Тема № 4. Формирование нового русского литературного языка (вторая пол. XVII в.) (2)

XVII век – период, связанный с образованием русской на­ции и русского национального языка. Студенту необходимо изу­чить положения о формировании наций и национальных языков , исторические закономерности образования русской нации и ее литературного языка.

Следует обратить внимание на то, что в этот период усиливается влияние народной разговорной речи на литературный язык.

Развитие книжно-славянского типа русского литературного языка в середине – второй половине XVII в. определялось двумя основными процессами: усилением демократизации русского лите­ратурного языка и ослаблением роли религиозной литературы с одновременным возрастанием значимости светских произведений различных жанров – драматургии (например, драма Симеона Полоцкого «О блудном сыне»); виршей Симеона Полоцкого («Рифмологион», «Месяцеслов», «Псалтирь рифмотворная» и т. д.), Кариона Истомина, Сильвестра Медведева и др.: торже­ственной эпистолярной и ораторской прозы.

В XVII в. начинает формироваться язык русской нации. Нацио­нальный русский язык «представляет собой сложное объединение единого для всей нации нормированного многофункционального литературного языка с нестандартизованными устными разно­видностями речи, причем решающей, ведущей составной частью этого объединения является литературный язык». В процессе образования норм национального литературного языка сущест­венную роль играл язык деловой письменности Московского государства, развившийся на базе живого московского говора XIV–XVII вв. Расширение сфер употребления «делового языка» в XVI – начале XVII вв. (государственные и частные договоры, юридические и правовые акты, административная и частная пере­писка, повествовательная литература и др.) способствовало обо­гащению его элементами разговорного языка и устного народного творчества и, конечно, вело к некоторому «размыванию» его границ. Политиче­ское и культурное развитие Русского государства во второй поло­вине XVII в. обусловило потребность упорядочения, дифференциа­ции «делового языка»: его характерные особенности находят закрепление в юридической сфере (например, «Уложение 1649 г.»). Продолжавшееся расширение функций «делового языка», обслу­живающего литературные жанры (публицистические, драматиче­ские, повествовательные художественные произведения: сатиры, бытовые повести и др., например сочинения Г. Котошихина, «Повесть о Шемякиной суде», «Калязинская челобитная», «Повесть об Азовском осадном сидении донских казаков»), определило специфику «делового языка» – его развитую поли­функциональную систему. Особенности «делового языка» были обусловлены характером литературных жанров, в которых он нахо­дил отражение.
Вопросы для обсуждения

1.Как формировались русская нация и русский национальный язык?

2. Как осуществлялось преобразование книжно-славянского типа языка в светской литературе второй половины XVII в.?

3. Охарактеризовать дальнейшее развитие литературного языка и «делового языка» по пути сближения с разговорным языком.

4. Объяснить причины пестроты лексики, фразеологии, грамматических средств, стилевой неоднородности текстов. Типично ли это для литературного языка периода ста­новления норм национального русского языка?

Охарактеризуйте фонетические, лексические, граммати­ческие и стилистические черты текста из произведений демо­кратической литературы, свидетельствующие о сближении их язы­ка с народным разговорным языком. Обратите внимание на фоне­тический облик слов, характер лексики и фразеологии (бытовая, экспрессивно окрашенная лексика, пословицы, поговорки, рифмо­ванные выражения и др.), типичные для живой разговорной речи грамматические черты (формы имен существительных, при­лагательных, видовые формы словообразования глаголов, порядок слов в предложении, синтаксические функции кратких прила­гательных и др.), народно-поэтический.

Выделите книжные черты языка текстов (в лексике, формах имен существительных, глаголов, стиле – особенности мане­ры «плетения словес»), определяя их место и роль. Отметьте
случаи употребления старославянизмов в новой функции – как стилистического средства (создание пародии, комического эффекта), закрепившегося в последующие периоды развития
литературного языка. Какие процессы, происходящие в русском литературном языке , способствовали расширению функций старославянизмов?

Отметьте, чем отличается язык «Жития протопопа Авва­кума» от языка житийной литературы предшествующих периодов истории русского литературного языка. Приведите из текста «Жития» свидетельства разрушения границ между книжно-славянским типом языка и разговорным языком.
Мотивируйте причины этого процесса.

Житие протопопа Аввакума, им самим написанное

... На другом, Долгом, пороге стал меня из дощенника вы­бивать: «для-де тебя дощенник худо идет! еретик-де ты! поди-де по горам, а с казаками не ходи!.. На те горы выбивал меня Пашков, со зверми, и со змиями, и со птицами витать. И аз ему малое писанейце написал, сице начало: «Человече! убойся бога, седящего на херувимех и призирающего в безны, его же трепещут небесныя силы и вся тварь со человеки, един ты презираешь и неудобство показуешь», – и прочая; там многонько писано; и послал к нему. А се бегут человек с пятьдесят: взяли мой дощен­ник и помчали к нему, – версты три от него стоял. Я казакам каши наварил да кормлю их; и они, бедные, и едят и дрожат, а иные, глядя, плачют на меня, жалеют по мне. Привели дощенник; взяли меня палачи, привели перед него. Он со шпагою стоит и дрожит; начал мне говорить: «поп ли ты или роспоп?» И аз отвещал: «аз есмь Аввакум протопоп; говори: что тебе дело до меня?» Он же рыкнул, яко дивий зверь, и ударил меня по щоке, таже по другой и паки в голову, и сбил меня с ног и; чекан ухватя, лежачева по спине ударил трижды и, разболокши по той же спине семдесят два удара кнутом. А я говорю: «господи Исусе Христе, сыне божий, помогай мне!» Да то ж, да то ж, беспрестанно говорю. Так горко ему, что не говорю «пощади!» Ко всякому удару молитву говорил, да осреди побой вскричал я к нему: «полно бить тово!» Так он велел перестать. И я промолыл ему: «за что ты меня бьешь? ведаешь ли?» И он паки велел бить по бокам, и опустили. Я задрожал да и упал. И он велел меня в ка­зенной дощенник оттащить: сковали руки и ноги и на беть кинули. Осень была, дождь на меня шел, всю нощь под капелию лежал...

Словарик

Доводчик – доносчик, свидетель; вандыш – снеток; житие – жизнеописание, биография; дощенник – большая плоскодонная лодка с палубой ; сице – так; роспоп – поп-расстрига; дивий – дикий; чекан – топор; разволокши – раздев; беть – бревно, кладущееся поперек барки (лодки) для скрепления бортов.
Выявить путем анализа языка текстов 1) черты, характерные для книжно-славянского типа языка и 2) черты, характерные для народно-разговорного типа языка.

Вирши Симеона Полоцкого

Язык

Малая часть телесе язык человека,

но не виде злейшия никто же от века,

Ибо аще малое слово изпущает,

хулно или клеветно, многиубивает.

Легко оно исходит, но язву велику

и зело тяжку в сердце дает человеку;

Мягко аер проходит, но в сердце жестоко

вонзает ся и рану творяет глубоко;

Из уст, яко же птенец малый, излетает,

но яко велбуд с горбом абие бывает.

И ни кими мерами может ся сокрити,

весть же сердца человек многих озлобити.

Убо разсудно слово всякое пущайте,

да не будет стрелою, прилежно смотряйте;

Аще бо яко стрела пойдет, то вратится

не к языку, но в сердце и в смерть приложится.
Вирши Кариона Истомина

[Приветствие царевне Софье Алексеевне]

Благородная София царевна,

Госпожа княжна Алексиевна!

Пречестна дева и добросиянна,

В небесную жизнь богом произбранна!

Мирно и здраво от господа света

Буди хранима во премнога лета...

Ею во мире вся блага бывают,

Разум, богатство люди обретают.

Мудрости бо несть подобие кое,

Яко гонит лесть и всякое злое.

Понеже тоя чист разум высок,

Разум подает и в добро охоту,

Токмо да любит всяк ея доброту.

