http://www.henrymiller.info/ Произведения на сайте Lib.ru

Генри Валентайн Миллер (англ. Henry Valentine Miller ; 26 декабря , Манхэттен , Нью-Йорк , США - 6 июня ) - американский писатель и художник . Его жизнь легла в основу его же скандальных для того времени интеллектуально-эротических романов о мире после Первой мировой и о судьбе писателя в этом мире. Самыми знаменитыми работами Миллера являются романы «Тропик Рака », «Тропик Козерога » и «Чёрная весна», составившие автобиографическую трилогию. «Сексус» (1949), «Плексус» (1953), «Нексус» (1960) - это вторая трилогия Генри Миллера, названная «Благостное распятие» (в некоторых изданиях «Роза распятия»).

Биография

Ранние годы

Джун Эдит Смит

Между тем брак Миллера трещал по швам. В конце лета 1924 года Генри знакомится с Джун Эдит Смит , которая позже стала его второй женой и «энергетическим соавтором» всего, что он написал. Джун совершенно изменила его жизнь.

Вторая жена Миллера - Джун Эдит Смит

Она настояла на том, чтобы Миллер бросил работу «от звонка до звонка» и всецело посвятил себя литературе.

Генри и Джун были частыми посетителями чайных, где велись дискуссии о психоанализе , сексуальной свободе и входившем в моду гомосексуализме . В 1926 году у Джун начинается роман с Джин Кронски, известной в богемных кругах под именем Мары. Мара поселяется у Миллеров. Генри был консервативен в вопросах секса и с трудом переносил происходившее. В итоге, Мара и Джун тайком уезжают в Париж . Миллер брал у Мары уроки живописи и, оставшись один, начал писать картины. В Нью-Йорк Джун вернулась без Мары и вновь преобразила жизнь Генри. У неё появился богатый поклонник, согласившийся финансировать книги Миллера, которые Джун выдала за свои. Генри пишет свою первую книгу «Молох», отдавая соавторство Джун. На заработанные деньги Миллеры уезжают в Квебек и Монреаль . По возвращении в Нью-Йорк в 1929 году Миллер начинает писать роман «Одуревший петух», и по настоянию Джун, отправляется заканчивать его в Париже.

Парижский период

Первое время в Париже Миллер жил в дорогих отелях. Однако деньги быстро таяли, писатель пытался найти источник дохода, но тщетно. Когда Миллеру стало нечем платить за отели, он был вынужден провести несколько ночей в офисе директора одного из кинотеатров в обществе торговца жемчугом Нанавати (Нонентити в «Тропике Рака »). Постепенно Генри начал обрастать знакомыми. Австрийский писатель Альфред Перле стал одним из ближайших друзей Миллера до конца жизни. Летом 1931 года Генри приютил у себя на Вилле Сера писатель Майкл Френкель. Ненадолго приезжала Джун, но в то время она тоже была без денег.

Миллер каждый день подолгу гуляет по Парижу. В дальнейшем, эти прогулки превратятся в великолепные зарисовки Парижа, которыми так богат «Тропик Рака».

С отъездом Джун Миллер получил возможность погрузиться в написание новой вещи - будущего «Тропика рака», первой книги предполагавшейся трилогии, куда должны были войти «Тропик Козерога » и «Черная весна», первоначально имевшая название «Бог». В ходе работы над романом, Миллер использует материал из ранее неизданных работ «Одуревший петух» и «Молох». «Тропик Рака» выходит в свет в 1934 году.

Анаис Нин

Через год после сорокалетнего юбилея писателя происходит событие, положившее начало разрыву между Миллером и Джун, - знакомство первого с экзотической Анаис Нин , дочерью испанского композитора Хоакина Нин-и-Кастельяноса и датской певицы Розы Кульмель.

Анаис Нин

Знакомством друг с другом Миллер и Анаис обязаны своему общему приятелю Ричарду Осборну, показавшему Анаис готовые части «Тропика Рака».

Джун курсировала между Нью-Йорком и Парижем и пыталась убедить Миллера вернуться в Америку. Но Генри отказывался. В это время Миллеру приходилось работать репетитором в лицее в Дижоне . Вместо платы он получал право на бесплатное проживание в пансионе. Началом романа Генри и Анаис стала их переписка в дижонский период. В ней обнаружилась их общая тяга к «духовному эксгибиционизму ». Миллер жаловался Нин на вульгарность Джун, которая всегда оставалась для него девушкой «пролетарского происхождения». Анаис знакомит его с произведениями Дэвида Лоуренса (не путать с другим английским писателем Лоуренсом Дарреллом , с которым Миллер также знакомится в Париже, и ставшим его другом до конца жизни), знакомит его с психоанализом в целом и с известными психоаналитиками. Она издаёт миллеровский роман «Тропик Рака» на деньги известного австрийского психоаналитика Отто Ранка . Под её влиянием Миллер стал постоянно делать записи того, что он мог вспомнить о своем детстве. Все это легло в основу его литературного автопортрета - «Черной весны». Объединял их также и общий интерес к астрологии .

К концу года Миллер окончательно прекратил отношения с Джун, что стало для неё настоящей трагедией. Состояние Анаис избавило Генри от материальных проблем, и в 1932 году он полностью посвятил себя работе над «Тропиком Рака». Роман вышел в свет в 1934 году с предисловием Анаис Нин.

Биг-Сур

Здесь Миллер написал много картин, а также автобиографический роман «Биг-Сур и Апельсины Иеронима Босха » (1957), где подробно рассказал, в том числе, о своём пребывании в Биг-Суре и о встречах с творческими людьми, населявшими или посещавшими это место. Сейчас в Биг-Суре расположен дом-музей писателя.

