитя;

Жизнь твоя пройдет шутя

Меж знакомых и родных..."

Словом, десять молодых

Чародеек, одарив

Так дитя наперерыв,

Удалились; в свой черед

И последняя идет;

Но еще она сказать

Не успела слова - глядь!

А незваная стоит

Над царевной и ворчит:

"На пиру я не была,

Но подарок принесла:

На шестнадцатом году

Повстречаешь ты беду;

В этом возрасте своем

Руку ты веретеном

Оцарапаешь, мой свет,

И умрешь во цвете лет!"

Проворчавши так, тотчас

Ведьма скрылася из глаз;

Но оставшаяся там

Речь домолвила: "Не дам

Без пути ругаться ей

Над царевною моей;

Будет то не смерть, а сон;

Триста лет продлится он;

Срок назначенный пройдет,

И царевна оживет;

Будет долго в свете жить;

Будут внуки веселить

Вместе с нею мать, отца

До земного их конца".

Скрылась гостья. Царь грустит;

Он не ест, не пьет, не спит:

Как от смерти дочь спасти?

И, беду чтоб отвести,

Он дает такой указ:

"Запрещается от нас

В нашем царстве сеять лен,

Прясть, сучить, чтоб веретен

Духу не было в домах;

Чтоб скорей как можно прях

Всех из царства выслать вон".

Царь, издав такой закон,

Начал пить, и есть, и спать,

Начал жить да поживать,

Как дотоле, без забот.

Дни проходят; дочь растет;

Расцвела, как майский цвет;

Вот уж ей пятнадцать лет...

Что-то, что-то будет с ней!

Раз с царицею своей

Царь отправился гулять;

Но с собой царевну взять

Не случилось им; она

Вдруг соскучилась одна

В душной горнице сидеть

И на свет в окно глядеть.

"Дай, - сказала наконец, -

Осмотрю я наш дворец".

По дворцу она пошла:

Пышных комнат нет числа;

Всем любуется она;

Вот, глядит, отворена

Дверь в покой; в покое том

Вьется лестница винтом

Вкруг столба; по ступеням

Всходит вверх и видит - там

Старушоночка сидит;

Гребень под носом торчит;

Старушоночка прядет

И за пряжею поет:

"Веретенце, не ленись;

Пряжа тонкая, не рвись;

Скоро будет в добрый час

Гостья жданная у нас".

Гостья жданная вошла;

Пряха молча подала

В руки ей веретено;

Та взяла, и вмиг оно

Укололо руку ей...

Все исчезло из очей;

На нее находит сон;

Вместе с ней объемлет он

Весь огромный царский дом;

Все утихнуло кругом;

Возвращаясь во дворец,

На крыльце ее отец

Пошатнулся, и зевнул,

И с царицею заснул;

Свита вся за ними спит;

Стража царская стоит

Под ружьем в глубоком сне,

И на спящем спит коне

Перед ней хорунжий сам;

Неподвижно по стенам

Мухи сонные сидят;

У ворот собаки спят;

В стойлах, головы склонив,

Пышны гривы опустив,

Кони корму не едят,

Кони сном глубоким спят;

Повар спит перед огнем;

И огонь, объятый сном,

Не пылает, не горит,

Сонным пламенем стоит;

И не тронется над ним,

Свившись клубом, сонный дым;

И окрестность со дворцом

Вся объята мертвым сном;

И покрыл окрестность бор;

Из терновника забор

Дикий бор тот окружил;

Он навек загородил

К дому царскому пути:

Долго, долго не найти

Никому туда следа -

И приблизиться беда!

Птица там не пролетит,

Близко зверь не пробежит,

Даже облака небес

На дремучий, темный лес

Не навеет ветерок.

Вот уж полный век протек;

Словно не жил царь Матвей -

Так из памяти людей

Он изгладился давно;

Знали только то одно,

Что средь бора дом стоит,

Что царевна в доме спит,

Что проспать ей триста лет,

Что теперь к ней следу нет.

Много было смельчаков

(По сказанью стариков),

В лес брались они сходить,

Чтоб царевну разбудить;

Даже бились об заклад

Его называют «прозеванным гением». А еще «человеком, широко известным в узких кругах». Мало кому из современных читателей знакомо это имя - Кржижановский Сигизмунд Доминикович. А между тем он сделал очень многое в таких сферах, как литература, драматургия, история, философия и теория театра.