В юности искавш невесту водити

Не устыдеся о ней возгласити:

Ничто же убо бог благий возлюбит

Точию сего, иже дней не губит,

Но с мудростию присно пребывает

И конец всех дел известно смотряет…
Словарик

Хульный – осуждающий; аер – воздух, атмосфера; убо – следовательно; точию – только; присно – всегда.
Тема № 5. Новый русский литературный язык XVIII – нач. XIX вв. (2)

Данная тема охватывает широкий круг вопросов, связанных с формированием общенациональных норм русского литературного языка. Распад системы двух типов литературного языка и форми­рование общенациональных норм протекали в условиях углубля­ющегося взаимодействия народно-разговорных и традиционно-книжных языковых элементов, расширения сфер функциониро­вания демократического стиля литературного языка. Развитию русского национального литературного языка способствовали преобразования в общественной, экономической, политической и культурной жизни России, связанные с Петровской эпохой. Со­здание гражданского алфавита, перевод книгопечатания с кирил­лической на более простую, так называемую гражданскую азбуку способствовали утверждению демократических основ складыва­ющегося национального русского языка. Распад системы дву­язычия, подготовленный всем ходом развития русского литера­турного языка предшествующей эпохи и завершенный в начале XVIII в., привел к возникновению новых вопросов: какими долж­ны быть принципы отбора лексических, фразеологических и грам­матических элементов церковнославянского языка, заимствований из западноевропейских языков, национальных литературных норм. Эти вопросы будут постепенно разрешаться на протяже­нии XVIII и первой трети XIX в.

Следует обратить внимание на то, что первые десятилетия XVIII в. – важный период в становлении русского литературного языка, и главным образом его лекси­ческой системы. Многие изменения в русском литературном языке этого времени связаны с деятельностью Петра I, с интенсивным развитием разных стилей и жанров литературного языка. Петровская эпо­ха – это и начальный период формирования высшей формы на­ционального языка – национального литературного языка, его норм. Наметившийся в XVII в. процесс распада систем двух типов литературного языка , нарушение противопоставленности норм книжно-славянской и деловой письменности, широкое про­никновение в литературный язык народно-разговорных элемен­тов – эти тенденции развития русского литературного языка углубляются в анализируемый период.

Актуальным для первой половины XVIII в. являлся вопрос со­отношения в литературном языке различных генетико-стилистических пластов лексики: собственно русской, старославянской, иноязычной.

Разработка принципов отбора и употребления в литературном языке первой половины XVIII в. элементов живой разговорной речи и книжной традиции, нормализации литературного языка на основе преодоления противопоставленности двух речевых сти­хий – славянской и собственно русской – связана с деятель­ностью А. Д. Кантемира и В. К. Тредиаковского.

Необходимо охарактеризовать кратко состояние русского литературного языка первой трети XVIII в., назвать актуальные проблемы развития русского литературного языка этого периода, изложить основные положения трудов М. В. Ломоносова («О пользе книг церковных в Российском языке». Рекомендуем при­влечь «Краткое руководство к риторике в пользу любителей сладкоречия», «Краткое руководство к крас­норечию», «Российскую грамматику»), определяющие нормализацию русского литературного языка. Следует обратить внимание на то, какими причинами была обусловлена необходимость стилисти­ческой и грамматической нормализации русского литературного языка к середине XVIII в. (на расширение его функций, противоречия и неупорядоченность в употреблении лексики, форм слов, на ограничения в использовании старосла­вянских элементов), установленные М. В. Ломоносовым нормы (лекси­ческие, грамматические, орфоэпические) трех стилей. XVIII век был периодом интенсивного развития русского лите­ратурного языка на национальной основе, временем окончатель­ного формирования русской нации и крупных достижений в раз­витии русской культуры. Сложные и противоречивые процессы, протекавшие с особенной силой в русском языке после петров­ской эпохи и в результате стилистической реформы М.В.Ломо­носова, подготовили преобразование русского литературного язы­ка на широкой демократической основе во время деятельности А. С. Пушкина. Развитие русского литературного языка второй половины XVIII в. во многом определялось общественными от­ношениями в России, сложностью ее социально-экономической структуры. Для этого периода характерны политическое господ­ство русского дворянства, расцвет экономики и культуры в «золо­той век» правления Екатерины II, нарастание классовых проти­воречий в связи с зарождением капиталистических отношений, усиление крепостничества, крестьянские восстания в России, влия­ние идей французской буржуазной революции. Новые явления в социальной жизни русского государства способствовали расшире­нию общественных условий функционирования литературного языка (периодические издания; прогрессивная журналистика Н. И. Новикова, И. А. Крылова; революционная публицистика А. Н. Радищева), обострили борьбу передовых кругов русского общества (Н. И. Новиков, Д. И. Фонвизин, М.Д. Чулков и др.) за дальнейшее углубление народных основ литературного языка. В это же время усиливается борьба против жаргона дворянских салонов, галломании и галлицизмов.
Вопросы для обсуждения

1. Каково значение петровской эпохи для развития русского литературного языка?

2. Как осуществлялось проникновение в литературный язык народно-разговорных элементов и иноязычной лексики в словарный состав русского литературного языка?

3. Какие противоречия имели место в развитии литературного языка петровской эпохи?

4. Как происходило упорядочение русского литературного языка на новой основе?

5. Охарактеризовать стилистическую теорию М.В. Ломоносова.

6. Каково значение М.В.Ломоносова для последующей нормализации литературного языка?

7. Как отразился процесс разрушения высокого стиля в одах Г.Р.Державина?

8. Каково значение в истории русского литературного языка прозы сатирических журналов и издательско-просветительской деятельности Н.И.Новикова для развития русского литературного языка?

9. Какова роль в истории русского литературного языка прозы Д.И.Фонвизина?

10. Каков язык прозы И.А. Крылова?

11. В чем своеобразие языка «Путешествия из Петербурга в Москву» А.Н.Радищева?
Задания для практического занятия

Для выполнения задания в текстах из произведений А. П. Су­марокова, Г. Р. Державина выделите: а) языковые элементы, регламентируемые стилистической теорией М. В. Ломоносова; б) отступления от норм, установленных для произведений опре­деленных жанров.

На языке текстов из прозаических произведений Н. И. Новикова, Д. И. Фонвизина проследите за реализа­цией стремления писателей опереться на живую народную речь. Произведите анализ языка текстов по следующей схеме: лексические, фразеологические, грамматические и стилистические эле­менты народной разговорной речи; традиционно-книжные элемен­ты; их функции и роль в лингвистической организации текста; характер языковой основы произведений.

... Тщеславный лицемер святым себя являет

И в мысли ближнему погибель соплетает.

Льстец кажется, что он всея вселенной друг,

И отрыгает яд во знак своих услуг.

Набитый ябедой прехищныи душевредник

Старается, чтоб был у всех людей наследник,

И, что противу прав, заграбив, получит,

С неправедным судьей на части то делит.

Богатый бедного невинно угнетает

И совесть из судей мешками выгоняет,

Которы, богатясь, страх божий позабыв,

Пекутся лишь о том, чтоб правый суд стал крив.

Богатый в их суде не зрит ни в чем препятства:

Наука, честность, ум, по их, – среди богатства.

Охотник до вестей, коль нечего сказать,

Бежит с двора на двор и мыслит, что солгать.

Трус, пьян напившися, возносится отвагой

И за робятами гоняется со шпагой.
Н. И. Новиков. Трутень. Лист XIV. 28 июля

Господин издатель!

Пламя войны и между сочинителями возгорелось. Вооружи­лись колкими своими перьями г. писатели; вашему «Трутню» в прошедший вторник немалое было бомбардирование. «Всякая всячина» добрый вытерпела залп, «Адскую почту» атаковала ка­кая-то неизвестная партия. Что касается до моих бесов, то я на оных наступающего уверить могу, что ему их бояться ни­какой причины нет, когда он человек честный ; ибо добродетель­ного человека не только мои бесы, но и весь настоящий ад добродетели лишить не может...