Творчество

  • Moloch or, This Gentile World , написан в 1927, не публиковался до 1992 (by the Estate of Henry Miller). ISBN 0-8021-3372-X
  • Crazy Cock , написан 1928-1930, не публиковался до 1960. ISBN 0-8021-1412-1
  • Тропик Рака (Tropic of Cancer) , Париж: Obelisk Press, 1934.
  • What Are You Going to Do about Alf? , Париж: Издан на средства автора, 1935.
  • Aller Retour New York , Париж: Obelisk Press, 1935.
  • Черная весна (Black Spring) , Париж: Obelisk Press, 1936. ISBN 0-8021-3182-4
  • Max and the White Phagocytes , Париж: Obelisk Press, 1938.
  • Тропик Козерога (Tropic of Capricorn) , Париж: Obelisk Press, 1939. ISBN 0-8021-5182-5
  • Henry Miller’s Hamlet Letters, Vol. I , with Michael Fraenkel, Santurce, Puerto Rico: Carrefour, 1939. ISBN 0-8095-4058-4
    • Vol. II , with Michael Fraenkel, New York: Carrefour, 1941.
    • Vol. I complete New York: Carrefour, 1943.
  • The Cosmological Eye , Нью-Йорк: New Directions, 1939. ISBN 0-8112-0110-4
  • The World of Sex , Чикаго: Ben Abramson, Argus Book Shop, 1940.
    • Oneworld Classics 2007 ISBN 978-1-84749-035-3
  • Под крышами Парижа (Under the Roofs of Paris) (изначально опубликован как Opus Pistorum), Нью-Йорк: Grove Press, 1941.
  • Колосс Маруссийский (The Colossus of Maroussi) , Сан-Франциско: Colt Press, 1941. ISBN 0-8112-0109-0
  • Мудрость сердца (The Wisdom of the Heart) , Нью-Йорк: New Directions, 1941. ISBN 0-8112-0116-3
  • Sunday after the War , Нью-Йорк: New Directions, 1944.
  • Semblance of a Devoted Past , Berkeley, Calif.: Bern Porter, 1944.
  • The Plight of the Creative Artist in the United States of America , Houlton, Me.: Bern Porter, 1944.
  • Echolalia , Berkeley, Calif.: Bern Porter, 1945.
  • Henry Miller Miscellanea , San Mateo, Calif.: Bern Porter, 1945.
  • Why Abstract? , with Hilaire Hiller and William Saroyan, New York: New Directions, 1945. ISBN 0-8383-1837-1
  • Аэрокондиционированный кошмар (The Air-Conditioned Nightmare) , New York: New Directions, 1945. ISBN 0-8112-0106-6
  • Maurizius Forever , San Francisco: Colt Press, 1946.
  • Вспоминать, чтобы помнить (Remember to Remember) , Нью-Йорк: New Directions, 1947. ISBN 0-8112-0321-2
  • Into the Night Life , неофициальная публикация, 1947
  • Улыбка у подножия лестницы (The Smile at the Foot of the Ladder) , Нью-Йорк: Duell, Sloan and Pearce, 1948.
  • Сексус (Sexus) (Book One of The Rosy Crucifixion) , Париж: Obelisk Press, 1949. ISBN 0-87529-173-2
  • The Waters Reglitterized , San Jose, Calif.: John Kidis, 1950. ISBN 0-912264-71-3
  • Книги в моей жизни (The Books in My Life) , Нью-Йорк: New Directions, 1952.

Его наследие удивительно жизнестойко, несмотря на все мытарства писателя и долгое непризнание. Прозванный полвека назад апологетом сексуальной свободы, Генри Миллер и сегодня переиздается большими тиражами, он словно продолжает поддразнивать, провоцировать, а местами откровенно шокировать публику своими романами. Одни видят в них грязные похождения озабоченного американца, другие — переигранный плутовской роман с физиологическими зарисовками и так далее, в зависимости от воспринятого контекста. Фото вверху BETTMANN/CORBIS/RPG

Земное и вечное. Ровно по этим двум полюсам было разделено содержание нашумевших миллеровских романов «Тропик Рака» и «Тропик Козерога», ходивших среди студенчества на Воробьевых горах четверть века назад. Разделено чьей-то твердой рукой - простой карандаш ровно и жирно подчеркнул все остросюжетные подробности амурных сцен героев (в большей части - главного героя) этих книг. И по-своему он сделал очень полезное дело: при вечной нехватке времени у студентов читать нужно только квинтэссенцию. Остальное - о Парижах, Нью-Йорках, Матисcах и Достоевских - по желанию, там, где не подчеркнуто. Комизм этой ситуации в том, что разделение полюсов и читателей непроизвольно делал и сам писатель - бунтарь по духу, анархист по сути, авангардист по форме. В общепринятом смысле - человек-скандал, который стал таковым сразу после первых опубликованных в Париже романов. Сам же он запомнился, в том числе и многим женщинам, приятнейшим и отнюдь не конфликтным человеком. Рядом с ним всегда била жизнь: люди всех сортов и возрастов, богачи и бедняки доверяли ему свои кошельки и сокровенные мысли. Друзья говорили, что он был «лучшим в мире собеседником» и непревзойденным рассказчиком. Альфред Перле писал, что от Генри «исходила какая-то животворящая сила: он при любых обстоятельствах умудрялся что-то давать людям, а то что он был беден, как церковная мышь, - это уже дело десятое», что он «был тощим, как жердь, и его единственным хобби была жизнь». Ну а одна из самых близких его подруг - Анаис Нин, оставив после себя откровенные дневники, познакомила читающую публику с Миллером-мужчиной. Хотя, признаться, он и без нее говорил на эту тему много и не стесняясь. Возвращаясь к публике… Она и тогда и сейчас сама расходилась по двум берегам одной большой реки под названием «что есть жизнь?» в представлении Генри. Один берег принимал авторскую концепцию бытия без купюр, увиденную «сверху», в масштабе, не эпизодами, со всеми красотами и уродством, благонравием и непристойностями. А другой - остолбеневший от прочитанного - клеймил Миллера за все, что тот вынимал со дна людских страстей, из глубин потаенной жизни, употребляя в одном ряду с удивительными по благозвучию описаниями шокирующую лексику. И, конечно же, его обвиняли в том, что «сочными эпизодами» он пытается привлечь публику. Сам же Генри ответил на все претензии в эссе «Размышление о писательстве», определяя писательство, как саму жизнь, как странствие с целью что-то постичь, как метафизическое приключение: «способ косвенного познания реальности, позволяющий обрести целостный, а не ограниченный взгляд на Вселенную». Писатель, говорил Генри, существует между верхним слоем бытия и нижним и ступает на тропу, связывающую их, с тем чтобы в конце концов самому стать этой тропой. Он пояснял, что разница между ним и его собратьями по перу состоит в том, что «они всячески стараются исходить из того, что оформилось у них в голове. Я же всячески стараюсь извлечь на поверхность то, что скопилось ниже, в области солнечного сплетения, в подсознании». И как человек откровенничал: «Иногда мне хочется побездельничать, чтобы ничего не делать и чтобы время тяжелым грузом легло мне на плечи. Но я проклятый, может быть, блаженный, одним словом, человек с вечным двигателем в голове… Мой мозг постоянно работает. В известном смысле я живу в непрестанном противоречии с самим собой. Хотя и не слишком, я бы сказал, для меня обременительном. Я живу в противоречии, когда говорю, что все эти вещи не имеют значения, - и все же придаю им значимость. Все, что я намереваюсь сделать, должно быть выполнено. (Это во мне говорят немецкие гены, которые я ненавижу.)»

