Одна из задач, стоящих перед современным обществом, - задача духовного возрождения. Необходимо разрушить культ наслаждения и наживы, самодостаточности и самодовольства, вернуть в сознание людей стремление к добру и любви, жертвенности и правде, сделать так, чтобы само общество поощряло целомудрие, честность, скромность, терпение, благонамеренность, великодушие.

Русская классическая литература, которую мы читаем, как только освоили азбуку, анализируем с начальных классов и осмысляем, наверное, всю жизнь, - это духовная литература. Евангелие, Библия и православное вероисповедание являются главной основой и сущностью Русской культуры, которую неверующему невозможно глубоко и полно воспринимать. Произведения русских писателей – А. С. Пушкина, Ф. М. Достоевского, Н. С. Лескова и других – неверующими и незнающими Библию воспринимаются поверхностно и обыденно. В то же время герой повести А. С. Пушкина «Капитанская дочка» Гринев изображен как внутренне глубоко православный человек, не подчеркивающий внешне своей веры. Но действия и поступки у него согласуются с Божьими заповедями и объясняются с позиции православного образа жизни. Так же и великие произведения художников Александра Иванова «Явление Христа народу» и Василия Поленова «Христос и грешница» малопонятны без знания осмысления Евангелия. Русская классическая музыка и народные песни имеют много общего с церковным духовным пением. Православный человек видит больше смыслов в церковной архитектуре, иконах, народном искусстве вышивания, плетения кружев, резьбы по дереву, литья и т. д.

И знакомство с романом М. Булгакова «Мастер и Маргарита» будет поверхностным.

В отечественной критике и литературоведении вопрос духовного становления человека мало изучен. Данная тема глубоко не рассматривается при изучении литературы в школе.

Но меня заинтересовало, есть ли в русской классической литературе произведение, в котором раскрыт процесс духовного взросления? Неожиданно для себя я открыла книгу И. С. Шмелева «Лето Господне».

Вначале поразил язык, затем заинтересовала биография писателя. И тут я открыла для себя, что Шмелев И. С – единственный русский писатель начала 20 века, который попытался ответить на интересующий меня вопрос.

Если предположить, что православная культура помогает духовно-нравственному воспитанию человека, то каким образом духовное взросление ребенка происходит в романе И. Шмелева «Лето Господне»?

Цель моей работы: определить условия, необходимые для духовно-нравственного взросления ребенка, в процессе анализа романа И. Шмелева «Лето Господне» с позиций православной культуры.

Этапом духовного пути И. С. Шмелева стала книга “Лето Господне”. Чтобы как-то утешить боль от созерцания поруганной, разоренной России, избавиться от мучительных картин пережитого кровавого кошмара, И. Шмелев обращается к годам далекого детства. И там, отбросив весь багаж юношеских рационалистических идей и более поздних теорий и представлений, открывает заново то, что некогда наполнило и питало его душу. Он всматривается в себя самого, когда-то по-детски доверчиво принявшего истину, и запечатлевает мировосприятие верующего ребенка.

Книга Ив. Шмелева "Лето Господне" поднимает одну из актуальных проблем современности: возрождение русского духовного начала. Именно сейчас, когда люди пытаются восстановить утраченные духовные ценности, вернуться к славному прошлому русского народа, сейчас, на переломе двух веков, книга Ив. Шмелева приобретает небывалую значимость. Она помогает ощутить духовную близость со своими предками, прикоснуться к истокам веры, воспитать чувство любви к родной земле. Смысл жизни, по Шмелеву, заключается, прежде всего, в служении родной земле, в поддержании ее традиций, обрядов, верований, в поклонении ее святыням. (66)

Некоторые элементы православной культуры

Что такое человек? Человек (антропос) в переводе с греческого – человек, стремящийся вверх, к Небу.

Человек состоит из трех частей: тела, которое обеспечивает нужные движения и является храмом души; души, которая имеет всякие полезные знания и обладает волею для их применения; духа, который соединяет человека с Богом и является носителем высших его свойств: веры, любви, совести, страха, созерцающего творчества, красоты.

При совершенствовании самих родителей и воспитании детей необходимо заботиться о гармоничном развитии всех трех частей человека, но при этом помнить и учитывать, что они не разнозначны и забота о них должна соответствовать их ценности: дух несоизмеримо ценнее души, которая намного ценнее тела. Один святой отец дал следующее образное сравнение важности трех частей. Дух человека – как солнце, душа – как планета Земля, а тело – как горошина.

Свет Эфир Вещество

Дух Душа Тело

Любовь. Сердце (чувства) Системы:

Сознание Разум Рассудок Мысль Плоть

Свобода Воля Движение

Ум Органы чувств

Вера Слово

Человек - средоточие трех составляющих: тела, души, дух

Человек есть существо, образуемое единением тела и души (духа).

Дух – философское понятие, означающее невещественное начало, в отличие от вещественного, материального.

Крайности расчеловечивания человека обрели в настоящее время всеобщий, угрожающий для нашей жизни характер.

К сожалению, в наше время в большинстве семей поступают обратно здравому смыслу и православному учению: более всего заботятся о теле ребенка, меньше о душе и совсем не проявляют заботу о главной части – духовном развитии и укреплении в вере.

Православный образ жизни давал большее развитие души и духа. Люди прошлого времени хорошо знали и исполняли красивые обряды крестин, именин, свадьбы, поминовений, церковных праздников, умели рассказывать и толковать сказки и жития святых. Евангелие и Библию и т. д.

Выдающийся русский мыслитель И. А. Ильин предложил развернутую систему национального воспитания в своей работе «Путь духовного обновления». «Надо сделать так, - предлагал он, - чтобы все прекрасные предметы, впервые пробуждающие ребенка, вызывающие в нем умиление, восхищение, преклонение, чувство красоты, чувство чести, любознательность, великодушие, жажду подвига, волю к качеству – были национальными, у нас в России – национально русскими; думали русскими словами; чтобы они почуяли в себе кровь и дух своих русских предков и приняли бы с любовью и волею – всю историю, судьбу, путь и признание своего народа».

Первое «зажигание сердца», по мнению Ильина, происходит в семье.

Шмелев показывает жизнь человека не в смене времен года, но в церковном богослужебном круге – Человек идет по времени, отмеченному событиями церковной жизни. Недаром и главы “Лета Господня” называются согласно тому: “Великий пост” “Ефимоны” “Благовещенье” “Пасха” “Троицын день”. И все проходит человек: “Праздники”, “Радости”, “Скорби” - так обозначены основные части “Лета Господня”.

Триединство духовного взросления человека: праздники, радости, скорби

«Лето Господне» - «круглый мир», составляющий триединство духовного взросления человека: праздники, радости, скорби.

Часть 1. «Праздники». Жизнь семьи Вани подчинена православному годовому циклу. Каждый день имеет свое название. Особое значение имеют двунадесятые праздники: от Великого Поста к Масленице, а за ней опять Великий Пост. Круг замкнулся: мир существовал до этого, будет и после.

Часть 2. «Радости» в порядке движения от праздника к празднику. Это второй круг: крестный ход, именины, говенье, хозяйственные работы (заготовка льда, засолка огурцов, капусты), купеческие дела отца Вани (наем рабочих), катание на лодках на Троицу, катание на санях с горок на Масленицу, подготовка проруби на Крещение.

Так все налажено – только разумей и радуйся.

Часть 3. «Скорби» - это третий круг по православному календарю. Страшная трагедия – смерть отца. Время скорби противопоставлено счастливому, праздничному. Все события лишаются своего глубинного смысла: «Нонче и праздник не в праздник нам».

Но герой прошел 3 жизненных цикла, которые составляют один большой цикл, включающий в себя праздники, радости и скорби.

Маленькая вселенная, питающая душу героя, включает природу как духовного учителя. Она, родная природа, открывает прекрасное, дает возможность ощутить себя своей частью.

Христиане в жизни обычно радостные и веселые люди. В Новом Завете сказано: в любых обстоятельствах «радуйтесь и веселитесь» (Матфей, 5:12). Христиане первого века ужасных преследований и казней каждый день были «в весели и простоте сердца».

Книга Шмелева «Лето Господне» вышла с подзаголовком «Праздники. Радости. Скорби». Вспоминая свое детство, которое для него закончилось в семь лет трагической гибелью отца, Шмелев в соответствии с церковным календарем, воссоздал неизменный круг бытия «святой Руси»: повседневную жизнь большого купеческого дома и работников, почитающих этот дом как свой собственный, религиозные и семейные праздники, крестные ходы, Масленицу и Великий пост, болезни и несчастья, паломничество к Святой Троице. Жажда праведности составляет, по Шмелеву, коренную черту всего русского обихода. (65)

Церковный календарь

Автор, видимо, долго размышлял над композицией и решил выстроить рассказы так, чтобы они походили на церковный православный календарь, прочитанный глазами ребенка. Уже в одном этом сказывается оригинальность творческого замысла писателя. Ведь, по сути, мы приобщаемся к тайнам непорочной детской души. То, что церковный календарь весь состоит из праздников и дат религиозных обрядов, знает каждый. Но вот выстроить из сонма религиозных символов одну человеческую жизнь в движении плоти и духа - до этого мог догадаться лишь гениальный художник,

Шмелев И. С. начинает роман с Великого Поста, а точнее - с "Чистого понедельника". Для Вани этот "Понедельник" - волшебная сказка, открытие нового мира. Каждый человек помнит свое детство и светлым, и омраченным. И мне понятно состояние души Вани, когда в такой сказочный день происходят отнюдь не сказочные события. Вот отец грубо кричит на Василь Василича: "Пьяная морда!"; А тот и ответить не может, так нарезался. Отец сменяет гнев на милость, когда выясняется, что выручку Василь Василич все-таки принес, да еще "с верхом", а в кармане у него лишь кусок черного хлеба и огрызок соленого огурца. Очень, я считаю, в русской натуре такое бескорыстие и небоязнь - самого себя на смех выставлять, как этот Василь Василич.

По дороге в церковь, где будет стояние, попадает пьяный парень и ругается ужасными словами. К сожалению, и сейчас таких сколько угодно. В душе ребенка, конечно, тревожно: с одной стороны - ожидание светлого праздника, с другой - страх от того, что есть люди, которым на это наплевать.

В сплетении восторга, страха и стыда Ваня врастает в так давно существующий мир взрослых людей. Но он таит в глубине души уверенность, что лично он избежит такой жизни и поступков, которые пугают его во взрослых.

Душа его зреет, раздвигая пределы детской жизни. Вот он стоит возле храма Христа Спасителя - будущей золотоглавой жертвы русского народа. Еще не разрушенный большевиками храм будто мечтает о новом возрождении, в новой России. Но это мои мысли, а герой Шмелева взлетает духом выше и чище, потому что взирает на здравствующий исконный храм и ничто не омрачает его душу. А мысли и чувства его теперь такие: "Это - мое, я знаю. И стены, и башни, и соборы. и дымные облачка за ними, и это моя река, и черные полыньи, в воронах, и лошадки, и заречная даль посадов. - были во мне всегда. И все я знаю. И щели в стенах - знаю. Я глядел из-за стен. когда?. И дым пожаров, и крики, и набат. - все помню! Бунты, и топоры, и плахи, и молебны. - все мнится былью. - будто во сне забытом".

Это уже не сказочное детское чувство, а родовая память, пробуждающееся чувство национальной гордости и причастности к русской истории и народным святыням. И меня, как читателя и соотечественника Ивана Шмелева, охватывает именно такое ощущение, очищающее и исцеляющее душу, словно мне много лет, и я успела много пережить. И я, вместе с автором этого замечательного романа, всегда верила, верю и вечно буду верить, что душа Родины - светлая!

Но надо учитывать, что И. С. Шмелев показывает жизнь именно детской души. В восприятии ребенка весь окружающий мир предстает просветленным, обожженным, где “ничего не страшно” и “всем хорошо”. В духовной реальности, воссозданной И. Шмелевым, нет ужасов и злобы “мира сего”, нет бесовских напастей и тяжких падений. Герою, по-детски “сокрушающемуся” о грехах, неведома жестокая “духовная брань”, преодоление страшных соблазнов, наполняющих окружающий мир. Главное, что открывает Шмелев в душе ребенка,- чувство присутствия Бога, доверчивую любовь к Нему и надежду на Него во всем.

У ребенка живет в душе ощущение и сознавание личного общения с Богом, с миром святости, он воспринимает все события церковной жизни как реальное взаимодействие человека и тех, кто приходит на землю из ТОЙ жизни. Шмелев И. С. показывает, как впервые в душу человека проникает сознание страшной тайны – бытия Божия. “Мне делается страшно. Я смотрю на Распятие. Мучается Сын Божий! А Бог-то как же как Он допустил? Чувствуется мне в этом великая тайна – Бог”

Герой книги живет как бы вне конкретного времени, все опирается лишь на время церковное, текущее по каким-то особым, неземным законам. Движение совершается от радостей к скорбям. От вступления в сознательный отроческий возраст – к смерти. К смерти еще не собственной физической, но к переживанию смерти – в прощании с умирающим отцом. Здесь, мы видим, раскрывается подлинно христианская кончина: через церковное приготовление к смерти в таинствах – к отхождению. Христианская кончина – и горе, и радость. Недаром в самый момент смерти отца мальчик погружается в некое райское видение, в котором он встречается со здоровым и радостным отцом. Скорбь расставания и радость ожидания новой встречи – там. (8) Церковный календарь – сюжетная основа книги И. Шмелева «Лето Господне»

3. Чистый (Великий) понедельник – начало Страстной седмицы перед Пасхой

6. Вознесение Господне – через 40 дней после пасхи – 5. 06. 08

8. Яблочный спас (2)

Три жизненных цикла, проживаемых человеком в порядке движения от праздника к празднику (по Шмелеву)

▪ Первый круг (от Великого Поста до Великого Поста) –

«Праздники»: человеческая душа формируется, соприкасаясь со святынями, с духовными традициями, идущими из старины. Конец первой книги – умиротворение в жизни, ощущение спокойствия во всем: ночь, тишина, капель Таким же было начало книги (Чистый понедельник): утро, тишина первого дня поста, капель

Во дни Великого поста, который начинается за семь недель до Пасхи, Церковь особенно предлагает нам духовно очиститься и обновиться. В первые четыре дня Великого поста все православные люди стараются пойти в храм, чтобы послушать Великий покаянный канон святого Андрея Критского. В благоговейном молчании, в таинственном полумраке храма, с зажженными свечами в руках стоят люди, слушая богодухновенные слова Великого канона и сокрушаясь о своих грехах. Нам надо успеть покаяться перед всеми, кого мы обидели. Мы будем остерегаться совершать грехи и стараться делать добро, памятовать о Боге.

Покаяние и раскаяние – эти два важнейших христианских понятия, основные в формировании духовной личности, станут ключевыми в период наступившего Великого поста. Мы вдумываемся в слова покаянной молитвы Святого Ефрема Сирина.

Господи и Владыко живота моего, дух праздности, уныния, любоначалия и празднословия не ждать ми.

(Земной поклон.)

Дух же целомудрия, смиренномудрия, терпения и любви даруй ми, рабу Твоему.