Что касается до пасквиля, который был прислан некоторым писателем для напечатания, который ему назад отослан и который носится по многим рукам, то я оный, если когда-нибудь явится в свет, с прочими сего рода сочинениями предаю на суд публике, которую я считая за судью справедливого, потому что читатель обыкновенно меньше бывает пристрастен, нежели писец, уверен, что клевета от истины весьма справедливо будет отделена и останется при своем хозяине. Известно всем, что и между сочи­нителями бывают люди разных свойств; есть писатели благород­ные, достаточные и нищие; последние, будучи разумом весьма скудны, всего алкают и злятся на тех, кои рассудком достаточ­нее их. Я не только имена сих известных мне моих клеветни­ков здесь умалчиваю, но и ниже какими-либо околичностями публике их лица означивать буду: ибо я намерен только доказать мою справедливость, а не бранить публично других...

Словарик

Вёдро – ясная, солнечная весенняя или летняя по­года; ширинка – полотенце, платок.
Проанализировать отрывок из «Недоросля» Д. И. Фонвизина (любое действие на выбор ).

Симеон Полоцкий. Гравюра Н.И. Соколова. 1801

Симеон Полоцкий (светское имя Самуил Гаврилович (Емельянович?) Петровский-Ситнианович) (1629, Полоцк - 1680, Москва) - общественный и церковный деятель.

В 1637 - 1651 учился в Киево-Могилянской коллегии, в 1653 окончил Виленскую иезуитскую коллегию. В 1656 принял иночество и стал преподавателем в Полоцкой братской школе. В 1660 впервые приехал в Москву, перед царским семейством в Кремле читал свои стихи и предложил царю свою лит. "службу", к-рая была принята. С 1663 после переезда в Москву преподавал в Заиконоспасской школе, а затем стал наставником царских детей. К наставлениям Симеон прислушивались не только царь Алексей Михайлович, но и все его дети - вплоть до царевны Софьи и малолетнего Петра I . В 1678 организовал при дворе типографию, первой изданной кн. к-рой стал "Букварь". В 1679 составил проект указа о создании Славяно-греко-латинской академии. Получил широкую известность как поэт, драматург, проповедник, публицист, педагог, переводчик, боровшийся против раскола, выступавший сторонником развития образования и просвещения. Один из культурнейших людей своего времени, Симеон стал первым в рус. лит-ре писателем-профессионалом, чье имя приобрело европейскую известность.

Использованы материалы кн.: Шикман А.П. Деятели отечественной истории. Биографический справочник. Москва, 1997 г.

Симеон Полоцкий читает стихи детям. Рисунок А.П. Апсита. Начало 1900-х гг.

Родителям равной любовью плати, негодник

В Этике своей учит философ тому,
Что ничем равным не могут родителям
Воздать сыновья за то, что порождены
От крови их на сей плачевной земле.
Но я одного сына вижу,
Который обильней вознаграждает:
Так дорого платит он матери за ее труды,
Что большей и сам Бог не умыслит платы.
Х(рист)ос и М(а)рия

(Пер. с польск., ориг. загл. на латыни Parentibus par gratia reddi nequit)
Философ - Аристотель, имеется в виду Никомахова этика, II, 1.

На лентяя

Напрасно, лентяй, спешишь ты к столу,
Ибо не хочешь трудиться вместе с другими.
Муравей - букашка, а погляди, как работает -
Целое лето пищу себе заготовляет:
Рано запасает, знать, в пример тебе,
Чтоб, не ленясь, ты готовил что-либо себе.
Один другому взаимно помогает,
Тебя любви к ближнему тем научает.
Зернышко вынутое, чтоб не проросло,
Обгрызет, поучая тебя не возноситься
Сердцем своим от добрых дел, но смиряться,
Доброты в себе не зная нисколько.
Узкая его стежка учит, что надо
Узкой дорогой идти к сияющему небу.
Землю выбрасывает из гнездышка, знать, для того,
Чтоб земные дела вымел ты из сердца своего.
Таким образом, вот тебе пример, на него равняйся,
В ежедневной работе, как муравей, пребывай,
Если не хочешь в нищете оказаться вечной
Вместо постоянного блаженства на небе.

(Пер. с польск.)
Источник уподобления муравью - Притчи, 6:6-8, 30:25 слл. или толкования Василия Великого на «Шестоднев»: Василий Великий. Творения. - СПб., 1911. С. 88.

Следуют 12 месяцев

Когда Водолей в январе хладны воды льет
И густым инеем сию юдоль покрывает,
Люди застолья гулынки устраивают
При лютне милой задорные думы в голове роятся.

Рыбы небесные люто движутся
В феврале, ибо страшный холод в мире порождают.
Бегом согревайся, кому теперь холодно.
Садись, старинушка, к огню, или дымно?!

Обрезает март сады, наносит
Навоз на пашни или порой подморозит.

Цветочек веселый под Быком встает,
При нем земля - траву, сад, зелия дает.
Кто хочет пользы: паши и засевай,
Если сухо, сады поливай.

Леды два сына маем управляют.
По деревьям зеленые листья высыпают,
Крик приятный птичек - по цветущему лесу,
Что птица потеряет, то охотник несет.

Рак в июне жжет, или сын холодной воды.
В нем до сенокоса достаточно хорошей погоды.
Моет он, остригши шерсть ножницами,
Которые у него, гляди, - под ногами.

Когда солнце во Льве пресильном окажется,
Повсюду в полях жнецов и снопы ты увидишь.

В августе Дева солнцем правит в небе.
Вези на гумно и молоти, что Бог дал тебе по твоей нужде.

Сентябрь

В сентябре Феб силой жара
Приводит грозди к созреванию.
Бочки и кадки хозяин готовит,
Когда Весы небом округлым управляют.

В октябре земля, плугом вспаханная,
Боронами разрыхленная, засевается.
На полях он травы зеленые выводит,
Но злой Скорпион вырасти им мешает.

В Стрельце ноябрь желуди обивает,
От таковой пищи сало у свиней прибывает.

Ноябрь откармливает, а декабрь забивает,
Во время Козерога хозяин толстеет.

(Пер. с польск.)
Леды два сына - сыновья спартанской царицы Леды, возлюбленной Зевса, Кастор и Полидевк, ставшие созвездием Близнецов.

Картина человеческой жизни

Лишь только на этот свет Бог человека выводит,
Лет до шестнадцати, приметь, чем он занимается:
Бодрое воспитание тут для разных увидишь.
Найдешь баловство, удовольствия, разные игры.
Потом, набрав разума и силы,
Учится ремеслам мальчонка милый
Следующие столько же лет, к чему имеет охоту.
Как и там, видишь, тут - разные дела.
Третье 16-летие полно забот -
Искать пропитание предстоит каждому от своей работы.
В это время, кто хочет, о спасении души заботиться может,
Подчиняйся законам и старшим, мил друг.
Сорок восемь лет когда уж минует,
В четвертом 16-летии, как пример свету,
Смело своими познаниями с другими делятся,
Что в труде обретено, молодым предлагают.
Как шестьдесят четыре уж наступило,
Ходи на трех ногах, ибо уж мало силы.
Голова тут тяжела, ручьи из глаз льются,
Не влачись, а сядь при теплом камине.
Есть ли что у тебя - употребляй, да помни о могиле.
В ней отдохнешь, скоро конец тебе будет.
Пять раз по шестнадцать лет - конец века,
На что после того надеяться человеку?
Прах ты есть, стало быть, в прах будешь обращен,
Рухнешь, будь ты хоть как кедр высок.
Скипетры, обряды, замки и тиары,
Смотри, конец имеют. Твой конец - катафалк.