У истоков реки

Генри Миллер родился 26 декабря 1891 года в Нью-Йорке в Йорквильском округе Манхэттена в семье американцев немецкого происхождения. После рождения сына семья переехала в Бруклин, который еще не был частью Нью-Йорка. Непростой, многонациональный город оказался той средой, где вырос Генри. Осваивать ее он начал еще подростком: обзаводиться разными друзьями, не всегда теми, которые нравились его родителям, и тут же становиться их кумиром; бродить по улицам, рассматривать и запоминать все происходящее и складывать на «дно памяти». Все пригодится: вспомнятся и люди, и вещи, и события… Потом, пройдя по множеству улиц мира, он напишет, что нигде «не чувствовал себя таким униженным и оскорбленным, как на улицах Америки», которые казались ему гигантской выгребной ямой, сточным колодцем духа; где он видел себя «отдельным существом на колоссальной веселухе благосостояния и счастья» и где ему ни разу не попался действительно богатый и действительно счастливый человек. Конечно, эти строки принадлежат уже взрослому Миллеру, но впечатления для их написания он вынес и из детства. В его взрослении были и бунт, и месть окружающему миру, в котором мало кто задумывался о том, что мучило тогда Генри: как распознать без уготовленных кем-то правил и навязанных мнений на что ты способен?

Вот с таким внутренним запалом ему предстояло унаследовать от отца маленькую швейную фабрику, чтобы продолжить его дело и поддерживать родителей и сестру. Но несмотря на весь природный гуманизм, в котором Миллер не раз признавался на своих страницах, он так и не смог быть полезным семье и просто удрал из нее. Правда, сначала окончил среднюю школу Восточного округа Бруклина, где встретил первую любовь Кору Сьюард, а затем в 1909 году поступил в Нью-Йоркский муниципальный колледж, но через два месяца бросил учебу, не принимая практикуемых там методов обучения. И вот восемнадцатилетний Генри, полный сил и амбиций, вступил в самостоятельную жизнь: устроился на работу в финансовый отдел «Атлас Портлэнд Симэнт Компани» в НьюЙорке и спустя несколько месяцев закрутил свой первый взрослый роман с Паолиной Шуто старше его на пятнадцать лет. Несколько сместив время и пространство, он потом, в «Тропике Козерога», расскажет о своих чувствах в этот период, о том, как разница в их возрасте доводила его до безумия. Благо, что это безумие длилось недолго… Он сбежал от своей «прекрасной Венеры» и весь 1913 год путешествовал по Западу и даже пытался, работая на ранчо, порвать с городом. В этот же период в Сан-Диего он встретился с анархисткой Эммой Голдман, которая, по признанию Генри, перевернула его жизнь. Хотя думается, что жизнь эта давно была готова перевернуться и без Эммы… Вернувшись ненадолго в родительский дом, Генри попытался работать у отца, но это дело не возымело успеха, хотя отношения с людьми, работающими у отца, он наладил мгновенно. Потом он устраивался продавцом пылесосов, словарей… В автобиографической заметке к английскому изданию «Космологического ока» Генри Миллер приводит перечень работ, которыми он занимался: посудомойщик, половой, разносчик газет, посыльный, могильщик, расклейщик афиш, книгопродавец, коридорный, буфетчик, торговец спиртными напитками, переписчик, оператор счетных машин, библиотекарь, статистик, приютский служака, мастеровой, страховой агент, шафер, секретарь миссионера, портовый рабочий, трамвайный кондуктор, спортивный инструктор, молочник…

Об этом периоде его жизни упомянутый выше Альфред Перле замечал, что уже тогда Генри был «непревзойденным мастером в искусстве жить без руля и без ветрил, добывая средства к существованию чуть ли не из воздуха».

Пока Генри менял места работы, провидение вновь подбросило ему встречу. На этот раз с писателем Фрэнком Харрисом и с книгами Уитмена, которые выстроили в его голове окончательные идеалы - стать писателем и, может быть, таким же, как Уитмен, ценителем жизни: все принять, ничего не отвергнуть - ни красоту, ни ее уродство. Так, к 1916 году, в возрасте 25 лет, он решил для себя, что его призвание - литература. Решил, не имея ни одной написанной строчки. Но решение - уже полдела! И строчки со временем пришли, дерзкие, провокационные, а потом и откровенно издевающиеся над благопристойной публикой, конечно же, отличные и от строк Уитмена, и от других его великих учителей - Кнута Гамсуна и Федора Достоевского .

В 1917 году молодой, кипучий и влюбчивый Генри женился на Беатрисе Сильвас Виккенс, пианистке из Бруклина, через два года у них родилась дочь Барбара Сильвас (Сэндфорд), с которой он вскоре разлучится на тридцать лет: она приедет к нему в Биг-Сур уже взрослой женщиной. Этот брак оказался первым в череде многих, но недолгих браков и первым опытом, от которого Генри был совсем не в восторге. И это понятно. Никакая семья никогда бы не смогла удержать великого «метафизического странника». Если не могла - то зачем он «сто раз» женился? Здесь можно послушать его самого: «…большую часть своего времени провожу совсем не так, как хотелось бы. Все потому, что как-никак у меня есть совесть - обстоятельство, о котором я сожалею. Я человек, считающийся со своими обязательствами и обязанностями, а ведь это те вещи, против которых я восставал большую часть своей жизни». А еще он искренне признавался в том, что постоянно влюбляется: «Мне говорят, что я неизлечимый романтик. Наверное, так и есть. Во всяком случае, я благодарен тем силам, которые способствуют тому, что я таков. Это заставляет меня печалиться и радоваться; мне бы не хотелось чувствовать иначе». В 1920 году «считающийся» с семейными обязанностями Генри устроился работать сначала курьером, а потом администратором по найму в почтовом отделении компании «Вестерн Юнион» в Нью-Йорке. Этой «славной Космодемонической компании» он позже отвел не одну страницу в «Тропике Козерога»: «Через некоторое время я уже восседал в Сансет-плейс, нанимая и увольняя, как демон. Бог - свидетель, это была просто бойня. Бессмыслица сверху донизу. Истребление людей. Материалов и энергии. Мрачный фарс из пота и бед».

«Вся система до такой степени прогнила, была так бесчеловечна и мерзка, неисправимо порочна и усложнена, что надо быть гением, чтобы ее хоть как-то упорядочить, уже не говоря о человечности или тепле. Я бунтовал против всей системы трудовых отношений в Америке, которая гнила с обоих концов. Я был пятым колесом в телеге, не нужным ни одной из сторон, хотя каждая сторона была готова меня эксплуатировать».