Семья и юные годы

Родился будущий деятель культуры под Киевом 11 февраля 1887 года. По национальности был поляком, по религиозным убеждениям - католик. Отец его - Доминик Александрович, военный; выйдя на пенсию, вместе с семейством покинул Польшу и поселился в окрестностях матери городов русских. Дом купили за деньги, выделенные отставнику.

Доминик Александрович трудился бухгалтером, а его супруга Фабиана Станиславовна всецело посвятила себя детям. Серьезно увлекаясь музыкой и прекрасно играя на фортепиано, она дала им хорошее культурное образование. Кржижановский Сигизмунд был самым младшим из детей, имел четырех старших сестер.

Мальчик обожал свою мать, относился к ней очень трепетно и пытался унаследовать ее качества. В юношестве даже мечтал о карьере оперного певца и брал уроки пения. Но после окончания Киевской гимназии № 4 поступил в университет на юриста. Студенчество его проходило в шумном, пестром и многолюдном Киеве. Юноша подошел к вопросу образования серьезно - помимо знаний по юриспруденции, получал еще и знания по истории и филологии, посещая соответствующие лекции.

Еще будучи студентом, Кржижановский Сигизмунд начинает писать стихи. Также его перу того периода принадлежат путевые заметки, которые он делает, путешествуя по странам Европы.

Начало карьеры

Получив университетский диплом в 1913-м, молодой юрист пытается работать по специальности и поступает на службу к присяжному поверенному помощником. Но долго в этой сфере не удерживается. Уже спустя пять лет он бросает юриспруденцию и не возвращается к ней больше никогда. Возможно, причиной тому стала революция, повлекшая за собой хаос и задвинувшая закон в дальний угол. А может, Кржижановского просто манила культура…

Следующим этапом его карьеры стала работа лектором. Он выступает перед студентами консерватории, театрального института и других учебных заведений Киева, рассказывая им о музыке, литературе, истории театрального искусства и т. д. Лекции талантливого преподавателя пользуются огромным успехом у молодежи.

Пытается Кржижановский Сигизмунд реализовать себя и как писатель. Некоторые его вещи: стихотворение «Бригантина», рассказ «Якоби и якобы» - даже печатаются в журналах.

Москва

Молодость Кржижановского была омрачена чередой трагических событий. Один за другим умерли его родители, потом горячо любимая сестра Елена, а затем и дядя, с которым Сигизмунд очень дружил. И все это за каких-то два-три года.

Желая сменить обстановку, Кржижановский Сигизмунд Доминикович, биографиякоторого вообще была полна путешествий, переезжает в 22-м году в Москву. Здесь он устраивается в Камерный театр, преподает в его студии. Этот же театр стал единственным местом, где Кржижановскому удалось увидеть свою пьесу на подмостках. Называлась она «Человек, который был Четвергом». Пьеса написана по мотивам известного произведения Другие произведения драматурга до сцены, увы, так и не дошли.

Известность и тяготы

В столице СССР герой этой статьи вел активную деятельность. Он читал свои новеллы, очерки и другие произведения и достаточно быстро стал известным в кругах театралов и литераторов Москвы.

Но популярность Кржижановского материальных благ ему не принесла. Трудился он очень много, понимая, что под лежачий камень вода не течет. Время наступало тяжелое, заканчивался НЭП. То и дело в дверь стучался «доктор Шротт» (так писатель и его друзья называли голод). Очень исхудал и выглядел бледным в тот период Кржижановский Сигизмунд Доминикович. Фото конца 20-х годов красноречиво свидетельствуют о нищете, в которой жил литератор. Но он не сдавался и очень долго пытался зарабатывать тем, что любил больше всего, - писательством.

Попытки почти всегда оказывались бесполезными - печататься удавалось крайне редко, и хлеб приходилось добывать по-другому. Кржижановский трудился редактором в издательстве, готовил сценарии для рекламных роликов и даже полноценных фильмов, писал либретто для опер…

«Пушкинский» и «шекспировский» периоды

Одна из «подработок» Сигизмунда Доминиковича стала началом целого периода в его творчестве. Речь идет об инсценировке к опере «Евгений Онегин» Прокофьева.

