В русской литературе 18 века начинает складываться первое самостоятельно направление - классицизм. Классицизм развился на основе образцов античной литературы и искусства эпохи Возрождения. На развитие русской литературы в 18 веке, большое влияние оказали , а также школа европейского просвещения.
Значительный вклад в развитие литературы 18 века, внес Василий Кириллович Тредиаковский. Это был замечательный поэт и филолог своего времени. Он сформулировал основные принципы стихосложения в русском языке.
Его принцип силлабо-тонического стихосложения заключался в чередовании ударных и безударных слогов в строке. Силлабо-тонический принцип стихосложения, сформулированный еще в 18 веке, до сих пор является основным способом стихосложения в русском языке.
Тредиаковский был большим знатоком европейской поэзии, переводил иностранных авторов. Благодаря ему, в России появился первый художественный роман, исключительно светской тематики. Это был перевод произведения «Езда в город любви», французского автора Поля Тальмана.
Большим человеком 18 века был и А. П. Сумароков. В его творчестве получили развитие жанры трагедии и комедии. Драматургия Сумарокова, способствовала пробуждению в людях человеческого достоинства и высших нравственных идеалов. В сатирических произведениях русской литературы 18 века отметился Антиох Кантемир. Он был замечательным сатириком, высмеивал дворян, пьянство и корысть. Во второй половине 18 века, начался поиск новых форм. Классицизм переставал отвечать потребностям общества.
Крупнейшим поэтом в русской литературе 18 века стал . Его творчество разрушало рамки классицизма, и вносило живую разговорную речь в литературный слог. Державин был замечательным поэтом, мыслящим человеком, поэтом - философом.
В конце 18 века, складывается такое литературное направление, как сентиментализм. Сентиментализм - направлен на исследование внутреннего мира человека, психологии личности, переживаний и эмоций. Расцветом русского сентиментализма в русской литературе 18 века стали произведения а и а. Карамзин, в повести высказал интересные вещи, ставшие смелым откровением для русского общества 18 века.
1) Русская литература XVIII века была верным зеркалом русской общественной жизни: все изменения в характере этой жизни полно и точно отразились в литературе. По литературным произведениям этой эпохи можно проследить, как зародилось русское общество, еще отсутствовавшее при Петре Великом, как оно воспиталось под влиянием «просвещенного абсолютизма », как доросло, наконец, до такой степени самосознания, что, при императрице Екатерине II , рискнуло бороться с этим «просвещенным абсолютизмом» во имя самостоятельности своего развития (Новиков , Радищев).
Русская литература 18 века
2) В связи с этим пробуждением самосознания, проснулись в русском обществе и националистические стремления, – вражда к чрезмерному и нелепому преклонению перед иностранным (Фонвизин , Новиков и др.), интерес к русской старине и к простому народу, его быту и творчеству (Екатерина, Чулков , Новиков). Это привело к прояснению в русском обществе двух противоположных мировоззрений – консервативных и либеральных. Вне этих политических стремлений сложились у нас, под влиянием Запада, стремления – 1) масонством обновить христианство, якобы затуманенное «обрядностью», – 2) найти счастье в идеализме чистого сердца и в своей «прекрасной душе» (Карамзин).
3) Все главные моменты в развитии русской жизни XVIII в. носили, по преимуществу, общественный характер. Этот общественный характер впервые в эту эпоху окрасил собою русскую литературу, и с этих пор сделался её отличительной чертой.
4) С развитием общественной жизни в России быстро начали складываться литературные направления, стали созидаться литературные школы. Это указывает на то, как быстро наши литературные вкусы достигли высокой степени развития: в один век мы сравнялись с литературным развитием западной литературы, – в течение одного XVIII века мы покончили с схоластицизмом средних веков, с классицизмом Возрождения , с сентиментализмом и подошла к романтизму и реализму .
5) Таким образом, русская литература отразила на себе последовательно влияния немецкие (при Петре и его преемниках), французские (при Елизавете и Екатерине), англо-немецкие (вторая половина царствования Екатерины) и подошла к попыткам создать национальную русскую литературу – путем скрещения творчества литературного с народной поэзией и древней письменностью (Чулков, Новиков).