(Земной поклон.)

Ей, Господи Царю, даруй ми зрети моя прегрешения и не осуждати брата моего, яко благословен еси во веки веков. Аминь.

(Земной поклон.)

Понять эту замечательную молитву поможет нам наш великий Пушкин. Он переложил ее в стихи. Сравните тексты молитвы со стихотворением Пушкина: все слово в слово, но совершилось чудо – молитва стала исповедью самого поэта. Он дарит нам ее как награду за труд души и мысли.

«Отцы пустынники»

(фрагмент)

Владыко дней моих! дух праздности унылой,

Любоначалия, змеи сокрытой сей,

И Празднословия не дай душе моей.

Но дай мне зреть мои, о Боже, прегрешенья,

Да брат мой от меня не примет осужденья,

И дух смиренья, терпения, любви

И целомудрия мне в сердце оживи.

▪ Второй круг (в порядке движения от праздника к празднику) –

«Радости»: человеческая душа рисуется в радости, в ярких проявлениях счастья. Живописно раскрываются мелочи, которые так дороги человеческому сердцу.

«Так все налажено – только разумей и радуйся»

▪ Третий круг (время скорби противопоставлено счастливому, праздничному) - «Скорби»: скорбное, трогательное повествование о человеческих утратах, которые на жизненном пути настигают каждого из нас, очищая и укрепляя нашу душу.

Но герой Шмелева прошел три жизненные цикла, которые составляют один большой цикл, включающий праздники, радости, скорби. Это триединство, составляющее переживания человеческой души, и есть процесс духовного (душевного) становления человека.

Кольцевая композиция книги раскрывает единое целое, неразрывную связь прошлого, настоящего, будущего. Кто создает такой уют в природе, в жизни для духовного взросления? Прабабушка Устинья «завещала всем хранить святой сосуд – символ Памяти.

Рефреном звучат слова: «слышен плачущий и зовущий благовест – по – мни, по – мни».

«Не поймешь чего – доскажет сердце»

Духовная зрелость – состояние совершенного Человека

А что представляет собой ребенок?

В богословной литературе дается представление о духовных дарованиях детства, добродетелях, присущих в исключительной степени детству. Их состав и описание значительно проясняют само детство в глазах многих взрослых. Что же позволяет ребенку сохранить и умножить эти первые добродетели?

Дар. Никто так, как дети, не ощущает такую необходимость жить по бескорыстному закону дара. Это подразумевает готовность ждать, настроиться в жизни диалогически, когда весь мир исполнен обращениями лично к тебе, и, вместе с тем, готовность быть ответным (ответственным).

Лицо. Редко встречается такой искренний интерес к другому человеку, как у ребенка.

Путь. Настоящая педагогика немыслима беспутной, не заботящейся о проблеме смысла жизни. Утрата пути взрослыми именуется суетой, а ребенок, как известно, всегда занят лишь самым важным. Ребенок не смыслит свою жизнь иначе как путешествие. Он с любовью сохраняет воспоминания, постоянно готов изменить мнение о себе, если взрослые говорят о достижении им уже большей степени взрослости.

Дом. Должное состояние души – состояние «дома», когда найдено счастливое исполнение своего предназначения. Атмосферу дома, которая впервые в душе ребенка раскрывает конкретное содержание вечности – ибо дом не перестанет им быть.

В литературе 19 века часты случаи обращения к теме детства. Писатели проверяли жизнь свежими глазами детей.

По мнению Б. Б. Шкловского, Лев Николаевич задумал не описание детства, а 4 эпохи развития человека в трилогии.

«Орудие толстовского анализа – микроскоп, который он наводит на тайны человеческой души. Открывая мельчайшие частицы человеческого бытия, он заново постигает мир, ищет новых путей его измерения. »

О «странном таланте А. Н. Толстого в его повести «Детство Никиты» пишет в одноименной статье М. Свердлов: «Ее новизна – в равенстве автора и персонажа. В совпадении точек зрения – авторской и детской. Каждая мелочь видится по-детски крупно – как важное событие и «превосходная вещь». Для А. Н. Толстого детство и счастье – почти синонимы: мир есть чудо».

Нельзя составить верное представление о детях, не зная, как они воспринимают православие. И поэтому как в курсы введения в православное Богословие, так и в курсы детской психологии я бы рекомендовала включить светлую и духовную книгу: «Лето Господне» И. Шмелева.

Ограниченное пространство без ограничения свободы, циклическое время в соответствии со сменой времен года – такова формула детского «рая».

И. С. Шмелев – исследователь процесса духовного становления Человека в русской литературе

Мы не можем переделать весь мир. Но мы можем изменить в лучшую сторону себя, и тогда мир вокруг нас станет светлее и добрее. Только тогда Вера помогает нам жить. Веру умом не докажешь, это твердое знание сердца, что человек призван к вечности.

Шмелев И. С. один из тех писателей, что оказались на чужбине: Б. Зайцев, И. Бунин, А. Ремизов, М. Осоргин и другие. «Но не они сумели сохранить не только доброе чувство к отторгнувшей их Родине, но и не потускневшим и нерастраченным золото русской речи!»

Кто-то жил, любил, страдал и наслаждался; наблюдал, думал, желал – надеялся и отчаивался. И хотелось ему поведать нас о чем-то таком, что для всех нас важно, что нам необходимо духовно увидеть, прочувствовать, продумать и усвоить. Значит – что-то значительное о чем-то важном и драгоценном. И вот он начал отыскивать верные образы, ясно-глубокие мысли и точные слова.

Прав был философ, который говорил – мы не видим солнца, потому что вздыхаем облако пыли. Через это облако современного мира и наши собственные страсти мы должны прийти к победе – нужно, чтобы оно улеглось. Тогда мы широко и глубоко откроем внутреннее око нашего сердца и воззрим вверх, к Богу, и в создании им мира. Тогда мы с удивлением увидим, что каждый цветок раскрывается для нас, каждый солнечный луч приносит нам свое откровение, каждое человеческое сердце открывает нам свои тайны.

Мы поймем, что мир полон дремлющей любви, и нам нужно лишь разбудить эту любовь нашей собственной любовью. Тогда ни один страдалец не покажется нам чужим; ни одна вещь не сможет скрыть от нас свою духовную тайну. Чем чаще взгляд, чем искреннее сердце – тем глубже мир.

Какие же условия необходимы, по Шмелеву, для духовного становления человека? Анализируя «Лето Господне», можно выделить три условия.

Первое условие: культурная среда православных праздников

Символический смысл закольцованной композиции романа заключается в том, что жизнь семьи Вани подчинена православному годовому циклу. Каждый день имеет свое название. Особое значение имеют двунадесятые праздники. Первая часть романа так и называется - "Праздники". Повествование начинается с Великого поста и заканчивается Масленицей. За Масленицей вновь следует Великий пост. Круг замыкается. Есть ощущение мира, который будет существовать вечно в таком круговороте. Этот "круглый мир" и заключает в себе, по мнению автора, смысл человеческой жизни на земле.

Праздник! Одно из звеньев культурной среды, в которой живут герои И. Шмелева. Культура российского гражданина 19 века – православная культура.

Слово «праздник» понятно и сочувственно русскому человеку, с детства воспитанному в благочестивом обычае, с детства знающему церковь с ее праздниками. Русский человек всю свою жизнь, все свое рабочее время привык размерять по праздникам церковным. Русская душа отдыхает и радуется в церковный праздник, и благо тому, кого родители с детства приучили чтить праздник, с радостным чувством ждать его и услаждаться его освежающей и возвышающей силой. Церковь наша так торжественно обставила не только великие праздники, но и таинственное ожидание их, что праздник постепенно сам вступает в душу, озаряя ее тихим светом благодати. Весь год сияет этот свет тому, кто привык ощущать его.

▪ Великий Пост

Самый важный и самый древний из многодневных постов. Он соблюдается в память о сорокадневном посте Спасителя в пустыне; он же вводит нас в Страстную седмицу, а затем к радостям Светлого Христова Воскресения.

Великий пост – это время молитвы и покаяния, когда каждый христианин должен испросить у Господа прощение своих грехов и достойно причаститься святых Христовых Тайн согласно заповеди Христовой. На протяжении Великого поста надо особенно решительно оставить все дурные привычки и страсти: гнев, ненависть, вражду.

Великий пост длится 7 недель (вернее,48 дней) – вплоть до Пасхи. Великий пост делится на Четыредесятницу (первые 40 дней) и на Страстную седмицу (неделя перед Пасхой). Дни от Рождества Христова до Великого поста называют рождественскими или зимним мясоедом, и есть установления насчет постепенного приготовления к посту. Первую и последнюю (Страстная седмица) недели самого поста принято соблюдать с особой строгостью.

«Я просыпаюсь от резкого света в комнате: голый какой-то свет, холодный, скучный. Да, сегодня Великий пост. Сегодня у нас чистый понедельник, и все у нас в доме чистят. Я смотрю на растерзанные бумажные цветочки, на золоченый пряник «масленицы» - игрушки, принесенные вчера из бань: нет ни медведиков, ни горок – пропала радость. И радостное что-то копошится в сердце: новое все теперь, другое. Теперь уже «душа начнется», - Горкин вчера рассказывал, - «душу готовить надо». Говеть, поститься, к Светлому Дню готовиться. И даю себе слово не скромиться во весь пост. И видится мне вереницею дней поста Светлое Воскресение, в светах. Радостная молитвочка! Она ласковым светом светит в грустные дни Поста. Мне начинает казаться, что теперь прежняя жизнь кончается и надо готовиться к той жизни, которая будет. где? Где-то на небесах. Надо очистить душу от всех грехов, и потому все кругом - другое. И что-то особенное вокруг нас, невидимое и страшное. »

«. В передней стоят миски желтыми солеными огурцами, с воткнутыми в них зонтичками укропа, и с рубленой капустой, кислой, густо посыпанной анисом – такая прелесть! Я хватаю щепотками – так хрустит! И даю себе слово не оскоромиться во весь пост. Зачем скромное, которое губит душу, если и без того все вкусно? Будут варить компот, делать картофельные котлеты с черносливом и шепталой, горох, маковый хлеб с красивыми завитушками из сахарного мака, розовые баранки, «кресты» из Крестопоклонной. мороженая клюква с сахаром, бублики и сайки, изюм кувшинный, пастила рябиновая, постный сахар – лимонный, малиновый, с апельсинчиками внутри, халва. А жаренная гречневая каша с луком, запить квасом. А постные пирожки с груздями, а гречневые блины по субботам. А кутья с мармеладом в первую субботу, какое-то «коливо»!. Неужели и там, куда все уходят их этой жизни, будет все такое постное и почему все такие скучные? Ведь все – другое, и много, так много радостного»

«Мясные на площади закрыты. Но никто не чего не покупает, до субботы. Хочется теплой корочки, но грех и думать. »

«Какой же великий торг! Широкие плетушки на санях, - все клюква, клюква, все красное. А вот капуста. Широкие кади на санях, кислый и вонький дух. Золотится от солнышка, сочнеет. А вот и огурцами потянуло, крепким и свежим духом, укропным, хренным. Играют золотые огурцы в рассоле, пляшут. А вот вороха морковки – на пироги с лучком, и лук, и репа, и свекла, кроваво-сахарная, как арбуз. А вот соленье: антоновка, морошка, крыжовник, румяная брусничка с белью, слива в кадах. Квас всякий. хлеб лимонный, маковый, с шафраном, ситый весовой с изюмцем. А вот и медовый ряд. А вот – варенье. А там – стопками ледяных тарелок – великопостный сахар, похожый на лед зеленый, и розовый, и красный, и лимонный. А вон чернослив моченный, россыпи шепталы, изюмов. и пряники, пряники – нет конца. А вот и масло. На солнце бутыли золотые: маковое, горчишное, орешное, подсолнечное. Грибы гриба сушенного, всех сортов. »

Цветовая палитра писателя по ясности и чистоте красок близка древнерусской живописи: красная Пасха, сине-бело-голубое Рождество, свежая зелень Троицы и – золото, золото - золотом залито все: «и небо золотое, и вся земля, и звон немолчный кажется золотым тоже, как все вокруг».

▪ Благовещение

«Светло у меня на душе, покойно. Завтра праздник такой великий, что никто ничего не должен делать, а только радоваться, потому что если бы не было Благовещенья, никаких бы праздников не было Христовых. Сумеречное небо, тающий мелкий снег, призывающий благовест. Как давно это было! Теплый, словно весенний ветерок. я и теперь его слышу в сердце. Вечер золотистый, тихий. Небо до того чистое, зеленовато-голубое, - самое Богородичкино небо. Светлое Благовещенье отходит. »

▪ Пасха (Светлое Христово Воскресенье)

Пасха является также исторически самым первым христианским праздником. В честь праздника Пасхи совершается самое торжественное богослужение: пасхальная полуночница, крестный ход с зажженными свечами вокруг храма, радостная светлая утренняя и Божественная литургия.

Позади покаянные дни Великого поста. Начинается мясоед. В первый день Пасхи освящается скромная пища – продукты из молока, творога, яиц, мяса. Самыми древними из особых кушаний являются кулич и пасха. Третьим атрибутом пасхального стола являются крашеные яйца.

«Пост уже на исходе, идет весна. Прошумели скворцы над садом, - слыхал их кучер, - а на Сорок Мучеников прилетели и жаворонки. Каждое утро вижу я их в столовой: глядят из сухарницы востроносые головки с изюминками в глазках, а румяные крылышки заплетены на спинке. Жалко их есть, так они хороши, и я начинаю с хвостика. Отпекли на Крестопоклонной маковые "кресты". Скоро Пасха! Принесли из амбара "паука", круглую щетку на шестике, - обметать потолки для Пасхи. У Егорова в магазине сняли с окна коробки и поставили карусель с яичками. Я подолгу любуюсь ими: кружатся тихо-тихо, одно за другим, как сон. На золотых колечках, на алых ленточках. Сахарные, атласные. В булочных - белые колпачки на окнах с буковками - X. В. Отец доволен: Пасха будет спокойная. В прошлом году заутреню на реке встречали».

«Перед Казанской толпа, на купол смотрят. В церкви выносят Плащаницу. Мне грустно: Спаситель умер. Но уже бьется радость: воскреснет, завтра! Золотой гроб, святой. Смерть - это только так: все воскреснут. Я сегодня читал в Евангелии, что гробы отверзлись и многие телеса усопших святых воскресли. И мне хочется стать святым, - навертываются даже слезы. С притаившейся радостью, которая смешалась с грустью, я выхожу из церкви. »

«У нас пахнет мастикой, пасхой и ветчиной. Полы натерты, но ковров еще не постелили. Мне дают красить яйца».

«Великая Суббота, вечер. В доме тихо, все прилегли перед заутреней. Я пробираюсь в зал - посмотреть, что на улице. Народу мало, несут пасхи и куличи в картонках. В зале обои розовые - от солнца, оно заходит. В комнатах - пунцовые лампадки, пасхальные: в Рождество были голубые?. Постлали пасхальный ковер в гостиной, с пунцовыми букетами. Сняли серые чехлы с бордовых кресел. На образах веночки из розочек. В зале и в коридорах – новые красные "дорожки". В столовой на окошках - крашеные яйца в корзинах, пунцовые: завтра отец будет христосоваться с народом. нравится мне ходить в тишине по комнатам и смотреть, и слушать, - другое все! - такое необыкновенное, святое. На душе у меня радостное и тихое, и хочется отчего-то плакать».

