11 декабря 1918 года родился Александр Солженицын - знаменитый писатель, лауреат Нобелевской премии и человек, чья жизнь и творчество до сих пор вызывают ожесточённые споры. Коммунисты ненавидели его за антисоветские высказывания, либералы и демократы считали его чуть ли не фашистом и антисемитом. Первоначально поддержанный советскими властями, он был выслан из страны, а в изгнании он не вписался в западную модель. Лайф вспоминает историю жизни человека, который проделал путь от провинциального школьного учителя до одной из знаковых фигур ХХ века.
Хотя существует популярное мнение, что Солженицын с рождения был чуть ли не убеждённым антисоветчиком, это не так. Напротив, в молодые годы он был правоверным коммунистом и нисколько не сомневался в марксизме. Ещё до войны он мечтал о карьере писателя и даже начал делать наброски романа с говорящим названием "Люби революцию".
Он был активным комсомольцем, принимал участие во всех комсомольских общественных делах, характеризовался исключительно положительно. В ростовском институте слыл круглым отличником и произвёл такое впечатление на преподавателей, что те предлагали ему поступить в аспирантуру.
В 1939 году начал заочно получать второе высшее образование в Институте философии и литературы. Однако так его и не окончил из-за начавшейся войны.
Война
В современных коммунистических кругах весьма популярна байка о том, что Солженицын на фронте не был, а отсиделся в тылу. А когда, дескать, его хотели отправить на фронт, по-хитрому дезертировал, разослав знакомым письма с контрреволюционными утверждениями. Правда, не совсем понятно, зачем нужны такие сложности за три месяца до окончания войны? Создавать фиктивную контрреволюционную организацию на передовой - всё равно, что тушить пожар бензином.
Разумеется, всё это - откровенная ложь современных обличителей. Солженицын провёл в армии почти три года. Из них на фронте - почти два года. С весны 1943 года до февраля 1945-го. За это время Солженицын был награждён орденом Отечественной войны 2-й степени, орденом Красной Звезды и дважды повышен в звании (дослужился от лейтенанта до капитана). Не совсем понятно, зачем же патологического труса и дезертира (будто бы отсиживавшегося в тылу) награждать боевыми орденами, да ещё и дважды повышать в звании? И не какими-то дежурными медальками, которые раздавали направо и налево, а весьма уважаемыми наградами. Орден Красной Звезды вручался за мужество и отвагу в боях или же за умелые боевые действия, нанёсшие большой урон врагу. А орден Отечественной войны 2-й степени заслужить было ещё труднее. Тем же артиллеристам его давали минимум за уничтожение трёх вражеских артиллерийских батарей.
Солженицын действительно не находился непосредственно на передовой и в рукопашных схватках не участвовал. Но не потому что прятался, а потому что командовал батареей звуковой разведки. Их целью было вычисление координат вражеской артиллерии по звуку её выстрелов и корректировка огня по ним. Не самая простая работа, требующая хорошей подготовки по физике и математике. Но и в тылу он точно не отсиживался. Звуковая разведка располагалась в непосредственной близости от передовой, примерно в двух-пяти километрах позади неё.
Заключение
Но каким же образом неглупый человек мог так банально попасться бдительным особистам? Неужели Солженицын не знал, что вся военная корреспонденция проверяется?
Сам он утверждал, что прекрасно знал, но недооценил пару моментов. Во-первых, он считал, что ничего сверхкрамольного своему другу не пишет, во-вторых, он был уверен, что письма читают "молоденькие фифочки", которых интересует только возможное разглашение военной тайны и координат, а он ничего такого не писал.
В начале февраля 1945 года капитан Солженицын был арестован. Его дело рассматривал не суд и не военный трибунал, а внесудебный орган - Особое совещание. Тот факт, что он получил только восемь лет исправительно-трудовых лагерей, говорит скорее о том, что ничего серьезного на Солженицына у следствия не было (до десяти лет в те времена давали либо в связи с полным отсутствием улик и признательных показаний, либо в связи с незначительностью преступления).
Из восьми лет своего срока последние два с половиной года Солженицын провёл в исправительно-трудовых лагерях. До этого он находился в так называемых шарашках, куда свозили образованных осуждённых для работы над новинками техники. При этом режим в шарашке и лагере очень сильно отличался. Хотя заключённые шарашек и не имели свободы перемещения, распорядок их дня был гораздо мягче лагерного, а питание многократно лучше. Вместо тяжёлого физического труда они занимались интеллектуальным. Шарашки находились не в тайге и вечной мерзлоте, а в крупных городах, заключённые имели возможность встречаться с родственниками. Но всё равно это было заключение, хоть и сравнительно мягкое в сравнении с настоящими лагерями.
Летом 1950 года Солженицын из-за конфликта с начальством был этапирован в Особлаг № 11 в Экибастузе, где провёл последние годы своего срока. Освободился он за несколько недель до смерти Сталина, однако вернуться в европейскую часть СССР не мог, поскольку был оставлен на вечное проживание в одном из сёл Южного Казахстана, где следующие три года проработал школьным учителем.
В середине 50-х началась первая волна реабилитации осуждённых в сталинское время. Солженицын писал письма в Москву, сначала Хрущёву и в генеральную прокуратуру, а затем отдельно Жукову. В результате Солженицыну отменили вечную ссылку и он смог вернуться в РСФСР. Ещё через несколько месяцев он был полностью реабилитирован.
Внезапный успех
Следующие несколько лет Солженицын жил в Рязани, работал школьным учителем и писал рассказы в стол. Волна разоблачения сталинского культа личности, начатая ХХ съездом КПСС в 1956 году, быстро пошла на спад. Но в 1961 году Хрущёв, разделавшийся со всеми политическими соперниками, решил завершить начатое. На XXII съезде партии культ Сталина вновь был развенчан с партийных позиций, а также решено было переименовать все носящие сталинское имя объекты и вынести его тело из Мавзолея.
Солженицын решил, что на этой волне, пожалуй, можно попытать счастья. Авось и опубликуют какой-нибудь рассказ небольшим тиражом. Через целую цепочку знакомых он передал в журнал "Новый мир" рукопись "Одного дня Ивана Денисовича", описывающую обычный будний день заключенного.
Рукопись прочёл редактор журнала, влиятельный советский литератор Твардовский, который был настолько ошеломлён, что дал прочитать её самому Хрущёву. Через несколько дней он записал в дневнике: "Счастье, что эту новую (после чёрной клеенчатой) тетрадь я начинаю с записи факта, знаменательного не только для моей каждодневной жизни и не только имеющего, как мне кажется, значение в ней поворотного момента, но обещающего серьёзные последствия в общем ходе литературных (следовательно, и не только литературных) дел: Солженицын ("Один день") одобрен Никитой Сергеевичем.
Твардовский так описывал реакцию Хрущева: "Я начал читать, признаюсь, с некоторым предубеждением и прочёл не сразу, поначалу как-то не особенно забирало. Правда, я вообще лишён возможности читать запоем. А потом пошло и пошло. Вторую половину мы уж вместе с Микояном читали. Да, материал необычный, но, я скажу, и стиль, и язык необычный - не вдруг пошло. Что ж, я считаю, вещь сильная, очень. И она не вызывает, несмотря на такой материал, чувства тяжёлого, хотя там много горечи. Я считаю, эта вещь жизнеутверждающая… И написана, я считаю, с партийных позиций".
Хрущёв дал добро на публикацию, а Твардовский почти танцевал от счастья. Произошла почти голливудская история. Никому неведомый начинающий писатель со сложной судьбой в один миг превратился в литературную знаменитость. Его сразу же приняли в Союз писателей, рассказ несколько раз напечатали крупными тиражами - сначала в крупных журналах, а потом отдельной книгой.
Переводы рассказа моментально появились в других странах. Начинающий Солженицын стал не просто советской, а мировой литературной знаменитостью.
Опала
Забудем всё плохое". С одной стороны, Сталина перестали ругать, но с другой - никто его и не хвалил. Покойного вождя просто старались лишний раз не вспоминать.
В этих условиях Солженицын стал не просто не нужен, но и неудобен. Новые произведения писателя не печатали, и они уходили в самиздат. Тогда он решился на радикальный шаг, написав в 1967 году "Письмо к съезду" и адресовав его советским писателям. В нём он выступил против сложившейся системы цензуры, негодовал из-за того, что его лишили возможности печататься и так далее.
Письмо вскоре попало и в зарубежные СМИ. С этого момента Солженицын стал рассматриваться Кремлём уже не как неудобный и неуместный писатель, а как политический деятель и при том враждебный.
После того как на Западе вышло несколько его произведений, неопубликованных в СССР, против писателя в советской прессе была организована шумная информационная кампания, в ходе которой "официальные" писатели клеймили его разными нехорошими словами.
Однако вскоре Солженицыну была присуждена Нобелевская премия по литературе. Вполне очевидно, что данное решение имело политический подтекст, что понимал и признавал и сам писатель. Но оно в некотором роде оградило его от серьёзных неприятностей. Всё же сажать нобелевских лауреатов "за политику" не решались ни Сталин, ни Гитлер, не говоря уже о Хрущёве.
К этому моменту у писателя уже был готов знаменитый "Архипелаг ГУЛАГ". Эту книгу часто обвиняют в лживости на основании преувеличенных цифр репрессированных. Однако данная книга является художественным произведением, а не научным исследованием. Обвинять художественные произведения во лжи - это как-то уж слишком.