Прикоснувшись к Пушкину, литератор долго не мог от него оторваться. Он писал теоретические статьи о творчестве великого русского поэта (например, «Искусство эпиграфа (Пушкин)»), трудился над «Словарем эпиграфов» и т. д.

А на экваторе 30-х пришел черед Шекспира. Подготовленное к первому тому собрания сочинений классика предисловие вдохновило Кржижановского на написание множества статей, посвященных автору бессмертного «Гамлета».

Кстати, в отличие от литературных произведений, публицистика Сигизмунда Доминиковича иногда печаталась. В частности в таких изданиях, как «Советское искусство», «Литературный критик» и т. д.

«Прозеванный гений»

Самый «плодовитый» период творчества Кржижановского - 20-30-е годы. За это время написана львиная доля произведений. Это пять повестей, шесть книг новелл, очерки, повести, пьесы, труды по истории и теории театра и т. д. Лишь немногие из них были изданы при жизни автора. Их буквально можно перечесть по пальцам. Что касается теории, то из всех работ увидела свет только «Поэтика заглавий». Она вышла отдельной брошюрой. А повесть «Возвращение Мюнхгаузена» уже готовилась к печати, но неожиданно автор получил от издательства отказ.

Кржижановский Сигизмунд, книги которого не выходили на широкую читательскую аудиторию, вынужден был писать в стол. Вот некоторые из них:

  • «Странствующее «Странно» (1924 г.).
  • «Коллекция секунд» (1925 г.).
  • «Клуб убийц букв» (1926 г.).
  • «Воспоминания о будущем» (1929 г.).
  • «Неукушенный локоть» (1940 г.).

А ведь речь не идет о каком-нибудь графомане! Современные литературные критики называют писателя гениальным, сравнивая его с классиками тех лет - Камю, Кафкой, Борхесом… Он писал на уровне европейской литературы первой половины 20-го столетия. Его произведения богаты аллюзиями, метатекстами, художественными трактовками идей великих философов и т. д. По типу большинство из них можно отнести к интеллектуальной прозе, а любимый жанр Кржижановского - притча.

Задаваясь вопросом, почему же издатели игнорировали мастера, литературоведы сегодня склоняются к тому, что он просто опережал время и был непонятен советской системе. А то, что не укладывалось в ее рамки, она приветствовать не могла. Сигизмунд Доминикович не писал в поддержку Советов, но не являлся и их противником. Он был как бы вне системы, над ней. И этим обеспечил себе забытье.

В 1939 году Кржижановский Сигизмунд стал членом Союза писателей СССР, но данный факт никак ему не поспособствовал в издательских делах.

Увлечения Кржижановского

Помимо увлечения литературой и театром, была у Сигизмунда Доминиковича еще одна, но пламенная страсть. Он обожал путешествия. Даже в самые голодные годы умудрялся вырваться куда-нибудь хоть на недельку. Поездки лечили его и вдохновляли.

Собираясь посетить новую страну, Кржижановский тщательно изучал ее историю, географию, культуру, чтобы потом сопоставить теорию с увиденным своими глазами. В путешествиях всегда оживлялся, а домой возвращался новым человеком.

Во время поездок познакомился с массой интересных и даже великих людей, среди которых, например, и с радостью принимавшие писателя в своих крымских владениях летом.

Кржижановский Сигизмунд Доминикович: личная жизнь писателя

Еще проживая в Киеве и читая лекции студентам, молодой Сигизмунд познакомился с женщиной, которая стала спутницей его жизни. Звали ее Анна Гавриловна Бовшек. Она была актрисой, училась у Станиславского. Вскоре после судьбоносного знакомства уехала в Москву, а Кржижановский, как известно, тоже со временем переехал в столицу СССР. Там их дружба продолжилась, постепенно превратившись в очень близкие отношения.

Правда, жили Сигизмунд и Анна порознь вплоть до самых последних Таким образом пытались сохранить романтику и берегли свою любовь от разрушительного быта.

Поддерживали друг друга во всем, вели нежную переписку, путешествовали вместе… Их отношения были полны тепла, уважения и дружбы.

Последние годы жизни

Начиная с 1940 года Кржижановский уже практически не писал художественных произведений. Хотя работал по прежнему много. Во время войны Москву не покинул, считая, что писатель должен оставаться там, где находится его тема. Этим периодом датируется множество очерков, посвященных столице и войне.