«Горкин берет меня за руку. Он ведет меня в церковь. Горкин в новой поддевке, на шее у него розовый платочек, под бородкой. Свечка у него красная, обвита золотцем. - Крестный ход сейчас, пойдем распоряжаться».

«В солнце и звоне утро. Пасха, красная. Отец, нарядный, посвистывает. Он стоит в передней, у корзин с красными яйцами, христосуется. Угощение на дворе. Орудует Василь-Василич, в пылающей рубахе, жилетка нараспашку, - вот-вот запляшет. Зудят гармоньи. Христосуются друг с дружкой. Пасха красная! Красен и день, и звон. »

«Я рассматриваю надаренные мне яички. Вот хрустально-золотое. Вот - с растягивающимся жирным червячком. С солдатиками, с уточками, резное-костяное. И вот, фарфоровое - отца. Чудесная панорамка в нем. »

«Я смотрю через золотистое хрустальное яичко. Горкин мне подарил, в заутреню. »

▪ Вербное Воскресение

Во время всенощной под праздник Входа Господня в Иерусалим люди стоят с ветвями в руках. На Востоке эти ветви пальмы, у нас – вербы, вестницы наступающей весны. Отсюда и название – Вербное воскресенье.

«Все мудрено сотворено. – радуется на вербу Горкин, поглаживая золотистые вербешки. - Нигде сейчас не найти цветочка, а верба разубралась и завсегда так на св. Лазаря, на Вход Господень. верба-то и подавно живая, ишь – цветет. Как же не радоваться-то, голубок!. Он обнимает вербу, тычется головой в нее. И я нюхаю вербу: горьковато-душисто пахнет, лессовой горечью живою, дремуче-дремучим духом, пушками по лицу щекочет, так приятно. »

▪ Троица

«Пахнет горячими ватрушками, по ветерку доносит. Я сижу на досках у сада. День по-настоящему летний. Я сижу высоко, ветки берез вьются у моего лица. Листочки до того сочные, что белая моя курточка обзеленилась, а на руках – как краска. Пахнет зеленой рощей. Я умываюсь листочками, тру лицо, и через свежую зелень их вижу я новый двор, новое лето вижу. Сад уже затенился, яблони – белые от цвета; в сочной густой траве крупно желтеет одуванчик. Я иду по доскам к сирени. Ее клонит от тяжести кистей, я беру их в охапку, окунаюсь в душистую прохладу и чувствую капельки росы. Завтра все обломают на образа. Троицын день завтра».

«Мы идем все с цветами. У меня ландыши, и в серединке большой пион. Ограда у Казанской зеленая, в березах. Ступеньки завалены травой так густо, что путаются ноги. Пахнет зеленым лугом, размятой сырой травой. В дверях ничего не видно от березок, все задевают головами, раздвигают. Входим как будто в рощу. В церкви зеленоватый сумрак и тишина. Шагов не слышно, засыпано все травой. И запах совсем особенный, какой-то густой, зеленый, даже немного душно».

▪ Рождество Христово

Снег ровным покровом ложится на землю. Морозная звёздная ночь.

Кажется, что небо стало ближе. Вся природа погружается в сон, а в сердце загорается огонёк надежды на то, что мир вокруг нас станет лучше.

Всякий раз, когда мы перешагиваем порог Нового года, на душе становится особенно тепло, потому что через несколько дней наступит Праздник Рождества!

Рождество Христово - удивительное время, когда сердце наполняется ожиданием чуда. И это чудо происходит!.

«Христос рождается, славите!» - несётся над Вселенной, - «Христос с небес, встречайте!» - весь мир воспевает славу Творца. Ангельские силы и человеческий род - вместе прославляют Того, Чья любовь не имеет границ. И, наверное, поэтому Рождество Христово называют «Зимней Пасхой».

Каждый из нас старается провести этот день не так, как любой другой: подарить добро и любовь близкому человеку, стать лучше, а самое главное - ближе к Богу.

А вот описание звездного неба: «А звезд все больше. А какие звезды!. Не Пасха, перезвону нет, а стелет звоном, кроет серебром, как пенье, без конца-начала. – гул и гул». Образ звезд как план вечности.

«Наше рождество подходит издалека, тихо. Шесть недель постились. » .

«Перед Рождеством, дня за три, на рынках, на площадях лес елок. А какие елки! Этого добра в России сколько хочешь. Не так, как здесь, – тычинки. У нашей елки. как отогреется, расправит лапы, - чаща. На снежку, в лес. приятно! Потягиваешь понемножку, а пар – клубами, как из паровоза. А мороз крепче. Небо – в дыму – лиловое, в огне. На елках иней, мерзлая ворона попадется, наступишь – хрустнет, как стекляшка. Морозная Россия, а. тепло!. В сочельник, под Рождество, - бывало, до звезды не ели. Кутью варили, из пшеницы, с медом; взвар – из чернослива, груша, шептала. Ставили под образа, на сено. Почему?. А будто – дар Христу. Он на сене, в яслях. Бывало, ждешь звезды, протрешь все стекла. На стеклах лед, с мороза. Вот брат, красота-то!. Елочки на них, разводы, как кружевное. Ноготком потрешь – звезды не видно? Видно! Первая звезда, а вон – другая. Стекла засинелись. За мерзлым стеклышком – знакомый Ангел с золотым цветочком, мерзнет. Осыпан блеском. Я его держал недавно, трогал пальцем. Бумажный Ангел. Ну, карточка. осыпан блеском, снежком как будто. Бедный, мерзнет. Идешь из Церкви. Все другое. Снег – святой. И звезды – святые, новые, рождественские звезды. Рождество!. В кухне. пылает печь. И в доме – Рождество. Пахнет натертыми полами, мастикой, елкой. Лампы не горят, а все лампадки. Печки трещат-пылают. Тихий свет, святой. » .

«Приходят-уходят люди с красными лицами, в белых воротничках. Вот уже и проходит день. Вот уж и елка горит – и догорает. В черные окна блестит мороз. Я дремлю. Где-то гармоника играет, топотанье. - должно быть на кухне. В детской горит лампадка. Красные языки из печки прыгают на замерших окнах. За ними – звезды. Светит большая звезда над Барминихиным садом, но это совсем другая. А та, Святая, ушла. До будущего года. »

▪ Святки

Дни после праздника Рождества Христова называют Святыми Днями. В народе они получили название «Святки». Пост в эти дни отменяется, даже в среду и пятницу можно вкушать скоромную пищу.

Издревле эти дни были любимыми у русского народа. По деревням и городам ходили со звездой славильщики, заходили в дома, славили хозяев дома, поздравляли с праздником, пели песни-колядки. Никому не хотелось выказывать в эти радостные дни свою скупость, и славильщиков щедро одаривали – пирогами, пряниками, а то и звонкой монеткой. Колядование – народный обычай. Хотя он и препел изменения, все же связан с древними дохристианскими верованиями наших предков.

В эти дни воспрещены пост, коленопреклонения, совершение Таинства брака.

«Рождество. Чудится в этом слове. Слово видится голубоватым. » Может ли так быть?

Чистота и голубизна снега перед рассветом. Чистая душа рождающегося – таково символическое значение голубого цвета в описании Рождества:

Рождается день, праздник Рождества, рождается Солнце, рождаются необыкновенные чувства в душе ребенка.

Обращаем внимание на глаголы: светлеет, розовел, брызнуло розоватой пылью.

Так нарастает ощущение праздника и света. У Шмелева Солнце вливает во все радость.

«Накрывают в холодно комнате. постилают голубую скатерть, рождественскую, скатерть, и посуду ставят тоже парадную, с голубыми каемочками. На лежанке устраивают закуску. толстая колбаса. , селедка с луком, соленые снеточки. пироги длинные, с капустой и яйцами. »

«- Вот у меня Оракул есть, гадать-то. - говорит Гаврила,- конторщик показать принес. Говорит – все знает! Оракул. Он лезет на полати и снимает пухлую трепаную книжку с закрученными листочками. Все глядят. Горкин откладывает странички, а на них нарисованы колеса, одни колеса. А как надо гадать – никто не знает. Написано между страницами – «Рыбы», «Рак», «Стрелец». »

«. А мы, крещеные, на круг царя Соломона лучше пошвыряем, дело священное. Он разглаживает на столе сероватый лист. Все его разглядывают. На листе, засиженном мухами, нарисован кружок, с лицом, как у месяца, а от кружка белые и серые лучики к краям; в конце каждого лучика стоят цифры. Горкин берет хлебца и скатывает шарик. – А ну, чего скажет гадателю сам святой царь Соломон. загадывай кто чего?. Катышек прыгает по лицу царя Соломона и скатывается по лучику. Все наваливаются на стол.

На пятерик упал. Сто-ой. Поглядим на задок, что написано.

Я вижу, как у глаза Горкина светятся лучинки-морщинки. Чувствую, как его рука дергает меня за ногу. Зачем?

А ну-ка, под пятым числом. ну-ка?. - водит Горкин пальцем, и я, грамотный, вижу, как он читает. только почему-то не под 5: "Да не увлекает тебя негодница ресницами своими!" Ага-а. вот чего тебе. про ресницы, негодница. Про тебя сам Царь Соломон выложил. Не-хо-ро-шо-о.

Известное дело, девка вострая! - говорит Гришка.

Матреша недовольна, отмахивается, чуть не плачет. А все говорят: правда, сам царь Соломон, уж без ошибки.

А ты исправься, вот тебе и будет настоящая судьба!- говорит Горкин ласково. - Дай зарок. Вот я тебе заново швырну. ну-ка?

И читает: "Благонравная жена приобретает славу!" Видишь? Замуж выйдешь, и будет тебе слава. Ну, кому еще? Гриша желает. Матреша крестится и вся сияет. Должно быть, она счастлива, так и горят розы на щеках.

А ну, рабу божию Григорию скажи, царь Соломон Премудрый.

Все взвизгивают даже, от нетерпения. Гришка посмеивается, и кажется мне, что он боится.

Семерка показана, сто-ой. - говорит Горкин и водит по строчкам пальцем. Только я вижу, что не под семеркой напечатано: "Береги себя от жены другого, ибо стези ея. к мертвецам!" - Понял премудрость Соломонову? К мертвецам!

В самую точку выкаталось, - говорит Гаврила. - Значит, смерть тебе скоро будет, за чужую жену!

Все смотрят на Гришку задумчиво: сам царь Соломон выкатал судьбу! Гришка притих и уже не гогочет. Просит тихо:

Прокинь еще, Михал Панкратыч. может, еще чего будет, повеселей.

Шутки с тобой царь Соломон шутит? Ну, прокину еще. Думаешь царя

Соломона обмануть? Это тебе не квартальный либо там хозяин. Ну, возьми, на. 23! Вот: "Язык глупого гибель для него!" Что я тебе говорил? Опять тебе все погибель.

Насмех ты мне это. За что ж мне опять погибель? - уже не своим голосом просит Гришка. - Дай-ка, я сам швырну?.

Царю Соломону не веришь? - смеется Горкин. - Швырни, швырни. Сколько выкаталось. 13? Читать-то не умеешь. прочитаем: "Не забывай етого!" Что?! Думал, перехитришь? А он тебе - "не забывай етого!".

Гришка плюет на пол, а Горкни говорит строго:

На святое слово плюешь?! Смотри, брат. Ага, с горя! Ну, Бог с тобой, последний разок прокину, чего тебе выйдет, ежели исправишься. Ну, десятка выкаталась: "Не уклоняйся ни направо, ни налево!" Вот дак. царь Соломон Премудрый!.

Все так и катаются со смеху, даже Гришка. И я начинаю понимать: про Гришкино пьянство это.

Вот и поучайся мудрости, и будет хорошо! - наставляет Горкин и все смеется.

Все довольны. Потом он выкатывает Гавриле, что "кнут на коня, а палка на глупца". Потом няне. Она сердится и уходит наверх, а Горкин кричит вдогонку: "Сварливая жена, как сточная труба!" Царя Соломона не обманешь. И мне выкинул Горкин шарик, целуя в маковку: "не давай дремать глазам твоим". Все смеются и тычут в слипающиеся мои глаза: вот так царь – Соломон Премудрый! Гаврила схватывается: десять било! Меня снимают с хлебного ящика, и сам Горкин несет наверх. Милые Святки. Я засыпаю в натопленной жарко детской. Приходят сны, легкие, розовые. Обрывки их еще витают в моей душе. Легкие сны, из розового детства. Звонок, впросонках. Быстрые, крепкие шаги, пахнет знакомым флердоранжем, снежком, морозом». (64, 133).

▪ Масленица

Масленица – это, прежде всего, обильная и сытная пища. В это время надо есть столько раз, сколько ворона прокаркает. Каждый день масленой недели имеет свои особенные названия.

Понедельник назывался «встреча». Встречали масленицу.

Вторник – «заигрыши», с этого дня начинались разного рода развлечения: катания на санях, народные гулянья.

Среда – «лакомка», открывала угощение во всех домах блинами и другими яствами.

Четверг – «разгул», на этот день приходилась середина игр и веселья.

Пятница – «тещины вечерки». Если в среду зятья гостили у своих тещ, то в пятницу зятья устраивали «тещины вечерки».

Суббота – «золовкины посиделки». В этот день принято, чтобы молодые невестки принимали у себя родных мужа.

Прощеное воскресенье – кульминация подготовительного периода к Великому Посту. В этот день принято прощать друг другу обиды, чтобы на следующий день с чистой совестью начать Великий Пост.

Круг замкнулся: мир существовал до этого, будет и после.

Каждый праздник имеет свое название, за которым страницы Священного Писания

За каждым праздником закреплены правила поведения, действия.

«Масленица. Я и теперь еще чувствую это слово, как чувствовал его в детстве: яркие пятна, звоны - вызывает оно во мне; пылающие печи, синеватые волны чада в довольном гуле набравшегося люда, ухабистую снежную дорогу, уже замаслившуюся на солнце, с ныряющими по ней веселыми санями, с веселыми конями в розанах, в колокольцах и бубенцах, с игривыми переборами гармонью.

Или с детства осталось во мне чудесное, непохожее ни на что другое, в ярких цветах и позолоте, что весело называлось - "масленица"?»

«Оттепели все чаще, снег маслится. С солнечной стороны висят стеклянною бахромою сосульки, плавятся-звякают о льдышки. Прыгаешь на одном коньке, и чувствуется, как мягко режет, словно по толстой коже. Прощай, зима!»