На время работы в «Вестерн Юнион» приходится и первая (она оказалась весьма немудреной) книга Миллера, которую он символично назвал «Подрезанные крылья». Генри написал ее в 1922 году, будучи в трехнедельном отпуске, находясь в подавленном настроении - он чувствовал себя обывателем, что виделось трагедией. Неизвестно, как бы потом сложилась его писательская судьба, не будь эпохального 1923 года - начала нового измерения в его жизни. В этом году Генри Миллер встретил женщину, которая провела его «через все муки ада» и, как он сам выражался, провела и «воскресила».

Горькая Джун

«Все, о чем я сейчас пишу, было для меня абсолютной тайной в те времена, когда во мне свершалась великая перемена. Переживаемое мною тогда было чем-то вроде подготовки к тому мигу, когда однажды вечером я надел шляпу, вышел с работы, оставил мою, дотоле частную, жизнь и разыскал женщину, которой предстояло спасти меня от смерти заживо».

Джун Мэнсфилд (настоящее имя Джульетта Эдита Смерч) родилась в 1902 году в Австро-Венгрии в небогатой галицийской семье. Когда ей было пять лет, семья эмигрировала в США . С пятнадцати лет Джун стала работать платной партнершей дансинга на Бродвее. Генри, увидев ее случайно, не смог отвести глаз. Он влюбился в нее так отчаянно, что его любовь, похоже, граничила с исступлением. В 1924 году они поженились, а в 1925-м, как вспоминает сам Генри, он занялся писательством, сопровождаемым полной нищетой. Многие биографы Миллера считают, что именно Джун вселила в него веру в успех на этом поприще. И, видимо, это действительно так. В «Тропике Козерога» Генри писал:

«Вдруг я чувствую, что она идет. Поворачиваю голову. Она приближается на всех парусах, сияя глазами. Я в первый раз обращаю внимание на ее походку. Она подлетает как птица… Уверенная в себе, она рассекает чад, джаз, красноватое мерцание, как королева-мать всех вертких блудниц Вавилона… Такую можно ждать всю жизнь…»

«Красивая, темпераментная, эксцентричная», femme fatale, как описывает ее Перле, она вошла в романы Миллера под именами Мара и Мона, а реальная Джун словно щупальцами вонзилась в его душу и выпотрошила ее до дна. Это был союз королевы и пажа, где королеве позволялось все. Критичный Перле, видя мучения Генри, считал Джун «не лучшим вариантом» для него, особенно когда она закрутила откровенный любовный роман с некой художницей, выдававшей себя за отпрыска фамилии Романовых, Джин Кронски (она же Мара Эндрюс) и бросила Миллера ковать писательский талант в полном одиночестве… Но это будет несколько позже. А пока Джун и Генри пытаются вести семейную жизнь и даже открывают закусочную в Гринвич-Виллидже, известной части Манхэттена, где в начале XX века обитала нью-йоркская богема. Позже, вспоминая это время, Джун рассказывала Перле, что означало тогда жить с Генри: обитали они в полуподвальном помещении, все в том же Гринвич-Виллидже, где все шастали туда-сюда. Это был настоящий проходной двор, но зато какая галерея образов - несостоявшиеся художники, писатели, поэты, пьянчуги, невротики, маньяки, иностранцы и бездельники; «каждый со своими заморочками. Неважно, кто кого находил: Генри их или они его, они шли к нему, как дикари - к шаману. Это были никчемные, опустошенные души, сдохшие батарейки, требующие подзарядки. Вот Генри их и подзаряжал…» В перерывах между общениями будущий классик американской литературы занимался живописью, организовывал выставки своих работ; сочинял стихи и бегал по домам в попытках продать поэтический сборник. Но, как можно предположить, денег все это не приносило. Деньги добывала Джун. Так, один из ее богатых поклонников одарил красотку кругленькой суммой, и в 1928 году с «оттопыренными карманами» супруги прибыли в Париж , где впервые встретились с будущим лучшим другом Генри Альфредом Перле. Эта пара тогда показалась последнему просто идеальной. За год Джун и Генри объездили всю Европу - результатом стал написанный по возвращении в Нью-Йорк роман «Этот прекрасный мир» (1929 год; у произведения - несколько названий).

Париж

А через год, в 1930-м, Генри оказался в Париже один - Джун выпроводила его в Мекку богемы, напутствуя словами, что в Европе он состоится, а в Америке ему нет развития, что она по мере сил будет его навещать и помогать деньгами.

И вот Генри на другом конце света с десятью долларами в кармане и тягостными думами о Джун. Наверное, это с ним было в первый и последний раз - когда так легко, под благовидным предлогом, женщина послала его в Париж… Но разве что-нибудь бывает в этой жизни случайно, особенно у тех, кто ее любит?

С этого момента начинаются самые чудесные, по словам Генри, и самые отчаянные годы его жизни, когда периодами он голодал так, что один запах еды из кафе и закусочных сгибал его тело, пробегая судорогой по нему. В этот момент, встретив Генри на террасе одного из парижских кафе, Перле составил его весьма живописный портрет, говоря, что, несмотря на его чисто германское происхождение, в лице Генри явно проступали монголоидные черты, а в покое оно и вовсе походило на «лицо китайского мандарина». «Ему еще не перевалило и за сорок, но, не считая седеющей опушки, похожей на нимб святого, он был абсолютно лыс, и череп сиял слюдяным блеском. Его глаза - две миндалевидные расщелины - явно были китайскими. Он носил сильные очки в роговой оправе, сквозь которые взгляд его глаз цвета морской волны буравил благожелательной злобой и какой-то нечеловеческой добротой».

Друзья, конечно же, периодически приходили Генри на помощь, иначе зачем они нужны? Зиму 1931 года и весну 1932-го он провел на улице Огюста Бартольди в доме молодого американского адвоката из Бриджпорта Ричарда Осборна, который тогда работал в парижском филиале «Нэшнл Сити Бэнк оф Нью-Йорк». (В «Тропике Рака» Осборн - это Филмор. Осборну же посвящена книга Миллера «Мудрость сердца».) И в этом же 1932-м, шатаясь в одиночестве по парижским улицам, по тому Парижу, который неизвестен туристу и обычному парижанину, Генри начал работать над «Тропиком Рака», выливая на страницы всю горечь от тоски по Джун. Альфред Перле так описал странные путешествия друга: «Его походы в эти районы города были настоящими экспедициями, порой даже чуть ли не уголовными расследованиями, после которых он возвращался посвежевшим и воодушевленным, с горящими от ужаса глазами. Во время таких вылазок он всегда заводил сомнительные знакомства. И снова это были больные и убогие, грешницы и бандиты, утюжившие тротуары трущоб, - неприкаянные души, к которым он причислял и себя самого. Но особенно его привлекали откровенные безумцы, потому что сам он отличался отменным психическим здоровьем».