(Пер. с польск., ориг. загл. O niebie)

От государя царевича к государю царю

Царь всего мира на земли родися,
но не в полатах царских водворися.
В худе вертепе изволил витати,
да всяк возможет удобь целовати.
Нищ и богатый равно да приходит,
всем бо в спасение днесь ся Христос родит.
О сем соборы верных веселятся,
ведуще яко Богу всыновятся.
В первых же тебе, отче мой любезный,
радости вина, Христос царь небесный.
Царю от царя лепо ликовати,
земну небесна благо целовати.
За что он твою царскую державу
укрепит твердо и разширит славу.
Благоденствие даст и лета многа,
о что аз молю всещедраго Бога.

Стихи на Рождество Христово ко государыни царице от государя царевича

Бог Господь в мире ныне проявися,
во вифлеемстем вертепе родися
от пречистыя Марии девицы,
всех сил небесных сущая царицы,
род человеческ хотя свободити,
узы смертныя в конец сокрушити.
В рай же небесный и мать водворити,
еже бы вечно тамо верным жити.
О сем днесь церковь весело ликует,
всем благодати твоя приветствует.
Ея образом тоя благодати
приветствую ти, пресветлая мати,
сыновним сердцам моля Христа Бога,
да подаст тебе жити лета многа
здраво, весело и венец съготует,
идеже в славе вечной сам царствует.

От царевича

День веселия ныне нам сияет,
Царица неба Царя всех раждает.
Яко да мир сей свободит от ада,
вселит в жилища небеснаго града.
Небо ликует, земля веселится,
яко мир Богу уже примирится.
Аггели песнми Христа прославляют,
к славословию и нас возбуждают.
Возопии убо и ты, моя мати,
песнь похвалную юну отрочати.
А он, яко Бог, даст ти здраве жити
много лет в мире и небо влучити.
Чесо аз верне тебе усердствую,
празднества светла любоприветствую.

Скотонравие

Отнелиже человек скотом приложися,
в различных нравы зверей весь род развратися:
неции ядовиты яко змии быша,
ближния своя ядом аспидим губиша.
Инии яко тигри люте сверепеша,
друзии лвом подобну жестоту имеша.
Неции яко волцы овцохищни бяху,
инии яко пави гордостне хождаху.
Неции яко жребцы стаднии блудиша,
инии яко вепри в блате ся грузиша.
Неции яко осли в лености живяху,
инии же яко пси всем завиствоваху.
Прочии зверем прочым уподобишася,
весма человечества чуждии творишася,
чесо ради Бог-Отец посла Слово свое,
Еже ословесити люто зверство тое.
И отнелиже Слово отчее въплотися,
нрав зверский в человеческ паки преложися.

Брань душы с плотью

Плоть и дух в человеке всяком пребывают,
выну же друг на друга бранно наступают.
Имут своя воинства в пособие рати,
взаим тщатся победу над собою взяти.
Плоти похоть, чувствия, страсти помогают,
уди вси, мечтания и мысль работают.
Дух веру, и надежду, и любовь имеет,
и вся добродетели, ими же брань деет
На похоти плотския и на оны воя,
а различна изводства видим того боя.
Но частее победа плоти ся случает,
а она пленники си во ад посылает -
князю тмы века сего в жестокия руки,
не в работу краткую, но на вечны муки.
И сама плоть такожде огнь имать страдати,
егда ю со душею имать Бог в ад дати.
Духови паки егда когда то случится,
яко плоть от воинства его победится.
Но святая победа онаго бывает,
ибо душе победный венец возлагает
и Царю небесному к горнему Сиону
во чести превелицей посылает ону,
не в горце пленении и работе быти,
но во сладце пении и свободе жити.
Идеже в конце веков и плоть возвращенна
душе будет - во радость вечну водворенна.
Помози убо, Христе, духу на той брани
пособием ти силным, пре ко плоти стани,
да духа победою душами спасемся,
во царствие небесно в чести воведемся.
А плоти не попусти победы стяжати,
да никогда торжества сподобится знати.
Да раболепна будет си победителю,
яви нам милость сию, Христе спасителю.
Мы благодарственная хощем нести тебе
и на земли живуще, дажд и в светлом небе.

Пиянство

Человек некий винопийца бяше,
Меры в питии хранити не знаше.
Темже многажды повнегда упися,
В очию его всяка вещь двоися,
В едино время прииде до дому
И вся сугуба зрешася оному.
Име два сына, иже предстояста, -
Ему четыре во очию стаста.
Он нача жену абие мучити, -
Дабы ему правду хотела явити,
Когда два сына новая родила
И с коим мужем она приблудила.
Жена всячески его увещаше:
Вино виновно быти сказоваше.
Но он никако хоте веры яти,
Муку жестоку нача умышляти.
Взял есть железо, огнем распаляше,
Ко жене бедней жестоко вещаше:
«Аще ты инем мужем не блужденна,
Сим не будеши огнем опаленна.
Аще же с инем блуд еси творила,
Имать ожещи тя огненна сила».
Бедная жена в люте беде бяше,
Обаче умно к нему глаголаше:
«Рада железо огненное взяти,
Невинность мою тебе показати,
Токмо потщися своею рукою
Подати оно ты на руку мою».
А все железо распаленно бяше,
Чесо пияный во ум не прияше.
Ятся железа, люте опалися,
Болезни ради в мале отрезвися.
И се - два сына точию видяше,
Невинность жены, свою вину знаше,
Срамом исполнен, во печали был есть
И прощения у жены просил есть.
Тако пиянство ум наш помрачает.
Всяк убо того верный да гонзает!

Сугуба - вдвойне; гонзает - избегает.

Купецтво

Чин купецкий без греха едва может быти,
на многих бо я злобы враг обыче лстити;
Изрядное лакомство в купцах обитает,
еже в многия грехи оны убеждает.
Во-первых, всякий купец усердно желает,
малоценно да купит, драго да продает.
Грех же есть велий драгость велию творити,
малый прибыток леть есть без греха
строити. Вторый грех в купцах часто есть лживое слово,
еже ближняго в вещех прелстити готово.
Третий есть клятва во лжу, а та умноженна,
паче песка на брезе морстем поолженна.
Четвертый грех татбою излишне бывает,
таже в мире в мерилех часто ся свершает, -
Ибо они купуют в меру велику,
а внегда продаяти, ставят не толику.
Инии аще меру и праву имеют,
но не права мерити все вещи умеют.
Инии хитростию вещы отягчают,
мочаще я, неции худыя мешают.
А вся сия без греха не мощна суть быти,
яко Бог возбраняет сии луквства творити.
Пятый есть грех: неции лихоимтсва деют,
егда цену болшити за время умееют;
Елма бо мзды чрез время неко ожидают,
тогда цену вящшую в куплях поставляют.
Шестый грех, егда куплю являют благую,
потом лестно ставляют иную вещь худую.
Седмый грех, яко порок вещы сокривают,
вещь худую купующим дают.
Осмый, - яко темная места устрояют,
да худыми куплями ближние прелщают,
Да во темности порок купли да не узрится
и тако давый сребро в купли да прелстится.
О сынове тмы люты! Что сия творите?
Лстяще ближне вашы, сами ся морите.
В тму кромешную за тму будете ввержени,
от света присносущна вечно отлучени!
Отложите дела тмы, во свете ходите,
да взидите на небо, небесно живите!

Самуил Емельянович Петровский-Ситнианович (Симеон – имя, полученное им при пострижении в монахи) – первый профессиональный русский поэт и драматург, зачинатель сразу двух литературных родов в русской литературе и создатель первых образцов в области силлабической книжной поэзии и театра. Родился он в Полоцке и получил образование в Киево-Могилянской коллегии – тогда самом крупном центре православного гуманитарного и богословского образования. В 1656 г. он принял монашество и стал учителем в братском училище полоцкого Богоявленского монастыря. В июле того же года в Полоцк приехал московский государь Алексей Михайлович, и 12 отроков братской школы во главе с Симеоном Полоцким встретили его приветственными виршами, прославлявшими воссоединение Украины и Белоруссии с Россией. Так молодой учитель впервые обратил на себя внимание царя.