«Масленица в развале. Такое солнце, что разогрело лужи. Сараи блестят сосульками. Идут парни с веселыми связками шаров, гудят шарманки. Фабричные, внавалку, катаются на извозчиках с гармоньей. Мальчишки "в блина играют": руки назад, блин в зубы, пытаются друг у друга зубами вырвать - не выронить, весело бьются мордами. »

«В субботу, после блинов, едем кататься с гор. Зоологический сад, где устроены наши горы, - они из дерева и залиты льдом, - завален глубоким снегом, дорожки в сугробах только. Я любуюсь-любуюсь "масленицей", боюсь дотронуться, - так хороша она. Вся - живая! И елки, и медведики. и горы. и золотая над всем игра. Смотрю и думаю: масленица живая. и цветы, и пряник - живое все. Чудится что-то в этом, но - что? Не могу сказать»

«Помолившись Богу, я подлезаю под ситцевую занавеску у окошка и открываю форточку. Слушаю, как тихо. Черная ночь, глухая. Потягивает сыро ветром. Слышно как капает, булькает скучно-скучно. Бубенцы, как будто?. Прорывается где-то вскрик, неясно. И опять тишина, глухая. Вот она, тишина Поста. Печальные дни его наступают в молчаньи, под унылое бульканье капели. »

Второе условие: общение с духовно богатыми людьми

Система образов книги представляет круг, в центре которого главный герой произведения И. Шмелева, мальчик Ваня. Для Вани все ново в этом мире. Он познает его под влиянием взрослых в повседневном общении. Это стержень романа, на который нанизано все остальное. Соответствуют, по-моему, композиции романа и душевные движения маленького героя. По дороге в храм попадается пьяный парень, который бранится грязными словами, но взрослые не обращают на него внимания, и мальчика это и успокаивает и примиряется с миром, где святость и безобразие.

Выдающий русский мыслитель И. А. Ильин предложил развернутую систему национального воспитания в своей работе «Путь духовного обновления». «Надо сделать так, - предлагал он, - чтобы все прекрасные предметы, впервые пробуждающие ребенка, вызывающие в нем умиление, восхищение, преклонение, чувство красоты, чувство чести, любознательность, великодушие, жажду подвига, волю к качеству – были национальными, у нас в России – национально русскими; думали русскими словами; чтобы они почуяли в себе кровь и дух своих русских предков и приняли бы с любовью и волею – всю историю, судьбу, путь и признание своего народа.

Первое «зажигание сердца», по мнению И. Ильина, происходит в семье.

Семья – одна из высших человеческих ценностей, наивысший фактор в формировании человека. Чаще всего происходит так: семья или раскроет все заложенные в нем способности, или же изуродует его, сделав ни к чему не пригодным. Общество, пренебрегающее семьей, терпит непоправимый ущерб, и если это происходит в течение продолжительного времени, то рано или поздно такое общество прекратит свое существование, как это уже не раз случалось со многими древними цивилизациями. Вся атмосфера душевного лада, спокойствия, доброжелательности, царившая в семье.

Красота духовного общения – вот что главное. «Все были со мной связаны, и я был со всеми связан».

Среди множества персонажей «Лета Господне» выделяются два героя: отец Вани, Сергей Иванович, и старый плотник Михаил Панкратыч Горкин.

Горкин – это значащая фамилия, так как Красной Горкой в народе называют Пасху, недаром Сергей Иванович ласково именует старого «филенщика» Горкой. Горкин и в самом деле осуществляет каждодневное служение мирянам ради сохранения святоотеческой традиции, но делает это с сознанием добротолюбия, предлагая своему воспитаннику самому постигать смысл православной обрядности.

Горкин появляется буквально с первых страниц повествования. «Отворяется дверь, входит Горкин. такие угодники бывают». Или вот еще о нем же: «Горкин сегодня причащался. мне кажется, что он непременно будет преподобный, как Сергий Преподобный: они очень похожи». «Ключи от свечного ящика у него в кармане, и он всегда позванивает ими: должно быть, ему приятно. » .

«Он говорит – это не известно. А как же на картинке, где Страшный суд?. Эта картинка висит у Горкина на стене с иконами. – Пожалуй, что вся тварь воскреснет. - задумчиво говорит Горкин. – А что за же судить! Она – тварь неразумная, с нее взятки гладки. А ты не думай про глупости, не такое время, не помышляй. »

Если значение образа Горкина как духовного наставника Вани достаточно проясняется в контексте повести И. Шмелева, то с образом Сергея Ивановича все несколько сложнее: он предприниматель, человек деловой.

Вся повесть словно сыновий поклон и памятник отцу, сотворенный в слове. Кипящий в делах, в заботах отец всегда находит время для сына, для дома, для людей. Не случаен огромный румяный крендель, «такой чудесный», невиданный, вкусный-вкусный, в день именин подаренный Сергею Ивановичу как знак большой любви и уважения окружающих. Но при всем размахе дел его нельзя отнести к богатым людям Москвы. Объяснение здесь простое: в роду Сергея Ивановича принято вести дела честно, без обмана и темных спекуляций, уважать нанятых работников, сполна платить им за труд, награждать за талант и мастерство.

Но мы сказали о скорбных нотах, которые все слышнее в повести. Умирает упавший с лошади отец. «На небольшом письменном столе. я закрыл сумочку, не видя. вышел из кабинета, на цыпочках. и не входил больше».

Здесь звучит едва сдерживаемая боль. Все напоминает о живом, здравом отце, о счастливом времени и потому «и радостно, и больно», больше, конечно, больно.

Люди, оказавшие особое влияние на духовное взросление Ивана

Вокруг главного героя двигаются, как в калейдоскопе, другие люди, и каждый отдает частицу своей души этому ребенку:

▪ Отец (добрый, щедрый, любящий, искренне верующий),

«В кабинете кричит отец, стучит кулаком и топает. В такой-то день! Это он на Василь-Василича. А только вчера простил. Я боюсь войти в кабинет, он меня непременно выгонит, «сгоряча». – Пьяная морда! – кричит отец, стуча кулаком по столу, на котором подпрыгивают со звоном груды денег. – И посейчас пьян?! в такой-то великий день!. Публику чуть не убили на катаньи?! Мешок с выручкой потерял. на триста целковых! Спасибо, старик-извозчик, Бога еще помнит, привез. в ногах у него забыл?! Вон в деревню, расчет!. – Посчитайте. все сполна-с. хозяйское добро у меня. За тыщу выручки-с, посчитайте. Билеты докажут. – Ступай. – упавшим голосом говорит отец. – Для такого дня расстроил. Мошенники!. Вчера прощенье просил, а ни слова не доложил про скандал! Ступай с глаз долой. Мне его жалко и стыдно за отца: в такой-то великий день, грех!. Отец все еще расстроен. Василь-василич тоже уныло ходит, расстроенный. - Василь-Василич. зайди-ка на минутку, братец. – Горкин мне говорит, взволнованно, дрожит у него голос: - Так и поступай, с папашеньки пример бери. не обижай никогда людей. А особливо, когда о душе надо. пещи. Василь-Василичу четвертый билет выдал для говенья. Так вот и обходись с людьми. Наши робята хо-рошие, они це-нют. »

«Я смотрю на отца. Лицо его как-то осветилось, глаза блеснули. Он быстро идет к Василь-Василичу, берет его за плечи и трясет сильно, очень сильно. А Василь-Василич, выпустив лопату, стоит спиной и молчит. » (63, 23)

«- Слыхал, чижик? – говорит отец, теребя меня за щеку. - Соловей – это не в диковинку, а вот жавороночка заставить петь, да еще ночью. Отец любит возиться с птичками и зажигать лампадки, когда он дома. Отец еще не одет, в рубашке, - так он мне еще больше нравится. Засучив рукава на белых руках с синеватыми жилками, он берет соловья в ладонь, зажимает соловью носик и окунает три раза в ведро с водой. Потом осторожно встряхивает и ловко пускает в клетку. Соловей очень смешно топорщится, садится на крылышки и смотрит как огорошенный. Мы смеемся. Потом отец запускает руку в стеклянную банку от варенья, где шустро бегают черные тараканы и со стенок срываются на спинки, вылавливает – не боится – и всовывает в прутья клетки. Соловей будто и не видит, таракан водит усиками, и. тюк! – таракана нет. » .

«Входит отец, нарядный, пахнет от него духами. На пальце бриллиантовое кольцо. Совсем молодой, веселый. говорит он приветливо – прощу откушать, будьте как дома. Дает мне попробовать из рюмки, и все смеются, как я начинаю кашлять и морщиться. ».

«-Ты чего, чиж, не спишь? – хватает меня отец и вскидывает на мокрые колени, на холодные сапоги в грязи. – Поймали барочки! Денис-молодчик на все якорьки накинул и развернул. знаешь Дениса-разбойника, солдата? И Горка наш, старина, и Василь-Косой. все! Кланяйся им, да ни-же!. По-радовали, чер. молодчики! Сколько, скажешь, давай ребята, а? И тормошит-тормошит меня. – А про себя ни словечка. как овечка. - смеется Горкин. – Денис уж сказывал: «кричит – не поймаете, лешие, всем по шеям накостыляю!» Как уж тут не поймать. Ночь, хорошо, ясная была, ме-сячная. »

«Я прижимаюсь к отцу, к ноге. Он теребит меня за щеку. От его пальцев пахнет душистым, афонским, маслом.

А шел бы ты, братец, спать?

От сдерживаемой ли радости, от усталости этих дней, или от подобравшейся с чего-то грусти, - я начинаю плакать, прижимаюсь к нему, что-то хочу сказать, не знаю. Он подымает меня к самому потолку, где сидит в клетке скворушка, смеется зубами из-под усов. достает из стола. золотое яичко на цепочке!

Возьмешь к заутрени, только не потеряй. А ну, открой-ка.

Я с трудом открываю ноготочком. Я целую ласковую руку, пахнущую деревянным маслом. Он берет меня на колени, гладит. »

«Отец прихватывает меня за щеку, сажает на колени на диване. Пахнет от него лошадью и сеном. И, раскачивая меня, он весело начинает петь. »

«. Отец щекочет холодными мокрыми усами, шепчет: «Спишь, капитан?» И чувствую я у щечки тонкий и сладкий запах чудесной груши, и винограда, и пробковых опилок. » .

▪ Старик Горкин Михаил Панкратыч (хранитель и продолжатель традиций, носитель идеалов святости, добра, красоты)

«-Вставай, милок, не нежься. - ласково говорит мне Горкин, всовывая таз под полог. – Где она у тебя тут, масленица - жирнуха. мы ее выгоним. Пришел Пост – отгрызу у волка хвост. На постный рынок мы с тобой поедем. »

«У окошка читает Горкин Евангелие, кричит на всю мастерскую, как дьячок. По складам читает. Слушают молча и не курят: запрещено на весь пост, от Горкина; могут идти на двор. »

«Горкин идет важно, осторожно: медаль у него на шее, из Синода! Сегодня пришла с бумагой, и батюшка преподнес, при всем приходе, - «за доброусердие при ктиторе». Горкин растрогался, поцеловал обе руки у батюшки, и с отцом крепкорассцеловался, и с многими. Стоял на свечным ящиком и тыкал в глаза платочком. Медаль серебряная, «в три пуда». Третья уже медаль, а две – «за хоругви присланы». Лавочники завидуют, разглядывают медаль. Горкин показывает охотно, осторожно, и все целует, как показать. »

«На приступке сарая, на солнышке, сидит в полушубке Горкин, рукава у него съежены гармоньей. Называют его - "филенщик", за чистую работу. Он уже не работает, а так, при доме. Отец любит с ним говорить и всегда при себе сажает» (63, 60)

«И барин плачет, и Пискун, и солдат. говорит, что нет ни у кого такой песни, у нас только. Он берет меня на колени, гладит по голове и старается выучить, как петь: «Лу-учи-и-и-нушка. »- и я вижу, как из его голубоватых старческих уже глаз выкатываются круглые светлые слезинки» .

«. приходят сны. И милый Горкин, и царь Соломон – сливаются. Золотая корона, в блеске, и розовая рубаха Горкина, и старческие розовые щеки, и розовенький платок на шее. месте они идут куда-то, словно летят по воздуху. » .

▪ Приказчик Василь Васильич Косой

«Я вижу в щелку широкую спину Василь Василича, красную его шею и затылок. На шее играют складочки, как гормонь, спина шатается, а огромные кулаки выкидываются назад»

«Так его все расстроило, что и не ущипнул за щечку. »

«. Слышу я крик отца, и вижу, как отец, в пиджаке и шапке, быстро идет к сараю. - Ты как же это, по билетным книжкам выходит выручки к тысяче, а денег на триста рублей больше? Что за чудеса?. – Какие есть – все ваши, а чудесов тут нет. Мне ваши деньги. у меня еще крест на шее!»

«Василь-Василичу Косому – харчи особые. Но сегодня Святки, Василь-Василич в Зоологическом саду, публику с гор катает. »

▪ Птичник Солодовкин (продал отцу жаворонка, а так продавал соловьев и канареек)

«Скворцов я знаю, в клетке у нас в столовой, от Солодовкина, - такой знаменитый птичник. Знаменитый Солодовкин, который ставит нам и скворцов и соловьев. »

«. А, шельма Соловодкин, не обманул!. У Солодовкина без обману, на всю Москву гремит. » .

« А во дворе сидит на крылечке Солодовкин с вязанкой клеток под черным коленкором. Он в отрепанном пальтеце, кажется – очень бедный. Но говорит, как важный, и здоровается с отцом за руку. Солодовкин запускает руку под коленкор, там начинается трепыхня, и в руке Солодовкина я вижу птичку. –Бери в руку. Держи- не мни. говорит он строго. Я до того рад, что не вижу птичку. Я разжимаю пальцы и слышу – пырхх. - но не чего не вижу. Вторую я уже вижу, на воробья похожа. Я даже ее целую и слышу, как пахнет курочкой. упорхнула. Мне дают еще и еще! Это такая радость!. »

▪ Солдат Денис (пьяница-вор)

«А простит ли отец Дениса, который пропил всю выручку? Денис живет на реке, на портомойне, собирает копейки в сумку, - и эти копейки пропил. Сколько дней сидит у ворот на лавочке и молчит. Когда проходит отец, он вскакивает и кричит по-солдатски – здравия желаю! А отец все не отвечает, и мне за него стыдно. Денис солдат, какой-то «гвардеец», с серебряной серьгой в ухе. Сегодня что-то шептался с Горкиным и моргал. Горкин сказал – «попробуй, ладно. живой рыбки-то не забудь!». Денис знаменитый рыболов, приносит всегда лещей, налимов, только как же теперь достать?»

«И вот, я вижу – по лестнице подымается Денис, их кухни. - Имею честь поздравить с праздником! - кричит он по-солдатски храбро. Лицо у Дениса вздутое, глаза красные, - видно, всю ночь ловил. – Ладно, снеси. – говорит отец. – Рад стараться, лишь бы не. надорваться! – вскрикивает Денис и словно проваливается в кухню. А я дергаю Горкина и шепчу: « это ты сказал, я слышал, про рыбку!» И отец смеется. » .

«В сторонке Денис покуривает трубку и сплевывает в лужу. Отец зовет: «иди, садовая голова!» Денис подскакивает, берет птичку, как камушек, и запускает в небо, совсем необыкновенно. »

«. Плачет. солдат. И солдат меня гладит, притягивает к себе, и его кресты натирают мне щеку. Мне так хорошо с ним, необыкновенно. » .