Блистающая Нин

Вскоре в тоске по Джун образовалась некая брешь - в 1931-м в жизни Генри Миллера появилась еще одна птица-любовь. Анаис Нин - одна из самых интереснейших и загадочных женщин XX века, которая на протяжении сорока пяти лет вела известный теперь на весь мир дневник. Тридцать пять тысяч страниц ее мыслей, страстей и переживаний, написанных вначале на французском, потом на английском языках, представляют собой не просто эротическую одиссею. Эти страницы, не лишенные проницательности, ума и таланта, стали действительным и во многом бесценным документом той культурной эпохи. Она родилась в 1903 году в пригороде Парижа, в Нейи, в семье испанского композитора-пианиста и датской певицы. Свой дневник начала писать в одиннадцать лет, когда отец ушел из семьи, оставив мать с тремя маленькими детьми. Та была вынуждена эмигрировать в Америку, где в 1923 году ее дочь Анаис Нин вышла замуж за шотландца Хьюго Гилера, преуспевающего банковского служащего. Большая оригиналка всегда и во всем, даже на своем бракосочетании она была в черном платье с белым мехом и в белой шляпе. Эта удивительная женщина была любима и обожаема своим мужем, о ее многочисленных романах он просто не хотел слышать. А впоследствии, с 1947 года, она стала любимой «вдвойне»: не разводясь, вышла еще раз замуж за молодого человека из известной актерской семьи Руперта Пола. Ей было 44, а ему 28. В общем, Анаис и Генри друг друга стоили. Кто кого из них больше любил? Наверное, Нин. Во всяком случае, судя по дневникам, это так. Их познакомил Ричард Осборн, и она стала ангелом-хранителем Генри в самый тяжелый период его жизни. Кстати, в книге Альфреда Перле «Мой друг Генри Миллер» Нин выступает в двух лицах: собственном и некой возлюбленной Лианы де Шампсор. При жизни она не смогла «снять вуали» и предстать на страницах Перле во всей красе - не хотела, чтоб ее мужья знали о ней так много.

Анаис Нин. 1949 год. Фото NORTH PHOTO/RUSSIAN LOOK

Влияние Анаис и Генри друг на друга просматривается даже в манере их писательства: именно с 1931-го, года их встречи, Нин стала романисткой, а не просто автором дневника. Перле замечал, что эти двое «являли собой два совершенно обособленных мира». Однако Генри сразу же атаковал Анаис, и та потянулась к нему, безоговорочно приняв его лидерство. «В одно мгновение они стали неразлучны, как Кастор и Поллукс». Похоже, Нин нравилась и самому Перле, он отмечал, что она была редкой женщиной, и ее интуиция граничила с ясновидением, что она временами поражала его как колдунья, нежели как женщина. В ее обществе, на ее вилле в Лувсьене, которая была когда-то частью дома мадам Дюбарри, Генри и Альфред «отогревались», отъедались и впадали в сладкий сон, настолько ирреальной была обстановка ее дома. Ну а самые славные часы в спорах, дискуссиях обо всем на свете друзья проводили на кухне квартирки в Клиши (пригороде Парижа), снятой Генри и Альфредом. Здесь они периодически устраивали раблезианские пиры на заработанные гонорары. (Генри с легкой руки товарища писал под фамилией Перле в газете «Чикаго Трибюн»; в газете можно было печататься только штатным сотрудникам.)

Возвращаясь к теме любви Анаис и Генри, можно только удивляться тем жертвам, на которые способна любящая душа: неустанно слыша от Миллера о Джун - именно новой подруге он прочитывал страницы романа, большей частью посвященные Джун, - Анаис ничего не оставалось, как полюбить объект обожания Генри вместе с ним. В своем дневнике она откровенничала: «Я разрываюсь между красотой Джун и сверхъестественным талантом Генри. Я предана им обоим, каждому по-своему…» Сам же Миллер, испытывая к Джун сильнейшие чувства, не строил никаких иллюзий относительно ее натуры, ее сути. Он был хорошим психологом - натура возлюбленной была для него ясна: гора лжи и мифов о себе… Отсюда такие посвящения:

«Она менялась, как хамелеон. Никто не мог сказать, какая она на самом деле, потому что с каждым она выступала в совершенно новом обличье… Она часами просиживала перед зеркалом, изучая каждое движение, каждый жест, каждую наиглупейшую гримасу… Она подавала себя столь искусно, что совершенно невозможно было докопаться до исходного материала… Она вообще не была живым существом…»

И он любил ее такой как есть.

Жизнь развела их. Самоистязание Генри в какой-то степени закончилось. Джун сама попросила развода, и в 1934 году они расстались официально, но, по словам Перле, Миллер бредил ею до смерти, сменив еще нескольких жен и бессчетное количество подруг… Вот так время единения с Джун с 1924 по 1934 год - при этом под одной крышей они были едва ли пять лет - растянулось для него навек. Анаис Нин в начале 1940-х годов перебралась с супругом в Нью-Йорк, где, ведя светский образ жизни, опубликовала три книги, а в 1974 году стала членом Американской академии и Института искусства и литературы. Живя в США, Генри и Анаис встречались несколько раз и продолжали обмениваться письмами. Их последняя встреча оказалась кульминацией, достойной большого романа: в 1976 году в инвалидном кресле в палату к умирающей Нин въехал Миллер, и когда она поблагодарила его за то, что он посетил ее, Миллер ответил:
«Я не посетитель - я пациент». Ее не стало в 1977 году. Урну с прахом Анаис, как она и просила, Руперт Пол опустил в воду залива Санта-Моника в Лос-Анджелесе.

Тайно, по пятьдесят франков

Именно так продавался первый бестселлер Генри Миллера «Тропик Рака». Он вышел в 1934 году - все оказалось очень символичным: развод с Джун, первой пророчившей ему писательский успех, и выход книги, которая подействовала на литературу, как «подкожная инъекция», сделав Миллера известным в одночасье не только во Франции . И лишь человек с чувством юмора и здоровым отношением к жизни мог воспринимать ситуацию, сложившуюся вокруг этой книги: продаж, критики, судов, - так лояльно, как Генри. Впрочем, он о многом уже высказался и теперь просто созерцал окружающее: «Мир все больше и больше напоминает мне сон энтомолога. Земля соскальзывает с орбиты, меняя ось; с севера сыплются снега иссиня-стальными заносами. Приходит новый ледниковый период, поперечные черепные швы зарастают, и вдоль всего плодородного пояса умирает зародыш жизни… Наступает новый металлургический век, когда земля будет звенеть под проливным дождем желтой руды…»

«Тропик Рака» вышел в парижском издательстве «Обелиск-пресс», которое принадлежало мастеру своего дела Джеку Кагану - это он снабжал французскую столицу и приезжавших в нее туристов «эротическим чтивом», хотя специализировался, конечно, не только на этой теме. Издав после долгих раздумий книгу Генри, видавший виды Джек Каган распорядился в магазинах продавать ее тайно, написав на небольшой аннотации: «Ce volume ne doit pas etre expose en vitrine» («Эту книгу в витринах не выставлять»). Продавалась она по очень высокой для 1930-х годов цене - 50 франков и вскоре выдержала второе издание во Франции без исков со стороны властей. Несколько экземпляров «Тропика Рака» попали в Англию и США, где были сразу запрещены. В Америке его издали после судебных слушаний в начале 1960-х. Книга сразу стала бестселлером, но критика и гонения на автора не закончились: суды штатов запрещали ее продавать в местных магазинах. Генри, живший уже в то время в Америке, философски воспринимал свою славу: известного запрещенного писателя.