Они, как и раньше, не издавались. На жизнь Сигизмунд Доминикович зарабатывал переводами.

Последние годы его жизни были омрачены тяжелыми заболеваниями. В своих воспоминаниях Анна Бовшек пишет о гипертонии и малокровии. Результатом недуга стало повреждение части мозга, отвечающей за память. И Кржижановский забыл алфавит. Он мог писать, а читать - нет. И это была настоящая трагедия для человека, не представлявшего себя без книг.

Остаток жизни проходил в бедности и болях. Став совсем беспомощным, Сигизмунд Доминикович переехал к жене в ее маленькую квартирку. Умер он 28 декабря 1950 года.

Наследие

У Кржижановского не было детей. Не оставил он после себя и могилы, точнее, ее местонахождение неизвестно. А вот творческое наследие гения сохранилось… И все благодаря стараниям любящей женщины, которая бережно собирала листочки, исписанные родным почерком.

Она очень рисковала во времена репрессий, храня рукописи у себя дома. Но ни одна из них не пострадала.

Как и сам автор, его жена не дождалась публикации произведений. Только в конце восьмидесятых читатели познакомились с писателем по имени Кржижановский Сигизмунд Доминикович. Собрание сочинений жеего в шести томах на русском языке печаталось с 2001 по 2012 год. Сюда вошло практически все, что было написано автором: и проза, и драматургические произведения, и теория, и даже некоторые письма.

Кржижановский Сигизмунд Доминикович, интересные факты о котором приведены в этой статье, был необычным человеком. Современники не оценили его, да и сегодня творчество «прозеванного гения» массовым не назовешь. Но тем, кто по-настоящему любит литературу и театр, оно обязательно придется по душе.

Биография

Кржижановский окончил юридический факультет , параллельно посещая лекции на историко-филологическом факультете. В - читал лекции по психологии творчества, истории и теории театра, литературы, музыки. В конце 1910-х - середине 1920-х напечатал два произведения (рассказ «Якоби и якобы» и повесть в очерках «Штемпель:Москва», 1925) в журналах «Зори», «Неделя искусства, литературы и театра». Приехав в 1922 в , преподавал в студии Камерного театра и в дальнейшем работал в нём. В Камерном театре в декабре 1923 состоялась премьера единственной дошедшей до сцены пьесы Кржижановского - «Человек, который был Четвергом» (подзаголовок: «по схеме , драматическая переработка его одноимённого романа). В дальнейщем неоднократно выступал как («Праздник Святого Йоргена», 1930; , в титрах не указан) и оперный . В 1925-31 сотрудничал в подготовке энциклопедических изданий. В середине 20-х годов активно участвовал в деятельности Государственной академии художественных наук. В 1939 стал членом . В период 20-х - 40-х годов публиковал многочисленные статьи по истории и теории литературы и театра в газете «Советское искусство», журналах , «Интернациональная литература» и других. Из теоретических работ отдельной брошюрой была лишь издана «Поэтика заглавий» (1931). Четырежды Кржижановский безуспешно пытался издать сборники новелл и повестей и несколько раз, также безуспешно, предпринмал попытки поставить свои пьесы.

Широкая публикация текстов Кржижановского началась только с .

Творчество

Сочинения

  • Кржижановский - преимущественно автор пропрозаических произведений малой и средней формы.

Повести

  • Клуб убийц букв.
  • Возвращение Мюнхгаузена.
  • Материалы к биографии Горгиса Катафалаки.
  • Воспоминания о будущем (1929, опубликована в 1989).

Сборники рассказов

Сорники миниатюр и новелл (например, «Автобиография трупа», 1927, опубл в 1989).

  • Сказки для вундеркиндов
  • Чем люди мертвы
  • Чужая тема
  • Неукушенный локоть
  • Мал мала меньше
  • Сборник рассказов 1920-40 годов

Очерки

  • Штемпель:Москва (1925; повесть или эссе).
  • 2000 (К вопросу о переименовании улиц).
  • Коллекция секунд.
  • Московские вывески.
  • Салыр-гюль (узбекистанские импрессии).
  • Хорошее море (выделено из «Сборника рассказов 1920-40 годов» редактором В. Перельмутером)
  • Москва в первый год войны (физиологические очерки).