О книге знали в КГБ и даже негласно пытались заключить с писателем сделку. Он отказывается от её публикации на Западе, а в обмен ему разрешают напечатать несколько политически безобидных произведений. По этой причине Солженицын несколько лет удерживал книгу от публикации, но в итоге так и не договорился.
Неожиданный благодетель
политических" занималось КГБ, Щёлоков в пику Андропову начал поддерживать Солженицына.
Когда Солженицын начал работу над "Августом 1914-го" министр лично распорядился предоставить ему старые карты из штабных архивов. Когда полуопальные Ростропович и Вишневская приютили у себя на даче в Жуковке писателя, которому негде было жить в Москве, Щёлоков, друживший с ними, демонстративно отказался подключать к делу МВД (у писателя не было прописки). При этом дача министра находилась по соседству с дачей Ростроповича и он прекрасно знал, где живёт Солженицын, более того, порой даже заходил с ним пообщаться.
Щёлоков слал Брежневу записки с предложениями по Солженицыну. Если Андропов предлагал избавиться от писателя, изгнав его из страны, то Щёлоков, напротив, предлагал "задушить его в объятиях". То есть дать квартиру в Москве, напечатать большим тиражом основные произведения и быть более гибкими в отношении писателя. Министр предостерегал от повторения ошибок с Пастернаком, травля которого привела к обратному результату - огромному росту его популярности за пределами СССР. Однако в итоге победила линия Андропова.
Изгнание
Архипелаг ГУЛАГ". После нескольких допросов её освободили, и, придя домой, она покончила с собой. Узнав об этом, Солженицын сразу же распорядился начать печать книги за границей (несколько лет он не давал на это согласия).
Вскоре выход книги Солженицына на Западе уже обсуждался на заседании Политбюро. Большинство проголосовало за арест писателя, однако позднее, в узком кругу Брежнева решение было пересмотрено в пользу высылки.
12 февраля 1974 года Солженицын был арестован, принудительно лишён советского гражданства и на следующий день вывезен самолётом в ФРГ. После этого все советские издания произведений писателя были изъяты из библиотек.
Поначалу он был весьма популярной фигурой, ездил с выступлениями по европейским странам, встречался с политическими лидерами. Но постепенно писатель начал отстраняться от той роли, которую ему готовили. От него ждали страстного обличения коммунизма и восхваления либеральных ценностей, но Солженицын видел в них немногим меньше плохого, чем в коммунизме, и регулярно критически отзывался о них. В итоге Солженицын стал неудобен и в западных странах. Да, он по-прежнему был величиной, но выступал всё реже, не находя понимания.
Писатель обрушился с обвинениями на "Радио Свобода", упрекая в идеологической цензуре. Он утверждал, что ему ставят всяческие препятствия в отстаивании его державно-патриотических взглядов, требуя славить демократию.
На этой же почве у него произошла размолвка и с советскими диссидентами, как оставшимися в стране, так и эмигрировавшими на Запад. Диссиденты, как правило, придерживались абстрактных взглядов "за всё хорошее" и для них были неприемлемы убеждения Солженицына, которые они считали националистическими и едва ли не фашистскими.
Многие диссиденты, прежде видевшие в нём кумира, отвернулись от него после того, как он не оправдал их ожиданий, начав критиковать не только коммунизм, но и демократию. С наиболее радикальными советскими "западниками" у него возникли непреодолимые разногласия. Они обвиняли его в том, что он заразился традиционной паранойей, что Запад будто бы враждебно настроен к России. Солженицын винил их в том, что они презирают не коммунизм, а Россию и русский народ. Его обвиняли в излишнем пафосе и дидактичности, считая, что Солженицын возомнил себя новым ветхозаветным пророком Моисеем, который будто бы должен вывести русский народ из советского плена.
В результате ожесточенной полемики в рядах эмиграции произошёл раскол. Патриотическая часть сгруппировалась вокруг Солженицына, остальные объединились в либеральный/демократический лагерь, ярким представителем которого был эмигрировавший писатель и диссидент Синявский, который остро полемизировал с Солженицыным.
Православно-патриотический уклон не остался незамеченным в западных странах. Саркастичные журналисты прозвали его "славянским Хомейни".
Солженицын и атомная бомба
Ещё в советское время зародилась устойчивая легенда, согласно которой Солженицын выступил в американском конгрессе и призвал США сбросить атомную бомбу на СССР. Легенда оказалась настолько крепкой, что остаётся весьма популярной до сих пор. Разумеется, ни к чему подобному он никогда не призывал. В данном случае в его уста была вложена фраза одного из героев "Архипелага ГУЛАГ" - заключённого, который в отчаянии кричит надзирателям в лагере: "Будет на вас Трумэн! Бросят вам атомную бомбу на голову!"
Более того, когда в начале 80-х его вместе с группой диссидентов-эмигрантов пригласили к президенту Рейгану, он был единственным, кто отказался. Пояснив, что считает себя не диссидентом, а русским писателем. Кроме того, он был возмущен тем, что советники не рекомендовали Рейгану встречаться с писателем один на один, поскольку он является "крайним русским националистом".
В открытом письме Рейгану он писал: "Я люблю своё отечество и оттого хорошо понимаю, что и другие также любят своё. Я не раз выражал публично, что жизненные интересы народов СССР требуют немедленного прекращения всех планетарных советских захватов. Если бы в СССР пришли к власти люди, думающие сходно со мною, их первым действием было бы уйти из Центральной Америки, из Африки, из Азии, из Восточной Европы, оставив все эти народы их собственной вольной судьбе. Их вторым шагом было бы прекратить убийственную гонку вооружений… Но удивительно: всё это не устраивает Ваших близких советников! Они хотят чего-то другого. Эту программу они называют "крайним русским национализмом", а некоторые американские генералы предлагают уничтожать атомным ударом избирательно русское население. Странно, сегодня в мире русское национальное самосознание внушает наибольший страх правителям СССР и Вашему окружению. Здесь проявляется то враждебное отношение к России как таковой, стране и народу, вне государственных форм, которое характерно для значительной части американского образованного общества, американских финансовых кругов и, увы, даже Ваших советников".
Возвращение
В годы перестройки книги Солженицына стали печататься большими тиражами. К тому моменту он уже давно прослыл "вермонтским затворником" и почти не встречался с прессой. В 1990 году в советских СМИ появляется текст писателя под названием "Как нам обустроить Россию". Хотя изначально Солженицын не утверждал, а задавался вопросом (в заголовке стоял вопросительный знак), на этапе публикации этот знак исчез и текст воспринимался не как размышление, а как манифест.
В 1994 году писатель вернулся в Россию. Проехав с востока на запад, он добрался до Москвы, выступив в Госдуме, несмотря на протесты как коммунистов, так и демократов. Потрясённый тяжёлыми последствиями реформ в России, Солженицын раскритиковал их прямо с думской трибуны, чем вызвал аплодисменты его давних идеологических врагов - коммунистов.
Впрочем, возвращение писателя в Россию не вызвало того резонанса, какой могло бы. По сути, он вновь оказался неудобным для всех человеком. В стране шёл великий раздел пирога, приватизация всего и вся, а он говорил что-то о сбережении народа и призывал "не ломать дров". Ельцин рассчитывал, что ему удастся использовать Солженицына для поддержки популярности, но писатель подверг реформы такой уничижительной критике, что его поблагодарили за всё, подарили дачу и, что называется, задвинули в самый дальний угол, чтобы не мешал.
Солженицын оказался неудобным человеком. Его взгляды не вписывались ни в одну из господствовавших при его жизни идеологических систем. В начале 60-х его пытались использовать для обличения сталинизма, но вскоре он разошёлся во взглядах с советскими коммунистами. В середине 70-х его пытались использовать для разоблачения коммунизма, но он взялся разоблачать и демократию и в итоге разошёлся во взглядах с западным истеблишментом. В 90-е его пытались использовать для поддержки нового курса России, но он начал жёстко критиковать реформы и разошёлся уже с постсоветскими демократами. После высылки из СССР он почти два десятилетия жил без гражданства, отказавшись присягать новой стране.
Одни не могли простить ему ненависти к Сталину и советскому периоду истории. Другие - критики демократических ценностей и демократии в её западном понимании. Третьи не приняли книгу "Двести лет вместе" и разочаровались. Солженицын, безусловно, стал знаковой фигурой ХХ века. В истории русской литературы не было и, возможно, уже не будет автора, который вызывал бы настолько ожесточённые споры о своих личности и творчестве.
0 Пользователей и 2 Гостей просматривают эту тему.
Данной статьей мы открываем цикл статей, посвящённых лауреатам Нобелевской премии из России в области литературы. Нас интересует вопрос — за что, почему и по каким критериям выдают данную премию, а также то, почему эта премия не выдается людям, которые заслужили её своим талантом и достижениями, например, — Лев Толстой и Дмитрий Менделеев.
Лауреатами Нобелевской премии в области литературы от нашей страны в разные годы стали: И.Бунин, Б.Пастернак, М.Шолохов, А.Солженицын, И.Бродский. При этом надо отметить, что за исключением М.Шолохова — все остальные были эмигранты и диссиденты.
В этой статье мы расскажем о лауреате Нобелевской премии 1970 года писателе Александре Солженицыне.
КТО ТАКОЙ АЛЕКСАНДР СОЛЖЕНИЦЫН?
Александр Солженицын известен читателю своими произведениями «В круге первом», «Архипелаг ГУЛАГ», «Раковый корпус», «Один день Ивана Денисовича» и другими.
А появился на наши голову сей писатель, благодаря Хрущёву, для которого СоЛЖЕницын (даже в самой фамилии присутствует слово «ложь») стал очередным инструментом для расправы со сталинским прошлым, и не более.