6) Интересы к живой действительности, проснувшиеся националистические тенденции, стремление к реализму, определившееся в русской литературе еще с XVII в., – привели к тому, что ложный классицизм выразился у нас слабее, чем в других европейских странах: даже самые яркие псевдоклассики (Ломоносов , Сумароков и др.) сознательно шли в своем литературном развитии к поэзии действительности.
7) С развитием общественной и политической жизни интересы русского общества расширяются. И литература тоже захватывает все более широкие области, – она теперь делается художественным творчеством, поэзией в широком смысле слова, – родной сестрой живописи, музыки и других изобразительных искусств. С этого века она впервые приобретает титул, «изящной», – титул, указывающий на характер её, – или чаще титул «новой», свидетельствующий о том, что она отвечала потребностям не древнерусской жизни, а жизни новой, обновленной быстрым культурным порывом вперед.
8) Понятно поэтому, что «церковный» характер русского миросозерцания, ослабленный уже XVII веком и при Петре, теперь, к концу XVIII века, окончательно уступает место «светскому».
9) Литература освобождается от служения церкви, хотя долго еще не достигает самостоятельности, – на первых порах она переменяет лишь «хозяина»: теперь она служит не церковному благочестию, а той морали, которая была занесена к нам с Запада вместе с камзолами и париками. Весь XVIII век представит нам поучительную картину, как эта мораль будет входить в плоть и кровь русского общества, как от зубрения прописных правил, переведенных с немецкого, русский человек дойдет до глубокого и ясного идеализма сердца.
10) Древняя Русь расправлялась с язычеством, Московская уже хлопотала об исправлении нравов. Россия XVIII века принесла проповедь всечеловеческой нравственности, проповедь служения добру, истине и красоте. Этот век был у нас «эпохой великих открытий»: русские люди и в одах, и в романах, и в драме повторяли на разные лады, что государь – «человек», что он должен служить государству, что он должен подчиняться законам... Такая точка зрения указывала, как далеко отошло русское общество XVIII в. от взглядов Московской Руси на своих державных владык. В этот же век сделали мы другое, не менее важное «открытие» – «и крестьяне чувствовать умеют». Как ни наивно звучат эти слова в наше время, культурное значение их огромно. Они свидетельствуют о том, что в XVIII в. стало определяться в нашей литературе то гуманное отношение к «униженным и оскорбленным» (Чулков, Новиков), которое делается характернейшей чертой многих великих писателей XIX столетия (Гоголь , Достоевский и др.).
11) Постепенно освобождаясь от полубессознательного «служения» идеалам чужой, заимствованной морали, от тенденций отвлеченной нравоучительности, наша литература во вторую половину XVIII века делается вполне сознательной, так как отражает не взятые напрокат настроения и идеалы, но истинные убеждения иной, улучшенной, акклиматизированной у нас, породы людей. Благодаря деятельности Карамзина, русская литература делается «идеалистической», по мировоззрению, – делается свободными изящным искусством («belles lettres»), которое широко захватывает действительность. Она становится зеркалом души писателя (интимная лирика сердца), – в литературу вводится глубокий и тонкий психологический анализ, новая манера письма (Kleinmalerei), поэзия природы, поэзия интимной жизни.
О. Б. Лебедева
История русской литературы XVIII века
Учебник для вузов
Предисловие
Предлагаемый учебник по истории русской литературы XVIII в. ориентирован на программу высшего гуманитарного образования, принятую и используемую в практике преподавания истории русской литературы в высших учебных заведениях Российской Федерации. От существующих учебников, используемых в настоящее время в педагогическом процессе, он отличается тем, что историю русской литературы XVIII в. автор попытался последовательно интерпретировать в аспекте исторической поэтики, уделяя преимущественное внимание своеобразию жанровых моделей и жанровой системе.
Подобный подход к изучению и преподаванию истории русской литературы XVIII в. наметился в научных трудах русских филологов еще в 1920-1930-х гг.
Достаточно упомянуть хотя бы классическую работу Ю. Н. Тынянова «Ода как ораторский жанр», статьи Л. В. Пумпянского и целый ряд исследований Г. А. Гуковского, начиная от статьи «О сумароковской трагедии» (1926) до монографии «Русская поэзия XVIII в. (Л., 1927), проблематика которых отчасти отразилась в его учебнике по истории русской литературы XVIII в.