В январе 1660 г. Симеон прибыл в Москву в свите настоятеля Богоявленского монастыря. Его ученики прочитали "стиси краесогласные" (т. е. рифмованные стихи), воспевающие царскую семью. После возобновления в 1661 г. русско-польской войны и очередного взятия Полоцка поляками Симеон счел за благо окончательно переселиться в Москву, где обучал латинскому языку (а может быть и другим предметам) молодых подьячих Тайного приказа, с 1667 г. стал учителем наследника царевича Алексея, а позднее – царевича Федора.
В Москве Симеон Полоцкий очень много писал. Как вспоминал его ученик и друг Сильвестр Медведев, "на всякий же день име залог писати в пол-десть по полтетради, а писание его бе зело мелко и уписисто". Писал он стихи, проповеди, много переводил с польского и латинского, пробовал писать для театра.

Вся литературная деятельность Симеона Полоцкого – он не без оснований придавал ей большое общественное значение – направлялась одним отчетливо выраженным стремлением: внести и свой вклад в дело русского просвещения. В этот период в различных слоях московской интеллигенции оживленно обсуждался казавшийся главным для дальнейшего общественного развития вопрос - "учиться ли нам полезнее грамматики, риторики или, не учася сим хитростем, в простоте Богу угождати, и котораго языка учитися нам, славянам, потребнее и полезнее – латинскао или греческаго". Симеон Полоцкий в этом споре безоговорочно примкнул к лагерю сторонников "грамматики" и латинского языка. Вопрос этот очень скоро перерос в другой – о путях дальнейшего развития русского просвещения.

Симеон считал чрезвычайно важной задачей развитие в Российском государстве школьного образования. Он считал, что надо строить училища, "стяжати" учителей, и даже составил свой проект устава Академии. По замыслу Симе-она, она должна была быть организована по типу Киево-Могилянской, но со значительно расширенной программой преподавания отдельных наук. Устав Симеона Полоцкого предусматривал изучение учащимися всего круга "свободных" наук, гражданских и духовных, начиная от грамматики и пиитики и заканчивая философией и богословием. Устав предусматривал также "учения правосудия духовного и мирского", т. е. церковного и гражданского права. В Академии должны были систематически преподаваться 4 языка: славянский, греческий, латинский и польский.

Не меньшее просветительское значение придавал Симеон Полоцкий и развитию в Русском государстве книгопечатания. В конце 1678 г. он с разрешения царя Федора Алексеевича организовал в Кремле типографию. Эта так называемая "верхняя", превосходно оборудованная типография находилась в полном и бесконтрольном его ведении; тогдашний патриарх московский Иоаким сетовал на то, что Симеон "дерзал" печатать там книги даже без его, патриарха, благословения. К работе в "верхней" типографии Симеону удалось привлечь лучшие силы: крупнейшего русского художника того времени Симона Ушакова, и лучшего мастера книжной гравюры Афанасия Трухменского.

Итак, как отмечают исследователи, в последней трети XVII в. в России складывается литературная община со всеми признаками корпоративности, нечто вроде писательского кружка, члены которого связаны друг с другом – приятельскими или служебными отношениями, враждой или дружбой, материально или профессионально. Именно в этом кружке выработался особый писательский тип, который господствовал в высокой русской словесности примерно в течение полувека. Основал эту общину Симеон Полоцкий, из его непосредственных учеников на литературном поприще особенно деятельно подвизался Сильвестр Медведев, видными членами корпорации должно считать Кариона Истомина, Мардария Хоникова, макарьевского архимандрита Тихона, позднее – Димитрия Ростовского и Стефана Яворского. Общая черта для всех членов писательской группы – принадлежность к монашеству. Оно не всегда было самоцелью, оно часто служило лишь средством. Сложившиеся в течение столетий законы литературного быта приводили человека, который посвятил себя литературе, за монастырские стены. Древняя Русь, как пишут историки литературы, в этом отношении не составляла исключения – таким же законам подчинялась и европейская писательская среда.

С творчеством Симеона Полоцкго обычно связывают вопрос о возникновении в русской литературе стиля барокко . Барокко как литературный стиль, как известно, определяется не только совокупностью формальных признаков, но и своей историко-культурной ролью, своим положением между Ренессансом и классицизмом. Поэтому главное отличие того стиля, который называют русским барокко, от западноевропейского заключается в том, что в России не было стадии Ренессанса. Если в европейских странах барокко пришло на смену Ренессансу и проявилось в частичном возвращении к средневековым принципам в стиле и мировоззрении, то русское барокко не возвращалось к средневековым традициям, а подхватило их и укрепилось на них. Поэтому выделяемые как отличительные признаки стиля барокко витиеватость, "плетение словес", любовь к контрастам, формальные увлечения, идея "суеты сует" всего существующего, хронологическая поучительность и многое другое – все это не "возродилось" в русской литературе XVII столетия, а явилось продолжением своих местных тра-диций.

Как писали исследователи русской литературы, барочная культура рус-ских силлабиков провинциальна, а всякий провинциализм может принимать ли-бо крайние формы, либо, напротив, формы облегчения. Московские поэты предпочитали уклоняться от крайностей, смягчать барочную мятежность и экзальтацию.

Стиль барокко как бы собирал и "коллекционировал" сюжеты и темы. Он был заинтересован в их разнообразии, замысловатости, но не в глубине изображения. Внутренняя жизнь человека интересовала писателя барокко только в ее внешних проявлениях. Быт и пейзаж присутствуют, но чистые и прибранные, по преимуществу богатые и узорчатые, многопредметные, как бы лишенные признаков времени и национальной принадлежности.
Действительность изображается в произведениях барокко более разносторонне, чем в предшествующих средневековых торжественных и официальных стилях. Человек живописуется в своих связях со средой и бытом, с другими людьми, вступает с ними в "ансамблевые группы". В отличие от человека в других официальных стилях, "человек барокко" соизмерим читателю, но некоторые достижения, уже накопленные перед тем в русской литературе, в этом стиле утрачены. Движение вперед почти всегда связано с некоторыми невознаградимыми утратами, и эти утраты особенно часты тогда, когда литература обращается к чужому опыту.

Излюбленный прием барочных писателей – аллегория. В произведениях ощущается обостренное ощущение противоречивости мира, а с другой стороны – стремление воспроизвести жизненные явления в их динамике, текучести, переходах. Одна из любимых тем – тема непостоянства счастья, шаткости жизненных ценностей, всесилия рока и случая. На уровне стиля – повышенная экспрессивность и тяготеющая к патетике эмоциональность.
Симеон принес в Россию новую, барочную концепцию писательского тру-да и старался ей следовать не только теоретически, но и практически, всем сво-им творчеством. Согласно этой концепции, писательский труд – это личный нравственный подвиг, подвиг творца: как Бог Словом сотворил мир, так и писатель творит художественный мир поэтическим словом. Таким образом, поэзия (и вообще литература) благословенна свыше и состоит в отождествлении Слова Божия и слова как первоэлемента словесности. Будучи невысокого мнения о древнерусской книжности, Симеон, человек европейски образованный, мыслил себя первым русским писателем, основоположником, творцом новой русской словесной культуры. Но он прекрасно понимал и то, что для нее нужны новые читатели, способные ее воспринять и оценить. Этим также объясняется его необыкновенная творческая активность. Стремясь воспитать таких читателей, Симеон буквально насыщал быт царского двора и столичной аристократии силлабическими виршами. В праздничные дни публично исполнялись его стихотворения в жанрах "декламации" и "диалога", причем чтецами выступали и сам автор, и специально обученные отроки. Публично исполнялись также "приветства" - панегирики. Симеон старался использовать каждый мало-мальски подходящий случай, когда казалось уместным произнести речь в стихах. Он сочинял такие речи и для себя, и для других – по заказу или в подарок. Они звучали на царских парадных обедах, в боярских хоромах и в церквах в дни храмовых праздников.