Первопроходцем «художественной» лжи о Сталине (при личной поддержке Хрущёва) явился возведённый в ранг Нобелевского лауреата по литературе бывший лагерный стукач Солженицын (см. статью «Ветров, он же Солженицын» в «Военно-историческом журнале», 1990 г., №12, стр. 77), чьи книги массовыми тиражами издавались в период «перестройки» по указанию предательского руководства страны для уничтожения СССР.
Вот что пишет сам Хрущёв в своих мемуарах:
Я горжусь, что в своё время поддержал одно из первых произведений Солженицына… Биографии Солженицына я не помню. Мне докладывали раньше, что он долгое время сидел в лагерях. В упоминаемой повести он исходил из собственных наблюдений. Прочёл я её. Тяжёлое она оставляет впечатление, волнующее, но правдивое. А главное, вызывает отвращение к тому, что творилось при Сталине…. Сталин был преступником, а преступников надо осудить хотя бы морально. Самый сильный суд — заклеймить их в художественном произведении. Почему же, наоборот, Солженицына сочли преступником?
Почему? Потому что антисоветский графоман Солженицын оказался редкой находкой для Запада, которому поспешили в 1970 году (при том, данный год был выбран неслучайно — год 100-летия со дня рождения В.И.Ленина, как очередной выпад в сторону СССР) незаслуженно присудить автору «Ивана Денисовича» Нобелевскую премию в области литературы — факт беспрецедентный. Как пишет Александр Шабалов в книге «Одиннадцатый удар товарища Сталина», Солженицын Нобелевскую премию вымаливал, заявляя:
Мне эту премию надо, как ступень в позиции, в битве! И чем быстрее получу, тем твёрже стану, тем крепче ударю!
И, действительно, имя Солженицына стало знаменем диссидентского движения в СССР, сыгравшего в своё время огромную негативную роль в деле ликвидации советского социалистического строя. А большинство его опусов впервые увидели свет «за бугром» при поддержке «Радио Свобода», русского отдела Би-Би-Си, Голоса Америки, Немецкой волны, Русского отдела Госдепа, отдела агитации и пропаганды Пентагона, информационного управления британского МИ.
А сделав свое чёрное дело, его отправили обратно в разрушенную либералами Россию. Потому что такие предатели даже врагам не нужны. Где он брюзжал с видом «пророка» по Российскому телевидению со своим «обличающим» мафиозный ельцинский режим «особым мнением», которое уже никого не интересовало и абсолютно ничего уже не могло изменить.
Рассмотрим более подробно биографию, творчество, идейные взгляды писателя А. Солженицына.
КРАТКАЯ БИОГРАФИЯ
Александр Солженицын родился 11 декабря 1918 в Кисловодске, в семье казаков. Отец, Исаакий (то есть на самом деле его отчество — Исаакович, то есть солгал всем, говоря везде, в том числе и письменно, что он Исаевич) Семенович, погиб на охоте за полгода до рождения сына. Мать — Таисия Захаровна Щербак — из семьи богатого землевладельца.
В 1939 Солженицын поступил на заочное отделение Московского института философии, литературы, истории (в некоторых источниках указаны литературные курсы МГУ). В 1941 Александр Солженицын окончил физико-математический факультет Ростовского университета (поступил в 1936).
В октябре 1941 был призван в армию, а в 1942, после обучения в артиллерийском училище в Костроме, oтправлен на фронт командиром батареи звуковой разведки. Награждён орденами Отечественной войны 2-й степени и Красной Звезды.
В книге, написанной первой женой Солженицына — Наталией Решетовской, изданной в Советском Союзе, содержатся забавные вещи: оказывается, в 1944 — 1945 годах, Солженицын, будучи советским офицером, сочинял проекты устранения Сталина.
При этом, он писал свои директивы в письмах и рассылал их своим знакомым. Так прямо и писал — «Директива номер один» и т. д., а это — явное безумие, ведь, тогда была военная цензура и на каждом письме стоял штемпель «Проверено военной цензурой». За такие письма тогда, в военное время, гарантированно арестовывали и поэтому делать такие вещи мог только полусумасшедший человек, либо человек, рассчитывающий, что письмо прочитают и сошлют его с фронта в тыл. И это не простые слова.
Дело в том, что среди артиллерийских батарей в годы Великой Отечественной войны были и батареи инструментальной разведки — звукометрии, на одной из которых и служил Солженицын. Это было самое надёжное средство выявить стреляющие батареи противника. Звукометристы развёртывали на местности систему микрофонов, которые принимали акустическую волну от выстрела, сигнал записывали и обсчитывали, на основании чего получали координаты стреляющих батарей противника даже в условиях поля боя, изрядно насыщенного артиллерий. Это давало возможность при хорошей организации управления войсками начать подавлять своим артиллерийским огнём батареи противника после одного — трёх залпов врага.
Поэтому звукометристами дорожили, — и в целях обеспечения безопасности их боевой работы — они дислоцировались в ближних тылах, а не на передовой, и тем более не в первой линии окопов. Их размещали так, чтобы они не оказались и вблизи объектов, которые могут быть подвергнуты налётам вражеской авиации и артобстрелам. При отступлении их выводили из района боя одними из первых, при наступлении они шли за войсками первой линии. Т.е. делая своё важное дело, с противником непосредственно они соприкасались в боевой обстановке только в каких-то чрезвычайных случаях, а для противодействия ему имели только стрелковое оружие — карабины и личное оружие офицеров.
Однако А.И.Солженицыну «повезло»: немцы врезали, фронт покатился назад, управление войсками было на некоторое время потеряно — представилась возможность проявить геройство. Но геройство проявил не он, а старшина батареи, который её и сохранил, выведя в тылы. Война парадоксальна. Если говорить именно о звукометрической батарее, то действия старшины были правильными: он спас технику и квалифицированный персонал от безполезной гибели в бою, для ведения которого звукометрическая батарея не предназначена. Почему это не сделал её командир Солженицын, который появился в расположении батареи потом, — вопрос открытый: «война списала» (не до таких мелочей было).
Но этого эпизода А.И.Солженицыну хватило: он понял, что на войне за чуждый ему социализм (сам-то происходил из клана не последних богатеев России, хотя и не из главной ветви: дядюшка накануне первой мировой владел одним из девяти «Ролс-Ройсов», наличествовавших в империи) могут и убить, и тогда не исполнится «идея фикс» — мечта с детства: войти в историю мировой литературы в качестве Достоевского или Толстого ХХ века. Так А.И.Солженицын сбежал с фронта в ГУЛАГ, чтобы гарантированно выжить. А то, что друга заложил, — так это мелочи на фоне спасения драгоценной жизни будущего «великого писателя». 9 февраля 1945 он был арестован и 27 июля осуждён на 8 лет исправительно-трудовых лагерей.
Наталья Решетовская далее описывает арест Солженицына, где её допрашивали, как свидетеля, и также допрашивали других людей. Один из свидетелей, моряк, молодой мичман, показал, что Солженицын случайно встретил его в поезде и тут же начал заниматься антисталинской агитацией. На вопрос следователя — «почему же вы тут же не донесли?» мичман ответил, что он сразу понял, что перед ним — сумасшедший. Потому и не донёс.
В лагерях пробыл с 1945 по 1953: в Новом Иерусалиме под Москвой; в так называемой «шарашке» — секретном научно-исследовательском институте в поселке Марфино под Москвой; в 1950 — 1953 находился в заключении в одном из казахстанских лагерей.
В феврале 1953 был освобождён без права проживания в Европейской части СССР и отправлен на «вечное поселение» (1953 — 1956); жил в ауле Кок-Терек Джамбульской области (Казахстан).
3 февраля 1956 решением Верховного Суда СССР Александр Солженицын был реабилитирован и переехал в Рязань. Работал учителем математики.
В 1962, в журнале «Новый мир», по особому разрешению Н.С.Хрущева (!!!, что говорит о многом) был опубликован первый рассказ Александра Солженицына — «Один день из жизни Ивана Денисовича» (переделанная по требованию редакции повесть «Щ-854. Один день одного зэка»). Рассказ был выдвинут на Ленинскую премию, что вызвало активное сопротивление коммунистических властей.
В 1964 году идейный вдохновитель и покровитель А. Солженицына Никита Хрущёв был отстранён от власти, после чего «звезда» Солженицына в СССР начинает потухать.
В сентябре 1965 так называемый архив Солженицына попал в Комитет государственной безопасности (КГБ) и по распоряжению властей дальнейшее издание его произведений в СССР было прекращено: уже вышедшие произведения изымались из библиотек, а новые книги стали выходить в свет по каналам «самиздата» и за границей.
В ноябре 1969 Солженицына исключили из Союза писателей. В 1970 Александр Исаевич Солженицын стал лауреатом Нобелевской премии в области литературы, но от поездки в Стокгольм на церемонию вручения премии отказался, опасаясь, что власти не пустят его обратно в СССР. В 1974, после опубликования в Париже книги «Архипелаг ГУЛАГ» (в СССР одна из рукописей была изъята КГБ в сентябре 1973, а в декабре 1973 состоялась публикация в Париже, что наводит на интересные мысли, учитывая тот факт, что главой КГБ на тот момент был Ю.В.Андропов, о котором мы писали в этой статье — http://inance.ru/2015/06/andropov/), писатель-диссидент был арестован. 12 февраля 1974 состоялся суд: Александр Солженицын был признан виновным в государственной измене, лишён гражданства и приговорён к высылке из СССР на следующий день.