В современном литературоведении эта тенденция нашла свое продолжение в трудах Ю. М. Лотмана, Б. А. Успенского, В. Н. Топорова, Н. Д. Кочетковой и др. И именно она, характеризующая основное направление современной историко-литературной науки, оказалась менее всего отражена в существующих учебных пособиях по истории русской литературы XVIII в.
Стремление приблизить содержание учебника, адресованного преподавателям и студентам высшей школы, к основной тенденции современной филологической науки, очевидно тяготеющей в своем развитии к культурологическому знанию и методологии исторической поэтики, продиктовало основной аспект изложения историко-литературных фактов, которого автор предлагаемого учебника стремился во всех случаях придерживаться.
Не отступая от традиционно сложившихся представлений об историко-литературной парадигме XVIII в. и общепринятого хронологического принципа ее развертывания, автор попытался последовательно интерпретировать историю русской литературы XVIII в. в аспекте исторической поэтики, то есть представить литературный процесс изучаемой эпохи как историю возникновения, развития, взаимодействия и смены продуктивных жанровых моделей русской литературы, считая, что этому аспекту в существующей учебной литературе уделено несравненно меньше внимания, чем идеологически-мировоззренческому, проблемному и социологическому.
Таким образом, в предлагаемом учебнике русская литература XVIII в. представлена не как совокупность исчерпывающего описания творческого наследия отдельных писателей, а как динамичная жанровая система. Именно эта исходная позиция определила основные принципы отбора литературного материала и его композиции.
Прежде всего предлагаемый угол зрения заставил автора отказаться от общепринятого принципа фактографического энциклопедизма, как определяющего тематический состав учебника, в частности – опустить биографические сведения о писателях, исторический комментарий вводить только в отдельных случаях, необходимых с точки зрения эстетических факторов интерпретации данного текста, а также произвести целенаправленный отбор текстов из общей совокупности творческого наследия русских писателей XVIII в.
Как правило, биографическая эмпирия жизни писателя XVIII в. мало связана с его литературной личностью, представленной ведущими жанрами его творчества и масштабами функционирования его авторских жанровых моделей в литературном сознании эпохи. Напротив, именно литературная личность явилась принципиальным эстетическим новшеством, отличающим авторскую русскую литературу XVIII в. от анонимной книжности русского средневековья. Исключения в общей закономерности разрыва между биографической и литературной личностью писателя очень редки.
Так, для разговора о литературной позиции Ломоносова, например, важны сведения о его научной деятельности, а для анализа жанровой модели торжественной оды они в принципе неприменимы, поскольку личность автора оды выступает в ней в подчеркнутом обобщенно-общечеловеческом срезе. Для характеристики сатиры Кантемира совершенно неважно то, что он был дипломатом; стилевое своеобразие лирики и эпоса Тредиаковского никак не соотносится с его академической деятельностью. С другой стороны, экстраординарная биография Эмина прямо обусловила эстетику и поэтику его романов, автобиографизм лирики Державина является эстетически определяющим ее своеобразие фактором, а жизнестроительство Карамзина требует соотнесения его текстов с фактами его биографии. В этих и всех подобных, эстетически мотивированных, случаях автор стремился давать необходимые биографические сведения, опуская их в других случаях, не столь принципиальных.
То же самое можно сказать о мотивировках введения исторических очерков эпохи. Несмотря на то что русская история XVIII в. была весьма бурной на всем протяжении столетия, эстетической насыщенностью обладают только два ее периода, оба – переходные эпохи в развитии русской ментальности, русской государственности и русской словесности. Это эпоха государственных преобразований начала века, связанная с именем Петра I, и первые десятилетия царствования Екатерины П. Первая породила новый тип личности и массового эстетического сознания, определившие общее направление литературного процесса, вторая – новый тип соотношения идеологии и эстетики. Поэтому очерк общественно-политической и духовной атмосферы дан только для этих двух культурно-исторических периодов. Новое качество русской словесности у истоков нового времени русской культуры и в момент первого глубокого кризиса просветительского мировоззрения в этих случаях глубоко мотивировано внелитературной реальностью, вступающей в непосредственный контакт с эстетической деятельностью. Разумеется, исторические факты, реалии русской и европейской жизни, необходимые для понимания того или иного художественного текста, постоянно присутствуют на страницах учебника, но акцентируется характер их эстетического преломления.