Симеон Полоцкий оставил после себя несколько десятков тысяч стихотворных строчек. Центральными его произведениями стали сборник панегирических "стихов на случай""Рифмологион", стихотворное переложение библейских псалмов "Псалтырь рифмотворная" и оставшийся рукописным огромный сборник "Вертоград многоцветный".

Симеон Полоцкий принес в русскую литературу силлабическую систему стихосложения, позаимствованную им из польской поэзии. Организующим принципом этой поэзии было равное количество слогов в рифмующихся строчках, что было органично для польского языка, имеющего фиксированное ударение на предпоследнем слоге. Из традиции польского силлабического стихотворства была позаимствована и женская рифма. То, что Симеон Полоцкий стремился как можно больше изъясняться стихами, само по себе также свидетельствовало о барочном характере его творчества: таким образом он стремился сделать литературное произведение странным, необычным, отличным от привычных речевых конструкций. Стихи Симеона Полоцкого отчетливо противостояли и прозе бытовой повседневности, и прозаической древнерусской литературной традиции. Именно эта вычурность, необычность силлабической поэтической системы стала осознаваться как недостаток реформаторами русского стиха в 30-х гг. XVIII в., когда эпоха барокко уже ушла в прошлое.

Центральное произведение Симеона Полоцкого – сборник"Вертоград многоцветный" (1677–1678). В соответствии с барочной концепцией творчества, сборник этот должен был одновременно и развлекать, и поучать читателя, т. е. он являлся одновременно и занимательным чтением и своеобразной энциклопедией. Такой замысел определил композиционное построение сборника: весь материал был распределен по тематическим рубрикам в алфавитном порядке названий. В содержательном, тематическом, жанровом и стилевом плане "Вертоград" характеризует прежде всего барочная пестрота. Перед читателем предстают исторические деятели прошлого: Цезарь, Август, Александр, Диоген, Карл Великий; экзотические животные, иногда вымышленные: птица-феникс, плачущий крокодил, страус, осмысляемые в аллегорической традиции древне-русских "физиологов", драгоценные камни, христианские символы, нравственные свойства и т. д. Справедливо замечание И.П. Еремина, говорившего о "Вертограде" как о "своеобразном музее", "на витринах которого... выставлено для обозрения все основное, что успел Симеон, библиофил и начетчик, любитель разных "раритетов" и "куриозов", собрать в течение своей жизни у себя в памяти".

В сборник вошли самые разнообразны в жанровом отношении ("подобия", "образы", "присловия", "толкования", "епитафии", "образов подписания", "повести", "увещания", "обличения") и в отношении объема (от коротеньких двустиший до громоздких "поэм" в несколько сот стихов каждая) произведения.
Сравнительно большое место в составе сборника занимают стихотворения, посвященные общественно-политической проблематике. Сюда относится стихотворение "Гражданство", где Симеон Полоцкий устами ряда прославленных философов древности подробно характеризует все те основания человеческого гражданского общежития, которые "крепят государства, чинна и славна содеевают царства", говорит о гражданских добродетелях каждого человека, о необходимости правителям соблюдать установленные в стране законы, о труде как обязательной основе всякого благоустроенного общества и т. д.

Сюда же должен быть отнесен и обширный цикл стихотворений Симеона Полоцкого, назначение которых заключалось в том, чтобы наглядно показать читателю, что такое идеальный правитель и что такое правитель-тиран (слово "тиран" в этом именно его значении "дурного, жестокого царя" ввел в русскую поэзию, как отмечают исследователи, впервые именно Симеон Полоцкий). Идеальный правитель в изображении Симеона полон смирения, никогда не забывает о непрочности человеческого счастья. Он всегда и во всем являет собой пример для подданных: он трудится на благо общества, он строг и требователен и в то же время милостив и справедлив, он ревностно заботится о просвещении своего народа, он страж законности и порядка в стране. Тиран же никогда не заботится о гражданской потребе, обременяет поданных налогами и поборами, жесток и мстителен, несправедлив и своеволен.

Некоторые стихотворения сборника тоже построены по примеру такого барочного музея. Стихотворение "Купецтво" представляет читателю галерею пороков, которыми оказывается заражен "чин купецкий", а "Монах" изображает пороки монашествующих. И то и другое стихотворение заканчиваются патетическим обращением автора к представителям изображаемого сословия с призывом исправиться, а праведная жизнь в обоих случаях является залогом небесного блаженства. В данном случае перед нами – яркий образец трансформации жанра церковной проповеди ("поучения") в новой – стихотворной – форме.

Барочный взгляд на мир предполагал возможность метафоры "мир – книга", очень близкой Симеону Полоцкому, приравнивавшему поэтическое творчество к акту Творения. В одном из стихотворений "Вертограда многоцветного" эта метафора отчетливо декларируется:
Мир сей приукрашенный – книга есть велика,
еже словом написал всяческих Владыка.
Пять листов препространных в ней ся обретают,
яже чюдна писмена в себе заключают.
Первый же лист есть небо, на нем же светила,
яко писмена, Божия крепость положила.
Вторый лист огнь стихийный под небом высоко
в нем яко Писание силу да зрит око.
Третий лист преширокий аер мощно звати,
на нем дождь, снег, облаки и птицы читати.
Четвертый лист – сонм водный в нем ся обретает,
в том животных множество удобь ся читает.
Последний лист есть земля с древесы, с травами,
с крушцы и с животными, яко с письменами.

Этот "музей раритетов" отражает несколько основополагающих мотивов барокко – прежде всего, идею о "пестроте" мира, о переменчивости сущего, а также тягу к сенсационности. Однако главная особенность "музея раритетов" в том, что это музей словесности. Развитие культуры в представлении Симеона Полоцкого – это нечто вроде словесной процессии, парада слов. На первый взгляд, в этой процессии участвуют и вещи. Но сфинкс и саламандра, феникс и сирена, пеликан и кентавр, магнит и янтарь сами по себе Симеона Полоцкого не интересуют. Интересна их умопостигаемая сущность, скрытое в них Слово – ибо оно есть главный элемент культуры.

Барокко предполагало любовь к парадоксам, к взаимоисключающим вещам, к остроумному разрешению, казалось бы, неразрешимых противоречий. Эти черты можно видеть в стихотворении "Вино". Оно начинается с парадокса автор не знает, хвалить или хулить вино, т. к. оно, с одной стороны, "полезно силам плоти", с другой – будит в человеке "вредныя страсти". Ответ на постав-ленный вопрос оказывается остроумным снятием противоречия: "добро мало пити". Более того, в полном соответствии с поэтикой барокко, этот остроумный ответ не является изобретением автора, а тоже часть его "музея раритетов", т. к принадлежит известному герою прошлого: "Сей Павел Тимофею здравый совет даше". На остроумном ответе морского разбойника Дионида Александру Македонскому построено стихотворение "Разбойник":
...Яко едным разбиваю
Кораблем, за то злу титлу ношаю,
Разбойника мя люди именуют,
Тебе же царя обычно титулуют,
Яко многими полки брань твориши,
Морем, землею вся люди плениши.

Остроумный ответ выполняет роль аргумента в споре, причем аргумента решающего:
Царь, слышав ответ, дерзости дивися,
Обаче сердцем нань не разъярися,
Обличение оному простил есть,
Близ правды быти слово разсудил есть.

Целый ряд произведений сборника "Вертоград многоцветный" предвосхищает жанр басни (притчи) в классицистической литературе. В качестве примера можно привести стихотворение "Жабы послушливыя". Сначала Симеон рассказывает сюжетный анекдот о том, как в некотором монастыре, находившемся рядом с болотом, "многи жабы... воплем своим досаждаху молящымся иноком". Один из братьев, посланный начальником ради смеха приказать жабам замолчать, действительно утихомиривает их именем Христовым: "Оттоле гласа тамо жаб не бе слышати". Из этого анекдота следует "мораль": так же, как некогда жабы, ныне люди (особенно женщины) часто болтают в церкви во время службы. И стихотворение заканчивается призывом к ним:
Тщитеся убо, бабы, жабы подражати,
Во время жертв духовных глас свой удержати.