С 1974 Солженицын жил в ФРГ, в Швейцарии (Цюрих), с 1976 — в США (недалеко от города Кавендиш, штат Вермонт). Несмотря на то, что в США Солженицын прожил около 20 лет, предоставления американского гражданства он не просил. С представителями прессы и общественности общался редко, из-за чего прослыл «вермонтским затворником». Критиковал как советские порядки, так и американскую действительность. За 20 лет эмиграции в Германии, США и во Франции опубликовал большое количество произведений.
В СССР произведения Солженицына стали публиковаться только с конца 1980-х годов. В 1989 году, в том же журнале «Новый мир», где публиковался «Один день…», состоялась первая официальная публикация отрывков из романа «Архипелаг ГУЛАГ». 16 августа 1990 года указом Президента СССР советское гражданство Александра Исаевича (?) Солженицына было восстановлено. В 1990 за книгу «Архипелаг ГУЛАГ» Солженицын был удостоен Государственной премии (понятное дело, вручённую либералами, ненавидящими советскую власть). 27 мая 1994 писатель вернулся в Россию. В 1997 избран действительным членом Академии наук Российской Федерации.
КТО ВЫ, АЛЕКСАНДР СОЛЖЕНИЦЫН — «ВЕЛИКИЙ ПИСАТЕЛЬ» ИЛИ «ВЕЛИКИЙ ПРЕДАТЕЛЬ» НАШЕЙ РОДИНЫ?
Имя Александра Солженицына всегда вызывало много жарких споров и обсуждений. Одни называют и называли его великим русским писателем и активным общественником, другие — подтасовщиком исторических фактов и хулителем Родины. Однако истина, наверное, где-то есть. Ларчик открывается очень просто: Хрущёву нужен был писака, который бы без зазрения совести смог очернить те успехи, которые были достигнуты в период правления Иосифа Сталина. Им и оказался — Александр Солженицын.
Почти на протяжении 20 лет российские либеральные министры и чиновники открыто в лицо называли Солженицына великим русским писателем. И он даже для приличия ни разу не возразил этому. Равно он не протестовал против титулов «Лев Толстой ХХ века» и «Достоевский ХХ века». Сам себя Александр Исаевич скромно именовал «Антилениным».
Правда, подлинный титул «великий писатель» у нас в России присваивался только Временем. И, судя по всему, Время уже вынесло свой приговор. Любопытно, что жизнь Толстого, Достоевского, Чехова известна литературоведам и историкам достаточно хорошо. И если они о чём-то спорят, то по некоторым моментам.
Читатель без труда может узнать за что, когда и как подвергались правительственным репрессиям наши писатели. Когда и какими тиражами издавались их книги. Каков был реальный успех (продаваемость) этих книг. Какой авторы получали гонорар. На какие средства, к примеру, Чехов купил усадьбу Мелихово. Ну, а жизнь Солженицына — это скандалы, эпатаж, триумфы и море белых пятен, причём именно в самых поворотных моментах его биографии.
Но вот Солженицын в 1974 году оказывается не где-нибудь, а в Швейцарии, и тут же в апреле 1976 года — в США. Ну, в «свободном мире» можно не таиться от публики и журналистов. Но и там жизнь Солженицына известна лишь фрагментами. Вот, к примеру, летом 1974 года на гонорары от «Архипелага ГУЛАГ», Солженицын создал «Русский общественный Фонд помощи преследуемым и их семьям» для помощи политическим заключенным в СССР (посылки и денежные переводы в места заключения, легальная и нелегальная материальная помощь семьям заключённых).
«Архипелаг» был издан тиражом 50 тысяч экземпляров. Советские СМИ в то время острили по поводу неликвидных залежей книг Солженицына в книжных магазинах Запада. Одним из секретов Солженицына и ЦРУ является соотношение проданных к числу уничтоженных экземпляров книг Солженицына.
Ну, ладно, предположим, что все 50 тысяч были проданы. Но каков же был гонорар? Неизвестно.
Любопытно, что в США в конце ХХ века придумали аналог советского «Союза писателей» с его литфондом. То есть писатель где-то преподает — в университетах или в каких-то учебных центрах для начинающих писателей. Таким образом идёт «подкормка» тех, кто пишет угодные западным государствам и бизнесу труды.
А вот Солженицын, в отличие от Евтушенко и многих других, нигде не преподавал. Тем не менее, в 1976 году он приобрёл дорогое поместье площадью 50 акров (!) в штате Вермонт. Вместе с поместьем был куплен большой деревянный дом с мебелью и прочим оборудованием. Рядом Солженицын возводит «для работы» большой трёхэтажный дом и ещё ряд строений.
Сыновья Солженицына учатся в дорогих частных школах. Александр Исаакович (будем уже правильно его именовать) содержит большой штат прислуги (!) и охранников. Естественно, их число и оплата неизвестны, если не засекречены. Однако некоторые очевидцы видели в его квартире в Швейцарии круглосуточно дежуривших двух чемпионов по каратэ.
Но, может, Солженицыну помогали богатые русские эмигранты? Нет! Наоборот, он помогает всем сам, основывает фонды, содержит газеты, как, например, «Наша страна» в Буэнос-Айресе.
«Где деньги, Зин?»
Ах! Нобелевская премия! И тут вновь «top secret»: премию получил, но сколько и куда пошло?
Нобелевская премия 1970 года присуждена А.Солженицыну — «За нравственную силу, почерпнутую в традиции великой русской литературы», которую ему вручили в 1974 году.
Для сравнения, Михаил Шолохов, удостоенный Нобелевской премии по литературе, в 1965 году получил 62 тыс. долларов (при этом известно на что он потратил — на обустройство родной станицы Вёшенской). Этого не хватит даже на покупку поместья и постройку дома. И бизнесом Александр Исаакович вроде не занимался. Так и жил наш «новый Толстой» без Ясной поляны и Михайловского, но куда богаче Льва Николаевича и Александра Сергеевича. Так кто же содержал «нашего» «великого писателя»?
АНТИПАТРИОТИЗМ СОЛЖЕНИЦЫНА
В мае 1974 года Солженицын говорил:
Поеду в США, буду говорить в сенате, буду беседовать с президентом, хочу уничтожить Фулбрайта и всех сенаторов, которые намереваются идти на соглашения с коммунистами. Я должен добиться, чтобы американцы усилили давление во Вьетнаме.
И вот Солженицын предлагает «усилить давление». Убить ещё пару миллионов вьетнамцев или развязать термоядерную войну? Не будем забывать, что во Вьетнаме сражалось свыше 60 тыс. советских военных и несколько сот гражданских специалистов.
А Александр Исаакович кричал: «Давай! Давай!»
Кстати, он несколько раз призывал Штаты уничтожить коммунизм с помощью ядерной войны. Солженицын публично заявил:
Ход истории возложил на США руководство миром.
Солженицын поздравил генерала Пиночета, совершившего государственный переворот в Чили и тысячами убивавшего без суда и следствия людей на стадионах в Сантьяго. Александр Исаакович искренне скорбел по поводу кончины фашистского диктатора Франко и призывал новые испанские власти не спешить с демократизацией страны.
Солженицын гневно обличал американских президентов Никсона и Форда за потакание и уступки СССР. Они де «недостаточно активно вмешиваются во внутренние дела СССР», и в том, что «советский народ брошен на произвол судьбы».
Вмешивайтесь, — призывал Солженицын, — Вмешивайтесь снова и снова настолько, насколько можете.
В 1990 году (новыми либеральными властями) Солженицын был восстановлен в советском гражданстве с последующим прекращением уголовного дела, а в декабре того же года удостоен Государственной премии РСФСР за «Архипелаг ГУЛАГ». Согласно рассказу пресс-секретаря Президента Российской Федерации Вячеслава Костикова, во время первого официального визита Б. Н. Ельцина в США в 1992 году, сразу по приезду в Вашингтон Борис Николаевич позвонил из гостиницы Солженицыну и имел с ним «длинный» разговор, в частности, о Курильских островах.
Как свидетельствовал Костиков, мнение писателя оказалось неожиданным и для многих шокирующим:
Я изучил всю историю островов с XII века. Не наши это, Борис Николаевич, острова. Нужно отдать. Но дорого…
Но, может быть, собеседники Солженицына и журналисты неверно цитировали или недопоняли нашего великого патриота? Увы, вернувшись в Россию, Солженицын не отказался ни от одного из ранее сказанных им слов. Так, он писал в «Архипелаге» и других местах то о 60 млн. заключенных в ГУЛАГЕ, то о 100 миллионах. Но, приехав, он мог из разных рассекреченных источников узнать, что с 1918 по 1990 год в Советской России было репрессировано по политическим причинам 3,7 млн. человек. Диссидент Жорес Медведев, писавший о 40 миллионах зэков, публично признал ошибку и извинился, а Солженицын — нет.
Писатель, как и любой гражданин, имеет право выступать против существующей власти. Можно ненавидеть Сталина, Хрущёва, Брежнева, Путина, но при этом не переходить на сторону врагов России. Пушкин писал оскорбительные стихи об Александре I и был сослан. Достоевский участвовал в антиправительственном заговоре и отправился на каторгу. Но в 1831 году Александр Сергеевич, не колеблясь, написал «Клеветникам России», а Фёдор Михайлович накануне войны 1877 года написал статью «И ещё раз о том, что Константинополь рано ль, поздно ль, но должен быть наш». Никто из них не предавал свою страну.
А теперь в школах между портретами Пушкина и Достоевского вешают портреты Солженицына. А не пойти ли нам ещё дальше и повесить в классах портреты Гришки Отрепьева, гетмана Мазепы и генерала Власова (последнего А.Солженицын считал героем)?