Наконец, критерии отбора литературного материала обусловлены очевидной неравноценностью жанровых моделей в пределах совокупности литературных текстов одного писателя: при общем разнообразии этих моделей для каждой творческой индивидуальности, литературную личность писателя определяют лишь отдельные жанровые структуры – а именно те, которые имеют перспективу дальнейшего бытования не только в литературе XVIII в., но и за его хронологическими пределами. В случае с Кантемиром, чье имя стало синонимом жанра сатиры, с Ломоносовым, чья литературная личность изоморфна жанру торжественной оды, с Богдановичем – «певцом Душеньки», с Чулковым – автором первого оригинального русского романа, Фонвизиным – «сочинителем Недоросля» и т. д. , подобный подход, вероятно, не нуждается в специальной мотивировке.
В литературе XVIII века сохранялись старые формы, но содержание произведений поменялось, подвергаясь оказываемому влиянию идей Просвещения и гуманистической мысли.
В начале XVIII в. популярны были повести ("истории"), особенно "история о российском матросе Василии Кориотском", отразившая появление нового героя, деятеля, патриота и гражданина. "истории" показывали, что успеха в жизни человек может добиться благодаря личным качествам, добродетелям человека, а не происхождению. Влияния стиля барокко проявлялось, прежде всего, в поэзии, драматургии (представленной, в основном, переводными пьесами), любовной лирики.
Основы теории русской литературы нового времени заложил писатель и публицист Ф. Прокопович в своих трудах "Риторика" и "О поэтическом искусстве". Он обосновал принципы раннего классицизма. В русской литературе начало классической традиции было положено творчеством А.Д. Кантемира, поэта, первым введя в России жанр стихотворной сатиры, который был выработан классицизмом.
В литературе, начиная с 30-х гг. проявилось влияние классицизма. Возникло данное направление под воздействием западноевропейского, более раннего по времени. Русский классицизм подчинялся общеевропейским закономерностям, но ему всё же были присущи и выраженный интерес к античности и жесткая жанровая регламентация. Большую популярность приобрели переводы античных авторов (особенно Горация и Анакреона). В драматургии и поэзии господствующее место отводилось античным сюжетам. Национальную особенность русского классицизма составляла его более тесная (по сравнению с Западной Европой) связь с идеологией Просвещения, которая проявлялась в высоком гражданском пафосе искусства.
Классицизм приобрел и свои характерные черты - пафос абсолютной монархии, национальной государственности. Вершины своей направление классицизма достигло в философских, торжественных одах Ломоносова с их идеями общенародного культурного прогресса и мудрого монарха.
Русский классицизм представлен именами М.М.Хераскова, А. П. Сумарокова, его главы, Я. Б. Княжнина, В. И.Майкова и др. Проповедуя высокие гражданские чувства, благородные поступки, данные деятели литературы исходили из мысли о неразрывности интересов дворянства и самодержавной государственности.
Основоположником нового стихосложения, которое положено в основу современной русской поэзии, был Василий Кириллович Тредиаковский (1703 - 1768). Новая, силлабо-тоническая система стихосложения стала существенным элементом новой словесности. Она основывается на чередовании безударных и ударных слогов в строке.
У истоков новой русской драматургии находился автор первых русских комедий и трагедий Александр Петрович Сумароков(1717-1777) Он создал 12 комедий и 9 трагедий, а также около 400 басен. Сюжеты большинства трагедий он взял из русской истории, например, «Дмитрий Самозванец».
Влияние идей Просвещения, крестьянской войны Пугачева, а затем Французской революции привело к тому, что писатели посвящали свои произведения острым социальным и политическим проблемам. Денис Иванович Фонвизин(1744-1792) обличал произвол и невежество помещиков в комедии «Недоросль». Гаврила Романович Державин (1743-1816) пытался в оде «Фелица» создать образ «идеального монарха», сравнения с которым современные ему правители не выдерживали.