▪ Старый кучер Антипушка

«Кучер Антипушка, которого тоже уважают и который теперь – «только для хлебушка». Антип все знает. »

«Старый кучер Антип подходит, и ему дают выпустить птичку».

«А тогда –о, как давно-давно! – в той комнате с лежанкой, думал ли я, что все они ко мне вернутся через много лет, из далей. совсем живые, до голосов, до вздохов, до слезинок, - и я приникну к ним и погрущу!. » .

Так в повести «Лето Господне» И. С. Шмелева восстанавливает глубокую, цельную систему семейного воспитания, основанную на святоотечественной православной традиции. Авторитет отца, утверждающего в семье начала православной нравственности, важнейшая роль стоятеля, духовного наставника мирян, в дополнение к служению священства; понятие общества как артели, единой семьи, свято исповедующей православие, - вот принципы, которым надо следовать для воспитания нравственных людей, патриотов, защитников Родины.

Третье непременное условие духовного взросления: общение с природой как духовным учителем

Что значит общаться с природой? Видеть прекрасное! Образ Красоты как учителя, воспитателя в повести многолик, и я думаю, что прежде всего мы увидели красоту в картинах природы, написанных удивительным художником слова.

«Я открываю форточку. Ах, весна!. Такая теплынь и свежесть! Пахнет теплом и снегом, весенним душистым снегом. Остреньким холодочком веет с ледяных гор. Слышу – рекою пахнет, живой рекою!. Сидят воробьи на ветках, мокрые все, от капель, качаются. - и хочется покачаться с ними. Почки на тополе набухли. Начинает копиться лужа – верный зачин весны. Ждут ее – не дождутся вышедшие на волю утки: стоят и лущат носами жидкий с воды снежок, часами стоят на лапке. А невидные ручейки сочатся. Подкрякивают и утки, радостные, - так-так. так-так. И капельки с сараев радостно тараторят наперебой – кап-кап-кап. И во всем, что ни вижу я, что глядит на меня любовно, слышится мне – так-так. И безмятежно отстукивает сердце – так-так. »

«Я просыпаюсь рано, а солнце уже гуляет в комнате. Благовещение сегодня! В передней, рядом, гремит ведерко и слышится плеск воды. пришла весна, и соловьев купают, а то не будут петь».

«Дорога течет, едем, как по густой ботвинье. Яркое солнце, журчат канавки, кладут переходы-доски. »

«Лужи и слуховые окна пускают зайчиков: кажется, что и солнце играет с ними, веселое, как на Пасху. Такая и Пасха будет!»

Рождественский пейзаж. «Снежок ты знаешь? Здесь он – редко, выпадет – и стаял. А у нас повалит – свету бывало, не видать, дня на три! Все завалит. На улицах – сугробы, все бело. На крышах, на заборах, на фонарях – вот сколько снегу! С крыш свисает. Висит – и рухнет мягко, как мука. А мороз такой, что воздух мерзнет. Инеем стоит; туманно, дымно» .

Тема Неба, его красоты, робкой тяги к небу, единства человека и неба постоянно звучит в повести. «Небо чистое, голубое, глубоко-прекрасное».

«Мне начинает казаться, что теперь прежняя жизнь кончается, и надо готовиться к той жизни, которая будет. где? Где-то на небесах»

Чувствовать состояние природы! Когда читаешь страницы о красоте, разлитой в природе, ее не просто видишь, но и слышишь звуки, ощущаешь запахи – так удивительно написано. Свет, радость – этот мотив в восприятии природы звучит постоянно. Пейзаж – словно царство света.

«Кап. кап. Засыпая, все слышу я, как шуршит по железке за окошком. Весна, весна!. Да какой уж теперь и пост, если весна пришла. Вон как капель играет. -тра- та- та- та!»

«Я никак не могу заснуть, все думаю. За черным окном стегает по стеклу снегом, идет зима. и куда ни гляди – все бело». В это описании зимы удивительно сочетается и реальные примеры красоты зимней природы, которое одухотворяет жизнь ребенка, связывает ее незримыми нитями с вечным и прекрасным. Стреляет от мороза печка, скачут тени. А звезд все больше. А какие звезды!. Форточку откроешь – резанет, ожжет морозом. А звезды!. На черном небе так и кипит от света, дрожит, мерцает. А какие звезды!. Усатые, живые, бьются, колют глаз. В воздухе-то мерзлость, через нее-то звезды больше, разными огнями блещут – голубой хрусталь, и синий, и зеленый, - в стрелках. И звон услышишь. И будто это звезды – звон-то! Морозный, гулкий – прямо серебро. Такого не услышишь, нет. А то – тугое серебро, как бархат звонный. И все запело, тысяча церквей играет. Такого не услышишь, нет. Не Пасха, перезвону нет, а стелет звоном, кроет серебром, как пенье, без конца-начала. -гул и гул. Валенки оденешь, тулупчик из барана, шапку, башлычок – мороз и не щиплет. Выйдешь – певучий звон. И звезды. Калитку тронешь – так и осыплет треском. Мороз! Снег синий, крепкий, попискивает тонко-тонко. По улице – сугробы, горы. А воздух. - синий, серебрится пылью, дымный, звездный. Сады дымятся. Звездный звон певучий. - Рождество»

Ощущать себя частью природы! Маленькая вселенная, питающая душу героя Она, родная природа, открывает прекрасное, дает возможность ощутить себя ее частью.

Жизнь природы вторгается в отношения героев, помогает понять их душевное состояние, характер, передает чувства героев.

Заключение

Проблема духовного становления человека - вечно современная проблема духовно-нравственного воспитания россиянина. На вопрос: « Когда начинается время духовного взросления?» - Л. Н. Толстой отвечает: «Счастливая, счастливая, невозвратимая пора детства! Как не любить, не лелеять воспоминаний о ней! Воспоминания эти освежают, возвышают мою душу и служат для меня источником лучших наслаждений!» Возвышенная душа – источник духовной энергии, необходимой для жизни как созидания. Духовная жизнь главного героя – праздник пронзительной любви к родному краю, праздник служения родной земле, поддержания ее традиций, обрядов, верований, трогательного поклонения ее святыням (в этом смысл жизни русского человека), преодоление скорби, испытывающей душу взросление.

Чтобы глубже осознать роль книги Шмелева «Лето Господне» в раскрытии психологии духовного взросления ребенка, стоит обратиться к рассказу – притче Г. Юдина «Сердце». У одной мудрой старушки спросили, как она, прожив такую тяжелую жизнь, «душой осталась моложе всех нас». Ее секрет был прост: «Все хорошее, что мне сделали, я записываю в свое сердце, а все плохое – на воде».

«Лето Господне» остается для меня книгой о драгоценных душевных способностях ребенка сохранить молодость души. Нельзя человеку прожить без любви, потому что самое главное и драгоценное в его жизни отрывается именно сердцу.

Православная культура, природа и общение с духовно богатыми людьми – источники духовно-нравственной культуры. Духовно совершенный Человек – это человек Долга, Совести, Любви. Только созерцающая любовь открывает нам чужую душу для верного, проникновенного общения, для взаимного понимания, для дружбы, для брака, для воспитания детей. Все это недоступно бессердечным людям. Только созерцающая любовь открывает человеку его родину, т. е. его духовную связь с родным народом, его национальную принадлежность, его душевное и духовное лоно на зеле. Иметь родину есть счастье, а иметь ее можно только любовью. Нельзя нам без любви. Без нее мы обречены со всей нашей культурой. В ней наша надежда и наше спасение.

Сакральная лексика И.С. Шмелева в произведении "Лето Господне"

2.1 История создания романа «Лето Господне»

Несмотря на полосу гонений, творчество Ивана Сергеевича Шмелева постоянно отыскивало в России своего верного и неизменного читателя. За демократическими преобразованиями в нашей стране его книги обрели настоящую популярность.

Автобиографическая трилогия, которую создал И. С. Шмелев в эмиграции, во Франции, - пик творчества автора. В «Богомолье» и «Лето Господне» общая тема, одинаковые действующие лица, монолитность внутреннего содержания, композиционно-стилистическое своеобразие.

В романе «Лето Господне» автор обращается воспоминаниями к годам ранних лет(детства), какие миновали в Замоскворечье, в доме на Калужской улице, который построил еще прадед Шмелева. Купеческое дело Шмелевых завязалось с промысла деревянными емкостями в сожженной французами Москве: .«Москву пожгли, ушли, все в разор разорили, ни у кого ничего не стало. Вот он прадед Иван загодя и смекнул - всем обиходец нужен, посуда-то... ни ложки, ни плошки ни у кого» («Богомолье». «У Троицы»). Генеалогия Шмелевых имеет начало в 17 в., восходит к Морозовскому гнезду старообрядцев. Прабабка Устинья (на ее авторитетность многократно ссылаются действующие лица «Лета Господня»), хоть и приняла новую веру, но не утратила патриархальные правила в доме.

Род Шмелевых относился к числу знаменитых и почитаемых московских купеческих семей. Как повествует в жизнеописании писатель, папенька его, Сергей Иванович, «с пятнадцати лет помогал деду по подрядным делам ».

Сергей Иванович имел бани, портомойни на реке, купальни. Отдельно пользовалась известностью его ассоциация плотников: шмелевские работники водружали помосты и леса при строительстве храма Христа Спасителя («Богомолье». «Царский золотой»).

В автобиографических примечаниях 1913 г. Шмелев писал: «Ранние годы дали мне много впечатлений. Получил я их на дворе. В нашем доме появлялись люди всякого калибра и всякого общественного положения. Слов было много на нашем дворе - всяких. Это была первая прочитанная мною книга - книга живого, бойкого и красочного слова. Здесь я почувствовал любовь и уважение к этому народу, который все мог».

«Лето Господне» Шмелев взялся писать в декабре 1927 г. Первым был создан очерк «Наше Рождество. Русским детям»: «Ты хочешь, милый мальчик, чтобы я рассказал тебе про наше Рождество. Ну, что же...» (У произведения был и реально существующий адресат - Ив, Ивушка, сын племянницы, жены Шмелева). Очерк был издан в январе 1928 г. в парижской газете «Возрождение». Иные разделы романа также выходили в периодике. Целиком же роман «Лето Господне» был издан в 1948 г. в знаменитом парижском издательстве YMCA-Press, специализировавшемся на русской литературе. В России выдающиеся главы впервые напечатаны в журнале «Новый мир» за 1964 г., окончательно книга вышла в свет только в 1988 г.

Эмиграция Шмелева, как и многих других русских писателей и деятелей культуры, была вынужденной. Испытав все кошмары гражданской войны, потеряв одного единственного сына, истерзанный душевно и физически, 49-летний Шмелев совместно с женой Ольгой Александровной очутился во Франции.

В 1923 г. Шмелев издал повесть «Солнце мертвых» - трагичный рассказ о перенесенном в Крыму во время гражданской войны, «книга ужаса и скорби по погибающим ценностям человеческого духа» (Н. Кульман).

Труд Шмелева над романом «Лето Господне» снова приведет его к вере, к Богу.

В 1925 г. он писал П. Б. Струве: «В записях и в памяти есть немало кусков, - они как-нибудь свяжутся книгой (в параллель «Солнцу мертвых»). Вероятно, эта книга будет - «Солнцем живых» - это для меня, само собой разумеется. В былые времена у всех нас, в России, было достаточно живого и поистине светлого, что, вероятно, навеки утрачено. Но оно было».

Как раз этим желанием - придержать, породить из небытия, возродить в слове ту, навеки пропавшую, но живую - в памяти и сердце - Россию, страну своего детства и юности, ее ясный лик - движим был Шмелев, принимаясь за работу над автобиографическим циклом.

Уже в первом очерке, начиная с заголовка - «Наше Рождество. Русским Детям», - Россия, где все прекрасно, замечательно, дивно, противопоставляется чуждой и холодной стране.

Повествование от лица ребенка - прекрасно обнаруженное художественное средство; в первых по времени написания главах еще улавливается тон взрослого человека, который понемногу пропадает и сменяется ребенком-повествователем. Малолетний ребенок видит своими невинными, чистыми глазами мир правильно - и этот мир, празднования, для нас принципиальнее, чем сам мир - объект изображения Шмелева - богослужение годового круга и его отражение в жизни верующих. Здесь изображаются пять из двунадесятых праздников, Пасха, Святки и Великий Пост. С замысла исповеди начал писатель свою "русскую эпопею". Он вводит в текст фрагменты из тропарей праздников, стихир, кондаков, псалмов, отрывки из "Великого канона" св. Андрея Критского, из Евангелия. Устами учителя Горкина разъясняет каждый праздник. Шмелев повествует о церковных службах, порядке богослужения в конкретный праздник (например, в Троицын день), об украшении церкви в Великий Пост, Троицу, в Преображение Господне. Он сообщает и о религиозных традициях мирян, о куличах и пасхах, о традиции «христосоваться», "крестах" на Крестопоклонной неделе, "жаворонках"... Шмелев начертал своеобычливый "месяцеслов" и энциклопедию замоскворецкой жизни", завершил опубликовывать свои очерки под конец 1931 года, и в 1933 в Белграде была издана книга "Лето Господне. Праздники". И уже в апреле 1934 в газетах опять, под конкретный праздник, начинают возникать очерки с теми же персонажами в тех же условиях. Это вторая часть книги: "Радости-Скорби". Сопоставляя "Праздники" и "Радости-скорби", мы заметим, что действительно, они очень разнятся друг от друга. В 1ой части повествуется об общих, "всенародных" праздниках, во 2ой - возникают праздники семейные и радости семейные. Тут есть главы: "Именины" (отца), "Михайлов день" (именины Горкина). Главы "Ледоколье", "Петровками", "Ледяной дом" - это бытовые очерки, очерки о трудовых буднях. В главе "Говенье" говорится о внутреннем мире мальчика, а в главах "Донская", "На Святой", "Москва" описывается Москва. Средоточие как бы смещается: с общего на более частное(личное).

Адресовываясь к годам детства, Шмелёв изображает в романе миропонимание ребёнка, принявшего в свою душу Бога. Крестьянская и купеческая среда показывается в книге не диким «тёмным царством», а единым и органическим миром, полным духовного здоровья, скрытой культуры, любви и гуманизма. Шмелёв чужд от романтической чувствительности. Он изображает настоящий быт русской жизни не столь давно минувших лет, не сглаживая низменных и свирепых граней этой жизни, её «печалей». Но для невинного детского сердца существование открывается первоначально своей неомраченной, жизнерадостной стороной. В «Лете Господнем» весьма полно и глубоко передан церковно-религиозный слой народной жизни. Значение и благолепие православных праздников, ритуалов, обычаев, остающихся постоянными из века в век, раскрыт до того красочно и талантливо, что роман стал настоящей энциклопедией русского православия. Поразительный язык Шмелёва неотъемлимо соединен со всем обилием и многообразием живой народной речи, в нём запечатлелась сама душа России.