Окончание статьи здесь:
При печатании текстов нельзя было многажды не столкнуться с некоторыми неясностями и недостатками действующей русской орфографии и в иных случаях не предпринять самостоятельных шагов. Эти решения и объясняются здесь.
«ЯТЬ» и «Ё»
Совместная судьба этих двух букв характерна для торопливой энтропийной реформы 1917-18 годов и затем десятилетних полос пренебрежения русским языком. Как будто имелась в виду широкая механическая доступность грамоты - на самом деле безжалостно сглаживался рельеф языка и смазывались его драгоценные различия.
Мгновенное и безповоротное искоренение «ятя» из самой даже русской азбуки повело к затемнению некоторых корней слов, а значит смысла и связи речи, затруднило беглое чтение. Например, перестали на письме отличаться:
ѣсть
(кушать) и есть
(быть);
ѣли
(кушали) и ели
(деревья);
вѣдение
(от вѣдать, знать) и ведение
(от вести, направлять);
свѣдение
(о чём) и сведение
(к чему);
тѣ
(местоимение) и -те
(частица);
нѣкогда
(когда-то) и некогда
(нет времени);
вообще
нѣ- как указатель неопределённости и
не- как отрицательная приставка;
лѣчу
(на крыльях) и лечу
(рану);
смѣло
(храбро) и смело
(спахнуло);
видѣн
(издали) и виден
(собою);
синѣe
(положительная степень) и синее
(сравнительная);,
прѣние
(гниение) и прение
(препирательство);
вѣсти
(новости) и вести
(инфинитив);
рѣк
(род. п. мн. ч.) и рек
(сказал);
горѣ
(горно, в духовном смысле) и горе
(беда) -
и многие другие пары. В большинстве случаев эта нивелировка привела к возникновению помешных омонимов и омографов, балласта языка. Утеряна и окраска пассивности глаголов, оканчивающихся на «-ѣть».
Нивелировка опасно коснулась и падежей, лишая язык точности. Слились:
на море
(вин.п.) и на морѣ
(предл.п.);
в сердце
(вин.п.) и в сердцѣ
(предл.п.);
на поле
(вин.п.) и на полѣ
(предл.п.) и т. д.
Большая часть всех этих потерь уже непоправима. Кажется маловероятным восстановление буквы «ять» хотя бы в частичных правах. Но на наших глазах происходит и уничтожение «ё». Эта буква не отменялась специально советским законом, но годами была покинута и стёрта в потоке всеобщей нивелировки и всеобщего безразличия к языку: её перестали набирать типографии, перестали требовать корректоры и учителя, исчезла клавиша «ё» на многих пишущих машинках. Эта безсмысленная нивелировка уже сегодня приводит к затруднениям и ошибкам чтения.
Я больно ощущаю ещё эту последнюю потерю нашего языка, даже и не подневольную, но от небережности и от потери интереса, только. Уже сейчас на некоторых фразах приходится останавливаться, возвращаться, перечитывать: понимать ли «все» или «всё». И не всегда это однозначно понимается. Теперь пишется одинаково: «хоронили в белье» или «не тратились на белье» - уродливая энтропия падежей.
Не признавать «ё» - значит содействовать расхождению написания и произношения. Уже в ближайшем поколении начнётся (а у иностранцев и сегодня происходит) двоение в произношении многих слов, вплоть до «еще́»; «ё» будет теряться всё глубже, станет изменяться звуковая картина нашего языка, произойдёт фонетическое перерождение многих слов.
А между тем с уничтожением «ятя» именно употребление «ё» во многих случаях оставалось препятствием для языковой энтропии. Пока существовал «ять», многие различия были понятны и без «ё» (откуда и взялось представление о необязательности этой буквы):
всѣ
и все
(всё);
слѣз
(от слѣзать) и слез
(слез);
мѣл
(сущ.) и мел
(мёл);
чѣм
и о чем
(о чём);
осѣл
(осыпался, обосновался) и осел
(осёл) и др.
Ныне последовательность в употреблении «ё» частично покрыла бы утерю «ятя».
Пренебрежение буквой «ё» неизбежно затянет нас и в дальнейшую энтропию языка. Как «незачем ставить две лишние точки, и так понятно» - скажут скоро: «незачем ставить шляпку над «и», и так понятно». Сегодняшним нам было бы действительно почти понятно: маиор, иог, каима, жнеика, вои, конвои , - но очень скоро это привело бы к затемнению смысла и дальнейшему разрушению языка.
И потеря «ё» ничем не восполнима при передаче народного произношения: в ём, одноё и т. д.
Но «ё» ещё можно успеть отстоять. И такая попытка делается в данном собрании. Нам удалось осуществить добавку «ё» в шрифт электронной наборной машины, где, разумеется, этой буквы не было.
Мы поступали так: ставили «ё» во всех однозначных и несомненных случаях. Также - когда автор весомо предпочитает в данном случае «ё» из вариантов. Или когда надо передать определённое произношение персонажа. Если же произношение слова практически двоится, возможно в двух вариантах - и «е» и «ё», - то оставляли «е», для того, чтобы читатель мог принять для себя любой вариант. Так было чаще всего в причастиях:
воз-, от-, разведенный, запеченный, зароненный, заснеженный, изнеможенный, настороженный, недоуменный, неметенный, новоиспеченный, новорожденный, обойденный, оцененный, при-, от-, увезенный, при-, с-, унесенный, приотворенный, примененный;
в соответственных существительных:
настороженность, недоуменность;
в некоторых прилагательных и в кратких причастиях:
беленая, введен, завезен, изобретен, моченая, повторен -
и в ряде других случаев:
блеклый, на черта, неподалеку, оперлась, перекресток, пересек, ремнем, распростерлась, сек, трехсотлетие, углем, упершись.
При уничтожении «ё», протекавшем многие годы, происходила массовая замена «ё» на «о» после шипящих, потом от неё отказывались. Фонетически такая замена вполне равнозначна, однако она часто оскорбляет глаз, привыкший к традиции, и зачастую отрывает слово от других его форм. Здесь возможны разные решения. Так, в суффиксе «енк» существительных женского рода под ударением мы ставили «ё»:
бумажёнка, девчёнка, жжёнка, одежёнка, ручёнка, собачонка, тушёнка, шапчёнка, (но деньжонки),
но принимали «о» в подобных случаях мужского рода:
бочонок, дурачонка, мальчонка, мужичонка, мышонок.
ДРУГИЕ ПОСЛЕДСТВИЯ ЭНТРОПИЙНОЙ РЕФОРМЫ
Мы все́ ещё помним, как твёрдый знак искоренялся полностью, даже и внутри слов, заменяясь нелепым апострофом. Затем нам вернули его. (Но недостаточно. Родились малопонятные формы: выгрался вместо в ъигрался .) В 20-е годы уничтожалась и форма «обеих» (о женском роде говорили «обоих»), позже вернули. Такая же нивелировка мужского и среднего родаприлагательныхх на -агo, -яго и -ого, -его , очевидно, уже неисправима. Безсмысленно стёрты местоимения - личное «оне» и притяжательное «ея». (В редких случаях мы восстанавливаем: «санитарный поезд Ея Величества».)
Отсутствие «і» во всех наборных алфавитах также очень чувствительно и приводит к затемнению смысла и досадной путанице в религиозно-философских текстах и в распространённых ныне рассуждениях о міровых проблемах и проблемах мира-войны, о міpe (Вселенной, Земле, человечестве) и мире (отсутствии войны, согласии, покое) с их производными. И передача крестьянского міpa (как и церковного мѵра ) через «и» приводит к утере окраски и духа слова. Однако мы не имели технической возможности провести эту разницу последовательно, а лишь в немногих исключительных местах.
Отсутствие «і» затрудняет также и точное воспроизведение украинской речи: приходится пользоваться «и» вместо «і», потому и «ы» вместо «и».
ПРЕДЛОЖНЫЙ ПАДЕЖ
Всякая дифференциация в языке, его способность различать, - драгоценна, она есть сила и талант языка. Большевицкие реформы и практика советских лет направлены против дифференциации, они стирали рельеф и различия русского языка. Принимая грамматические решения, я руководствовался старанием сохранить и усилить оттенки, где это возможно.
При нивелировке языка значительное разрушение потерпел предложный падеж. Уже упомянуто, как он частично пострадал от отмены «ятя». В том же неосмысленном порыве всеобщего «упрощения» был срезан предложный падеж ещё одного обширного класса существительных - среднего рода с окончанием -ье , стали писать предложный в точности как именительный и винительный: в Поволжье , в платье (без всякой логики сохранив предложное -и для случая полного окончания -ие : в состоянии ). Но нельзя объяснить разумно, зачем уравнивать три разных падежа, затруднять распознание, а предложный лишать его естественной формы:
в Заполярьи, в заседаньи, о здоровьи, в многолюдьи, в окруженьи, в окружьи, на перекрестьи, в платьи, в Поволжьи, в подпольи, в раздумьи, в состояньи, на сиденьи, о счастьи, в устьи, в ущельи (но на острие́ , поскольку окончание под ударением).