Анаис Нин сделала следующий комментарий в предисловии к первому изданию «Тропика Рака»:

«В мире, окончательно парализованном самоанализом и страдающим запором от изысков духовной пищи, это грубое обнажение живого человеческого тела равносильно кровопусканию. Брутальность и непристойность оставлены без прикрас - как демонстрация тайны и боли, всегда сопутствующих акту творчества».

Что же запрещенного было в этой и последующих книгах трилогии - «Тропике Козерога» и «Черной весне»? Ведь если власти их запрещали, значит книги относились к разряду порнографической литературы? То что цензура - явление несостоятельное, это понятно, это отмечал и сам писатель. Другой вопрос, почему Генри Миллер, подчеркивая немаловажную роль секса, не сводил все интересы человека только в эту сферу? Миллер страстный в силу своего темперамента, но он - не эротоман. Иначе как бы он смог говорить о сексе с юмором? Ведь он сделал это первым в своей эпохе.

В 1940 году Джордж Оруэлл посвятил Миллеру известное эссе «Во чреве кита», где назвал его книги одним из немногих правдивых свидетельств времени. Генри понимал, что его начинают признавать в мире «большой литературы», но никак не отозвался на похвалы Оруэлла, хотя знал его. Перед тем как участник Гражданской войны в Испании, сторонник республиканцев Оруэлл ушел на войну, он приходил к Генри знакомиться, и последний, не разделяя его взглядов - Миллер вообще отрицал войну как таковую, - подарил Оруэллу свою куртку, чтобы тот надел ее вместо дорогого костюма. О войне Генри высказался, в частности, так:

«Войну не любит никто, даже те, кто в ней заинтересован. И тем не менее, во всей недолгой истории человечества найдется не так уж много мирных передышек. Какой вывод напрашивается из этого явного парадокса? Мой вывод прост и очевиден: несмотря на вечный страх перед войной, человек никогда не желал мира по-настоящему горячо и искренне. Сам я всей душой желаю мира, и весь имеющийся у меня интеллект убеждает меня в том, что мир достигается не боевыми, а мирными действиями».

С Корфу в Биг-Сур

В тот же день, когда вышел «Тропик Рака», он переехал из Клиши на улицу Вилла Сера, где жил в доме под номером 18 до отъезда сначала в Грецию (после объявления о начале Второй мировой войны и смерти издателя Джека Кагана), а потом в Америку. В Грецию, на Корфу, Миллер отправился по приглашению Лоренса Даррелла, у которого на острове был свой дом. А Даррелл в свое время, после выхода в свет «Тропика Рака», сам примчался к Генри в Париж, в его «штаб-квартиру» на Вилле Сера и с тех пор стал еще одним человеком в кругу друзей писателя, ведя с ним обширную переписку. Грецией, Афинами, островами, Пелопоннесскими горами (куда Генри совершил восхождение) Миллер был сражен и очарован: он открыл для себя «абсолютно новый мир», мир природы и древних святынь. «Никогда прежде, - писал Генри, - мне не доводилось бывать в таких местах, где бы я ощущал, что это святыня. Настолько ошеломляющим было впечатление. С первого взгляда понимаешь, что здесь происходили события беспредельной значимости».

Проведя около восьми месяцев в Греции, в 1940 году Генри вернулся в Нью-Йорк, где написал «Марусийского колосса», «Мир секса», «Тихие дни в Клиши» и начал работу над «Благостным распятием». До очередной женитьбы в 1944 году он путешествовал по Америке и занимался живописью. Женился Миллер на этот раз в возрасте 53 лет на двадцатилетней студентке из Йеля Янине Лепской и переехал в свой первый настоящий дом в Америке в Биг-Сур, в Калифорнию, на Тихоокеанское побережье. Здесь, в тиши, Генри превратился в философа и здесь же еще раз показал себя необычайным лириком - его роман «Биг-Сур и апельсины Иеронима Босха», законченный здесь же в 1955 году, преисполнен и интереснейшими размышлениями о бытии, и лиризмом. В браке с Яниной у него в 1945 году родилась дочь Валентина, а в 1947-м - сын Тони. И вопросы обеспечения семьи стали забирать время от занятий литературой. Да еще тысячи писем со всех концов света… С Яниной и детьми Генри прожил семь лет - в 1952-м он развелся с женой и с новой пассией Ив Макклюр, на которой он потом тоже женился, отправился в турне по Европе. Свою любвеобильность Миллер объяснял очень просто:

«Вопрос полов - это гораздо больше, чем сексуальные отношения. Это - сила, подобная стихии. Она точно так же таинственна и непостижима, как Бог или природа космоса».

После Макклюр была еще одна жена - молоденькая японка Хоки Токуда. Она работала певичкой в одном голливудском баре. После долгих ухаживаний в 1967 году Хоки дала согласие на брак, который продлился три года и стал еще одной вехой в жизни Генри Миллера: влюбившись в японку, он влюбился в ее страну, стал в 75 лет изучать японский язык. История их взаимоотношений тоже нашла отражение на его страницах и в живописных работах. В 1970 году в Неаполе книга Генри Миллера «Застынь как колибри» была объявлена «Лучшей книгой года» - эта награда оказалась единственной за его творчество.