Произведение наполняет чувством праздника первую часть книги, мы воспринимаем чувства ребенка, в сердце которого входит любовь к Творцу, к родной культуре, государству. Произведение наполнено духом православия, ведь автор сообщает нам о народных традициях, праздненствах. А русская культура гнездится в православном обычае, таким образом, Шмелев знакомит нас с картиной русского быта, с его бытовым, «народным» вероисповеданием. Вера не схоластична, она непритворна, ласковая вера, Бог - отец всем. Вот таким и показывается православие в творении Шмелева. Народность веры у Шмелева изображена одной подробностью: персонажи неверно артикулируют слово Ифимоны (песнопения в честь праздника святого) - фимионы, филимоны, ефимионы. Необразованный народ произносил так, как улавливал. Но суть в том, что не каждый просвещённый человек на сегодняшний день ведает значение слова.

Само заглавие произведения заимствовано Шмелевым из Святого Писания. (Придя в Назаретский храм Иисус Христос прочитал пророчество Исайи о том, что «придет помазанник Божий проповедовать лето (т.е. эру) Господне благоприятное» и сказал «Ныне исполнилось писание сие…».

Анализ произведения дал возможность отметить в тексте повести 140 фразеологических единиц библейского происхождения.

Посреди них попадаются как устарелые библеизмы (царство небесное, святой Дух, страшный Суд, Иов многострадальный), так и фразеологизмы из Нового Завета (путеводная звезда, хлеб насущный, вносить лепту). Большая доля библеизмов у Шмелева имеет начало в Новом Завете, в соотношении трех к четырем.

Анализ романа А. Камю - "Чума"

«С точки зрения нового классицизма, -- записывает Камю незадолго до окончания работы над романом о чуме, как бы пытаясь скрепить воедино эстетическую и философские концепции произведения, -- "Чуму", пожалуй...

Жанровая уникальность романа М.А. Булгакова "Мастер и Маргарита"

шмелёв языковой малопонятный выразительность Повесть «Лето Господне», «книга трепетная и молитвенная, поющая и благоуханная» , занимает особое место в русской автобиографической прозе XX века...

Опыт толкования малопонятных слов и выражений в повести И.С. Шмелева "Лето Господне" на материале рассказа "Крестопоклонная"

Особенности языка романа И.С. Шмелева "Лето Господне"

Глубинные истоки литературного творчества писателя лежат в его детстве, именно самые ранние детские впечатления навсегда заронили в его душу и мартовскую капель, и вербную неделю, и "стояние" в церкви, и путешествие по старой Москве...

Речевой портрет в романе И.С. Шмелева "Лето Господне"

Согласно «Краткой литературной энциклопедии», сказ - это «устное прозаическое повествование о современности или недавнем прошлом» Краткая литературная энциклопедия [Текст] / Под ред. А. А. Суркова. - М.: Советская энциклопедия, 1971. - С. 875....

Роман Булгакова "Мастер и Маргарита"

Роман Михаила Афанасьевича Булгакова «Мастер и Маргарита» при жизни автора не публиковался. Впервые он был опубликован только в 1966 году, через 26 лет после смерти Булгакова, и то в сокращенном журнальном варианте. Тем...

Роман Булгакова "Мастер и Маргарита" как одна из главных загадок современности

Личность М.А. Булгакова Булгаков-писатель и Булгаков-человек до сих пор во многом - загадка. Неясны его политические взгляды, отношение к религии, эстетическая программа. Его жизнь состояла как бы из трех частей...

Роман Владимира Богомолова "Момент истины (В августе сорок четвёртого)"

"История создания романа" построена на дневниковых и рабочих записях Владимира Осиповича...

Роман Г. Мелвилла "Моби Дик, или Белый Кит"

Мелвилл впервые взялся за перо в 1845 году. Ему было двадцать шесть лет. К тридцати годам он уже стал автором шести больших книг. В его предшествующей жизни ничто, казалось, не предвещало этого взрыва творческой активности...

Категории библеизмов: Библеизмы-топонимы: Иордан - река, в которой крестили Иисуса Христа, Иерусалим (Ерусалим) - град, где был распят Иисус (церковь отмечает «Вход Господень в Иерусалим» - Вербное воскресение, за неделю до Пасхи)...

Сакральная лексика И.С. Шмелева в произведении "Лето Господне"

1)«Вот он - Мамона, ему служить нельзя» - берет начало у библеизма служить Мамоне. В Евангелии говорится: «Никто не может служить двум господам: ибо одного будете ненавидеть, а другого любить. Не можете служить Богу и мамоне»...

Творчество Стендаля

«Итальянский» характер главного героя романа Фабрицио дель Донго обусловлен не только его национальностью...

Художественное воплощение сатирической проблемы в романе М.А. Булгакова "Мастер и Маргарита"

Роман Михаила Афанасьевича Булгакова «Мастер и Маргарита» не был завершен и при жизни автора не публиковался. Впервые он был опубликован только в 1966 году, через 26 лет после смерти Булгакова, и то в сокращенном журнальном варианте. Тем...

Эпос войны в произведениях Шолохова "Судьба человека" и "Они сражались за Родину"

Во время войны, в 1943, 1944 годах, в газетах «Правда», «Красная звезда» начали печататься главы из романа М. Шолохова «Они сражались за Родину». Одна из вводных глав впервые опубликована в «Ленинградском альманахе», 1954...

Белова Полина

V Кирилло-Мефодиевские чтения Секция «Язык национальной культуры».

Скачать:

Предварительный просмотр:

V Кирилло-Мефодиевские чтения

Секция «Язык национальной культуры».

Художественное своеобразие повести И.С.Шмелева «Лето Господне».

Реферат подготовила:

ученица 9б класса

Белова Полина

ГБОУ СОШ с. Красноармейское

Красноармейского района

Самарской области

Научный руководитель:

Жданова О.А.,

учитель русского языка и литературы,

ГБОУ СОШ с. Красноармейское

с. Красноармейское, 2013

I.Введение. Обоснование темы. Задачи и пути исследования проблемы………………………………………………………………………. 3

II. Жизнь и творчество И.С.Шмелева………………………………………… 4-5

Ш. Художественное своеобразие повести И.С.Шмелева «Лето Господне»… ……………………………………………………………………………………6-9

1.Проблематика повести.

2.Жанр и композиция повести.

3. Стиль И.С.Шмелева

IV. Заключение. Выводы………………………………………………………10

V. Список литературы………………………………………………………….11

I. Введение. Обоснование темы. Задачи и пути исследования проблемы.

Русская литература – наше великое духовное достояние, наша национальная гордость. После Октябрьской революции многих поэтов и писателей не печатали, подвергали гонениям. Многие их них эмигрировали из страны. Одним из таких писателей является Иван Сергеевич Шмелев, прозаик, мастерски владеющий богатствами народной речи, продолжающий традиции Достоевского и Леского.

Особое место в творчестве И.С.Шмелева занимает повесть «Лето Господне»(1927-1948), «книга трепетная и молитвенная, поющая и благоухающая» . Это произведение не только по-новому освещает тему детства, но и открывает новые для этого жанра повествовательные формы.

Цель моей работы – привлечь внимание к творчеству И.С.Шмелева, заинтересовать его творчеством, убедить окружающих в том, что « Шмелев… последний… из русских писателей, у которого еще можно учиться богатству, мощи и свободе русского языка» (А.И.Куприн).

Задача моей работы – рассмотреть своеобразие повести И.С.Шмелева «Лето Господне».

Актуальность своей работы я вижу в том, что в произведении И.С.Шмелева

« Лето Господне» раскрывается духовная жизнь личности в ее неразрывной связи с судьбой России, поэтически описывается народная культура, раскрываются богатства русского языка.

Метод исследования – описательный, частично поисковый.

Материал для исследования собран из изданий:

1.Иван Шмелев «Лето Господне», Москва, «Детская литература», 1997.

II. Жизнь и творчество И.С.Шмелева

Москвич, выходец из торгово-промышленной среды, он великолепно знал этот город и любил его – нежно, преданно, страстно. Именно самые ранние впечатления детства навсегда заронили в его душу и мартовскую капель, и вербную неделю, и «стояние» в церкви, и путешествие по старой Москве.

Москва жила для Шмелева живой и первородной жизнью, которая по сей день напоминает о себе в названиях улиц и улочек, площадей, проездов, набережных, тупиков. Но ближе всего Шмелеву оставалась Москва в том треугольнике, называемом Замоскворечье, где проживало купечество, мещанство и множество фабричного и заводского люда. Самые поэтические книги – «Богомолье»(1931) и «Лето Господне» - о Москве, о Замоскворечье.

Особое место в детских впечатлениях, в благодарной памяти Шмелева занимает отец. Сергей Иванович, которому писатель посвящает самые проникновенные поэтические строки. Собственную мать Шмелев упоминает в автобиографических книгах изредка и словно бы неохотно. Лишь отраженно, из других источников, узнаем мы о драме, с ней связанной, о детских страданиях, оставивших в душе незарубцевавшуюся рану.

Февральская 1917 года революция была встречена Шмелевым с энтузиазмом, однако после событий октября его отношение к новой власти стало глубоко критическим. Осенью 1918 года он уехал в Алушту, где у него было небольшое имение. Там Шмелев пережил все ужасы Гражданской войны, закончившейся для него арестом и расстрелом единственного сына, белого офицера, ставшего жертвой бессудных расправ. События этого времени отразились в написанной на автобиографическом материале повести "Солнце мертвых" (1923).

Писатель тяжело переживал трагические события, связанные с революцией и военными событиями, и по приезде в Москву, он всерьез задумывается над эмиграцией. В январе 1923 года Шмелев окончательно уехал из России в Париж, где прожил 27 лет.

С болью узнавал Иван Сергеевич о разрушениях московских святынь, о переименовании московских улиц и площадей. Но тем ярче и бережней он стремился сохранить в своих произведениях то, что помнил и любил больше всего на свете. Этим он совершил писательский и человеческий подвиг.

Несмотря на все тяготы, эмигрантская жизнь Шмелевых в Париже по-прежнему напоминала жизнь старой России с годовым циклом православных праздников, со многими постами, обрядами, со всей красотой и гармонией уклада русской жизни.

Когда фашисты бомбили в конце Второй мировой войны Париж, недалеко от дома Шмелева упали сразу четыре бомбы, превратив два здания напротив в руины.

Обычно Иван Сергеевич вставал рано, но в то утро из-за недомогания залежался в постели. Это и спасло ему жизнь. Стекла в окнах были разбиты вдребезги. Острые осколки изрешетили насквозь спинку его рабочего кресла. Хлопали пустые рамы, ветер гулял из угла в угол.

Вдруг маленький листок бумаги влетел в обезображенную комнату и, слегка покружив над письменным столом, опустился прямо под ноги Ивану Сергеевичу. Он поднял картинку. Это была репродукция «Богоматерь с Иисусом» итальянского художника Балдовинетти. Как залетела она сюда?

Видимо, Царице Небесной было угодно сохранить жизнь больному и одинокому русскому писателю – эмигранту.

На следующий день в Сергиевском подворье Шмелев отслужил благодарственный молебен.

Чтобы полнее проникнуться атмосферой монастырской жизни, Иван Сергеевич переехал в обитель Покрова Пресвятой Богородицы, в 140 километрах от Парижа. В тот же день сердечный приступ оборвал его жизнь.

Монахиня матушка Феодосия, присутствовавшая при кончине писателя, рассказывала:

«Мистика этой смерти поразила меня – человек приехал умереть у ног Царицы Небесной под ее покровом».

Шмелев страстно мечтал вернуться в Россию, хотя бы посмертно. Это произошло 30 мая 2000 года, когда прах Ивана Сергеевича и Ольги Александровны Шмелевых по инициативе русской общественности и при содействии Правительства России был перенесен из Франции в некрополь Донского монастыря в Москве.

III. Художественное своеобразие повести И.С.Шмелева «Лето Господне».

1.Проблематика повести.

Главная тема романа «Лето господне» - тема исторической и родовой памяти. Шмелев считал, что мир будет незыблем до тех пор, пока люди помнят прошлое и строят настоящее по его законам. Это делает мир одухотворенным, «обожествленным», а значит, осмысленным. Соблюдение древнего порядка помогают человеку быть нравственным. При таком понимании ежедневные дела превращаются в обряд, исполненный смысла.

«Лето Господне» - своеобразная энциклопедия обычаев, связанных с церковными и народными праздниками. Праздники эти описываются «из сердечной глубины верующего ребенка»: от эмоциональной оценки названия праздника через знакомство с его бытовой стороной маленький герой приходит к постижению его сути. Показателен в этом плане рассказ «Покров»: в его зачине наименование любимого на Руси праздника вводится как «чужое» слово и сочетается с местоимением «неизвестности», затем открывается многозначность слова, сближаются слова покров и покроет («землю снежком покроет»), с Покровом связывается представление о завершении дел (« Вот подойдет Покров – всему развязка»). Наконец, в рассказе Горкина дается народная интерпретация праздника и вводится образ осеняющего и спасающего Покрова Богоматери. В финале рассказа образ Покрова, символ милости, прощения и заступничества, соотносится с мотивами сияния, высоты, обретения свободы и преодоления страха.

Повествование построено по законам благодарной памяти, которая сохраняет воспоминания об утраченном материальном мире, духовной составляющей жизни. В «Лете Господнем» тема религиозная, тема устремленности души русского человека к Царствию Небесному связана с семейным укладом замоскворецкого двора «средней руки» купцов Шмелевых, бытом Москвы 80-х годов XIX века. Мальчик Ваня и его наставник Горкин не просто проживают земную жизнь с ее Благовещеньем, Пасхой, праздником иконы Иверской Божией Матери, Троицей, Преображением Господним, Рождеством Христовым, Святками, Крещением, Масленицей, но верят в Господа и бесконечность жизни.

Можно сказать, что мир «Лета Господня» - мир Горкина, Мартына и Кинги, бараночника Феди и богомольной Домны Панферовны, старого кучера Антипушки и приказчика Василь Василича – одновременно и существовал и не существовал никогда. Возвращаясь в воспоминаниях в прошлое, Шмелев рисует постижение детской душой духа православной веры. Текст повести включает многочисленные цитаты из молитв, церковных песнопений, Священного Писания и житий. Но, сам герой, Шмелев-ребенок, появляется перед читателями со всем опытом пройденного Шмелевым-писателем пути. Восприятие мира в этой книге – это восприятие и ребенка, и взрослого, оценивающего происходящее сквозь призму времени. Писатель создает свой особенный мир, маленькую вселенную, от которой исходит свет высшей нравственности.

Кажется, в этом произведении показана вся Русь, хотя речь идет всего лишь о московском детстве мальчика Вани Шмелева. Для Шмелева-эмигранта это – «потерянный рай». Идеалом писателя была Святая Русь, он любовно воскрешает ее образы. Органическая связь писателя с родиной проявляется в поэтизации народной культуры, в сохранении и преображении богатств русского языка.

Книга «Лето господне» - это книга-воспоминание и книга-напоминание. Она служит глубинному познанию России, пробуждению любви к ее старинному укладу. Нужно обернуться в прошлое, чтобы обнаружить истоки трагедии России и пути ее преодоления, связанные, по мнению Шмелева, только с христианством.