Этот случай предложного падежа имеет важное продолжение в смешении некоторых словообразований и наречий. Мы пишем:
вступил в противоречье
(вин.п.) с чем - находится в противоречьи
(предл.п.) с законами
;
в продолжение
(вин.п.) этой книги будет написан ещё один том
- в продолжении
(предл.п.) многих веков
;
в продолженье разговора он предложил обсудить
- в продолженьи разговора они коснулись
;
в уваженье к заслугам
- воспитаны в уваженьи к родителям
;
в пребыванье моё в полку
- в пребываньи его здесь не было удивительного
;
в исключенье, в отступленье от чего
- состоит в отступленьи от правил
;
в отличье (противопоставление)
- в отличьи (состояние)
;
в сопровожденье назначен конвой
- в сопровожденьи конвоя
.
Я нахожу неверной единообразную директиву писать во всех случаях: «вследствие» и «в течение» (когда речь идёт о времени), теряя разницу между направленностью и пребыванием. Нет основания столь непроходимо отличать течение времени от сходного ему течения реки и для времени запретить образование от предложного падежа «в течении» - хотя именно этот смысл чаще всего и вкладывается, а навязывают редко здесь прилагаемый по смыслу винительный падеж. Напротив, «впоследствии» единообразно указывают нам в форме от предложного падежа, хотя и тут жива форма от винительного.
НАРЕЧИЯ, СОДЕРЖАЩИЕ ПРЕДЛОГ
Слитность или раздельность написания их регулируются ныне правилами, недостаточно убедительными. Привлекается кроме смыслового и фонетический принцип, который здесь второстепенен, и иногда противоречиво. Так, «поодиночке» велят писать вместе, а «в одиночку» отдельно (хотя фонетика, кажется, требовала бы обратного). Но вот я столкнулся с фразой: «вызванные в кабинет в одиночку». В раздельном написании (и при общей тюремной теме) может быть понято, что кабинет послужил какое-то время одиночкой (правдоподобный случай), тогда как разумелось, что вызывались не все сразу, а по очереди, - и слитное написание «водино́чку» было бы ясней. Нам предлагают «в гору», «в меру», «на лету», «под стать» писать отдельно, хотя это решительно (и часто неосновательно) сдвигает их от наречий к предложно-именным сочетаниям. (Теряется различие: «в меру того как» и «выпито вмеру».)
Но главное-то, что никакой массовый справочник и никакие единые правила не могут упорядочить всего непредставимого безчислия наречий в русском языке, таких, как:
вдомёк, вкруте, в огиб, в отдар, вподбежку, вподробне, впоколоть, вполвысоты, вполсыта, впригнуску, вприголодь, вприкосъ, впристыдь, впробежь, впрочёт, врозбежь, вросхмель, всугонь, втриноги́, в упрос, вусмех, вуторопь, доплоска, наиспыт, напредки́, на прилог, напроброс, невпротолочь, поскору, предпослед и т. д.
Решение вопроса всякий раз: в каком виде (отдельно или слитно) наречие будет лучше воспринято глазом, легче понятно, и - каков оттенок его в данной фразе.
В зависимости от оттенка смысла возможно и слитное, и раздельное написание наречий с отрицаниями, как не зря, не против, не всерьёз .
ФОНЕТИЧЕСКИЙ ПРИНЦИП ИМЕЕТ ПРЕДЕЛЫ
Послереволюционные реформы всё клонили дальше от этимологии и ближе к фонетике, несостоявшаяся реформа 1964 года грозила довести и до анекдота. Но этот путь никак не может быть пройден до конца, и остановки всё равно нелогичные: почему «разсказ» фонетизируется в «рассказ» (а не «раскас» и «раскащик»), почему «отдельно» не доведено до «оддельно» и «считать» до «щитать»? Сохранили осмысленное «брезжить» и зря исказили до «вожжи».
А коль скоро путь не пройден, и не может быть пройден, то, когда фонетическим написанием затемняется смысл слов, пишущим должно быть предоставлено право частично возвращать смысловую запись:
не - черессильно, ниссылал, бесклассовый
,
а - черезсильно, низсылал, безклассовый
.
Из написаний «предызбрать» и «предъизбрать» мы находим второе преимущественным.
НЕ УПУСКАТЬ РАЗЛИЧИЙ,
«Листья шелесте ли», но «ветер шелести л листья(ми)». В подобных парах мы следили сохранить в окончаниях переходного глагола гласную «и», непереходного - «е»:
построжеть
(самому) - построжить
(кого);
обезоружеть
(самим) - обезоружить
(кого).
Также признавали мы и различие:
заведывать
(в разных местах, в разное время, о длительном, многократном действии) - несовершенный вид - и
заведовать
- взамен формы совершенного вида (однократное действие);
переследывать
(многие дела) и переследовать (данное дело);
обнародывать
(не раз) и обнародовать (однократно);
пересажаны
(все инакомыслящие) и пересажены (с места на место ученики);
перевешаны
(восставшие) и перевешены (картины);
развешаны
(оттенок изобилия, хвастовства) и развешены (деловитее) -
и другие подобные пары.
Современные словари не различают: «безвестный» (не подающий вестей) и «беззвестный» (безызвестный):
Дело сошло безвестно, как сотни других.
Пропал безвестно.
Беззвестный посёлок. Беззвестно для вождя.
Нет оснований отказаться и от различения союза «нето» (слитно) и указательного местоимения с отрицанием «не то»:
Нето плавился, нето подгибался под её рукой. Нето сказал, нето собирался только.
Не то, мой друг, не то. Не то сказал.
ОТДЕЛЬНЫЕ СЛУЧАИ НАПИСАНИЙ
Сегодня язык стонет под напором больших букв - от учреждений и организаций, часто ничтожных. А уж грозное МВД всем кажется естественным - тогда как в дореволюционной России писалось с маленьких букв: «министерство внутренних дел» или «м.в.д.». Притяжательные прилагательные от собственных имён мы пишем с маленькой буквы: надино горе, юриковы игры, сонечкина кукла . Сегодня «Катино вышиванье » выглядит так же странно, как былое написание национальностей с большой: Англичанин, Испанец . Но мы оставляем большую, когда речь идёт об известном историческом или мифологическом лице: Петрово детище, Софьин указ, Михайлово отречение. Венерин павильон .
Как правило, мы пишем Государь с большой буквы (как руководитель государства, наряду с Государственной Думой и Государственным Советом ), но государыня с маленькой. Так же с малой - его величество, император, царь, августейшая семья , если это не цитата и если по тексту в эти слова не вкладывается повышенный эмоциональный смысл.
Также в зависимости от контекста колеблются у нас написания: Действующая Армия (с самым уважительным смыслом), Действующая армия (более служебно), действующая армия (косвенно, вскользь). То же и: Главнокомандующий и главнокомандующий ; Двор и двор ; Учредительное Собрание и учредительное собрание .
Слово Бог пишется с большой буквы всегда, когда ему придаётся религиозный и вообще наполненный смысл. Но в служебно-бытовом употреблении, в затёртых словосочетаниях - с маленькой:
окошко не дотягивалось до божьего света;
работа выходила на божий свет;
ей-богу; о, господи
(мимоходом).
Также и боги - при многобожии или в переносном смысле: боги рынка .
Большое неудобство представляют советские извращённые слова: зав. отделением, зав. производством, зам. министра . С ними какое решение ни принять - всё дурно: писать ли их отдельно через точку или писать слитно. Во втором способе (который мы и приняли как меньшую беду) искажается скрытый падеж: «скажите замминистру». Очевидно, следовало бы решиться на раздельное написание и дать склонение «заву» и «заму». Впрочем, более полные сокращения, как завмаг , уже приобрели такую оборотистость.
Взывает к упрощению простановка годов. Склонение года мы указываем, только если он дан лишь двумя последними цифрами: это уже было в 58-м . «Году» добавляется не всякий раз, а когда этого требует выразительность или может быть иначе утерян смысл. Но созрело обходиться и без окончания и без «года»: это началось в 1917, когда... От частых «г.г.» рябит в глазах, затрудняется строй фразы и ничего не выигрывается. (В английском языке давно употребляется так.)
От слова погон род.п. мн.ч., несомненно, погонов , а не распространённое теперь погон , что опять-таки нивелирует склонение.
Слова цыгарка, цыгейка, цынга, панцырь мы печатаем через «ы», чтобы тесней приобщить их к кругу русских слов. Написание через «и» выглядит худосочно.
Не могу отказаться от «я» в словах семячки, мятель, меряный (наряду с меренный - прич.). Эта потеря кажется мне обезцвечиванием. Различаю прострелянный (много раз, от «прострелять») и простреленный (единожды, от «прострелить»).
Хотя слитное написание полно́чи (половина её) требуется общим правилом, но так создаётся омограф, различаемый только специальным ударением от по́лночи . Встречаются случаи, где путается смысл, и тогда для различения мы вводим чёрточку: просиживал пол-ночи (половину ночи), но работал до по́лночи (до двенадцати часов ночи).
Словарь Академии Наук (1950-е годы) даёт:
запань - спец. (перемычка из брёвен на реке). Но нельзя придумать корня и смысла такого слова. Даль (хотя не строгий в написаниях) пишет запонь и роднит с запоной (т. е. брёвна - как плавучая завеса). Так принимаем и мы.
Русский язык склонен обрабатывать на свой лад втягиваемые иностранные слова - и это есть признак его силы и здоровья. Народная попытка склонять «пальто», хотя и превращена интеллигенцией в анекдот, а на самом деле здравая. Так и несклоняемые (и оттого совсем у нас неуклюжие) «жалюзи́ » стали произноситься жа́люзи и склоняться: жа́люзей , жа́люзями .
Подчиняюсь принятому фольклор , хотя «о» мы удерживаем неповоротливо, наше произношение сразу сложилось как фольклёр .
Для отличия сто́ящий от стоя́щий хорошо бы в первом случае принять написание по народному произношению сто́ющий , отступив от правил спряжения.