В связи с этим интересно рассмотреть вопрос о специфике именно барочной басни. Она недаром становится одним из ведущих в литературе барокко жанров: в чем-то она аналогична любимой барочными писателями изобразительной эмблеме (структура эмблемы "изображение – надпись – подпись" оказывается тождественной структуре басни "сюжет – заглавие – мораль"). Ярким примером барочной басни может служить обработка Симеоном Полоцким эзоповской басни "Рыбак" в стихотворении "Труба". Сюжет о незадачливом рыбаке, отправившемся ловить рыбу и играющем на берегу моря на флейте, у Симеона оказывается пророчеством о конце мира: рыбак, играющий на флейте - Бог, возвещающий о начале Страшного суда; рыбы, которые не спешат выпрыгивать на берег, - грешники, стремящиеся избежать кары и все-таки извлекаемые "на брег суда", тогда как басня Эзопа всего лишь относится к тем, кто делает все невпопад.

И в поэтических сборниках, и в драматургии Симеона Полоцкого наиболее отчетливо отразились барочные веяния, проникающие в русскую литературу во второй половине XVII столетия. При этом надо иметь в виду, что русское барокко, отразившееся в поэтической практике поэтов-силлабиков, в том числе и их учителя Симеона Полоцкого, достаточно существенно отличалось от европейского. А.М. Панченко говорил прежде всего об "умеренности" как отличительной особенности русского типа барокко. Чуждое решительных крайностей, избегающее описаний загробных ужасов и предсмертных мучений, русское барокко лишено мятежности и экзальтированности. Парадоксальным образом "силлабики, воспитанные в европейской школе, в определенном смысле менее барочны, чем их современники-расколоучители, генетически с барокко никак не связанные. В произведениях последних мы находим того трагического максималиста, всякую минуту готового к подвигу духа и плоти, который напоминает нам европейца времен Тридцатилетней войны. Силлабики же – это медлительные просветители, уверенные в могуществе собственного разума".

© Все права защищены

Творчество сестер Бронте в сочетании с их волнующей и трагической судьбой - феномен английской литературы. Славу Эмили Бронте принес "Грозовой перевал" - "романтичнейший роман", "дьявольская книга, объединившая все самые сильные женские наклонности". Перу Шарлотты Бронте, автора любимой многими поколениями читательниц "Джейн Эйр", истории Золушки-гувернантки, принадлежит и ряд других, не менее увлекательных произведений. В данный том вошли также "Сказки Ангрии" - юношеские повести, действие которых перенесено в несуществующую африканскую страну, и прекрасный классический роман о любви "Учитель".

Впечатляющий объем каждого миниатюрного тома.
- Уникальная коллекция лучших произведений мировой литературы.

Исполнение:
- Безупречная европейская полиграфия, элитные материалы: нарядный тканевый переплет с индивидуальным цветовым оттенком, специально подобранным для каждого тома.
- Эксклюзивная сверхтонкая бумага с деликатным колорированием.
- Золотистые каптал и ленточка ляссе, манжета из арт-бумаги верже, поэкземплярная упаковка в пленку.
- Изящный удобный оригинальный формат.

615 руб

Издание 1981 года. Сохранность хорошая.
В настоящей книге публикуется двадцать один фарс, время создания которых относится к XIII - XVI векам.

799 руб

Издание 1990 года. Сохранность хорошая.
"Золотая книга о наилучшем устройстве государства…" - гласит подзаголовок знаменитой "Утопии" Томаса Мора. Созданный им образ идеального общества и поныне занимает главное место в западной литературе о будущем. Что думают о "наилучшем устройстве государства" английские писатели XX века, наследники Мора - читатель узнает из произведений Э. М. Форстера "Машина останавливается" (1911), Г. Уэллса "Спящий пробуждается" (1911), О. Хакси "О дивный, новый мир" (1932) и "Обезьяна и сущность" (1948).

759 руб

Издание 1990 года.
В книгу вошли лучшие рассказы крупнейших русских писателей-сатириков предреволюционной России Аркадия Аверченко и Тэффи. Большая часть этих произведений в СССР публикуется впервые. Сатирик, ставший свидетелем "роковых минут" мира, неизбежно превращается в трагика. Ф. М. Достоевский еще в XIX веке проницательно писал, что в подкладке русской сатиры всегда жила трагедия. Поистине трагической глубиной проникнуты рассказы Аверченко и Тэффи периода гражданской войны и эмиграции. Не случайно эти два автора оказались объединены в одну книгу, слишком многое роднит их: идеал, символ веры, вдумчивый и живой юмор, а главное - прошедшая все испытания любовь к России.

434 руб

Этой книгой "Библиотека поэта" представляет читателю еще одну эпоху в жизни русской сатирической поэзии - период предоктябрьского десятилетия. Нарду с произведениями знаменитых поэтов, здесь собраны образцы творчества многочисленного отряда забытых и малоизвестных сатириков. В своих стихах они изобличали антинародную политику царизма и его учреждения (министерства, полицию, охранное отделение), лидеров правых и соглашательских партий. Под огонь сатирической поэзии того времени попадали также обывательские нравы мещанской публики, продажная буржуазная пресса, модернистские выверты в искусстве.

385 руб

Девятнадцатый век стал золотым для русской классической литературы, дав миру Пушкина и Чехова, Куприна и Бунина, Грина и Замятина. Всем произведениям этих авторов свойственен стройный язык, глубина взглядов, меткость суждений.

151 руб

Настоящее издание представляет самую раннюю эпоху развития классической персидско-таджикской литературы конца IX - начала X века. В него вошли широко известные произведения прославленного поэта той эпохи Рудаки (ок. 860-941) и целой плеяды его современников и продолжателей, до сих пор мало известных. Переводы заново отредактированы, многие произведения публикуются в новых переводах. Вступительная статья и примечания Р. Хади-заде.

175 руб

Роман Джорджа Дюморье "Трильби", увидевший свет в 1894 году, вызвал сенсацию в английском обществе. Слава Дюморье-писателя затмила известность Дюморье-живописца, члена Английского королевского общества художников.
Роман читается с неослабевающим интересом, он увлекает описанием жизни художников и их натурщиц, музыкантов, поэтов - обитателей Латинского квартала - этого очага парижской богемы, который сохраняет аромат молодости, непосредственности и веселья, эротики и таланта людей искусства.
"Осень женщины" - роман французского писателя Эжена Марселя Прево.
Жизнь сердца, страсть, ревность, самоотречение во имя любви - вот тема произведения, далекого от политики и прозы обыденной жизни.
Прославление любви как основы существования, тонкий анализ психологии героя (Мориса Артуа) и его двух возлюбленных, делают книгу привлекательной для читателей любого возраста.

239 руб

В настоящее издание вошли сочинения поэта-декабриста К.Ф.Рылеева: политические стихи, поэмы "Войнаровский", "Наливайко", думы, агитационные песни, написанные совместно с А.А.Бестужевым, а также дружеские послания, прозаические произведения и письма К.Ф.Рылеева к А.С.Пушкину.
Вступительная статья и примечания А.М.Пескова.

53 руб

В книге "Русская романтическая новелла" собраны яркие образцы беллетристики первой половины XIX века, произведения как известных, так и забытых писателей. Романтическая новелла представлена несколькими жанровыми разновидностями (историческая, светская, фантастическая, новелла о судьбе художника). Знакомясь с книгой, читатель не только будет увлечен яркими сюжетами, но и узнает о том, что читали наши предки полтора века назад.

54 руб

Э.Йоенпелто - автор многих популярных в Финляндии книг. На русском языке публикуется впервые. В романе «Сквозит изо всех дверей» (1974) писательница рисует Финляндию 20-х годов, рассказывает, как после гражданской войны патриархальная деревня превращается в капиталистический промышленный поселок.
В.Мери известен своими антивоенными произведениями. В книгу включена уже печатавшаяся на русском языке повесть «Манильский канат» (1957), а также переведенные впервые повесть «Квиты» (1961) и рассказы разных лет.