Название книги многозначно и носит цитатный характер. Оно восходит к Евангелию от Луки, где упоминается, что Иисус пришел «проповедовать Лето Господне благоприятное». Лето – обозначение церковного года и в то же время знак проявления Божественной благодати. В отношении же к тексту повести Шмелева, создававшейся в эмиграции, это название приобретает дополнительный смысл: «благоприятный» период жизни православной Руси, сохранявшей, с точки зрения автора, веру, дух любви, мудрое терпение и красоту патриархального периода, совпавшей с детством повествователя, которое он, будучи в разлуке с родиной, воскрешает силой благодарной памяти в надежде «отпустить измученных» и исцелить «сокрушенных сердцем».

2.Жанр и композиция повести.

«Лето Господне» строится как объединение ряда рассказов, посвященных детству писателя, и состоит из трех частей: «Праздники»-«Радости»-«Скорби». В этой книге реализован принцип кольцевой композиции: она состоит из сорока одной главы-очерка. И.А.Ильин говорил, что «каждый очерк замкнут в себе,…, подобно острову, устойчив и самостоятелен. И все связаны воедино неким непрерывным обстоянием – жизнью русской национальной религиозности…» .

Действие в повести движется по кругу, следуя за годовым циклом русского православия. Пространство организовано тоже по круговому принципу. Центром вселенной маленького Вани является его дом, который держится на отце – примере жизни «по совести». Это первый круг повести. Второй круг состоит из «двора», мира Калужской улицы, населенного простыми русскими людьми. Третий круг – Москва, которую Шмелев любил и считал душой России. Москва в «Лете Господнем» - живое, одушевленное существо. И главный, четвертый круг – это Россия. Все эти круги помещены во внутренне пространство памяти героя-повествователя.

Каждая глава может быть рассмотрена как отдельное произведение, связанное идейно и тематически с произведением в целом. В большинстве случаев повествование построено по единому принципу: сначала описаны события в доме или на дворе. Затем Горкин объясняет Ване суть происходящего, после этого – рассказ о том, как встречают праздник дома, в храме и во всей Москве. Каждый описанный день – модель бытия.

Повествование в «Лете Господнем» ведется от первого лица, что характерно для большинства автобиографических произведений XIX-XX вв. Автору важен чистый детский голос, раскрывающий целостную душу в свободной и радостной любви и вере. Но, повествование неоднородно: при доминирующей в целом точке зрения маленького героя ряд контекстов организован «голосом» взрослого рассказчика. Это прежде всего зачины глав, лирические отступления в центре, концовки, то есть сильные позиции текста.

Контексты, организованные точкой зрения маленького героя, и воспоминания взрослого повествователя разделены во времени. Их чередование, сопоставление или наложение создают в тексте лирическое напряжение и определяют сочетание речевых средств.

Воспоминания о детстве – это воспоминания о быте старой патриархальной Москвы и – шире – России, обладающие силой обобщения. В то же время «детский» сказ передает впечатления ребенка от каждого нового момента бытия, воспринимаего в звуке, цвете, запахах. Мир, окружающий героя, рисуется как мир, несущий в себе всю полноту и красоту земного бытия, мир ярких красок, чистых звуков, волнующих запахов: «Разросшаяся крапива и лопухи еще густеют сочно, и только под ними хмуро; а обдерганные кусты смородины так и блестят от света».

Книге Шмелева давали самые разные жанровые определения: роман-сказка, роман-миф, роман-легенда, свободный эпос. Тем самым подчеркивалась сила преображения действительности в произведении, жанрового определения которого сам писатель не дал. Но несомненно, что «Лето Господне» - книга духовная, так как ее внутренний сюжет – это становление души мальчика Вани под влиянием окружающей действительности.

3.Стиль И.С.Шмелева.

Великолепный русский язык, которым написано «Лето Господне», отмечали все, кто писал об этой повести. « И язык, язык… Без преувеличения, не было подобного языка до Шмелева в русской литературе. … Писатель расстилает огромные ковры, расшитые грубыми узорами сильно и смело расставленных слов, словец, словечек…Теперь на каждом слове – как бы позолота, теперь Шмелев не запоминает, а реставрирует слова. Издалека, извне восстанавливает он их в новом, уже волшебном великолепии» (О.Н. Михайлов).

Богатство речевых средств, передающих разнообразные чувственные ощущения, взаимодействует с богатством бытовых деталей, воссоздающих образ старой Москвы. Развернутые описания рынка, обедов и московских застолий с подробнейшим перечислением блюд показывают не только изобилие, но и красоту уклада русской жизни: «Глядим – и не можем наглядеться – такая-то красота румяная! ... И всякие колбасы, и сыры разные, и паюсная, и зернистая икра…»

Восхищаясь изобразительным мастерством Шмелева, И.А.Ильин, один из первых исследователей его творчества, писал: «Великий мастер слова и образа, Шмелев создает здесь в величайшей простоте утонченную и незабвенную ткань русского быта; этим словам и образам не успеваешь дивиться, иногда в душе тихо вплеснешь руками, когда выброситься уж очень точное, очень насыщенное словечко: вот «таратанье» «веселой мартовской капели»: вот в солнечном луче «суетятся золотинки»; топоры «хряпкают»; арбузы «с подтреском»; «черная каша галок в небе» .

Изобразительное мастерство писателя особенно ярко проявилось в отображении в слове сложных, нерасчлененных, «совмещенных» образов. С этой целью используются речевые средства, дающие многоаспектную характеристику реалии:

Сложные эпитеты: радостно-голубой, бледно-огнистый, розовато-пшеничный, пышно-тугой, прохладно-душистый;

Метонимические наречия, одновременно указывающие и на признак предмета, и на признак признака: закуски сочно блестят, крупно желтеет ромашка, пахнет священно кипарисом, льдисто края сияют;

Синонимические и антонимические объединения и ассоциативные сближения: скрип-хруст, негаданность-нежданность, льется-шипит, режется-скрежещет, свежие-белые и др.

Отмеченные сочетания, присущие языку фольклора, дополняются столь же регулярными повторами, выполняющими в тексте усилительно-выделительную функцию: « Слышно, как капает, булькает скучно-скучно; И выходят серебряные священники, много-много; И ви-жу…зеленый-зеленый свет!»

На фоне предельно точных описаний природы и бытовых реалий выделяются указательные и неопределенные местоименные слова, заменяющие прямые наименования. Они связаны с сопоставлением двух миров: дольнего и горнего. Первый воссоздается в тексте во всем многообразии мира. Второй для рассказчика невыразим: « И я когда-то умру, и все… Все мы встретимся там».

Детальные характеристики бытовых реалий, служащие средством изображения национального уклада, сочетаются в тесте с описанием Москвы, которая неизменно рисуется в единстве прошлого и настоящего. Показателен в этом отношении рассказ «Постный рынок»: здесь постепенное расширение пространства соотносится с обращением к историческому времени: граница между прошлым и настоящим разрушается, и личная память повествователя сливается с памятью исторической: «Все я знаю. Там, за стенами, церковка под бугром, - я знаю. И щели в стенах – знаю. Я глядел из-за стен…Когда?... И дым пожаров, и крики, и набат… - все помню! Все мнится былью, моею былью…-будто во сне забытом.»

Любимый знак писателя – многоточие, указывающее на незавершенность высказывания, отсутствие точной номинации, поиски единственно верного слова, наконец, на эмоциональное состояние рассказчика.

«Кажется, в русской литературе никто не пользовался паузою так, как Шмелев это делает, - заметил И.А.Ильин. – Пауза обозначает у Шмелева то смысловой отрыв (противопоставление), то эмоциональный перерыв, возникающий от интенсивности переживания…» .

Рассказ «Рождество», например, строится как сказ с пропущенными репликами и вопросами воображаемого собеседника. Они частично цитатно воспроизводятся в речи повествователя и диалогизируют ее: « Волсви? ... Значит, мудрецы, волхвы. А маленький я думал волки. Тебе смешно?».

Мир, изображенный Шмелевым, совмещает сиюминутное и вечное. Он рисуется как дар Божий. Весь текст повести пронизывает сквозной семантический ряд «свет». Его образуют слова «блеск», «свет», «сияние», «золото», которые употребляются как в прямом, так и в переносном значении. Освещенными (часто в блеске и сиянии) рисуются бытовые реалии, светом пронизана Москва, свет царит в описаниях природы и характеристиках персонажей: « Радостное до слез бьется в моей душе и светит от этих слов. И видится мне, за вереницею дней Поста, - Святое Воскресенье, в светах. Радостная молитвочка! Она ласковым светом светит в эти грустные дни Поста;… и. плавно колышась, грядет Царица Небесная надо всем народом… Лик Ее обращен к народу, и вся Она блистает, розово озаренная ранним весенним солнцем…».

Сквозной образ света объединяет рассказы, составляющие «Лето Господне». С мотивом света связан и мотив преображения: бытовая, будничная жизнь рисуется преображенной дважды – взглядом ребенка, любовно и благородно открывающего мир, и Божественным Светом. Мотив преображения в повести находит выражение в использовании семантического ряда «новый» и в повторных описаниях одной и той же реалии: сначала прямом, затем метаморфическом, на основе приема олицетворения: « Беленькая красавица березка. Она стояла на бугре одна… - Березки заглядывают в окна, словно хотят молиться… - Березка у кивота едва видна, ветки ее поникли. И надо мной березка, шуршит листочками. Святые они, божьи. Прошел по земле Господь и благословил их и всех».

Повтор сквозных рядов («праздники», «память», «свет», «преображение») составляет основу семантической композиции теста. В последней части повести («Скорби») развертываются ряды повторяющихся образов, символизирующих зло, несчастье, имеющих фольклорно-мифологическую основу («змеиный цвет» и др.). Смерть в финале осмысливается как многозначный образ, связанный не только с воспоминаниями о прошлом, но и с гибелью любимого с детства мира, потерей Родины: « Я знаю: это последнее прощание, прощанье с родимым домом, со всем, что было…».

Лирические воспоминания о детстве преобразуются, таким образом, в повествование о духовных основах бытия.

IV. Заключение. Выводы.

«Лето Господне» И.С. Шмелева – во многом произведение новой формы. Для него характерны особая пространственно-временная организация и сложная, контаминированная структура повествования, основанная на взаимодействии разных повествовательных типов.

Впервые в автобиографической прозе для изображения прошлого применен сказ, создающий иллюзию звучащей, произносимой речи. Рисуя образы светлого, счастливого детства и образ Святой Руси, взаимодействующие в повествовании, писатель использует и богатства народной речи, и новые изобразительные средства, открытые им.

Поэтика «Лета Господня» обогащает русскую прозу и обнаруживает новые тенденции в развитии художественной речи XX века.

V.Список литературы.

1. Есаулов И.А. Праздники.Радости.Скорби. М.:Новый мир, 1992

2.И.А.Ильин «Одинокий художник. Статьи. Речи. Лекции.», Москва, 1993.

3.И.А.Ильин « О тьме и просветлении», Москва, 1991.

4.Иван Шмелев «Лето Господне», Москва, «Детская литература», 1997

5.Научно-популярная универсальная энциклопедия «Кругосвет»,1997

6..Кузичева А. "...Лето господне благоприятное"//Кн.обозр.- 1986.

…И вот досталось нескольким крупным русским писателям после раздирательных революционных лет да окунуться в долго-тоскливые и скудные годы эмиграции – на душевную проработку пережитого. У иных, в том числе и у Бунина , она приняла окраску эгоистическую и порой раздражённую (на этакий недостойный народ). А Шмелёву , прошедшему и заразительное поветрие «освобожденчества», потом исстрадавшемуся в большевицком послеврангелевском Крыму, – дано было пройти оживленье угнетённой, омертвелой души – катарсис. И дано было ему теперь, споздна, увидеть промытыми глазами ту невозвратимую Россию, которую сыны её столькие силились развалить, а косвенно приложился и сам он. И увидеть ту неповторимую, ещё столь самобытную яркую Москву, упорно не опетербурженную (а потом и не враз обольшевиченную). И теперь, под свои 60-65 лет, взяться воссоздать, описать, чего не приладилась, на что и не смотрела наша перекособоченная тогда литература.

Тут пошли один за другим милые рассказы: «Наполеон», «Москвой», «Мартын и Конча».

– «Пухлые колокола клубятся. Тлеют кресты на них тёмным и дымным золотом».

– «Молись, а Она (Владычица) уже всю душу видит».

И – все запахи Москвы... (переулков, соснового моста).

Так Шмелёв втягивался в

«Лето Господне» (1927 – 1944) – 17 лет писал.

И ведь ничего не придумывает: открывшимся зрением – видит, помнит, и до каких подробностей! Как сочно, как тепло написано, и Россия встаёт – живая! Правда, несколько перебрано умиления – но поскольку ведётся из уст ребёнка, то вполне соразмерно. Некоторые упрекают Шмелёва в идеализации тогдашнего быта, но ведь в детском восприятии многие тени и не бывают видны. А цельное изображение – уверенно добротно.

Вначале повествование малоподвижно, ход его – только от годового круга христианских праздников. Но потом включается сердечный сюжет: болезнь и смерть отца. В книге три части: Праздники (этот годовой круг) – Радости (тут дополняется пропущенное по первому кругу) – и Скорби.

И. Шмелёв. Лето Господне. Праздники. 1-7. Аудиокнига

И как верно начат годовой круг: Дух Поста («душу готовить надо»), постный благовест, обычаи Чистого Понедельника. Как «масляницу выкуривают» (воскурение уксуса по дому). Говение. – Образы подвижников (прабабушка Устинья). – После причастия: «Теперь и помирать не страшно, будто святые стали». – Крестят корову свечой, донесенной от Двенадцати Евангелий. На Великую Пятницу кресты на дверях ставят свечкой. – Пунцовые лампадки на Пасху. Куличи на пуховых подушках. Красные яички катают по зелёной траве. Радуница: «духовно потрапезуем с усопшими», покрошим птичкам – «и они помянут за упокой». – Описание разных церковных служб и примыкающих обрядов. Процессия с Иверской Богоматерью. Крестный ход из Кремля в Донской монастырь («само небо движется»). – «На Троицу вся земля именинница» (и копнуть её – нельзя). На Троицу венки пускают на воду. – Яблочный Спас, ярмарка. – Мочка яблок к Покрову и засолка огурцов (с массой забытых теперь подробностей, молитва над огурцами). – Заговенный стол перед Филипповками («без молочной лапши не заговенье»), закрещивают все углы: «выдувают нечистого!». Дом в рождественский вечер без ламп, одни лампадки и печи трещат. Ёлку из холодных сеней вносят только после всенощной. Голубая рождественская скатерть и ковёр голубой. – Купанье в крещенской проруби. Святочные обычаи. После святок грешно надевать маски: «прирастут к лицу».

И. Шмелёв. Лето Господне. Праздники. 8-13. Аудиокнига

И все-все эти подробности, весь неторопливый поток образов – соединяются единым тёплым, задушевным, праведным тоном, так естественно давшимся потому, что это всё льётся через глаза и душу мальчика, доверчиво отдающегося в тёплую руку Господню. Тон – для русской литературы XX века уникальный: он соединяет опустошённую русскую душу этого века – с нашим тысячелетним духовным устоянием.