В эмигрантских изданиях в минувшие десятилетия стали писать «большевиц кий», приближая к общему правилу (сравни: мужик - мужицкий , дурак - дурацкий ). И в самом деле, при русских корнях, написания «большевист ский» и «меньшевист ский», да ещё при частоте их употребления, обременительны, и следовало бы упростить на «ц».
Написание отдельных слов зависит также и от общего языкового фона этого отрезка. Например, если описывается деревенская жизнь, то и в прямой речи персонажей, и даже в авторской речи, естественно писать «грамофон» через одно «м», вопреки словарю.
Безнадёжно отстало от устной речи слово «сейчас», к тому же такое частое. В прямой речи всё чаще приходится его сокращать в «сечас» или «щас».
Имена-отчества могут, писаться сокращённо не только в прямой беглой речи, но и в авторской - при утере степенности, при ироничности:
Василий Аксентьич, мастер литья (вместо Авксентьевич ).
ЗАПЯТЫЕ
Могучее средство выражения, но если пользоваться им достаточно свободно, применительно к тонкостям интонации. Современный английский почти лишён запятых, и это обедняет его фразу. Наша нынешняя письменность слишком обременена формальными традициями немецких грамматистов.
Запятые должны служить интонациям и ритму (индивидуальным интонациям фраз и персонажей), помогать их выявлять - а не быть мёртво-привязанными для всех интонаций и всех ритмов. Для синтаксиса интонация должна быть ведущей. Школьные пунктуационные правила формальны и не учитывают живое дыхание речи. Я считаю нужным следить, чтоб не происходило такого резкого отрыва письменной речи от гибкой устной.
РАЗГРУЗКА ОТ ИЗБЫТОЧНЫХ ЗАПЯТЫХ
(УСКОРЕНИЕ, ОБЛЕГЧЕНИЕ)
Читатель не должен встречать частокол тормозящих запятых, обременяющих фразу.
Во-первых, это относится к приложениям и сравнительным оборотам с союзом «как». Мы не ставим запятую при краткости сравнения, беглости его применения или расхожести употреблённого образа; не ставим, если сравнительный оборот имеет значение приравнивания или обстоятельства образа действия, или является именной частью сказуемого:
упрямый становится как осёл;
на войне как на войне;
сошлись как срослись;
сказала как о незначащем;
философ-доцент, представительный как министр;
городки как Кизел;
целые районы как Таншаевский;
начинают оплавляться как восковые;
мотнул головой как отплюнулся;
ногу держал как гитару;
проезжают мимо рабынь как подлинные олимпийцы;
это «интересненько» Костоглотова пришлось ему как нож между рёбрами;
всеобщей амнистии боялись они как моровой язвы
(если поставить запятую - будет ударение на «боялись», потом пауза и сравнение произносится новым духом; без запятой - сплошное прочтение и ударение на «моровой язве»);
там свои ноги тяжелы как у слона, тут перебирают как воробьиные;
он сам как тройная подушка;
но чистая совесть как горное озеро светит;
во-вторых, беглости чтения способствует облегчение от запятых, несмотря на подчинительные союзы, и при цельных неразложимых выражениях:
что ни год безнадёжней;
перекрикивались с кем хотели;
пусть каждый добывает как может;
две тысячи лет уже как сказано, что;
надевает что хочет и ест сколько хочет;
уже два года как в его неуклонном взгляде;
исчез, не прислал ни одного донесения, неизвестно где находится;
готов помочь в чём-нибудь, не знал в чём;
Россию раскачиваете, неизвестно кто больше;
в-третьих, при интонационной беглости можно некоторые деепричастные обороты не заключать в запятые (иногда отделять с одной стороны), а также одиночные деепричастия, которые приобретают значение наречия или обстоятельства образа действия:
проходил не здороваясь;
так, чтоб голову нагнувши войти;
не видя как иначе поступить;
и покуривая смотрел, прищурившись
(возможен симметричный вариант:
и, покуривая, смотрел прищурившись
);
и не зная подробностей, можно быть уверенным;
вряд ли ошибёмся обругав;
поднимался по лестнице шатаясь, вцепясь в перила;
в-четвёртых, разгрузка от запятых часто настоятельна вокруг вводных слов и оборотов, во всяком случае с одной стороны. В зависимости от темпа фразы не всегда должна вклиниваться запятая после «во-первых», «во-вторых», «например», «конечно». Часто помешны запятые вокруг «может быть», особенно в форме «может». Чаще других обособлены интонацией «пожалуй», «напротив», но отнюдь не всегда:
может не рассудительно, а хотелось;
да может и не коменданта, груз может и не военный;
да может быть я давно-давно об этом думаю
(интонация слитно-настоятельная);
ну, кажется всё начинало налаживаться;
говорят послали флот;
так оказывается потому;
в 20-е годы знаете как говорили?
(разговорная беглость);
и как всегда они правы, и как всегда доказательств не требуется;
вы пожалуй запомнили бы навсегда.
Перечислительные запятые при однородных членах тоже могут ставиться или не ставиться, или не все, - подчиняясь интонации:
и друзья и враги, и свои и чужие;
и придя и не застав дома;
тогда и обед и ужин.
И много других случаев, когда интонация повелительно требует облегчения потока речи:
она обернулась обиженная;
он испытывал не что иное как ревность;
не знаешь какого другого поворота ждать, и с чего начинать не знаешь, разве с подарков;
злоба с вывертом, то что называется садизм;
приезжали всё гуще, видно было что повалят;
с такими бандитами как вы - не стану!
УГЛУБЛЕНИЕ ИНТОНАЦИИ ЗАМЕДЛЯЮЩИМИ ЗАПЯТЫМИ
Кроме случаев, оговоренных правилами, таких, как:
десять раз за процесс возвращается, и возвращается, и возвращается;
первый, и второй, и третий год тюрьмы;
все они очень умными себя представляли, и очень тонкими, и очень сложными;
приудобился он читать эту тихую, спокойную книгу;
вторая, решётчатая, дверь,
-
интонация иногда требует не только неукоснительной расстановки запятых, но и добавления их:
на увечье, на смерть, и без надежды на возврат;
миновал комнату, другую, и увидел накрытый стол;
мы исправились, и у себя на родине освоились;
она робела, и при встрече не могла бы найтись.
Частицу «де» принято присоединять через дефис к предыдущему слову. Но иногда это невозможно:
что де он с веками блекнет;
и потому де это справедливо,
-
а выделять запятыми кажется обременительным. Но в иных случаях интонация велит взять в запятые:
будто, де, купить на него ничего нельзя.
ДРУГИЕ ОСОБЕННОСТИ ПУНКТУАЦИИ
Возможна череда вопросительных или восклицательных знаков - и при слитности фразы, накате речи, текст возобновляется после них всякий раз с малой буквы. Напротив, ремарка к прямой речи, обычно начинающаяся с малой буквы, может начинаться с большой, если глубока пауза между речью и сопровождающим пояснением.
Запрет двух (или даже трёх) последовательных двоеточий в одной фразе необоснован. Высвобождая русский синтаксис, этот запрет взорвали уже Белый и Цветаева .
По существующим правилам - в конце фразы, содержащей цитату или закавыченную прямую речь, вопросительный, восклицательный знаки и многоточие ставятся до кавычек, а точка почему-то после. Это не логично. Мы ставим точку также до кавычек, если закавыченная фраза является законченной, и - после них, если кавычки заключают несамостоятельную часть объемлющей фразы.
1977-1982, Вермонт
(приводится по изданию Публицистика, 3-й том, Александр Солженицын, издано: Ярославль, 1997)
«Англия, Франция, США — державы победительницы во Второй мировой войне» (Речь в Нью-Йорке 9 июля 1975 г. Солженицын А.И. Американские речи. — Париж:YMKA-PRESS, 1975.YMCA PRESS, с.27), и устами своих героев говорит нашему народу "Подождите, гады! Будет на вас Трумен! Бросит вам атомную бомбу на голову!" (Архипелаг Гулаг. т.3.с.52.)
Хорошо известно, что А. Солженицын — лагерный стукач, сексот, осведомитель, завербованный без всякого нажима с кличкой "Ветров", он и сам этого никогда не отрицал, ибо вещь очевидная. Отбыв свой срок без единого дисциплинарного наказания, Исаевич соглашался, что писал письменный донос из заключения на своего друга Кирилла Симоняна ("… утопая, я обрызгал тебя на берегу..." — так художественно он обрисовал своё предательство другу в письме). В 1952г. Симоняна вызвал следователь и дал прочитать толстую тетрадку в 52 стр., заполненную хорошо знакомым Кириллу убористым почерком его друга Сани Солженицина. "Силы небесные! — вскричал Симонян — на каждой странице описывается, как я настроен против советской власти и его самого склонял к этому". Николай Виткович тоже читал доносы на себя своего наперстного дружка. "Я не верил своим глазам!" — так он описывал впечатление от чтения.Всё это хорошо известно, только совсем ослеплённые рисуют нам благостный портрет нобелевского лауриата.
В его книгах столько лжи и неправды. и вымысла, что у непредвзятого читателя вызывает просто чувство омерзения.
Когда самому Исаевичу указывали на это, ну, например, ужастик, что после разгрома Врангеля в Сочи зверям в зоопарке скармливали белогвардейских офицеров и прочую чушь, писатель просто заявлял, что исследовал действительность методом художественного творчества и ни от чего не откажется.
А. Твардовский в глаза сказал Солженицину: "У вас нет ничего святого." М. Шолохов указал: "Какое-то болезненное бесстыдство". Почти то же самое говорили Л. Леонов, К. Симонов и другие.