На смену классицизму пришёл сентиментализм. Ему присущ сугубый интерес к переживаниям, чувствам, интересам простого человека, особенно из средних сословий Начало сентиментализма связывается с именем Николая Михайловича Карамзина (1766-1826). Писатель сумел в своей повести «Бедная Лиза» доказать простую истину о том, что «и крестьяне любить умеют» и готовы отдать за любовь свою жизнь.
Дворянское стихотворство данной поры не ограничено только любовной лирикой. Ему знакомы и жанры большей общественной значимости, например, сатира, значительные образцы которой впервые представил Кантемир, хотя и до него сатирические элементы появлялись, например, в ораторской прозе Феофана Прокоповича, в виршах Симеона Полоцкого или в «интерлюдиях», которые нередко выводили в карикатурном виде врагов политики феодальной экспансии.
В творчестве Ломоносова и Кантемира оформились старшие жанры -торжественная ода и сатира. Творчество Тредиаковского дало образцы художественной прозы, стихотворного эпоса и положило начало формированию жанровой системы лирики.
У Сумарокова и его последователей шло по линии лирики и особенно по линии комедии «снижение» высокого стиля. Ломоносовская теория комедию причисляла к разряду низких жанров, разрешая в ней большую свободу от «правил» и тем самым в ней «снижая» классицизм. Широкая дворянская литература использовать эту относительную свободу не преминула. Сумароков в своей «Эпистоле о стихотворстве» много внимания уделял комедии, которой он поставил дидактическую задачу: «свойство комедии издевкой править нрав -- смешить и пользовать прямой ее устав».
В жанре сентиментального путешествия, сентиментальной повести писал Н. М. Карамзин.
В ряде произведений, которые относятся к жанру классицизма, явственно видны элементы реализма. Д. И. Фонвизин в своих комедиях “Бригадир” и “Недоросль” реалистично и метко описывал жизнь помещичьих усадеб, рисуя нравы их владельцев, сочувствуя судьбе крестьян, положение которых требовало, по его мысли, облегчения путем смягчения нравов дворянства, а также его просвещения.
Александр Николаевич Радищев (1749-1802) в художественной форме, в своих произведениях, поставил проблему необходимости ликвидации крепостничества и самодержавия. В книге «Путешествие из Петербурга в Москву», в котором сочетается жанр путешествия с чувствительной повестью, им даны яркие картины беззакония и произвола.
Начало XVIII в. является важным периодом в становлении русского литературного языка. Литература петровской эпохи отличалась большой языковой пестротой, наряду с церковнославянским языком в ней применялись активно иностранные слова, многие их которых сохранились в и современном русском языке.
В первую очередь русская классическая поэтика разрабатывала вопросы поэтического языка, который нужно было приспособить к новым заданиям
Лексические нормы литературного языка в середине XVIII в. были упорядочены М.В. Ломоносов. В трактате "О пользе книг церковных в российском языке" (1757) он использовал схему деления литературного языка, известную еще со времен античности, на три стиля: высокий, средний и низкий. Её исходным пунктом являлось употребление «славянских речений». Но его реформа сохраняла условность книжного языка, который отличался от разговорной речи.
Классицизм представлен наиболее ярко сочинениями Ломоносова, который пропагандировал в своих теоретических работах («Риторика», «О пользе книг церковных в российском языке», «Письмо о правилах российского стихотворства» и др.) пышное, высокое искусство слова, нравоучительное, которое должно содействовать разрешению задач государственною порядка. В творчестве Ломоносова поставлены и разрешены художественно проблемы, которые наивно и робко выдвигала литература начала века, ратуя за укрепление и расширение социально-экономической базы феодальной России. Не выходя из жанровых рамок высокой поэзии, он использовал оду, а отчасти трагедию и эпопею для пропаганды тенденции феодально-абсолютистской, военно-бюрократической монархии в ее европейских «культурных» формах.
Крупнейшим поэтом конца XVIII в. считают и Г.Р. Державина. Его заслугой была демократизации поэтического слова, соединившего "высокий" стиль с "низким", внесшим в поэзию элементы разговорного языка. В становлении нового литературного языка сыграли важную роль писатели-сентименталисты, в частности, Н.М. Карамзин. Но, провозгласив сближение литературного языка с разговорным, они ориентировались на "язык салонов". Поэтому их нововведения не стали главным направлением формирования литературного языка.