399 руб

В книге собраны произведении блестящих мастеров английской новеллы последних десятилетий XIX первой половины XX в. Это "Три незнакомца" Томаса Харди. "Харчевня двух ведьм" Джозефа Конрада, "Необычная прогулка Морроуби Джукса" Редьярда Киплинга. "Твердая рука" Лрнолда Кеннетта, "Люби ближнего своего" Вирджинии Мулф. "Крик" Роберта Грейвза, "Дом англичанина" Ивлина Во и другие новеллы, представляющие все разновидности жанра.

226 руб

Учебное пособие составлено в соответствии с программой по литературе. Книга даст представление о жанровом многообразии и характерных чертах советской многонациональной литературы.
Книга может быть использована для внеклассного чтения, кружковых занятий и самообразования.
В конце книги дан биобилиографический справочник, содержащий краткие сведения об авторах и их творчестве.

Для 10 классов средних общеобразовательных школ.

126 руб

115 руб

Герои этих новелл - рокеры и последние хиппи, веселые налетчики и дальнобойщики, военные и электрики, бухгалтеры и зеки…
Сюжеты практически на любой вкус.
Грустные и жесткие, смешные и мистические рассказы.

200 руб

Симеон Полоцкий - монах, общественный и церковный деятель, писатель, публицист, поэт, педагог, переводчик.

В миру Самуил Гаврилович (Емельянович?) Петровский-Ситнианович, а прозвище Полоцкий присвоено ему впоследствии в Москве, по месту его первоначальной службы. Родился в 1629 г. в Белоруссии (по мнению некоторых — в Полоцке).

С 1637 по 1651 гг. - учился в Киево-Могилянской коллегии.

В 1653 окончил Виленскую иезуитскую коллегию.

В 1656 принял иночество и стал преподавателем (дидаскалом) в Полоцкой братской школе. При посещении Полоцка в 1656 г. Алексеем Михайловичем Симеону удалось лично поднести царю приветственные "Метры" своего сочинения.

В 1660 году впервые приехал в Москву, перед царским семейством в Кремле читал свои стихи и предложил царю свою литературную "службу", которая была принята.

В 1663/1664 г. он перехал в Москву. Царь поручил ему обучать молодых подьячих Тайного приказа, назначив местом обучения Спасский монастырь за Иконным рядом.

В 1665 г. Симеон поднес царю "благоприветствование о новодарованном сыне" и этим укрепил за собой благосклонность царя. В то же время Симеон с усердием выполнял некоторые поручения Паисия Лигарида, требовавшие специальных познаний и ловкого пера.

По уполномочию вост. патриархов, приехавших в Россию по делу Никона, Симеон произнес пред царем орацию о необходимости "взыскати премудрости" (т. е. усилить образовательные средства в государстве). По поручению собора 1666 г. он составил опровержение челобитных Лазаря и Никиты. В конце 1667 г. этот труд был напечатан и издан от имени царя и собора под заглавием "Жезл правления на правительство мысленнаго стада православно-российския церкви, — утверждения во утверждение колеблющихся во вере, — наказания в наказание непокоривых овец, — казнения на поражение жестоковыйных и хищных волков, на стадо Христово нападающих". Книга является типичным образцом схоластической риторики. Богословская эрудиция, хорошая по тому времени обработка формы, утонченная аргументация — все это оказалось совершенно неубедительным для неискушенного ума "простецов", мало оценивших внешние литературные достоинства трактата и не нашедших здесь ответа на "сумнительства" свои. "Жезл" не только не оказал никакого влияния, но высокомерное отношение Симеона к противникам в связи с некоторыми резкими выражениями крайне оскорбило челобитчиков и усилило их враждебность к церковным новшествам. Хотя собор отозвался о труде Симеона с высокой похвалой, признав "Жезл" "из чистого серебра Божия слова, и от священных писаний и правильных винословий сооруженным", однако в нем оказалось немало точек соприкосновения с западными богословскими мнениями, что и было впоследствии отмечено одним из противников Симеона, чудовским монахом Евфимием.

С 1667 г. на Симеона было возложено воспитание царских детей, для которых он написал несколько сочинений: "Вертоград Многоцветный" (сборник стихотворений, предназначенный служить "книгой для чтения"), "Житие и учение Христа Господа и Бога нашего", "Книга кратких вопросов и ответов катехизических". В "Венце веры кафолическия" Симеон сгруппировал всю сумму знаний, какие дали ему школа и чтение, начиная с апокрифов и кончая астрологией. В основу "Венца" положен апостольский символ (вместо никейского), причем Симеон пользуется Библией по тексту Вульгаты, а при ссылках на церковные авторитеты охотнее всего цитирует западных писателей (блаж. Иеронима и Августина). Несомненно, что в свое время "Венец" должен был привлекать внимание читателей занимательностью и новизною.

Своим независимым положением при дворе Симеон воспользовался в целях возрождения давно угасшей в Москве живой церковной проповеди, взамен которой тогда господствовало чтение святоотеческих поучений. Хотя проповеди Симеона (числом более 200) представляют собой образец строгого выполнения гомилетических правил, однако в них не упущены из виду и жизненные цели. Это было в тогдашнее время явлением невиданным и не осталось без благотворных результатов для церковной жизни. Проповеди Симеона изданы уже после его смерти, в 1681—83 гг., в двух сборниках: "Обед душевный" и "Вечеря душевная".

Стихотворческие опыты Симеона лишены малейшей искры поэтического таланта и объясняются отчасти влиянием пройденной им школы, отчасти принятою им на себя ролью придворного стихотворца. Кроме стихотворного переложения Псалтири (изд. в 1680 г.), Симеона написал множество стихотворений (составивших сборник "Рифмологион"), в которых воспевал разные события из жизни царского семейства и придворных, а также множество нравственно-дидактических поэм, вошедших в "Вертоград Многоцветный".

Симеон написал также две комедии для зарождавшегося театра: "Комедия о Навуходоносоре царе, о теле злате и о триех отроцех в пещи не сожженных" и "Комедия притчи о Блудном сыне"; особенным успехом пользовалась последняя.

Значение Симеона должно быть измеряемо не количеством написанного им; гораздо важне то влияние, которое оказала на московскую жизнь кипучая деятельность его. Явившись в Москву проводником идей, воспринятых в преобразованной Петром Могилою киевской коллегии, Симеон служил живым и активным отрицанием той косности и неподвижности, в которой застывала московская церковная жизнь. Не успокоиваясь в сфере житейских удобств, какие давало ему положение воспитателя царских детей, он не переставал словом и делом ратовать за распространение образования, обогащая по мере сил московскую книжность почерпнутыми в Киеве из западных источников сокровищами знания. Его деятельность встречала глухую вражду со стороны представителей церковной власти и ее приспешников; но высокое положение Симеона делало его неуязвимым.

В 1678 организовал при дворе типографию, первой изданной книгой которой стал "Букварь".

В 1679 составил проект указа о создании Славяно-греко-латинской академии.

Симеон Полоцкий умер в 1680 г. и похоронен в Заиконоспасском монастыре.

После его смерти были изданы его труды: "Тестамент Василия, царя греческого, сыну своему Льву Философу" и "История или повесть о житии преподобного Варлаама и о Иоасафе, царевиче индейском". Сборники его стихотворений остались неизданными; впоследствии напечатаны из них лишь отрывки. Cbvtjy создал в Москве литературно-научную школу, представителем которой стал его ученик Сильвестр (Медведев). Лучшее исследование о Симеоне — Л. Майкова, "Симеон Полоцкий" (в "Древн. и нов. России", 1875; в дополненном виде вошло в "Очерки из истории русской литер. XVII и XVIII ст.", СПб., 889).