Пьесы

  • Человек, который был Четвергом (по схеме Честертона). (Драматическая переработка одноимённого романа .)

Киносценарии

Кржижановский писал киносценарии к фильмам:

  • «Праздник Святого Йоргена» (1930).
  • (в титрах не указан).

Статьи о литературе и театре

  • Поэтика заглавий.
  • Философема о театре.
  • Страны, которых нет.
  • Фрагменты о Шекспире.
  • Искусство эпиграфа (Пушкин).
  • Драматургические приемы Бернарда Шоу.

Другое

  • Записные тетради

Характер творчества

  • По мастерству и культурному бэкграунду интеллектальная проза Кржижановского находилось на уровне современной ему европейской и мировой литературы. Критики и исследователи сравнивают его с , .
  • Характерные для Кржижановского : философская , .
  • Художественный метод Кржижановского - создание метатекста ( из различных текстов), строящегося на , на реинтерпретации (переосмыслении) в новом контексте образов, идей, устойчивых мифологем мировой культуры.
  • Хорошо зная и , философию , и других философов Нового времени, Кржижановский художественно обыгрывает их идеи.
  • Большое влияние на творчество Кржижановского оказали , и в своих произведениях он также обыгрывает и их сюжетные линии и образы.
  • Кржижановский высоко ценил произведения и .
  • Важнейшие темы и образы: память, игра, город, книга, слово.
  • Не входя ни в одну художественную группу, Кржижановский считал, что его метод ближе всего к (по карйней мере, к имажинистскому лозунгу развития образности и ).
  • Теоретические работы Кржижановского по истории, теории и философии литературы и театра и психологии творчества органически связаны с его художественным творчеством. И там, и там писатель постоянно рефлексирует на темы мировой культуры и философии.
  • В теоретических работах и художественных текстах типа Кржижановский использует образы и идеи мировой культуры для осмысления современной ему дествительности, в том числе советской.

Библиография

  • Воспоминания о будущем: Избранное из неизданного / Сост. и комм. В.Перельмутера. - М.: Московский рабочий, 1989. - 455 с.
  • Возвращение Мюнхгаузена / Сост. и комм. В.Перельмутера. - Л.: Художественная литература. Ленинградское отделение, 1990. - 576 с. ISBN 5-280-02351-5.
  • Сказки для вундеркиндов / Сост. и комм. В.Перельмутера. - М.: Советский писатель, 1991. - 704 с. ISBN 5-265-01753-4.
  • «Страны, которых нет»: Статьи о литературе и театре. Записные тетради / Сост., предисловие, прим. В. Перельмутера. - М.: «Радикс». 1994. - 156 стр.
  • Боковая ветка: Рассказы, повести / Редактор-составитель М. Латышев. - М.: Изд. центр «Терра», 1994 г. - 572, с. ISBN 5-85255-359-X.
  • Сказки для вундеркиндов / Сост. и комм. В.Перельмутера. - СПб.: Гудьял-Пресс, 2000 г. - 560 с. ISBN 5-8026-0071-3.
  • Собрание сочинений в 5-ти тт. / Сост., предисл. и комм. В.Перельмутера. - СПб.: Симпозиум, 2001-2006. ISBN 5-89091-131-7 .
    • Т. 1. Сказки для вундеркиндов. Странствующее «Странно». Чужая тема. Штемпель: Москва. - 2001. - 688 с. ISBN 5-89091-132-5 .
    • Т. 2. Клуб убийц букв. Возвращение Мюнхгаузена. Материалы к биографии Горгиса Катафалаки. Воспоминания о будущем. Чем люди мертвы. - 2001. - 704 с. ISBN 5-89091-133-3 .
    • Т. 3. Неукушенный локоть. Мал мала меньше. Рассказы 1920-1940-х годов. Салыр-гюль. Хорошее море. Москва в первый год войны. - 2003. - 673 с. ISBN 5-89091-134-1 .
    • Т. 4. Поэтика заглавий. Философема о театре. Страны, которых нет. Фрагменты о Шекспире. Искусство эпиграфа [Пушкин]. Драматургические приёмы Бернарда Шоу. - 2006. - 848 с. ISBN 5-89091-135-X .