Венера в лучах заката

Последнюю избранницу великого и ужасного сердцееда Генри звали Бренда Венус. Именно так. Она утверждала, что Венера - это ее настоящая фамилия. Бренда была актрисой, не слишком известной, но весьма привлекательной, помимо этого она давала уроки балета. Познакомилась Бренда с Миллером случайно: не попав к нему на семинар по актерскому мастерству (или по актерской речи), она все равно «вышла» на след учителя (именно такую интеллектуальную роль она отводила состарившемуся писателю) - купила одно из первых изданий Миллера и обнаружила в нем письмо Генри какой-то особе. Все вполне объяснимо: читательницы забрасывали его и письмами, и фотографиями. И тогда Бренда отправила Миллеру обнаруженное письмо, свою записку и свои фотографии. Ответ пришел тут же, полуслепой Миллер разглядел-таки красавицу и прислал ей вопрос: зачем такой молодой девушке понадобился 84-летний старик? Так начался их роман. Не пугайся, читатель, он был практически платоническим и в большей степени эпистолярным. Генри написал Венере 1500 писем, которые, кстати, опубликованы (правда, с хорошими купюрами). В одном из них Миллер, сохранивший все свои словесные таланты и ясность ума, просит подругу прислать ему побольше фотографий, поскольку в возрасте, в котором он теперь пребывает, женских чар и красоты рядом с мужчинами бывает недостаточно… Непотопляемый апостол аморализма ушел из этого «прекрасного мира», который, в общем-то, был в его глазах «колесом на вихляющей оси», в 1980 году. Некоторые исследователи его творчества предполагают, что если бы Бренда не прятала от Генри своей красивой плоти, то запросто бы вдохнула в него вторую жизнь. Впрочем, разве он умер? Ведь он действительно сумел «вытащить себя за волосы на небо собственного существования и остаться там».

"Плывут как-то две молодые рыбки, а навстречу им - старая рыба, кивает и говорит: "Привет, молодежь, как вам вода сегодня?" Рыбки плывут дальше, и вдруг одна из них поворачивается к другой и спрашивает: "Что еще, мать твою, за „вода“?"

С высоты прочитанной трилогии, я должен рассказать о ее слабой книге – Сексусе. Клубы сигаретного дыма. Я в дешевом номере, повсюду разбросаны книги и старые ботинки. Я вижу женщину, за которой уже привык наблюдать в многостраничной трилогии. Хочешь рассказать? – спрашивает она. – Попробуй. Я падаю в пыль, вокруг меня слова, текст, нескончаемые переплетения алфавита…Есть ли разница между чтением писателя и чтением его книги? Такая же разница, как между двумя женщинами. Одна, при взгляде мужчины, скрывает колени под пальто. Другая, поймав его взгляд в отражении, нравственно увлажняется.

Есть в Сексусе неплохие эпизоды. Страсть в такси, сперма на юбке в туалете, секс в луже… Есть даже забавный момент – Миллер прижимает к стволу дерева Мону, возносит ее руки вверх, разводит ее бедра и в этот самый момент, на его спину, с дерева падает черный кот. Котище вопил и царапался, ну почти по Пушкину… К слову, последующий секс в луже в классической позе, как говорят французы, по-голубиному, в моей фантазии навивает что-то русское народное... Но Сексус примечателен не этим. Помню, одна девушка со мной поделилась – Когда мужчина женат, все самое лучшее в нем достается любовнице, а худшее остается дома жене. Потом при разводе, это худшее, мужчина приносит любовнице. Сексус – это путь к любовнице от первого лица, через оковы навязанной культуры и морали. Во всем этом гротеске разврата, прослеживается человеческий выбор, духовная любовь и становление писателя.

Рассматривать Генри Миллера можно с двух углов – как вольнодумца или как недочеловека. Большинство женщин назовут Генри эгоистичным ублюдком, неудачником. Мужчина, который всю книгу только и старается что-то написать на бумаге. Рассуждая о великом Достоевском, о Гамсуне и его "Голоде", Миллер бродит по улицам, ощущает "воду" из эпиграфа. Встречая "свою" темноволосую женщину, он забывает ребенка и супругу. Тема стара как мир - жена, дочь, любовница. Что может быть банальнее. Но все это изображено автобиографично. Говоря авторским стилем - грусть, о которой Миллер не говорит на странице, просачивается на ее строки, как сок женщины из-под дешевых трусиков. "Все как всегда: завтрак, мелочь на дорогу, бег в метро, обещание сводить жену в кино…" Отступление или неповиновение? Эпитафия для Сексуса – Я изжевал ее губы до лохмотьев.

Во второй книге сексом не занимаются. Наверное, Миллер настолько устал писать о сексе в первом романе, что в последующих его ВООБЩЕ нет. На страницах нас встречает признание любви к Моне, рассуждения о раболепстве и голодном творчестве. Истории о том, как Генри читал все подряд, пробовал отправлять свои тексты в журналы/газеты и даже знакомому священнику. "Плексус" удался куда лучше "Сексуса", именно в нем, Миллер рассказывает о своих всадниках личного Апокалипсиса: Ницше – иконоборце, Достоевском – великом инквизиторе. Эпитафией к этому роману послужат слова Моны, которая вошла в ряды моих любимых книжных женщин - "Я хочу, чтобы ты поступал так, как велит тебе душа, Вел. Не хочу, чтобы ты думал о чем-то еще, кроме своей работы. Не важно, если ты никогда не добьешься успеха. Просто пиши".

Третья книга, как третий гвоздь в душу писателя. Самая сильная книга в трилогии. Нексус. И прежде всего, вопрос, который автор задает себе – что такого я могу сказать миру? У человечества красота ассоциируется со страданием, а страдание – со спасением. Помогают ли самораскрытию злоключения и горе? Нексус – третья ступень, своего рода книга мысли. Если же взять первый роман – как ступень разврата и плоти, вторая – ступень движения и стремления, третья – процесс мысли и самоанализа. Именно в Нексусе отчетливо видно изменение авторского стиля и поведения. Прогресс в творчестве и в подборе алфавита. Возможно, изобразить Миллера помогла бы кортасаровская фотография. Дешевое жилище, разбросанные книги, жужжание мухи, грациозный изгиб тела Моны, тепло дивана. Генри сидит на полу и думает о пятом, десятом абзаце в своей книге. Мона, смешно гладит его по макушке и смотрит в пустую ночь в окно. Эпитафия к этому роману – Я напишу эту книгу для нее, посвящу ей, и, читая книгу, она наконец все поймет…

Непривычный, необычный Генри Миллер. Яростный обличитель буржуазного ханжества и лицемерия, массовой культуры и всеобщей погони за материальным благосостоянием. Потрясающая воображение книга, в которой "великий бунтарь" выносит приговор Америке, используя для этого все возможности своего колоссального таланта. Книга, в которой переплетаются реализм и сюрреализм, художественный вымысел и публицистика.

Заключает том биография Артюра Рембо "Время убийц". Большинство миллеровских текстов, вошедших в книгу, переведены на русский язык впервые.

Книга, в которой естественно сочетаются два направления, характерные для позднего творчества Генри Миллера, - мемуарное и публицистическое. Он рассказывает о множестве своих друзей и знакомых, без которых невозможно представить культуру и искусство XX столетия.