Лично для меня, человек, который заявлял о нашей Великой Победе над фашизмом примерно следующее: какая разница, кто победил: сняли бы портрет с усами и повесили портрет с усиками, всего и делов-то — неприемлем.
Очевидно, что Солженицын активно участвовал в исполнении плана Даллеса в СССР, помог уничтожить великую индустриальную супердержаву, и теперь те, кто был с ним в одной обойме, поют ему сейчас осанну, ставят памятники, награждают, заносят в учебники.
В США 30 июня 1975 г. "русский патриот" заявил: "Я друг Америки… США давно проявили себя как самая великодушная и самая щедрая страна в мире… Ход истории сам привел вас — сделал мировыми руководителями… Пожалуйста, побольше вмешивайтесь в наши внутренние дела".
Лжец СоЛЖЕницын
Мертвого льва может лягать и осел.
Прекрасные слова сказаны А.И. Солженицыным: "Жить не по лжи". Вот мы и перескажем содержание книги "Не сотвори кумира" (ВИЖ № 9-12, 1990 год), чтобы увидеть, как же сам Александр Исаевич придерживался этого принципа. Ее автор, бывший редактор власовской газеты Л.А. Самутин, честно отсидевший свой срок в воркутинском лагере, по сути, был соавтором некоторых страниц книги "Архипелаг Гулаг". В семидесятых годах по просьбе Солженицына прятал у себя эту рукопись. Самутин хранил верность Солженицыну лишь до того момента, когда работники КГБ у него эту рукопись изъяли. За три недели до этого в органы госбезопасности была вызвана их общая знакомая Елизавета Денисовна Воронянская она все печатала Солженицыну и была с ним, как говорится, в отношениях "особо тесных". Перепугавшись, женщина повесилась, и Самутин, проанализировав обстоятельства ее гибели и своего ареста, делает однозначный вывод: донес на них не кто иной, как… сам Солженицын! Это позволяло ему поднять на Западе шум вокруг "Архипа" и в предисловии заявить: "Но теперь, когда госбезопасность все равно взяла эту книгу, мне ничего не остается, как немедленно опубликовать ее".
Показания Ветрова (он же Солженицын). Фотокопия.
“…информант Иван (Мегель) был убит прицельным выстрелом в голову. Это был применявшийся в лагерях метод устранения людей, которые могли быть опасными для секретных осведомителей лагерного руководства”. (Военно-исторический журнал, №12, 1990 год, стр. 77)
В школьный учебник включены рекомендации Солженицына для человека, пожелавшего "жить не по лжи".
"С этого дня он: — впредь не напишет, не подпишет, не напечатает никаким способом ни одной фразы, искривляющей, по его мнению, правду..."
Как раз во время написания этого Исаич наперегонки с Роем Медведевым за премию в 5 тысяч "баксов" бросился доказывать, что автор "Тихого Дона" не Шолохов.
"… живописно, скульптурно, фотографически… не изобразит ни одного искажения истины, которое различает..."
ИО, 11 класс, стр. 220
Выяснилось, что многие "жалостливые зековские" фотографии Исаич фабриковал уже после отсидки.
Еще один факт бесстыдства. Тут уже не выдержали работники Госархива:
"Если подсчитать количество арестованных по статье 58ж, то получишь, что в исправительно-трудовых лагерях побывало около двух миллионов человек. Два миллиона — много это или мало? Конечно же, много, но кому-то это кажется мало, и они доводят цифру до 110 миллионов".
(Для справки: Геббельс, утверждающий, что, чем невероятнее ложь, тем быстрее в нее поверят, смог "осилить" лишь 14 миллионов репрессированных.)
Работники Госархива высмеяли фразу Исаича: "Я не дерзну писать исто-рию Архипелага. Мне не довелось читать документов".
"Приезжайте в Москву. Эти документы ждут вас", — с сарказмом пригласили они "живущего не по лжи". Архивы Гулага открыты! (Знание — народу, № 6, 1990 год).
Но недосуг ему теперь этим заниматься. Еще недавно он писал:
"Нет на свете нации более презренной, более покинутой, более чуждой и ненужной, чем русская". Еще недавно он вымаливал у ЦРУ Нобелевскую премию: "Мне эту премию надо. Как ступень в позиции, в битве! И чем быстрее получу, тем тверже стану, тем крепче ударю!"
Время ударов по "чуждой и ненужной" нации прошло: Союз лежит в развалинах, по рекомендации Исаича "отпущены" Прибалтика и Средняя Азия, по всей стране кровь, беженцы… Теперь Россию надо обустраивать для новых хозяев. А те знают, что лучший наркоз, чтобы "презренная нация" при этом не взбунтовалась, — антикоммунизм.
Солженицын хорошо выполняет эту работу. Бывшему сексоту не привыкать работать на "хозяина".
Источник: http://greatstalin.ru/vs.aspx
А вот тоже интересный документ под названием "Спектр советских диссидентов". Здесь описаны все существующие группы с СССР, в том числе и неосталинисты, недовольство которых теми или иными действиями власти (что постоянно происходит в тех же капиталистических странах) можно использовать с пользой для себя. На последней странице доклада — картад потенциальных диссидентов по СССР.
ИТОГ: Поражение СССР в холодной войне, инспирированный опосредованно августовский путч, криминальные 90-е гг.
Москва, 1991 год, путч.
«Правдоборец» с американским клеймом. На кого работал Солженицын
Эта книга сейчас — библиографическая редкость. Солженицыну удалось уничтожить не весь тираж
Если учесть, что И. А. Альберти никак не отреагировала на брошенное ей обвинение, а такие возможности у нее были, то можно с полным основанием утверждать, что она действительно была связана с американскими спецслужбами и что именно они рекомендовали ее А. И. Солженицыну в качестве секретаря. Но в таком случае заслуживает внимания мнение В. Е. Максимова и относительно Ленарда Ди Лисио Получается, что с появлением И. А. Альберти в вермонтском доме А. И. Солженицына он был поставлен под полный и тотальный контроль ЦРУ...
Американские спецслужбы через третьих лиц не жалели денег на финансирование издательств, печатавших книги Солженицына.
Агент влияния США, ЦРУ — это не значит, что у них будет в документе так сказано, а тот факт, что ПОСЛЕ этой аналитической записки Солженицына начали финансировать и поддерживать США.
2. Корреспондент ИТАР ТАСС, и многие исследователи сомневаются, что рассекречены все абсолютно документы по А.И.Солженицыну!
Цитата работника ЦРУ:
"мы просто взяли на зарплату диссидентов и таким образом развалили СССР!"
Откровения ЦРУ о развале СССР
3. Почему Cолженицину не приходило в голову написать правду об американской политике, о негритянских гетто, индейских резервациях (ГЕНОЦИДЕ ИНДЕЙЦЕВ), о претензиях США на мировое господство и о планах нападения на СССР? Да потому, что он и не был писателем в русском понимании этого слова. Его мир был ограничен ГУЛАГом и наполнен ненавистью к стране, его якобы не заметившей!?
Ответ прост: Cолженицин он писал о том, что НУЖНО было анти-российской политики США
Цитата из прессы:
"У человека всегда есть выбор: вредить своей стране и злобствовать, как поступали иуды-диссиденты, или, признавая ее недостатки и искренне желая ей добра, стремиться к тому, чтобы страна твоя процветала и развивалась..."
Никто из писателей советской эпохи не нанес столь огромного ущерба репутации СССР, как Солженицын. Вся Европа читала книги, где Советский Союз представлялся как одна большая тюрьма. Именно книги Солженицына внесли немалую лепту в развал страны, за что он получи свою Нобелевскую премию.
Однако в капиталистической Америке находились люди, которые умели смотреть сквозь призму лжи и видеть саму суть. Дин Рин — американский певец, киноактёр, кинорежиссёр и общественный деятель, в далеком 71-м году опубликовал открытое письмо А. Солженицыну, в котором актер назвал все обвинения Солженицына в отношении Советского Союза ложными.
Интервью с сотрудниками американской спецслужбы ЦРУ (М.Ледин, аналитик)
в т.ч. "О развале СССР" и роли советских диссидентов которых они про-финансировали.
В США вышла книга специалиста по внешней политике Майкла Ледина, в которой опубликованы рассекреченные документы ЦРУ времен «холодной войны».
В ней описано, как на развале СССР обкатывались технологии, по которым ведется и сегодняшня
я политика Соединённых Штатов.
— Мы просто взяли на зарплату диссидентов, и все. Случилась демократическая революция, и страна разрушилась, — рассказывает Ледин. — Если мы таким способом смогли сломить Советскую империю, поддерживая какую-то горстку людей, выступавших за реформы, кто может сомневаться, что мы обрушим иранское правительство с таким же успехом! Конечно, мы должны поддерживать революцию. Очень трудно найти революцию, которая была бы возможна без поддержки извне. «Бархатные революции» прошли удачно только потому, что мы поддерживали их морально, политически, финансово.
Аналитик уверен, что механизм «холодной войны» с Россией запущен вторично. Многочисленные марши несогласных с лидерами-полуиудушками — лучшее тому подтверждение.
Ледин цитирует откровения бывшего советника Барака Обамы по экономике Уильяма Энгдала:
«Что бы ни утверждал госдепартамент США, Россия сегодня — это цель номер один для американской политики. Ракеты в Европе нужны только для одного: получить стратегическое превосходство, возможность нанесения первого удара по России, по единственной стране в мире, которая может стереть США с лица Земли».