Другим направлением стала ориентация на книжный славянский язык, отстаиваемая А.С. Шишковым, способствовавшая сохранению в языке национальных корней. К началу XIX в. споры о развитии русского языка стали частью культурной жизни общества, что являлось показателем роста национального самосознания.
О. Б. Лебедева
История русской литературы XVIII века
Учебник для вузов
Предисловие
Предлагаемый учебник по истории русской литературы XVIII в. ориентирован на программу высшего гуманитарного образования, принятую и используемую в практике преподавания истории русской литературы в высших учебных заведениях Российской Федерации. От существующих учебников, используемых в настоящее время в педагогическом процессе, он отличается тем, что историю русской литературы XVIII в. автор попытался последовательно интерпретировать в аспекте исторической поэтики, уделяя преимущественное внимание своеобразию жанровых моделей и жанровой системе.
Подобный подход к изучению и преподаванию истории русской литературы XVIII в. наметился в научных трудах русских филологов еще в 1920-1930-х гг.
Достаточно упомянуть хотя бы классическую работу Ю. Н. Тынянова «Ода как ораторский жанр», статьи Л. В. Пумпянского и целый ряд исследований Г. А. Гуковского, начиная от статьи «О сумароковской трагедии» (1926) до монографии «Русская поэзия XVIII в. (Л., 1927), проблематика которых отчасти отразилась в его учебнике по истории русской литературы XVIII в.
В современном литературоведении эта тенденция нашла свое продолжение в трудах Ю. М. Лотмана, Б. А. Успенского, В. Н. Топорова, Н. Д. Кочетковой и др. И именно она, характеризующая основное направление современной историко-литературной науки, оказалась менее всего отражена в существующих учебных пособиях по истории русской литературы XVIII в.
Стремление приблизить содержание учебника, адресованного преподавателям и студентам высшей школы, к основной тенденции современной филологической науки, очевидно тяготеющей в своем развитии к культурологическому знанию и методологии исторической поэтики, продиктовало основной аспект изложения историко-литературных фактов, которого автор предлагаемого учебника стремился во всех случаях придерживаться.
Не отступая от традиционно сложившихся представлений об историко-литературной парадигме XVIII в. и общепринятого хронологического принципа ее развертывания, автор попытался последовательно интерпретировать историю русской литературы XVIII в. в аспекте исторической поэтики, то есть представить литературный процесс изучаемой эпохи как историю возникновения, развития, взаимодействия и смены продуктивных жанровых моделей русской литературы, считая, что этому аспекту в существующей учебной литературе уделено несравненно меньше внимания, чем идеологически-мировоззренческому, проблемному и социологическому.
Таким образом, в предлагаемом учебнике русская литература XVIII в. представлена не как совокупность исчерпывающего описания творческого наследия отдельных писателей, а как динамичная жанровая система. Именно эта исходная позиция определила основные принципы отбора литературного материала и его композиции.
Прежде всего предлагаемый угол зрения заставил автора отказаться от общепринятого принципа фактографического энциклопедизма, как определяющего тематический состав учебника, в частности – опустить биографические сведения о писателях, исторический комментарий вводить только в отдельных случаях, необходимых с точки зрения эстетических факторов интерпретации данного текста, а также произвести целенаправленный отбор текстов из общей совокупности творческого наследия русских писателей XVIII в.
Как правило, биографическая эмпирия жизни писателя XVIII в. мало связана с его литературной личностью, представленной ведущими жанрами его творчества и масштабами функционирования его авторских жанровых моделей в литературном сознании эпохи. Напротив, именно литературная личность явилась принципиальным эстетическим новшеством, отличающим авторскую русскую литературу XVIII в. от анонимной книжности русского средневековья. Исключения в общей закономерности разрыва между биографической и литературной личностью писателя очень редки.