В сборник знаменитого американского писателя Генри Миллера вошли всемирно известные романы "Тропик Козерога" и "Черная весна", повести "Тихие дни в Клиши" и "Мара из Мариньяна", эссе, рассказы и автобиография "Моя жизнь и моя эпоха".
My Life and Times by Henry Miller by Playboy Press. New York. 1971.
Перевод с английского Зои Артемовой
Генри Миллер. Избранное. Издательство "Полина". Вильнюс. 1995.

Виднейший представитель экспериментального направления в американской прозе XX века, дерзкий новатор, чьи лучшие произведения долгое время находились под запретом на его родине, Генри Миллер прославился не только исповедально-автобиографическими романами, но и мемуарно-публицистическими очерками, в которых продолжает рассказывать о множестве своих друзей и знакомых, без которых невозможно представить современное искусство и литературу.

Секс. Смерть. Искусство...
Отношения между людьми, захлебывающимися в сюрреализме непонимания. Отчаяние нецензурной лексики, пытающейся выразить боль и остроту бытия.
"Нексус" - такой, каков он есть!

"Нью-Йорк и обратно" - легкая и изящная "джазовая легенда", сотворенная между "Тропиком Рака" и "Тропиком Козерога" и считающаяся своеобразной побочной линией этой дилогии. Впервые изданная лишь ДЕСЯТЬ ЛЕТ СПУСТЯ после своего написания, эта книга, насквозь "внутренняя" и "джазово-тусовочная", и сейчас воспринимается ИСТИННОЙ ЛЕТОПИСЬЮ ДЖАЗ-КУЛЬТУРЫ 30-х...
Генри Миллер.

Генри Миллер - виднейший представитель экспериментального направления в американской прозе XX века, дерзкий новатор, чьи лучшие произведения долгое время находились под запретом на его родине, мастер исповедально-автобиографического жанра. Скандальную славу принесла ему "Парижская трилогия" - "Тропик Рака", "Черная весна", "Тропик Козерога"; эти книги шли к широкому читателю десятилетиями, преодолевая...

Перед вами - самое скандальное из произведений Генри Миллера, которое Норман Мейлер назвал "лучшим эротическим романом нашего времени". Ирония - и самоирония... "Ночная культура" Парижа 1930-х - и страшная, забавная и изысканная история "воспитания чувств" в ритме свинга... Миллер Валентин Генри (Henry Miller) (26.12.1891 г. - 06.06.1980 г.) - один из знаменитейших писателей Америки двадцатого столетия.

Он был рожден 26 декабря 1891 в городе Нью-Йорке. Его семья была потомками переселенцев из Германии. По окончании школы был принят в университет в городе Нью-Йорке, но спустя несколько месяцев был отчислен по причине категорического несогласия с методикой преподавания. Генри Миллер попробовал много разных профессий. В 1930–1939 он проживал в Париже, возглавлял редакцию американского журнала «Феникс».

В 1917 году, уклоняясь от службы в армии, Миллер женится на Беатрисе Сильвас Уикенз. У них родилась дочка, Родители ее назвали Барбарой. Беатриса профессионально играла на пианино, но карьера её не состоялась. Она вела частные уроки музыки. Необходимость содержать семью вынудила Миллера начать поиски постоянной работы. Он получил должность управляющего в «Космодемонической» телеграфной компании, где проработал до 1924 года.

В тот момент брак Миллеров дал трещину. И летом 1924 года Миллер познакомился с Джун Эдит Смит, на которой позже женится. Она была теперь не только его второй половиной, но и верной музой, его официальным соавтором. Стала источником вдохновения всего им написанного позднее. Джун полностью преобразила жизнь Генри . Она требовала, чтобы Миллер оставил работу и полностью отдал себя литературе.

Генри с Джун были завсегдатаями уютных чайных, где живо посетители дискутировали о психоанализе, свободных отношениях и ставших модными в то время гомосексуальными отношениями. В 1926 году Джун заводит страстный роман с Джин Кронски, в богемных кругах ее называли Марой. Мара переезжает к Миллерам. Генри в сексе придерживался консервативных взглядов и страдал от всего происходившего. В конце концов, женщины без предупреждения уезжают в Париж. Мара давала Миллеру уроки живописи. Ему это приносило умиротворение и, оставшись в одиночестве, он начинает серьезно заниматься живописью. Джун вернулась к генри Генри одна и завела богатого поклонника, Он соглашается профинансировать издания книг Миллера, выданные Джун за собственное творчество. Генри создает первую свою книгу «Молох» в соавторстве с Джун. На полученный гонорар Миллеры едут в Квебек, а после в Монреаль. Вернувшись в Нью-Йорк в 1929 году, Миллер пишет новый роман «Одуревший петух». Джун настаивает на его отъезде, и он отправляется дописывать книгу его в Париже.

Сначала в Париже Миллер селился в дорогостоящих отелях. Его капитал быстро иссяк, и писатель тщетно икал хоть какой-то заработок. Когда Миллеру стало нечем оплачивать жилье, он был вынужден спать в офисе у знакомого директора маленького кинотеатра. И делил ночлег с торговцем жемчугом Нанавати (прототип Нонентити в книге «Тропике Рака»). Со временем Генри завел полезные знакомства. Один писатель из Австралии, по имени Альфред Перле стал его настоящим другом всю жизнь писателя. Летом 1931 года Генри нашел приют на Вилле Сера у радушного писателя Майкла Френкеля.

Миллер обожал каждый день долго гулять по Парижу. Позднее из этих прогулок родятся великолепные зарисовки города Парижа, которые мы можем прочесть в книге « ».

Расставшись с Джун, Миллер получает прекрасную возможность заняться новой вещью - будущим «Тропиком рака», первой книгой предполагаемой трилогии, в которую потом войдут книги « » и « », первое название этой книги «Бог». Работая над романом, Миллер использует материалы из ранее неизданных своих работ, таких как «Одуревший петух» и «Молох». «Тропик Рака» вышел в свет в 1934 году.

Самые известные произведения Миллера – автобиографические романы «Тропик Рака» (1934) и «Тропик Козерога» (1939); оба написаны и опубликованы во Франции.

В 1939 он переезжает в Грецию. Написанная им книга путевых заметок « » (1941) – своеобразный гимн спетый писателем во славу этой прекрасной страны.

В 1940 он возвращается в США, селится в Калифорнии.

Уже в Калифорнии Миллер написал объемистую трилогию «Благостное распятие», в нее входят романы: «Сексус» (1949), «Плексус» (1953) и «Нексус» (1960), также впервые вышедшую во Франции.
Оба «Тропика» и «Благостное распятие» были, долгое время запрещены в США. «Тропик Рака» на родине писателя опубликовали только в 1961. На следующий год после окончательной отмены цензуры в США вышел «Тропик Козерога», в 1965 – «