А своим кругом – сочно плывут картины старой Москвы. Все оттенки московской весны от первого таянья до сухости. Ледоколье – заготовка льда на всё лето. Дружная работа артели плотников. («Помолемшись-то и робятам повеселей».) «На сапогах по солнцу» (так наблещены). – Пастуший рожок с Егорьева дня. Примета: лошадки ночью ложились – на тепло пойдёт. – Птичий рынок. Детали замоскворецкого быта, мебели, убранства. – Зимние обозы к Рождеству из Подмосковья, торговля из саней. «Товар по цене, цена по слову». Святочные обеды «для разных» (кто нуждается). – Раскатцы на дороге зимней, «саночки-щегольки». На масленицу «широкие столы» – для рабочих. «Наш народ пуще всего обхождение ценит, ласку». – Изобилие Постного рынка (уже не представимое нам), разнообразие постного стола. «Великая кулебяка» на Благовещение. Сбитень с мёдом и инбирём, лучше чая. Русские блюда, давно теперь забытые, тьма-тьмущая закусок и сладостей, все виды их.

А в последней части, «Скорби»: ушиб и болезнь отца. «После тяжкой болезни всегда, будто, новый глаз, во всё творение проникает». Хорошая баня, для лечения, с мастерами парки: «Бóлесь в подполье, а вам на здоровье. Вода скатится, бóлесь свалится». Благословение детей перед смертью. Соборование. – «Когда кто помирает, печей не топят»; «первые три дня душа очень скорбит от разлуки с телом и скитается как бесприютная птица». На ногах у покойника – «босовики» с нехожеными подошвами. Гроб несут на холстинных полотенцах. Поминальный звон. Поминовенный обед.

Чýдная книга, очищает душу. Богатое многоцветье русской жизни и православного мировосприятия – в последние десятилетия ещё неугнетённого состояния того и другого. И – то самонастоящее (слово автора), чтó и было Москвой, – чего уже нет, мы не видели и никогда не увидим.

Немало слов Шмелёва я включил в

В 1948 г. (YMCA-PRESS). Состоит из трёх частей: «Праздники», «Радости», «Скорби». «Праздники» были изданы отдельно в г. в Белграде .

Обращаясь к годам детства, Шмелёв запечатлевает в романе мировосприятие ребёнка, принявшего в своё сердце Бога. Крестьянская и купеческая среда предстаёт в книге не диким «тёмным царством», а целостным и органичным миром, полным нравственного здоровья, внутренней культуры, любви и человечности. Шмелёв далёк от романтической стилизации или сентиментальности. Он рисует подлинный уклад русской жизни не столь давних лет, не затушёвывая грубых и жестоких сторон этой жизни, её «скорбей». Однако для чистой детской души бытие открывается, прежде всего, своей светлой, радостной стороной. В «Лете Господнем» чрезвычайно полно и глубоко воссоздан церковно-религиозный пласт народной жизни. Смысл и красота православных праздников, обрядов, обычаев, остающихся неизменными из века в век, раскрыт настолько ярко и талантливо, что роман стал подлинной энциклопедией жизни русского православного человека. Язык Шмелёва органически связан со всем богатством и разнообразием живой народной речи, в нём отразилась сама душа России. И. А. Ильин отмечал, что изображённое в романе Шмелёва - не то, что «было и прошло», а то, что «есть и пребудет… Это сама духовная ткань верующей России. Это - дух нашего народа». Шмелёв создал «художественное произведение национального и метафизического значения», запечатлевшее «источники нашей национальной духовной силы» (Ильин И. А. «О тьме и просветлении»).

История создания

Основа романа «Лето Господне» - устный рассказ И. С. Шмелева о русском Рождестве своему семилетнему крестнику в декабре 1927 году в Севре . Вдали от родины (в эмиграции) И. С. Шмелёв создал свою знаменитую автобиографическую трилогию: романы «Богомолье» (1931-1948), «Лето Господне» (1933-1948) и сборник «Родное» (1931). Роман «Лето Господне» занимает центральное место среди этих произведений. Работа над романом заняла у писателя около 14 лет. «В ней, - говорил Шмелев о своей книге, - я показываю лицо Святой Руси, которую я ношу в своем сердце». «Богомолье» и «Лето Господне» объединены общей темой, встречаются одни и те же герои; у них схожи внутренние сюжеты. В начале 1928 в парижской газете «Возрождение» был опубликован первый очерк - «Наше Рождество. Русским детям», однако лишь в 1948 г. роман вышел полностью в известном парижском издательстве YMCA-Press, специализировавшемся на русской литературе. В России избранные главы впервые опубликованы в журнале «Новый мир» за 1964 г., полностью книга вышла лишь в 1988 г. В романе «Лето Господне» писатель обращается к воспоминаниям своего раннего детства, которое для него закончилось в семь лет трагической гибелью отца. На страницах книги читатель знакомится с обыденной жизнью купеческого дома и работников, которые считают этот дом своим, уважают религиозные и семейные праздники, крестные ходы. Все это автор запомнил из своего детства, которое провел в купеческом доме в Замоскворечье, построенном еще его прадедом Шмелевым. Существуют различные трактовки как жанровой принадлежности «Лета Господня», так и художественной манеры писателя.

Георгий Адамович скептически замечает, что "…перечитывая Шмелева, хочется воскликнуть: «Не узнаю тебя, Россия». Напротив, Иван Ильин считает: «…эту книгу написала о себе сама Россия - пером Шмелева». Так лирическая поэма, по определению И.Ильина, разрастается до поэмы эпической - о России и основах ее духовного бытия. «Повествование воссоздает обобщающие картины жизни многих поколений русских людей, утверждая мысль о бесконечном жизнетворчестве народа, его силе и мудрости, преемственности его деяний. Жизнь должна строиться не на ломке, а на укреплении фундамента прошлого, на продолжении традиции. Это одна из любимых мыслей автора. В неразрывной связи поколений он видит основу духовного обогащения человека и нации.»

Большинство критиков сходятся в том, что стилистика и герои «Лета Господня» ведут свое начало от автобиографических произведений Л. Н. Толстого («Детство»), С. Т. Аксакова («Детские годы Багрова-внука»), М. Горького , а также от прозы Достоевского и Лескова, «Детства Никиты» А. Н. Толстого и т. д.

Сюжет и композиция

В романе обозначены 3 сюжетные линии: 1) движение церковного года через все главные праздники, 2) история смерти отца главного героя Вани, 3) духовное взросление Вани, под влиянием событий двух первых сюжетных линий. Повседневные дела персонажей тесно связаны с ходом православного календаря: во время Великого Поста запасают на лето лед, на Спас-Преображение снимают яблоки, в канун "Ивана-Постного" солят огурцы, после Воздвижения рубят капусту. Все ритуалы и обычаи повторяются из года в год. "И всего у нас запасено будет, ухитримся потеплее, а над нами Владычица, Покровом Своим укроет... Работай - знай - и живи, не бойся, заступа у нас великая", - такой житейской мудростью делится Горкин. Таким образом, «заложенная в основу композиции данного произведения идея круга придает романному миру облик совершенства, гармонии.» Названия глав “Лета Господня” подчинены православному принципу: “Великий пост”, “Ефимоны”, “Благовещенье”, “Пасха”, “Троицын день”. Названия основных частей "Лета Господня":“Праздники”, “Радости”, “Скорби” - все это в соответсвии с жизнью человека. Через весь роман проходит основная мысль - формирование нравственных качеств. Этой задаче подчинена система образов повести. Ребенок понимает суть праздника через эмоциональную оценку его названия и через знакомство с обыденной жизнью.

Герой следует христианским традициям, участвует в церковных праздниках и в жизни семьи. Семья – это не только отец, сестры Сонечка («очень добрая, все говорят - сердечная; но только она горячая, вспыльчивая, в папашеньку, и такая же отходчивая»), Маня и годовалая Катюша, брат Коля. В жизни Вани семья - это и Горкин, Василий Васильевич, нянька Домнушка, кухарка Марьюшка, кормилка Настя, Антипушка-кучер. Ваня, услышав как отец ругает старшего приказчика Василь Василича за то, что они, пьяные, «чуть не изувечили публику», очень за него переживает. Но все заканчивается благополучно. Маленький герой изи исповеди старого приказчика понимает, что в окружающем мире чтят не деньги, а честь, честность, правду. Ваня принимает все, что делают взрослые в Чистый Понедельник, благоговейно вздыхая «незабвенный, священный запах» Великого Поста». На первой своей исповеди у отца Виктора Ваня искренне кается во всех детских грехах. Покаяние не прошло даром: когда после Причастия на улице его попытался оскорбить местный хулиган - Гришка («матрос... в штаны натрес»), Ваня хотел ответить грубостью, «да удержался - вспомнил, что это мне искушение». В третьей части мы можем проследить духовное взросление Вани: «Святая радость», «Живая вода», «Москва», «Серебряный сундучок», «Горькие дни», «Благословение детей», «Соборование», «Кончина», «Похороны». Три первые главы посвящены прощанию Сергея Ивановича с радостью земного бытия, в остальных - повествование об его уходе в вечную жизнь. Тяжелым испытанием в жизни Вани становится болезнь отца (после несчастного случая на лошади) и последовавшая за этим смерть. Ему трудно смириться: «Богу ведь тоже сирот жалко <...> пусть старые помирают <...> почему Бог нас не пожалеет, чуда не сотворит». Кончина отца - вот ответ на эти страшные вопросы. Перед смертью отца Ваня видит сон: он идет с Горкиным по большому лугу, «а за лугом - Троица (отец перед смертью благословляет И. образом Святой Троицы.) И луг покрыт живыми цветами» (христианский символ жизни).

Главные герои

Ваня является главным героем романа «Лето Господне». Рассказ в романе ведется от имени Вани, следовательно мир романа читатель воспринимает глазами ребенка. Образ присущи автобиографические черты. Ему нет еще и семи лет. Он «забавник», «легкой, как муравейчик!». Ване с детства знакомы ощущения праздничночти бытия: «теперь потускнели праздники, и люди как будто охладели. А тогда... все и все были со мною связаны, и я был со всеми связан...». К его любимым предметам относятся: прабабушкина икона «Распятие» в передней, «вкусная, святая ложка», у которой «на спинке церковки с крестами», позже подаренная Горкину. Ваня, готовясь к школе, плачет над "Вещим Олегом", без труда выполняет грамматическое задание гувернантки в отличие от лоботряса Даньки, сынка богатого крестного Александра Кашина.

Сергей Иванович - отец Вани, представитель хозяев «старого уклада». Члены семьи небогаты и живут только праведными делами. С. И. делает добрые дела: на Рождество устраивает обед «для разных», т. е. для бедных. Сергей Иванович человек духовный, он поклонник творчества Пушкина и помогает в организации открытия памятника поэту. В своих хозяйственных начинаниях он прежде всего преследует нравственные цели (например, его забота о храме в честь Казанской иконы Божьей Матери). Иногда он даже терпит убытки,как случилось при подготовке пушкинского праздника. Поворотным в жизни С. И. становится несчастный случай: С. И. сброшен лошадью и протащен ею по камням, его, полностью разбитого, едва привезли домой. Внезапная болезнь С. И. изменяет все вокруг, делает многих добрее. «С этого момента вся народная Москва сопереживает Сергею Ивановичу, принимает живое участие в борьбе со смертельным недугом". В главах «Живая вода» и «Москва» показано, как народ пытается «остатнюю болезнь» снять со своего любимца». С. И. терпит невыносимые боли, но продолжает верить и говорит врачу, что на все «Воля Божия». Впечатляют его размышления о вечном, хотя и временное ему не чуждо: он хранит на письменном столе «желтик» - «цветок, сорванный сыном», любит лошадей и жалеет даже сбросившую его кобылу.

Горкин Михаил Панкратович (Михаила Панкратыч, Горка) - старый плотник, который «уже не работает, а так, при доме», духовный наставник Ивана. Этот герой - "русский верующий простец" (И. Ильин), понимает все в вопросах уклада и обряда. Фамилия Горкин говорит сама за себя: Красной горкой в народе называют Пасху. Именно поэтому Сергей Иванович зовет старого «филенщика» Горкой. Г. служит людям, следуя православным традициям, поэтому дает возможность своему воспитаннику самому понять смысл православной обрядности. Отец Ивана перед кончиной дает наказ жене: «трудно будет тебе, Панкратыча слушай. Его и дедушка слушал, и я, всегда. Он весь на правде стоит». А сам Иван с детской непосредственностью размышляет о Г.: «кто он будет? <...> свято-мученик или преподобный, когда помрет?» Г. получает медаль из Синода «за доброусердие при ктиторе», и это говорит о том, что его духовный авторитет отмечен и официально. Яркость характера Г. проявляется в сочетании строгости по отношению к себе и глубочайшей терпимости к другим, мудрости с детскостью: Г. «любит возиться на чердаке, где голубятня", да и сам напоминает Сергею Ивановичу «голубя сизокрылого». Посредствам высказываний Г. Шмелев выражает свои мысли.

Василий Васильевич Косой (Косой - прозвище, данное за частые возлияния) - «старший прикащик» у Сергея Ивановича, служил ещё при отце нынешнего хозяина. У него «широкая спина <...> красная шея и затылок», «лицо каленое, рыжие волосы вихрами». Это настоящий богатырь: в марте ходит «в розовой рубахе и жилетке, без картуза <...> прыгает с карандашиком по глыбам, возки считает». Своим упорством ему многое удается, так, например, он в конце концов сумел пересидеть в проруби немца Людвика Карлыча. Его можно назвать сказочно-преувеличенным героем, как и Левшу и Флягина Лескова, т. к. в нем сочетаются богатырская сила и ремесленное мастерство(у В. В. есть волшебная «книжечка-хитрадка», где «прописано все, до малости», причем никто, кроме него самого, в ней разобраться не может). В.В. всегда помнит о своем рабочем долге. Он предан своему хозяину, не помнит обиды: «голову потерял, не спал, не ел», когда Сергей Иванович заболел. Пока болеет хозяин, В. В. выполняет всю его работу. После смерти Сергея Ивановича он обещает хозяйке: «буду служить, как Сергею Ивановичу покойному, поколь делов не устроим. А там хошь и прогоните».

• «Милый мальчик», обращением к которому начинается глава «Рождество» и который именуется далее «Ивушкой» - внучатый племянник и крестник Шмелёва Ивистион (Ив) Андреевич Жантийом, родившийся в 1920 году во Франции и воспитанный в семье писателя, автор книги воспоминаний «Мой дядя Ваня».
• «Лето Господне» значит Юбилейный год .

Издание романа в СССР

• Шмелёв И. С. Лето Господне: [Праздники. Радости. Скорби]; Богомолье; Статьи о Москве / Составление, вступительная статья, комментарий Б. Н. Любимова. - М .: Московский рабочий , 1990. - 576 с. - (Литературная летопись Москвы). - 100 000 экз. - ISBN 5-239-00621-0

Ссылки

Wikimedia Foundation . 2010 .

Смотреть что такое "Лето Господне" в других словарях:

Лето - (ст.слав. – год) – время года, начинающееся со дня летнего солнцестояния 22 июня и заканчивающееся в день осеннего равноденствия 22 сентября. Это по астрономическому летоисчислению в Северном полушарии Земли. В обыденной жизни здесь летом… … Основы духовной культуры (энциклопедический словарь педагога)