Так, для разговора о литературной позиции Ломоносова, например, важны сведения о его научной деятельности, а для анализа жанровой модели торжественной оды они в принципе неприменимы, поскольку личность автора оды выступает в ней в подчеркнутом обобщенно-общечеловеческом срезе. Для характеристики сатиры Кантемира совершенно неважно то, что он был дипломатом; стилевое своеобразие лирики и эпоса Тредиаковского никак не соотносится с его академической деятельностью. С другой стороны, экстраординарная биография Эмина прямо обусловила эстетику и поэтику его романов, автобиографизм лирики Державина является эстетически определяющим ее своеобразие фактором, а жизнестроительство Карамзина требует соотнесения его текстов с фактами его биографии. В этих и всех подобных, эстетически мотивированных, случаях автор стремился давать необходимые биографические сведения, опуская их в других случаях, не столь принципиальных.
То же самое можно сказать о мотивировках введения исторических очерков эпохи. Несмотря на то что русская история XVIII в. была весьма бурной на всем протяжении столетия, эстетической насыщенностью обладают только два ее периода, оба – переходные эпохи в развитии русской ментальности, русской государственности и русской словесности. Это эпоха государственных преобразований начала века, связанная с именем Петра I, и первые десятилетия царствования Екатерины П. Первая породила новый тип личности и массового эстетического сознания, определившие общее направление литературного процесса, вторая – новый тип соотношения идеологии и эстетики. Поэтому очерк общественно-политической и духовной атмосферы дан только для этих двух культурно-исторических периодов. Новое качество русской словесности у истоков нового времени русской культуры и в момент первого глубокого кризиса просветительского мировоззрения в этих случаях глубоко мотивировано внелитературной реальностью, вступающей в непосредственный контакт с эстетической деятельностью. Разумеется, исторические факты, реалии русской и европейской жизни, необходимые для понимания того или иного художественного текста, постоянно присутствуют на страницах учебника, но акцентируется характер их эстетического преломления.
Наконец, критерии отбора литературного материала обусловлены очевидной неравноценностью жанровых моделей в пределах совокупности литературных текстов одного писателя: при общем разнообразии этих моделей для каждой творческой индивидуальности, литературную личность писателя определяют лишь отдельные жанровые структуры – а именно те, которые имеют перспективу дальнейшего бытования не только в литературе XVIII в., но и за его хронологическими пределами. В случае с Кантемиром, чье имя стало синонимом жанра сатиры, с Ломоносовым, чья литературная личность изоморфна жанру торжественной оды, с Богдановичем – «певцом Душеньки», с Чулковым – автором первого оригинального русского романа, Фонвизиным – «сочинителем Недоросля» и т. д. , подобный подход, вероятно, не нуждается в специальной мотивировке.
Теми же самыми критериями автор руководствовался, представляя творчество Ф. Прокоповича жанром проповеди-слова, ограничивая разговор о творчестве Сумарокова (бывшего принципиальным жанровым универсалистом) его драматургией и лирикой, выбирая из совокупности текстов Фонвизина его комедии, в которых формируется продуктивнейшая жанровая модель «высокой комедии», представляя Капниста как автора комедии «Ябеда», сосредоточиваясь на формировании жанровой системы русской сентименталистскои прозы в творчестве Радищева и Карамзина, и т. д.
Как представляется, особой мотивировки требует и сквозная мысль предлагаемого учебника – а именно, акцент на бытовании традиции старших жанров сатиры и торжественной оды и исследовании их функций в русском литературном процессе XVIII в. Еще Ю. Н. Тыняновым показана исключительная роль ораторской торжественной оды, исчерпавшей свое жанровое существование в творчестве создателя этой модели, М. В. Ломоносова, но ставшей подспудной тенденцией русского литературного процесса не только XVIII, но и первой трети XIX в. То же самое можно сказать и о закономерностях бытования жанра сатиры, переросшей в тенденцию развития русской литературы уже за пределами творчества Кантемира, где сатира бытует исключительно в своем жанровом качестве.
Как попытался показать автор предлагаемого учебника, все подвижки в жанровой системе русской литературы XVIII в. связаны с моментами взаимодействия, перекрещивания и синтеза одических и сатирических жанровых установок и принципов, порождающих новые жанровые модели драмы, лирики, публицистики и повествовательной прозы, вплоть до творчества Радищева и Крылова, наследие которых представлено как своеобразная синтетическая кульминация литературного процесса XVIII в. Эстетические новшества, являющиеся качественным преобразованием этой универсальной тенденции, автор склонен связывать с деятельностью Н. М. Карамзина, предвосхищающего эстетические открытия литературы XIX в.
